Себастьян, сидевший во главе стола, пристально разглядывал Ричарда. Что-то в нем изменилось. И дело было не только в явно улучшившемся здоровье. Это был совсем не тот близкий к отчаянию человек, с которым Себастьян расстался несколько недель назад. Теперешний Ричард был целеустремлен и решителен. Куда подевались неуверенность, меланхолия?

Возможно, Ричард возлагал большие надежды на благополучное разрешение проблем, думал Себастьян, замечая, как оживлен Ричард, как радостно он улыбается.

Но почему-то Себастьян был уверен, что дело не в этом. Почему-то Ричард не выказывал того нетерпения, с которым уговаривал Себастьяна отправляться за викарием. Себастьян думал, что сразу же по приезде Ричард потащит викария в музыкальный салон – побеседовать. Но Ричард спокойно сидел и наслаждался трапезой.

Не то чтобы Ричард вообще не обращал на викария внимания. Наоборот, он разговаривал с ним довольно много, но только на общие темы. Правда, Ричарду не удалось бы пообщаться с викарием за столом более тесно, потому что Белинда, не подумав, посадила гостя слишком далеко от Ричарда. Себастьян решил, что после обеда надо будет поблагодарить за это Белинду.

Но, поразмыслив, решил, что не стоит торопиться. Ведь Белинда посадила Корделию по правую руку от Ричарда.

Он взглянул на сестру, которая с улыбкой наблюдала за Ричардом. Черт бы подрал эту девчонку с ее страстью устраивать чужую личную жизнь. Она явно решила, что Корделия с ее музыкальными наклонностями – подходящая пара для Ричарда. Сестры только и думали о том, как Ричарда пристроить. Обычно Себастьян их поддерживал, но только не в данном случае!

Неважно, что ни Ричард, ни Корделия почти не обращали друг на друга внимания. Другие мужчины никогда не видели в калеке Ричарде соперника. Себастьян был не так глуп. Во всем остальном Ричард – привлекательный молодой человек, а у Корделии такое доброе сердце. Если он ей понравится, его хромота не будет ей помехой.

Черт возьми, это ему совсем не по вкусу! Он пытался уверить себя, что подозрения его глупы и Корделия, что бы она ни говорила, любит его, но его бесило, что приходится сидеть так далеко от нее и вести себя так, будто они чужие друг другу.

Когда наконец Ричард обратился к ней и она ответила ему с милой улыбкой, Себастьян машинально стиснул в кулаке вилку и со всей силы вонзил ее в кусок ростбифа. Надо поторопиться и разорвать помолвку как можно скорее, пока у Ричарда не появилось видов на Корделию.

Или у нее на Ричарда.

– Шалстоуны производят очень благоприятное впечатление, – сказала ему сидевшая рядом с ним Джудит. – И миссис Бердсли весьма приятная дама.

Он через силу улыбнулся и наклонился к ней.

– Да, с их стороны было очень любезно согласиться проделать столь долгое путешествие.

Он вновь посмотрел на Корделию и тут вдруг заметил, что Ричард смотрит на него почти с неприязнью. Отчего это, удивился Себастьян. Может, Ричард рассердился, разгадав матримониальные планы Белинды, но Себастьян-то тут при чем?

Джудит тронула Себастьяна за локоть и сказала еще что-то, и Себастьян заметил, что Ричард нахмурился еще больше.

Он взглянул на Джудит. Она подняла на него глаза, лицо ее было, как обычно, спокойно, но Себастьяну показалось, что взгляд ее был холоднее обычного.

Уж не придумывает ли он то, что ему самому хочется увидеть? Не может быть, чтобы Джудит и Ричард… Чтобы между Джудит и Ричардом…

А какое занимательное предположение! И вполне вероятное. Но как узнать наверняка? Чувства, которые могли возникнуть между Джудит и Ричардом, объяснили бы такую перемену в Ричарде, но это еще не доказательство.

Стараясь говорить как можно более беспечно, он обратился к Джудит:

– Должно быть, ты проводила здесь много времени в мое отсутствие?

Уж не показалось ли ему, что взгляд Джудит на мгновение стал виноватым?

– Конечно. – Она отвела глаза. – Я решила, что пора мне ознакомиться со своими будущими обязанностями.

– Джудит так много нам помогала, – вмешалась Маргарет, кладя себе на тарелку третий кусок пирога с голубятиной. – Она отлично разбирается в кухне, а со слугами умеет говорить гораздо лучше, чем мы с Белиндой.

– Она еще помогала Ричарду разбираться со счетами, – добавила Кэтрин. – И только ей удавалось уговорить Ричарда поесть или поспать.

Очень интересно, подумал Себастьян и посмотрел сначала на покрасневшую Джудит, потом на Ричарда. Ричард, заметив его взгляд, с вызовом вздернул подбородок, ожидая замечаний брата. Когда Ричард посмотрел на Джудит, во взгляде его читалось что-то еще – так смотрят на человека, заявляя свои права на него.

Себастьяну хотелось немедленно поверить в то, что он вообразил себе. Нет, просто он слишком долго не был дома и теперь торопится с выводами.

Но он никак не мог избавиться от мысли, что Ричард влюблен в Джудит. Конечно, если Джудит не разделяет его чувств, из этого ничего хорошего не выйдет, но она, кажется, за время, прошедшее с отъезда Себастьяна, переменилась к обоим братьям.

Если бы знать наверняка…

Ричард, глядя на Джудит и Себастьяна, думал о том же. Он с нетерпением ждал возможности понаблюдать за ними. Раньше он не обращал на них особенного внимания, потому что это его мало интересовало, но теперь от их отношений зависело столь многое… Если Джудит и Себастьян хотят быть вместе, Ричард должен оставить надежду. К несчастью своему, он никак не мог придумать причину, по которой Джудит могла не нравиться Себастьяну. Какому нормальному мужчине она не понравится? Но Ричард все же надеялся.

С тайным удовольствием он отметил, что Джудит, когда Себастьян сделал ей комплимент, не покраснела, как краснела от комплиментов Ричарда. Она казалась далекой от всего вокруг, далекой и бесстрастной, как Венера, выходящая их пены морской.

Она действительно Венера, подумал он, но она прекрасней и чище любой богини. Он отдал бы все силы, всего себя, лишь бы она была его. Но он должен быть уверен, что она хочет того же. А вдруг он неправильно понял ее поведение утром, вдруг она поцеловала его из жалости?

Жалости он не примет ни от кого, в особенности от Джудит.

– Мой отец ни за что в этом не признается, – раздался голос его соседки, прервавший его размышления, – но он весьма польщен вашей похвалой его хоралов.

Ричард с неохотой отвел взгляд от Джудит и Себастьяна и посмотрел на девушку, сидящую рядом с ним. Мисс Шалстоун хорошенькая, мрачно заметил он. Он обратил внимание на ухищрения Белинды. Как всегда, они раздражали его, но дочь викария, кажется, ничего не поняла.

Поначалу он обеспокоился, решив, что викарий привез свою дочь, чтобы она донимала его своей музыкой, но потом успокоился, поскольку за столом она вела себя совершенно ненавязчиво. И вообще девушка почему-то была грустна.

Заставив себя вспомнить, что она только что сказала, Ричард ответил:

– Ваш отец сочиняет удивительную музыку. Я не могу ею не восторгаться.

Тень улыбки пробежала по ее лицу.

– Вы были так добры в своих письмах.

Он нахмурился.

– В моих письмах? Вы что, читали мои письма вашему отцу?

Она покраснела и отвела взгляд, а он нахмурился еще больше. Если она читала его письма, то, значит, ей известно, что он отказался знакомиться с ее сочинениями.

– Я помогаю отцу с его перепиской, – ответила она. – Но вы можете не волноваться. Ваши письма были удивительно милы. По ним я поняла, что и вы очень милый человек.

Он удивленно приподнял бровь – так же, как это делал его брат.

– Милый? Вы, кажется, единственный человек, который считает меня милым.

Она улыбнулась.

– Не могу в это поверить. Вы взяли на себя смелость издавать сочинения начинающего композитора, и я думаю, что это очень благородно с вашей стороны.

«Ну вот, началось, – с ужасом подумал он. – Сейчас она попросит, чтобы я ознакомился с ее сочинениями, и мне придется придумывать какой-то предлог, чтобы избежать этого».

Но она вновь его удивила.

– Давно ли вы занимаетесь изданием музыкальных сочинений, лорд Кент?

– Пять лет. – Он улыбнулся с облегчением.

– Значит, у вас довольно молодое издательство. – Она помолчала. – И как же вам пришло в голову заняться именно этим? Или вы купили издательство забавы ради?

– Я ничего не делаю забавы ради, мисс Шалстоун, – усмехнулся он. – Мой отец, правда, любил забавы. И издательство выиграл в карты.

Ему явно удалось ее удивить, потому что она смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– В карты?

Он кивнул.

– Себастьян вам об этом не рассказывал? – Нет. Только сказал, что отец «приобрел» издательство.

– Приобрел, правда, весьма необычным способом. Уверен, что Себастьян говорил вам, что отец – увы! – был неисправимый игрок. И тот раз был одним из немногих, когда удача сопутствовала ему.

Вспомнив тот день, когда отец объявил, что выиграл в карты издательство, вспомнил и о том, что с этим издательством стало. Печатные станки стояли, а чудесные ноты, на титульных листах которых было выведено золотыми буквами «Кент паблишинг», пылились на складе, потому что их никто не покупал.

Он обвел глазами стол и увидел, что почти все закончили трапезу. Уже подали десерт. Себастьян, наклонив голову, говорил что-то Джудит. Ричард стиснул зубы, он сказал себе, что решит этот вопрос, когда разберется с издательством. Не будет издательства – у него не будет ни малейшего шанса уговорить барона отдать дочь за него, а не за Себастьяна.

Ричард встал из-за стола и обратился к викарию:

– Остался еще десерт, но я так взволнован присутствием викария, что у меня сил нет больше ждать. Надеюсь, вы не будете возражать, преподобный Шалстоун, и согласитесь пройти в мой кабинет, чтобы обсудить в подробностях, что мы будем говорить Генделю. Остальные справятся с десертом и без нас.

Все молчали. Себастьян замер в изумлении, а мисс Шалстоун и миссис Бердсли непонятно почему побледнели. Сам викарий не мог скрыть своего удивления. Что их так поразило в его словах?

– Ну да… разумеется, милорд, – пробормотал викарий, бросив взволнованный взгляд на дочь.

– Послушай, Ричард, – вмешался Себастьян. – Может, дождемся конца обеда? Тогда мы все сможем принять участие в обсуждении. Проехав такой долгий путь до Белхама и обратно, я тоже хочу знать, что вы намереваетесь делать.

Ричард недоверчиво взглянул на брата.

– Не говори ерунды. Ты ничего не понимаешь в музыке. Так что тебе нечего обсуждать. Останься здесь и развлеки дам. Мы с викарием скоро вернемся. Нам надо только выработать стратегию.

Викарий подал знак Корделии, и та поднялась из-за стола.

Ричард с неудовольствием заметил, что она собирается их сопровождать.

– Нет-нет, мисс Шалстоун. Не утруждайте себя. Мне надо сказать вашему отцу всего несколько слов.

– Но он не может играть без меня.

Ричард с трудом сдерживался.

– Ему ничего не надо играть. Я просто хочу обсудить с ним те из его сочинений, которые больше всего понравились Генделю.

Она еще сильнее побледнела и с натужной улыбкой опустилась на стул.

– Конечно, милорд.

– Не понимаю, что дурного в том, чтобы мисс Шалстоун тоже приняла участие в обсуждении! – резко сказал Себастьян. – Позволь ей поступить так, как ей хочется.

Ричард решил, что происходит действительно нечто весьма странное. Что они так переполошились?

– Нет. – Он был непреклонен. – Мы с викарием обсудим все вдвоем. А потом, если вам будет угодно, можете засыпать его вопросами. Правда, ваши знания о музыке столь ничтожны, что вряд ли их можно принимать во внимание. – Он помолчал и добавил: – О мисс Шалстоун я не говорю.

Выйдя из-за стола, он подал жест викарию, приглашая последовать за ним. Священник встал, покраснев при этом до корней волос. Он громко хрустнул пальцами, потом взглянул на свои руки и засунул их в карманы. Неуверенно улыбнувшись Ричарду, он направился к двери.

Идя с ним по холлу, Ричард удивленно подумал, как странно, что музыкант с больными суставами хрустит пальцами. Но он прогнал от себя эту мысль и направился в кабинет вместе со столь высоко ценимым им композитором.

«Вот и все!» – в отчаянии подумала Корделия. За пять минут лорд Кент уничтожил плоды трудов целых двух недель. Но тут у нее мелькнула надежда: а что, если после стольких часов занятий папа справится и один! Вдруг его знаний окажется достаточно, чтобы выглядеть в глазах лорда Кента композитором!

– Корделия, – услышала она голос Себастьяна с другого конца стола и подняла голову.

Его мрачный вид свидетельствовал о том, что он не слишком надеется на то, что викарий успешно выдержит испытание без ее поддержки.

Они кивнула и поднялась со своего места.

– Только не это! – взмолилась Кэтрин. – Давайте без тайн. Ну-ка, Себастьян, объясни, что, черт возьми, здесь происходит.

– Кэтрин! – одернула ее Белинда. – Откуда такие выражения?

– От Себастьяна, разумеется. – Кэтрин, ухмыляясь, смотрела на брата, который обходил стол. – Ну пожалуйста, расскажи, что вы такое с мисс Шалстоун затеяли. По всему видно, здесь какой-то заговор.

– Не твоего ума дело, – сказал ей Себастьян, потрепав ее по щеке, и прошел мимо. – Пойдемте, Корделия.

Корделия с упавшим сердцем вышла за ним в холл. Как только дверь за ними закрылась, он взял ее под руку и отвел в сторону.

– Не удивлюсь, если Кэтрин вздумается подслушивать под дверью, – объяснил он. – Как вы думаете, ваш отец справится? – Во взгляде его читалась тревога.

– Не знаю. С тех пор, как Гонорина взялась мне помогать, он сделал значительные успехи. Думаю, ему хотелось произвести на нее впечатление. Но факт остается фактом: музыка – не его стихия. – Она горько улыбнулась. – Не думаю, что ваш брат большой любитель цитат из Писания.

– Боюсь, что нет.

Дверь столовой распахнулась, и на пороге появилась взволнованная леди Джудит.

– Себастьян, я понимаю, ты не хочешь ничего рассказывать девочкам, но мне-то ты можешь объяснить, что происходит? Вы что, решили разыграть Ричарда?

Корделию удивило то, как расстроена леди Джудит, но Себастьян, казалось, не замечал, что леди Джудит больше беспокоится о его брате, нежели о нем. Как бы то ни было, он лишь широко улыб-нулся.

– Нет, не разыграть. Не знаю, как объяснить. Видишь ли…

Больше он не успел ничего сказать, потому что дверь в дальнем углу холла с шумом распахнулась, и в холл ворвался лорд Кент.

– Себастьян! – вскричал он, несясь на своих костылях им навстречу. Добравшись до них, он резко остановился, но смотрел только на брата. – Я хочу знать, что происходит, и ты уж мне не лги, иначе я буду колотить тебя костылем по голове, пока не услышу правды.

Лицо его было искажено болью и злобой. У Корделии сжалось сердце от жалости. Она прикусила губу, удерживаясь, чтобы не заговорить. Себастьян сам должен был решить, что делать теперь, когда все провалилось.

– Что случилось? – вмешалась леди Джудит.

Лорд Кент обернулся к ней.

– Что случилось? Начнем с того, что так называемый викарий имеет весьма поверхностное представление о музыке. Он не мог вспомнить, в каком из хоралов две диатонические контртемы, а в каком в коде меняется тональность. Когда я спросил о его любимых композиторах, он перепутал Фробергера с Корелли.

Он кричал, и лицо его наливалось кровью. Наконец он бросил исполненный горечи взгляд на Себастьяна, который, казалось, окаменел.

– Кроме того, с руками у него все в порядке, а что не так – легко пройдет, если не хрустеть пальцами. Он самозванец, и Себастьяну это прекрасно известно. Что произошло? Ты не смог найти настоящего викария? Думал подсунуть своему брату черт-те кого, лишь бы он взял себя в руки? Так вот, ваш викарий студента не проведет, не говоря уж обо мне или Генделе! Знаешь, дорогой брат, на сей раз ты зашел слишком далеко со своей опекой!

«Дорогой брат» было сказано с таким сарказмом, что у Корделии сердце заныло – так ей было обидно за Себастьяна. Сам Себастьян, казалось, не мог вымолвить ни слова, но заметно было, как он страдает. За спиной лорда Кента показался викарий, и вид у него был такой жалкий, что Корделии захотелось немедленно броситься его утешать. Но прежде всего надо было все расставить на места.

– Это моя вина, лорд Кент, – тихо сказала она.

– Неужели? – голос его звенел от презрения. – Как странно – во всем виновата женщина!

– Замолчи, Ричард, – сказал наконец Себастьян. – Ты сказал все, что хотел. Теперь выслушай меня.

– Нет, позвольте мне, – прервала его Корделия. Руки у нее тряслись, поэтому она сжала их и с вызовом посмотрела на лорда Кента. – Хоралы, которые вы издавали, написала я. И письма с просьбой о публикации писала я. Мой отец их лишь подписывал.

Лорд Кент долго напряженно смотрел на нее, а потом сказал, презрительно сощурившись:

– Я вам не верю.

Себастьян разъярился.

– Именно поэтому мне и пришлось изобретать этот идиотский план. Я понимал, что ты никогда не смиришься с тем, что музыку сочиняла она. Ты… тебя настолько потрясли твои предыдущие ошибки, что ты решил, что женщины не могут сочинять эту драгоценную музыку. – Он тяжело дышал, и Корделия боялась, как бы он не ударил лорда Кента. – Уверяю тебя, музыка Корделии ангельски прекрасна, но ты настолько глуп, что никогда не признаешь ошибочность своих предубеждений.

Ричард презрительно фыркнул.

– Вижу, не одного меня хорошенькое личико может ввести в заблуждение.

Корделия рот раскрыла от удивления, а Себастьян поднял руку, сжатую в кулак.

Корделия встала между ним и лордом Кентом.

– Нет! Прекратите это, оба!

– Вас это не касается, мисс Шалстоун, – рявкнул Ричард. – Отойдите!

– Как раз меня это касается, милорд, – прошипела она, в то время как Себастьян пытался ее оттолкнуть. – Хоралы написала я, угодно вам в это поверить или нет!

Услышав яростный вопль Себастьяна, она схватила лорда Кента и развернула его лицом к себе.

– Так вы думаете, я их не сочиняла? Тогда объясните, откуда мне известно следующее: две диатонические темы – в первом из посланных мной хоралов; тональность меняется в коде последнего из посланных мной, но это есть и в двух других, опубликованных вами. И Корелли мне нравится больше, чем Фробергер потому, что у него слышен каждый инструмент в отдельности.

Он изумленно уставился на нее, а она продолжала, понизив голос:

– Еще я должна сказать, что ошиблась, считая вас джентльменом. Вы не тот лорд Кент, что писал письма. Тот был добр и умен, а в вас эти качества отсутствуют.

Выражение лица лорда Кента переменилось, но она лишь перевела дыхание и заговорила дальше:

– Я оставила свои обязанности и родной дом и отправилась в столь длительное путешествие лишь потому, что брат, который вас «опекает», умолял меня помочь вам. Я поборола гордость и была готова к тому, что похвалы за мои сочинения достанутся моему отцу, и сделала это только по просьбе вашего брата. Во время путешествия я пыталась научить отца всему, что знаю, хотя у него нет никакого слуха. Я сделала все это лишь для того, чтобы вы сказали, что я лгу.

Она уперлась руками в бока, и гнев ее был величествен.

– Что же, милорд, хоть я и сомневаюсь, что вы достойны этого обращения, сейчас, впервые за долгое время я не лгу про то, кто сочинил эти хоралы. Но раз вы так уверены в том, что я лгу, значит, вы никогда больше не будете их издавать. Наше сотрудничество закончено. Я ни строчки не напишу для черт знает кого, для того, кто поливает меня презрением.

Господи, подумала она с ужасом, до чего же довел ее лорд Кент, что она стала употреблять выражения Себастьяна! Еще несколько минут, и она начала бы ругаться как простолюдинка.

– Это все, что я хотела сказать. – Она перевела дыхание и заметила, как озадаченно смотрит на нее отец. – Пойдем, папа, надо сказать Гонорине, что мы уезжаем немедленно.

– Корделия, не следует торопиться, – начал было Себастьян, но она развернулась, не обращая на него никакого внимания, и направилась к столовой.

Но, к сожалению, на пути ее стояла леди Джудит. Она смотрела на нее встревоженно и умоляюще протягивала к ней руки.

– Прошу вас, мисс Шалстоун, подождите.

Корделия, с трудом держа себя в руках, покачала головой.

– Я должна уйти.

– Не стоит так расстраиваться из-за тех глупостей, которые наговорил Ричард. Уверяю вас, характер у него действительно дурной, но он не так неблагодарен, как может показаться.

– Простите, – заговорила Корделия, но слезы подступали к ее глазам, мешая продолжить. Господи, только бы не разреветься здесь и перед этой женщиной!

– Вы нужны ему, – мягко сказала леди Джудит, взяв Корделию за руку. – Он не хочет этого признавать, но ваши сочинения необходимы его издательству.

– Я… я не могу…

– Джудит права, – раздался за ее спиной голос лорда Кента. Чувствовалось, как он волнуется. Помолчав, словно собираясь с мыслями, он продолжил: – Прошу вас, не уезжайте из-за тех глупостей, что я наговорил.

Он старался говорить почти умоляюще, совсем не так, как несколько минут назад, но Корделия стояла в нерешительности, и плечи у нее дрожали – она по-прежнему с трудом удерживалась от слез.

– Умоляю вас, мисс Шалстоун. – Лорд Кент тяжело дышал. – Прошу вас, примите мои изви-нения.

Она медленно повернулась к нему. Правильно ли она расслышала? Прядь волос выбилась у него из хвоста, стянутого на затылке, и висела вдоль щеки, отчего он выглядел по-детски трогательно. Она вспомнила все, что рассказывал Себастьян про лорда Кента, и эти рассказы отозвались в ее добрейшем сердце. Ах, если бы она могла вырвать это глупое сердце из груди!

– Почему я должна вас прощать? – шепнула она, пытаясь побороть в себе желание простить его немедленно.

Он с трудом дышал, руки его судорожно сжимали костыли.

– Потому что Джудит права, говоря, что вы нужны мне.

В каком же он отчаянии, если признает это! Казалось, он всеми силами пытается усмирить свою гордость.

– Печально, что я лишился поддержки Генделя, – продолжал он, – но вас потерять я не могу.

Она в последний раз попыталась сопротивляться и сказала резко:

– Я решила, что вы так и не поверили в мое авторство. Ведь вы думаете, что женщины не могут сочинять музыку.

Он поморщился.

– Прошу простить меня. Я не помнил себя от гнева. Но, по правде говоря, в последнее время я пересмотрел свое отношение к женщинам. – Он взглянул в сторону леди Джудит, а потом вновь посмотрел на Корделию и слабо улыбнулся. – Кроме того, тот, кто предпочитает Корелли Фробергеру, не может быть самозванцем.

Они пристально смотрели друг на друга. Она не хотела верить внезапной перемене в нем, но он, судя по всему, искренне раскаивался. На самом деле прежде она была поражена тем, что он сразу же признал ее сочинения и издал хоралы никому не известного викария. Было бы неправильно бросить его на произвол судьбы именно сейчас, особенно после того, как он, поборов гордость, принес ей свои извинения.

– Ну же, детка, – сказал викарий, выглядывая из-за спины лорда Кента, – прости его, и хватит с этим. Мне до смерти надоело изображать из себя музыканта.

Она обвела взглядом присутствующих. Все смотрели на нее с надеждой.

– Хорошо. Кажется, вы меня убедили. – Она посмотрела Ричарду прямо в глаза. – Я принимаю ваши извинения, лорд Кент.

– И вы по-прежнему позволите мне быть вашим издателем?

Она помолчала немного и кивнула.

– Только с одним условием.

Лорд Кент устало смотрел на нее.

– И что же это за условие?

– Я хочу, чтобы на сочинениях стояло мое имя.

– Ваше имя? – переспросил он недоверчиво.

– Да. – Она глубоко вздохнула. Как устала она слыть кем-то другим. Музыку сочиняла она, и ей хотелось, чтобы это стало известно всем. – Я имею право использовать собственное имя. Если вас это не устраивает, что ж, значит, мы с вами не сможем работать вместе.

Теперь уже он обвел глазами присутствующих. Вид у него был как у быка, загнанного в угол. Ричард тряхнул головой и пробурчал нахмурившись:

– Ну хорошо. Думаю, хуже от этого уже не будет.

Она облегченно вздохнула, услышав за своей спиной радостный возглас леди Джудит.

– Положение не так безнадежно, – вмешался Себастьян. – С чего ты решил, что нет надежды на поддержку Генделя? Думаю, тебе следует, как ты и намеревался, представить Генделю автора хоралов. Возможно, в отличие от тебя, его не испугает то, что автор оказался женщиной.

Корделия едва оправилась от шока, и вот она готова была уже летать от радости. Как это произошло? Неужели Себастьян на ее стороне? Она готова была расцеловать его – ведь он сказал то, о чем сама она не осмелилась заговорить.

Лорд Кент подошел к ближайшему стулу и тяжело опустился на него, закрыв лицо руками.

– Генделю будет неважно, что автор – женщина, но он будет возмущен, узнав, что это не викарий.

Корделия смотрела на него озадаченно.

– Я полагала, что ему неизвестно, кто автор. И думала, что главное – представить ему анонимного автора хоралов.

Лорд Кент поднял на нее глаза.

– Так оно и было. Но – увы! – после отъезда Себастьяна я был окрылен надеждой. Так что, нарушив данное вам обещание держать имя композитора в секрете, сообщил Генделю, что это викарий Шалстоун из Белхама, который уже едет в Лондон.

– Черт возьми! – пробормотал Себастьян.

– Так что теперь Гендель не сможет отделаться от прежних подозрений, – продолжал лорд Кент. – Он ожидает викария, я же представлю ему кого-то еще. Он подумает, что я лгу, что снова пытаюсь его одурачить, что мне нельзя доверять. – Он стукнул кулаком по колену. – Вся каша заварилась из-за того, что я доверил одной женщине, которая выдала чужие сочинения за свои. Если я представлю Генделю мисс Шалстоун, он решит, что я взялся за старое.

– А если не представишь, тогда что? – тихо спросила леди Джудит. – Без него ты потеряешь свое издательство. Встреча с ним уже ничего не испортит.

Лорд Кент побледнел и устало взглянул на леди Джудит.

– Ты не понимаешь…

– Понимаю, Ричард, действительно понимаю. – Леди Джудит подошла к нему. – Знаю, как ты будешь унижен, если Гендель высмеет тебя публично. Но разве у тебя не хватит сил это вынести? – Она почти умоляла. – Если же ты ошибаешься и он не отвернется от тебя, ты вернешь свою репутацию. Господи, Ричард, ведь сейчас тебе нечего терять!

С изумлением смотрела Корделия на леди Джудит, которая из Мадонны превратилась в страстную Марию Магдалину. Видно, ее очень волновала судьба лорда Кента.

– Джудит права. – Себастьян подошел к брату, положил ему руку на плечо. – Терять тебе нечего. Так почему бы не попробовать?

Лорд Кент поднял глаза на Джудит, которая не сводила с него умоляющего взора. Казалось, он молча советуется с ней.

Внезапно он перевел взгляд на Корделию.

– Вы понимаете, что будет значить встреча с Генделем? Это будет все равно что войти в клетку ко льву. Он может раскритиковать вас в пух и прах. Я не могу требовать от вас этого.

Она была исполнена решимости.

– Я через многое прошла по дороге сюда, милорд. Теперь мне все равно, что будет со мной, я хочу лишь одного – признания своего авторства.

С искаженным лицом он поднялся со стула, с трудом дотянулся до валявшихся на полу костылей.

– Не знаю, – пробормотал он. – Не знаю, смогу ли я перенести отказ Генделя. Ведь Гендель такой же сплетник, как обычные люди. Его похвала может спасти меня, но его неодобрение погубит меня навсегда.

Он мрачно покачал головой.

– Мне надо все обдумать. Вы должны дать мне время на размышление.

Корделия с трудом пыталась скрыть разочарование. Она предполагала, что эту идею лорд Кент воспримет весьма неохотно. Но никогда не удается подготовиться к такому удару заранее.

– А пока что, – вмешалась Джудит, обводя взглядом разочарованные лица присутствующих, – позвольте вам сообщить, что завтра вечером в Лондоне состоится абонементный концерт, на котором будет исполняться «Мессия», новая оратория Генделя. Возможно, мисс Шалстоун будет интересно ознакомиться с одним из его последних произведений. Это может оказаться полезным при встрече с Генделем.

– Если эта встреча состоится, – заметил лорд Кент.

Леди Джудит улыбнулась сконфужено.

– Разумеется, именно это я и хотела сказать.

– Отправиться на концерт! Блестящая идея, – воскликнул Себастьян. – Уверен, мне удастся достать ложу.

Лорд Кент промолчал, и Корделия воодушевилась. Если они с лордом Кентом поедут на концерт, возможно, ей удастся уговорить его…

А может, ничего и не получится, подумала она, решив приготовиться к разочарованию заранее. Но возможность встретиться с Генделем пробудила в сердце надежду. Она не могла совладать с собой, волнение охватило ее.

«Наконец! – подумала она. – Наконец-то у меня есть шанс!»