На следующий день после моей встречи с Авророй я послала Луи заметку, написанную строго, сухо и без лишних слов:

«Я занималась любовью сама с собой. И я не говорю тебе о простом ЯМ.

Вчера после долгого разговора, который состоялся в кафе «Сен-Лазар», я проводила Аврору до ее дома на Орлеанской площади. Когда я вошла в ее квартиру, у меня сложилось впечатление, что я на самом деле попала в квартиру Жорж Санд. Не из-за количества вещей писательницы, которые так и остались здесь, но потому что, казалось, никто не делал тут уборку уже больше сотни лет. Я даже удивилась, что родители отправляли сюда детей, чтобы брать уроки игры на фортепиано.

Едва я переступила порог, как Аврора взяла меня за руку и повела прямо в свою комнату. Ее окна выходили на площадь, ты и сам знаешь это. Освещение тут было слабым, а темные и пыльные занавесы еще больше затемняли комнату. Не говоря ни слова, она бросила меня на белые расправленные простыни. Потом встала передо мной на колени, сняла мои туфли проворным жестом и задержала свои возбужденные пальцы на моих трусиках. Она застыла так на мгновение, пристально глядя мне в глаза, затем отодвинула полоску белого хлопка и высвободила мое лоно и его ароматы. Оно уже кипело от нетерпения и желания, насколько я могла чувствовать, я улавливала его дурманящий запах. Аврора не спеша приблизилась к моей вагине. Я чувствовала, как чужое дыхание ласкает мои приоткрытые губы и мою щель.

Затем внезапно ее рот припал к тому месту, где был мой клитор, и она начала посасывать его с наслаждением, наблюдая, как он набухает, одновременно твердый и нежный. Аврора получала столько удовольствия от этого, она постанывала и терлась о меня. При каждом исчезновении моего клитора под ее губами я выражала свое наслаждение мимолетным вздохом. Желание бороться и убежать постепенно исчезло. Видеть, как ее лицо – мое лицо! – время от времени появляется внизу моего живота, когда она переводила дух, должно было ввести меня в ступор. Но вся странность этой сцены довольно скоро обрела обратный смысл: в какой-то степени я наслаждалась самой собой, что лишь усиливало мое возбуждение. Думаю, она заметила неотвратимость моего оргазма, потому что резко остановилась. Пришла ее очередь раздеться. Она толкнула меня в центр кровати и с удовлетворенной и мягкой улыбкой заняла место надо мной, погрузив голову между моих ног и припав низом своего живота к моему лицу.

Что может быть более сумасшедшим и приятным, чем предаваться позе 69 со своей точной копией? В тот момент, когда мы одновременно закричали, я почувствовала, как мы стали единым целым, наконец воссоединившимся. Одно удовольствие для двух тел. Двухголовая гидра наслаждения, его пик. Два лица одной монеты, как я уже сказала Авроре об этом чуть раньше».

(Рукописная заметка от 16/10/2010)

После этого послания я не получала новостей от Луи в течение двух недель. Может быть, даже больше. Я не думаю, что он рассердился на мои лесбийские фантазии. Предполагаю, что скорее всего эхо о моем романе «Сто раз в день» дошло до Луи через высокие стены его цитадели.

Но все это было не так страшно по сравнению с появлением моего лица на маленьком экране телевизора в его камере.

– Эль Барле, добрый вечер. Спасибо, что приняли наше приглашение на «Восьмичасовые новости» на канале «Франс 2».

– Добрый вечер, – скромно ответила я.

При ближайшем рассмотрении светловолосый, вечно загорелый ведущий оказался более коренастым, экран немного искажал его фигуру. Прежним оставался лишь этот теплый голос, обволакивающий и спокойный, которым он играл, используя всевозможные модуляции для того, чтобы гостям было как можно комфортнее в студии.

– Источником вдохновения для вашей книги «Сто раз в день» послужили истории вашего мужа, Луи Барле, и вашего деверя, Дэвида Барле, недавние неприятности которого мы много освещали в последнее время. Вы ожидали такого успеха? Такого повального увлечения вашей книгой и такой шумихи вокруг вас?

Соблазнительный взгляд из-под непокорной золотистой челки и полунамек на улыбку… Этот фирменный мимический жест делал из него идеального очаровательного зятя для всех французских домохозяек. В конце концов, перед ним оказалось сложно устоять… Он был львом, а я добычей.

– Нет, – прошелестела я голосом птенчика, которому сейчас свернут шейку. – Вы знаете, я писала все это скорее для себя. Я никогда не могла представить своего читателя и уж тем более коммерческую значимость книги.

– Вы хотите сказать, что писали роман, желая освободиться ото всей этой истории? Своего рода терапия?

– Да… Я думаю, что все романы – это своего рода терапия для их авторов, разве не так?

Элоди тренировала меня весь вечер, чтобы я могла сочинять на ходу экспромты уместных, забавных или хлестких ответов. Но вот под ярким светом прожекторов, в духоте студии, под взглядом голубых глаз ведущего я не нашла ничего лучше, чем ответить ему общими фразами. Если бы Луи видел меня, он, без всякого сомнения, счел бы все это недостойным меня. Недостойным нас.

– Этот роман также рассказывает в очень личной манере о ваших отношениях с вашим мужем, Луи Барле, в настоящее время находящимся в заключении в тюрьме Санте, в Париже. Такое литературное творчество не является ли для вас своеобразным способом поддерживать душевную связь… любовную? Возможно, даже эротическую?

Он растягивал каждую формулировку так, как смакуют лакомство на языке, получая от этого очевидное удовольствие.

– Да, конечно… Наши отношения не прекратятся лишь потому, что наши тела разлучены и он находится в заточении. Несомненно, у нас остаются слова…

И наш алфавит.

– …Особенно когда они так романтичны, – добавила я, в свою очередь, отделяя каждое слово друг от друга. – Когда они так чувственны.

Я намеренно выделила букву «Р», затем «Ч»: мой рот на его члене. Я надеялась, если Луи вдруг случайно увидит это интервью, он получит мое послание, что немного смягчит мое предательство.

Когда моя пытка наконец закончилась, я с удивлением услышала, как ведущий объявил:

– А сейчас встречайте следующего гостя в нашей студии. Впервые на телевидении человек, считающийся виновником скандала в галерее Барле-Соважа: художник и скульптор Дэвид Гарчи!

Ассистент сделал мне знак покинуть съемочную площадку, и я увидела, как молодой человек выходит из противоположного коридора, чтобы занять мое место за столом «Теленовостей». Как будто сотрудники студии хотели, чтобы мы не столкнулись с ним нос к носу. Даже позаботились о том, чтобы скрыть от меня его появление на площадке, боясь, как бы я не отменила из-за этого свое выступление.

– Дэвид Гарчи, как я только что вспоминал об этом с Эль Барле, можно ли сказать без преувеличения, что вы являетесь тем, чьи скандальные и провокационные произведения отправили ее мужа за решетку?

– Действительно, можно рассматривать ситуацию и таким образом, – подтвердил он, кивнув. – Даже если, с моей точки зрения, Луи Барле всего лишь выполнял свою работу владельца галереи. Как и я выполнял свою, выражая озабоченность чрезмерной сексуализацией нашего общества через свои произведения.

Из-за кулис я следила за его неинтересным и шаблонным обменом репликами с журналистом. Конечно, Гарчи был художником, которому можно подражать, но оратор из него не получился. Очень быстро ведущий положил конец этому бесплодному диалогу.

Когда Дэвид Гарчи наконец присоединился ко мне в ложе для приглашенных, казалось, он искренне был рад видеть меня.

– Здравствуйте, Эль.

– Добрый вечер. Я не знала, что буду иметь удовольствие встретить вас здесь сегодня вечером.

Я пыталась шутить, хотя чувствовала больше смущения, чем радости, при разговоре с ним.

– А я знал. Более того, даже надеялся на это.

– Вы надеялись? В самом деле?

Его взгляд на мгновение скользнул к стене из экранов, которыми было увешано все пространство маленькой комнатки, затем вернулся ко мне.

– Я ходил к Луи на прошлой неделе в Санте.

Я не нашлась, что сказать на это, и гнетущая тишина повисла в комнате. Я не могла ответить простым вопросом «Как он там?», таким пустым и нейтральным. Я оценила, насколько это могло быть унизительно, получать новости о своей любви от почти незнакомого человека. Я бесконечно откладывала визит в тюрьму. Это было сильнее меня. Я не могла принять этого. И даже не подала официальное прошение.

– Он хочет бежать, – добавил он, поднимая рукой длинную темную прядь, спадавшую на лицо.

– Простите? – Я с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

– Нет, то есть… не по-настоящему сбежать. Больше всего он хочет видеть вас. Луи сказал мне, что если сможет видеть вас, то почувствует себя свободным.

– Он хочет, чтобы я пришла навестить его в тюрьму? Несколько мгновений в комнате для свиданий?

Я очень сомневалась, что Луи будет достаточно нескольких минут разговора под наблюдением. Что до меня, я знала заранее, что не смогу этого вынести и что мне, скорее всего, понадобится несколько дней, чтобы оправиться после такого. Я предпочитала не видеть его, мне было достаточно чувствовать его, не имея возможности коснуться, вдохнуть его запах, обнять его. Лишенная всех ощущений, узнаю ли я того Луи, которого люблю?

Не лучше ли было бережно хранить в сознании образы его розы, его «Э», его тела, лежащего на моем, такими, какими я заботливо поддерживала их в себе каждый день?

– Он хочет найти способ увидеть вас в другом месте, не в тюрьме. Снаружи.

Я не представляла, как это сделать возможным, кроме как приходить к нему с визитами во снах.

– Не уверена, что правильно вас понимаю…

Он снова отвел от меня смущенный взгляд, но затем вернулся к теме, только говорил на сей раз еще более загадочно:

– Луи сказал, что в вашей комнате в «Шарме» есть это.

– Там установлена камера наблюдения, да. Я рассказала эту новость Луи незадолго до его заключения в тюрьму.

– В самом деле, это вариант.

Так вот, значит, каким образом муж хотел прийти ко мне. Читая мои письма и через них зная, как я расцветаю, наслаждаюсь, чувствуя, что я готова к новым удовольствиям, он уже больше не мог утолять свою жажду другими способами… Луи нужны были образы. Нужно было, чтобы мои изгибы, моя кожа и мое дыхание доходили до него.

– Если вы мне покажете приложение, которое используете, чтобы получать картинки, я мог бы помочь и передать его через считывающее устройство.

Проект был дерзкий и небезопасный. Если бы Луи попался, несомненно, ему бы увеличили срок. Но следовать этому безумному плану было так похоже на него…

– Хорошо, – сказала я, с трудом сдерживая улыбку. – Я вам его дам.

Я показала Дэвиду приложение, установленное Фредом, на экране своего смартфона.

– Отлично. Я займусь этим с завтрашнего дня.

Забавный человек Дэвид Гарчи, внешне такой боязливый и робкий, в то время как его произведения такие смелые и безрассудные. Он соглашался предоставить себя к нашим услугам для реализации наших эротических безумств, тогда как сам не мог даже разговаривать со мной не краснея.

– Спасибо.

Я собиралась уходить, когда он вдруг снова тихо окликнул меня:

– Луи поручил мне передать вам еще два сообщения. Во первых… он сказал, что вы можете делать все, что захотите, перед камерой.

А я и не рассматривала иного варианта развития событий.

– Ладно. А что еще?

– Что если у вас получится подарить ему это, он забудет все остальное. Луи сказал, вы поймете, что он имеет в виду.

Очевидно, мою книгу.

На следующий день я послала один экземпляр книги Луи по почте. Я хотела, чтобы он судил меня по моей работе или оценил хотя бы форму и стиль произведения (ведь он такой эстет) вместо того, чтобы слушать, что говорят в прессе.

Мне потребовалось несколько часов, чтобы подписать книгу, посвятить ее ему, ему прежде всех. В конце концов я ограничилась следующими словами, пусть не оригинальными, зато искренними: «Было бы так заманчиво увидеть на этих страницах лишь разрозненные детали нас двоих, как бесформенный и плохо составленный пазл, несмотря на то что мы единое целое».

Спустя два дня Дэвид Гарчи сообщил мне, что ему удалось передать Луи мобильник, оборудованный приложением для просмотра. Следовательно, связь была установлена. Декорации уже расставлены. Не хватало лишь актеров.

Вечером я попыталась еще раз связаться с Соней, которая наконец-то соизволила ответить на мои звонки. Я сразу перешла к делу, не дав ей времени на туманные объяснения, и обратилась с просьбой, услышав которую она просто остолбенела:

– Я хочу, чтобы ты внесла меня в картотеку «Хотелок».

– Если это способ продемонстрировать, что ты в бешенстве и злишься на меня, – ответила она после бесконечно долгого молчания, – то клянусь, это не смешно…

– Я совершенно серьезно, Соня. Я снова хочу работать. Под псевдонимом, естественно.

– Так… Либо ты объяснишь мне свою бредовую идею, либо я сейчас же отключаюсь. Я уже получила свою дозу телефонных розыгрышей на сегодня, поверь.

Тогда я объяснила ей то, что только одна она могла понять.

– Короче, ты хочешь, чтобы я поставляла тебе тщательно отобранных любовников.

На этих словах я живо представила ее хитрое выражение лица.

– Именно. Они будут выбирать меня, но спать с ними я буду, только если они тоже понравятся мне.

– Ты и вправду извращенка, – выдохнула Соня, и по ее голосу я догадалась, что подруга улыбается.

На этот раз я решительно перенимала у нее эстафету в этой гонке сексуальной распущенности, в которой мы обе негласно участвовали.

– Я не закончила. У меня есть еще два других условия.

– Слушаю тебя.

– Я не хочу, чтобы мне за это платили.

– Что?

– Ты меня слышала: я не приму ни цента от этих мужчин.

– Но так они никогда не согласятся! – закричала Соня.

Таков мир куртизанок. Для того чтобы у клиентов была спокойна совесть, требовалось, чтобы они платили. Таким образом они как бы заключали сделку. Они платили и больше ничего не были должны девочкам, которые с того момента становились просто товаром, и мужчины могли их унижать так, как им этого хотелось, не чувствуя себя мерзавцами. Возбуждение от безраздельного господства для некоторых не сравнимо ни с чем.

– Тебе не нужно будет им ничего говорить, обещаю.

– В таком случае ты будешь это делать за меня? – ядовито спросила Соня.

– Да, я скажу им в последний момент, когда они уже получат все то, за чем сюда пришли.

– Хорошо, пусть будет так… А твое последнее требование?

– Они не будут проникать в меня. Если только я сама не попрошу их об этом.

– Отлично… И ты думаешь, мне удастся найти тебе клиентов?

Однако клиентов было очень много, они выстраивались в очередь с самого момента открытия «Хотелок».

И старые завсегдатаи «Ночных Красавиц», и новые клиенты агентства – все хотели знать, кто эта капризная красавица, которая выставляет напоказ лишь расплывчатые, нечеткие снимки и устанавливает свои правила игры… На фотографиях было видно ровно столько, сколько нужно, чтобы заставить воображение работать! Сила моей притягательности достигала неслыханных вершин: я казалась настоящей сучкой, которую они будут иметь удовольствие исправить.

Я же не была настолько возбуждена. Безусловно, мои претенденты оказывались очень достойными людьми: образованными, богатыми, успешными. Но… никто из них не был Луи. Вот так просто.

Несмотря на приближающуюся продажу «Шарма», Исиам спокойно смог меня туда провести. Он явно был очень рад снова видеть меня на своей территории. Он каждый раз делал так, чтобы я и мой партнер могли незаметно проскользнуть, а затем выйти из отеля прямо под носом у господина Жака.

– Исиам, как ты думаешь, ты бы смог на время приютить здесь Фелисите так, чтобы господин Жак не заметил этого?

– Фелисите… Вашу кошку? Я думаю, что могу. Если она будет днем наверху. Месье Жак почти никогда не поднимается туда до наступления ночи.

В тот вечер впервые я вошла в комнату номер два, комнату моей брачной ночи, с другим мужчиной, не со своим мужем. Но каждый жест, каждая ласка, каждое прикосновение, – все, что произойдет здесь, будет посвящено Луи.

Я потребовала, чтобы мой любовник на этот вечер закрыл лицо маской. Едва войдя внутрь, он сразу надел простую белую маску, которую Исиам заранее положил на кровать. Через Соню я предварительно передала клиенту программу нашей совместной ночи. У меня не было желания импровизировать, и я боялась отклониться от задуманного. Для того чтобы мне удалось принять рядом с собой иное тело, кроме тела Луи, все должно быть распланировано согласно моим желаниям. Согласно нашим желаниям. Поскольку я прилагала все усилия, чтобы зрелище соответствовало желаниям Луи. Я не хотела, чтобы он видел и чувствовал, как я делаю с другим мужчиной то, что принадлежит только нам двоим.

1 – Наденьте маску, как только войдете в комнату

Я знала, что под белым картоном скрывается безупречно прекрасное лицо незнакомца. Именно поэтому по фотографии я выбрала его.

Мужчина был высоким, довольно мускулистым, не таким худым, как Луи. Фигурой он больше походил на таких спортивных парней, как Дэвид или Франсуа. Маска спускалась до подбородка и закрывала губы мужчины для того, чтобы он не мог поцеловать меня. Согласно этой древней и до сих пор действующей заповеди публичных женщин, я не позволяла целовать себя.

2 – Разденьтесь, не говоря ни слова

Молча он разделся и обнажил свое мускулистое тело, которое было еще более прекрасным, чем мне рисовало его воображение. Член незнакомца оказался коротким и сморщенным, темнее, чем остальные части тела. Из-за того, что в комнате было прохладно, он оставался вялым всю первую часть нашего свидания. Однако, казалось, мужчину это не смущало, и он демонстрировал явное нетерпение перейти наконец к серьезным вещам. Теперь в игру вступила я.

3 – Отвернитесь, когда я начну раздеваться

Стриптиз предназначался только для глаз Луи. Поэтому, заставив своего клиента отвернуться, я подготовилась подарить себя камере. Я знала, что Луи сейчас смотрит на меня, потому что за десять минут до этого он послал условный сигнал, означающий, что ему удалось уединиться с телефоном.

Каждым из своих членов я чувствовала напряженный взгляд мужа, устремленный на меня. Но даже если бы его не было, я могла ощущать нежность Луи, обволакивающую все мое дрожащее тело.

4 – Смотрите на меня, пока я занимаюсь любовью сама с собой

Если бы для того, чтобы возбудиться самостоятельно, у меня был только этот незнакомец, то, безусловно, затея бы не удалась. Возбуждение мне должна была доставить невидимая связь с Луи. Я представляла его желание. Жажду моего тела, настолько сильную, что он согласился утолить ее через посредника. Разве не в этом состоит само определение любви: желать, чтобы партнер был счастлив безусловно и безоговорочно, даже если без тебя?

Я принесла часть своей коллекции игрушек, которая сейчас могла бы соперничать с коллекцией Сони. Под пристальным взглядом партнера я расположилась на свежих, еще немного жестких простынях и начала возбуждать свое лоно при помощи верного «ирландца». Я позаботилась о том, чтобы направить низ живота в сторону камеры. Довольно быстро я почувствовала, как мои большие губы набухают, моя вагина становится эластичной, мои органы увлажняются, и погрузила внутрь себя вибромассажер. Почти сразу мои стенки затрепетали вокруг его жесткого стержня.

5 – Удовлетворите себя сами, не прикасаясь ко мне

Луи однажды признался, что для мужчины не существует более завораживающего зрелища в мире, чем то, когда женщина сама предается наслаждению. Что любого самца это погружает в такое состояние ступора, что некоторые могут даже на время забыть о собственном желании. Когда наконец у них встает, они удовлетворяются тем, что мастурбируют самостоятельно. Именно так все и произошло. Должно быть, мужчине не часто удавалось видеть мастурбирующих женщин, потому что он замер и долго и неподвижно стоял, повернувшись лицом к кровати, глядя на мои широко разведенные ноги. Когда незнакомец наконец пришел в себя и его член начал вставать, он взял его в кулак неловким неуверенным движением, обхватив только блестящую открытую головку, словно неумелый подросток. Лежа на кровати, я почувствовала резкий запах его пениса, доходивший до меня волнами и смешивавшийся с моим более сладким запахом.

Я пыталась восстановить в памяти другой букет ароматов, другое сочетание и вскоре представила вместо его члена другой, более напористый, более длинный и такой родной.

6 – Дайте мне кончить самой и ждите новых указаний

Когда я кончила в первый раз, мужчина, похоже, был поражен интенсивностью моего оргазма. Судороги поднимали мои ягодицы, сжимали анус, искажали лицо и выгибали грудь мощной волной, которая словно хотела вытолкнуть меня из кровати. На секунду он остановился, а затем вновь взялся за дело с удвоенной силой, изощряясь над своей уздечкой. С каждым новым оттягиванием крайней плоти к низу живота мне казалось, что она вот-вот порвется. Когда мужчина был на пороге удовлетворения, я сделала ему знак подойти ко мне и, указав на свою грудь, велела излить на нее сперму. Пока я продолжала с исступлением ласкать себя, длинная струя внезапно брызнула из члена, замершего в экстазе, и медленно пересекла расстояние, разделявшее нас, опустившись на мои груди с легкостью лепестка. Мужчина издал короткий стон, закрыв глаза, рот его был перекошен от удовольствия. Незнакомец, безусловно, оценил эту вольность, на которую так редко соглашаются дамы. Когда меня накрывала вторая волна оргазма, клитор набух, словно спелый фрукт, а вагина истекала соками, я повернулась к камере и украдкой подмигнула. Вопросительный знак, который означал: «Ты тоже кончил, моя любовь? Это твою сперму я только что ощутила на своей груди?»

Как только меня снова поразила молния экстаза, я закрыла глаза и мне показалось, что я слышу «да» в ответ. Мы только что вместе испытали оргазм. Мужчина, который находился рядом со мной, был всего лишь манекеном. Он просто надел священное одеяние моего любовника. В нем я видела лишь моего Луи, нежного красавца моих желаний, принца моих чувств, императора моего наслаждения.