Сэр Морган Кэри, капитан клипера «Вызов», молча наблюдал, как у борта собралась группа матросов, чтобы вытащить шлюпку из воды. В свете мигающего фонаря ему хорошо была видна фигура первого помощника Джексона Торенса, стоявшего на носу шлюпки.

Почувствовав на себе пристальный взгляд капитана, Торенс поднял голову:

– Мы выловили девушку, сэр! Даже не представляю, как она оказалась в водах залива!

– Она жива, Джек? – бесстрастным глухим голосом окликнул помощника капитан.

– Да, сэр. По крайней мере мне так кажется. Но она промерзла до костей, бедная крошка!

Чувственные губы Моргана вытянулись в жесткую прямую линию. В эту минуту ему менее всего хотелось видеть на борту девушку, да еще нуждающуюся в няньках.

– Мистер Хэйс!

Молодой человек в темно-голубой фуражке щелкнул каблуками.

– Слушаю, сэр!

– Пошлите кого-нибудь в трюм за Пирсоном. Если он не появится на палубе через полминуты, я велю протащить его под килем, ясно?

Не в силах выдержать жесткий взгляд капитана, молодой Дэниэл Хэйс опустил глаза.

– Да-да, сэр!

Морган снова повернулся к поручням, у которых с помощью лебедок и троса поднимали шлюпку. Несколько моряков подхватили неподвижное тело девушки. Пригладив свои густые волнистые волосы, капитан «Вызова» подошел ближе.

– Вы уверены, что она жива, Джек? – бесстрастным голосом спросил Морган, остановившись за спинами матросов.

Все расступились, и капитан увидел мокрые юбки и бледное, безжизненное лицо, наполовину скрытое темными прядями.

– Уверен, сэр, она просто в обморочном состоянии, – ответил Торенс.

Помощник капитана был низенький крепыш, которому перевалило за пятьдесят, молчаливый и надежный, как все девонцы. Отличный моряк, Морган не мог оспорить тот факт, что Джек Торенс – один из немногих людей, которым он мог доверить свою жизнь.

– Капитан! Мистер Хэйс сообщил мне, что на борту появилась девушка! – воскликнул доктор Аарон Пирсон, растрепанный и задыхающийся, в очках, косо сидевших на его длинном, топком носу.

Морган укротил свой гнев, понимая, что его антипатия к этому человеку обусловлена лишь тем, что он никудышный моряк. Любовь к морю была такой чертой характера, которую Морган особенно ценил; когда он брал в свою команду высокого, долговязого шотландского врача, тот заверил его, что не страдает морской болезнью. К сожалению, скоро выяснилось, что шотландец солгал. Когда «Вызов» попал в шторм по пути из Англии, доктор Пирсон не поднимался с постели, его мутило и рвало. Более того, он настаивал, что единственное лекарство от морской болезни – это бутылка-другая лучшего бренди из запасов капитана. Несмотря на свое сомнение по этому поводу, Морган пошел ему навстречу. Несчастный доктор Пирсон так никогда и не узнал, что его едва не высадили на берег в Лиссабоне, но Моргану очень уж нужны были услуги врача в этом плавании, а шотландец, несмотря на все свои изъяны, был очень искусным лекарем.

– Ну как она, выживет? – с озабоченным видом спросил Дэниэл Хэйс, когда доктор Пирсон завершил поверхностный осмотр пациентки, включавший прослушивание сердца и простукивание груди с целью определить глубину дыхания.

– Похоже, что в легкие вода не попала, – ответил доктор Пирсон, повернувшись к Моргану. – Пульс ровный, и я склонен полагать, что она лишилась чувств от переутомления.

Жесткие черты лица Моргана Кэри смягчились:

– Значит, она не умрет?

Доктор вновь повернулся к девушке:

– Конечно, нет. Скоро она очнется.

Морган одобрительно кивнул:

– Отлично! Джек, как только она придет в себя, дайте ей бренди и отправьте на берег.

Доктор Пирсон широко открыл глаза:

– Вы не можете так поступить!

Темные брови Моргана сошлись на переносице.

– Не могу?

Собравшиеся вокруг моряки озабоченно зашептались, и врач понял, что допустил серьезный промах. Было ясно, что на судне никто не осмеливался перечить капитану. Однако Аарон Пирсон, каким бы трусом и пьяницей он ни был, всегда ставил на первое место заботу о своих пациентах. Оправившись от испуга, он отважно встретил взгляд холодных голубых глаз.

– Я сказал, что она очнется, сэр, но для того, чтобы ее можно было отправить на берег, она должна набраться сил.

Глаза Моргана превратились в узенькие щелки.

– Что вы хотите, этим сказать?

– Температура ее тела опасно низка. Девушку следует немедленно перенести в теплое помещение! Жизнь несчастной окажется под угрозой, если попытаться переправить ее через залив в условиях влажного ночного воздуха.

Морган поджал губы.

– Какого дьявола вы хотите от меня, Пирсон? – глухо зарокотал он. – Мне некогда с ней нянчиться! Мы и так потеряли уйму времени!

– Если вы отправите ее в таком состоянии, она погибнет от плеврита или иного легочного заболевания! – стоял на своем Аарон Пирсон.

– На карту брошена жизнь других людей, доктор Пирсон, – тихо сказал Морган, и в его голосе прозвучала нешуточная угроза; врач отступил на шаг. – Жизнь людей, которые мне гораздо дороже, чем жизнь этой девицы. К тому же она оказалась настолько глупа, что умудрилась свалиться за борт какого-то судна.

Капитан кивнул головой в сторону притихшей команды.

– Отнесите ее в мою каюту! – гаркнул он. – Когда лоцман будет покидать судно, она отправится вместе с ним!

– Ее смерть останется на вашей совести, капитан! – воскликнул Аарон Пирсон.

На палубе воцарилось молчание. Морган, уже направлявшийся к штурвалу, медленно повернулся на каблуках; звериной мягкостью своих движений он напоминал огромную дикую кошку в джунглях, готовую к прыжку. Однако, прежде чем кто-нибудь успел проронить хоть слово, Сэйбл закашлялась и громко застонала, снова обратив на себя всеобщее внимание.

Морган посмотрел на врача, который вновь склонился над девушкой. Подойдя поближе, капитан остановился, чуть ли не касаясь Сэйбл своими начищенными до блеска ботинками. Он окинул безразличным взглядом мокрые золотистые юбки, прилипшие к телу девушки. Она снова закашлялась и застонала. И вдруг шевельнулась, резко повернув голову. Пряди волос, закрывавшие ее лицо, откинулись в сторону, и все столпившиеся вокруг моряки теперь хорошо разглядели ее.

– Боже праведный! – вырвалось у Моргана. Аарон Пирсон боязливо ахнул, когда Морган нетерпеливо отодвинул его в сторону.

– Во имя Господа! – в ужасе воскликнул он. – Что вы собираетесь делать?!

– Ничего дурного, глупец! – Опустившись на колено, Морган вглядывался в бледное лицо девушки. Губы посинели, ее бил озноб, но Морган видел лишь изумительно красивые черты лица и чуть вздернутый нос, со всей очевидностью свидетельствовавшие о том, что это – Сэйбл Сен-Жермен.

«Не может быть!» – говорил он себе (тем временем возмущенный доктор суетился рядом). Капитан вспомнил, как видел ее в последний раз, – она с вызовом стояла перед ним на этой самой палубе, доводя его до бешенства надменным выражением лица и соблазнительными алыми губами.

«Не может этого быть!..» – мысленно повторял Морган. Он коснулся пальцами ее подбородка и ощутил холодную кожу, а не теплую и шелковистую, как когда-то.

Сэйбл снова застонала. Морган чуть не ахнул, когда глаза девушки раскрылись и ее взгляд остановился на нем. Она быстро заморгала, пытаясь разглядеть, кто перед ней, но не успела узнать его, – ее веки смежились сами собой. Однако этого было достаточно для того, чтобы Морган увидел изумрудно-зеленые глаза, упорно преследовавшие его в течение всего плавания.

– Джек!

Первый помощник приблизился к нему:

– Да, сэр.

Морган поднялся, возвысившись над ним, как каланча.

– Отнесите ее ко мне! Достаньте столько одеял, сколько найдется. – Его крепкий палец уперся в костлявую грудь врача. – Пирсон, вы отвечаете за ее жизнь. Если она не выживет, я оторву вам голову! Понятно?

Шотландец вытаращил глаза, не в силах поверить, что грозный великан, стоящий перед ним, так резко переменился. Глаза сэра Моргана сияли, и все его лицо, казалось, светилось в полутьме.

– Я же сказал вам: если вы отправите ее в эту ночь в Танжер, она не выживет! – закричал Пирсон.

– Она останется на корабле! – ответил Морган так резко, что матросы, которые уносили Сэйбл, на секунду замерли на месте. – Да, – продолжал капитан, – я не могу терять драгоценное время.

– Но мы же не можем оставить ее у себя! – возразил Джек Торенс. – Это… будет выглядеть как похищение, сэр!

Морган окинул его яростным взглядом:

– Пусть так.

– Но, сэр…

Голубые глаза вспыхнули, и Джек понял, что зашел слишком далеко, испытывая терпение капитана. Однако он стоял на своем, не сводя глаз с сурового лица Моргана.

– А что вы мне можете предложить? – невозмутимо проговорил капитан. – Пирсон утверждает, что девушка погибнет, если я отправлю ее на берег с лоцманом. С другой стороны, мы не можем ждать, пока она окрепнет, и у нас нет времени на то, чтобы вернуться в порт, высадить девушку и снова выйти в море.

– Но, капитан, вы даже не знаете, кто она! – упорствовал Джек. – Ведь ее родные подумают, что она утонула!

Морган окинул грозным взглядом матросов; по выражению их лиц он понял, что они поддерживают старшего помощника. Ироничная улыбка появилась на губах капитана:

– Вот тут вы ошибаетесь, Джек. Я прекрасно знаю, кто она, и попрошу лоцмана передать мое сообщение ее близким. А когда мы вернемся, то доставим ее к ним в целости и сохранности.

Резко повернувшись на каблуках, он удалился. Темнота поглотила его широкоплечую фигуру, и Джеку не оставалось ничего иного, как отнести содрогающуюся в ознобе девушку в просторную каюту капитана. Ее уложили на койку. Доктор Пирсон продолжал суетиться подле нее, Джек же тяжело вздыхал. Он понимал, что капитан прав: слишком много жизней зависело от того, успеет ли «Вызов» вовремя прибыть к месту назначения, но Джек был простым, честным моряком, и что-то в бледном личике девушки глубоко тронуло его. А ведь она окажется так далеко от дома…

– Ну как она? – спросил Торенс, когда доктор Пирсон что-то невнятно пробормотал.

Врач поднял голову:

– Озноб усиливается. Боюсь, се свалит лихорадка. Пожалуй, капитан поступил очень разумно, когда велел принести се сюда. В таком состоянии ей необходим покой. А теперь помогите-ка мне, пожалуйста, сиять с нее мокрую одежду.

– Я сделаю это сам.

Когда Морган зашел в каюту, лицо его было бесстрастно.

– Да, сэр! Пойду поищу одеяла.

Сняв с девушки насквозь промокшую одежду, Морган не обратил никакого внимания на ее обнаженное тело. Его одолевали мысли о причинах ее появления в Марокко. «Неужели это судьба?» – размышлял он, не в силах поверить в тот непреложный факт, что она оказалась в морс, а затем на его судне, так далеко от дома.

«Ладно, еще будет время подумать об этом», – сказал себе капитан и принялся усердно растирать тело Сэйбл полотенцем. Заметив тревогу в глазах Аарона Пирсона, Морган строго спросил:

– Она очень больна?

– Пока еще… не очень, – зловещим голосом ответил врач. – Но только время покажет…

– Вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы спасти ее! – Это было сказано таким тоном, что возражать не приходилось.

Доктор Пирсон всплеснул руками.

– Ей необходимо неусыпное внимание, сэр. Губы Моргана жестко сжались.

– Предоставьте это мне, Пирсон. Я не допущу, чтобы мы потеряли ее. – На его лице вновь появилась зловещая ухмылка, и доктор невольно вздрогнул. – Только идиот расстается с тем, чем добрый океан так щедро одарил его, вы согласны?

Аарон Пирсон с усилием сглотнул. Хотя каюта Моргана Кэри была достаточно просторной, в присутствии грозного капитана, заполнявшего собой все пространство, в помещении становилось душно и тесно.

– Полагаю, что так, сэр, – с удрученным видом ответил судовой врач.

Как и предсказывал Пирсон, состояние девушки внушало слишком серьезные опасения, чтобы можно было рискнуть и отправить ее в Танжер в ту же ночь. И хотя члены команды «Вызова» глухо роптали по поводу странного решения капитана оставить девушку на борту, слух о том, что ночью ей стало хуже, заставил их поверить, что, возможно, действия Моргана оправданны.

– Как она? – озабоченно спросил Джек Торенс доктора Пирсона, когда рано утром тот вышел на палубу.

На безоблачный небосклон восходило бледное солнце, а за кормой виднелся берег Марокко, мерцавший огоньками, точно драгоценный камень. Хотя обычно сэр Морган появлялся на палубе вскоре после восхода солнца, на сей раз он, как ни странно, не появился, и его старший помощник был этим немало удивлен и встревожен.

Доктор Пирсон достал очки и протер их платком, который вытащил из нагрудного кармана.

– К сожалению, молодая леди серьезно больна, – сообщил он Джеку, покачав своей седеющей головой. – У нее очень сильный жар, и, боюсь, она начнет бредить.

– А капитан?

– Всю ночь провел у ее постели, насколько я знаю. Доктор Пирсон собирался было добавить, что Морган Кэри поистине странный человек, но передумал. Уже давно он убедился в том, что команда «Вызова» не терпит критики в адрес капитана. Возможно, решив оставить девушку на судне, сэр Морган лишь проявил необычную для него человечность, однако, проанализировав ситуацию, доктор пришел к выводу, что подобное маловероятно. С того момента, как капитан сделал свое поразительное заявление о том, что знает эту девушку, Аарону не давала покоя нелепая мысль: а что, если Морган намерен оставить ее у себя для того, чтобы получить за нее выкуп?..

Судя по всему, их таинственная пациентка была из весьма состоятельной семьи. На ней было очень дорогое платье, которое стюард ночью забрал, чтобы привести в порядок, а ее изящные руки и аристократические черты явно свидетельствовали о благородном происхождении. Значит, сэр Морган собирался заставить ее семью уплатить большой выкуп за возвращение дочери? Пирсон терялся в догадках, однако он не мог не оценить заботливость капитана по отношению к больной.

– С удивлением должен признать, что сэр Морган прекрасно ухаживает за больной, – доверительно сообщил он старшему помощнику и тут же добавил: – Вот только никак не пойму почему.

Выражение лица Джека Торенса оставалось бесстрастным.

– Впервые за все время, доктор, – проговорил он, – мы с вами придерживаемся одного мнения.

Чем выше поднималось солнце, тем жарче становилось в капитанской каюте. Морган Кэри встал со стула, на котором провел всю ночь, и расправил затекшие плечи. Затем подошел к иллюминаторам и открыл их. При этом металлические рамы заскрипели; он взглянул в сторону койки, но Сэйбл не шевельнулась.

Нахмурившись, капитан вглядывался в лицо девушки. Ночью она то металась, сбрасывая с себя одеяла, то дрожала в ознобе, и Морган снова и снова укрывал ее.

Его тревожила неприятная мысль о том, что Сэйбл действительно очень больна и его эгоизм может стоить ей жизни. Но он постарался выбросить это из головы. В Танжере ей все равно не могли бы помочь лучше, чем на его судне, а кроме того, она из породы Сен-Жерменов. Из того, что ему удалось узнать при посещении этого незаурядного корнуолльского семейства, можно было заключить, что все они поистине здоровяки.

Сэйбл тихо застонала, и его внимание сразу же переключилось на нее. Вздрогнув, он увидел, что взгляд ее прекрасных зеленых глаз устремлен на него, но было ясно, что она не узнает капитана.

– Сэйбл, – мягко произнес он, стараясь не испугать ее. – Леди Сэйбл, вы слышите меня?

– Пить, – прошептала она, едва шевеля губами. – Воды.

Морган быстро взял кувшин, стоявший рядом на столике. Наполнив стакан, он наклонился к ней и приподнял ее за плечи. Ее растрепанные волосы упали ему на грудь. Она пила запекшимися губами прохладную воду. Это усилие изнурило ее, и, когда она закашлялась, Морган осторожно уложил ее обратно на подушки. Отставив стакан, он повернулся к Сэйбл, но девушка уже спала.

– Капитан?

Он с раздражением посмотрел на стюарда, боязливо маячившего в дверях.

– В чем дело, Грейсон?

– Я подумал… может быть, вы позавтракаете? – спросил стюард.

Морган потер глаза, пытаясь сдержать нарастающий гнев. «Я устал, – сказал он себе, – и нет никакого резона набрасываться на стюарда».

– Несите завтрак сюда.

Грейсон Пирсон, во всех ситуациях джентльмен до мозга костей, был, что называется, прирожденным камердинером. Человеку, мало знающему его, оставалось лишь удивляться тому, что же могло заставить его сменить фешенебельную обстановку в Девоншире на неудобства жизни на борту клипера. Ответ был прост: Грейсон, девять лет служивший в качестве личного камердинера сэра Моргана Кэри и выходивший своего хозяина после ранения на Крымской войне, не мог покинуть его и в этих обстоятельствах.

«Море, – думал он тогда, – станет бальзамом для растравленной войной души сэра Моргана». Участие в прорыве блокады и в миссии по спасению людей, вроде нынешней, также, видимо, не испугало его – он уже привык к тому, что его хозяин участвует в рискованных предприятиях, – но, узнав о его решении взять на борт девушку, Грейсон был несказанно удивлен.

– Как она себя чувствует? – с озабоченным видом спросил стюард, появившись в каюте с завтраком. В отличие от Моргана, на котором были поношенные бриджи и простая фланелевая рубашка, стюард был облачен в элегантную серую визитку, рубашку с высоким белым воротничком и лаковые туфли – причем все это выглядело до смешного неуместным на судне.

– Боюсь, она очень плоха – ответил Морган. – Пирсон прав: транспортировка в Танжер убила бы ее.

Грейсон промолчал. Не было смысла спрашивать, почему капитан так упорно не желает пожертвовать несколькими часами, чтобы возвратить девушку на берег. Только он да еще, возможно, Джек Торенс знали, что означает это плавание для Моргана Кэри и во что выльется любая задержка.

– Я постирал и погладил одежду юной леди, – продолжал стюард, расставляя серебряную и фарфоровую посуду на маленьком столике под иллюминаторами. – Надеюсь, скоро она поправится и сможет ее надеть.

Сардоническая усмешка искривила губы Моргана.

– Надеешься, что скоро она выберется из моей каюты, Грейсон? Надо ли это понимать так, что ты не одобряешь ее пребывания у меня?

Грейсон пожал плечами. Бывший камердинер сэра Моргана, он за девять лет службы у него повидал немало женщин, занимавших капитанскую постель.

– Я забочусь лишь о вас, сэр. Где вы собираетесь спать, пока она… гм… выздоравливает?

– Сегодня мне принесут гамак из главного кубрика, – ответил Морган. Сидя за столом, он массировал себе виски.

– Прошу прощения, сэр, – неуверенно проговорил стюард, наливая капитану чашку ароматного кофе. – Мистер Торенс уверяет, что вы знаете эту леди, а некоторые матросы клятвенно заверяют, что видели ее на борту нашего корабля, когда мы стояли на якоре в Фолмауте.

Морган бросил на Грейсона насмешливый взгляд:

– Тебя интересует, кто она?

Стюард кивнул, как всегда проявив абсолютную честность.

– Я не собираюсь совать нос не в свои дела, сэр, но любопытство одолевает меня. Да и всех остальных.

Они были приблизительно одного возраста. Грейсон был старше капитана года на три, не более, и, видимо, поэтому Морган Кэри относился к нему терпимее, чем к другим членам команды.

– Ладно, – вымолвил он наконец. – Скажу. Да, я знаю ее, и ты тоже знаешь. По крайней мере, вероятно, слыхал о ее отце. Это леди Сэйбл Сен-Жермен, дочка графа Монтеррея.

Самообладания Грейсона как не бывало. Он с любопытством уставился на девушку.

– Я уверен, что вы шутите, сэр!

Морган усмехнулся:

– Нисколько, Грейсон, нисколько! Но хотелось бы мне знать, – добавил он, отпивая из чашки кофе и поглядывая на разгоряченное лицо Сэйбл, – как она оказалась в водах Танжерского залива? Ведь я не так давно видел ее в Корнуолле.

– А мне хотелось бы знать, – невозмутимо проговорил Грейсон, открывая корзинку со свежеиспеченными булочками, – как вы намерены поступить с ней?

– Поступить? – переспросил Морган. Его голубые глаза внезапно загорелись, а на губах заиграла хищная ухмылка. – Что обычно делают с прелестной молодой женщиной, которую благословенная леди Фортуна посылает в мужские объятия?

Грейсон едва не опрокинул сахарницу.

– Вы же не собираетесь сделать ее своей любовницей, сэр!

По его тону можно было заключить, что он не допускает даже мысли о таком поступке, хотя бы и со стороны сэра Моргана Кэри.

Морган хмыкнул.

– Нет, вряд ли у меня достанет терпения держать ее в качестве своей любовницы, Грейсон. Она испорченный, капризный ребенок. От общения с ней я сразу же сойду с катушек.

В эту минуту его мысли невольно возвратились к темной веранде в доме Хэверти; казалось, он ощущает податливые губы Сэйбл, ее шелковистую кожу, ее тело, уступающее напору его настойчивых рук.

– С другой стороны, я не против того, чтобы малость позабавиться с ней перед тем, как верну ее семье, – продолжал капитан.

– Говорят, лорд Монтеррей крайне мстительный человек! – заметил Грейсон. – Возможно, он высокого мнения о вас, но я сильно сомневаюсь, что он потерпит… что-либо подобное.

Морган пожал плечами:

– Возможно, Сен-Жермен – опасный противник, но меня это мало волнует.

Услышав стон, капитан вскочил со стула. Грейсон с тревогой наблюдал, как тот склонился над девушкой. «Как она миниатюрна и беззащитна!» – думал Морган, меняя компресс у нее на лбу.

В душу Грейсона закрался страх. Морган Кэри, несомненно, решил оставить леди Сэйбл для своих утех, иначе он бы не стал так говорить. Ничего хорошего не предвещает и тот факт, что, несмотря на наличие на судне врача, капитан решил лично ухаживать за больной, оставив ее в своей каюте.

Грейсон вздохнул и вновь наполнил капитанскую чашку кофе. Если леди Сэйбл Сен-Жермен характером напоминает своего отца, то сэру Моргану придется не сладко, когда она поправится. Стюард посмотрел на высокую фигуру капитана, который все еще стоял у койки. Грейсону уже мерещились всевозможные неприятности, и он проклинал судьбу, пославшую леди Сэйбл на их судно.

Когда Сэйбл пробудилась, ей показалось, иго голова ее раскалывается пополам. В горле у нее пересохло, и она была так слаба, что не могла шевельнуться. Однако температура наконец-то спала, и Сэйбл ощущала благословенную прохладу.

Она лежала на спине, с закрытыми глазами, – лежала не двигаясь и наслаждаясь тем, что лихорадка и невыносимая боль во всех членах оставили ее. Вскоре до нее донеслись звуки – гортанные крики чаек в небе и скрип пера. Она подумала, что лежит в своей постели в Нортхэде, так как за ее окном всегда раздавались тоскливые крики этих птиц. Но непонятно, кто водит по бумаге пером и так неприятно шуршит бумагой?

Сэйбл открыла глаза. К своему величайшему удивлению, она увидела над головой не цветастые обои и резные венчики багета, а массивные деревянные брусья. Да и пахло здесь не так, как в ее спаленке. Соленый запах моря был, но вместо запаха духов, так хорошо ароматизировавших воздух, чувствовался запах кожи и едва уловимый, но довольно приятный запах одеколона.

Сэйбл в смятении повернула голову, но от головокружения у нее потемнело в глазах. Она заморгала и увидела какую-то высокую фигуру. Незнакомец поднялся со стула и приблизился к ней. Но кто же это?.. И вдруг ее охватил страх, какое-то шестое чувство подсказало ей, что она находится где-то в незнакомом месте, очень далеко от дома. Это ощущение усилилось, когда высокий человек заговорил. Слова прозвучали, как отдаленные раскаты грома.

– Итак, вы наконец очнулись. Я долго ждал, когда же вы придете в себя.

Сэйбл снова заморгала. Наконец разглядела загорелое лицо с резкими чертами, красивое, но жестокое, даже устрашающее. Квадратный подбородок с давно не бритой щетиной, римский нос и устремленные на нее сверкающие голубые глаза. И язвительная ухмылка на губах.

– Кто вы? – спросила Сэйбл и тотчас же закашлялась. В следующее мгновение сильные руки приподняли ее за плечи. Когда приступ кашля прошел, перед ее губами оказался стакан воды.

– Выпейте, – послышался раскатистый глухой голос, казалось, исходивший не из горла, а из массивной груди, возвышавшейся перед ней.

Сэйбл сделала несколько глотков. Открыв глаза, она увидела перед собой все то же лицо, и сейчас оно находилось так близко, что казалось, взгляд голубых глаз обжигает ее. Девушка попыталась отстраниться, но рука, придерживавшая ее, не позволила ей сделать этого.

– Не двигайтесь, Сэйбл. Я не причиню вам вреда.

Услышав свое имя и мягкий глуховатый голос, девушка успокоилась. Она впала в забытье еще до того, как сильные руки осторожно уложили ее на подушку.

Когда Сэйбл вновь очнулась, был вечер. Иллюминаторы были плотно закрыты, а над головой разливался мягкий свет масляной лампы. Девушка осмотрелась и сразу же поняла, что находится в каюте корабля.

«Только вот какого корабля?» – спрашивала она себя. Разве они с Недом не сошли с «Элизы»? И кроме того, на «Элизе» не было таких роскошных кают – с панелями из полированного тикового дерева и широченными койками. Сэйбл осторожно спустила одну ногу на пол и, ухватившись рукой за ближайший бимс, сумела потихоньку подняться. Она чувствовала ужасную слабость. «Нужно выйти на палубу, – преодолевая головокружение, приказывала она себе, – нужно найти капитана Джауди и спросить его, что со мной приключилось. Может, заболела?» Кажется, у нее была лихорадка. Кто-то заботливо ухаживал за ней, и она слышала глухой, но довольно приятный голос, который успокаивал ее, когда она металась в бреду.

– Какого дьявола, почему вы встали с постели?..

Сэйбл обмерла, ее взгляд встретился со взглядом удивительных голубых глаз. Мужчина, без стука вошедший в каюту, был выше всех ее знакомых, если не считать отца, и такой широкоплечий и широкогрудый, что казалось, каюта стала теснее. Его волнистые каштановые волосы разлохматились на ветру, белая рубашка была распахнута на загорелой мускулистой груди; поношенные бриджи из телячьей кожи обтягивали его бедра. Сэйбл заморгала, вдруг представив себе, что перед ней сам молодой греческий бог.

– Кто… кто вы? – заикаясь, проговорила она, все еще держась за бимс.

Удивленное выражение на лице Моргана сменилось улыбкой. Теперь он испытывал к этой девушке чисто мужской интерес, ибо ни один мужчина не смог бы устоять перед ее красотой. Облаченная лишь в тонкую ситцевую рубашку, которая едва прикрывала ее стройные бедра, она стояла на полу босиком, а ее распущенные волосы спадали на спину буйным каскадом, отливающим полированной медью в свете лампы.

Ее кожа казалась почти прозрачной, а в огромных зеленых глазах отражались золотистые огоньки, отбрасываемые той же лампой. Густота и шелковистость ее волос напоминали бесценный мех баргузинского соболя, который Моргану доводилось видеть в России во время Крымской войны, и он вдруг подумал: «Не потому ли родители Сэйбл дали ей такое имя?»

Тонкая фигурка девушки, крепко вцепившейся в гладкий деревянный бимс, рельефно выступала в полутьме, а из-под не застегнутой у ворота рубахи чуть выступали округлые холмики грудей. Морган приблизился к ней.

– Кто я? – переспросил он, возвышаясь над ней. – Уж не хотите ли вы сказать, что не помните меня, моя прекрасная леди Сэйбл?

Дуги ее бровей сошлись на переносице.

– Не помню, – призналась она.

Морган рассмеялся, и смех этот рокотом отозвался в его широкой груди.

– Да я же целую неделю был вашей сиделкой, моя милая! Неужели вы не обратили ни малейшего внимания на то, что это я взял на себя заботу о вас?

Смятение на лице девушки было таким трогательным, что у Моргана пропало желание «позабавиться» с ней.

– Немедленно ложитесь в постель! – сказал он и попытался помочь ей.

Глаза девушки потемнели; она отшатнулась от Моргана, устремив на него укоризненный взгляд.

– Да, конечно… – прошептала девушка, когда в голове у нее наконец прояснилось. – Конечно, я знаю, кто вы! Сэр Морган Кэри, шарлатан из шарлатанов! – Она беспомощно озиралась. – Что вы здесь делаете? Что произошло? Где Нед? Я хочу видеть Неда!

Ее охватил озноб, и Морган, видя ее состояние, проворно подхватил ее на руки. Она слабо сопротивлялась, когда он укладывал ее на койку. Но потом успокоилась и лежала, касаясь щекой его груди. Глаза ее наполнились слезами. Когда он укрывал ее, она уже крепко спала. На ее золотистых ресницах все еще подрагивали слезинки. Глядя на нее, Морган почувствовал угрызения совести; ее беззащитность странным образом тронула его.

– Черт побери! – пробормотал капитан, отходя от койки. Он сделал все, что было в его силах, для того, чтобы вырвать ее из лап смерти, – а вот утешить ее не сумел.

Сэйбл спала, и во сне ей чудилось, что ее лицо согревает заходящее солнце. Перед ней чередой проплывали картины изумительной красоты: сверкающие волны, изумрудные холмы, яхта, белоснежный парус которой отливал золотом в лучах солнца. Она что-то пробормотала и глубже зарылась головой в подушку. И тут ей приснилось нечто иное. Девушка услыхала вопли людей и в кристально ясных картинках, которые часто порождаются ночными кошмарами, снова увидела момент столкновения «Алоизиуса» с судном, налетевшим на яхту, и услышала безумный вопль Неда. И тотчас же ледяная волна накрыла ее с головой; ее затягивало все глубже и глубже под воду, пока вокруг не воцарилась непроглядная тьма и она не почувствовала, что захлебывается…

Сэйбл вскрикнула. Приподнявшись на постели, она озиралась кругом широко раскрытыми глазами, но в темноте ничего не смогла рассмотреть.

– Нет! – прошептала она, закрыв лицо ладонями.

– Сэйбл!

В следующую секунду она увидела перед собой какую-то фигуру и инстинктивно потянулась к ней; ее руки коснулись мощной шеи, и она крепко прижалась к теплому плечу. Сильные руки обхватили ее, и Сэйбл удовлетворенно вздохнула. Ночной кошмар постепенно забывался.

Морган соскочил с гамака. Услыхав ее крик, он присел рядом с ней, стараясь не потревожить ее сон. Девушка заснула, прижавшись к его обнаженной груди. Ее явно мучили кошмары. Скорее всего она еще по-настоящему не пришла в себя. Нет смысла зажигать лампу, надо дать ей возможность отоспаться. Больше всего она нуждается в отдыхе.

Морган наслаждался тем, что держит спящую девушку в своих объятиях. С каждым ее вздохом он осязал округлые выпуклости девичьих грудей, прижавшихся к нему. Длинная рубашка, надетая на нее, закрутилась вокруг талии, и обнаженные ноги девушки интимно касались его коленей. Аромат ее волос, которые он сам вымыл незадолго до того, и мягкость кожи будоражили его воображение.

Морган почувствовал желание. У него больше не оставалось сомнений в том, что он хочет близости с Сэйбл Сен-Жермен – хочет с того самого дня, когда поцеловал ее в далеком Лондоне. Он не мог объяснить себе, почему эта прелестная женщина-ребенок так волнует его, но должен был признать, что его тяга к ней не исчезла после их стычки в Фолмауте.

Капитан и прежде встречал немало женщин, которые возбуждали его до крайности, но он никак не мог понять, почему этой невинной девочке удается то же самое. Однако чувство, испытываемое им, когда он держал беззащитную девушку в своих объятиях, не было просто похотью. Невинность и уязвимость Сэйбл пробудили в нем желание защитить ее.

Эти абсурдные мысли заставили его усмехнулся. Да, конечно, Сэйбл была невинной, – но беззащитной ли? Он вспомнил их встречи в Нортхэде, когда она смело высказывала ему все, что приходило ей в голову. Она ничем не отличалась от своего гордого, властного отца, и если Моргана чему-то научил визит в Корнуолл, то это было понимание того, что Сен-Жермены – сплоченная семья, вмешиваться в дела которой он не имеет никакого права.

И все же капитан понимал, что не сможет пренебречь таким драгоценным подарком моря. Сэйбл – пусть и не по своей воле – оказалась в его власти, и он намеревался продемонстрировать это юной леди, прежде чем возвратит ее в Танжер.

Морган утопил подбородок в ее шелковых локонах, и Сэйбл что-то пробормотала во сне. Им вдруг овладело чувство умиротворения, и вскоре он тоже заснул.