Среда, 29 сентября, день второй
Терезия Мюльталер позвонила мне на следующее утро в 8.46:
– Я все для вас подготовила. Можете приезжать.
– Очень рад! Тогда завтра в девять, то есть пять минут десятого, мы будем у вас.
– Сегодня меня бы устроило больше.
Я с трудом удержался от смеха. Судя по всему, старая леди вошла во вкус и просто не могла дождаться начала своей секретной миссии. К сожалению, техника, которую мы собирались установить у фрау Мюльталер, пока еще была нужна в деле «Маренда» и использовалась на другой конспиративной квартире. Но не позднее чем на рассвете следующего дня ее демонтируют и в срочном порядке доставят к новому месту назначения.
– Боюсь, что сегодня мы не успеем. Я позвоню вам позже, когда уточню детали.
– А сколько всего будет людей?
– Я приведу с собой троих коллег. Но они у вас не останутся. Придут, только чтобы установить технику.
– Тогда мне еще нужно сходить в магазин.
– Пожалуйста, не беспокойтесь.
– Нет, нет. Если уж на что-то решаешься, можно и побеспокоиться.
– Я бы хотел кое о чем спросить вас, фрау Мюльталер.
– Да?
– Как мы попадем в вашу квартиру?
– Позвоните в дверь, и я открою.
– У социальных работников обычно есть ключ.
Она замолчала. Я тоже. Наконец, она сказала:
– Хорошо. Вы его получите.
Этот кредит доверия со стороны пожилой дамы я оценил по достоинству. Не зря я старался заслужить его. Она чувствовала, что я ее понимаю, принимаю ее правила игры, и поэтому ей было нетрудно пойти мне навстречу. Дело налаживалось. Фрау Мюльталер изъявляла готовность оказывать нам всяческое содействие. И можно было надеяться, что она быстро приспособится к новой обстановке в своей квартире.
Одну из наших камер мы направим на входную дверь «Пассажирских перевозок «Сарай» и снабдим ее специальным датчиком. Камера будет вести съемку только при открывании или закрывании двери плюс пятнадцать секунд после и выдавать идеально резкие кадры с портретами всех входящих и выходящих людей. Еще одна камера будет снимать весь фасад здания и площадку перед ним. Непрерывно, чтобы не терять из виду общего обзора. Кроме того, мы установим камеру ночного наблюдения, записывающие устройства и закодированную радиосистему – шикарное оборудование, можно сказать, по высшему разряду.
Я договорился о встрече с Тиховым. Я охотно встретился бы с ним и раньше, но ему мешали разные обязательства, имевшиеся у него по отношению к своему окружению. Мне не терпелось узнать все, даже самые мельчайшие детали автобусного путешествия, но сначала я выслушал кучу подробностей о Турции. Тихов был в хорошем настроении, и его описания, сопровождаемые оживленной мимикой и размашистыми жестами, доставляли мне удовольствие. Наконец, он перешел к делу и стал рассказывать о том, что происходило на границах.
– Потели просто по-свински, – это относилось к пассажирам, которых он считал нелегалами.
– Да, ты уже это говорил.
– Вы их сцапали? Или пока отпустили?
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– Насколько я тебя знаю, ты сперва их отпустил, чтобы выйти на тех, кто за ними стоит, – размышлял он вслух. – Иначе вы бы сразу вывели их из автобуса, а не оставили бы вместе с другими.
– Неглупая комбинация, хотел бы я, чтобы все так и было. – Я слегка намекнул ему на истинное положение вещей.
Тихов казался крайне удивленным:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Все было в порядке, все документы о'кей. Проверка ничего не выявила.
– Лео, ты шутишь?! – недоверчиво спросил он.
– Нет.
– Этого не может быть. Я же видел собственными глазами. Смотрел на них двадцать пять часов подряд. Там было нечисто. Супернечисто!
– У меня тоже не находится объяснений…
– У одного из тех людей была с собой картонная коробка, полная фотографий. Знаешь, такие маленькие фотографии, черно-белые, с зубчиками по краям. Там и не разберешь, где кто. Маленькие фигурки, маленькие лица, черное шмотье, вся семья. Он держал ее в руках как святая святых.
– Ну и что из этого?
– Они тащили с собой в сундуках всю семейную историю. Прямо в точности как моя мать, давно, когда мы только что сюда приехали. И в точности как дедушка и бабушка, когда они в войну бежали от немцев. Знаешь, что было важнее всего? Фотографии с воспоминаниями. Бабушка пришивала их под свои юбки. У матери они есть до сих пор. Это делают лишь тогда, когда начинают новую жизнь.
Пока Тихов стоял у входа в «Макдоналдс» (мы и на этот раз встретились в одном из мюнхенских пригородов), говорил по телефону и курил сигарету, я мысленно двигал фрагменты пазла с места на место. Пограничники собирали, проверяли и возвращали паспорта. Они сравнивали лица пассажиров с фотографиями в документах – это Тихов подтверждал мне много раз в ответ на мои уточняющие вопросы. То есть они делали все, что положено, пусть и не так основательно, как федеральная полиция. Тихов рассказал о четырех проверках на разных границах. Один раз таможенники устроили особенно тщательный паспортный контроль, который длился целую вечность. Они не просто смотрели на лица, они их буквально сканировали.
Что же происходит с паспортами? Может быть, мы напали на след бригады мошенников, поставляющей подделки невиданного доныне качества? Или они изобрели совершенно новый способ для осуществления своей контрабанды? Или никакой контрабанды нет и дело в чем-то другом – супернечистое дело?
Когда Тихов вернулся, окутанный облаком табачного запаха, который казался особенно резким на фоне теплого аромата фритюрного масла, я дал ему следующее поручение:
– Сейчас ты пойдешь в казино. Если появится Бюлент, ты у него спросишь, что значит вся эта история с проверкой.
Тихов покачал головой.
– Я сделаю по-своему. Я скажу Бюленту, что сыт по горло подобными сюрпризами. Больше не хочу иметь с ним никаких дел. Всегда одни проблемы. – Тихов придал своему лицу злое выражение и сверкнул на меня глазами, как будто Бюлентом был я. – Неприятности с копами мне ни к чему, понял?!
Иметь драматический талант тайному посреднику совсем не мешает. Впрочем, и агенту тоже.
– Так и сделай, – одобрил я сценарий Тихова.
Он довольно рассмеялся:
– Бюлент никогда не приходит в казино раньше десяти. У меня еще есть время. Пойдем, Лео! Выпьем пива через дорогу!
Я взглянул на кабачок, располагавшийся напротив, потом на свои часы и покачал головой.
– У меня свидание.
– И как ее зовут? – осведомился Тихов.
– Терезия, – сказал я.
Тихов открыл свое портмоне, пошарил в нем пальцами и, хлопнув меня одной рукой по плечу и в придачу подмигнув, другой сунул мне в ладонь презерватив:
– Тогда желаю хорошо повеселиться!
Борьба за салфеточный уют
Четверг, 30 сентября, день третий
Было почти девять часов, и наш автофургон с логотипом фирмы электротоваров, размещавшейся в Эрдингере, уже стоял перед домом фрау Мюльталер, когда я нашел поблизости место для парковки. С коллегами из технического отдела у меня была договоренность, что они не начнут разгрузку, пока я не позвоню им из квартиры. Для соседей и любопытных все будет выглядеть так, будто фрау Мюльталер привезли новую бытовую технику. Но в коробках из-под стиральных и посудомоечных машин находилось все, что требовалось нам для наблюдения.
– Ну, вот и вы, – приветствовала меня фрау Мюльталер, поджидавшая у дверей с мокрой половой тряпкой в руках, которую она тут же и бросила мне под ноги. Тряпка громко хлюпнула, и водяные брызги долетели до моих колен.
– Вытирайте, – тихо приказала она. – Я только что везде протерла пол.
Усмехнувшись, я последовал ее распоряжению. Фрау Мюльталер вытянула шею и пыталась то справа, то слева заглянуть мне за спину. Я шагнул в квартиру, закрыл дверь и достал мобильник.
– Сейчас я позвоню моим коллегам.
– Сначала вы должны убедиться, что все спокойно?
– Что-то в этом роде.
Через три минуты я представил ей руководителя группы наблюдения Роберта Айнмюллера. Предварительно с Робертом все было уже обговорено. Для работы в квартире он подберет агента, с которым фрау Мюльталер хорошо поладит. И наоборот.
По виду Роберт скорее напоминал рокера, чем государственного служащего – со своим черным конским хвостом и в черной кожаной куртке, еще больше подчеркивавшей бледный цвет его лица. Причиной этой бледности были отнюдь не бурные ночи в кабаках, а напряженный заключительный этап расследования по делу «Мерв». В последние недели он мало спал, поскольку его клиентура вела преимущественно ночной образ жизни.
– Господина Айнмюллера вы будете видеть редко, – объяснил я фрау Мюльталер. – Он будет заходить лишь время от времени, чтобы проверить, все ли в порядке.
Фрау Мюльталер в знак приветствия пожала ему руку и обратилась ко мне:
– А где же остальные?
– Ребята, которые занимаются техникой, сейчас придут, – сказал я и, уже очутившись в гостиной, понял, почему она спросила об этом. Стол был накрыт на пять персон. Булочки, рогалики, масло, нарезанная ветчина, сыр.
– Уже половина десятого, пора перекусить, не так ли? – спросила фрау Мюльталер. – Кофе тоже готов.
Роберт, который, насколько я знал, к десяти часам должен был успеть на очередную встречу и вообще находился сейчас в постоянном цейтноте, тем не менее приветливо улыбнулся: «Вот это прием! Тогда уж обязательно выпью одну чашечку».
– Вы не хотите подождать, пока придут остальные? – Фрау Мюльталер попробовала напомнить ему о хороших манерах.
Роберт бросил мне взгляд, больше похожий на сигнал SOS. Хотя я и успел обрисовать ему в общих чертах почтенную даму, но что ему отводится роль актера развлекательной программы для людей старшего поколения, он понял только теперь.
– Коллега очень спешит, – сказал я.
Две минуты спустя Роберт уже пил свой кофе, а еще через три минуты появились техники.
Я представил их фрау Мюльталер. Оба лишь коротко кивнули старой даме, пренебрегли рукопожатием и не обращали на нее больше никакого внимания. Вполне возможно, что в следующее мгновение они вообще забыли о ее существовании. Их интересовало только одно: как лучше всего разместить оборудование, которое они постепенно перетаскивали на пятый этаж. С каждым новым ящиком лицо фрау Мюльталер становилось все мрачнее. Наконец, три больших ящика, множество кофров поменьше, несколько штативов, кабельных барабанов и тюк, вмещавший около двадцати квадратных метров мольтона, были в гостиной. Нельзя сказать, чтобы комната стала уютнее. Краешком глаза я зафиксировал, как с накрытого стола исчезли два прибора. Техники этого вовсе не заметили. Но Роберт заметил и явно забавлялся ситуацией. Обсудив с ребятами еще некоторые детали, он попрощался. Фрау Мюльталер проводила его до дверей и взяла с него обещание: «В следующий раз вы никуда не будете торопиться и поедите как следует!»
Затем она встала со скрещенными на груди руками у входа в гостиную и наблюдала, как техники постепенно увеличивали беспорядок. Сами они этого не осознавали. Они видели только вещи. Цветочная горка и кресло-качалка стояли возле шкафа, словно их заказали в мебельном магазине и забыли вывезти, скатанный ковер лежал посередине комнаты, на диване извивались многометровые провода, странно и чужеродно возвышались опоры алюминиевых траверс. На них техники укрепят черную мольтоновую занавеску.
– Это ненадолго, максимум на три с половиной недели, – утешил я фрау Мюльталер.
– Если сказал А, то нужно говорить и Б, – возразила она и, повернувшись ко мне спиной, пошла на кухню, но вскоре возвратилась с мокрым кухонным полотенцем.
Техники отодвинули вазу, и фрау Мюльталер обнаружила сероватые следы засохших водяных разводов. Потом ей захотелось поправить что-то еще, потом еще, и с тряпкой в руках она принялась проворно перемещаться по комнате вслед за техниками, переставляла рамки с фотографиями и, казалось, не знала, куда себя девать. Это все еще была ее квартира? Нет, уже не была, хотя она храбро защищала свой салфеточный уют. Стоило одному из ребят сдвинуть в сторону какую-нибудь круглую или ромбовидную салфеточку, как фрау Мюльталер тут же водворяла ее обратно, техник отодвигал ее снова, и фрау Мюльталер снова возвращала ее на место. Что-то вроде игры в «мельницу», где игровым полем служили шкафы и столы. Но техникам это было невдомек. Они двигали предметы, даже не глядя на них. Когда они, наконец, констатировали: «Готово. Теперь придем, только когда надо будет все снова упаковать», старая леди опустилась на стул.
– Ну вот, – сказала она.
Я присел рядом с ней. Но она тотчас поднялась снова:
– А теперь мы с вами вдвоем выпьем кофе.
– Пожалуй, – сказал я.
– И вы мне еще раз спокойно объясните, что я должна делать со всей этой аппаратурой.
Я засмеялся:
– Мы все будем делать сами.
– Значит, мне ничего не нужно включать, настраивать и менять?
– Нет.
– Тогда давайте позавтракаем.
– Конечно, – кивнул я.
Съев половину рогалика, я приступил к изложению тех скромных положительных моментов, которые были призваны хоть как-то сгладить неприятные переживания фрау Мюльталер. Она ни разу не заводила разговора о деньгах или о каком-то ином вознаграждении. Ей было достаточно служить своей стране. Мы же могли предложить ей совсем немного.
– За вашу готовность терпеть все эти неудобства, – я показал в сторону больших и маленьких ящиков и конструкций из камер и кабелей, – мы, естественно, хотели бы выразить вам свою признательность. Могу сказать, что в этом месяце квартплата пойдет за наш счет.
– Четыреста шестьдесят евро? – удивилась фрау Мюльталер.
Я понял, что она совершенно не рассчитывала на компенсацию за использование ее квартиры. И было хорошо видно, как сильно она обрадовалась этому неожиданному пособию.
– В последнее время моя стиральная машина производит такие странные шумы при отжиме, – сказала она. – Я просто не представляла, как я… смогу ли я вручную…
Я отметил это про себя. Может быть, мне удастся без особых хлопот организовать ремонт. Потом я объяснил фрау Мюльталер, как мы организуем нашу работу.
– К вам придет мой коллега Андреас Брауэр, он будет следить за техникой. Кроме того, в особых случаях он будет отсюда инструктировать наших людей, ведущих наблюдение на улице.
– Понимаю, круглосуточно.
– Нет, пока что не постоянно. Сегодня, во всяком случае, он останется примерно до 21 часа. Когда работа приборов стабилизируется, ему не нужно будет все время находиться в квартире. Но он будет забегать к вам каждый день.
– А ночью?
– Только в исключительных случаях.
– Можно устроить постель на диване…
– Вы очень гостеприимны, но это лишнее, он должен здесь работать, а не спать.
– Больше всего мне хочется, чтобы все это делали вы сами.
– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, у меня есть и другие задачи.
– Но вы будете приходить ко мне?
– Да.
– Когда?
– Так часто, как только смогу.
– И симпатичный господин с конским хвостом тоже?
– Да, он тоже не раз еще здесь появится, вообще-то он начальник господина Брауэра, руководитель группы наблюдения.
Фрау Мюльталер задумчиво мешала ложечкой в своей чашке, хотя не добавляла в кофе ни молока, ни сахара.
– А снаружи всего этого не видно?
– Нет, совсем ничего.
– Значит, я в безопасности?
– В полнейшей. Подумайте сами: мы делаем это не впервые. С улицы ничего не видно, даже когда тут горит свет. Вам просто никого не следует впускать в квартиру, вот и все.
– Кроме вас.
– Кроме нас.
Фрау Мюльталер вздохнула.
– Да, конечно. Все правильно. Да и кто ко мне придет? – Она распрямила плечи. – А в выходные дни вы тоже будете приходить?
– Да, каждый день.
– Но во время воскресной викторины не должно быть никаких звонков! Мне нужно сосредоточиться.
– Вы предпочитаете, чтобы мы отпирали дверь сами?
– Нет, лучше звоните, по крайней мере первое время. Открывать своим ключом вы можете, только если я ушла в магазин. Я дам вам два ключа. Собственно, у меня их четыре, но один находится в подвальном этаже – вдруг дверь случайно захлопнется, и я не смогу попасть в квартиру. Но только не приходите во время викторины.
– Ее передают по радио?
– Да. И я не могу уменьшить громкость.
– Но, фрау Мюльталер, вам совсем не нужно уменьшать громкость! Делайте все как обычно. Ограничения касаются только места у окна и совсем не распространяются на звуки.
– Ах так! – На ее лице отразилось облегчение. – Ну, тогда… Знаете, там каждую неделю можно что-нибудь выиграть. Я выигрывала уже много раз. Известна только первая буква, а остальное надо угадать. У вас есть среднее образование?
– Думаю, что да, – ухмыльнулся я.
– В таком случае, может быть, вы заглянете как-нибудь в воскресенье? Господин с конским хвостом кажется мне тоже очень неглупым. Он такой бледный, наверняка много читает.
– Да, – я серьезно кивнул. – Вы правы.
А про себя подумал: конечно, читает – протоколы.
Из справочника для агентов спецслужб
Приманки и наживки
Как вы обращаетесь с окружающими и какого обращения ждете от них? Если вы агент, то умеете выудить нужную информацию из нужных людей. Как это выглядит на данный момент? У вас богатый улов или на вашу удочку обычно ничего не попадается?
Отношение к собеседнику как к человеку незначительному, безликому и вполне заменимому часто становится причиной того, что закинутые вами сети остаются пустыми, и не только в агентурной и другой профессиональной деятельности, но и в личной жизни. Потому что в этом случае вы в зародыше уничтожаете любую возможность взаимопонимания.
Если другой человек не представляет себе, с кем в вашем лице он имеет дело, вы никогда не узнаете от него ничего существенного.
Он закроет от вас свои внутренние двери, и вам будет очень трудно разгадать его.
Доверие не свалится на вас с неба. Вы должны его заслужить. Так же как некоторые другие люди заслужили ваше. Работа это нетрудная, однако нужно хорошо понимать, как возникает доверие.
От всякого стремления сделать из себя таинственную фигуру следует решительно отказаться. Чтобы другой человек составил о вас ясное представление, вы должны раскрыть перед ним свои личные качества. Показать ему свой четко очерченный профиль, дать необходимые сведения о себе и своих ценностях. Чем больше будет знать о вас собеседник, тем легче ему будет определить, на какое расстояние он может подпустить вас к себе, какую информацию вам доверить. Сделает ли он для вас исключение? Готов ли он потрудиться специально для вас? Откликнется ли он на ваши предложения и просьбы?
Это вовсе не означает, что нужно трубить на весь белый свет о мельчайших деталях своей частной жизни. Более того, вы должны сознательно решить заранее, какую информацию о себе вы сообщите, а какую нет. Проверенное правило гласит: подчеркивать те аспекты, которые могут способствовать достижению цели, а другие просто не упоминать. И при этом всегда оставаться самим собой!
Как ни удивительно, истории о ваших сногсшибательных успехах или выдающихся достижениях мало помогают завоеванию доверия, а описания вашего дома, автомобиля или катера – и того меньше. Помогают главным образом рассказы о принятии какого-то трудного решения, о последнем проекте, когда вам так дорого пришлось заплатить за ошибку, о самом неприятном моменте в вашей жизни и о выводах, которые вы из него сделали, о достопамятном провале, который вы до сих пор считаете постыдным для себя. Не бойтесь обнаруживать слабости и различные закоулки своей души. Так вашему собеседнику будет проще понять, на какие ценности вы ориентируетесь, на каких принципах основывается ваш выбор. Все это он «прочтет между строк». А вы не будете выглядеть слишком самоуверенным и хвастливым, то и дело повторяя: мой дом, моя машина, мой катер.
Если собеседник меня не знает, он вряд ли много сообщит мне. Скорее всего, ровно столько, сколько сообщил бы любому другому человеку, не представляющему для него никакого интереса.
Выдумывание героических историй и даже остроумный пересказ эффектных новостей не приведут к цели. Не следует также постоянно поддакивать и говорить то, что от вас хотят услышать. Все, что вы рассказываете о себе, должно совпадать с тем, что могут рассказать о вас другие, соответствовать вашему поведению и вашим решениям. Иначе внутренние двери собеседника не распахнутся, а, наоборот, закроются на замок. И возможно, быстрее, чем вы сможете это понять. А если вам не повезет и ваш визави окажется достаточно хорошим актером, то вы и вообще ничего не заметите.
Мы все хотим, чтобы нас понимали и принимали такими, какие мы есть. Но чтобы по-настоящему понимать других людей, мы должны проявлять к ним искренний интерес и оставлять в стороне любые предвзятые мнения о них.
Когда шеф по случаю юбилея старого сотрудника дарит ему корзину с деликатесами, это может быть истолковано по-разному. Например: «У тебя и так уже все есть». Или: «Я понятия не имею о твоих предпочтениях, потому что никогда не интересовался тобой чисто по-человечески, но есть нужно всем, а я не хочу стоять тут с пустыми руками». Или: «Ведь я знаю, что ты любишь итальянскую салями и хорошее вино». А если давно работающий сотрудник ведет вегетарианский образ жизни, но об этом до сих пор никому не известно, то он сам виноват, что получил такой подарок.
Проверка агентов на профпригодность
Определите, какие аспекты вашей личности вы хотели бы подчеркнуть, а какие совсем не упоминать. Старайтесь ясно осознавать содержание посланий, которые вы передаете собеседнику вместе с информацией. Следите, чтобы ваше поведение при этом не выглядело инсценировкой.
Для выхода на уровень доверительных отношений всегда кто-то должен сделать первый шаг. Агенты привыкли быть первыми. Кроме тех случаев, когда это могло бы стать для них опасным. Но при своей высокоразвитой неосознаваемой компетентности они вовремя распознают такие ситуации и легко их избегают.
Понаблюдайте за собой: когда вы склонны воспринимать других людей лишь как выполняемую ими функцию или определенную роль? Вот безликая машина, которая протягивает мне через прилавок четыре булочки, вот разменный автомат, который выдает мне сдачу, вот голос в телефонной трубке, который выслушивает мою жалобу, вот старуха, которая собирает вязанные крючком салфетки, всегда путается под ногами и мешает мне работать… Так вы далеко не продвинетесь. Ваша миссия гласит: за каждой функцией открывать человека и узнавать его снова и снова, во всех его проявлениях. Внутренний мир большинства людей отличается многообразием. Удастся ли нам разглядеть его, зависит только от нас. Для агентов это не слишком сложно!