Да, сэр Рэтклифф мог праздновать победу. Так утверждали газеты. Принца снова начали клеймить позором, а упоминание об Уолтере Фоллиоте было встречено с восторгом.
«Кто такой Уолтер Фоллиот?» — гласил заголовок одной из газет. Акт об образовании 1870 года привел к распространению грамотности в рабочей среде, и газеты стремились соответствовать общественным вкусам. А читатели жаждали сенсаций.
В этой обстановке, когда вокруг здания суда собирались толпы зевак, приветствующих сэра Рэтклиффа и освистывающих принца и четверых ответчиков, случиться могло, что угодно.
— А ты знал о причастности Уолтера Фоллиота? — спросила Дина поздним вечером того же дня.
Коби покачал головой.
— Нет, дорогая. А теперь я хочу задать тебе вопрос.
— А это обязательно? — улыбнулась Дина. — За последние два дня я страшно устала от вопросов. Тем более что все эти вопросы так и не помогли докопаться до правды.
— За это и платят адвокатам. Но я хочу знать, ты хорошо себя чувствуешь? В последнее время ты выглядишь изможденной.
— Все в порядке, — беззаботно, хотя и не совсем искренне ответила Дина. Ей пришло в голову, что она становится такой же хитрюгой, как и ее муж. — Мне станет легче, когда все это закончится.
На следующий день в суд был вызван мистер Уолтер Фоллиот.
Слушая простодушные и искренние ответы Фоллиота, Коби пришел к выводу, что Кенилворт зря не позволил ему подписать обвинение.
Когда во время перекрестного допроса сэр Дарси поинтересовался отношением Фоллиота к тому, что его оставили в стороне, молодой человек охотно ответил:
— Я решил, что это чертовски невежливо. Я ведь собственными глазами видел, как он мухлюет, а в итоге меня же лишили удовольствия. Получается, будто не я его уличил, а остальные.
— Придерживайтесь фактов, мистер Фоллиот, — одернул его судья. — Ваше мнение никого не волнует.
— Конечно, ваша честь. Да, ваша честь. Но он сам спросил меня, что я думаю, вот я и ответил. Я и в другие ночи видел, как он жульничает, — с готовностью добавил Фоллиот, опередив очередной вопрос сэра Дарси.
Сэр Альберт снова вскочил.
— Ваша честь, прошу вас, скажите свидетелю, чтобы он отвечал лишь на те вопросы, которые были заданы.
— Ну, конечно, — съязвил судья. — Но это ваш свидетель, сэр Альберт. Вы сами настояли на его допросе. Продолжайте, сэр Дарси.
— Так что же вы видели в другие ночи, мистер Фоллиот?
— То, что я уже сказал. Он пододвигал фишки на свои карты, когда выигрывал, и убирал их, когда проигрывал. Он двигал их с помощью карандаша. Он даже делал это, когда учил играть Сюзанну Уинтроп, по-моему, это совсем ни в какие ворота не лезет.
В зале раздались смех и аплодисменты.
Позже все ответчики согласились, что молодой Фоллиот выступил великолепно.
Дагенхэм справедливо заметил:
— Мы так гордились своим жизненным опытом, и чуть не провалили все дело, а он обошел нас всех. Простите, Кенилворт, но это правда. Я бы не справился лучше.
Так и оказалось. Хотя во время перекрестного допроса Дагенхэм и не повторил ошибку лорда Кенилворта, его неуверенный вид сыграл на руку сэру Рэтклиффу.
Как ни странно, именно Рейни, бедный, простодушный Рейни, проигравший и дом, и имение, оказался лучшим из «трех благородных пэров».
Он, как и обещал, ухитрился на все вопросы ответить односложно: или «да», или «нет». Вернувшись в зал, он жизнерадостно улыбнулся товарищам по несчастью.
— Ничего страшного, — объявил он и обратился к своему зятю Кенилворту, — Не понимаю, из-за чего столько волнений, дружище.
Второму своему зятю, мистеру Джейкобу Гранту он с не меньшим добродушием посоветовал:
— Говорите как можно меньше, и вы не ошибетесь. Впрочем, вы-то молчать умеете, не сомневаюсь.
«Пока все шло неплохо, — подумал Коби на следующее утро, — но удача капризна, и никогда не знаешь, кому она улыбнется».
— Мистер Джейкоб Грант, — объявил пристав.
Оказавшись на месте свидетеля, Кони, наконец, смог увидеть всех и каждого, включая Дину, которая, как он знал, сильно о нем беспокоилась.
Сэр Рэтклифф не сводил с него глаз. Что-то в его взгляде заставило Коби насторожиться.
— Американец, — буркнул один репортер другому. — Никогда бы не подумал.
И верно, ни его внешность, ни красивый, лишенный акцента голос не выдавали его заокеанское происхождение.
Сэр Дарси был очень осторожен. Ему говорили, нет, он знал, что мистер Грант очень умен, но умные люди, такие как лорд Кенилворт, часто попадают впросак во время допроса.
Он расспросил Коби о событиях той роковой недели. Коби отвечал кратко и по существу.
— Почему вам предложили подписать обвинение против сэра Рэтклиффа?
— Я видел, что сэр Рэтклифф жульничает, но, будучи американцем, сначала умолчал об этом.
— Как же тогда вы попали в эту группу?
— Лорд Кенилворт спросил у меня, не замечал ли я странностей в поведении сэра Рэтклиффа.
Сэр Альберт вскочил.
— Свидетель не должен допускать голословных утверждений, ваша честь.
Судья велел придерживаться фактов. Коби с поклоном ответил:
— Я видел, как сэр Рэтклифф жульничает, и запомнил каждое его действие и каждую карту, на которой он передвигал свои фишки, чтобы увеличить выигрыш или уменьшить проигранную сумму. Мое свидетельство оказалось очень полезным.
— Вы участвовали в составлении документа, который впоследствии подписал сэр Рэтклифф, и поставили под ним свою подпись?
Коби поклонился еще раз. По мнению Дины, он был воплощением элегантности.
— Да на оба вопроса.
— Позвольте повторить, мистер Грант. Вы утверждаете, что могли и сейчас можете вспомнить то, что не в состоянии вспомнить остальные свидетели. Вы помните все разыгранные карты и все перемещения фишек. И на основе этого вы готовы поклясться на библии, что сэр Рэтклифф мошенничал.
— Да, сэр.
Зал загудел.
— Одну минуточку, сэр Дарси.
Это вмешался судья, опередив побагровевшего сэра Альберта.
— По словам мистера Гранта выходит, что он может вспомнить каждую карту и каждую фишку, перемещенную сэром Рэтклиффом Хиниджем во время карточной игры, которая состоялась почти три месяца назад?
— Так и есть, ваша честь. Именно его свидетельство было решающим.
Сэр Альберт уже стоял на ногах.
— Благодарю вас, ваша честь. Я собираюсь опротестовать так называемое свидетельство мистера Гранта. То, что он сказал, невозможно.
Во время этой перепалки Коби сохранял невозмутимый и слегка надменный вид. Его самообладание произвело впечатление на зрителей и присяжных.
Сэр Дарси заявил:
— Мне сообщили, ваша честь, что мистер Грант готов подвергнуть свою память испытанию прямо в зале суда. Если позволите, мы можем провести здесь карточную игру, причем все ходы и перемещения фишек будет записываться, а мистер Грант затем перечислит все, что происходило после раздачи карт.
В зале поднялся шум. Уокер усмехнулся:
— Итак, мистер Дилли собирается показывать фокусы и в суде. А если фокус не удастся? Как он из этого выпутается?
Сэр Альберт оказался в затруднении. Если отказать Гранту, это будет равноценно признанию его незаурядных способностей, а он единственный из ответчиков утверждает, что помнит все ходы сэра Рэтклиффа.
Если испытание состоится, и Грант потерпит неудачу, то сэр Рэтклифф спасен. А если у Гранта получится? Все поверят, что его свидетельство истинно. И даже туз, который сэр Альберт до поры до времени скрывал в рукаве, не сможет стереть воспоминание об этом трюке. Надо рискнуть… и надеяться, что Грант проиграет.
Сэр Альберт встал и заявил:
— Я согласен подвергнуть проверке способности мистера Гранта при условии, что колоды карт будут предоставлены судебными клерками, и они же, а не адвокат Гранта, станут проводить испытание. И, наконец, ваша честь, я попрошу, чтобы до начала проверки с мистером Грантом никто бы не обменялся ни словом.
«Умно, — подумал Уокер. — Отправить фокусника в карантин, чтобы он не смог подготовиться. А как же его реквизит, его ассистенты? Может, это и не фокус вовсе?»
Сэр Дарси согласился.
Коби кивнул судье и присяжным. Последнее условие вполне его устраивало. Ему необходимо было сосредоточиться, а разговоры могли отвлекать.
Пристав отвел его в кабинет, и, как только дверь закрылась, Коби улегся прямо на ковровую дорожку перед горящим камином, закрыл глаза и растворился в пустоте. Из транса его вывел звук приближающихся шагов. Вернувшись, пристав обнаружил Коби сидящим в кресле с книгой в руке, словно весь этот час он провел за чтением.
В зале был подготовлен стол для игры в баккара. Двое чиновников сидели лицом друг к другу: один готовился раздавать карты, второй играл роль сэра Рэтклиффа. Коби предложили кресло. Сэр Дарси велел ему сесть так же, как он сидел в ту роковую ночь. Третий чиновник приготовился записывать каждую карту и каждое движение «сэра Рэтклиффа».
Зрители скучали. Дина, сидящая между Виолеттой и Хендриком Ван Дьюзеном, обратилась к своему соседу:
— У него получится, мистер Ван Дьюзен? Неужели он сможет это сделать?
Почему-то она была уверена, что мистер Ван Дьюзен знает ответ.
— Он делал и более сложные вещи, леди Дина, — честно сказал Ван Дьюзен.
Виолетта зевнула.
— Что за глупое представление.
Ван Дьюзен искоса взглянул на нее и заметил:
— Это не представление, леди Кенилворт, и сейчас от его памяти зависит исход дела.
В этом Дина не сомневалась. На лице ее мужа застыло отрешенное и в то же время суровое выражение, которое она и Хендрик Ван Дьюзен очень хорошо знали.
Наконец, игра завершилась. Судья сказал:
— Можете вернуться на место свидетеля, мистер Грант, и закончить проверку.
Карты убрали, и испытание началось. Коби покрылся потом, но это был холодный пот, и никто в зале не смог бы догадаться по его виду, что он испытывает волнение.
— Вы готовы, мистер Грант? — спросил сэр Дарси.
— Да.
— Тогда я попрошу вас называть все карты по очереди, а клерк будет подтверждать или опровергать ваш ответ, произнося «да» или «нет».
Коби закрыл глаза и собрался с силами. С ним происходило нечто странное. Когда он начал говорить, каждая карта вставала у него перед глазами, занимая все поле зрения, и в то же время, ему казалось, будто он заново проживает события десятиминутной давности.
Если в зале суда с самого начала было тихо, то по мере того как Коби безошибочно называл карту за картой, тишина становилась все более подавляющей. Затем он принялся перечислять движения клерка, который тайком передвигал фишки с помощью карандаша, подражая действиям сэра Рэтклиффа.
Неожиданно Коби умолк. Могильная тишина наполнила сердце Дины ужасом. Может, зрители и желали ему успеха, но его поражение стало бы для них не менее занятным зрелищем!
Уокер испытал те же чувства. О, да, это лучший из фокусов мистера Дилли… но почему он остановился?
Коби открыл глаза и звучным голосом произнес:
— Здесь клерк несколько раз переместил фишку вперед и назад над тузом пик, а затем сдвинул ее вбок на четверку червей. После этого он повернулся к банкомету и прошептал ему на ухо: «Если это не собьет ублюдка с толку, то уже ничто не поможет!».
Тишина в зале взорвалась хохотом и веселыми возгласами. Пристав призвал к порядку. Лорд главный судья, проявивший не меньше любопытства, чем любой из зрителей, обратился к клерку:
— Эй, вы! Это правда?
— Да, я именно так и передвигал свой карандаш… и мой коллега это подтвердит.
Судья в раздражении переспросил:
— Спрошу по-другому. Свидетель точно повторил ваши слова?
— Да, ваша честь. Прошу прощения, ваша честь.
— Мистер Грант, если он прошептал это на ухо соседу, как вы могли услышать?
Коби решил, что умнее всего сказать правду, хотя судья может ему не поверить.
— Понятия не имею, ваша честь. Знаю только, что как-то мне удалось это услышать, и он сам это подтвердил.
— Понятия не имеете? — Судья покачал головой. — На этом я останавливаю испытание. Продолжать его после столь впечатляющей демонстрации бессмысленно. Я убежден, что мистер Грант действительно способен запомнить все, что видит. Скажите, мистер Грант, насколько велик ваш талант?
Коби ответил не сразу. Он повернулся к судье, чтобы зрители не видели его лица. Как обычно после подобных трюков, он чувствовал себя изможденным.
— У меня абсолютная память, ваша честь. Забывать гораздо тяжелее.
Лорд Кольридж удивленно покачал головой.
— В таком случае у вас великий дар. Не многим так повезло.
Чтобы ответить, Коби пришлось собрать все свои силы.
— Нет, ваша честь. При всем моем уважении, это не дар, а проклятие.
Дина видела, как мистер Ван Дьюзен кивнул, и мысленно согласилась с ним. Неспособность забывать. Да, это может быть проклятием.
Сэр Альберт снова вскочил.
— И при всем моем уважении, ваша честь, я признаю, что мистер Грант прошел проверку. Приношу ему свои поздравления. — Адвокат умолк на мгновение и с усмешкой добавил, — Он мог бы выступать в залах…
Судья перебил его.
— О каких залах вы говорите, сэр Альберт?
— О концертных залах, мюзик-холлах, ваша честь. Где фокусники, подобные мистеру Гранту, выступают перед чернью.
— Не понимаю, сэр Альберт, на что вы пытаетесь намекнуть.
Уокер тихонько присвистнул:
— Ну и ну, сэр Альберт, в самую точку попали!
Сэр Альберт снова усмехнулся и подобрал мантию — опасный признак.
— Я ни на что не намекаю, ваша честь. С вашего разрешения, я хотел бы задать мистеру Гранту вопрос. Способны ли вы, мистер Грант, несмотря на вашу удивительную память, солгать о том, что видели в ту ночь в Маркендейле?
Судья велел Коби отвечать.
— Да, я мог бы солгать. Но что касается действий сэра Рэтклиффа в Маркендейле, я перечислил все, что видел собственными глазами… и запомнил.
Сэр Альберт с раздражением возразил:
— Первая часть вашего ответа, мистер Грант, это все, что я хотел услышать. Прошу вас, ваша честь, сообщите присяжным, чтобы они не учитывали вторую часть.
— Так я и сделаю, сэр Альберт. Сэр Дарси, можете продолжать допрос свидетеля. По-моему, вы еще не закончили.
— Конечно, нет, ваша честь. Мой коллега позволил себе насмехаться над удивительными способностями мистера Гранта и выражать сомнения в его честности. Я уверен, мистер Грант, что вам нет необходимости становиться фокусником, что…
Сэр Альберт с возмущенным видом вскочил на ноги.
— Ваша честь, сэр Дарси подсказывает свидетелю.
— Это так, сэр Дарси. Если вы хотите задать свидетелю вопрос, задайте его.
— Как пожелает ваша светлость. Каково ваше финансовое положение, мистер Грант?
— Я президент правления «Юго-западной горной компании».
— И каково же ее финансовое положение?
— Она процветает, сэр. А должность президента означает, что мое личное состояние очень велико.
— Сравнимо с состояниями Рокфеллеров и Вандербильтов, мистер Грант?
— Думаю, да, сэр Дарси.
Сэр Альберт вскочил снова.
— Ваша честь, к чему эти вопросы? Мы все знаем, кто такой мистер Грант. — Последняя фраза была произнесена с ехидной усмешкой.
Судья попросил сэра Дарси ответить.
— Ваша честь, я пытаюсь доказать, что мистер Грант не только добросовестный свидетель, но и что у него нет причин клеветать на сэра Рэтклиффа.
— Добросовестный свидетель, — повторил сэр Альберт шепотом, который разнесся по всему залу. — Мы еще к этому вернемся.
— Сэр Альберт! — Голос судьи внушал страх. — Прошу вас воздержаться от замечаний во время допроса свидетеля. Вы ничего этим не добьетесь.
Больше острых моментов не возникало. Сэр Дарси принялся расспрашивать о событиях, происшедших после того, как Коби стал свидетелем жульничества сэра Рэтклиффа.
— Последний вопрос, — заявил он, когда этот длинный день уже подходил к концу. — Вы видели, что сэр Рэтклифф мошенничает во время карточной игры?
— Да.
— Считаете ли вы его виновным?
— Да.
— Спасибо, мистер Грант. У меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь.
Сэр Альберт тут же вскочил с видом ищейки, унюхавшей след.
Лорд Кольридж, сама величавость, вздохнул и почти осуждающим тоном произнес:
— Нет, сэр Альберт. Уже поздно. Свидетель давал показания с раннего утра. Вам придется подождать до завтра. Я объявляю перерыв.
Возвращаясь в зал, Коби бросил взгляд на лицо сэра Рэтклиффа и сильно удивился. Его враг улыбался.
Но чему?
Об этом стоило подумать.
В карете на пути домой Дина спросила:
— Очень устал, Коби? Ты выглядишь утомленным.
Она никогда еще не видела его таким измученным. Коби сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку сиденья. Он улыбнулся ей и обычным тоном произнес:
— Да, Дина. Смертельно устал. Тебе я признаюсь: такие… трюки… как сегодня, отнимают у меня столько сил, что мне не хотелось бы слишком часто их повторять.
— Мистер Ван Дьюзен говорил то же самое. Он сказал… — Дина умолкла.
— Так что же сказал Хендрик? — Наконец-то он хоть чуточку повеселел.
— Что я должна присмотреть за тобой, раз он не может!
— Стать моим прикрытием. Значит, он тебе доверяет.
Коби беззвучно рассмеялся. Дине показалось, что даже смех причиняет ему боль.
— Ты видел в зале инспектора Уокера? — поинтересовалась она.
Коби снова открыл глаза.
— Нет. А он там был?
— Да. Он пришел прямо перед испытанием. Виолетта думает, что это был фокус, обман. А я ей ответила, что нет. Как ты мог узнать, что сказал клерк, если он сам до последней минуты не знал, что сейчас скажет? Неужели это был фокус?
— Нет, Дина. Это не тот фокус, которые показывают в мюзик-холлах. Я сам не могу этого объяснить… — Он умолк.
В ту ночь они снова спали в объятиях друг друга. Они любили друг друга, и эта ночь была нежнейшей в их жизни. Впервые Дина заботилась о нем. Если раньше она лишь принимала его ласки, то сегодня их роли поменялись. Только теперь она начала задумываться о том, во что обходится Коби его железное самообладание и неистощимая энергия… и с этой мыслью уснула.
Сэр Рэтклифф в ту ночь тоже отлично выспался: его грела мысль о сюрпризе, которым сэр Альберт собирался огорошить этого проклятого американского нахала.
О, да, завтра все узнают о преступном прошлом Коби Гранта. Как же повезло сэру Рэтклиффу, что во время одной из поездок в Соединенные Штаты, он завел себе хорошую приятельницу. Приятельницу, которая разделяла его пристрастия, и у которой, к его огромной радости, нашелся ответ на его вопросы о Гранте.
Завтра его дело будет выиграно, Грант будет опозорен, а с ним и остальные ответчики!