Само собой, долго это продлиться не могло. Джуэл и Тор Бан Камерон были слишком своенравны.

Когда из кабинета донеслись первые предвестия надвигающейся беды, Анни Брустер о чем-то болтала на кухне с Тайки. Сперва из-за стены послышались сердитые голоса, затем что-то упало на пол, а потом Джуэл с топотом помчалась вверх по лестнице.

Тайки отставил в сторону кухонный горшок, в котором он заделывал дыру, и недовольно заворчал.

— Начинается, — недовольно хмыкнула Анни. — А ведь в последнее время все было так хорошо!

Тайки нахмурился.

— Ох, ну перестань! Я не предательница! Она вышла замуж за этого человека. Чем скорее ты смиришься с этим, тем лучше. Ты поможешь им найти общий язык.

Анни уперла руки в бока. Тайки бросил на нее презрительный взгляд.

— Ну давай! — фыркнула Анни. — Ну скажи мне, что я предательница! Скажи, что я не забочусь о ее счастье!

Тайки яростно затряс лохматой головой, соглашаясь с ее словами. В ухе его зловеще блеснула золотая серьга. Лицо его сделалось еще угрюмее. Он явно подыскивал в уме какие-то новые обвинения.

Анни поморщилась.

— Тьфу, черт побери! Я тоже не выношу этого ублюдка, так что брось на меня так смотреть, не то я тебе уши пообрываю!

«Тогда в чем же дело?» — взглядом спросил Тайки.

— Ты тупее, чем я думала! Можешь хоть немного подумать своей головой?

Тайки попытался, но потерпел неудачу и смущенно поглядел на Анни.

— Миллисента Маккензи. Вспомнил? Что ты предпочтешь; воевать с Тором Камероном и его естественными мужскими потребностями или с Миллисентой Маккензи?

Тайки вздрогнул. Выбор был не из приятных. Однако воспоминания о нелегкой обратной дороге в Глен-Чалиш из Глазго и о том, как они с Тором Камероном дрались из-за Джуэл, тускнели перед лицом других, куда более печальных воспоминаний.

Любимая гончая госпожи Джуэл, корчившаяся в судорогах от яда, поднесенного чьей-то невидимой рукой.

Люси, горничная госпожи Джуэл, разбившаяся насмерть при падении с крыши завода, куда она забралась неизвестно зачем и неизвестно как. Конечно, все в Драмкорри знали, что глупышка Люси по уши влюблена в Руана Маккензи, но никому и в голову бы не пришло, что сам Руан способен был подстроить гибель этой девушки. Но вот его мать… О, это совсем другое дело!

А миниатюрная лошадка, которую госпожа Джуэл так терпеливо вырастила и воспитала? Ее пришлось убить, когда она сломала ногу, угодив в яму на лужайке, где прежде не было никаких ям! Джуэл так горевала, что впредь решила ездить на уродливой ломовой лошади, чтобы подобная трагедия не повторилась вновь.

Анни была права. Главным врагом был вовсе не Тор Бан Камерон. Но, с другой стороны, Тайки терпеть не мог слушать рассуждения Анни о естественных мужских потребностях Тора. Тайки был не слепой. Он прекрасно понимал, что его госпожа уже давно не девочка. Но думать о ней как о женщине Тайки не собирался. Равно как и смириться с тем, что она вышла замуж за этого похотливого каторжника.

Однако деваться было некуда: Анни была права в самом главном. Перед лицом угрозы, которую представляла собой Миллисента Маккензи, все прочие неприятности бледнели.

«Что же мы будем делать?» — спрашивал Тайки всем своим видом.

Анни озабоченно наморщила лоб. Усевшись за стол, она положила скулящего Козла себе на колени.

— Я много думала об этом. Похоже, пора посвятить Камерона в наши дела.

Изумление на лице Тайки мгновенно сменилось яростью. В горле его заклокотали нечленораздельные проклятия.

Анни укоризненно покачала седеющей головой.

— Нет, Тайки, Не от того ты защищаешь нашу девочку. Только все вместе, без ссор и споров, мы сумеем положить конец козням Миллисенты Маккензи. Нравится тебе это или нет, Камерон — наш союзник. Он не дурак. Кроме того, он такой же здоровый и сильный, как ты… по крайней мере будет таковым, когда я откормлю его.

Тайки встряхнул головой, по-прежнему враждебно глядя на Анни.

— Когда начнется работа в полях, он будет проводить с нашей девочкой больше времени, — продолжила та, — Готова поспорить, уж побольше, чем ты. Так что лучше уж ему узнать правду о Миллисенте Маккензи. Тогда он сможет присматривать за девочкой. Надо вооружить его знаниями, Какой нам прок от невежды?

Против этого Тайки не мог ничего возразить. Анни снова оказалась права. Но как же противно было думать о том, что придется посвящать этого ублюдка во все тайны!

— Прямо сейчас я поговорить с ним не смогу, — задумчиво произнесла Анни, чувствуя, что Тайки колеблется. — Кто его знает, от чего он на сей раз взбесился?

Тайки пожал своими широченными плечами: причина могла быть любой.

И он не ошибся.

Причина оказалась на редкость пустячной.

Некоторое время Тор обходился одеждой из сундуков Арчибальда Маккензи, едва приходящейся ему впору, да немногочисленными обносками, которые неохотно пожертвовал ему Тайки. Но затем он набрал вес, и вся эта одежда сделалась для него невыносимо тесной.

Столкнувшись с невозможностью переодеться к обеду, Тор, вернувшись домой с завода, взял на себя смелость поискать одежду по другим спальням. Удача улыбнулась ему: он наткнулся на комод, битком набитый превосходными рубашками и мягкими замшевыми брюками. Среди прочего нашелся и шевиотовый кильт в зеленую с голубым клетку; это были цвета клана Маккензи.

И Тор решил, что сядет за обеденный стол в одежде лаэрда Маккензи.

Он надел крепко сшитую льняную рубаху с вышитым воротом и светло-серый шелковый жилет, а на плечи накинул плед, чтобы защититься от вечерней прохлады. И наконец, брюки он сменил на кильт, этот старинный традиционный атрибут шотландских горцев.

Хотя Тор и сам был шотландским горцем, он никогда не мог толком объяснить, почему кильт — юбка в складочку, доходящая до колен, — может выглядеть настолько мужественным предметом одежды, если его наденет подходящий человек: Впрочем, факт оставался фактом. Особенно в случае с Тором: это был высокий, широкоплечий и черноволосый мужчина — настоящий шотландский вождь. Не без удовольствия раздумывая об этом в дверях столовой, он столкнулся нос к носу с Джуэл.

Девушка ошеломленно уставилась на него; Тор немного помедлил на пороге, улыбнувшись ей так, что сердце ее на мгновение замерло. Она впервые увидела Тора таким, каким он, должно быть, был до тюрьмы. Узнать его было просто невозможно. Единственное, что осталось прежним, — особый огонек в глазах, искра неукротимой жажды жизни, на которую Джуэл впервые обратила внимание еще там, в кабинете коукадденского тюремщика. Тор побрился перед обедом и причесал непокорные черные локоны. И сейчас он предстал перед Джуэл не менее величественным, нежели покойные лорды клана Маккензи, чьи портреты украшали зал замка.

О, теперь она поняла, почему кузина Кассандра потеряла голову тогда, за ужином! Ни одна женщина не могла бы устоять перед этим полубогом. А Джуэл Камерон вдобавок еще и помнила ласки его искусных, полных страсти рук и губ.

Но, естественно, она первым делом попыталась как-то защититься. Испугавшись, что Тор почувствует, как бешено забилось ее сердце, она торопливо отступила от него на несколько шагов.

— Кем ты себя вообразил, черт побери?! — ледяным тоном воскликнула она. — У тебя нет никаких прав надевать плед Маккензи!

Блеск надежды потух в глазах Тора.

— И этот кильт! — взвизгнула Джуэл, и дыхание ее на какое-то мгновение перехватило от страха. — Ты что, не знаешь, что после сорок пятого года запретили носить кильты? Если тебя увидят в таком виде, то немедленно схватят!

— И кто же меня может схватить? — насмешливо спросил Тор. Уж не ты ли? Я и забыл, что с вами не стоит шутить, мэм.

И тут Джуэл взорвалась. Она схватила со столика изящный французский графин и запустила им в Тора. К счастью, она промахнулась. Но на лице Тора появилось такое ужасное выражение, что Джуэл в испуге бросилась вон из комнаты. В глубине души она понимала, что Тор был прав, но его насмешливые слова оскорбили ее гораздо сильнее, чем следовало бы.

Расхаживая взад-вперед по спальне, Джуэл тщетно пыталась успокоить свои растрепанные чувства. Она знала, что должна извиниться перед Тором, А извиняться ей всегда было нелегко. Большую часть своей жизни она сама терпела унижения, поэтому в тех редких случаях, когда ситуация складывалась в ее пользу, ей было трудно удержаться от вспышки высокомерного гнева. Однако на этот раз она точно знала, что была не права. Она поступила несправедливо. И теперь должна была признать свое недостойное поведение.

Но как же объяснить ему, что при виде его в одежде шотландского аристократа у нее подгибаются колени? Как объяснить, что он самый красивый мужчина из всех, кого она видела за свою жизнь?

Может быть, сказать Тору, что она просто жутко испугалась за него, увидев на нем кильт? Ведь английский закон запрещал шотландцам носить кильт даже в собственном доме. Но Тор не поверит и скажет, что на самом деле его судьба нисколько ее не волнует. Кроме того, Джуэл сомневалась, что удастся скрыть свои истинные чувства, даже если он снова станет насмехаться над нею.

— Ты в него влюбилась, — сообщила она себе вслух обреченным голосом. — И рано или поздно он это поймет.

Но не сейчас! Ради Бога, только не сейчас!

Ощущение влюбленности было для нее еще слишком новым и пугающим. До сих пор ей удавалось справляться с врагами очень легко: она просто замыкалась и скрывала от них свои мысли и чувства. Но с Тором все было иначе; теперь она уже понимала, что никогда не сможет закрыть от него свое сердце. А сердце человека, оказывается, ранить очень легко.

— Ох, что же мне делать?! — в отчаянии воскликнула она.

Извиниться!

Она поступила с Тором вопиюще нечестно. А ведь она всегда так гордилась своей справедливостью! И мужеством. Да, чтобы извиниться, ей потребуется все ее мужество.

Джуэл помнила, как изменилось лицо Тора, когда она набросилась на него понапрасну. У нее до сих пор стояла перед глазами его тающая улыбка и тускнеющий взгляд. И все из-за нее!

Быть может, она тоже имеет власть над ним?

От этой мысли Джуэл оживилась и, собравшись с духом, вышла из спальни.

Внизу все было тихо. Столовая опустела. Джуэл заглянула в библиотеку; затем в кабинет, но и там оказалось пусто. Не обнаружив никого в гостиной, она испугалась и бросилась в прихожую, едва не столкнувшись на бегу с Анни, показавшейся из-за угла.

— Прости, — выдохнула Джуэл, разглаживая юбки в попытке скрыть свое замешательство. — Не видела моего мужа, Анни?

— Он уехал.

— Уехал? Так поздно? Но куда?

— Думаю, обратно в Эдинбург.

— В Эдинбург?! — Джуэл вытаращила глаза от изумления. — Почему в Эдинбург?

— Ну он же оттуда приехал, — ответила Анни. — Если у него есть хоть капля здравого смысла, он вернется именно туда.

— Откуда ты знаешь? Он тебе сам сказал?

Анни фыркнула.

— Зачем? Ты что, не слышала, как он говорит? Ставлю голову на отсечение, что он шотландец. Родился на севере, вырос на юге. Достаточно ему открыть рот, как это становится яснее ясного. Впрочем, при тебе он это делает редко.

Джуэл не обратила внимания на эту насмешку. Голова у нее шла кругом. Она схватила Анни за руку и настойчиво переспросила:

— Ты не шутишь? Он действительно мог уехать в Эдинбург?

— Без денег, без лошади и даже без плаща? Хм!

Но на конюшне были лошади…

Пробираясь в темноте к конюшне, Джуэл дрожала от ночной прохлады. Кроме лошадей, там никого не оказалось. Конюхи ушли спать, Тора тоже не было видно.

Окончательно потеряв голову от отчаяния, Джуэл бросилась заглядывать во все кладовые, но тщетно. Сердце ее колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Внезапно за ее спиной раздался знакомый голос:

— Джуэл!

Девушка резко развернулась. Тор стоял и глядел на нее, прислонившись к двери конюшни и скрестив на груди руки.

— Ты искала меня?

— Да… нет! Я… ммм… я пришла проверить лошадей.

— Да ну? — Тор двинулся к ней. — Ну что ж, давай проверим вместе.

Джуэл молча пошла следом за ним по проходу между стойлами. Фонарь, расположенный в каменной нише, заливал мягким желтоватым светом суровое лицо Тора. Джуэл быстро отвела взгляд. Естественно, он все еще злился на нее.

Драм пошевелился и поднял морду, когда Тор с Джуэл остановились перед его стойлом. Узнав хозяйку, он двинулся ей навстречу, тихонько всхрапывая.

— Я и не знал, что ты заходишь сюда по вечерам, — заметил Тор, глядя, как Джуэл поглаживает коня по бархатистой морде.

— Обычно я этого не делаю.

— Тогда зачем же пришла сегодня?

Глаза их встретились, и Джуэл поняла, что лгать не имеет смысла.

— Я испугалась, что ты уехал в Эдинбург, — прошептала она чуть слышно.

— В Эдинбург? Почему?!

— Анни сказала, что ты оттуда. Она… она сказала, что, если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты направишься туда.

— В этом кильте? С голыми ногами и без подштанников?

Джуэл испуганно уставилась на него.

— Т-ты… у тебя под кильтом ничего нет?

— Только то, чем наделил меня Господь.

Джуэл была настолько ошарашена, что Тор не смог сдержать улыбки,

— Джуэл! Я пошутил.

Девушка тяжело сглотнула.

— Значит… значит, ты не собирался уезжать?

Тор пристально посмотрел ей в глаза.

— Ты испугалась, что я могу уехать?

Джуэл залилась краской и промолчала. Она боялась, что любое сказанное ею слово тут же выдаст Тору все ее тайные чувства.

Тор подступил к ней еще на шаг. Ощутив его близость, Джуэл совершенно растерялась.

— Ты огорчилась бы, если бы я уехал?

Она снова сглотнула слюну. Подойдя к ней почти вплотную, Тор хрипло прошептал:

— Ответь мне, Джуэл.

— Я… — Девушка запнулась и умолкла.

— Ну?

— Тор, пожалуйста…

— Нет! — Он схватил ее за локоть, когда она попыталась оттолкнуть его и убежать. — Я хочу услышать ответ, Джуэл. Я не отпущу тебя, пока ты мне не ответишь.

Невысказанные слова жгли ей губы. У нее зазвенело в ушах от нахлынувших чувств, и Джуэл очень хотелось признаться Тору в любви, но болезненные уроки, усвоенные ею в детстве, помешали ей раскрыть свое сердце. И возможность была упущена.

Пока она колебалась, блеск в глазах Тора померк. Он отпустил ее руку, и на лице его вновь появилась маска холодного безразличия.

— Не волнуйся, — проговорил он. — Пока что я не собираюсь уезжать. Я ведь еще не сделал тебя несчастной.

Повернувшись, он вышел из конюшни, с грохотом захлопнув за собою дверь.