Наливая себе чашечку ароматного «Колумбийского золота», Алекс решила, что достаточно тщательно подготовилась к предстоящей встрече. В идеале хотелось бы поработать с Джессикой подольше, но ей необходим был быстрый результат. И доктор Торн сильно надеялась, что Джессика не разочарует ее, как все остальные.

Это была ее самая крупная игра, и если она сможет ее выиграть, то это полностью перекроет все предыдущие неудачные попытки. Проект «Ким» все еще продолжался, но Джессика была совсем другое дело.

Если б Алекс была заинтересована в том, чтобы вылечить женщину, она бы начала с изучения прошлого Джессики, но это было не в ее интересах. Она была ограничена во времени. Хотя большинство женщин с послеродовым психозом испытывали хотя бы один эпизод серьезного психического заболевания в своем прошлом.

Доктор Торн все еще никак не могла понять, почему социальные работники определили состояние Джессики как послеродовую депрессию, а не психоз, пусть это и редкое заболевание, которое встречается у одной роженицы из пятисот. Что касается Джессики, то они обратили внимание на стандартные симптомы депрессии, но не заметили признаков, которые говорили о наличии у нее психоза. А у нее ведь явно наблюдались перепады настроения, мании, спутанное сознание, галлюцинации – и все это на фоне голосов, которые звучали у нее в голове. И все эти симптомы появились почти сразу же после рождения ребенка, что тоже указывало на послеродовой психоз – а такое состояние требовало круглосуточного присутствия специально обученного персонала. Оно очень часто заканчивалось детоубийством, и теперь Алекс предстояло определить основной фактор, который отвечал за желание Джессики причинить вред своему ребенку. Готовясь к встрече, она внимательно изучила все возможные факторы и наиболее известные случаи, связанные с ними, – все они были зафиксированы у нее в памяти.

Алекс поставила чашку на стол. Действительно – пора начинать.

– Как я понимаю, вы сказали официальным представителям, что случайно накатились на Джейми, когда прикорнули на постели рядом с ним. Мы обе знаем, что это ложь, и я хочу, чтобы здесь, в этой комнате, вы были со мной искренни.

На лице Джессики было видно сомнение.

– Все, что вы здесь расскажете, будет сохранено в абсолютной тайне. Я здесь для того, чтобы помочь вам, но смогу сделать это, только если вы будете со мной совершенно правдивы. И чем скорее вы мне все расскажете, тем быстрее я смогу вам помочь.

Джессика покачала головой и уставилась себе на колени.

Доктор Торн подозревала, что ей будет трудно заставить женщину раскрыть свои наиболее интимные секреты. Ни одна мать не хотела бы думать так, как думала Джессика, не говоря уже о том, чтобы делиться этими мыслями с посторонними. Но Алекс была нужна правда. Ей было необходимо услышать об этих мыслях.

– Это как-то связано с вашим мужем? Вы были на него сердиты? – Алекс говорила мягко и невозмутимо. – Супружеская месть – явление гораздо более распространенное, чем думают многие люди… – Психиатр на мгновение замолчала, и услужливая память тут же предложила ей подходящий эпизод: – Несколько лет назад мужчина по имени Артур Филип Фримен сбросил свою четырехлетнюю дочь Дарси с Уэст-Гейт-Бридж в Мельбурне. Это произошло во время отчаянной борьбы за опекунство над девочкой между ее родителями. Есть мнение, что он сделал это только для того, чтобы заставить страдать свою супругу.

Торн думала, что этот мотив Джессике мало подходит, потому что та никогда и ничем не демонстрировала свою враждебность по отношению к мужу. Но у ее сумасшествия должна была быть какая-то причина!

– Вы что, были так злы на своего мужа, что решили причинить ему боль, сделав больно вашему сыну?

Джессика медленно отрицательно покачала головой. Отлично. Ничто не указывало на то, что происшествие было чисто случайным. Голова женщины все еще была низко опущена, но глаза теперь смотрели не прямо на колени, а чуть дальше – на пол.

Она слушала, а именно это и надо было Алекс. Джессика еще не была готова признать свою вину. И свое послушание, которое на нее давило, она демонстрировала только под давлением общества и семьи. Джессике были необходимы Понимание и Осознание. А также Оправдание. Она должна быть уверена в том, что не одинока.

– Могу я спросить у вас – Джейми был ожидаемым ребенком?

– Конечно, – мгновенно ответила Джессика. Отлично, значит, она настороже и включена в беседу. И она наконец-то заговорила.

Алекс никогда всерьез не рассматривала варианта детоубийства по причине нежелательности ребенка, но на ее следующий шаг это никак не повлияло.

Она откинулась в кресле и заговорила:

– Вы, наверное, не помните, но в середине девяностых это дело было на первых полосах всех газет. Женщина из Южной Каролины, Сьюзан Смит, если я правильно помню, заявила в полицию, что ее машину угнал чернокожий мужчина, уехавший на ней вместе с двумя детьми, которые были в ней. Девять дней душераздирающих воззваний по телевизору с просьбой вернуть детей закончились тем, что Смит призналась в том, что сама направила машину в близлежащее озеро, чтобы ее дети утонули. Все это она сделала для того, чтобы сохранить богатого любовника.

Алекс не заметила, чтобы ее пациентка содрогнулась от ужаса. Только по чуть заметному движению головы она смогла понять, что ее внимательно слушают.

Отлично, значит, ей удалось достигнуть первой стадии – стадии Понимания. Джессика понимает, что она не одна такая.

– Уверяю вас, такая проблема гораздо более распространена, чем думает большинство людей. Вы не первая моя пациентка с подобной проблемой и, конечно, далеко не последняя. Так что вам не стоит стыдиться своих чувств. Они являются частью вашего «я», и я обещаю вам, что не буду обсуждать их в этом кабинете. – Наконец-то Джессика подняла голову и посмотрела ей в глаза. Алекс сочувствующе улыбнулась ей и продолжила: – Обещаю, что помогу вам, но мне нужна от вас вся правда.

Опять чуть заметное движение головой. Отлично. Они движутся в сторону Осознания. Теперь у доктора осталось только два вероятных мотива: альтруизм или бредовое расстройство сознания. И она была готова работать и с тем, и с другим. Из предыдущих бесед с Джессикой Торн поняла, что бредовых состояний женщина не испытывала, так что оставался альтруизм. Придя к этому заключению, Алекс решила посвятить Джессику, которая внимательно ее слушала, в длинную историю матерей-убийц.

Психиатр подалась вперед, опершись локтями о колени.

– Мне кажется, что вы хотите защитить своего ребенка, Джессика.

По щеке женщины скатилась одинокая слеза.

Какие же вы все идиоты, подумала Алекс о социальных работниках. Если б вы знали всю запущенность ее заболевания, то наверняка забрали бы у нее ребенка. Но подобное развитие событий не подошло бы доктору Торн. Лучшего пациента, даже если б он был украшен большим красным бантом, социальные службы не могли ей преподнести!

– Вы так сильно любите Джейми, что даже представить себе не можете, что с ним может что-то случиться. Вы хотите защитить его от всех угроз внешнего мира. Я права? – мягко спросила Алекс.

Джессика начала медленно кивать.

– Он так красив, идеален и невинен, что вы даже в мыслях не можете допустить, что ему будет больно…

Женщина опять кивнула – на этот раз более решительно.

Доктору нужна была последняя, самая важная часть информации, чтобы она могла перейти к третьей стадии процесса. К Оправданию.

– А вы помните, когда у вас появились эти мысли?

Слезы высохли, и Джессика задумалась.

– Выпуск новостей, – механически произнесла она. Ей прописали лекарство, которое давало отупляющий эффект и которое, естественно, не подходило к ее состоянию. В таких случаях наиболее эффективным было лечение литием или электрошоком, но это была информация, которой Алекс не собиралась делиться с официальными лицами.

– Продолжайте…

– Вскоре после того, как вышла из больницы, я увидела по телевизору репортаж о взрыве бомбы в Пакистане. Я смотрела кадры с места происшествия и почувствовала страх перед миром, в котором благодаря мне появился Джейми. Сначала я смотрела новостные программы только время от времени, но потом стала смотреть их по двадцать четыре часа в день и семь дней в неделю. Дошло до того, что я могла в одной руке держать Джейми, а другой проверять новости в мобильном телефоне. Это превратилось в зависимость.

– И что же вы хотели увидеть?

– Надежду. Но весь мир полон разрушений, смерти и ненависти. Я никак не могла понять, почему не видела этого раньше, до того, как забеременела? Как я могла выпустить своего малыша в этот ужасный мир?!

Алекс кивнула в знак понимания. Мотив Джессики был наиболее распространен: альтруизм. Она искренне верила, что для ее ребенка будет лучше, если он умрет – по целому ряду причин. Такое состояние часто появляется потому, что мать подсознательно чувствует, что не может достаточно адекватно защитить своего ребенка от внешних угроз – будь они настоящими или вымышленными.

– А вы можете сказать, что вас пугало больше всего?

– Я читала о взрывах бомб или о том, что в странах третьего мира запытывают до смерти целые семьи. Голод, нищета, наводнения, гражданские войны… Я пыталась убедить себя, что все это происходит где-то далеко, но потом мне на глаза стали попадаться статьи об автомобильных катастрофах, о детях, которых ударили ножом другие дети, о мужчине, которого забили за бутылку вина, – и я поняла, что опасность все ближе и ближе. А может быть, уже слишком близко.

Джессика не мигая уставилась вдаль – было видно, как она вспоминает все свои страхи. А было их у нее совсем не мало. Торн даже обрадовалась, что ей не придется лечить Джессику от всех них.

– И что же вы тогда сделали?

– Джейми как раз лежал на софе рядом со мной, когда я почувствовала непреодолимую потребность защитить его. Защитить от зла, которое нас окружает. И я мысленно увидела, как он засыпает и оказывается в безопасности. Тогда я прижалась к нему и закрыла глаза. И почувствовала успокоение, как будто действительно защищала своего ребенка.

– А дальше?

– Митч раньше приехал с работы, чтобы посмотреть, как у нас дела. Я не слышала, как он вошел. Он оттолкнул меня от сына, схватил Джейми в охапку и бросился в больницу.

– Что вы при этом ощущали? Прошу вас, ради вашего выздоровления, будьте со мной честны!

Женщина прикрыла глаза и замолчала так надолго, что Алекс подумала: «Уж не заснула ли она?»

– Джессика, прошу вас, – поторопила ее доктор Торн, – я хочу вам помочь, но не смогу, пока не узнаю всей правды.

Женщина глубоко вздохнула, но глаз не открыла.

– Я ощутила разочарование. Ведь Джейми даже не сопротивлялся. Все выглядело так, как будто он знает, что я собираюсь сделать, и понимает меня. Он должен был просто заснуть. Все это казалось таким правильным…

Алекс была потрясена тем, как просто все оказалось.

– А Митчелл с вами согласился, когда вы все ему рассказали?

– А я ничего ему не рассказывала, – покачала головой Джессика. – Он был уверен, что я просто задремала и накатилась на ребенка. Он и в больнице так сказал, но вмешались социальные службы и обвинили меня в невыполнении обязанностей в отношении ребенка.

В голосе Джессики психиатр услышала возмущение. В своем иллюзорном сознании она не могла поверить, что кому-то может прийти в голову обвинить ее в таком преступлении. Тот факт, что она не стала ничего объяснять мужу, говорил о том, что ее мотивация все еще сохранялась.

– Судья вынес постановление о том, что мне необходимы консультации у психиатра, и вот я здесь. И я твердо держалась своего рассказа – у меня создалось впечатление, что все хотят слышать именно его. Вы первая, кому я рассказала правду.

– И как вы после этого себя ощущаете? – В голосе Алекс звучала доброжелательность: доверие – это важная вещь.

– Гораздо лучше. Ведь все вокруг смотрят на меня одинаково. Даже мама меняется в лице от ужаса, если я подхожу к сыну ближе чем на десять футов.

– А вы считаете правильным, что они так пристально наблюдают за вами?

– Я никогда не смогу причинить вред своему ребенку, – ответила Джессика, поколебавшись. – И не сделаю ничего, что не было бы в его интересах. Никогда!

Торн отметила про себя двусмысленность последней фразы. Да, мотивация у Джессики не исчезла. Алекс заставила себя слегка притормозить.

Итак, Джессика продолжает ждать разрешения сделать то, что она считает правильным. Доктор Торн постаралась убрать улыбку с лица.

– Странно, но осуждение ваших мотивов характерно больше для западного образа мыслей. А вот буддистская вера в переселение душ говорит о том, что убитый ребенок возродится в более благоприятных условиях.

На лице Алекс появилось выражение «вот и попробуй тут разобраться». Она не стала говорить о том, что это вера людей, которые слишком бедны, чтобы накормить своих детей, поэтому они все верят в то, что ребенок возродится там, где ему не придется, по крайней мере, голодать.

Слушая ее, Джессика активно кивала.

Доктор Торн была просто обязана предупредить социальные службы о том, что эта женщина все еще представляет опасность для своего ребенка. Она должна была сообщить им, что Джессика страдает не от постнатальной депрессии. Она должна была сказать, что прописанные ей лекарства не приносят никакой пользы.

Но ни одно из этих действий не отвечало ее целям.

Алекс сняла очки и посмотрела вверх и влево, как будто пыталась вспомнить нечто, что на самом деле было уже давно вызубрено и отрепетировано. Джессика не отрывала взгляда от ее лица. Доктору Торн хотелось рассмеяться в голос. Она никогда не смогла бы срежиссировать эту встречу лучше, и внутри у нее появилось и стало расти настоящее возбуждение от предвкушения. Джессика, скорее всего, это именно то, что ей нужно.

Алекс опустила глаза, чтобы встретиться с ожидающим взглядом пациентки.

– Если хорошенько подумать, то ваша ситуация напоминает мне случай с американкой по имени Андреа Йитс. Ее страхи совпадали с вашими, только она еще во всем видела руку дьявола. Она была глубоко религиозна и очень любила своих детей. Каждый день эта женщина буквально умирала от ужаса оттого, что дьявол может призвать их к себе, и поскольку чем старше становились дети, тем труднее ей становилось их защищать. Чиновники решили, что Андреа нельзя оставлять с детьми наедине, поэтому вся семья установила очередность, с тем чтобы кто-то всегда находился рядом. Но однажды ее муж, тоже человек глубоко верующий, решил, что чиновники не правы, и решил все отдать в руки Господа. Он отправился на работу еще до того, как в доме появился следующий смотритель, и Андреа по полной воспользовалась представившейся ей возможностью. Она утопила всех детей в ванне, одного за другим.

Торн искала на лице женщины признаки шока, но видела только пристальное внимание.

– На протяжении всего суда Андреа твердо держалась мысли, что сделала все это только ради своих детей и из любви к ним. Общество решило, что она не права, но я бы хотела, чтобы вы над этим подумали и в следующий раз вынесли свой собственный вердикт.

И как раз в этот момент раздался звонок будильника.

– На сегодня достаточно, Джессика. – Алекс тяжело вздохнула. – Мой следующий пациент – пятилетняя девочка, лицо которой изуродовано после нападения собаки. – Доктор покачала головой. – Бедняжка просто играла в парке.

Торн хотела бы сфотографировать то выражение ужаса, которое появилось на лице Джессики. Она проводила свою пациентку до двери.

– До следующей недели, и берегите себя!

Алекс захлопнула за собой дверь. Она надеялась, что встречи на следующей неделе не будет. В другой раз она хотела бы увидеть Джессику в вечернем выпуске новостей.