Ничего не изменилось.

Но в то же время изменилось все.

Приведя немного себя в порядок, мы съели легкий ужин, выпили еще вина и отправились в кровать задолго до того, как село солнце. Мы медленно раздели друг друга, и он покрыл поцелуями каждый сантиметр моего тела, пока я не стала задыхаться. Затем он довел меня до медленного и головокружительного оргазма всего одним пальцем — или потому, что я сказала, что он не сможет этого сделать, или он просто хотел доказать, что может. Детали помнятся немного туманно.

После этого я вернула услугу, обернувшись вокруг его тела, не спеша поглаживая его, чувствуя, как он отчаянно пульсирует в моей руке, бормоча милые пошлости мне на ухо.

— Ты пытаешься убить меня, солнышко? — прошептал он в определенный момент, со стеклянным взглядом и напряженным, от желания оргазма, телом.

— Немножко, — прошептала я в ответ.

Это был ужасный каламбур, но когда его тело, наконец, сдалось моим дразнящим движениям, с прерывистыми стонами, с руками, сжимающими простынь и поднятыми на три дюйма над кроватью бедрами, ему больше не хотелось жаловаться.

После этого мы заснули, сплетенные воедино и обнаженные под простыней. Было ощущение чего-то правильного, когда я проснулась рядом с ним, сопящим мне на ухо.

Я постепенно проснулась от струящегося в окно солнечного света.

— Доброе утро, — голос Бена еще был хриплым ото сна, но улыбка была как всегда похотлива. Он перевернулся и прижался своими губами к моим, флиртуя с ними кончиком языка. Я отстранилась.

— У меня изо рта воняет старыми носками, — пробормотала я. — Дай я сначала зубы почищу.

— Наплевать, — он снова прижал меня ближе к себе, и я сдалась, впуская его. К моему удивлению, он не отпрянул, а наоборот поцеловал меня еще сильнее. Наконец, он отодвинулся.

— Не чувствую никаких носков, — сказал он.

— Хорошо. Но я все равно сейчас пойду и почищу зубы, — коснувшись ногами пола, я вспомнила, что голая. Я бросила взгляд на Бена, смотревшего на меня оценивающим взглядом.

Ох, к черту.

Я прошла в ванную комнату и назад без нитки на теле и не смогла вспомнить, делала ли я это когда-либо ранее перед парнем. Определенно, не перед обычным любовником. На самом деле, я никогда особо не любила оставаться абсолютно голой. Уязвимость лишала всякого мужества. Но его теплый взгляд словно окутывал меня уютным одеялом.

Одеялом, которое хотело меня трахнуть, но все же.

— Как так получилось, что мы раньше не занялись сексом? — спросила я его, когда он закончил свою утреннюю гигиену.

— О, Боже, — сказал он, забираясь обратно в постель и набрасывая покрывало поверх талии. — Тебе нужен перечень причин?

— Это было не из-за того, что ты не хотел, — сказала я.

— Конечно, нет, — сказал он. — Думаю, это вполне очевидно.

— Тогда почему? — я села, инстинктивно натягивая одеяло, прикрывая грудь. Внезапно, мне больше не хотелось быть обнаженной. Я заметила, как при этом он нахмурил брови, но сжала ткань лишь сильнее.

— Мы в фильме категории «детям до 13»?? — усмехнулся он, убирая покрывало, выставляя напоказ свое голое тело. — Уже нет. Ты тоже можешь присоединиться.

Закатив глаза и притворившись, что мне совсем не хочется смотреть на него, я опустила ткань до уровня талии.

— Это все, что ты получишь, прости, — сказала я. — Мне холодно.

— Да, я вижу, — он быстро пробежался языком по губам. — Это, конечно, может быть контрпродуктивно для беседы, но к черту. Я люблю испытания. Не могла бы ты повторить вопрос?

— Почему, — сказала я, щелкнув пальцами, чтобы отвлечь его внимание от моей груди. — Почему мы не сделали этого раньше?

— Ну, ты продолжала настаивать на том, что ты против порки, — он бросил скептический взгляд на мои пальцы. — Да, ладно. Ты действительно собираешься притворяться, что сама не хочешь посмотреть? Просто сделай фотографию, продержится дольше.

Смеясь, я ринулась к телефону.

— Серьезно?

— Дерьмо, то есть, да, — сказал он. — Только дай мне, по крайней мере, подготовить его сначала. Не хочу, чтобы мой член оказался на Reddit в полуготовности.

— Хотя бы раз, — сказала я, — хочу поговорить с тобой пять минут, не испытывая желания закатить глаза.

— Ах, — произнес он, отпуская себя, с ноткой разочарования в голосе. — Ты шутила. Ну, ладно. То есть, конечно, ничего страшного. Это может подождать. Не то чтобы я пялился на невероятно сексуальную, полураздетую женщину, или что-то подобное. Уверен, оно пройдет само собой.

Бросив телефон на кровать, я поддалась желанию взглянуть на него. Лишь раз. Блядь. О чем, черт возьми, я говорила? Что-то связанное с... поркой...

— С чего ты взял, что я выложила бы твой члена на чертов Reddit? — спросила я в качестве прикрытия.

Он пожал плечом, на которое не упирался.

— Не знаю. Разве не этим сейчас занимаются дети?

Ох, да. Теперь я вспомнила.

— Перестань увиливать. Я хочу знать, почему ты не хотел, чтобы это произошло. Это никак не было связано с поркой.

— Ты права, — сказал он. — Я знал, что ты разрешишь мне отшлепать тебя, если я хорошо попрошу, и тебе бы это понравилось. Ты не устроила скандал, когда увидела ту информацию на моем компьютере, ты восхищалась. Уж поверь мне — я знаю разницу. Никто не заводится так из-за чего-то, только если их это действительно, ну знаешь, не заводит.

— Я честно не думаю, что это так, — сказала я. — Но ладно. Хорошо. Ты признаешь это. Но ты все еще увиливаешь. Я до сих пор не получила ответ.

Бен покачал головой.

— Ты действительно хочешь сидеть тут и говорить о том, почему мы не занимались сексом раньше, вместо того, чтобы заниматься им прямо сейчас?

Я тяжело сглотнула.

— Как... обычным сексом? — выпалила я прежде, чем смогла остановить себя.

Он засмеялся, словно это была самая смешная вещь, что он услышал за эту неделю.

— А каким, ты думаешь, сексом я занимаюсь?

— Не знаю, — мое лицо горело. Я снова натянула покрывало, чувствуя нужду быть прикрытой. Прикрытой по максимуму, когда дело касается его, — я не знаю, занимаешься ли ты ванильным сексом.

— Детка, я занимаюсь всеми видами, — он пододвинулся ближе, чересчур активно шевеля бровями, отчего я засмеялась. — Если ты понимаешь, о чем я, — он замолчал, нахмурившись. — Не знаю, что это значит. Но суть в том, что я занимаюсь "обычным

сексом". Это, — тут он указал на ту часть своего тела, что привлекала мое внимание, словно сигнальная лампа, — не потому, что я думаю о том, как отшлепать тебя или как бы надеть на тебя глупый маленький костюм служанки, который даже не прикрывал бы твою попку. Я просто хочу тебя, — его голос понизился, стал более тихим и хриплым и разжег пожар внутри меня. — Неважно, каким образом. И, солнышко, я хочу ответить на все твои вопросы. Честно, я хочу говорить весь день и всю ночь, пока ты не будешь удовлетворена, изведав каждый уголок моего мозга. Но прямо сейчас, я не могу нормально мыслить. Знаешь почему?

Я знала. Но хотела, чтобы он сам рассказал мне об этом в деталях.

— Мне нужно трахнуть тебя, — он перекатился на свою сторону, прижимая к себе мое тело, целуя меня, пока я не забыла свое имя. — Я ждал чертовски долго, — прошептал он, задыхаясь. Его лоб был прижат к моему. — Как и ты. Давай нагоним потерянное время.

Я кивнула, забыв на мгновение, как пользоваться магическим умением говорить.

Отодвинувшись от меня на достаточное расстояние лишь для того, чтобы достать с прикроватного столика презерватив — откуда он взялся там? — он разорвал его зубами и поспешно натянул на себя. Его пальцы пробрались мне между ног, погрузившись внутрь и найдя меня более чем готовой.

— Черт, — прошептал он, перекладывая пальцы на головку своего члена. Мы оба зарычали, когда он медленно погрузился внутрь, полностью зарывшись во мне.

Он начал медленно, пока мое тело привыкало, но вскоре мы оба обезумели, а кровать громко скрипела под нами, протестуя.

Мое тело горело. Медленно, он сжал мою ногу чуть ниже бедра и поднял, пока я не начала задыхаться от угла его толчков. Я закинула ногу ему на плечо и сжала простынь, крича.

* * *

Большую часть дня мы провели, посещая винодельни, дегустируя разные сорта вин и вежливо отвечая на вопросы о нашей работе. Я стала ненавидеть снисходительные улыбки людей, которые предназначались мне, после того, как я говорила, что была актрисой, но отвечала "еще нет" на их вопросы о том, не могли ли они меня видеть в чем-либо знакомом.

Но вино было хорошее, и после нескольких посещений я перестала заботиться о том, осуждают ли они меня. Мы хотели пообедать в одном из бистро, прилегающих к винодельне, но ассортимент оливок и чересчур причудливых сыров не особо располагал к себе. Мы спустились дальше по дороге в поисках более душевного места и, наконец, наткнулись на забегаловку посреди покрытого гравием участка.

— Ты когда-нибудь раньше ел еду из трейлера? — спросила я его, пока мы подходили к расшатанной двери-ширме.

— Конечно, — сказал он. — Ты не жил по-настоящему, пока не поешь в забегаловке с алюминиевыми стенами.

Еда была неимоверно вкусной, жирной и сытной, и я удивилась, как Бену удалось съесть чизбургер с беконом, не оставив на своем шикарном костюме ни единого пятна.

Я все время случайно ударяла его по ноге под столом, и в итоге это превратилось в преднамеренное действие. После ланча мы катались на каное по одному из маленьких озер, скользя по воде до заката. Конечно, у нас был заказан ужин в одном из лучших мест на берегу, но оно не совсем дотягивало до уровня забегаловки.

Я чувствовала себя странно уставшей, а голова была как в тумане к моменту, как мы вернулись в хижину.

— Почему бы тебе не пойти спать? — предложил Бен, легко массируя мне шею. — Мне нужно разобраться кое с чем по работе. Я скоро поднимусь.

Я последовала его совету, интересуясь, что такое в этом мире было настолько важным, чтобы отправлять меня спать одну.

* * *

Когда я проснулась, в комнате было темно. Сначала я протянула руку, надеясь найти рядом Бена, но его все еще не было. Я потянулась к телефону и прищурилась, глядя на часы.

Было почти три часа ночи. Слишком поздно для женщины, в ее предположительно романтической поездке с предполагаемым женихом, чтобы спать одной.

Что могло быть таким важным? Конечно, все это было для шоу, но, по крайней мере, я воспользовалась возможностью отправиться в настоящий отпуск. Кажется, Бен не может позволить себе такой роскоши, но что-то подсказывало мне, что он отключился на диване в гостиной, уткнувшись носом в какие-то сверхскучные бумаги.

Я обязана спасти его. По крайней мере, я должна ему это.

Спускаясь вниз, я услышала медленный, равномерный звук его дыхания, указывающего на то, что я была права минимум наполовину. Бумаги были разложены на кофейном столике вперемешку с разнообразными бутылками из-под пива и конфетными обертками, а сам он растянулся на подушках, как я и подозревала. Улыбнувшись, я опустилась на колени, чтобы нежно разбудить его.

Он сонно моргнул, глядя на меня, затем скривился и зевнул.

— У тебя будет болеть шея, — прошептала я. — Иди в кровать. Ничего, что ты ищешь в этих бумагах, сейчас не важнее хорошего сна.

— Сон? — он уже немного проснулся, но его голос все еще был хриплым и ленивым. Тепло разлилось в моей груди. — Ты пытаешься затянуть меня в кровать, обещая сон? Придется постараться немного лучше.

Я засмеялась, беря его за руки и заставляя встать на ноги.

— То, что тебе нужно сейчас — это сон. К остальному мы вернемся позже, когда ты будешь достаточно отдохнувшим, чтобы насладиться этим.

Он пробормотал что-то, протестуя, запустив руки в волосы, и поковылял к лестнице.

— А ты не идешь? — проворчал он на половине пути. — Разве это честно?

— Я только уберу весь этот беспорядок и выключу свет, — крикнула я ему вслед. — Идите спать, мистер Чейз.

Убрав мусор, я остановилась, чтобы посмотреть на бумаги. Они были разбросаны в беспорядке, и одна из бумаг уже помялась, впитав в себя конденсат от бутылки пива.

Я не собиралась шпионить. Я покончила с этим. Но он оставил их на виду, и я не могла не заметить некоторые слова.

Это как-то было связано с клиническими исследованиями. Это неудивительно, но что-то заставило меня остановиться. Я определенно мало знала о клинических исследованиях, чтобы понять все его сложности, но некоторые слова я узнала: болезнь Хантингтона. Я определенно не эксперт, но я знала, что это серьезное врожденное заболевание.

Я также достаточно знала на примере предыдущих исследований, что Чейз Фармасьютикалс вкладывала много денег в это дело. Листая отчет, я пыталась понять почему. Эта болезнь губительна, но, насколько я знала, достаточно редкая. Я не думаю, что это прибыльный бизнес, чтобы вкладывать в него столько.

Только если, конечно, в этом не было личного интереса.

И снова меня поразило то, как мало я знала о Бене. Если этот проект был плодом его интереса, значит, он знал кого-то с этой болезнью. Я знала, что оба его родителя умерли, но не знала, как.

А Хантингтон — генетическое заболевание. Если один из его родителей страдал от этой болезни, был пятидесятипроцентный шанс, что он так же мог быть болен.

Мой мозг усилено работал. Это были всего лишь домыслы, ужасные домыслы. Но тот факт, что он молчал об этом... Я до этого гуглила Чейз Фармасьютиклс и не нашла ни единого упоминания о подобном. Это не было корпоративным альтруизмом. Это было личное. Он не хотел, чтобы кто-то знал, потому что делал это не для публики.

Внезапно, я почувствовала наплыв вины. Я засунула бумаги в кейс и поднялась наверх, пытаясь выбросить прочитанное из головы.