Кирк медленно взошел на капитанский мостик, но без особых усилий; в какой-то момент серая тяжесть усталости покинула его, на смену ей пришла озабоченность.

Капитан не скрывал этого ни от Спока, ни от доктора, сопровождавших его по пятам до самого командирского кресла.

– Докладывайте, мистер Спок, – приказал он. Вулканец оторвался от приборов научного поста и спросил:

– О корабле?

– А о чем же еще? Конечно, о корабле, мистер Спок.

– «Энтерпрайз» снова находится под нашим контролем. Солженов, кажется, сдержал свое слово освободить весь экипаж. Гейлбрейс заверил, что сознание у всех чисто и что сам он освободил тех, кого захватил в качестве контрмеры. Мистер Добиус вполне здоров. Спасательный корабль Солженова благополучно стартовал с вулкана и взял курс на Заран. Двери турболифта распахнулись, и на мостике появился Гейлбрейс.

– Посол, – обратился к нему Кирк. – Каковы ваши планы? Надо ли вас доставлять на Заран?

Посол Гейлбрейс отрицательно покачал головой.

– Нет. Вначале я намерен доложить Совету Федерации и некоторым Новым Людям из разных «Единств» о предварительных результатах моей миссии и о выводах, которые из них следует сделать. Прежде всего, я скажу, что вопрос свободы выбора является решающим фактором для существования всех объединений такого рода. И, конечно, я сообщу Начальнику Штаба Звездного Флота о том, как вы помогли мне придти к такому умозаключению. Еще я скажу ему о мудрости, которую он проявил при выборе «раба Иова». Правда, он не знал, что я не допустил бы другого выбора…

– Понятно, – сказал Кирк. – А кто, по-вашему, выбрал мистера Спока?

Гейлбрейс улыбнулся.

– Приходится предполагать, что это был выбор самого дьявола. – Он тут же посерьезнел. – Джентльмены, я выражаю готовность принести свои извинения в любой подходящей для вас форме, я не мог предвидеть, что все обернется именно таким образом. У Кирка непроизвольно сжались челюсти.

– Да, вы не предвидели всего. Но именно вы надумали использовать меня, мой корабль, всех нас – и ее… Посол, я благодарен вам за вашу помощь в наиболее критической ситуации. И одобряю ваше решение относительно свободы выбора. Но лично мне очень хочется свернуть вам шею.

– Вы нас извините, это случится, сэр?

Взгляд серых глаз посла стал холодным, жестким, непохожим на его слова:

– Да. Извиню. Потому что надеюсь встретиться с вами при более благоприятных обстоятельствах. – Он круто развернулся и сошел с мостика.

Кирк устало откинулся в кресле.

– А на Вулкане до сих пор живут серебристые птицы, – произнес Спок.

Эта фраза была чем-то вроде пароля, повторением приглашения посетить Вулкан, подышать его целебным воздухом, побродить по необитаемым местам, полюбоваться яркими серебряными птичками…

– Благодарю вас, мистер Спок, – ответил Кирк. – Но я думаю, что наше исцеление – в нас. Что бы мы ни испытали, не знаю, как ты, Спок, но я ничего не сотру из своей памяти.

– Я тоже, Джим, – после недолгого молчания отозвался вулканец.

– Корабль заранцев перешел на ускорение, капитан, – доложил Зулу. Он на вашем экране.

Маккой подошел вплотную к креслу Кирка, чтобы следить за экраном вместе с ним, положил руку на плечо капитана.

– С ней все будет хорошо, Джим. Кирк ничего не ответил. Провожая глазами зарайский корабль, он с трудом удерживал себя, чтобы не броситься вслед за ним. Он готов был сражаться со всем «Тотальным Единством» голыми руками и незащищенным сознанием, но вернуть Солу назад.

Но капитану нельзя поддаваться порыву, тем более, что он понимал:

Сола сделала свой выбор. Остается только гадать, чем она руководствовалась при этом. Может быть, поверила Маккою, ляпнувшему как-то, что треугольник – самая неустойчивая фигура? Тоже мне, математик!.. Или ушла, чтобы сдержать свое слово, которое спасло жизнь и ему, и Споку? Да при ее обязанностях, при ее предназначении найдутся десятки причин, объясняющих ее поступок, но ничего не говорящих ни уму, ни сердцу.

Она ушла.

Кирк долго будет помнить ее образ, сожалеть о том, что могло быть и чего не произошло, но он никогда не испытает сожаления о том, что Сола была в их жизни.

Он посмотрел на Спока и ему показалось, что оковы с вулканца спали, тучи над ним рассеялись, а привычное выражение самоконтроля объяснялось углубленной сосредоточенностью погруженного в свое дело офицера-ученого.

Спок тоже не будет сожалеть об этом дне.

Возможно, им еще придется столкнуться с проблемой «Единства», но во всеоружии. А пока Кирк был вполне удовлетворен окружающими его «амебами» и памятью о той, которая появилась подобно комете и вновь исчезла в бесконечных далях Вселенной.

– Мистер Зулу, курс – домой! – приказал он. Ускорение «три». Полный вперед.