Когда Мина вышла из комнаты, Гаррет встал. Он с такой силой ухватился за край стола, что у него побелели костяшки пальцев.

– Простите меня, друзья, – обратился он к своим гостям, которые начали перешептываться, – но я должен позаботиться о моей заболевшей хозяйке.

Не обращая внимания на громкий говор за спиной, он вышел из комнаты. Он хотел только одного – разоблачить свою лживую любовницу.

Он пересек холл и уже поднимался по лестнице, когда Хамден окликнул его. Гаррет остановился и холодно посмотрел на друга.

Хамден приблизился к нему:

– Почему ты не оставишь ее в покое и не перестанешь мучить бедную девушку? Что ты от нее хочешь? Чтобы она сидела тихо и покорно слушала, как ты пьешь за здоровье другой женщины?

В ответ Гаррет рассмеялся:

– Другой женщины? Ты до сих пор ни о чем не догадался? Господи, да ты, должно быть, как и я, околдован ею.

Хамден смотрел на Гаррета как на сумасшедшего.

– О чем это ты болтаешь?

– Не беспокойся, Мина прекрасно знает, за кого я пил. Ее расстроило нечто другое, что тебя не касается.

Гаррет повернулся спиной к Хамдену и стал подниматься по лестнице. Подойдя к двери спальни, которую с того дня, когда он заставил ее остаться в Фолкем-Хаусе, занимала Мина, он без стука распахнул дверь.

Мина стояла возле кровати, складывая в холщовый мешок свою одежду. На минуту Гаррет остановился, наблюдая за ней. «Могут ли это невинное личико и эти нежные ласковые руки принадлежать убийце?» – спрашивал он себя и сам себе отвечал: «Нет».

Но она лгала ему. Какой вывод можно из этого сделать? Гаррет твердо решил не давать волю чувствам, которые могли поколебать его решимость.

Войдя в комнату, он громко хлопнул дверью. Марианна вздрогнула, затем смертельно побледнела, но головы не подняла и продолжила заниматься своим делом.

– Куда-то собрались, леди Марианна? – полным сарказма голосом спросил Гаррет.

Марианна вся сжалась и, не говоря ни слова, подошла к комоду, из которого вынула свой мешочек с травами и мазями, и положила его в мешок с одеждой.

Гаррета бесило, что она не обращает на него внимания. Он подошел и, схватив ее за запястье, стиснул их, словно железными тисками.

– Сейчас же прекрати собирать свои вещи! Ты никуда не поедешь! – резким тоном заявил он.

Марианна подняла к нему лицо:

– Не поеду? Я не так глупа, Гаррет. Или вы передадите меня в руки королевской стражи, или вышвырнете отсюда. Но в любом случае я обязательно уеду куда-нибудь.

Гаррет стоял словно громом пораженный. Он приготовился увидеть Марианну надменной, даже возмущенной, возможно, даже она попробует защищаться, убеждать его в своей невиновности. Но он не был готов увидеть ни ее тихое отчаяние, ни ее грустную покорность.

– Почему ты думаешь, что я так поступлю? – спросил он, напрасно стараясь скрыть горький упрек в голосе.

Глаза Марианны налились слезами. Она смахнула их тыльной стороной ладони.

– А что же еще вы можете сделать? Вы клялись в верности королю, а меня объявляют врагом его величества. Если вы позволите мне уехать, вы сможете заявить, что я сбежала, и тогда ваша честь не пострадает. Выдав меня, вы исполните свой долг. Но вам нельзя укрывать меня. Это я хорошо понимаю. Слишком хорошо.

Ее печаль глубоко потрясла Гаррета. Ему хотелось успокоить Марианну, сказать, что ценой собственной жизни он готов защитить ее. Но с другой стороны, она с самого начала лгала ему, играла на его сочувствии. Но больше этого не будет.

– Ты совершила преступление, в котором тебя обвиняют? – спросил Гаррет более сурово, чем намеревался. Этот вопрос мучил его с тех пор, как он узнал правду. – Это ты положила яд?

Марианна словно окаменела. Сверкая глазами, она смотрела на Гаррета с гневом и презрением.

– Вы еще спрашиваете? О, конечно. Я забыла, что в ваших глазах я вероломная предательница.

– Мина…

– Не называйте меня так, милорд. Так ласково называла меня мать. Это от моего второго имени – Люмина. – Марианна горестно усмехнулась. – Вам бы понравилась ирония, скрытая в этом слове. На языке моей матери оно означает «свет». Раньше вы произносили его, как мне казалось, с любовью. А теперь я вижу, что заблуждалась. Отправляйте меня на виселицу, если вам этого хочется. Но помните, вы посылаете на смерть леди Марианну. Мина умерла в тот день, когда доверила свое будущее вам.

– Черт побери! – воскликнул Гаррет, хватая Марианну за плечи. – Это не тебя ввели в заблуждение, а того, кому лгали. Ради тебя я рисковал жизнью. Ты могла бы по крайней мере сказать мне правду!

При этих словах силы, казалось, покинули Марианну. С тихим плачем она отстранилась от Гаррета и подошла к окну. Несколько минут она молчала, а затем произнесла:

– Думаю, вы заслуживаете правды. Так вот, я не подсыпала яд в лекарство. И я уверена, что и он не делал этого, ибо мой отец никогда не был изменником.

– Как же яд попал туда?

– Я не знаю. Должно быть, кто-то подсыпал его, зная, что обвинят отца. Я не знаю, кто так сильно ненавидел его, чтобы так поступить с ним. Но ведь нашелся кто-то, кто хотел навсегда погубить его. – Слезы мешали Марианне говорить. – И кто-то еще сумел убить его.

На мгновение у Гаррета мелькнула мысль, не сказать ли ей, что ее отец жив. Но передумал. Прежде всего Гаррет не был уверен, что он еще жив. Во-вторых, король подозревал, что отец Марианны причастен к какому-то заговору. В таком случае она может быть его участницей.

– Ты говоришь, что кто-то другой подсыпал яд, – сказал Гаррет. – Но есть сведения, что ты передала лекарство прямо отцу и оно все время оставалось у него на глазах.

Марианна вздрогнула.

– Я слышала, что так говорят. Это правда, что я передала лекарство, как только его приготовила. Но я не могу сказать, что было дальше. Меня не было с отцом, когда он ушел из дома. Возможно, он где-нибудь положил мешочки или кто-то подменил их. Я не знаю. – Марианна повернулась к Гаррету и смерила его негодующим взглядом. – Но когда я отдавала их, они были чисты. Клянусь.

Убежденность Марианны заставляла Гаррета думать, что она не лжет. Он всем сердцем надеялся, что она сказала правду. Если это так, он приложит все силы и докажет, что она и ее отец невиновны. Но тут Гаррет напомнил себе о тех случаях, когда в прошлом Марианна лгала ему. Он не знал, может ли доверять ей. Его родители совершили смертельную ошибку, доверившись его дяде. Не совершит ли и он такую же ошибку, доверившись Марианне?

Оставалось еще так много мучительных вопросов, на которые она все еще не ответила.

– Почему ты вернулась именно сюда? Почему вообще не сбежала из Англии?

Марианна судорожно вздохнула:

– Я думала… вернее, надеялась найти человека, который оклеветал отца. Но мои надежды не оправдались.

Марианна замолчала. Гаррет вспомнил две первые встречи с нею. Стольким вещам, которые озадачивали его раньше, теперь нашлось убедительное объяснение: ее маска… ее непреодолимый страх перед констеблем… ее манеры благовоспитанной леди. И только одно до сих пор оставалось загадкой.

– Когда мы впервые встретились, ты боялась меня. Полагаю, потому, что знала, что я слуга короля. Так почему ты не скрылась, когда имела такую возможность? Почему по-прежнему подвергала себя опасности?

Марианна колебалась, а затем произнесла через силу:

– Я бы не хотела… отвечать на этот вопрос… милорд.

Гаррет подошел к ней и взял за плечи. В ее глазах уже не было слез, но был страх, страх перед ним.

– Боюсь, вы должны ответить, леди Марианна, – холодно произнес Гаррет. – Сейчас только я один стою между тобой и сырой темницей. Советую помнить об этом и сказать мне все.

Марианна опустила глаза.

– Как я уже сказала, я хотела найти человека, виновного в аресте отца. Я не могла уехать, не сделав этого.

Ее уклончивый ответ сделал Гаррета еще настойчивее.

– Если ты не знала, кто этот человек, почему оставалась здесь? Почему не поискала его в Лондоне?

Марианна посмотрела пристальным и спокойным взглядом, хотя Гаррет чувствовал, как она дрожит.

– Подумайте, милорд. Кто рассчитывал получить наследство моего отца? Кто не мог осуществить свои мечты, пока мой отец владел Фолкем-Хаусом? Кто?

– Ты думала, что я подсыпал яд?! – удивленно воскликнул Гаррет, осознав, в чем его подозревала Марианна.

– Я думала, что вы подстроили его арест и каким-то образом добились, чтобы его обвинили в преступлении. Я не знала, кто убил отца. Вы должны признать, что были единственным, у кого была причина избавиться от него.

– Неужели ты считала меня таким чудовищем? – Гаррет покачал головой, отказываясь поверить в подозрения Марианны. – О Боже, – прошептал он, закрывая глаза, чтобы не видеть ее пристального взгляда, – как давно… Когда ты перестала думать, что я способен на такое? Ты в это верила, когда мы занимались любовью? Неужели ты лежала в моих объятиях, думая, что, может быть, я убил твоего отца?

Гаррет открыл глаза и увидел, как побледнела Марианна.

– Нет, – твердо сказала она, и слезы показались у нее на глазах. – Нет, к тому времени у меня не было сомнений в том, что ты не мог быть к этому причастен. Я… я собиралась все рассказать, но я не знала, что ты сделаешь, узнав правду. Мне было так страшно.

Гаррет посмотрел Марианне в лицо:

– Когда я заставлял тебя бояться меня? Как часто я просил довериться мне! Сколько раз я обещал защитить тебя от всяческих опасностей и неприятностей!

– Ты не знал, что обещаешь. Я не могла положиться на такие обещания.

Ответ Марианны больно ранил Гаррета, ибо его обещания не были пустыми словами и он искренне верил, что убедил ее хотя бы немного доверять ему.

– А твои отношения с моим дядей? – Гаррет вспомнил вопрос, который все время мучил его.

Марианна удивилась:

– С твоим дядей?

– Да. Почему он так хорошо знал тебя?

– Он пытался выкупить обратно Фолкем-Хаус у моего отца и пользовался для этого самыми подлыми способами, включая распространение гнусных слухов о моей матери и обо мне, чтобы заставить отца продать дом. Но отец отказался продавать. Вот и все. Я не могла допустить, чтобы ты узнал, что Фолкем-Хаус принадлежал отцу. Тогда тебе все стало бы ясно.

– Почему дядя прекратил попытки заставить твоего отца продать дом? – спросил Гаррет.

Она покачала головой, явно озадаченная вопросом:

– Не знаю. Может быть, он понял, что отца ему не убедить.

– А может быть, была совсем другая причина. Ты знаешь, что король подозревает моего дядю в этой попытке отравления?

Марианна как-то странно посмотрела на Гаррета:

– Я одно время думала, что он мог это сделать. Но если он знал, что ты возвращаешься, чтобы вернуть свои владения, зачем ему было помогать тебе вернуть Фолкем-Хаус?

– Он не знал, – ответил Гаррет. – Не знал, что я вернусь, до того самого дня, когда я приехал в Лондон.

Лицо Марианны помрачнело.

– Так это он…

– Да. Он ненавидит короля. Он действительно хотел, чтобы король умер.

В волнении Марианна схватила Гаррета за руку:

– Значит… значит, отец невиновен! Все это подстроил сэр Питни, а потом в тюрьме убил его!

– Есть другое объяснение, – холодно заметил Гаррет. – Мой дядя и твой отец могли заключить соглашение, которое устраивало их обоих. Может быть, твой отец согласился взять на себя грязную работу в обмен на обещание Тирла отказаться от покупки Фолкем-Хауса.

Гаррет плохо верил в высказанное им же предположение, но, произнеся его вслух, понял, что оно звучит правдоподобно. Тирл всегда был самым вероятным подозреваемым. А Фолкем-Хаус – нитью, связывавшей его и отца Марианны.

– Нет! – воскликнула Марианна. – Ты не можешь так думать! Мой отец никогда бы не совершил такого ужасного преступления! Никогда!

– Возможно, он боялся того, что мог сделать Питни, если бы он продолжал отказываться продать Фолкем-Хаус. Может быть даже, он боялся за тебя и хотел спасти от Питни. Он мог сделать это ради тебя, Мина. Это возможно.

Марианна бросилась на Гаррета и стала колотить кулаками по его груди:

– Не говори таких вещей! Это ложь, это все ложь!

Ее горячий протест заставил Гаррета почувствовать себя последним негодяем. Схватив Марианну за запястья, он притянул ее к себе.

– Послушай, если твой отец любил тебя так же сильно, как ты его, он мог сделать все, чтобы спасти тебя.

Марианна отчаянно замотала головой:

– Только не мой отец. Он никогда бы не стал изменником. Он нашел бы другой выход. Если ты веришь, что он виновен, то должен верить, что и я тоже виновна. Это я растирала все порошки и смешивала мази, которыми пользовался отец. Моя мать и я, а не отец, знали лекарства… и яды.

Гаррет в упор смотрел на Марианну.

Ему так хотелось ей верить. Затем Гаррет подумал о своем дяде. Тирл как раз относился к типу людей, которые умеют манипулировать другими. У Гаррета возникло страшное подозрение: Тирл мог принудить женщину выполнить для него грязную работу.

Гаррет вцепился руками в Марианну, не зная, что ему делать: верить или не верить ей.

– Гаррет, что ты со мной теперь сделаешь? – печально спросила она.

У Гаррета стучало в висках. Как бы ему хотелось повернуть время вспять. Она бы оставалась цыганкой, женщиной, которую бы он сделал своей вечной любовницей. Возможно, Марианна была права, когда просила его не спрашивать, кто она.

Гаррет встряхнулся. Какая польза рассуждать, что ему следовало тогда сделать? Он должен принять решение сейчас. Но прежде чем он примет решение…

– Завтра мы едем в Лондон, – решительным тоном произнес Гаррет. Только там он сможет узнать правду. Оставались еще предположения, которые надо было проверить. Он все проверит, прежде чем что-то решить.

– Что мы там будем делать? – дрожащим голосом спросила Марианна.

Гаррет посмотрел на ее белое как мел лицо. Она была явно напугана. Но в эту минуту Гаррет не мог успокоить ее, ибо сам не знал, что их ожидает в Лондоне.

– Скажи мне, что ты собираешься делать? – требовательным голосом снова спросила Марианна.

– Не знаю, – неохотно ответил Гаррет. Он видел, что Марианна готова разрыдаться, но постарался не поддаваться порыву утешить ее.

– Сейчас я ни черта не знаю. Но Лондон – отличное место, где можно получить ответы на некоторые вопросы, поэтому мы отправимся туда, как только все будет готово.

– В Лондоне для меня нет больше ответов, – ответила Марианна. – Ответы должны быть только для тебя. Скажи, Гаррет, что именно ты надеешься найти там? Ты и в самом деле думаешь, что отыщешь правду, когда прошло столько недель и месяцев и его величество сам, видимо, не очень убежден в виновности моего отца? Что ты сможешь сделать?

– Черт меня побери, если я знаю, – ответил Гаррет. – Тебе лучше надеяться, что я найду что-нибудь оправдывающее тебя, поскольку в настоящий момент ты очень нуждаешься в моей помощи. Но только Богу известно, чего надо искать.

Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу: Марианна – с вызовом и обидой, Гаррет – с неуверенностью и горечью. Затем Марианна отвернулась и снова стала укладывать свои вещи.

– Мы отправляемся рано, – сказал Гаррет тоном, не терпящим возражений, – и ты поедешь со мной.

Он повернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

– Ты могла бы сказать мне, – проговорил Уилл, когда в ответ на его настойчивый стук Тамара открыла дверь фургона.

– Сказать что? – спросила она, приглаживая растрепавшиеся во сне волосы.

Этот жест воспламенил Уилла. Неожиданно он схватил Тамару и крепко поцеловал в губы. Затем с большой неохотой отстранился от нее и произнес:

– Ну, начать с того, что ты могла бы рассказать мне, что твоя племянница не кто-нибудь, а леди, и у нее неприятности с королем и его стражей.

Тамара внимательно посмотрела на Уилла:

– Так ты хочешь сказать, что его сиятельство теперь знает правду?

– А как я об этом узнал? Он как будто с ума сошел. Даже толком не попрощался с лордом Хамденом и гостями. А сейчас орет на слуг, чтобы готовили лошадей в дорогу, и расхаживает по холлу с таким видом, словно ищет, кого бы убить.

– О Боже! – прошептала испуганно Тамара и схватила Уилла за руки. – А где Мина?

– Не волнуйся. Насколько я понял, милорд не тронул ее. Бедная девушка в своей комнате. Одна.

– Ты сказал «в дорогу»…

Уилл помрачнел:

– Да. Граф с Миной собираются завтра в Лондон.

– Настоящий дьявол! Неужели он и в самом деле такой жестокий? Допустит, чтобы ее повесили за то, чего она не совершала? – Тамара сокрушенно покачала головой. – Мина мне говорила, что боится того, что он сделает, если узнает. А я ее не слушала. Уговаривала все рассказать…

– Она ему не рассказала. И я думаю, это его и бесит, хотя он в этом не признается. Он узнал правду совершенно случайно. Некоторые гости лорда Хамдена достаточно наговорили о леди Марианне, чтобы его милость догадался. Черт, но я жалею, что ты не рассказала хотя бы что-нибудь! Я мог бы помочь вам.

Тамара недоверчиво посмотрела на Уилла и осталась довольна, убедившись, что он говорит искренне.

– Ты сказал, что любишь меня, – глядя Уиллу в глаза, тихо проговорила Тамара. – Ты говорил это много раз. Так вот, пришла пора доказать, что это не пустые слова. Уведи Мину от графа. Все равно как, только вырви ее из когтей этого человека!

Уилл смофел на нее, и Тамара отшатнулась, заметив в его взгляде презрение.

– Значит, ты воспользуешься моей любовью как орудием сделки? Я должен заслужить любовь своей дамы благородными подвигами? Я не рыцарь, любимая. Я бедный, израненный солдатик, ищущий немножко счастья. Я не хочу покупать твою любовь, ибо она ничего не стоит, если ты просто не подаришь ее мне.

Ей следовало бы рассердиться, но безграничная радость охватила ее. Она поняла, какой Уилл человек. Тамара знала, как подчинить мужчин своей воле. И когда она так поступала, то чувствовала к ним презрение из-за того что они теряли гордость. И именно поэтому она не оставалась ни с одним из них.

Но Уилл никогда не терял чувства собственного достоинства.

– Ты прав, – согласилась Тамара. – Я не должна была просить тебя сделать это, чтобы доказать свою любовь. Однако это надо сделать. Поэтому я прошу тебя как друга и как любовника. Моя любовь принадлежит тебе, поможешь ты мне или нет. Но, Уилл, я единственный раз прошу, сделай это ради меня.

Уилл вздохнул и прижал Тамару к себе.

– Это не так просто, и ты хорошо это знаешь. Я не могу отобрать Мину у графа, даже если это возможно. Трудно поверить, но он уже почти влюблен в нее. Если она уедет, он снова отыщет ее.

Тамара вздрогнула.

– Или, того хуже, пошлет на поиски солдат.

Лицо Уилла исказилось от гнева.

– Нет! Граф не такой. Я достаточно хорошо знаю своего хозяина. Он злится, вот и все. Дай ему время, и все будет хорошо. Вот увидишь.

Тамара посмофела на Уилла:

– Я не хочу, чтобы Мина страдала, это ты понимаешь? Она все, что есть у меня, и я не хочу потерять ее из-за того, что какой-то мужчина думает не головой, а другим местом.

– Она была любовницей графа, и это немного затуманило ему мозги. Он поступит с Миной по справедливости, и я, если смогу, позабочусь об этом. Я еду в Лондон, обслуживать его сиятельство, и буду приглядывать за маленькой мисс.

Тамара одарила Уилла ослепительной улыбкой:

– А если тебе покажется, что он отдаст ее сфаже?

– Не отдаст.

– Это ты так говоришь. Но…

– Если я увижу, что твоей племяннице угрожает какая-нибудь опасность, клянусь, клянусь своей любовью к тебе, я буду защищать ее.

– Даже от своего хозяина.

– Даже от его сиятельства, – твердо пообещал Уилл.

Тамара радостно вскрикнула и обвила его за шею руками.

– Спасибо тебе.

– Все ради тебя, любовь моя.

– Когда ты вернешься, Уильям Крэшоу, я буду здесь ждать тебя.

– Будешь моей женой? – спросил Уильям. Тамара чуть заметно улыбнулась:

– Буду всем, чем ты захочешь. Уильям засмеялся:

– Очень в этом сомневаюсь, ты всегда была строптивой и вряд ли изменишься из-за того, что я оказываю тебе эту услугу.

– Хорошо, что не рассчитываешь. Я надеюсь, что много долгих лет я буду твоей строптивой женой.

– И я надеюсь, что много долгих лет проведу с тобой, – прошептал Уильям, привлекая Тамару к себе и целуя ее.