Глава 1

Дженна

Должно быть, это просто страшный сон.

Я просто не могла объяснить это по-другому. Зияющая пропасть тишины? и лишь стук моего сердца — я уверена, все в комнате могли слышать его. Взгляды. Растущее чувство паники. А все слова на бумаге передо мной выглядели, словно древняя клинопись.

Помогите! Кто-нибудь! Тут можно получить Розеттский камень?

Я открыла рот, но в горле стоял ком.

Я ожидала, что в любую минуту появится моя бабушка, выглядящая как Битлджус, потом я бы оказалась в нижнем белье перед всей своей школой и опоздала бы на заключительные экзамены, а затем пропустила бы самолет, в котором решила лететь, потому что мои ноги словно застряли в патоке. И потом я бы поняла.

Это просто страшный сон. Другого объяснения не было.

Четыре пары глаз уставились на меня. Кто-то из них в нетерпении покашливал, ерзая в кресле. Другие казались более сочувствующими.

— Простите, — сказала она ласково. — Но нам действительно нужно продолжать.

Я открыла и закрыла рот несколько раз.

— Пожалуйста, — более строго произнес прочищавший горло, — вы использовали все отведенное вам время. Спасибо, приходите в другой раз.

Когда я не сдвинулась с места, он встал, делая тяжелый вздох и закатывая глаза. Он подошел, взял меня за руку и повел к двери. Мои ноги послушно волочились, но остальная часть тела отказывалась двигаться.

Я сидела на автобусной остановке и не имела ни малейшего понятия, как там оказалась.

В глубине души я испустила вздох облегчения. Это самый верный признак сна. Теперь в любую минуту я могу проснуться в своей кровати от чирикающего звука будильника, звенящего как раз вовремя, чтобы я могла успеть собраться на свое прослушивание.

— Вау, ты реально провалилась там, да?

Я повернулась. Медленно.

Рядом на скамье сидела девушка — я узнала ее. Она была в комнате ожидания. Ее вызвали следом за мной.

О-оу. Для сна в этом было слишком много смысла.

Ее взгляд был сочувствующим, не издевающимся.

— Они не всегда такие строгие, как кажутся. Я слышала, как они говорили о тебе, когда входила внутрь. Не волнуйся. Станет лучше — она наградила меня улыбкой. — Это твой первый раз?

Я машинально кивнула.

— Ох, тогда даже не парься. Будут и другие прослушивания, — она пренебрежительно махнула рукой.

— Нет, не будут, — услышала я собственный голос. — Я уверена, что это конец моей карьеры.

Она засмеялась.

— Знаешь, как часто случается такое дерьмо? Они даже не вспомнят о тебе, не говоря уже о том, чтобы делать из этого событие и рассказывать об этом их друзьям из секретного голливудского общества, внося тебя в черный список.

— Нет, — сказала я, прискорбно качая головой. — Не в этом дело. Дело во мне. Это было моей мечтой все эти годы, я защищала ее перед всеми, кто говорил, что это глупо. Я планировала, изучала, и все зря. Потому что я не могу этим заниматься. Я думала, что пары школьных ролей и нескольких побед в дискуссионном клубе будет достаточно, чтобы подготовить меня к подобному.

Обычно, я была куда более осмотрительна. Намного осмотрительней. Но я не смогла остановить поток страха и сожаления; кроме того, я все еще цеплялась за эту надежду.

Это был страшный сон.

— Все проходят через это, — сказала девчонка, похлопывая меня по руке. — Верь мне.

— Но не каждого ведь парализует на первом прослушивании, — подметила я. — Хорошо, допустим, ты можешь назвать несколько имен великих актеров, кого парализовало, но не в этом суть. Что насчет тех, кто провалился, как и я, и стал никем? Начнем с того, что удача никогда не была на моей стороне. Это последняя горсть земли на мою могилу.

— Эй, подруга, — произнесла она, встав и выставив руку, останавливая приближающийся автобус. — Все, что я могу сказать — если ты идешь туда, ожидая провала, то ты провалишься в ста процентах случаев.

— Спасибо, — мучительно выкрикнула я ей в след.

Я получала советы получше даже от своей чашки Чипотл.

Вся комичность ситуации стала гаснуть, оставляя меня более тревожной и менее сбитой с толку. Это был не сон. Это была самая реальная реальность за всю мою жизнь.

Слушайте, я не была глупа. Когда я приехала в Нью-Йорк, желая стать актрисой, я знала, что это несбыточная мечта, которую разделяют очень многие, но мало кто добивается. Я знала, что эта работа сложнее, чем ее представляют. Я знала, что придется оббивать пороги, тратя на это каждый день, ежедневно ходить на прослушивания и сниматься в рекламе, пока я не пробью себе имя в мировом производстве. И может быть, всего лишь может быть, если бы мне посчастливилось, то я стала бы одной из “Эй, это же та телка из рекламы Свиффер!”.

Эта такая же работа, как и все другие. Начав работать кухаркой, ты не можешь надеяться, что в первый же рабочий день тебя найдет генеральный директор МакДоналдс и отправит руководить компанией. Так я относилась к этому. Я собиралась тяжело работать и копить деньги на протяжении долгого времени. У меня была вера в мои способности.

А также у меня была мечта.

Часть меня — часть, которая не желала принимать ничего, что не было идеальным на сто процентов из ста — имела маленькую искорку надежды, что я буду особенной. Что какой-нибудь кастинг-директор окажется позади меня в очереди в банк, и он увидит меня, кричащую на кассира (не то чтобы я когда-либо кричала на кассиров, но тссс — это ведь моя фантазия), и ему просто понравится моя страсть. Потом я бы снялась в немой роли в «Обители зла» и в чем-то еще, и режиссер был бы ослеплен мною, а остальное уже стало бы историей…

Конечно, я не говорила об этой мечте. Потому что знала, что это до обидного смешно. По-детски. На этой мечте карьеру не построишь.

Я и не построила. Но часть меня все еще хотела этого. Часть меня чувствовала, если моя мечта не исполнится — это будет фиаско.

Но ни одна часть меня не была готова к тому, что произошло в реальности.

Боязнь сцены. У меня никогда не было боязни сцены. Ни разу в своей жизни я не смотрела на людей перед собой с карточками, надписями или заметками на руке, или просто с репликами в голове, и не замирала вот так. Даже самым убежденным скептикам в моей жизни всегда приходилось признавать, что я хороша в выступлениях, в публичных речах, в чем угодно.

Они сомневались в старательности, в количестве работы — они сомневались в моем понимании всех не приукрашенных реальностей этой работы. Они обязаны были сомневаться.

Но они не сомневались во мне.

До этого времени я тоже не сомневалась.

Идя по улице, обгоняемая пешеходами, которые постоянно куда-то спешили, я чувствовала себя потерянной как никогда. Мой телефон вибрировал в кармане, а я не осмелилась ответить. Особенно, когда проверила экран и увидела, что звонила моя мама.

Я не смогла бы говорить с ней, не разрыдавшись. А последнее, что ей нужно, — волноваться обо мне.

Я отправила звонок на голосовую почту, потом написала коротенькое сообщение, сказав, что была очень занята и не могла ответить.

Ответ пришел несколько минут спустя.

Это моя девочка! Следующая остановка — Оскар! Целую-обнимаю.

У меня свело живот.

Моя мама думала, что я не замечала волнения в ее глазах, когда говорила о своих амбициях. Она не была сильна в критике или полезных советах, но она всегда была до смешного восторженна. Иногда, это было именно то, чего мне не хватало.

Но сейчас... Сейчас мне хотелось просто упиться своим горем.

Я накопила достаточно денег, чтобы продержаться какое-то время. Но понятие "какое-то время" слишком размыто. Я знала, что должна буду найти какую-нибудь другую работу, когда приеду сюда, но эта ноющая, неправдоподобная надежда в уголке моего мозга убедила меня отложить поиски работы на пару дней. В конце концов, не хотела бы я оказаться обязанной раскладывать продукты, лишь для того, чтобы оставить их как попало в тот момент, когда Роберт Родригез почти собьет меня тележкой и станет очарован пламенем в моих глазах.

Я бы посмеялась над собой, если бы это не было так чертовски грустно.

Я оказалась в продуктовом магазине. Там было много народу, низкие потолки, шум дороги, отражающийся эхом от винных полок. Я не привыкла к такому. Да, несмотря на то, что я выросла не совсем в глуши, городская жизнь для меня была относительно чужой. Я забыла, как мало всюду пространства и как дорого все стоит.

Но в пригородах не откроют твой талант.

Наполненная отвращением к самой себе, я проталкивалась к морозильным камерам. Бен и Джерри был в продаже — они словно знали, что я приду.

Когда я потянулась к дверце, видя лишь мороженое Карамель Сутра, мое плечо столкнулось с чем-то. Большим. Твердым. Теплым.

Черт, это был человек.

Я обернулась, чтобы увидеть его, и, конечно же, меня разделяли дюймы с парнем, сошедшим с обложки GQ. Прекрасно.

Что же, могло быть и хуже — возможно, это была моя личная судьбоносная встреча в стиле Норы Эфрон.

— В чем дело? — возмутился он.

Хорошо, может и не она.

— Извините, — ответила я голосом полным сожаления. — Я Вас не заметила.

— Оу, ты меня не заметила? — он огрызнулся. Его неистовые глаза пожирали меня, словно я ударила его бабушку или что-то вроде того. — Может, тебе стоит установить зеркала?

Он провел рукой по своим коротко стриженым каштановым волосам, вслепую взял контейнер с полки и исчез в следующем проходе.

Ладно.

Естественно, я слышала избитые анекдоты о грубости жителей Нью-Йорка, но это переходило все границы. Я врезалась в него достаточно сильно, и, возможно, должна была быть более аккуратной, но это как минимум на пятьдесят процентов и его вина. Кроме того, через что бы он сейчас ни проходил, это не могло сравниться с моими надеждами, мечтами и стремлениями к карьере, которые умирали медленной и мучительной смертью.

Наверное.

Наконец, я взяла свою Карамель и направилась к выходу, на кассы. Выбрав наугад очередь, я встала за женщиной с полной корзиной продуктов и принялась сканировать заголовки таблоидов.

Кто эти люди? Что за Настоящие Домохозяйки из Буэна Виста?

— Простите, мэм?

Я подняла взгляд и увидела кассиршу, машущую мне с другой линии.

— Я могу обслужить вас тут, — произнесла она, включая аппарат. Я не особо спешила, но посчитала, что было бы грубо отказать.

Когда я приблизилась к ней, что-то оттолкнуло меня. Что-то большое, теплое и твердое.

Да не может быть!

— Простите, — сказал он громко голосом, подразумевающим, что это было скорее предупреждение, чем просьба. — Я ждал десять минут вон в той очереди, а теперь там сломался аппарат. Это смешно. Вы должны принять меня первым.

Моя челюсть отвисла. Он не мог врать более очевидно, даже если бы захотел.

— Простите, — повторила я эхом. Он не посмотрел на меня, но я решила, что это того стоит. — Это не правда. Я только что видела Вас у морозильных камер.

Он уставился на меня.

— Ну да, извините, что я нарушил протокол продуктовых магазинов, перескочив очередь. Как я могу это исправить? Только имей в виду, что каждая секунда, которую я трачу на извинение, — это время, которое я не использую для того, чтобы уйти отсюда, чтобы мы оба смогли отправиться по домам.

В этот момент, я посмотрела на то, что он держал в руках и узнала этикетку.

Карамель..

Ах. У меня уже было куда, куда больше общего с этим парнем, чем я хотела бы.

— Простите, — повторила я, протискиваясь мимо него и ставя свое ведерко с мороженым перед кассиром. Я не собиралась сдаваться перед этим кретином, независимо от того, насколько эффектен был его убийственный взгляд.

Бедная кассирша была похожа на оленя в свете фар. Я сочувствовала ей, но не могла позволить этому парню выиграть. Наконец, спустя несколько мгновений нерешительности и изучения нас взглядом, словно ожидая начала мирового скандала, она пробила мое мороженое и взяла карточку. Я ощущала нетерпеливость своего оппонента, практически дышащего мне в затылок, но я выиграла.

— Мне… мне жаль. — раздался голос кассирши, очень мягко и осторожно. — Показывает, что ваша карта…

Я посмотрела на экран. ЗАБЛОКИРОВАНА.

Да ну нафиг.

— Вы, должно быть, шутите, — прорычал мужчина, залезая в кошелек и доставая пачку банкнот. Он бросил их на кассу. — Этого должно хватить на нас обоих, так? — Он уставился на кассиршу, которая быстро кивнула. — Хорошо. — Мужчина забрал свое ведерко и протолкнулся мимо меня, и я совершенно отчетливо почувствовала запах его одеколона. — В следующий раз покопайся под диванными подушками прежде, чем идти за покупками. У некоторых из нас есть работа, на которую нужно возвращаться.

Глаза начало щипать от слез, пока я стояла там, ошеломленная. Это стало последней каплей. Любое подозрение и сомнение касательно этого города, все эти шепчущие страхи, что меня здесь съедят заживо — все это прорвалось. Как он мог? Презрение в его голосе было очевидным. По его виду понятно, что он родился с серебряной ложкой во рту. Естественно, он считал, что весь остальной мир у него в подчинении.

Я держала мороженое на коленях, сидя в поезде метро, ожидая своей остановки на последней станции, чтобы там сесть на автобус. Слишком поздно я поняла, что ко времени, как я бы добралась до дома, моя Карамель наполовину растает. Так как я выросла в пригороде, то не привыкла к тому, что дорога в продуктовый занимает час в одну сторону.

Было очень простое решение: мне пришлось бы купить одну из тех сумок-холодильников. И возможно пару пакетов со льдом. Но в данный момент, пусть это и нелогично, мне казалось, что это очередной пункт в моем длинном списке провалов, которые доказывали, что я в первую очередь не должна была приезжать сюда.

Пока я сидела на пластмассовом сидении, которое было слишком узким для любого нормального человека, мой взгляд блуждал по брошенной газете, лежащей на соседнем месте. Она была открыта на середине. Одна страница была украшена размытыми фотографиями “отстойных” знаменитостей, которым не посчастливилось встретиться с папарацци во время выгула собаки.

Черт, я была оторвана от жизни. Ни одно из этих имен или лиц не было мне знакомо , кроме…

Дэниел Торн на прогулке со своей женой и маленькой дочкой...

Конечно, я слышала раньше это имя, хотя и не видела фотографий парня. Однако это его жена привлекла мое внимание.

Моя челюсть отвисла, пока я пялилась на нее.

Мэдди? 

 

Глава 2

Бен

У меня было похмелье.

Не в прямом смысле этого слова. Я не пил. Точнее, пил, но немного. Я однозначно съел больше мороженого, чем выпил алкоголя. Но чувствовал я себя изможденным и обессиленным, мой желудок завязался в узел, а во рту был слабый привкус сожаления и провала.

Понадобилось немного времени, чтобы вспомнить хоть что-то.

Настенный календарь стал первым напоминанием, почему я сошел вчера с пути.

Черт его подери.

У Дарьи всегда были настенные календари. Бог знает зачем. Я все уговаривал ее использовать глупое приложение на телефоне, тогда ей был бы не нужен календарь с привязанным к нему маркером, ведь это чертово будущее, а она была безумна. Я ненавидел грязную тесьму, что держала эту штуку, так же, как ненавидел балдахин над кухонным окном.

Но он все еще был там.

Я перевернулся, злобно ударив бросающуюся в глаза подушку на диване. Иногда, я все еще спал на нем — в память о былых временах.

Определенно не потому, что я заснул после просмотра какого-то жизненного фильма про грусть, смерть, и рак.

Определенно не поэтому.

Мать Дарьи была человеком, который надевал пушистые чехлы на унитаз. Уже только это должно было стать первым звоночком. Ничего тканевого не должно быть в ванной или на кухне — двух самых грязных местах дома. Если это не ковер или прихватка — я не хочу этого видеть.

Дарьи больше не было.

Время от времени меня озаряло. Словно это только что произошло. От этих озарений не было спасения в последние дни, хотя происходили они все реже и реже. Мне просто нужно было пережить их. Перенести с помощью моих хороших друзей, Бена и Джерри.

Она меня больше не волновала. Дарьи, которую я любил, давно уже не было, и я знал это. Я перестал оплакивать ее. Это ни к чему не вело и ничем не закончилось. Зачем страдать? Зачем тратить свою энергию? Это похоже на любовь к призраку. Только более бессмысленно, потому что моя Дарья не могла даже лепить со мной горшок из глины под аккомпанемент Righteous Brothers. Она была вне всего этого. Ее не существовало ни в одной из возможных вселенных.

Вот забавный факт: пространство и время — это одно и то же. Я знаю, что вы это уже знаете. Вы слышали о “пространственно-временном континууме” или “структуре времени и пространства”. Но думали ли вы когда-либо о том, что именно это значит?

Время — это то, как мы понимаем наши движения сквозь пространство. Другими словами, вы уже знаете, что не можете передвигаться сквозь пространство, не двигаясь через время. Но знали ли вы, что не сможете передвигаться через время, не двигаясь сквозь пространство?

Вы можете думать, что стоите по стойке смирно, но вы всегда в движении. Земля так быстро крутится во вселенной, что вы просто не можете этого осознать. Это находится вне вашего понимания. Вне вашего восприятия. Все, что мы видим, все, что мы чувствуем, — все основано на малейших песчинках простора того, что мы знаем.

Это должно утешать, я предполагаю. Но это не так.

Когда я встречаю их, я всегда думаю, что на этот раз все будет по-другому. Каждый раз я обманываю себя. Это была одна из причин, почему я набросился на девушку в магазине. Я едва помнил это — помнил лишь истощение и красные пятна перед глазами. Но увидев ее, я разозлился — из-за вспышки эмоций внутри меня. Посмотри на нее. Она другая.

Словно герой романа об эпохе регентства, я бы влюбился в первую девушку, наделенную силой духа. Что бы это ни значило. Последние дни это едва ли вообще что-то значило. Сложно сказать, кто действительно свободен душой в такое время, как наше.

Но я всегда знал.

Были женщины, которые обходились со мной, как с богатым, а были и такие, кто этого не замечал.

Не то чтобы это что-то значило. Я не идиот — я понимал, что этого не избежать. Люди всегда будут принимать во внимание мои деньги, оценивая мою личность. Если приходилось выбирать между мной и другим мужчиной, а я миллиардер, он однозначно проигрывал. В некоторой мере, я никогда не знал, что действительно думали обо мне женщины.

И это было нормально. Это едва ли было бременем, учитывая, как я получил состояние. Я был богатым и был бедным. Богатым быть лучше. Жаль только, что я не нашел девушку до того, как у меня появились деньги. Это бы сделало мою любовную жизнь намного, черт возьми, легче.

Вместо этого, я женился на женщине, которую едва знал. Когда она изменила мне со своим другом по работе, часть меня была шокирована, но другая часть чувствовала сокрушительную неизбежность этого. Чувствовала это на протяжении многих лет. Мы встретились, будучи еще подростками. Для нас не было ни единого шанса.

Но был бы, если бы она старалась лучше...

Хотя и я был несносным. Я знал это. Также я знал, что не должен был винить себя — я не мог особо ничего сделать. Дарья не была глупышкой, когда вышла за меня. Я превратил ее в одинокую и отчаянную. Это был мой дар.

Я зарычал, откидываясь обратно на диван. Девушка в магазине ничем не была похожа на Дарью. Но, однако, что-то вспыхнуло во мне — притяжение, желание, которые мгновенно столкнулись со злостью и отвращением. Как я мог продолжать позволять себе влюбляться в женщин, зная, чем это закончится?

Четыре года прошло с момента ухода Дарьи. Почти два года после окончания разводного процесса.

У меня заканчивалось время.

* * *

Работа прошла, словно в тумане. Я пытался быть внимательным, действительно пытался, но это было практически нереально. Все, что я слышал — это угнетающее тиканье часов в углу комнаты. Зачем, блин, нам часы? Все и так знали время. У нас было тысяча электронных устройств, запрограммированных на автоматические часы с самообновлением и саморегуляцией времени. И совершенно не нуждающихся в замене глупых батареек.

Время — мой худший враг. Я сжимал зубы, стараясь звучать нормально на каждой встрече, при каждом телефонном разговоре. Но, возможно, неудачно.

Никто не знал моей тайны. Ни партнеры, ни крупнейшие акционеры, ни финансовый директор — никто. Мне слишком стыдно было признать это. Оборачиваясь назад, я не могу вспомнить, что овладело мной на момент подписания того договора.

Тебе нужно было доказать что-то. Ты не хотел, чтобы она подумала…

Находиться на работе было отвратительно. Я метался как загнанный в клетку зверь, до пяти часов лишь потому, что любил быть примером для сотрудников. Если бы они увидели меня, сваливающим отсюда в середине дня, они бы начали негодовать по поводу того, что я заставлял их придерживаться нормального рабочего дня. Большую часть времени мне вообще не нужно здесь появляться. Все зависело от показателей.

Каждый раз, когда звонил мой телефон, я практически выпрыгивал из своей кожи. Оставалось четыре месяца — дедлайн — и она придет за своим призом. Ну, или она так думала. Мы давно не разговаривали, но я был уверен, что она свяжется со мной. Чтобы позлорадствовать. Чтобы напомнить мне, словно я мог забыть.

Но она этого не сделала. И ее самодовольное молчание говорило о многом.

Она просто знала. Она была уверена. Ей не нужно было насмехаться надо мной. Я уже был в аду, и ей было наплевать. Она лишь хотела того, что должно было отойти к ней.

Я оказался в спорт-баре в опасной близости от работы. Кто-то мог узнать меня тут. Черт, меня везде могли узнать, но случалось это довольно редко. Им бы стало интересно, что, блин, я делал в таком месте, но мне просто необходим был шум. Деятельность, жужжащая вокруг. Это был час скидок, и люди вели себя соответственно, забывая свои проблемы, топя все, что их волнует, в Маргаритах за полцены и бесконечных тарелках с чипсами.

Если бы хоть кто-то из них узнал, почему я тут — они бы набили мне морду.

Ха-ха, миллиардер может потерять контрольный пакет акций своей компании. Какая грустная история. И это все его собственная чертова вина.

Сейчас расплачусь.

Мои глаза обыскали комнату в надежде найти конец моим проблемам прямо тут и сейчас. Если я попросил бы одну из этих женщин решить мои проблемы, они бы согласились? Или дали бы пощечину? Подумали бы, что я шучу?

Наверное, последнее.

Я не понимал, почему это так сложно. Все казалось достаточно простым, когда я подписывал соглашение. Просто найти женщину и жениться на ней. Два года. Два года было вполне достаточно, чтобы влюбиться.

И все же маловато для такого мужчины, как я.

Сначала я искал в кругах, которые имели для меня какой-то смысл. Я стал проверять всех знакомых женщин. Тех, с кем у меня были регулярные связи. Что может быть более подходящим? Все могло бы стать пошлым, но мы были взрослым. Мы смогли бы справиться.

Как выяснилось, намного проще было встретить женщину для случайного флирта и грубого секса, чем попробовать встречаться с ней.

Мои наклонности были несовместимы с поведением плейбоя. Наконец, я должен был остепениться и оставить случайные связи с незнакомками. Но это — самое большее, что я мог сделать, пока не найду девушку, с которой завел бы семью. А это с каждым днем все больше и больше выглядело, как далекая мечта.

Я сдался в попытках претворить ее в жизнь. Сейчас, мне просто нужен кто-то, кто присоединится ко мне в обмане на всю жизнь, и кому я смогу доверять.

Дарья не была идиоткой. Эта вероятность определенно приходила ей в голову, а если и нет, то ее адвокат ожидал такого. Теперь, когда время истекало, мне нужно было работать очень усердно, чтобы убедить их. Все кусочки мозаики должны были идеально встать на свои места.

У меня было четыре месяца, чтобы найти жену.

Одна из этих случайных шлюх из спорт-бара едва ли подошла бы на эту роль. Не то чтобы у меня был другой выбор на данный момент. Но было бы не очень мудро довериться случайной незнакомке.

Пара глаз прожигала меня до коры мозга.

Воспоминания были туманны, и мне пришлось пару раз встряхнуть головой, чтобы привести их в порядок. Они горели злостью, и это вернуло мне память. Девушка из продуктового магазина. Она была очень зла на меня и, по какой-то причине, я едва мог вспомнить, почему.

Я смутно помнил, как агрессивно повел себя с ней. Немного… не побоюсь этого слова… высокомерно. Обычно я старался прикусить язык, потому что знал, как люди смотрят на меня. Я знал, какие предположения люди делают, когда видят кого-то с такой суммой денег, как у меня. Я давно понял, что это сложно скрыть. Люди всегда знали. Запах денег преследует тебя всюду, не зависимо от того, как ты одет. И прошлым вечером, я не делал усилий вести себя, словно я свой.

Неудивительно, что она возненавидела меня. Все ненавидят таких, как я, исключение — если им посчастливилось стать одним из нас.

Семейство Чейз было в списке Форбс с начала его основания. Мы практически стали понятием больших денег. Наша родословная мало что значила сегодня. И все же, я горд быть частью этой семьи. А почему нет? Мы сохраняли свой статус сотни лет — это однозначно чего-то стоит.

Но не для таких женщин, как она.

Впервые кто-то, кроме моей жены, преобладал в моих мыслях. Это странное чувство, бодрящее, словно ты сделал глубокий вдох свежего воздуха, после долгого заключения. Возможно, это была моя проблема. Я все это время искал кого-то, но мое сердце было не готово. Я мотивировал себя, убеждал, что действительно готов двигаться дальше. Этот контракт Дарьи был настоящим благословением. Он заставил меня встать, выйти наружу и найти кого-то, кто сделал бы меня счастливым.

До настоящего времени, я не понимал, как сильно лгал сам себе. Никто, кроме Дарьи, не занимал мои мысли уже долгое время.

Не знаю, что такого в этой девушке. Она лишь кричала на меня, сжимая свое мороженое в руке так, словно оно стоило миллион долларов. Может, так и было — для нее. Может, у нее был такой же плохой день, как и у меня. Возможно, поэтому она не смирилась с абсурдом того, что я наговорил.

Я усмехнулся себе. Хорошо, мне это нравилось. Мне нравилось, что я не запугал ее. Мне нравилось, что она не отступила. Все указывало на то, что она немного необузданна, решительна, не желала прогибаться под чьим-либо авторитетом, если это не служило ее намерениям.

Все равно, мне было интересно, фантазировала ли она о мужчине, достаточно сильном, чтобы контролировать ее. Это был бы ее выбор, но глубоко в душе она бы чувствовала себя принужденной. Она не была бы больше хозяйкой своих желаний, вызванных нуждой, которую бы она не до конца осознавала и не желала признавать. Той же нуждой, что приводила половину высокопоставленных бизнесменов, которых я знал, в подвалы по всему городу и заставляла их молить об унижении у женщин в кожаных корсетах. Они жаждали потерять свою власть, шаг за шагом. Нуждались в освобождении путем унижения.

Я не был одним из них. Мое освобождение находилось на другой стороне монеты. Я восхищался теми женщинами, понимал, почему они делали то, что делали, но их компания была не для меня. Мне нужно было противоположное.

Мне нужен был кто-то похожий на эту девушку из магазина, стоящую на коленях у моих ног, молящую о наказании.

Схватившись за край барной стойки, я затряс головой. Я не мог думать об этом. Последнее, что мне было нужно — заменить одержимость Дарьей на одержимость случайной женщиной, которую я никогда снова не увижу. В миллионном городе шансы, что мы столкнемся более одного раза, очень малы.

И все же, она, наверное, жила поблизости. Есть мало других причин, чтобы закупаться именно в том магазине. По случайности, он находится прямо напротив моего офиса, и я больше всего ненавижу изменять привычкам. Даже, если это значило иметь возможность закупаться в месте, не воняющим рыбой.

Она новенькая в городе. Должна быть. Я всегда видел тех, кто не принадлежит этому месту — кто приехал сюда ради чего-то экстраординарного, магического, как само Большое Яблоко, и оказался ужасно разочарован в первую же минуту, выйдя из такси. Она одна из многих миллионов, кто продержится около шести месяцев прежде, чем собрать вещи и отправиться обратно в Оклахому, или Мичиган, или Техас.

Я возненавидел мысль, что больше не увижу ее.

Черт подери, Чейз. Соберись.

Я должен был остановить это. Чем больше времени я тратил на раздумья о некой незнакомке из продуктового, тем меньше времени у меня оставалось, чтобы найти претендентку в жены.

Но было что-то в этой девушке… 

 

Глава 3

Дженна

Приехав домой, я быстро погуглила, чтобы подтвердить увиденное. Миссис Торн на самом деле была Мэдди, моей соседкой по комнате в колледже — вдохновленной художницей, которая ела много арахиса и кусала губу, когда улыбалась. Я помнила ее очень стеснительной, особенно в кругу мужчин, но, очевидно, она вырвалась из своей скорлупы и привлекла внимание миллиардера.

Без сомнения, она вспомнит меня. Мы все же жили вместе четыре года и всегда ладили, несмотря на то, что никогда не были особо близки. Я всегда старалась стать ее ведомой, и временами успешно, но в большинстве случаев она провоцировала сама себя. Я дружески дразнила ее по поводу ее неловкости с парнями и привычки есть ужасные конфеты, но она говорила, что сигареты, которые я курила для развлечения, испортят мои зубы быстрее, чем любая однодолларовая сладость. Я курила их лишь потому, что они привлекали плохих парней, а еще я была отчаянно глупа тогда.

Я долгое время играла телефоном в руке, решая, что делать. Будет ли она счастлива услышать меня или будет обижена напоминанием о старой жизни, которую она оставила позади?

Наконец, я набрала номер местного филиала Торн Индастриз. Мне ответили после первого гудка.

Я прочистила горло.

— Могу я оставить сообщение для Мэдди Торн? Просто скажите, что звонила Джен. Джен Хэдли.

— Хотите оставить обратный номер? — Голос ассистентки был резким, но профессиональным. Я лишь надеялась, что она не смеялась надо мной.

— Да, пожалуйста. — Я продиктовала его на одном дыхании и повесила трубку.

Хорошо было бы иметь подругу в городе. Или хотя бы знакомую. Но ни в коем случае я не собиралась общаться с молодой Люсиль Блат. Если Мэдди превратилась в некий стереотип городской клубной жизни, мне придется тихо устраниться.

И если ее муж окажется таким, как тот парень из магазина — что же, будем решать проблемы, по мере их поступления.

Я не совсем понимала, откуда знала, что этот придурок из продуктового богат. Просто знала. От него несло деньгами, большими деньгами, и я, в частности, хорошо это понимала. Немного осталось таких людей, как он. Не в этой стране, по крайней мере. Его семья, возможно, не чувствовала запаха тяжелой работы много-много лет.

Я выросла в окружении таких людей. Они приезжали лишь на лето или праздники, но, когда это происходило, их присутствие было безошибочно. Это ощущалось по всему городку, везде можно было почуять их запах. После недель, проведенных в приготовлениях к их приезду, мы тихонько запирались в наших потрепанных домах, изо всех сил стараясь не думать о семи тысячах квадратных футах чистой роскоши, на которую мы потратили неделю, убирая ее сверху донизу: выбивали пыль из подушек и ковров, пылесосили и мыли каждый квадратный дюйм. Когда они уезжали, мы заново повторяли процесс, и если нам везло, на прикроватном столике были чаевые.

Каждый год, каждый сезон одно и то же.

Когда я была маленькой, я часто спрашивала у родителей, почему мы не могли жить там в отсутствии туристов. Я не понимала, почему дома должны были пустовать. Они бы даже не заметили разницы. Но моя мама сказала нечто, что я никогда не забуду:

— Этим людям нравится обладать вещами. Даже если они не используют их, им необходимо знать, что они их. Ничьи больше. Они не умеют делиться. Так их воспитали.

Я поверила ей, даже не до конца поняв, что она имела в виду. Когда я стала немного старше, я стала замечать, какими холеными и красивыми были богатые мальчишки. Не все из них были отвратительно чопорными, некоторые были очень даже приятными. Мои родители не утруждались предупреждать меня на их счет — им не нужно было. Я уже выучила этот урок много лет назад, еще до того, как я заинтересовалась разницей между мальчиками и девочками.

Те дети и я — мы никогда не были похожи. Это могло ничего не значить для них, или меня, но это определенно значило что-то для их родителей. Я не хотела втягивать их в проблемы. Я не хотела быть той, кому они разобьют сердце лишь потому, что им важнее слушаться своего отца, чем быть со мной.

* * *

Я нахмурилась, глядя на телефон. Входящий звонок, неизвестный номер. Обычно я игнорирую их, но, словно по наитию, я взяла трубку.

— Дженна? — произнес голос, который я не слышала долгое-долгое время.

— О, мой Бог! — я сделала паузу, чтобы собраться с мыслями. — Мэдди. Я не думала, что ты перезвонишь, эм, никогда, если быть честной.

Она засмеялась.

— Конечно, я бы перезвонила, Боже, сколько лет прошло?

— Пожалуйста, не заставляй меня отвечать на этот вопрос, — сказала я, откидываясь на спинку кресла. — Я перепрыгивала с работы на работу со времен колледжа и действительно не хочу подсчитывать это время. Смотрю, ты, в свою очередь, его зря не теряла.

— Вау, — она издала растерянный смешок. — Да, даже не знаю с чего начать. Ах, я устроилась на работу в компании из списка Форчун 500, вышла замуж за своего босса, поднялась — ну знаешь, обычная история.

— Я чувствую себя так, словно меня засосало в параллельную вселенную, — призналась я.

Она фыркнула.

— Представь, как я себя чувствую.

— Чертовски самодовольно, я предполагаю.

— Вообще-то, я все еще щипаю себя почти каждый день, — я слышу, как она ерзает в кресле, успокаивая тихим голосом маленькую девочку, которая несомненно сидела у нее на коленях. — Так ты теперь в городе, да? По работе?

— Надеюсь, — говорю я. — Наконец решила преследовать свою мечту.

— Правда? Это великолепно! — она действительно звучала восторженной — куда более восторженной, чем была я сама. — Я всегда думала, что это были пьяные разговоры. Но я так счастлива за тебя. Иногда нужно лишь взять быка за рога.

— Думаю, я ждала пару лишних лет, — призналась я. — Но, эй, кто не рискует, тот не пьет шампанского, так?

Я честно надеялась, что всемирного отчаяния не было слышно в моем голосе.

— Именно, — произнесла она с энтузиазмом. — Так что, не хочешь как-нибудь встретиться за чашечкой кофе? Я уверена, что Дэниел сможет посмотреть за Лаурой пару часов в эту субботу.

Странно, я предполагала, что у миллиардеров было круглосуточное наблюдение за детьми. Может, Мэдди просто более практична, чем большинство. Я никогда не думала, что для такого человека дети будут на первом месте, поэтому мне сложно было судить о ее стиле воспитания.

Мы согласовали детали нашей встречи, и я повесила трубку, улыбаясь слегка оптимистично. Появление подруги не совсем решало мои проблемы, но это делало мою жизнь чуть менее отчужденной.

О чем ты думала, приезжая сюда?

И вот, сомнение и страх вернулись.

* * *

После нескольких дней бесплодных рассылок портфолио, рано утром я пришла в кофейню. Хорошо было провести пару часов, не волнуясь о будущем.

Когда вошла Мэдди, я едва ее узнала. Проще было узнать знакомые черты на фотографии, но в реальности она изменилась.

Беспокойная, замкнутая девушка, которую я знала в колледже, исчезла. Дорогая прическа и недавняя беременность изменили ее, но помимо этого было что-то невидимое — она расцвела.

Она подбежала и обняла меня, ухмыляясь. От нее дорого пахло.

— Как хорошо тебя снова видеть, — восторженно произнесла она, выдвигая стул. — И будет очень приятно провести время с кем-то, кто не общается постоянно одними криками и стуками детской чашки по пластмассовому подносу, — она вздохнула с улыбкой, свойственной молодым мамам. — Я люблю свою дочь сильнее, чем я считала возможным, но я схожу с ума.

— Сколько ей? — я пыталась представить маленькую Мэдди ползающую вокруг. В колледже я никогда не могла подумать о ней, имеющей детей. Она вообще не выносила мысль о замужестве и семье, но время меняет людей.

— Почти два. Я уже отлучила ее от груди, но найти надежную помощницу адски сложно. — Мэдди открыла меню и смотрела на слова, не видя их. Усталость таилась в ее глазах, и я почувствовала укол сочувствия. Пока я не перешла на театральное искусство в колледже, я изучала раннее развитие детей и потратила уйму времени на работу в детском саду, зарабатывая баллы. Никто не может вымотать тебя сильнее ребенка.

— Это, должно быть, тяжело. Я даже представить не могу.

— Я была бы очень счастлива, если бы был кто-то, кто смог бы приходить время от времени и держать ее подальше от электрических розеток. — Призналась Мэдди. — Но Дэниел очень придирчив. Ему пока понравилась лишь одна из всех.

— А что с ней случилось? — спросила я.

Уголок рта Мэдди поднялся в ухмылке.

— Она слишком сильно ему понравилась.

Мои брови взлетели вверх.

— Не пойми неправильно, — быстро отреагировала она. — Я не одна из тех жен. И я верю ему. Но когда от кого-то исходят плохие флюиды, лучше обезопаситься, чем потом жалеть.

Вот та Мэдди, которую я знала. Она могла отрицать это теперь, но раньше она была очень ревнива.

— Конечно, — сказала я. — Я имею в виду, что если бы я была замужем за миллиардером, выглядящем как он, я бы не позволяла ему выходить из дома.

Она захихикала.

— Это не так плохо. Он иногда такой заигрывающий — притворяется неловким и не знающим, как общаться с людьми, но на самом деле он никогда не имел проблем с женщинами.

— Окей, я знаю этот тип людей. — Играя с соломинкой, я окидываю ее оценивающим взглядом. В некотором смысле, она совершенно не изменилась. — Тебе всегда нравились те странные секси ботаники.

— Я была ими одержима, — сказала она немного мечтательно. — Это моя любимая черта в мужчинах. Раздражает, когда ты пытаешься разговаривать, а они не могут перестать думать о работе, но когда ты получаешь их внимание...

Я приподняла бровь.

— Целеустремленность в спальне, кажется, может иметь свои недостатки.

— О, наверное, — сказала она с полуулыбкой на лице. — Думаю, именно здесь вступают в игру другие черты характера.

— Такие, как?..

— Ну, помогает их незациклинность на себе, — она взболтала свой кофе. — Мне просто повезло, честно. Я едва знала его, когда мы поженились.

Я покосилась на нее.

— Ты уверена, что тебя не подменили похитители тел?

— Это был сумасшедший период в моей жизни, — она пожала плечами, словно это ничего не значило, но я не могла избавиться от ощущения, что она что-то не договаривала. В колледже она совершенно не умела хранить секреты. Но сейчас все по-другому.

Осторожно наблюдая за ней, я ожидала, что она расскажет больше своей истории. Я не могла даже придумать вопросы.

Он вздохнула, не сводя глаз с напитка.

— Я думаю... я думаю, часть меня, ты знаешь, просто поняла... почему нет? Ну, знаешь? Насколько плохо это может быть? — она мягко засмеялась. — Звучит ужасно, да? Но я никогда не думала, что выйду замуж. Я никогда не планировала этого. Когда он сказал мне, что он... — она сделала паузу, потерявшись в мыслях, пытаясь сформулировать слова в предложения. — ... Я думаю, он давно заметил меня. Но он не знал как привлечь мое внимание, потому что он был... ну, ты знаешь? Он — начальник. Он был человеком, с которым, я надеялась, не буду сталкиваться, потому что это вряд ли было бы хорошо для меня. Тяжело разговорить кого-то, когда этот кто-то твой подчиненный, и ты его, вроде как, пугаешь.

Теперь на ее лице сияла загадочная улыбка. Пугал? Превысив лимит своих так называемых плохих парней в колледже, я не могла представить себя добровольно встречающейся с кем-то, кто пугал меня. Не говоря уже о замужестве с ним.

— Все закружилось в вихре, — продолжила она. — Я поняла, что он мне действительно нравится, ну знаешь, как человек — я чувствовала себя ужасно из-за того, что он сложно сходился с людьми и, да, я знаю, как это звучит. Но дело не только в деньгах. Он замкнутый. Как я. Просто, ощущение, словно он всегда снаружи в поисках входа. Я почувствовала связь. Когда он захотел жениться, я просто сказала «да!». Потому что, ну, почему нет, знаешь? Почему бы не взять быка за рога?

Что же, переезд в Нью-Йорк и замужество — немного разные уровни обязательства. Но я лишь кивнула, так как увидела свет в ее глазах, от чего мое сердце закололо.

Была еще одна вещь, которую я не могла понять. Пока моя профессиональная жизнь плавала, личная жизнь была еще хуже. У меня не было серьезных отношений... ну, никогда, если не считать роман в старшей школе, который в то время казался решением жизни и смерти. Ни один из тех татуированных негодяев в колледже не задерживался достаточно надолго, чтобы разбить мне сердце, слава Богу.

— Но хватит обо мне, — Мэдди сделала небрежный жест. — Как у тебя дела? Уже проходила прослушивания?

— Одно, — я скривила лицо.

— Так плохо, да? — она улыбнулась. — Ну, я уверена, все образуется. Я бы предложила пару связей, но Дэниел вращается в кругах строго технической сферы. Он не терпит развлекательный бизнес. Такой сноб.

Ее слова говорили одно, но изгиб ее губ и взгляд — совершенно другое. Она не могла даже просто упомянуть его имя, не выглядя при этом как влюбленная школьница.

Черт. Никогда бы не подумала, что у нее с мужчинами все сложится лучше. Конечно, я была неудачницей, но хотя бы могла говорить с ними без выступающего холодного пота.

— Окей, — сказала Мэдди, наклоняясь через стол. — Сейчас останови меня, если не заинтересована во временной работе... но разве ты не изучала раннее развитие детей какое-то время?

Я кивнула.

— Да, почти получила диплом. А что?

Понадобилось пару секунд, чтобы понять куда она ведет. Черт, мне было нужно больше кофеина.

— Мне действительно нужна помощь, — произнесла она на грани отчаяния, пробивающегося во взгляде. — И, несмотря на то, что ты вытворяла на батуте на той вечеринке, я доверяю тебе.

— Это не очень мудро, — сказала я, ухмыляясь. — Но, если ты думаешь, что Дэниел не будет против...

— О, он не будет, — уверенно ответила она. — От тебя исходят хорошие флюиды. Он любит деловых людей. И у тебя все еще будет время на прослушивания — может, три дня в неделю? Просто, чтобы я могла выйти из дома, пойти на йогу, посмотреть выставки. Как в старые дни, до того, как я согласилась стать человеческим инкубатором.

— Вот эту девчонку я помню, — посмеявшись, я пожала ее протянутую руку. — Джентльменское соглашение?

— Конечно, — сказала она. — Я буду платить тебе стандартную ставку в этой сфере. — Но, увидев мое растерянное выражение лица, добавила. — Это, ты знаешь, очень щедро. Думаю, ты будешь довольна.

— Уверена, что буду, — сказала я быстро. — Я просто... ах, я имею в виду, спасибо. Я звонила тебе не из-за работы или чего-то еще.

— О, я знаю! — ее глаза расширились. — Я знаю, что ты бы так не поступила. Я даже не хотела поднимать эту тему, не хотела, чтобы ты подумала... но это решение проблем для нас обеих. Можешь прийти сегодня? Я только скажу Дэниелу и дам ему возможность перестроить график встреч с посторонними. — Она ухмыльнулась. — Интроверты, я права?

Я засмеялась.

— Ты наибольший интроверт, которого я знаю.

— Да, да. Так что думаешь? Придешь вечером, познакомишься с ребенком? Я устрою тебе экскурсию.

— Конечно. Все равно мне нечего делать, — вздохнула я. — Но слушай, было бы приятно познакомиться с мужчиной, который залез тебе под кожу.

Мэдди улыбалась, как Мона Лиза.

— Поверь мне, это было взаимно. 

 

Глава 4

Дженна

Дэниел был властным.

Другого способа описать его просто не было. Мэдди открыла дверь с маленькой Лаурой на руках, но я ощутила на себе мужской взгляд, как только переступила порог. Он был наблюдательным, расчетливым и пытался понять, почему я согласилась.

Я удостоилась легкой улыбки от Лауры, чьи большие карие глаза были приклеены ко мне так же, как и ее отца. Она была слишком озабочена изучением мира вокруг нее и все же издавала девчачьи смешки, как это постоянно делала Мэдди.

— Привет, — Дэниел пересек комнату в мгновение ока и протянул мне руку для рукопожатия. При личной встрече я поняла, что он был выше, чем казался. У него были мягкие, вдумчивые черты лица, которые контрастировали с волевым подбородком и сильной хваткой. Излучая интеллект и власть, он был полной противоположностью парню из продуктового.

Что же, это все решало.

У уголков его глаз появились морщинки, когда он улыбнулся.

— Приятно познакомиться, — сказала я. — Тот, кто сумел завоевать Мэдди — впечатляющий человек.

— Я добавлю это в свое резюме. — Его улыбка стала шире. — Это действительно мое самое впечатляющее достижение.

— Конечно, — сказала Мэдди, смеясь. — Проходи, Дженна. Хочешь чего-нибудь выпить? У меня есть, эм... ну, я на самом деле не закупалась должным образом с сухого периода. Но у меня есть Бейлиз и Калуа, и, если я отправлю Джона за водкой и миндальным молоком, мы сможем сделать напиток, который по вкусу не отличить от одного из тех кофейных коктейлей из Данкин.

Дэниел поморщился.

— Все нормально, — произнесла я. — Честно, знаешь, мне не помешает немного трезвости. Думаю, мне стоит начать свое пребывание в Нью-Йорке с ясной головой.

— Пффф. Не переоценивай возможности. — Мэдди небрежно взмахнула рукой. — Но да, тебе стоит привыкнуть к Лауре, пока ты трезвая. Убедись, что она не сведет тебя с ума. Это мое обязательное условие для нянь: не пить на работе.

— Буду иметь в виду. — Сказала я сухо. — Вы тоже не пьете?

Я задала вопрос Дэниелу, который кивнул в ответ.

— Ну, кроме скотча на моем столе.

Он шутил, но мне понадобилась секунда, чтобы понять это.

— Да. Как любой уважающий себя бизнесмен.

Я взяла Лауру, садясь на диван и устраивая ее на коленях. Пока, она выглядела тихим, серьезным ребенком. Но я знала, что ей нужен был лишь небольшой спусковой крючок, чтобы превратиться в ночной кошмар, и моя работа — выявить его.

Заботиться о детях было для меня испытанием, которым я наслаждалась. Учиться находить с ними контакт, общий язык, и идти к цели. Все основывается на компромиссах и уважении — немного отличий от общения со взрослыми, кроме того, что дети иногда намного разумнее.

Лаура быстро моргала, демонстрируя папины ресницы. У нее были так же его волосы — у него они были аккуратно подстрижены и уложены, но не сложно было представить, как они бы рассыпались в беспорядке, если бы он отрастил их. Но я видела Мэдди в ее лице — форма носа, ее подбородок, более женственна и утонченная.

Она вырастет красавицей. Это не удивительно, хотя я знала, что сама Мэдди не особо заботилась о том, какой красивой она может быть. Но сейчас, когда она стала более уверенной в себе, она действительно выглядела подобающе для Дэниела Торна.

Как мужчина он был не совсем мой тип, но я понимала, почему Мэдди растаяла. Он действительно был идеальным собранием всех тех тихих, задумчивых мужчин, которых она всегда любила. Я все еще не могла понять, как ему удалось так быстро убедить ее выйти за него замуж и построить семью, но, кажется, это одна из неожиданностей жизни.

Я пыталась представить тип мужчины, который зажег бы мой огонь, но ничего не вышло.

Замужество и дети не были тем, к чему я стремилась, особенно потому, что мне сложно представить, что я буду доверять кому-то так сильно. Я просто не могла представить себе идеального мужчину. Когда сквернословящие и курящие придурки потеряли для меня всю свою привлекательность, я больше не знала, что мне нравится.

Что на счет чистого кретина в деловом костюме, любящего Бен и Джерри?

О, черт. Почему я сейчас подумала о придурке из продуктового? Я веселилась, общаясь с Торнами и одновременно гоняясь по полу за Лаурой. Но я все время вспоминала про нашу стычку — вспышка в его глазах, то, как сжималось его тело, словно он нес вес всего мира на своих плечах.

Не то чтобы это было оправданием. Но мне было любопытно, что заставило этого мужчину прийти в магазин за мороженым и нападать на беззащитных людей? Может, тяжелый разрыв. Скорее всего, заслуженный, но все же.

— Ты можешь начать в среду? — спросила меня Мэдди. О черт. Я вздрогнула, возвращаясь в реальность.

— Естественно. — ответила я, улыбаясь. Лаура очень аккуратно складывала кубики по цветам.

— Но мы должны последний раз оттянуться, прежде, чем ты начнешь свою работу, да? — Мэдди посмотрела на своего мужа. — Твой отец сможет посмотреть за Лаурой завтра? Можем отвести Дженну выпить коктейли, не сделанные из ликёра “Айриш крим”, а у тебя будет шанс забиться, насупившись, в угол, как Мистер Дарси и вспомнить, как ты всех ненавидишь. — Она с любовью улыбнулась. — Это беспроигрышный вариант.

— Пока я смогу наблюдать твои прекрасные глаза. — Он посмотрел на меня. — Если только почетный гость не против выбраться куда-то.

— Конечно, — сказала я, хихикая. — Ты права, Мэдди, трезвость обесценена.

— Вот и хорошо. — Мэдди поднялась на ноги, кивая так, словно только что решила серьезную проблему. — Спорю, что мы сможем найти тебе мужчину с небольшой суммой — то есть, если ты заинтересована.

— Ну, я не скажу «нет». — Я посмотрела на Лауру, которая, казалось, осуждает меня за то, что я золотоискатель. — Но не то чтобы я искала или что-то в этом роде.

Мэдди ухмыльнулась.

— Миллиардеры могут быть очень убедительны.

Я об этом не знала.

* * *

Мы были в одном из клубов, которые, я думала, существовали только в фильмах. Не было даже очереди — люди знали, что не стоит беспокоиться. Дэниел Торн и компания просто вошли внутрь, хотя мне показалось, что швейцар вопросительно осмотрел мое платье. Оно не было потрепанным, но точно не соответствовало уровню миллиардера.

Внутри было чисто и тихо, и лишь басы какой-то неопределенной музыки создавали едва уловимый ритм под нашими ногами. Было не так уж темно, чтобы нельзя было разглядеть лиц, но я еще никого не узнала. Пока. Предполагаю, что это место, куда приходят дизайнеры и кинозвезды, когда хотят остаться одни.

— Рад снова видеть вас, Мистер Торн, — сказал бармен, когда мы проходили мимо. — Давно вас не было.

Дэниел помахал, но не остановился, направляясь к нашему столику.

Пока мы шли мимо группки людей, я уловила едва знакомый запах. Я не смогла вспомнить его, но мое сердце забилось быстрее.

— Дэниел? — услышала я за собой голос. Я повернула голову и моя челюсть отвалилась.

Это был он.

Придурок из продуктового. Во плоти. Я почти не узнала его сначала, но это точно было его лицо: эти зелено-голубые глаза, выражение превосходства и самодовольная улыбка. В этот раз он выглядел намного собранней. Его волосы были аккуратно уложены, и больше не было изможденного вида, что был при нашей последней встрече.

Он уставился на меня, а я на него. Его улыбка немного сникла.

— Бен, — услышала я Дэниела. Я обернулась на него — его улыбка была словно заморожена. — Забавно встретить тебя тут.

Проскользнув мимо меня, этот Бен энергично пожал ему руку, а я пробовала оценить реакцию Дэниела. Он выглядел таким же счастливым, как и я, и это определенно казалось интересным.

— Это, должно быть, твоя милая жена? — Бен взял руку Мэдди и нежно пожал ее, озаряя ее головокружительной улыбкой. Ну конечно, жена миллиардера получает полную дозу шарма, умноженную на одиннадцать. — Приятно с вами познакомиться, наконец.

Он посмотрел на Дэниела, потом на меня.

— Это моя подруга, Дженна, — встряла Мэдди. — Она только приехала в город, хочет стать актрисой.

Ох, черт. Бен повернулся ко мне и пожал руку с улыбкой на лице, за которой однозначно скрывалось желание засмеяться.

— Приятно познакомиться, Дженна. Надеюсь, вечер вам понравится.

— Взаимно, — прорычала я сквозь самую притворную улыбку, которую я когда-либо показывала в своей жизни.

— Как хорошо вас всех тут видеть, — Бен повернулся обратно к группе. — Должен признать, я последнее время был отшельником.

— Я тоже, — сказал Дэниел в оборонительной, осторожной манере. — Но уверен, что меня можно было заметить в новостях время от времени.

Бен кивнул.

— Должен сказать, что не завидую этому.

Его фраза подразумевала, что есть что-то в Дэниеле, чему он завидовал. Я позволила себе, на одно мгновение, поизучать двух мужчин — оба красивы, но в совершенно разных понятиях. Дэниел слегка выше, или просто по-другому преподносил себя. Более серьезно. Бен легче улыбается, но правдивы ли эти улыбки?

У них явно было много недосказанных секретов. Если я правильно растолковала неловкое молчание, Дэниел боялся, что Бен может сказать что-то, что он не хотел делать всеобщим достоянием.

Интересно.

Судя по реакции Мэдди, она понимала не больше, чем я.

Интересно.

— Бен, почему бы вам не присоединиться к нашему столику? — предложила наконец Мэдди. — Кажется, вам двоим есть, что обсудить.

Дэниел резко посмотрел на нее, но она продолжала невинно улыбаться. Когда мы подошли к столику, я начала математически высчитывать возможное место, где я не буду сидеть возле Бена.

В итоге я оказалась зажата между ним и Мэдди, и я была абсолютно уверена, что не существовало логической причины, почему ему нужно было сидеть так близко ко мне. И снова я почувствовала легкий намек на одеколон, исходящий от него — что-то резкое и сладкое, соблазнительное, такое, что заставляло меня негодовать еще больше.

— Так чем ты занимался последнее время? — спросил Дэниел, все еще немного нахмуренный. Бен пожал плечами.

— Ну, знаешь, ничего особенного. Ты вот, кажется, был занят, — он многозначительно посмотрел на Мэдди. — Слышал, у тебя родилась дочь. Поздравляю.

Лед в поведении Дэниела немного растаял, и я увидела отцовскую гордость, пробивающуюся наружу.

— Спасибо, — сказал он. — Это определенно было еще то приключение.

— Никогда не считал тебя семейным человеком, — Бен подозвал одного из официантов. — Напитки за мой счет, кто что будет?

— Я не хочу, спасибо, — сказала я, опираясь локтями на стол. Последнее, что я сейчас хотела, это принять бесплатный напиток от этого парня.

— Ну же, — легонько толкая меня в руку, произнесла Мэдди. — Я не говорю, что мы должны повторять попойку в Пси Бета Каппа, но не будь занудой. Я только начала пить — меня легко будет побить.

Ее глаза сияли. Она редко пускала в ход свои убеждающие чары, но когда делала это — устоять было практически невозможно. Мне интересно, так она завоевала миллиардера?

— Может, всего один, — уступила я. — Водку с клюквой, пожалуйста. Но я открою свой собственный счет.

— Нет, нет, нет, — услышала я Бена, пока старалась не смотреть на него. — Я настаиваю, Дженна. Пожалуйста.

Я трясу головой.

— Благодарю, но нет, спасибо, Бен, — стрельнув легкой улыбкой, я понизила свой голос. — Вы ничего мне не должны.

Мэдди недоуменно смотрела на меня. Прежде, чем она успела озвучить вопрос, я отвела от себя внимание.

— Так, — сказала я, смотря на властную пару. — Вы, ребята, познакомились на работе, да? Очуметь!

Небольшой румянец окрасил щеки Мэдди.

— Да, я занималась графическим дизайном и думаю... — она прочистила горло, поглядывая на Дэниела, словно ожидая от него подсказки.

— Я нанял ее за талант, — сказал он с кривой ухмылкой на лице. — По крайней мере, так написано в документах.

— С каждым разом все забавней, — пробормотала Мэдди, закатывая глаза.

— Она действительно победила десятерых других наших кандидатов своим портфолио, — сказал Дэниел, возвращая ей взгляд. — Менеджер по персоналу никогда, на самом деле, не подпускал меня к кандидатам, пока они не пройдут последние конкурсные интервью. Предполагаю, они по какой-то причине считали меня поверхностным.

Бен засмеялся.

— Не могу представить, почему.

Дэниел предупреждающе посмотрел на него.

— Мне очень повезло, — сказала Мэдди. — Более, чем в одном смысле.

Бен снисходительно улыбнулся.

— Думаю, это было лишь дело времени, пока кто-либо не пробился бы сквозь эту скорлупу.

— Это случится и с тобой тоже, — сказал Дэниел, слегка приподняв бровь. — Просто подожди. И я буду рядом, чтобы посмеяться над тобой около недельки, так что жди.

— Во-первых, я не смеюсь, — парировал Бен. — Во-вторых, у меня нет скорлупы. Я открыт. Просто не встретил еще правильного человека.

— Ну да, — сказал тихо Дэниел, улыбаясь самому себе.

Принесли напитки, и я благодарно переключила внимание на водку, пока общение вокруг меня продолжалось. Я чувствовала на себе сосредоточенный взгляд Бена время от времени, но не собиралась доставлять ему удовольствие.

Пока мы говорили и смеялись, я узнавала больше о парне из продуктового. Он владел компанией под названием Чейз Фармасьютикалс, про которую я прочитала в интернета с мобильного и поняла, что у них есть лицензия на изготовление любого лекарства, о котором я когда-либо слышала. Я заметила, что смеюсь над его шутками, которые ненавижу, но чем больше пустел мой стакан, тем больше я забывала, почему.

Ну, не совсем так. Я помнила нашу стычку, но не понимала, почему я так зациклилась.

Прошло немного времени, и нам нужно было повторить заказ, но наш официант пропал. Наконец, Дэниел объявил, что сам пойдет к бару и сделает заказ, но он пропал в толпе и не вернулся, пока мы допивали растаявший лед на донышках наших стаканов.

— Черт, почему он так долго? — Мэдди крутила головой, стараясь найти Дэниела в толпе у бара взглядом. — Ладно, подождите. Пойду спасу его.

Проклятье.

Я тихо сидела и ждала, пока Бен что-то скажет. Можно было физически ощутить напряжение в воздухе, и я уверена, он хотел что-то сказать, но не знал. с чего начать.

— Дженна, — наконец сказал он.

Я неохотно посмотрела на него. Я не хотела говорить об этом. Я хотела забыть это, забыть его, но я сомневалась, что это вообще возможно.

— Я хочу извиниться за свое поведение в магазине, — продолжил он. — Я не хотел поднимать эту тему перед всеми, потому что, если быть откровенным, это унизительно.

— Кому ты говоришь, — подняв бровь и посмотрев на него, я сделала еще глоток оставшегося напитка. — Просто, чтобы ты знал, я не ожидаю извинений. Не думаю, что они нужны. Ты можешь просить прощения дни на пролет, но ты уже показал свою настоящую суть.

Бен энергично затряс головой.

— Нет. Это не я. Ты должна понять — я не спал два дня. Я практически даже не помню, что делал. Просто казалось очень-очень важным съесть это мороженое прежде, чем я свалюсь в кровать.

— Тебе, наверное, не стоило выходить на люди, — выпалила я, немного смягчившись, но не желая показывать ему это. Это все может просто оказаться ложью.

— Я действительно не должен был выходить на люди, — согласился он. — К сожалению, я живу один с тремя котами, но ни один из них не счел нужным остановить меня.

Я фыркнула, допивая напиток.

— Ты выставляешь себя одинокой старой девой, чтобы я пожалела тебя?

Он кивнул.

— Естественно. И это работает, не так ли?

— Немного, — призналась я, поощряя его ухмылку еле заметной улыбкой.

Я отлично понимала, что должна была быть осторожной. Люди, как он, не приносят ничего, кроме бед. Стоило ему включить свое обаяние на пару минут, и ему сошло бы с рук даже убийство. Надеюсь, не буквально. Но в любом случае, я не выносила такой тип.

Не дай себя обмануть, не дай себя обмануть... не смотри ему в глаза...

— Так что, прости, — сказал он. — Надеюсь, ты дашь мне второй шанс произвести первое впечатление.

Я вздохнула. Что он хотел услышать в ответ? Он не случайно подрезал меня на дороге — он был сознательно груб со мной при двух разных встречах, пусть это будет бредом, но мне казалось глупым забывать этот факт.

— Позволь загладить вину, — сказал он тихо, постепенно уничтожая мою решительность. — По крайней мере, позволь оплатить твой напиток.

— Хорошо, — сказала я. — Один напиток. Но, к твоему сведению, у меня есть работа.

Он моргнул.

— Ты сказал "у некоторых из нас есть работа, на которую нужно возвращаться" или что-то подобное.

— Ох, — он слегка усмехнулся. — Я совершенно не помню, что говорил. Удивлен, что вообще смог сказать что-то внятное.

Он так хорошо отговаривался. Я почти поверила ему. Я хотела ему верить, но что-то было в его манере разговора, от чего казалось, что он не до конца честен.

Как раз вовремя вернулась Мэдди, а за ней и Дэниел с нашими напитками.

— Они просили прощения за медленное обслуживание столиков, — проинформировала она нас. — Троих официантов сегодня нет. Кажется, неподалеку какой-то известный автор устроил автограф сессию с представлением новой книги, и они не хотели пропустить это.

— Вы когда-нибудь слышали о Натали МакБрайд? — Дэниел нахмурился немного. — Я нет, но очевидно, она стоит того, чтобы пропустить работу.

— А, да, — сказала я, забирая свой напиток. — Те книги. Его Секретарь или как-то так. Говорят, она следующая Э. Л. Джеймс. Всегда была отшельником, так что это большое событие, что она появилась на публике.

Бен уставился на меня.

— Что? — Я пожала плечами. — Некоторые читают сплетни про звезд реалити-ТВ, я читаю сплетни о писателях. По крайней мере, они привносят что-то в общество.

— Это спорно, — проворчал Дэниел.

— О, да будет тебе, — Бен улыбался. — Подумай о всех тех браках, что эти книги спасли. Каждые несколько лет должен появляться кто-то, кто напомнит, что женщинам действительно нравится секс.

— Ни у кого нет такого секса, как они описывают в этих книгах. — Дэниел был раздражен; Мэдди это забавляло.

— Откуда ты знаешь? — Она ухмыльнулась, беря соломинку и указывая ею на него. — Что ты читал?

— Ничего, — настаивал Дэниел. — Потому что книги — вымирающее средство информации, и любой, у кого есть мозги, видит это.

Мэдди расхохоталась и посмотрела на меня.

— Он думает, что может читать будущее по чайным листьям, и Эдуардо Северин у него на быстром наборе. Леди и джентльмены, это мужчина, за которого я вышла замуж.

— У меня нет Эдуардо на быстром наборе. — Дэниел улыбался, глядя на жену. — Думаю, что это была одна из твоих фантазий.

— Черт, — сказала она, возвращая ему улыбку. На мгновение они стали абсолютно поглощены друг другом, разделяя какую-то личную шутку.

— Неплохой парень, — встрял Бен, посмотрев на меня. — Как ни странно, сцен с его участием в фильме вырезали больше, чем оставили.

Я трясу головой.

— Думаю, с меня хватит на сегодня. Но все же, спасибо.

— Серьезно? — Он посмотрел на телефон. — Еще нет даже десяти часов.

— Да, но мне рано утром вставать. Нужно привыкать к графику новой работы.

— О, поздравляю, — он выпил остатки своей водки. — Где снимаешься?

Проклятие! Я и забыла, что Мэдди сказала о моем желании стать актрисой. Сейчас я не хотела даже думать о своих амбициях, не говоря уже о том, чтобы обсуждать мой полный провал с незнакомцем.

— Ох, какая-то реклама, — быстро солгала я. — Не помню даже. Думаю, что-то вроде швабры или новой замороженной лазаньи, или другая фигня. Реклама в наши дни слишком абстрактна, не так ли? Сложно сразу понять.

В центре его лба появилась морщинка, а я завралась. Но я просто не могла признать, что буду няней Торнов. Я не винила Мэдди в том, что она рассказала о моих планах. У нее не было причины думать, что я скрывала это.

Да я и не скрывала — просто не хотела давать Бену очередную причину почувствовать превосходство.

Не то чтобы он показывал его сегодня вечером. По крайней мере, я так не думала. По нему сложно было понять. Все в нем казалось лицемерным, хитрым. Словно он играл роль. Какая-то показуха — он просто говорил то, что я хотела услышать, или что люди за столом хотели слышать. Он словно политик. Всегда уворачивался, приспосабливался, рассчитывал нужные слова для нужного времени. Мне это не нравилось. Я хочу, чтобы он был самим собой, хотя бы на пять минут.

Но, опять-таки, может, при нашей встрече в магазине он был настоящим собой. Может, он мог быть только "политиком" и "кретином" одновременно. Но явно не кем-то одним.

— Ну что ж, надеюсь, все пройдет хорошо. Тебе повезло найти что-то так быстро. Когда ты приехала в город?

Я пожала плечами.

— Боже, не знаю, пару недель назад. Я потеряла счет времени, клянусь. События происходили с сумасшедшей скоростью, — я издала, как я надеялась, легкомысленный смешок. — Да я и не начала всё с нуля. У меня тут двоюродная сестра.

Что со мной было не так? Почему я врала все больше и больше? Неужели я действительно думала, что мне это сойдет с рук?

Ну, да. Это лишь на сегодня. Не думаю, что увижу этого парня снова. Даже если он их друг, моя работа — приглядывать за их ребенком, пока их нет дома. Скорее всего, это последний раз, когда мы выбрались куда-то все вместе.

* * *

Ночь набирала обороты. После того, как мы освободили стол, Мэдди и я направились в уборную, и в итоге я крутилась среди толпы возле двери, пока ждала Мэдди. Завернув за угол коридора, я услышала голос Бена — достаточно повышенный для того, чтобы я остановилась, как вкопанная, и навострила уши.

— ... и я не понимаю, почему ты просто не попробуешь, — Бен казался раздраженным.

— Я этим больше не занимаюсь, — Дэниел оглядывался через плечо — не в моем направлении, слава Богу, но я отпрыгнула обратно за стену. — По крайней мере, не с незнакомками.

— Они не незнакомки, — настаивал Бен. — Ты не скучаешь по ним? По крайней мере, приходи на собрание. Приводи Мэдди. Предполагаю, она в курсе твоих вкусов.

Дальше последовало пару секунд молчания, и я клянусь, я почти слышала, как Дэниел скрипел зубами.

— Она не привыкла... к этому. Это личное. Между нами. Никакого собрания.

— Не понимаю, чего ты так боишься, — голос все еще был разочарован. Я притворилась, что копаюсь в телефоне, словно проходящим мимо людям было до меня дело. — Дай мне одну стоящую причину, почему не хочешь возвращаться, и я не пойду к твоей жене и не скажу ей, какой ты гомик.

Я ожидала услышать звук кулака встречающегося с челюстью. Вместо этого, голос Дэниела прозвучал опасно и тихо. Мне пришлось напрячься, чтобы услышать его.

— Если скажешь ей хоть одно слово, я убью тебя. Я знаю главу Блэкуотер, и за ним есть должок.

Бен засмеялся.

— Хорошо. Будь по-твоему. Но если она начнет спрашивать меня напрямую, не могу обещать, что буду сдержанным.

— И я не могу обещать, что ты переживешь ночь, — спокойно сказал Дэниел. — Мне это кажется справедливой сделкой.

О чем они, черт возьми, говорили? О каких интересах?

У меня кружилась голова. Мне казалось, что стоит сказать Мэдди об услышанном, но почему? Бен думал, что она уже знала, даже не считая того, что она не знала о его существовании. Создается впечатление, что Дэниел в прошлом был диким и сейчас успокоился, но все же не оставил это позади.

Когда, наконец, появилась Мэдди, мы все собрались у двери попрощаться друг с другом. Когда Дэниел и Мэдди исчезли в своей тонированной машине, я повернулась с Бену.

— Ты часто сюда приходишь? — спросил он, нахально улыбаясь.

— Уверена, что мы встретимся еще, — произнесла я беспечно.

Он нахмурился.

— Это большой город.

— Да, но очевидно мы покупаем мороженое в одном месте.

И на этих словах я повернулась и ушла, чувствуя превосходство. 

 

Глава 5

Дженна

Прошло немного времени, как я снова его встретила.

Мой первый день с Лаурой был наслаждением. Она закатила истерику, когда я не позволила ей жевать угол коврика, но в основном мы находились в состоянии спокойного и взаимного уважения. Несмотря на ее серьезность, она все еще была ребенком, который плакал по мелочам и смеялся, когда я читала ее любимую сказку разными голосами для каждого персонажа.

После обеда она выглядела немного взбалмошной. Она все продолжала прижимать нос к окну, и я решила, что нам не помешает свежий воздух.

— Что ты думаешь на счет того, чтобы пойти в парк? — я спросила ее.

Ее лицо загорелось.

— ДА! — заявила она, подбегая ко мне.

Она неплохо бегала по дому, но была еще не готова к городским тротуарам, поэтому я посадила ее в коляску и вывезла на улицу. Воздух был чистым и свежим, мы обе купались в лучах солнца, проходя мимо толпы людей.

Пока шла, я пыталась понять, что же такого магическое все находят в этом городе. Конечно, он живой — люди всюду наполняли его, можно было практически услышать сердцебиение проходящего мимо. Но это также и выматывало. Я почти слышала жужжание мыслей каждого человека, их волнения, комок нервной энергии, что заставляет всех метаться в разных направлениях.

В парке было немного спокойней. Я шла медленно, наслаждаясь лучами солнца, пробивающимися сквозь листья, и позволяя шуму города затихнуть вдалеке.

— Забавно встретить тебя тут.

Я остановилась, оборачиваясь на звук. Бен приближался ко мне легкой походкой, руки в карманах, на лице легкая улыбка.

— Ты не упоминала про маленький комочек радости. — Он ухмыльнулся мне, и я не могла понять, он смеется надо мной или нет. Она была точной копией Дэниела, но он мог не заметить это.

— Просто оказываю услугу нашим общим знакомым, — сказала я, выдавливая вежливую улыбку.

— Теперь, когда ты сказала, я увидел сходство, — он присел у коляски, привлекая внимание Лауры небольшим жестом. — Как дела, мисс Торн?

Она посмотрела на него, а затем быстро откинулась назад, закрываясь руками и извиваясь.

— Она может немного стесняться незнакомцев, — сказала я, когда Бен встал.

— Это неудивительно, — он пожал плечами. — Но уверен, она с этим справится.

Смеясь, я немного возила коляску взад-вперед.

— Это справедливое предположение. Помогает, когда твои родители миллиардеры.

— Успешные родители, — сказал Бен. — Деньги не могут купить амбиции.

— Верно. Уверена, что у тебя было больше всего шансов на успех среди детей трастовых фондов.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Что заставляет тебя думать, что я ребенок трастового фонда?

Закатив глаза, я не стала отвечать. Пусть думает, что от него просто веет этим — не стоит ему знать, что я профи в выявлении богачей.

Бен скрестил руки на груди, пока оценивал меня взглядом. При ярком солнце я видела яркие золотые пятна у него на радужке глаз.

Я пожала плечами.

— Это не важно, не так ли?

— Это важно для меня, — он убрал руки в карманы, плечи немного опустились — поза, которая должна казаться менее угрожающей. А может, он специально это сделал.

Черт, я разговаривала с бизнесменом-миллардером. Каковы вообще были мои шансы?

Я не была уверена, почему его это так беспокоило. Если, конечно, это не было проявлением обычного раздражения из-за того, что обычная девчонка смогла разглядеть, кем он был на самом деле. У меня не укладывалось в голове, ведь он не всегда так себя вел, но, возможно, его харизма настолько привлекала людей, что им была безразлична современная культура, которая презирала таких, как он.

— Почему я не нравлюсь тебе, Дженна? — Казалось, он действительно хочет знать. Хотел, чтобы я сказала это вслух.

Я лишь засмеялась, не до конца осознавая, что эта беседа происходила на самом деле.

— Какая тебе разница? Теперь, когда я нянька Торнов, сомневаюсь, что мы будем проводить много времени вместе. Можешь продолжать жить своей жизнью и просто забыть, что я существую.

— Но я не хочу забывать, — сказал он на удивление искренне.

О, мой Бог! Он флиртует со мной?

Я уставилась на него. Это возможно? Он действительно думает, что после того, как мы встретились...

Его глаза кажутся намного зеленее сегодня. Наверное, из-за галстука. Они словно изумруды.

Я резко встряхнула головой, чтобы прервать нежеланный внутренний монолог.

— Поверь мне, так будет лучше, — сказала я. Он очень кстати промолчал о моей оговорке по поводу моей настоящей работы. Может, он не заметил, а может, его не волнует.

— Нянька? — повторил он, словно услышав мои мысли. — Думал, ты снимаешься в рекламе.

— Хочешь верь, хочешь нет, но большая часть рекламы снимается не десять месяцев, — я сказала ему. — Я просто согласилась на несколько работ на стороне, пока не найду что-то постоянное.

Он мгновение смотрел на меня задумчиво, и я ожидала, что он скажет что-то еще. Но через несколько минут, он произнес:

— Что же, не буду вам мешать.

Исчезая вдали, я видела, что его голова была немного опущена, словно он был потерян в мыслях.

* * *

После дневных забот Мэдди решила провести немного времени в студии, так что дома тем вечером был только Дэниел. Я уложила Лауру спать и просматривала ТВ-программу, пока не остановилась на марафоне "Хватай не глядя: Техас"

Я почти надеялась, что он забудет о моем существовании, но он наградил меня легкой улыбкой, входя в дом. Его плечи были напряжены, словно он ощущал дискомфорт от постороннего человека в доме.

— С возвращением, — сказала я.

— Как она? — спросил он, ставя на пол свой кейс и уходя в кухню.

— Кажется, спит, — ответила я. — Я не смогла заставить ее поспать днем, так что сейчас она должна спать крепко.

— Отлично, — произнес Дэниел. — Надеюсь, она не доставила много проблем.

— О нет, — я небрежно махнула рукой. — Я никогда не настаиваю на дневном сне. Она прекрасно вела себя во всем остальном, но сказала, что не устала, поэтому она тихо играла с кубиками. Я думаю, что у некоторых детей достаточно энергии для целого дня.

— С этим никаких проблем, пока у тебя достаточно энергии, — он улыбнулся. — Я не боюсь признавать, что она порой сводит меня с ума, думаю, это нормально. Попросить Джона отвезти тебя домой?

Я отрицательно замахала головой. Как бы я ни ценила работу, это кажется немного за гранью.

— Мой автобус будет в течение сорока минут. Все нормально, я не спешу.

— Что же, подожди тогда тут, хочешь чего-нибудь выпить, ведь на сегодня ты уже свободна от обязанностей? — он достал две банки пива из холодильника, и я пожала плечами.

— Конечно. Почему бы и нет, — в это же время я подумала, как можно было бы перевести беседу на Бена. Я понимала, что не было ни единого шанса в мире, что Дэниел расскажет мне что-то о нем, что я действительно хотела знать, но, может, у меня хотя бы появится шанс узнать, кто на самом деле скрывался под той беззаботной маской.

Дэниел открыл обе банки, и я села напротив него за кухонный остров, делая глоток перед тем, как заговорить.

— Так... как долго ты знаешь Бена?

Его брови взлетели вверх на долю дюйма. Я ожидала, что он захлопнется, как моллюск, но, кажется, он был заинтересован в моем вопросе больше, чем в сохранении своих секретов.

— Около десяти лет, — ответил он. — Мы потеряли связь. — Он прочистил горло и покрутил банку в руке, задумавшись. — Забавно, знаешь, он спрашивал меня о тебе.

Я не должна была удивляться, учитывая его реакцию в парке. Очевидно, я в какой-то мере заинтересовала его, хотела я того или нет. Но мое сердце забилось чаще, в горле пересохло, пока я пыталась осознать сказанное.

— Правда? И что он хотел?

Дэниел пожал плечами.

— Ничего особенного. Откуда ты, чем собираешься заниматься, есть ли у тебя парень...

Я издала смущенный смешок.

— Что ты ему сказал?

Он снова пожал плечами.

— Сказал, что не знаю. Но у меня есть его номер, если хочешь прояснить некоторые вещи.

Ковыряя этикетку пива, я старалась собрать воедино все противоречащие мысли у меня в голове.

— Не говори ему, что я спрашивала, хорошо? Ему не нужно поощрение.

Мои слова вызвали у него ухмылку.

— Хорошо, но я могу сказать ему, что ты позвонишь?

Я вздохнула.

— Не знаю, то есть... Я все еще пытаюсь обустроиться тут. Все так быстро.

Он кивнул, явно понимая, что я что-то не договариваю. Но я хорошо понимала, что, что бы я ни сказала, вероятней всего, речь снова зайдет о Бене, а я честно не хотела, чтобы он чувствовал, что должен был проявить себя передо мной.

После нескольких секунд молчания, он снова заговорил.

— Он произвел не очень хорошее первое впечатление, да?

Я махнула головой.

— Мы сталкивались пару раз, — призналась я. — Я не совсем понимаю, что с ним делать.

Улыбаясь, глядя на выпивку, Дэниел ответил мне, наконец, подумав пару мгновений.

— Ну, я не могу сказать тебе, что с ним делать. Я сам все еще пытаюсь это понять. Но я знаю, что он один из самых верных и надежных людей, которых я встречал. Он создает о себе впечатление, как о ком-то, кто продал свою родную бабушку, но он никогда не давал мне причину жалеть о доверии к нему.

Доверии в чем?

Я умирала от желания спросить, но знала, что он не скажет мне.

— Так вся неискренность... это всего лишь игра? — Я была подозрительна, по вполне понятным причинам. — Зачем хотеть, чтобы люди так думали о тебе?

Дэниел пожал плечами.

— Не могу сказать, но знаю, что он прошел через достаточно сложный развод. Он не много об этом говорит. Факт в том, что если он заинтересовался кем-то, значит, он ищет свет в конце туннеля. Он установил вокруг себя стены, но они не могут быть вечны.

После этого разговор плавно перешел к другим темам, но, когда я ехала домой, слова Дэниела звучали у меня в голове.

Я не хотела быть чьим-то светом в конце туннеля. Меньше всего — для такого мужчины, как Бен. Так почему же, когда я закрывала глаза, все, что я видела, — это зеленый цвет с вкраплениями золота? 

 

Глава 6

Бен

Химия.

Это настоящая стихия — то, что только что произошло. Ты не можешь подделать это, не можешь вызвать это по собственному желанию, не можешь ничего, кроме как стоять и смотреть. Соединишь ли ты правильные или неправильные ингредиенты, зависит от тебя — и результат будет взрывной.

Большинство людей, которые меня встречали, думали, что я — глупый богатенький ребенок, не понимающий, как работает фирма моего отца. Они были неправы, но их это не заботило. Были определенные вещи обо мне, в которые люди хотели верить, а знание правды не подтверждало эти верования. Я долго и тяжело учился, чтобы понять, чем мы занимались. Я окунулся в науку фармацевтики, полный решимости понять отчеты лабораторий и говорить с врачами и исследователями на их собственном языке. Более чем раз мне говорили, что это было не обязательно. Но меня это не волновало.

Я заработал место главы в совете директоров, хотя в этом не было необходимости.

Это правда, я бы по-любому оказался на этом месте. Так что, думаю, что я никогда не узнаю истинное значение борьбы за что-то, страх потерять то, что имеешь — это подразумевают люди, когда говорят о "тяжелой работе". Это не должно стать твоим выбором.

Справедливости ради, я и не просил его. Но когда до этого доходило, я хотел показать все, на что был способен.

Химия всегда была моим любимым предметом. Просто соедини правильное количество двух веществ и смотри на результат. Он всегда предсказуем и ты не можешь его подделать.

Так было со мной и Дженной. Она могла отрицать это, но глубоко внутри она знала. Между нами была химия. Я чувствовал, как она шипит и искрится, и я знал, что дело было не только во мне.

Химия не бывает односторонней. Выражаясь простым языком — для танго нужны двое.

Я нравился ей, что было немаловажно — это на уровне подсознания, словно химическая реакция, происходящая где-то внутри, которую она была не в состоянии контролировать или изменить. Не имело значения, презирала ли она меня или не доверяла, в лобных долях мозга, где мы думаем, рассуждаем и понимаем вещи, она не могла изменить этот простой факт.

Ей нравился мой запах. Ей нравилось тепло моего тела, находящегося рядом с ней. Ей нравился звук моего голоса и, рано или поздно, я докажу, что ей по душе так же и вкус моих губ.

Это настоящая стихия. Чистая химия.

Я никогда не смогу убедить Дарью и ее кровожадного адвоката — не смогу без настоящей химии. Она бы поняла разницу. Она бы копала и копала, наняла бы каждого частного детектива в городе, пока не доказала бы мой обман. Она бы отнесла это судье и хорошенько бы меня поимела.

Но ненастоящий брак не имел значения, пока была настоящая химия. Дарья почувствовала это — где-то глубоко внутри куска угля, которое она называла сердцем.

Чем больше я об этом думал, тем больше смысла это приобретало. Если я хочу сохранить свою компанию, я должен убедить Дженну выйти за меня.

Как — это проблема, для решения которой у меня еще было время. 

 

Глава 7

Дженна

Как и ожидалось, я снова встретилась с ним в продуктовом магазине. Мне стало интересно, было ли это его обычное место для покупок или он приходил сюда специально, пытаясь лестью выманить меня на свидание. Мне почти захотелось, чтобы Дэниел никогда не говорил мне о его интересе; было веселее, когда я не знала, что Бен пытается залезть ко мне под юбку.

Он стоял, хмурясь, у полок с ореховым маслом и желе, и я с легкостью могла просто пройти мимо. Мне даже не нужно было ореховое масло. Но по какой-то причине я остановилась, подойдя к нему, и стала хихикать, когда он даже не заметил, что кто-то стоит рядом.

— Все в порядке, Чейз? — я толкнула его плечом, потому что мне казалось, что это ему не понравится. — Ты, кажется, немного не в своей тарелке.

Он фыркнул, посмотрев на меня.

— Мы что, в школе? Зови меня мистер Чейз, если хочешь обращаться по фамилии.

— Уж точно не собираюсь, — засмеялась я, опираясь о тележку. — Серьезно, что происходит? Не можешь придумать новую бессмысленную добавку в формулу, чтобы обновить патенты? Не волнуйся, я уверена, ты найдешь способ и дальше сгребать свои миллионы.

Казалось, он сжал зубы. Неужели я действительно нашла способ добраться до него? Это было чудо — к тому же, достаточно забавно.

— Если тебе так надо знать, — сказал он. — Я пытаюсь понять, как мне убедить кое-кого сделать что-то для меня.

Я подняла бровь.

— Мне сложно поверить, что это является для тебя испытанием.

— Обычно это не так. Но у меня чувство, что этот человек окажется крепким орешком, — он наградил меня взглядом, который я не до конца поняла, но от которого у меня мурашки побежали по шее.

— Что же, не хочу быть грубой, но открытый чек всегда приемлем.

— В том то и дело. — Он все еще смотрел на меня тем странным взглядом, и я хотела знать почему. — Мне кажется, вопрос будет не только в деньгах.

— Так ты надеешься лишь на использование своей силы убеждения на человека, который не хочет быть ни в чем убежден? Что же, это сложно, — я провела языком по губам, чтобы немного увлажнить их, пытаясь не опускать взгляд вниз к его частично расстегнутой рубашке. Он носил дорогую одежду от портного так, словно она раздражала его, свисая с его тела, как будто он вообще не должен был ничего носить.

Возьми себя в руки, Дженна.

Я снова заговорила:

— Почему бы просто не быть собой?

Он ухмыльнулся.

— Ты действительно думаешь, что это хороший совет для меня?

— Нет, совсем нет, — наши взгляды встретились, мы оба улыбнулись, и, черт возьми, ощущения были хороши. То же самое тепло в груди, которое я бы ощутила, если посмотрела бы на действительно нравившегося мне человека. — Просто хотела посмотреть, примешь ли ты его.

— Скажи мне, Дженна, ты со всеми такая предельно честная, или я удостоился особого отношения? — теперь он опирался на мою тележку, вторгаясь в мое личное пространство, пытаясь вернуть контроль над ситуацией, так как иначе ему было не комфортно.

— Немного варианта А, немного варианта Б, — говорю ему я. — Ты просто разбудил во мне сучку, что еще я могу сказать?

— Оу, думаю, это самое прекрасное, что мне когда-либо говорили женщины, — он протянул руку в тележку и достал упаковку из шести пачек лапши быстрого приготовления. — Знаешь, они дешевле, если покупать отдельно. Они лишь пытаются обмануть тебя. Хуже даже, чем Биг Фарма, — он подмигнул и бросил упаковку обратно.

— Откуда, черт возьми, ты это вообще знаешь? — потребовала я, чувствуя себя более раздраженной, чем должна была быть.

— Что, миллиардерам нельзя смотреть на цены? — он засунул руки в карманы, делая шаг назад. — Или ты имеешь в виду Биг Фарма? Потому что все знают, что они пытаются подобраться к нам. Это здравый смысл. Логотип Чейз Индастриз до жути похож на логотип Федерального резерва — думаешь, это совпадение?

Я захихикала.

— Удивительно, как много заговоров основано на логотипах, верно? Думаешь, некоторые из этих зловещих организаций просто наняли в определенный момент графического дизайнера, чтобы скрыть следы?

— Эй, я подниму этот вопрос на следующем заседании директоров. Спасибо, — наградив меня «спасибо, детка» жестом в виде пальца-пистолета, он щелкнул языком и ушел. Я же осталась на месте, качая головой и задаваясь вопросом, почему я, черт возьми, не могла перестать улыбаться.

* * *

Чем больше я думала об этом, тем больше мне казалось, что я была слишком груба с Беном. Я делала все выводы, основываясь на его богатстве, работе и одной плохой встрече в продуктовом. Очевидно, он мог посмеяться над собой и своей работой, а так же он был более приземленный, чем я представляла.

Может мне стоило дать ему шанс? Я все же одна в новом городе, и пока мое социальное общение по большей части сконцентрировано на двухлетней девочке. Немного разнообразия не помешало бы. Сомневаюсь, что это затянулось бы надолго, да и каков мог быть вред от нескольких свиданий?

После долгих нервных гуляний и репетиций речи в моей пустой квартире я приняла решение. В следующий раз, когда мы по счастливой случайности "наткнемся" друг на друга, я упомяну, что Дениэл сказал мне. Это, кажется, будет естественно, если мне удастся прозвучать посредственно и достаточно кокетливо, и тогда, может, это не будет так неловко.

Я продумала несколько вариантов. Что же, твой друг сказал мне, что ты спрашивал обо мне. Нет, это звучало странно, словно я пыталась скрыть личность Дениэла, чтобы защитить невиновного. Что же, Дениэл упоминал, что ты спрашивал обо мне. Это уже лучше. Наверное. Или мне стоит быть более прямолинейной? Ответ на твой вопрос — нет, у меня нет парня.

Я должна сказать пока? Или это будет слишком?

Раньше это не казалось таким сложным. Когда мы с Мэдди поменялись ролями? В какой момент я потеряла способность разговаривать с противоположным полом?

Я просто давно не практиковалась. И мне просто нужно было вернуться в седло. А это идеальная возможность.

Как только я приняла решение, я окунулась в поиск актерской работы. Было слишком, слишком много прослушиваний вне моей сферы деятельности, но мне все же удалось найти несколько подходящих, а так же пару открытых конкурсов, на которые можно было сходить — это займет меня до конца недели. В любую свободную минуту от присмотра за Лаурой я собиралась оббивать пороги.

* * *

Первый открытый конкурс был таким же депрессивным, как и ожидалось.

Я оказалась зажатой между двумя другими претендентами на миниатюрном пластиковом сидении и могла лишь молиться, чтобы они прослушивались на другие роли. Одна из них была точной копией Си Си Эйч Паундер, мне даже пришлось приглядеться несколько раз, а вторым был мужчина лет тридцати пяти, одетый в галстук и рубашку с закатанными рукавами, открывающими тату на руках, которые вызвали бы ненависть в душе любого визажиста.

Он громко вздохнул, а я размышляла о том, стоит ли сказать ли ему раскатать рукава и прикрыть боди-арт. Но потом я поняла, что не имела ни малейшего понятия, на какую роль он прослушивался — может, он собирался сыграть лидера банды мотоциклистов или что-то подобное.

Я прождала весь день и так и не получила шанса почитать. Наплыв оказался намного больше, чем они ожидали, и большинство из нас были отвергнуты, отфильтрованы и выброшены на улицу, омраченные отказом.

Вообще-то, я была готова, подготовлена к выступлению. Я потратила столько времени и энергии, накапливая опыт, а теперь меня опустошили. Это ужасное чувство. Я брела к автобусной остановке с неприятным ощущением в животе.

Продуктовый магазин и его множество утешающих и вредных продуктов манил меня. Я засомневалась, взвешивая свои возможности. Я всегда могла пойти в магазин с завышенными ценами недалеко от моего дома, где большая вероятность не наткнуться на Бена. Но у них не было и половины того, что я хотела. В этом же месте у меня был шанс встретиться с ним, хоть я и не видела его почти неделю. Я была не в настроении пытаться соблазнять миллиардера.

Но я решила рискнуть. На середине прохода с печеньем и крекерами у меня появилось ощущение безопасности.

Затем я услышала его голос.

— Выходной? — Он встал передо мной боком и потянулся к пачке печенья Ритц.

— Да, — сказала я. — Ну, не совсем. Я была на прослушивании, — я постаралась придать лицу нейтральное выражение.

— Как прошло? — он казался искренне заинтересованным — или, по крайней мере, заинтересованным во мне. Это уже что-то. Я пыталась изо всех сил напомнить себе про свое решение, но из-за ощущения разочарования было сложно вспомнить его положительные качества.

Я пожала плечами.

— Достаточно хорошо. Они мне позвонят. Но, знаешь, я не зацикливаюсь. Как только все заканчивается, я пытаюсь двигаться дальше.

Ложь на лжи, обман за обманом. Интересно, это было заметно? Бен много кем мог быть, но он явно не идиот.

— Это точно самый здравый способ заниматься таким делом, — сказал он с улыбкой. — А я забежал сюда между конференциями, чтобы пополнить запасы своего секретного снэк-ящика.

Я засмеялась.

— Властные руководители имеют секретные снэк-ящики? Как мило, они думают, что являются людьми.

— Что, гендиректоры не имеют права перекусить во время стресса? — он засунул коробку под руку. — Знаю, знаю, ничто не сравнится с изящными страдальческими голодовками, чтобы стать актером. Но иногда мне необходимо съесть целую упаковку того, что хоть отдаленно напоминает еду с повышенным составом натрия, чтобы пережить день. Я лишь надеюсь, что меня никто не увидит, потому что, согласно моему недавнему профайлу в Форбс, я ем исключительно пищу без ГМО, с умеренной дозой растительного белка, экологически чистую и полезную. А также активированный миндаль.

— Что это, черт возьми, такое — активированный миндаль? — я почти забыла, что у меня было плохое настроение.

— Даже не знаю! — он вскинул руки. — Кажется, это моя ассистентка заполняет такие вещи вместо меня. Может, я забыл про ее день рождения или что-то подобное, а это ее способ мести. Или так, или она действительно думает, что это хорошо звучит, — он нахмурился. — Или я открыл свой другой секретный ящик и приложился к выпивке слишком сильно, прежде чем ответить на то письмо. Думаю, возможен любой вариант.

— Тебе нужна профессиональная помощь, — сообщила ему я. — И, на будущее, нет, я не одна из тех дурочек, считающих, что актерство — самая тяжелая работа в мире. Уверена ты тратишь куда больше сил, расслабляясь в своем бассейне Скруджа МакДака, заполненном деньгами.

Это не лучшая моя идея, а прозвучало еще и намного грубее, чем я планировала. Черт. Выражение его лица едва изменилось, и теперь я не могла его разобрать. Но он быстро взял себя в руки.

— Неа, я бросил это занятие. Слишком много порезов от бумаги.

* * *

— Что же, это неловко.

Это единственные слова, что пришли мне на ум. Я мысленно ругнулась, ненавидя себя за то, что... чувствую себя так неловко, когда дело касалось Бена.

В аптеке мы снова оказались лицом к лицу, при этом едва не врезались друг в друга. И, конечно же, я покупала не сироп от кашля или гигиеническую помаду.

Конечно же, я покупала мазь от геморроя.

Бен, в свою очередь, брал презервативы. Естественно.

— Это не неловко, — бросил он. — То есть, сейчас уже да, когда ты указала на это.

Я ощутила смешное желание спрятать коробку за спину, но было уже поздно. Я думала, что буду тут в безопасности. Это почти в четырех кварталах от места нашей обычной встречи, и я никогда не видела его так далеко.

Я посмотрела на него. Он был чертовски беззаботный, такой спокойный, и даже понятия не имел, через что я прохожу. Я провела пол ночи, рассматривая свои фото-портреты, пытаясь понять, что не так, и наконец осознала, что выглядела как старуха по сравнению с румяной наивной девочкой, смотрящей на меня этими невинными глазами. В реальной жизни я выглядела так, словно не спала неделю. Нервы измотали меня. Мне необходимо что-то сделать с этим.

Годы назад у меня был учитель по театральному искусству, который сказал нам об одном трюке — мазь от геморроя помогает избавиться от этих надоедливых мешков под глазами. Предположительно. У меня никогда не было возможности попробовать это, но сейчас я начала отчаиваться. Я просто хотела смотреть в зеркало и видеть узнаваемую версию себя, а не выжившую в катастрофе.

Сейчас, скорее всего, было не время для флирта с Беном. Я стала задаваться вопросом, было ли это вообще хорошей идеей.

— Хорошо, это не неловко, — сказала я. — Я живу на этой улице, ты работаешь на этой улице, естественно мы ходим в одну аптеку. Почему это должно быть неловко?

— Ты живешь на этой улице? — повторил он.

— Да, в жилом комплексе Ригал Армс, — я растерянно взмахнула рукой, не понимая, зачем вообще говорила ему, где живу. Но уже поздно было забирать слова обратно. — У тебя сегодня свидание?

Он посмотрел вниз на упаковку в руке.

— Я просто люблю быть подготовленным, — сказал он. — Чтобы ты знала, я не собираюсь опускаться до твоего уровня.

Его голос звучал дразняще, но я услышала нотки нервозности — вряд ли из-за меня, конечно, я не настолько тщеславна. Или он нервничал по поводу своего свидания, или — и это более вероятно, судя по размеру коробки — результат свидания был предрешен, или, по крайней мере, оно должно стать своеобразным лечением от этого стресса.

Я закатила глаза.

— Очень благородно с твоей стороны.

— Отлично, — он указал на то, что я держала в руке. — Ты ведь знаешь, что это больше не помогает, да? Не для глаз. Они поменяли формулу. Возьми лучше гамамелис. Он продается рядом с гомеопатической ерундой, но правда работает.

Мое лицо горело. С одной стороны, он хотя бы знал, зачем я покупала это. С другой стороны, это так было очевидно?!

— Откуда, черт возьми, ты это знаешь? — потребовала я, наконец поддаваясь желанию спрятать коробку за спиной.

— Я часто работаю по ночам. Потрепанный вид не самый лучший для встречи с партнерами. Ассистентка научила меня всем этим трюкам, — на его лице появилась полуулыбка. — То есть, эм, не то чтобы ты выглядела уставшей или что-то такое. Я просто догадался.

— Спасибо, — пробормотала я, желая, чтобы лицо остыло. Мой тон говорил «желаю тебе подавиться своим активированным миндалем», и это было катастрофически нечестно. Он не сделал ничего плохого, кроме смертного греха — подтверждал, что я не всегда выгляжу идеально. Боже, в какую же суку меня превращала вся эта ситуация?

— Серьезно, ты прекрасно выглядишь, — сказал он, слегка приподнимая бровь. — Пожалуйста, не продолжай попытки убить меня своим взглядом.

— Прости, — я вздохнула. — Просто... весь этот мир с волчьими законами. У меня остался лишь один нерв, и тот адски изношен.

Его улыбка стала сочувствующей.

— Что же, может, тебе стоит сделать перерыв. Займись чем-то другим. Актерство никуда не убежит, ведь так? Дай себе шанс попробовать что-то новое. Одного переезда сюда достаточно для того, чтобы свести многих с ума, а ты еще и добавляешь к этому уйму стресса.

— Но мне нечем больше заняться, — настояла я.

— А что насчет плана отступления? Я имею в виду, ты же не собиралась играть всю свою жизнь, да?

Он сказал это, как ни в чем не бывало, от чего мне стало интересно, что он подразумевал.

— Прости? — Я нахмурилась, притворяясь, что я не поняла, давая ему шанс исправиться.

— То есть... ну же, — он испустил короткий смешок. — Это ведь не должно стать пожизненной карьерой, правда? Что ты планируешь делать через несколько десятилетий? Когда, эм...

Я сжала губы, глядя на него.

— Когда, эм, что именно? — Сказала я после того, как он несколько раз открыл и закрыл рот. — Когда я стану слишком старой?

— Не я это сказал, — отрезал он быстро. — Просто... таковы правила жизни, правда?

Он действительно так думал. Хорошо. Пускай.

— О да, конечно, я забыла, — я засмеялась. — Мэгги Смит, Хелен Миррен, Джуди Дэнч — ни от кого из них не было и весточки, как только им перевалило за тридцать. Какой стыд. Упущенный талант.

— Ну же, Дженна, — он слегка повысил голос. — Почему тебе всегда нужно перекручивать все в худшую сторону? Я лишь сказал, что, возможно, будет лучше не возлагать все надежды на одну-единственную вещь, которая может долго не протянуть. Я всего лишь реалист. Это не потому, что ты не талантлива, уверен, что как раз наоборот, и не потому, что ты женщина, просто.... не всегда все получается так, как хочется. Тебе стоит смириться с этой мыслью, потому что, поверь мне, это то, что даже бассейн Скруджа МакДака, заполненный деньгами, не может изменить.

В его голосе была горечь, и это никак не было связано со мной. Но это я ощущала на себе его холодный взгляд, и с меня было достаточно.

Я посмотрела на коробку, которую он сжал в руке.

— Магнум XL? Ты уверен, что это необходимо?

— Оу, ауч, — он прижал руку к груди, ухмыляясь.

Я сжала зубы, улыбаясь.

— Что? Я всего лишь реалистка. Ты хоть знаешь статистику, скольким мужчинам действительно нужны очень большие презервативы?

— Никогда не интересовался, — он сложил руки на груди. — Если не веришь мне, могу дать пару телефонов, позвони, узнай.

Закатив глаза, я отвернулась от него. Но стоило поставить парню плюсик за то, что он не предложил мне показать, как сделал бы кто-то другой.

Черт возьми, прекрати искать ему оправдания.

— Дай мне свой номер, и я докажу тебе на деле, — крикнул он мне вслед, пока я уходила.

Что же, плюсик отменяется.

* * *

Следующие две недели я провела. не думая о Бене.

Я не думала о нем, пока готовила завтрак Лауре, помогала ей расставлять ее "маленьких человечков" по профессиям и прическам и оберегала ее Барби от попыток сделать ей новую стрижку с помощью пилочки для ногтей, которую Лаура нашла зажатой между шкафчиками в ванной. После того, как я рассказала об этом Мэдди и Дэниелу, они минут двадцать обвиняли друг друга в том, что уронили ее туда и забыли. Я же пыталась убедить их, что это вполне нормально, что я не видела еще ни одной вещи, сделанной руками человека, которая бы на сто процентов была безопасна для ребенка, а потом тихо проскользнула в дверь.

На следующий день, судя по напряженным плечам Мэдди, они все еще не до конца решили проблему.

Я не думала о Бене.

Я не думала о нем, пока делала еще несколько звонков, пока посещала другие открытые прослушивания, на которые приходила все раньше и раньше, пытаясь получить шанс попробовать. Каким-то образом, как бы сильно я ни старалась, мне никогда не удавалось прибыть туда достаточно рано. Я всегда приходила вовремя на работу к Торнам, но когда речь шла о прослушиваниях, я словно снова и снова нажимала на кнопку повтора.

Это было не больше, чем самосаботаж. Я знала это. Было сложно прикладывать усилия из-за разрушающего чувства сомнения. Лучший вариант развития событий — если я приезжала достаточно рано, все, на что я могла надеяться, это шанс.

Но простого шанса было недостаточно. Я устала от этого. Я хотела чего-то реального, хотела, чтобы все то время, что я провела в надежде и мечтах, хоть что-то значило. Но я знала, что была глупой. Самонадеянной. Даже смешной. Другие тоже надеялись и мечтали. Этого недостаточно. Нужно работать, чтобы получить что-то.

Я лишь хотела гарантий. Многого не надо. Просто уверенности в том, что я не гналась за мифическим горшком с золотом на краю радуги.

Бен мог ощущать давление миллиардной компании, зависящей от него, но он не знал каково, это.

Не думай о Бене.

Я, наконец, смогла выбраться из собственной же задницы достаточно, чтобы обеспечить себя прослушиванием и встать как раз тогда, когда зазвенел будильник. В первый раз. Более или менее.

У меня было хорошее предчувствие по поводу этого прослушивания, несмотря на все признаки противоположного. Это объявление было опубликовано на "специализированных объявлениях", вместо "большой индустрии" — единственный сайт, на который я была подписана, но там было много инди-режиссеров, снимающих законные проекты, но обходя обычные каналы. Мне нужно было лишь немного веры — вот и все.

Кроме того, предположительно официальный, проверенный промышленный сайт был настолько древний и медленный, что хотелось плакать. Мне всегда казалось, что я сейчас увижу танцующий скелет в углу странички. Это не особо внушало уверенность.

Прослушивание проходило намного ближе к окраине города, чем я обычно ездила, поэтому мне пришлось пройти мимо здания три раза, пока я не нашла пугающие бетонные ступеньки, ведущие к двери без опознавательных знаков.

Предупреждающий звоночек прозвенел где-то в глубине моего сознания, но все это соответствовало маленькому инди-проекту.

Мне нужно было перестать саботировать саму себя.

Внутри все было устрашающе тихо, если не считать механического жужжания под полом. Несколько других девочек сидели в комнате ожидания на складных стульях. По меньшей мере несколько из них выглядели взвинченными, а остальные были на грани.

Повернись. Уходи.

Упрямая решимость росла на задворках моего разума. Ты хочешь этого или нет? Придерживайся плана. Никаких больше отговорок.

Одну за одной нас вызывал в заднюю комнату парень в темной толстовке и с темно-русыми волосами. Я сидела словно замороженная. Ждала.

Шли минуты и я решила, что с меня достаточно.

Это было не то. Это не время для мотивации, не в неряшливом подвальном офисе, пробуясь на роль в фильме, который может появиться, а может и не появиться никогда. Я встала и направилась к входной двери.

Словно по команде, дверь в заднюю комнату открылась.

— Эй, ты куда направляешься?

Прочистив горло, я повернулась к нему лицом.

— Эм... я лишь, эм, мне нужно идти. Простите. Надеюсь, вы найдете кого-то.

Он покачал головой, подзывая меня к себе.

— Неа, давай. Мы можем принять тебя прямо сейчас.

Раздался негодующий звук от другой ожидающей девочки, но он заткнул ее взглядом.

— Эм... хорошо. Наверное, — я проследовала за ним в заднюю комнату. Никто из девочек не ушел в слезах, так что, что бы ни произошло, слишком плохо не будет.

Задняя комната оказалась еще более депрессивной, чем предыдущая. Не успела заметить, как я осталась наедине с этим парнем, и единственная флуоресцентная лампа не лишала это место ощущения того, что это переделанная кладовая. Он протянул мне несколько страниц. На первой было написано "ПРОЕКТ БЕЗ НАЗВАНИЯ".

Он ухмыльнулся мне, и я искренне удивилась, что у него все зубы были на месте.

— Добро пожаловать, милая, — сказал он. — Ты почитаешь реплики Николь, хорошо?

Ужасающее чувство рождалось под моей кожей.

Уходи. Просто уходи.

Но я не могла себе это позволить. Не в том случае, если я хотела преследовать свою мечту.

Со стороны Мэдди было очень, очень мило предложить мне работу. Но не успею я и глазом моргнуть, как Лаура пойдет в школу, а я не могла надеяться на то, что Мэдди будет делать мне одолжения всю оставшуюся жизнь. Я не собиралась сдаваться, неважно, насколько жутко я себя сейчас чувствовала, когда глаза этого парня были приклеены ко мне, а в комнате больше не было ни души.

Посмотрев на сценарий, я не смогла сдержать мысли, что это одна из худших вещей, что я когда-либо читала в своей жизни. Казалось, что это не могло быть реальностью — настолько все плохо.

— Эм... — произнесла я, глядя на него. — Мне начинать?

Он кивнул.

Неимоверно трудно было придать этим словам страсти, но я старалась. Парень едва ли слушал меня. Он оглядывал меня, но, как мне показалось, я с таким же успехом могла бы рассказывать алфавит.

Грудь сдавливало, словно я тонула. Это, вероятней всего, какая-то афера, а я даже не была достаточно умна, чтобы суметь заметить это изначально. Как, черт возьми, я собиралась сделать карьеру на этом?

— Вау, — сказал он, когда я закончила. — Прекрасная работа. Слушай, мы провели много прослушиваний для этого проекта, и ты одна из лучших. Но, естественно, нет никаких гарантий. Дело в том, что мы всегда продюссируем что-то новое, а если и нет, то у меня есть друзья, ищущие таланты. Если хочешь, я могу распространить твою анкету. Записать в списки, в которых большие компании ищут подходящие им таланты.

Я прочистила горло.

— Я уже есть на "Снимите меня".

Он засмеялся и встал, скрипя стулом по полу.

— "Снимите меня"? Пффф. Никто не смотрит на эту ерунду. У меня есть связи с лучшими людьми. Многие из них ищут таких девчонок, как ты. Я могу продвинуть тебя, даже дать хорошие рекомендации, — он усмехнулся. — И без дополнительной платы удостоверюсь, что ты будешь во всех списках. Включая самые эксклюзивные для действительно амбициозных девушек. Те проекты пользуются большим спросом, но, если ты знаешь кого-то, ты пройдешь. Если решишь, что хочешь заработать настоящих денег, это полезная вещь, чтобы продвинуться. Настоящие классические компании. Никаких подражаний.

Ох, дьявол.

Я подскочила.

— Это хоть когда-то работает? — рявкнула я ему, поспешив к двери. К счастью, он не пытался остановить меня.

— Иногда, — он пожал плечами, пока я уходила. — Если изменишь решение, просто позвони по номеру в объявлении.

* * *

К моменту, когда я села на автобус до дома, я не могла поверить, что у меня остались зубы, так сильно я сжимала их всю дорогу домой.

Я пришла на поддельное прослушивание к каким-то порно-мошенникам и действительно была настолько глупа, что не заметила первые предупреждающие знаки. Что, черт возьми, со мной было не так?

Я не принадлежала этому месту. И никогда не буду.

Темная паника росла у меня в груди. Я изо всех сил старалась игнорировать ее, сильнее сжимая колени и смотря вникуда. Понадобилось несколько минут необычного шума в автобусе, чтобы я заметила, что мы слишком долго стояли на месте, подняв глаза, я попыталась понять, что происходило.

— Не знаю, — говорил водитель. Его голос звучал раздраженно. — Проезд заблокирован. По радио говорят, что весь район закрыт.

Плевать. Отсюда всего несколько кварталов до моего дома. Я протиснулась мимо раздраженных пассажиров и пошла вниз по улице, остановившись лишь тогда, когда наткнулась на блокировку тротуара.

— Простите, мэм, — сказал патрульный коп. — Весь район закрыт по причине утечки газа. Всех эвакуируют. Вокруг небезопасно, по крайней мере, на ближайшие шесть-семь часов.

— Шесть-семь часов? — Хотелось кричать, но получилось неясное бормотание. — Но я живу тут...

— На пересечении какой улицы?

Я сказала ему.

— Простите, — повторил он, мотая головой. — Вы живете в самом центре эвакуации. Вам стоит подумать о друзьях, у которых вы можете остаться, или снять номер в отеле. Никто не говорит, насколько долго это может затянуться.

Он так уверенно мне это сказал, словно это чем-то помогло. Сделав несколько шагов назад, я попыталась сориентироваться. Что мне делать? Я лишь хотела пойти домой, принять долгий, горячий душ и забыть о своей глупости. Сейчас же я не могла сделать даже этого.

Я взвесила свои варианты. Мэдди не шутила о внушительной зарплате, но я пока не хотела тратить деньги на номер в нью-йоркской гостинице. Конечно, если бы я позвонила ей, она мгновенно сказала бы приехать к ней и остаться в гостевой комнате. Но я видела, как они держались друг друга после Великого Происшествия с Пилочкой для Ногтей. Не хотелось оказываться в центре всего этого.

Кроме того, она и так много для меня сделала. Мне надоело быть беспомощной и надеяться на богатых друзей.

Шесть или семь часов. Если повезет. Что же, это ведь город, который никогда не спит, так ведь? Может, мне удастся переждать в какой-то кофейне или баре, пока улицу не откроют. Достаточное количество кофеина и алкоголя могли помочь забыть мое злополучное "прослушивание". Может, даже получится найти место, где можно провести ночь.

Я улыбнулась сама себе. Я была не готова на отношения на одну ночь. Это никогда не было в моем стиле. Черт, было бы хорошо сделать хоть что-то, чтобы стряхнуть с себя постоянные мысли о Бене, которых определенно не было.

— ... что значит никто?

На секунду я действительно подумала, что у меня галлюцинации. Мой мозг, должно быть, играл со мной злую шутку, потому что я определенно не слышала только что этот голос, раздающийся в нескольких метрах от меня.

— Простите, сэр, — коп все больше и больше выдыхался. — Это значит, что никто не может пройти.

— Вы знаете, кто я?

Я повернулась, медленно, словно героиня фильма ужасов, попавшая в передрягу.

— Сэр, если вы не из спасательной службы или не городской рабочий с надлежащим вентиляционным оборудованием, то мне все равно, кто вы. Я не могу вас пропустить, — коп посмотрел на меня, словно говоря "ты можешь поверить этому парню"?

И нет. Нет, я не могла.

— Что может быть такого важного в этой части города, мистер Чейз? — задала я ему вопрос в спину.

Он обернулся, его лицо незаметно подергивалось.

— Что же, что же. Какое неожиданное удовольствие, — складывая руки на груди, он сделал шаг ко мне и забыл о попытках пройти за барьер. — Повторюсь, у тебя есть талант натыкаться на меня, когда я не в лучшем настроении.

— Что же, ты в моем районе, — я небрежно махнула рукой. — Более или менее. Вот только я не могу пойти домой.

— Черт, — он посмотрел на барьер, затем снова на меня с призрачной улыбкой. — Это достаточно ужасно. Хуже, чем мой день.

— Ты и представления не имеешь. Поверь мне, — вздохнула я. — У меня нет даже сил спорить с тобой. Я просто хочу попасть домой и заснуть, и это единственное, что я не могу сделать.

— Ты звонила Торнам? Уверен, они с радостью примут тебя.

Я покачала головой.

— Они ссорятся. К тому же, я бы этого не сделала, знаешь? Они и так достаточно мне помогли.

Бен слегка повернул голову набок, а я пыталась не пялиться на него. Его меняющие цвет глаза были цвета синего океана сегодня, порывистого, непредсказуемого океана.

— Примешь ли ты услугу от кого-то, кому ты ничего не должна? Кроме извинения по поводу предположения о члене средних размеров.

На заднем фоне коп громко кашлянул, перенося вес с одной ноги на другую.

— Как сказать, — ответила я. — Что за услуга?

Мне стоило убежать, но я была так вымотана и расстроена, что решила выслушать его. Что бы это ни было, это плохая идея. Мы не подходили друг другу. Словно масло и вода, и я не совсем понимала, чья это вина. Я лишь знала, что мои чувства были полной противоположностью тому, как мы общались, и чем больше времени я с ним проводила, тем больше хотела...

Я даже не знаю чего хотела. И это часть проблемы. Как бы сильно я ненавидела его поведение, мне нравилось то, что пряталось за всем этим.

— Останься у меня, — сказал он. — Это недалеко. Ты, по крайней мере, сможешь выпить и посмеяться над моей дорогой мебелью. — Он моргнул. — Если правильно разыграешь карты, то я даже позволю тебе поплавать в моем бассейне Скруджа МакДака.

— О, Боже, — я издала длинный вздох, осматривая его. Он все еще был одет в костюм с длинным фиолетовым галстуком, благодаря которому, скорее всего, и появился этот синий цвет в его глазах. Мне стало интересно, был ли его костюм куплен или сшит на заказ. Интересно, привозили ли ему кофейные зерна на самолете прямо из Колумбии? Он все шутил по поводу денежного бассейна, но я все никак не могла представить повседневную жизнь этого парня.

И, несмотря на все, он все еще пытался... подступиться ко мне. Я не совсем понимала, зачем. Казалось, он так же разочарован во мне, как и я в нем. Может, ему нравились такие вещи. Может, он мазохист.

Нет, это не казалось правильным.

— Это "да"? — он протянул мне локоть, словно мы были в викторианской истории любви. — Пойдемте, мисс Хэдли. И признай, тебе любопытно есть ли у меня робот-дворецкий.

— И правда, — призналась я, сдаваясь и следуя за ним. Но я не собираюсь принимать его локоть. — А еще мне любопытно, почему ты так добр ко мне.

Он пожал плечами, бросая идею с чрезвычайно рыцарским жестом, и убрал руки в карманы, не заботясь о складках на костюме за пять тысяч долларов.

— А почему бы и нет?

— Ты подозрительно легко забыл про дело, которое у тебя было в моем районе, — сказала я задумчиво. — Сразу после того, как я появилась. Это заставляет задуматься.

Бен усмехнулся мне. Он немного морщился на солнце, и я не могла не смотреть на его рот.

— Ты меня поймала, — сказал он. — Я почувствовал себя слишком самоуверенным и решил "эй, почему бы мне не зайти к Дженне. Она врежет мне по яйцам."

— Буду более чем рада оказать вам такую услугу в любое время, — сказала ему я. — Но я не верю тебе.

— Очень мудро, мисс Хедли, — сказал он, останавливаясь на мгновение, прежде чем броситься через перекресток. Ругаясь про себя, я последовала за ним, даже не смотря на приближающееся сигналящее такси. Бен отмахнулся от него и схватил мою руку, волоча меня на тротуар к безопасности. — По правде, очень мудрое решение.

 

Глава 8

Бен

Все происходило совсем не так, как я планировал, и впервые это было хорошо.

Дженна была непредсказуема. Она появилась из ниоткуда, ее карие глаза были оценивающие, проникающие, желающие и ненавидящие — не обязательно в таком порядке. Если бы у меня был талант к фотографии, я бы захотел снять крупный план этих глаз. Они были похожи на фотографию туманности НАСА, которая взорвалась миллионы лет назад, и ее вид достиг нас только сейчас. Что-то древнее, ужасное и завораживающе красивое.

Я шел встретиться с ней, но говорить этого не собирался. После того, как закончилась наша последняя беседа, это было бы странно. Было намного лучше, если бы мы встретились по случайности, вот так, и я смог бы играть роль спасителя после ее ужасного, кошмарного, нехорошего, очень плохого дня.

Я бы лучше поговорил о своей маленькой проблеме с браком на собственной территории. Да, так было бы намного лучше.

Все должно было пройти хорошо, иначе я полностью облажаюсь.

— Мы пришли, — сообщил я, перескакивая через две ступеньки, поднимаясь по лестнице к входной двери моего дома из красного кирпича. Дженна немного приподняла бровь.

— Что? — спрашиваю я, прижимая большой палец к сенсорной панели и вбивая код, чтобы открыть дверь. — Не то, что ты себе представляла?

Она пожала плечами.

— Там, откуда я приехала, праздные богачи владеют более большими домами, чем этот. Но предполагаю, что это одно из неудобств жизни в городе.

Я просто засмеялся. Она еще не видела, что находится внутри.

Зайдя внутрь, она задержала дыхание. Я нанимал только лучших для декорирования этого места и был очень доволен результатом. Несмотря на то, что мой дом находился в центре Нью-Йорка, здесь создается ощущение элегантного особняка, одиноко расположенного на холме.

Всегда было забавно наблюдать, как появляется выражение осознания на чьем-то лице — у меня не просто квартира в этом здании, это здание было моей квартирой.

— Это твое? — спросила она, ее рука лежала на гладких перилах у подножия спиральной лестницы.

Я кивнул.

— Все здание. Но это единственное место, где я живу.

Со смущенным смехом, она прошла мимо лестницы и за угол, заглядывая в библиотеку.

— Она огромна.

Это была самая маленькая комната, но я не стал упоминать об этом.

— Хочешь выпить? — спросил я ее. — Или поесть? Что угодно, лишь назови. Чувствуй себя как дома.

Она зашла в библиотеку и села на кожаный двухместный диван, снимая свои элегантные шпильки. Ее глаза никогда надолго не отрывались от меня.

— Я знаю, что ты привел меня сюда по какой-то причине, мистер Чейз, так что выкладывай. В чем дело? Тебе нужно, чтобы я подписала поздравительную открытку на день рождения для Дэниела?

Хорошо, если она так собиралась играть.

— Теперь, когда ты упомянула об этом, есть одна вещь, которую я бы очень хотел обсудить с тобой, — сказал я, усаживаясь в кресло напротив нее. — Уверена, что не хочешь чего-нибудь выпить?

— Уверена, — отвечает она. — Что бы это ни было, я хочу услышать это с ясной головой.

Проклятье. Она могла видеть меня насквозь, отчего мне было не комфортно.

Я начал говорить.

— Десять лет назад я был женат, — можно было увидеть, как она стала подсчитывать в уме. — Да, да, прежде чем ты спросишь — я был слишком молод, и это было глупо. Мы оба были глупы.

Ее брови едва приподнялись.

— Я не собиралась ничего говорить.

— Да, конечно, — я ухмыльнулся. — Но мерзкие детали не важны. Все было прекрасно, до определенного момента, и тогда появился ее головорез-адвокат с самым адским соглашением всех времен. Я потерял от любви голову, поэтому принял его. Я не думал, что она была серьезна. Все было похоже на блуждание в ночном кошмаре. Я даже не считал, что такое возможно. Я не знаю, о чем думал, но знал, что мне повезло, что она не подает на алименты или содержание, поэтому подписал.

У Дженны на лбу появилась такая милая морщинка, и я знал, что это значило, что она собиралась сказать что-то, что должно было разозлить меня до чертиков.

— У тебя не было адвоката?

Я стиснул зубы.

— Хорошо, — сказала она спустя секунду молчания. — Я поняла. Мы все совершаем ошибки. Я здесь не для того, чтобы осуждать то, как ты справлялся с разводом. — Она легонько прочистила горло. — Вообще-то, я не совсем понимаю, почему я здесь.

Правильно. Я еще не дошел до основной части.

— Это не покинет пределы этой комнаты, — предупредил ее я. — Ты поняла?

Она невинно кивнула.

— Я серьезно, — сказал я. — Ты не скажешь никому. Ни Мэдди, ни Дэниелу, ни своей маме, ни священнику.

Она захихикала.

— Я создаю впечатления человека, который ходит на исповеди?

— Черт, я не знаю твоей жизни, — пожав плечами, я встал и начал мерить шагами комнату. Я не смог бы сказать это, если бы смотрел ей в глаза. — Я согласился отдать ей пятьдесят один процент акций компании через два года после окончания бракоразводного процесса.

Дженна не сводила с меня глаз.

— Если, — сказал я, поворачиваясь на каблуках и начиная эпическое путешествие к другому концу комнаты. — Если только я не женюсь и не буду оставаться в браке в общей сложности два года. Отсчет часов начинается со дня, когда свидетельство о браке подписано. Если брак заканчивается в любой момент этого двухлетнего срока — бум. Соглашение разорвано. Пятьдесят один процент отходит Злобной Ведьме с Запада.

Фыркнув, она откинулась на спинку стула.

— Конечно. Уверена, ты был не виноват во всем этом.

Я не посчитал нужным отвечать на это.

— Прошел год и восемь месяцев, — сказал я. — У меня есть ужасная привычка откладывать все напоследок.

Дженна подняла бровь, тихо посмеиваясь.

— Ты хоть пытался?

— Я думал, что это произойдет, ну знаешь? — я пожал плечами. — Само собой. Но это не сработало. Теперь я подумываю о том, чтобы найти другое решение.

Я осмотрел ее, пытаясь оценить ее реакцию. Но невозможно было сказать, уследила ли она за моей логикой.

— Или, — ухмыльнулась она, сложив руки на груди, — ты мог бы просто признать поражение и дать женщине то, что она заслуживает. Она обвела тебя вокруг пальца. И судя по тому, как это звучит, было это не так уж и сложно. Просто прими это.

Она серьезно это сказала?

— Пятьдесят один процент, Дженна, — сказал я настолько спокойно, как только смог. — Я знаю, что это не совсем твоя область деятельности, как для специалиста по драматургии, но если бы ты хоть раз видела Shark Tank, ты бы знала, что это значит...

— Большая доля, — сказала она спокойно, обрывая меня. — Это должно быть больно, мои сожаления.

Как, черт возьми, я должен был заставить эту женщину понять, что значит для меня Чейз Индастриз? Она не несла ответственность ни за что больше тостовой печи. Я не мог поверить, что Дэниел доверил ей своего ребенка.

— Что же, как специалист по драматургии, я не совсем понимаю, как работают контракты, — сказала она, едва сдерживая улыбку. — Но я вполне уверена, говоря с юридической точки зрения, ты совершенно облажался.

Я провел руками по волосам, глядя в стену. Я не мог смотреть ей в лицо больше ни секундой дольше. Такое самодовольное выражение лица на такой сексуальной и без усилий приводящей в ярость женщине я мог не выдержать и ударить кулаком в стену.

Или поцеловать ее так сильно, чтобы она забыла, как умничать. Это всегда было вариантом. И к тому же, звучало так, что вероятность в этом случае сломать кости была меньше.

Возможно.

Что, черт возьми, я делаю? Сконцентрируйся, Чейз.

— Не в деньгах дело, — сказал я, наконец, сжавшись при звуке слов.

Она больше даже не пыталась подавить смех.

— Конечно, нет, — сказала она. Я слышал, как она собирает свои вещи и встает — нет, нет, нет, все проходило намного хуже, чем я представлял.

— Я не совсем понимаю, почему ты мне рассказываешь все это, — сказала она. — Если только ты не предлагаешь мне миллион долларов за то, чтобы я притворилась твоей женой...

Это была шутка, но как только она сказала это, вся кровь отлила от моего лица. Я ничего не мог с этим поделать.

— Мистер Чейз, — сказала она, делая шаг ко мне, ее голос мягкий и с оттенком недоверия. — Ты предлагаешь мне заплатить за то, чтобы я вышла за тебя?

Рефлекторно, я помахал головой.

Ее глаза сузились.

— Хорошо, — сказал я, подняв руки в сдающемся жесте. — Возможно.

— О мой Бог, — засмеялась она. — Это... это слишком хорошо. Ты... это шутка, правда? Ты разыгрываешь меня. Пожалуйста, давай не будем об этом больше.

Она направилась к двери. Подавив желание подскочить и заблокировать ей выход, что, как мне кажется, выглядело бы довольно странно, я просто произнес:

— Куда ты пойдешь?

Она вздохнула.

— Я не знаю. Куда-нибудь, где сумасшедшие люди не будут делать мне странных предложений, которые звучат как вступление к фильму с Энди МакДауэлл.

— Это не то же самое, что и для грин-карты, — сказал я, раздвинув руки в неопределенном жесте. Я надеялся, что она поймет его как "ну же, в чем проблема?" — Я не прошу тебя врать государству. И не прошу совершать преступление.

— Вообще—то, я думаю, что именно это ты и делаешь, — она все еще не села назад, но, по крайней мере, стояла на месте. — Предполагая, что твой договор является юридически обязательным, то, если я соглашусь сделать это с тобой — если кто-то согласится сделать это с тобой — это будет выглядеть, словно ложь суду. Безоговорочно.

Я, конечно, не самый лучший юрист, но она то об этом не знала.

— Дай угадаю, ты почерпнула все свои знания о праве из "Судьи Джуди".

Ухмыльнувшись, она вернулась к двухместному дивану.

— Возможно и так, но я знаю разницу между ложью и правдой. И то, что ты просишь меня сделать... Что, если твоя бывшая жена решит проверить это судом? Ты просишь меня лжесвидетельствовать.

— Она не захочет, — произнес я со значительно большей уверенностью, чем на самом деле имел. — Если это будет хоть немного убедительно, она не будет беспокоиться. Поверь мне. Она знает, что я могу победить ее в суде, и я не собираюсь сдаваться.

Откинувшись в кресле, она изучающе посмотрела на меня.

— Как ты собираешься объяснить то, что по чистой случайности женишься прямо перед крайним сроком?

Ага. Я улыбнулся, откинувшись на кресле. Я действительно думал об этом, и был достаточно горд из-за этого.

— Здесь потребуется немного жульничества. Но Дэниел... знаешь, он техничен, и у него куча типов, которые выполняют его приказы. Мы создадим фальшивую историю нашей переписки на протяжении года или двух. Мы с Дарьей встретились онлайн, так что в это будет легко поверить. Если мне удастся сделать так, чтобы это выглядело, словно я был заинтересованным в тебе долгое время, и что мы медленно развивали наши отношения, будет вполне логичным, что рано или поздно я бы рассказал тебе о своей дилемме, и ты согласилась бы помочь. Но я ждал так долго, как только мог, потому что боялся спугнуть тебя — я не хотел давить на тебя. Не хотел разрушить то, что мы имели.

Она обдумала все это, но все же не высмеяла сразу же. Я воспринял это как позитивный знак.

— Значит, я только переехала сюда несколько недель назад, и мы уже говорим о замужестве? — Она прижала руки ближе к телу. — Ты всегда так быстро продвигаешься?

— Как я уже сказал, я создам историю. Можно узнать кого-то достаточно хорошо через отношения на расстоянии.

Дженна приподняла бровь.

— Очевидно, недостаточно хорошо.

Вздыхая, я помассировал виски.

— Я жил с Дарьей на протяжении нескольких лет до того, как понял, кем она в действительности являлась. То, как мы встретились, не имело значения. Люди, которые хотят скрыться, всегда найдут способ, даже если ты смотришь им прямо в лицо.

Я не потерял чувства иронии. Я просил абсурдного количества доверия от нее и ничего не давал взамен.

Она колебалась на грани принятия решения. Это было видно. Прежде, чем я смог остановить себя, я произнес:

— Ты действительно хочешь быть няней до конца своей жизни?

Наступил момент тяжелого молчания.

— Я не няня, — сказала она, скривившись. — Я сказала тебе, что помогала в тот день.

— Дэниел сказал, что нанял тебя, — я сложил пальцы вместе, глядя на колыбель Ньютона на столе. — Я не совсем понимаю, почему ты скрывала это.

— Потому что. Ты и все остальные в мире известности думают, что глупо пытаться стать и быть актером. Вы все думаете, что я провалюсь, и вам не терпится дать мне многозначительный совет по этому повод,. — горечь оттенила ее голос. — Мне не нужно давать еще больше поводов. Большинство людей работают на стороне, пока пытаются начать карьеру актера. Но если я это делаю, это внезапно становится знаком, что мне нужно сдаться.

Я чувствовал волну страха и неуверенности за ее жесткой обороной. Для этого не было никаких объяснений — не тогда, когда она уже подумала, что я не верил в нее.

— Подумай об этом с другой стороны, — сказал я. — Не станет ли это выступлением всей жизни?

Она издала мягкий смешок без доли юмора.

— Конечно. Но в чем разница? Никто, кроме тебя и меня, не узнает.

Если я был прав, то рано или поздно она сдалась бы. Ее собственная неуверенность в себе — это гарант того, что она все же примет мое предложение. Ей необходимо было доказать свои умения самой себе намного больше, чем кому-либо другому.

— Я не прошу тебя дать ответ сегодня, — сказал я. — Просто подумай об этом. Если есть какие-то вопросы, спрашивай. Но в то же время, мы можем поговорить о чем-то другом. Или ни о чем. Можешь пойти посмотреть телевизор, если хочешь, и сделать вид, что меня тут нет. Я просто подумал, что пора быть с тобой честным, — я поднял руки в умоляющем жесте. — И что бы ты ни сказала, что бы ни решила, можешь остаться здесь, пока твою улицу снова не откроют.

Он прикусила нижнюю губу.

— Как долго ты планировал спросить меня об этом?

— Не долго, — это была не совсем ложь. — Просто ты кажешься разумной и уравновешенной, и я подумал, что Дарья поверит, что я мог влюбиться в такую, как ты.

Она прикусила губу сильнее. Я сказал это небрежно, почти бездумно, но оно произвело желаемый эффект. Не важно, что она чувствовала ко мне, это было лестно.

Наконец, она отпустила свою немного опухшую губу с тихим хлопком.

— Ты действительно думал, что это сработает? — спросила она с саркастической улыбкой.

— Что? — сказал я невинно. — Это правда. Ну же, Дженна, хоть немного поверь мне. Очевидно, что жалкая лесть не сработает на таком человеке, как ты.

Она засмеялась, закатив глаза, и встала.

— Ты — это нечто. Если я спрошу, где здесь ванная, ты сможешь ответить, не думая, какие слова лучше подобрать, чтобы это звучало лестно?

Почему я считал хорошей идеей жениться на ней, напомните?

— Вниз по коридору, вторая дверь справа.

Когда она покинула комнату, я вспомнил.

Нет, не поэтому. Точнее, не совсем поэтому, во всяком случае.

Это потому, как я себя чувствовал каждый раз, когда она уходила, злясь на меня. Словно что-то в мире было неправильно, и мне было необходимо исправить это.

Чейз, у тебя серьезные проблемы.

* * *

Когда она нашла меня спустя какое-то время, я был на кухне, молча борясь с самим собой. Я слышал ее шаги и знал, что она остановилась в дверном проеме, хотя на самом деле не видел ее.

— Миллион долларов? Это деньги на ланч для тебя, мистер Чейз. Тебе придется выложиться получше.

Я собирался предложить ей два миллиона, но она умудрилась растоптать мое хорошо спланированное и впечатляющее предложение. Я хотел даже встать на одно колено — в ироническом смысле, естественно. Я никогда бы не женился на этой женщине на самом деле. Один из нас оказался бы в могиле еще до окончания медового месяца.

— Ты серьезно торгуешься, — сказал я. — Два миллиона. Но это последнее предложение.

Она засмеялась.

— Сколько ты выпил, пока меня не было?

— Нисколько, — ответил я. — Я серьезен, как чертово кладбище.

— Не думаю, что так говорят. — Она посмотрела на меня изучающе. — Ты действительно.… То есть, почему я? И что более важно, ты это придумал? Это ужасная идея. Не уверена даже, что куплюсь на твою историю. Кто добровольно отписывает большую долю своего бизнеса на таких условиях?

— Очень глупый мужчина, — сказал я. — Но договор был очень хорошо оформлен, на тот момент.

Ее лицо едва смягчилось. К моему внутреннему удивлению, она подошла к одному из табуретов и села.

— Ты все еще любишь ее, не так ли?

Мой рот скривился.

— Даже не в глубине души. Обещаю.

— Я не верю тебе, — сказала она мягко. — Ты говоришь, что в уголке твоего разума не осталось места, где вы все ещё вместе? Где ты не можешь так просто забыть все? Ты не можешь притворяться, что этого никогда не было.

Впервые после ухода Дарьи, я почувствовал своеобразную острую боль в груди.

— Нет, — сказал я отрывисто и слишком быстро. — С ней покончено.

— Я не про это спросила, — она подняла голову. — Есть решение, принятое по отношению к человеку, а есть чувства, которые ты к нему ощущаешь.

— Спасибо, Доктор Джанг, — я неосознанно отходил от нее, направляясь к холодильнику в поисках чувства комфорта, потерянного давным-давно. Там не было ничего, кроме полупустой пачки мюслей и миндального молока. С тех пор, как я стал жить один, я совершенно потерял способность нормально питаться. Единственным вариантом для меня было покупать цельно-зерновые хлопья и вегетарианский заменитель молока, иначе, я бы мог снимать собственное шоу для канала TLC.

— В этом даже нет смысла, — сказала она. — Ты когда-нибудь изучал психологию?

— Нет, — я смотрел на мюсли так, словно они меня предали. — Хочешь заказать пиццу?

Момент тишины.

— Что? — спросила она едва сдерживая смешок.

— Ничего, — я повернулся к ней лицом. — Если не хочешь, тогда хорошо. Как я уже сказал: никакого давления.

— Никогда не говори никогда, — Дженна ухмыльнулась. — Я всегда согласна на пиццу.

— Я говорю не о пицце, — с тихим звуком разочарования я провел руками по волосам. — Забудем про пиццу. Другое предложение еще в силе, по крайней мере, пока ты не перережешь мне горло.

— Я бы никогда этого не сделала, — сказала она с искрой в глазах. — Ты этого не стоишь.

— Хорошо.

— Но я не знаю, почему ты списываешь со счетов пиццу. Думаю, эта беседа продолжилась бы намного лучше с сыром и пепперони.

Перед глазами сразу же встало воспоминание. У нас с Дарьей первое свидание, мы смотрим "Таинственный Театр" и едим пиццу из Домино на тонком тесте с сыром и пепперони.

Тогда я был другим человеком. Все казалось таким важным, каждый момент был наполнен своеобразной непреодолимой страстью, о которой многие люди смогут лишь читать. Мы были добровольно поглощены нашей болезненной любовью, и кто бы ни говорил нам, что стоит немного, всего лишь немного нажать на тормоза — что же, они просто не понимали.

Говоря прямо, мы слишком спешили.

Я не собирался делать снова этой ошибки. Не зависимо от того, насколько меня интересовала Дженна — насколько мне хотелось знать, какой бы остроумной она была, когда ползала бы по полу моей кухни только в кружевном фартуке — я не собирался снова ни с чем больше спешить.

Секс лишь все путает. Конечно, когда я встретил Дарью, мне было девятнадцать — мне хотелось бы думать, что я сильно повзрослел с тех пор. Определенно, я стал умнее. Но я не был уверен в других частях своего тела.

И поэтому мне нужно было держаться подальше от Дженны. Если только она не согласится стать моей женой. Но даже после, мне лучше быть осторожным.

Ты идиот, вот ты кто. Неужели ты действительно думаешь, что сможешь устоять перед ней, когда она станет жить с тобой?

Неважно. Она будет сопротивляться мне.

Мне нравилось говорить это себе, но было абсолютно бесполезно отрицать то, как она смотрела на меня. Под всем раздражением и разочарованием всегда что-то скрывалось — определенный взгляд ее глаз или изгиб ее улыбки, предавая ее и выдавая, как сильно она хотела сорвать с меня этот костюм и узнать, выгляжу ли я так же хорошо, как и предполагает мастерски сшитая ткань.

Дженна все еще смотрела на меня с выражением на лице, похожим на жалость. И я совершенно не мог вынести этого.

— Если не хочешь делать этого — хорошо, — сказал я, сопровождая слова пренебрежительным жестом, отворачиваясь к холодильнику. — Я найду кого-нибудь еще.

Мысль о поисках кого-нибудь другого подняла волну паники, застрявшую в моем горле, угрожая утопить меня. Как? Где? Это должен быть кто-то, кому я мог бы доверять, кто-то, с кем я знаю, что смог бы жить...

Дженна не совсем подходила под эти описания, но, по какой-то причине, идея иметь ее в роли фальшивой невесты успокаивала. Возможно, потому, что я знал, что могу положиться на ее честность. Возможно, потому, что, как подающая надежды актриса, она была мотивирована.

И, возможно, потому, что я хотел помучить себя.

— Подожди, — она жевала губу, задумавшись. — Полтора миллиона. И я все еще смогу жить своей жизнью. Я буду выполнять свои обязанности на публике, конечно, но ты не будешь контролировать то, что я делаю в свое свободное время, пока это не подрывает устраиваемое нами шоу.

Я посмотрел на нее, мой мозг усиленно работал.

— Ты торгуешься со мной?

— Да, — сказала она лукаво. — Так что продолжай, что именно ты хочешь от меня? Что потребуется для того, чтобы убедить твою бывшую жену и ее адвоката, что мы действительно вместе?

Прочистив горло, я повернулся к ней.

— Что же, очевидное. Нужно, чтобы нас видели вместе, и часто. Ты будешь приходить ко мне в офис в обед, и будешь приходить встречать меня после работы — как сделала бы любая отвратительно влюбленная пара. Будешь ходить со мной на все благотворительные обеды, все вечера по сбору средств. Я заплачу за все, естественно, за твою одежду, за все, что бы тебе ни понадобилось... это не обговаривается.

— Я определенно надеюсь на это, — она скрестила руки — жест, который я уже успел возненавидеть. И не потому, что они прикрывали ее некоторые замечательные места. — И это все?

Я не понимал, к чему она ведет.

— Более или менее, да.

— Что насчет... — Она нежно расправила и снова скрестила ноги. — Публичных проявлений любви?

— Оу, — я пожал плечами, неспособный оторвать взгляд от ее губ. Я действительно не думал об этом ранее, но сейчас явно задумался. — Мы будем держаться за руки, иногда целоваться, предполагаю. Просто следуй моим указаниям.

Дженна издала короткий смешок, не раскрывая рта.

— Есть легкие поцелуи, а есть поцелуи, — сказала она. — Про какие мы говорим сейчас?

Она пыталась выбить меня из равновесия или она действительно хотела обсуждать это раньше времени? Хорошо, это не было самой сумасшедшей темой. Если французские поцелуи будут ей неприятны, тогда можно было бы пообещать ей сохранять все в безобидном виде. Но черт возьми, я продумывал этот план на протяжении нескольких лет, но никогда не думал, что это станет проблемой.

И сейчас я не мог перестать думать о том, чтобы поцеловать ее. Не просто сухо чмокнуть в губы.

Возможно, это то, чего она хотела. Мои глаза сузились, когда я посмотрел на нее, пытаясь понять, во что она играла. Не думала ли она, что я предложу ей больше денег, если это будет предполагать мой язык в ее рту?

А он там будет?

— Есть какая-то разница? — спросил я, наконец.

Ее улыбка была полна секретов и обещаний или, возможно, она просто играла со мной. Нельзя было быть уверенным.

— Если бы разницы не было, я бы не спрашивала. Это не ничтожная вещь. Я всегда могу попросить больше уступок. Посмотреть, что ты согласишься сделать ради меня, в обмен на то, что я соглашусь сделать для тебя. — Она едва шелохнулась на месте. — Бизнес, мистер Чейз. Ты вроде как знаком с этим понятием.

— Хорошо, хорошо, — я обошел кухонный остров, подходя к ней ближе, наблюдая за ее реакцией. Она всегда казалась уверенней, если между нами было расстояние. — Значит, если ты действительно думаешь, что со мной будет так плохо целоваться, что ты хочешь в ответ?

Она засмеялась, к щекам прилила кровь.

— Я не это имела ввиду, и ты это знаешь. Я уверена, что это не будет неприятно, но это... интимно, — слегка прочистив горло, она продолжила, не сводя с меня глаз. — Обычно, если людям приходится делать что-то личное с незнакомцами, всегда есть какие-то уступки.

Я действительно не ожидал такого. Смеясь, я сел на наиболее дальний от нее табурет. Но я все еще был достаточно близко к ней, чтобы заметить наименьшие изменения в языке ее тела.

— Я знал, что ты обидишься, если я подниму эту тему, — сказал я. — В любом случае, это совсем не так. Если что, это больше похоже на то, чем ты собираешься заниматься по жизни. Просто игра. Неужели актерам обычно платят больше, если им нужно целоваться?

— Актеры не целуются с языком, — сказала она прямо. Ее уши горели, но она не собиралась добровольно показывать свое смущение.

Улыбнувшись, я оперся о столешницу.

— Ты смотришь неправильные фильмы. Но ладно, хорошо. Ты хочешь установить цену для этого. Давай.

Дженна сильнее сжала руки. В ее взгляде было раздражение и разочарование. Она наполовину ожидала, что я предложу ей тест-драйв, и она расстроилась от того, что я этого не сделал. Она возненавидела это, потому что это значило, что она ошибается во мне, и также потому, что была маленькая часть ее, которая хотела этого.

Возможно, не такая и маленькая. Она постоянно бросала взгляд на мой рот, и я почти уверен, что не потому что я не мог перестать волноваться и держал руку у рта.

— Если ты беспокоишься о моем языке, могу предоставить отзывы и на это так же, — ухмыльнулся я.

Закатив глаза, она встала.

— Хорошо, достаточно. Пойду посмотрю, открыли ли они мою улицу уже.

Она клацала в своем телефоне.

— Подожди, — сказал я, чувствуя волну разочарования, поднимающуюся во мне. — Дженна, пожалуйста, я знаю, что был... резок. Черт, я такой во многих вещах. Но сейчас я серьезен. Что бы тебе ни понадобилось для удобства, я сделаю это. Просто... пожалуйста, подумай.

Я ненавидел быть слабым. Дарья доказала, как сильно я могу позволить воспользоваться собой, когда это случалось. Но что-то в Дженне не давало мне держаться в стороне. Я знал, что был лучше ее во многих отношениях — я мог предложить ей деньги, безопасность и многие другие вещи, которых в другом случае у нее могло не быть. Присматривать за ребенком Торнов — достаточно неплохая работа, но это не будет длиться вечно. Я предлагал ей мечту актера: достаточно денег для проживания, пока она будет искать роль, которая сделает ее звездой.

Все равно, у нее всегда было право уйти. И это пугало меня.

Она смотрела на меня с выражением лица на грани жалости. Я ненавидел это, но не так сильно, как мысль об ее уходе.

— Прошло не так много времени, — сказал я более тихим, спокойным тоном. — Твоя улица должна быть все еще закрыта. Просто останься еще ненадолго. Нам не нужно больше говорить об этом. Поиграем в карты.

Ее рот едва скривился в подобии улыбки.

— Ты хочешь поиграть в карты?

— Давай же, — я улыбнулся ей в ответ. — Я знаю, что есть маленькая часть тебя, которая не ненавидит меня. Попробуй и зацепись за эту свою часть достаточно надолго, чтобы насладиться парой партий в стрип-покер.

Черт возьми, я действительно не знал, когда остановиться.

— Шучу, — сказал я быстро. — То есть, если только у тебя нет явного желания раздеться.

К счастью, она усмехнулась.

— Думаю, я сегодня не в настроении для этого.

 

Глава 9

Дженна

Как оказалось, у Бена был целый набор для покера с цветными фишками и шуршащей колодой карт, к которым, казалось, даже не притрагивались.

Я выиграла первые две раздачи, естественно, по чистой случайности. Хотя я и умела достаточно хорошо делать бесстрастное выражение лица игрока в покер. И если быть честной, Бен, возможно, был немного отвлечен.

Почему я, черт возьми, все еще была здесь?

Что же, он был прав. Был не такой уж маленький уголок в моем мозгу, в котором я не ненавидела его. Черт, до недавнего времени, я действительно надеялась, что он пригласит меня на свидание. Теперь эта возможность, казалось, вылетела в окно, но должна признать, я наслаждалась флиртом. Было не совсем неприятно думать о его поцелуях. Или о поцелуях, если на то пошло.

Я чувствовала себя немного не в своей тарелке — вся странность дня и ситуации словно сжимали меня. Все было похоже на состояние опьянения, за исключением крайнего чувства ясности. Я смело начала день и не позволяла себе думать дважды. Это не закончилось хорошо, но и не остановило странное головокружение. Было захватывающе. Полный вперед и к черту последствия. И такие люди, как Бен, живут так все время? Зная, что всегда под ними будет нечто вроде подушки, если они упадут?

— Создается такое ощущения, что у меня нечестное преимущество, — сказала я, бросая карты на стол.

Он кивнул, и эта распутная усмешка только выдавала его нервозность.

— Так и есть, — сказал он. — Но я хочу остаться джентльменом.

— Я склоняюсь к положительному ответу, — призналась я. — Но я оставляю за собой право передумать, если что-то пойдет не так.

Его глаза блестели от надежды и предвкушения.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, если окажется, что ты мне лжешь о том, что сказал. О причинах, почему тебе нужно это. Мне на самом деле не важно, но если я не могу доверять тебе, то и сделать этого не могу. Это должно быть обоюдно.

Он кивнул.

— Это честно. Если есть что-то, о чем бы ты хотела меня спросить…

Переплетая пальцы, я едва наклонилась к нему.

— Я хочу увидеть договор, — сказала я, наконец.

Бен несколько раз кивнул, выглядя облегченно.

— Это справедливо, — ответил он тихо. Я ожидала больше сопротивления, но вместо этого, он подошел к сейфу в стене и вбил код, закрывая сенсорную панель телом.

Он принес мне стопку бумаг, выглядящих и кажущихся официальными. Я пролистала их, отмечая юридический язык, который был не совсем ярко выражен. И все же, его было достаточно, чтобы заставить меня поверить в достоверность этого документа.

Опять же, если бы Бен хотел подделать эти документы, он приложил бы больше усилий. В действительности, это ничего не доказывало. Но я чувствовала себя лучше, держа эти бумаги в руках.

— Боюсь, что не могу позволить этому покинуть комнату, — сказал он после долгой тишины. — Но если есть что-то еще, что поможет тебе принять решение, просто дай мне знать.

Что-то пушистое потерлось о мою лодыжку.

— Ох! — Я посмотрела вниз и увидела яркие зеленые глаза, окруженные рыжим мехом. Кот громко мурлыкал, обтираясь своим телом о мою ногу, пока я чесала его за ушком. — Я, вроде как, думала, что ты пошутил о котах.

— У тебя ведь нет аллергии, правда? — спросил он.

Я махнула головой.

— У тебя их действительно три?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, — он засмеялся. — Все говорили мне, что нельзя завести просто одного кота, а я не верил им, пока не прошел в первый раз мимо центра приюта в зоомагазине и подумал про себя "что же, у меня есть все необходимое...". — Он слегка закатил глаза, но все еще улыбался. — Это Гарри. Они нашли его под машиной, когда тот был еще котенком.

Полосатик проявлял ко мне симпатию. С кошачьей грацией он запрыгнул на диван возле меня и испытующе ударил лапкой мои колени.

— Он Альфа, — сказал Бен. — Если ты веришь в такие вещи.

— Конечно, он выглядит, как настоящий убийца, — я гладила шею Гарри, когда он свернулся калачиком на моих коленях, удовлетворенно мурлыкая.

— Он знает, какие битвы выбирать. Нет смысла драться с существом, которое дает тебе бесконечное количество еды и тепла, — усмехался Бен. — Коты, с другой стороны, соперники.

Я оглядела комнату.

— Поэтому другие подозрительно отсутствуют?

— Рано или поздно, ты с ними встретишься, — сказал он. — У Карла и Лиззи слабый характер.

Смеясь, я глажу вибрирующую грудную клетку Гарри.

— Ты звучишь, как сумасшедшая кошатница. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Видишь, ты должна спасти меня от этого, пока я не зашел слишком далеко. — Очевидно, он шутил, но в его голосе действительно были нотки отчаяния. Казалось, он так устал от одиночества, что ему не терпелось просто поиграть в семейную жизнь, пусть и не по-настоящему.

— Что думаешь, Гарри? — Я посмотрела вниз на кота, ища совета. Он сонно посмотрел на меня. При определенном освещении, его зеленые глаза были практически такого же оттенка, что и у его владельца. — Хочешь узнать меня получше в скором времени?

Бен приподнял бровь.

— Ты просишь совета у кота?

— Ужас. — Очевидно, я все еще была способна краснеть. — Я не это имела ввиду, и ты знаешь.

— Он не очень хороший советчик, — Бен изучающе посмотрел на меня, выражение его лица снова стало серьезным. — Значит, я могу получить условное "да"?

Я вздохнула.

— Хорошо. Да. В тысячный раз, условное "да".

— Фантастически. — Он усмехнулся, собирая карты. — Поздравительное рукопожатие?

— Конечно, почему бы нет. — Я ожидала, что весь вес моего решения обрушится на меня, но я чувствовала себя абсолютно спокойно. Может, это был хороший знак. Или, возможно, это был знак надвигающегося безумия. Я не могла быть точно уверенной в этом.

— Ты не думаешь, что это будет выглядеть немного подозрительно? — Я прикусила губу, глядя на него. — Мы знаем друг друга в общей сложности, сколько, около шести недель?

Он пожал плечами.

— Что здесь подозрительного? У меня есть деньги, ты — секс на палочке, не думаю, что кто-то задастся вопросом, почему мы вместе.

Я бы вся стала ярко-красной, если бы у меня все еще была способность смущаться. Как бы там ни было, я просто таращилась на него.

Бен невинно моргнул.

— Что? Это такое выражение.

— Да, и не такое, которое обычно говорят в лицо женщине, — я выдавила слабый смешок. — Даже если это очевидная ложь.

Мешая колоду карт, он поднял голову достаточно, чтобы посмотреть на меня исподлобья.

— Перестань. Научись принимать чертовы комплименты.

В этот раз я рассмеялась по-настоящему.

— Не хочу тебя расстраивать, но это не совсем комплимент.

— Что, это теперь оскорбление? Я действительно отстал от современного сленга. О времена, о нравы! — Он сделал драматический жест и передал мне мою первую карту. Мне казалось, что мои глаза на самом деле вывалятся, если я еще хоть раз закачу их, поэтому я просто взяла ее и откинулась на стуле.

— Обычно, да, женщинам не нравится, когда их называют предметами, — я взяла следующие две карты, ухмыляясь ему. — Это может стать для тебя шоком, но это так.

— Секс — не предмет, — запротестовал он. — Это понятие.

— Вполне определенно, что палочка — это предмет.

— Да, но я сказал, что ты на палочке, а не ты — палочка, — он забрал свои карты. — Не могу поверить, что мы все еще говорим об этом.

— На палочке? Как жареный поросенок? — Я тут же поняла, что сказала, и моя способность смущаться вернулась. Он усмехнулся мне.

— Я оставлю это, — сказал он. — Потому что я джентльмен.

Я бросила в него своими картами.

* * *

Прошло всего четыре часа, и я не хотела уходить.

Как это произошло, я не могла понять. Просто смотрела на часы с растущим чувством беспокойства, наблюдая, как истекает время, зная, что, как только мою улицу откроют, больше не будет причины оставаться тут. Я должна была хотеть убежать, спрятаться в какой-то тихий уголок и разобраться в мыслях. Начать распутывать этот комок, в который я втянула себя. Но в тот момент не было ничего менее привлекательного.

Это ощущалось так, словно у меня сносило голову от адреналина, когда я была с ним. Я все время хотела его следующего движения, следующего слова — какая-то часть меня, затаив дыхание в предвкушении, отталкивала поток раздражения, сопровождающего это желание.

За последние несколько часов он медленно преображался. Шаг за шагом, он срывал с себя рабочую оболочку — его пиджак теперь висел на двери, галстук был перекинут через спинку стула. Он расстегнул свои запонки — да, запонки — таким легким, и все же безошибочно мужским движением, за которым я не могла не наблюдать. Он, казалось бы, не заметил, или, думаю, ему просто было непривычно носить запонки в обычный, среднестатистический вечер буднего дня. Затем, он закатал рукава до локтей.

О боженьки.

"Расписанные чернилами" — это даже близко не похоже на правильное описание. Его предплечья были гобеленом рисунков и цветов, слов, символов и замысловатых узоров, переплетенных между собой. Все они были разными, и, казалось, были результатом долгих лет работы, но рассказывали они одну длинную историю.

Пара хороших татуировок на предплечьях была достаточной приманкой сама по себе. Было невозможно смотреть на них, не представляя, как они сжимаются, пока эти руки касаются тебя. Но рукава из тату? Я могла пройти фазу любви к плохим парням в колледже, но как только ты влюбляешься в чернила, назад пути нет.

Я поняла, что просто таращусь на него.

— Да, мой отец был чертовски зол, и нет, мне не нужно скрывать их на работе. Я просто предпочитаю делать это, — сказал он. — Чтобы избежать частых вопросов.

Я приподняла бровь, глядя на него.

— Конечно, тебе не нужно, — сказала я. — Это твоя компания. Думаешь ,их бы смутило, если бы ты показался там голым?

Почему, черт возьми, я выбрала именно этот пример? Мгновенно я снова покраснела. Стоило бы нанести лишний слой тонального крема перед следующей нашей встречей.

— Звучит, словно это вызов, — сказал он. — Но я почти уверен, что совет разрешит голосовать за мое увольнение, если я стану вести себя нестабильно. Напомни мне не назначать мою любимую скаковую лошадь на должность финансового директора.

— Калигула делал это не потому, что был сумасшедшим, — бросила я, не подумав. — Он делал это потому, что хотел поиздеваться над сенатором.

— Конечно, но это безумный способ сделать подобное, —он ухмыльнулся. — К тому же, если я совершу нечто похожее, ты также вправе назвать свой договор недействительным и аннулировать его. То есть, я не собираюсь сходить с ума, но на всякий случай.

Я пыталась придумать какой-то умный ответ на это, но все что предлагал мой мозг было: татуировки.

Это становилось проблемой.

— Не то чтобы мы не проводили прекрасно время, но ты проверяла новости о своей улице? — Он немного закашлялся. — Я знаю, что ты хочешь пойти домой и расслабиться, а это не совсем подходящая атмосфера.

Ох, ты и понятия не имеешь, мистер Весь-в-тату Миллиардер. Ни малейшего.

— Почему ты говоришь это? — Я выпрямилась на стуле, пытаясь вести себя как нормальный человек, который не пускает слюни в присутствии рукавов из тату. — И да, я только что смотрела на сайте департамента общественных работ. Они... — Я уже погрязла во лжи, могу уже и утонуть в ней. — Пишут, что не ранее завтрашнего утра.

— Оу, — сложно было прочесть его реакцию; возможно, у мистера Чейза все же было лицо игрока в покер. Подождите секунду, он позволял мне выиграть? От этого неприятно скрутило в груди. — Ну, знаешь, не хочу, чтобы тебе показалось, что я давлю на тебя, но можешь остаться тут на ночь. У меня… пять или шесть свободных спален, наверное.

Я засмеялась, несмотря на волну возбуждения, ускорившую сердцебиение. Это не совсем то, что я имела в виду — я лишь хотела остаться еще на пару часов, наверное. Черт, я не знала, чего хотела.

— Я могла бы, возможно, — начала я быстро. — То есть, я не хотела бы тревожить твоих… — Я осматривала комнату, в поисках недостающих слов, но в голове было пусто так же, как не были пусты его руки. — … котов.

Бен издал тихий злобный смешок, он бросал на меня такие взгляды, от которых пересыхало во рту.

— Это самая жалкая попытка вежливого отказа, которую я когда-либо слышал, — сказал он. — Можешь выбрать любую комнату, и я дам тебе немного одежды. И я почти уверен, что мои коты не будут против. Они просто спрячутся в крыле для прислуги.

Он шутил. Я была почти уверена, что он шутит.

— Мы должны, наверное, поговорить о какой-то скучной, практичной ерунде, — сказал он. — Придумать какое-то правдоподобное развитие отношений. Нам нужно выучить нашу историю назубок ко времени, как мы начнем рассказывать ее людям, — продолжил он. — Например, твоим родителям.

Ох черт. Мои родители. Почему-то, я даже не подумала о них. Абсолютная решимость обрубить корни и начать заново в новом городе совершенно вынесла мне мозги. Мне придется соврать им, а я не делала этого с тех пор, как была подростком.

Ну, за исключением… почти каждой нашей недавней беседы. Но это другое. То были маленькие, безобидные обманы, просто, чтобы они перестали волноваться за меня. Я хотела, чтобы мама думала, что я безумно успешна и имею счастливую жизнь в новом доме, чтобы они с папой не бросили свой милый уединенный кондоминиум во Флориде, летя мне на помощь. Они поступали мудро, экономя и откладывая в свои золотые годы, и заслужили право теперь наслаждаться жизнью. Последнее, что им было нужно, — волноваться обо мне.

А это заставит их волноваться. Это было совсем не похоже на меня, и я даже не знала, поверят ли они. Я даже не понимала, как сделать так, чтобы эти слова прозвучали правдоподобно.

— Ты выглядишь взволнованно, — сказал он осторожно, словно боялся моих следующих слов.

— Я просто… Я не подумала об этом, — сказала я. — Сообщить моим родителям. Я даже не знаю, как начать этот разговор.

Он пожал плечами.

— Просто скажи им, что влюбилась. Что в этом такого сложного?

— Но мои родители уже знают, что я приехала сюда ради актерской игры, а не ради парня, — мой рот скривился от этой мысли. — Они знают, как много это значит для меня. Они не поверят, что я оставила все позади, получив так мало.

— Тебе придется сказать им, что ты держала это в тайне. — Он беззаботно пожал плечами. — Ты не думала сначала, что все станет серьезно, а когда ты поняла это, все зашло очень далеко, и ты не знала, как сказать об этом. Ты переехала в Нью-Йорк для актерства и для того, чтобы посмотреть, стоит ли продолжать со мной отношения. Но хотела оставить все между нами, пока не убедилась бы, что все не развалится на кусочки.

Я прикусила нижнюю губу. Это не было самой сумасшедшей вещью, что я слышала. Было даже похоже на меня — большинство своих отношений я скрывала от родителей, когда была подростком, потому что ненавидела мысль об их благом интересе и прощупывающих вопросах. Я знала, что они всегда считали такое возможным, поэтому это не станет для них таким сюрпризом.

Но они почувствуют себя преданными, и я этого совершенно не хотела. Сделать это, значит потерять их доверие, а это не было тем, о чем я думала, когда принимала предложение. Я впускала Бена в каждую часть моей жизни, позволяя ему влиять на мои отношения с другими людьми, позволяя ему контролировать мои слова и действия, даже если мы не были вместе. Если бы я дала правде вылиться наружу, все было бы разрушено.

Дело было в том, что я хотела помочь ему. Я не могла точно объяснить, почему. Но было что-то в его глазах, когда он говорил о Дарье, о своем прошлом… что-то другое. Я никогда раньше не видела этого взгляда, он появлялся только в то время, когда он думал о ней. Словно Дарья была его единственной слабостью, единственной брешью в его защите, где он не мог скрыть, кем являлся на самом деле.

У него все еще были к ней чувства. Я в этом не сомневалась. Из того, что я знала, все это было лишь уловкой, чтобы заставить ее ревновать. Возможно, не было даже никакого договора.

Что же, если это окажется правдой, мне самой не придется придерживаться условий сделки. Я не буду колебаться в том, чтобы унизить его на публике и уйти. Конечно, он друг Дэниела, но я была уверена, что любой здравомыслящий человек поймет меня.

Глядя на Бена, я видела одну вещь, которую я не могла отрицать.

Хорошо чувствовать, что в тебе нуждаются.

Я не могла вспомнить последний раз, когда ощущала такое. Мои родители были единственными людьми, с которыми я была близка в последнее время, несмотря на то, что это было не так, как раньше. В первый раз я почувствовала это, когда я вернулась из колледжа. Они все еще любили и были рады видеть меня дома, но впервые я почувствовала себя посторонней в собственном доме. Моя комната была слишком тихой, слишком чистой — словно музей. Я больше не принадлежала тому месту. Когда я росла, все наши жизни были сплетены, но я отрезала себя от них и сконцентрировалась на себе. В мое отсутствие они снова срослись, словно декоративные деревья, но уже без меня.

Они продолжали любить и поддерживать меня, но просто мне там больше не было места. Не так, как раньше.

В Бене же что-то притягивало меня. Он нуждался во мне, и этот простой факт просочился мне под кожу и затронул что-то внутри. Что-то неопределенное, но важное.

— Подожди минуту, — сказала я. — Но Дэниел и Мэдди уже знают, что мы не познакомились онлайн, они нас представили друг другу.

Он немного нахмурился.

— Значит, мы попросим их держать это в секрете. Потому что, в противном случае, твои родители не поймут. То есть, если ты не хочешь сказать им, что обручилась с парнем, которого знала около месяца — это другое дело.

— Ах. Нет, — моя голова кружилась. — Они скорее всего вмешаются. Дэниел, по крайней мере, знает тебя, так что надеюсь, он скажет Мэдди, что не о чем беспокоиться, и они не будут сильно интересоваться. Это становится слишком сложным.

— Не совсем, — говорит Бен. — Значит, Дэниел и Мэдди знают правду. Правильно? Все, кроме факта, что это ложный брак. Но они знают, как мы познакомились и они знают, почему ты приехала сюда. — Он взял подставку для ручек и латунное пресс-папье. По крайней мере, мне казалось, что оно латунное. — Это они. — Он поставил два предмета рядом, так, что они почти касались друг друга. — Это, — сказал он, указывая на остальной беспорядок на столе, — все остальные. Они — группа 2. Группа полной лжи. Мы встретились онлайн, некоторое время узнавали друг друга, ты приехала сюда, чтобы узнать меня еще лучше. Так что, все, что нам нужно, это сказать им, — он указал на поставку и пресс-папье, — поддерживать эту ложь. С этим можно справиться. Мы четверо сможем поддержать историю, и тогда все остальные тоже поверят.

Я откинулась на сидении.

— У меня голова уже болит. Мы можем вернуться к началу? Может, будет лучше сказать всем правду. То есть, версию правды Мэдди и Дэниела. Что мы влюбились за несколько недель и являемся совершенно безответственными людьми. Мне просто придется... не знаю, убедить своих родителей. И не прозвучать безумной. Не хочу, чтобы они подумали, что ты словно Дэвид Кореш или подобное.

Он вздохнул.

— Хотелось бы, чтобы у нас не было таких коротких сроков. Если бы я только встретил тебя раньше…

Я позволила этому утверждению зависнуть в воздухе на некоторое время. Просто не знала, что сказать.

Если бы я только встретил тебя раньше.

Почему меня?

Я не была особенной. Если это его схема, как забраться мне в трусики, то она была до смешного продуманной. Все, что ему бы понадобилось… ну, засучить рукава, судя по всему. Нет, ему нужна была я и именно я, и было не понятно, что мне с этим делать.

* * *

Я стояла под душем, который распылял воду с пяти разных сторон.

Ванная комната Бена была такой же роскошной, как я себе и представляла, и даже больше. Создавалось ощущение, будто я шагнула на страницы журнала, и мысль оставить хотя бы малейшую каплю воды на каменном полу была невыносима. Это было похоже на дорогой курорт, который я могла посетить, лишь выиграв "Колесо Фортуны" или что-то подобное, но это была всего лишь повседневная жизнь Бена.

Что же, я могла бы привыкнуть к этому. В частности, к полке для полотенец с подогревом и этому огромному пушистому банному халату, в котором я практически могла потеряться.

Закончив, я уставилась на стопку одежды, которую он мне дал. Без нижнего белья, естественно. Мои щеки едва порозовели при мысли о нем, знающем, что я хожу по дому без белья. Это казалось... чрезмерно извращенным, ведь я едва знала человека и явно не планировала спать с ним. Независимо от того, как сексуально он выглядел с закатанными рукавами.

Я натягиваю поношенные спортивные штаны, которые были слишком длинными для меня, но определенно слишком узкими в ляжках и бедрах. Однако, их вполне можно было носить. Футболка была довольно новая, с какого-то корпоратива в Чейз Фарма пятилетней давности. Мне показалось, что он закинул ее в недра шкафа и никогда не надевал. Она едва пахла кедром. Неразумно, но я надеялась, что он даст мне что-то, что пахло бы им.

Словно было не достаточно интимно, что моя голая попка прижата ко внутренней стороне его старых изношенных штанов.

Я осмотрела себя в уже успевшее распотеть зеркало. Выглядела я не совсем отлично, но и не ужасно. Весь мой макияж смылся, и у меня не было ничего, чтобы подправить его. Но я была удивлена, увидев, что мое лицо не выглядело таким бледным и простым, как я боялась. В моих глазах была определенная искра, так же, как и на щеках, и даже волосы, свисающие тяжелыми, длинными и мокрыми прядями выглядели... красиво.

Не то чтобы это имело значение. То есть, он собирался жениться на мне из-за того, как я выглядела на публике. Было неважно, если я была абсолютным троллем дома.

Посмеявшись над собой, я повесила полотенце и халат и перешагнула через порог. Бен появился почти мгновенно, словно он рассматривал одно из полотен на стенах чуть дальше по коридору.

Он просто стоял там… в ожидании, пока я выйду из душа?

Странно.

— Что смешного? — спросил он, подходя ко мне, спрятав руки в карманы.

Воздушная тревога, тревога, тату в зоне видимости.

— Ничего, — сказала я. Идея использовать один из распылителей в душе не по назначению вспыхнула в голове, и я зарделась. Снова.

Было благородно с его стороны не упомянуть об этом, но я знала, что он заметил. Всегда была небольшая улыбка, которая сопровождала это — его ответ на мое смущение. Ему это нравилось. Естественно.

— Душ понравился? — Его улыбка немного расширилась. Я не совсем понимала, подразумевал ли он то, что я думала — казалось, я вот-вот потеряю связь с реальностью.

— Он невероятен, — сказала я, позволяя изгибу моих губ предать меня, выдавая намек. Черт, можно было бы использовать это для веселья. — Хотела бы я пользоваться им каждый день.

— Да, так все они говорят, — ухмыльнулся он.

Слово эхом раздалось у меня в голове.

Все.

Все женщины, которых он приводил сюда.

Все женщины, которые принимали душ в его доме.

Не мое дело. Нет. И все же, что-то всколыхнулось в моей груди.

Его лоб пронзила легкая морщинка, когда улыбка исчезла с лица. Спустя мгновение, он взял себя в руки, и я не была уверена, было ли это реакцией на мое тяжелое молчание, или он на самом деле сожалел, что сказал это.

— Я собираюсь выпить в библиотеке, — сказал он. — Может, напишу несколько грязных слов в моем Дзэн Саду. Можешь присоединиться ко мне, или я могу показать тебе комнату.

Вместо томительного дискомфорта от картины его со всеми теми женщинами, я засмеялась.

— Почему бы тебе просто не написать слово "СИСЬКИ" на калькуляторе?

— Пожалуйста, это для любителя. Я же профессионал. Я использую свою маленькую песочницу для письма имен, которыми бы хотел назвать парня, который вел телефонные переговоры и не останавливался, чтобы прочистить горло.

Он не шутил — у него действительно был один из этих маленьких Дзэн Садов, заполненных белым песком, маленькими полированными камушками и миниатюрными деревянными граблями. На тот момент там не было ничего, кроме абстрактных узоров, так что я взяла грабли и использовала плоскую сторону, чтобы сровнять весь песок и аккуратно вывести УБЛЮДОК.

Выглянув из-за стакана со скотчем, он поднял руку к груди в притворной благодарности.

— Ох, это для меня?

— Если хочешь. — Я села, улыбаясь своей работе.

— У тебя есть какие-то запланированные прослушивания на этой неделе, Маленькая-Мисс-Я-Не-Могу-Быть-Неправой?

Я сжала губы.

— Будет лучше, если ты никогда больше не будешь так называть меня. — Я вздохнула. — Но, отвечая на твой вопрос — нет. Я надеялась, что то, на котором я была сегодня, сработает, но...

— Но? — Он приподнял брови, молча побуждая меня продолжать.

— Но это было какое-то мошенничество, и я почти уверена, что парень предлагал мне сняться в порно.

Брови приподнялись еще немного выше.

— Без комментариев? — спросила я, спустя мгновение.

— Мне очень жаль, что с тобой такое произошло, — сказал он, и это прозвучало так, словно он это произнес искренне. Что же, это стало сюрпризом.

Я пожала плечами.

— Это было не худшее прослушивание в мире. Просто я, ну, знаешь, настроилась, а в итоге ничего не вышло. Не стоило даже из дома выходить.

— Но тебе нужно вернуться в седло, — он нахмурился. — Это, наверно, были не лучшие слова.

Хорошо, немного меньший сюрприз.

— Я даже не заходила больше на сайт с официальным списком, — сказала я. — Но это научит меня не искать работу на Крейглисте.

— Давай, я помогу тебе выбрать, — произнес он. — Почему бы тебе не зайти на сайт и не почитать мне заголовки. Я очень хорош в выборе вещей. Спроси Дэниела о моих ставках на Мартовском Безумии.

Я засмеялась.

— Очень, очень щедро с твоей стороны, но их сайт — это кусок дерьма. Я не могу зайти на него с телефона и думаю, что на время с меня хватит Крейглиста.

— Хочешь воспользоваться моим компьютером? — Он потянулся под стол и достал ноутбук. — Ну же. Не бойся меня.

Я закатила глаза.

— Хорошо, хорошо. Но я ничего не обещаю.

Когда я подняла дисплей, он закрыл мне вид на его руки. Но погодите, это не должно было меня расстраивать. И возможно, это было бы даже к лучшему.

Внезапно, я услышала инструментальную версию знакомой песни, слегка приглушенную, и Бен залез в карман. Он уставился на экран телефона.

— Прости, — сказал он, взглянув на меня. — Это мой брат. Нужно ответить. У него сейчас в разгаре один из его известных кризисов.

— Конечно, — сказала я, кивая. Он исчез за дверью, чуть дальше по коридору, а я осталась одна листать объявления. Ни одно из них не звучало хорошо. Я была безнадежна. Был ли это само-саботаж или нет, но мои собственные мозги вполне успешно уверяли меня в том, что ни одна из этих работ не была достойна моего времени. Возможно, Бен был прав, возможно, это маленькое упражнение сработает. В этом случае, его суждение могло быть намного надежнее моего.

Что-то подсказывало мне, что разговор с его братом займет некоторое время. Рассеяно, мои глаза сканировали строку меню, отмечая самые посещаемые сайты. Новости, новости, научные новости, медицинские новости, еще больше новостей, новости ППМ. Это было понятно, но неужели у него не было интересов за пределами работы?

Должны были быть.

И я могла бы узнать какие, если бы захотела.

Его закладки были прямо здесь. Мне нужно было лишь открыть окно. Не могло быть там чего-то слишком личного. Он ведь не использовал его для входа на личный банковский счет или инвестиционные сайты. Самое удаленно личное, что я увидела, была игра с зомби, с помощью которой он скорее всего снимал напряжение. Конечно, он был бы слишком глуп, чтобы дать случайному человеку лазать в его ноутбуке, который мог содержать корпоративные секреты.

Виновато поглядывая на дверь, я открыла закладки.

Тут было еще больше скучной ерунды. Вся она была рассортирована по папкам, включая одну под названием "Рецепты", которая содержала в себе несколько звучащих очень вкусно идей. Я все еще чувствовала себя полным дерьмом, но было также облегчение от того, что не нашла ничего скандального.

Облегчение… и разочарование?

Что, черт возьми, со мной такое? Почему я хотела, чтобы с этим парнем было что-то не так?

Просто закрой меню. Тут нет ничего стоящего, а ты абсолютно смешна. Как ты объяснишь...

Была одна папка под названием "Исследование". Когда я открыла ее, там было всего несколько закладок и каждая из них была подписана просто случайным набором букв.

Любопытство взяло верх. Чувствуя себя полным дерьмом, я клацнула на первую.

Мгновенно, я зажмурилась. Просто закрой ее, Дженна. Даже не смотри. Он, скорее всего, забыл, что это тут, и не честно шпионить за ним.

Я услышала, как он слегка повысил голос в соседней комнате. Не достаточно, чтобы разобрать слова, но достаточно, чтобы понять, что разговор скоро закончится, или затянется еще ненадолго.

Я открыла глаза и увидела сайт, на который клацнула.

ФОРУМЫ ДОМАШНЕЙ ДИСЦИПЛИНЫ.

Я пялилась на монитор. Баннер вверху страницы был отфотошоплен из винтажных газетных объявлений, таких, где был изображен сурового вида мужчина с зализанными назад волосами, который перекинул жену через колено. Оба были одеты в типичную одежду 50-х, и выражение шока на лице женщины, вместе с занесенной рукой мужчины, говорили мне все, что нужно было знать.

Черт.

Я слышала приближение голоса Бена.

— Хорошо. Хорошо. Слушай. Мне нужно идти. Пожалуйста, не делай ничего глупого, хорошо? Просто переспи с этим.

Я лихорадочно закрыла окно и сделала глубокий вдох. Уверенна, я выглядела адски виновато. Но почему он позволил мне, почти абсолютной незнакомке, воспользоваться своим компьютером? Он хотел, чтобы я нашла это?

К счастью, когда он вошел в комнату, то был слишком отвлеченным, чтобы заметить, как я выгляжу. Он тер переносицу большим и указательным пальцем, лицо было опущено вниз.

— Клянусь Господу. Мой брат. Про его жизнь можно сделать сериал мелодраму для канала HBO, и он бы идеально подошел под репертуар.

— Меньше инцеста, надеюсь, — пошутила я, прежде чем успела остановить себя. Мгновенно, мое лицо стало еще краснее. Почему я всегда говорила самые неподходящие вещи, когда нервничала?

Бен почти засмеялся.

— Извращенка.

— Эй, это они извращенцы. Не я, — казалось, он едва заметил, что у меня все еще был его компьютер, проходя мимо меня и плюхаясь за стол. Он искал что-то в ящичках и стопках бумаг. Я облегченно вздохнула.

— Что происходит с твоим братом?

— Мне, наверно, не стоит говорить, — сказал он. — Но проблемы отношений остаются в семье — пусть так и остается.

Засмеявшись, я расслабилась на стуле, пытаясь не думать о том, что видела.

— Это не может быть хуже твоих проблем.

Уголки его губ поднялись вверх, когда он посмотрел на меня.

— Ты будешь удивлена. Так что, нашла что-то обещающее?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить о чем он говорил.

Точно. Прослушивания. Черт.

Я не могла сделать это. Не могла сидеть тут и вести светскую беседу с этим мужчиной, притворяясь, что не видела того, что видела. Мне нужно было знать. Необходимо было узнать, что это было. Комната внезапно показалась душной и пугающей.

Тяжело сглотнув, я посмотрела на него.

— Вообще-то, эм, я немного устала. Не мог бы ты отвести меня в комнату?

 

Глава 10

Дженна

Сон ускользал от меня.

Я должна была узнать, о чем, черт возьми, был тот сайт. И я не могла решиться на то, чтобы проскользнуть обратно в его библиотеку и снова заглянуть в компьютер. Я не была совершенно глупой.

А был ли он?

Было ли это как-то связано с сексом? Или просто это какой-то образ жизни, который базируется на порке? Или это сочетание и того и другого?

Я лежала там в невероятно мягкой кровати, пялясь на свой телефон и держа палец над иконкой браузера.

Наконец, я ввела это. Букву за буквой, так медленно, пока Google не помог мне авто-заполнением.

Домашняя дисциплина.

Я нажала на "Поиск" и мгновенно пожалела от этом. Количество информации поразило меня быстрее, чем я могла впитать — противоречивые термины и куча идей: телесное наказание, насилие в семье, христианская домашняя дисциплина, эротическая порка. Святое дерьмо.

Сделав глубокий вдох, я попыталась сконцентрироваться. БДСМ. Хорошо, это было знакомое понятие — очевидно. Не совсем то, что я когда-либо хотела сделать, но я знала много людей, практикующих такое. Кажется, для них это было вполне нормально, хотя для меня в этом не было никакого смысла. Но это? Это что-то другое. Что-то странно-специфическое. Я не могла понять.

Я быстро поняла, что это имеет разное значение для разных людей. Для некоторых это действительно отражение из духовных убеждений. Бен не казался мне слишком духовным, так что я поняла, что это вряд ли тот случай. Но мотивы понятны. Всегда был кто-то главный и кто-то подчиненный, что означало, насколько я знаю, что с ним обращались как с непослушным ребенком, которого необходимо было наказать, когда он сходил с пути.

По коже побежали мурашки. Слово "обоюдно" все время попадало на глаза. Обоюдно, обоюдно, обоюдно. Это было тем, чего хотели оба, убеждал меня каждый блог и обзорная статья. Кроме скептических, к которым, должна признать, я склонялась. Было ли это плохо завуалированным способом причинения боли любимой? Или, по крайней мере, выражение порывов к нездоровым отношениям?

Я стала просматривать статьи, доступные на одном из самых больших сайтов. Я все еще не могла найти форум, который видела на компьютере Бена, но двигалась в этом направлении.

Заголовки статьей — это было все, что я могла переварить на тот момент. Мой взгляд блуждал по ним.

Когда Остановить Порку — как понять, что наказание эффективно

Зная Свои Роли

Сон В Его Ногах

Я быстро отложила телефон, мое сердце сжималось в груди. В это он был втянут? Мэдди и Дэниел тоже? Слабый блеск в ее глазах указывал на что-то, не говоря уже о не совсем скрытной беседе Бена и Дэниела в клубе, но я не могла представить, чтобы девушка, которую я знала в колледже, добровольно стала чьей-то домашней подчиненной. То есть, какого черта?

Это не было тем, чем занимались люди, правда? То есть, насколько бы чуждым мне ни был бы БДСМ, я допускала, что это развлечение для всех вовлеченных. А это не выглядело развлечением. Оно казалось намного серьезней, больше походило на какие-то культовые нормы, в которые я не верила.

Любопытство победило отвращение, и я вернулась к своему исследованию. Я все натыкалась на повторяющееся использование слова "обоюдно". Но как кто-то мог согласиться на отношения, которые настолько неравноправны?

Я не понимала этого.

Как кто-то мог жить так все время? Мне не нравилась идея ролей. Что, если я не хотела иметь роль? Что, если я просто хотела быть человеком? На глаза попадались истории женатых людей, которые должны были принять такой образ жизни, потому что их вторая половинка "нуждалась" в этом, и они заявляли, что счастливы, но для меня это казалось ложью.

То есть, почему? Зачем? Я хотела, чтобы меня уважали. Хотела, чтобы со мной обращались, как со взрослым человеком.

Сделав глубокий вздох, я зажмурилась. Это не важно. Условия соглашения с Беном не касаются личной жизни в спальне. Но все же, мне все еще нужно было знать. Возможно, потому, что это рассказывало о его характере. Если он действительно был так увлечен идеей зависимой женщины, то могла ли я хотя бы притворяться его женой?

Открыв снова глаза, я увидела статью под названием "В защиту ДД". Аббревиатура, которая, как я уже знала, означала домашнюю дисциплину.

Я открыла ее.

Мои глаза сканировали слова, видя их, но не понимая почти ничего. Затем, я добралась до абзаца, который заставил меня остановиться.

Посмотрите на это с такой точки зрения: люди решают вступить в брак. Они выбирают жизнь в одном доме с их партнером, разделяя большое количество аспектов их жизней. Воспитание детей обычно происходит в моногамии. Многие женщины решают брать фамилию мужа и даже носить кольцо, которое объявляет его "владение" ими. Лишь с недавнего времени мужья начали носить обручальные кольца с какой-либо регулярностью. И даже сегодня это достаточно редкое для мужчины явление — носить эти кольца — и все же, это считается общественно принятым для женщин — демонстрировать этот символ, который напоминает о временах, когда к женщинам относились, как к товару.

Все эти выборы людей основаны ни на чем больше, кроме как на традициях, которые они подсознательно хотят возродить. Те, кто противится обычаям, считаются странными. Но в отдельности от культурного контекста, в том, чтобы жить в отношениях ДД, нет ничего объективно более странного, чем в обычных отношениях. Это не секс-игра 24/7. Это просто другой способ жизни, и для людей, которые находят в нем чувство удовлетворения, этот способ является красивым и естественным.

Я хотела поверить этому. Правда. Долгое время я смотрела на такие вещи с философией "на моей пицце анчоусы". Я лично не хотела их, но была далека от того, чтобы запрещать другим. Это же... было слишком странно для меня. Это не было похоже на ношение обручального кольца или жизни в предписанном ритуале мужа и жены. Можно делать это и оставаться равными.

Идея разыграть этот вид расстановки власти в отношениях с кем-то, подобно Бену, который и так уже выглядел угрожающе по сравнению со мной — какая-то шутка. В любом случае, он должен подчиняться мне.

Конечно. Я выдавила маленький смешок. Словно, я когда-либо смогла бы ему приказывать.

Я не хотела. Речь в том, как бы безумно это не прозвучало, я никогда не смогла бы изменить его. Мне казалось, что это не мое право.

И это было неважно, не по-настоящему. Но я хотела, чтобы он чувствовал ко мне то же самое.

* * *

Я ушла рано следующим утром, прежде чем Бен вышел из своей спальни. Тихо проскользнув вниз по лестнице, я нашла свою одежду в сушке и быстро переоделась, бросая ту, что была на мне, в стиральную машину, и, расчесывая волосы пальцами, я направилась к двери.

Снаружи, на тротуаре, я почувствовала, что, наконец, снова могу дышать. Было прохладное, серое утро, хоть это и не совсем так — этот город никогда не был таким. Но было тихое шептание, перерастающее в глухой гул.

Просто дышать. Мне необходимо было прочистить мысли, убраться на время от его влияния. Я в действительности шутила, что он лидер культа, но стало интересно, так ли появляются последователи. Необъяснимое притяжение. Притянуты, против своих лучших суждений.

Успокойся, Хэдли. У тебя недостаток сна. Ничего не будет иметь смысла какое-то время. Тебе просто нужно добраться до дому и поспать.

Но я не смогла бы заснуть. Это было понятно. Как вообще можно было забыть про это, про все, и просто… отключить мозг?

Мой мозг сверлили слова и изображения, которые я поглощала прошлой ночью лишь с несколькими перерывами время от времени на беспокойный сон. Чем больше я видела, тем меньше понимала, но мне необходимо было осознать. Мне нужно было знать. Как кто-то мог хотеть этого?

Где-то в углу разума появлялось осознание, и внезапно, я подверглась атаке изображения Бена, закатывающего рукава. Но не для расслабления. Не для развлечения. Нет.

Для наказания.

Я представила, как слова слетают с его губ, этих полных и греховных губ с легкой щетиной сверху и снизу. Не достаточной, чтобы поцарапать, но нежно покалывающей кожу. Только за исключением того, что поцелуев не будет. Не сейчас.

Ты была плохой девочкой.

Я ускорилась, перебегая перекресток, как раз в тот момент, когда поменялся цвет светофора. Какофония гудков сопровождала мой переход.

Как долго ты думала избегать этого? Время принять свое наказание.

Внезапное понимание появилось между моих ног, и я аккуратно осмотрелась вокруг, словно прохожие могли как-то узнать.

Я представляла невообразимые вещи, и мое туманное состояние каким-то образом придало всему большей четкости, яркости цветов. Я остановилась в маленьком сквере для... чего-то. Я не знала. Восстановить дыхание? Я ужасно быстро дышала, и мой пульс казался невероятно быстрым, словно сердце могло в любую секунду взорваться.

— Это означает отказ от завтрака?

Звук его голоса заставил мое сердце подскочить к горлу. Сначала я подумала, что представила его себе, но нет, я была не настолько уставшей. Он шел ко мне в одежде, в которой был прошлой ночью, и эти чертовы рукава были все еще закатаны.

Он вообще спал? Могла лишь предположить. Вообще-то, я так и не слышала, чтобы он поднимался по лестнице. Должно быть, он пробыл в библиотеке все время, и мой тайный побег разбудил его.

Глупая, глупая, глупая.

— Прости, — выпалила я, крепко обнимая себя, борясь с внезапным желанием задрожать, несмотря на грубое утреннее солнышко, сжигающее последнюю ночную прохладу. — Я просто…

— Ты в порядке? — Он остановился в нескольких футах от меня, давая мне пространства, но едва ли достаточно. Он явно спал не лучше, а может это потому, что он просто заснул за столом. — Прошлой ночью, вроде как, казалось, что…

Я не ответила, не смогла соврать.

Он действительно выглядел взволнованным, словно было важно то, о чем я думаю. Возможно, он боялся, что я откажусь от соглашения. Я, честно, не знала, было ли это еще выгодным предложением. Я многие вещи больше не понимала.

— … казалось, что что-то расстроило тебя, — сказал он, наконец. Он бросал короткие взгляды по сторонам, словно подозревал, что на деревьях прячутся шпионы. — Мне бы хотелось, чтобы ты вернулась, и мы смогли обсудить это.

Я пыталась покачать головой. Правда. Но мышцы не шевелились. И по правде, он заслуживал лучшего. Не важно, каким человеком он был, я должна была дать ему больше, чем молчание с широко раскрытыми глазами.

— Вечером? — предложил он, и я почувствовала маленький взрыв облегчения в груди. Это даст мне необходимое время. Время привести в порядок мысли.

Наконец, мне удалось кивнуть.

— Да, — сказала я, отрывая язык от нёба. Было сложно. — Я приду вечером. Мне просто нужно… — я вздохнула. — Просто я плохо спала.

Он кивнул.

— Я тоже. И все же, это для меня обычное явление.

Мы минуту стояли там, не смотря друг на друга, не говоря ни слова. Воздух был тяжелый от недосказанного. Как этот татуированный, высокомерный, богатый парень смог втянуть меня в такое количество путаниц просто своим существованием? Просто попросив исполнить услугу?

Хотя, даже не услугу. Он хотел заплатить мне за то, чтобы я стала его женой. Это было самое странное предложение работы от мужчины, которого я совершенно не понимала. Уже начинала появляться мысль, что никогда его и не пойму.

Он был тем, кто закончил это, развернувшись на каблуках и направившись к дому.

— Крепкого сна, Дженна, — выкрикнул он через плечо.

Пару секунд я стояла на месте, все еще думая. Просто размышляя. Все всегда казалось яснее, когда его не было рядом.

И затем я начала длинную прогулку домой. 

 

Глава 11

Дженна

Я проснулась после обеда. Руки и ноги казались мертвенно тяжелыми, и я вытащила себя из кровати с таким огромным усилием, что моя голова в итоге закружилась.

А я должна была пойти и увидеться с ним. Снова. Сегодня вечером.

Я не хотела. Не могла. Стоило позвонить ему и отменить встречу, но, когда я взяла телефон со стопки коробок, которая служила мне прикроватным столиком, я поняла, что у меня нет его номера.

Я согласилась выйти за парня, но мы даже не обменялись контактной информацией. Замечательно.

После прошлой ночи мой душ казался похожим на текущий кран. Но это было лучше, чем ничего. Я постепенно просыпалась, туман медленно растворялся в моей голове. Я просто могла бы продинамить его.

Плохая девочка, плохая девочка, плохая девочка...

Я остановила свою руку на пол пути к стенке душа, желая ударить ее от разочарования, когда вспомнила, что мои соседи были в шести дюймах от меня. Никаких больше ударов по стене, я теперь была в большом городе.

Истерически смеясь, я выключила жалкий душ и потянулась к полотенцу. Я никогда не хотела ничего больше, чем вернуться домой, обратно в мою уютную квартиру, где я платила в два раза меньше за площадь в два раза больше. Где я знала всех, и все знали меня.

Где все мои мечты должны были умереть.

Я не хотела. Не могла.

Я просто хотела, чтобы моя жизнь стала снова простой.

Что же, сейчас это было практически невозможно. Высушившись и одевшись, я взяла телефон и позвонила Мэдди. Я не знала, что еще делать.

Возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку.

— Алло, — ответила она, задыхаясь.

— Эй, эм, не могла бы ты... — Я тяжело вздохнула. — Я надеялась, мы сможем поговорить. Я хотела... рассказать тебе кое-что. Я не вовремя?

На заднем фоне я услышала шум и серия абстрактных звуков, которые отвечали на мой вопрос.

— Да, немного, прости, — сказала она, и прозвучала невероятно отвлеченной. — Но, не хочешь встретиться за чашечкой кофе позже? Примерно, эм... через час?

— Два часа, — вмешался голос Дэниела, звучавший очень близко.

Мэдди издала звук, похожий на смешок.

— Час, — сказала она, прежде чем слегка отодвинуть трубку, обращаясь к мужу. — Если ты думаешь, что твой ребенок действительно будет спать дольше часа, ты бредишь.

— Сорок пять минут для нас, — услышала я его тихое бормотание на заднем фоне. — Сорок пять минут для тебя, чтобы восстановиться, и полчаса, чтобы помыться, одеться и добраться до кофейни. — Дальше тишина. — Возражения? Тик-так, Мисс Венрайт.

Я услышала ее мягкий, снисходительный смех.

— Прости, — сказала она в трубку. — Через два часа, хорошо? В том же месте, что и раньше. Я постараюсь не опоздать...

Звонок резко оборвался и оставил меня рассуждать в тишине.

Я должна была испытать смущение, потому что прервала явно что-то интимное, но вместо этого я чувствовала туманное восхищение. Он назвал ее девичьей фамилией, словно они играли в какую-то игру. Возможно, разыгрывали какую-то старую фантазию на рабочем месте, которую не могли воплотить, когда действительно работали вместе.

Это я могла понять.

Было что-то в голосе Дэниела. В его тоне. Он был совершенно не похож на то, как он обычно говорил в окружении других людей. Я не знала точно, чему только что стала свидетелем, но даже по телефону я ощущала электрический накал между ними.

Мне стало интересно, касалось ли что-либо из этого шлепков, исправления и... подчинения.

Следующие несколько часов я провела в размышлениях.

* * *

Мэдди опаздывала.

Она влетела в кофейню со скрытой улыбкой, которую на самом деле сдержать не могла. Ее волосы явно были спешно высушены феном, а на шее был шелковый шарф, одетый таким способом, которым женщины скрывают засосы. Нереально было не улыбаться.

— Прости, — выдохнула она, садясь напротив меня. Она сияла, словно только что перестала смеяться над секретной шуткой, понять которую я не могла. — И, эм, знаешь, прости за то, что было немного раньше. Обычно он более, эм… сдержанный. Наверное, мне не стоило отвечать, но…

— Нет, я рада, что ты это сделала, — сказала я. — Правда. — Спустя мгновение я поняла, как это прозвучало. — Не в жутком смысле.

Она засмеялась.

— Нет, я поняла. Так что происходит?

Мне так не терпелось рассказать кому-то, и сейчас, я поняла, что даже не знала с чего начать. Мы не закончили нашу историю. И если я сказала бы что-то неправильно, могла все испортить.

К черту все. Буду импровизировать, и плевать на последствия.

— Я провела прошлую ночь у Бена, — призналась я. Брови Мэдди взлетели вверх. — Не в этом смысле, — поспешила добавить. — Я просто... слушай, я бы сказала тебе, если бы переспала с ним.

Она улыбалась, словно кот, которому достались сливки.

— Я серьезно, — сказала я, пытаясь сделать выражение своего лица немного похожим на искреннее. Я уже начала врать ей и не знала, как долго смогу поддерживать эту ложь. — На моей улице велись работы, была утечка газа. Я не могла пойти домой. Он пригласил меня к себе, чтобы мне не пришлось тратить деньги на дерьмовый мотель. Я просто наткнулась на него, возвращаясь с моего адского прослушивания.

— Адское прослушивание? — повторила она, явно желая услышать всю историю.

Я неопределенно махнула рукой.

— Я вернусь к этому позже. Главное, что я сделала это. Я пошла за ним домой. Не знаю почему. Не совсем понимала, что произойдет.

И снова она улыбнулась, на этот раз сопровождая улыбку хихиканьем.

— Оказалось, ничего особенного, — продолжила я. — Просто карты. Много-много карт. И… мы разговаривали.

— Вы разговаривали, — отозвалась она многозначительно эхом .

— Да, — подчеркнула я. — Просто разговаривали. Но это было… — я прочистила горло. — не знаю, было… удивительно хорошо.

— Ха, — Мэдди поерзала на своем стуле, пристально глядя на меня. Она могла сказать, что я что-то скрывала, но не было ни единого шанса, что она смогла бы сказать что именно. — У меня такое чувство, что ты не устояла перед ним.

— Что же. Он, вроде как, врастает в тебя. Словно гриб. — Я не была больше уверена, врала ли я. — Это странно. Я была... не знаю. Я часто натыкалась на него последнее время и каждый раз, когда мы разговариваем, он заставлял меня улыбаться. — Я пожала плечами. — Это что-то значит, правда?

— Что-то значит, — согласилась Мэдди. — Джен, ты уверена, что просто не… нервничаешь, или одинока, или еще что-то? Просто не думаю, что тебе нужно втягиваться во что-то, о чем потом пожалеешь.

Потрясающий совет. Как я могла отказать ему?

— Знаю, знаю. Я, на самом деле, не втягиваюсь во что-то серьезное. Я просто хотела... — Делая вдох, я попыталась собраться с мыслями. — Я хотела спросить тебя кое о чем. Как женщина женщину. Это не совсем то, о чем я могу поговорить с мамой.

Ее глаза зажглись.

— Хорошо, звучит сочно.

— Едва ли это... — Я слегка засмеялась. — ... сочно. Наверно. Так что давай не будем вдаваться в детали того, как я это узнала. Хорошо? Потому что это лишь отвлечение. И не важно. Что важно, так то, как мне реагировать на это.

— Подожди, подожди, подожди. — Мэдди выставила руки, улыбка играла на ее губах. — Хорошо. Ты не можешь просто умолчать об этом. Ты шпионила?

— Возможно, немного, — призналась я. — Но не совсем. Он не особо пытался скрыть это. То есть, кто просто позволяет воспользоваться кому-то компьютером, при этом не заходя хотя бы в гостевой аккаунт? Очевидно, он не особо пытался скрыть что-либо.

— Уоу, уоу, уоу, — Мэдди так резко поставила свой напиток, что он расплескался через край стакана. — Подожди. Что ты нашла на его компьютере?

— Об этом я и хочу сказать! — настояла я.

— Не достаточно быстро! — запищала она. — Мне нужно было знать еще вчера. Давай же, не томи. Я тут умираю .

Делая очередной успокаивающий вдох, я прикусила нижнюю губу. Как я должна была смягчить это? Особенно, не давая знать, что я слышала разговор Бена и Дэниела о чем-то звучащим подозрительно похоже?

Я колебалась так долго, как только могла, чтобы не вызвать у Мэдди желание вылить свой напиток мне в лицо.

— Ты слышала когда-нибудь о домашней дисциплине?

Тишина оглушала. Мэдди таращилась на меня, ее лицо побледнело, прежде чем она разразилась смехом.

— О Боже мой, — выдавила она, наконец, ее щеки стали розовыми. — Хорошо. Так. Ладно. Это отвечает на многие вопросы.

Мой желудок сжался.

— Черт. Надеюсь, я не сказала тебе что-то, что ты не должна была знать?

— О, я тебя умоляю, — она сделала небрежный жест. — Я знала, что есть причина, почему Дэниел не рассказывал мне, как они на самом деле познакомились с Беном. Он не любит напоминать мне, что у него была другая жизнь до нас. Но он действительно, действительно не умеет судить, что расстроит меня, а что нет. Эти миллиардеры лишены эмоций. — Она улыбалась так, словно улыбка никогда не сходила с ее губ. — Значит, домашняя дисциплина — это как бы необычный вкус для кого-то, как Бен. Или нет. Это зависит от человека. Подожди, какой был твой вопрос?

— Я уже не знаю, — призналась я. — Но у меня их еще около тысячи.

— Хорошо, — она сделала глубокий вдох, положив руки на стол. — Итак. Давай посмотрим. Это сверхсекретно, понимаешь? Очень личное. Я обычно не говорю об этом. То есть, с кем мне говорить? Но ты исключение… особенно, учитывая ситуацию.

Моя голова кружилась.

— Помедленней, Мэдс. Серьезно. У меня в голове едва укладывается то, что этот парень, возможно, хочет отшлепать меня за то, что я открываю не вовремя рот , так что даже не понимаю, о чем ты, черт возьми, говоришь.

— Хорошо, хорошо. Прости. — Ее лицо окрасилось более темным оттенком красного. — Ну… БДСМ. Ты слышала об этом, да?

— Раз или два, — сказала я сухо. — Но это не то, что я когда-либо… — Колеблясь, я следила за ее лицом. Значит она и Дэниел занимались этими вещами. Это было весьма ясно, судя по ее выражению. Но как? Девушка, которую я знала в колледже, никогда бы не согласилась на такое неуважение.

Мэдди сделала долгий выдох.

— Это не то, что ты думаешь, — сказала она. — Для начала — я не занимаюсь этим. Домашней дисциплиной. Но из того, что я вижу, то есть, это для всех разное. Но для кого-то, как Бен, думаю, это просто еще один способ показать свою власть. Ну знаешь. Просто игра.

То, что я видела, казалось чертовски серьезным, но я не могла найти способ объяснить это и не прозвучать, как чрезмерно оберегаемый ребенок. Явно, Мэдди ушла в этом вопросе намного дальше меня.

— Я не понимаю, — сказала я беспомощно. — И не знаю, как спросить его, что это значит. Мне придется признать, что я шпионила.

— Не обязательно, — сказала она, пожимая плечами. — Просто скажи, что что-то выскочило на компьютере. Он будет знать недостаточно, чтобы противоречить, и начнет защищаться так быстро, что не будет и времени, чтобы задуматься имеет ли это какой-то смысл.

— Ему не нужно защищаться, — настояла я, хотя не была уверена, сколько правды было в этой фразе. — У меня даже нет права спрашивать его такое. Просто...

— Звучит так, что это заботит тебя, — сказала Мэдди с многозначительным взглядом.

— Перестань, — огрызнулась я, смотря в стол.

— Скажи, что я ошибаюсь.

Ее глаза сияли. Я отказывалась встречаться с ней взглядом, надеясь, что мое смущение сойдет за искренний интерес к Бену. И надеясь, больше чем на что-либо, что это не было так убедительно, потому что во всем этом было зерно правды.

Я не хотела к себе отношения, будто я была непослушным ребенком. Ни от моего парня, ни от любовника, ни от фальшивого мужа. Ни от кого. Неважно, на что я согласилась — я не собиралась вставать на колени для его абсурдной, унижающей игры.

Тогда, почему тебе так не терпится узнать об этом?

— Я не думаю, что это для меня, — сказала я, наконец. — Это больше… не знаю. Просто хочу быть уверенной, что он не какой-то психопат.

— Он не такой, — сказала Мэдди. — Обещаю. Я знаю, что это кажется... — Ее взгляд едва затуманился. — Пока ты не испытаешь этого, ты не можешь знать точно. Звучит оно... страшно, или брутально, или еще как-то. Но это не так. Ты никогда не почувствуешь себя более ценимой, чем в руках заботливого доминанта. Поверь. Связь нереальна. Она электрическая. Я даже не убеждена, что нам суждено когда-либо иметь ванильный секс, знаешь. Как примитивным.

Я моргнула.

— Это уже заходит немного далеко.

— Возможно, — сказала она, все еще улыбаясь, как пораженная школьница. — Не отказывайся, пока не попробуешь.

Это просто слишком. Внезапно, я почувствовала себя странно, из-за того, что не хочу быть связанной и отшлепанной.

Ты наткнулась на гнездо извращенцев, как и предупреждала тебя всегда Бабуля, когда ты говорила, что хочешь переехать в Нью-Йорк.

Я не могла не ухмыльнуться. Это, возможно, не совсем то, что она себе представляла. Пятьдесят оттенков длительной моногамии.

Упираясь подбородком в руки, я пыталась впитать в себя все, что узнала. Часть меня интересовалась, была ли я беспричинно ханжеской. То есть, это сейчас практически мейнстрим. Я почти уверена, что видела пушистые наручники для продажи в Таргет. Но если людям действительно нужно привносить перчинки в отношения, не могли бы они это делать без каких-то надуманных игр о власти и контроле? Что, черт возьми, в этом такого горячего?

Мурашки, внезапно появившиеся на моих руках, предлагали ответ, но я не была готова принять его.

— Продолжай, — сказала мягко Мэдди. — Я знаю, что ты хочешь спросить меня о чем-то. Я, конечно, не эксперт, но постараюсь объяснить тебе.

Я массировала виски, медленно, пытаясь избавиться от усиливающейся головной боли, которая ощущалась за глазами со вчерашнего дня.

— Я не знаю. Просто все это не имеет никакого смысла для меня. Такое чувство, что это одна из тех вещей. Как анчоусы или икра.

Мэдди ухмыльнулась.

— Приобретенный вкус?

— Я имела в виду, что некоторым людям это нравится, а некоторым нет. И никогда не понравится, — сложив руки на столе, я секунду смотрела на свои пальцы, прежде, чем поднять взгляд на нее. — Люди, которым нравится такие вещи, они могут когда-либо бросить это занятие?

Это было чистое любопытство, говорила я себе. Но оно играло на мне руку. Она думала, что мне нравится Бен, и я просчитывала варианты. Это было именно то, во что мне нужно было, чтобы она поверила.

Она смущенно пожала плечами.

— Не знаю, Джен. Не думаю, что на это есть простой ответ.

— Прости, это... грубо? — Я отвернула взгляд обратно на руки, чувствуя себя глупо. — Просто я не знаю. Не знаю, что делаю. Не говорю, что попросила бы кого-то бросить это, просто я хочу понять. Это временное развлечение или это часть их сексуальной жизни?

Мэдди слегка улыбнулась.

— Думаю, ты спрашиваешь не того человека.

Помахав головой, я отодвинула назад свой стул.

— Я не могу спросить его ни о чем из этого. Мы едва знаем друг друга.

— Он не кажется стеснительным, — сказала Мэдди, вставая. — Думаю, стоит попробовать, если действительно хочешь знать, что его заводит.

 

Глава 12

Дженна 

Что его заводит.

Я не была уверена, что хотела знать. Но по какой-то причине, которую я не могла объяснить, мне нужно было знать. Вопросы прогрызали, словно черви, мой мозг, и они не исчезнут, пока я не узналю ответы.

Позже, я уже втискивалась в свое лучшее платье, расчесывала волосы и накладывала макияж. Словно я готовилась к свиданию. Словно мне нужно было впечатлить его. Черт, этот парень уже сделал мне предложение. Чего именно я ожидала?

Мы не договорились о времени, так что я ждала так долго, как только могла, пялясь на пустую стену, где, скорее всего, у меня должен был быть телевизор, о покупке которого я еще не соизволила позаботится. Когда нетерпеливые вибрации в моей груди достигли апогея, я забросила необходимое в мою удобную сумочку и направилась к двери.

На пол пути туда, я увидела его на другой стороне улицы. Руки в карманах, одет как вчера, до того, как начал постепенно объясняться. Мне стало интересно, был ли он на работе сегодня, хотя это и был выходной. Возможно. Он определенно не провел день, пялясь на пустую стену и волнуясь о том, что скажет, когда мы встретимся.

— Я шел забрать тебя, — объяснил он, когда я подошла к нему на тротуаре. — Понял, что у меня нет твоего номера.

В том, как он говорил, слышалась какая-то неуверенность, словно он подавлял то, что на самом деле хотел сказать. Возможно, "что за черт"? Потому что, если только он не зашел в историю браузера и не понял, что я сделала, что увидела, тогда не было разумного объяснения, почему я внезапно убежала, как только встало солнце.

— Да, — сказала я. — Я тоже это поняла.

Я не собиралась упоминать, что поняла это, потому что планировала отменить встречу. Для этого было уже слишком поздно.

Он был похож на парня из журнала, идущего возле меня большими шагами, показывающими идеальный крой его брюк. Даже несмотря на то, что на улице было все еще душно, он носил пиджак, чтобы дополнить вид. Должна признать, если он собирался играть в доминанта, он одевался соответствующе. Было что-то в хорошо одетом мужчине, который хочет слышать от тебя "Да, Сэр".

Подстраивание под общественное мнение. Но в его случае было что-то большее, помимо этого.

Даже с развязанным галстуком и закатанными выше локтей рукавами он излучал определенную власть. Возможно, даже особенно ярко. Потому что тогда было понятно, что он не полагался на какой-то костюм. Он был рожден в этой роли. Он командовал сотнями, возможно, даже тысячами людей в обычные дни. Люди не могли сказать ему «нет». Они слушались его по щелчку его пальцев.

Он не знал, как жить иначе.

Мы дошли до его дома в тишине, и только когда мы оказались в огромном фойе, я осознала, что не знала, что ему сказать. Но очевидно, говорить что-либо было не нужно. Он направился к библиотеке и показал мне жестом следовать за ним — легкое движения пальцами, но безошибочное и не нуждающееся в словах.

Не спрашивая, я последовала за ним.

Он сел за свой стол, и я устроилась напротив него. Ощущение было такое, словно меня вызвали к директору. Идея встать и убежать была соблазнительной, очень соблазнительной. Я не хотела говорить об этом. Не хотела объяснять себе или слышать его оправдания, почему он был таким, каким был.

— Я знаю, что была причина, почему ты ушла так рано, — сказал он. — Так что, просто скажи мне.

Делая глубокий вдох, я осторожно следила за его реакцией. Сейчас или никогда.

— Я видела кое-что на твоем компьютере.

Наступил момент останавливающей сердце тишины, прежде чем он отреагировал.

Он ухмыльнулся.

— Ты шпионила.

— Я не шпионила. — Мгновенно, я стала защищаться, скрестив руки на груди. — Я просто открыла твои закладки. Мне было любопытно.

— В какой вселенной это не считается шпионством? — Он поднял брови. — Закладки мужчины — это личное. Это похоже на то, что кто-то заглянет в твою сумочку.

Съежившись, я слегка поерзала на месте. Знала, что он был прав. Если бы я поймала его за подобным действием по отношению ко мне, то убила бы его. Вот вам и утверждение Мэдди, что именно он будет защищаться. Я решила аккуратно проигнорировать его вывод в том, что я не пойму понятие приватности, если только он не проведет аналогию с чем-то чисто женским.

Ах.

— Кто дает кому-то воспользоваться компьютером, не зайдя изначально в гостевой аккаунт? — бросила я вызов.

Он просто усмехнулся.

— Кто-то, кто доверяет своим друзьям.

Я не могла не закатить глаза.

— И я должна поверить, что это ты?

— Что, думаешь, что я подстроил это? — Он сделал руками "кто, я?" жест. — Ты попросила меня воспользоваться моим компьютером.

— Нет, ты предложил, — я исправила его.

Он усмехнулся.

— Да, я предложил. Как глупо. Думал, что ты не будешь рыться в моих закладках, словно в поисках материала для шантажа. — Отклонившись на стуле, он посмотрел на меня, выражение его лица стало серьезным. — Я знаю, что ты видела, Дженна. И знаю, что по какой-то причине это выбило тебя из колеи, потому что ты пыталась улизнуть при первых лучах солнца. Но я не знаю, почему, и не узнаю, пока ты не скажешь мне.

Действительно? Это не было очевидным для него?

Я все еще мучительно пыталась найти слова, чтобы объяснить что-то настолько простое. Как он мог не понять?

— Разве я не был достаточно прямым в том, что это соглашение чисто платоническое? — спросил он. — Тебя не должно волновать, нравятся ли мне секс-игры с воздушными шарами или лизание глазных яблок, — он сделал паузу. — Мне не нравится, к твоему сведению, если тебе интересно. Суть в том, что, даже если бы это было и так, это было бы не важно, если только ты не придерживаешься мнения не иметь дел с людьми, чьи извращенные вкусы не совпадают с твоими.

Я чувствовала, как мои губы превращаются в тонкую, неодобрительную линию. Это должно выглядеть ужасно, словно я осуждающая учительница, судящая его за то, что меня не касается. Но я не могла просто притвориться, что это не волновало меня.

— По крайней мере, лизать чьи-то глазные яблоки — унизительно. — сказала я.

Он моргнул, но выражение его лица не изменилось. Спустя мгновение он встал и вышел в коридор. Я смотрела ему вслед, гадая, действительно ли он будет вести себя так, словно я не сказала ни слова.

Я проследила за ним на кухню.

Наконец, он повернулся и посмотрел на меня. Он доставал что-то из бара.

— Если мы собираемся говорить об этом, я сделаю себе выпить. Что хочешь? Мартини с лимоном?

Я скривилась.

— Не это я заказывала в баре.

— Но это твой любимый напиток, — это не был вопрос. Он отвлекся на заполнение шейкера льдом. — Но, по какой-то причине, ты не часто себя балуешь. Возможно, ты думаешь, что это сильно по-девчачьи, или слишком экстравагантно, или слишком сладко, или очень калорийно. Черт знает.

В моей груди появился узел разочарования. Не такое направление должен был принять наш разговор.

— Хорошо, Шерлок Холмс. Ладно. Да, я буду Мартини с лимоном. Не то чтобы ты мне давал какой-то выбор.

Я села за кухонный остров.

— Это было меню, — объяснил он, подходя ко мне со стаканом. — Специальное меню коктейлей в баре. Ты смотрела на него и все время держала палец возле "Диетический Мартини с лимоном". — Он сделал глоток своего Джека с колой. — Не то чтобы тебе нужны диетические напитки, заметь.

— Я буду пить, что хочу, спасибо, — я посмотрела на него. — Вижу, ты сам любишь сладенькое.

— В этом нет ничего плохого, — он сел рядом, но через несколько табуретов от меня, оставляя пространство между нами. — Мы не можем все пить только текилу и стучать опрокинутым стаканом по столу.

Я должна была засмеяться.

— Думаешь, Джеймс Бонд любил шлепать женщин?

— Ох, определенно. — Он улыбнулся. — У него явно лицо мужчины, который встревает в маленькие грубые игры то там, то здесь.

— Ха, — я сжимала свои колени, защищаясь, но не понимая, почему. — Я всегда думала, что любой мужчина, уверенный в своей мужественности, не будет нуждаться в том, чтобы ударить женщину.

Выражение его лица немного смягчилось.

— Мне не нужно это, — сказал он. — Если кому и нужно, то им.

Мое сердце сжалось.

— Так значит, так ты смотришь на это, да?

Вздох разочарования покинул его губы.

— Это не то, как я смотрю на это, это правда. Неужели ты действительно думаешь, что я принуждаю кого-то заниматься чем-то, чего они не хотят? Я создаю впечатление такого парня?

— Я не знаю! — простонала я. — Я на самом деле не знаю тебя. Но я знаю, что люди могут скрывать свою истинную натуру. Это легко. И в единственный раз, когда я встретила тебя не в настроении, ты повел себя со мной, словно я никто, — я не намеревалась говорить о нашей первой встрече в магазине, но это просто вырвалось. — Ты повел себя со мной, словно я значу меньше тебя. Возможно, твои оправдания были правдивыми, возможно, ты действительно был уставший и не в себе. Или, возможно, так ты себя на самом деле чувствуешь, и у тебя просто не было сил скрыть это.

Я ожидала от него предсказуемой реакции — обиды, возможно даже криков на меня. Но он просто сел обратно и скрестил ноги. Мне стало интересно, сколько раз ему приходилось иметь такую беседу с женщиной, и почувствовала холод.

— Дженна, — сказал он, — если бы ты ничего не значила, я бы не разговаривал сейчас с тобой. Ты важна. Не верь мне по поводу чего угодно, назови меня лжецом, назови неискренним, но не сомневайся в своей значимости для меня.

Его взгляд встретился с моим, такой серьезный, у меня не было другого выбора, кроме как поверить ему. Даже если ничего из этого не имело смысла, я не могла спорить с его логикой.

Почему я важна для него — совершенно другой вопрос, задать который я была не готова.

Делая глубокий вдох, я боролась за то, чтобы оставаться рациональной. Это был миф, что пагубные, контролирующие мужчины не способны править с эмоциями, что каждая плохая вещь, сделанная ими, случилась по вине страсти. Их выборы были холодными, расчетливыми, предназначенные для завлечения и преклонения в незаслуженной симпатии. Я должна была помнить это. Более вероятно, что мистер Чейз — волк в овечьей шкуре.

— Хорошо, — сказала я. — Значит, скажи мне, почему ты в... этом.

Уголок его рта изогнулся от моего тона.

— Есть ли что-то, что я мог бы сказать и это изменило бы твое мнение? — размышлял он вслух, не совсем ожидая, что я отвечу. — Что же, я не всегда был в этом. Если тебе так лучше. Одна женщина спросила меня, сделаю ли я подобное. Ей нравилась вся идея БДСМ, отношения доминирования и подчинения. Но культура не позволяла. Она была, вроде как... старомодной, предполагаю. Она сказала мне, что искала и, наконец, нашла версию, которая подходила ей.

— Когда я начал изучать эту версию, по коже побежали мурашки, как и у тебя. Это не казалось правильным. Все было против того, чему меня учили, казалось регрессивным, казалось... ну, мне не нужно говорить тебе. Это не совсем отличалось от "нормального" БДСМ, но ощущалось другим миром. Чувствовалось более серьезным — менее походило на игру. Я сказал ей нет. Мне от этого было неуютно. Я смотрел на нее и просто не мог представить, что буду вести себя как суровый родитель. Это было неприятно. Я слишком уважал ее.

Он остановился, невесело улыбаясь своему стакану.

— По крайней мере, так я говорил себе.

Спустя мгновение он снова начал, на этот раз мягче, его тон был полон уверенности в своих словах.

— Наконец, я понял, что если уважал ее, действительно уважал, я бы доверился ее желанию. Я обращался с ней, словно она была хрупкой. Словно пытался быть осмотрительным. Она просила меня жить фантазией "Мистер Чейз более благоразумен", но вместо этого, я давал ей реальность. Она была достаточно сильна, чтобы понять, чего на самом деле хочет и признать это, даже в обществе, которое могло наказать ее за желание именно того, чего должны были хотеть женщины всего пару столетий назад.

Я ожидала какой-то страстной защиты, но он говорил, словно цитировал женский конспект. Я почти фыркнула, выпивая последний глоток мартини.

— Значит, домашняя дисциплина это революционный акт?

Он приподнял бровь в ответ на мой скептический тон.

— Наша культура создает определенные желания, выращивает их и затем осуждает тебя, когда ты действительно хочешь воплотить их. Тебе только дозволено "знать свое место" до тех пор, пока это не приносит тебе удовольствие, — его глаза сверкнули. — То есть, к черту это. К черту их всех!

— О, Боже, — говорю я, глядя вниз на пустой стакан. — Думаю, это первый раз, когда кто-то говорит мне эту реплику.

— Это не реплика, — говорит он серьезно, немного наклоняясь ко мне. — Я имею это в виду. Каждое слово.

— Да, что же. — Я осмотрелась, ища выхода, которого не было. — Думаю, тебе придется найти кого-то другого, кто бы помог тебе возродить патриархат через порку.

Бен отклонился обратно на стуле, вынужденная улыбка растягивала его рот.

— Я не предлагаю тебе это, — сказал он. — Просто объясняю. Это не возврат в прошлое, а просто безобидное развлечение.

Это было совсем не той беседой, которую я хотела вести с кем-либо, не говоря уже о практически незнакомце, который хотел, чтобы я притворялась его женой. Но казалось, что я застряла тут.

— Послушай, я понимаю, — сказала я. — Я не ханжа. Я понимаю бондаж и повязки на глаза, понимаю, что небольшая боль может быть иногда приятной. Но я просто не могу понять, как из это можно превратить в стиль жизни. Настоящие наказания. Двадцать четыре часа, семь дней в неделю ползать кругом только в фартуке. Это просто... звучит утомительно для меня.

— Никто не говорит, что это должно быть семь дней в неделю, — Бен медленно крутил свой стакан, держа его большим и указательным пальцами, ухмыляясь. — Думаю, ты представляешь себе это.

— Но в этом суть, правда? Двадцать четыре на семь? Абсолютная смена власти? — Я испытывала его украденными фразами, которые едва ли понимала, но приторно сладкая водка развязала мой язык, и я не могла остановить себя. Я хотела какого-то обоснования. Было достаточно легко увидеть, почему он мог наслаждаться этим, почему бы любой мужчина наслаждался — но зачем какой-либо женщине на земле добровольно становиться домашней рабой?

Он кивнул, медленно.

— Да, это все входит в понятие. Но все оно разное. То, что делаю я — игривая версия. Соглашение. Я могу остановиться в любой момент.

Соглашение. Не звучит слишком-то сексуально.

Выдыхая полные легкие воздуха, который поднял мою длинную челку и разметал ее по лбу, я посмотрела на Бена. Он был прав. Он не должен был сидеть тут и объяснять мне что-либо, но он это делал. Даже если это звучало так, что он использовал самую поверхностную, политически правильную отговорку, которую только мог, была она основана на правде или нет... он пытался.

Я нахмурилась над остатками напитка. Возможно, только возможно, он был честен. Возможно, именно так он себя чувствовал. Мне было сложно поверить, сложить воедино весь набор Бенджамина Чейза. Он был противоречив. Я хотела, чтобы моя жизнь была простой.

И все же, я все еще раздумывала о браке по расчету с миллиардером, который хотел отшлепать меня. Это было как угодно... но не просто.

Подождите.

Я сделала крутой поворот в собственных мыслях, проверяя то, что только что пришло мне на ум. Хотел отшлепать меня.

Меня.

Он никогда не показывал этого. По факту, все, что я ошибочно приняла за истинный интерес, очевидно, было лишь его охотой на кого-то достаточно отчаянного, чтобы согласиться на его сумасшедший план. Если я ему нравилась — то есть, действительно нравилась, не отступил бы он от всей "Я должен жениться на тебе" ерунды и не приложил бы усилия для того, чтобы действительно сначала переспать со мной?

То есть, наверное. Мне было сложно придумать лучшее развитие событий в такой ситуации.

Он начал говорить после долгой тишины.

— И снова, для ясности, я не пытался скрыть это от тебя, я просто не думал, что тебе так важно это знать. Последнее, что я хочу — сделать все еще сложнее, чем уже есть. Очевидно, мы будем разыгрывать пару только на публике. Я ничего большего не ожидаю от тебя, — он бросил на меня взгляд. — Что, я уверен, облегчение для тебя, так что не буду беспокоиться и говорить о том, что это двусторонне.

Слегка смеясь, я поставила стакан.

— Значит, это все? Ты не хочешь, чтобы мне нрави... чтобы я ходила с тобой в эти клубы, или что там?

Он покачал головой.

— Это не было частью сделки.

То, что он все же не говорил, отражалось в его глазах. Он хотел, чтобы я ходила с ним в те клубы. Я слышала колебание в его тоне, словно он надеялся спросить меня об этом позже, облегчить мне путь. Как только я бы почувствовала себя комфортно с ним и опустила бы защиту. Или, возможно, я просто представляла себе это.

— Я помню твои слова, что это «да» с условиями, — продолжил он. — Но я надеюсь, что это не считается одним из них.

Даже после долгого сна, который должен был помочь мне проветрить голову, я все еще чувствовала себя запутанной. Вымотанной, немного чувствительной, интересуясь, думала ли я о нем, шлепающем меня, потому что действительно хотела этого или потому, что эта мысль была подсажена ко мне в голову. Потому что его татуировки делали меня глупой, и я хотела, чтобы он коснулся меня, даже если это было не то касание, которого я ожидала.

Сказанное им имело смысл. Его введение в мир, его нежелание, создающее напряжение в отношениях, потому что он не мог понять этого. Не так давно он был таким, как я, стоящим снаружи и заглядывающим внутрь.

Мой взгляд был направлен на полированный, грубый, деревянный пол передо мной, но я с усилием оторвала его и перевела на его лицо.

— Мне нужно верить тебе, — просто сказала я. — Но я не уверена, что могу.

Молча, задумавшись, он сложил руки на столе, его пальцы переплелись.

— Многие женщины выбрали доверять мне, — сказал он. — Ни одна из них не пожалела об этом.

— Даже твоя бывшая жена?

Это был удар ниже пояса. Я не хотела так — слова просто вырвались, без разрешения, зависли в воздухе, пока он надевал на лицо тщательно подобранную маску.

Спустя мгновение, он покачал головой.

— Она никогда не доверяла мне, — сказал он. — Но я многому научился с того времени.

Я не знала, что это значило.

Два миллиона долларов. Я действительно думала уйти?

Я подумала о Мэдди, как счастливо она выглядела, помирившись с мужем всего через пару дней после взрывной ссоры, затрагивающей какой-то глубинный уровень эмоций, которые я не могла даже представить себе. Тихая власть в его голосе, когда он сказал ей, когда ей встретиться со мной, контролируя график, словно он все еще был ее боссом. И то, как она потеплела от этого, очевидно, наслаждаясь его контролем.

Потому что она доверяла ему.

Доверие было ключом. Несмотря ни на что, я не могла сделать этого.

— Это другой вид доверия, — сказала я, наконец. — Одно дело доверять парню в том, что он не причинит тебе физический вред, но это...

Бен поднял бровь.

— Ты думаешь, что то, что я делаю, просто? — он остановился, словно действительно ожидал ответа, прежде чем продолжить. — Нужно следить за тем, чтобы не ударить слишком сильно. Если не можешь позволить себе этого, то не должен находиться среди людей в первую очередь. Моя ответственность намного глубже. И так же их доверие. Они должны доверять мне в знании их граней, чтении их реакций, понимании каждого маленького стона и шепота языка их тела, словно чтении книги. Они должны доверять мне в знании их фантазий, прежде, чем они сами их узнают. Это самое большое доверие к кому-либо во всей жизни. Это не просто мгновенное решение, моментальное, это постоянное сохранение равновесия, которое нельзя потерять, — он пригвоздил меня взглядом, и это говорило о холодном командовании, но в его глазах всегда было что-то, от чего кружилась голова. — Если они могли довериться мне, то и ты можешь.

Я не знала об этом.

И все же, было что-то гипнотизирующее в том, как он говорил. Было бы так легко, так ужасно легко, подумала я, поддаться его заклинанию.

Конечно, так и было бы. Я была уязвима, одинока, искала утешения. Искала свое место. Но, как бы ни были соблазнительны определенные аспекты этого мужчины, он не был этим местом.

— Так что ты думаешь, мисс Хэдли? — его локоть упирался в стол, руки сложены перед лицом, но не заслоняя его улыбку. — Не говори нет. Не сейчас. Я уже купил кольцо.

Внезапно, я почувствовала теплоту, кончики пальцев защипало от чувства, название которому я не могла найти.

— Правда?

Он кивнул один раз.

— Покажи.

Опустив руки, он потянулся к чему-то на столе, словно ему срочно нужно было занять руки.

— Нет.

Я прочистила горло.

— Прости?

— Нет, — повторил он. — Ты не будешь еще носить его. Мы не можем огласить о нашей помолвке сейчас, это абсурд.

— И что? Я все еще могу увидеть его, — я остановила себя прежде, чем в действительности начала дуться. Что в этом парне такого, что выворачивает наизнанку все мои внутренности? — Ну же, мне хочется знать, какие камни миллиардеры покупают своим девушкам.

— И узнаешь, когда наступит время, — просто сказал он. У него был яростный тон человека, привыкшего получать вещи своим путем, не было смысла защищаться или протестовать. Это был единственный выход.

Что же, одно было ясно. Если я хотела, чтобы это сработало, мне придется подыграть.

— Хорошо, — сказала я. Мой голос был полон спокойного принятия.

Он посмотрел на меня с долей подозрения.

— Хорошо? — отозвался он эхом. — Вот так?

— Вот так, — я улыбнулась. — А сейчас, ты предложишь мне поужинать?

Что-то изменилось в комнате. Я не могла отрицать этого, но он охладел, ощутимо, какая-то дверь внутри него захлопнулась почти со слышимым стуком.

— Думаю, скоро мы будем видеть друг друга очень много, — сказал он. — Иди домой и отдохни немного. Ты присматриваешь за Лаурой завтра?

Я кивнула, пытаясь понять его внезапное изменение поведения.

— Следующие два дня, — сказала я. — Потом до пятницы я свободна.

Встав, он стал шуршать бумагами на столе.

— Хорошо. Я хочу, чтобы в среду ты пришла со мной в офис и познакомилась со всеми. Пусть твой график будет свободным. Можешь сделать это?

— Да.

Да, Сэр.

Я ответила автоматически, не задумываясь и не спрашивая. Кажется, я заметила легкую гримасу на его лице, но она быстро исчезла.

Что, черт возьми, я сделала не так? 

 

Глава 13

Бен

Сукин сын, сукин сын, сукин, блядь, хуесосов сын.

Эта девчонка поставила меня в такое затруднительное положение, что даже мои ругательства больше не имели смысла.

Как я смог сохранять спокойствие так долго, я уже никогда не узнаю. Когда я проснулся от звука захлопывающейся входной двери, я понял, по наихудшему развитию сценария у нее, должно быть, был приступ осознания — или здравого смысла, возможно, касательно наших планов. Но это было не правильно. У нее определенно изменилось настроение сразу после того, как я оставил ее наедине с компьютером.

Панический шар начал формироваться у меня в груди, и я сидел там, держа руку на закрытом ноутбуке, пока не набрался храбрости открыть его.

Там ничего не было. Я знал, что там ничего не было. Это был компьютер для общего пользования, для повседневных дел, и я был очень осторожен в том, чтобы не оставлять в нем ничего лишнего. Он был безопасен. Я тысячу раз давал воспользоваться им практически незнакомцам.

Но должно быть что-то, о чем я забыл.

Наконец, я заставил себя посмотреть. Если я хотел поймать ее прежде, чем она доберется домой, я должен был узнать с чем имел дело — и быстро.

Когда я увидел, мой желудок подскочил к горлу.

Я абсолютно, черт возьми, забыл, что добавил в закладки этот сайт на этой гребаной вещи. Не то чтобы это обычно имело значение. Но, должно быть, я был пьян. Неужели я считал себя достаточно умным, чтобы дать название с помощью случайного набора букв? Он выделялся, как опухший чертов большой палец. Мне нужно было назвать сайт "Ремонт ковров" или чем-то подобным.

Ремонт ковров. Иисус Христос.

Прежде, чем я успел подумать об этом, я уже выбегал через переднюю дверь, направляясь по тротуару к ее кварталу. Чистая удача, что я умудрился нагнать ее, и вполне очевидно, что она на самом деле перестала говорить со мной. Тем не менее, согласилась встретиться со мной снова.

Я видел едва скрываемое отвращение в ее глазах. Она этого не поняла. Конечно, нет. Это одна из вещей, которые нужно прочувствовать. Все, что я сказал ей о своей истории — правда. Впервые, когда Дарья сказала мне, что хочет этого, я задался вопросом, как я умудрился влюбиться в сумасшедшую больную. Судил так же, как и другие. Затем, когда я наконец увидел ее стонущую и извивающуюся под моей рукой, все стало приобретать смысл.

Это касалось не только секса. То есть, конечно, тебе нужно быть роботом, чтобы не стать слишком жестким с сексуальной женщиной, визжащей и дергающейся на твоих коленях, особенно когда чувствуешь, как она разгорячилась из-за тебя, есть наказание или нет. Но власть, контроль, они пьянят даже за пределами. Несмотря на то, что Дарья никогда мне не доверяла, я ощущал нечто подобное. И с ней я узнал, что был почти достаточно хорош.

Конечно, Дженна не поняла. Я не мог ожидать от нее этого. Но не это беспокоило меня. Я уговорил ее на нашу сделку; это не было проблемой. Я был убедительным. За исключением обнаружения ею того, что я был Зодиаком, не было ничего, откуда бы я не смог найти выход с помощью лести. Не это было причиной, почему мой мозг, казалось, пытался проглотить сам себя.

Она хотела этого.

Некоторые мужчины, некоторые доминанты, утверждают, что могут, лишь посмотрев на женщину, понять, что она прирожденная подчиненная. Мне казалось, что это полная чушь. Люди могут надеть все виды масок, играть любую роль на протяжении повседневной жизни. Я же делаю все для того, чтобы снять их, медленно, постепенно разоблачая человека под ними, который жаждет чистых ощущений. Подчинение — это лишь способ их получения. В итоге, все концентрируется на чувствах. На запуске правильных химических реакций в мозгу. И вскоре, ты оказываешься в ловушке.

Дженна еще не попалась в эту ловушку. Но, ох, она хотела попробовать.

Я точно знал это.

Когда мы встретились, если она и имела желание, то оно было слабое. Оно было спрятано слишком глубоко, чтобы я мог увидеть. Но как только идея засела у нее в голове...

Что ж, теперь она проедала свой путь в ее мозгу, словно червь. Не было ни единого шанса, что она выберется оттуда. Даже если никогда не делала этого, до конца своей жизни она будет интересоваться.

А я не хотел этого для нее.

В подчинении есть красота, да. Уют. Счастье для тех, кто хотел этого. Они получали своеобразное удовлетворение, которое не могли найти другим способом. Но я никогда не был окончательно убежден, что в процессе они не теряли часть себя.

Пока что-то во мне рычало от удовлетворения при виде подчиняющейся, властной, независимой женщины, другая часть меня все еще противилась. Я верил во все, что сказал Дженне — по крайней мере, хотел верить. Это были оправдания, которые я читал снова и снова, пока не мог их рассказывать наизусть сам себе, когда бы меня ни обуревали сомнения. Но та искра, которая была у нее при нашей стычке в продуктовом, то, что она даже не думала дважды, увидев, что я веду себя как полный кретин, и просто дала отпор. Я не хотел, чтобы это когда-то исчезало. Не хотел видеть, как она подавляет это, не хотел видеть, как все недосказанное вспыхивает в ее глазах, пока она неохотно склоняет голову вниз. Это было неправильно. Она заслуживала лучшего.

Лучшего, чем я, в любом случае.

* * *

В следующий раз я связался с ней за день до нашего запланированного визита в офис. К счастью, в этот раз я действительно вспомнил, что нужно достать ее номер. После недолгого раздумья, я решил не упоминать то, как практически выпихнул ее из моего дома. Дежурное извинение подойдет, но оно так же могло вызвать ненужную неловкость. Лучше притвориться, что этого никогда не было. Надеюсь, она окажет мне ту же услугу.

Спустя час или около того, она ответила на мое сообщение, именно так прохладно и беспечно, как я и ожидал. Да, мы все еще в деле. Она спрашивала, что должна надеть.

Позволь мне об этом позаботиться, написал я ей, нажимая отправить прежде, чем смог остановить себя.

Черт, мне действительно нужно прекратить приказывать этой женщине. Но у меня уже был план, включающий бутик в центре, в котором были зарегистрированы данные моей карточки. Они знали мои вкусы, и они знали, как заставить женщину выглядеть хорошо в этой одежде. Она будет идеально одета для роли. Я не мог не улыбнуться, когда представил, как она идет к двери с хмурым выражением лица, не ожидающая посылку, но находящая красиво обернутую коробку из места, в котором она даже в мечтах не надеялась оказаться.

Это мой любимый подарок для женщины, который я приберегаю для особых случаев. В данной ситуации, конечно, это был не столько подарок, сколько необходимая затрата для нашего представления. Но, конечно, я позволю ей оставить его. Мне всегда казалось, что платье принадлежит его владельцу каким-то особенным способом. Оно всегда будет напоминать о ней, независимо от происходящего.

Следующий утром, я почти надеялся на звонок или сообщение. Что за черт? Я волновался, что она не получила посылку, что что-то перепуталось в пути. Бутик должен был быть закрыт еще полтора часа, но я все равно попробовал позвонить, и владелица ответила на первом же гудке.

— Доброе утро, мистер Чейз, — сказала она мягко. — Чем могу помочь?

— Я просто хотел удостовериться, что посылка была доставлена, — ответил я. — От получателя ничего не было слышно.

— Она определенно была доставлена, мистер Чейз. Девушка даже расписалась за получение. Хотите поговорить с курьером?

— Нет, спасибо, это не обязательно. — Я вздохнул. — Благодарю.

— В любое время, мистер Чейз.

Значит, либо я взбесил Дженну, либо она просто шла по тропинке тихого подчинения моей воле. Черт подери.

Или она просто вежлива, а ты до смешного мелодраматичен.

Нет, вежливо было бы сказать спасибо. И это не был подарок, не совсем. Это был приказ, с привязанным красивым бантиком, но все равно приказ. Как бы я не старался вести себя, как нормальный человек, я не мог не уступать этой роли. Особенно, когда дело касалось ее.

Это было странно. С Дарьей, с остальными, мне всегда казалось, что я ношу маску. Каждый шаг, который я делал в качестве Доминанта, как их потенциальный Хозяин Дома, был тщательно продуман. Мне приходилось следить за каждым движением, чтобы не позволить инстинктам увести меня в неправильном направлении. Но с Дженной, все происходило естественно. Должно быть, я привык к этому намного больше, чем думал.

Мой водитель, Тим, терпеливо ждал меня. Так как я просил своих работников приходить в 9, сам я всегда считал обязательным появляться в восемь тридцать, чтобы они видели, что я уже на месте. Все это ради подачи хорошего примера. Этим утром, однако, время просто ускользало от меня. Наконец, я залез на заднее сидение лимузина, борясь с ноющим чувством, что я что-то забыл.

Он довез нас к дому Дженны в рекордное время, и ее входная дверь открылась почти в тот же момент, как он свернул к обочине. Она быстро спустилась по ступенькам, практически не давая мне времени оценить шедевр, в который она была обернута.

От головы до пальцев ног, она выглядела готовой для красной дорожки. Ее шелковые темные волосы спадали каскадом, будучи почти не уложенными, что шло ей лучше всего. Это было по-человечески невозможно не представить, как я провожу по ним пальцами. Платье было богатого красно-лилового оттенка, что вызывало некоторый намек на фиолетовый в ее глазах цвета ночной синевы. Глубина декольте была достаточной, чтобы намекнуть, но не дразнить, в то время как ткань облегала просто идеально для того, чтобы подчеркнуть движение ее бедер.

Во рту у меня вдруг пересохло.

Внезапно опомнившись, я быстро подскочил, почти столкнувшись с Тимом, когда он шел открыть ей дверцу.

— Нет, все хорошо, я сам, — сказал я ему, пытаясь пройти мимо, пока какой-то раздраженный водитель сигналил нам из-за того, что мы заблокировали часть дороги.

К тому времени, как я обошел его, она уже забиралась внутрь. Я вздохнул и вернулся на свое место. Вот вам и рыцарство.

— Ты должна позволить мне открывать для тебя дверь, — сказал я, и она наградила меня ошеломленным взглядом.

— Кажется, произошла путаница, — сказал она, пожав плечами. — Думаю, мне не нужны помощники.

Этот день обещал быть очень длинным.

Я нажал на кнопку, чтобы поднять перегородку между нами и водителем, и повернулся к ней.

— Одно дело здесь, где никто нас не заметит. Но когда нас могут увидеть, ты должна вести себя, как моя девушка. Словно ты ожидаешь, что я буду обращаться с тобой, как с принцессой.

Она закатила глаза.

— О Боже мой, что это? Царская Россия? Подожди, я знаю, возможно, мне стоит спать на сорока матрасах с горошиной под ними, чтобы доказать простолюдинам, что я стою твоей любви.

Всплеск раздражения в моей груди действительно стал облегчением. Она не изменилась.

— Просто верь мне, Дженна. Я знаю этот мир. Ты — нет.

— Хорошо, что же, я достаточно уверена, что жена Марка Цукерберга сама открывает дверь, когда садится в его Хонду Фит. Просто то, что ты богат, не значит, что ты должен вести себя, как отвратительный аристократишка.

— Нам нужно привыкнуть, — сказал я строго. — Люди заметят. Мои наставники — люди, которые для меня как родители. Они старомодны. Нужно, чтобы они увидели, что я забочусь о тебе.

Она немного раздумывала молча, со скрещенными руками на груди — защитная поза — но я видел, что она начинала расслабляться. Она действительно не знала этого мира и понимала это сейчас. Но споры с ней доставляли удовольствие, в отличие от простого принятия ею ее судьбы.

— Спасибо за платье, — сказала она тихо, спустя некоторое время.

— Мне это было в удовольствие, — сказал я, пытаясь скрыть двусмысленность в своем тоне. Почти удачно.

— Откуда ты узнал мой размер?

— Твои вещи всю ночь пролежали в моей прачечной, помнишь? — слишком поздно я осознал, насколько жутко это прозвучало. — Обещаю, я едва коснулся их. Достаточно лишь, чтобы прочитать бирки.

Она ухмыльнулась.

— Эй, дам совет. Когда в следующий раз будешь делать что-то подобное, просто скажи ей, что узнал, посмотрев на нее. Не знаю почему, но женщинам это кажется привлекательным в парнях. Это определенно звучит лучше, чем "Я копался в твоей одежде".

— Я должен знать чей-то размер одежды, просто посмотрев на нее? — нахмурился я, глядя на Джен. — Как, черт возьми, это вообще возможно?

— Не знаю, спроси одного из тех подлиз, которые догадываются о весе людей. Это во всех любовных романах, — она вздохнула, откидывая голову назад на сидение. — Угадывание веса, имею ввиду, не подлизы. По некоторым причинам, они не так уж сексуальны.

Мгновение, я сидел в тишине, размышляя должен ли я чувствовать себя жутко из-за того, что касался ее одежды. Это казалось необходимым злом, и, определенно, у меня не было никаких суперсил для угадывания веса.

Наконец, она заговорила.

— Так что все же произошло той ночью?

Это был именно тот вопрос, которого я боялся. Можно было разыграть глупца, и если бы мне удалось, она бы возможно поверила. Но это было на нее не похоже. Даже если мы все еще были практически незнакомцами, я знал это. Она не из тех, кто отступает. Но той ночью, когда я разговаривал с ней в том тоне... она поддалась ему. Мы оказались именно в тех ролях, в которых я не хотел с ней оказаться, так как знал, куда это приведет.

Эти отношения никогда не длились долго. Не тогда, когда я был вовлечен.

Я не собирался притворяться глупцом.

— Мне жаль по поводу того, что случилось, — сказал я, надевая улыбку раскаяния. — Просто был тяжелый день. Думаю, все резко навалилось на меня. Я тоже плохо спал, а ты знаешь, как это на меня влияет. Это словно подкармливать демона в полночь.

Она может испытывать мою защиту, но сама выстроила стены вокруг себя. Я почувствовал, как они треснули, совсем немного, когда она улыбнулась над моей глупой шуткой.

— Хорошо, — сказала она. — Ладно, хорошо. Я уже думала, что сделала что-то.

— Нет, — солгал я. — Конечно нет.

После этого, она затихла, задумавшись. Закрылась, и это было хорошо. Чем большую дистанцию она держит, тем легче будет пройти через все это. 

 

Глава 14

Дженна

Здание было впечатляющим.

Ощущения были такими, словно я оказалась в кино. Блестящие мраморные полы, большой холл с лифтами и лифтерами, и даже возвышающиеся в углу тропические деревья. Я представить не могла, что войду в такое место, зная, что оно принадлежит мне. Что это моя ответственность.

— Доброе утро, мистер Чейз, — выкрикнул охранник из своей стеклянной кабинки. Бен помахал рукой, и они обменялись короткими любезностями, пока мы направлялись к лифту. От меня не ускользнул тот факт, что Бен потрудился запомнить имена детишек того парня, а так же тот факт, что его дочь перешла на следующий уровень в Девочках Скаутах. Если только, конечно, это все не было бредом, а охранник был очень вежлив или труслив, чтобы сказать что-то.

— Направляетесь в свой офис, мистер Чейз? — спросил лифтер с веселой улыбкой. Он кивнул мне, признавая мое присутствие, но явно не зная кто я.

— Да, Дейв. Спасибо, — Бен легонько коснулся моей спины, словно прикосновением призрака. Но от этого каждый дюйм моей кожи ожил, отвечая на тепло излучающееся сквозь платье. — Это моя девушка, мисс Дженна Хэдли.

Дейв и бровью не повел на эти слова, как, думаю, сделал бы любой лифтер. Но мне казалось, что я засекла намек на удивление.

— Так замечательно встретиться с вами, мисс Хэдли. Пожалуйста, не смущайтесь обращаться, если что-то понадобится.

Что-то связанное с лифтами, предполагаю. Я просто улыбнулась и поблагодарила его, хотя словила себя на том, что всю оставшуюся дорогу гадала, попадет ли он в беду, если девушка мистера Чейза отправит его по личному поручению, что заставит его покинуть свой пост. Надеюсь нет. Сложно было не чувствовать себя слоном в посудной лавке. Я прекрасно знала, что расстраиваю некую систему здесь, в мире, в котором я не понимала ровным счетом ничего. А так как это не была трогательная комедия Норы Эфрон, то создавалось ощущение, что для всех это закончится решением, что до меня было лучше.

Лифт был настолько быстрым, что сердце просто упало в желудок. Или это от того, как пальцы Бена вырисовывали круги на нижней части моей спины, легонько, прежде чем он внезапно понял, что делал, и убрал руку.

Когда двери раскрылись, я сделала глубокий вдох и вышла. Коридор был настолько длинный, что я не могла видеть противоположный конец, так что я подождала Бена и пошла за ним, ведущим меня налево и вниз по другому коридору, которого я не заметила изначально.

— Насколько это место большое? — пробормотала я под нос, по большей части себе самой. Он лишь улыбнулся, жестом указывая мне на огромные двойные двери, которые, очевидно, вели в его офис.

Я прикусила щеку, чтобы сдержать вздох.

Всю заднюю стену занимали панельные окна, открывающие великолепный вид на город. Я подошла к ним, прижалась и смотрела вниз, пока у меня не начала кружиться голова. Мои коленки слегка задрожали.

— Осторожно, — сказал Бен, беря меня за локоть. — Не смотри вниз.

Я хотела сказать, что все в порядке, но вместо этого подняла взгляд. Город выглядел отсюда, словно муравьиная ферма — все такое крошечное и незначительное по сравнению с нами.

Остальная часть офиса была искусно обустроена, но блекла на фоне вида. Я прошлась по периметру, а Бен сел за стол и принялся искать что-то в ящиках.

На дальней от двери стене висело несколько почетных знаков и наград, на большинстве из них были названия организаций и обществ, которые для меня ничего не значили. Мой взгляд притянули более простые и официальные сертификаты, и я медленно начала понимать, чем именно они были.

Дипломы. У него были степени бакалавра и магистра в фармацевтике, обе из Нью-Йоркского Университета. Мой лоб наморщился.

— Они настоящие?

Он посмотрел на меня.

— Да, я действительно получил звание "Самого успевающего" в младшей лиге. И нет, эти дипломы не куплены в магазине Кинко. Что это за вопрос?

Я вздохнула.

— Естественно, я знаю, что они настоящие, просто... я думала, возможно, это почетные звания или еще что-то. Прости.

Пожав плечами, он жестом указал на стул напротив его стола.

— Все хорошо. Большинство людей предполагают именно это. Я лишь хотел понимать хотя бы что-то из того, что говорят в нашем научном отделе, поэтому пошел учиться. Так что видишь — я не просто пустоголовый светский лев.

Я села, чувствуя себя немного трусливо. По крайней мере, он принял это с хорошим чувством юмора, более или менее. Его стол был из массивного твердого дерева, идеально отполированного, и вещи на нем были расставлены точно так же, как и дома. Должно быть, кто-то другой делал это для него. Скорее всего, помощник. Черт, парень его уровня наверное имеет шесть или семь стажеров на побегушках.

Словно по команде, раздался тихий стук в дверь.

— Войдите, — сказал Бен, и дверь медленно открылась. Молодая блондинка с глазами лани стояла за ней, держа чашку кофе.

— Выглядишь немного сонной этим утро, да, Клер? — он улыбнулся, когда она приблизилась, и я практически ощутила, как уровень ее нервозности упал на несколько ступеней. — Спасибо. Кофе сейчас очень в тему.

— Не за что, мистер Чейз, — сказал она, или, скорее, пропищала.

— Это моя девушка, мисс Дженна Хэдли.

Мне стоило бы уже привыкнуть слышать это.

— Приятно познакомиться с вами, — сказала Клер полушепотом, пожимая мою руку своей холодной и липкой. Она громко сглотнула. — Простите. Это мой первый день. Все еще вникаю в свои обязанности.

— Пожалуйста, не извиняйтесь. Мне тоже приятно познакомиться с вами.

Она исчезла за дверью через мгновение. Я проигнорировала комок в груди, который явно не был реальным. Такая девушка, как она, просто не смогла бы справиться с таким мужчиной, как Бен, со всеми его сложностями и темными желаниями.

Я не могла перестать пялиться на его стол и думать, не шлепал ли он кого на нем. Это выходило за рамки домашней дисциплины?

Возможно, все женщины на этой работе просто не совместимы с этим. Я подавила смешок, аккуратно усаживаясь на один из стульев напротив него.

— Пенни за твои мысли, — сказал он, бросив на меня взгляд. и принялся дальше искать что-то в ящичках. — Проклятье. Никогда не могу найти что-то после того, как они убираются тут.

— Да так, — сказала я. — Просто восхищаюсь твоим столом. Он очень, эм, внушительный.

— Устрашение подчиненных — всегда хорошо, — сказал он с ухмылкой. — Я играю хорошего копа, стол — плохого копа. Все выигрывают.

— Не думаю, что люди как Клер боятся твоего стола, — уточнила я. — Они просто боятся тебя. Не важно, какая ты личность. Любой человек с такой властью… ну, пугающий. За неимением лучшего слова.

Он просто засмеялся.

— Я пугаю тебя?

— То есть, на личном уровне? Нет. Но в том смысле, что ты вполне мог бы заставить меня исчезнуть без следа, если бы захотел? Да, немного. Богатые люди опасны. Они по сути своей неуправляемы.

Я эхом повторяла слова родителей, бессознательно. Они потратили столько времени и усилий, вбивая мне их в голову, что не удивительно, что некоторые из них все же застряли там. Но на самом деле, я так не считала. Я не понаслышке знала, что деньги — сила, а сила портит.

И самой близкой вещью к абсолютной власти было жилье, стоимостью почти в пятьдесят миллиардов долларов.

Бенджамин Чейз мог вполне запустить собственную космическую программу. Он мог летать на частном самолете дважды в день, просто чтобы добраться на другой конец города. Этот вид богатства сводил с ума, совершенно отключая тебя от любых связей с реальностью.

Но было что-то еще. Чем больше времени я проводила с ним, тем больше поражало меня, что ничего из этого не было хоть капельку интересно для Бена. Определенно не это доставляло ему удовольствие. Деньги сделали его жизнь проще во многих смыслах, без сомнения, но это было обыденностью для него. Всегда было. Кто-то вроде меня может сидеть и представлять возможность бессмысленной траты тысяч долларов на единственную бутылку шампанского, что будет казаться волнующим. И, возможно, в первый раз так и будет. Но для Бена? Это словно купить чашку кофе.

Я едва ощущала сожаление к этому парню, но сложно было представить, что вся эта доступность настолько безрадостна. Насколько она пуста и не имеет ни единого чувства восхищения или волнения. Неудивительно, что таким парням, как он, приходится гонять на скоростных машинах по треку до тех пор, пока они не разобьются и не окажутся охвачены огнем, чтобы почувствовать хоть что-нибудь.

Или время от времени шлепать женщин. Думаю, это еще один способ получить удовольствие.

— У тебя есть помощник? — спросила я, наконец. — Или... секретарь или кто-то еще?

— Административный помощник, — сказал он. — Да. Она потрясающая, за исключением того, когда убирается в моем столе. Никак не могу понять ее организационный порядок во всем. Я вполне уверен, что это один из признаков начинающего психопата.

Он посмотрел на меня.

— Что за кислое выражение лица? Пытаешься прощупать всех женщин в офисе, чтобы знать, к кому разыгрывать ревность?

Это была безобидная шутка. Ничего больше. Но огонь ярости разжегся в моей груди, и я чувствовала вспышку поднимающуюся по шее.

— Миллиардеры и их секретарши, правильно? С какой-то точки зрения, это клише. Просто пытаюсь выяснить, где я нахожусь, — я прочистила горло. — Теоретически говоря, конечно.

— Теоретически, тебе не о чем беспокоиться, — сказал он. В его глазах был блеск, или я просто представила это себе. — Теоретически, мой ассистент счастлива замужем и с радостью снимет с меня шкуру заживо, если я посмею подкатить к ней, чего я крайне определенно делать не собираюсь. Кстати, на самом деле, ничто из этого не теоретически. Это правда.

— Ну да, что же, никто не думает, что он изменник, пока не становится таковым, — я бросила взгляд через плечо. — Теоретически, если бы я была ревнивой, меня ничего из этого бы не волновало. Я бы просто посмотрела бы, привлекательна ли она, смогла бы она привлечь тебя, и почувствовала ли бы запах крови в воде.

— Ты ревнива? — спросил он меня.

— Теоретически, — сказала я. — Это делает выступление более правдоподобным, не так ли?

— Теоретически, — ответил он. — Если хочешь каких-то подсказок, просто следи за Мэдди. Я слышал, что она чертовски собственническая.

Я засмеялась.

— Некоторые вещи никогда не меняются. Это сводит Дениэла с ума?

Бен покачал головой, улыбаясь.

— Ему это нравится, если можешь поверить. Заставляет его чувствовать себя особенным. Не знаю, почему. Даже животные могут чувствовать ревность. Это самая базовая эмоция. Но также и самая эгоистичная. Но он думает, что это что-то значит, и это все, что имеет значение. Ревность означает любовь для многих людей. Я всегда думал, что Дениэл умнее этого, но... — Он пожал плечами. — Думаю, никто не может быть умным, когда дело касается гормонов, правда?

— Я думаю, что это мило, — призналась я. — Выматывающе, да, но обычно я не сужу людей за то, как они решают проводить свое время. Некоторые играют в шахматы, некоторые занимаются тай-чи, а некоторые ревнуют. И пускай, то есть, если бы я остановилась на парне, как Дениэл, я бы тоже волновалась.

Лоб Бена слегка сморщился.

— Он нравится тебе?

— Не он, — сказала я быстро. — Не совсем он. Ты знаешь, что я имею в виду. Кто-то... соблазнительный.

Часы тикали очень громко.

— Я отвлекаю тебя от работы, — сказала я спустя несколько мгновений, которые показались вечностью. — Прости. Эм, может мне просто... вернуться ближе к обеду или...?

— Не отвлекаешь, — сказал он, наконец, и показалось, будто он с трудом развязал язык. — Честно. Но тебе не нужно сидеть тут весь день и пялиться на меня. Я скажу одному из стажеров показать тебе тут все, устроить полный тур по офису. Это может сыграть на руку однажды, если понадобится делать вид, что ты ошиваешься тут по собственному желанию, время от времени, — он прочистил горло. — А после этого, что же... — Он заколебался. — Да, поговорим за ланчем. 

 

Глава 15

Дженна

Я все еще не могла осознать размеры этого места. Молоденький стажер по имени Грег показывал мне офис, с энтузиазмом рассказывая про каждый отдел и каждую особенность. Я едва могла расслышать то, что он говорил, но улыбалась и кивала, делая вид, что мой мозг не был все еще там, в офисе с Беном, пытаясь понять, что он мне не сказал.

Я с нетерпением ждала ланча, но не потому, что была голодна. На самом деле, я не думала, что вообще смогу есть. Нервы были на пределе, живот завязался в узел, и я действительно не понимала, почему. После того, как Грег показал мне фантастический тренажерный зал для работников, который включал в себя уйму мониторов артериального давления. У него зазвонил телефон и, сказав, что звонок важный, он оставил меня на несколько минут. Я включила один из мониторов и надела нарукавник, просто ради интереса.

Согласно монитору, у меня была вторая стадия гипертонии, и мое сердце билось так, словно я пробежала десять миль на беговой дорожке.

Короче говоря, я подумывала, не прибежит ли молоденький Грег ко мне с Ксанаксом в руках.

Я быстро сбила данные на мониторе, прежде, чем Грег вернулся и не настоял на том, чтобы отвезти меня в больницу. По возвращению он казался еще веселее, если это вообще было возможно.

— И так, хотите дальше отправиться в IT-отдел ? — спросил он меня.

— Вообще-то, эм, мне нужно сделать несколько звонков, — я прочистила горло, надеясь, что не выглядела такой бледной, как чувствовала себя. — Есть здесь какое-то тихое место?

— Естественно, — он повел меня вниз по коридору к пустым офисам. — Мы оставляем несколько пустых кабинетов для подрядчиков и консультантов, которым может понадобиться место для работы. Пожалуйста, не торопитесь и зовите меня, если вдруг что-то понадобится.

Я села в кабинете и закрыла глаза, концентрируясь на глубоких, равномерных вдохах. Сначала все, что я слышала — это биение моего сердца, но вскоре я начала успокаиваться.

Этот офис и близко не был таким элегантным, как у Бена, или таким дорогим, но все же было неплохо. Я не думала, что панорамные окна во всю стену смогли бы успокоить меня. Комнатка была маленькой и успокаивающей. Именно то, что мне было нужно.

Я сидела там с телефоном в руке, думая позвонить Мэдди. Все происходило с безумной скоростью, и вот уже Бен представлял меня своим работникам как свою девушку. Только на прошлой неделе я сказала ей, что у меня нет серьезных намерений по отношению к нему. Конечно, она не поверила мне, и что-то говорило мне, что она не будет шокирована, но мне нужно аккуратно разыгрывать карты. Если так и будет продолжаться, все в моей жизни подумают, что я совершенно слетела с катушек.

К тому времени, как я успокоилась, было уже одиннадцать часов. Я сделала еще несколько глубоких вдохов и пару раз расчесала пальцами волосы, затем услышала тихий стук в дверь, когда вставала.

— Да?

Грег просунул голову в дверь.

— Простите за беспокойство, но мистер Чейз сказал, что у него планы на счет раннего ланча. — Он выглядел... взволновано? Смущенно? Что-то явно потрясло его. Бедный Грег. Нахмурившись, я последовала за ним по коридору к очередному холлу с лифтами.

— Нужно вас провести обратно в его офис? — спросил он, выглядя так, словно надеялся на мой отказ.

— Эм, вы не возражаете? — Я понятия не имела, где, черт возьми, была по отношению к точке старта. С таким же успехом это могла быть Антарктика.

Он издал тяжелый вздох.

— Конечно, нет, — сказал он и замолчал, когда открылись двери лифта. Я не могла понять, что, черт возьми, было не так, пока мы не достигли нужного этажа, и я не увидела выражение лица Бена, слоняющегося в дверях офиса.

— Привет, милая, — сказал он тоном, который почти убедил меня в правдивости слов. Я позволила ему схватить меня за руку и притянуть меня ближе, очень близко, несоответствующе-рабочему-месту близко. Его рот опустился на мой, и я растаяла под ним, словно мы были любовниками на протяжении нескольких лет. Ощущалось так естественно. Его язык искал входа, и я предоставила его, забыв о беспокойстве и о том, что за нами наблюдают, о том, что это не по-настоящему. Мои коленки подогнулись, и я прижалась к нему, чувствуя безошибочную реакцию его тела.

Спустя мгновение он отстранился и посмотрел на бедного румяного Грега. Он все еще стоял там, красный как свекла, в ожидании команды к уходу.

Я сглотнула. Тяжело.

— Смотри, чтобы нас не беспокоили, Грег. Можешь идти, — голос Бена был хриплым. Грег кивнул, исчезая в коридоре так быстро, как только позволяли ему его ноги.

Бен затащил меня внутрь, захлопывая и закрывая дверь на замок один поспешным, но плавным движением. Мое сердце снова билось, как отбойный молоток. Какая-то часть меня действительно думала, что он намерен сделать это, и, пока я сходила с ума от этой дерзости, я не могла отрицать, что хочу этого. Не могла отрицать, что его поцелуй вернул мое тело к жизни.

Он нажал на кнопку на интеркоме.

— Кэрол, придержи все мои звонки.

Голос Кэрол пропищал в громкоговорителе.

— Вы уже сказали мне это, сэр.

— Ох, да? Кажется, что-то отвлекло мои мысли. Прости, Кэрол.

— Не стоит, сэр, — сказала она сухо.

Я уставилась на него, а он на меня. На мгновение, клянусь, казалось, он схватит меня и кинет на стол. Но дикость в его глазах потухла, и он легонько прочистил горло.

— Ранний ланч, да? — сказала я тихо, опускаясь на стул. — Хитро.

— Нужно было сыграть убедительно. — Он прочистил горло, садясь и поправляя пиджак. — Прости за эту демонстрацию, должен был предупредить тебя.

— Все нормально, — сказала я. — Я могу выдержать напор.

Он улыбнулся.

— Ну да.

— Что за, эм... какой у нас план, если точно?

— Что же, мы останемся тут на некоторое время, — ответил он. — Потом действительно закажем ланч. В тот момент мы оба должны выглядеть так, как люди, у которых только что был секс тайком на работе, и мы пытаемся это скрыть. Но не слишком сильно. Это тонкое искусство. Но, уверен, ты можешь дать мне несколько советов, с твоей-то подготовкой.

Я засмеялась, потом поняла, что он серьезен.

— Что, ты хочешь, чтобы я... взъерошила волосы?

— Конечно, — ответил он. — Как бы ты это не называла. Выгляди растрепанной, но не слишком. Не волнуйся, после ланча можешь отправиться домой и попытаться смыть это пятно со своей души.

Он хотел представление? Что же, предоставлю ему чертовское выступление. Я зарыла пальцы в волосы и сильно потрепала, затем потерла рукой по макушке, чтобы создать вид волос после секса. Пока я намеренно размазывала помаду рукой, меня поразило вдохновение. Я принялась искать кое-что в сумочке. Бен развязывал свой галстук, наблюдая за мной со смутным интересом.

— Подойди, — сказала я, держа в руках помаду.

— Серьезно? — он скривился, когда я подошла, нанесла немного помады на мои пальцы и провела ими по линии его подбородка. — Никто этого не заметит.

— Все может быть, — сказала я, изо всех сил стараясь не замечать ощущений его щетины на моей коже. — Но целое больше, чем сумма его частей. Это как вручную скреплять цепи для кольчуги Властелина Колец. Кажется излишним, но именно то, что незаметно создает полный эффект реальности.

— Хммм, — он приятно пах. И дорого. — Возможно, ты права.

— У тебя тут есть немного этого одеколона? — спросила я его.

Он на мгновение задумался, потом улыбнулся.

— Да, — сказал он. — В ванной. Видишь, я знал, что ты хороша в этом.

Я даже не заметила дверь в углу, разработанную так, чтобы она сливалась со стеной. Внутри комната была почти такой же красивой, как и в его доме, но не настолько большой. Но там был душ, что, как мне кажется, на руку полуночникам. Мне стало интересно, сколько раз он оставался тут на ночь.

В красивой зеркальной аптечке была маленькая бутылочка этого одеколона. Я осторожно взяла ее и открутила крышечку.

— Подожди, — сказал он, следуя за мной в комнатку. — Позволь мне. Иначе это будет выглядеть так, словно ты специально надушилась ими.

Я закатила глаза.

— Запах абсолютно меняется от выделяемых жидкостей чьей-то кожи, — настоял он, капая немного на подушечки пальцев. — Разве не ты сказала, что мелочи считаются?

— Да.

— Куда мне нанести его? — спросил он без намека на иронию.

Мгновения я таращилась на него.

Он поднял брови в ожидании.

— Эм... ну, куда ты наносишь его? — спросила я. — Потому что, ну знаешь, если суть в том, что запах передался от тебя при трении, нужно понять, какой самый вероятный... — я прочистила горло. — ...эм, способ... ну знаешь, передачи. Был.

— Конечно, — сказал он, его глаза сияли. Он неопределенно прожестикулировал в области груди. — Значит...

— Значит, — сказала я, мой пульс снова подскочил. Неуверенными пальцами, я дотянулась и коснулась ключицы. — Примерно тут?

— Хорошо, — сейчас он выглядел более серьезным, нежно поглаживая пальцами мою ключицу, слегка опускаясь ниже по коже. Запах усиливался от тепла моего тела и нежного трения его руки.

— Обычно, — бормотал он, — ты просто наносишь одеколон мазком, но в данном случае мы пытаемся создать видимость... — Его взгляд на мгновение встретился с моим. — ... трения.

Мое вдох застрял в горле.

— Правильно, — сказала я.

Его пальцы скользили дальше к декольте моего платья, прокладывая дорожку, оставляя чувственный след на моей коже. Я задрожала. Он уже не просто наносил одеколон.

— Твоя помада неправильно размазана, — сказал он тихо. — Думаю, тебе лучше нанести ее и начать заново.

Я тяжело сглотнула. Помада все еще была зажата у меня в ладони, но я не думала, что смогла бы успокоить дрожь в руке достаточно, чтобы не выглядеть, словно шут.

— Здесь… освещение ужасное, — сказала я.

— Позволь мне. — Он потянулся к помаде, вынимая ее из моих пальцев. Я не пыталась остановить его. Просто стояла там, с раскрытыми губами, пока он наклонился вперед и нежно нанес на меня цвет. — Знаешь, — сказал он, его дыхание было так близко, что я чувствовала его на лице. — Я прочитал где-то, что вся суть помады в том, чтобы напомнить мужчине, как ты выглядишь возбужденной.

Он закончил, и я слегка сжала губы.

— Да, а ты никогда не замечал, на что указывает твой галстук? — Я улыбнулась.

— Чем более благородней мы хотим быть, тем больше подходим на животных, — он все еще стоял близко, так близко, что все, чем я могла дышать, все, что я могла видеть, все, что я чувствовала, был он. — Разве не так всегда?

Я подняла руку к лицу, но он остановил меня нежным касанием к кисти.

— Что ты делаешь?

— Размазываю ее, — сказала я, задыхаясь.

Он покачал головой, расстегивая воротник.

— Ты никогда не слышала о убийстве двух зайцев одним выстрелом?

Это был вызов. Испытание. Я смотрела на него, а он на меня.

Я не собиралась давать ему выиграть. Не в этот раз.

Подойдя ближе, сокращая дистанцию между нами, я встала на носочки и прижала губы к его шее. Это не было поцелуем, не сначала — но потом.

Я почувствовала реакцию всего его тела, его руки рефлекторно сжались, словно желая схватить меня и прижать ближе, прежде чем встрял его мозг и напомнил, чем именно мы тут занимаемся. Мои губы опустились ему на плечо, казалось, сами по себе. Спустя мгновение, мне удалось отдернуть себя.

Его глаза словно заволокло туманом, они были слегка прикрыты. Когда он поднял их на меня, я почувствовала напряжение в комнате, раскаленное до предела и готовое взорваться.

Все искрится. Потрескивает.

На мгновение его лицо пронзило смущение. Затем он затряс головой, поспешно залезая в карман.

— Черт, — он повозился с экраном телефона. — У меня встреча через пол часа. Нам нужно заказать ланч сейчас, если хотим успеть за графиком.

Я издала вздох облегчения — по крайней мере, я надеялась, что это был он. Он быстро вышел из ванной комнаты, а я осталась стоять там еще немного, сжимая край умывальника, пытаясь организовать мои мысли во что-то более-менее похожее на здравомыслие.

— Что ты хочешь? — выкрикнул он с основной части своего офиса.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить о чем он говорит. Правильно. Еда.

— Что угодно, — сказала я. Я все равно была уверена, что не смогу съесть ни кусочка. Мой рот походил на пустыню, а желудок — на сжавшийся кулак.

Спустя несколько минут я поняла, что заставила его сделать заказ вместо меня. Вот тебе и утверждение своей независимости в этих фальшивых отношениях. Я открыла кран и смочила слегка линию волос, чтобы создать видимость энергичной активности, которая только что закончилась. Затем, я вернулась к своему месту на слегка неустойчивых ногах.

Бен выглядел злым. Он читал что-то, или по крайней мере притворялся, что читает, взгляд бегал по странице, а губы скривились в подобии ухмылки.

— Расслабься, — сказала я ему, прежде чем успела остановить себя. — Никто не поверит, что мы только что занимались сексом, если ты будешь выглядеть так, словно готов рвать и метать.

Как по команде, раздался стук в дверь. Я подняла взгляд, нахмурившись. Я смутно слышала заказ Бена, но не могла вспомнить, что это было. В любом случае, казалось, прошло не много времени.

— Войдите! — голос Бена звучал достаточно необычно для представления, которое мы разыгрывали. Ко времени, как вошла другая молоденькая стажерка, ему удалось сменить выражение злости на лице.

Я чувствовала комок разочарования в груди, но думала, что неплохо скрывала его за выражением вины и смущения. Бедная стажерка бросила еду и убежала, окрашиваясь ярко красным, увидев зрелище представшее перед ней.

— И это все, правда? — пробормотала я, когда дверь захлопнулась. — Как ты можешь быть уверен, что она расскажет другим?

— Ох, она это сделает, — рот Бена скривился, когда он полез в пакет. — Я постарался узнать о том, кто тут самый большой сплетник. Весь офис будет знать уже через десять минут.

Я клевала свою еду, практически не чувствуя вкуса. В комнате было напряжение, но не такое, как раньше — это было не приятное напряжение, которое могло закончиться взрывом удовольствия, а то, которое могло закончиться одним из стульев, летящим сквозь одно из тех окон.

Вся ирония ситуации не избежала моего внимания. Все в офисе, по подсчетам Бена, теперь думали, что мы наслаждались чем-то запретным, когда в реальности я хотела рвать на себе волосы от разочарования.

Все. Я не могла позволить этому случиться снова. Как бы весело это ни было в тот момент, дальше это не зайдет, мне необходимо было провести грань.

Больше никаких глупостей.

— Мне, наверно, пора уходить, — сказала я тихо, целую вечность мусолив еду на тарелке.

Бен отрывисто кивнул.

— Я позвоню тебя завтра.

Никаких больше глупостей. И это окончательно.

* * *

Я долгое время сидела с телефоном в руке.

Мне нужно было сообщить родителям. Чем дольше я откладывала, тем сложнее это становилось. Прежде, чем нажать на кнопку вызова, я сделала серию глубоких вдохов, снова и снова репетируя историю в голове. Мне казалось так неправильно делать это таким образом, но я продолжала напоминать себе, что это для большего блага. Мои родители хотели, чтобы я была успешной, и именно так я собиралась осуществить их мечту.

Разговор был полон неловких пауз, долгих молчаний и запутанных вопросов. В их голосах чувствовала боль, особенно у моей мамы, но не такая сильная, как я боялась. Я поняла, что все еще возвращалась ко дням, когда была центром их вселенной.

Не то чтобы сейчас было не так. Но теперь все по-другому. На каком-то уровне они могли принять тот факт, что я продолжала свою жизнь, что были такие вещи в моей жизни, в которые они не должны были быть посвящены.

— Ты уверена, милая? — продолжала повторять моя мама с заботой в голосе. — То есть, как хорошо ты на самом деле знаешь этого мужчину?

Мне приходилось и дальше убеждать ее ложью, говоря ей, как хорошо я узнала его, настоящего его, и как сильно он ценит отношения с кем-то, кого не волнуют его деньги. Насколько добр и внимателен он был, как умен и успешен.

В то время, как большинство родителей были бы взволнованы услышать, что их дочь встречается с миллиардером, моих родителей это не подкупало. Они думали о людях, которых знали, которых знала и я. Они думали, что уже знали его. И как бы сильно я ни пыталась их убедить в том, что они не правы, я знала, что это не так.

Не совсем. Бен может быть очаровательным, может казаться другим, но это не так. Он жил в пузыре. Черт, я изначально видела это. Он щелкал пальцами и все, чего бы он ни хотел, появлялось. Кто еще в городе мог так быстро получить заказ на ланч? И как? Это казалось просто невозможным, но для него что-то меньшее было просто неприемлемо.

Но это была не совсем его вина. Нужно быть чуть ли не святым, чтобы не поддаться влиянию такого стиля жизни. Кроме того, он в нем родился. Так что другого будущего у него не было — конечно, не было. Вряд ли можно ожидать этого от него. Но от этого все происходящее не становилось менее раздражающим.

Мои родители не хотели вешать трубку, но в итоге мне удалось отговориться ложью о занятости. На самом деле, мне нечем было заняться оставшуюся часть дня. Очевидно, Бен не хотел быть рядом со мной, и это определенно было к лучшему. Мой мозг так сильно погряз в фантазиях появления у него дома, желательно в чем-то откровенном под длинным пальто...

Хорошо, возможно, "занята" было ложью, но я действительно нуждалась в ледяном душе. 

 

Глава 16

Бен

Это не был первый раз, когда я дрочил в личной ванной комнате, но это был первый раз, когда я действительно ощущал вину из-за этого.

Нельзя было позволять вещам заходить так далеко. Но она была опьяняющая, находясь настолько близко ко мне, говоря о том, как мы теоретически должны выглядеть, если бы у нас был секс. Как я должен был притворяться, что не хотел ее?

И поэтому, когда она ушла, я взял дело в свои руки. Это было горькое облегчение. Так должно было продолжаться на протяжении всего нашего брака? Я вполне был уверен, что не переживу этого. Ну, по крайней мере, не причинив себе серьезный вред.

Я уже решил, что было бы слишком рискованно встречаться с другими людьми, пока мы женаты. Конфиденциальность можно купить, но так же и информацию. Дарья и ее кровососущий адвокат испробуют всевозможные средства. Я не собирался заканчивать, как Элиот Спитцер.

Но, конечно же, это значило два года целибата. Я особо не раздумывал об этом и теперь проклинал себя за собственную слабость. Одно дело, если бы Дженна не была настолько чертовски сексуальна. Также было бы другое дело, если бы она не хотела настолько очевидно залезть мне в брюки. Но с двумя этими условиями, я не знал, как долго смогу сдерживаться.

Я практически заставил ее поцеловать меня в шею. Ради Бога. Почему я так отчаянно хотел ее прикосновений? Почему я считал, что смогу остановиться на этом и остаться невредимым? У нее определенно не было силы воли. Если бы мой телефон не завибрировал, та маленькая игра в "труса" закончилась бы ее попкой на тумбе с умывальником и ее ногами, обернутыми вокруг моей талии. Она могла бы стать еще сексуальней, только если кричала бы мое имя.

Возьми себя в руки, Чейз.

Я посмеялся над собой, как смеются, когда слишком сильно ударяются тем чувствительным местом на локте. Как смеются, когда массажист добирается до места у лопатки, где ощущается вес всего мира. Как смеются, когда из тебя выбивает весь воздух.

Это было не смешно. Совершенно. Особенно потому, что я не мог перестать представлять ее приподнятую бровь, саркастическую улыбку, словно она все еще была там. Словно она могла слышать мои мысли.

Взять себя в руки? Кажется, Вам это удалось, мистер Чейз.

Ох, это плохо.

* * *

Я дал себе несколько дней, чтобы создать между нами некую дистанцию. Принцип «охлаждения» помог мне забыть Дарью, и я возлагал большие надежды на то, что это могло помочь мне в этот раз вести себя более по-человечески. Никто в офисе не спрашивал меня о Дженне, но я получал много понимающих взглядов. Некоторые стажеры выглядели более нервными, чем обычно.

— Почему все такие нервные, Кэрол? — спросил я ее, отдавая внутреннюю почту.

Она наградила меня многострадальческим взглядом.

— Она неизвестный фактор, мистер Чейз. Нет ничего более пугающего, чем неизвестный фактор.

Если бы она только знала.

— Что же, устрой им вечеринку с пиццей или еще что-то, хорошо? Один взгляд на них заставляет меня нервничать.

Кэрол посмотрела на меня поверх своих очков.

— Вечеринка с пиццей, мистер Чейз?

Я остановился на пол пути обратно в свой офис.

— Что, людям больше не нравится пицца?

— Они магистры делового администрирования, мистер Чейз. Не молодежная церковная группа. Конечно, им нравится пицца, но им не понравится подтекст. Они хотят, чтобы с ними обращались, как со взрослыми.

— Хорошо, — сказал я раздраженно. — Тогда вечеринку с аддеролом. Что угодно, лишь бы убедить их, что это бизнес, как обычно. Они нервируют меня одним своим видом.

— Смена привычного положения дел в совершенно противоположном направлении может возыметь обратный эффект, — сказала она. — Просто дайте им время. Они привыкнут.

Легче сказать, чем сделать. Я и без того уже почти стер зубы в порошок, и последнее, что мне было нужно — группка нервных стажеров. Но если подумать, вечеринка с аддеролом — это плохая идея.

Словно по команде, моя челюсть со звуком сжалась, и я понял, что напряг каждую мышцу моего лица. Я сконцентрировался, пытаясь расслабиться.

И затем, мой телефон известил меня о входящем сообщении.

Я подумала, что нам нужно скоро встретиться.

Дженна искала со мной встречи? Что, черт возьми, происходило?

Мои пальцы набрали текст, прежде чем я смог обдумать слова. Закончились батарейки?

Я представил, как она улыбается и закатывает глаза, но немного краснеет, так мило, потому что... ну, вы знаете.

Не льсти себе. Просто я подумала, что это подозрительно выглядело бы, если бы мы много времени проводили врозь.

Она была права. Вскоре должна была состояться вечеринка, которая могла стать идеальной возможностью, чтобы нам появиться вместе на публике, и я был бы глупцом, если бы упустил этот шанс. Мое присутствие не было обязательным, но оно определенно стало бы темой для обсуждений.

Я нажал на кнопку вызова и приставил телефон к уху. Она взяла трубку после первого гудка.

— Чтобы сразу разделаться с этим, на мне надеты старые спортивные штаны и футболка со Снупи, — сказала она. Звук ее голоса вызвал волны тепла в моей груди.

Я изо всех сил старался проигнорировать это.

— У тебя есть планы на пятницу?

Дженна издала тихий звук, который можно было бы принять за подтверждение, листая ежедневник.

— У меня Лаура до шести часов, — сказала она. — Получится?

— Конечно. Мы по-модному опоздаем. — Я прочистил горло. — Я могу забрать тебя от Торнов. Платье будет прислано туда, если ты сможешь собраться, приглядывая за ней.

— Хорошо, — она громко вздохнула. — А я не могу надеть то же платье, что до этого?

Я засмеялся.

— Но зачем тебе это?

— Не знаю. Кажется, оно тебе понравилось, — ее тон был невинным, отчего становился еще более соблазнительным.

— Не платье мне понравилось, — сказал я.

На мгновение моё сердце остановилось, затем принялось биться с двойной скоростью.

Я действительно сказал это?

— Я думаю, что это было платье, — сказала она. Я слышал ее движения, вздохи, словно она лежала в кровати. — По крайней мере, хоть немного.

Хорошо. Ладно. Где был вред в признании, что мы привлекаем друг друга? Словно мы этого уже не знали.

— Из-за платья это просто было сложнее игнорировать, — сказал я, бросая взгляд на настольный телефон и нажимая кнопку "Не беспокоить". Конечно, у меня была кнопка "Не беспокоить". Все это "Кэрол, придержи звонки" было ради шоу.

— Бен?

— Ммм?

— Я солгала. На мне нет футболки со Снупи.

Во рту пересохло.

— А спортивные штаны?

— Неа, — она вздохнула, мягко, потом немного посмеялась. — На мне то платье. Оно действительно мне нравится, знаешь.

Черт, черт, черт. Я мгновенно затвердел, мгновенно запульсировал, мгновенно захотел.

— Тебе нравится платье или воспоминания о том, как я смотрел на тебя в нем? — мой голос ненамеренно понизился на несколько октав, стал тише.

— И то, и то, — сказала она. Раздался другой шелестящий звук, как будто она садилась. — Нам, наверно, не стоит делать этого, да? — ее голос был полон сожаления, но мне не нравилось то, как она произнесла последнюю фразу.

— Все нормально, — я посмотрел через плечо, словно кто-то мог видеть меня из окон другого небоскреба. — Какой вред это может принести? Кроме того, что у тебя сядут батарейки, конечно.

— Нет, прости, — сказал она в спешке. — Я честно не могу сделать это. Прости. Я не хотела дразнить тебя. Просто…

— Все в порядке, — переубеждал я ее, несмотря на то, что молча матерился, хватая подлокотники моего кресла так сильно, что костяшки пальцев стали белыми. — Мы просто сделаем вид, что этого никогда не было.

— Спасибо, — выдохнула она. — Извини. Мне нужно идти.

В этот раз я сделал это прямо за столом и ни капельки не почувствовал вины. Все же она начала это.

И все же, было смутное чувство тяжести, появившееся в моей груди сразу после того, как мгновенное блаженство от разрядки прошло. Это было плохо. Очень, очень плохо. Все выходило из-под контроля.

Когда я помыл руки, восстановил дыхание и привел себя во что-то более-менее презентабельное, мне все равно понадобилась пара минут, чтобы вспомнить о кнопке "Не беспокоить". Я осторожно нажал ее, и все тут же загорелось, словно рождественское дерево.

— Сэр? — Кэрол никогда не звонила напрямую на мой интерком, если только это не было срочно. Я собрался с духом.

— Да?

— Старшие партнеры хотят знать, когда вы планируете появиться на заседании совета.

Дерьмо.

* * *

Сдержав свое слово, я не упомянул об этом.

По крайней мере, не словами. Но когда я посмотрел на нее, плавно скользящую по лестнице в этом облегающем черном платье, струящемся, словно вода, по ее изгибам, я не мог думать ни о чем другом.

У нас почти был секс по телефону. У нас почти был секс по телефону. У нас почти был секс по телефону. Ты позвонила мне специально с намерением завести меня. Ты хотела этого. Ты хотела секса по телефону. Со мной.

Я совсем не винил ее за трусость. Не после того, как я поспешно прекратил нашу встречу в реальной жизни, которая почти закончилась катастрофой. Блаженной, грязной катастрофой. Это было понятно. Она знала, как и я, что впутываться в это — действительно плохая идея.

Вырез на платье был глубоким спереди, и еще глубже сзади, но носила она его беззастенчиво. Ее поведение отличалось от того, каким оно было в последний раз, когда она залезла на заднее сидение лимузина рядом со мной.

— Привет, — сказала она, подбегая и целуя меня в щеку. Ее рука легла на мою шею, придвигая меня ближе. Все мое тело напряглось, прежде чем я позволил себе плыть по течению. Она была права. Нам необходимо было разыграть шоу и для Тима тоже. Не то чтобы он болтал. Но чем больше людей убеждены, тем лучше.

— Привет, — я не хотел говорить, не мог говорить с ней, не поднимая единственной темы, которую мне не позволено обговаривать. Моя челюсть болела, голова болела, черт возьми, все болело. Включая, да, то место. Неважно, сколько раз я думал о ней, лежащей в том платье в кровати, трогающую себя. Я все еще хотел большего. Нуждался в большем. Я считал, что был готов к сегодняшнему вечеру, но уже почувствовал, что вишу на волоске.

Я мог думать лишь о том, как бы поднять разделитель и перетащить ее ко мне на колено для заслуженной порки. Возможно, она не хотела дразниться, но ох, она это сделала. Она была бы настолько мокрой для меня, мое наказание отправляло бы ее за грани, о существовании которых она даже не знала. Я бы шлепал ее и трахал пальцами, пока она бы не набухла от желания разрядки, и затем я бы слизал ее со своих пальцев и отправил бы на вечеринку пульсирующую и опустошенную. Дал бы ей узнать, каково это — быть раздразненной. Я тоже горел бы от желания, но это не имело бы значения. Видеть ее, знакомящуюся с моими так называемыми друзьями из высшего общества с красными щечками и сжатыми ножками и с запахом возбуждения между бедер стоило бы того.

Конечно, я бы не смог отказывать ей всю ночь. Рано или поздно, я бы затащил ее в какую-то уединенную (но не слишком) комнату и трахал бы до бесчувствия, закрывая рот рукой, чтобы никто не услышал ее криков.

— Ты в порядке?

Меня откинуло обратно в реальность.

— Да, — солгал я, ерзая на сидении. Она касалась моего бедра; я никаким образом не мог поправить мою неуместную эрекцию без того, чтобы она не заметила. Видит она ее сейчас или нет, я не смел гадать. — Просто был долгий день. Кое-кто из старших партнеров взбешен из-за компании "Чириос".

— Что же, ты неплохо выглядишь, — сказала она. — Полагаю, гамамелис все же работает, да? Ты будешь королевой бала.

Она ухмылялась, но за этим была скрыта действительная оценка. Хотел бы я быть в себе, чтобы насладиться комплиментом. Я действительно хорошо выглядел. Но все, о чем я мог думать, так это о своем члене.

— Нет, уверен, что это будешь ты, — сказал я.

— Ну да, — она закатила глаза. — Среди всех наследниц миллиардов и их дорогущих пластических хирургов, я уверена, что буду сиять как бриллиант.

Она и понятия не имела, насколько была права, но я не мог подобрать слов, чтобы объяснить ей это. Особенно сейчас. Нам все еще оставалось около получаса езды, что было неким божественным вмешательством в ситуацию на дороге. Как я мог выжить?

Я стал перебирать химические уравнения в голове.

К тому времени, как мы приехали, я умудрился опустить себя до полуготовности, а Дженна подвинулась к противоположной стороне машины. Я сделал глубокий вздох и убедил себя, что эта ночь будет неплохой, даже если и не закончится моими пальцами в ее рту и моим...

— Мы на месте, — сообщил Тим, просто пытаясь нарушить неловкое молчание. Я поблагодарил его и выскочил из машины, чтобы открыть Дженне дверь прежде, чем она сумела бы сделать это сама. И в этот раз, она действительно позволила мне открыть ей дверь. Понимая, что мой пах был на уровне ее глаз, пока она выбиралась из машины, я держал дверь между нами так, чтобы она не заметила длительного эффекта от моих фантазий.

Это было достаточно приятное заведение. Ничего особенного, но я могу сказать, по выражению лица Дженны, что она и не мечтала оказаться в таком месте. Оно явно излучало богатство и избыток, при этом будучи не лишенным вкуса. Но это были очень старые деньги. Высокие потолки, хрустальные люстры, золотые акценты, даже фонтан с амуром на входе.

Дженна глазела по сторонам. Желая успокоить ее и направить в нужную сторону, я положил руку ей на спину. На голый участок ее спины. Она задрожала немного от прикосновения моей руки, словно она была слишком холодной для ее нежной кожи. Мой член дернулся.

Нет. Нет-нет-нет.

Я сдвинул свою руку к ее руке и вернулся к уравнениям.

Мы небрежно прошли через официальное представление, как и ожидалось, и я постепенно начинал ненавидеть всех в комнате за то, как они пялились на нее. Чувствовался намек на подозрение, что она не принадлежит к этому кругу. Но также было что-то еще во взглядах мужчин, и я ненавидел это еще больше. Почему, черт возьми, я не выбрал более скромное платье? Конечно, тогда она выглядела бы как учительница, по сравнению со всеми присутствующими тут женщинами, но я хотя бы не жалел о том, что не привязал нож к лодыжке. Обращать внимание на красивую девушку — это одно, но некоторые из этих кретинов были просто неуважительны.

— Все пялятся на меня, — пробормотала она, пока мы пробирались через комнату.

— Сказал же, — произнес я. — Королева бала.

Она тихо рассмеялась.

— Уверена, что не поэтому. Они думают, что я золотоискательница.

— Они не думают ни о чем, кроме того, как ты выглядишь в этом платье, — сказал я горячо. — Поверь.

Ее скромный смешок согрел что-то в моей груди.

— Даже женщины?

— Особенно женщины, — сказал я. — Каждая в этом зале сейчас, по меньшей мере, стала бисексуалкой.

— Я бы сказала то же самое о тебе, но не думаю, что ты примешь это как комплимент, — она ухмыльнулась. — Поэтому просто скажу, что ты выглядишь чертовски хорошо, Бенджамин Чейз.

— Спасибо, — ответил я искренне. — А сейчас, что скажешь об идее выпить чего-нибудь? Там есть бесплатный бар.

— Серьезно? — ее глаза расширились. — Черт подери. Никто не получает больше бесплатных вещей, чем люди, нуждающиеся в этом меньше всего.

— Я повторяю это уже не один год, — сказал я ей, направляясь к сияющей стене с дорогой выпивкой. — Если бы был хоть один способ пожертвовать стоимость всех этих сортов виски голодающим детям-сиротам, поверь мне, я бы сделал это.

— Водку с мартини, — сказала она, когда мы добрались до бара. — Грязную. Такую грязную, чтобы меня должны были арестовать за распитие алкоголя на публике.

Бармен вежливо улыбнулся.

— Очень хорошо, мэм.

— Я рассчитывала на смех, но знаешь, и так сойдет, — пробормотала она, когда я сел рядом с ней. Наши бедра почти соприкасались, снова. Меня поразило безумно невинное желание взять ее за руку.

Спустя мгновение я понял, что мог. Должен был.

Но не мог заставить себя сделать этого.

— Смех был бы не профессиональным, — сказал я. — Возможно, тебе стоит испробовать свой разговорный жанр на ком-то другом.

Как только мы получили наши напитки, я почувствовал, как кто-то похлопал меня по плечу. Когда водка расплескалась на мою обувь, я повернулся с раздражением написанным на моем лице.

— Привет, приятель! Поговорим позже! — выкрикнул виновный и исчез в толпе.

Я повернулся к Дженне, готовый ответить на ее немой вопрос в форме представления, но она все еще смотрела вслед моему знакомому. Ее челюсть слегка отвисла.

— Ты знаешь Спенсера Холлоуэя? — в ее голосе слышалось благоговение.

Я тут же стал ломать голову в поисках причины, по которой она могла знать это имя.

— Да, — сказал я, выглядя беспечно. Он явно был большей шишкой, чем я — богаче, влиятельней, так что единственным логическим решением было то, что она фанатка. И все же, маленький укол ревности пронзил мою грудь. — А что, ты поклонница?

Глаза Дженны были похожи на блюдца.

— Он владеет двумя самыми большими киностудиями в мире, Бен. Ты действительно не собирался упоминать, что знаешь парня, который контролирует половину киноиндустрии?

На самом деле, я забыл. Спенсер вложил больше усилий в развитие телесвязи, поэтому мы никогда не говорили о развлекательной империи. Из того, что я понял, он был по большей части не у дел.

— Не думаю, что он уделяет этому много внимания, — сказал я. — Это просто была серия удачных приобретений. Что, думаешь, он бы продвинул тебя по карьерной лестнице?

— Он может дать мне карьеру, — прошипела она. — Точка. По крайней мере представь меня ему.

Если честно, я был удивлен. Я никогда не видел ее целеустремленность и всегда предполагал, что она проявила бы неуместную гордыню и не особо заботилась бы о том, были у меня полезные знакомства в этой индустрии или нет. Вместо этого она была похожа на акулу, почуявшую кровь в воде.

— Я сделаю нечто получше, — сказал я спокойно. — Но тебе придется сделать кое-что для меня.

Она нахмурилась.

— Не пойми меня неправильно. Я не ищу никаких специальных услуг. Просто шанса поговорить с ним. Если у меня не получится завоевать его собственными силами...

Ох блин, нет. Спенсер Холлоуэй мог сорвать своими чарами одежду с любого. Буквально. Я не мог позволить им остаться наедине или рисковать, что все взорвется у меня под носом. Черт, лишь их фотографии со склоненными друг к другу головами на вечеринке было бы достаточно для того, чтобы вызвать подозрения у Дарьи. Я не был ревнивцем, но никогда не подпустил бы ее к нему. Я не любил испытывать судьбу.

Я покачал головой.

— Хочу сказать тебе, что это не сработает. Позволь мне разобраться с ним. Такая возможность бывает раз в жизни и поверь, ты не захочешь испортить ее. Ты не получишь никакого особого отношения — только возможность. Это ничем не будет отличаться от беседы, которая может произойти сейчас, за исключением того, что он действительно запомнит тебя, потому что в идеале он будет трезв при разговоре.

Ее глаза сузились, пока она смотрела на меня, раздумывая над моими словами.

— Хорошо, — сказала она. — И что я должна для тебя сделать?

— Ты уже согласилась на это, — сказал я мягко. — Неважно, что это.

— Ох, ну же. — Она закатила глаза. — У нас нет никаких игровых правил. Это определенно было условное соглашение.

— Никаких игровых правил? Мы что, на арене? — запротестовал я. Она просто посмотрела на меня. — Или соглашайся сейчас, или нет никакой сделки.

— Ты нечестно играешь, — сказала она. — Знаешь ведь, что, если мне не понравится это, я просто уйду, да?

Я знал. Я знал все очень хорошо.

— Хорошо, — сказал я. — Но ты ведь знаешь, что я благоразумный мужчина. Договорились?

— Да, — она загадочно улыбнулась, поднимая свой пустой стакан. — Договорились.

* * *

Достаточно странно, но Дженна не оставалась рядом со мной всю ночь. Она действительно начала общаться с людьми, и временами мы расходились так далеко друг от друга, что я потерял счет того, сколько она пьет. Но спустя несколько часов, когда я наткнулся на нее, блеск в ее глазах сделал все очевидным.

— Думаю, ты прав насчет женщин в зале, — промурлыкала она, подходя ко мне неуверенной походкой. — Я ощутила несколько взглядов.

Мысленной картины было достаточно, чтобы отправить меня по спирали к безумству, которое охватило меня в лимузине. Я встряхнул головой, чтобы прогнать мысли.

— Я устал от того, что все в этой комнате пялятся на тебя так, словно хотят кусочек того, что принадлежит мне.

Спустя мгновение, я понял, что сказал, но Дженна не исправила меня.

— Ох, не притворяйся, что тебе это нравится.

— Честно? Единственное, чего бы я хотел сейчас, это то, о чем мне скорее всего не стоит говорить. Мы на людях, ты пьяна и тому подобное.

— Я не пьяна, — настояла она так, как делают только пьяные люди. Она схватила мою руку и не упустила возможности нарисовать маленькие круги на моей ладони своим пальцем. — Но я, все же, готова отправиться домой.

— Это, наверное, к лучшему, — мне нужно было остаться одному. Это больше не было забавной игрой, теперь, когда я знал, что нет и шанса на удовлетворительный конец. Она зашла слишком далеко. Ей нужно было поехать домой и отоспаться, и, надеюсь, забыть, сколько раз я пожирал ее взглядом.

Мы попрощались как можно быстрее и осмотрительнее — не то чтобы она была единственной, кто злоупотребил алкоголем, но я не хотел, чтобы она чувствовала себя пристыженной утром.

Тим уже ждал в лимузине, и я усадил ее, прежде чем занять свое место.

— Пора отвезти тебя домой, — сказал я, застегивая ее ремень безопасности. Она все же умудрилась несколько раз ударить меня в руку металлической пряжкой, прежде чем ей это удалось, и мы отправились домой.

— Что на счет нашей сделки? — она надула губки. — Я хочу знать, что это.

— Поговорим об этом завтра, — настоял я. — Сегодня тебе нужно отдохнуть.

Я планировал, чтобы она поехала ко мне домой так, чтобы это заметили другие, чтобы никто не сомневался в нашем неизбежном приближении к сожительству. Но сейчас, это казалось неправильным. Я бы никогда не воспользовался бы таким ее состоянием, неважно сколько бы ночей я провел, пуская по ней слюни. Ведь это не казалось хорошим поступком, разве не так?

— Я не хочу домой, — запротестовала она, ударяя меня. — Там холодно. И слишком тихо.

— Включи отопление, — сказал я, покорно убирая ее руку с моего бедра. Я провел большую часть вечера в тумане отрицания возбуждения, так что теперь это едва ли действовало на меня. Я не был уверен, что мой член когда-либо снова сможет стать полностью мягким. Стало интересно, не тот ли это случай, когда стоит позвонить врачу по этому поводу?

Она только засмеялась.

— Вы хотели отвезти ее домой, босс? — Тим был непреклонен, как всегда. Господи, благослови этого человека.

— НЕТ! — возразила она громко. — Я хочу... Я не хочу домой.

Ее рука снова ползла по моему бедру.

Мы встречались. Это не было странно, что я забирал ее домой в стельку пьяную. Никто не мог посчитать меня кретином. Хорошие парни должны так делать.

— Нет, все в порядке, Тим. Она сегодня останется у меня.

— Йееееей, — произнесла она тихо, ее голова лежала на моем плече.

Впервые за долгое время в машине было абсолютно тихо, за исключением мягкого, невнятного гудения шума дороги.

— Ты думал о том, чтобы выпороть меня?

Все мое тело напряглось во внимании. Я резко нажал на кнопку, чтобы поднять разделитель, хотя не совсем понимал, почему меня это заботило.

— Что? — Прошипел я, снова убирая ее руку с моего бедра.

— Ранее, — пробормотала она. — В машине, когда ты разгорячился и заволновался. Ты думал о том, как бы отшлепать меня?

О, Боже. Это было так очевидно?

Черт. Она спросила об этом . Если мне повезет, утром она об этом не вспомнит.

— Да, — сказал я хрипло. — Помимо других вещей.

Она улыбнулась, ее глаза все еще были закрыты.

— Не знаю, почему, но мне это нравится.

Я знаю, почему.

— Не хочу говорить об этом сейчас, — сказал я, с растущей пульсацией неудовлетворения в паху. — Я боролся с собой всю ночь, чтобы держать руки подальше от тебя, а теперь пытаюсь держать твои руки подальше от меня.

— Прости, — прошептала она. — Я знаю, что не должна. Я просто... оказывается, это неплохо, притворяться. — Она вздохнула. — Но нам нужно поговорить об этом сейчас. Сейчас это безопасно. Я знаю, что ты не позволишь чему-либо случиться. Ты — задница, но не такая задница.

— Нет, — убедил я ее. — Но это не дает тебе права пытать меня тем, что я никогда не смогу иметь.

— Никогда? — повторила она, открывая один глаз. — Почему ты сказал никогда?

Мое сердце опять колотилось, как бы мне ни хотелось признать это.

— Не знаю, — сказал я осторожно. — Просто безопасное предположение, полагаю.

— Никогда — это долго, — сказала она. — Можно, я скажу тебе секрет?

У меня было чувство, что я пожалею об этом.

— Да.

Она усмехнулась.

— Думаю, ты будешь покупать мне новое платье каждый раз, когда мы будем ходить куда-то. Это словно рефлекс. Постоянно, когда я надеваю новое, я... — Она сделала несколько неопределенных жестов. — Трепещу. Ты знаешь, что я имею в виду.

К сожалению, я знал.

— И сейчас, с этим будет та же проблема, — прошептала она. — Знаешь, почему я так говорю?

Пожалуйста, не говори этого. Пожалуйста, не говори этого. Пожалуйста, не говори этого.

— Я знаю, что должна прикусить язык, — она вздохнула, хватая меня за бицепс, словно тонула, а я был ее спасательным кругом. — Но черт возьми, мистер Чейз, я так сильно хочу тебя сейчас.

Я громко зарычал, откинув голову назад и ударившись ею о спинку сидения.

 

Глава 17

Бен

Понадобилось меньше времени, чем я боялся, чтобы уложить ее в кровать, поставив на прикроватную тумбу бутылку воды и ибупрофен. К тому времени, как мы приехали домой, она была уже сонной и податливой. Ее глаза сияли доверием, которого я не заслужил, но никогда не осмелился бы предать.

Конечно, у меня были границы. Я позволил ей поцеловать меня на ночь. Один раз. В губы, но без языка.

Как только я закрылся в спальне, то даже не позаботился о том, чтобы снять пиджак или ослабить галстук прежде, чем обратиться к облегчению, которого мое тело так жаждало. Моя одежда всю ночь казалась тюрьмой, она терлась о мою кожу, воротник был слишком узким, а пиджак с таким же успехом мог быть смирительной рубашкой. Но сейчас, прижавшись спиной к двери, я трясущимися руками расстегнул ширинку и довел себя до оргазма несколькими жесткими движениями.

Это было унизительно быстро, даже учитывая испытание, через которое я только что прошел.

Испытание. Я всего лишь провел вечер в компании привлекательной девушки. А думал об этом так, словно прошел через войну. Что, черт возьми, происходило со мной? Когда я стал таким жалким и озабоченным?

Я не мог снова позволить этому произойти. Еще одна такая ночь и я действительно сойду с ума. Словно я опять оказался в старшей школе. У меня не было самоконтроля и способности мыслить ни о чем, кроме как о различных положениях, в которых мое тело жаждало соединиться с ней.

Словно недостаточно было заставить меня чувствовать себя пустым местом, так она добила меня еще и своей реакцией. И тем фактом, что это казалось правильным. Конечно, я нравился ей. Конечно, она хотела меня. Так и должно было быть.

Слушайте, не то чтобы я был каким-то пещерным человеком, но я вырос, смотря те же фильмы, что и все другие. Усердно работай, стань умным, превзойди тех, кто хочет утащить тебя вниз, и ты завоюешь девчонку.

Каждый. Чертов. Раз.

Ее желания и нужды, черт, ее личность, казалось, даже не брались в расчет. Словно она всегда бродила в кулуарах со свободолюбивой улыбкой на лице, ожидая очередного чмошника, который поймет, что власть в нем самом. И затем, бум, бюстгальтер и трусики слетают.

Я знал, что реальный мир не подчинялся таким правилам, но никто не заботился о том, чтобы объяснить, по каким правилам стоит жить. Так что, думаю, когда я встретил Дарью, и, казалось, я уже нравился ей по какой-то необъяснимой причине, я понял, что моя работа сделана. Мне не нужно было трудиться, чтобы сохранить ее интерес, я уже заполучил ее.

Но ты должен знать лучше, Чейз! Ты хренов миллиардер-ученый — что с тобой не так?

Черт, откуда я должен был знать? Умнейшие мужчины мира становятся глупцами, когда дело касается женщины. Это доказанный факт. Каковы были мои шансы?

* * *

Когда я спустился вниз, то с удивлением обнаружил, что Дженна уже не спит.

Я был готов к тому, что в такое время она еще крепко спит. Но забыл ту беседу с Мэдди, когда она упомянула, что они обе были заядлыми гуляками, и, даже если Мэдди остепенилась из-за беременности и кормления грудью, это не значило, что Дженна сделала так же.

Я замер на пороге кухни, увидев ее, сидящую на одном из табуретов.

— Доброе утро, — сказала она. — Я сделала кофе.

И она его действительно приготовила. Она прятала лицо за своей чашкой, я же чувствовал ее прикованный ко мне взгляд, когда блуждал по кухне в поисках... чего-то. Как так случилось, что только я был смущен?

Теперь, когда я знал ее размер, я купил для нее еще несколько нарядов и оставил их в гостевой комнате, которую она выбрала. Она выглядела феноменально в темных джинсах и простой кремовой блузке, что было неудивительно. Но ее вид в том платье прошлой ночью открыл абсолютно новый уровень оценки красоты по всем параметрам.

— Без спешки, но я хотела поговорить об условиях нашей сделки, — сказала она, как ни в чем не бывало. — Как только будешь готов, — ее глаза сузились. — Кстати, ты себя нормально чувствуешь?

— Хорошо, — сказал я, наливая кофе в чашку. — Знаю, что ты, возможно, не помнишь этого, но…

— Я помню прошлую ночь, — ее голос был удивительно спокоен, и казалось, что она ждала моей реакции. Что за черт? Почему эта женщина так выбивает меня из колеи? Я должен был контролировать все. — Ты надел маску кретина-альфа-самца, но был действительно идеальным джентльменом, — она улыбнулась.

— Спасибо, — пробормотал я, пялясь на свой кофе. — Но я не знаю, действительно ли это по-джентльменски, — внезапно, меня посетила мысль, и я уставился на нее. — Ты играла?

Ее щеки едва порозовели.

— Возможно, немного, — призналась она. — Но я действительно была слегка выпившей.

— О, мой Бог, — я спрятал голову в руках. — Что же, я знаю, кого бы я номинировал на Оскар.

— Ну же, не воспринимай это так, — она дотянулась и толкнула меня в руку. — Это была игра примерно на тридцать процентов.

— Какие тридцать процентов? — Я поднял мутный взгляд. — Или я не хочу знать?

Ее рот изогнулся.

— Хороший волшебник не открывает своих секретов.

— Черт подери, — я схватил кружку с кофе. — Ты не волшебница, Дженна.

— Давай позволим академии судить, — сказала она. — Когда будешь готов поговорить начистоту, приходи ко мне в библиотеку.

Что ж.

Это все объясняет. У меня было несколько идей, как можно подсластить пилюлю, так сказать, присудить себе больше заслуг. А учитывая ее поведение, казалось, уместно было использовать самую хитрую.

В эту игру могут играть двое.

После серии глубоких успокаивающих вдохов я вошел в библиотеку и сел за свой стол. Она смотрела на меня с умеренным интересом, пока я не сложил руки и не заговорил.

— Я думал о том, как ты можешь помочь людям сильнее поверить в наши отношения, — сказал я. — Но в качестве справедливого предупреждения я скажу — тебе это не понравится.

Пожав плечами, она ждала взрыва бомбы.

— Ты уже немного знаешь о стиле жизни, который я веду. У меня есть друзья. Точнее, профессиональные партнеры, хотя мы следуем негласным правилам поведения, когда дело касается отдельно бизнеса и удовольствия. В частности, есть один клуб, который я обычно посещаю, по крайней мере, раз или два в месяц. Если пойдешь со мной, никто не усомнится в том, что наши отношения реальны. Моя бывшая жена все еще знает многих людей оттуда, а в обществе слухи распространяются быстро. Если покажешься вместе со мной, практически половина битвы будет за нами.

Она скрестила ноги, наклоняясь вперед, словно журналистка, узнавшая особенно сочную и пикантную новость.

— Ты хочешь, чтобы я сыграла твою сабмиссив?

Она улыбалась, немного. Но не убегала. Я поерзал на сидении, внезапно ошеломленный фантазией, где Дженна в красивом маленьком ошейнике, прикрепленном к элегантной серебряной цепочке — и на другом конце я, показывающий ее клубу.

— Буду честен, — сказал я, пытаясь успокоить учащенный пульс. — Я ожидал больше борьбы.

— В этом все же есть смысл. То есть, твоя бывшая жена может поверить, что я исцелила твой порок, но, кажется, она быстрее купится, если подумает, что ты развратил меня, — в ее тоне было что-то игривое, но я также знал, что причиной этого были ее настоящие чувства касательно моих наклонностей. — Так что за условия?

Мгновение я раздумывал.

— Дважды в месяц я буду брать тебя в клуб, который посещаю. Это светское мероприятие. Тебе не понадобится делать ничего, кроме как быть там, и не нужно будет наблюдать за чем-либо, от чего тебе будет не комфортно. Мы пообщаемся, убедимся, что нас увидели, и уйдем домой.

Она снова жевала свою губу, розовый румянец поднимался от шеи и медленно распространялся по щекам.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что мне не нужно будет наблюдать за чем-либо, от чего мне будет некомфортно?

Черт. Я не должен был даже упоминать об этом. Живые сцены были маленькой частью собраний, на которые я ходил, и она даже не столкнется с ними, если не пойдет шпионить по задним комнатам. Земля быстро уходила у меня из под ног.

— То есть, какую бы сумасшедшую сцену оргии с Томом Крузом и Николь Кидман ты себе ни представляла, там такого не случится, — я быстро исправился, и ее лицо немного расслабилось. — Это просто возможность для людей с одинаковыми интересами выпить и отдохнуть. Никто не побеспокоит тебя. Доминанты не заговорят с тобой, если только не получат моего разрешения.

Ее брови снова сошлись на переносице. Проклятие, я упускал ее.

— Это знак уважения, — сказал я, практически спотыкаясь о свои собственные слова. — Не потому, что ты женщина, а потому, что ты моя...

Вау, я буду думать прежде, чем говорить?

— ... потому что они будут думать, что ты моя сабмиссив, — перефразировал я. — Домы, как правило, не разговаривают с сабами, если только не получили разрешения.

Она скрестила руки, вытягивая ноги перед собой и откидываясь на спинку дивана.

— Звучит сложно.

— На самом деле все очень просто, — сказал я. — Дело в том, что, когда ты в мире просто взаимодействуешь с людьми, пытаясь освоиться в огромном клубке моральных правил и личных заскоков, это сущий кошмар. Есть уйма силовых структур и невысказанных правил и ожиданий. Но затем ты попадаешь в мой мир, и все открыто относятся к этому. Вот там настоящий свод законов, и все мы согласились следовать ему.

— Но что, если кому-то не нравятся правила? — она слегка наклонила голову. — Они не могут подходить всем. Не совсем.

— Тогда ты создаешь свои собственные. — я пожал плечами. — Единственное непоколебимое правило в этом образе жизни — уважение. Уважение границ других людей, уважение их деятельности и уважение того, как они хотят, чтобы с ними обращались.

Дженна прижала колени к груди, снова откинувшись назад. Создавалось ощущение, что постоянная смена позы была отражением путаницы у нее в голове, и я мог лишь надеяться, что она придет к благоприятному разрешению.

— Звучит словно утопия, — сказала она с более чем просто намеком на сарказм.

— Я не говорю, что это идеально, — признался я. — В это вовлечены люди, поэтому, естественно, иногда все идет наперекосяк. Но никому, кто приносит проблемы, не разрешено остаться. Мы заботимся друг о друге. В конечном итоге, мы все — человеческие существа, пытающиеся держаться на плаву в этом враждебном мире.

— Ох, это вдохновляет. Но кажется, что, надевая кляп и седло на кого-то, вы все же словно отрицаете это, — она держала большой и указательный палец на расстоянии миллиметра. — Совсем чуточку.

В ее тоне не было явной враждебности, но я все еще не понимал того, что насколько легкомысленна она была. Сжав зубы, я попытался напомнить себе, как сложно было понять эту извращенность в первый раз.

— Для тебя это может показаться глупым, но я обещаю, это для них это что-то значит.

Сделав глубокий вдох, она мгновение осторожно наблюдала за мной. Ее взгляд блуждал по моему телу, и я снова заметил этот маленький блеск желания.

Не искушай меня. Хотел бы я показать тебе, насколько значимо все это может быть.

— Что для тебя значит домашняя дисциплина? — спросила она тихо.

Положив руки на свои колени, я наклоняюсь вперед, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Мой ответ повлияет на твое решение?

— Возможно, — она пожала плечами. — Хотелось бы узнать мужчину, с которым я проведу следующие два года своей жизни.

Не было смысла быть нечестным.

— Дело не в том, что это значит для меня, — сказал я. — Дело в том, что это значит для нее.

— Значит, ты ничего от этого не получаешь? Не верю.

— Я этого не сказал. Но когда я вижу, как она оживает, свободу, которую она ощущает из-за того, что я даю ей...

— Я не понимаю. Какое может быть освобождение, когда кто-то другой пытается вылепить другую версию тебя, которую он хочет?

Я должен был засмеяться. Ее представления были настолько далеки от правды , то есть, как мог кто-то стать взрослым без возможности осознать человеческую сексуальность? Покачав головой, я попытался объяснить ей, насколько она неправа.

— Вот, что ты думаешь об этом? Все работает не так. Совсем нет. Они говорят мне, что им не нравится, что они хотят изменить. И после этого их очередь признаваться. Если только они не попросят меня контролировать их, это на сто процентов доверительные отношения.

Теперь она была еще более запутана, ее брови были нахмурены безумно милым образом, что явно не шло ее характеру.

— Не буду делать вид, что когда-либо смогу понять это, но по какой-то причине я верю, что ты не маньяк, — она вздохнула. — И я сыграю роль, которую ты хочешь, чтобы я сыграла. Кто знает. Возможно, это даст мне некоторую информацию.

В какую, нафиг, игру она играла?

— Хорошо, — сказал я. — Что же, тогда мы договорились.

— Хорошо, — ответила она. — Спасибо за одежду.

— Она твоя, — произнес я. — Но я бы предпочел иметь тут что-то для подобных случаев.

Она кивнула.

— Когда ты хочешь, чтобы я переехала? То есть, у нас достаточно сжатые сроки.

— Думаю, это должно быть после свадьбы, нет? Иначе это огромная куча проблем, о которых нужно волноваться, причем обо всем сразу.

— В наши дни кто-то женится, не пожив вместе? — Дженна скептически на меня посмотрела.

— Конечно, — сказал я. — Я куплю зубную щетку, и ты можешь говорить людям, что практически живешь у меня, если это поможет.

— Ладно. У меня прослушивание сегодня, — сказал она, вставая. — Поговорим позже, хорошо?

Я не хотел отпускать ее. Хотел потребовать объяснения, почему она с таким рвением вызывала у меня стояк, просто доказывая что-то. Это нечестно. Были тысячи способов, с помощью которых я мог показать ей, что я порядочный мужчина, которые не включали в себя опасную распущенность.

Но все эти способы под знаком "я порядочный мужчина", скорее всего, не считались бы.

— Хорошо, удачи, — сказал я ей, пока она собирала свои вещи и в очередной раз готовилась выйти за дверь.

Почему, почему, почему она мучила меня чем-то, что я не мог иметь?

Возможно, это просто был ее способ соблазнения меня. Она хотела попробовать, естественно, хотела. Я не льстил себе. Просто понимал, какая у меня внешность. В колледже я получал уйму предложений о рекламе нижнего белья или о чем-то в той же степени смешном. Иногда, когда я был одержим приспосабливанием к обществу, я практически позировал голым в художественном классе. Художники-натурщики любили меня. А я делал вид, что мне нужны деньги, несмотря на то, что никого этим не мог обмануть. Никогда не обналичивал чеки. Это просто было способом убить время — и я наслаждался тем, как брови студенток поднимались, когда я срывал с себя одежду.

Я всегда думал, что однажды это всплывет, но, кажется, все уже забыли. Все, кроме меня, в любом случае. Наверное был какой-то негласный закон чести для натурщиков в художественном классе.

Мне казалось бесконечно интересным то, что некоторые студентки рисовали меня с татуировками, другие без. Тогда они были сделаны лишь частично, даже близко не такие сложные и эффектные, как сейчас.

Если бы меня рисовала Дженн, то у меня создалось ощущение, что сначала бы она нарисовала тату.

Ей нравились плохие парни в колледже. Это один из ее пороков, о котором я смог выяснить у Мэдди, и пока это казалось правдой.

После недолгих раздумий я взял телефон и позвонил Дениэлу.

— Хмм? — он всегда так профессионально отвечал на телефон, когда знал, что звонок от меня. Я усмехнулся.

— И тебе доброе утро. Занят?

— А ты как думаешь? — проворчал он. — Если это не касается наводнения или неконтролируемого пожара, я кладу трубку.

— Я не могу написать тебе это в сообщении, — сказал я.

— Почему?

— Потому что ты удалишь его.

Он зарычал.

— Ты понимаешь, что это равносильно тому, что я положу трубку. Что я и собираюсь сделать.

— Подожди! — настоял я. — Помнишь Сило?

Долгая тишина.

— Кладу трубку, — сказал он.

— Нет, нет, нет. Пожалуйста. Просто выслушай меня. Дженна хочет попробовать. Это один шанс на миллион. Она не совсем... склонна к этому. Но она хочет попробовать ради меня. Ты хоть понимаешь, какое это имеет для меня значение?

— Немного, — ответил он сухо. — Но ответ "нет".

— Ну же, Дэн. Я бы сделал это ради тебя. Ей будет намного легче, если рядом будет хотя бы один друг, которому она может доверять, — я говорил самым искренним тоном, каким только мог. — Мне очень, очень нравится эта девчонка. Думаю, она именно та, мужик. Я не чувствовал такого ни к кому со времен отношений с Дарьей... Я не чувствовал этого даже к Дарье. Это по-настоящему. Если она тоже научится это любить...

На линии мгновение была тишина, но он не повесил трубку.

— Я бы никогда не попросил тебя сделать это для меня, — сказал он отрывисто. — Не в том случае, если бы знал, что ты ушел. Мы уже обговаривали это, Бен. Это больше не я.

— Но это так, — настоял я. — Думаешь, Мэдди не захочет показаться за руку с тобой на людях?

— Ты о моей жене говоришь, — прорычал он. — Осторожней.

Я вздохнул, массируя переносицу.

— Расслабься. Ты хотя бы спросишь ее? Ради меня? Сделай так, чтобы она подумала, что это моя вина. Что тебе вообще никогда не нравилось ходить туда. Словно я выворачивал тебе руки. Спорю, ты будешь удивлен ее реакцией.

— Ты ходишь по тонкому льду, — предупредил он.

— Черт подери, хорошо! — я поднял руку в жесте капитуляции, словно он мог видеть меня. — Прости за то, что допустил мысль, что твоей жене нравится грубость. Она вышла за тебя замуж.

— Что я только что сказал?

Я чувствовал себя бесцеремонным, но решил не давить.

— Что твоя жена милая, понимающая женщина, которая определенно захочет помочь мне с моими трудностями.

— Теперь я действительно кладу трубку, — сказал он.

— Спасибо, — почти прокричал я, когда связь оборвалась.

Что же. Могло быть и хуже.

Дженна бы увидела все в более симпатичном свете, если поблизости будет ее подруга. Пусть я и любил сообщество в Сило и верил большинству из них, не было ни единой гарантии, что все пройдет гладко. Если бы что-то напугало ее, я хотел бы, чтобы Мэдди была там, чтобы сгладить некоторые вещи. Я не собирался рисковать проколом всего плана только из-за каких-то препятствий в фетиш-клубе.

Я искал проблем, предлагая это. Знал это изначально. Но представление Дженны моему миру удовлетворяло что-то глубоко во мне, и я не мог просто упустить эту возможность.

Конечно, если бы это вызвало у нее большой интерес, у меня появилась бы уйма проблем на руках. Но это был рискованный шаг, который нужно было сделать. 

 

Глава 18

Дженна

Я погрязла слишком глубоко.

Мой маленький трюк на пути домой с вечеринки должен был стать проверкой. Сейчас же понимаю, что мне хотелось бы не делать этого: я думала, что он окажется абсолютным подонком, который воспользуется пьяной девушкой — что же, так бы было намного легче ненавидеть его.

Вместо этого я увидела его нежную сторону, его чувство ответственности по отношению к людям. Тот факт, что он уважал женщин, уважал меня. Сначала было весело видеть его извороты, но я быстро поняла, что не хотела быть настолько убедительной.

Я не знала, почему он вообще был заведен — возможно, его состояние до вечеринки возбудило его, или еще что-то. Он смотрел на меня так, словно хотел съесть заживо, а я хотела позволить ему. Но это было бы безответственно. Сложно. Запутанно. Неправильно.

До того, как он издал тот мучительный рык в машине, я была даже в худшем состоянии, чем он. Я была почти уверена в этом.

Это могли излечить несколько тайных сеансов самоудовлетворения. Ну, или я так думала.

Я действительно была немного пьяна. Достаточно, чтобы без смущения говорить вещи, которые я сказала, но недостаточно, чтобы интересоваться тем, почему они произносились так легко, слетали с языка, словно правда.

В прохладном свете дня, трезвой и абсолютно бодрой, мне стало любопытно.

Да, я хотела его, но могла себя контролировать. Так ведь? Я была взрослым человеком. Мы оба были взрослыми, но на заднем сидении того лимузина, лишь на момент нашего присутствия там, я почувствовала, что мы были похотливыми подростками. Полностью подвластными гормонам и абсолютно не контролируемые. Мне не нравилось то ощущение. И, в то же время, это было необычайно волнующе.

Это была половина причины, почему я согласилась пойти в тот клуб, или что это было. У меня не было ни малейшего понятия, чего ждать, пока я буду там, но это, по крайней мере, было что-то новое. И я буду с ним. Люди будут смотреть на нас и предполагать, что мы вместе, и я быстро пойму, что это странно затягивающий опыт. Действительно ли я была похожа на девушку миллиардера?

Бен определенно так думал. И, черт возьми, в отсутствии чего-либо другого, я готова была принять это за комплимент.

* * *

— Уверена, что тебя не нужно подвезти? — спрашивала меня Мэдди в пятый раз.

Она вернулась домой немного раньше, но я не могла уйти, пока не придет мой автобус. Для меня это не было особой проблемой, но один из них всегда предлагал подвезти.

— Серьезно, мне нравятся автобусы, — ложь, но очень умелая. Они и так были ко мне чертовски добры. — Все нормально. Жаль только, что они не ходят чаще.

— Не волнуйся об этом, — сказала она, делая небрежный жест. — Можешь ждать здесь столько, сколько потребуется. Мне только нужно поговорить с Дэниелом кое о чем.

— Конечно.

Она исчезла наверху лестницы, и я услышала тихий гул голоса Дэниела, доносящийся сверху. Я не могла разобрать слов, но, когда говорила Мэдди, слышно было лучше.

В некотором роде, я чувствовала себя плохо, но они и не пытались быть тихими.

— Подожди, что? — спросила она. — Что еще за клуб?

Мое сердце пропустило удар. Бен попросил их пойти с нами? Конечно, в этом был смысл, но после их разговора с Дэниелом в баре я поняла, что переговоры окончены.

Было бы действительно приятно иметь там друга — кого-то с большими знаниями этого мира. Но не в том случае, если это станет началом большой ссоры. Я уже чувствовала себя виноватой, пусть я и знала, что это и близко не была моя вина.

— Подожди, нет, — говорила Мэдди. — Я не говорила, хочу ли я сделать это. Почему ты предположил, что не хочу?

Голос Дэниела стал немного громче, но все еще недостаточно, чтобы разобрать его слова.

— Конечно, мне нравится, что это наше дело, но если раньше ходить в клубы для тебя не было проблемой, почему стало сейчас?

Еще больше неразборчивых звуков.

— Ох, ну же. Это же смешно.

— Это не смешно! — наконец, я могла четко слышать Дэниела. — Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. И счастлива. Ты не знаешь, каково быть в том сообществе, это не то, о чем ты когда-либо просила. Не то, что ты хотела. — В его тоне были нотки раздражения. У всех этих парней были проблемы с их желаниями? Казалось, у Бена не было, за исключением некоторых ситуаций. Это был странный парадокс.

— Дэниел, — сказала она чуть более мягко. — Мне нравится то, чем мы занимаемся. Мне все нравится. Мне не нужно скрывать это, и я не хочу, чтобы скрывали меня.

— И что тогда? — его голос звучал разочарованно. — Ты хочешь, чтобы я показал тебя?

— А ты этого хочешь?

— Конечно! — Дэниел практически кричал. — Конечно. Часть меня хочет этого. Но другая часть хочет убить любого мужчину, который посмотрит на тебя. Так что, видишь, в чем моя проблема.

Голос Мэдди смягчился.

— Хотела бы я, чтобы ты говорил это чаще, — сказала она.

— Что? — он звучал немного развеселившимся. — Угрозу убийства?

— Не совсем, — она вздохнула. — Просто… приятно знать, что ты все еще ревнуешь.

Мне пора было уходить. Но что-то подсказывало мне, что мы с Беном не пойдем в этот клуб одни.

* * *

Я совсем не знала, чего ожидать, когда открывала посылку на пороге. Естественно, Бен прислал мне платье, но в этот раз оно было для эксклюзивного клуба под названием "Сило", и я должна была притвориться, что понимаю что-то в этом фетише, кроме прочитанного в статьях про БДСМ на Википедии и на сайте "Folsom street fair".

Я понимала, что это не одно из тех мест, где носят платья из латекса, но, помимо этого, понятия не имела, какие там стандарты.

Не такое открытое, как я ожидала. Это была первая мысль, пришедшая мне в голову, когда я увидела коктейльное платье кремового цвета длиной до колена, украшенное перекрещивающимися черными лентами. Я предположила, что это был тонкий намек на бондаж, хотя оно было настолько классическим, насколько только может быть одежда для фетиша. Искусно порванные чулки в сеточку были менее классическими, но, должна признать, они заставили мой рот наполниться слюной. Я всегда тайно желала надеть одежду на гране моды, но не думала, что это будет что-то такое. То есть, куда можно выйти в чулках в сеточку? В продуктовый? На рождественскую вечеринку? Сейчас же у меня действительно было оправдание.

Что-то тяжелое было на дне коробки, и я вытянула это со слегка завышенным ожиданием.

Сапоги.

Я немного нахмурилась. Думала, что это доминантки должны носить такие сапоги. На всех фотографиях сабов, которые я видела, они были босые или же на действительно непрактичных шпильках. Но если мне нужно было обуть то, в чем я смогла бы ходить, возможно, сапоги были самым стильным и естественным выбором.

И, ох, они были хороши. Я все еще была ванильной девочкой во всем, но у кого хорошая пара сапог "трахни-меня" не вызывают мурашки по коже? А это определенно были трахни-меня сапоги. Учитывая то, насколько скромным был остальной наряд, я была удивлена.

Они были высокие, но не слишком, заканчиваясь чуть выше колен, с линией серебряных пряжек по бокам. Не совсем готические, но вполне панковские, и, ох, такие красивые. Мне стало интересно, выбирал ли Бен их лично.

Я потратила необычайно много времени на подготовку, экспериментируя с волосами в тысяче новых способов укладки, пока не остановилась просто на распущенных. Должна ли я была написать Бену и спросить его, как бы он хотел? Так это работало?

Проклятие, почему ничего из этого не могло быть простым?

Мои сапоги, по крайней мере, были твердыми и подбадривающими. Мне нравился звук моих шагов. По отражению в зеркале создавалось впечатление, что я подросток, одевшийся для жуткого парня старше меня, чтобы отправиться на вечеринку его братства по случаю Хеллоуина. Но если Бен хотел видеть меня такой, то он это получил.

Когда, наконец, приехала машина, я, нервничая, минуту постояла перед дверью, в руках вертя помаду, затем засунула ее в сумочку для официальных выходов (она была черная, к счастью) и вышла на крыльцо с подбадривающим стук, стук.

Бен уже стоял на обочине, ждал меня. Судя по выражению его лица, в его голове прозвучал мотив песни The Cars' "Moving in Stereo". Было приятно видеть, как у него падает челюсть при виде меня, но то, как часто это происходило, уменьшало эффект от комплимента, и становилось больше похожим на его постоянное состояние.

Он, в то же время, выглядел как обычно, правда, чуть более зловеще. Подходя ближе, я поняла, что его галстук и пиджак с высоким воротником были сшиты из темной, гладкой кожи. В руках он держал пару подходящих перчаток, а его штаны сидели немного не так, как обычно. Все в нем кричало об альфа-самце. Я не могла указать все едва уловимые различия, но это явно был не бизнесмен, одетый для работы. Это был хищник на охоте.

Я хотела, чтобы он поглотил меня.

Перестань.

Покачав головой, я села в машину. Бен казался потерянным в мыслях, но оторвать от него взгляд было сложнее, чем обычно. Это была совершенно другая его сторона, та, которую я никогда не видела в то время, как он просто рассказывал об этих вещах. Это нельзя было просто описать словами.

Время от времени он поднимал руку к щеке и легонько давил на свою челюсть, немного морщась. Я хотела спросить, в порядке ли он, но, казалось, он был в другом мире.

Клуб находился недалеко, но был спрятан в углу, в безопасности от любопытных глаз, с большим количеством мест для машин, чтобы можно было знакомиться и расходиться в относительной приватности. В конце тупика стояли два вышибало-подобных типа, которые, подозреваю, высматривали фотографов и подозрительных личностей, пытающихся подобраться поближе.

Бен проверил телефон, подходя к двери.

— Думаю, они уже внутри, — произнес он. — Просто оставайся рядом со мной.

Это прозвучало угрожающе.

Снаружи дверь была обшита невзрачным металлом, который сливался с грязным окружением города. Но внутри было маленькое элегантное фойе с двумя массивными дверьми из дуба, которые вели в сам клуб. Еще двое вышибал кивнули Бену, который кивнул им в ответ, его рука лежала на нижней части моей спины. Мне было интересно, знал ли он, как это простое прикосновение влияет на меня.

За двойной дверью все было в красных и черных цветах, освещение было тусклым, а музыка пульсирующей. Но каким-то образом атмосфера не была давящей. Что-то ощущалось в воздухе — намек, обещание греха, но недостаточно, чтобы сбивать с толку. На самом деле, я чувствовала себя очень спокойно, а спустя мгновение я поняла, что это как-то связано с музыкой, которая раздавалась немного приглушенно, словно размеренное биение сердца.

— Сюда, — Бен повел меня к массивному бару, и я поняла, что Мэдди и Дэниел стояли там. Я почти не узнала их в приглушенном освещении.

Дэниел был одет подобно Бену, но именно моя старая подруга привлекла мое внимание. Она была ошеломляющая, похожа на темную средневековую принцессу в черном, как смола, платье с корсетом, подчеркивающем ее мягкие локоны песочного цвета и что-то, что я ошибочно приняла за колье, прежде чем вспомнила, где нахожусь.

Ну, да. Ошейники. Именно их тут носили люди.

Это была простая полоска кожи с серебряным замком, свисающем с нее вместо кулона. Но по тому, как она держала голову, я могла сказать, что она была горда им.

— Выглядишь феноменально, — сказала я ей, все еще немного пораженная. Это было, конечно, не просто из-за ее наряда, но из-за акцентирующего на себе внимание вида, с которым она носила его. Я посмотрела на Дэниела. От него все еще исходила тревога и чувствовалась защитная реакция, но он не мог оторвать от нее взгляда.

Он был так горд.

— Спасибо, — усмехнулась Мэдди. — Ты сама выглядишь довольно неплохо. Где ты достала эти сапоги?

Я пожала плечами.

— Они просто появились. Спроси таинственного благодетеля вон там.

Бен и Дэниел склонили друг к другу головы, тихо разговаривая, но ощущения, что сейчас может разразиться драка, не было. Так что я просто решила оставить их в покое.

— Узнаю об этом позже, — сказала она. — Не знаю, что, черт возьми, я бы сделала с ними. Сомневаюсь, что Дэниел хотел бы вернуться сюда.

— Ты можешь быть удивлена, — я осмотрела остальную часть комнаты в первый раз, замечая различных людей, снующих там. Большинство мужчин носили похожие вариации официальной одежды с кожаными вставками, но в том, как были одеты женщины, было намного больше разнообразия. Некоторые были одеты в намного более откровенные наряды, чем другие, но также я заметила несколько корсетов. Ни один из них не выглядел так же хорошо, как у Мэдди.

— Ты можешь дышать? — спросила я ее.

— О, да. Конечно. В нем нет китовых костей или подобного. — усмехнулась она. — Вообще, он достаточно удобный. Я купила его в очень модном бутике костюмов. Сказала им, что мне нужен наряд для косплея Мортиши Адамс.

— Cara mia, — сказал Дэниел, появившись из неоткуда. Его рот изогнулся в темной улыбке, и я увидела изменения в языке тела Мэдди, неуловимо, но в то же время заметно тающей при виде его. — На одно слово.

Она проследовала за ним в тихий угол, и я, наконец, смогла оторвать от нее взгляд.

— Что же, все проходит достаточно хорошо, — сказала я.

— Очень хорошо, — согласился Бен. — Ну что ж, кажется, мы можем не увидеть их до конца ночи. Это не совсем по моему плану, но, эй, все что угодно, чтобы оживить их семейную жизнь.

Я усмехнулась.

— Не думаю, что ее нужно оживлять, но дадим им повеселиться. Это место не такое уж и плохое. Но я не знаю, захочу ли зависать тут все время.

— Я не хочу, — сказал Бен. — Но это неплохое место для встречи с людьми. Никто не попадает сюда, не будучи тщательно проверенным. И приятно иногда зависать там, где все знают твои маленькие грязные секреты.

— Ха. Как Анонимные Алкоголики, — сказала я, не думая.

Бен фыркнул.

— Возможно, тебе стоит избегать этой аналогии, когда говоришь с другими людьми.

— Прости, — мои щеки мгновенно загорелись. — Я не хотела...

— Я знаю, — сказал он. — Но в какой-то мере хотела, не так ли?

Я пожала плечами, чувствуя себя некомфортно.

— Я имею в виду, сексуальные отклонения воспринимаются некоторыми людьми...

— Пожалуйста, — сказал он, его взгляд внезапно ожесточился. — Не начинай о психических расстройствах. Исследования показывают, что люди, практикующие БДСМ, более здоровы психически, чем большая часть остального населения. Не то чтобы это имело значение, потому что, если людей что-то пугает или устрашает, они не хотят слышать никаких навязчивых фактов, препятствующих их паникерству.

Мэдди и Дэниел вернулись со своего уголка, не пропав в одной из мистических задних комнат, где, предполагаю, происходило всякое распутство.

Бен был зол, но я понимала, что не собираюсь забирать свои слова обратно. Не то чтобы я по-настоящему хотела этого. Не я одна думала, что все это было более чем немного странно.

— О, Боже мой, Дэн, смотри, — Бен кивнул в сторону входной двери. — На три часа. Кто позволил ему вернуться сюда?

Я проследила за его взглядом, замечая высокого, румяного, долговязого мужчину в белом костюме. Его каштановые волосы, собранные в конский хвост, свисали на затылке, а на голове располагалась плохо сидящая шляпа. Судя по жестам его рук, эта шляпа была основной причиной его спора с вышибалой.

Наконец он отдал ее, раздраженно заходя в комнату.

— О Иисусе, — пробормотал Дэниел. — Со шляпой, снова.

— Дресс-код вполне ясен, — объяснил Бен, глядя на меня и Мэдди. — Никаких шляп. Он боролся с этим с первого дня. Наконец, получил запрет несколько лет назад, когда поднял шумиху по поводу другой бессмысленной ерунды, но, очевидно, кто-то решил, что это хорошая идея — допустить его обратно.

— Дэнни! — закричал парень в шляпе, подходя и хлопая обоих мужчин по плечу. — Бенджи! Давно не видел вас.

Он повернулся к нам обеим, и мужчины встали ближе, словно по команде. Рука Дэниела обернулась вокруг талии Мэдди, медленно оттягивая ее от пристального взгляда парня в шляпе.

— Миледи, — сказал он, протягивая свою руку. Я осторожно пожала ее, что, казалось, оттолкнуло его. — Не верю, что мы встретились. Я Господин Джордан.

— Джордан, — сказал Бен строго. — Тебе не нужно называть его Господином, если ты не его саба.

Губы Джордана скривились в насмешке.

— С каких это пор ты создаешь правила, Бенджи?

— Я лишь объясняю этикет, — ответил он спокойно. — Это ее первый раз.

— Она под твоей защитой? — в его глазах был голодный блеск, который мне не нравился. Его поведение и манера подношения себя, будто он опухший палец среди всех этих изысканных, стильных и уважаемых людей, несмотря на (или скорее из-за) окружение. Я хотела сказать ему "отвали", но все это было настолько ново для меня, я не хотела оказаться слоном в посудной лавке и обидеть всех.

Только, если он не даст мне действительно хорошую причину.

— Да, — ответил Бен сухо. — Но она пока лишь разведывает обстановку.

— Что же, тебе лучше быстрее взять ее под крылышко, — он полу-улыбнулся, полу-усмехнулся. — Она станет тут очень популярна.

Губы Бена сжались.

— Спасибо за совет, — произнес он.

— Я имею в виду, у нее все при себе, — глаза Джордана скользнули по моему телу, и я задрожала. — Но особенно эти широкие бедра.

У меня отвисла челюсть, я полсекунды пыталась сформулировать ядовитый "отвали" ответ, прежде чем я увидела горящую искру в глазах Бена — он сделал выпад вперед, его кулак соединился с зажравшимся лицом Джордана.

Треск.

Джордан издал самый унизительный крик, который только возможно, качнувшись вперед и прижав обе руки к поврежденному месту. Два громилы в костюмах мгновенно накинулись на нас, появившись бог знает откуда и создавая физический барьер между Беном и Джорданом. Спустя мгновение появилась важного вида женщина в гладком брючном костюме. Жестким взглядом она осмотрела комнату, прежде чем встать возле Бена.

Мэдди и Дэниел стояли, словно замороженные, по бокам. Рука Мэдди почти прикрывала рот, а у Дэниела на лице была темная удовлетворенная улыбка, когда он наблюдал за Джорданом, исчезающим за дверьми клуба.

— Ему никогда не надо было разрешать возвращаться сюда, — сказала женщина в брючной костюме, касаясь руки Бена. — С вашей рукой все нормально, Мистер Чейз?

— Да, спасибо. Я по большому счету попал по мягкому месту, — ему удалось выдавить слегка потрясенную улыбку. — Я не должен был настолько увлекаться.

— Пожалуйста, не извиняйтесь, — сказала она. С опозданием я поняла, что она должна была быть менеджером. — Уверена, это было по справедливости. Уже понятно, что его настоящий фетиш — унижать женщин, и он даже недостаточно умен, чтобы избегать тех из них, кто пришел с кем-то, у кого убийственный левый хук, — она улыбнулась мне. — Или тех, у кого у самих может быть убийственный левый хук, если понадобится. Добро пожаловать в Сило, мисс. Сожалею об инциденте, но не позволяйте ему повлиять на мнение об этом месте. Меня зовут Люси, я тут менеджер. Если Вам что-то понадобится, пожалуйста, не бойтесь спросить.

— Спасибо, — я не знала, что еще сказать. Я все еще отходила от внезапности происходящего и все, чего я хотела, это только сесть в тихом углу и попытаться понять, что все это значило.

— Пойдем, — сказал Бен, словно прочитав мои мысли. — Садись. Я налью тебе выпить.

— Нет, спасибо, — сказала я мягко. — Мне просто нужно подышать немного.

— Хорошо, — он сел рядом, но не слишком близко. — Я просто побуду тут, если только ты не хочешь, чтобы я ушел.

— Все нормально, — сказала я, бросив на него взгляд. — Спасибо.

— Я должен был держать его подальше от тебя, — сказал Бен, качая головой. — Нет особого благородства в том, что дело дошло до насилия.

Я улыбнулась.

— И все же, это было впечатляюще.

— Да? — немного цвета вернулось к его лицу. — Ты так думаешь?

— Конечно. Ты вполне можешь выбрать одну из присутствующих тут женщин сегодня.

Он оглянулся, проследив за моим взглядом.

— Любую женщину в комнате?

— Конечно, — сказал я. — То есть, слава быстро распространятся, даже если не все видели это.

— Любую женщину? — он улыбнулся мне, и я наконец поняла значение его слов.

Я прочистила горло.

— Это не то, что я имела в виду.

— Знаю, — сказал он. — Просто хотел убедиться, что ты поняла, что сказала.

— Иногда я понимаю до того, как становится поздно, — призналась я. — Слушай, я все еще чувствую себя ужасно из-за всей... истории с психической болезнью. Я не должна была говорить этого. Так глупо. Я просто наивная девочка, пытающаяся понять что-то за пределами своего мира.

— Ты не наивная, — сказал он. — И ты уже поняла куда больше, чем многие люди.

Импульсивно я дотянулась и схватила его за руку. Сначала он был немного в замешательстве, но потом улыбнулся.

— Нас видят как пару и все такое, — сказал я тихо, пододвигаясь ближе. — Думаю, мы должны соответствовать этому.

— Правильно, — он рассеянно поглаживал мою руку большим пальцем. — Может, нам стоит добавить немного шоу.

Подняв меня на ноги, он положил руки мне на талию и повернул к себе лицом.

— Думаю, я должен поцеловать тебя сейчас, — сказал он.

— Я тоже так думаю, — мое дыхание участилось.

— Хорошо, — пробормотал он, его руки опустились на мое лицо.

Наклонившись, он поцеловал меня, сначала нежно, но затем я почувствовала кончик его языка, давившего на мои губы. Просящего разрешения. Они раскрылись без какого бы то ни было сознательного решения с моей стороны, приветствуя его внутри. Теплый и мягкий, но требовательный, он совершенно овладел мной менее чем за секунду. Его рука опустилась на заднюю часть моей шеи, успокаивая меня. Удерживая. Я инстинктивно телом прижалась к нему ближе, позволяя нам обоим растаять посреди толпы.

Я качнулась возле него, но он удержал меня в равновесии.

Когда он наконец отстранился, его взгляд был темным и тяжелым. Реакция его тела на поцелуй была безошибочна. Мне стало интересно, если бы я сказала правильные слова, он бы отвел меня в одну из тех задних комнат и показал бы, насколько действительно весело все это может быть?

Он наградил меня одним последним взглядом, полным желания, и затем отстранился. Поправив пиджак, он сделал глубокий вздох.

Я задала вопрос, чтобы разрушить тишину.

— Что это значит? Быть под твоей защитой?

У него было ущемленное выражение лица.

— Я сказал "да" только потому, что думал, что из-за этого он уйдет. Некоторые воспринимают это всерьез, или просто используют для значения защиты, но мне никогда не нравилось это. То, что кто-то входит в сообщество, будь то женщина или потенциальный сабмиссив, не значит, что им нужна защита доминанта.

Слова имели смысл, но мысль о нем... защищающем меня, что бы это ни значило, вызывала мурашки по коже. В хорошем смысле слова.

— Звучит немного похоже на средние века, — призналась я. — Если это держит таких людей, как Господин Джордан, в страхе, можешь говорить что угодно кому угодно.

Я задалась вопросом, придется ли мне жалеть о сказанном.

Также не укрылась от моего внимания некая ирония — парень, увлекающийся ролевыми играми 1950-х годов, думал, что есть в этом что-то снисходительное для женщины. Бен был куда более сложным, чем казался на первый взгляд.

И опять, такой была Мэдди. И Дэниел. Все это.

Если я смогу прожить последующие несколько лет, не повредив психику, это будет чудом. 

 

Глава 19

Дженна

Я просто не могла забыть тот поцелуй.

Бен сейчас преследовал меня во снах даже больше, чем обычно. И несмотря на то, что я выполнила, по крайней мере, часть своей сделки, я даже не начала продумывать подготовку видео, чтобы он отдал его Спенсеру Холлоуэю. Я знала, что мне нужно сделать это, и чем раньше, тем лучше, но я так увлеклась всем происходящим, что едва ли было время на что-либо другое.

На следующие утро у меня ничего не было запланировано, так что я начала поиски демо-записывающей компании, но при виде цен чуть не подавилась кофе. Я могла себе позволить это, но с трудом. Мне не хотелось надеяться на Бена, если вдруг что-то пойдет не по плану, так что мне нужно было иметь сбережения, чтобы я могла уйти в любое время. Даже с моей щедрой зарплатой няни профессиональное демо-видео от компании с хорошими отзывами забрало бы немалую сумму. И после того, как я оплатила свою безумную нью-йоркскую ренту, плату за коммунальные услуги и скудные счета за продукты, мне просто было не по себе от того, что в итоге у меня осталось.

Я решила сделать перерыв.

Но через какое-то время, я поняла, что погрязла в совершенно другом исследовании.

Мой мозг все еще пытался принять то, кем был Бен. Все, чего он хотел. Несмотря на то, что все новое волновало меня, что мои сны с каждой ночью все больше переходили на темную сторону, я все еще не могла принять эту версию жизни. Как так могло быть? Люди должны обращаться друг с другом, как с равными. Если кто-то хотел подчиняться, что-то в их мозгах должно было быть извращено. Не так ли?

От всех этих слов, сложных объяснений и философствований мой мозг начал болеть. Так что я сделала нечто, чего не делала раньше — не намеренно, во всяком случае.

Я стала рассматривать фотографии.

Сначала, я нашла фотографии, от вида которых сжалась. Женщины выглядели грустными и подавленными, на их телах были странные приспособления, а на коже - ужасные слова. Было много излишне разрекламированных любительских фотографий и огромное количество жесткого порно с кляпами и слезами.

Я никогда бы не смогла стать таким человеком. Не важно, насколько открытой я была, я никогда не смогла бы смотреть на это и видеть красоту. Что бы не видел Бен, я была уверена, что от меня это ускользало.

Внезапно, мой взгляд упал на нечто другое.

Были и другие фотографии, более артистичные, сделанные аккуратней. Я нажала на одну из найденных картинок и оказалась на блоге, посвященном "искусству БДСМ".

Конечно этим занимались профессиональные фотографы. Я знала о Мэпплторпе, но я не понимала, насколько это было популярно. Сотни тысяч фотографий были выставлены в интернет, вызывая те чувства, каких не хватало более грубому материалу.

Я прокручивала страничку вниз, пока не увидела то, что заставило меня резко остановиться.

Там был парень, полностью одетый, но босой, сидящий на кресле с широко расставленными в повелительном жесте ногам. Но точный фокус на фотографии был направлен на женщину, свернувшуюся у него на коленях. Его руки окружали ее, просто поддерживая в этот тихий момент. Что бы ни привело их туда, это больше не имело значения. В этот момент были только они. Такие спокойные. Такие мирные.

Пока я смотрела на фотографию, у меня захватило дух, а сердце забилось чаще. Несмотря на ее наготу, картина не была вызывающе сексуальной; точнее говоря, постановка была практически платоническая, но все же это была самая эротическая вещь, которую я только видела в своей жизни. Словно я могла почувствовать его заботу и благоговение, излучаемые фотографией. Его уверенность. Как она доставляла ему удовольствие, просто находясь там. Подчиняясь ему. Это было до боли красиво.

Из-за всего, что я прочла, из-за всех наводящих ужас и запутывающих исследований, я пропустила самое главное. Решающую правду в сердцевине всего этого. Причину.

Как и многие люди, я считала все ролевые игры, позы и разнообразные приспособления способом держать дистанцию. Я видела, как эту теорию выдвигали несколько раз, и у меня никогда не было причин не соглашаться с этим. Но интимность момента, запечатленного на фотографии, рассказывала совершенно другую историю.

Наконец, я смогла оторвать взгляд. Под некоторыми фотографиями были небольшие подписи, и я стала читать, позволяя словам проникнуть глубже, чем раньше.

Была общая нить между всеми ними. Доминант был внимателен, сконцентрирован, но не на своем удовлетворении. Только на ее. Мне об этом говорили, и я пыталась понять, но до этого момента не выходило. Просто не могла, не была готова.

Я не могла вспомнить, чтобы кто-то когда-либо пытался возбудить меня. Чьи-то намеренные прикосновения, которые были бы чем-то большим, чем просто хваткой и обладанием. Я сидела сжавшись на стуле и вспоминала о первом парне, который оказался внутри меня. Я была на первом году старшей школы. Его пальцы были грубыми и твердыми, требовательными. Он сказал, что пытается "подготовить меня", а я не поняла, что это значило. Должна ли я была наслаждаться этим? Что со мной было не так? Была ли я как-то испорчена?

Когда я немного повзрослела и поступила в колледж, я стала встречаться с "самым лучшим, который только был у меня" мужчиной. В любом случае, именно этот титул я приписала ему. Сейчас же я могла вспомнить, каким действительно он был — более умелым, чем парень из старшей школы, но все еще нетерпеливым. Неуклюжим. Всегда недовольный моей реакцией и постоянно льстивший мне, давящий на меня и желающий больше, чем я могла ему дать. Я стала симулировать оргазм чаще, чем действительно его получала, чтобы он не чувствовал себя неумелым.

Я не знала, чего хотела, плакать или смеяться. Все это время я не хотела рыться в памяти, зная, что это наведет на меня депрессию. Все, чем эти люди делились и о чем писали, было так далеко от того, что я испытала. Не думала, что это было реально. Но я знала, что написанное было реальным. Каждое слово излучало искренность.

Было ли это тем, что я могла иметь?

С ним?

Только мысли об этом было достаточно, чтобы мое сердце ускорило ритм. То, как он поцеловал меня... если занятие любовью с ним хотя бы наполовину такое же напряженное, я бы могла просто взорваться от страсти.

Но были также и другие моменты. Например, тот факт, что мы не были на самом деле вместе. Он не хотел этого. Слишком ясно он дал мне это понять. Все стало бы очень запутанным, и где бы тогда мы оказались?

Черт, я не знала. Просто доверяла его суждению. Почему "запутанно" было плохо? Почему он не хотел быть со мной по-настоящему? Не из-за недостатка желания. Я чувствовала доказательство этому, прижатое к моему бедру.

У взрослых мужчин вялый поцелуй от женщины, лишь притворяющейся его девушкой, не вызывает эрекцию. Может, у меня грустный и немногочисленный сексуальный опыт, но даже я это знала.

Я устала играть в игры, но именно на это я подписалась.

* * *

Звонок от Бена раздался неожиданно, когда я сидела с Лаурой на полу и наблюдала, как она играет в своей деревней Маленьких Людей.

— Привет, — сказала я. — Я работаю.

— С ребенком? — его голос звучал немного странно. — Передай ей привет от меня.

— Обязательно, — ответила я сухо. — Что-то случилось?

— Это унизительно, — сказал он, — но мне нужна услуга.

Стук сердца. Я прочистила горло.

— ... хорошо?

Он был сонный? Или... слегка выпивший, или что-то подобное.

— Мне нужно вырвать зуб мудрости.

Я моргнула.

— Сейчас? Разве тебе не тридцать пять?

— Тридцать три, — поправил он. — Хотя я и не понимаю, какое это имеет значение.

— Разве это не делают обычно в... пятнадцать? — я встала на колени, чтобы спасти пожарника, который закатился под диван. Беспокойное выражение лица Лауры сменилось на улыбку. — Или это так только у простых людей?

Он вздохнул.

— Я мог... откладывать.

— Ох, на... — я встала, измерив шагами длину комнаты, качая головой. Казалось, я не могла разговаривать с этим человеком сидя на одном месте. — Хорошо, и что?

— Меня нужно подвезти, — сказал он. — Мой водитель, Тим, у него заболела бабушка и ему пришлось покинуть город на время.

— Ох. Если будешь говорить с ним, скажи, что я сожалею, — я на мгновение задумалась. — А что с Кэрол?

— Она будет занята на момент записи, — сказал он. — В отпуске. На Багамах. Попросила о нем еще год назад. Я все же не полный кретин. К тому же, ты, по идее, моя девушка.

Мне действительно не нравилась та дрожь, что проходила через мое тело при этом слове.

— Что, если у меня тоже запланирован отпуск на Багамах?

— Это было бы странно, — сказал он. — Так как ты моя девушка.

Ну да.

Мне на самом деле было жаль его. У парня не было семьи, по крайней мере, никого из местных, и...

— Вторник, — сказал он. — Девять утра. Это за городом. Там есть парковка. Я заплачу.

— Я определенно надеюсь на это, — я зажала нижнюю губу между зубами. — Ты ведь понимаешь, что у меня нет машины, да?

— Я арендую ее для тебя, — ответил он.

— Ах, у тебя разве нет, ох, порядка двадцати машин? — я не знала на самом деле. Лишь предполагала.

Он засмеялся немного одурманенным смехом.

— Только из-за того, что я богат, у меня должно быть двадцать машин? Нет. Кто, черт возьми, ездит в этом городе?

— Значит, у тебя нет машины? — я немного недоумевала. — То есть, помимо той, что водит Тим.

Снова смех, ему понадобилось мгновение, чтобы ответить.

— У меня есть машины. Но не двадцать. Даже не близко.

Ох, боже. Под чем он был? Я закатила глаза, отвечая.

— Что же, кажется, одной будет достаточно, чтобы избежать аренды.

— Ты не поведешь одну из моих машин, — сказал он строго. Я почти слышала, как он скрещивает руки.

— Ты похож на избалованного ребенка, — сообщила я ему. — Но ладно. Хорошо. Конечно. Словно я упущу возможность услышать, что ты говоришь во сне.

Мне стало интересно, думал ли он об этом. С резким вздохом, он, казалось, задумался об этом впервые.

— Не шантажируй меня, — сказал он, наконец. — Я тебе не понравлюсь в моменты, когда меня шантажируют.

Я разразилась смехом прежде, чем смогла остановить себя. Лаура тревожно посмотрела на меня.

— Ты сейчас под кайфом?

— Немного, — сказал он. — Я не мог спать прошлой ночью, поэтому сходил ко врачу, и он дал мне кое-что от боли. Достаточно сильное. Я и забыл, насколько.

— В любом случае, не садись за руль, — я предупредила его. Внезапно я вспомнила, как он выглядел перед тем, как мы пошли в клуб — словно у него что-то болело. — Ты на зуб давил той ночью?

— Он беспокоит меня уже некоторое время, — признался он. — Думаю, я надеялся, что боль пройдет сама собой.

— Ну конечно, именно так обычно и бывает с зубной болью, да? — посмеялась я над ним.

— Да! — сказал он, защищаясь. — Если будешь игнорировать ее достаточно долго, зуб просто сгниет и выпадет. Проблема решена. Но это особенный случай. Он застрял там. Очевидно, мне нужен хирург. Это абсолютное дерьмо, если хочешь знать. Как вообще зуб может быть такой лажей? Думаю, здесь замешан заговор. Я знал, что не нужно было отказываться от того предложения присоединится к Иллюминати.

— В этом нет никакого смысла, — сказала я ему.

— В этом нет никакого смысла, — пробурчал он. — Кстати, у меня очень хорошая гигиена рта. Это всего лишь одна из... одна из миллиона медицинских ошибок.

— Ну да, хорошо, — произнесла я. — Но к твоему сведению, вросший зуб мудрости — это не совсем случай один на миллион. Все мои вырвали, еще когда я была ребенком.

— Заговор, — пробормотал он. — Видишь? Говорил же тебе. Как ты можешь знать точно, что он бы врос? Стоматологи держат нас за яйца, уверяю тебя.

— Конечно, хорошо, дай мне знать, когда доведешь до конца свои теории по поводу всего этого, — сказала я. — Мне нужно идти. Поговорим позже.

* * *

Почему я так нервничала?

Сидя в комнате ожидания, я снова и снова... и снова крутила торчащую нитку на рукаве. Гадала, стоило ли мне надеть что-то более гламурное для того, чтобы отвезти своего бойфренда-миллиардера к дантисту. Сойду ли я за наивную, обаятельную соседку, за глоток свежего воздуха после жизни с моделями и наследницами?

В заполненную комнату пришла семья из четырех человек, и они молча стали искать место, где сесть. С моей стороны все было занято, но на противоположной стороне было по два свободных места по бокам от не скрывающейся пары. Семья была слишком вежлива, чтобы что-то сказать, поэтому они разделились, неловко глядя друг на друга через головы влюбленных. Я молча горела от злости, борясь с иррациональным желание вскочить и наорать на них за то, что не видят что-то настолько очевидное.

С Беном все будет в порядке. Это обычная процедура, настолько банальная, настолько простая. Но я все равно сомневалась, когда он написал отказ от претензий. Только из-за анестезии могло быть много проблем. Понятно, что они просто прикрывали свои задницы. Им просто нужна была его подпись, чтобы удостовериться, что он понял. Был шанс — маленький, незначительный, — что он не проснется.

Перестань так думать.

Я пялилась в ТВ, медленно начиная ненавидеть всех причастных к производству "Дней нашей жизни".

Спустя, казалось, вечность, медсестра за стойкой назвала мое имя.

— Мисс Хэдли? Можете войти.

Она выглядела достаточно расслабленной, так что я не паниковала, следуя за ней в послеоперационную палату.

— Все прошло замечательно, — сказала она, ведя меня к его койке. Он выглядел спящим, мирным, и слегка похожим на бурундука. — Он слаб. Вам надо будет остаться с ним на некоторое время. Некоторые отходят медленней, чем другие. Вы не знаете, как он переносит наркоз?

Я пожала плечами, чувствуя себя не комфортно, словно медсестра знала мою тайну.

— Нет, я… То есть, ему не приходилось быть под наркозом со времени нашего знакомства.

— Ну что же, если кто-то сможет присмотреть за ним последующие несколько часов, по меньшей мере, это будет прекрасно. У него могут быть проблемы с равновесием какое-то время, и ему стоит быть осторожным с едой. Его желудок может отторгать любую еду в течение некоторого времени. Ничего страшного, если только вы не откажетесь убирать весь этот беспорядок.

— Конечно, — сказала я. Среди всех вещей, с помощью которых, я думала, буду сводить концы с концами в Нью-Йорке, определено не было уборки блевотины миллиардера.

И снова, ничего из этого не было в этом списке. Мне необходимо было провести где-то черту.

Бен издал тихий звук, пошевелился и приоткрыл глаза.

— Он не вспомнит ничего из этого, — сказала медсестра. — И даже после того, как он окончательно придет в себя, скорее всего он так же не вспомнит большую часть. И есть большая вероятность того, что все, что он скажет, будет совершенно несвязной речью. Лучше всего ему просто отоспаться.

Она отчеканила еще несколько наставлений, напомнив мне еще несколько раз, что он не будет ничего помнить. Когда она ушла, Бен, казалось, постепенно начал возвращаться в сознание. Он несколько раз открыл и закрыл рот, издав едва слышный звук.

— Хочешь пить? — спросила я, держа в руках бутылку с водой. Он кивнул, и я влила немного жидкости ему в рот. Он с трудом проглотил воду, едва приоткрыв глаза.

— Я не совсем хорошо себя чувствую, — пробормотал он, откинув голову обратно на подушку.

— Что же, это понятно, — я похлопала его по руке, не уверенная в том, как мне стоит его утешить. Никого не было рядом, так что не нужно было продолжать шоу. В любом случае, неужели адвокат его бывшей жены действительно придет и опросит работников стоматологической клиники?

Он тихо застонал.

— Медсестра сказала, что тебя может вырвать, — сказала я ему.

— Нет, — ответил он уперто. — Я и раньше был под общей анестезией. И меня не вырвало. Они всегда так говорят, но этого не случается.

Он звучал так воинственно. Я усмехнулась.

— Хорошо. Но тебе все равно нужно быть осторожным с едой.

— К черту осторожность, — он пробормотал. — Закажи мне пиццу.

Я осмотрела комнату и вернула взгляд на него.

— Я не буду заказывать пиццу в хирургическое отделение, — сказала ему. — Ты в любом случае не сможешь прожевать ее.

Он снова застонал.

— Я куплю тебе молочный коктейль по пути домой, — пообещала я ему. — После того, как мы зайдем в аптеку.

Медсестра прошла мимо и засмеялась.

— Если ты планируешь заводить детей, то это хорошая практика.

Я слабо улыбнулась.

* * *

Борьба с дорожным движением выдалась не настолько плохой, как я ожидала, и Бен уже позаботился о парковщике, который должен был вернуть машину в агентство по аренде. Бен больше не шатался, так что я позволила ему самому подняться по лестницам, медленно сопровождая его к дивану в библиотеке, когда мы зашли внутрь. Подъем по еще одному лестничному пролету казался бессмысленным препятствием.

Он осторожно лег, сопровождая движения стонами.

— Хочешь есть?

Он покачал головой. Ну конечно. После операции во рту он вряд ли захотел бы чего-то в ближайшее время. Прошло немного времени, но я уже забыла.

Я села на подлокотник дивана, чувствуя себя неловко, интересуясь, что я, черт возьми, должна была делать.

— Эй, — пробормотал он.

— Я тут, — сказала я ему.

— Это нормально, если я помню часть операции?

Я почти засмеялась от того, как он звучал со все еще запихнутой в рот ватой, но все же удержалась.

— Не знаю. Наверное. Ты мог чувствовать ее?

— Нет, — сказал он. — Не совсем. Думаю, я просто проснулся в конце.

Наступил момент тишины.

— У меня есть Тесла, — сказал он.

Я обдумала это секунду.

— Хорошо, — ответила я. — То есть, машина?

— Нет, ученый, — пробормотал он. — А ты, черт возьми, что думаешь?

— Не обязательно быть кретином, — я встала с дивана и устроилась на стуле напротив него. — Несмотря на то, что, с другой стороны, это означает то, что тебе уже лучше.

— Я прекрасно себя чувствую, — сказал он. — Я чувствую себя, как в той песне Pink Floyd. Ду-ду-ду... далекий корабль, туман над водой... Я повернулся, чтобы посмотреть, но ребенок исчез... — напел он совсем не попадая в такт, махая рукой, словно пьяный кондуктор, в то время, как я почти сгибалась пополам от смеха.

— Не думаю, что в ней так поется, — удалось сказать мне, когда он начал засыпать. — Значит, у тебя есть Тесла, да?

— Мне казалось, тебе было интересно, какие у меня машины, — пробурчал он. — когда я первый раз попросил, чтобы ты подвезла меня. Подумал, что тебе может быть интересно. Она достаточно крутая, — он вздохнул. — Нужно будет прокатиться в ней как-нибудь.

— Да, конечно, — сказала я. — Как только ты сможешь вспомнить все слова песни "Comfortably Numb".

Очень медленно он поднял руку и показал мне средний палец.

Комната снова погрязла в тишине, и...

— Знаешь, почему я выбрал тебя? — его глаза были закрыты, и я понятия не имела говорит ли он со мной. Или вообще говорит ли с кем-то. Насколько я знала, он видел только розовых слонов и детей, ползающих по потолку.

И все же, мое сердце забилось быстрее.

— Нет, — сказал я. — Почему?

— Потому что, — начал он медленно. — Ты действительно это делаешь.

Если бы я подтолкнула его, возможно он бы забыл, что собирался сказать. Но мне необходимо было знать.

— Действительно делаю что?

Он вздохнул.

— Светишься, словно бриллиант.

Понадобилось некоторое время, чтобы я вспомнила, что я сказала с сарказмом на той вечеринке, когда чувствовала себя белой вороной рядом с теми элегантными и богатыми женщинами, которые ежедневно боролись за его внимание.

— Я сразу это увидел, — сказал он. — Ты другая. Возможно, это глупая причина, и я должен был выбрать кого-то обычного. Все было бы проще. Но я этого не сделал. Я выбрал тебя.

Улыбаясь, я откинулась на спинку стула.

— Уверена, ни одна из женщин, с которыми ты был, не была обычной.

— Наверное, это правда, — пробормотал он. — Возможно, это я обычный.

Я засмеялась.

— Не многие обычные люди имеют Теслу и частных водителей.

— Дарья тоже это ненавидела, — пробормотал он.

Я пыталась продолжать.

— Дарья?

Он не ответил, но я поняла, что это, должно быть, его бывшая жена. Он никогда не называл ее имени до этого.

— Мои деньги, — сказал он. — Она их тоже ненавидела. И вскоре возненавидела меня.

В его голосе слышалась искренняя грусть, и я почувствовала себя ужасно, вопреки своему желанию.

— Уверена, она не ненавидела тебя, — сказал я.

— Ей меня было недостаточно, — пробормотал он. Спустя мгновение его голос стал громче, чище. — Меня недостаточно всем им, — он сильнее поник. — Всегда недостаточно.

Я терпеливо ждала, чувствуя, что он не закончил. Медсестра сказала мне, что это все бессмысленно. Мне нужно было помнить об этом. Стоило просто уйти и дать ему поспать, но я хотела услышать. Даже если это абсолютный бред, мне необходимо было знать.

— Единственное, почему я беру контроль на себя, это потому, что я не знаю, что еще делать. Все остальное... пугает меня. Конечно, я должен отдать им всю власть. В этом вся соль. Это то, что не дает мне спать по ночам. Они всегда могут уйти, и, конечно, так и должно быть. Я на самом деле никогда и не хотел, чтобы все происходило по-другому. Но все же... — он вздохнул. — Это невыносимо. Все это. Я отгоняю их, потому что это все равно кажется неизбежным. Потому что я просто не вижу другого итога.

Я тяжело сглотнула.

— В том, что вы с Дарьей разошлись, не было твоей вины, — сказала я. — Она сделала выбор.

Он слегка засмеялся.

— Конечно, это моя вина. Я сделал наши отношения невозможными для нее. Ты знаешь, каким я могу быть, а ты едва знакома со мной. Холодный. Язвительный. Я сделал себя недостойным любви, а потом обвинил ее в том, что она меня не любит. Представь жизнь с худшей частью меня двадцать четыре часа семь дней в неделю. Я никогда не был откровенно враждебным, и это была худшая моя часть. Я заставил ее почувствовать себя плохим человеком из-за желания покинуть меня, и им она и стала... все из-за меня. Я это заслужил.

— Поэтому я и не боролся, — продолжил он, его голос был тихий, но ясный и связный. — Потому что глубоко внутри, как и все другие... я хотел принять свое наказание, — его губы дернулись, но улыбка не появилась. — Я думал, что, если не буду бороться, если позволю ей... образно говоря, ну знаешь, потоптаться по мне в ее туфлях на шпильках, я думал, этого будет достаточно. Что мне потом станет легче. Что я почувствую себя лучше. У нее была власть отпустить мою вину. Ну или сделать ее выносимой, по крайней мере. Но, конечно, она этого не сделала.

— Она не должна была делать это для меня. Никто не должен был. Но я все еще не простил ее. Мне нужно это. Нужно, но я никогда не смогу иметь этого. Все не так легко, как кажется. Но, наверно, поэтому я так хорош в том, что делаю. Каждая сабмиссив говорит, что лучше меня у нее не было... и я знаю, что ты думаешь, но я могу понять, когда женщина мне лжет. Я лучший, потому что я точно знаю, что им нужно. Видеть то, как другие люди испытывают освобождение — самое близкое состояние к моему желаемому, которое я только могу испытать. Я всю жизнь буду искать его, но так и не найду.

Его глаза внезапно открылись. Призрачная улыбка коснулась его губ, но они были слишком вялые, чтобы выразить ее.

— Вот и все. Низко, да? Я так долго пытался наказать себя и лишь в последнюю минуту понял, что не хотел этого. Это похоже на прыжок с моста. Это и есть настоящая причина того, почему мне понадобилось столько времени. В трезвом состоянии я не смогу даже признаться себе в этом, но это так. Я думал, что, если бы она забрала мою компанию, это бы и было наказанием. Но сейчас понимаю, что этого не будет достаточно. Никогда не будет. Потому что прощение — это то, что ты должен дать человеку. Его нельзя получить силой.

Он снова начал погружаться в сон, его закрытые веки трепетали. Мне хотелось сказать что-то, утешить его, даже если в течении следующих нескольких часов он все забудет. Просто хотела, чтобы он перестал топить себя в своей вине, пусть даже ненадолго.

В следующее мгновение его дыхание стало легким, и я поняла, что он спит. 

 

Глава 20

Дженна

После выздоровления Бен отвел меня на ужин в один из тех ресторанов, где все забронировано на год вперед. Мы не разговаривали со дня операции, и я не знала, помнил ли он что-то из того, что сказал, когда отходил от наркоза.

— Прекрасно будет снова есть настоящую еду, — заметила я за приглушенно освещенным столом.

Он, естественно, снова выглядел как с иголочки, и сложно было узнать в нем того Бена, который пел Pink Floyd на диване. Ни один волосок не выбивался из укладки.

Улыбаясь, он сделал глоток своего напитка.

— Лучше, чем я думал. Сложно осознать то, что имеешь, пока не потеряешь это.

— Так говорят, — я оглянулась, казалось, что все пялились на меня.

— Не на этих выходных, но на следующих, — начал он с загадочной улыбкой, — я забираю тебя из города. С Мэдди и Дэниелом уже все обговорено. Когда вернемся, мы официально объявим о нашей помолвке.

Он сказал это так, между прочим, совершенно не оставляя шанса на возражения. Я и не хотела протестовать, но не привыкла, когда мне говорят, что делать.

— Куда? — это был вполне логический вопрос.

Уголки его рта приподнялись выше.

— Так сразу и сказал. Тебе нужно знать только то, что погода там такая же. И возьми купальник.

Хорошо, я тоже могу играть в эту игру.

— Наверное, нам стоит поговорить о свадьбе, да?

Принесли еду, и он выглядел немного ошеломленным из-за того, что я не стала требовать ответов насчет поездки.

— У меня есть несколько портфолио, — сказал он, — от нескольких высоко рекомендуемых свадебных организаторов. Можешь выбрать, кто тебе больше понравится, ну или закрыть глаза и ткнуть пальцем наугад. Любой из них справится практически со всем, и каждый предоставит тебе несколько идей, но сами займутся всей работой.

— Вау, — сказала я.— Так вот как живет другая половина.

Он поковырялся в своем ризотто.

— Не думаю, что найм свадебного организатора это исключительно признак элиты.

— Конечно, ты так не думаешь, — я улыбнулась ему, но он лишь наградил меня раздраженным взглядом.

Я поняла, что есть пятидесятипроцентный шанс, что мы поубиваем друг друга за время нашей маленькой романтической поездки.

— Я буду наслаждаться спором с тобой об организации свадьбы, — сказала я, крутя бокал с вином.

— Ох, дорогая, — он откинулся на кресле, снисходительно улыбаясь. — Люблю, когда ты ругаешься.

* * *

У него был частный самолет.

Конечно же, у него был частный самолет. Куда уж нам, простолюдинам?

Желание закатить глаза из-за всего происходящего было невероятно сильным, но мне удалось подавить его. И да, то, что мне не пришлось снимать обувь или ждать с чемоданом, у которого сломано колесико, в очереди с неугомонными детьми, было приятно. То есть, неплохо. Невозможно было держаться отстранено или скрывать цинизм, когда я поднялась по новенькому трапу в красивую, просторную кабину и опустилась в кожаное сидение.

Я бросила взгляд на Бена, севшего рядом со мной. Он никогда не знал другой жизни. Это была его реальность. Интересно, летал ли он когда-либо на коммерческом самолете?

— Плохо, что мы не смогли воспользоваться большим самолетом, — вздохнул он, откидываясь на спинку сидения. — Но мы приземлимся в маленьком аэропорту. Нужно будет только заплатить пошлину.

Я оглянулась вокруг, отмечая абсурдно роскошную обстановку.

— Ты... шутишь, да?

Он посмотрел в мою сторону с усмешкой, коснувшейся его губ.

— Немного.

Я заерзала, прижимая колени к груди. Сидение было достаточно большим, чтобы на нем можно было свернуться калачиком, словно кошка, и задремать.

— Я никогда не летала даже первым классом.

Бен небрежно махнул рукой.

— Оно того не стоит. Достаточно будет всего раз полететь частным самолетом, и вернуться к первому классу уже не сможешь.

— О, мой Бог, — я повернулась к нему, не в силах скрыть улыбку, хотя я, отчасти, хотела ударить его. — Ты хоть имеешь представление, как это звучит?

Отказываясь на спинку сидения, он подозвал стюардессу.

— Люди по-любому ненавидят меня, так может стоит заслужить это? — его глаза сияли. — «Мимозу»?

— Чем черт не шутит, — я приняла бокал от молчаливой стюардессы, поблагодарив ее, в ответ на что она вежливо кивнула. — Не понимаю, почему ты не хочешь сказать, куда мы летим.

— Так веселей, — его взгляд пронизывал меня, пока он делал глоток своего напитка. — К тому же, мне нравится маленькая морщинка на твоем лбу, когда ты пытаешься что-то понять.

Это была опасная территория, но тепло от шампанского разливалось в моем животе, и я забыла причину этой опасности. Наверно, стоило позавтракать перед выездом.

— Уверена, что не смогу догадаться, — сказал я, стараясь незаметно сменить тему. — Ты был не слишком рад, что мы можем полететь на маленьком самолете, что указывает на недальнюю дорогу. Если бы нам пришлось лететь ночь, предполагаю, что ты бы не согласился ни на что меньшее, чем Ritz Carlton.

— А ты меня знаешь, — Бен усмехнулся. — Отчасти, ты права — это короткий полет.

— Значит, мы остаемся на северо-востоке, — я, нахмурившись, посмотрела на пустой бокал шампанского. Когда я успела все выпить? — Это ограничивает количество вариантов, но не намного.

— Тебе не удастся вытянуть это из меня, — сказал он. — Обещаю. Я очень упертый.

Я хмыкнула.

— Да? А я и не заметила.

На мгновение наши взгляды встретились, и его улыбка почти заставила меня забыть о том, что мы в действительности делали.

А что мы делали? Как я должна была вести себя в романтическом путешествии с мужчиной, с которым по правде не имела никаких романтических отношений?

Я оторвала от него взгляд, желая быть той, кто прервет контакт. Было страшно от того, что могло случиться, если бы никто этого не сделал, а я не совсем доверяю ему в этом.

— Я знаю, что это все немного странно, — сказал Бен нежно. В его голосе слышались серьезные нотки, которые я порой улавливала в его речи. — И прошу прощения за это. Если бы был способ проще все это организовать... — он заколебался. — И все же, я подумал, что ты насладишься путешествием. Даже если оно... неловкое.

Я смотрела на стену перед собой.

— Но должно ли оно быть таким?

— Нет, — ответил он быстро. — Но я знаю, что все может стать... ну знаешь. Границы стираются. Это понятно.

Мое сердцебиение учащалось, но я не совсем понимала почему.

Он прочистил горло.

— Хочу сказать, ты, ну, знаешь, какая ты. Ради Бога, ты пытаешься стать актрисой.

Я моргнула, пытаясь следить за цепочкой его мыслей.

— И?

— И ты знаешь, как выглядишь, — его взгляд упирался в пол. — Ты построишь карьеру только на том, что перед тобой нельзя устоять.

Засмеявшись от недоверия, я выпрямилась в кресле.

— В актерской игре скрывается немного больше, чем просто сексуальная привлекательность, Бен.

— Может, и так, — он бросал на меня короткие взгляды, постоянно возвращаясь к полу, но едва скрывая улыбку. — Но когда я смотрю на тебя, я думаю не о том, как сильно бы я хотел дать тебе Оскар.

В моей голове начало звенеть, и звон усиливался с каждой секундой. Как я должна была притворяться, что эти слова не влияли на меня?

— О чем ты думаешь? — спросила я немного хриплым голосом. Черт возьми. Я не хотела звучать соблазнительно.

Или хотела.

— О нет, — он засмеялся, жестом приказывая принести еще выпивки. — Ваша честь, я отказываюсь отвечать на этот вопрос на основании того, что он может обличить меня.

Проклятие. Я совершенно выбита из колеи. Просто флирт — это одно, хоть я и не практиковалась последнее время, но флиртовать с парнем, за которого я и так выйду замуж исключительно по расчету? С тем, кого я абсолютно, категорически не могла выносить как человека?

Черт, что вообще могло пойти не так?

— Что же, жаль, — пробормотала я, улыбаясь, опустив лицо. Еще одна “Мимоза” появилась передо мной, и я задержала взгляд на руке Бена, в которой он держал бокал, на длинных и ловких пальцах и...

Черт возьми.

— Поверь, так будет лучше, — сказал он. — Ты бы либо убила меня, либо... — Он прочистил горло. — Ну, не знаю. В любом случае, это не подходящее место.

— Тебе необходимо было воспользоваться маленьким самолетом, не так ли?

Я откинула голову, боковым зрением следя за ним. Его глаза слегка расширились.

— Помнишь ту нашу беседу о границах? — спросил он меня тихо.

— Нет, — сказала я, улыбаясь.

Это абсолютно безобидно, ведь так? Что могло пойти не так? Мы всего лишь собирались провести неделю вместе, возможно, в каком-то романтическом мотельчике где-то в горах. Возможно, в номере только с одной кроватью, а иначе как это будет выглядеть?

— Ради справки, — сказал Бен после минуты молчания, — мы говорим о моем убийстве или... о другом варианте?

— Давай пока посмотрим, куда нас заведет ночь, — сказала я игриво, наслаждаясь выражением его лица.

Он немного сполз вниз в кресле.

— Тебе нужно остановиться, — сказал он. — Большего никакой мужчина не способен выдержать.

— Ох, я уверена, что ты можешь намного больше, — усмехнулась я. — Мистер Идеальный Миллиардер, у которого все всегда под контролем.

— Никто не идеален, — произнес он. — К слову, у меня есть кривой зуб.

Он обнажил зубы в улыбке и указал, для подтверждения. Теперь, когда он обратил мое внимание, я увидела, что один из его клыков кривой — этого достаточно, чтобы доказать, что он не был создан в лаборатории.

— Ох, вау, наверное, тяжело с этим жить. Спорю, что все супер-модели едва могут смотреть на тебя, Человек-Мамонт.

Он действительно выглядел подавленно, словно поделился со мной тем, чего не говорил большинству людей. Я почти почувствовала себя плохо, когда он прочистил горло, слегка нахмурившись.

— Я имею ввиду, что это не проблема, — объяснила я. — Я никогда этого не замечала. Люди всегда относятся так к своим, так называемым, "недостаткам". Никто, кроме них самих не видит их.

— Наверно, — сказал он. — Но на самом деле это не столь важно, ведь так? В любом случае, я веду себя как парень с кривым зубом. Люди могут его не видеть, но они видят скованность. Я научился скрывать его, но это не значит, что его больше нет.

Мне понадобились все мои силы, чтобы не засмеяться. Мысль о том, что кто-то такой, как Бен, кто мог заработать состояние просто на рекламе нижнего белья, если не родился бы миллиардером, чувствовал неуверенность из-за одного зуба — просто смешно.

Но для него это было реально.

— Но почему ты не исправишь его? — предложила я аккуратно. — Не то чтобы тебе это нужно было, просто... возможно, тебе станет лучше.

Он скривился.

— Ты уже должна знать ответ на этот вопрос. Ненавижу дантистов. Ортодонтов. Неважно. Если они зарабатывают на моих зубах, я знать их не хочу. Кроме тех случаев, когда у меня дикая боль, и они могут быть полезны.

— Достаточно честно, — я скрестила ноги. — Что же, мне это нравится.

Он слегка приподнял бровь.

— Да? — сказал он мягко. По его виду казалось, что он действительно поверил мне.

— Да, — сказала я. — Чувствуется характер.

Закатывая глаза, он сделал последний глоток напитка.

— Ох, конечно. Ладно. Это уже слишком.

— Я серьезно, — настояла я, удивленная, что так и было. Теперь, когда он показал мне это, оно стало частью всего Бена, и, если быть честной, то, возможно, даже моей любимой частью. До этого он был слишком идеален, но с этим кривым зубом он выглядел... мило. Доступно. Я просто не могла придумать, как сказать ему это, чтобы не обидеть.

Внезапно я поняла, почему большинство его улыбок были односторонние. Он пытался скрыть тот зуб. Словно он действительно думал, что это волнует людей.

— Если ты просто будешь показывать все время свои татуировки, ну знаешь, никто не будет смотреть на твое лицо, — предположила я, наполовину шутя.

— Ты говоришь, как какая-то ванильная девчонка, — сказал он, расстегивая манжеты. — Маленькая Мисс Любительница Татуировок. Вот, — он начала закатывать рукав. — Можешь смотреть, но не трогай. Как в музее.

— Никаких фотографий? — я усмехнулась. Ближе эти татуировки я никогда не видела. Я поняла, что концентрируюсь на определенных элементах рисунка. — У них есть истории, или это просто искусство?

— Да, и да, — сказал он. — Но истории больше не важны.

Я задумалась над этим. Медленно, только потому, что он сказал мне не делать этого, я дотянулась и обвела спиральный узор пальцем.

— Что это?

— Трискелион, — сказал он. — Древний символ. У него много значений, — его глаза встретились с моими. — Ты не очень любишь следовать правилам, правда?

— Это как со знаком "Свежая краска", — призналась я. — Кто-то говорит нельзя, а я просто хочу сделать это.

Бен улыбнулся, закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.

— Мы с тобой можем отлично повеселиться. Люблю хорошие испытания силы воли.

Я не знала, что сказать на это. 

 

Глава 21

Дженна

Знак гласил: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВИНОГРАДНИК ОЗЕР ФИНГЕР.

Север Нью-Йорка. Конечно. Мэдди очень хорошо отзывалась о вине, производимом в этом районе, но я никогда не была здесь. Пейзаж был захватывающе красив, лучи солнца блестели на воде, а маленький милый домик принадлежал только нам.

Гравий хрустел у меня под ногами, пока я шла к деревянной входной двери. Я хотела полюбоваться местом, но взгляд был прикован к мужчине на крыльце. В своем костюме-тройке, но все еще без пиджака, с засученными рукавами, открывающими соблазнительную дикость, которую он скрывал от мира, он выглядел невероятно сексуально.

Вся сила воли, которая у меня оставалась, таяла на глазах.

Внутри была хорошо оборудованная кухня со множеством винных бутылок, уже выставленных на кухонном островке. Бен незамедлительно подошел к ним, выбрал одну из середины и оценил этикетку.

— Что ты думаешь насчет хорошего Шираза? Или еще слишком рано для крепкого напитка?

— Никогда не рано пить в винограднике, — сказала я, ища бокалы. Найдя их и удостоверившись, что они не пыльные, я поставила их перед Беном, и он налил вина.

Мне стоило съесть что-то или, по крайней мере, перекусить, а в углу стола определенно была корзинка с печеньем, но я стояла так близко к Бену, что внезапно поняла — мне не хотелось куда-либо идти.

— Оно хорошее, не так ли? — он крутил бокал. — Я немного знаю о винах, но мне кажется, что оно хорошее.

— Что же, чувство вкуса приобретают, — сказала я. — К счастью, я привыкла к куда более худшему вину. Так что оно неплохое.

Он засмеялся.

— Ну, моему вкусу тоже нельзя верить. Я не привередлив, — он сделал еще один глоток. — Стремлюсь всем угодить, можно сказать.

— О, конечно, в этом весь ты, — я закатила глаза. Он явно вел к чему-то, но я не собиралась облегчать ему работу.

— Есть много вещей, которых ты не знаешь обо мне, — сказал он, упираясь рукой о стойку. Той рукой, на которой были большие серебряные часы и татуировки, которые я недавно ласкала. — Я бы не спешил судить, пока не узнал бы всех фактов.

— Хорошо, ладно, — сказала я. — Уверена, у тебя будет полно времени представить мне различные факты на протяжении выходных.

Он пытался скрыть улыбку — маленькую скрытную усмешку — но ему это не удалось.

— Что? — спросила я, подходя к нему. Воздух между нами все еще искрил от флирта, и я не хотела, чтобы это исчезало. От алкоголя я стала достаточно неуклюжей и зашла слишком далеко, ударившись своим бедром о его.

Это была случайность... да?

— Ничего, — настоял он. Его улыбка только увеличивалась. Если он и заметил мой маленький промах, то не отреагировал — по крайней мере, не внешне. Но я была уверена, что напряжение в комнате стало сильнее. — Я не собираюсь говорить этого.

— Ну же, — выпрашивала я, не отваживаясь похлопать ресницами, глядя на него. Но я была достаточно бесстыдна, чтобы намеренно потянуться за бутылкой, поворачиваясь так, чтобы встать лицом друг к другу. Я знала, что это платье открывает отличный вид на мое декольте, и казалось просто упущенной возможностью не показать ему это.

И да, он заметил. Его взгляд метнулся на мгновение вниз, как и у любого мужчины столкнувшегося с открытым видом на грудь. Он слегка облизал губы и сделал глубокий вдох, прежде, чем его взгляд вернулся к моему лицу.

Улыбка вернулась к его губам.

— Не-а, — сказал он. — Нет, если только ты не скажешь мне кое-что.

Я прочистила горло. По какой-то причине, я внезапно забыла все слова.

— Хорошо, — сказал я, сжимая штопор в руке. — Давай, я открытая книга.

Он слегка повернулся, его бедро было прижато к островку, а мы стояли лицом к лицу — всего пара дюймов разделяли нас.

— Тогда почему твое лицо такого же цвета, как и помада? — спросил он, показывая свой до смешного очаровательный кривой зуб. Тепло разлилось в животе. — Прелестный оттенок, кстати.

У меня пересохло во рту.

— Подходит к крови моих врагов, — пошутила я. — От вина я краснею. Вот и все. Не льсти себе.

Это была не совсем ложь, но и не причина, почему я краснела. Да ладно. Ему не нужно было знать.

Но судя по выражению его лица, он уже это понял.

Самодовольный болван.

— Ладно, — он засунул руку в карман, осматривая меня с ног до головы. Мне удалось подавить легкую дрожь, но с трудом. Его тяжелый пристальный взгляд казался ласковым, как бы нелепо это ни звучало. — Я знаю, что обещал больше не поднимать эту тему, если только ты не захочешь, но я должен спросить...

Мгновенно мое сердцебиение ускорилось. Я совершенно была не готова обсуждать это снова. Не с ним. Особенно после вышедших из под контроля фантазий о нем, которые преследовали меня последнее время.

— ... ты думала об этом с тех пор? — закончил он, его глаза слегка блестели.

Большего говорить ему не нужно было, и он это знал. Мы оба понимали это.

Мои кулаки сжались сильнее вокруг... штуки... для... откупоривания вин.

Святое дерьмо, из-за него ты глупеешь.

— Да, — сказала я, мой голос был едва ли громче шепота.

Глаза Бена расширились, а затем улыбка стала еще более заметной.

— Да? — повторил он. — Односложный ответ? Это все, что я получу?

Я кивнула.

— Отлично, — он пожал плечами. — Твоя очередь.

— Ты знаешь, что я хотела спросить, — я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить пульс. — Я хотела знать, о чем ты думал. Из-за чего ты улыбался.

— Я просто думал, — начал он медленно, его взгляд снова блуждал по моему телу, — что, если бы мы и правда были парой, и ты коснулась бы моих тату после того, как я четко сказал тебе не делать этого, мне пришлось бы наказать тебя той еще поркой.

Я почти уронила штуковину.

Внезапным движением, я снова повернулась к стойке, взяв бутылку вина и пытаясь вставить... чертову... как бы она ни называлась штуковину в пробку. Но не могла справиться. Совершенно не могла...

— Ох, — выдохнула я, когда самая острая часть соскользнула и поцарапала сбоку бутылку, зацепив при этом мою руку.

Бен вмешался.

— Дай, — сказал он, беря оба предмета и нежно вытаскивая их из моей хватки.

Штопор. Точно.

К черту.

Проклятье, я сходила с ума. Сердцебиение отдавалось глухим стуком у меня в голове. Странно было, что я еще хоть что-то могла слышать.

— Ты в порядке? — он посмотрел на меня.

— Да, — сказала я, не сводя глаз со своей руки, краснея еще сильнее. Это была всего лишь поверхностная царапина. Просто глупая, неуклюжая промашка, потому что я могла думать только о руке Бена, уверено лежавшей на моей спине и толкающей меня к кухонному столу, чтобы он мог выдать мне заслуженную порку.

Ерунда, я не...

Но было не важно, заслужила ли я это. Я просто хотела этого.

Вопрос вылетел сам по себе, прежде чем я смогла остановить его.

— Именно так это работает? Я думала, что это они решают, когда их будут пороть?

— Это от много зависит, — он поставил бутылку, и я буквально почувствовала его взгляд, хотя и отказывалась смотреть на него. — Не думаю, что тебе нужно еще пить что-то сейчас, согласна?

Да. Нет. Не знаю.

— Наверное, нет, — призналась я.

— Дженна, посмотри на меня.

Я повиновалась, тяжело сглатывая.

— Ты из-за вина ведешь себя так, или есть другая причина? — он слегка улыбнулся. — Я видел, как ты пила куда больше этого количества, но не вела себя так...

Это из-за тебя. Я пьяна от тебя.

Черт меня дери, если я сказала это вслух — я просто не переживу этого.

— Просто странно, — сказала я громче, чем хотела. — Мы. Вместе. Наедине. Я едва знаю тебя, и практически все, что мне известно, так это то, насколько ты сексуален. Разве это не странно? То есть, сложно не думать об этом.

Не знаю, был ли в этом какой-то смысл, но, казалось, он принял мои слова.

— Дженна, если есть еще что-то, что ты хочешь знать, скажи. Я всегда готов ответить. Скажу все, что тебе нужно знать, чтобы чувствовать себя комфортно рядом со мной.

Что же, я определенно никогда не почувствую себя комфортно. Но я все же оценила жест.

У меня было еще столько вопросов. После той долгой беседы в его доме мне все еще казалось, что я понятия не имела, каково это — быть его любовницей. Как я вообще могла играть роль, если я не могла понять главного?

— Думаю, у меня все еще есть вопросы, — призналась я. — Я не хотела спрашивать, это казалось... неловким... не знаю, — я выкручивала себе руки, жалея, что не держала больше глупый штопор, чтобы можно было чем-то занять их. — Но если я должна притворяться, что мы пара, мне необходимо знать, что это такое.

Он поднял брови.

— Ты хочешь деталей? Тебе, наверное, стоит уточнить более конкретно. Из меня плохой рассказчик.

Я подумала над этим мгновение.

— Как они называют тебя? — я прочистила горло. — Ну, ты знаешь, твои, эм... твои сабмиссив? У них есть специальное имя для тебя?

— Я бы не назвал его специальным, — он ухмыльнулся. — Я прошу называть меня Мистер Чейз, или Сэр. Они могут предложить что-то иное, если хотят, но оно должно быть уважительным.

Несколько не совсем уважительных идей пришло мне в голову, и я тихонько засмеялась.

— А что насчет них? Ты их как-то называешь?

Он кивнул, задумавшись.

— Каждая получает собственное имя, — сказал он. — Оно должно подходить к ситуации. Должно подходить им. Я достаточно хорош в подборе подобного — это один из моих менее востребованных талантов.

— О, Боже, — я засмеялась, облокачиваясь на стойку. Беззаботный тон беседы позволял мне расслабиться, но он не особо облегчал напряжение, скрутившее мое тело. Я хотела... не знаю, чего. Просто хотела.

— Думаешь, я шучу? — он немного подвинулся, используя возможность сократить расстояние между нами. Может, он думал, что я не замечу, но это определенно было не так. — Могу дать список телефонов, кому можешь позвонить для подтверждения.

— Я не знаю, что является хорошим псевдонимом, — сказала я. – Но, конечно же, они скажут, что им понравилось. Это часть игры, не так ли?

— Поверь мне, — он подмигнул. — Я знаю, когда им нравится.

— Что это значит? — я почти уверена, что температура в комнате повысилась градусов на десять, и внезапно стало недоставать кислорода.

— Ты знаешь, что это значит, — его голос немного смягчился и понизился. Мы заходили на опасную территорию. — Я знаю, что ты хотела деталей, но не знаю, так ли много.

Я тяжело сглотнула.

— Ты говоришь, что так хорош в придумывании прозвищ, что это даже заводит? — я изо всех сил пыталась говорить ровно. — То есть... да, конечно. Наверное.

— Ты такая недоверчивая, — он осмотрел меня. — Не заставляй меня доказывать тебе.

Мой пульс зашкаливал. Я хотела, чтобы он сделал это.

Черт возьми, я хотела этого.

— Такой бизнесмен, как ты, должен знать, — сказала я, выгибая бровь, пока разумная часть моего мозга пыталась понять то, что собиралась сделать, — что нужно доказывать слова действиями.

— Ну что же, хорошо, — его рта коснулась улыбка. — Если мы так играем. Но я не дам тебе прозвище просто так. Тебе нужно заработать его.

Я не могла смотреть ему в глаза. Пальцы его левой руки, его властной руки, медленно двигались — он рассеяно касался большим пальцем подушечек остальных, словно готовился к чему-то.

— Как? — прошептала я.

— Ты знаешь, как, — его голос был низким и хриплым.

Я тяжело сглотнула.

— Порка?

Он кивнул.

— Просто порка. Никакого развлечения, — он положил руку на грудь. — Клянусь, Дженна.

Я секунду смотрела на него. Готова ли я была принять то, что он предлагал?

— Что скажешь? — он осмотрел меня с ног до головы еще раз. Я почти ощущала на коже жар его взгляда. — Ты готова принять свое наказание?

Я колебалась, буквально и фигурально, яркая краска распространялась по моим щекам и не только. Моя грудь горела, пока я наблюдала за ним и пыталась представить контакт его руки с моей ягодицей.

— Хммм, — сказал он. Тихий шум направленный прямо к жару между моих ног. — Ты уверена?

Я кивнула.

Он сделал шаг ближе, улыбаясь мне. Наши взгляды встретились, и я уже не могла его оторвать, даже если бы захотела.

— Дороги назад не будет. Как только я произнесу его, соглашение будет подписано. Поняла?

Я кивнула.

— Громко, — сказал он. — Мне нужно услышать это.

— Да, — сказала я, голос едва был громче шепота. — Да, Мистер Чейз.

Он одним резким движением сократил пространство между нами, встав так близко, что наша одежда соприкасалась. Но не прижимался ко мне, просто был достаточно близко, чтобы слышать мое дыхание, вдыхать мой запах. Он провел пальцами по линии моего подбородка, по шее, словно там было что-то, что ему нужно было впитать в себя прежде, чем решить.

— Ты так чертовски красива, — прошептал он. — Приятно пахнешь. Уверен, что и на вкус хороша. — Я слышала улыбку в его голосе.

— Думала, ты сказал никакого развлечения, — удалось произнести мне, задыхаясь.

— Дерьмо. Так и было, — его пальцы остановились на моем горле. — Прости за это, солнышко.

Это было не совсем имя, но то, как он произнес его заставило меня открыть рот, и мне буквально пришлось останавливать себя, чтобы не издать унизительный звук. Правда?

Правда. Он действительно был так хорош.

— Ничего страшного, — прошептала я.

— Нет, — пробормотал он. — Я человек своего слова. Обещаю, что больше не нарушу его, — он вздохнул. — Иди к тому островку. Встань над поверхностью спиной ко мне.

Время медленно тянулось, пока я шла туда, стуча каблуками по лакированному полу.

— Наклонись и закрой глаза.

Его голос был похож на мед, обволакивающий меня чувством спокойствия, несмотря на то, что происходило.

— Положи ладони на стол, — продолжил он тихо.

— Что мне делать с головой?

— Как тебе будет удобно, — ответил он. — Можешь оставить голову поднятой, можешь лечь щекой на стол.

Он говорил с настоящей властью, а не с фальшивой бравадой, которую я видела у него на публике. Каждая клеточка моего тела захотела подчиниться ему, прежде чем у мозга появился шанс встрять и задастся вопросом о том, что я, черт возьми, делала.

Не успела я осознать, как он был уже очень близко. Я чувствовала тепло исходящее от его тела, легкое давление его руки на моих ягодицах.

— Готова?

Я могла лишь кивнуть.

При первом ударе я вскрикнула.

Больше от удивления, чем от боли. Но, несмотря на неприятное ощущение в целом, вибрация от удара его руки, пронзившая мое тело, была удивительно приятна.

Я мгновенно ожила. Мои нервы раскалились, легкое чувство возбуждения росло между ног. Я чувствовала, как все тело пульсирует — от пальцев ног, до кончиков пальцев на руках — от желания снова почувствовать его удар.

— Нормально? — спросил он меня нежно.

Я кивнула, все еще не в силах говорить.

Хлопок.

В этот раз я не испугалась, но не смогла подавить тихий стон удовольствия, родившийся глубоко внутри. Черт, это то, что я пропускала всю свою жизнь? Я бы с удовольствием ползала по дому на четвереньках, раздетая, на протяжении месяца в обмен на несколько минут этих ощущений.

Моя голова кружилась. Действительно ли были люди, которые испытывали это каждый день? Когда бы они ни захотели? Мог ли Бен знать, насколько заведенной я была? Это не было частью плана. Во всем этом не должно было быть и капли развлечения.

Но мы были чертовски далеки от этого условия. Из-за него я практически не могла дышать, и я была уверена, что он это слышал. Он ударил меня еще три быстрых раза, и я услышала его тяжелый выдох и понадеялась, что он обозначал то, что он тоже что-то чувствовал.

— Думаешь, ты заслуживаешь порку хорошей девочки? — спросил он меня. Его полушепот пробрал меня до мозга костей. Я вздрогнула.

— Нет, — пробормотала я, сжимая пальцами дерево, пытаясь подготовить себя к следующему удару. — Я была неуважительна.

Хлопок.

— Но не думала ли ты, что я заслуживаю такого отношения? — на этот раз он задержал руку на моей пульсирующей попке. Я заурчала.

— Думала, — прошептала я. — Но я не дала тебе шанса исправиться. Это было нечестно.

Я дернулась, и он ударил меня снова. В этот раз мой гортанный стон был совершенно безошибочный.

Я была сломлена.

Слушая его дыхание за своей спиной, чувствуя жар от соприкосновения его кожи и моей, прегражденной только тканью моей юбки, я пыталась представить как он выглядел. Были ли его глаза темными от нетерпения? Облизывал ли он губы?

— Я не уверен, что это достаточно хорошее наказание, — сказал он, подтверждая слова еще одним шлепком. — Что ты думаешь?

Я могла лишь тяжело дышать, пытаясь собраться с мыслями для достойного ответа.

— Ощущения такими и должны быть? — прошептала я наконец.

Он издал смешок, похожий скорее на низкое рычание в его груди.

— А какие они?

Легким движением он прижался к моему бедру, и я почувствовала пьянящее чувство желания и его возбуждения, обжигающее меня.

Его пальцы провели дорожку к задней части моей шеи, аккуратно подстриженные ногти нежно царапали кожу головы, прежде чем он схватил меня за волосы и резко потянул. Несмотря на то, что он опустил их спустя всего лишь мгновение, моя кожа все равно пульсировала. Это чувство пронзило меня, словно молния, и я растаяла еще больше.

Я превратилось в ничто.

— Это слишком, солнышко?

Я покачала головой, и слезы появились в уголках моих глаз от внезапного рывка волос. Он не отпустил их. А я и не хотела.

Мои ноги задрожали, и я засомневалась, что смогу долго выстоять. Хныкая, я прижала сильнее щеку к столу, словно это могло избавить меня от мучительного момента ожидания.

Внезапно, он потянул меня назад и снова ударил. В этот раз не было никакого притворства.

— Мистер Чейз, — простонала я, чувствуя, спустя мгновение, как мои уши начали гореть.

Он засмеялся. Его рука дразнила, оставшись на нижней части моей ягодицы — ему стоило передвинуть пальцы немного ниже, и он бы оказался там, где я хотела его почувствовать. Он снова ударил меня, но легко на этот раз. Мне удалось подавить реакцию до легкой дрожи. Неожиданно, его тело оказалось слишком близко ко мне, наклоняясь надо мной, заключая меня в клетку. Его горячее дыхание ласкало кожу моего уха, отчего все тело покрылось мурашками. Его твердая плоть была настолько близка к моему укромному месту, что хотелось закричать.

Я беспомощно стонала, извиваясь под ним, возбужденная больше, чем считала это возможным.

— Хотелось бы мне коснуться тебя, — звук его голоса отдался дрожью по моей спине. — Узнать, настолько ли ты возбуждена, как и я. Ты и понятия не имеешь, — выдохнул он. — Но я не могу. Какая жалось, не так ли?

Я продолжала хныкать.

— Конечно, у меня есть некоторые подозрения,. — резким движением он прижался ко мне. Я попыталась подавить еще один стон, но безуспешно. — Но я не могу знать наверняка, правда? Не без развлечения.

Он медленно встал и отошел на достаточное расстояние, чтобы запустить пальцы под подол юбки, продвигаясь вверх дюйм за дюймом.

— Просто останови меня, если я зайду слишком далеко, солнышко. Хорошо?

Я кивнула.

— Хорошо? — повторил он. Он остановился, его пальцы прожигали кожу.

Мой голос едва можно было узнать.

— Да, Сэр.

В этот раз он не остановился, пока моя юбка не была поднята до уровня талии. Я чувствовала, как он медленно опускался на колени, пока не оказался на одном уровне с местом, которое жаждало его больше всего.

— Был ли у тебя когда-либо мужчина, умоляющий попробовать тебя? — пробормотал он. — Потому что я чертовски близок к этому.

Я практически закричала от отчаяния.

— Но я этого не сделаю, конечно, — продолжил Бен. — Это не совсем похоже на поведение доминанта.

Он резко встал. Я почувствовала, что тепло его тела отдаляется, и мое сердце ушло в пятки.

— Нет! — закричала я, поднимаясь так быстро, что едва не потеряла равновесие. Ноги были похожи на желе, а между ног все опухло и стало сверхчувствительным, нервы были накалены до невозможного. Я повернулась к нему лицом, юбка все еще была задрана наверх, а руки сжаты в кулаки.

— Это нечестно!

— Нечестно? — его глаза блестели. — Ох, солнышко, кто сказал, что это будет честно?

Резким движением, он схватил оба моих кулака, обездвижив их передо мной. Я воспротивилась без особого энтузиазма — противостоять его силе было бессмысленно.

— Ты мучаешь меня, — прошептала я. — Почему ты это делаешь?

— Мучаю? — он поднял брови. — Какие мучения? Ты на протяжении месяцев говорила мне, что не хочешь этого. Что считаешь это странным. Что я чуть ли не пещерный человек, раз наслаждаюсь чем-то подобным. А теперь, вдруг, ты хочешь попробовать? Хочешь переступить через себя и окунуться в это с головой? Так это не работает. Ты дразнила меня слишком долго. Флиртовала со мной, зная, какой я человек. Зная, что я хотел поставить тебя в это положение. Что же, вот оно. То, чего ты хотела, — он тяжело дышал, не отводя от меня взгляд. — Теперь контроль у меня, солнышко. А сейчас, не жалеешь ли ты, что терлась об меня своей грудью?

Я посмотрела на него. Невозможно было понять, что из этого было игрой, но я больше не хотела принимать в ней участия.

— Контроль у тебя? — повторила я, ненавидя себя за то, как дрожал мой голос.

Он не ответил.

— Отпусти меня, — сказала я тихо.

Он повиновался. Без раздумий он отпустил мои руки, отступая назад, а дикость в его глазах стала тухнуть. Он несколько раз открыл и закрыл рот, словно хотел заговорить, но я не давала ему шанса. Боясь, что ноги могут подвести меня в любой момент, я направилась к фойе, хватая сумочку с вешалки для пальто. Я была уже у двери, когда он заговорил.

— Дженна, подожди.

Я остановилась.

— Пожалуйста, — сказал он.

Я медленно повернулась.

Его лицо скривилось от сожаления.

— Дерьмо. Дженна, прости. Я не... я не занимаюсь этим. Никогда, — он поднял руки в воздух. — Сначала всегда проходят переговоры. Хреновы контракты. Ради Бога, я не умею действовать спонтанно. Думал... — он глубоко вздохнул. — Думал, ты именно таким хотела меня.

Я скрестила руки на груди, глядя на него. Было видно, что он еще возбужден, и мое тело мгновенно отреагировало на этот вид, заводя меня еще сильнее, чем раньше. Но я только глубоко вздохнула и проследила за его ерзанием.

— Хочу задать тебе еще только один вопрос, Бен, — сказала я. — Ты можешь быть Доминантом, но при этом не быть кретином?

Он наиграно засмеялся.

— Уверен, что я не могу дышать без того, чтобы не быть при этом кретином. Но, если от этого зависит, останешься ты или нет... я постараюсь.

— Хорошо, — сказала я, делая шаг навстречу к нему. — Потому что я блефовала.

Теперь он засмеялся по-настоящему, пересекая комнату несколькими длинными шагами и пленяя меня, обхватив руками мою талию.

— Тебе чертовски хорошо удается скрывать эмоции, солнышко.

— Ты и понятия не имеешь, — я прижалась своими бедрами к его, наслаждаясь его тихим гортанным рычанием.

Он поцеловал меня, грубо и быстро, давая мне шанс попробовать вкус его губ, прежде чем отстраниться.

— Вернись в позицию, детка. У нас есть незаконченное дело.

Беззвучно смеясь, я вернулась к столу и практически упала на него.

— Это не мое имя, Сэр.

— Да, иногда мне нравится смешивать несколько вариантов, — он поднял обратно мою юбку, позволяя рукам задержаться на моей попке. — Черт подери, ты такая красивая.

— Ты ведь знаешь, что это не имена, так ведь? — я вздрогнула, когда его пальцы опустились мне между ног. — Это то, как ты обращаешься к ним.

— Это и то, и другое, — ответил он, вставая на колени позади меня. — Но я в любом случае приму это за комплимент.

Смеясь, я сжалась от чувства его горячего дыхания на моей коже.

— Ты будешь умолять?

— Это было образное выражение. Я не умоляю. Никогда, — он провел губами по чувствительной коже на внутренней части моего бедра, и я опять задрожала.

— Но если вопрос в этом, мужчина может просто очень чертовски хорошо попросить.

Я засмеялась, затем сжалась немного, когда он прикусил промокшую ткань моих трусиков.

— Считайте это приглашением пробовать меня, когда бы вам ни захотелось, Мистер Чейз, — вздохнула я. — Но девушки любят слышать время от времени «пожалуйста» и «спасибо».

— Ну, хорошо, тогда... — он ткнулся в меня носом. — Пожалуйста, могу я стащить зубами с тебя трусики, чтобы убрать их с пути и заставить кричать мое имя, пока ты не потеряешь голос?

Я действительно думала, что невозможно быть еще более возбужденной, чем я уже была. Но это оказалось не так.

— Да, — выдавила я из себя.

— Спасибо.

Он выполнил свое обещание.

Колени подгибались, а удовольствие разливалось по позвоночнику, заставляя меня беспомощно кричать. Усиливая хватку на столе, я пыталась удержаться на ногах, но спустя мгновение его руки грубо опустились на заднюю часть моих бедер. Он сильно прижимал меня к дереву, которое царапало кожу, но волновало в тот момент меня только одно — его язык.

Это было чертовски интимно, как для человека, с которым я даже не планировала целоваться сегодня. Не говоря уже об этом. Только сейчас я поняла, что мы никогда не целовались по-настоящему, наедине — все наигранные поцелуи на публику имели намного большее значение, чем мы хотели признавать.

Я не могла больше контролировать себя. Было почти унизительно то, как быстро мое тело реагировало на него, как неумолимо пленяли меня его действия. Но я и понятия не имела, как можно было скрыть это. Такого способа просто не существовало. С первым ударом его руки по моей попке, он разжег во мне огонь, который я никогда не смогла бы забыть.

Отшлепанная и стонущая, я пыталась оставаться неподвижной, но это было невозможно. Его лицо было зарыто между моих ног, и я могла только дальше наслаждаться им.

Этот мужчина знал, что делает. Нужно отдать ему должное.

Он остановился ненадолго, только чтобы облизать губы и прошептать:

— Скажи мне, когда будешь готова кончить. Говори со мной. Я хочу знать.

Я кивнула, задыхаясь, и он вернулся к своему делу. Не знаю почему, но что-то в его просьбе завело меня еще сильнее, пока я не почувствовала неизбежную дрожь.

— Мистер Чейз, — застонала я. — Я...

Он издал мягкий, поощряющий звук, продолжая языком движения.

— Я... — я задыхалась, пытаясь найти слова. — О, Боже, Бен, я...

Я замерла. Пока мои мышцы сжимались и напрягались, я почувствовала поток. Другим словом описать это было просто невозможно. Я не могла остановить его, не могла ничего сделать. А его неустанный язык продолжал лизать и кружить, несмотря на то, что мои соки, должно быть, стекали по всему его лицу. Остановить приближающееся было нереально.

Поэтому я просто продолжила говорить, как он и просил.

— Я кончу, если ты продолжишь это. Ты заставишь меня...

Мое сердце почти остановилось.

— Кончить, — я задержала дыхание, пока мой мир рушился. Его язык был идеален — он был идеален — удовлетворяя меня. Я кончала и кончала, мое тело тряслось и дрожало, пока я, наконец, не упала, и лишь стол удерживал меня от падения.

Он быстро встал, схватив меня за талию, и повернул к себе.

— Черт, — я все еще пыталась восстановить дыхание, но мое лицо горело от смущения. Я не знала, что, черт возьми, только что произошло со мной, но я знала, что это ненормально. По крайней мере, не для меня. — Прости.

— Ты просишь прощения? — он покачал головой, ошеломленный. — За что?

— За это, — сказала я, глядя ему в лицо, пока он вытирал рукавом подбородок. — Я, эм...

Он улыбался — вернулось врожденное самодовольство. Ох, пофиг.

— Оставайся со мной, и испытаешь много нового, — протянул он, прижимая мое тело к своему. — Ты когда-либо прежде ощущала свой вкус на языке мужчины?

— Конечно, — мое лицо все еще горело.

— Но не так.

Его поцелуй был горячий, собственнический, и да — совершенно не похож на что-либо, что я чувствовала раньше. Я вцепилась в него, желая впитать каким-то образом все то, что делало его неотразимым.

Все еще опьяневшая от удовольствия, я протянула руку к передней части его брюк, безуспешно пытаясь найти ширинку. Он втянул воздух, когда я сдалась, и просто сжал мою руку вокруг своей твердой длины.

Я тяжело сглотнула, все еще не зная всех правил.

— Я могу... — начала я, отступая по мере того, как исчезала моя храбрость.

— Можешь ли ты...? — подбодрил он меня, улыбаясь.

— Ты знаешь, — настояла я. Мой голос превратился почти в шепот.

— Знаю? — поддразнил он. — Я не могу дать тебе желаемое, если только ты не выразишь это словами.

Всевозможные пошлые фразочки пронзили мою голову, но я внезапно стала слишком робкой. Что со мной было не так? Почему я не могла просто сказать, чего хочу?

Его терпение кончалось.

— Хочешь ощутить меня в своем ротике, дорогая? — пробормотал он. Рукой он приподнял мой подбородок, а большим пальцем раскрыл губы, молча прося разрешения на вход. — Покажи мне. Покажи, что хочешь сделать.

Повинуясь, я сосала и облизывала его палец, уделяя ему то внимание, которое было необходимо ему везде.

— Хорошо, — сказал он, наконец, задыхаясь и убирая руку. — Встань на колени, и я разрешу тебе попробовать меня.

Он был длинным и толстым, пульсирующим и твердым, едва сдерживающим желание — и я хотела всего его. Каждая капля была моей.

Когда я взяла его в рот, он сделал длинный, тяжелый вдох. Его глаза закрывались, но он вновь открывал их, чтобы смотреть на меня. Его пальцы бездумно играли с моими волосами.

— Всегда знал, что ты будешь выглядеть идеально в таком положении, — его кадык выступал, когда он тяжело сглатывал. — Но это даже лучше того, что я представлял.

Последний раз, когда я делала это парню, он постоянно отмахивался, говоря мне снова и снова, что в этом нет необходимости, что все в порядке. Он заставлял меня чувствовать себя извращенкой за то, что я хотела сделать это. Но Бен гладил мои волосы, его взгляд прожигал мои глаза, не скрывая того, что он жаждал моего рта. Я чувствовала, как это желание передается мне, словно некоторое послание — не просьба, а дар — оказывая мне честь ублажать его.

Смешно.

Вот только это не так. Мой рот наполнился слюной, и я дала ему то, чего мы оба хотели.

Его вкус был прекрасным. Соль, смешанная с желанием и мужественностью. Мне нравилось чувствовать пульсацию его кожи у себя во рту, на языке. Я застонала, и он сжал мое плечо при этом звуке.

Это было так интимно. Мне нигде больше не хотелось быть.

Даже больше, чем просто интимно — я владела им. В тот момент все было в моих руках. Я стояла на коленях у его ног, но еще никогда не чувствовала себя более властной.

Я упивалась всем происходящим. Ощущением, когда его бедренные мышцы сжимались и напрягались под моими руками, как он подавлял желание сделать пару толчков телом в моем направлении. Его татуированными руками, которые я видела боковым зрением. Безошибочно уникальным запахом мужчины — этого мужчины — стоящего так близко к моему носу — естественным ароматом мускуса, не подавленного содержимым бутылки.

Его мягкий, хриплый стон вызвал тепло разливающееся в моем животе.

— Детка, если ты не замедлишься, я испачкаю твой маленький миленький ротик, — его дыхание сбилось, глаза потемнели. — Но если ты... — он тяжело сглотнул, его кадык то подскакивал вверх, то опускался вниз. — Если ты не хочешь этого, у тебя есть около тридцати...

Я покрутила языком вокруг его набухшей головки, и он снова задрожал.

— Ммм, осталось секунд десять... — его голос дрогнул на последнем слове. — Ох, черт. Черт, — закричал он, сильно зажмурив глаза и сжав руками мое плечо — внезапный взрыв бессвязных звуков, от которых внутри меня что-то сжалось, а желание возросло вновь, слетели с его губ.

— Черт, — выдохнул он, когда я сглотнула и выпустила его изо рта.

Следом за этим я позволила ему поднять меня на ноги и обнять за талию.

—Боюсь спросить, почему ты, о Боже, так чертовски хороша в этом, — прорычал он, наклоняясь к моему рту. Инстинктивно я отвернулась, зная, что многие парни брезгливо относятся к этому.

— У меня определенно нет большого опыта, — я засмеялась. Он льстил мне.

— Хей, — его губы коснулись моей щеки. — Позволь мне поцеловать тебя.

— Прости, — пробормотала я. — Не думала, что ты захочешь после...

— Ох, значит, он достаточно хорош, чтобы быть в твоем рту, но не в моем? — Он поймал мой рот, просовывая внутрь язык, подтверждая свои слова. Я застонала, соединившись с ним и все еще дрожа от своего оргазма, чувствуя слабость и приятное опьянение. — Ты связывалась с реальными кретинами в свое время, солнышко. Уверен, я не вхожу в их число.

Засмеявшись, я отстранилась достаточно лишь для того, чтобы увидеть его лицо.

— Я никогда и не говорила, что ты такой. Кретинство бывает разным. Да и некоторые в постели грубее других.

— Ну, технически мы совсем не в постели, — заметил он, вполне разумно. — Если ты думаешь, что это хорошо, то там я буду обращаться с тобой, как с королевой.

Я вздохнула.

— Что же, в любом случае, спасибо за то, что ты так хорошо реагируешь на это.

— Хорошо реагирую? — повторил он, его глаза блестели от раздражения. — Что это значит?

— Я знаю, что я просто физически не могу быть хороша в этом, — сказала я. — Но, ты знаешь, я ценю то, что ты делаешь вид, что это так.

Его брови взлетели вверх.

— Знаешь, мне стоит просто разозлиться из-за того, что те кретины делали, чтобы заставить тебя чувствовать себя ненормальной, но на самом деле я обижен. Хочешь — верь, хочешь — нет, обычно мне необходимо некоторое время, чтобы кончить вот так.

— Это определенно было не мгновенно, — запротестовала я. — То есть, это было не долго, но и не быстро. Просто...

— Остановись, пока не сделала хуже, — он усмехнулся. — Ты производишь на меня странный эффект, солнышко, — это не тайна. Но ты все же чертовски хорошо владеешь своим язычком.

— Спасибо, — я снова покраснела, но поняла, что мне плевать на это. — Ты тоже.

— Видишь, вот в это я поверю, — сказал он. — Тебе нужно научиться принимать комплименты.

— Это приказ? — выпалила я, не подумав.

Он остановился, застегнув ширинку лишь наполовину, и наклонил слегка его голову.

— Это зависит от..., — сказал он. — А ты слушаешься приказов?

Я сделала глубокий вздох.

— Возможно, — сказала я, наконец.

Его лицо засияло.

— Возможно — это уже начало. 

 

Глава 22

Дженна

Ничего не изменилось.

Но в то же время изменилось все.

Приведя немного себя в порядок, мы съели легкий ужин, выпили еще вина и отправились в кровать задолго до того, как село солнце. Мы медленно раздели друг друга, и он покрыл поцелуями каждый сантиметр моего тела, пока я не стала задыхаться. Затем он довел меня до медленного и головокружительного оргазма всего одним пальцем — или потому, что я сказала, что он не сможет этого сделать, или он просто хотел доказать, что может. Детали помнятся немного туманно.

После этого я вернула услугу, обернувшись вокруг его тела, не спеша поглаживая его, чувствуя, как он отчаянно пульсирует в моей руке, бормоча милые пошлости мне на ухо.

— Ты пытаешься убить меня, солнышко? — прошептал он в определенный момент, со стеклянным взглядом и напряженным, от желания оргазма, телом.

— Немножко, — прошептала я в ответ.

Это был ужасный каламбур, но когда его тело, наконец, сдалось моим дразнящим движениям, с прерывистыми стонами, с руками, сжимающими простынь и поднятыми на три дюйма над кроватью бедрами, ему больше не хотелось жаловаться.

После этого мы заснули, сплетенные воедино и обнаженные под простыней. Было ощущение чего-то правильного, когда я проснулась рядом с ним, сопящим мне на ухо.

Я постепенно проснулась от струящегося в окно солнечного света.

— Доброе утро, — голос Бена еще был хриплым ото сна, но улыбка была как всегда похотлива. Он перевернулся и прижался своими губами к моим, флиртуя с ними кончиком языка. Я отстранилась.

— У меня изо рта воняет старыми носками, — пробормотала я. — Дай я сначала зубы почищу.

— Наплевать, — он снова прижал меня ближе к себе, и я сдалась, впуская его. К моему удивлению, он не отпрянул, а наоборот поцеловал меня еще сильнее. Наконец, он отодвинулся.

— Не чувствую никаких носков, — сказал он.

— Хорошо. Но я все равно сейчас пойду и почищу зубы, — коснувшись ногами пола, я вспомнила, что голая. Я бросила взгляд на Бена, смотревшего на меня оценивающим взглядом.

Ох, к черту.

Я прошла в ванную комнату и назад без нитки на теле и не смогла вспомнить, делала ли я это когда-либо ранее перед парнем. Определенно, не перед обычным любовником. На самом деле, я никогда особо не любила оставаться абсолютно голой. Уязвимость лишала всякого мужества. Но его теплый взгляд словно окутывал меня уютным одеялом.

Одеялом, которое хотело меня трахнуть, но все же.

— Как так получилось, что мы раньше не занялись сексом? — спросила я его, когда он закончил свою утреннюю гигиену.

— О, Боже, — сказал он, забираясь обратно в постель и набрасывая покрывало поверх талии. — Тебе нужен перечень причин?

— Это было не из-за того, что ты не хотел, — сказала я.

— Конечно, нет, — сказал он. — Думаю, это вполне очевидно.

— Тогда почему? — я села, инстинктивно натягивая одеяло, прикрывая грудь. Внезапно, мне больше не хотелось быть обнаженной. Я заметила, как при этом он нахмурил брови, но сжала ткань лишь сильнее.

— Мы в фильме категории «детям до 13»?? — усмехнулся он, убирая покрывало, выставляя напоказ свое голое тело. — Уже нет. Ты тоже можешь присоединиться.

Закатив глаза и притворившись, что мне совсем не хочется смотреть на него, я опустила ткань до уровня талии.

— Это все, что ты получишь, прости, — сказала я. — Мне холодно.

— Да, я вижу, — он быстро пробежался языком по губам. — Это, конечно, может быть контрпродуктивно для беседы, но к черту. Я люблю испытания. Не могла бы ты повторить вопрос?

— Почему, — сказала я, щелкнув пальцами, чтобы отвлечь его внимание от моей груди. — Почему мы не сделали этого раньше?

— Ну, ты продолжала настаивать на том, что ты против порки, — он бросил скептический взгляд на мои пальцы. — Да, ладно. Ты действительно собираешься притворяться, что сама не хочешь посмотреть? Просто сделай фотографию, продержится дольше.

Смеясь, я ринулась к телефону.

— Серьезно?

— Дерьмо, то есть, да, — сказал он. — Только дай мне, по крайней мере, подготовить его сначала. Не хочу, чтобы мой член оказался на Reddit в полуготовности.

— Хотя бы раз, — сказала я, — хочу поговорить с тобой пять минут, не испытывая желания закатить глаза.

— Ах, — произнес он, отпуская себя, с ноткой разочарования в голосе. — Ты шутила. Ну, ладно. То есть, конечно, ничего страшного. Это может подождать. Не то чтобы я пялился на невероятно сексуальную, полураздетую женщину, или что-то подобное. Уверен, оно пройдет само собой.

Бросив телефон на кровать, я поддалась желанию взглянуть на него. Лишь раз. Блядь. О чем, черт возьми, я говорила? Что-то связанное с... поркой...

— С чего ты взял, что я выложила бы твой члена на чертов Reddit? — спросила я в качестве прикрытия.

Он пожал плечом, на которое не упирался.

— Не знаю. Разве не этим сейчас занимаются дети?

Ох, да. Теперь я вспомнила.

— Перестань увиливать. Я хочу знать, почему ты не хотел, чтобы это произошло. Это никак не было связано с поркой.

— Ты права, — сказал он. — Я знал, что ты разрешишь мне отшлепать тебя, если я хорошо попрошу, и тебе бы это понравилось. Ты не устроила скандал, когда увидела ту информацию на моем компьютере, ты восхищалась. Уж поверь мне — я знаю разницу. Никто не заводится так из-за чего-то, только если их это действительно, ну знаешь, не заводит.

— Я честно не думаю, что это так, — сказала я. — Но ладно. Хорошо. Ты признаешь это. Но ты все еще увиливаешь. Я до сих пор не получила ответ.

Бен покачал головой.

— Ты действительно хочешь сидеть тут и говорить о том, почему мы не занимались сексом раньше, вместо того, чтобы заниматься им прямо сейчас?

Я тяжело сглотнула.

— Как... обычным сексом? — выпалила я прежде, чем смогла остановить себя.

Он засмеялся, словно это была самая смешная вещь, что он услышал за эту неделю.

— А каким, ты думаешь, сексом я занимаюсь?

— Не знаю, — мое лицо горело. Я снова натянула покрывало, чувствуя нужду быть прикрытой. Прикрытой по максимуму, когда дело касается его, — я не знаю, занимаешься ли ты ванильным сексом.

— Детка, я занимаюсь всеми видами, — он пододвинулся ближе, чересчур активно шевеля бровями, отчего я засмеялась. — Если ты понимаешь, о чем я, — он замолчал, нахмурившись. — Не знаю, что это значит. Но суть в том, что я занимаюсь "обычным

сексом". Это, — тут он указал на ту часть своего тела, что привлекала мое внимание, словно сигнальная лампа, — не потому, что я думаю о том, как отшлепать тебя или как бы надеть на тебя глупый маленький костюм служанки, который даже не прикрывал бы твою попку. Я просто хочу тебя, — его голос понизился, стал более тихим и хриплым и разжег пожар внутри меня. — Неважно, каким образом. И, солнышко, я хочу ответить на все твои вопросы. Честно, я хочу говорить весь день и всю ночь, пока ты не будешь удовлетворена, изведав каждый уголок моего мозга. Но прямо сейчас, я не могу нормально мыслить. Знаешь почему?

Я знала. Но хотела, чтобы он сам рассказал мне об этом в деталях.

— Мне нужно трахнуть тебя, — он перекатился на свою сторону, прижимая к себе мое тело, целуя меня, пока я не забыла свое имя. — Я ждал чертовски долго, — прошептал он, задыхаясь. Его лоб был прижат к моему. — Как и ты. Давай нагоним потерянное время.

Я кивнула, забыв на мгновение, как пользоваться магическим умением говорить.

Отодвинувшись от меня на достаточное расстояние лишь для того, чтобы достать с прикроватного столика презерватив — откуда он взялся там? — он разорвал его зубами и поспешно натянул на себя. Его пальцы пробрались мне между ног, погрузившись внутрь и найдя меня более чем готовой.

— Черт, — прошептал он, перекладывая пальцы на головку своего члена. Мы оба зарычали, когда он медленно погрузился внутрь, полностью зарывшись во мне.

Он начал медленно, пока мое тело привыкало, но вскоре мы оба обезумели, а кровать громко скрипела под нами, протестуя.

Мое тело горело. Медленно, он сжал мою ногу чуть ниже бедра и поднял, пока я не начала задыхаться от угла его толчков. Я закинула ногу ему на плечо и сжала простынь, крича.

* * *

Большую часть дня мы провели, посещая винодельни, дегустируя разные сорта вин и вежливо отвечая на вопросы о нашей работе. Я стала ненавидеть снисходительные улыбки людей, которые предназначались мне, после того, как я говорила, что была актрисой, но отвечала "еще нет" на их вопросы о том, не могли ли они меня видеть в чем-либо знакомом.

Но вино было хорошее, и после нескольких посещений я перестала заботиться о том, осуждают ли они меня. Мы хотели пообедать в одном из бистро, прилегающих к винодельне, но ассортимент оливок и чересчур причудливых сыров не особо располагал к себе. Мы спустились дальше по дороге в поисках более душевного места и, наконец, наткнулись на забегаловку посреди покрытого гравием участка.

— Ты когда-нибудь раньше ел еду из трейлера? — спросила я его, пока мы подходили к расшатанной двери-ширме.

— Конечно, — сказал он. — Ты не жил по-настоящему, пока не поешь в забегаловке с алюминиевыми стенами.

Еда была неимоверно вкусной, жирной и сытной, и я удивилась, как Бену удалось съесть чизбургер с беконом, не оставив на своем шикарном костюме ни единого пятна.

Я все время случайно ударяла его по ноге под столом, и в итоге это превратилось в преднамеренное действие. После ланча мы катались на каное по одному из маленьких озер, скользя по воде до заката. Конечно, у нас был заказан ужин в одном из лучших мест на берегу, но оно не совсем дотягивало до уровня забегаловки.

Я чувствовала себя странно уставшей, а голова была как в тумане к моменту, как мы вернулись в хижину.

— Почему бы тебе не пойти спать? — предложил Бен, легко массируя мне шею. — Мне нужно разобраться кое с чем по работе. Я скоро поднимусь.

Я последовала его совету, интересуясь, что такое в этом мире было настолько важным, чтобы отправлять меня спать одну.

* * *

Когда я проснулась, в комнате было темно. Сначала я протянула руку, надеясь найти рядом Бена, но его все еще не было. Я потянулась к телефону и прищурилась, глядя на часы.

Было почти три часа ночи. Слишком поздно для женщины, в ее предположительно романтической поездке с предполагаемым женихом, чтобы спать одной.

Что могло быть таким важным? Конечно, все это было для шоу, но, по крайней мере, я воспользовалась возможностью отправиться в настоящий отпуск. Кажется, Бен не может позволить себе такой роскоши, но что-то подсказывало мне, что он отключился на диване в гостиной, уткнувшись носом в какие-то сверхскучные бумаги.

Я обязана спасти его. По крайней мере, я должна ему это.

Спускаясь вниз, я услышала медленный, равномерный звук его дыхания, указывающего на то, что я была права минимум наполовину. Бумаги были разложены на кофейном столике вперемешку с разнообразными бутылками из-под пива и конфетными обертками, а сам он растянулся на подушках, как я и подозревала. Улыбнувшись, я опустилась на колени, чтобы нежно разбудить его.

Он сонно моргнул, глядя на меня, затем скривился и зевнул.

— У тебя будет болеть шея, — прошептала я. — Иди в кровать. Ничего, что ты ищешь в этих бумагах, сейчас не важнее хорошего сна.

— Сон? — он уже немного проснулся, но его голос все еще был хриплым и ленивым. Тепло разлилось в моей груди. — Ты пытаешься затянуть меня в кровать, обещая сон? Придется постараться немного лучше.

Я засмеялась, беря его за руки и заставляя встать на ноги.

— То, что тебе нужно сейчас — это сон. К остальному мы вернемся позже, когда ты будешь достаточно отдохнувшим, чтобы насладиться этим.

Он пробормотал что-то, протестуя, запустив руки в волосы, и поковылял к лестнице.

— А ты не идешь? — проворчал он на половине пути. — Разве это честно?

— Я только уберу весь этот беспорядок и выключу свет, — крикнула я ему вслед. — Идите спать, мистер Чейз.

Убрав мусор, я остановилась, чтобы посмотреть на бумаги. Они были разбросаны в беспорядке, и одна из бумаг уже помялась, впитав в себя конденсат от бутылки пива.

Я не собиралась шпионить. Я покончила с этим. Но он оставил их на виду, и я не могла не заметить некоторые слова.

Это как-то было связано с клиническими исследованиями. Это неудивительно, но что-то заставило меня остановиться. Я определенно мало знала о клинических исследованиях, чтобы понять все его сложности, но некоторые слова я узнала: болезнь Хантингтона. Я определенно не эксперт, но я знала, что это серьезное врожденное заболевание.

Я также достаточно знала на примере предыдущих исследований, что Чейз Фармасьютикалс вкладывала много денег в это дело. Листая отчет, я пыталась понять почему. Эта болезнь губительна, но, насколько я знала, достаточно редкая. Я не думаю, что это прибыльный бизнес, чтобы вкладывать в него столько.

Только если, конечно, в этом не было личного интереса.

И снова меня поразило то, как мало я знала о Бене. Если этот проект был плодом его интереса, значит, он знал кого-то с этой болезнью. Я знала, что оба его родителя умерли, но не знала, как.

А Хантингтон — генетическое заболевание. Если один из его родителей страдал от этой болезни, был пятидесятипроцентный шанс, что он так же мог быть болен.

Мой мозг усилено работал. Это были всего лишь домыслы, ужасные домыслы. Но тот факт, что он молчал об этом... Я до этого гуглила Чейз Фармасьютиклс и не нашла ни единого упоминания о подобном. Это не было корпоративным альтруизмом. Это было личное. Он не хотел, чтобы кто-то знал, потому что делал это не для публики.

Внезапно, я почувствовала наплыв вины. Я засунула бумаги в кейс и поднялась наверх, пытаясь выбросить прочитанное из головы. 

 

Глава 23

Дженна

Следующим утром он захотел отправиться на пляж.

Ну, сначала, он хотел наградить меня тем, что называл "поркой хорошей девочки". Я не знала, что это значит, но должна признать — мне понравилось, как это звучит.

— Просто эта порка немного мягче, — сказал он мне. — Не скажу, что не больно, но не жжет. Для начала я тебя хорошенько разогрею, а затем, когда ты будешь готова, выберешь любую награду, какую только захочешь.

— Я могу выбрать только одну? — надула я губы.

Он усмехнулся.

— Не жадничай.

Мне удалось отодвинуть воспоминания о том, что я узнала вчера, на задний план, позволяя им затуманиться, чтобы они казались не больше чем просто страшным сном.

В итоге, он не смог противостоять тем звукам, что я издавала, пока он "разогревал" меня, и позволил мне получить мою награду немного раньше. Взяв меня грубо и быстро, наклонив над стойкой в ванной, он ударял меня по попке с каждым толчком, рыча от того, как я сжималась внутри от каждого шлепка. Когда он схватил меня за волосы и потянул мою голову так, чтобы я встретилась с ним взглядом в зеркале, я кончила настолько сильно, что увидела звезды.

После этого я не должна была смущаться от того, как он смотрел на меня в бикини. Возможно, смущаться неправильное слово, но я немного боялась, что нас унесет на публике, если он не перестанет.

Но все же ему удалось контролировать себя, и мы выстояли свой пост на пляже без инцидентов. Он захотел пойти в воду, ну, а я была рада остаться на берегу и понаблюдать за ним. Как оказалось, это было правильное решение. Лучше Бенджамина Чейза в низко сидящих плавках может быть только Бенджамин Чейз в мокрых низко сидящих плавках.

Спустя какое-то время он вернулся, оглядываясь вокруг, словно подозревая что-то.

— Мне кажется, что кто-то следит за мной, — сказал он. — И как бы мне ни хотелось списать это на мое невероятное тело, думаю, что причина может быть в другом.

— Банально, — пробормотала я, улыбаясь ему. — Все должно крутиться вокруг тебя, не так ли?

Я всего лишь дразнилась, но казалось, что эта фраза зацепила его. Он посмотрел на меня, растягиваясь на полотенце.

— Ты всегда ведешь себя, словно знаешь богачей так хорошо, — сказал он. — Ты что, специализировалась в политологии?

— Я выросла в курортном городке, — сказала я ему. — Работая. Убирая дома со своими родителями. Так что я знала много таких людей, как ты.

Он улыбнулся в ответ.

— Все наши грязные секреты. Ты когда-то пыталась шантажировать кого-то?

Я не могла не засмеяться.

— Был такой соблазн, но нет. Ничего особо сочного не было. Просто куча случайного мусора и пузырьков из-под таблеток. Все в порядке вещей.

Кивая, он потянулся, положив голову на полотенце.

— Мы каждое лето отдыхали в одном из таких домов. Было неплохо. Я помню, как надоедал родителям с вопросом о том, кто жил в нашем доме, пока нас там не было.

Я фыркнула. Забавно было представлять маленького Бена Чейза, такого же наивного, как и я. Не понимающего значения денег. Того влияния, которое он автоматически имел над такими, как я.

— Мне всегда было интересно, каково бы это было, — сказала я. — Нам всегда приходилось ехать в отпуск в несезонное время. Ничего особенного. Обычно мы шли в поход с палатками. Забирались так далеко от роскошных городков, как только могли. Но мне это нравилось, потому что все было по-другому.

Бен кивнул.

— Не думаю, что там было много парней.

Усмехнувшись ему, я перекатилась на бок.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но это не было моей основной заботой, когда дело касалось выбора места на каникулы.

— Хочешь сказать, что ни разу не влюблялась? Даже на лето? — Бен покачал головой. — Это самая грустная история, которую я только слышал, мисс Хэдли.

Несмотря на солнце, я чувствовала, как покрываюсь гусиной кожей. Мне нравилось, когда он называл меня так, но я понятия не имела, почему.

— Нет, — просто ответила я, пытаясь игнорировать поток ощущений, скручивающих мой желудок. — Ты действительно думаешь, что я позволила бы какому-то сыночку миллиардеров обвести себя вокруг пальца?

— А что? Твои родители не одобряли? — он казался запутанным.

— Их родители, — поправила его я. Черт, неужели он действительно не знал этого? — Думаю, они не особо хотели, чтобы их сыновья проводили время с дочерьми уборщиц. Не представляю, почему.

Закатив глаза, я повернулась обратно на спину. Невозможно было вести нормальную беседу с этим парнем. Наши жизни слишком отличались, несмотря на странные пути, по которым они пересеклись.

— Моим бы было все равно, — просто ответил он. — Удивлен, что чьи-то возражали против этого. Такие вещи вышли из моды несколько десятков лет назад. На самом деле, я уверен, что у мамы были романтические фантазии, что я встречу девушку ниже меня по статусу. Слишком много Джейн Остин, думаю.

Любопытство прожигало меня изнутри.

— И ты встретил? — я не спросила его напрямую про Дарью. Казалось, ему не нравилось думать о ней, не говоря уже о том, чтобы рассказывать, но мне была интересна их история.

— Не совсем, — ответил он коротко. — Что же, жаль, что ты не связывалась с детьми туристов. Они могли бы научиться у тебя кое-чему.

— Я не сказала, что никогда не связывалась, — воспоминания возвращались, все еще удивительно живые и сильные спустя все эти годы. — Связывалась. Ненадолго. Но быстро поняла истину.

Прошло двадцать лет, а в моей груди все еще зияла дыра. Она болела и жгла так же сильно, как и тогда, когда я была так молода и не понимала разницы. Я не знала, почему некоторые дети были там только на протяжении лета, а потом уезжали. Когда мы все играли в песке, мы казались одинаковыми.

Был один мальчик. Он был старше, и тогда эта разница казалась вечностью, хотя на самом деле нас разделяло всего несколько лет. Я же была в том возрасте, когда пара лет меняет все.

— Первая любовь, — поддразнил меня ласково Бен, возвращая меня в реальность. — Так и знал. Зачем лгать о таком?

— Фу, — я бездумно перебирала пальцами песок, и, найдя маленькую веточку, покрутила ее между ними. — Мне было лет шесть, или что-то около того. Все было не так. Я просто... ну знаешь, думала, что мы станем друзьями. Но его родители положили всему конец.

— Может, им просто не хотелось, чтобы их стремный ребенок водился с шестилетней, — он улыбался, опираясь на локоть, чтобы сделать глоток пива. — Возможно даже, они сделали тебе одолжение.

— Ему не могло быть больше восьми, — запротестовала я. — Не было никакой разумной причины запрещать нам общаться, кроме...

Бен лег обратно, и на этот раз его плечо было ближе к моему. Сначала мне казалось, что я все представляю, но вскоре убедилась в реальности. Я чувствовала его близость даже под палящим солнцем.

— Он сказал тебе? Может, его друзья шутили над ним, говоря, что у него вши, а он использовал своих родителей в качестве отговорки, — Бен наклонил голову назад, растягиваясь. — Дети так поступают. Они на удивление коварные.

— Нет, — мне не хотелось больше говорить про это, хотелось перестать вспоминать, но в то же время я почти чувствовала себя... хорошо. Это как содрать корочку с ранки, которая никак не отпадет сама. — Мне сказали мои родители. Сказали, что его отец приходил к ним поговорить. Я почувствовала вину, хотя не знала, что делала что-то неправильно.

— И ты никогда больше от него ничего не слышала?

— Не-а. Он вел себя так, словно меня не существовало. Скорее всего, мгновенно забыл обо мне, — я вздохнула, пытаясь скрыть то, как на меня все еще влияет вся эта ситуация. — Некоторое время я никуда не выходила, избегала всех, как только могла. Я не хотела, чтобы у кого-то еще были проблемы. Пока не прошло достаточно времени, и он не уехал – это все решило. К следующему году я поняла, как можно тусоваться, но не быть при этом одной из них. Я стала много читать, держалась в стороне от их игр. Не думаю, что снова видела его, но он, наверное, так изменился, что я бы его и не узнала.

— Они быстро растут в этом возрасте, — Бен прозвучал до странности задумчиво. — У меня нет четких воспоминаний о том времени. У тебя, должно быть, острая память.

— Наверное.

Он замолчал на мгновение.

— Или так, или тебя ранило это намного больше, чем ты признаешь.

Его голос был мягким, почти понимающим. Словно он не собирался смеяться надо мной за то, что я все еще переживала раны дошкольного возраста.

— Это сложно объяснить, — призналась я, удивленная звуком собственного голоса. Я не планировала говорить ему, просто... начала рассказывать, а остановиться уже не смогла. — Мне всегда было непросто заводить друзей. И не только потому, что половина знакомых мне детей были миллионерами и приезжали всего на пару месяцев. Даже с теми, кого я знала все время — другие местные — я просто не могла найти с ними общий язык. Или они не могли. Не знаю. Просто это было сложно, — я вздохнула. — Тот мальчик... я даже не помню, что он мне говорил, помню только то, что он мог рассмешить меня. Он помогал мне строить песочные замки, и создавалось ощущение, что мы просто понимали друг друга. Не знаю. Это глупо.

Голос Бена прорезался сквозь туман воспоминаний.

— Это не глупо, — сказал он. — Это что-то значило для тебя.

— Мы, должно быть, провели вместе целый день. Но когда мы разошлись, чтобы принести больше материалов, больше инструментов для того, чтобы можно было построить самые высокие башни и превратить наш замок в самое большое строение из песка, которое только было построено, мы не вернулись. Пришла моя мама и отругала меня. Она была зла за то, что я ушла от других детей, оттуда, где нас видел спасатель. Но более того, она была зла на меня за то, что я проводила время с одним из детей туристов. Я сначала не хотела верить ей. Она сказала, что он просто... то есть, я не понимала этого тогда. Дети всегда считают всех искренними. Но когда я сейчас вспоминаю о том дне, мне кажется, что она хотела сказать мне, что он подставлял меня. Просто играя со мной. Он хотел, чтобы я поверила, что он доверяет мне, чтобы потом иметь возможность уничтожить меня. Мне сложно было поверить в это, даже сейчас так, но ведь ты сам сказал — дети коварны.

— Но не настолько, — можно было расслышать недовольство в его голосе. — Не думаешь ли ты, что это у твоих родителей была проблема с этим?

Я остановилась.

Нет. Этого не могло быть. Мои родители были самыми добрыми, щедрыми и сострадательными людьми, которых я только встречала. Конечно, они немного недолюбливали туристов, но кто их любил? Они врывались в город и оставляли за собой беспорядок, поддерживая экономику, но какой ценой? Тяжело уважать кого-то, когда ты соскребаешь рисунки их избалованных детей с белоснежных стен их пятимиллионного пляжного домика. Особенно, когда они "забывали" оставить чаевые.

— Нет, не думаю, — сказала я, снова и снова прокручивая в голове его слова.

— Неубедительно, — сказал он. — И, возможно, это прозвучит совсем уж по-кретински, особенно из моих уст, но выслушай меня. Богатство может сделать людей немного невыносимыми, в лучшем случае, но и бедность не делает тебя святым.

— Мои родители не были бедными, — ощетинилась я.

— Я и не говорю, что были, — он раздраженно вздохнул. — Ты знаешь, что я имел в виду.

— Да, знаю. Но мне кажется, что мнение моих родителей о таких людях, как ты, было чертовски оправдано.

— Возможно, так и было, — сказал он. — Но, может, им стоит извиниться за то, что они разрушили отношения, которые могли быть началом крепкой дружбы.

Я лежала рядом с ним под палящем солнцем. Кто дал ему право обсуждать и осуждать прошлое? Естественно, он хотел, чтобы родители богатых детей вышли сухими из воды. Только потому, что его мать и отец, очевидно, были такими общительными и толерантными, ему сложно было поверить в то, что у кого-то могли быть такие проблемы.

Он чувствовал мое раздражение. Наверное, даже спутники вокруг земли его чувствовали.

— Я пойду окунусь, — сказал он, снова направляясь к воде.

Пока я наблюдала за ним, идущим по пляжу, я позволила своим мыслям вернуться к тому, что увидела в его бумагах. После долгой ночи поисков, просматривая страницу за страницей на телефоне, и попыток разобраться в мелком шрифте, я узнала много. И лишь малая доля этого была воодушевляющей. Если мои подозрения реальны, тогда можно было пройти генетический тест, который бы дал точный результат, болен он или нет. Ему не нужно было бы ждать, пока проявятся симптомы. Но большинство людей с такой семейной историей выбирают не знать. Они предпочитают проживать свою жизнь, как все.

Я не могла представить себе это. Каждое спотыкание, каждая дрожь заставляли меня думать, не было ли это им — началом конца.

Нет, мне нужно было узнать результаты теста. Даже, если это значило услышать худшее.

Какой путь выбрал Бен?

На правильное ли я вообще дерево карабкалась? Или все это было ужасными домыслами, совершенно оторванными от реальности?

Я не могла просто спросить его. Не могла даже поднять эту тему. Не сегодня, не тогда, когда солнце светило, а озеро сверкало ослепительно ярко. Даже в солнцезащитных очках я едва могла взглянуть на него.

Что, если это было правдой?

Имело бы это какое-то значение?

Эту мысль я возненавидела. Ненавидела гадать. Все это было неправдой и не имело значения. Был ли он болен или нет — страшно было просто думать об этом. Я не хотела, чтобы у него была эта болезнь, не хотела, чтобы у кого-либо она была. Но, даже если мы останемся друзьями после нашего маленького соглашения, к тому времени, как это начнет влиять на его жизнь, наши пути уже разойдутся.

И все же, я не могла перестать гадать.

Позволила бы ты этому изменить свое отношение к нему? Если бы знала, что он болен?

Конечно нет. Ничего бы не изменилось. Если бы я действительно любила его...

Если.

Если бы я действительно любила его. Потому что это не так. Потому что все это не реально.

Бен вошел в воду, позволяя волнам разбиваться о его грудь, окунул голову и стряхнул капли воды с волос, возвращаясь ко мне. Упав на полотенце, он обрызгал меня озерной водой.

Ах.

— Ты ведь знаешь, что эта вода на 90% состоит из испражнений уток, да? — я позволила своему рту изогнуться в беззаботной улыбке, в то время как разум окутывали совсем не радужные мысли.

— Немного завышенное число, — сказал он, поворачиваясь ко мне с его односторонней улыбкой на лице. — Ты изучала ее?

Это было не по-настоящему. И никогда не будет.

Тогда почему мысль о ком-то другом, заботящемся о нем, о ком-то другом, кто будет рядом с ним в конце...

Почему мне хотелось кричать от этой мысли? 

 

Глава 24

Дженна

— Просто... это так отличается от того, что я делала ранее, — я хмурилась, глядя на стол и крутя в руках салфетку. — Естественно, всегда, когда начинаешь отношения с кем-то, чувствуешь нервозность, но когда привыкаешь, все становится обыденным... простым. Расслабляющим.

Скучным.

Я не произнесла этого вслух, но и не нужно было.

Бен заметил, что я была словно на иголках, и захотел поговорить об этом. Я оценила его порыв, но не собиралась открывать настоящую причину своего состояния. Естественно, он считал, что это связано с новым поворотом в наших отношениях. С тем фактом, что у нас теперь действительно были отношения. Не романтические, откровенно говоря, но хоть что-то.

— Вот и все, — я пожала плечами. — Просто я не привыкла к переменам.

— Ты предпочитаешь обыденность, — произнес он.

— Я, ах... — разве? Это прозвучало так скучно? — Я не могу сказать, что предпочитаю ее. Просто это то, к чему я привыкла.

Он засмеялся.

— Это ведь и есть определение обыденности, не так ли? Но мы определенно сейчас не на этой дорожке.

Вот оно. Снова. Несмотря на то, что я отправилась в это путешествие, напоминая себе, что все, что происходит — наиграно, сейчас я стала забывать про это. И мне не нравилось, когда мне насильно напоминали об этом. Не потому, что мне хотелось делать вид, что эти отношения настоящие, а потому, что я просто не хотела больше думать об этом.

— Я знаю, — сказала я раздражительно. — Просто...

— Эй, Дженна, — голос Бена был мягок и утешителен. Я подняла взгляд на его лицо. — Если не хочешь делать этого, мы можем остановиться. Но я только хочу, чтобы ты знала, что это нормально, когда такие события вызывают бурю эмоций. Мы провели большую часть наших жизней, пытаясь не быть уязвимыми, избегая этого всеми возможными путями, а потом...

А потом появился сексуальный миллиардер и заставил тебя делать вещи, о которых ты и не подозревала, что хочешь.

Мне казалось, что я начала сдавать позиции в бою, в котором мне не суждено было выиграть. Я не хотела, чтобы это превратилось в политику. Даже если так и было, то мне нечего было стесняться. В конечном итоге, это мой выбор.

Я доказала это в самый первый день, в первые минуты после нашего прибытия. Он говорил мне, что держит все под контролем, но я знала, что это было не больше, чем просто фантазия. В тот момент, когда я разыграла ту сценку и направилась к двери, все стало ясно. Карты были в моих руках. Он хотел этого, только если я отдамся ему добровольно.

Когда он в первый раз пытался поспорить со мной по поводу своего альтруизма во всем этом, я практически засмеялась ему в лицо. Но теперь понимаю. Все было не так уж бескорыстно. Он получал удовольствие только потому, что мне это тоже нравилось.

Была часть меня, о существовании которой я даже не подозревала, которую приходилось подавлять просто для того, чтобы выжить. Большинство людей так делали. Беспомощная часть, сомневающаяся, желающая преклониться перед чьей-то властью. Быть лидером, а не последователем. Но не каждый может быть лидером, не все время.

Если я собиралась следовать за кем-то, то могла найти кого-то намного хуже Бенджамина Чейза.

— Я не хочу останавливаться, — сказала я ему. — Но думаю, нам нужно прояснить некоторые вещи, прежде чем продолжать.

Он медленно кивнул.

— Правильно, — сказал он. — Спонтанность — это весело, но она также может привести к плохому концу, — он улыбнулся слегка смущенно. — Я просто не хотел спугнуть тебя, предлагая какой-то контракт или список желаний и запретов. Это не всегда нужно. Можно просто поговорить.

Я прочистила горло и посмотрела на него.

— То есть, нам не нужно заверять это нотариально?

Он усмехнулся, а тем временем мой мозг, мой глупый гиперактивный мозг, не мог не бродить в направлении мыслей о тех документах, которые нужно было заверить. Например, свидетельство о разводе.

Мое сердце сжалось в груди. Мне уже казалось, что что-то внутри меня сломалось.

А мы еще даже не женаты.

— Ты привез что-то, не так ли? — я беспечно махнула рукой. — Ну, знаешь... приспособления. Игрушки. Не знаю, как ты их называешь.

Я представила себе это, или на его щеках действительно появился лишний румянец?

— Да, — сказал он. — Если хочешь, можешь...

— Посмотреть на них, — закончила я. — С этого и начнем. Если у меня появятся вопросы, я просто...

— Да, — произнес он, вставая. — Я, эм, пойду принесу их.

Я встала.

— Может, лучше не в гостиной? — предложила я немного нерешительно.

— Не хочу, чтобы тебе казалось, что я давлю на тебя, — сказал он. — Но если ты считаешь, что спальня не будет слишком, эм...

В этом доме нет ни единой комнаты, в которой я бы не представляла, как ты трахаешь меня.

Я покраснела. Сейчас было не подходящее время для этого разговора.

— Все будет хорошо, — пообещала я. — Ведите, мистер Чейз.

Он бросил на меня взгляд через плечо с не читаемым выражением на лице. Спустя мгновение я последовала за ним вверх по лестнице, пытаясь оторвать глаза от плотных мышц его задницы, сжимающихся под шикарно сидящими джинсами. Я думала, что он больше всего нравится мне в костюмах, но повседневная одежда была великолепным пропуском в совершенно другой мир.

На нем все выглядело шикарно. Мне стало интересно, надел бы он наряд, который бы я выбрала для него. Двустороннее ли это соглашение? Что, если я захочу нарядить его под стать моей фантазии — например, профессором или священником?

Все мое тело мгновенно начало гореть. Как это вообще пришло мне на ум? У меня не было никаких... фетишей. По крайней мере, я думала, что не было.

И все же нельзя было отрицать, что неплохая пара очков или хорошо сидящая ряса выглядели бы очень горячо. Возможно, мы сможем поговорить об этом позже. Но я ни за что не наряжусь монашкой. Возможно, непослушной ученицей католической школы... эй, это подойдет под оба сценария.

Я почувствовала неуверенность, а легкое покалывание в животе говорило о том, что это быстро могло перерасти в нечто другое. Возможно, остаться в гостиной было лучшим вариантом. У нас там не было секса — еще. Кухня, пожалуй, наименее сексуальная комната в обычном доме, отпала сразу. По очевидным причинам. Я уже никогда больше не смогу спокойно смотреть на кухонную стойку без воспоминаний о его языке, зарытом между моих складок.

Вернувшись в реальность, я увидела Бена осторожно раскрывающего невинно выглядящую сумку, которую он поставил на кровать. Я скрестила руки в самой бессмысленной попытке скрыть отвердевшие соски. Я не хотела, чтобы он подумал, что это занятие возбуждает меня. Нет, представление его в роли профессора с опасными наклонностями, который устроил мне порку линейкой, перекинув через колено — вот, что действительно зажгло мой огонек.

Мне стало интересно, есть ли у него там линейка.

Я поняла, что он ждет меня, поэтому сунула руку внутрь.

Наручники. Вполне стандартно. Я вытащила их и осмотрела — тяжелые, крепкие. Я нахмурилась.

— Они полицейские, — сказала я, глядя на него. Он пытался спрятать улыбку за своей рукой, но получалось это плохо.

— Да, — сказал он. — Если уже делать что-то, то на сто процентов.

Что же, мне это нравилось. Я сомкнула пальцы вокруг чего-то другого, похожего на кнут или флоггер, но, когда я вытащила то, что схватила, поняла, что это кабельные стяжки.

Немного пугающе и не так уж сексуально. Но с ними намного меньше вероятность потери ключа. Это плюс.

— Для большей реалистичности, — объяснил он. — Вряд ли уже используются настоящие наручники в реальной жизни. Некоторых действительно заботят такие вещи.

Я фыркнула.

— Ты часто играешь копа в ролевых играх?

Это не совсем была моя фантазия. И снова, до недавнего времени я и понятия не имела, что у меня были какие-либо фантазии. Правда эта могла стать для меня немного пугающей из-за своей реалистичности, но я не собиралась разыгрывать ее. Я знала, что кабельные стяжки более естественны, но они наводили на мысль не о копах. Скорее о мафии или... серийном убийце...

Матерь Божья, мне действительно была ближе ролевая игра про серийного убийцу, чем про копа? Что, черт возьми, со мной не так?

— Нам не обязательно... то есть, все это не совсем подходит под мое направление, — Бен неправильно понял мое колебание, подумав, что я обеспокоена. И я была, немного, но только из-за картинок в моей голове. — Мне нравится использовать эти предметы, но что мне нужно на самом деле... — он сделал паузу, громко сглотнув. — ... это ты.

Теперь он стоял немного ближе, выглядя до боли искренне.

— Это мило, — произнесла я. — Но я знаю, что это не совсем правда. Все нормально. Просто... много о чем нужно подумать. Ничего здесь меня не пугает.

Не совсем правда. Просто он не понимал, что такого страшного я нашла.

Как вообще во мне могли быть эти стороны, замкнутые где-то глубоко внутри на протяжении лет, а я даже не знала о них? Почему никто раньше не пробудил их?

Что такого было в этом парне?

Я протянула руку и схватила что-то твердое. Деревянное. Я уже знала, что это, раньше, чем вытянула из сумки.

Трость. Судя по тому, как резко он вздохнул, и как напряглось его тело, можно было сказать, что для него эта вещь была важна.

В этом был смысл. Ему нравилась порка, наказания, правила, но казалось, что эта трость будет жалить. Я предпочитала его руку. И снова, может, не всегда должно быть так, как я предпочитала.

— Ты когда-нибудь используешь свой ремень? — услышала я свой вопрос.

— Я… — он снова сглотнул. — Для наказаний? Да. Использую. А ты…

— Стоит попробовать, — сказала я тихо, откладывая трость в сторону.

Мне хотелось, чтобы он расслабился. Таким он мне не нравился — напряженный, осмотрительный, смущающийся за собственные интересы и немного опасающийся моей реакции.

— Сядь, — сказала я. — То есть, если… если хочешь. — я прочистила горло. — Я хочу сказать, что ты меня нервируешь, и не из-за твоей сумки с сюрпризами.

Он разразился смехом.

— Прости, — сказал он. — Просто, ну знаешь, это ново для меня. Обычно мы обсуждаем эти вещи задолго до того, как что-то начинается.

Все аккуратно организовано и распланировано. Так проще. Я была его ответственностью более чем в одном смысле.

И все же, я до сих пор не могла понять, почему его это так беспокоило. С тем же успехом, как от этого сводило мой желудок, я была уверена, что он спокойно мог найти все, в чем нуждался, после нашей свадьбы. Если я не дам ему этого, он найдет ту, которая согласится. Осмотрительность не должна была стать проблемой. Существовали миллионы людей, которые оказались бы в куда худшем положении, чем он, если бы выяснилось, чем они занимались в уединении. Многим людям, должно быть, нравятся такие вещи.

— Знаешь, если ты… — я почувствовала желчь, поднимающуюся вверх по горлу, и повторила попытку. — Не хочу, чтобы тебе казалось, что ты не можешь…

Он с любопытством смотрел на меня.

Я сделала глубокий вдох.

— Я хочу сказать, что, очевидно, условия нашего договора не запрещают возможность пойти на сторону для удовлетворения нужд. Правильно? — я внимательно следила за выражением его лица — за исключением легкого напряжения челюсти, не было никакой реакции. — То есть, я этого делать не буду. Но ты... — я сжала край сумки. — Ты можешь. Естественно. Не то, чтобы тебе было нужно мое разрешение.

Он показал головой и, наконец, обошел кровать с другой стороны и присел на край матраса.

— Нет, — сказал он. — Слишком рискованно. Это касается обоих.

Мы не говорили об этом. Если честно, я даже не раздумывала над этим, потому что это, в любом случае, не имело значения. Вряд ли бы я встретила любовь всей своей жизни в течение следующих двух лет. Мне бы посчастливилось, если бы я встретила кого-то, чье присутствие смогла бы выдержать более нескольких минут, учитывая мой опыт в последнее время.

Удача, что мой фальшивый жених становился таким интересным.

Но теперь я почувствовала вину. От всего, что я откажусь делать с ним, ему придется… обходиться без этого? Что-то подсказывало мне, что Бен не из тех людей, которые умеют обходиться без чего-либо.

— Никакого давления, — сказал он быстро, словно следуя по той же цепочке мыслей. — Не хочу, чтобы ты думала, что должна жить по какому-то стандарту, только для того, чтобы делать меня счастливым. Я и не ожидал ничего из этого, так что…

— Я тоже, — призналась я и полезла в сумку, чтобы нарушить неловкую тишину. На этот раз это действительно оказался флоггер, кожаный, — подумала я, — мягкий и гибкий на ощупь. В зависимости от того, как с ним обращаться, мне показалось, что он мог слегка щекотать или жалить, как оса. Ну и все остальные промежуточные варианты.

Я понимала, что боль может возбуждать. Даже сама ощутила это, но, в то же время, хорошо осознавала, что не могла назвать себя мазохисткой. Порка была чем-то особенным.

— Ты садист? — спросила я его.

Он смотрел на меня несколько секунд, будто пытаясь оценить мою реакцию, прежде чем ответить.

— Нет, — сказал он. — Просто мне кажется, что конфеты становятся слаще после того, как попробуешь что-то горькое.

Засмеявшись, я снова полезла в сумку.

— Знаешь, я не убегу сломя голову, если ты просто скажешь да.

— Я не садист, — настоял он. — Дело не в боли, а в контроле.

В этот раз я была уверена, что он честен.

Я нашла полоски шелка, которые могли служить для того, чтобы связывать или завязывать глаза. Простую веревку, окрашенную в глубокий черный цвет. Пару хирургических ножниц, тупых и плоских с одного бока для безопасного удаления повязок. Или, в данном случае, кабельных стяжек или бондажной веревки в спешке, если понадобится — по крайней мере, это то, что я себе представила.

Или… одежды?

На дне сумки было несколько маленьких предметов, собранных в маленькие шелковые мешочки, от которых сердце у меня забилось чаще. Я взяла один из них, ощущая форму через ткань.

Пробка. Я знала, для чего она нужна.

Сильно краснея, я полезла обратно в сумку и достала последнюю вещь. Вагинальные шарики.

Хорошо, это было не так уж и плохо. Не то, к чему я была готова, — подумала я, — но все же ничего страшного.

— Никакого кляпа? — я посмотрела на него. Он сосредоточенно смотрел на меня, но казалось, что вопрос удивил его.

— Лучше я использую свою руку, — сказал он.

Я изо всех сил старалась не думать о том сценарии, в котором ему придется заглушать меня. Определенно не тогда, когда он будет притворяться священником.

Определенно, нет.

Осторожней, Отец, все услышат…

Я тяжело сглотнула, бросая взгляд на предметы на кровати. Как назло, фантазия, которой я теперь была одержима, не подходила ни к чему лежащему передо мной. Может, мы не так уж и совместимы. Может, порка была случайным совпадением.

— Скажи, о чем ты думаешь, — подтолкнул он.

Свяжи меня и сделай вид, что похищаешь.

Ох, да, у меня была одна фантазия, которая включала в себя кабельные стяжки. Но как бы она ни ускоряла мое сердцебиение, я не была уверена в том, насколько хорошей была эта идея. С одной стороны, даже несмотря на то, что я доверяла ему, было серьезным шагом практически отдать свою жизнь в чьи-то руки. С другой стороны, это может испугать его.

После всего этого, теперь я боялась испугать его.

— Нам не обязательно говорить об этом сейчас, — произнес он, нарушая тишину. — Если тебе нужно время подумать…

— Ты когда-то притворялся кем-то, кем не являешься на самом деле?

Я сильно покраснела. Это был глупый вопрос. И сформулировала я его ужасно.

— То есть, естественно, ты играешь какие-то роли. Например, копа. Но я имею в виду… кого-то, отличного от того, кто ты в действительности есть.

Нет, это все еще ужасно. Почему я не могла просто заставить себя произнести это?

На его лице красовалась полуулыбка.

— Я определенно не коп. И я был раньше священником, если тебе нужен кто-то, чтобы простить все твои грехи.

Матерь Божья! Его голос стал глубже, когда он говорил это, и я почувствовала поднимающийся изнутри жар.

— Что же, не думаю, что у тебя есть подходящий наряд для этого, — сказала я, в ужасе от того, как хрипло прозвучал мой голос.

Его улыбка стала шире.

— Они не всегда одеваются так, знаешь, — сказал он, пододвигаясь ко мне. — Иногда они похожи на обычных людей.

Мой мозг кипел. Нет, я не могла продолжать это. Не здесь, не сейчас. Мне нужно было время. Нужен был воздух.

Внезапно запаниковав, я встала. Не понимая, почему мой мозг хотел когтями прорыть себе путь наружу, я ощутила необходимость выбраться отсюда. Из этой комнаты, из этого дома.

К тому времени, как я смогла что-то видеть, я была уже на крыльце, опираясь на поручни. Бен, должно быть, подумал, что я сумасшедшая. Или еще хуже — подумал, что сделал что-то неправильно. Дерьмо. Почему я просто не могла быть честной с ним? Почему не могла сказать, о чем думала, вместо того, чтобы паниковать и убегать?

Я ненавидела свою неспособность противостоять этому. Страх, волнение, что бы это ни было.

Страх, что я была недостаточно хороша.

Вот что это было. Когда бы я ни пыталась сыграть какую-то роль или выступить где-то, всегда появлялся этот страх. Эта неадекватность. Я была настолько уверена, что мои мечты никогда не осуществятся, что мои карьерные амбиции были глупы и бессмысленны, что я не могла даже играть ради удовольствия.

Мне необходимо было перестать убегать от этого.

Они говорят мне, что им в них не нравится, а я помогаю им это исправить.

Решение моей проблемы было у меня перед глазами.

Когда я обернулась, я частично надеялась увидеть Бена в проходе. Но его там не было. Сердце вырывалось из груди от предвкушения. Я поднялась обратно наверх и нашла Бена на том же месте, где и оставила. Все игрушки были убраны, а его голова опущена, погруженная в мысли.

Я сделала глубокий вздох, вошла и встала на колени у его ног. 

 

Глава 25

Бен

Дурак, дурак, дурак.

Я был просто чертовым тупицей. Эта девушка абсолютно невинна, неопытна, а я буквально высыпал мешок секс-игрушек на ее голову. Ожидая… чего именно? Что она превратится в ненасытную секс-кошечку?

Нет, я просто хотел ненавязчиво ознакомить ее с моим миром. Мне было наплевать на всю эту бутафорию, я лишь хотел, чтобы она была снова в моих руках — удовлетворенная и улыбающаяся. Любой способ, благодаря которому мы бы пришли к этому, меня устроил бы.

Мне не нужны были веревки или наручники, даже трость или ремень. Если бы мне всегда приходилось использовать только свою руку, то я бы снова слышал ее прерывистые стоны, ничего другого бы мне не нужно было. А чего еще мне хотеть? Она была идеальной.

Это удача, что я выбрал себе фальшивую невесту, которая таяла от моего прикосновения, словно мы были рождены друг для друга.

Почему все должно быть таким сложным?

После того, что произошло на кухне, я знал, что для меня нет пути назад. Провести с ней два года, притворяясь ее мужем, но не иметь возможности сделать с ней желаемые вещи — сущая пытка. И возможно, возможно, она бы все еще предпочитала ванильный секс, но его было бы недостаточно. Не тогда, когда я помнил, как она стонала и извивалась от каждого моего удара.

Когда она только выбежала из комнаты, я сначала подумал пойти за ней. Мне хотелось знать, что с ней все в порядке. Но в то же время, я не хотел давить на нее. Я пошел на компромисс и выглянул в окно. Ее едва было видно на крыльце, склонившуюся над перилами. Она все еще стояла на ногах и ее не тошнило, признаков гипервентиляции не было. Хорошо. Значит, во мне не нуждались.

Я сел и стал собирать свои глупые игрушки одну за другой.

Я ожидал, что она рано или поздно вернется, возможно извинится, но я просто отмахнусь. Натяну бодрую улыбку и скажу ей, что все хорошо. Потому что так и есть. Я сделаю это, чтобы все было хорошо. Нужно только выяснить, что это значит, для начала.

Но я не ожидал поднять глаза и увидеть ее стоящую передо мной на коленях.

Я несколько раз открыл и закрыл рот, не находя подходящих к ситуации слов.

— Я устала убегать от того, что мне нужно, — сказала она мягко. — Накажи меня.

Прошла вечность.

— Дженна... — я искал правильные слова. — Тебе не нужно...

Ее взгляд обжигал, и я замолчал.

— C тех пор, как я только приехала в Нью-Йорк, я была напугана, — сказала она. — Наверно, всю жизнь была, просто делала вид, что все хорошо. Вела себя уверенно, как будто не могу потерпеть неудачу. Но я знаю, что это не так. И с тех самых пор, как я приехала сюда, я готовила себя к худшему. Знаешь, как я оказалась на том глупом порно прослушивании? Потому что я даже не пыталась записаться на те, что казались слишком перспективными для меня. Я выбирала то, что было на моем уровне.

Она горько улыбнулась и продолжила.

— Вот что было у меня в мыслях с тех пор, как я приехала. И когда оказалось, что ты готов был начать какую-то ролевую игру, я испугалась. Потому что я боюсь делать единственную вещь, которую действительно хочу. Если я провалюсь в ролевых играх, я провалюсь в актерстве, а если провалюсь в актерстве — все кончено.

Она остановилась, тяжело дыша, и я понял, что загипнотизирован движением ее грудной клетки.

— Актерская игра — это все, что у меня есть. Все, что я когда-либо хотела делать. Ставки слишком высоки, поэтому я просто бежала от них. Мне нужно перестать убегать, и чтобы сделать это, я нуждаюсь в твоей помощи.

Мое сердце колотилось, пока я смотрел на нее. Святое дерьмо, она действительно хотела этого и по правильным причинам. Она поняла, почему я делал то, что делал. Ей была нужна моя дисциплина, она ее хотела, а я был готов дать ее ей.

Сделай глубокий вдох, Чейз. Сосчитай до десяти.

Я должен был обдумать последствия. Мы не были на самом деле вместе. Конечно, я хотел, чтобы все выглядело реально, но это заходило слишком, слишком далеко.

Но было уже поздно. Сейчас я уже не мог положить этому конец.

— Ты уверена? — спросил я ее.

Она медленно моргнула.

— Да.

В ее голосе и выражении лица не было сомнения. Я ощутил волнение.

Пришлось приложить усилия, чтобы сохранить нейтральное выражение лица.

— Хорошо, — сказал я не спеша. — Дай мне минуту. Позволь придумать подходящее наказание.

Она кивнула, слегка улыбаясь.

— Мне оставить тебя одного?

Я покачал головой. Боялся, что если она выйдет из комнаты, то больше не вернется назад. Я не думал, что это был момент безумия, но и чем-то свойственным ей это тоже не было. Также я не считал, что она сожалела об этом. Но если у нее появилось бы достаточно времени, она могла попытаться отступить. Особенно, учитывая ее прошлое изменчивое мнение обо всем этом.

Можно было сделать очевидное. Обычную ты-облажалась-и-теперь-я-тебя-наказываю порку. И за ней, конечно, последовал бы дикий секс. Разумеется. Но была еще одна идея, которая ворвалась в мой мозг и не хотела теперь покидать его. Однако, она может оказаться чрезмерной, особенно, учитывая источник ее волнения, и через что она прошла во время прошлого прослушивания.

И все же, стоило попробовать.

— Не хотела бы ты провести один эксперимент со мной? — спросил я, наконец.

Она с рвением кивнула.

— Вот моя идея, — начал я, сделав глубокий вдох. — Хочу сыграть в одну ролевую игру. Но она легкая. Тебе нужно лишь быть самой собой. Я буду режиссером. Ты придешь прочесть сценку, где муж шлепает свою жену за непослушание, — я слышал, как ускорилось ее сердцебиение, и видел, как расширились ее глаза. — Но ему твое чтение не кажется достаточно убедительным. Однако, ты ему нравишься... так что он настроен повышать ставки, пока ты не докажешь, что стоишь этой роли, — я сглотнул — в горле внезапно пересохло.

На мгновение, единственным звуком в комнате стало ее учащенное дыхание. Она выпрямилась, расправив плечи таким образом, что мне не оставалось ничего, кроме как наблюдать за ее возбуждением через тонкую ткань. Внешне я оставался тихим, но мои пальцы сжали край матраса.

— Думаю, ты забыл одну особенность, — сказала она, наконец, с загадочной улыбкой. — Режиссер... он пользуется презервативами Magnum XL?

— Если ты правильно разыграешь карты, то можешь узнать, — я ощутил волну облегчения, затем возбуждения и волнения, разлившихся по моим венам.

— Итак,. — она кусала нижнюю губу — обычный жест, который мне казался очаровательным. Но сейчас, он повлиял прямо на мой член.

— Тебе нужно стоп-слово, — сказал я. — Чтобы прекратить это, если будет нужно. В любой момент.

Она нахмурилась.

— Если я использую его, не будет ли это противоречить цели?

— Нет. Дженна, послушай, важно, чтобы ты понимала, для чего все это делается. Я буду расширять твои границы, но никогда не сломаю тебя. Ты должна знать свои собственные возможности, чтобы и я знал их. Если тебе будет не комфортно, или ты начнешь нервничать — это одно дело. Но если в любой момент ты почувствуешь, что не можешь продолжать, что тебе нужно остановиться — для этого и существует стоп-слово. Чтобы ты оставалась в безопасности. Чтобы мы оба были в безопасности.

Было видно, что она не совсем понимала, что я подразумевал под этим, но осознание постепенно стало проявляться на ее лице. Она все еще не была рада этому, но я знал, что если мы зайдем слишком далеко, она будет рада, что этот разговор состоялся.

— Тогда, как ты выбираешь стоп-слово? — она облизала губы, и мне пришлось противиться желанию поцеловать ее.

— Подойдет любое слово, которое ты бы не произнесла при обычной встрече. По большей части, оно должно заменять "нет" или "стоп" в том случае, когда кажется уместным произнести эти вещи в данной ситуации.

Она едва заметно улыбалась, а глаза потемнели, отчего мой пульс ускорился.

— Ты думаешь, что произношение этих слов будет казаться уместным?

— Возможно, — сказал я.

Казалось неправильным подмигнуть ей, хотя она определенно была заинтригована идеей.

— Мне нравится... карамель.

Она ухмыльнулась.

— Ох, как забавно, — я приподнял ее подбородок уверенной рукой, напоминая, кто во главе. — Это та самая карамель?

— Если хочешь, — она хлопала ресницами. — В любом случае, это не имеет значения. Я не использую его.

Моя хватка немного усилилась.

— Пообещай мне, что произнесешь его, если тебе это будет нужно.

— Хорошо, — она сделала глубокий вдох, и я, наконец, поверил, что она серьезна. — Хорошо. Я использую его, если будет нужно.

Я кивнул, отпуская ее.

— Итак, иди сейчас в прихожую. Дай мне несколько минут, затем постучи и войди. С того момента, если только тебе не понадобится стоп-слово, мы друг друга не знаем. Ты Дженна Хэдли — подающая надежды актриса, а я Бенджамин Чейз — режиссер. Для тебя мистер Чейз, естественно.

Она встала со скрещенными руками, кусая губу. Черт подери, как мне сосредоточится на своей роли, когда она сводит меня с ума, будучи лишь собой?

— Можно узнать еще несколько деталей, прежде чем мы начнем играть? — спросила она.

Я засмеялся над двойным значением слова "играть".

— Конечно.

— Мне притвориться, что мы в обычной студии или...? — Ее глаза метнулись в сторону кровати.

— Выбор за тобой, — улыбнувшись, я указал ей в сторону двери. После небольшого колебания она вышла.

Несколько минут. Вряд ли бы она считала и, скорее всего, дала бы мне намного меньше ста двадцати секунд. Для нее это ожидание показалось бы вечностью. Мне бы не помешало немного времени, чтобы собраться с мыслями, подготовиться к настоящему шоу, но его у меня не было. Не сейчас. Черт, я не мог быть даже уверен в том, что она вернется в комнату.

В итоге все, что я сделал — это поправил свою эрекцию под ремнем так, чтобы она не отвлекалась на нее.

Шоу начинается.

Словно по команде она постучала. Я принял именно то самодовольное выражение лица, которое, как мне казалось, было присуще режиссерам на протяжении всего времени, а не лишь периодами.

— Войдите, — сказал я, глядя на воображаемый планшет в руке. — Вы должна быть...?

— Дженна Хэдли, — ответила она, с румянцем на щеках и желанием в глазах. Я пожал ей руку, позволяя нашему контакту затянуться достаточно для того, чтобы только напомнить, чем действительно мы тут занимаемся. — Я так рада познакомиться с вами. Мне не дали заранее никакого сценария или материала, но ваш ассистент сказал мне...

Я остановил ее, подняв руку.

— Да, хорошо. Мы разберемся с этим через минуту. Пожалуйста, присаживайтесь.

Она осмотрела комнату, будто никогда раньше ее не видела.

— Эм... простите, хотите, чтобы я села на кровать или...?

— Как хотите, — сказал я. — Знаю, что эта обстановка немного необычная, но она помогает расслабиться. Придает большей... естественности игре.

Она немного поморщилась тем образом, каким только она умеет.

— Ох... хорошо. Думаю, эм... — она присела на краешек матраса, а я на стул в противоположной стороне комнаты. Мне хотелось лишь убрать расстояние между нами, расстегнуть пуговицу на этих довольно-таки не коротких шортах и почувствовать, насколько сильно она хотела меня. Но нужно было сделать это правильно.

— Итак... что я буду читать?

Я прочистил горло.

— Все очень просто, вам даже не понадобится сценарий. Меня больше интересует ваша реакция и способность импровизации для более естественного вида сцены. Большая часть фильма будет по сценарию, но найти кого-то, кто прочтет строки нужным образом, легко. Я же хочу убедиться в том, можете ли вы привнести что-то особенное. Что-то неординарное.

— Хорошо, — все ее тело буквально излучало нервную энергетику, и я не знал, какова часть ее была реальной, а сколько наиграно. В любом случае, я едва мог сдержаться, чтобы не поцеловать ее, и, задыхаясь, упасть нашими сплетенными телами на ту самую кровать, на которой она сидела, держась немного скованно.

Терпение, терпение.

— Что же, вы будете играть роль домохозяйки пятидесятых годов, — сказал я, проведя взглядом по ее телу, задерживаясь на загорелой коже ее голых ножек. — Вы не совсем подходяще одеты для этой роли, но...

Она сильно покраснела.

— Простите. Они не... — тяжело сглотнув, она снова обрела дар речи. — На улице жарко. Хотелось просто чувствовать себя комфортно.

— В этом нет ничего страшного, — переубедил я ее, пытаясь, чтобы мой голос звучал мягко, но не слишком. Все-таки, я должен был играть роль скользкого режиссера, который не прочь воспользоваться беззащитной актрисой.

Или, возможно, я делал это неправильно. Возможно, он не вел себя так обычно. Возможно, в ней было что-то особенное...

Я поерзал на стуле, пытаясь вернуться к профессиональной игре.

— Мои извинения, мисс Хэдли. Я хотел сказать, что пойму, если вам понадобится чуть больше времени, чтобы войти в роль.

Она прочистила горло.

— Значит... что конкретно происходит в этой сцене? На какую тему мне импровизировать?

— Ваш муж только что пришел домой, — я бросил взгляд вниз на призрачный планшет на коленях, задумавшись, заметила ли она выпирающую эрекцию по длине моей ширинки. В любом случае, она хорошо делала вид, что не смотрит туда. — Ранее вы узнали о неудачном вложении, которое он сделал. Вы злитесь, но знаете, что он скрывал это от вас, чтобы не беспокоить. Когда он вошел в дверь, вы еще не успели приготовить его мартини, который всегда делаете к его приходу. Он был расстроен, и вы вспылили, потому что, конечно, вы сделали это не из-за его раскрывшейся лжи... а из-за того, что вы не хотите признавать этого, — очень большая предыстория. Мне нужно было донести суть. Это веская причина, почему я не был на самом деле сценаристом.

— И, — продолжил я, — сильно огорченный вашим неуважением, он перекинул вас через колено.

Время остановилось.

Ее реакция была идеальна. Глаза расширены, рот приоткрыт, дыхание ускорено. Она скрестила ноги, ерзая на кровати, будто ей было неудобно. Я понимал ее чувства.

— Эм...

— Что-то не так, мисс Хэдли? — спросил я немного строго.

— О, нет, просто... это не то, чего я ожидала, — она нервно хихикнула. — Но все в порядке.

Мои глаза сузились.

— Мне так не кажется, мисс Хэдли. Вы оскорблены содержанием сцены? Если так, то мы можем прекратить это сейчас же.

— Нет! — воскликнула она быстро. Затем продолжила мягче. — Нет. Я все сделаю. Значит, вы просто... хотите, чтобы я играла так, будто меня шлепают?

Я кивнул.

— Вашего мужа зовут Говард. Отталкивайтесь от фраз "нет, Говард, пожалуйста! Перестань! Ты делаешь мне больно!" и так далее, и тому подобное. Но помните, что самое больное, — это то, что вы разочаровали его. Эта сцена совсем не о порке.

— Ох... да. Хорошо, — она сделала глубокий вдох, надевая маску болезненного выражения на лице. — Говард, нет! Пожалуйста, перестань. Не надо.

Я прикрыл ухмылку рукой. Она прекрасно выполняла работу ужаснейшей игры.

Прежде чем она посмотрела на меня, я успел натянуть на лицо скучающее и разочарованное выражение.

— Хмм. Давайте попробуем еще раз, не против?

— Простите, — пробормотала она, снова сжимаясь. Черт подери, если она не прекратит это...

— Сидите ровно, — приказал я, прежде чем успел подумать.

Она вздохнула, глядя на меня.

— Я... простите?

— Простите. Хотел сказать, постарайтесь не ерзать. Это очень отвлекает, — я попытался выглядеть раздраженно. — Давайте продолжим, хорошо? Попытайтесь вжиться в роль.

— Я постараюсь, — сказала она, кусая губу. Меня пронзила дрожь.

Можно было разрезать напряжение в комнате ножом. Несмотря на мой приказ, она все еще сжимала бедра, и я знал почему. Шов этих джинсовых шорт давил именно туда, где ей нужно было. Это было нечестно.

— Снова, мисс Хэдли, — сказал я. — Вы можете... принять позу, если так будет легче.

Ее глаза стали по пять копеек, а лицо окрасилось в ярко красный цвет.

— Позу?

— Ну, знаете, — я небрежно махнул рукой. — Словно вас действительно шлепают. Чтобы для вас это ни значило.

— Эм... это обязательно?

— Нет, — сказал я. — Но если это чтение не взорвет мне мозг...

— Хорошо, — сказала она быстро. Встав, она расположилась так, что ее руки упирались в матрас, а попка была задрана вверх. Но не в мою сторону, естественно — она стояла боком, и пока я наслаждался видом, мне начало казаться, что меня обделили.

— Начинайте.

— Ох, Говард... пожалуйста, нет, — стонала она. — Ты... ты...

Я зарычал, останавливая ее.

— Звучит так, будто наслаждаетесь этим. Что, черт возьми, вы делаете? Почему вы тратите мое время таким образом?

Она подскочила, выпрямившись, ее глаза были на мокром месте.

— Простите, я не знаю, как это делается! Что это вообще за прослушивание, на котором нет даже сценария? Я не могу...

— Не похоже, что Вы хотите получить эту роль, — сказал я.

— Хочу, — ее тон был отчаянным. — Просто, не думаю, что могу сделать это. Я не могу притвориться, что кто-то порет меня.

Делая глубокий вдох, я осмотрел ее. Идеальное представление. Тело дрожит, глаза влажные, и готова сделать все, чтобы я ни попросил.

Готова для меня.

— Вот в чем дело, мисс Хэдли, — сказал я. — Дженна. Вы мне нравитесь. Думаю, вам эта роль подходит. У вас прекрасная внешность — классическая. Люди проглотят это. Но я не дам вам роль, если вы не убедите меня в том, что можете сыграть эту сценку. Это главная сцена. Если проблема в том, что вы просто не можете представить, что вас шлепают... что же, мы можем это исправить, — я указал на свои колени. — Я готов нарушить свои правила ради вас, Дженна. Не дайте мне пожалеть об этом.

— Я... — она сделала шаг в мою сторону, не сводя с меня глаз. Ее руки сжались в кулаки. — Я не думаю...

— Не многие сделали бы это для вас, — сказал я мягко. — Возможно даже, что никто больше в этом городке. Это ваш счастливый день, Дженна.

Затаив дыхание, она подошла ко мне, останавливаясь совсем рядом.

— Что я должна...?

— Лягте мне на колени, — от ощущения ее разгоряченного тела я почти зарычал, упираясь своим жаждущим стояком в ее упругий живот. Но это не согласовывалось с ролью. Она устраивалась, ища удобную позу, а мне пришлось укусить себя за внутреннюю часть щеки, чтобы успокоиться. Чтобы не шевельнуться. Это было практически невозможно.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня.

— Так нормально?

— Да, Дженна, нормально, — я положил руку на мягкую ткань, прикрывающую ее попку. — Вы думаете, что сможете получить правильный опыт, пока вы в этом? В фильме Вас будут шлепать только через трусики, — у нее перехватило дыхание. — Думаю, лучше сделать все достоверно, не так ли?

— Не уверена, — прошептала она.

— Мне кажется это важным для роли, — сказал я ей, подсовывая руку под ее таз, чтобы расстегнуть шорты. Несмотря на требующееся для роли поведение, она не смогла скрыть того, как сильно желала, чтобы я прикоснулся к ней там. Она тихо постанывала, изгибаясь от призрачного прикосновения моих пальцев к верху ее трусиков. Я вернул руку к ее попке. Одним резким движение я сорвал с нее шорты и легонько ударил ее по этой мягкой, уязвимой коже, защищенной теперь только кружевными черными трусиками, которые сильно контрастировали с кожей, отчего мой рот наполнялся слюной.

Она вскрикнула, извиваясь на моих коленях.

— Ооох... мистер Чейз... то есть, Говард...?

Я снова шлепнул ее.

— Звучит все еще так, словно вам это нравится. Я продолжу шлепать вас все сильнее, пока мне действительно не покажется, что вас это расстраивает, вместо того, чтобы заводить.

Дженна издала гневный звук.

— Заводить? Да как вы смеете, мистер Чейз? Не знаю, какой девушкой вы меня считаете, но...

— Я считаю, что вы та девушка, которая горделивой походкой приходит на прослушивание, едва ли имея на себе какую-либо одежду, — шлепок. — Я считаю, что вы та девушка, которая выбрала сегодня наряд, основываясь лишь на мысли о том, встанет ли у меня, — шлепок. — Что же, мои поздравления, — я положил руку на низ ее спины, крепко удерживая ее на месте, пока толкался в ее дрожащее тело, давая знать, как на самом деле сильно я хотел ее. — Вам это удалось. Вы чувствуете это, Дженна?

Она кивнула, снова постанывая.

— Простите, мистер Чейз, — вздохнула она. — Я не хотела... Я просто думала... пожалуйста, не наказывайте меня больше.

— Я не наказываю вас, Дженна, — я погладил ее попку на том месте, где начало проявляться небольшое красное пятно от моей нежной, любящей заботы. — Я пытаюсь помочь вам. Но я не могу вам помочь, если вы не можете играть женщину, которую наказывают, а не шлюху.

Резкий вдох. Я зашел слишком далеко.

Ее пальцы сжимаются вокруг моего бедра, держась изо всех сил.

— Мне кажется, вам нравится, когда я играю шлюху, — сказала она, шевеля попкой под моей рукой. В этот раз я позволил себе зарычать. Если она продолжит, то это очень быстро станет чем-то унизительным.

— Прекрати, — приказал я грубо, ударяя ее еще раз. — Речь не о том, чего я хочу. Если вы хотите эту роль, тогда вам стоит выдавить пару слез.

Она снова изогнулась, и я чуть не наплевал на все. Соблазн поднять ее, кинуть на кровать, и дать ей то, чего мы оба очень хотели, был почти невыносимый.

Почти.

— Не заставляй меня пустить в использование ремень, — сказал я грубым голосом.

Она засмеялась — низким, гортанным смехом и очень-очень возбужденно. Это было очевидно — в каждом ее движении, в каждом вздохе. Она была готова вспыхнуть, и все из-за меня.

— Вы этого не сделаете, — прошептала она.

— Ты так уверена, — прошептал я в ответ, позволяя моим пальцам пробежать по ее позвоночнику и крепко схватить концы ее волос. — Вы правы, но только потому, что это не входит в сценарий. Мы должны быть достоверны, не так ли, мисс Хэдли?

— Ммм, — она повернулась ко мне лицом, ее волосы спадали достаточно, чтобы прикрыть один глаз, облизав губы, она вздохнула. — Должны, не так ли? Но вы не сказали мне, что происходит после этой сцены.

— Я скажу вам... когда поверю вашей игре.

Я еще раз шлепнул ее. Она вскрикнула, застонала, заурчала, она умоляла, но не использовала стоп-слово. С одной стороны я колебался, боясь, что она забыла его. Но пока она лежала там задыхаясь, я все еще чувствовал желание, исходящее от ее тела. Даже когда покатились слезы, она не переставала хотеть.

— Говард, пожалуйста! — она почти закричала. — Говард, ты делаешь мне больно. Пр... прости...

Она захлебнулась от рыданий, которые звучали так реально, но я знал, что это не так. Теперь мы были связаны, и я чувствовал ее реакцию в каждом вздохе и каждом движении.

Наконец, я остановился. Мы оба задыхались, и у меня должны были появиться синяки на том месте, где она сжимала мою ногу.

— Хотите знать, что происходит дальше? — прошептал я, моя рука осталась на том месте, куда опустилась в последний раз — пальцы находились маняще близко к ее жару. — Он понимает, что она лгунья, потому что ей действительно нравится быть отшлепанной. Он трахает ее пальцами, пока она не кончает. Так. Чертовски. Сильно.

Она хватает ртом воздух, шепча "да" на вдохе. Я не был уверен, что она понимала это.

— Затем, — продолжил я, — он бросает ее на кровать и трахает ее до бесчувствия. Что вы об этом думаете, мисс Хэдли? Хотите скрепить сделку? Хотите получить последний шанс показать себя? Гарантировать себе, что получите эту роль?

— Да, да, — она почти рыдала. — О, Боже. Бен...

Я собирался придерживаться этого сценария. Мои пальцы опустились туда, где она их жаждала, потирая ее через влажные кружева. Она насквозь промокла, оставив на джинсах мокрое пятно. Я победно усмехнулся.

— Кажется, вы наследили на моих брюках, мисс Хэдли. Придется наказать вас за это чуть позже, не думаете? Это будет честно.

Она могла только стонать и дрожать, ее тело было похоже на натянутую тетиву, пока я быстро и грубо тер ее. Уже не было времени для поддразниваний. Она была готова взорваться, да и я тоже.

Через мгновение ее глаза стали стеклянными, тело забилось в конвульсиях, а пальцы так сильно впились в мою ножную мышцу, что я вздрогнул. Но боль едва чувствовалась. Из нее вырвался поток, как и недавно, впитываясь в мои джинсы, и она закричала мое имя, в то время, как ее ноги дрожали и дергались.

Я не дал ей возможности оправиться, прежде чем встал, поднял ее и бросил на кровать, как и обещал. Она раскинулась, все еще задыхаясь, пока я одной рукой пытался найти чертов презерватив и другой расстегнуть джинсы. Ослабленной и обессиленной, ей все же удалось отодвинуть с пути трусики, пока я надел резинку и навис над ней.

Я погрузился глубоко в нее одним быстрым рывком. Она издала нечеловеческий стон, скрепляя лодыжки на моей талии и поднимая таз навстречу каждому моему движению. Я думал, что это не продлится долго, но теперь, когда я оказался там, где желал, моему телу хотелось продлить опыт настолько, насколько это было возможно.

Она была такой узкой, ее тело растягивалось, привыкая ко мне. Я снова глубоко погрузился и задержался, соприкасаясь с ней лбами.

Блядь, я попал.

Все в ней было идеально. Каждая клеточка моего тела, за исключением той разумной части моего мозга вверху черепа, была совершенно и полностью влюблена в эту женщину. У меня были к ней чувства — настоящие чувства, а не просто я-вот-вот-кончу-поэтому-все-кажется-идеальным чувства.

Больше похожи на все-это-могло-бы-стать-реальным-если-бы-не-искал-фальшивую-жену чувства.

Проклятье.

Проклятье.

Прок...

Я кончил в нее, и ощущалось это как начало конца.

Или так, или конец начала.

Нельзя быть точно уверенным. 

 

Глава 26

Дженна

Я проснулась в объятиях Бена.

После нашей невероятно взрывной ролевой игры он нежно помыл меня в душе, затем вытер пушистым полотенцем и уложил в кровать. Это был наш последний день в винной деревушке, но пока я могла оставаться с ним под одеялом, можно было делать вид, что это продлится вечность.

После завтрака мы немного прогулялись, последние несколько раз вдыхая полные легкие свежего воздуха на ланче-пикнике на воде. Бен бросал хлебные крошки уткам, а я ругала его и мечтала о том, чтобы мы могли остаться тут еще хотя бы на день.

— Мне действительно кажется, что я буду скучать по этому месту, — сказала я, когда мы складывали сумки в арендованную машину.

— Действительно? — откликнулся эхом Бен. — А ты ожидала чего-то менее идеального от мистера Безупречного Миллиардера?

— Я не знала, чего ожидать, — сев на пассажирское место, я прислонилась лбом к окну. — Но из-за тебя, определенно, все стало интереснее.

Роскошный самолет казался менее приветственным на обратном пути в реальную жизнь. Я вздохнула, наблюдая за Беном, который налил себе из бара джина с тоником, прежде чем сесть возле меня.

После взлета, он внезапно заерзал, доставая что-то из кармана пиджака.

— Почти забыл, — сказал он. — Причина, по которой мы сюда приехали.

Испытывая любопытство, я выпрямилась. Я и правда забыла, что он говорил мне в ресторане перед нашим отъездом, пока не заметила в его руке маленькую черную коробочку.

— Оу, — произнесла я, затем добавила тише, — ох.

— Оно недорогое, — произнес он. — Подумал, что ты не захочешь что-то вычурное.

Я медленно открыла коробочку, чувствуя, как горло сжимается. Кольцо было изящным и красивым, с несколькими бриллиантами и золотым дизайном вокруг них. Именно такое кольцо я бы выбрала для себя.

Ради Бога, не реагируй слишком эмоционально.

Но дело было не в кольце, точнее, не совсем в нем. Кольцо стало последней каплей в эмоциональных американских горках этих выходных. Я волновалась об этом забавном мужчине и не хотела, чтобы он умер молодым. И я честно, действительно не хотела продолжать притворяться, что люблю его, когда это так близко к истине.

— Прости, если оно... — он сделал жест, значение которого я не поняла. — Не знаю. Мне казалось, оно тебе понравится.

— Мне нравится, — сказала я мягко. — Мне, эм, мне надеть его?

— В идеале — да, прежде, чем мы приземлимся, — видя, что я все еще словно замороженная, он забрал коробочку из моей руки. — Позволь.

Да, это казалось более правильным. Я хотела еще немного по-притворяться.

Когда холодный металл коснулся моей кожи, я почувствовала дикое желание поцеловать его.

Что я и сделала.

Сначала он удивился, но быстро расслабился. Я отстранилась, и он слегка приподнял брови, когда я вылезла из кресла и встала перед ним. Наклонившись и используя его галстук в качестве некоего рычага, я соскользнула перед ним на колени, наслаждаясь видом того, как он медленно осознавал, чего я хотела.

Он не сводил с меня глаз, расслабляясь в кресле. В одной руке он все еще держал напиток, хотя рука уже свисала с подлокотника. Его дыхание участилось.

— Можно мне, Господин? — спросила я дразняще, держа руки на его бедрах.

Он кивнул, прерывисто дыша.

Не думала, что когда-либо устану от вкуса его кожи и от того, как он вздыхал и двигал бедрами, когда я делала все правильно. В этот раз он был со мной более агрессивен, держа за волосы и контролируя скорость, насаживая меня глубже, чем я думала, что могу, испытывая мои возможности. Он смотрел на меня в ожидании малейшего знака, что я не в состоянии продолжать, что ему стоит притормозить. Но я задержала дыхание и позволила ему взять меня. Это было опьяняюще. Все мое тело расслабилось, сияя от готовности.

Когда он кончил, я услышала, как упал стакан и откатился, оставив за собой лужу из джина и тоника.

— Хорошая девочка, — он все еще тяжело дышал, отпуская меня. Все мое тело пульсировало от возбуждения и крошечной доли растерянности, потому что я уверена, что мне не должно было понравиться то, что он только что сделал. Он загадочно улыбнулся, взял меня за руку, поднял на ноги, а затем притянул к себе на колени. Я запищала, потом вздохнула, ощутив его руку у себя на бедре под юбкой. — Видишь ли, я не всегда безупречный джентльмен. Но таким я тебе нравлюсь больше, не так ли?

Его пальцы обнаружили ответ на этот вопрос и, спустя короткое время, они заставили меня задыхаться и стонать его имя.

— Ты такая красивая, когда кончаешь, — прошептал он. — И теперь все знают, что ты моя.

Я твоя.

Я твоя.

Ничья больше. Сделай меня своей по-настоящему.

Я почувствовала ком в горле из-за своих мыслей, из-за того, что хотела сказать, и попыталась восстановить дыхание.

* * *

— Насладись поездкой, — я обвила шею Бена руками, крепко обнимая, несмотря на то, что никто все равно не смотрел.

— Еще как, — ответил он с иронией. — Ненавижу эти переговоры. Хорошо хоть, ты ждешь меня дома.

Хотя мы и не съехались, я согласилась остаться у него и посмотреть за котами, а также собирать почту. Мы с Гарри быстро подружились, и даже более боязливые стали выбираться в комнату, где сидела я, но только, если я долгое время оставалась неподвижной.

Я проводила его до машины, поцеловав на прощание, и почувствовала родившуюся в сердце сильную тоску.

Вернувшись в дом, я написала:

Скучаю по тебе.

И оставила сообщение в черновиках, пока через час не удалила его.

Он дал мне указание посмотреть фильм "Секретарша", так что я приготовила себе замороженный ужин и устроилась поудобнее. Гарри с любопытством наблюдал за мной, не понимая, почему я была там одна.

— Прости, дружок, я — все, что ты получишь в ближайшие несколько дней, — сказала я.

Фильм завладел моим вниманием, и впоследствии я провела немало времени, размышляя о нем. В частности, об одной сцене, когда главная героиня шла домой только потому, что ей приказали сделать это. Она говорила о том, как чувствовала себя любимой, следуя его приказам. Это помогало ей почувствовать связь между ними.

Мне определенно были знакомы эти ощущения.

Бен позвонил мне, как только устроился в отеле. Несмотря на то, что мы часто не разговаривали с ним часами напролет, я заметила, что отсчитывала время до следующего его звонка.

Я чувствовала себя игриво. Это из-за фильма — несколько очень горячих сцен с поркой заставили меня жаждать руки Бена. Должно быть, он услышал это в моем голосе, потому что сам говорил мягко, но все более и более дразняще и игриво по мере разговора.

— Что случилось, солнышко? — спросил он с улыбкой, слышной в голосе. — Уверен, что ты хочешь что-то сказать, но постоянно останавливаешься.

Мне нужно было набраться храбрости для этого.

— Однажды ты пообещал мне, что если у тебя будет мой номер... — я замолчала, надеясь, что он помнит.

— Ох, — он тихо засмеялся. — Я шутил. По большей части.

Я облизала губы, которые внезапно показались слишком сухими. Черт, он не собирался облегчать мне работу.

— Ты хочешь, чтобы я попросила?

— Да, хочу, чтобы ты попросила. — услышала я самодовольный ответ. — Или спросишь, или ничего не получишь, солнышко.

Сделав глубокий вздох, я проглотила остатки своей гордости.

— Пришли мне фотографию, пожалуйста.

— Ты хочешь фотографию члена, дорогая? — он усмехался. Я слышала звук расстегивающейся ширинки. — Ты будешь послушной при нашей следующей встрече?

— Да, — мое сердце билось так быстро, и дыхание внезапно сбилось. Почему меня это так сильно волновало? Я видела его, мне не нужна была фотография. Но я хотела, чтобы он сделал что-то для меня. Что-то неприличное, что-то против правил, что-то грязное, сексуальное и неправильное.

Я ожидала, что он попросит что-то взамен, но он этого не сделал. Я только услышала, как он отвел телефон от уха, а затем звук затвора, когда он выполнил мою просьбу.

Телефон завибрировал у меня в руке возле уха, и я посмотрела на экран. В горле встал ком. Черт подери. Я хотела.

— Почему ты так далеко? — спросила я его тихо. — Я хочу...

— Скажи мне, чего ты хочешь, — его голос раздался на том конце, низкий и сексуальный, от которого все во мне сжалось. Я хотела сказать ему, хотела облечь это в слова, но мой язык словно в узел завязался. — Сделай это, солнышко. Сделай это для меня.

— Я... — я запнулась. Слова кружились в голове, но отказывались выходить на свободу. Черт, почему я так плоха в этом? Почему я застываю, когда дело касается Бена?

Потому что это имеет значение.

Потому что тебе важно, что он о тебе подумает.

Я возненавидела это осознание и попыталась оттолкнуть его. Но отрицать не было смысла. Ставки были слишком высоки. Я ненавидела, когда он считал меня наивной и невинной, а моя неспособность иметь нормальный секс по телефону лишь усугубляла положение. Смешно, но из-за этого я не могла пустить все на самотек.

— Давай, — подначивал он. — Я знаю, что ты можешь. Скажи, чего ты хочешь. Проделай хорошую работу, скажи это сладко и получишь заслуженную награду, когда я вернусь домой.

Ох, как соблазнительно. Что именно он имел в виду? Я представила его голову между моих ног и почти завизжала, но вовремя подавила желание. Почему? Чего я боялась? Разве он не излечил меня от этого, там, в винной деревушке?

— Давай, — он звучал разочарованно. — Что не так? Просто поговори со мной. Я хочу услышать твой голос.

В тот момент я сделала самую худшую вещь, о которой только могла подумать.

Я повесила трубку.

* * *

Чувство вины родилось в животе. Прошло почти шестнадцать часов — не то чтобы я считала — а он так и не перезвонил. Я знала, что он был зол, и имел на это право, но мечтала о том, чтобы он перестал меня мучить.

Откуда он знал, может мой телефон выключился. Может, поломался, а я отчаянно пыталась починить его.

Ну да, конечно. Чертовски подходяще. Он знал, что делал.

А меня ждало адское наказание. 

 

Глава 27

Дженна

Бен должен был вернуться сегодня, а я представляла собой сплошной комок нервов.

И тут завибрировал телефон, оповещая о сообщении.

Черная юбка, белая блузка, ничего больше.

Прошла бесконечная минута. Затем пришло еще одно сообщение.

Скоро буду дома. Прими позу.

Мое лицо горело. Я точно знала, что это значило. После того, как я посмотрела по его указу "Секретаршу", это было ясно — я должна была наклониться над столом, руки положить на дерево и ждать наказания. И сделать это нужно было сейчас, даже несмотря на то, что он не дал обозначения слову "скоро".

Он не узнает. Я могла подождать, пока не услышу ключ в замке, сидеть и спокойно читать или выпить бокал вина, чтобы успокоить нервы. Но он сказал мне сделать не это.

Сердце вырывалось из груди, в горле пересохло, я разделась и нашла подходящую одежду. Узкая юбка на голой коже ощущалась очень грешно и к тому времени, как я закончила, убрав волосы в пучок, потому что мне показалось, что это завершило образ, я была готова. Мое тело автоматически реагировало на ритуал следования его приказам, зная, что он скоро коснется меня.

Возможно не так, как мне нравилось, учитывая конец нашего последнего разговора.

Медленно, почти трепетно, я пошла в сторону библиотеки. Бедра сжимались от растущего возбуждения. Но я знала, что не должна касаться себя, хотя этого и не было сказано. Я не должна была делать ничего, кроме принятия позы и ожидания его.

Я задумалась, должна ли я стоять лицом ко входу или нет. Он не сказал мне отодвинуть его стул, так что я обошла стол и встала. Уставившись. Ожидая. Чего?

Не было никакой причины делать это сейчас. Не было никакой причины вообще это делать. Я могла вернуться к себе в комнату и переодеться в пижаму, написать ему сообщение и сказать «Прости, я так больше не могу, это не для меня, а для него».

У меня были все эти варианты, но стоя там с виду нерешительно, я знала, что не воспользуюсь ни одним из них.

Я сделала бы именно то, что он сказал мне.

Так я и поступила.

Звук моего собственного дыхания оглушал. Остальная часть дома была мертвенно тихая, и я подумала о том, чтобы встать и включить где-нибудь телевизор для создания фона. Просто чтобы не слышать собственного сердцебиения. Он никак не мог бы узнать, что я просто не оставила его включенным по случайности.

Нет.

Приказ четко застрял у меня в голове, словно он прошептал мне его на ухо. Казалось, что это его рука на самом деле прижимала меня к столу, его бедра напротив моих ягодиц обездвиживали меня.

Я уже чувствовала, как узел вины развязывался в моей груди. Зная, что он будет доволен, следуя его приказу, я уменьшала агонию, на которую обрекла себя, повесив трубку.

C тех пор, как убежала, снова, хотя обещала, что не сделаю этого больше. Я попросила его наказать меня, если это повторится.

Это все было для меня.

Часы стояли позади меня, и я была благодарна, что из-за этого не будет соблазна посмотреть время. Я не хотела знать. Просто хотела ждать.

Каждый нерв был накален, все мое тело на готовности. Я никогда еще не чувствовала себя более умиротворенной и напряженной одновременно, задыхаясь от предвкушения, основанном лишь на нескольких словах на экране.

Я подумала о первом разе, когда я увидела слова "домашняя дисциплина" и почти хотела засмеяться.

Почти.

Когда я услышала его ключ в замке, мое сердце ушло в пятки. Мгновенно я вся задрожала, крик зародился в моей груди, желая вырваться наружу.

И все это без его прикосновения, не видя его и не слыша его голоса. Его отсутствие было еще более могущественным, чем его присутствие.

Я услышала, как он вошел, затем заговорил... с кем-то? Он говорил по телефону?

Когда я услышала чей-то голос, мое сердце остановилось.

— Здесь, или вы хотите, чтобы я отнес их наверх?

Здесь был кто-то еще. Незнакомец. Что за черт? Он позволил кому-то принести его багаж, зная, что я была тут, ждала его, с практически выглядывающей из под юбки задницей?

— Нет, все в порядке, — ответил Бен. — Спасибо.

— Не за что, — ответил другой мужчина. — Хорошей ночи, сэр.

— Спасибо, вам тоже.

Дверь защелкнулась, и я снова задышала.

Мгновение все, что я слышала, был тихий шум, неотчетливое шуршание, отчего было невозможно понять, что он делал. Затем звук шагов по лестнице. Ближе, ближе... и мимо. Я услышала еще несколько неясных звуков, затем несколько секунд текла вода. Снова шаги.

Он стоял в проходе.

Медленно, очень медленно, он приблизился.

Сначала я почувствовала его руку на спине скользящую выше к плечу и дальше по ключице. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что он проверял, и я приподняла немного торс, чтобы помочь его руке обхватить мою грудь. Он сжал ее легонько, выдохнул, сдавил твердый сосок между пальцами. Я сдавленно застонала.

Другая его рука лежала на моей попке. Опустившись к краю моей юбки, его пальцы обогнули его и проверили отсутствие трусиков, которые я не надела согласно его инструкциям.

Я ждала чего-то для хорошей девочки, или, возможно, я не получила ничего, так как это была прелюдия к наказанию. Но все же, разве не заслужила я что-то за это? За то, что покорно ждала?

Его руки все еще обжигали мою кожу, не двигаясь. Я задержала дыхание.

Прошла вечность, прежде чем он заговорил.

— Я не говорил тебе собирать волосы.

Проклятье. Пульс ускорился, пока я пыталась заговорить. я почувствовала себя немного наглой за то, что сделала это, зная, что он мог не одобрить. Но он не дал мне никаких определенных указаний относительно волос. Так, как он мог злиться на меня?

— Но ты не сказал, что нельзя этого делать.

Его голос был твердым, тихим.

— Я очень ясно сказал о черной юбке... — его рука сжалась на одной из ягодиц. — ...белой блузке... — его пальцы снова ущипнули меня за сосок, и я вздохнула. — И больше ничего. Но на тебе резинка для волос.

— Но резинка для волос это не одежда, — пропищала я, пытаясь понять, почему я просто не могла позволить ему выиграть. Это было бессмысленно — спросить с ним — особенно, когда я хотела поскорее закончить с наказанием и перейти к другой части нашего воссоединения.

Боже, я скучала по нему. Просто хотела почувствовать его внутри себя, ощутить его рот на моем, его зубы на моей шее, ключице, когда он потеряет контроль.

— Я не сказал "больше никакой одежды", я сказал "больше ничего". Точка. Это включает резинки. Украшения. Чертовы часы, — он зарычал, прижимаясь своим телом ко мне. Он был таким твердым, что, наверное, было даже больно. Как он мог так долго сдерживаться? Я сходила с ума. Если бы я контролировала ситуацию, я бы вскочила на него через пять секунд. — Это не сложно.

— Прости, — прошептала я, наконец. — Я не подумала. Я просто хотела убрать волосы от лица.

Я знала, даже не имея возможности видеть его, что он махал головой.

— Слишком поздно. Ты могла извиниться, когда я спросил тебя, но ты решила пререкаться, — резким движением он отпустил мою плоть, заставляя меня дрожать от холода и жары одновременно. Он пальцами поддел резинку для волос, стянул ее и откинул в сторону. Затем он взял мои волосы в кулак и нежно потянул. Затем сильнее. Отпустив их, он провел рукой по моему лицу, медленно прокладывая путь к губам. Я послушно открыла рот, принимая его пальцы внутрь, и с рвением начала их посасывать.

Он выдохнул с тихим стоном. Волна триумфа пронзила меня. Теперь не такой холодный и сдержанный.

— Я позволю тебе выбрать свое наказание, — сказал он грубо. — Больше порки или отсутствие оргазма в течении недели?

— Как много порки? — спросила я, задыхаясь.

В его голосе слышалась усмешка.

— Это имеет значение?

Конечно, нет. Я выдержала бы любое количество наказаний, если это означало облегчение от постоянной наполненности между ног.

— Порка, — ответила я, сдаваясь.

Он не тратил времени.

Я вскрикнула — удар сотряс все мое тело, обжигая кожу и зажигая каждый нерв. Я продержалась столько, сколько смогла выдержать, и потом еще немного. Я поняла, что была сильнее, чем думала.

Он протиснул одну ногу между моих лодыжек, раздвигая их. Я знала, что за этим последует. Извиваясь от нетерпения, я выгнула спину так сильно, как только смогла, подставляя ему себя, как животное в брачный период. Я слышала его низкий, грубый смех, когда он расстегивал ширинку.

Я никогда бы не устала от этих ощущений. Кожа на моей попке горела и болела, все между ног набухло и истекало соками, желая получить внимание.

— Очень красиво, — пробормотал он, хватая меня за талию и притягивая ближе к себе, так, чтобы его твердость оказалась между половинок моей попы. — Но сегодня не так. Мне нужно видеть твое лицо.

Он повернул меня, поднял на стол так, что я едва держалась на краешке. Стол был идеальной высоты. Я задумалась, не выбрал ли он его специально для этого. Он держал мои ноги поднятыми, зная, что так войдет глубже.

Тихий звук, который он издал, войдя в меня, был почти таким же приятным, как и чувство наполненности им. Он резко наклонился надо мной, одной рукой проведя по моей щеке и вниз по телу, словно боготворя.

— Я скучал по тебе, — прошептал он. — Эти несколько дней были адом без возможности услышать твой голос. — Он скользнул внутрь и обратно наружу, медленно, упиваясь ощущениями.

— Ты мог позвонить, — сказала я мягко. Я все еще чувствовала себя нежеланной, отвергнутой, потому что, хотя я и понимала его раздражение, я не думала, что была какая-то причина вести себя безразлично со мной.

— Как и ты, — сказал он с глубоким толчком, щипая сосок. Я закричала, качнув бедрами в его сторону.

Конечно он был прав. Я была жуткой трусихой.

— Прости, — прошептала я.

— И ты прости, — он аккуратно опустил мои ноги, чтобы иметь возможность наклониться и поцеловать меня. — Больше никаких игр в молчанки.

Кивая в знак согласия, я отдалась чувствам.

По мере того, как мы оба поднимались ввысь, ускоряясь, теряясь друг в друге, я позволила себе поверить.

По мере того, как разбивалось мое сознание, я позволила себе забыться. 

 

Глава 28

Дженна

Я сидела на краю кровати и ждала его. Сердце вырывалось из груди.

Несмотря на то, что Бен убедил меня прошлым вечером, что наказание закончено, он все еще хотел "устранить проблему". Я не знала, что это значило, но нервы были на пределе.

Наконец, он вошел в комнату. На нем был темно-серый костюм с жилеткой, но без пиджака, рукава засучены — вид, от которого слюнки текут. Он определенно знал, как стать неотразимым.

Также у него было что-то в руках, что он позже положил на кровать. Я поняла, что это набор из четырех кожаных наручников, предназначенных для того, чтобы приковать меня, распростертую, к кровати. Тело мгновенно отреагировало, согреваясь изнутри.

— Что это? — спросила я мягко.

Он улыбнулся.

— Время для твоего мастер-класса актерской игры. Ты мне веришь?

Я втянула воздух.

— Да.

— Скажешь, если нужно будет остановиться?

Я кивнула.

— Скажи, что, думаешь я сделаю, — сказал он. Его голос был низкий и соблазнительный, и он едва ощутимо наклонился ко мне.

Я тяжело сглотнула.

— Привяжешь меня к спинкам кровати, разведя мои руки и ноги, — я посмотрела на него, ожидая одобрения. — А дальше не имею понятия.

Он засмеялся.

— Очень хорошо. Ты готова?

Бабочки заполнили мой живот.

— Да.

Быстро и эффективно он пристегнул наручники к каждому из четырех углов кровати, а потом и меня к ним. Наручники были на удивление мягкие и удобные, но стоило лишь на дюйм шевельнуться, как я вспоминала, что прикована.

— Твой первый урок, — сказал он, обходя кровать, — это правильный секс по телефону.

— Я не... — сильно краснея, я попыталась выбраться из оков. Естественно это было бесполезно, да я и не хотела. Я хотела только выбраться из этой ситуации, из своей кожи, убраться от глупой неспособности делать такие вещи, как грязные разговоры. — Я честно не знаю, как.

Он поднял бровь, посмотрев на меня. Его рука спокойно лежала на его колене, привлекая мой взгляд и медленно сводя с ума.

— Ты актриса, Дженна.

Беспомощная, я лишь смотрела на него, умоляя взглядом прекратить эту игру. Это было смешно. Это было ужасно. И я собиралась оказаться еще большей дурочкой, чем тогда по телефону.

— Нет, — произнесла я тихо. От понимания этого, я сдалась, руки безвольно повисли, а голова откинулась на подушку. — И никогда ею не буду. А ты не сильно помогаешь.

— Я не пытаюсь помочь тебе, — зарычал он, внезапно встав и подойдя ко мне. Он опустился на колени возле кровати, опустив голову так, что нас разделяло всего несколько дюймов. Уверенным движение пальцев он повернул к себе мое лицо. — Ты делаешь это для меня и только меня. Понимаешь? Я хочу, чтобы ты сделала это. Мне нужно услышать, как действительно ты меня хочешь. Я должен услышать пошлые слова, срывающиеся с твоих губ — те мысли, о которых я знаю, но которые ты боишься произнести.

В горле встал ком. Его слова отозвались эхом внутри меня, и я сжалась и разгорячилась от звука его голоса.

— Да, — прошептал я. — Я понимаю.

— Хорошо, — он встал и прошел по периметру кровати, сложив руки за спиной. – Теперь, из-за того, что я сегодня исключительно добр, я буду направлять тебя.

Направлять меня? Что это значило? И как убого выглядело то, что подающей надежды актрисе нужна была помощь?

Я всегда проваливалась в импровизации.

Сделав глубокий вздох, я смотрела как он измеряет шагами комнату, восхищаясь движением его тела под тканью костюмом, звуком дорогой ткани, когда он проходил по той же самой дорожке снова и снова. Наконец, он остановился.

— Закрой глаза, — сказал он тихо.

И я повиновалась.

И тут очень сильно ощутила его присутствие, словно моя неспособность видеть сделала его больше. Его присутствие наполнило всю комнату, можно было ощутить, и от этого я стала задыхаться. Я пыталась успокоить свое разогнавшееся сердце, но это было нереально. Никакое прослушивание не заставляло меня нервничать больше, чем сейчас, когда я так отчаянно и подсознательно пыталась удовлетворить мужчину, который даже не волновался обо мне.

Это неправда. Ты знаешь, что это ложь.

— Не открывай глаза, — звук его голоса окутал меня, словно мягким шелком, и я вздохнула, пытаясь расслабиться. — Если ты попытаешься открыть их, я надену на тебя повязку. Думаешь, это необходимо, солнышко?

Я мотнула головой.

— Ответь вслух, — тон его голоса был твердый, не оставляющий надежды на противоречия или извинения. — Скажи «Да, Сэр», если поняла, — я словно услышала заглавную букву "С", так он произнес слово.

Сердце грозилось выпрыгнуть из груди.

— Да, Сэр, — я сделала глубокий вздох, пытаясь вспомнить изначальный вопрос. — Нет, Сэр. Не думаю, что это необходимо.

— Хорошо, — в его голосе слышалась улыбка. — Скажи, что ты чувствуешь, солнышко.

— Я... — я начала говорить, словно по принуждению, но что сказать, я не знала. — Я нервничаю. Я боюсь того, что произойдет.

— Почему? — на этот раз его голос раздался очень близко ко мне, словно он встал на колени у моей головы. — Ты боишься меня, солнышко?

Каждый раз, когда он называл меня так, мое сердце пропускало удар.

— Я боюсь не тебя, — прошептал я. — Я боюсь разочаровать тебя.

Его пальцы коснулись моей щеки. Я была права — он был рядом. Мое тело подпрыгнуло, не ожидая прикосновения, но вскоре я привыкла к нему.

— Тебе не нужно бояться этого. Ты не можешь разочаровать меня, пока пытаешься.

Я не до конца верила ему, но просто кивнула.

— Да, Сэр.

— Солнышко.

Я вздрогнула, не сумев подавить дрожь.

— Что это было? Тебе нравится, когда я зову тебя... — он замолчал на секунду, и снова я услышала улыбку в его голосе. — ... солнышком?

Тяжело сглотнув, я ответила ему.

— Да, Сэр.

Его пальцы путешествовали вниз к моей груди, по вырезу моего платья, оставляя за собой чувствительную дорожку на моей коже.

— Мне нравится, когда ты называешь меня "Сэр", — признался он. — Думаю, это схожая реакция. Теперь ты не так сильно нервничаешь, солнышко? Чувствуешь себя более разгоряченной?

Я кивнула, забыв его приказ.

— Скажи, — приказал он, слегка повысив голос.

— Простите, Сэр, — произнесла я, задыхаясь. — Да, Сэр.

— Хорошо, — сказал он. — Я тоже. Но, боюсь, мне нужно что-то большее, чем это. Ты должна нарисовать мне картину словами. Сможешь сделать это для меня, солнышко?

— Я попробую, — сказала я честно. — Но я не знаю... как начать.

Внезапно, он встал и отошел от меня. Я чувствовала отсутствие тепла его тела, его присутствия, запаха его одеколона, смешавшегося с моей кожей. Он не был похож ни на один другой запах в мире, и заставил меня вспомнить сильное жгущее чувство на моей попке от его руки.

Произнеси это. Скажи ему.

Сделав глубокий вздох, я заговорила.

— Мне нравится твой запах.

Это не прозвучало и на половину так хорошо, как я надеялась.

Я услышала мягкий смех с другого конца комнаты.

— Хорошее начало, — сказал он. — Продолжай.

— То есть, твой одеколон, — выпалила я, жалея, что не могла видеть его. Мои глаза были сильно зажмурены, но я хотела лишь видеть его лицо, в то время, как я пыталась возбудить его словами. — Он напоминает мне о нашей первой ночи. Когда ты... отшлепал меня.

Мое лицо буквально загорелось при последнем слове. Мне все еще было так стыдно произносить его вслух, независимо от того, как сильно мое тело хотело этого.

— Что еще я сделал? — спросил он. Его голос был низким, мужественным, от этого звука становилось жарко. Температура поднималась, как и легкое покалывание между моих ног.

— Ты... твой рот, — попыталась я снова. — Твой язык. Ты лизал меня. Пока я не кончила...

Он издал мягкий поощряющий звук.

— ... на твое лицо. Ты довел меня до сильнейшего оргазма. Мне было так стыдно, но теперь я порой только об этом и думаю. Из-за тебя я совершенно потеряла контроль, и мне это понравилось. Мне понравилось то, как сильно это понравилось тебе.

— Скажи, что ты чувствуешь сейчас, солнышко.

Казалось, что ему не хватает дыхания. Мне стало интересно, справилась ли я с заданием.

— Я... — я слегка поерзала, ощущая давление наручников и обожая его. Обожая это. — Я...

Заведена? Нет, это звучало не очень сексуально.

— Я такая мокрая, — прошептала я, наконец, а румянец вернулся с тройной силой. — Я чувствую биение своего сердца у себя между ног. Как бы мне хотелось прикоснуться к себе, — я втянула воздух. — Как бы мне хотелось, чтобы ты прикоснулся ко мне.

— Скажи мне, солнышко, — внезапно прошептал он совсем рядом. — Думаешь, ты сможешь так кончить? Если я буду говорить с тобой, рассказывать обо всех изысканных и извращенных способах того, как я хочу использовать твое тело, как основательно я буду владеть тобой. Думаешь, это поможет тебе перейти черту? Лишь звук моего голоса и твое воображение?

Все мое тело вздрогнуло. Я и так уже была на грани, слушая его. Я кивнула, лишившись дара речи. К счастью, ему на этот раз было все равно.

— Открой глаза, — сказал он.

Я послушалась, медленно поднимая веки.

Он нависал надо мной, рубашка свободно свисала с его плеч. Он снял ее, пока я смотрела, затем мои глаза опустились к его ремню. Там была явная выпуклость, и я поняла, что выиграла.

Я, должно быть, выглядела самодовольно, потому что он покачал головой и заполз на кровать, встав на колени между моих ног.

— Ты хорошо справилась, солнышко, но не веди себя так ликующе. Перед тобой невозможно устоять, даже когда ты не пытаешься соблазнить меня сексуальным голосом. У меня встает от одного взгляда на тебя, связанную, словно упакованный для меня подарок, — он ухмыльнулся, глядя на ямку между моих бедер. — Господи, а ты не лгала об этом, не так ли? — почти хладнокровно он скользнул пальцами под ткань моих трусиков и потребовал входа. — Ты хочешь меня до боли, правда? — он произнес это очень мягко, глядя на меня взглядом, лишенным каких-либо игр или бессмысленных заигрываний.

— Да, — пропищала я, поднимая бедра, пытаясь впустить его пальцы глубже. — Пожалуйста, Сэр.

— Пожалуйста, что? — он облизал губы, его кадык заметно выпирал, когда он глотал. — Скажи, солнышко. Ты должна произнести это или не получишь желаемого.

Голова шла кругом. Я хотела всего! Я хотела всего его одновременно — его пальцы, его язык и обещание, пульсирующее между ног. Я не могла отвести глаз, а он видимо даже и не замечал этого. Он был абсолютно сконцентрирован на мне, его глаза стали темными и хищными.

Меня словно током поразило и одновременно удивило желание. Он был тут, в моем распоряжении, но я не хотела, чтобы он касался меня. Я хотела, чтобы он трогал себя.

— Пожалуйста, — сказала я. — Отпусти мою правую руку.

Он посмотрел на меня с любопытством, но подошел и сделал, что я попросила, наклонившись надо мной. Я вдохнула его запах, закрыв глаза и потерявшись в Бенджамине Чейзе.

— В следующий раз, когда ты будешь уезжать из города, я хочу иметь возможность сфотографировать тебя, — сказала я ему, чувствуя, как сердце снова начало колотиться. Я лишь надеялась, что он не обидится, не расстроится или... еще что-то. — Я хочу, чтобы сейчас мы сделали это так, будто мы говорим по телефону. Мне так будет проще, ведь в следующий раз придется сделать это по-настоящему.

Он секунду смотрел на меня, но затем улыбнулся.

— Хорошо, солнышко, — сказал он мягко. — Это честно. Можешь трогать себя, пока не кончишь.

Я мгновенно зарыла свою руку между ног, скользя пальцами по разгоряченной плоти. Я смотрела, как он расстегивал ширинку, спеша нагнать меня. Вид был красивый, даже еще более захватывающий, чем я себе представляла — видеть, как движется его рука, слышать сбивающееся дыхание – все это я упускала, удовлетворяя его сама. Рука действовала на автопилоте, поэтому я могла наблюдать за ним, упиваться им. Не было и намека на заносчивость, когда он был таким, когда он терялся в собственном удовольствии. Его глаза время от времени закрывались, становясь тяжелыми, но его взгляд все время возвращался к моей быстро движущейся руке.

Резким движением, немного нахмурившись, он потянулся ко мне и крепко схватил мои трусики. Шокированная, я на мгновение замерла, когда он сорвал их и откинул в сторону.

— Вот так, — пробормотал он. — Так вид лучше. Продолжай.

Я засмеялась, но последовала его приказу, вздохнув.

Теперь, когда он мог видеть мои пальцы, исчезающие в складочках, он терял контроль, и быстро. Я стонала, бедра двигались в собственном ритме, а сильный запах моего возбуждения заполнил комнату. Я видела, как раздулись его ноздри, и я знала, что сам он заметил это тоже. Мы двигались в унисон, все больше испытывая друг друга. Малейших звук или движение толкали нас ближе к пропасти.

Это было так интимно, но мы ведь даже не касались друг друга.

Я находилась на грани, но что-то держало меня. Я не понимала. Кусая губу и вздыхая, я попыталась расслабиться и дать этому произойти. Бен почти отключился от реальности, но все же замедлился, а затем и вовсе остановился, выражение на его лице говорило о том, скольких усилий ему это стоило.

— Что случилось? — прохрипел он, ища мой взгляд.

— Не знаю, — призналась я, разочарованные рыдания рождались в груди. Я хотела, честно, больше, чем чего-либо еще. Я нуждалась в освобождении. Каждая клеточка моего тела жаждала его.

— Перестань, — приказал он.

Моя кисть болела. Я убрала руку с тяжелым чувством поражения внизу живота. Он наклонился надо мной, заменив мою руку своей — ощущение такое, словно он провел там перышком, но дыхание все равно захватило. Он начал медленно и нежно тереть по кругу, отчего я уже через секунду начала извиваться и стонать. Его член заполнил пространство между нашими телами, забытый и лишившийся внимания, так как все внимание Бена было направленно на меня.

— Расслабься, солнышко, — прошептал он. — Просто расслабься, когда будешь готова. Ты так долго сдерживалась. Больше не нужно. Выпусти его. Позволь себе сдаться. Я здесь, — его губы коснулись моего лба. — Я буду здесь.

Он говорил не только о сегодня, не только об этом вечере. Он говорил про все. Все. Про страх, про безопасность, про боль и злость, и все препятствия на пути к нормальной жизни. Это было не просто освобождение для моего тела, это была свобода для моей души.

Это был его подарок мне.

— Пожалуйста, — задыхалась я, открыв глаза и только после этого осознав, что я их закрывала. Его лицо отделяли от меня лишь дюймы. Его пальцы все еще неустанно двигались, а мое тело начало дрожать, и контролировать это я уже не могла. — Пожалуйста, остановись.

Он послушался.

Все мое тело дрожало. Я была готова, но я хотела его, нуждалась в нем. Однако я не могла найти слов, чтобы попросить, превратившись в один раскаленный нерв. Я не могла сделать ничего, кроме как дотянуться своей свободной рукой до его напряженных мышц на ягодицах. Со всей оставшейся во мне силой я потянула его к себе.

Он погрузился в меня со стоном, его глаза были затуманены желанием, когда он смог поднять веки и посмотреть на меня.

— Я долго не продержусь, — предупредил он меня, дрожа и пытаясь сдержаться. — Ты готова?

Мне удалось кивнуть.

— Что тебе нужно? — слова казались тяжелыми, слетая с его языка, словно он был пьян от меня. — Этого достаточно?

Я снова кивнула, мои мышцы содрогались и сжимались. Так близко.

Рыча, он ускорился, двигаясь жестко. Одной рукой он сильно схватил меня за бедро, другой рукой он упирался в кровать, держась на необходимом ему уровне, чтобы толкаться в меня с такой силой, что кровать тряслась.

При первом же толчке я потерялась.

Меня снесло оргазмом, словно приливной волной, и вместо стремительного удовлетворения, он доводил меня до экстаза, пока не достиг кульминации, болезненно сладкой и мучительно совершенной. Когда он остановился, я, все еще дрожа от разрядки, мягко застонала. Я все еще горела, излучая болезненное напряжение от удовольствия.

— Еще? — прошептал он, его пальцы опустились чуть выше того места, где мы были соединены. — Ты не закончила, солнышко?

Бездыханная и обессиленная, я кивнула, надеясь, что он понял.

Он ласкал меня, отправляя мое тело обратно на те высоты. Я не узнавала тех диких звуков, которые издавала, и чувствовала появляющуюся в спине боль. Все мои мышцы содрогнулись, а глаза закатились, когда я кончила. Снова. И снова.

Когда мое тело стало успокаиваться, и последние сокращения мышц подбросили меня, словно марионетку, он вздохнул.

— Так красива, — прошептал он. Он улыбнулся, его губы были у моей щеки, почти целуя меня. Он все еще был во мне, такой же твердый, как и в начале.

— Ты не закончил? — мне удалось прошептать в ответ, поддразнивая его, сумев вдохнуть достаточно воздуха для этих слов. Это был глупый вопрос. Я чувствовала в себе его семя, но, Господи, я хотела еще. Я не хотела, чтобы он останавливался.

Он тихонько засмеялся, медленно двигаясь во мне. Я вздохнула, еще одно содрогание пронзило меня.

— Я думаю, что могу снова трахнуть тебя. Тебе это понравится, солнышко?

Он серьезно? Я уставилась на него.

— Понравится? — повторил он, сопровождая слова толчком.

— Да, — простонала я. — Конечно, просто не думала...

— Я тоже, — он отодвинулся и сразу вернулся в меня снова, со стоном, который, казалось, был вырван с его груди. — Черт. Но вот мы, — он укусил меня за ухо, и я вскрикнула, а мое тело блаженно задрожало.

Это было истинное наслаждение — чувствовать его скольжение по нашей смешанной влаге внутри меня, зная, что во мне было что-то такое, что вопреки биологии заставляло его хотеть свыше возможного. Я была его собственной виагрой и кричала его имя, пока не потеряла голос. Он не остановился, пока мое наслаждение не стало смешиваться с болью, а тело сопротивляться наплыву чувств, испытанных мною сегодня. Он заметил изменения в том, как я сильнее обычного прикусывала губу и морщила лоб в немом содрогании. Выйдя из меня, он встал надо мной на колено, доводя себя рукой до пика и нежно спрашивая, где бы я хотела быть отмеченной им.

Ответ был прост.

Везде.

Понадобилось время, но он это сделал. Подбородок, шея, грудь, живот — все было в его сперме, прежде чем он упал возле меня, тяжело дыша. Он снял с меня оставшиеся путы дрожащими руками. Изощренные проклятия слетали с его губ, когда он обнимал меня, не заботясь о том, что размазывает свою сперму по нашим телам.

— Дорогая, — прошептал он после долгого молчания. — Если я сейчас получу сердечный приступ, пообещай убрать мой член прежде, чем сюда приедет скорая.

Я засмеялась.

Если это были ласки после секса, мне они были не нужны. Я была окутана блаженством, не замечая липкость на коже и не ощущая ничего, кроме мягкого сияния. И все же, мне это нравилось. Мы прижимались друг к другу, и впервые я позволила себе забыться.

Я позволила себе притвориться.

Дорогая. Это было простое обращение. Но как же хорошо оно звучало, слетая с его губ. Будто он действительно подразумевал его значение.

Словно я действительно была для него дорогой. 

 

Глава 29

Бен

Я влюбился в Дженну Хэдли, и не было смысла притворяться, что это не так.

Я принял эту истину несколько недель назад. Но я отказывался говорить ей об этом, даже несмотря на то, что строил планы, которые взорвут ей мозг. Она и понятия не имела, что моя маленькая командировка была на самом деле исследовательским путешествием, в итоге которого я все устроил. Наш медовый месяц будет идеальным. Было лишь одно маленькое препятствие.

— Это просто по-садистки, — прозвучало очень полезное замечание Дэниела.

— Спасибо, — горько сказал я, потягивая напиток. — Но это не так легко. Что я должен делать, просто сказать ей?

Он кивнул.

— Это лучше, чем просто позволить ей гадать и ждать. Зачем подвергать кого-то таким мучениям? Она с ума по тебе сходит, Бен. Неужели ты настолько слеп?

— Ты не можешь этого знать, — сказал я.

— Ты прав, — сказал он. — Возможно, она действительно лучшая актриса всех времен. Но Мэдди рассказывала мне, что говорит о тебе Дженна.

Но она лжет Мэдди.

Если только, конечно, это не так.

— Не так все просто, — произнес я.

— Нет, это легко, — настоял Дэниел. — Просто открой рот и сформулируй предложение у себя в мозгу. В то же время задействуй свой язык. Не знаю. Я не контролирую твою жизнь.

— Но хотел бы.

— Ты должен признать — твоя жизнь стала бы намного проще, — сказал он без намека на иронию. — В нескольких смыслах, между прочим.

— Ох, ты про язык? Как остроумно. Знал, что нужно было позвонить Возняку, — я со злостью смял салфетку.

— Возняк мечтает о моем месте, — сказал Дэниел серьезно. Я засмеялся. Иногда он бывает таким уморительным.

— Просто не хочу вываливать на нее это в одночасье, — сказал я.

— В чем же тогда, черт возьми, заключается твой план? Это в тысячу раз хуже. Она определенно будет плакать и, возможно, ударит тебя.

— Слезы радости, — сказал я. — Удары радости.

— Ты идиот, — Дэниел посмотрел на меня с кислым выражением на лице. — Ты действительно не понимаешь этого, не так ли?

— Просвети меня, — я сидел, опустив голову на руки и видя только внутреннюю часть век.

— Нет, — он использовал тон, которому подчинился бы любой менее влиятельный человек, и это раздражало меня больше, чем что-либо еще. — Ты будешь только спорить со мной, и мы просто потеряем время. А в конце ты будешь еще более убежденным в своей правоте.

— Я не скажу ни слова, — пообещал я, открывая глаза и встречаясь с его раздраженным взглядом. — Просто скажи, что думаешь, потому что я понятия не имею, что делаю.

Улыбка медленно появлялась на его лице.

— Ты и понятия не имеешь, как долго я ждал этих слов.

— О, Боже, — я снова уронил голову на руки. — Заткнись.

— Я думал, что ты хочешь услышать мое мнение.

— Я убью тебя, — сказал я. — Медленно. Я знаю, где ты спишь.

Наступил момент тишины.

— Ты напуган, — произнес он. — Ты видишь, как она идет по той же дороге, что и Дарья, и думаешь, что рано или поздно она свернет туда, куда ты не сможешь последовать за ней. Твое подсознание не противится сравнению с твоей бывшей женой, потому что между ними нет ничего общего, но часть мозга, ответственная за принятие решений, чувствует это. Поэтому ты паникуешь. Ты боишься заполучить ее, потому что боишься потерять.

— Я не терял Дарью, — запротестовал я. — Она ушла.

— Тогда что тебя пугает? — он поднял брови в раздражении. — Только не говори, что это не так. Я знаю, что я вижу.

— Потому что ты сам всегда боишься, Цыпленок, — огрызнулся я. — Поэтому и чувствуешь страх повсюду. Представляешь его себе.

Он говорил разумные вещи, но я не хотел признавать их. Единственное оправдание моего страха — боязнь потерять компанию, но я не мог рассказать ему о договоре. Он просто не дал бы мне договорить до конца.

— Ну да. Именно я здесь напуган, — пробубнил он. — Только потому что я параноик, не значит, что небеса не падают, знаешь.

Дженна уже знала. Должна была знать. Как она могла бы упустить это? Бумажное подтверждение нашего ложного брака едва ли объяснит то, что мы сделали и сказали в течение последних месяцев.

А если нет, то медовый месяц станет еще большим сюрпризом, чем я думал. Это не плохо.

Не так ли? 

 

Глава 30

Дженна

По мере того, как увеличивалось свадебное безумие, сопровождаемое все большим количеством срочных писем от организатора, который хотел знать, нравится ли мне тот или иной шрифт или цветок или главная цветовая гамма, я все больше прилагала усилий к тому, чтобы придерживаться рутинных дел. Мне необходимо было сохранить хоть каплю здравомыслия, и кофеин всегда был первым шагом к этому.

Так я и оказалась в своей любой кофейне, заказывая обычный утренний кофе. С одним небольшим исключением — это было в самый разгар дня накануне свадьбы.

До сих пор все происходящее казалось нереальным. Даже близко. Я знала место — красивый реставрированный винтажный кинотеатр, украшенный красными и золотыми акцентами, я подписала приглашения, выбрала торт и дизайн для именных карточек. Но на протяжении всего времени казалось, словно я лунатик в чьей-то чужой жизни.

И все становилось еще более нереально.

— Простите, — услышала я голос за спиной, когда садилась за свой столик. Я подняла взгляд. Там стояла женщина, не сводя с меня глаз, словно могла прочесть историю моей жизни по моему лицу. — Вы Дженна Хэдли?

Я прочистила горло.

— Могу я узнать, кто спрашивает?

— Я Дарья.

На мгновение показалось, что затих весь мир.

Не знаю, чего я ожидала. Она была высокой и красивой, с кучерявыми локонами и макияжем смоки-айс, как у французской актрисы. Я понимала, как Бен мог влюбиться в такую.

— Дарья, — отозвалась я эхом. — Я вас знаю?

Она усмехнулась. Эта усмешка — почти зеркальное отражение усмешки Бена, и все же не она.

— Не строй из себя дурочку. Тебе это не идет, — она грациозно присела. — Должна признать, особенно учитывая время, я сомневалась. Но не сейчас.

Я прочистила горло.

— Сомневалась?

Она снисходительно улыбнулась мне.

— Он действительно не сказал тебе? Что же, в это я могу поверить. Он определенно не любит говорить о вещах, которые не выставляют его в лестном свете, — одним движением руки она подозвала официанта, и он подошел. — Чашку ромашкового чая, пожалуйста.

Я наблюдала за ней, пытаясь понять. Это была проверка? Верила ли она хотя бы одному моему слову? Выглядела ли я нервной?

Надеюсь, не более, чем предполагала ситуация.

— Я бывшая жена Бена, — сказала она, наконец, немного морщась. — Господи, серьезно? Что еще он не рассказал тебе?

Я тяжело сглотнула.

— Я знаю все, что мне нужно.

— О, милая, — она протянулась через стол и похлопала меня по руке; я отдернула ее, словно от укуса змеи. — Это ты сейчас так думаешь. Однажды ты пожалеешь о своем доверии к нему. Поверь мне. Почему, думаешь, он не упоминал обо мне?

— Может, ты его больше не волнуешь, — я почувствовала себя плохо от этих слов. Но это был единственный способ убедить ее, что я действительно не знала, кто она. — Он продолжает жить. Должно быть, прошло много времени.

— Ох, — она улыбнулась, глядя в стол. — Он говорил тебе, что ты первая женщина, которую он полюбил? Мне он тоже это говорил. Конечно, когда мы встретились, ему было девятнадцать. Так что, возможно, это была правда.

Девятнадцать. Он был почти ребенком. Они оба были.

— Он рассказал тебе о Хантингтоне? — спросила она, внезапно пронзая меня взглядом.

Сердце остановилось.

— Он рассказал мне о матери, — соврала я. — И все, — я молилась, чтобы это не стало фатальной промашкой.

Губы Дарьи превратились в тонкую полоску.

— Но он не сказал тебе о себе?

— Нет, — призналась я. Что-то в выражении ее лица говорило, что и она была в неведении — по крайней мере, какое-то время. — Но он сказал, что расскажет, когда будет готов. Я понимаю, если он не хочет делать тест...

— Он сделал тест, — просто сказал она. — Когда ему было девять. Его отец предоставил ему выбор, что, по моему мнению, является чуть ли не уголовным делом.

Сердце громко скучало в груди.

— Он был...?

Она покачала головой.

— Он не сказал мне, — ответила она с горькой улыбкой на лице. — Фигово, не так ли?

Я тяжело сглотнула.

— Правда? Это кажется не...

— Честно, — закончила она за меня. — Да, это так. Учитывая то, что это сильно бы повлияло на мою жизнь. Я узнала о Хантингтоне только благодаря очень хорошему расследованию. Я не сказала ему сразу же. Но, когда я наконец-то спросила его, он признался, что у них это семейное и то, что он знал. Знал, заболеет он или нет. Но это все, что он сказал мне. Он злился, и я больше не возвращалась к этому вопросу. Думаю, тогда я и поняла, что все кончено. Из-за того, что он скрывал нечто такое от меня. Я пыталась исправить все, но не могла забыть. Для меня это было все равно, что ложь. Ты не спрашиваешь в начале отношений "о, кстати, у тебя нет нейродегенеративного расстройства, о котором ты молчишь"?

Я слегка вздохнула.

— Может, он не болен.

— Может, — сказала она. — Но зачем скрывать тогда? Только не говори, что не думала об этом.

Думала. Конечно думала. И я ненавидела это; ненавидела то, что у нас с Дарьей было столько общего. Мне хотелось выговорить ей за вторжение в его личную жизнь, за попытки вмешаться во что-то настолько личное. Но я была на грани того же. Как я вообще могла продолжать отношения, не зная?

— Я заметила вас двоих вместе, — сказала она. — Думаю, Бен ожидал, что я подожму хвост и убегу из города, когда все развалится, но от меня не так просто избавиться. Мы все еще встречаемся на улице, и он видит меня, но притворяется, что не замечает. Он любит тебя, Дженна. И могу сказать, ты тоже любишь его. Хочу, чтобы ты только знала — этого недостаточно, — она зажмурилась. — Некоторые вещи нельзя исправить.

— Это угроза? — спросила я.

— Нет, — сказала она, — это констатация факта, — она медленно вздохнула. — Сожаление, если так нравится больше. Мы оба сделали много вещей назло друг другу, но, надеюсь, после наших отношений он стал лучшим мужчиной. Он думает, что у всех моих поступков есть какой-то скрытый смысл, потому что ему это подходит. Но если я буду видеть его счастливым, буду лучше спать по ночам, — она слабо улыбнулась. — Знаю, я похожа на какого-то преследователя. Если не знаешь всей истории, именно так и кажется. Но мы были одержимы друг другом в том возрасте, когда это что-то значило. Последствия этого тяжелы. Я была той, кто ушел, но он бросил меня. Задолго до того, как мы разошлись, от нас уже ничего не осталось. Но мы цеплялись за единственную знакомую нам вещь.

Я уставилась на нее, пытаясь понять. Она была не совсем здорова, но также и не безумна.

— Теперь я оставлю тебя, — произнесла она. — Просто знай, что бы он ни сказал, я желаю тебе только лучшего.

Что все это значило? Она пыталась сбить меня с толку, или я действительно так хорошо обманула ее?

Конечно, может из-за того, что я чувствовала к нему, это было очевидно. Возможно, это отражалось на моем лице каждую минуту каждого дня.

Если бы кто-то спросил меня неделю назад, верю ли я в единственную истинную любовь, я бы ответила «конечно нет».

Это такое глупое понятие. Если ли что-то абсурдней, чем идея того, что среди миллионов людей где-то в мире есть только один человек, с которым ты можешь быть действительно счастлива?

Но казалось, что я нашла его — самым странным способом из всех возможных. Единственная проблема — я не знала, как мне удержать его.

* * *

Я мерила шагами квартиру, пытаясь осознать всю реальность этого. Голос Дарьи отдавался эхом в моей голове, от ее нежеланных вопросов и советов болела голова, как и от невозможности принять все это.

Телефон завибрировал от сообщения от Бена.

Есть что-то синее?

Я быстро ему ответила.

Я не суеверна.

Спустя мгновение зазвонил входной звонок. Он стоял там воплоти с лукавой улыбкой и, как только я отошла, пропуская его внутрь, он вытащил из-за спины коробку.

— Я забегу наперед и предположу, что это синее нижнее белье, — сказала я, беря у него коробку.

— Джентльмен не открывает секретов, — сказал он, важничая. У него было игривое настроение и он, возможно, ожидал быстрого антистрессового секса, но я была не в настроении — факт, который он быстро заметил, когда я прошла мимо него, чтобы бесцельно полазить в холодильнике.

— Что случилось, солнышко? — он медленно последовал за мной, позволяя мне сохранять дистанцию.

— Не называй меня так все время, — пробормотала я.

Он оперся о стойку.

— Прости, — сказал он. — Постараюсь оставить его для особых случаев.

Я вздохнула, желая извиниться, но не зная как начать. Моя встреча с Дарьей была до чертиков странной. Для начала мне нужно было переварить ее, прежде чем я вывалю все на него.

— Ничего, — настояла я.

— Знаешь, — сказал он с намеком на улыбку на лице, — есть одна вещь, которая называется снимающая-стресс-порка. Я мог бы...

— Нет, — сказала я категорично. — Спасибо. Я ценю это, честно. Но нет.

— Ну же, Дженна, — он наклонился в мою сторону, не сдаваясь. — Просто скажи, что случилось. Ты такая с тех пор, как мы уехали с озер, и я думал, что ты просто не хотела уезжать. Но тебя что-то гложет.

Я тяжело сглотнула, внезапно чувствуя себя слишком чувствительной и ранимой, чтобы скрывать это дальше.

— Я видела твои бумаги, — сказала я. — Хантингтон. Твоя мама, да?

Его губы превратились в тонкую линию.

— Поэтому я не говорю об этом, — сказал он. — И, думаю, это вполне очевидно.

— Прости, — сказала я, хорошо осознавая, что это не прозвучало так, словно мне действительно жаль. — Но мне кажется, что ты должен был сказать мне об этом. Даже если мы не были бы... — я сильно замотала головой. — Я знаю, что это не мое дело. Знаю. Честно. Но ты хотел знать, что меня беспокоит, и вот оно. Я ненавижу просто мысль о том, что ты можешь заболеть. Ненавижу неведение. Ненавижу то, что ты сам не знаешь.

— Я сделал тест, — сказал он. — Если результат имел бы хоть какое-то влияние на тебя, я бы сказал. Но, в любом случае, это не так. Так что забудь.

Я никогда не слышала такую жесткость в его голосе. Вина мгновенно поселилась в моем животе. Я не имела права на любопытство, не имела права на агрессивные вопросы о его болезни. Или ее отсутствии. Он был прав — результат не имел для меня значения. Не из-за чего было расстраиваться.

Потому что это было не по-настоящему. Мне просто нужно было приложить усилия и вспомнить это.

— Прости, — сказала я мягко, не уверенная, слышал ли он меня вообще. Он был потерян в собственном мире, в некотором роде поглощен глубокой злостью и недовольством, которые я вызвала своим глупым любопытством. — Ты прав. Это не влияет на меня. Я просто волновалась о тебе, но мне стоило держать рот на замке. Просто...

Он все еще не выдавал признаков того, что слышит меня.

— .. просто я действительно забочусь о тебе, — сказала я, наконец, мгновенно жалея о сказанном, только слова успели слететь с губ.

Бен рассмеялся и смех его был больше похож на лай.

— И так ты показываешь это? — запустив руки в волосы, он наконец поднял на меня взгляд. — Ладно. Я понимаю, что это расстраивает и шокирует. С этим тяжело смириться, да? У тебя не укладывается это в голове. А ты просто представь, как я себя чувствовал, наблюдая за смертью своей матери. Представь, как я себя чувствовал, думая, не окажусь ли на ее месте. Представь, как горько и шокирующе это было. Представь, как сложно было справиться. Есть причина, по которой я не говорю об этом, и эта причина не мои чувства или попытки казаться загадочным, или мрачным, или что еще там можно представить. А потому, что я не хочу. Не хочу думать об этом. Я справился, и на этом точка.

Слезы текли по щекам, и я не могла остановить их.

— Прости, — прошептала я снова. — Я не хотела расстроить тебя, просто...

Я просто люблю тебя. Вот и все.

Чертова глупышка. Что со мной было не так? Почему я просто не сказал этого?

Потому что это правда. Даже если он не видит этого.

— Я знаю, — сказал он, наконец. Его голос стал немного тише. — Знаю. Знаю, что ты не хотела. Просто все думают, что это их дело. Ненавижу это. Терпеть не могу. Поэтому я и держал исследование в тайне. Знал, что станет очевидным наличие какого-то личного интереса, если я обнародую его. Но от лечения не получаешь денег. Особенно, когда речь идет о таких редких болезнях. Это словно капля в море, но я делаю это, потому что могу. Могу помочь людям, которым больше никто не поможет. Это уже что-то. Но это не для меня.

Несмотря ни на что, мое сердце подпрыгнуло в груди.

— Нет?

Он вздохнул.

— Я не болен, Дженна. У меня нет этого гена. Я знал это с десяти лет. Отец знал. Но никому больше я не говорил, потому что их это не касается. Я не умираю. По крайней мере, не быстрее остальных.

Облегчение захлестнуло меня. Я пыталась не показывать этого, не зная, как он отреагирует.

— Нам не нужно больше говорить об этом, — сказала я, борясь с дрожью в голосе.

— Конечно, не нужно, — сказал он с саркастической улыбкой. — Ты получила желаемую информацию, так? Теперь можешь спать спокойно. Потому что тебе никогда не придется пройти через то, что прошел я. Теперь можешь жить дальше и забыть, что люди умирают чудовищной смертью раньше времени, — он снова запустил руку в волосы, но на этот раз с какой-то злостью. — Прости. Просто это то, с чем я жил всю свою жизнь. Сложно сохранять спокойствие в этом вопросе.

— Тебе не нужно извиняться, — настояла я, несмотря на то, что дрожала от холода его слов. Я понимала, или думала, что понимала, насколько это вообще возможно. Но на самом деле я просто не могла знать, что творится у него в голове. Я не могла знать, каково это, наблюдать за смертью своей матери в десять лет.

— Знаю, что не должен, — сказал он. — Но ты не успокоишься, пока я не извинюсь, поэтому прости. Не знаю, о чем я прошу прощения. Прости, что не поделился с тобой каждой болезненной частью своей жизни. Прости, что не хотел говорить об этом. Прости.

— Дарья нашла меня, — выпалила я.

Он остановился и уставился на меня. Кровь отлила от его лица.

— Господи, — сказал он. — Дженна, я... — он тяжело выдохнул. — Мне так жаль. Честно. Не думал, что она... — его глаза бегали по комнате. — Что она сказала тебе?

— Ничего особенного, — солгала я. — Ничего, о чем бы тебе следовало беспокоиться. Она просто хотела пожелать нам удачи.

Он знал, что я лгала, но не знал, что сказать, чтобы я раскрыла ему правду.

— Прости, — произнес он снова. — Если хочешь поговорить об этом, если хочешь что-то спросить, я...

— Нет, все хорошо, — сказала я. — Ты прав. Наверное, тебе стоит уйти.

Закрывая за ним дверь, я дала себе возможность вздохнуть, прежде чем расплакаться.

 

Глава 31

Дженна

День свадьбы прошел словно в тумане.

Не счастливый туман, который должен быть, когда ты настолько рада, что не можешь найти места в голове для воспоминаний. Скорее туман, от которого создается впечатление, что у тебя грипп или воспаление мозга, или будто тебя закручивают в одном из тех симуляторов для астронавтов, и ты больше не понимаешь, где верх, а где низ.

Я наконец-то увидела в театре родителей, за несколько часов до того, как меня утянули для безумных трансформаций в невесту. Не понимала, почему на это требовалось столько времени, но, видно, было важно, чтобы я выглядела живым, способным дышать свадебным украшением.

— Привет, милая, — мама крепко обняла меня, улыбаясь слегка тревожно. — Мы так за тебя рады.

— Он счастливчик, — сказал отец с напускной радостью.

— Еще какой, — согласился Бен, включая свой шарм.

Я видела своих родителей, сидящих в первом ряду — отец сжимал руку мамы. Он были смущены, встревожены, но счастливы.

Счастливы за меня.

Мы некоторое время поболтали, и я узнала обо всем, чем они занимались. Сначала их глаза были полны невыраженных вопросов, но со временем, я видела, что они начали расслабляться. Они заметили что-то между мной и Беном, возможно то же, что увидела Дарья. Они больше не сомневались так сильно. Их волнение стало гаснуть.

Все вокруг знали, кроме нас.

Забавная мысль, вот только на самом деле это не так.

* * *

Оглядываясь назад, я едва ли могу вспомнить, как шла по проходу. Знаю, что делала это, так как меня явно никто не нес. Но детали, клятвы — ничего не запечатлелось в моей памяти. Ничего, кроме того, как Бен смотрел на меня.

Это все, что я видела, стоя там, пока говорил священник. Это выглядело настолько реально. Выглядело так, будто он действительно хотел провести остаток своей жизни со мной.

Моя догадка про его подарок была правильной. Это был темно-синий комплект достаточно простого нижнего белья — просто трусики и бюстгальтер. Но я надела его для него, потому что хотела. Хотела увидеть его лицо, когда он разденет меня в нашу фальшивую брачную ночь.

Приходилось концентрироваться на этом, потому что не могла осознать ничего другого.

Наконец, церемония закончилась. У меня было всего несколько минут, чтобы успокоиться, прежде чем я должна была появиться на настоящей вечеринке.

Прием изобиловал множеством лиц — незнакомцы и друзья, родственники, которых я не видела годы, и люди, которые просто пришли на вечеринку. Я не смогла выловить своих родителей, что, наверное, было к лучшему. Мне нужно было собраться с мыслями.

Я протиснулась к Мэдди и Дэниелу, пока Бен был увлечен какими-то коллегами, знакомиться с которыми у меня не было особого желания. Дэниел говорил с высокой, элегантно одетой женщиной, у которой были его умный взгляд и непослушные волосы.

— Дженна, это моя сестра, Линдсей, — сказал он.

— Мои поздравления, это была прекрасная церемония, — она окинула меня вежливым оценивающим взглядом, пожимая руку. — Ты поймала хороший улов.

Я кивнула, надев на себя улыбку, которая казалась наиболее подходящей для ситуации.

Мэдди подошла и взяла меня за локоть.

— Простите, я украду у вас невесту на секунду. Если кто-то спросит, где она, скажите им дождаться записки о выкупе.

— Поняла, — понимающий взгляд Линдсей начинал действовать мне на нервы.

Я позволила Мэдди затащить меня в одну из бесконечных комнат, усадить на стул и дать мне бутылку с водой.

— Пей, — сказала она. — Ты выглядишь так, словно сейчас сдохнешь.

— Спасибо, — я согнулась, опершись локтями на колени. Сердце колотилось, голова пульсировала, желудок сводило — неудивительно, что я так чертовски плохо выглядела.

— Я знаю это чувство, — сказала она. — Шокирует, особенно, когда все происходит так быстро, — она похлопала меня по плечу. — Хочешь побыть одной ?

— А ты не могла бы найти мою маму? — Не знаю почему, но мне казалось, что, увидев ее лицо, я почувствую себя лучше.

— Конечно. — Мэдди исчезла, и через несколько минут моя мама вбежала в комнату.

— Ох, детка, — произнесла она. — Ты в порядке?

— Все хорошо, мама, — сказала я, выдавливая улыбку. — Просто день был очень-очень долгий, а я не выспалась, и все ошеломляет. Но это пройдет. Просто хотела поговорить с тобой еще хоть раз, прежде чем вернуться в это безумие.

— Конечно, — она села рядом со мной и положила свою руку на мою. — Признаюсь, я была сбита с толку, когда ты сказала нам с отцом об этом парне и о том, как ты влюбилась в него с первого взгляда. Но теперь я вижу. Не понимаю, но снова-таки, мы с отцом знали друг друга всего шесть недель до свадьбы.

Она засмеялась.

— Шесть недель? — повторила я. — Я не знала.

— Ну, мы не хотели, чтобы ты считала это нормальным, — она улыбнулась. — Старое доброе "делай так, как я говорю, а не как сам делаю". Но, как оказалось, иногда это работает.

Какое-то время мы сидели в приятной тишине.

— Итак, куда вы едете на медовый месяц? — спросила она внезапно.

— Не знаю, — сказала я. — Он мне не говорит.

— Ох, — моя мама улыбалась. — Это так романтично. Позвони мне, когда приземлитесь, хорошо?

* * *

Когда мы сидели с Беном на заднем сидении лимузина и махали на прощание гостям, я не знала, что сказать ему.

— Прости за все, — наконец выпалила я.

Он вздохнул.

— И ты прости, Дженна, — взяв меня за руку, он крепко сжал ее, рисуя большим пальцем круги, как всегда делал. — Можешь не говорить о Дарье, если не хочешь, но я буду рад выслушать. Буду рад объяснить все, что ты хочешь знать.

Я пожала плечами.

— Не думаю, что детали так важны, — сказала я. — За исключением того, что нам не стоит ее бояться.

— Я и не боялся, — настоял он.

— Хорошо, — произнесла я тихо. Я не верила ему, но позволила ему притворяться.

Наступило небольшое молчание.

— Значит, — сказала я, озорная улыбка появлялась на моем лице. — Куда мы едем?

Его глаза потемнели.

— Что я говорил о таких вопросах? — зарычал он. — Просто подожди, пока мы останемся наедине, миссис Чейз. 

 

Глава 32

Дженна 

— Я думал, ты любишь сюрпризы.

— Что заставило тебя так думать? — я крутилась на сидении, словно это могло каким-нибудь образом помочь мне увидеть что-то через повязку на глазах. — Надеюсь, это того стоит, мистер Чейз.

— Ох, поверьте мне, миссис Чейз, вы будете благодарить меня немного погодя.

Я могла слышать его озорную улыбку. Из-за нее у меня в груди что-то сжалось, появилось стремительное, но в то же время смущающее желание спросить его. Выложить все свои карты на стол с целью узнать, что на самом деле он чувствовал ко мне. Мы слишком долго играли в эту игру. Просто хотелось знать, стало ли и для него это хоть на грамм реальней.

Секс — это одно. Очевидно, что наша связь в постели словно наэлектризована. Этого нельзя было отрицать, но я нуждалась в большем. Не знаю, как прожить следующие два года, если придется притворяться, что все эти порки, дерганья за волосы и взрывоопасные столкновения происходят только из-за похоти.

Все это время он был таким скрытным в отношении пункта проведения нашего медового месяца. Я умоляла, упрашивала и заработала более чем пару наказаний в надежде, что он сломается. Хотя бы раз. Но он держался стойко, вплоть до этого момента, когда мы приземлились в каком-то аэропорту. Он надел на меня повязку и повел к машине.

Это был короткий перелет, но не думаю, что он снова привез меня в винную деревушку. Это очевидно. У него было запланировано что-то невероятное. Может, это была всего лишь пересадка на самолет в Париж или Японию, или еще куда. Существует столько уголков мира, где я никогда не была.

Я почувствовала, как снизилась скорость, а вскоре машина и вовсе остановилась.

— Мы на месте, — сказал он.

Значит, не пересадка. Я нахмурилась, пока ждала, чтобы он открыл для меня дверь. Как и все вещи, которые сначала были для меня совершенно неестественны, это стало привычкой. Мелочь, но его она делала счастливым. Можно было пойти на компромисс. Даже несмотря на то, что я считала это немного древним, я достаточно знала его теперь, чтобы понять, что дело не в этом.

Дверь отворилась, и он взял меня за руку, выводя на свежий морской воздух.

Запах мгновенно вернул меня назад.

Он мог оставить повязку хоть до конца медового месяца, но вопрос бы уже больше не стоял. Я была дома.

Снова в Кейп-Коде.

Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Воспоминания стремительно вернулись, сильные и тяжелые. Слезы грозили сорваться с уголков глаз.

Едва ощутимым движением его пальцы развязали повязку и убрали ее. Я быстро заморгала, стараясь скрыть свои чувства и надеясь, что мокрые глаза получится списать на привыкание к солнечному свету.

Я покрутилась, оглядывая все вокруг. Это был не просто пляж, это был мой пляж. Я бы везде его узнала. Некоторые дома изменились, как и ландшафт, но не достаточно, чтобы обмануть меня. Это место сделало меня той, кем я была.

Мой лоб сморщился, когда я посмотрела на него. Он сиял, засунув руки поглубже в карман, наслаждаясь плодами своих трудов. И я не могла винить его за это.

— Как ты... — я сделала еще один глубокий вздох и медленно выпустила воздух из легких. — Как ты узнал? Ты спросил моих родителей?

Он покачал головой, протягивая ко мне руку.

— Пойдем, — сказал он. — Хочу показать тебе кое-что.

Мы медленно пошли по пляжу, сердце в моей груди словно обезумело. Я столько всего хотела сказать, но просто не могла найти слов. Я бы никогда не подумала, что это был бы идеальный медовый месяц, а он просто знал, каким-то образом. Мне нужно было сюда вернуться.

На мгновение меня поразила отчужденность этого места — я вернулась сюда не в качестве местной, а как турист, которых я так не любила. Сложно было не представлять, что они думали обо мне, те, кто бы теперь ни был на месте моих родителей, на моем месте, убирая за такими людьми, как я, и не понимая, что я была одной из них.

Потому что теперь это не имело значения. Я вышла замуж за достаточное количество денег, чтобы они были у меня на побегушках.

Что-то похожее на сожаление сжало мою грудную клетку, и я посмотрела на Бена. Солнце блестело в его волосах, и мое сердце забилось еще чаще.

Меня не волновали деньги. Меня волновал только он — и это было опасно.

Я росла, зная, что богатенький мальчик может разбить мне сердце. Нужно было держаться подальше. Остерегаться. Я строго следовала маминому предостережению. А потом, я забыла про это и влюбилась в одного из таких мальчишек.

Насколько глупой я была?

— Пошли, — сказал он, ведя меня к маленькому участку с деревьями. Какие-то давно забытые воспоминания зашевелились глубоко в мозгу, но я не могла дотянуться до них. Детали были слишком туманны, а если я пыталась облечь их в слова, они ускользали еще дальше, словно сон спустя несколько часов после пробуждения.

Осталось лишь ощущение. Что-то трогательное, с горьковатым привкусом.

Каблуки тонули в песке.

— Стой, — сказала я, отпуская руку Бена. — Моя обувь.

Он подождал, пока я сняла их, взял меня за руку и потянул дальше, пока я несла туфли в другой руке. Я засмеялась, чувствуя, как ноги тонут в песке.

— Что такого важного?

— Увидишь, — пообещал он.

Мы почти дошли до деревьев, когда я бросила взгляд через плечо и задохнулась от очередного воспоминания.

Это будет самый большой песочный замок в мире.

В горле встал ком. Здесь все произошло — именно на этом месте я впервые выучила важный урок о богатеньких парнях. Конечно, Бен не мог знать этого. Он просто думал, что делает что-то приятное и заботливое — и так оно и было. Но я почувствовала ту же самую волну одиночества, накатившую на меня и вызвавшую слезы в глазах.

Песок сменился грязью, и мы внезапно оказались в большой тени деревьев. Солнце садилось, и мне хотелось потеряться в его красоте. Но внутри меня зияла съедающая пустота, потому что, как бы ни было хорошо сейчас, я была снова обречена на разбитое сердце. Он покинет меня. Они всегда так делают.

— Дженна, — сказал он мягко. — Смотри.

Он показывал на ствол дерева. Я сделала шаг вперед, мои глаза все еще привыкали к относительной темноте. Там было что-то высечено. Большие, неровные буквы, потемневшие от времени, но все еще отчетливо видные на дереве.

БУ

СК

Ничего больше, лишь две пары инициалов, налезающих друг на друга. Но они вернули все воспоминания.

Мы сделали перерыв от постройки замка, когда спасатель объявил, что детям купаться запрещено, а мы были слишком близко к воде. Нам нужно было уйти. Ему не хотелось следить за нами. Мы и ушли в лес, а ему было все равно, лишь бы мы не утонули на его смене.

У мальчика был карманный нож, и я думала, что это было очень круто и немного пугающе. Мне не разрешалось иметь свой. Он показал мне нож, и я, втянув воздух от испуга, сказала ему быть осторожнее.

Он хотел оставить отметку на одном из деревьев — в память о том дне и о том, как мы построили лучший песочный замок всех времен.

— Что мне вырезать?

Я засмеялась.

— Бэтмен.

Весь день он называл себя Бэтменом. Я честно не знала, кто это был, знала только, что он носил страшный латексный костюм. Мне не нравился Бэтмен, но нравился он. Так что, если он называл себя Бэтменом, я была не против.

Он покачал головой, его непослушные волосы упали на глаза.

— Нет. Этого Бэтмен не сделал бы. Нужно использовать свою секретную личность.

— И? Что ты вырежешь?

Ухмыляясь, он ударил концом ножа в кору.

— Б.У., — сказал он. — Брюс Уэйн. Так люди называют Бэтмена, когда не знают, что он Бэтмен.

— А что насчет меня?

— Ты можешь быть моим сообщником, — сказал он.

— Я не хочу быть твоим сообщником, — это разозлило меня. Я знала, что у сообщников всего меньше. Они не такие сильные, не такие властные. Не честно. Я хотела быть такой же крутой, как и Бэтмен.

— Хорошо, — сказал он. — Что насчет Женщины-кошки?

Женщина-кошка. Я не была уверена, что мне нравилось, но это звучало лучше, чем быть сообщником.

— Она тоже крутая, — сказал он. — Иногда плохая, но иногда хорошая. Она, наверно, такая же крутая, как и Бэтмен. — Ему не нравилось говорить это, но он пытался развеселить меня. Я с энтузиазмом закивала.

— Хорошо. Я — Женщина-кошка. Какая у меня секретная... личность? — мне нужно было аккуратно произнести слово.

— С.К., — сказал он, начиная вырезать. — Селина Кайл. Не забудь, хорошо? Я так буду называть тебя, когда увидимся в следующий раз, — он откинул волосы с глаз. — А как ты будешь звать меня?

— Брюс, — сказала я. — Брюс Уэйн.

— Правильно.

Солнце заблестело в его волосах, и я улыбнулась ему.

Голос Бена прорезался сквозь воспоминания.

— Пожалуйста, скажи, что ты помнишь.

Я уставилась на него. Волосы короче, лицо худее, и да, он был на несколько футов выше. Но теперь нельзя было ошибиться. Он вернул мне воспоминания, и я знала, кем на самом деле он был.

— Брюс, — прошептала я, подходя ближе, хотя ноги, казалось, весили тонну.

— Привет, Селина, — он сдерживал улыбку, но она все равно нашла выход. — Давно не виделись.

— Не так уж и давно, — сказала я мягко. Его пальцы коснулись моей щеки, словно перышком, прежде чем схватили меня за шею. Властно.

— Я сказал тебе, что тут же вернусь, — сказал он. — Как ты могла уйти?

Слезы заполняли глаза, но я даже не задумывалась о том, чтобы смутиться.

— Подразумевалось, что твои родители ненавидели меня.

— Моим родителям было наплевать, — его глаза встретились с моими, и впервые они сказали мне все. Никакой наигранности, никакой фальшивой бравады. Воспоминания о детстве раскрыли все наши недомолвки, все стены, которые мы строили на протяжении многих лет, рухнули.

Рыдания собирались вырваться наружу. Я чувствовала себя глупо за то, что поверила в слова моей мамы. Знаю, она лишь хотела защитить меня, но она же и вырвала меня из единственных отношений детства, обещающих дружбу.

Внезапно все стало понятно. Связь, которую мы чувствовали, то, что он всегда мог меня рассмешить одним взглядом, то, что мы понимали друг друга без необходимости говорить. Мы оба стали разными людьми, но в реальности ничего не изменилось. Те чувства, что я испытывала к нему сейчас, и те чувства, что испытывала тогда, смешались в одну волну, грозящую сбить меня с ног.

— Той ночью был муссон, — сказал он мягко.

— Я помню, — я кивнула, пытаясь проглотить ком в горле. — Смыл все, что мы построили.

— Я приезжал сюда потом каждый год, — сказал он. — Но не мог найти тебя. К тому времени, как я вырос достаточно, чтобы можно было расспрашивать, я понял, что ничего не знал о тебе. Была ли ты тут на каникулах? Или ты была из местных детей? Я понятия не имел. И ты выросла... твое лицо изменилось...

Делая глубокий, неровный вдох, я позволила рукам упасть по бокам.

— Как давно ты знал?

Он слегка пожал плечами, его рука все еще лежала на задней части моей шеи.

— Сначала я не помнил. Признаюсь. Не так ясно, как помнила ты. Но когда ты рассказала свою историю, в памяти что-то всколыхнулось. Мне пришлось немного покопать. Я приехал сюда на тех выходных, когда я был в "командировке". Нужно было увидеть собственными глазами и убедиться, что память не разыгрывает со мной шутки. Как только я увидел это дерево, все вспомнил.

Я, каким-то образом, совершенно забыла про дерево. Наши фальшивые имена, вырезанные на нем, одно над другим, словно ожидали знака плюс и желали быть обведенными сердцем. Но все было не так, не тогда.

— Кое-чего не хватает, — сказала я мягко, размышляя, понял ли он.

Его лицо разрезала кривая ухмылка.

— Надеялся, что ты скажешь это.

Отпуская меня, он повернулся к дереву и достал что-то из кармана. Я тяжело сглотнула и смотрела, как он раскрывает маленький карманный ножик, чье лезвие заблестело в лунном свете.

Аккуратно и усердно он вырезал маленький плюс, который символизировал нашу связь. Затем появилось сердце, большое обхватывающее сердце, слегка кривое. Слегка неидеальное.

Правильное.

Я засмеялась, подходя ближе, пока он убирал нож.

— Думаю, тебе стоит наведаться к кардиологу, дорогой.

— Иди ты, — его рука легла мне на талию. — Давай, попробуй вырезать идеальное сердце двадцатилетним карманным ножом. Я подожду.

Я молча обвила вокруг него руки, просто обнимая его и ощущая его прижатое к моему тело. Глубоко внутри я чувствовала умиротворение, которого раньше там не было. Ощущение спокойствия. Принадлежности. Я не была отвергнута все эти годы.

Я не знала, что это значило для будущего, но оно принесло конец прошлому.

— Я думал, что это был хороший жест, — сказал он мягко, немного дразняще. — Я не получу даже поцелуя?

Все мое тело затрепетало.

— Я хочу, — призналась я. — Но если поцелую тебя сейчас, боюсь, не смогу остановиться.

— Ох, миссис Чейз, — он коснулся губами моего виска, горячее дыхание послало мурашки по моей коже. — Ты разве не заметила, насколько пустынный был пляж? Я закрыл его для частной вечеринки. Здесь никого нет. И никого не будет всю ночь, — его рука скользнула немного ниже и обхватила мою попку. — Только мы.

Я засмеялась.

— Ты закрыл пляж? Ох, дети миллиардеров, наверное, в бешенстве.

— Переживут, — сказал он, поворачивая меня так, чтобы мы были прижаты друг к другу лицом к лицу. — Однажды они поймут.

Тяжело сглатывая, я посмотрела на дерево.

— Прямо тут? — идея восхищала меня, и я почти боялась признаться в этом. — Не будет ли это ужасно неправильно?

— Почему? — его пальцы провели дорожку вверх по моей спине, добравшись до застежки моего платья. — Здесь идеально. Меньше песка. Не знаю, был ли у тебя секс на пляже, но...

— Мы были детьми в прошлый раз, — я тяжело сглотнула. — Это место...

— Да, но теперь мы взрослые, — он отступил немного, позволяя расстегнутому платью повиснуть, грозясь упасть и обнажить мою грудь. Его взгляд прошелся сверху вниз по моему телу. — И насколько.

Смеясь, я наиграно придержала ткань, сохраняя честь.

— Ладно, теперь это становится странным.

— Это место наше, — сказал он, его веки тяжело нависали, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня. Ну, почти поцеловать. Он остановился в миллиметрах от моих губ и прошептал: — Она принадлежит нам. Память. И мы можем делать с ней, что захотим. Я знаю, что ты не хочешь терять невинность тех времен. Она никуда не денется. Всегда будет так, несмотря на то, что происходит сейчас, — он крепко схватил меня за бедро. — Давай создадим другие воспоминания, о которых нельзя будет рассказать внукам.

Это была шутка. Просто шутка, бездумная фраза, которая абсолютно ничего не говорила о его намерениях на будущее. Я знала это. Но когда он произнес ее, я не могла не затрепетать от мысли, что он действительно хочет завести со мной семью.

Что он действительно хотел этого. Не для шоу.

Он поцеловал меня, и все мысли тут же исчезли. Я обернула руки вокруг его шеи, держась изо всех сил, так как коленки подгибались из-за него. Во мне не осталось сопротивления. Ни капли. Я просто хотела, чтобы он коснулся меня, и хотела еще немного попритворяться.

Мы упали на землю так, что его большое и великолепное тело прижимало меня к земле. Это волнующее чувство не потеряло свою новизну, и я застонала ему в рот, пытаясь раствориться в этом моменте. Желая этого. Но было и другое, более сильное чувство, которое грозило преодолеть меня — мне нужно было знать. Даже, если ответ разобьет мне сердце.

Его рука скользила вверх по моему бедру, под юбку. Я застыла, затем увернулась. Он остановился и медленно убрал руку.

Пока я пыталась подняться на локти, он отстранился, давая мне встать. Замешательство и страсть боролись в нем, и я почувствовала себя ужасно.

— Я не могу сделать этого, — слезы щипали глаза, а из-за чувства вины сжимало грудь. Но я должна была остановиться. Не могла больше притворяться. — Прости. Прости, Бен. Думала, что смогу, но это не так.

Он уставился на меня, и я почти видела, как в его затуманенном страстью мозге пытались крутиться шестеренки.

— Не можешь сделать что? — спросил он, наконец.

— Не могу больше притворяться, — слезы текли по щекам, и я ненавидела их, ненавидела свою слабость. — Я не знаю, что мы тут делаем, Бен, и это убивает меня.

На долю секунды он выглядел сбитым с толку. Потом он засмеялся.

Звук поразил меня, я пыталась понять. Он думал, что то, что я действительно влюбилась в него, это смешно?

— Дженна, — сказал он, все еще улыбаясь. — Дженна. Как еще более ясно мне сообщить тебе об этом? Я привез тебя сюда. Я вырезал сердце вокруг наших имен. Что еще ты хочешь, чтобы я сделал, арендовал самолет для надписей в небе? Потому что я сделаю это. Если нужно, я сделаю это прямо сейчас, — он сделал вид, что лезет за телефоном в карман. — Я знаю одного парня.

— Не сомневаюсь, — я всхлипнула, уставившись на него. — Бен, я... я не знаю. Никогда не могу быть уверена что реально, когда ты ведешь себя, словно...

Когда ведешь себя, словно любишь меня.

Он все еще смеялся.

— Дженна, — он наклонился вперед, беря мое лицо в руки. — Я люблю тебя. Полюбил еще в первый раз, когда ты наградила меня тем взглядом в продуктовом, в котором читалось "пошел ты", только тогда еще этого не знал. Я влюблялся в тебя все сильнее с каждым чертовым днем. Неужели ты не заметила?

Я не сводила с него глаз.

— Все это было просто уловкой? — спросила я. — Удобным оправданием, чтобы подобраться ко мне?

Я не знала, как чувствовала бы себя, если бы мои слова оказались правдой. То есть, мы были тут, и я была влюблена в него, не так ли?

Теперь, когда я могла признаться самой себе, мне даже не нужно было формулировать это как вопрос. Сомнений не было. Я любила его больше, чем считала возможным, любила каждую его вздорную черту и кривую ухмылку. Я любила его, потому что ему было плевать на все, потому что он врезал высокопоставленному члену фетиш-сообщества по лицу за неуважительное отношение ко мне. Я любила его, потому что он точно знал, как касаться, как целовать, как возбуждать. Никогда не думала, что буду чувствовать то, что он заставил меня ощутить.

Когда дело касалось его, я была бессильна. Никакого сопротивления, никаких сомнений. Лишь медленный огонь, ползущий по моим венам, зажигая все внутри. Он не просто касался меня, он боготворил.

Конечно, он любил меня в ответ. Как я могла упустить это? Он все время твердил мне об этом каждым прикосновением его пальцев к моей коже. Своими губами, своим языком, все части его тела предали его — если бы я только была внимательней.

— Это не было уловкой, — он выглядел обиженным. — Я не знал. Не знал, пока мы не оказались в том ресторане у воды в винной деревушке. Я посмотрел на тебя и понял... — его лицо смягчилось. — Я захотел, чтобы это длилось вечно. Я захотел, чтобы это было взаправду. И когда я увидел тебя, идущую по проходу в том белом платье, это ощущалось реальным. Я знал, что это так, по крайней мере, для меня. И я был так рад, что устроил это — мне необходима была причина показать тебе то, что ты не смогла бы игнорировать.

Мое сердцебиение отдавалось гулом в ушах, я не слышала даже собственные мысли.

Бен улыбался.

— Но, очевидно, тебе нужно было больше ясности. Так вот она. Мне продолжить и нанять самолет?

Я тяжело сглотнула.

— Возможно позже, — сказала я, слыша собственный хриплый голос и ощущая неспособность исправить его.

— Слава Богу, — выдохнул он, устремляясь вперед, впиваясь в меня губами. Я запищала, затем вздохнула — или сделала бы это, если бы его рот не поглощал меня. Он толкнул меня вниз на землю всем весом своего тела, его бедра упирались в мои, а горячую и твердую длину его возбуждения было невозможно игнорировать.

— Я терпеливый мужчина, миссис Чейз, — пробормотал он, отстраняясь лишь для того, чтобы дать мне вздохнуть. — Но даже у меня есть границы.

Миссис Чейз. Полное осознание пронзило меня и, внезапно, я начала с бешеной скоростью раздевать его. Это было не на несколько лет, не на достаточное количество времени, чтобы убедить мир, чтобы выполнить условие. Это было навечно. Он хотел этого. Он хотел меня. Не на ночь — навсегда.

Он мягко засмеялся, когда я начала срывать пуговицы с его рубашки, хватил меня за запястья и крепко сжал их.

— Пока рано, — прошептал он. — Перевернись, солнышко.

Я не могла сдержать маленький вздох, напоминающий мяуканье кошки, который вырвался у меня с горла.

— Это порка хорошей девочки? — прошептала я, извиваясь в ветках и листьях, пока он стягивал мое платье.

— А ты была хорошей? — его рука легко ласкала мою попку, вызывая мурашки.

— Да, — я почти стонала, с нетерпением ожидая его первого нежного шлепка.

Он сделал вид, что раздумывает над моими словами, его пальцы блуждали по краю того кружевного темно-синего нижнего белья.

— Они не выглядят как трусики хорошей девочки.

— Я буду очень хорошей, — прошептала я. — Пожалуйста.

— Так это не работает, — он схватил меня за нежную плоть, сжимая ее достаточно сильно, чтобы я снова застонала. — Ты не получаешь прощение на основе обещаний о будущем поведении. Вопрос в том, была ли ты хорошей?

Я кивнула, мгновенно забывая, как заставлять слова слетать с языка.

— Хммм, — он расслабил свою хватку, и нежно погладил мою кожу. — Думаю, я могу упустить из внимания несколько незначительных оплошностей. Только в этот раз. Ради нашей брачной ночи.

И на этом начался ритуал. Он разогрел меня именно так, как я хотела, как мне нужно было, пока я не растаяла, пока не начала ныть и молить. Наконец, он взял меня за бедра и поднял, задержав меня ненадолго возле своего возбуждения. Ткань его брюк, натянутых его эрекцией, терлась о мою чувствительную плоть.

— Знаю, что это наш первый раз в качестве мужа и жены, — прошептал он, прижимаясь сильнее ко мне. — Знаю, что он должен пройти в миссионерской позе со свечами и ароматной пенной ванной, но, Господи... — он вздохнул. — Я хочу тебя здесь. Это ужасно, солнышко? Брать свою невесту, будто животное в лесу?

Если это было ужасно, то и я была ужасна. Далекое от правил происходящее казалось правильным, таким идеально интимным, даже если это значило, что я не могла видеть его лица. Мне и не нужно было. Его тело говорило мне все, о чем я хотела знать.

Сжимая мох и листья под собой, я приподнялась к нему навстречу, надеясь, что он поймет, потому что я не знала, что сказать. Я забыла все, кроме нужды.

С мягким рычанием он отодвинулся достаточно лишь для того, чтобы расстегнуть ширинку и провести по моему входу. Немного поддразнивая, но не слишком. Он тоже отчаянно хотел, но каждое его соблазнительное прикосновение, каждое мгновение, что он оттягивал, только поднимали мое наслаждение все выше. Он это делал для меня. Все это было для меня.

Он тихо ругнулся, глубоко войдя в меня, вырывая рычание из моей груди.

— Аааа. Солнышко, ты так хороша. Люблю тебя такую, — он придерживался постоянной скорости, вздохи и стоны сопровождали каждое его слово, когда он говорил. — Люблю наблюдать, как проявляются отметины на твоей маленькой попке, пока я клеймлю тебя. Делаю тебя снова моей. Так много разных способов сделать это, и я никогда не устану ни от одного из них.

Теперь я слышала улыбку на его губах.

— А я люблю, когда ты делаешь это, — он легко шлепнул меня, и все мое тело сжалось. С тихим рычанием сквозь смех, он снова ударил меня. — Черт, да. Но мне нужно быть осторожным с этим, если я хочу продержаться.

Все мое тело ожило и чувствовало, каждый сантиметр моей кожи покалывало. Медленно опускалась темнота, пока мы двигались в унисон, ведомые сильной любовью и животной страстью, сношаясь, словно дикие, между деревьев и в грязи. Мне казалось, что я больше не смогу дышать без того, чтобы не стонать его имя.

Я потеряла чувство времени, когда он опустил одну руку вниз схватил за волосы и потянул именно так, как я люблю.

— Потрогай себя, детка, — прошептал он. — Кончи для меня.

Ему не нужно было просить дважды.

Временами я теряла над собой контроль, мои пальцы летали, и его рука накрыла мой рот как раз вовремя, чтобы сдержать крик. Может, пляж и был безлюдный, но на расстоянии крика все еще находились дома. Пока мое тело тряслось и дрожало, я каким-то образом, достигнув пика, услышала, как он задыхался и ругался в напрасных попытках сдержаться. Но мое сжимающееся влагалище было настойчивым, вытягивая из него наслаждение. От того, что я слышала, как он достигает оргазма против своей воли, мои ощущения только усилились, и мы оба извивались, медленно падая на бок.

Спустя несколько мгновений, все еще тяжело дыша, он вышел из меня, и я захныкала от того, что больше не чувствовала его.

— Шшш, — он сел и обхватил меня руками, притягивая к себе на колени. — Тише, я здесь, — он тихонько засмеялся, его губы были у моего виска. — Однажды, я научусь контролировать себя с тобой, солнышко. Твое маленькое похотливое тело может и не хочет этого, но я окажусь победителем. Как-нибудь.

— Ничем не могу помочь, — пробормотала я. — Ты заставляешь меня чувствовать себя так хорошо. К тому же, — я открыла глаза, улыбаясь ему, — мне нравится, когда ты настолько возбуждаешься.

— Да. Я заметил, — он слегка нахмурился. — Эй, а я вообще наказал тебя за тот маленький трюк с сексом по телефону?

Мое сердце забилось сильнее от воспоминания.

— Конечно. Ты не помнишь?

— Не за тот раз. За первый, — он поднял брови. — Когда я был на работе, маленькая бесстыдница.

Я засмеялась. Я уже и забыла про то недоразумение.

— Я не хотела. И это ты позвонил, помнишь?

— Да, потому что ты мне написала до этого. Лежа в кровати, надев то платье. Говоришь, что ты не хотела этого?

— Сначала нет, — запротестовала я. — Но у тебя такой сексуальный голос...

— Перестань, — зарычал он. — Не сработает. Ты начала с шутки о том, во что одета. Ты точно знала, как это повлияет на меня.

— Ну хорошо, а ты хоть знаешь, в каком состоянии я была после посещения твоего офиса? — возразила я. — Ты заслужил небольшую месть.

— Мес... — он перевернул меня в свою сторону, чтобы слегка шлепнуть меня по попке. — Ты, черт возьми, издеваешься надо мной, женщина? Твое состояние? Я удивлен, что не нанес себе увечий, после того, как ты ушла. У меня могла быть травма от повторяющихся движений во все те разы, когда ты уходила и оставляла меня без ничего.

— Почти всегда это было твоей идеей, — напомнила я ему, смеясь, удобно устроив голову на его груди. — Если бы твой телефон не зазвонил тогда в ванной в офисе... Я уже была готова упасть на колени и пометить тебя помадой именно там, где нужно было.

Он зарычал, обнимая меня крепче.

— Остановись, солнышко. Мне действительно нужно немного времени для восстановления сегодня.

— Я все же рада, что все получилось именно так, как есть, — вздохнула я в его частично расстегнутую рубашку. — Мне было бы страшно менять что-то.

— Я тоже, — его губы коснулись моего лба. — Я чертовски люблю вас, миссис Чейз. Больше, чем песчаные замки и мороженое Бен и Джерри. Больше, чем что-либо в этом проклятом мире. Жаль, что я упустил тебя тогда, но, по крайней мере, я снова нашел тебя.

Слезы снова блестели в моих глазах, и на этот раз я позволила им упасть.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала я. — Я даже не осознавала, как сильно скучала по тебе все эти годы.

— Я тоже не понимал этого, — он мягко засмеялся. — Разве это не безумие? Знаю, я лишь проецирую свои теперешние чувства, но, могу поклясться, я был влюблен в тебя тогда. В какой-то мере. Пусть я и не понимал, что это значило.

— Знаю, — мне хотелось верить, что это правда, пусть этого и не могло быть.

— Пообещай мне одну вещь, — он убрал спутанные волосы с моего лица. — Не оставляй меня больше. Хорошо? Или мне придется надеть на тебя ошейник с колокольчиком.

— Звучит не так уж и плохо, — промурчала я.

Я чувствовала его смех, вибрирующий в груди.

— Ты невероятна, —прошептал он. — Я люблю невероятную женщину.

— Знаю, — прошептала я в ответ.

Появлялись звезды, сначала одна за одной, а потом внезапно все сразу. Пока я смотрела за их появлением, свернувшись в его объятиях, я впервые поняла то, что всегда знала, но о чем не задумывалась.

Звезды всегда были там. Яркие и красивые. Только их излучение было скрыто при свете дня. Но они никогда не исчезали. Не совсем. Они просто ждали.

Я же ждала слишком долго. Теперь настала моя очередь сиять, словно бриллиант.

THE END