– Он же не думает всерьез, что такой сложный случай можно раскрутить за четыре недели! – Сабина изливала свое негодование в адрес НУ.

– Дело кажется ему бесперспективным, потому что не обещает быстрого успеха. И он боится неприятностей, которые могут возникнуть, если расследование затянется, – предположил я.

– Голова у него занята совсем другими вещами, – сказала Сабина, – исключительно вопросами транспортировки.

Прошло две-три секунды, прежде чем я увязал это с В3, и только потом ответил:

– Мы должны ускориться и показать ему, что скрывается за этим делом. Нам нужно как можно скорее найти что-нибудь такое, с чем бы он мог отправиться к П. И тогда времени у нас будет сколько угодно.

– Сколько угодно? – повторила Сабина и начала смеяться. Ее смех скорее напоминал отчаяние. Четыре недели – это было адски тяжелое условие.

Обзавестись дополнительно одним-двумя информантами из окружения «Пассажирских перевозок «Сарай» нам бы совсем не помешало. Но завербовать их чуть ли не за одну ночь, да еще и наладить всю работу, было нереально. Такой процесс, начинающийся с выбора кандидатуры и ее основательной проверки, включающий в себя первый контакт, постановку цели, воспитательную фазу и, наконец, переходящий в плодотворное сотрудничество, длится недели и месяцы. К тому же люди с потенциалом тайного посредника встречаются редко.

Кандидаты, стоящие слишком низко или, наоборот, слишком высоко в криминальной иерархии, отпадают сразу. Иначе секретной службе еще, чего доброго, придется выслушивать упреки в том, что она, мол, фактически и руководит преступной организацией или, что еще хуже, финансирует ее деятельность. Плохие предпосылки для успешного судебного процесса – конечной цели всей нашей работы. Отпадают и те, у кого слишком сильно выражены эгоистические или идеологические мотивы. Они будут неуправляемы в отдельных случаях или станут сообщать полезную информацию, но лишь когда ожидают получить взамен какие-то конкретные преимущества. А это все равно что пустить козла в огород.

Даже если случится невероятное и мы в самые короткие сроки отыщем подходящего кандидата, еще неизвестно, будет ли он способен хорошо разбираться в тайной подоплеке принимаемых решений, знать всю подноготную преступной группировки. Таких людей очень немного. И они, как правило, далеки от мысли о сотрудничестве со спецслужбой. Их заветные желания лежат совсем в другой плоскости. Чтобы убедить одного из них все-таки пойти на это, потребуется много времени. Ценные сведения потекут лишь после того, как он ясно поймет, почему ему нужно нам помогать. После того, как он научится нам доверять. Только тогда начнет поступать информация категории 08/15, а потом и категории 007. Тихов дозрел быстрее, но он – особый случай.

Чтобы хоть как-то компенсировать недостаток времени, мы с Сабиной тут же наметили целый комплекс оперативных мер. Мы пустим в ход все доступные нам средства. Нацелим всех действующих осведомителей на сбор как можно более подробных сведений о Бюленте и Ко. Организуем широкомасштабное наблюдение, повысим концентрированность имеющейся информации за счет обобщения и детального анализа сообщений от всех источников, находящихся в нашем распоряжении. В случае необходимости будем работать по ночам и в выходные дни, которые у нас и без того существуют только на бумаге. Для прослушивания телефонных разговоров у нас пока не было правовых предпосылок. Конечно, кое-что мы могли, но при отсутствии весомых доказательств далеко не все.

Вторник, 28 сентября, день первый из отпущенного нам срока, ближе к вечеру

Сабина прикрепила к стене фотографию НУ.

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Это меня стимулирует, – призналась она.

Булавка торчала точно по центру на уровне глаз. Разумеется, это вышло случайно. Сабина заметила мой взгляд.

– Третий глаз, – пояснила она, – чтобы видеть больше того, что лежит на поверхности.

– Ты имеешь в виду себя или его? – спросил я.

– Нас, – сказала она.

Я задумчиво кивнул.

– Нам нужна явка, – сказала Сабина, словно прочитав мои собственные мысли.

Явкой обычно называется явочная, или конспиративная, квартира. Секретная служба под прикрытием легенды снимает жилплощадь, чтобы организовывать встречи с источниками, передавать материалы, координировать операции или наблюдать за объектами. В районе юго-восточнее мюнхенского Центрального вокзала, где находился офис «Пассажирских перевозок «Сарай», вести наблюдение было невозможно. На Ландверштрассе, Шванталерштрассе и в примыкающих переулках живут и работают преимущественно выходцы с юга – из Балканских стран, из Турции. Тамошняя картина напоминает жизнь в этих регионах. Турецкие торговцы овощами, традиционный фастфуд, контора «Экспорт-импорт», арабский «Колл-шоп», молельня, «Пассажирские перевозки «Сарай», притон с азартными играми, чайная, аптека «Балкан-шоп», баня – все располагается по соседству. Пестрая жизнь кипит на улицах и площадях. Почти при любой погоде. В меру деловая, не чуждая некоторой расслабленности атмосфера мультинационального квартала. Все друг друга знают.

Нельзя сказать, чтобы западноевропеец сильно выделялся в здешней толпе, но он скорее исключение, чем правило. Однако западноевропеец, который слишком долго раскуривает сигарету, или пристально изучает витрину, или ждет в припаркованном автомобиле, да еще, кажется, и чего-то высматривает, в считаные минуты становится главной темой разговоров. Для организации классического наблюдения условия хуже некуда. Здесь, чтобы не привлекать к себе внимания, требуется больше выдумки.

Впрочем, нам это хорошо известно по опыту работы не только в подобных районах, но и в сельской местности. В деревнях глаза и уши существуют для всего чужеродного и потому подозрительного. Чтобы все-таки подступиться к цели, в таких случаях нам часто остается только одно: снять явочную квартиру. В городах обычно проблем не возникает – там можно найти, например, гостиничный номер с видом на объект наблюдения. Это проще всего и совсем не обращает на себя внимания.

На противоположной стороне улицы, наискосок от офиса «Сарая», стоял довольно старый однозвездочный отель. За что ему была присвоена эта единственная звезда, осталось для меня загадкой. Во всяком случае, не за обстановку. В ходе шаблонной беседы с владельцем заведения выяснилось, что он приходится кузеном шурину Бюлента. Таким образом, удобный вариант отпадал. К удобным вариантам относятся также пустующие квартиры и офисы. Мы охотно туда въезжаем. Но поблизости от «Пассажирских перевозок «Сарай» ничего такого не было.

С донер-кебабом в руке я подробно исследовал район. Наилучший вид на «Сарай» открывался из окон дома, стоявшего через дорогу напротив. Одного взгляда на табличку со списком жильцов было достаточно, чтобы понять: подыскать явочную квартиру и здесь будет очень непросто – Добокан, Булут, Гёгетап, Настри, Златы, Казмерчак, Эзобар. Весьма вероятно, что жильцы поддерживают друг с другом тесные связи как переселенцы из чужой страны. Нельзя было исключить и их знакомства с Бюлентом. Возможность снять помещение у кого-нибудь из его людей нас совсем не привлекала.

Вернувшись в штаб-квартиру, я подробно занялся двумя отечественными фамилиями – единственными, которые удалось обнаружить на табличке: Киндсхубер и Мюльталер. По фамилии нетрудно в общих чертах определить происхождение ее владельца, и в данном случае я полагал, что речь идет о коренных мюнхенцах. Но, естественно, знак равенства между понятиями «мюнхенец» и «человек, заслуживающий безусловного доверия», я ставить не собирался.

Электронная база данных Центрального адресного стола после короткого щелчка мышкой поведала мне, что под фамилией Киндсхубер скрывался некий Рене, 1978 года рождения, место рождения Фатерштеттен. Кликнув мышкой еще раз, я перешел в архив уголовных дел. Оказалось, Киндсхубер уже не раз заставлял полицию как следует потрудиться – неоднократные проступки, связанные с наркотиками, бегство с места происшествия после наезда, четыре случая мошенничества, две драки. Жаль.

Оставался еще Мюльталер. Я набрал на клавиатуре фамилию и получил результат: Терезия, родилась в 1935 году в Мюнхене. Хотя я не думал, что фрау Мюльталер принадлежала к числу наших клиентов, я все же проверил и ее. Ни одной записи. Поскольку я и так уже сидел в базе, я поискал и оставшихся квартиросъемщиков. Из двадцати двух человек полиции были известны еще двое.

Репутация Терезии Мюльталер была безупречна. Это говорило о ее порядочности. Однако мы о ней, можно сказать, совсем ничего не знали. Кто была эта пожилая дама? Замужняя, одинокая, овдовевшая? Работоспособная или больная? Крепкая или хлипкая, как спросила бы моя бабушка. Хватит ли у Терезии Мюльталер в ее семьдесят пять лет сил, чтобы оказывать нам поддержку при выполнении секретной работы? Поймет ли она вообще, чего мы от нее хотим?

Я изучил планировку здания по чертежам. Ни одна квартира не была расположена оптимально. Но из того, что имелось, квартира Терезии Мюльталер была наилучшей. Из нее открывался вид, правда, не напрямую, а сбоку, на входную дверь и витрины бюро путешествий. Нет, мне все это нисколько не нравилось. Но разве у нас был выбор?

– А вдруг она окажется болтливой трещоткой, – выразила свои опасения Сабина, – которая не способна держать язык за зубами и не выдумает ничего лучшего, как только раструбить на весь подъезд: ко мне, мол, то и дело ходят эти, из секретной службы.

Последнюю фразу она попыталась произнести на баварском диалекте, что заставило меня улыбнуться.

– И все-таки сначала лучше взглянуть на нее, – сказал я.

– Может быть, и неплохо, что она такая старая. Возьмешь больничный по уходу и будешь состоять на альтернативной гражданской службе, – пошутила Сабина.

Но в ее шутке была изрядная доля истины. Почтенный возраст дамы имел свои преимущества. В конце концов, нам придется таскать в ее квартиру разное техническое оборудование и являться к ней по нескольку раз на дню. Легенда о социальном обслуживании выглядела бы правдоподобно. Лучший способ сохранить миссию в тайне – это позаботиться о том, чтобы мысль о какой-то секретной деятельности никому бы и в голову не пришла.

– Позвоню-ка я Бергману, – озвучил я свои логические выводы.

– Хорошая идея, – одобрила Сабина.

Наш коллега Бергман был настоящим феноменом. В прошлом он гарантированно добывал любую квартиру, которую нам хотелось заполучить. И не только для нашей команды. Ходили слухи, что он еще ни разу в жизни не предъявлял свое служебное удостоверение. Бергман проникал повсюду. Как он это делал? Никто не знал. Если его спрашивали, он только ухмылялся и говорил что-нибудь вроде: «Думай лучше о своих собственных делах, а я буду думать о своих». Он молча наслаждался окружавшей его аурой таинственности. И мне тоже, конечно, было ужасно любопытно, как у него это получалось. Раздается звонок, в дверях стоит незнакомый человек и говорит: «Мы хотим расположиться в вашей квартире. На пару недель. Естественно, нам нужен ключ, а мебель придется убрать. Нам потребуется место».

Безусловно, такой поднаем оплачивается – аккуратно, хотя и не слишком щедро. И все же для жильцов это связано с большими неудобствами. Но Бергман всегда умел их уговорить. Это был наш человек.

Я позвонил ему и вкратце обрисовал ситуацию.

– Это срочно? – спросил он.

– Очень, – сказал я.

– Тогда не пойдет, – сказал он. – Я на две недели полностью выпадаю из жизни – подключен к проведению секретной операции. Через час позвонить мне будет уже невозможно. Тебе повезло, что ты вообще меня застал.

– Да нет, не повезло, – уточнил я и в надежде найти какую-то альтернативу спросил: – Кто, если не ты, мог бы это сделать?

Бергман немного помедлил, а потом сказал:

– Посмотри в зеркало.

Меня охватило радостное предчувствие. Сейчас он, наконец-то, расскажет мне, в чем состоит его трюк, раскроет свою методику, сделавшую из него живую легенду.

– И как?

– На свой лад, – сказал он. – У тебя получится, – и дал отбой.

Когда я пересказал Сабине наш разговор, она посвятила меня в одну тайну. На праздновании юбилея ВП Бергман после нескольких стаканов пива сделал признание:

– А знаете, почему я за тридцать пять лет службы ни разу не показывал свое служебное удостоверение?

– Потому что ты секретный агент! – выкрикнул один из присутствовавших, чем вызвал громкий смех.

– Потому что я провалился бы сквозь землю от стыда, если бы сначала объявил, кто я, а потом достал бы наше жалкое пластиковое удостоверение, которое своим видом напоминает скорее дисконтную карту какой-нибудь аптеки.

 

Квартиросъемщица

Два часа спустя я нажал на кнопку звонка рядом с фамилией Мюльталер и приложил ухо к решетке домофона, так как на улице было очень шумно. Но громоподобный голос, который чуть не оглушил меня, перекрыл все остальные звуки. Даже визг трамвайных тормозов.

– Прочь отсюда, я ничего не покупаю!

– Это как раз очень кстати. Я ничего не собираюсь продавать.

Молчание. Я не был уверен, что фрау Мюльталер меня поняла, и повторил свои слова немного громче.

– Кричать совсем не обязательно.

– Хорошо.

– А чего вы тогда хотите?

– Две минуты вашего времени. Министерство внутренних дел.

Именно в это мгновение у меня в голове начала складываться моя собственная методика. Прошла минута, прежде чем фрау Мюльталер впустила меня в подъезд – так и не узнав, в чем, собственно, дело.

В вестибюле первого этажа висели почтовые ящики, на них были наклеены этикетки с написанными от руки фамилиями. Три детские коляски превращали проход к лестнице в дистанцию с препятствиями. Где-то лаяла собака. У кого-то из телевизора строчила пулеметная очередь. Молодой человек с прижатым к уху мобильником и фунтом помады в черных волосах, встретившийся мне на первой лестничной площадке, кивнул вполне дружелюбно. На лестнице пахло интернациональной кухней. На втором этаже чем-то пряным, на третьем – чем-то смачным, основательным, на четвертом – жасминовым рисом.

За то время, которое у меня оставалось, чтобы подняться еще на один этаж, я должен был завершить разработку своей стратегии. Честно говоря, по пути сюда я в своем воображении рисовал этот случай совсем иначе. Поскольку я уже успел получить некоторое представление о фрау Мюльталер, мне было ясно, что добиться у нее успеха будет нелегко. Но и общая задача, стоявшая перед нами, была совсем не простой.

Я хотел от нее многого. Очень многого. Наверное, большинство людей сочли бы, что слишком многого.

Что? Вы намерены разорять преступное гнездо из окон моей квартиры? Банды рокеров? Наркобароны? Торговцы оружием? Контрабанда плутония? Торговля людьми? Устроить оперативный штаб? У меня? Установить оборудование для наблюдения? Круглосуточное дежурство? В уличной обуви через мою гостиную? А если вы что-нибудь сломаете? А как насчет моего личного пространства? Где я должна жить все это время? Что подумают соседи? А если убийцы и преступники что-нибудь пронюхают? Если они выбьют мне стекла? Выезжать? Переезжать? Программа защиты свидетелей? Значит, я в опасности? И каково мое будущее? Жить под чужим именем на далеком острове? А где я буду покупать мой любимый «Хёрцу»? Старое дерево не пересаживают!

На пятом этаже я позвонил, дверь тотчас приоткрылась, лязгнув цепочкой. Первое, что я увидел, была пара внимательных глаз на округлом лице. Сама фрау тоже была округлой и маленькой. Седые волосы, собранные в пучок, бежево-голубой фартук в цветочек.

Я представился:

– Моя фамилия Мартин, Лео Мартин. Я из Министерства внутренних дел.

Как сотрудник министерства я выступал, когда мне требовалась поддержка извне. Для таких случаев у меня имелась и карточка постоянного клиента аптеки.

– Вы хотите снять показания со счетчика?

– Нет.

– Людей, которые снимают показания, я тоже не впускаю. Потому что сама записываю цифры на бумажку. А своих внуков я знаю. То есть если бы они у меня были. Но у меня их нет. Поэтому и вы не можете быть моим внуком.

– Видите ли, я тоже знаю свою бабушку, – сказал я. – И вы – это не она. Моя бабушка не стала бы вести себя так недоверчиво, как вы. Но я был бы рад, если бы она в этом отношении немножко походила на вас.

– Я не недоверчива, я осторожна, – поправила меня фрау Мюльталер.

– И я считаю, что это хорошо, – одобрил я.

– Так из какого вы министерства?

– Из Министерства внутренних дел.

– Ну, это любой может утверждать.

Я сунул руку в правый задний карман брюк.

– Сейчас я покажу вам мое удостоверение.

– Можете не доставать. У них это тоже имеется.

Она просунула мне в дверную щель под цепочкой небольшой лист бумаги и карандаш:

– Название и адрес министерства.

Я написал.

Она взяла бумажку и закрыла дверь.

Я сидел на ступеньке лестницы и улыбался. С этой пожилой дамой не соскучишься. В первый раз «Тарелочка» доставляла мне настоящее удовольствие. Сквозь закрытую дверь я слышал ее приглушенный голос, она звонила в справочную: «Мюльталер, Терезия, будьте добры, мне нужен номер – внимание – Мини-стер-ства внут-рен-них дел в Мюнхене». Последовало недолгое молчание, и затем она четко и с расстановкой повторила продиктованный ей номер. После каждой цифры я согласно кивал головой. В заключение она позвонила в министерство и получила заверения, что я не галлюцинация и не самозванец-внук, а реально существую. На ступеньках перед ее квартирой. Фрау Мюльталер прекрасно соображала. Через несколько секунд она открыла дверь, уже без цепочки, и предложила мне войти.

– Вы действуете наверняка, мне это нравится, – похвалил я ее.

– Здесь не ходят в уличной обуви.

– О’кей.

Фрау Мюльталер подождала, пока я сниму ботинки, вытащила из-под тумбочки полиэтиленовый пакет и подложила его под мои штиблеты. Несмотря на свою полноту, она двигалась проворно и плавно.

– Прошу. – Она сделала приглашающий жест.

Я внимательно осмотрелся по сторонам, повсюду тошнотворно пахло аэрозольными ароматизаторами. В каждом помещении по-своему. Ароматические зоны были четко разграничены. Коридор, слева гостиная, прямо кухня, небольшая ванная, закрытая дверь – видимо, спальня. В гостиной я, сделав четыре быстрых шага, очутился у окна и посмотрел вниз, на офис «Сарай». Угол обзора был лучше, чем я думал. Да, отсюда можно вести наблюдение. И даже очень неплохо.

Фрау Мюльталер встала рядом со мной и открыла окно. Она носила обручальное кольцо.

– Однако здесь довольно шумно, – сказал я.

– Я сплю в задней комнате.

– Вы, вероятно, хотели бы узнать… – начал я.

– Кофе?

Нет, мне совсем не хотелось кофе. Я только что выпил две чашки, пока мы с Сабиной подводили итог уже принятым мерам и планировали новые. Но все-таки я ответил:

– Охотно.

– Я сейчас вернусь, – сказала фрау Мюльталер и оставила меня в гостиной одного.

Добротная мебель из дуба, тяжелые ковры, потолок, отделанный деревом, плотные коричневые шторы – все очень солидно и чисто. Было похоже, что в гостиной мало что изменилось за последние пятьдесят лет – именно столько прожила фрау Мюльталер в этом доме. На комоде несколько фотографий в рамках с латунным покрытием. Фрау Мюльталер в подвенечном платье, косы до пояса украшены вплетенными нитками жемчуга, ее муж на мотоцикле, оба в гондоле – Венеция шестидесятых годов. Прошлого тысячелетия.

– Эрих вот уже двадцать лет как умер.

Я совсем не слышал, как она вошла. Ковер поглощал все звуки.

– Сахар и молоко?

– Лучше черный.

Она уже снова была на кухне.

Я прикинул, как здесь можно разместить наше оборудование, при условии что фрау Мюльталер согласится на это. Она должна будет отказаться от трети своей гостиной, то есть от двух метров площади перед окном, причем по всей ширине комнаты. Цветочную горку и глубокое кресло придется убрать. К счастью, шкаф не примыкал непосредственно к окну. Все можно будет устроить без большой перестановки. Мы затемним пространство перед окном с помощью черной стены. Для этого мы разместим между полом и потолком две-три опоры, а на поперечные перекладины повесим черную мольтоновую занавеску – и квартира перестанет просматриваться с улицы. В противном же случае штативы с камерами, кофры с записывающей аппаратурой, кабельный барабан и разные другие технические приспособления будут хорошо видны по вечерам, когда в комнате включается свет.

– Кофе готов, – сообщила фрау Мюльталер и стала накрывать на стол в гостиной. К кофе прилагались бисквиты «Принценролле» – пять штук, на большой тарелке. Посуда с цветочным орнаментом – синяя горечавка на белом фоне – была, наверное, старше меня. Фрау Мюльталер принесла кофе, обстоятельно поправила сервировку, затем налила кофе в чашки и унесла кофейник обратно в кухню, чтобы поставить его на подогреватель кофемашины.

– Закройте, пожалуйста, окно. Пусть оно будет закрыто, пока мы пьем кофе, – попросила она.

Я закрыл.

– Пожалуйста, садитесь.

Я сел.

– Пожалуйста, угощайтесь.

Я взял бисквит. Внутренний голос советовал мне не спешить и действовать в той последовательности, которую диктовала мне фрау Мюльталер. Может быть, в этом и заключался бергмановский метод? Съев два бисквита, собрав все оставшиеся на тарелке крошки указательным пальцем и отправив их в рот, почтенная дама захотела, наконец, узнать, какое у меня к ней дело.

За доли секунды я решил остановить свой выбор на патетическом варианте.

– Дело государственной важности, – сказал я.

– Так я и предполагала, – к моему удивлению, ответила фрау Мюльталер.

– Нам нужна ваша помощь.

Фрау Мюльталер выглядела и смущенной, и польщенной одновременно.

Я продолжил:

– Из вашей квартиры открывается хороший вид на один объект, которым мы очень интересуемся.

– «Пассажирские перевозки «Сарай», – выпалила она как из пушки.

– Почему вы так думаете?

– Кроме них, в доме напротив ничего нет. Разве только страховое агентство. Или на него планируется нападение? – Она посмотрела на меня с любопытством.

– Я не могу рассказывать вам подробности. Скажу лишь одно: у нас появились нехорошие подозрения, связанные с возможной криминальной деятельностью. Чтобы подтвердить или опровергнуть эти подозрения, мы должны установить аппаратуру для скрытого видеонаблюдения. Ваша квартира нам бы очень подошла. Конкретно нам нужно место у окна, – я показал в ту сторону. – Там мы и поставили бы свою технику.

– И как долго это будет продолжаться?

– Максимум четыре недели, – сказал я. Фрау Мюльталер судорожно сглотнула и примолкла. При других обстоятельствах я, естественно, не мог бы так точно обозначить срок. – Каждый день к вам будет кто-нибудь заглядывать, проверять оборудование и менять кассеты. Если дело примет серьезный оборот, нам придется на время устроить тут оперативный штаб, чтобы направлять работу наших сотрудников.

– Мне это не совсем понятно.

Я постарался объяснить фрау Мюльталер то, что она, без сомнения, уже не раз видела по телевизору:

– Случай очень деликатный. Мы должны организовать постоянную слежку за одним человеком, но так, чтобы у него не возникло ни малейшего подозрения. Это возможно только при наличии надежной базы. И хорошего обзора в районе нашего целевого объекта. Нам нужно знать все. Для нас важен каждый человек и каждый автомобиль, с которым он вступает в контакт. Мы не можем припарковать грузовики со своим оборудованием у его дверей. Мы будем наблюдать отсюда и корректировать действия наших коллег, работающих на улице, чтобы им не пришлось все время торчать на виду.

Фрау Мюльталер маленькими глотками пила свой кофе. Она размышляла. И я старался ей не мешать. Наконец, она сказала: «Я подумаю». Это мне не понравилось. Я хотел определенного результата, о чем и заявил ей напрямик.

– Молодой человек, я отвыкла принимать важные решения с наскока еще полстолетия тому назад. Я определюсь к завтрашнему утру.

Я понимал всю нецелесообразность продолжения разговора и все-таки попытался ее уговорить. Фрау Мюльталер перебила меня:

– Я не люблю, когда меня подгоняют. Мне нужно время, чтобы все обдумать. – Она слегка усмехнулась. – И вам, хотите вы того или не хотите, придется мне его предоставить. Это моя квартира. Когда мы с Эрихом сюда въехали, в доме жили исключительно немцы. Потом появились первые гастарбайтеры, тогда это были итальянцы. Очень милые люди, они пригласили нас в Венецию. А потом стали приезжать и турки, и греки, и арабы. Я познакомилась с различными культурами. И кулинарными рецептами. Жизнь в таком доме, как этот, все равно что длительный отпуск. Ты как бы находишься в нескольких странах одновременно. Но я должна сказать, что в последние годы мне здесь перестало нравиться. Жильцы постоянно меняются. С некоторыми я едва могу объясниться. И ремонт больше никто не делает. Нет, хорошие времена прошли. Но переезжать я уже не буду. Если и выеду из этой квартиры, то только в лежачем положении и вперед ногами. Еще кофе?

– Нет, спасибо.

– Что я этим хочу сказать: вам без меня не обойтись. Вам нужна солидная и надежная особа, о которой ничего такого даже подумать нельзя. Старая женщина, на которую никто и не смотрит. Я для вас просто идеальный вариант, и поэтому вы примете мои условия и дадите мне время на размышление.

Бах, в самую точку! Я кивнул, отдавая должное ее железной логике, но при этом слегка обиженно.

И тут почтенная дама мне подмигнула:

– Но уже сегодня могу сказать вам по секрету, что шансы у вас неплохие.

– Фрау Мюльталер, это меня радует. Но даже если ваше решение будет отрицательным – я у вас никогда не появлялся.

– А если положительным?

– Тогда тем более меня здесь никогда не было.

Она рассмеялась:

– Понимаю. А что я скажу, если меня спросят, почему ко мне так часто приходят?

– У вас ведь есть семья в Розенхайме.

– Я вам про это не рассказывала.

– Мы что-нибудь придумаем. Может быть, я из социального обслуживания? – улыбнулся я.

– Я в этом не нуждаюсь… – Она помедлила. – Хотя вполне вероятно, что как раз сейчас я почувствовала себя неважно и мне требуется небольшая помощь. Носить наверх бутылки с водой и соком стало уже очень тяжело.

– С завтрашнего дня вы можете рассчитывать на нас. – Я воспользовался случаем, чтобы увлечь старую леди приятной перспективой. – Я позвоню в девять, вас это устроит?

– Нет, не в девять. Пять минут десятого. После новостей.

– Договорились, – сказал я и только на лестнице понял, что она имела в виду радио.

 

Из справочника для агентов спецслужб

 

Схема поведения: фиксированная или гибкая?

 

Фиксированная схема – схема F

Несмотря на то что поведение фрау Мюльталер было не совсем обычным, действовала она в строгом соответствии со сложившейся у нее схемой. Назовем ее схемой F. Я это быстро понял и тем самым неимоверно облегчил себе проведение переговоров. Если бы я нарушил схему F, то, наверное, еще и сегодня сидел бы за столом, покрытым клеенчатой скатертью. Людей, приверженных схеме F, нельзя перебивать безнаказанно. В противном случае они приходят в полное замешательство, а это может быть чревато большими потерями времени.

Не спрашивайте «человека схемы F», почему он делает что-либо так, а не иначе. Он не сможет вам ответить. Или вообще не поймет вопроса.

– Потому что я делаю так всегда.

Подобное объяснение должно вас полностью удовлетворить. Не удовлетворяет? Тогда он изобретет какие-нибудь аргументы в пользу своего способа действий. Возможно даже, он сам в них искренне поверит. Но, в сущности, его это мало волнует. У него есть очень простое правило: делать так, как всегда. И данное правило имеет под собой серьезные основания. Возьмем фрау Мюльталер: сначала кофе, потом два бисквита, но прежде всего закрыть окно, и тогда уже беседа. И, конечно же, отложить решение до утра. И так уже 50 лет. Это себя оправдало, и на этом она остановилась. Что отнюдь не означает принципиальную неспособность почтенной дамы проявлять гибкость. Она как раз убедительно доказала обратное. Человек с фиксированным типом поведения вполне может рискнуть. Но все, что он будет делать, все задачи, которые он будет решать, порядок действий, которого он будет придерживаться, – все будет происходить по схеме F. Только по схеме F. И ни в коем случае по схеме X, Y или Z.

Именно это и сводит с ума сторонника гибкого поведения. Если ему из раза в раз приходится делать что-либо одним и тем же способом, он испытывает раздражение и чуть ли не приступ удушья. Ему необходимо разнообразие, частая смена распорядка дня, постоянная свежая струя в будничной жизни. Нет, он не хочет каждый день есть на завтрак одну булочку с джемом и одну с медом. Время от времени он будет съедать, например, рогалик с сыром. Совершенно немыслимо для «человека схемы F».

В отношении завтрака ситуацию еще можно воспринимать с юмором, но если речь идет о профпригодности и точном выполнении сложных задач, то тут уже не до смеха. В команде, состоящей из людей двух противоположных типов, дело порой доходит если не до убийства и увечья, то уж по меньшей мере до крайнего взаимного недовольства и стресса.

Схема F всегда осуществляется последовательно, шаг за шагом. Сначала А, потом В. Начать с В, а тем более с С – это даже невозможно себе вообразить! Сначала А, потом В… или вообще никак. Прекрасно, если мы летим в Нью-Йорк в самолете, которым управляет пилот, действующий по схеме F и пункт за пунктом отрабатывающий контрольный перечень операций. Однако наша безопасность оказалась бы под угрозой, вздумай он на этот раз пропустить первую треть обязательного списка или для разнообразия поднять самолет в воздух, не запросив метеосводку. И почему, собственно, непременно нужно лететь через Лондон? Мальмё тоже очень неплох. В общем, остается только надеяться, что и пилот, и его командир – это «люди схемы F» и то, что они должны выполнять в соответствии со своими профессиональными обязанностями, не противоречит их человеческому типу.

Есть много видов деятельности, где такие люди весьма востребованы. Они умеют правильно воспринимать четкие инструкции и не склонны самовольничать. Они не любят, когда им предоставляется самим определять свой образ действий или – упаси бог! – находить выход из трудного положения. Они хотят знать, чего от них ждут, и иметь ясные указания, на которые они могли бы ориентироваться. Порядок приготовления кулинарных блюд, прописанный в рецепте, или руководство по эксплуатации какого-нибудь прибора неукоснительно соблюдаются. Если же им довелось самостоятельно найти путь к достижению той или иной цели и этот путь оказался результативным, они будут придерживаться его и впредь. Пробовать что-то новое совершенно ни к чему – в полном соответствии с принципом: «Never touch a running system».

Человек, живущий по схеме F, – человек твердых правил. Он их никогда не нарушает, и это облегчает ему существование. Люди такого типа считают, что для выполнения любого дела имеется лишь один-единственный оптимальный вариант. И если они его знают, то остаются верны ему до конца.

Проблема «человека схемы F» состоит в том, что никакие сбои не допускаются. В случаях, когда что-то идет не так, как всегда, ему часто не хватает находчивости, чтобы справиться с возникшими трудностями, разработать план В. При отсутствии под рукой инструкции или предписания он быстро заходит в тупик и часто испытывает сильнейший стресс. Но уж если он что-нибудь начал, то доведет до конца – в этом можно не сомневаться. Потому что иначе схема F не реализуется. Ведь она предусматривает начало и конец.

 

Гибкая схема – схема Flex

Неограниченные возможности и новые идеи действуют на человека этого типа завораживающе и буквально притягивают его к себе. Шанс нарушить или изменить правила кажется ему в высшей степени соблазнительным, а искушение сделать это – непреодолимым. Он любит держать наготове как можно больше различных вариантов. Потому что пока не знает, чего ему в конце концов захочется. Его легко заманить, раскрыв перед ним широкие перспективы: если вы купите эту модель, то сможете дополнять ее самыми разными приспособлениями по своему усмотрению. Человеку с гибкой схемой поведения это нравится.

Он предпочитает принимать решения автономно, сам определяет, каким путем добиться результата. Любые предписания он принимает с большой неохотой. Для его начальника это может обернуться как преимуществом – если у сотрудника рождаются креативные идеи, так и недостатком – если его силы распыляются на бессчетные творческие начинания, ни одно из которых не доводится до завершения. Главное для «людей схемы Flex» – достичь своей цели. При выборе способов они часто бывают довольно изобретательны. Руководство по эксплуатации прочитывается только в исключительных случаях. Лучше сразу пощелкать всеми кнопками. Проблема в том, что иногда такое щелканье сводит к нулю все шансы на достижение желанной цели.

Означает ли все это, что «человек схемы Flex» лидер? Вы, наверное, помните тот пример с инструкцией, который я приводил в главе о лидерах, контактниках и аналитиках. Нет, не означает. Он может быть кем угодно.

Какую типологию вы будете применять к людям, вступая с ними в контакт, не играет никакой роли.

Ваша задача состоит лишь в том, чтобы увидеть собеседника как можно более полно, объемно и затем выбрать наиболее эффективный вариант поведения.

Чтобы он вас понял… и в итоге сделал то, чего вы хотите, потому что на личностном уровне общения вам удалось набрать достаточное количество баллов.

«Люди схемы Flex» легко приспосабливаются к обстоятельствам, им ничего не стоит пренебречь общепринятыми нормами. В большинстве своем они настоящие новаторы и не устают искать альтернативные решения и пробираться к своим целям по нехоженым тропам. Они не боятся спонтанности или случайностей, хаос для них – сокровищница неисчерпаемых возможностей. Но человеку такого типа тяжело чувствовать себя связанным какими бы то ни было обязательствами. Ведь это ограничивает вариативность его выбора и поэтому совсем ему не нравится. Неудивительно, что он не доводит свои проекты до конца. Ему скучно. Лучше придумать что-нибудь новенькое, чем заниматься хорошо известным и надоевшим!

Вы уже догадались: встреча «схемы F» со «схемой Flex» создает взрывоопасную ситуацию! «Человек схемы Flex» всегда выказывает недовольство, если ему приходится что-то делать как всегда. Он постоянно стремится к усовершенствованию, оптимизации, к поиску и проверке новых решений. Застывшие правила не дают ему дышать свободно и делают его несчастным. Даже при том, что в прошлый раз все сработало замечательно, он собирается еще что-то подкорректировать – к полному непониманию «человека схемы F». Зачем улучшать то, что функционирует оптимально?

Многие люди пользуются как схемой F, так и схемой Flex и переключаются с одной на другую в зависимости от стоящих перед ними задач. Однако у большинства одна из схем все-таки является превалирующей.

Насколько хорошо вы себя знаете? Когда вы чувствуете себя комфортно, придерживаясь четко установленного порядка? Когда возможность создать этот порядок самому, найти собственный подход кажется вам более привлекательной?

Будучи агентом, вы освоили оба образца поведения и можете быстро определить, к которому из них больше склоняется ваш визави. А значит, сумеете правильно вести себя с ним и направлять его, куда вам надо. Не требуйте от «человека схемы F» креативных решений, а от «человека схемы Flex», чтобы он безоговорочно перенимал все ваши приемы. Используйте потенциал того и другого, играя на их поле – не на вашем! И не только на работе, но и в личной жизни, где отношения двух этих типов напоминают столкновение огня и воды.

Даниэла и Макс ссорятся каждый раз, когда вместе отправляются за покупками. По мнению Даниэлы, все дело в том, что Макс мужчина и, следовательно, подвержен странной слепоте. Он не видит в холодильнике помидоры, даже если они лежат у него прямо перед глазами. Поэтому его все время тянет в одни и те же магазины – туда, где ему все уже знакомо. Даниэле это кажется смертельно скучным. По мнению Макса, причина ссор в том, что Даниэла женщина и, следовательно, одержима болезненной страстью к покупкам. Как же иначе объяснить, что она постоянно носится из одного магазина в другой?!

Разумеется, Даниэле просто хочется выяснить, нельзя ли в других магазинах найти товары лучшего качества или, к примеру, сэкономить время на очередях. Она хочет оптимизировать процесс, иметь на всякий случай несколько запасных вариантов. А Макс – да, это правда, он не любит ходить за покупками. Макс все делает как всегда. И результат, между прочим, получается ничуть не хуже! В магазине Тенгеля он прекрасно находит любой товар.

Умный «Flex-сотрудник» творчески подходит к поиску решений, однако не забывает заверить своего «F-коллегу», что все необходимые материалы поступят к нему точно в срок, чтобы он успел обработать их своими проверенными методами. На многих предприятиях отношения между отделом развития/инноваций и производственным подразделением напоминают военные действия. Все равно как между оперативниками и администрацией секретной службы. Последние выходят из себя, когда первые опять предлагают что-то новое, хотя и старое прекрасно работает. От такой непробиваемости, в свою очередь, лезут на стенку разработчики. Ведь надо же двигаться дальше! А надо ли? Для приверженцев схемы Flex – безусловно. И фирмы, и спецслужбы сильно выиграют, если будут целенаправленно укомплектовывать свои команды в соответствии со схемой F или со схемой Flex.

 

Как опознать фаната схемы F

Просто спросите его: «Почему ты купил именно этот телефон?»

«Человек схемы F» не ответит на ваш вопрос. Вместо этого он будет рассказывать, как дело дошло до покупки, и перечислять обстоятельства, которые привели его к такому решению.

«Человек схемы F» с удовольствием посоветует вам, как справиться с каким-то конкретным делом: «Действуйте в следующем порядке…» Он станет расхваливать свой способ действия как «хорошо себя зарекомендовавший», подчеркивать его «испытанность» и «надежность» – короче, он знает «правильный путь» и опишет его вам шаг за шагом.

 

Как опознать фаната схемы Flex

Здесь на вопрос «почему» вам ответят по-настоящему. То есть назовут причины, которых может быть много, так как «человек схемы Flex» хорошо знает список критериев, по которым он выбирал свой телефон. Он может вспомнить о случайностях и стечениях обстоятельств, которые увеличили количество вероятных вариантов и сделали процесс принятия решения особенно увлекательным.

«Человек схемы Flex» вообще любит поговорить о вариантах. В прошлом он уже многое испробовал, узнал на собственном опыте. И об этом он обязательно упомянет, когда будет мечтательно описывать открывающиеся ему неограниченные возможности и альтернативы. Он верит, что новый, желательно более совершенный путь всегда уместен. Для тех, кто стремится все выше и выше, не существует никаких препятствий.

 

Проверка агентов на профпригодность

 

Хорошо ли вы себя знаете?

Чем лучше вы знаете себя, тем легче вам разобраться в других людях. Чем чаще вы будете осознанно отмечать различия в поведении людей, тем эффективнее сможете влиять на них. Изменять собственное поведение вполне возможно, даже если оно представляет собой неотъемлемую характерную черту личности. Агенты умеют это делать, так как они обладают высокой степенью осознанности своих действий и последовательно упражняются. Вы добьетесь и того и другого, выполняя следующие тренировочные задания.

 

Задание для агентов, приверженных схеме F

1. Делайте свои обычные дела. Но делайте их по-другому. У вас получится!

 

Задание для агентов, приверженных схеме Flex

2. Придерживайтесь в ваших обычных делах твердой последовательности. Даже если это кажется вам невыносимым. У вас получится!

Эти упражнения помогут вам лучше почувствовать людей противоположного типа.