Вздрогнув, Сэйбл проснулась. Озябнув от холода, вся дрожа, она поднялась с жесткого матраца, на котором дремала, и поспешила к окну. За окном тоскливо постанывал ветер, и ей почти ничего не было видно из-за копоти и грязи, покрывавших стекло, если не считать небольшого участка, поросшего травой, и излучины реки, огибавшей стены замка.

Она отвернулась от окна, откинув со лба неубранные прядки волос и едва удерживаясь от рыданий. Накануне она уже вдосталь наплакалась – что толку снова лить слезы? Надо собраться с силами, иначе все ее надежды рухнут.

«Хотя какое значение имеет, плачу я или нет?» – спрашивала она себя, шмыгая носом и меряя шагами крошечную комнату в башне. Даже и сейчас она не могла поверить, что ее запер в цитадели Пенлис Уэллс безумец, убежденный, что, пленив се, он сможет заманить в свое логово Моргана.

Слезы в три ручья полились из глаз девушки, когда она вновь подумала о том, что натворила по собственной глупости. Хотя Себастьян Фабуа ужасно напугал ее, она не могла всерьез поверить, что он может причинить ей зло. Это невозможно! Присев на край железной койки, она без аппетита посмотрела на кусок хлеба и кувшин воды, которые ей принесла съежившаяся от страха служанка. Горькое выражение появилось на прекрасном лице Сэйбл, и она снова всхлипнула. «Ведь сейчас не мрачное средневековье, – уговаривала она себя, – больше феодалы никого не захватывают в плен, а тем более дочерей английской знати!»

Но именно это произошло! И она никак не могла смириться с тем, что череда событий привела се в эту затхлую конуру. Накануне она приехала в Илфракомби, вконец измотанная, с подступающей к горлу тошнотой от долгой езды по тряской дороге. Узнав у любезного хозяина постоялого двора, что следующий паром до Суэнси отправится лишь через два часа, она решила уехать домой. В конце концов это безумие, говорила она себе, отправиться в дальнюю дорогу, не зная адреса! Кто может гарантировать, что в Суэнси знают, где живут Хауэллы из Гламоргана? А что, если они отнесутся к ней так же, как Бентон Блер, или, что еще хуже, не захотят ничего сказать о Моргане?

«Нет, поеду домой», – решила девушка, сникнув. Она вернется к отцу, и пусть будет что будет. Ей уже не нужно, чтобы Морган позаботился о будущем дитяти. Она справится сама, а при поддержке родных, вероятно, сумеет не пасть духом из-за скандальных сплетен, которые поднимутся на этот счет в округе.

Но судьба распорядилась иначе: в тот день по расписанию не намечалось маршрутов экипажей, на запад, в Корнуолл. В расстроенных чувствах Сэйбл прошла по узкой полоске прибрежного песка у деревни и встретила добродушного рыбака, убиравшего паруса своей шаланды. Сочувственно поглядев на ее грустное личико, он спросил, не может ли чем-нибудь помочь, и, узнав, что она собирается ехать в Уэльс, предложил перевезти ее через канал на своем небольшом, но устойчивом суденышке.

Сэйбл без колебаний приняла любезное предложение рыбака, и даже сейчас, сидя в каземате, она не могла понять, что ее побудило сделать это. Возможно, сердечное томление при воспоминании о Моргане и фантазия, что вдруг он окажется в Уэльсе! О, как ей хотелось увидеть его, несмотря на то что она постоянно убеждала себя, что ненавидит его!

Но люди, которых она расспрашивала, сказали ей, что его нет в Пенлис Уэллсе. Хотя Сэйбл следовало бы обратить внимание на странное выражение их простых, открытых лиц, когда они объясняли ей дорогу туда. Из Суэнси она поехала на север – до Эйбердера, пользуясь советом местного констебля, сообщившего ей, что именно там находится главная коммерческая контора Хауэллов. Сэйбл не понравилась унылая местность вокруг Суэнси, и ее глаза радовало нагорье, по которому вскоре протянулась дорога на Эйбердер.

По приезде туда выяснилось, что все знают семейство Хауэлл, и Сэйбл не составило труда узнать дорогу на Пенлис Уэллс. С присущей валлийцам сердечностью и дружелюбием они не задавали лишних вопросов, за что Сэйбл была им благодарна. Ей пи с кем не хотелось говорить о Моргане, хотя она не могла не почувствовать облегчения оттого, что фамилия Хауэлл пользуется в округе таким уважением. Это вселяло надежду на то, что в крайнем случае старожилы не откажут ей в помощи.

Однако оказалось, что Пенлис Уэллс стоит особняком от этой атмосферы радушия и сердечности, – это Сэйбл поняла слишком поздно, сидя в своей холодной камере, одинокая и испуганная. Как она могла принять за чистую монету показное гостеприимство Себастьяна Фабуа? А опасность ей грозила уже тогда, когда она пошла по сводчатому переходу к замку. «О, как он был сперва любезен!» – вспоминала она, проклиная свою доверчивость. Он повел ее осматривать замок, и она ахала, удивляясь его размерам и величию. В особенности ее поразили бесценные картины, выполненные маслом голландскими, немецкими и итальянскими живописцами, и чудесные фламандские гобелены, украшавшие серые каменные стены.

И лишь когда они устроились в одной из бесчисленных гостиных, чтобы выпить чаю, который принесла бледная, молчаливая жена Себастьяна, он заговорил о Моргане.

– Итак, вы прибыли в Уэллс, чтобы разыскать моего племянника, так? – неожиданно грозно спросил он.

Сэйбл была удивлена, она вопрошающе смотрела на владельца замка, который не сводил с нее проницательных черных глаз. Себастьяну Фабуа было чуть больше шестидесяти. Высокий человек, крепкого сложения; его фигура чем-то напомнила ей Дмитрия. Волосы у него были такие же черные, как и глаза, а в аккуратно подстриженной бороде проглядывала седина. Длинные пальцы обеих рук украшали дорогие кольца. Его ладный поплиновый костюм явно был сшит в Лондоне. Еле заметный французский акцент придавал ему особый лоск. Но под этой импозантной внешностью скрывалась примитивная сила.

– Я вижу, что удивил вас, – заметил он с улыбкой, которая в тот момент показалась девушке даже обаятельной. – По правде говоря, Морган мне не племянник, во всяком случае, не по прямой линии. Мы кровно связаны с ним через его деда Ллуэллина, женившегося на Анжелике де Бернар, сестра которого – Луиза – вышла замуж за моего старшего брата. Вижу, что я запутал вас? – рассмеялся он. – Но не беспокойтесь, моя милая. У нас очень ветвистое и запутанное генеалогическое древо, и я не думаю, что вы сможете разобраться в нем.

– Мне трудно верить, что Морган вырос здесь и никому не рассказывал об этом месте, – пробормотала Сэйбл, оглядываясь вокруг: эти полированные панели из ценного тикового дерева, хрустальная люстра на потолке, картины. Она была поражена, что Пенлис Уэллс, внешне неуклюжий средневековый замок, дышал таким благородством и изысканностью внутри.

– Морган покинул Пенлис Уэллс пятнадцать лет назад, что было позором для фамилии Хауэлл! – сообщил Себастьян Фабуа, и при этом его голос вновь зазвучал резко. Взглядом заставив жену, которая пыталась что-то сказать, замолчать, он уточнил: – Я, собственно, не хочу плохо отзываться о нем, но горечь памяти трудно смягчить.

Сэйбл поставила чашку на стол, внимательно глядя в красивое лицо хозяина замка и не понимая еще, почему он внушает ей такой страх. Ее приняли в этом доме без уведомления, он любезно показал ей замок, напоил чаем. Почему же ей так неуютно здесь?

– А что натворил Морган? – спросила она, не заметив, какой интерес он проявил к ее попытке взять Моргана под защиту.

– Натворил? Ничего, ma chere. Скорее это была вина его матери, распутницы, которая не могла устоять перед улыбкой любого красавца.

– Себастьян! – взмолилась его жена.

– Довольно! – резко сказал он. – Ты можешь идти! У нас есть о чем поговорить с леди Сен-Жермен.

Сэйбл вспомнила теперь, какой беспомощный взгляд кинула на нее Мари Фабуа, поспешно уходя из комнаты. Если бы только она поняла тогда, что усталая маленькая женщина боится не за себя, а за нее! Какой же глупостью было вообще заявиться в Пенлис Уэллс!

Но больше Себастьян Фабуа не стал ей рассказывать о прошлом Моргана. Вместо этого он начал расспрашивать девушку о ее собственной жизни и об отношениях с Морганом. Сэйбл вежливо отвечала на его вопросы, хотя начала понимать, что его интерес к ней неестествен. Как она жалела, что не прислушалась к внутреннему голосу и не уехала, когда еще такая возможность была!

Осторожный стук в дверь заставил девушку вскочить на ноги. С учащенно бьющимся сердцем она прижалась к стене, боясь выдать свое присутствие.

– Леди Сен-Жермен!

Сэйбл проглотила комок, узнав тихий голос Мари Фабуа, темноволосой жены Себастьяна.

– Да?

– Мне нужно войти и поговорить с вами. У меня есть ключ, о котором Себастьян не знает, но вы должны дать мне слово, что не предпримете попытки убежать. – Ее голос перешел в шепот. – По крайней мере, пока светло. А позднее, когда он ляжет спать, я снова приду к вам. Слезы покатились из глаз девушки:

– Вы поможете мне?

– Конечно, помогу. Я больше не могу стоять в стороне и позволять ему делать такие страшные дела!

Ключ повернулся в замке, и старая дверь со скрипом отворилась. Мари Фабуа щурила глаза, пока они привыкли к тусклому освещению. Сэйбл не могла не заметить, с какой симпатией женщина посмотрела на нее. Крепко прикрыв за собой дверь, Мари достала из кармашка передника свежеиспеченную булку и кусок сыра.

Сэйбл покачала головой, но Мари настояла:

– Вам нужно поддерживать силы, cherie!

– О миссис Фабуа! – вырвалось у девушки. – Почему он так поступил со мной? Он говорит, что это из-за того, что я рассказала ему о Моргане. Но я не понимаю, что он имеет в виду!

– Прежде чем мы поговорим, вам следует поесть, – сказала Мари. – Себастьян уехал, и у нас есть время до его возвращения.

У девушки совсем не было аппетита, но чтобы доставить удовольствие маленькой женщине, она отломила кусочек хлеба. Как только она попробовала его, у нее разыгрался волчий аппетит. Мари, довольная, поглядывала на девушку, радуясь, что ее больше не нужно уговаривать поесть. Когда голодный огонек потух в прелестных изумрудных глазах Сэйбл, Мари заговорила. Она говорила тихо, без эмоций, словно давным-давно утратила их.

– Леди Сен-Жермен, мне пришлось быть невольной сообщницей в неблаговидных делах Себастьяна в течение последних пятнадцати лет. Когда-то – после смерти Гвенны Хауэлл – я попыталась оставить мужа, но он так избил меня, что я начала опасаться за свою жизнь. С той поры я больше не пыталась бежать. Я хочу рассказать вам, что он творил, – быстро добавила она, – помочь вам найти того, кто бы мог остановить его злодеяния. Вы смелая девушка – я это поняла, как только увидела вас, – и вашим сердцем руководит любовь, что придает вам силы. Себастьян должен заплатить за то, что натворил, и вы можете добиться, чтобы Морган Кэри рассчитался с ним!

Она замолчала, смутившись оттого, что голос ее вибрирует от затаенной ненависти. Нервно посмотрев в закопченное окно, она заломила руки.

– Мне даже сейчас трудно говорить об этом, и, к сожалению, нет времени рассказать вам все. Выслушайте же то, что я скажу, леди, и не тратьте времени на вопросы.

– Пожалуйста, продолжайте, – выдохнула девушка, совершенно забыв о еде.

Мари Фабуа, сглотнув комок в горле, заговорила, впервые в жизни коснувшись тайн, которые носила в себе целых пятнадцать лет.

– Возможно, Себастьян не разъяснил вам, какое именно родство связывает его с Хауэллами, – сказала она, внимательно вглядываясь в лицо девушки. – Я хочу рассказать вам об этом, чтобы вы не запутались. Вам известно, что дедом Моргана Кэри был Ллуэллин Хауэлл, прямой потомок первого из рода Хауэллов, поселившегося в этой долине? Сэйбл молча кивнула.

– Ллуэллин женился на де Бернар из Лиона, по имени Анжелика. У них родился лишь один ребенок – дочь по имени Гвенна.

– Мать Моргана! Мари кивнула.

– У Анжелики была сестра Луиза, которая очень подружилась со своей племянницей после смерти Анжелики. Гвенна часто ездила в Лондон навещать ее, даже после того, как Луиза вышла за Ги Филиппа Фабуа.

– Брата Себастьяна, – вспомнила Сэйбл.

– Oui. Ги Филипп был одним из лучших людей в роду Фабуа, – сказала Мари, не силах скрыть горечь своих слов. При этом она вспомнила о своем собственном замужестве и о том, как славно Себастьян тогда относился к ней. Лишь позднее она понемногу начала понимать, какой дьявол поселился в душе ее властолюбивого мужа. Очнувшись от своих грустных мыслей, она продолжала тем же тихим голосом: – Возможно, Ллуэллин Хауэлл и любил дочь. Но он был очень волевым и требовательным человеком, поэтому неудивительно, что когда Гвенна влюбилась в одного дворянина в Париже и забеременела от него, то обратилась за помощью к Луизе. Луиза настаивала, чтобы она познакомила ее с отцом ребенка, но Гвенна отказалась. Женщина гордая и своевольная, она была воспитана так, что никогда бы не стала унижаться.

При этих словах Сэйбл опустила голову. Ей было стыдно за собственную слабость, за то, что она пустилась на поиски Моргана: видно, она не обладает мужеством Гвенны Хауэлл.

– И как же поступила Гвенна Хауэлл? – спросила она, глубоко приняв к сердцу страдания матери Моргана, которая, видимо, многое пережила за свою жизнь.

– Все считают, что она поехала в Пенлис Уэллс, чтобы выйти за Томаса Кэри, ведь вскоре она родила ему сына. Конечно, Томас знал, что ребенок не от него, но он так любил Гвенну, что, невзирая на это, женился на ней и стал считать мальчика своим сыном.

– Но вы-то знаете правду? – не удержалась Сэйбл. Француженка сердито фыркнула:

– Леди Сен-Жермен, я единственная, кто знает правду о жизни Гвенны Хауэлл, – она рассказала мне все в день своей смерти! Да, она согласилась выйти за Томаса Кэри, но для нее этот брак был просто фикцией. Ее это мучило до самой кончины!

Заметив морщинку на прекрасном лбу девушки, она энергично кивнула:

– Я знаю, что запутала вас, так что позвольте пояснить. Узнав всю правду, вы должны найти Моргана Кэри и добиться того, чтобы он покончил с этими призраками! – Она выждала, подавляя в себе чувства, которые выплеснулись наружу после стольких лет молчания – в ненависти и страхе. – Даже Себастьян не все знает, – горько продолжила она, – но ему хватило и этого, чтобы захватить Пенлис Уэллс и помочь отправиться на тот свет Ллуэллину Хауэллу и его славной дочери.

Сэйбл ахнула, начиная сознавать, в какую западню угодила, став пленницей убийцы! Теперь ей было понятно, почему Мари Фабуа хочет помочь ей, и она заставила себя успокоиться. Ради Моргана она должна во всем разобраться, а затем бежать отсюда.

– Причиной, по которой Себастьян решился явиться сюда, было письмо, найденное им после смерти Луизы Фабуа в се вещах, – пояснила Мари. – Написанное рукой самой Гвенны, оно информировало тетку о решении сохранить ребенка, несмотря на то что это внебрачное дитя. И хотя в письме не указывалось имя отца, письмо стало орудием в руках Себастьяна, который привез его в Пенлис Уэллс в надежде дискредитировать Гвенну Хауэлл, а через нее – и ее сына Моргана. Вы должны понять, леди Сен-Жермен, что Себастьян мечтал заполучить Уэллс с того дня, когда умерла Анжелика, оставившая Гвенну единственной наследницей всего имущества Хауэллов. Он часто пытался убедить Ллуэллина, что разумнее всего завещать землю, карьеры и рудники именно ему, и он бы добился своего, если бы Ллуэллин не принял к себе внука и не привязался к нему всем сердцем.

Когда Морган переехал жить в Уэллс, отношения между дедом и внуком установились прекрасные, и скоро стало очевидно, что со временем новым главой рода станет внук. Это выводило Себастьяна из себя, – вспоминала Мари, вздрагивая только от одних воспоминаний, хотя с тех пор много воды утекло. Она не могла забыть его неистовства и угроз в адрес юноши, который якобы узурпировал его права. – Обнаруженного им откровения Гвенны касательно того, что Морган не является сыном Томаса Кэри, оказалось достаточно, чтобы доказать, что сын Гвенны не имеет права на наследство. Себастьян показал письмо Ллуэллину, надеясь добиться своей зловещей цели, и это ему вполне удалось. Сэйбл сжала кулаки.

– И что же произошло? – прошептала она.

– Шок был так силен, что у Ллуэллина не выдержало сердце, – сказала Мари. – Он был пожилым человеком, cherie, хотя и хвастался силой и здоровьем. Этого удара он не перенес.

– И Себастьян завладел поместьем Хауэлл, – закончила за нее Сэйбл, забыв уже о своем собственном положении, о том, что находится в руках безумца. В эту минуту она думала только о Моргане, о постигшем его несчастье и о том, что ему пришлось вынести.

– Это было не так уж просто, – горько сказала Мари, вспоминая тяжелые дни, последовавшие за смертью Ллуэллина Хауэлла. – Морган предпринял все, чтобы отвоевать свой дом, но беда в том, что дед, полагавший, что ему еще жить да жить, не спешил составлять завещание. – Она горестно развела руками. – Чего мог добиться пятнадцатилетний юноша? Хотя он очень напоминал своего деда и был не по годам мужественным, он не смог одолеть Себастьяна в его страшной игре. Собственно, смерть матери была последней каплей… После этого у него не осталось желания продолжать борьбу.

У Сэйбл перехватило дыхание от жалости и ужаса.

– А как… как она умерла?

Мари тупо смотрела перед собой.

– Как-то ночью она бросилась в реку с башни, которая находится напротив этой. Слуги видели, как она упала в воду, но ее тело так и не нашли.

Сэйбл уткнулась лицом в ладони.

– О Морган! – захлебнулась она от слез, вспомнив, как часто злилась на него и обвиняла в бессердечности, бесчувственности и несправедливости. Если бы она только знала, что он пережил!

Жесткий голос Мари прервал ее размышления:

– Теперь вы понимаете, чего добился Себастьян. Морган, кажется, ушел добровольцем в армию, и никто не осмеливался протестовать против воцарения Себастьяна на этих землях. Я знаю, что и слуги, и все живущие в долине с радостью восприняли бы возвращение законного наследника, но Себастьян так прижал их, что они даже головы не смеют поднять. Он может каждого стереть в порошок, и все это знают.

– Вы сказали, что брак Гвенны Хауэлл с Томасом Кэри был фикцией? – вспомнила Сэйбл. – И что даже вашему мужу не все известно о ее жизни?

Мари кивнула:

– Морган ушел из дома не только из-за трагической смерти матери и деда, хотя одному Богу известно, что он пережил, и этого хватило бы выше головы! Не могу сказать, что я хорошо знала Моргана, но мне известно, что он очень гордился своей принадлежностью к роду Хауэллов. Думаю, что для такого человека, как Морган, известие о том, что он незаконнорожденный, внебрачный сын, было колоссальным ударом, подорвавшим его волю к борьбе.

– Возможно, вы правы, – согласилась девушка, вспомнив, как время от времени Морган делал едкие замечания по поводу се гордости за свои род и любви к Нортхэду, ее родовому гнезду. Как, должно быть, мучило его то, что и у него был дом предков, который он потерял по прихоти негодяя Себастьяна Фабуа!

– Но ирония судьбы заключается в том, что на деле-то он вовсе не внебрачный сын, – сказала Мари, у которой камень спал с души: наконец она имеет возможность поведать кому-то тайну, которую много лет назад открыла ей Гвенна Хауэлл. – Гвенна Хауэлл обвенчалась с отцом ее ребенка в Париже. Конечно, это было сделано втайне, так, что об этом не узнали ни Ллуэллин, ни даже Луиза.

– Невероятно! И наверняка Морган узнал об этом! Мари грустно покачала головой:

– Гвенна не сказала ему правды даже тогда, когда умер Томас Кэри. Она решилась рассказать эту историю только мне и умоляла ничего не говорить Моргану, так как свидетельств ее брака не существует и было бы жестоко послать сына на бесплодные поиски. Дело в том, что человек, с которым она обвенчалась, то есть настоящий отец Моргана, умер едва ли не сразу после венчания – или по крайней мере так сообщили Гвенне.

Мари замолчала, пристально разглядывая свои руки. Ей было тяжело смотреть на Сэйбл, видеть страдание в ее прекрасных глазах. Она поняла, что девушка влюблена в Моргана Кэри, и Мари переполняло отчаяние: как помочь этой хрупкой девчушке сбежать от злодея-мужа?

«Но это нужно сделать непременно», – решительно сказала она себе. Она слишком долго страдала, живя бок о бок с Себастьяном и боясь довериться кому бы то ни было. Каждое ее движение, каждая строчка писем жестко контролировались Себастьяном и его подручными. Но теперь страх внезапно исчез. Ее заразило мужество Сэйбл Сен-Жермен, и она была полна решимости, даже рискуя жизнью, помочь девушке.

– Печальная правда состоит в том, – продолжила она прерывающимся голосом, – что Ллуэллин Хауэлл был осведомлен о любовной связи дочери с тем человеком в Париже. Хотя Гвенна была предельно осторожна, слух об этом дошел даже до этого отдаленного уголка. Не желая, чтобы его дочь вышла за русского, занимавшего скромный пост атташе, Ллуэллин задумал разлучить их. Воспользовавшись своим положением и связями, он добился того, что царь отозвал дипломата на родину. Но Ллуэллину этого было недостаточно. Зная своеволие дочери, он понимал, что она поедет за своим любимым хоть на край света. Поэтому он задумал безжалостный план, который должен был окончательно разлучить их. Не могу сказать точно, что он предпринял, но ему каким-то образом удалось убедить Гвенну, что ее возлюбленный погиб от несчастного случая, а русского убедили в гибели его молодой жены.

Поначалу Гвенна не верила этому, но когда нашлись свидетели, подтвердившие слова Ллуэллина, у нее не осталось сомнений. Скорбя, она вернулась домой, а Ллуэллин так и не узнал, что она не только обвенчалась с тем человеком, но и ждала от пего ребенка. Если бы он знал, – грустно закончила Мари свой рассказ, – не думаю, что стал бы разлучать их и, уж конечно, не позволил бы Гвенне выйти за Томаса Кэри. Ллуэллин был неплохим человеком. Но его гордость протестовала против того, чтобы его родовое поместье попало в руки человека невысокого звания, к тому же, по слухам, беспутного и бабника.

– Но на самом деле русский не погиб? Мари покачала головой.

– Не знаю, что с ним сталось, но ведь это означает, что брак Гвенны с Томасом Кэри был незаконным. И лишь когда Ллуэллин перенес сердечный приступ и понял, что умирает, он открыл дочери правду. Это откровение было для нее не меньшим ударом, чем тот, что перенес он, потому-то она и покончила с собой.

– А тот русский, он жив? Вам известно его имя?

– Этого я не знаю. Ни Гвенна, ни Ллуэллин не говорили об этом, – тихо ответила Мари. – Она не сказала, хотя и доверилась мне. – Женщина горько усмехнулась: – Можете себе представить, какая это была удивительная женщина, если она не возненавидела меня, несмотря на то что моим мужем был негодяй, которому удалось захватить все ее достояние!

– Ужасно, что она не рассказала Моргану всю правду! – прошептала Сэйбл. – Возможно, тогда у него хватило бы воли бороться с Себастьяном!

Мари развела руками.

– Он не мог, cherie. Никто, а тем более юноша, не мог бы одолеть самого дьявола во плоти!

– Благодарю тебя за комплимент, ma chere Мари, – послышался у них за спиной насмешливый голос Себастьяна Фабуа.

Мари съежилась, а Сэйбл прижала руку к губам, когда он появился в дверях. Трудно сказать, сколько времени он стоял там и слушал их разговор, но у Сэйбл упало сердце, когда она увидела его бешеные глаза.

– И кто бы мог подозревать, что ты предашь собственного мужа? – прошипел Себастьян, качая головой и медленно проходя в комнату. Рядом с его огромной фигурой обе женщины казались Дюймовочками. А он запрокинул черноволосую голову и расхохотался. – Должен признаться, я поражен твоим мужеством. Мне казалось, что прошлое наказание послужит тебе таким уроком, который ты никогда не забудешь!

С этими словами он схватил Мари за руку и рывком заставил ее встать. В страхе она закричала, но это лишь позабавило его. Развернувшись, он ударил ее по лицу. На щеке женщины остался красный след.

– Не трогайте ее! – крикнула Сэйбл, вскочила на ноги и бросилась на него, подняв свои маленькие кулачки.

Себастьян оттолкнул ее так, что она упала на койку. Мари рыдала, закрыв лицо руками. Он холодно смотрел на нее:

– Иди к себе. Я еще потолкую с тобой! Женщина выбежала из комнаты. Минуту Себастьян молчал, и Сэйбл с пересохшим горлом ждала, подняв подбородок. Она смело встретила демонический взгляд.

– Вы докучаете мне, – наконец произнес он, – больше, чем я ожидал, Сэйбл Сен-Жермен. Если бы я не был уверен, что вы мне пригодитесь для того, чтобы заманить сюда Моргана, я живо избавился бы от вас.

Сэйбл собрала все свои силы, чтобы выдержать испытание. Не спятил же он настолько, чтобы убить ее!

– С чего вы взяли, что Морган приедет сюда? – спросила она, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. – Ведь он даже не знает, где я нахожусь.

– Может быть, и так, – согласился Себастьян, – но он узнает. Я жду его возвращения уже пятнадцать лет, – добавил он таким тоном, что Сэйбл прошиб озноб. – Поверьте, я с нетерпением жду момента, когда мы померимся силами. Даже в юном возрасте он напоминал своего деда, и, судя по вашим словам, он не разочарует меня, став мужчиной.

– Он не приедет сюда! – настаивала Сэйбл. Страх за Моргана заставил ее забыть о собственной беде. – У вас есть все, чего вы хотели. Почему бы вам не забыть о его существовании?

По щекам Себастьяна заходили желваки.

– Потому, что он не забыл обо мне. Все эти годы я ощущал, как он ненавидит меня, и знал, что рано или поздно он возвратится, чтобы потребовать принадлежащее ему по праву. Да, я был в курсе всех его подвигов в прошлые годы и знаю, что он стал любимцем вашей старомодной королевы и получил рыцарский орден за храбрость в Крыму. Жаль, что он никогда никому не рассказывал о том, что является последним потомком родовитой семьи, славившейся своей властью и богатством. Это придало бы ему еще больше уважения в глазах почитателей. Однако власть, – добавил он, надменно вскинув голову, – теперь в моих руках, и я не намерен расставаться с ней.

Глаза девушки горели ненавистью, когда она всматривалась в холодное лицо врага. Перед ней был человек, из-за которого Морган столько страдал, который отнял то, что могло бы принадлежать даже ее будущему ребенку. И хотя ей самой не нужен был Пенлис Уэллс, она понимала, что он значит для Моргана и что когда-нибудь будет значить для ее ребенка. Тайная война Моргана нежданно-негаданно стала ее собственной, и Сэйбл была полна решимости сделать все возможное, чтобы вывести Себастьяна на чистую воду.

– Я не нарушал никаких законов, – сказал он, инстинктивно угадывая по ее глазам, что она чувствует. – Ни один суд Великобритании не сможет лишить меня моего достояния. Я слишком долго держу бразды правления поместьем Хауэлл в своих руках. Единственное, что может прекратить вражду между Морганом Кэри и мной, – добавил он, подходя к ней с ухмылкой, – это смерть одного из нас.

– В-вы спятили! – прошептала Сэйбл, от ужаса широко открыв глаза.

Он выпрямился и рассмеялся:

– Вы так думаете? Впрочем, вы это увидите, когда он вернется.

– Говорю вам: он не вернется!

– Может быть, вы и мужественная женщина, леди Сен-Жермен, – заявил он, – но, боюсь, вы или дурочка, или ужасная обманщица.

Сказав это, он запер за собой дверь, и Сэйбл, услыхав, как ключ поворачивается в замке, закрыла лицо руками. Было ясно, что Себастьян ждет приезда Моргана. Она понимала, что их ненависть друг к другу закончится насилием и Морган, захваченный врасплох, если Себастьян захочет использовать ее как свое орудие, может погибнуть.

Сэйбл застонала, пытаясь бороться с отчаянием, овладевшим ею. Если Морган погибнет, это целиком будет ее вина. Она приехала сюда из эгоистических соображений – потребовать от него взять на себя ответственность за ребенка, – а в результате окажется орудием его гибели.

– Что-то нужно предпринять! – прошептала она. – Нельзя просто сидеть в этой грязной конуре, когда Морган едет навстречу верной гибели! Нужно как-то выбраться отсюда, предупредить Моргана.

Взгляд девушки лихорадочно перескакивал с предмета на предмет и внезапно упал на хлеб и сыр, принесенные Мари. Радостный возглас сорвался с ее губ, когда она увидела маленький медный ключик, лежавший рядом с едой. Тот самый, которым Мари открыла дверь каземата. Видимо, женщина положила его, когда вынимала еду из кармана фартука, и впопыхах забыла о нем. Не обративший на него внимания Себастьян допустил свою первую ошибку, взволнованно подумала девушка.

Дрожащими пальцами она схватила ключ и начала искать, куда бы спрятать его, понимая, что бежать сразу же было бы глупо. Вероятно, Себастьян в эту минуту разбирается с женой, а когда не найдет у нее ключа, может вернуться сюда. Ей следует надежно спрятать его и подождать ночи.

Она начала прощупывать плиты пола, и – о радость! – одна плита шаталась! Ей удалось чуть подвинуть ее и спрятать ключ в образовавшуюся трещину. «Теперь все в порядке, – решила она, внимательно оглядевшись, – и если Себастьян вернется, ему ни за что не удастся найти его».

Выглянув в окно, она увидела, что солнце клонится к западу. Горы к югу от замка отливали золотом в последних лучах солнца. Сэйбл пробрала дрожь. Скоро ночь вступит в свои права, и тогда она должна быть готова…