— Я бы посоветовал вам не снимать сейчас маску, — сказал мистер Эндрю Тиббет, обращаясь к Мэриан. Она вошла к нему в аптекарскую лавку и, откинув капюшон плаща, начала развязывать тесемки шелковой маски, скрывающей ее лицо.

— Прислушайся к мудрому совету, — поддакнула сзади Тамара.

— Но мы здесь одни, — с явным неудовольствием возразила Мэриан, — и к тому же сегодня слишком жарко, чтобы все время носить маску.

Ее умоляющий взгляд смягчил суровое выражение лица мистера Тиббета, тем не менее он непреклонно покачал головой, отказывая ей в просьбе.

— Раз жители Лидгейта согласились укрывать вас, леди Мэриан, то вы должны выполнять свою часть уговора и никогда не снимать маску, если рядом могут появиться чужие.

— Я не нарушу уговора, если и вы вспомните, мистер Тиббет, что меня зовут Мина, — насмешливо сказала девушка, — и что я всего лишь бедная цыганка.

У несчастного мистера Тиббета вытянулось лицо, когда он понял свою ошибку, но Мэриан поспешила успокоить его:

— Не беспокойтесь. Вы единственный, кто забыл об этом. Признаюсь, я была приятно удивлена, что многие горожане согласились с моей просьбой. Ведь если меня здесь обнаружат, то городу и его жителям придется очень плохо. Я не должна была бы подвергать вас такой опасности!

Мистер Тиббет покачал головой.

— Какая ерунда! Мы все были страшно рады, когда узнали, что вы все же не бросились в воды Темзы после всего, что произошло. То, что вы снова с нами, — для нас не только радость, но и большое утешение. Те четыре месяца, что вы пробыли в Лондоне, показались нам слишком долгими. Мы остро ощутили, что с нами нет вашего отца, который так успешно лечил нас. Счастье, что вы обладаете даром своих бедных родителей, упокой Господь их души, и мы все высоко ценим то, как вы умело используете свой дар, чтобы помогать нам.

— Не льстите девочке, — проворчала сзади Тамара, но при этом в ее тоне все же отчетливо прозвучали горделивые нотки. И, придав голосу строгость, напомнила: — Ты не забыла про маску, Мина?

Мэриан вздохнула и послушно завязала сзади тесемки, удерживающие на лице шелковую маску, которую обычно носили женщины благородного происхождения, чтобы спрятать лицо от непогоды, ветра и солнца. Затем накинула на голову капюшон плаща. Сама она всегда с пренебрежением относилась к подобной изнеженности, однако сейчас маска пришлась как нельзя кстати, помогая избегать слишком пристального внимания к ее особе. К несчастью, маска и капюшон существенно уменьшали обзор и были страшно неудобны, особенно в жару.

— А теперь, — сказал удовлетворенно мистер Тиббет, — чем я могу сегодня служить вашей светлости… э-э, то есть, я хотел сказать, вам, леди?

Девушка едва сдержалась, чтобы не засмеяться над новой ошибкой мистера Тиббета. Бедняга постоянно чувствовал неловкость, когда ему приходилось называть ее просто Мина. Пусть аптекарь и был старым нудным пуританином, имеющим обыкновение с умным видом изрекать банальные сентенции, она все же любила его. За годы общения у них завязалась необычная дружба, основанная на постоянном обмене знаниями и новыми сведениями о лекарственных препаратах и травах.

Но в данный момент Мэриан больше интересовала его любовь к чужим секретам и сплетням. Трудно было найти в городе человека, о котором у мистера Тиббета не было припасено какой-нибудь истории.

— Нам бы очень хотелось узнать у вас, кто купил Фолкхэм-хауз, — сказала Мэриан с внезапной грустью. Ее голос при этом предательски дрогнул.

Аптекарь нервно сглотнул, его и без того красное лицо, казалось, покраснело еще больше.

— Вижу, до вас уже дошли слухи, — покорно вздохнул он. — Надеюсь, все же эти новости явились для вас не слишком сильным потрясением.

— Нам никто ничего не говорил, — вступила в разговор Тамара. — Мы случайно увидели, как этот человек въезжал в поместье со своими вещами. — Цыганка многозначительно посмотрела на племянницу. — Мина не может успокоиться, пока не узнает, кто отобрал у нее дом.

Девушка почувствовала, как внезапно похолодели руки. Сейчас она узнает правду.

— Я имею полное право знать, кто он, — пробормотала она словно в оправдание и, вся подавшись вперед, оперлась дрожащими руками о прилавок. — Пожалуйста, скажите мне.

Мистер Тиббет нервно потер нос, затем тяжело вздохнул.

— Это граф Фолкхэм.

— Ах, деточка, это важный вельможа, не иначе! — воскликнула Тамара. — Какое несчастье! Нам надо немедленно уезжать отсюда, пока ты не навлекла на себя еще худшей беды!

Однако Мэриан не обратила никакого внимания на слова тетки. Что имеет в виду мистер Тиббет? Единственный граф Фолкхэм, которого она знает, это Питни Тарле. Она содрогнулась. Если только Тарле приехал сюда…

Она мысленно вернулась к тому времени, когда Питни Тарле за бесценок продал Фолкхэм-хауз ее отцу, так как, по его признанию, отчаянно нуждался в деньгах. Шесть лет спустя, когда удача вернулась к нему, он внезапно вновь приехал в Фолкхэм-хауз и заявил, что желает выкупить назад свое имение.

К тому времени она уже была достаточно взрослой, чтобы разбираться в людях, и решила, не сомневаясь ни секунды, что этот человек ей неприятен. В нем было нечто вызывающее ужас, от чего по телу бегали мурашки. Казалось, она ощущала запах зла, исходивший от него. Девушка была уверена, что этот человек способен на любое преступление.

Он провозгласил себя патриотом, заявлял, что служит своей стране и ее народу, но Мэриан-то знала, что на самом деле скрывалось за его громогласными утверждениями. Однажды она помогала матери ухаживать за нищим солдатом-инвалидом, который сражался на стороне «круглоголовых». Его преднамеренно сбил экипаж Тарле, когда солдат на дороге обратился к нему за помощью. Мэриан стало плохо, когда она увидела его ужасные раны. Когда ее отец высказал Тарле свое возмущение, граф все отрицал, заявив, что старик лжет. Однако с тех пор Мэриан не верила ни одному слову из его медоточивых речей.

Позже, когда отец отказался продать Фолкхэм-хауз, Тарле пытался настроить местных жителей против них, заявив, что Мэриан и ее мать — цыганские ведьмы, продавшие душу дьяволу за свои необычайные способности целительства. К счастью, у жителей Лидгейта и окрестных деревень хватило здравого смысла не обращать внимания на эти злобные наговоры. Что же касается ее отца, то он тогда еще более укрепился в своем решении не продавать Тарле Фолкхэм-хауз и просто выбросил из головы этого человека, которого называл не иначе как пустозвоном.

И вот теперь он, кажется, вновь появился в ее жизни.

— Но я не понимаю, — сказала она мистеру Тиббету, — если Питни Тарле купил поместье, что там делал тот, другой человек? Может быть, это его агент? Но он вел себя так, словно сам был хозяином.

Мистер Тиббет энергично покачал головой.

— Нет-нет, вы совсем меня не поняли! Мы вовсе не говорим сейчас о сэре Питни Тарле. Я имел в виду его племянника, настоящего графа. Это именно он вернулся.

Еще до того, как Мэриан успела хотя бы удивиться сообщению мистера Тиббета, Тамара громко фыркнула и, уперев руки в бока, воскликнула:

— Настоящий граф? Послушай-ка, дружочек, ну-ка выкладывай, что там за путаница с этими вельможами? Грозит это Мэриан разоблачением или нет? Откуда он взялся, этот граф?

— Леди Мэриан нечего опасаться Гаретта Лайона, графа Фолкхэма! — горячо воскликнул мистер Тиббет. — Видите ли, это очень странная история. Мы все считали, что он погиб во время войны. По всей видимости, сэр Питни тоже так считал. В то время сэр Питни был просто дворянином без титула, но, так как его жена оказалась единственной наследницей поместья Фолкхэмов, он обратился с просьбой в парламент и, таким образом, получил титул и поместье. Однако я слышал, — заговорщическим тоном добавил мистер Тиббет, понизив голос, — что настоящий граф все это время находился во Франции с королем. Он вернулся совсем недавно и сразу же заявил права на свои владения. — Увидев в глазах стоящих перед ним женщин выражение боли, добрый мистер Тиббет несколько смешался. — Его владения, естественно, включали Фолкхэм-хауз. Я слышал, он пришел в ярость, когда узнал, что поместье было продано. Ведь сэр Тарле не имел права продавать его, так же как и присваивать себе титул, раз был жив законный наследник.

— Разве? — сухо спросила Мэриан. — Но в таком случае этот… этот наследник не должен был скрываться где-то во Франции, раз он намеревался в конце концов возвращаться, а сразу потребовать назад свои земли.

За спиной Мэриан бесшумно открылась и затем медленно закрылась дверь, но, охваченная негодованием, она не обратила на это внимания. Короткий предостерегающий взгляд мистера Тиббета она также не заметила.

— Не то чтобы я симпатизирую сэру Питни, — продолжала она с возмущением, — но только никто бы никогда не стал покупать у него Фолкхэм-хауз, если бы законный наследник потрудился хотя бы сообщить, что он жив. Мне кажется, это слишком несерьезно — развлекаться с королем во Франции, в то время как все здесь считали его погибшим на войне. И мне непонятно…

— А вот, леди, тот самый розмарин, за которым вы приходили, — едва не подпрыгнув, неестественно громко объявил мистер Тиббет. Протянув руку, он с суетливой поспешностью схватил с полки склянку и неловким движением поставил ее перед Мэриан.

— Розмарин? — удивилась девушка и отодвинула от себя склянку. — Зачем мне розмарин? Что я буду с ним делать?

Казалось, мистера Тиббета сейчас хватит удар.

— Мне кажется, — раздался за ее спиной глубокий мужской голос, — мистер Тиббет просто пытается со свойственной ему тактичностью удержать вас от высказываний, которые могли бы еще более ранить мои чувства.

Вздрогнув от неожиданности, Мэриан резко обернулась, сбив с прилавка склянку. Та упала на каменный пол и вдребезги разбилась. Воздух наполнился резким сладковатым запахом.

Девушка едва не вскрикнула от удивления. Прямо перед ней стоял новый, или же, если верить словам мистера Тиббета, прежний, законный владелец Фолкхэм-хауза. А она только что говорила о нем в такой недопустимой, оскорбительной манере! Чума забери ее длинный язык.

Тамара придвинулась ближе, чтобы при первой же необходимости встать на защиту племянницы, а Мэриан все еще пребывала в растерянности, не зная, как ей поступить. Следует ли ей извиниться или лучше просто промолчать? В каком случае она меньше привлечет его внимание? Хоть он и не мог видеть за маской ее лица, девушка очень не хотела, чтобы он внимательно ее разглядывал. И не только потому, что граф мог что-то узнать о ней, но больше из-за того, кем он был. Ведь если он провел с королем во Франции столько лет, значит, этот человек — ярый роялист. А ни один роялист не упустит возможности захватить ее и отвезти к королю, если только узнает, кто она такая и в чем их с отцом обвиняют.

Но, помимо всего прочего, этот человек и сам производил угрожающее впечатление. В небольшом помещении аптеки он казался еще выше, чем когда она смотрела на него издалека, его голова почти касалась потолка. Граф был молод, но в жестком выражении его лица безошибочно угадывался цинизм, так редко встречающийся среди довольных жизнью жителей Лидгейта.

Граф внимательно изучал ее. Чтобы скрыть замешательство, девушка наклонилась и принялась подбирать осколки, пытаясь в то же время собраться с мыслями. Одет он, как и подобает знатному вельможе, отметила про себя Мэриан. С того уровня, где находилась сейчас ее голова, она могла рассмотреть серые сапоги с ботфортами из великолепной мягкой кожи. Выпрямляясь вместе с осколками в руках, она проследила взглядом вверх, по вишневым панталонам из тонкого кашемира. Серый шерстяной плащ был небрежно откинут назад, за плечи, являя взору дорогой дублет и сорочку из тончайшего голландского полотна, а также роскошную перевязь, на которой висела длинная боевая шпага.

Мэриан продолжала молча стоять перед ним, даже не извинившись, как того требовали приличия, за свои дерзкие слова. Взгляд его чуть прищуренных глаз становился все более подозрительным. Впрочем, она нисколько не сомневалась, что ее необычный внешний вид мог лишь подогреть эти подозрения. День был слишком жаркий для того, чтобы кутаться в длинный шерстяной плащ, как это делала она. К тому же подобные маски носили только дамы благородного происхождения, отправляясь на прогулку верхом или же на бал.

Мэриан бросила украдкой взгляд на Тамару. По крайней мере она не может вызвать у графа никаких подозрений, думала девушка. Хотя темный цвет кожи и выдавал в ней цыганку, одета Тамара была весьма скромно и вполне могла сойти, например, за компаньонку небогатой леди.

И все же Мэриан отдавала себе отчет, что они с Тамарой представляют собой весьма странную пару, которая не могла не вызвать недоумения. В который уже раз за последние несколько минут она прокляла себя за то, что отправилась сегодня в город. Но кто же знал, что они повстречают здесь графа! Сидел бы в своем Фолкхэм-хаузе и командовал там своими покорными слугами и прихлебателями! Что ему понадобилось здесь, в лавке аптекаря?

Видимо, мистера Тиббета волновали те же мысли.

— Чем могу служить вам, милорд? — спросил он, бросив строгий, предостерегающий взгляд в сторону Мэриан.

Девушка поняла намек и постаралась как можно незаметнее отойти в сторону, так что мужчины остались одни лицом к лицу. Едва слышный вздох облегчения вырвался из груди девушки, когда граф наконец отвел от нее свой подозрительный, изучающий взгляд и посмотрел на старого аптекаря.

— Сколько воды утекло с тех пор, как мы виделись, не так ли, мистер Скелет, — сказал Фолкхэм, и его крепко сжатые губы неожиданно дрогнули в улыбке, смягчившей их суровое выражение.

Искренняя теплота и сердечность улыбки, даже больше чем забавное детское прозвище, застигли Мэриан врасплох. Уж очень не вязалась эта улыбка с ожесточенной горечью, которая, казалось, сквозила в каждой черточке его лица.

Мистер Тиббет тоже, кажется, в первый момент опешил от столь дружеского обращения. Но затем, немного успокоившись, с благодарностью вернул улыбку, а в его глазах отразилось удовольствие, смешанное с некоторым удивлением.

— Да, милорд, ваша правда. Те дни, когда вы называли меня мистером Скелетом, так давно миновали, что я даже удивлен, как это вы еще помните мое прозвище. — Затем взгляд его стал печальным. — По правде сказать, я уж и не чаял снова увидеть вас не то что здесь, в вашем имении, а и на этом свете.

— Рад слышать, что хоть кто-то здесь, в Англии, все же рад видеть меня, — усмехнулся Фолкхэм, и его насмешливый взгляд вновь вернулся к Мэриан. — Мало кто готов встать на мою сторону. «Круглоголовые» — друзья моего дяди, а некоторые из них все еще занимают довольно высокие посты в стране, — если бы только могли, с радостью лишили бы меня наследства, причем постарались бы извлечь и для себя максимум выгоды.

— Благодарение Богу, что он спас нас от этого, — воскликнул мистер Тиббет, но, заметив, как насмешливо приподнялись брови графа, смешался: — Прошу простить меня, милорд. Я… я только хотел сказать, что ваше присутствие в Фолкхэм-хаузе для нас гораздо предпочтительнее, чем сэра Питни.

Поскольку граф Фолкхэм продолжал хранить молчание, мистер Тиббет продолжил еще более неуверенным тоном:

— Позвольте заверить вас, что мы здесь, в Лидгейте, сделали бы все от нас зависящее, чтобы остановить его, если бы только знали о его предательстве. Но он сказал нам, что вы погибли вместе со своими родителями. А затем он повел себя так, словно имел все права на ваше имение, точно был полновластным и законным хозяином! Представьте наше возмущение, когда этот мерзавец продал Фолкхэм-хауз! Мы просто не могли в это поверить…

Едва эти слова сорвались с его языка, как он побледнел, сообразив, какое впечатление все им сказанное должно было произвести на другого посетителя, вернее, посетительницу, стоявшую поодаль.

Однако граф едва ли заметил, как резко оборвал себя мистер Тиббет. Он улыбнулся, и холод, повеявший от этой зловещей улыбки, казалось, проник Мэриан прямо в душу.

— Это могло бы очень дорого стоить «этому мерзавцу», когда я по возвращении обнаружил, что он продал мое родовое поместье, не имея на то никакого права, — насмешливо произнес он, и его рука при этом невольно потянулась к эфесу шпаги. — Парламент вернул своим законным владельцам все их земли, конфискованные Кромвелем, однако не те, что были проданы членами семей или отобраны за неуплату штрафов и налогов.

Мэриан мгновенно поняла всю важность только что услышанного. Человек, стоящий сейчас перед ней, ни за что не смог бы получить назад Фолкхэм-хауз, если бы не смерть ее отца. Она застыла в оцепенении, чувствуя, как холодеет все внутри.

— Фолкхэм-хауз был бы навсегда потерян для вас, — тихо произнес мистер Тиббет, подтверждая ее мысли. — У вас возникли бы очень серьезные трудности, если бы… если бы все обернулось иначе.

Мистер Тиббет вновь сконфуженно замолчал.

Однако у графа не было никаких причин испытывать неловкость при обсуждении данного предмета.

— Да, обстоятельства явно сложились для меня удачно.

Мэриан уже едва сдерживала дрожь, охватившую ее от ярости и страха, и, заметив это, мистер Тиббет поспешил сгладить неловкость:

— Ну так или иначе, а я смело могу сказать за всех жителей Лидгейта, что мы очень рады тому, что поместьем снова владеете вы, а не сэр Питни. В любом случае вы лучший хозяин для Фолкхэм-хауза.

При этих словах граф мрачно усмехнулся. Внезапно он повернулся к леди Мэриан.

— А что думаете вы, мадам? Принадлежат ли мне ваши симпатии? Разделяете ли вы мнение мистера Тиббета, что я лучший хозяин для Фолкхэм-хауза?

Поскольку она продолжала хранить молчание, понимая, насколько опасно для нее вступать в какие бы то ни было разговоры с этим человеком, его взгляд помрачнел, и он хмуро добавил:

— Разумеется, нет. Нисколько не сомневаюсь, что вы предпочли бы, чтобы поместьем по-прежнему владел этот сэр Генри или, быть может, даже сэр Питни, нежели настоящий законный владелец. Я прав, не так ли?

Только ценой огромного усилия Мэриан удалось сдержать рвавшийся с языка ответ, хотя ее глаза засверкали от ярости и непролитых слез. Не сознавая, что делает, она судорожно сжимала и разжимала руки, затянутые в тонкие перчатки.

И вновь на помощь пришел мистер Тиббет, пытаясь перевести разговор на другую тему и отвлечь графа от Мэриан:

— Нам всем, конечно, жаль, что мы потеряли сэра Генри, но мы в той же степени рады, что вы к нам вернулись. Хотя я понимаю, как горько бы вам пришлось сожалеть, если бы сэр Генри все еще продолжал владеть вашим поместьем.

— Ну, этого бы никогда не произошло, — с уверенностью произнес граф.

— Почему же нет? — дрожащим голосом, но с явным вызовом спросила Мэриан. Слова сорвались с ее языка, прежде чем она успела подумать, что говорит.

Фолкхэм внимательно посмотрел на ее закрытое маской лицо.

— Я бы предложил ему столько денег, что он был бы рад продать его мне.

Однако такой ответ ничуть не удовлетворил девушку. Разве графу не известно, что его дядя уже пытался выкупить назад поместье и отец категорически ему отказал?

Торжествующая улыбка этого чужака привела Мэриан в уныние. Не замечая этого, он продолжал:

— К счастью, необходимость в этом отпала. Хотя поместье было конфисковано именем короля, Его Величество был более чем счастлив вернуть его мне вместе с другими владениями.

Было видно, что мистер Тиббет по-прежнему испытывает большую неловкость от этого разговора.

— Осмелюсь предположить, это отнюдь не обрадовало вашего дядюшку. Сэр Питни всегда был жадным тираном с непомерными амбициями и стремлением использовать весьма… э-э… действенные способы для достижения своих целей.

— Я не боюсь своего дяди, — резко бросил граф. — Но теперь он должен будет понять, что совершил самую большую ошибку в жизни, когда задумал отобрать у меня мои законные владения. И если мое возвращение в Фолкхэм-хауз не убедило его в этом, я с радостью предоставлю ему другие доказательства. И уверяю вас, он хорошо усвоит этот урок, даже если мне придется учить его снова и снова!

Явный оттенок угрозы, прозвучавший в его тоне, заставил Мэриан задрожать. Каждый мускул ее тела был напряжен до предела. Когда она до конца осознала смысл его слов, в ее душе поднялась буря. Ей стало ясно, что этот человек был одержим идеей вернуть себе все свои владения и, по всей видимости, готов пойти ради этого на все. В том числе и на то, чтобы арестовать невинного человека, стоящего между ним и его поместьем. Что, если окажется, что ее первоначальные подозрения подтвердятся?

То, что он был одним из этих высокомерных, заносчивых сторонников короля, вернувшихся со своим монархом из Франции, только подтверждало подобную возможность. Правда, Мэриан все же пришлось признать, что граф сильно отличался от тех роялистов, которых она встречала при дворе. Его незавитые темно-каштановые волосы, против всех законов моды, прямыми прядями спадали ему на плечи. Не носил он и кружев, так любимых придворными кавалерами. Но и на пуританина он также был совершенно непохож, так как от природы обладал такой самоуверенностью и апломбом, которых Мэриан никогда не приходилось встречать среди пуритан, недавно дорвавшихся до власти.

Именно его непоколебимая уверенность в себе и пугала Мэриан больше всего. Ведь подобная самонадеянность могла легко довести человека до любого преступления, разве не так?

Словно догадавшись, какая сумятица творится в голове ее дорогой племянницы, Тамара выступила вперед.

— С вашего позволения, господа, нам пора уходить, — решительно заявила она, незаметно подталкивая Мэриан к двери.

Мэриан попыталась было сопротивляться, сгорая от желания услышать еще хоть что-нибудь из так заинтересовавшего ее разговора. Однако встревоженный взгляд Тамары заставил ее вспомнить, что сейчас не место и не время пытаться что-то разузнать, если она не хочет подвергать опасности их обеих или мистера Тиббета. Со вздохом сожаления она плотнее запахнула на себе плащ и направилась к двери впереди тетки.

Однако граф остановил их еще до того, как они успели достичь выхода.

— Пожалуйста, не уходите, не закончив своих дел по моей вине, — произнес он с той нарочитой любезностью, которая, как Мэриан понимала, предназначалась специально для нее. — Мне бы очень хотелось услышать побольше о тех приятных днях, которые я провел во Франции.

Мэриан даже застонала про себя. Ясно, что он намеревался наказать ее за те неосторожные слова, что сорвались с ее языка. Ах, как бы ей хотелось поспорить с ним! Но она не осмелилась. Последнее, в чем она сейчас нуждалась, — это привлечь внимание к себе, в частности к своей маске, и таким образом вызвать новые, весьма опасные для нее вопросы. Поэтому вместо надлежащего ответа ей пришлось стиснуть зубы. Она от души надеялась, что тетя с честью выйдет из весьма щекотливой ситуации, что позволит им сохранить хотя бы видимость достоинства.

Тамара предпочла не замечать откровенный вызов, прозвучавший в словах графа.

— Мы уже закончили все наши дела, милорд, но благодарю вас за ваше участие, — сказала она, возвращаясь к своему ласковому, уговаривающему тону цыганки, предлагающей погадать и позолотить ей ручку, как обычно разговаривала с джентльменами, приходившими в цыганский табор.

Обе женщины поспешно повернулись, чтобы уйти, однако, как оказалось, граф отнюдь не был удовлетворен словами Тамары. Он шагнул вперед и взялся за ручку двери, словно намереваясь открыть ее перед дамами, однако медлил.

— Я вижу, ваша спутница лишилась дара речи, — язвительно произнес он, обращаясь к Тамаре, но не отрывая при этом взгляда от скрытого маской лица Мэриан. — Какая жалость, а я так хотел дослушать ее мнение, которое она с таким пылом прежде высказывала. И все же, надеюсь, вы не сочтете меня чересчур дерзким, если я осмелюсь узнать ваши имена.

Мэриан прекрасно понимала, что граф не может видеть ее лица за черным шелком, и все же под его пристальным взглядом она почувствовала, как краска заливает ей щеки.

— В конце концов, — продолжал Фолкхэм с уже откровенной насмешкой, — меня так давно не было в этих краях, что я совсем потерял связь с теми, кто когда-то служил моему отцу, и мне хотелось бы как можно скорее снова начать знакомиться с жителями Лидгейта.

Мэриан очень сомневалась в том, что граф и в самом деле так уж интересуется «жителями Лидгейта». Скорее всего ему просто не терпелось узнать, кто осмелился оскорбить его, с тем чтобы позже отомстить. К несчастью, Фолкхэм полностью преградил им путь, и они не могли выйти, пока он не соизволит пропустить их.

Тамара поспешила, как могла, исправить это неприятное положение. Они присела перед графом в неглубоком поклоне.

— Мое имя Тамара, а это моя племянница, Мина. Вы должны извинить ее за маску, — сказала она, чуть понизив голос. — Это все оспа, милорд. Она переболела ею в детстве, и теперь у бедняжки все лицо обезображено.

Мэриан еле сдержала изумленный возглас и с неудовольствием подумала, что из всех возможных объяснений тетка почему-то решила выбрать самое отвратительное.

Фолкхэм вновь перевел взгляд на Мэриан. Откровенно скептическое выражение этого взгляда красноречивее любых слов все сказало девушке. Тем не менее он вежливо ответил:

— Прошу меня извинить, я вовсе не хотел показаться излишне любопытным.

При этом его пытливый взгляд, казалось, проникал сквозь маску, словно вопрошал, можно ли верить словам Тамары.

Но, несмотря на его вежливые заверения, Мэриан инстинктивно чувствовала, что он таки намерен удовлетворить свое любопытство. Граф произвел на нее впечатление человека, который ничему и никому не доверяет и поэтому должен быть всегда настороже, ожидая предательства или обмана.

— Нам действительно пора идти, — произнесла Тамара почти умоляющим тоном. Она была очень расстроена, о чем можно было судить по тому, как крепко она стиснула руку Мэриан.

На мгновение Мэриан испугалась, что он не позволит им пройти. Однако в следующий момент он галантно распахнул перед ними дверь преувеличенно учтивым жестом.

— Не могу позволить себе задерживать вас, но я уверен, мы с вами непременно еще встретимся.

Когда они немного отошли от лавки, Мэриан услышала, как Тамара тихо пробормотала себе под нос:

— А я уверена, что не встретимся, — во всяком случае, насколько это будет зависеть от меня.

Когда же они оказались на безопасном расстоянии, где их никто не мог услышать, она воскликнула:

— Теперь ты видишь, насколько я была права. Тебе надо было меня слушаться! Нас едва не разоблачили! Мы должны немедленно исчезнуть из Лидгейта!

— Теперь-то меня уж точно ничто не заставит отсюда уехать! — с горячностью воскликнула Мэриан. — Тетя! Да ведь этот человек, возможно, один из тех, кто подстроил арест моего отца! Он жаждал получить Фолкхэм-хауз! Что, если он решил, что самый простой и быстрый путь для этого — навсегда избавиться от моего отца!

— Ты хочешь сказать, что он сумел подложить яд так, чтобы твоего отца могли обвинить? Однако это означало бы рисковать жизнью короля, разве нет?

— Да, но мы ведь не знаем, что на самом деле произошло с этим ядом. Возможно, никакого риска для жизни короля и не было. Просто все было подстроено специально для того, чтобы сделать вид, что отец якобы задумал это отравление! Человеку, обладающему властью и влиянием графа Фолкхэма, ничего не стоит убедить короля кого-то арестовать.

Тамара пожала плечами.

— Да, это так. Он и в самом деле очень опасный человек. Это-то меня и пугает. Если только он обнаружит, кто мы такие…

Мэриан рассмеялась.

— Но как ему это удастся? Ты изобрела причину, по которой я могу носить маску, никогда ее не снимая. Это было действительно великолепно придумано, тетя, хотя я на тебя сначала рассердилась. — Глаза девушки озорно блеснули. — Вот только стоило ли так уж расписывать мое уродство? Сначала ты всем рассказывала, что я бросилась в Темзу и утопилась, подобно безумной Офелии, как только услышала о смерти своего отца, а теперь ты говоришь, что я обезображена шрамами. Нет, в самом деле, боюсь, к концу года моя репутация будет изрядно подмочена, если от нее вообще что-нибудь останется.

— Лучше подмоченная репутация, чем шея в петле, — проворчала Тамара.

Замечание Тамары отрезвляюще подействовало на девушку, она вдруг ощутила дрожь, несмотря на жаркий день и теплый плащ, в который она все еще куталась.

— Не беспокойся, — сказала она с серьезной убежденностью. — У меня не больше желания оказаться на виселице, чем у тебя — увидеть меня там.

— Ну, этот граф тоже мог бы кое-что сказать по этому поводу!

Мэриан чуть поежилась, вспомнив, как внимательно рассматривал ее граф Фолкхэм, а также то, с какой зловещей улыбкой он говорил о возмездии, что ждет сэра Питни Тарле. С этим человеком определенно необходимо считаться.

— Я просто постараюсь избегать его, — со вздохом ответила она.

Однако Тамара продолжала качать головой, пока они шли по дороге к дому.

— Боюсь, этого графа не так-то легко избегать. Будь очень осторожна, деточка, не попадись в его ловушку, так как ему ничего не стоит уничтожить тебя.

— Возможно, он уже и думать обо мне забыл!

Но, несмотря на эти легкомысленные слова, еще долго после того, как Мэриан и ее тетка покинули пределы Лидгейта, сердце девушки продолжало громко колотиться, словно у насмерть испуганной пташки, попавшейся в когти сокола.