Хью и Иден обвенчались в церкви Святого Джеймса, древней каменной часовне, в которой протестантский реформатор Джон Нокс когда-то очень давно произнес страстную речь перед местными прихожанами и в которой, по слухам, шотландская королева Мария Стюарт, жизнерадостная красавица с печальной судьбой, провела ночь, скрываясь после побега из замка Лохлевен.

Свадьба была по желанию и по необходимости скромной, без излишней пышности, которая пристала бы бракосочетанию такого знатного лица. Тетя Джанет уже мысленно представляла себе сверкающую церемонию в Вестминстерском аббатстве с последующим приемом в родовом замке Роксбери, но Иден ни о чем таком и слышать не хотела. Дедушке не выдержать столь длительного путешествия, настаивала она, а в церкви Святого Джеймса венчалось уже не одно поколение Блэров, лучшей рекомендации не придумать. Поскольку это был вынужденный брак, на церемонии должны были присутствовать только свои. Иден не собиралась устраивать спектакль из своей свадьбы, она никому не открылась, про себя переживая все происходящее.

В присутствии восторженных Джанет, Изабел и Анны она старалась изображать радостное нетерпение, с удовольствием обсуждала свадебный наряд и приданое, но мысли у нее были совсем невеселые. Однако она так хорошо притворялась, что даже Хью, который редко виделся с ней в эти дни, ни о чем не догадывался. Но постоянное напряжение оттого, что все время приходилось изображать счастливую невесту, в конце концов начало сказываться, и, когда сэр Хэмиш Блэр, редкий гость в Тор-Элше, увидел девушку, он был просто потрясен ее видом. Ему показалось, что Иден внешне изменилась, быстрые, возбужденные жесты во время разговора были ей совсем несвойственны. Она побледнела, под глазами появились темные круги, живой блеск синих глаз, всегда так смело смотревших на окружающих, померк, взгляд сделался неуверенным.

Сэр Хэмиш приехал сообщить, что Хью отъехал в Сомерсет уладить свои дела, но к свадьбе вернется. Старик явно наслаждался суматохой, вызванной подготовкой к свадьбе. Слабый отзвук скандала, который не смогло погасить даже объявление о помолвке, вызвал всеобщий интерес, и сэр Хэмиш, с присущей ему тактичностью и дипломатическим мастерством, был вынужден удовлетворять любопытство друзей и соседей. Вокруг Хью всегда ходило много слухов и сплетен, и неудивительно, что известие о его женитьбе было принято с определенной долей скептицизма. Правда, у самого сэра Хэмиша на этот счет было свое мнение, которое он держал при себе. Но после посещения Тор-Элша, когда он своими глазами увидел, как изменилась Иден со времени бала, у него появились первые сомнения.

Иден, однако, очень обрадовалась приезду сэра Хэмиша, была с ним весела и, как обычно, любезна, и старик возвратился в Эрран-Мхор вполне довольный ходом событий.

– Замечательная пара, – сказал он Дандху, – просто созданы друг для друга. Чертовски повезло Хью!

– Я так рад за мисс-саиб, – согласился Дандху, успевший искренне привязаться к девушке. – После свадьбы этот дом наполнится счастьем.

– И скандалами, – задумчиво добавил старый генерал.

– Скандалами, саиб?

– Да-да! Мне еще не встречались люди, которые бы после свадьбы менялись до неузнаваемости, а эти оба – такие упрямые и неуступчивые. Просто не верится, что они сразу заживут душа в душу как два голубка. Это же два кремня, как только рядом – сыплются искры! Попомни мои слова, Дандху.

К сожалению, предсказания сэра Хэмиша полностью сбылись уже при следующей встрече Иден и Хью. Иден не могла больше выносить суеты вокруг выбора материи для нарядов Анны и Изабел и отправилась верхом на Рао-саибе на прогулку, чтобы хоть немного отвлечься и успокоиться.

Сентябрь подходил к концу, в воздухе чувствовалось приближение холодов. Пожелтевшие лиственницы удивительно красиво смотрелись на фоне ясного голубого неба, но девушка не замечала окружающей красоты, не видела поздних осенних цветов вокруг. У нее перед глазами стояли худощавое лицо Хью и игравшая на нем полуулыбка, когда он говорил леди Кэролайн Уинтон об их предстоящей свадьбе. Тогда она почувствовала то же, что и сейчас, – гнев, беспомощность и ненависть к нему за то, что он, исключительно из чувства долга, а не из любви, предлагал ей этот союз. Его понятие о долге и чести требовало, чтобы он спас ее запятнанную добродетель.

Если бы он хоть одним словом или жестом дал понять, что любит ее, пусть совсем немного... Но Хью этого не сделал даже после того, как дедушка дал согласие на их брак, он просто из вежливости наклонился и поцеловал ей руку. Да и виделись они всего раз или два и всегда в обществе тетушки или еще кого-нибудь из домашних. Джанет делала все, чтобы прекратить сплетни.

Хью прекрасно понимал, о чем думает Джанет, и открыто забавлялся этим. Но по отношению к Иден он держался так образцово и отстраненно, что лучшего Джанет и желать не могла. Однако об отъезде Хью в Сомерсет Иден узнала только, когда сэр Хэмиш Блэр в очередной раз посетил Тор-Элш. Сам Хью не счел необходимым ни поставить ее в известность, ни попрощаться. Не считая той ночи отношения между ними оставались холодными и враждебными.

Как всегда, сердце девушки сжалось, когда она подумала о той ночи. Воспоминания невольно нахлынули на нее. Тогда его нежность пробудила в ней чувства, о которых она и не подозревала, и теперь она нуждалась в нем. Иден ненавидела себя за это, но не могла отрицать – он проник в ее душу, стал ее частью, она не могла теперь не думать о нем, смотреть на него без того, чтобы не сжималось от любви ее сердце.

Совершенно неожиданно, и к большой досаде Иден, глаза ее наполнились слезами. Все расплылось, небо слилось с горами, а из двух женщин, нарезающих торф вдали, почему-то стало три...

Иден вытерла слезы со щек, подняла голову и увидела, что женщин, как и прежде, две, а третья фигура не женская вовсе. Это был мужчина – темноволосый, в высоких сапогах и брюках для верховой езды. Она заморгала, присмотрелась и поняла, что это Хью. Он стоял, прислонившись к невысокой каменной стене, с кепи в руках, и разговаривал с женщинами, нарезающими торф. Его конь мирно щипал траву неподалеку. Хью, несомненно, уже узнал Иден, но притворялся, что не замечает ее, пока она не остановилась рядом.

– Доброе утро, мисс Гамильтон, – наконец произнес он, беря Рао-саиба под уздцы. Он говорил в той же небрежной манере, в которой всегда обращался к ней в Индии. «Как будто не было той волшебной ночи, как будто не мы должны обвенчаться через месяц», – с горечью подумала Иден.

– Когда вы вернулись в Эрран-Мхор? – спросила она с притворным интересом, разглядывая через его плечо работающих женщин.

– Вчера вечером. Я бы вернулся раньше, но в горах шел снег. Мой конь едва пробрался сквозь заносы. – Хью посмотрел на обтянутые перчатками руки девушки, сжимающие поводья. – Вы получили кольцо, которое я послал вам?

Иден зарделась.

– Да, спасибо, – негромко сказала она и подумала не о роскошном кольце с брильянтами и сапфирами, а о сопровождавшей его безликой, наспех написанной записке, словно Хью слишком спешил в Сомерсет и второпях нацарапал ее. Иден очень хотелось знать, зачем он ездил в Сомерсет, она боялась, что он не упустил возможности встретиться с темноволосой красавицей.

У Иден болезненно перехватило дыхание при этой мысли. Рао-саиб дернулся и фыркнул от неожиданного рывка. Хью крепче взял его под уздцы и посмотрел прямо в лицо Иден. Потом, нахмурившись, сказал:

– Надеюсь, кольцо вам понравилось? Это обручальное кольцо моей матери, но если оно покажется вам безвкусным...

– Безвкусным? – не веря своим ушам, переспросила Иден.

– Мой отец был не очень богатым человеком, – холодно продолжал Хью, ошибочно истолковав причину ее неожиданной бледности, – хотя, думаю, вы отдаете себе отчет в том, что выходите замуж за очень богатого человека. Быть может, вы ожидали чего-то более впечатляющего?

Ошеломленная, Иден какое-то время молчала, не в состоянии что-либо выговорить. Последний вопрос был просто оскорбителен. Девушка пришла в восторг, когда увидела кольцо, и была очень тронута, узнав, что когда-то оно принадлежало матери Хью. Она не знала, что сказать в свою защиту, и с безнадежным отчаянием подумала, что, может быть, все же ошиблась, когда решила согласиться на эту свадьбу. А если она обманывает себя и близость, что соединила их в ту ночь, вовсе не означает, что Хью любит ее? А вдруг ему было все равно, с кем быть в ту ночь? На ее месте вполне могла быть леди Кэролайн или даже та ужасная женщина – Камилла Северанс. Иден вдруг вспомнила, как кормилица во дворце говорила ей спокойно и как-то обреченно, что для мужчин такая близость означает совсем не то, что для женщин. Она говорила, что никогда нельзя серьезно воспринимать мужскую страсть, мужчины быстро насыщаются и ищут новых развлечений.

Иден посмотрела в лицо мужчины, которому вскоре предстояло стать ее мужем. Она видела перед собой незнакомца, холодно-красивого и совершенно далекого. Ее рука непроизвольно сжала хлыст. Иден с силой замахнулась, но недостаточно быстро. Пальцы Хью схватили ее запястье, она вскрикнула и выронила хлыст на землю.

– Я чуть не забыл, какой у вас нрав, – хмуро заметил Хью, – обманула ваша цивилизованная внешность. Надо помнить, что вы из Раджпута.

– Вы не имеете права обвинять меня в том, что я охочусь за состоянием! – вспыхнула девушка. – Если хотите получить это кольцо назад – пожалуйста, забирайте. Но будь я проклята, если приму от вас еще одно!

При этих словах Хью отпустил ее руку, которую Иден отдернула и начала растирать. Глазами, полными слез, она посмотрела на графа.

Хью помолчал, потом негромко сказал, стараясь говорить как можно серьезнее:

– Нет, не думаю, что заберу его назад. У меня такое чувство, что наш брак доставит мне огромное удовольствие, мисс Гамильтон. По крайней мере у меня будет законное право выбить из вас это высокомерие.

Побелевшая Иден презрительно посмотрела на него, затем развернула своего коня настолько резко, что тот встал на дыбы. Она безжалостно пришпорила его и галопом помчалась через болото. Женщины, нарезавшие торф, с удивлением посмотрели ей вслед, но девушка о них даже не вспомнила.

Потянулись медлительные дни. Иден не виделась с Хью, хотя не раз ее охватывало желание найти его и потребовать извинения за то, что он ей сказал. Но она не сделала этого, поскольку это было не просто глупо, а совсем немыслимо – он просто посмеется над ней. От происшествия остался неприятный осадок, который никак не проходил. В последующие дни будущий брак стал казаться ей предосудительным, и Иден стала подумывать, под каким бы благовидным предлогом избежать своего обещания. Гордость мешала ей просить дедушку расторгнуть помолвку, а сбежать уже было невозможно. Осень наступила быстро, с непогодой и снежными буранами, из-за толстого слоя снега ведущие на юг перевалы стали непроходимыми. Поразмыслив как следует, Иден пришла к выводу, что деваться некуда, замуж выйти придется, но, по возможности, не поступаясь гордостью. Иден пообещала себе, что сделает жизнь Хью Гордона такой же несчастной, какой он сделал ее.

Когда наконец пришло время встать в церкви рядом с человеком, за которого она согласилась выйти замуж, Иден была очень бледна, но, к счастью, плотная фата скрывала ее лицо. Утро выдалось холодное и неприветливое, пронизывающий северный ветер выл в окнах где-то под потолком церкви. Огоньки свечей дрожали на сквозняке, а порывы ветра часто заглушали голос священника, который читал брачные обеты из старенькой Библии в кожаном переплете.

Стоя у алтаря, Иден словно бы наблюдала за происходящим со стороны. Ей казалось, что это сон, а она – одна из присутствующих, которые сидят у нее за спиной на деревянных скамьях. Когда она повторяла обеты за священником, голос ее звучал будто издалека и принадлежал не ей, а кому-то другому.

Иден вздрогнула и очнулась, когда почувствовала, как Хью берет ее руку и надевает на палец тяжелое кольцо. Она посмотрела на него нахмурившись и с трудом подавила желание сдернуть его с пальца. Хью откинул фату и сразу же догадался по выражению на лице девушки, о чем она думает, а Иден почудилось, что в его глазах промелькнули смешинки. Наклонившись, он поцеловал ее в губы, но в его коротком поцелуе не было никакой нежности. Рукой он крепко сжал ей шею, можно было подумать, что он сердится. Когда он наконец отстранился, Иден стояла потрясенная и смотрела, как кривятся в улыбке его губы, а глаза смотрят прямо в ее глаза.

– Теперь ты моя, Иден, – произнес он настолько тихо, что никто больше, даже Изабел, стоявшая рядом, не расслышал этих слов.

Священник заговорил опять. Хью взял Иден под руку и повернул ее. Она увидела улыбающиеся лица: тетя Джанет промокала глаза кружевным платочком, дедушка одобрительно кивал, тяжело опираясь на палку, сэр Хэмиш рядом с ним улыбался и что-то довольно бормотал себе под нос. Потом они вышли из церкви. Ледяной ветер раздувал юбки свадебного платья и грозил сорвать с головы фату, капли холодного дождя падали на вытоптанные камни дорожки. Все окружили молодых, поздравляли и благословляли, но в общем хоре невозможно было разобрать отдельных слов.

Закрытая карета с белыми шелковыми лентами и вереском уже поджидала на дороге, которая пересекала болото, а разодетый в пурпур и атлас Дандху торжественно открыл для них дверь. Хью помог Иден сесть и сам сел рядом. Девушка была рада, что широкие юбки и длинный шлейф разделяют их.

Вдоль неширокой дороги выстроились местные жители, приветствуя новобрачных, а Иден, как положено, махала им рукой и улыбалась. Карета взбиралась все выше, и вот уже вдали появились башенки Эрран-Мхора, местные жители разошлись. Взгляд Иден остановился на ее руках. Она хмуро смотрела на массивное кольцо, которое навсегда привязало ее к человеку, сидящему напротив. Из-под опущенных ресниц она взглянула на Хью, он с непроницаемым видом смотрел в окно.

Иден очень обрадовалась, когда экипаж наконец остановился во дворе Эрран-Мхора. Хью обернулся и посмотрел на Иден. Увидев ее озадаченное лицо при виде множества слуг, выстроившихся на ступенях приветствовать их, он рассмеялся.

– Я никогда не видела их всех вместе. Я не знала, что слуг так много... – Иден не договорила, вдруг с ужасом осознав, что теперь она – графиня Блэр и что ей предстоит управлять огромным хозяйством Эрран-Мхора.

– А еще у нас поместье в Сомерсете, – напомнил ей Хью, выходя из кареты и помогая ей спуститься. – Надеюсь, вы не забыли, что теперь вы еще и графиня Роксбери?

– Нет... не забыла, – ответила Иден и немного покраснела, когда слуги обратились к ней с приветственными возгласами.

Мужчины посмелее кричали:

– Поцелуйте ее, ваше сиятельство!

Хью улыбнулся, поднял фату и удовлетворил их просьбу.

На сей раз поцелуй был длинный и удивительно нежный, совсем не такой яростный, как в церкви. Когда он наконец отпустил ее, на его лице была широкая улыбка.

– Пойдемте, ваше сиятельство, – любезно предложил он и, взяв жену под руку, начал подниматься с ней в главный зал замка.

До самого конца этого долгого и памятного дня их не оставляли наедине. Хотя венчание в церкви прошло действительно скромно, праздник в замке отвечал всем чаяниям тети Джанет. Были и музыка, и танцы, и обильное угощение, рекой лилось шампанское, были открыты бочки эля и сидра. Настроение у всех было приподнято-праздничное. Роскошно убранная зала только подчеркивала это ощущение. Большинство гостей были шотландцы в национальных костюмах, украшенных орлиными перьями, серебряными кинжалами и брошами из дымчатых топазов. Сопровождавшие их дамы тоже были в национальных нарядах. Шотландцы веселились от души в отличие от чопорных англичан, которые составляли большинство гостей на прошлом балу. Жители гор пили вовсю, ели с отменным аппетитом, с удовольствием, правда, немного робко, танцевали с новоиспеченной графиней Роксбери и даже исполнили в ее честь замысловатый танец с саблями.

Иден было удивительно хорошо с этими жизнерадостными людьми и их приветливыми женами. Когда она жила в Лакнау, там стояло несколько шотландских горных полков. Общаясь с военными и при помощи отца она довольно быстро освоила гэльский язык, на котором говорили шотландцы. Когда же она робко обратилась к гостям на их родном языке, они пришли в восторг и в разговорах между собой очень одобрительно отозвались о выборе графа.

На протяжении всего вечера Иден ловила себя на том, что все время ищет глазами Хью. Ей нравилось, как непринужденно он держится в черном фраке, хотя много привычнее ему были цвет хаки и бриджи из прочной ткани, в которых она видела его в Индии. Глядя на его улыбающееся загорелое лицо в мягком свете свечей, она почувствовала необъяснимую щемящую боль – от чего? Может, ей захотелось вновь очутиться на равнинах Раджпутаны, на ее безграничных просторах, которые когда-то были ее домом, ее и Хью, и в первый раз Иден задумалась, какая жизнь ожидает ее с этим человеком. Возможно, он увезет ее в Дели, а возможно, они останутся здесь, в Эрран-Мхоре, или уедут в Сомерсет, имение которого представлялось ей очень красивым.

Странно, что она никогда не думала об этом раньше, ни разу не задумалась, что за будущее ее ожидает. Иден сомневалась, что это будет счастливая жизнь. Она вспомнила недавнюю неприятную встречу с Хью на болотах и подумала, что скорее всего они никогда не поймут друг друга.

– О чем задумалась, моя дорогая? – поинтересовался Хью, кружа Иден в обязательном вальсе.

– О будущем, о нашем будущем, – откровенно призналась девушка.

Хью помолчал, потом сказал:

– Подходящая тема для размышления в день свадьбы. Тебя волнует, будем ли мы счастливы вместе?

– Да, – помедлив, ответила Иден, – волнует, будем ли мы когда-нибудь счастливы.

Хью стал серьезным, он внимательно посмотрел прямо в широко открытые синие глаза Иден, такие невинные и настороженные.

– Господи, да почему же нам не быть счастливыми? – спросил он у нее.

Иден тихонько покачала головой в ответ, и молчаливое отчаяние этого бесхитростного жеста только больше разозлило Хью. Хотя он ничего не сказал, лицо его замкнулось, а рука обнимала теперь ее талию совсем не нежно. Больше они ничего не сказали друг другу, и на протяжении оставшейся части вечера Хью меньше времени проводил в компании своей молодой жены, его чаще видели за карточным столом или среди мужчин.

– Боже, какой изумительный праздник! – вздохнула Джанет, разыскав племянницу позднее. – Должна признать, у меня были сомнения, но лорд Блэр, его сиятельство, образцовый хозяин и такой обворожительный! – Руки ее ни на секунду не замирали. – Я еще никак не могу поверить, что породнилась с графом, и у Анны теперь гораздо больше шансов найти себе хорошего жениха! Ты же пригласишь ее, дорогая, правда? – встревоженно добавила она. – В Сомерсет, я имею в виду. Я так мечтала, что Анна будет вращаться в английском обществе, но не представляла, как это сделать. А теперь... В чем дело, дорогая? Тебе нехорошо?

– Нет, думаю, просто устала.

– Что ж, это неудивительно, – пробормотала Джанет, похлопывая Иден по руке. – Нелегкий для тебя выдался денек, а я к тебе с такими пустяками. Но ты не забудешь, правда?

– Не забуду что? – с недоумением спросила Иден, осматривая залу, будто искала кого-то.

– Пригласить Анну в Сомерсет, я только что говорила тебе...

– Я совсем не уверена, что его... что Хью собирается вернуться туда, – перебила ее Иден.

– Конечно, вернется! – Джанет резко рассмеялась. – Почему нет? Ты думаешь, раз он женился на шотландке, он теперь осядет здесь? По-моему, Эрран-Мхор никогда не привлекал его так, как Англия. Да и как может быть иначе? – Она устремила взгляд на графа, который был погружен в беседу с прелестной, роскошно одетой молодой дамой. – Он совсем не похож на человека, который может посвятить себя разведению овец в этой горной глуши. – Джанет повернулась к племяннице, лицо ее вдруг наполнилось тревогой, будто она поняла что-то наконец. – Ты опасаешься, дорогая? Это естественно. Ты вышла замуж за очень богатого человека. Теперь ты графиня Роксбери, боюсь, прежней жизни уже не будет.

– Да, – медленно согласилась Иден, – начинаю догадываться. – Она повернулась и широко улыбнулась тетушке. – Но, тетя, конечно, Анна приедет ко мне в Сомерсет, почему же нет? Я уверена, Хью будет в восторге.

Ее взгляд вернулся к прелестной молодой даме, которая улыбалась Хью. Иден извинилась и покинула тетушку. Она не знала, примет ли Хью ее родных в Сомерсете, она даже не знала, будет ли сама сопровождать его туда, когда он уедет из Шотландии на зиму. «Мне все равно», – упрямо сказала себе Иден. Ей не хотелось оставлять дедушку и Изабел, и, если муж собирается разлучить ее с семьей, она просто скажет ему, что вернется в Индию, а не в Сомерсет.

Лампы и свечи почти догорели, экипажи, развозящие последних гостей, таяли в темноте. Иден стояла рядом с Хью на ступенях и молча наблюдала, пока последняя карета не скрылась из виду. В зале остались лишь одни зевающие лакеи, она выглядела странно опустевшей и покинутой, как это всегда бывает после бала. Иден стояла в дверях, окидывая взглядом пустые бутылки и фужеры, веселые украшения, ставшие теперь ненужными, цветы в огромных вазах, которые начали уже увядать. Разговоры и смех, музыка и шумные речи сменились тишиной, такой же холодной, как ее сердце.

Слегка нахмурившись, она повернулась и увидела, что Хью стоит у стола неподалеку и наблюдает за ней. Не сказав ни слова, она прошла мимо и начала медленно подниматься по лестнице в спальню, их общую спальню. Длинный шлейф праздничного платья тянулся по ступеням. Иден шла неуверенно и, подойдя к двери, долго стояла в темном коридоре, прежде чем открыть ее и войти.

На окне мягко светилась лампа, покрывала на огромной кровати были приветливо откинуты. Сонная горничная ждала Иден, чтобы помочь ей раздеться. Краснея и приседая, она объяснила хозяйке, что его сиятельство занимает смежную спальню, и поинтересовалась, не нужно ли ей еще чего-нибудь.

– Нет, спасибо, – устало ответила девушка и обрадовалась, когда дверь за горничной закрылась и она осталась одна.

Все было тихо. Иден раздвинула портьеры и прижалась лбом к холодному стеклу. Тучи разошлись, и над темными очертаниями гор сияли яркие звезды, сияли несравненно ярче, чем над пыльными, высохшими равнинами Раджастана. Сквозь тишину издалека доносилось журчание ручья, где водилась форель, ручей впадал в озеро за пределами имения. А потом вдруг тихонько щелкнул замок. Иден медленно повернулась и увидела Хью.

Она спокойно смотрела на него, не выдавая ни своих страхов, ни опасений. Хью молча смотрел на нее, вспоминая, как часто он мечтал, что она появится перед ним вот так, с распущенными волосами, в шелковой сорочке. Мечтал, но даже в самых дерзких мечтах не мог представить, что она так прекрасна. Волосы свободно спадали с ее плеч, окутывая девушку золотистым покрывалом. В полумраке ее пронзительно синие глаза казались темными, и ему до боли хотелось поцеловать ее в нежные алые губы. Но Иден смотрела на него очень серьезно.

– Ты устала? – спросил Хью.

– Немного.

Хью помолчал, только улыбнулся в ответ. Он поставил на столик фужер, который держал в руке, и подошел к ней.

– На какое-то мгновение мне показалось, – произнес он после паузы, – что ты была готова перерезать мне горло в церкви, лишь бы не выйти за меня. Или ты предпочла бы отравить меня? Кажется, этот способ предпочитают в Раджпуте.

Он увидел в глазах Иден неуверенность и осторожность и вдруг понял, что она просто испугана. Но чем? Не предстоящей же близостью? Не может она бояться того что доставило им обоим такое наслаждение. Она ведь не притворялась тогда ночью, в этом Хью был уверен. Он улыбнулся своим воспоминаниям и опять увидел испуганный, неуверенный взгляд ее синих глаз.

Наконец до него дошло: Иден просто не понимает, что он дразнит ее, и это рассердило его.

– Бог мой, – хрипло проговорил он, – неужели ты и вправду думаешь, что вышла за такое чудовище? Неужели я дал тебе повод предположить, что наша жизнь будет столь ужасной, Иден? Неужели?

Ждать ответа Хью не стал. Он быстро обхватил ее за талию и, не удержавшись, застонал от блаженства, когда прижался к ее надушенному теплому телу. Сняв с нее сорочку, прильнул к ее губам, даже не догадываясь, что его поцелуй убеждает Иден лучше любых слов, и его прикосновение разогнало все сомнения, которые одолевали ее. Он успокоил ее, и Иден стояла перед ним обнаженная, не стыдясь своей наготы.

– Я боялась, что ты не... – Иден не договорила. Хью коснулся ее груди и погладил ее. С этим прикосновением земля и все сущее на ней перевернулись, он поднял ее на руки и бережно опустил на кровать.

Кровать скрипнула и просела под его весом, когда он склонился над Иден и обхватил ладонями ее лицо.

– Иден, – торжественно начал он, – теперь мы муж и жена. Клянусь перед Богом любить и беречь тебя. Надеюсь, ты уже поняла, что я держу свое слово.

Это было необычное объяснение в любви, если вообще объяснение. Но для Иден, смотрящей в его лицо, которое сейчас стало таким нежным, этих слов оказалось достаточно. Внутреннее напряжение покинуло девушку, она протянула руки ему навстречу и улыбнулась.

Лицо Хью озарила ответная улыбка, неотразимая улыбка, которая начисто смыла все обиды, сомнения и разочарования прошлого. Хью притянул ее к себе, наслаждаясь прикосновением нежного тела. У него был большой опыт общения с женщинами, но очарование Иден, неопытность, которую она не пыталась скрыть, желание научиться всему, что знает он, – все это придавало их отношениям новизну и бесконечную прелесть. Хью понимал, что перед ним незаурядная женщина редкого обаяния, настоящее сокровище, которым так щедро наградила его судьба. Он ласкал ее с необычайной нежностью, боясь поверить в чудо.

...Хью вошел в нее осторожно, наслаждаясь каждым мгновением обладания. Его прикосновения будили в Иден жгучее желание стать его частью. Она открылась ему, чувствуя, как он выходит из нее и тут же опять наполняет ее. Ее руки ласкали Хью, притягивали, оживали от его ласк.

– Милая моя, – шептал Хью. – Иден...

– Хью... – вырвалось у нее в это же мгновение, но ни один не закончил то, что хотел сказать. Слова были не нужны, только ласки и чувства, горько-сладкая страсть. Она все нарастала, и у Иден невольно вырвался крик, когда Хью прижался к ней всем телом. Волны экстаза несли их к головокружительному концу, когда Иден, прильнув к Хью, забыла обо всем на свете.