Несколько дней спустя Сэйбл вышла утром на палубу и с изумлением обнаружила, что «Вызов» бросил якорь и все паруса убраны.

– Мистер Хэйс! – окликнула она рыжеволосого помощника капитана, который, сидя неподалеку от нее, делал записи в судовом журнале.

– Да, леди Сэйбл? – лучезарно улыбнулся Хэйс. Вряд ли что-нибудь могло доставить ему большее удовольствие, чем лицезрение очаровательной пассажирки, которая стала еще прелестнее, когда жаркое солнце над Эгейским морем коснулось ее волос и позолотило кожу девушки. К этому времени весь экипаж уже привык видеть се в бриджах и белой муслиновой рубашке. Шелковистые волосы Сэйбл чуть выбивались из-под широкополой панамы. Она очаровала всю команду, эта улыбчивая зеленоглазая девушка, и Дэниэл Хэйс, как и все прочие, был по уши влюблен в нее.

– По чему мы встали на якорь? – мило улыбнувшись молодому моряку, спросила Сэйбл.

– Капитан сэр Морган ожидает разрешения на проход через Золотые ворота. Таково повеление султана, миледи, – пояснил Дэниэл. Заметив озадаченный взгляд девушки, он добавил: – Для захода в Стамбул каждое европейское судно должно получить разрешение.

– Значит, мы уже недалеко от цели нашего путешествия?!

Дэниэл указал на берег.

– Вон он, Стамбул!..

Сэйбл быстро подошла к поручням и устремила взгляд на берег. Там, за искрящимися под солнцем волнами, в жарком мареве виднелись семь холмов, на которых располагался сказочный восточный город Стамбул. День был ясный, и взору девушки открылся голубой Босфор с паромами, пароходами и сухогрузами.

– За Босфором – Черное море, – пояснил Дэниэл. – А вон там – холмы Малой Азии, – добавил он, заметив, с каким увлечением девушка разглядывает открывшуюся перед ней ослепительную панораму.

– Никогда не думала, что мне доведется увидеть подобное! – прошептала Сэйбл.

Вдали, на склонах холмов, виднелись руины замков и храмов, а вся равнина до самого моря пестрела цветами.

– Я бывал здесь дважды! – с гордостью сообщил Дэниэл. – И буду счастлив показать вам город, когда мы войдем в порт.

– Леди Сен-Жермен не сойдет на берег, мистер Хэйс, – раздался голос капитана.

Они обернулись. К удивлению капитана, Дэниэл придвинулся ближе к леди Сэйбл, как бы защищая ее. И это взбесило Моргана.

– Займитесь делом, моряк! – рявкнул капитан, и Дэниэл тотчас же ретировался.

Сэйбл же вскинула голову и вызывающе взглянула на Моргана.

– Нечего поджимать губы, моя милая, – проговорил капитан. – Я не собираюсь гонять вас, как членов команды, хотя, черт подери, в этом наряде вы ничем от них не отличаетесь!

– Так почему же мне не дозволяется сойти на берег? – спросила Сэйбл.

– Наша миссия – не увеселительная прогулка. Вы нам будете мешать.

– Как и во время всего этого плавания, – проговорила девушка, делая вид, что вовсе не обижена словами капитана. – Но позвольте вам напомнить: я не по своей воле осталась на борту вашего судна. Вы могли бы переправить меня в Танжер, если бы захотели.

– Если бы не я, вас уже не было бы в живых, – напомнил Морган, и с его словами нельзя было не согласиться. Сэйбл опустила глаза.

От доктора Пирсона и Грейсона она узнала, что Морган Кэри почти не выходил из каюты во время ее болезни. Но девушка была слишком горда, чтобы признать, что обязана капитану жизнью. Это обстоятельство постоянно мучило ее, но Сэйбл скорее откусила бы собственный язык, чем сказала бы надменному капитану «Вызова» доброе слово.

– Позвольте и вам кое-что напомнить, – невозмутимо продолжал Морган. – Не забывайте, что в Марокко вас привело ваше тщеславное заблуждение касательно моего визита в Нортхэд. Но смею вас заверить, миледи, что «Вызов» находился в порту Танжера вовсе не в ожидании вашей персоны.

– Вполне возможно, – согласилась девушка, поворачиваясь к нему спиной. – Только не надейтесь, что я буду признательна вам за то, что вы вытащили меня из воды. Вы обращаетесь со мной, как с прислугой, и если в этом заключалась ваша благородная миссия, то лучше бы мне погибнуть!

С высоко поднятой головой она пошла прочь. Морган чертыхнулся сквозь зубы! И как ему могло прийти в голову, что он хочет обладать ею? Да это же дерзкая, невоспитанная, несносная девчонка! Кому нужна такая женщина? Морган даже пожалел, что провел столько часов возле нее, когда она была в лихорадке.

– Ее давно следовало бросить на съедение акулам, – пробормотал он, глядя вслед девушке, соблазнительная фигурка которой бередила ему душу.

К вечеру «Вызову» дали разрешение на вход в порт. По приказу капитана матросы засуетились, забегали по палубе, и вскоре якорь был поднят, а паруса заполоскались на ветру.

Сэйбл, стоявшая у поручня, почувствовала себя невообразимо счастливой, когда раздался крик:

– Якорь поднят, сэр!

В следующее мгновение судно накренилось, и брызги воды взлетели высоко над бушпритом. Как полюбились ей дни, проводимые под жарким солнцем на борту многомачтового клипера! И как не поддаться очарованию теплых, чудесных вечеров, когда закатное солнце окрашивало море в малиновые тона, а бриз доносил экзотические ароматы Востока?

В одном из крошечных портов, где они остановились за несколько дней до прибытия в Стамбул, им встретилось грузовое судно, направлявшееся через Танжер и Рабат в Англию. Сэйбл разрешили послать с его капитаном письма Эдварду. Правда, сэр Морган не позволил ей подняться на борт этого судна. Увидев издалека чумазые лица матросов, грязные палубы и рваные паруса, она не стала настаивать, прекрасно понимая, что на «Вызове» с ней обращаются гораздо лучше, чем стали бы обращаться на «Гарриэт Клей».

От одноглазого капитана, бородатого и тучного, за версту разило ромом, когда сэр Морган пригласил его в гости, и Сэйбл была очень рада, когда он наконец удалился. Однако сэр Морган заверил ее, что капитан Малдун хоть и выпивоха, но человек слова, и ее письма обязательно будут доставлены Эдварду и в Нортхэд. Успокоившись, Сэйбл могла теперь с чистой совестью наслаждаться плаванием на «Вызове», поскольку уже не испытывала прежнего беспокойства за брата и родителей.

Сейчас, стоя у поручней, она любовалась панорамой Стамбула, разворачивавшейся перед ней во всем своем великолепии. Ей еще ни разу не доводилось видеть столь прекрасную и экзотическую картину. Перед ними раскинулась бухта Золотой Рог, воды которой под безоблачным небом были почти неподвижны. На изумрудно-зеленых склонах по оба борта клипера виднелись домики и сады, над которыми высились кипарисовые рощи и захватывающие воображение мечети.

– Как называется та гора? – спросила Сэйбл. Заметив упавшую у ее ног чью-то тень, она подумала, что это либо Дэниэл Хэйс, либо доктор Пирсон, который в последнее время стал проводить с ней довольно много времени.

– Азиатский Олимп, если вы имеете в виду ту, которая покрыта снегом, – раздался над ее головой глухой голос Моргана.

Сэйбл была слишком взволнована открывающейся перед ней панорамой, чтобы придавать значение его присутствию. Она улыбнулась и вновь обратила взгляд на постоянно меняющийся за бортом ландшафт. Сейчас она любовалась чудесными куполами мечети и минаретами, вздымавшимися на набережной перед носом корабля.

– Серальо Пойнт, – учтиво пояснил сэр Морган, уперевшись своими мускулистыми руками в поручни рядом с ней. – А чуть дальше – тройные степы старой Византии и летние дворцы дочерей султана.

Обернувшись, Сэйбл посмотрела на Моргана широко раскрытыми глазами.

– Вы бывали здесь?

– Много лет назад, – ответил он тихо, погрузившись в воспоминания. – Задолго до того, как я узнал, что Сергей Вилюйский пропал без вести во время сражения под Севастополем. – Грейсон наверняка сообщил ему об их разговоре, но сэр Морган впервые дал понять, что знает об этом.

– Вы думаете, он еще жив? – спросила Сэйбл.

На какую-то секунду Сэйбл показалось, что по лицу капитана пробежала тень.

– Мне остается лишь надеяться… – ответил он.

Сэйбл прикусила губу и отвернулась, глубоко потрясенная реакцией Моргана. Ей еще не приходилось видеть на его лице проявления человеческой слабости. Холодный и удивительно надменный, временами он выводил ее из себя своими манерами. Неужели, спрашивала она себя, все это лишь маска? А в действительности Морган Кэри – человек, глубоко чувствующий и отзывчивый?

Но уже следующие слова Моргана опрокинули ее надежды и убедили в том, что он именно такой, каким кажется, – невыносимый и жестокий.

– Полагаю, вы были бы в восторге, если бы узнали, что он погиб, не так ли, моя бессердечная леди?

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Сэйбл, сверкая глазами.

Холодные голубые глаза пытливо вглядывались в ее лицо.

– Уверен, что вам доставило бы огромное удовольствие сказать: «Я же говорила, что ваша миссия – чистое безумие!»

Сэйбл ахнула, съежившись, словно от удара.

– И вы серьезно считаете, что я могла бы желать смерти человеку только для того, чтобы доказать вашу ошибку?

– А разве нет? – спросил Морган, явно не желавший признать, что обидел девушку. – По всему видно, что вы мечтаете о том, чтобы свести со мной счеты.

– Жаль, что вы так ошибаетесь на мой счет, – сухо сказала девушка. Хотя она смотрела в другую сторону, Морган заметил, как задрожал ее подбородок.

Он понял, что был к ней несправедлив, ибо единственное, что он узнал о ней во время своего недолгого пребывания в Нортхэде, так это то, что она приветливая и добросердечная девушка и видит в окружающих только хорошее. Кроме того, она ведь почти ребенок… Разве можно ее винить в том, что она враждебно настроена по отношению к нему?

Морган сжал челюсти. Не в его правилах проявлять снисходительность, однако Сэйбл Сен-Жермен странным образом тронула его сердце.

«Нужно извиниться перед ней за свою грубость», – решил Морган.

– Капитан, ветер переменился! – раздался крик с кормы.

Но Морган и сам уже заметил едва ощутимое колебание палубы под ногами. Коротко кивнув Сэйбл, он поспешил на корму. Девушка, подняв голову, устремила взгляд на мачты и реи, где марсовые отчаянно боролись с парусами.

Она все еще переживала из-за обидных замечаний Моргана. Но, вероятно, вполне заслуженных… Разве не она сама дала ему повод считать ее острой на язык, бесчувственной женщиной? Сэйбл решила, что впредь будет внимательнее к Моргану – все-таки она многим ему обязана. Возможно, тогда он откажется от мысли затащить ее в постель, – именно это пугало ее более всего.

Сэйбл не могла отрицать, что Морган Кэри имел над ней какую-то необъяснимую власть; когда он прикасался к ней, ее воля слабела и она чувствовала странное влечение к нему. Если бы только узнать, зачем он приезжал в Нортхэд и чем был обязан ее отцу! Она уже не раз поднимала этот вопрос, но Морган бесцеремонно обрывал ее, и завеса этой тайны так до сих пор и не приоткрылась ни на йоту. Даже Грейсон признался, что ничего не знает об этом.

Быстроходный клипер уже плавно шел новым курсом. С замирающим сердцем Сэйбл смотрела на Моргана, стоявшего на своем привычном месте – у штурвала. Даже в тусклом свете наступающих сумерек она видела блеск его глаз и белозубую улыбку. В этот момент он был счастлив, именно море – его стихия, поняла Сэйбл, испытывавшая какое-то странное чувство, очень напоминавшее ревность. Управлять кораблем в любую погоду, вести примитивный образ жизни на океанских просторах, отвечая только перед Господом… Найдется ли на земле такая сила, которая сумеет укротить его?

Сэйбл отвернулась, удивляясь собственным мыслям. С какой стати ей быть недовольной тем, что Морган Кэри чувствует себя на корабле, как дома? Ей следует радоваться, что он не питает привязанности пи к одной из стран. В конце концов, ему не пристало жить среди цивилизованных людей, его место – среди таких же, как он.

– Черт бы его побрал! – прошептала Сэйбл. – Нужно было уплыть в Танжер на «Гарриэт Клей»!

Она все еще стояла у поручня, когда «Вызов» бросил якорь на рейде между массивным турецким фрегатом и грузовым судном. Швартовка прошла гладко: «Вызов» хорошо слушался руля. Заходящее солнце позолотило паруса, а холмы, круто уходящие вверх от самого берега, казалось, излучали свое собственное сияние. Сэйбл видела многолюдные улицы и ряды домов, спускающихся к берегу. Этот экзотический город пробудил в ней острое любопытство. Как ей хотелось осмотреть древние форпосты Константинополя! Неужели Морган не позволит ей хотя бы разок сойти на берег?

– Мистер Хэйс!

– Слушаю, сэр!

Услышав глуховатый голос Моргана, Сэйбл обернулась.

– Передайте команде, что все могут сойти на берег после своей вахты. И чтобы никаких фокусов, пока мы будем здесь стоять, ясно?

– Да, сэр, слушаюсь, сэр! – Дэниэл поспешил удалиться.

Морган повернул голову и, чуть прищурившись, окинул взглядом палубу. Его голубые глаза встретились с зелеными глазами девушки.

– Вы тоже пойдете в город? – неуверенно спросила она, когда он подошел к ней.

– Мне нужно встретиться с начальником порта, – ответил Морган. – А потом, возможно, схожу.

С минуту Сэйбл молчала, мысленно пытаясь сформулировать следующий вопрос, не ведая, что Морган уже все понял. Опершись своими мощными руками о гладкий деревянный поручень, он проговорил:

– Мы будем стоять здесь на якоре, пока султан не согласится принять меня. У меня с собой рекомендательное письмо к нему, подписанное самим Дизраэли. Ваш отец помог мне встретиться с ним, когда приезжал в Лондон.

Сэйбл озадаченно посмотрела на Моргана:

– Вы были у премьер-министра? Отец ни разу не обмолвился об этом. Он говорил, что впервые беседовал с вами на балу у Хэверти…

Морган усмехнулся, подумав о том, что графу Монтеррею, должно быть, нелегко иметь дело с такой любопытной дочерью.

– Не сомневаюсь, что вы проявите снисходительность к вашему отцу, ведь он и сам замешан в деле, затеянном без ведома ее величества.

– Грейсон говорил, что королева отказалась просить за Сергея, – вспомнила Сэйбл свой разговор со стюардом.

– Совершенно верно. Именно поэтому мне пришлось обратиться за помощью к вашему отцу. Оказалось, что он хорошо знаком с мистером Дизраэли, который, выслушав мой рассказ, тут же согласился сделать все, что в его силах, но, конечно, тайком от королевы. Его письмо должно обеспечить нам доступ во дворец, чего мне самому никак не удалось бы добиться. – Его глаза сверкнули. – А затем мне останется лишь ждать приглашения от султана. Я считаю, что это гораздо удобнее, чем пытаться проникнуть во дворец под покровом темноты.

Сэйбл вздрогнула и отвела взгляд от неулыбчивого лица капитана. Внезапно ей стало ясно, насколько опасно предприятие, затеянное Морганом. Конечно, турки радушно принимают британские суда и их команды, но то, что задумал Морган, вызовет недовольство не только со стороны султана, но и со стороны английской королевы, если она об этом узнает.

– Но если отец согласился помочь вам, когда был в Лондоне, – сказала Сэйбл, – то зачем же вы приезжали в Корнуолл?

Морган молчал. Потом вдруг взглянул прямо ей в глаза и тихо проговорил:

– Это было связано с человеком по имени Андрей Вилюйский.

Сэйбл посмотрела на него в изумлении – наконец-то Морган сказал о причине своего визита в Нортхэд.

– Андрей Вилюйский служил в российском посольстве в Париже в те годы, когда ваш отец еще именовался графом Монтеро, – пояснил Морган. – Ваш отец был близко знаком с ним.

– Он родственник Сергея? – догадалась девушка. – Или, точнее, был родственником? Видимо, его уже нет в живых, не так ли?

Морган кивнул.

– К сожалению, он давно умер. Андрей был отцом Сергея.

Морган внезапно нахмурился, словно был чем-то раздосадован. Когда он снова заговорил, в его голосе уже не было той доверительности, которая так удивила Сэйбл несколько минут назад.

– Я приезжал в Корнуолл исключительно с целью получения информации, миледи. Мне хотелось узнать как можно больше об этом человеке, и лорд Монтеррей любезно согласился удовлетворить мое любопытство. А теперь прошу извинить меня, мне пора.

Крепко вцепившись в поручень, Сэйбл смотрела вслед капитану, спускавшемуся в каюту. Она-то надеялась, что он наконец расскажет ей все, а он лишь чуть приоткрыл завесу над тайной. Почему упоминание имени Андрея Вилюйского растревожило его? Что связывало покойного русского дипломата с ее отцом?

Сэйбл была еще больше озадачена, чем прежде, но понимала, что не имеет смысла ходить за капитаном и упрашивать его, чтобы он открылся ей до конца. К этому времени она уже усвоила: он становился откровенным лишь тогда, когда сам этого хотел, а не тогда, когда его просили об этом. «Ничего, со временем он расскажет мне все», – утешала она себя, но ей было очень нелегко обуздать свое нетерпение и подавить страсти, которые Морган невольно разжег в ее душе. Миссия «Вызова» в Стамбуле была, конечно же, связана с тайной, которую Морган не раскрыл ей, и Сэйбл опасалась, что предприятие капитана не обойдется без насилия и кровопролития.

Еще никогда время не тянулось для нее так долго, как в ту первую ночь под небом Турции. Кроме Грейсона, на судне не осталось никого, с кем можно было бы пообщаться, но она слишком волновалась, чтобы заговорить с ним. Около девяти вечера Морган приказал матросу Харлею Гампу переправить его на берег, и Сэйбл, стоя в тени надстройки, смотрела, как широкоплечая фигура капитана исчезала в ночи.

Ее так и подмывало последовать за ним, но в то же время громада незнакомого ночного турецкого города внушала ей опасения. К тому же приказ капитана оставался в силе, и, хотя девушка временами вела себя с ним вызывающе, она не смела ослушаться его в этой ситуации. Кроме того, она рассудила: перед тем как покинуть судно, он, скорее всего, предупредил вахтенного, чтобы тот никуда не отпускал ее и доложил ему, если леди все-таки нарушит его приказ.

Сэйбл покачала головой, словно хотела сказать, что вовсе не желает попасть под горячую руку Моргана Кэри. По правде говоря, она считает его неприятным, надменным и, конечно же, опасным человеком. С другой стороны, она не могла не волноваться за успех его миссии. Каким образом можно добиться успеха? Сэйбл видела на берегу Босфора бесчисленное множество дворцов и крепостей. И Сергей Вилюйский, если он еще жив, может находиться в заточении в любой из этих крепостей. Как, не возбуждая подозрений, выяснить, в какой именно?

Было еще довольно рано, когда Сэйбл, пожелав Грейсону доброй ночи, ушла к себе. Крошечная каюта показалась ей еще теснее, чем обычно, и девушка с тоской подумала о просторной каюте Моргана. Раздеваясь, она ушиблась коленкой об узкую койку, служившую ей постелью. Даже книга, которую дал ей почитать доктор Пирсон, не доставила ей удовольствия, и в конце концов Сэйбл отложила ее, загасила лампу и натянула простыню до подбородка.

Она потеряла счет бессонным часам, прислушиваясь к поскрипыванию переборок и едва слышным шагам вахтенных на палубе. Наконец ей удалось заснуть, но ее сон прерывался внезапными пробуждениями, и лишь под утро Сэйбл услышала в коридорчике шаги Моргана. Сгорая от любопытства, девушка выскользнула из постели и осторожно выглянула в коридор. Но увидела лишь мягкий золотистый свет, пробивавшийся в щель под дверью капитанской каюты. Она услышала скрип – капитан открывал дверцу застекленного шкафчика, где стоял графин с бренди. Облегченно вздохнув, Сэйбл на цыпочках вернулась в постель. Минуту спустя она спала глубоким сном без сновидений.

Когда Сэйбл утром вышла на палубу, Морган, несмотря на позднее возвращение, уже был там. Она изумилась, увидев капитана на его обычном месте – на юте. Он выглядел бодрым и отдохнувшим. И каким-то особенно привлекательным – так ей, во всяком случае, показалось. Сэйбл не хотелось признавать, что она рада видеть капитана и что ночью она беспокоилась за пего. «Господи, неужели мне есть дело до этого человека?» – спрашивала она себя.

– У вас по утрам всегда такое мрачное настроение, миледи?

Обернувшись, она увидела, что капитан сошел с юта и подходит к ней, заложив руки в карманы своих поношенных бриджей; разметавшиеся на ветру каштановые кудри живописно обрамляли его высокий лоб, и его взгляд казался не таким безразличным и холодным, как обычно.

– В тех случаях, когда думаю о том, что вы, возможно, попали в беду, – ответила Сэйбл.

На его красивом лице появилось удивленное выражение.

– Вы беспокоились обо мне, миледи? – спросил он, недоверчиво глядя на нее.

У Сэйбл вдруг екнуло сердце, она отказывалась поверить себе, что испытывает к этому длинноногому великану, который доставлял ей с самой первой встречи одни мучения, нечто вроде привязанности. Или же это из-за опасности, которой он подвергает себя, пытаясь спасти человека из такого тщательно охраняемого места? «Какая чепуха! – хмыкнула она. – Морган Кэри сумеет постоять за себя. И никакой дворцовой страже не удастся помешать ему».

– Да, я с тревогой думаю о том, что человек может поставить на карту свою жизнь без достаточных к тому оснований. Независимо оттого, кто этот человек.

Лицо Моргана приняло обычное неумолимое выражение, и Сэйбл усомнилась, не ошиблась ли она, прочитав только что на его лице нечто иное.

– А. понятно!.. – Морган помрачнел. – Возможно, причина, по которой мы находимся здесь, неосновательна – с вашей точки зрения. Однако для некоторых из нас долг и дружба превыше всего. – Голубые глаза буравчиками впились в ее лицо, а слова прозвучали, как удар хлыста. – Какая жалость, что все ваши заботы сводятся к платьям и побрякушкам!

Уязвленная в самое сердце, Сэйбл ахнула: значит, Морган считает ее пустоголовой и бессердечной! Да, конечно, ее антипатия к нему была оправданной, но в последнее время он вел себя безукоризненно. Более того: сэр Морган, у которого не было причин радоваться тому, что девушка оказалась на борту его судна, терпеливо и самоотверженно выхаживал ее и вернул к жизни, а она вместо благодарности оскорбляла его. Так что нечего удивляться тому, что Морган Кэри считает ее бессердечной эгоисткой.

– Морган, подождите!

Морган, направлявшийся на ют, к штурвалу, оглянулся; его брови взметнулись вверх. Сэйбл с мольбой в глазах поспешила за ним.

– Извините меня, – сказала она. – Я была не права, высмеивая вас за поступок, на который не у многих хватило бы мужества. Я вела себя как неблагодарная девчонка, хотя обязана вам жизнью. Я грубила вам без всяких на то оснований, особенно с тех пор, как… – Она осеклась и покраснела. – С тех пор, как выяснилось, что я ошибалась относительно причины вашего визита в Нортхэд…

Она перевела дыхание, запнувшись под его пристальным взглядом. Потом вновь заговорила:

– Но я не могу не волноваться по поводу того, что, возможно, Сергея уже пет в живых, а вы будете рисковать жизнью понапрасну.

– Так вы беспокоитесь обо мне? – не веря своим ушам, спросил Морган.

Она попыталась отвести взгляд, но не смогла. Их глаза встретились, и у обоих возникло ощущение, что они находятся в какой-то необъятной пустоте и вокруг нет ни души.

– Да, наверное… – прошептала она.

И снова Морган удивил ее. Запрокинув голову, капитан весело рассмеялся. Сэйбл смотрела на него с возмущением. Но когда он снова взглянул на девушку, она заметила в его голубых глазах нечто такое, отчего у нее перехватило дыхание.

– Неужели я начинаю вам нравиться, Сэйбл Сен-Жермен?

– Может быть… чуть-чуть… – пролепетала она, и щеки ее залились румянцем.

Ее забила дрожь, когда Морган, протянув руку, приподнял ее подбородок и заставил посмотреть прямо ему в глаза.

– Вы остаетесь для меня загадкой, малышка, – задумчиво проговорил он. – Временами я задаю себе вопрос: есть ли в этом прекрасном теле что-либо еще, кроме жестокого сердца маленькой дикарки? А временами мне кажется, что мы выловили из моря не женщину из плоти и крови, а божественную Афродиту.

– Смею заверить вас, капитан, что я абсолютно земная, – ответила Сэйбл.

Сердце девушки неистово билось в груди; Морган почувствовал ее состояние и улыбнулся. Его улыбка была такой милой, что Сэйбл почувствовала слабость в коленях; от этой улыбки его сухое, ястребиное лицо мгновенно преобразилось.

– Да, сейчас я уверен, что это не галлюцинация. – Его хриплый голос прозвучал как-то особенно интимно. С минуту Морган молчал, глядя с высоты своего роста в ее огромные зеленые глаза.

– Капитан! Вы идете?

Морган вполголоса чертыхнулся и повернулся к матросу.

– Шлюпка готова?

– Да, капитан. Мистер Торенс на руле.

– Сейчас я приду, – сказал Морган, отпуская матроса.

– Да, сэр.

– Вы возвращаетесь в город? – с беспокойством спросила Сэйбл.

– Только для небольшой рекогносцировки, ничего опасного, – усмехнулся Морган.

– О, позвольте мне поехать с вами! Обещаю, что не буду вам помехой. Ведь я уже не помню, когда моя нога последний раз ступала на сушу!

Она думала, что он откажет ей. Но капитан пожал плечами.

– В самом деле, почему бы нет? Небольшая прогулка пойдет вам только на пользу. Однако, Сэйбл, – предупредил он, когда она издала восторженное восклицание, – вы должны все время оставаться с Дэниэлом и слушаться его приказов! Вам это ясно?

Счастье переполняло девушку, и она не могла обидеться на его высокомерный тон.

– О да, обещаю!

– И немедленно снимите эти бриджи! – рявкнул капитан. – У турков очень строгие представления о том, что полагается носить женщинам.

– А вы подождете, пока я переоденусь? – спросила она с сияющими глазами. – Всего одну минуту.

Морган вздохнул:

– У меня нет выбора.

– Спасибо! – воскликнула девушка. – Спасибо, что берете меня с собой!

От избытка чувств девушка приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его впалой щеке. Морган, смягчившись, обнял ее за талию и неожиданно повернул голову так, что их губы встретились. Поцелуй был далеко не страстным, но щеки девушки вспыхнули, а сердце едва не выпрыгнуло из груди. Она повернулась и бросилась к люку, ведущему в каюту.

Когда она вернулась, у шлюпки стоял Дэниэл Хэйс, раскрывший рот от восхищения. Сэйбл надела золотистое шифоновое платье, а медные локоны заплела в косы и уложила их на темени в виде диадемы. Глаза ее сияли, как два изумруда, и Дэниэла обдало жаром, когда она улыбнулась ему.

– Вы так прекрасно выглядите, леди Сэйбл! – пробормотал он, протягивая руку, чтобы помочь ей забраться в шлюпку.

– Все в порядке, мистер Хэйс! – послышался резкий голос капитана, и Сэйбл почувствовала, что ее руку перехватила его огромная ручища.

Она подняла голову и увидела Моргана, который с высоты своего роста смотрел на нее с явным одобрением.

– А я и забыл, как вам идет это платье, – сказал капитан, усаживая ее.

– Гораздо больше, чем бриджи? – усмехнулась Сэйбл, в восторге оттого, что они наконец заключили перемирие. Расправив юбки, она лукаво взглянула на Моргана.

– Вам не пристало одеваться мужчиной, – улыбнулся он, и от этой улыбки на душе у нее потеплело.

– Ой, посмотрите! Что это? – воскликнула она, когда Дэниэл приказал матросам приготовить весла.

Морган посмотрел в ту сторону, куда она указала, и увидел узкую лодку с высоко поднятым носом. Шлюпкой управлял гребец в черных брюках в обтяжку и в белой рубашке с широкими, трепетавшими на ветру рукавами. На голове у него была феска, украшенная цветком.

– Эта шлюпка называется каик, – пояснил Морган. – На таких перевозят пассажиров через Золотой Рог.

Сэйбл проводила взглядом плавно скользящий по воде каик, в котором сидели два молодых турка, развалившихся на подушках с кистями. Она посмотрела на Моргана.

– А мы не могли бы так покататься? – спросила она.

Морган усмехнулся:

– У нас не увеселительная прогулка по Стамбулу, миледи.

– Я знаю, но это так интересно! – настаивала девушка.

– Возможно, на обратном пути, – согласился капитан. Когда шлюпка заскользила по голубой воде, внимание Сэйбл привлекли многочисленные грузовые суда, сновавшие между Стамбулом и противоположным берегом залива. Все они были нагружены дынями, финиками или корзинами с сочным виноградом и грушами. Чуть дальше небольшой пароходик покидали пассажиры, которых переносили в лодки живописно одетые грузчики.

А впереди виднелись минареты и купола мечети Еди Моск. Сэйбл была в восторге. «Нужно запомнить это во всех подробностях, – сказала она себе, – чтобы по возвращении все рассказать Лайму и Эдварду». Она уже представляла, как они будут ей завидовать.

Взглянув украдкой на ястребиный профиль Моргана, Сэйбл впервые за много дней почувствовала себя счастливой. Напряженность между ней и Морганом чудесным образом сгладилась, и он разрешил ей осмотреть Стамбул. Как все замечательно! Возможно, ей даже удастся уговорить Дэниэла Хэйса, чтобы тот сводил ее на какой-нибудь оживленный рынок, где можно купить подарки родным.

Сэйбл была поражена деликатностью Моргана Кэри. Выйдя на берег, он помог выйти и ей. Затем отдал распоряжения матросам, но девушка, поглощенная открывшейся перед ней панорамой, не слышала, что он говорил своим людям.

Они находились в старой части города, а напротив располагалась европейская его часть – Пера. Улочки, спускавшиеся к берегу, были кривыми и каменистыми, по, как пи странно, очень тихими. Собаки с ворчанием крались вдоль стен ветхих деревянных домиков, зарешеченные окна которых были задернуты занавесками. Мимо прогрохотало несколько тележек, запряженных ослами и груженных товарами, предназначенными для рынка. Сэйбл издала восторженное восклицание, заметив нарядного турка, который вел на поводке верблюда; поводок был украшен драгоценными камнями.

– Что бы вы хотели посмотреть, миледи? – услышала она глуховатый голос Моргана.

– Да все! Как можно больше!

Одна из бровей капитана взметнулась вверх. – Все? К сожалению, для этого мало времени.

– Тогда хотя бы Голубую мечеть и Святую Софию.

– Кто вам рассказывал о них? – удивился Морган. – Мистер Хэйс! – Сэйбл с улыбкой посмотрела на молодого человека и не заметила, как потемнело лицо капитана.

– Ладно. Но вам придется ходить пешком, – прохрипел Морган.

– Не возражаю! – весело отозвалась девушка.

– Договорились. Мистер Хэйс, уверен, что вы должным образом позаботитесь о леди?..

– А разве вы не пойдете с нами? – огорчилась Сэйбл. Морган не стал пускаться в объяснения.

– У меня есть более серьезные дела, мадам. Мистер Хэйс, вам все ясно?

– Да, сэр! – смутился Дэниэл. Когда капитан с остальными членами команды двинулся в направлении города, он с лучезарной улыбкой обратился к Сэйбл: – Куда пойдем сначала, миледи?

Девушка улыбнулась, пытаясь скрыть разочарование:

– Вам решать. Куда угодно.

– Слушаюсь! – с энтузиазмом ответил молодой человек.

Опираясь на руку Дэниэла, девушка любовалась красотой турецких женщин, прикрывавших лицо вуалью и облаченных в пышные шелковые платья, и молоденькими служанками, лоб которых украшали тонкие цепочки со старинными золотыми и серебряными монетами. Мужчины в цветастых костюмах, посиживая во дворах старинных каменных домов, курили длинные кальяны и переговаривались тихими певучими голосами. На каждом углу слышались голоса уличных торговцев, носивших на голове подносы с булками, восточными сладостями и шербетом.

– Ой, мистер Хэйс, что это там? – спросила девушка, когда они миновали оживленный перекресток.

Сэйбл указывала на огромное здание с куполообразной крышей, из которого доносился многоголосый шум. Солнечные лучи проникали через отверстия в куполе, и сквозь открытые настежь двери было видно, что внутри здания снуют турки, арабы и европейские моряки.

– Базар, – любезно пояснил Дэниэл. – Хотите зайти?

– С удовольствием, – ответила девушка, робко взглянув на Хэйса. – Если, конечно, вы не возражаете?

Дэниэл ответил, что не возражает. Он понимал, что не сможет отказать Сэйбл ни в чем. И подозревал, что капитан оказался в столь же щекотливом положении, когда Сэйбл уговаривала его разрешить ей сойти на берег.

– Если миледи желает сделать покупки, – галантно предложил он, – то я готов помочь.

Базар разделялся на ряды, но обе стороны которых располагались темные, пыльные лавки. Торговцы, развалившись на дамасских подушках, курили длинные кальяны. Завидев Сэйбл, чье элегантное шифоновое платье и необыкновенная красота свидетельствовали о том, что она весьма состоятельная леди, они пронзительно кричали, зазывая выгодную покупательницу.

– Ой, представляю, как маме понравилась бы эта вещица! – вздохнула Сэйбл, когда бородатый купец сунул ей в руки шкатулку из сандалового дерева с замысловатой инкрустацией. На его вопрошающий взгляд она печально покачала головой, но он отказался взять вещицу назад, жестом давая понять, что она во что бы то ни стало должна оставить ее у себя.

– Не могу, – ответила девушка по-английски, прекрасно сознавая, что он не понимает ее. – У меня нет денег.

Не успела она договорить, как увидела, что медная монета, выскользнув из руки Дэниэла, оказалась в руке купца, который тут же запрятал ее в складках своей одежды и исчез в грязной лавке.

– Ах, мистер Хэйс, этого не следовало делать! Я не имею возможности возместить ваши затраты!

– Считайте это подарком.

– Не могу, – заявила Сэйбл, зная, что молодой человек получает весьма скромное жалование.

– И вы лишите леди Монтеррей такого чудесного подарка? – с упреком спросил Дэниэл. – Поистине, миледи, вы еще более упрямы, чем наш капитан!

– Ну хорошо, – согласилась девушка. – Будем считать, что вы одолжили мне эти деньги. Мой брат потом расплатится с вами.

– Договорились! – улыбнулся моряк. – А теперь давайте поищем серебряный кинжал для вашего брата. Кстати, как насчет янтарной трубки для лорда Монтеррея?

Девушка не могла не заразиться энтузиазмом молодого человека. Как этот добродушный юноша был не похож на сэра Моргана! В его присутствии она чувствовала себя в полной безопасности. Хэйс очень напоминал ей Эдварда – копной непокорных волос и смеющимися глазами. Сэйбл вдруг овладела острая тоска по дому. На глазах девушки появились слезы. Нортхэд находился на другом конце света, и до него было не ближе, чем до самой далекой звезды. Найдет ли она когда-нибудь тот душевный покой, которым наслаждалась, когда жила со своими близкими, или всю жизнь будет страдать от мыслей и ощущений, которые всколыхнул в ее душе Морган Кэри?

– Вы не утомились, леди Сэйбл? – неожиданно спросил Дэниэл, заметив, что она побледнела.

– Возможно. Чуть-чуть…

– Тогда, может, лучше вернуться на судно?

– Нет-нет, в этом нет необходимости! – запротестовала девушка. – Еще нужно столько посмотреть!

Дэниэл покачал головой, обеспокоенный тем, что она способна уговорить его, ибо он просто не мог устоять перед ее очаровательными зелеными глазами.

– Капитан сэр Морган строго-настрого приказал отвести вас на корабль, если вы устанете.

Сэйбл поджала губы:

– Я не ребенок, мистер Хэйс! И уверяю вас, чувствую себя прекрасно! Кроме того, сомневаюсь, что мне еще когда-нибудь предоставится возможность побывать на берегу. Я хочу все посмотреть именно сейчас, особенно мечети.

Дэниэл вздохнул:

– Хорошо, миледи.

Молодой моряк и прелестная зеленоглазая девушка, держась за руки, вышли с базара. По просьбе Сэйбл они немного постояли, чтобы посмотреть, как толпы людей идут в обоих направлениях по мосту Галата, а темнокожие мавры в развевающихся золотистых одеждах гарцуют на арабских скакунах в упряжи, украшенной драгоценными камнями. В позолоченных каретах проносились нарядно одетые женщины из султанского дворца, и шли благочестивые паломники из Персии и Аравии, прибывшие помолиться в священных мечетях. Они кинули мелкие медные монетки цыганам, просившим подаяние.

Дэниэл купил сочный апельсин у уличного торговца, стоявшего на мосту, и с учтивым поклоном вручил его Сэйбл. Он уже не помнил, был ли когда-нибудь счастлив так, как в этот день. Сын кузнеца из далекого Йоркшира, он долго мечтал о лучшей жизни, чем та, которую вел в темной, задымленной кузне, и его мать, белошвейка, страстно мечтавшая дать единственному сыну хоть какой-то шанс, наскребла из своего скудного заработка немного деньжат, которых хватило, чтобы послать его в школу. Благодаря прилежанию Дэниэл сумел добиться своего, и его мечта стала реальностью, когда после учебы он попал в Королевский военно-морской флот.

Два года спустя счастливой жизни пришел конец. Обвиненный в воровстве, – его оклеветал сослуживец, подлец и карьерист, – которого он не совершал, Дэниэл попал под суд, был признан виновным и приговорен к тюремному заключению. С его карьерой было бы покончено, если бы не освобождение под поручительство сэра Моргана Кэри, который в то время снаряжал свой корабль и узнал о том, что молодой человек попал в беду, от близкого друга, офицера, под началом которого Хэйс проходил службу.

Дэниэл был обязан Моргану больше чем жизнью. Сэр Морган не только спас его от тюрьмы, а возможно, даже и от виселицы, но сумел вывести на чистую воду настоящего вора и тем самым восстановил честное имя Дэниэла. И все-таки нынешнее благодеяние капитана ни с чем нельзя было сравнить – ведь он позволил юноше провести целый день наедине с леди Сэйбл Сен-Жермен! Нечего и говорить, что Дэниэл был по уши в нее влюблен; он изнемог от счастья, когда она поблагодарила его за апельсин – поблагодарила, робко улыбнувшись, и эта улыбка убедила юношу в том, что в сияющих изумрудных глубинах ее глаз его ждет рай.

Они осмотрели сверкающий фасад Голубой мечети и полюбовались великолепием грандиозной Святой Софии. К глубокому разочарованию девушки, в мечети христиан не пускали, если у них не имелось фирмана – специального разрешения на посещение. Тем не менее эти уникальные сооружения произвели на девушку огромное впечатление, особенно Святая София – храм, построенный в IV веке и. э. и прекрасно реставрированный шведскими архитекторами.

Возвращаясь в гавань, они говорили об этом архитектурном чуде. Вечерело, и с базара потянулись караваны верблюдов, а торговцы готовились закрывать свои лавчонки. На улочках резвились ватаги ребятишек. В воздухе витали щекотавшие ноздри ароматы – в домах готовили пищу.

– Пожалуй, пора поторопиться, – с явной неохотой сказал Дэниэл, взглянув на свои карманные часы.

Сэйбл кивнула, опечалившись, – ее временное освобождение подходило к концу. Она была уверена, что сэр Морган больше не отпустит ее на берег. «Как это несправедливо!» – подумала она. Ведь она не член команды, и он не имеет права приказывать ей. И потом, она не участница этих безумных поисков Сергея Вилюйского, и, следовательно, никто не имеет права ограничивать ее передвижение по городу!

– Смотрите-ка, леди Сэйбл! – прервал се невеселые размышления Дэниэл. – Вот настоящая турецкая баня – хаммам! Я так надеялся, что мы увидим ее! Вы когда-нибудь слыхали об этих банях?

Сэйбл повернула голову, чтобы окинуть взглядом мраморное сооружение с орнаментом. Ее любопытному взору предстало нечто гораздо менее внушительное, нежели мечети, которые они видели, и она сказала об этом своему спутнику. Дэниэл в ответ усмехнулся:

– Хаммам ценят не за фасад, миледи, а за то, что находится внутри. Это общественная баня, – пояснил он, заметив ее недоуменный взгляд. – За несколько медяков там моют и делают массаж, и там можно паром вылечить разные телесные боли.

– Что-то не верится!.. – с сомнением в голосе сказала девушка. – В книгах по истории я читала о римских банях…

Дэниэл вспыхнул, подумав о том, что деликатная леди Сэйбл иногда бывает так же откровенна, как мужчина.

– Это не совсем то… Понимаете ли, м-м… женщины и мужчины здесь моются отдельно друг от друга. Единственная цель здесь – оздоровление тела и души.

– Вы бывали в таких банях? – полюбопытствовала Сэйбл.

Дэниэл смущенно кивнул:

– Да, чудесные ощущения!

– Вы хотите сказать, что туда пускают даже иностранцев? И для этого не требуется специального разрешения?

Если бы Дэниэл знал Сэйбл лучше, то понял бы, куда она клонит, и наверняка пришел бы в отчаяние. Но он беспечно ответил:

– Единственное, что требуется от иностранца, миледи, это необходимая сумма денег. Нужно просто кинуть им несколько медяков, и, гарантирую, вас пропустят независимо от национальности и религии.

Сочтя дискуссию исчерпанной, он предложил девушке руку и повел дальше, Сэйбл же все думала о том, что рассказал Дэниэл. Во время плавания ей приходилось обходиться лишь кувшином горячей воды, что приносил ей Грейсон каждое утро, и грубой губкой, которую он где-то откопал. Привыкшая к ароматизированным утренним ваннам в Нортхэде, Сэйбл возненавидела это утреннее мытье и мечтала о ванне. Она знала, что в каюте сэра Моргана есть ванна, но ей не хотелось просить у него разрешения помыться там, так как была уверена, что капитан откажет.

В таком случае почему бы не нанести визит в турецкий хаммам? Мысль о роскошной парной, описанной Дэниэлом, ласкала ей душу. Если иностранцев туда пускают, значит, бояться нечего, и уж, конечно, можно будет одолжить денег у Грейсона или Дэниэла, чтобы уплатить за вход. Единственным препятствием мог быть Морган, и Сэйбл не сомневалась, что он запретит посетить бани. Ее губы сжались, а лицо приняло решительное выражение. В конце концов она – леди Сэйбл Сен-Жермен, дочь графа Монтеррея, а не матрос из команды сэра Моргана Кэри. Она вовсе не обязана подчиняться ему, а он не имеет права приказывать ей.

– Вы что-то стали очень молчаливы, леди Сэйбл? – заметил Дэниэл, с беспокойством заглядывая в ее глаза. – Устали?

Она весело улыбнулась, и его сердце гулко забилось в груди.

– Вовсе пет, мистер Хэйс, я прекрасно себя чувствую. «Так оно и есть, – подумал Дэниэл, – это видно по ее лицу». Щеки девушки порозовели, а глаза сверкали, как море ранним солнечным утром. Пружинистой походкой шла она по улице, что он отнес за счет радости от прогулки с ним. И Дэниэл решил обязательно поговорить с капитаном и попросить разрешения снова вывести ее на прогулку и даже, возможно, прокатиться на пароме через Золотой Рог. «Наверняка капитан не откажет, после того как увидит, что сегодняшняя прогулка благоприятно отразилась на ней», подумал он.

Если бы бедняга Дэниэл мог догадаться о мыслях, вертевшихся в голове девушки, то был бы весьма обескуражен. Но молодой моряк оставался в блаженном неведении. Когда Хэйс помогал Сэйбл забраться в маленькую лодчонку, на которой им предстояло вернуться на судно, он снова думал о том, что надо бы попросить капитана позволить ему еще раз вывести девушку на прогулку…