Меж болот из малого колодца Ручеек, не умолкая, льется. Неприметен чистый ручеек, Не широк, не звонок, не глубок. Перейдешь его через дощечку, А глядишь — ручей разлился в речку, Хоть местами речку эту вброд И цыпленок летом перейдет. Но поят ее ключи, потоки, И снега, и ливни летних гроз, — И течет она рекой широкой, Разливается в спокойный плес, Пенится под плицами колес. Перед нею путь большой и долгий Из лесного края в край степной. И зовут ее рекою Волгой — Матушкой, кормилицей родной. Волга — рекам родины царица. Ни одна не может с ней сравниться. Высятся над Волгой города. На волнах качаются суда, Носят много дорогого груза. А у Волги есть сестра — Вазуза. Вьется Волга, а ее сестра Напрямик течет, крута, быстра. Меж камней бурлит она в дороге, Сердится, катясь через пороги. У сестер-красавиц с давних пор Был такой между собою спор: Кто из них сильнее И быстрее, Кто из них умнее И хитрее? И тянулась тяжба долгий век У сестер — у двух соседних рек. Ни одна не уступала в споре. Наконец решили: — Ляжем спать, А проснувшись, побежим опять. Кто скорее добежит до моря, Ту и будем старшею считать! Вот зима постлала им постели Под широкой крышей ледяной. Шубою накрыли их метели, Белою одели пеленой. Но Вазуза пробудилась рано Под покровом вешнего тумана И сестру решила обмануть: Собралась да и пустилась в путь. Говорит: — Прощай, сестрица Волга, Нежиться во сне ты будешь долго. Я же той порой по холодку От тебя подальше утеку, Выберу дорожку попрямее И до моря добежать успею! Пробудилась Волга в свой черед, Над собой взломала синий лед, Разлилась в полях среди простора, Напилась холодных вешних вод И пошла не тихо и не скоро, Не спеша, не мешкая, вперед. Хоть она весной проснулась поздно И путем извилистым текла, Но сестру свою догнала грозно. Гневная, к Зубцову подошла. И Вазуза, с Волгою не споря, Просит донести ее до моря: Ей самой, усталой, не дойти — Не собрала силы по пути. Что ж, сестра родная — не обуза! Две реки в пути слились в одну. С той поры шумливая Вазуза Будит Волгу каждую весну: — Просыпайся, старшая сестра, Пробираться к морю нам пора!..

Гонят волны Волга и Вазуза — Две реки Советского Союза. Говорит народ, что у сестер До сих пор не утихает спор. Спорят реки Волга и Вазуза, Спорят с Доном, Обью и Двиной: Кто из них подымет больше груза, Больше рыбы даст земле родной, Кто прогонит летом больше сплава… Всем советским рекам — честь и слава!

Жили-были грозный царь И веселый чеботарь. Грозный царь страною правил. Чеботарь заплатки ставил. И жилось чеботарю Веселее, чем царю. Царь не ест, не спит спокойно, У царя пиры да войны, А сапожник в мастерской Тянет дратву день-деньской, Шьет, кроит и ставит латку, А потом возьмет трехрядку, Скажет: — Ну-ка, запоем! — И зальется соловьем. В пляс пойдут его ребята — Так, что пол трещит дощатый! Но прослышал государь, Как беспечен чеботарь. Издает приказ он краткий: «Запрещаем класть заплатки На башмак и на сапог. Нарушителей — в острог!» У царя и власть и сила. Чеботарь припрятал шило, Дратву, нож и молоток, Мастерскую — на замок И сидит себе на рынке, Чистит публике ботинки. До того натрет башмак, Что блестит он, точно лак. Царь узнал про эту чистку, Пишет новую записку: «С пары чищеных сапог Троекратный брать налог!» Чеботарь опять без дела, Ждать работы надоело, Взял он в руки два ведра Да к реке пошел с утра. Стал он в жаркую погоду Продавать речную воду: — Подходи, народ, сюда, Вот холодная вода! За копейку выпьешь кружку, А полкружки за полушку! Поступил к царю донос: — Появился водонос. Воду носит он народу, А верней, мутит он воду! Бородою царь потряс И велел писать приказ: «Запрещается народу Пить в жару сырую воду!» Сел на камень водонос, Загрустил, повесил нос, И жена и дети босы… — Не пойти ли мне в матросы? Я и ловок, и силен, И смекалкой наделен. Входит он в контору флота, Говорит: — Служить охота, То есть плавать по морям — Нынче здесь, а завтра там! Видят — парень он здоровый, Рост приличный, двухметровый. Взяли малого во флот. Вот однажды царь плывет На своей на царской яхте, А моряк стоит на вахте. Вдруг поднялся ураган. Смыты с борта капитан, И помощник, и матросы. Гонит яхту на утесы… Так и есть! Раздался треск, А потом зловещий плеск. Где пробоина? У носа. Боцман требует матроса: — Надо, брат, заплату класть, Чтобы судну не пропасть! Говорит матрос: — Положим! Положить заплату можем, Но простите: ваша власть Не велит заплаты класть!.. Царь выходит из каюты, Непричесанный, разутый. По колено борода, По колено и вода. Подзывает он матроса, Все того же водоноса. Молит жалобно: — Нырни Да пробоину заткни! Награжу тебя чинами, Галунами, орденами, Сколько ты воды хлебнешь, Столько чести наживешь. За глоток воды студеной — По медали золоченой! А матрос царю в ответ: — Воду пить приказа нет. Не велели вы народу Пить в жару сырую воду! Ну да ладно. Я нырну. Не идти же нам ко дну… Только вы уж извините — Все приказы отмените, Или каждый ваш приказ Обернется против вас!

Жил человек бедный, Не имел ни полушки медной. Ну, дошел человек до сумы! Стал просить он у черта взаймы: — Дай, нечистый, мне сотню-другую, Я на рынке денек поторгую И тебе твои деньги отдам, А барыш разделю пополам. Чуть он вымолвил слово «барыш», Черт явился, — хвостатый, как мышь, Черномазый, с кривыми рогами. Держит в лапах бумажник с деньгами, Счеты, книгу, большой карандаш. — А когда, — говорит, — ты отдашь? — Завтра деньги отдам или душу. Верь, я клятвы своей не нарушу! Выдал черт ему сотню рублей, Что-то в книге отметил своей И пропал, только ночь миновала, — Будто вовсе его не бывало. Вот пошел человек на базар, Присмотрел подешевле товар, Перепродал, но выручил мало И купил себе хлеба и сала. Рано утром проснулся бедняк, Сала с хлебом поел натощак И заснул, подкрепившись немного. Глядь, нечистый стоит у порога И бормочет: — В положенный срок Я пришел получить свой должок! — Нет, — бедняк говорит, — рановато За деньгами пришел ты, рогатый. Был назначен на завтра платеж, Ты ж сегодня ко мне пристаешь! Черт смутился, помедлил, подумал И откланялся. — Завтра приду, мол! А под утро опять на порог — Просит денег иль душу в залог. — Нет, — должник отвечает сердито, — Понапрасну меня не буди ты. Деньги завтра я должен отдать, Ты ж сегодня приходишь опять!.. Иль не знают у вас в преисподней, Что не завтра сейчас, а сегодня? Вновь нечистый явился чуть свет, Но услышал такой же ответ. Напоследок ему это дело, Откровенно сказать, надоело. И решил он денек пропустить, А потом должника навестить. Рано утром явился он снова И прочел на дощечке кленовой, На столбе посредине двора: «Приходи за деньгами вчера!» Бедный черт почесал себе темя… Прозевал он платежное время! Вновь «сегодня» настало с утра, И уже не вернется «вчера»!..

На промысел пошли два друга, два соседа, И встретили в лесу морщинистого деда. Казалось, он корой коричневой оброс От пяток до седых взлохмаченных волос, И только на лице сквозь узенькие щели Глаза, как светляки зеленые, блестели, — Идите стороной, — прошамкал он, — друзья, Здесь в яме под сосной скрывается змея! Сначала в сторону свернули оба друга, Потом подумали: «А может, дед — хитрюга? Он выдумал, что нам грозит змеиный яд, Чтоб утаить от нас в лесу зарытый клад». Немного подождав, они пробрались к яме И стали землю рыть обеими руками, Покуда не нашли под камнем, наконец, Червонным золотом наполненный ларец — Монеты старые, и кольца, и медали. Соседи шепотом советоваться стали: Как быть? Бесценный груз им не поднять двоим. Позвать кого-нибудь? Делиться надо с ним… Уйти и с лошадью сюда вернуться снова? Но оба вспомнили про старика лесного. Кто знает, что еще придумает хитрец! Нет, пусть один из них постережет ларец, Пока другой сосед пойдет дорогой краткой И в лес воротится с телегой и лошадкой. Вот прибежал сосед домой — в свое село — И говорит жене: — Уж так нам повезло! В лесу нашли мы клад. Готовь обед, не мешкай, Сейчас за золотом отправлюсь я с тележкой. Жаль, что сокровище не все досталось нам, А поделить его придется пополам. Ты начини, жена, пирог крысиным ядом, Авось тогда одни мы завладеем кладом!.. Вот испекла жена отравленный пирог. Перекрестился муж и вышел за порог. А между тем другой сосед сидел у клада И думал: «Ах, как жаль, что нам делиться надо! Когда бы завладел я кладом целиком, Построил бы я дом на берегу морском, Лежал бы целый день на золотом песочке, Женился б на княжне… Да нет, на царской дочке! А если на двоих делить придется клад, Мне дочка царская достанется навряд… Замешкался в пути приятель мой, однако, У денег я сижу, голодный как собака. Ну, погоди, дружок! При мне мое ружье. Свинец дарю тебе, а золото — мое!..» И только скрип колес раздался из-за елки, Он выстрелил в упор в соседа из двустволки. Сосед упал ничком на землю у колес. Убийца золото в телегу перенес, Прикрыл соломою, потом дерюгой рваной И вдруг нашел пирог, поджаристый, румяный. Кусочек проглотил — и головой поник… Недаром про змею рассказывал старик.

Это лодырь мой знакомый, А зовут его Еремой. Это брат его родной, А зовут его Фомой. У обоих есть работа, Да работать неохота. Говорит Фома: — Сейчас! — А Ерема: — Через час! Загорелся ночью дом. Из-под крыши дым столбом. — Встань, Фома! Проснись, Ерема! Дом пылает, как солома! Говорит Фома: — Сейчас!.. — А Ерема: — Через час!.. Что у вас за кутерьма? Что вы, спятили с ума? Петухи Еще не пели, Пастухи Еще в постели. Разбудите завтра днем, Мы огонь водой зальем!.. Из пылающего дома Первым вынесли Фому, А потом уж и Ерему, Угоревшего в дыму.  Вышли братья на охоту, Зашагали по болоту. То ли вышли погулять, То ли уток пострелять. Прогуляли трое суток, Увидали стаю уток. Говорит Фома: — Сейчас!.. А Ерема: — Через час!.. Погодите, не летите, — Мало пороха у нас. Нынче порох Больно дорог. Мы по утке продадим — Наши ружья зарядим! Да не слушаются утки. Ждать не стали ни минутки. Только крякнули: «Кря-кря!» И умчались за моря. Был Ерема на лугу. А Фома на берегу. Услыхали: кто-то стонет, Поглядели: батька тонет, — То ныряет, то плывет, Помощь с берега зовет… Говорит Фома: — Сейчас!.. А Ерема: — Через час!.. Мы пойдем в деревню к людям Да веревку раздобудем, Кинем с берега конец — Не утонете, отец! Вышли братья спозаранку За грибами в темный бор. Под сосной нашли поганку, Под осиной — мухомор. Из-под дуба, из-под елки Выбегают злые волки. Засверкал глазами волк, А другой зубами — щелк! И сказал один другому: — Я — Фому, а ты — Ерему! Говорит Фома: — Сейчас!.. А Ерема: — Через час!.. Мы нашли грибов немножко, А хотим набрать лукошко. И набрали бы давно, Будь у нас в лукошке дно!.. Это лодырь мой знакомый. Звали лодыря Еремой. Это брат его родной. Прозывался он Фомой… Возле дуба, возле ели Их сегодня волки съели — И Ерему и Фому. Да не жаль их никому!

Жила на воле птичка, Да вдруг попала в сеть. И говорит охотник: — Должна ты умереть! — Помилуй! — просит птичка. — Я ростом с ноготок, Всего комочек пуха Да мяса на глоток. Пусти меня на волю, Доволен будешь сам. Хороших три урока Тебе за это дам. Охотник удивился: — Ты — пташка с ноготок. Какой же человеку Ты можешь дать урок?; Но ежели прибавишь Ты мне ума чуть-чуть, Пущу тебя на волю. Лети в далекий путь! — Начнем, — сказала птичка. — Запомни мой совет; Жалеть о том не надо, Чего уж больше нет. Сказал охотник: — Правда. Разумен твой совет. Жалеть о том не надо, Чего уж больше нет. — Затем, — щебечет птичка, — Не стоит портить кровь, Стараясь понапрасну Вернуть былое вновь. Сказал охотник: — Верно. Не стоит портить кровь, Стараясь понапрасну Вернуть былое вновь. Щебечет птичка: — Слушай Последний мой совет: Не верь досужим бредням. Чудес на свете нет. Сказал охотник: — Дельно. Запомню твой совет. Не надо верить бредням. Чудес на свете нет. Спасибо за науку. Счастливого пути. Да в сети к птицелову Опять не залети!

Вспорхнув на ветку, птичка Промолвила: — Дурак! Тебя я обманула, А ты попал впросак. Добыча дорогая К тебе влетела в сеть. Из-за меня, охотник, Ты мог разбогатеть. В моем брюшке таится Награда для ловца: Алмаз крупнее вдвое Куриного яйца! Охотник чуть не плачет. Бормочет: — Как же так! Несметное богатство Я упустил, дурак!.. Сидит на ветке птичка Не слишком высоко. А до нее добраться Совсем не так легко. Охотник, не мигая, С нее не сводит глаз. Вот-вот она умчится, А вместе с ней алмаз! Зовет охотник: — Пташка! Вернись ко мне скорей. Отцом тебе я буду. Ты — доченькой моей. И ветку золотую Тебе я закажу, И в клетку золотую Тебя я посажу!.. А птичка отвечает: — Ты так же глуп, как был, Все три моих урока Сейчас же позабыл. В награду за науку Лететь ты мне велел, А сам через минуту Об этом пожалел. Еще я не успела Пуститься в дальний путь, А ты уже задумал Прошедшее вернуть. И веришь небылице, Что в птице есть алмаз Крупнее этой птицы Во много-много раз!

Что ни делает дурак, Все он делает не так. Начинает не сначала, А кончает как попало. С потолка он строит дом, Носит воду решетом, Солнце в поле ловит шапкой, Тень со стен стирает тряпкой, Дверь берет с собою в лес, Чтобы вор к нему не влез, И на крышу за веревку Тянет бурую коровку, Чтоб немножко попаслась Там, где травка разрослась.

Что ни делает дурак, Все он делает не так. И не вовремя он рад, И печален невпопад. На пути встречает свадьбу — Тут бы спеть и поплясать бы, Он же слезы льет рекой И поет заупокой. Как схватили дурака, Стали мять ему бока, Били, били, колотили, Чуть живого отпустили. «Ишь ты, — думает дурак, — Видно, я попал впросак. Из сочувствия к невесте Я поплакал с нею вместе. Ладно, в следующий раз Я пущусь на свадьбе в пляс!»

Вот бредет он по дороге, А навстречу едут дроги. Следом движется народ, Словно очередь идет. Поглядел дурак на пеших. «Ну-ка, думает, — утешь их, Чтоб шагали веселей За телегою своей!» Сапожком дурак притопнул, О ладонь ладонью хлопнул Да как пустится плясать, Ногу об ногу чесать! Взяли люди дурака, Стали мять ему бока, Били, били, колотили, Полумертвым отпустили. «Вишь ты, — думает дурак, — Я опять попал впросак. Больше я плясать не стану Да и плакать перестану. Ладно, с завтрашнего дня Не узнаете меня!»

И ведь верно, с той минуты Стал ходить дурак надутый. То и дело он, дурак, Говорит другим: — Не так! Он не плачет и не пляшет, А на все рукою машет. Постороннему никак Не узнать, что он дурак. Дети буквы пишут в школе, Да и спросят: — Хорошо ли? Поглядит в тетрадь дурак, Да и вымолвит: — Не так. Шьют портнихи на машинке, Шьют сапожники ботинки. Смотрит издали дурак И бормочет: — Все не так! И не так селедок ловят, И не так борщи готовят, И не так мосты мостят, И не так детей растят! Видят люди, слышат люди, Как дурак дела их судит, И подумывают так: «Что за умница дурак!»

Мельник На ослике Ехал Верхом. Мальчик За мельником Плелся Пешком. — Глянь-ка, — Толкует Досужий народ: — Дедушка Едет, А мальчик Идет! Где это Видано? Где это Слыхано? Дедушка Едет, А мальчик Идет! Дедушка Быстро Слезает С седла, Внука Сажает Верхом На осла. — Ишь ты! — Вдогонку Кричит Пешеход: — Маленький Едет, А старый Идет! Где это Видано? Где это Слыхано? — Маленький Едет, А старый Идет! Мельник И мальчик Садятся Вдвоем — Оба На ослике Едут Верхом. — Фу ты! — Смеется Другой Пешеход: Деда И внука Скотина Везет! Где это Видано? Где это Слыхано? Деда И внука Скотина Везет! Дедушка С внуком Плетутся Пешком, Ослик На дедушке Едет Верхом. — Тьфу ты! — Хохочет Народ у ворот: — Старый Осел Молодого Везет! Где это Видано? Где это Слыхано? — Старый Осел Молодого Везет!

Старик из нашего села Пришел во двор к соседу. — Сосед, не дашь ли мне осла? На рынок я поеду. — Осла сегодня дома нет. С утра ушел куда-то, — Соседу бедному в ответ Сказал сосед богатый. Пока беседа эта шла, — Из ближнего сарая Донесся громкий крик осла, Дрожа и замирая… — Ты мне солгал, — сказал старик. — Осел твой нынче дома. Я из сарая слышу крик, Тебе и мне знакомый! — Нет, — отвечал богач: — К чему Мне лгать и лицемерить! Ослу ты веришь моему, А мне не хочешь верить?

Бедняк ушел от богача И видит по дороге: Стоит в овраге у ключа Барашек тонконогий. Томясь от жажды в жаркий день, Отбился он от стада И забежал туда, где тень, И зелень, и прохлада. Старик поймал его, связал, Взвалил к себе на плечи И по крутым уступам скал Принес в свой хлев овечий. Сосед-богач к нему пришел: — Отдай-ка мне барашка. Ты, говорят, его нашел В кустах, на дне овражка. — Здесь твоего барана нет, Ищи его по следу! — Сосед-бедняк сказал в ответ Богатому соседу. Богач хотел идти домой, Но чуть за дверь он вышел, Как вдруг за тонкою стеной Бараний крик услышал. — Я обнаружил твой обман! — Сказал он, полон гнева. — Я слышу, блеет мой баран За изгородью хлева! В ответ бедняк захлопнул дверь. — Божиться я не стану. Но ты соседу больше верь, Чем глупому барану!

Под праздник, под воскресный день, Пред тем, как на ночь лечь, Хозяйка жарить принялась, Варить, тушить и печь. Стояла осень на дворе, И ветер дул сырой. Старик старухе говорит: — Старуха, дверь закрой! — Мне только дверь и закрывать, Другого дела нет. По мне — пускай она стоит Открытой сотню лет! Так без конца между собой Вели супруги спор, Пока старик не предложил Старухе уговор: — Давай, старуха, помолчим. А кто откроет рот И первый вымолвит словцо, Тот двери и запрет! Проходит час, за ним другой. Хозяева молчат. Давно в печи погас огонь. В углу часы стучат. Вот бьют часы двенадцать раз, А дверь не заперта. Два незнакомца входят в дом, А в доме темнота. — А ну-ка, — гости говорят, — Кто в домике живет? — Молчат старуха и старик, Воды набрали в рот. Ночные гости из печи Берут по пирогу, И потроха, и петуха, — Хозяйка — ни гуту. Нашли табак у старика. — Хороший табачок! — Из бочки выпили пивка. Хозяева — молчок. Все взяли гости, что могли, И вышли за порог. Идут двором и говорят: — Сырой у них пирог! А им вослед старуха: — Нет! Пирог мой не сырой! — Ей из угла старик в ответ: — Старуха, дверь закрой!

У старика и старухи Был котеночек черноухий, Черноухий И белощекий, Белобрюхий И чернобокий. Стали думать старик со старухой: — Подрастает наш черноухий. Мы вскормили его и вспоили, Только дать ему имя забыли. Назовем черноухого «Тучей» — Пусть он будет большой И могучий — Выше дерева, Больше дома. Пусть мурлычет он громче грома! — Нет, — сказала, подумав, старуха, — Туча легче гусиного пуха. Гонит ветер огромные тучи, Собирает их в серые кучи. Свищет ветер Протяжно и звонко. Не назвать ли нам «Ветром» Котенка? — Нет, старуха, — Старик отвечает, — Ветер только деревья качает, А стена остается в покое. Не назвать ли котенка «Стеною»? Старику отвечает старуха: — Ты лишился на старости слуха! Вот прислушайся вместе со мною: Слышишь, мышка шуршит за стеною? Точит дерево мышка-воришка… Не назвать ли нам кошку — «Мышка»? — Нет, старуха, — Старик отвечает, — Кошка мышку со шкуркой съедает. Значит, кошка Сильнее немножко! Не назвать ли нам кошку кошкой?..

А ну, загадку разгадай, Коль думать ты охотник: Кто больше трудится — лентяй Иль ревностный работник? Но прежде чем найдешь ответ, Послушай сказку древних лет. Жил при дворе мудрец Джафар В одной стране на юге. А так как был он очень стар, Его носили слуги. Однажды на пути домой С далекого базара Скатился перстень золотой С мизинца у Джафара. Сказал носильщикам Джафар: — Весь город обойдите И драгоценный царский дар, Кольцо мое найдите! Ему носильщики в ответ: — Искать нам неохота. Нам до пропажи дела нет. Своя у нас работа. Тебя нам велено таскать, А не кольцо твое искать! — Ну, если так, — сказал рабам Джафар на эти речи, — Кольцо искать я буду сам! — И сел рабам на плечи. Пришлось тащиться им опять С Джафаром до базара… А было б легче им искать Колечко без Джафара!

Герда, старая норвежка, Рассказала мне о том, Как сидел внутри орешка Чорт с рогами и хвостом. Но прибавила старуха: — Изменился белый свет. Говорят, ни злого духа, Ни чертей на свете нет. Если так, — пустые бредни Мой старушечий рассказ… А быть может, чорт последний Был у нас в последний раз!

Через поле по дороге Шли ребята в лес. А навстречу — кривоногий, Кривоногий, криворогий, Криворогий, длиннохвостый, Очень маленького роста Бес. Говорит: — Здорово, дети! Я умнее всех на свете. Я хитрее всех! Говорят ребята чорту: — Если правда, что хитер ты, Заберись в орех. Бес уткнул в копытца рожки, Стал немного меньше кошки, А потом не больше мошки И залез в орех. — Вот так чорт! — сказали дети. — Видно, правда, что на свете Он хитрее всех! Шла на кузнице работа. Кузнецы, трудясь до пота, Раздували мех. Вдруг ребята прибежали, Просят: — Дяденьки, нельзя ли Расколоть орех? Взял кузнец тяжелый молот, Стукнул что есть сил. А орешек не расколот, Не расколот, не размолот, Только подскочил. Говорит отцу со смехом Молодой кузнец: — Что, не справишься с орехом? Перед всем кузнечным цехом Стыдно нам, отец! Был кузнец силен и молод, В руки взял тяжелый молот, Стукнул — и присел. Пополам расколот Молот, А орешек цел! Что за чушь! Такая злоба Кузнецов взяла. Бьют они с размаху оба, Бьют и вместе и особо, — Скорлупа цела. Оба лезут вон из кожи… Подошел к дверям прохожий, Говорит: — Нельзя ль Попытать мне счастье тоже? — Бей! — сказал коваль. Стукнул парень по ореху. Раз, другой, но без успеха. — Видно, крепкий сорт… Что за чорт! — И трижды эхо Повторило: — Чорт! Ну и чорт сейчас же вышел С дымом и огнем. И никто с тех пор не слышал Никогда о нем.

Заглянул полумесяц к портному, Не к небесному, а к земному. — Сшей мне, мастер, нарядное платье. Буду по небу в праздник гулять я. Снял портной с полумесяца мерку, Приглашает его на примерку. Но всего за четырнадцать дней Вдвое сделался месяц полней. И в плечах и в груди ему тесно, — Так поправился месяц небесный. Чуть не плачет с досады портной: — Что за бес подшутил надо мной! Ваша светлость слегка пополнела Иль от стирки материя села, — Я, по правде сказать, не пойму… Ладно! Новую мерку сниму.

Вот проходят за сутками сутки. Не теряет портной ни минутки. Ну, а месяц, гуляка ночной, Стал тем временем полной луной. Примеряет он тесное платье И, вздыхая, бормочет проклятья: — Греховодник, мошенник, злодей! Постыдился бы добрых людей. За последних три дня и три ночи Платье стало тесней и короче! Ничего не ответил портной. Где уж спорить портному с луной! Снял он мерку с заказчика снова: — Будет к празднику платье готово!

Швы у платья портной распорол, Грудь расширил, надставил подол. Доработать осталось немножко, А уж месяц стучится в окошко. Да не месяц, а тоненький серп: В это время он шел на ущерб. Не луна, а всего половинка: Только рожки да круглая спинка. Весь затрясся от гнева портной: — Нет, довольно шутить надо мной! Угодить вам пытался я сдуру. Что ни день, вы меняли фигуру: То вы делались круглым, как блин, То худым, точно этот аршин. Шить вам платье — пустое занятье. Оставайтесь-ка лучше без платья!

У всех вещей, как у людей, Дурные есть привычки. Гордились знатностью своей, Живя на кухне, спички. Необычайной вышины У спичек были предки: Они громаднейшей сосны Когда-то были ветки. — Росли мы в северном лесу, Рассказывали спички,- Мы пили сладкую росу, Нам слух ласкали птички. Но в тихий лес проник топор И приступил к работе. И стал наш дедушка с тех пор Грот-мачтою во флоте! Немало знали мы невзгод, Но сделали карьеру. Попав на спичечный завод, Мы окунулись в серу. И стали светочами мы, Таим в душе мы пламя, Ведем войну мы с царством тьмы, Шутить опасно с нами! Услышав чванный их рассказ, Им котелок ответил: — Пожалуй, я не хуже вас, И я, как пламя, светел. Нехорошо хвалить себя, Но без меня нет пищи. Служанка трет меня, скребя, И с каждым днем я чище. Я мирный, скромный домосед, — К чему бродить без толку? Сварив хозяевам обед, Взбираюсь я на полку! — А я должно ходить во двор Во всякую погоду! — Ведро вступило в разговор И выплеснуло воду. — Все ваши речи — ерунда! — Заметила корзинка. — Кто без меня вам, господа, Носил бы вести с рынка? Сказать по совести, в стране Не вижу я порядка! Когда бы власть досталась мне, То все пошло бы гладко. — Вы слишком бойки на язык, Вы будите в нас страсти! — Сказал горшок. — Я не привык К таким речам о власти. — Эх, замолчите, мудрецы, Конца нет спорам вашим! — Сказали медные щипцы. — Давайте-ка попляшем! И вот щипцы пустились в пляс, Гремели и стучали, И за искусство их тотчас Петрушкой увенчали. Ухват промолвил: — Самовар, Теперь вы спойте соло, У вас большой природный дар И недурная школа! Но отказался самовар, Сказав, что петь не хочет. Что он поет, когда пожар В груди его клокочет. — Давайте все тогда споем! — Воскликнула лоханка. Тут грянул грохот, звон и гром… Но вдруг вошла служанка. Как только в дверь она вошла, Все смолкли по привычке, И первым делом со стола Взяла служанка спички. Она взяла не котелок, Не чайник, не корзинку, А серных спичек коробок, Чтобы зажечь лучинку. Взглянули спички с торжеством На всех друзей при этом. — Мы озаряем целый дом Своим волшебным светом! Наш яркий блеск неугасим, Он служит высшей цели! Чирк! Никогда мы не сгорим! Тут спички и сгорели.

За деревней Была Трясина. На трясине Росла Осина. Торчал на осине Сук, И висел на суку Сундук. Только ветром Его качало, Только градом В него стучало, А мохнатый лесной наук Паутиной оплел сундук. Шел дурак по трясине, Увидал сундук на осине. — Вот, — говорит, — удача! Всех на свете я стану богаче: Мне достался сундук с деньгами, С изумрудами и жемчугами. Заживу я теперь веселей, Полтораста куплю кораблей И от палубы верхней до трюма Нагружу их мешками изюма! Взял дурак у соседей пилу И тихонько полез по стволу, Подпилил на осине сук — И свалился на землю сундук. Так и грохнуло, будто из пушки. Испугались в болоте лягушки. Стал дурак отпирать замок, Только ключ подобрать не мог. — Вот, — говорит, — задача: Надо ключ отыскать, не иначе. Без ключа не открыть замка, Без замка не открыть сундука! По дороге дурак пошел, Медный ключ под кустом нашел, Медный ключ с золотой бородкой. Стал хвалиться дурак находкой: — Вот, — говорит, — удача! Всех на свете я стану богаче, Полтораста куплю кораблей Апельсинов, конфет, кренделей. То-то пир на весь мир я устрою, Если только сундук я открою! Ключ потер он рукой — блестит. Дунул в дырочку — ключ свистит. Сунул ключик в замочную щелку, А замок отомкнулся и щелкнул. Огляделся дурак вокруг, Заглянул осторожно в сундук. — Вот, — говорит, — неудача! Не намного я стану богаче, Не намного я стану богаче — Я нашел только хвост поросячий… Очень тоненький хвост да короткий. Много ль проку в такой находке?

Был бы хвост поросячий побольше, Так и сказка была бы подольше!

Солдат заспорил с королем: Кто старше, кто важней? Король сказал: — Давай пойдем И спросим у людей! Вот вышли под вечер вдвоем С парадного крыльца Солдат под ручку с королем Из летнего дворца. Идет навстречу свинопас, Пасет своих свиней. — Скажи, приятель, кто из нас, По-твоему, важней? — Ну что ж, — ответил свинопас, — Скажу я, кто важней из вас: Из вас двоих важнее тот, Кто без другого проживет! Ты проживешь без королей? — Солдат сказал: — Изволь! — А ты без гвардии своей? — Ну нет! — сказал король.