В тот день Дженни сделала больше, чем за предыдущие две недели, и Миллисент не могла надивиться ее безграничной энергии.

— О Господи, Дженни, что это на тебя нашло?

Дженни вспыхнула от смущения:

— Лучше не спрашивай.

Миллисент пошевелила мозгами и тоже залилась краской.

— Ты не… с Говардом? Значит, ты все-таки набралась храбрости и переспала с ним? И что он сделал? Попросил тебя выйти за него замуж?

Дженни протянула руку и поставила на полку увесистый том истории Африки.

— Это был не Говард.

— Не Говард? — Голубые глаза Миллисент стали огромными и круглыми как колеса. — Ты шутишь? Хочешь сказать, что оказалась в постели с Джеком?

Дженни только кивнула.

— Я думала, что вы больше не видитесь. Ты же сама сказала мне, что вы расстались. Говорила, у вас нет ничего общего.

— Так оно и есть.

— Боже мой, ты отдалась мужчине только ради секса! Не могу поверить… Никогда не думала, что у тебя хватит духу.

— Ну это было не совсем так, но…

— Что «но»?

— О Господи, я не знаю. Может быть, ты и права.

Милли опустилась на ступеньку стремянки, стоявшей недалеко от письменного стола Дженни.

— Не могу поверить… — Она наклонилась вперед. — И что он делал?

— Милли!

Щеки этой худенькой девушки зарделись румянцем.

— Извини. Все дело в том… ну, ты сама знаешь, у меня никогда не будет возможности заполучить такого мужчину… — Она улыбнулась. — Поэтому все, что ты можешь сделать для меня, это рассказать, каков он в постели.

Дженни негромко рассмеялась:

— Если хочешь знать правду, это было потрясающе!..

— Я так и знала!

— Сегодня вечером мы увидимся снова, и когда я вспоминаю об этом, у меня все валится из рук… хотя надо признаться, что мне немного не по себе.

Тут у Милли от изумления глаза полезли на лоб.

— Боже мой!

Дженни залилась смехом.

— Я пошутила, Милли, вернее, почти пошутила. — После знакомства с Джеком это давалось ей куда легче. — Джек хочет, чтобы сегодня я пришла к нему на судно. Считает, что мне следует подробно поговорить о своих снах с его другом Чарли Дентоном.

— Почему? Он что, психиатр?

— Нет. Просто старый морской волк, но он располагает к себе. Чарли очень начитанный человек, а психология — его хобби. Джек думает, что он мог бы подсказать мне, как избавиться от кошмаров.

— А как же доктор Хэлперн?

— Мы с ней расстались, — она вздохнула, — сказать по правде, в последнее время от нее не было никакого проку. Хочу попробовать что-нибудь другое.

— В каком роде?

— Не знаю. Если тебе что-нибудь придет в голову, подскажи, ладно?

— Может быть, иглоукалывание? Говорят, им лечат все. Я читала, что его применяли даже в зоопарке, чтобы усыпить жирафа, когда ему понадобилось вылечить зуб.

— Ты шутишь?..

— Клянусь, это правда! Кроме того, есть еще всякие китайские лекарственные травы. И далеко ходить за ними не надо: этому можно научиться прямо у нас, в Санта-Барбаре.

Дженни задумалась: чем черт не шутит…

— Может быть, может быть…

Обе вернулись к работе, но еще не раз в этот день Дженни ловила на себе изумленный взгляд подруги. Та все не могла поверить, что Дженни действительно легла в постель с парнем, который гоняет на «харлее», и мучительно завидовала подруге. Дженни улыбалась. Вспоминая ночь, проведенную с Джеком, она понимала, что не стоит осуждать Милли.

* * *

В восемь часов вечера Чарли Дентон открыл дверь каюты и впустил Дженни и Джека. Порывистый ветер трепал полы желтого плаща Джека. Вода, струившаяся с бежевого пальто Дженни, тут же залила пол.

— Ну и погодка! — сказал Чарли. — Надеюсь, завтра будет лучше. — Он помог Дженни снять пальто. — Рад видеть вас, Дженни, детка!

Дентон удивился, когда Дженни крепко обняла его.

— Я вас тоже, Чарли.

— Ребятки, вы успели поужинать?

— Ага, — ответил Джек, — перекусили по дороге. Ты сам-то перехватил что-нибудь?

— Да. Перед тем как Пит ушел домой, мы умяли с ним по сандвичу.

— Он здорово помог нам! Впрочем, как всегда.

— А чего ж Сова не пришел? — спросил Чарли. — Кажется, Пит намекал, что не прочь перекинуться в покер. Джек слегка смутился:

— Это я отменил игру. Я хотел, чтобы ты без помех поговорил с Дженни.

Она подняла удивленные глаза:

— Ну зачем же, Джек? Я же знаю, как вы любите играть. Я могла бы…

— Все в порядке. Соберемся на следующей неделе, только и всего.

Дженни пыталась что-то сказать, но Чарли прервал ее:

— Джек прав. Есть вещи поважнее. Давайте-ка присядем и все хорошенько обмозгуем.

Пока Джек потягивал пиво, Чарли и Дженни пили вино. Речь шла о последних снах Дженни, о посещении Центра сна и о размолвке с доктором Хэлперн.

— Думаю, она выбрала не тот путь, — сказала Дженни. — Доктор Хэлперн считает, что в детстве со мной произошло что-то страшное. Она принимает сны за реальность, но это не так. Мои сны всего лишь галлюцинации.

— Вы уверены в этом, Дженни? — негромко спросил Чарли.

— Конечно, уверена. У меня было совершенно нормальное детство.

— В этом я не сомневаюсь.

— Тогда в чем же?

— Не знаю, — промолвил Чарли, — именно это и нужно выяснить.

Дженни сделала глоток вина и поставил бокал на стол, прикрученный к обшитой тиковым деревом стене камбуза.

— Я уже выяснила. Мои сны не имеют отношения к тому, что я читала или видела. Я просмотрела дюжину своих формуляров, включая формуляр видеотеки.

— Вы говорили, что начали вести дневник, — заметил Чарли, — значит, вы точно описали подробности всех своих снов.

— Верно.

— Вы помните детали одежды, обстановки, особенности религиозных обрядов?

— Я ничего не говорила про религиозные обряды. Это больше напоминало оргию полуголых дикарей.

— Для некоторых народов это и есть религия.

Дженни нахмурилась:

— Это верно. Но, к сожалению, я не знаток примитивных культур.

— Наверняка есть люди, которые в этом разбираются, — подал голос Джек и улыбнулся, показав ямочки на щеках, — например, эта малышка-библиограф — как ее, Милли? — которую очень интересовало, каков я в постели.

Дженни засмеялась:

— Джек Бреннен, вы неисправимы!

Чарли улыбнулся и пригубил бокал.

— Пожалуй, надо вычислить место, которое вы видите в снах. Вы говорили об Африке, но это вовсе не обязательно. Такое могло случиться в джунглях Южной Америки или на островах Тихого океана. И попытайтесь определить исторический период, в который все это происходит.

— Предположим, мне удастся установить время и место, но что это даст? возразила Дженни. — Если я ничего подобного не читала, как я могу видеть это во сне?

— Вопрос не ко времени.

— Чарли прав, — снова вмешался Джек, — если ты убедишься, что сны не просто галлюцинации, а основаны на действительных событиях, то сумеешь вспомнить, где ты могла с этим столкнуться.

— Не могу поверить, что мои сны имеют нечто общее с реальностью. Для этого они слишком… преувеличены.

— Может быть, и не имеют, — задумчиво обронил Чарли, — но судя по тому, что вы мне рассказывали, кое-что в них очень реально. Например, одежда. Вы говорили, что она из далекого прошлого, и описывали необычный дом. Вы помните, как он выглядел? К какому архитектурному стилю относился?

— Да… Думаю, скорее всего к георгианскому. Но по образованию я библиотекарь, так что история не моя стихия.

— Ничего страшного, — подбодрил ее Джек, — далеко ходить не придется: все нужное у тебя под рукой.

— Пожалуй, ты прав.

— Так вы сделаете это? — не унимался Чарли. — Попытаетесь найти след?

Дженни тяжело вздохнула:

— Попытаюсь, Чарли. Сделаю все, что понадобится.

— Вот и умница! — Дентон встал из-за стола, потянулся, и в его ореховых глазах замерцали лукавые искорки. — Прошу прощения, ребята, что-то я притомился. Думаю, пора на боковую.

Бреннен бросил на Дженни взгляд, полный неистовой страсти.

— Отличная мысль, — сказал он ей, когда они покинули корабль, — что скажешь?

— Ты серьезно? Соблазняешь еще одной ночью хорошего сна?

Широкая грудь Джека заходила ходуном.

— Надеюсь, дело не только в сне.

Она нежно поцеловала его в губы.

— Сам знаешь, что не только…

Как и ожидала Дженни, после страстной любовной игры она вновь уснула сном праведницы и наутро проснулась, чувствуя себя чудесно отдохнувшей.

* * *

Дженни с головой ушла в работу. Если она не просматривала обзоры новинок и перечни книг для комплектования и не помогала расставлять возвращенную литературу, то закапывалась в справочники и разыскивала сведения, которые могли пролить свет на ее сны.

Вспомнив про пятиконечную звезду и другие символы, которые она видела во сне, Дженни принялась за литературу по колдовству и вынуждена была признать, что определенное сходство существовало. Звезда была очень похожа, другие символы тоже, но ни один из них не совпадал полностью. Языческие ритуалы были такой же непременной частью шабашей, как и кровавые жертвоприношения. Часто в них участвовали женщины. Призадумавшись, Дженни поняла, что женщина из ее сна была именно таким злобным созданием, каких мы находим в книгах Стивена Кинга.

Когда Дженни уставала от чтения этих книг, которые зачастую вызывали отвращение, она изучала литературу об Африке, поскольку казалось, что тамошние европейские колонии больше всего похожи на то, что виделось ей в снах. Сходные обычаи и племенные ритуалы встречались во многих частях этого континента.

Так как люди в ее снах говорили по-английски, она сосредоточилась на районах британской колонизации, но обнаружила, что американцы, не оставшиеся в стороне от колониального захвата, тоже основали здесь свою колонию. Это случилось в 1822 году. Колония называлась Либрией и была расположена на мысе Месурадо.

Это навело Дженни на следующую мысль: если сны основаны на реальности (в чем она до сих пор сильно сомневалась), то для правильного определения места их действия следовало сузить временные рамки.

Припомнив то, как была одета женщина и ее собеседник на террасе, она стала просматривать тома, посвященные истории одежды, — «Мода в костюме», «Костюмы западного мира», «Энциклопедия мирового костюма» и множество других. Поскольку мужчины не носили париков, а женщины — широких кринолинов на круглых стальных обручах времен Марты Вашингтон, можно было сделать вывод, что дело происходило после 1800 года. Именно в это время мужчины начали носить вместо чулок и штанов до колена брюки по щиколотку.

Примерно до 1815 года женщины щеголяли в платьях с высокой талией и узким подолом; значит, ее кошмары относились к более позднему времени. Но юбка женщины из ее снов не поддерживалась круглыми обручами, которые вошли а моду после 1850 года. Ни один из стилей последующих эпох ее наряду тоже не соответствовал.

Однако период между 1815 и 1850 годами был слишком велик. Дженни принялась изучать описания костюмов той эпохи и сделала открытие: чем ниже опускалась талия, тем шире становилась юбка. К середине двадцатых годов линия талии опустилась до почти нормального уровня, а юбки начали носить пышные — как расклешенные, так и собранные в складки. Рукава в тот период были широкие — так называемые «мариинские», «окорок» и знаменитая «баранья нога».

Дженни вспомнила и платье абрикосового цвета, которое было на женщине в тот день у старого деревянного сарая. Теперь она знала, что эта ткань называется муслин. Рукава его были широкими и пышными, а от локтя до запястья плотно облегали руку. К 1835 году носили длинный круглый рукав, пышный по всей длине, и эта мода уже отошла.

Мужская одежда была более консервативной, но в конце концов Дженни справилась и с этим. Выяснилось, что с 1815 по 1835 год мужчины носили фраки, очень похожие на тот, в котором был незнакомец на террасе. Дженни хорошо запомнился его белый жилет и свободно повязанный черный галстук, которые также были в моде в эту пору.

Итак, можно было отнести время действия ее кошмаров к 1815–1835 годам. Дженни немного огорчило, что одежда, которую она видела в своих снах, действительно существовала, но зато начало можно было считать удачным.

Кроме того, эти раздумья позволяли ей скоротать время до прихода Джека.

«Краби» Фаулер почти все время проводила в кабинете директора библиотеки Кэролайн Бэркхардт, разрабатывая проект нового бюджета, и это давало Дженни относительную свободу. Молодая женщина каждый вечер задерживалась допоздна, просматривала книги, брала их домой и читала, держа на коленях мурлыкающего Скитера. Она даже Джека заставила листать тома и искать то, что могло бы навести на след.

К несчастью, неделя подходила к концу, а она все еще не могла определить место, которое было бы похоже на ее сон.

Дженни обнаружила, что во многих африканских племенах был распространен анимизм; это означало, что дикари обожествляли животных и часто приносили их в жертву во время религиозных обрядов.

Ну и что? Какое отношение имели эти сведения к ее кошмарам? Дженни все еще была убеждена, что в них нет ничего реального. Но она обещала Чарли. Кто знает, вдруг это действительно окажется важным?

Однако главным итогом недели, начавшейся в постели и закончившейся там же, была ее связь с Джеком. Хотя днем они вели совершенно разную жизнь, по ночам, наполненным любовью, она чувствовала, что Джек ей ближе любого другого человека на свете.

И они действительно чудесно проводили время, как и обещал Джек.

— Послушай меня, малышка, — стоя у машины, он привлек Дженни к себе, а потом взял ее лицо в свои руки, — я не могу сказать, что из этого выйдет, но знаю одно: скучно нам с тобой не будет.

Дженни засмеялась, когда Джек поднял и посадил ее за руль «мустанга». Она сделала ошибку, сказав ему, что никогда не умела переключать скорости. Джеку немедленно захотелось научить ее этому. Для занятий они выбрали пустую автостоянку у бара «Морской бриз», который в это время был еще закрыт. Джек только морщился, когда Дженни терзала рукоятку автоматической коробки передач — самой дорогой части его имущества.

В конце концов Дженни уловила суть, и Джек настоял, чтобы она проехалась вдоль берега. Никогда в жизни она так не смеялась, не наслаждалась бьющим в глаза солнцем и треплющим волосы ветром.

В другой раз он повел ее в кино, где шел двухсерийный приключенческий фильм с Арнольдом Шварценеггером. До сих пор Дженни не смотрела таких фильмов и не подозревала, что они могут доставить ей удовольствие. Но когда картина кончилась, ладони Дженни были влажными от возбуждения, сердце колотилось как безумное, а тело дрожало от избытка адреналина в крови. Когда они вышли из кинотеатра, Джек усмехнулся, любуясь ее улыбкой и румянцем на щеках. Потом он в шутку посадил ее на плечо и нес так до самой машины.

И лишь тут она поняла, что Джек очень похож на Арнольда, только Шварценеггер не так красив.

Впрочем, не всегда им так везло. Например, в тот вечер, когда Джек повел ее играть в боулинг и набрал внушительную сумму в двести сорок очков, в то время как она целых шесть шаров потратила впустую и остановилась на сорока шести.

Или ссора, разыгравшаяся у них из-за Говарда, который позвонил, чтобы пригласить Дженни на обед. Когда она повесила трубку и Джек узнал, с кем она разговаривала, он вставил несколько шпилек насчет двуличия Говарда в делах и обозвал его «кобыльей задницей». Естественно, Дженни принялась яростно защищать друга и в весьма непривычных для себя выражениях заявила Джеку, что компания «Маккормик — Остин» была обязана своим процветанием именно Говарду. Она назвала Джека недоумком и сердито напомнила, что Говард — ее хороший приятель и был с ней в то время, когда о Джеке никто и слыхом не слыхивал.

Джек пришел в ярость, сел в машину и уехал, но через несколько минут вернулся, попросил прощения, нежно поцеловал ее и тут же увлек в постель.

Дженни сидела в библиотеке за своим рабочим столом и вспоминала прошедшую неделю: ссоры, приключения и все то, что было у них общим. Она понимала, что их связь — вещь очень хрупкая и ненадежная, но ничего не могла с собой поделать. И как ее угораздило влюбиться в Джека? И первый шаг на этом опасном пути был сделан в ту ночь, когда Бреннен спас ее на берегу.

Тогда она ничего не поняла, но что было, то было.

Когда в высокие стрельчатые окна библиотеки застучал дождь, Дженни даже не заметила этого, погруженная в мысли о том, какое чувство испытывает к ней Джек.

* * *

Снаружи завывал ветер; иллюминаторы были залиты водой. Джек плеснул себе виски, а Дженни налил бокал вина. Чарли ушел в гости к другу, доктору по имени Ричард Бейли, который все уик-энды проводил на борту своей яхты, стоявшей у дальнего причала.

Джек как следует приложился к стакану, надеясь снять владевшее им напряжение, а потом понес бокал Дженни. На ней были джинсы и ярко-желтый свитер. Ее светло-русые волосы были собраны в пучок на затылке и перевязаны желтой лентой. Как всегда, выглядела она неброско, но чертовски сексуально, и Джек чувствовал, что у него начинает кружиться голова.

Дьявольщина! Бреннен крепко стиснул ножку бокала и сжал челюсти. Что она с ним делает? Поймав на себе взгляд Дженни, Джек понял, что она заметила его состояние и недоумевает, чем оно вызвано. Хотел бы он и сам это знать…

Бреннен пересек кают-компанию, передал Дженни бокал, и она погладила его по руке. Сделав глоток, она поставила бокал на журнальный столик. И тут он впервые заметил, что Дженни достала из-за спинки дивана книгу в измятой суперобложке. У него покраснела шея.

— Чарли сказал, что это твоя.

Он кивнул и надолго припал к стакану.

— «Одиссея» и «Илиада»? Господи, где ты это взял? — Страницы были измяты, переплет почти оторван, но отнюдь не по причине частого употребления.

— Нашел в своем сундучке. Собирался прочитать еще в старших классах, но вместо этого воспользовался пересказом Клиффа. А тут надумал предпринять вторую попытку.

На ее лице отразилось удивление:

— Но Чарли говорил, что ты не любишь читать.

— Не люблю.

— Так почему же…

— Потому что ты наверняка ее читала. Я думал, мы сможем об этом поговорить, думал, у нас появится что-то общее, но ничего не получается. Джек говорил нарочито резко, ненавидя себя за это, но его весь день одолевали мысли о Дженни и их растущей близости, что заставляло дуться и хандрить.

— Почему не получается?

— Потому что эта чертова книга до смерти надоела мне, вот почему! — Он отвернулся, злясь на себя за грубость, но еще больше за то, что не удержался от прямолинейности. Это было влияние Дженни, и оно ему совсем не нравилось, — Я тоже не слишком люблю такие книги, — спокойно ответила Дженни.

— Почему? Она не намного скучнее той ужасной пьесы, на которую ты меня водила.

Дженни не обращала внимания на его подковырки.

— Потому что эти книги не годятся для забавы.

— При чем тут забава?

— Джек, забавой является все то, что доставляет удовольствие. Может, принести несколько книг из библиотеки, которые тебе понравятся? Знаешь, ведь это моя работа. Ты удивишься, когда узнаешь…

— Спасибо, не надо. Мне сейчас не до литературы. — Ничего глупее нельзя было придумать. Просто он еще раз доказал, как плохо они с Дженни подходят друг другу.

Этот тон заставил ее нахмуриться, но Джеку было уже все равно. Сегодня вечером он ощущал приступ клаустрофобии и стремился оказаться в другом месте.

— В чем дело, Джек? — тихо спросила она, встала с дивана и шагнула к нему. — Похоже, что-то не так.

— Все так… честно.

— А если честно, то что тебя мучает?

Джек бросил на нее мрачный взгляд:

— Слушай, Дженни, мы с тобой провели вместе всю неделю. А сегодня… ну… просто я чувствую, что мне нужно немного проветриться.

Что-то промелькнуло в ее глазах — не то неуверенность, не то боль… Затем Дженни нежно прикоснулась к его руке, и Джека пронзило желание. Она была чертовски хорошенькая! Не грубая, как женщины, к которым он привык, не вызывающая, не… вульгарная. Губы у нее были розовые, полные, и Джек хорошо знал, как нежно они целуют. Знал он и то, какая красивая у нее грудь и какая гладкая кожа на тугих круглых маленьких ягодицах…

Они занимались любовью десять раз, но Джеку было этого мало. Он мог овладеть этой женщиной пятьюдесятью разными способами, мог проделать с ней сотню вещей, которые ему нравились. Но колющая боль в затылке подсказала ему, что самое худшее уже случилось.

— Ладно, Джек, — сказала Дженни. — Просто надо было сказать об этом раньше. Я знаю, к какой жизни ты стремишься. Знаю, что ты любишь свободу. Я не собиралась мешать тебе.

— Ты не мешаешь мне… честно. Просто… ну… Пит Уильяме и еще кое-кто из ребят договорились сегодня встретиться, и я…

— И ты хочешь побыть с ними. В этом нет ничего страшного. Я пойду домой. Ты встретишься с друзьями, а потом, если захочешь, придешь ко мне. Ты знаешь, что я всегда тебе рада.

Джек улыбнулся, чувствуя, что с души свалился камень. Пит весь день дразнил его, обзывал подкаблучником и говорил, что он по уши втрескался в Дженни. И был совершенно прав, черт его дери!

— Спасибо, малышка, — он наклонился и поцеловал Дженни, заставив себя подавить новый взрыв желания, — допивай свое вино. Я отвезу тебя домой, а потом поеду дальше.

Дженни едва пригубила бокал, видя, что ему не терпится удрать. Тут она была на высоте. Большинство женщин на ее месте стали бы пищать, хныкать и пытаться заставить его почувствовать свою вину. Но только не Дженни. И дело заключалось не в том, что ей было все равно, он прекрасно видел, что это не так.

Дженни легла с ним в постель, хорошо зная, на что идет. Силой ее никто не тащил, так что пусть принимает его таким, какой он есть…

— Если ты готов, то я тоже, — чересчур оживленно сказала она.

— Тогда поехали. — Джек схватил ее плащ и куртку «ливайс» и шагнул к двери. Ему не терпелось вырваться из четырех стен, убежать от всего, в том числе и от самого себя. По крайней мере какой-то части его души. Однако, если говорить честно, второй части никуда не хотелось ехать. Проклятие! Провести с Дженни уютный вечер у камина было бы в тысячу раз приятнее, чем напиться в компании…

Эта мысль заставила его окончательно взбелениться.

Джек Бреннен — подкаблучник? Черта с два!

Несколько минут спустя он высадил Дженни у ее дома, а затем по Прибрежному шоссе поехал к бару «Морской бриз». На площадке для парковки рядом со своим зелено-голубым «камаро» стоял Пит Уильяме в компании двух блондинок. Джек подогнал к ним свой «мустанг», выключил зажигание, вылез наружу и сладко потянулся.

— Смотрите-ка, Джек! Так ты все-таки выбрался? А я уж готов был махнуть на тебя рукой. — Пит выставил локти и оперся о крышу «камаро»; с обеих сторон его худощавое тело согревали круглые бедра и большие груди.

— Не дождешься! — ответил Джек.

— Надеюсь, сегодня ты дашь шороху, — улыбнулся Пит. Одна из блондинок улыбнулась Уильямсу и провела пальцами с длинными ногтями по его коротко стриженным рыжим волосам.

— Не учи ученого! — огрызнулся Джек.

— Это Келли, а это Сью. — Пит похлопал одну из девушек по заду. — Леди, поздоровайтесь с Джеком Бренненом.

— Хай, Джек!.. — хором ответили они.

— Ну что, будем тут весь вечер вола крутить, — спросил Джек с непонятно откуда взявшимся раздражением, — или войдем и выпьем что-нибудь? Внутренний голос спрашивал Бреннена, какого черта он здесь делает.

Пит только усмехнулся:

— Леди… после вас.

Бар «Морской бриз» был полон, все стулья заняты; свободное пространство оставалось только у бара красного дерева. Джек проложил себе дорогу локтями, заказал порцию «Дикого индюка», залпом выпил ее и потребовал еще одну. После третьей порции он слегка расслабился и избавился от чувства вины.

Проклятие, зачем ему понадобилась эта Дженни Остин? Ну да, она была хороша в постели, но это было единственным, что их связывало. А она вцепилась в него мертвой хваткой… На кой черт она ему сдалась? Как бы то ни было, сегодня представлялся отличный повод выкинуть ее из головы.

— Ба, Джек, смотри-ка, кто пожаловал!

Сначала он не заметил ее, окруженную полдюжиной неуклюже суетившихся мужчин. Но когда она шагнула к бару, мужчины расступились перед ней, как Красное море перед Моисеем, и Джек увидел объемистую грудь и облако длинных светлых волос.

Вивиан Сэндберг остановилась в нескольких шагах от него.

— Вот тебе раз… Джек-хвастун собственной персоной! Что случилось, дорогуша? Никак, мамочка разрешила тебе выйти погулять?

У Джека приподнялся уголок рта. Бросив на красотку вызывающий взгляд, он принялся долго и пристально рассматривать ее внушительный бюст, пышные бедра и длинные ноги. Закончив осмотр, он снова вернулся к созерцанию ее груди и заметил соски, вздувшиеся под черной майкой в обтяжку.

— Верно, я вышел из клетки и решил отправиться на охоту. — Он наклонился, отвел в сторону ее волосы, положил ладонь на шею и притянул к себе, чтобы поцеловать в губы. Язык Джека проник в ее рот чуть не до самого горла. Бреннен продолжал делать свое дело, не обращая внимания на то, что Вивиан пыталась вырваться и колотила его кулаками в грудь.

Он стиснул блондинку еще крепче, поцеловал еще жарче, обхватил ее ягодицы и прижал животом к своему туго напрягшемуся члену. Вивиан застыла как вкопанная, затем задрожала всем телом, подняла руки, медленно обняла его за шею и поцеловала так же страстно, как и он ее. Когда объятия наконец разомкнулись, оба едва дышали.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он, пожирая ее таким взглядом, что Вивиан пришлось отвести глаза.

— Теперь ничего, ковбой, — она отодвинула ногу Джека в сторону и прижалась к нему грудью. Джек откинулся назад, оперся локтями о стойку, просунул колено между ее бедрами и оторвал девушку от пола, заставив ее со свистом втянуть в себя воздух.

— Как насчет выпивки? — спросил он, не сводя глаз с обтянутых майкой выпуклостей. При виде больших сосков ему тут же вспомнились маленькие, упругие соски Дженни.

Вивиан облизала губы. Огненно-красная помада была чересчур яркой для ее светлых волос.

— Я уж думала, что ты никогда не спросишь об этом, — ответила она, даря Джеку дразнящую улыбку.

Стайка разочарованных обожателей рассыпалась на глазах. Кое-кто из них только разводил руками, отдавая Джеку дань невольного уважения. Казалось, это произвело впечатление даже на Пита Уильямса.

— Эй, тигр, — сказал он Джеку, — надо же, какую добычу отхватил! Будет что потискать.

Еще бы! Он будет ласкать эти роскошные большие груди, но станет вспоминать маленькие, совершенной формы, с нежно загибающимися вверх сосками…

— Что будешь пить? — спросил он менее страстно, чем собирался.

— Текилу. Неразбавленную, — сказала Вив.

Джек слегка улыбнулся. После третьей или четвертой порции Вивиан напьется в дым, но это ее не остановит. Она всегда слишком много пила.

— Хорошо выглядишь, Вив, — заметил Пит. То же самое думал и Джек, обозревая ее роскошные формы. Она действительно хорошо выглядела в черных слаксах и черной безрукавке, обтягивавшей кружевной лифчик. Как обычно, на ней были туфли на высоком каблуке, в которых ноги казались длиннее.

— А чувствует она себя еще лучше, — добавил Джек, похлопывая ее по заду. Вивиан только рассмеялась в ответ. Он заказал выпивку, опрокинул свой стакан и заказал еще. По какой-то непонятной причине ему не хотелось оставаться с Вив, но это заставляло Джека еще сильнее стремиться настоять на своем.

— Ты готов, Джек? — спросил Пит, прижимаясь к одной из блондинок.

— Я всегда готов. — Бреннен обхватил ягодицы Вивиан, сжал их и впервые заметил, что они чересчур мясистые. «Она полнее Дженни, — вяло подумал он, не такая изящная и стройная…»

Поняв, что Дженни снова вторглась в его мысли, Джек тихонько чертыхнулся, вытащил Вивиан из бара и поволок ее к автостоянке.

— Давай поедем к тебе, — предложил Уильяме. — Черт побери, до твоей берлоги рукой подать, а до моей еще пилить и пилить!

— Неплохая мысль. — Чарли не было, диван ничего не стоило разложить, постель Джека давно пустовала, бар камбуза ломился от крепких напитков, а сам Джек сгорал от дьявольского желания.

Он посадил Вивиан в машину и забрался на сиденье водителя, радуясь, что отсюда до порта всего несколько кварталов. Выпил он изрядно, но, как ни странно, остался совершенно трезвым. «Камаро» с Питом и блондинками держался позади, и вскоре веселая компания шагала по длинной деревянной пристани. Джек поднялся на борт «Мародера» первым и помог подняться красоткам. Через минуту все пятеро очутились в кают-компании.

Когда одна из девушек пошла попудрить нос, Пит вставил в проигрыватель диск Брюса Спрингстина, которого вскоре сменили Род Стюарт, «Роллинг Стоунз» и Майкл Болтон.

Они были готовы к вечеринке. И к постели. Ему давно следовало сделать это. Джек шагнул к буфету, вынул бутылку виски, бутылку текилы и стал наполнять стаканы. Обычно он много не пил, но сегодня вечером ощущал жгучую потребность забыть об этом.

На душе было мрачно. И ничто не помогало создать праздничное настроение.