Выйдя из душа, Люк обернул полотенце вокруг бедер и направился к телефону, стоявшему на ночном столике. Он набрал бостонский номер, назвал свое имя, и его немедленно соединили с главой детективного агентства «Болдуин Секьюрити».

— Лерой? Это Люк Мэнсфилд. Есть что-нибудь на Ванштейна?

— Люк, — раздраженно начал Лерой Болдуин, — ты задавал мне этот вопрос уже четыре раза вчера и пять раз позавчера. Если бы ты прекратил трезвонить с утра до вечера, я бы давно сделал свою работу.

— Хочешь сказать, что ничего не нашел?

Лерой тяжело вздохнул:

— Да у меня не было на это времени, ведь ты постоянно отвлекаешь меня своими звонками.

— Неужели ты так ничего и не выяснил?

В трубке снова послышался вздох.

— Мы продолжаем копаться в прошлом этого Ванштейна, Люк. Знаем, как он получил ученую степень, как ведет клиническую практику, какие статьи в известных медицинских журналах опубликовал, — в общем, все. Мы проследили его жизнь, начиная со школы, и продолжаем ее изучать.

Люк в раздражении стукнул кулаком по стене.

— Этот тип — мошенник, я уверен в этом.

— Ну-ну, полегче. Я, конечно, доверяю твоей интуиции, вполне возможно, что он мошенник. Однако проблема в том, что он, похоже, хороший мошенник, и необходимо больше времени, чтобы все проверить.

Люк принялся нервно шагать по комнате взад и вперед, отчего полотенце начало сползать с бедер вниз.

— Возможно, ты и лучший в своем деле, Лерой, но я получаю от тебя только извинения, а не конкретную информацию.

— Теперь мне все ясно. Ни один мужчина не будет так заводиться, если в деле не замешана женщина. Ну и кто же она?

— Не знаю, черт возьми! — заорал Люк.

— Тогда, наверное, это Тесс Алкотт. Я бы был здесь поосторожнее, Люк. Судя по первому отчету из МОБП, она — опасная тигрица, которая чуть что готова пустить в ход когти. Мне страшно подумать, что станется с тобой, если она вздумает окрутить тебя.

— Я сам могу о себе позаботиться, — огрызнулся Люк.

— Так-так, могу поспорить, что в данный момент ты мечешься, как разъяренный тигр в клетке.

Люк резко остановился.

— Только не ври мне — ты разговаривал с Джейн Кушман? Это ее слова?

— Да, она недавно звонила мне, а что? — хмыкнул Лерой. — Мы мило побеседовали. Похоже, Джейн принадлежит к женщинам как раз моего типа. Эта леди мне нравится.

— Эта леди закусит тобой и не подавится. Что еще сообщили тебе о Тесс Алкотт твои люди из МОБП?

— Не так уж и много, черт бы их побрал. Уж очень она скрытная, твоя мисс Алкотт. Она не особенно откровенничает со своими коллегами. Неохотно соглашается работать в паре с кем-нибудь, предпочитает в одиночку. Категорически отказывается носить при себе оружие, великолепно приспосабливается к любой ситуации и тащится от «Джо против Вулкана».

— Что за чушь?

— Это такой средненький фильм с Томом Хенксом и Мэг Райан.

— Да знаю я этот дурацкий фильм — он у меня есть. Меня интересует, откуда МОБП знает, что она обожает этот фильм?

— Когда она смотрит этот фильм дома — а дом, прямо скажем, у нее роскошный, — она всегда включает автоответчик со словами: «Привет! Я смотрю фильм „Джо против Вулкана“. Отвалите!»

Люк рассмеялся.

— Тебе стоит как-нибудь посмотреть его, Лерой, чтобы ты понял разницу между реальной жизнью, борьбой за выживание и сладкими грезами и мечтами.

Люк на мгновение задумался. Тесс уверовала в необходимость выживания любой ценой. Интересно, есть ли у нее сокровенная мечта? А может, она видела какой-нибудь сказочный сон и теперь мечтает, чтобы он стал явью? А У него самого есть мечта? Черт!

— Мы уклонились от сути дела, — нетерпеливо проговорил он. — Разоблачить легенду, которую сочинил Ванштейн, плевое дело. Объясни, что же вам мешает это сделать?

— Послушай, Люк! Я никогда не подводил тебя в прошлом и не собираюсь делать этого сейчас. Ванштейном занимаются мои лучшие люди. Я буду иметь всю необходимую информацию к концу недели, клянусь тебе. А теперь расслабься, парень, тебе надо отдохнуть. Привет!

Вздохнув, Люк повесил трубку. Расслабься? Смейся и веселись? Танцуй с этой великаншей… как там ее?.. Марией Франклин! Советы давать всегда легко. Люк понял, что не в состоянии выбросить Тесс Алкотт из головы и забыть вкус ее сладких губ.

Проклиная все и вся, Люк растер тело полотенцем и начал одеваться.

Ну хорошо, допустим, его и в самом деле влечет к Тесс, трезво рассуждал он, чем это грозит обернуться? Да ничем, бояться абсолютно нечего! Впервые за долгие годы он ожил, почувствовал возбуждение, откровенное желание полностью захватило его. Несмотря на сдержанность и даже суровость ее поведения, ему удалось разглядеть в глубине ее голубых глаз некоторую растерянность. Его поразил ее испуганный, а временами даже затравленный взгляд. В душе Люка будто что-то надломилось. Казалось, Тесс, как и он сам, в полной мере познала человеческую ложь и предательство. Ее жизненный опыт отвергал саму мысль о возможности доверять людям. Никогда Люк не думал, что у него может быть что-то общее с мошенниками. Более того, он даже и мысли не допускал, что какая-то аферистка сможет заинтересовать его, зажечь в нем пламя, которое, как он думал, давно погасло.

Если бы речь шла о любой другой женщине в любой другой ситуации, он бы просто удивился тому, как быстро ей удалось забраться на неприступную стену да еще с такой легкостью преодолеть крепостной ров со страшными зубастыми крокодилами, которыми он оградил себя от окружающих. Но речь шла о Тесс Алкотт, которая хочет обмануть Джейн. Вспомнив ее чувственные губы и поняв, что в ближайшие две недели его ждет ежедневное искушение, которое придется преодолевать, он по-настоящему заволновался.

Люк действительно пребывал в состоянии паники. Он влип в такую переделку, что не знал, как из нее выбраться. Каким же идиотом он был? С чего это вдруг он вчера вечером полез к ней целоваться? Ничего подобного не произошло бы, если бы она намеренно хотела соблазнить его, начала бы открыто провоцировать его, искушать. В этом случае он бы был начеку и не клюнул бы на ее удочку, а лишь поиздевался бы над ней.

Однако она вела себя совершенно естественно и не пыталась заигрывать с ним. В этой нелепой пижаме она была необычайно мила и женственна. Она напустила на себя неприступный вид, но в ее глазах затаился страх. Она казалась такой одинокой, что вчера у Люка невольно сжалось сердце от жалости. Она смотрела на него, как смотрит напуганный и затравленный ребенок, каким она когда-то была, и как познавшая грусть и печаль женщина, какой она была сейчас. В тот момент он забыл, что они были врагами, что он должен разоблачить ее.

В тот момент он должен был прикоснуться к ней. Он просто не мог не сделать этого. А прикоснувшись, не мог не поцеловать. Это желание было сильнее здравого смысла, важнее, чем все остальное.

Тот поцелуй напомнил Люку о том, каким он когда-то был, разбудил что-то в его сердце. К счастью, он тогда разозлился, и это прояснило его затуманенное сознание, вернув ему душевное равновесие. Он был бы рад, если бы Тесс и в самом деле ударила его, как ей того явно хотелось. Вот тогда бы он схватил ее и тряс до тех пор, пока она не выложила бы ему всю правду: о себе, о Ванштейне, о том, какого черта этот вор и прожженный мошенник заявился в особняк Джейн Кушман.

— Я схожу с ума, — вслух пробормотал Люк.

Он резко опустился на кровать, почти физически ощущая, что совершенно запутался в своих мыслях. Он так долго балансировал на грани, разделяющей эмоции и разум, что столь внезапное падение в самые глубины чувств лишило его сил. Неужели здравый смысл уступит свои позиции чувствам? Люк разозлился — этого никогда не будет! Он просто обязан сохранять ясность мысли и трезвый рассудок.

Несколько раз сделав глубокий вздох, он взял себя в руки. Это гормоны встали у него на пути, не более того, решил он. Это они затуманили его разум, и этому надо немедленно положить конец. Он должен защитить Джейн Кушман от этой мошенницы и аферистки, забыв про ее обворожительное личико и фигурку. Свои желания надо уметь подавлять, а в этом он преуспел. Во всяком случае так ему казалось в тот момент. Джейн не должна пострадать, он не позволит ее обмануть. А он сможет вернуться к своей нормальной жизни лишь после того, как Тесс Алкотт понесет наказание за мошенничество.

Люк со злостью выругался, стремительно вышел из комнаты и налетел на Тесс. Его руки непроизвольно обхватили ее, чтобы удержать их обоих на ногах. Ее кожа была мягкой и шелковистой, ее аромат, казалось, обволакивал его сознание и проникал в самое сердце. Люк отшатнулся так, как будто обжегся. Тесс слегка покачнулась, прежде чем обрела равновесие.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказал он резко.

— Неужели? — ледяным тоном поинтересовалась она. — Как странно. Все наши разговоры кончаются ссорами. Мне почему-то ничего не приходит на ум, что можно вам сказать и при этом не оскорбить ваше болезненное самолюбие. Вы, я думаю, в такой же ситуации.

Она предприняла попытку обойти его, но он решительно преградил ей путь.

— Что касается вчерашнего вечера…

— Собираетесь извиниться?

— С чего вы взяли?! — взорвался Люк.

— Я и не рассчитывала. Вы не сказали вчера ничего такого, чего не было бы у вас на уме. Меня удивляет, как это Джейн может общаться и еще получать удовольствие от общения с таким наглым и беспринципным человеком.

— Знаете ли, скажу откровенно, я был просто шокирован вашим гнусным обращением с Джейн.

— Мои беседы с Джейн Кушман вас абсолютно не касаются!

— Как раз наоборот — очень даже касаются! Они относятся к сфере моих прямых обязанностей, мне ведь именно за это платят немалые деньги.

— Ах да, — усмехнулась Тесс, — вечно преданный сторожевой пес. Или лучше сказать — комнатная собачонка?

Тесс почти уже проскользнула мимо Люка, когда он резко схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

— Я собираюсь выяснить, в какие игры вы играете, — прорычал он, — а когда я сделаю это, вы пожалеете, что однажды услышали о многомиллионном наследстве Кушманов.

Ее голубые, широко распахнутые глаза смотрели на него с интересом, но без страха.

— Боже мой, как это благородно! Интересно, что бы сказала Джейн Кушман, узнав, что вчера вечером вы почти продались и едва не предали ее интересы, а? Как ей это понравится?

Люк схватил ее за руки, понимая, что причиняет ей боль, но в ярости не обращая на это никакого внимания.

— Вы так и не ответили вчера на мой вопрос. Как далеко вы зашли бы, чтобы склонить меня на свою сторону? Интересно было бы выяснить это. Моя кровать совсем рядом, не желаете устроить еще один эксперимент?

— Мерзавец! — взорвалась Тесс, вырываясь из его рук. — Я никогда не продавала свое тело ни одному мужчине ни за какую плату и не собираюсь начинать с никчемного крючкотвора, бултыхающегося на шнурке от кошелька почтенной дамы и пляшущего под ее дудку.

Люк ошарашенно смотрел, как она неслась вниз по ступенькам лестницы. Господи, что же сейчас произошло? Неужели это он только что так мерзко себя вел с женщиной? Выкручивал ей руки и говорил все эти пошлости? В кого он превратился? Что с ним происходит?

Впервые в жизни Люк почувствовал себя подонком. Хоть Тесс и мошенница, но она вела честную игру, а он перешел все дозволенные границы. Не ее вина, что он потерял голову и превратился в грязное животное. Люк удрученно начал расхаживать взад и вперед, соображая, что же теперь ему делать.

Минут через пять он пришел к выводу, что самый лучший и правильный выход — это немедленно извиниться. Ситуация была настолько мерзостная, что ему становилось тошно от самого себя.

Он обошел весь дом и пол-участка, прежде чем нашел Тесс. Она плавала в бассейне, взмахи рук были размеренными и четкими, развороты уверенны и быстры. В ней чувствовалась сила, выносливость и грация. Люк невольно залюбовался ее фигурой, но тут же грубо одернул себя. Несомненно, что все эти качества она выработала в себе только для того, чтобы успешно заниматься своим преступным ремеслом.

Хотя его руки так и тянулись к ней, но он поборол желание прикоснуться к ее влажному телу.

Энергично подтянувшись, Тесс вылезла из воды, тщательно растерлась полотенцем и, укутавшись в зеленый восточный халат, направилась к дому.

— Мисс Алкотт, мне хотелось бы поговорить с вами.

— Чтобы вновь оскорбить меня? — Она не пыталась даже скрыть своей неприязни.

Он улыбнулся. Это был один из ее самых коварных приемов: она могла заставить его улыбнуться, даже когда он злился на нее.

— Я хочу извиниться перед вами.

Явно озадаченная, Тесс подняла глаза к небу, а потом уж обратила свой взор на него. Она считала, что гордость не позволит ему признать свою вину. Вообще-то его извинения были ей ни к чему.

— С вами все в порядке? Мне кажется, вы перегрелись на солнце, Мэнсфилд. Сами не знаете, что говорите. Вам лучше укрыться в тени. Пойдите в дом, иначе галлюцинации усилятся, — сказала она и решительно обошла его, но Люк твердо решил не начинать ссору. Он мягко взял ее за руку и попросил:

— Не вырывайтесь, Тесс, пожалуйста. Я сильнее вас, поэтому даже и не думайте уйти от меня. Я хочу извиниться, и вы должны выслушать меня. Уделите мне минуту вашего внимания, большего я не прошу.

Тесс обреченно вздохнула.

— Ладно. Давайте покончим с этим, только побыстрее. Итак, я слушаю вас.

Может, ей и не стоило так высокомерно вести себя, поскольку Люк вообще не привык извиняться перед кем-либо, но она об этом и не думала.

Он же, будто внезапно вспомнив что-то, торопливо выпустил руку Тесс.

— Простите, что применил к вам физическую силу. Поверьте, насилие не в моем характере, — начал он, заставляя себя говорить неторопливо. — Мне не следовало обращаться с вами так грубо, мне не следовало даже думать, не то что говорить вам все эти ужасные вещи. Я обвинил вас в том, что вы мошенница и продаете себя. Но я также продаю себя, чтобы выиграть начатое дело. А потому я приношу свои извинения за все те оскорбления и гадости, которые наговорил вам вчера вечером и сегодня утром.

— Вы уже закончили? — спросила его Тесс бесцветным голосом.

Все благие намерения мгновенно улетучились из головы Люка.

— Вы самая сумасбродная женщина из всех, что я когда-либо встречал. Неужели ваша, простите, профессия настолько испортила вас, что вы не можете просто выслушать меня и принять искренние извинения?

— Это свободная страна, Мэнсфилд. Я могу принять, могу не принять. У меня есть право выбора. Но мне не нравится ваша тактика запугивания, не нравятся ваши грязные мысли и не нравитесь вы сами. А теперь простите, мне надо переодеться, меня ждут.

— Переодеться? Так сказать, сменить костюм и амплуа, да? Великолепная мысль! — Люк явно нарывался на скандал, забыв, что не получил прощения еще за предыдущую грубость. — Какую роль вы намерены играть теперь? Брошенной беспризорной девочки? Несчастной сиротки? Или Лукреции Борджиа?

— Я воровка, но не убийца, Мэнсфилд!

— И гордитесь этим?

— Да, горжусь! — выкрикнула Тесс. Ее глаза сверкали. — Почему бы мне не гордиться тем, что я выполняю трудную работу и делаю это хорошо?

— Вам даже знакомы такие понятия, как мораль и этика? — спросил с издевкой Люк.

— Сейчас отвечу, только переведу дух. — Тесс подбоченилась и посмотрела ему прямо в глаза. — Мне-то они известны, а вот вам? Вы знаете, что в основе благополучия всей этой страны лежит самый бессовестный грабеж? Сначала мы украли земли у индейцев, затем принялись обворовывать друг друга. Каждое семейное состояние в этой стране нажито или пиратством, или контрабандной продажей спиртного, или финансовыми махинациями. Посмотрите на ваше собственное аристократическое гнездо. Состояние Мэнсфилдов в действительности было сколочено на краже. Не забыли, как ваш прославленный прапрадедушка украл у своих акционеров целую железную дорогу, а? Ну, что скажете?

— Это называется умышленным извращением фактов.

— Чушь! — раздраженно заявила Тесс. — Он захотел управлять железной дорогой по своему усмотрению, но акционеры не поддержали его, и тогда он просто украл у них компанию. Ваш знаменитый дедуля скупал компанию за компанией, а их бывшие владельцы кончали свои жизни самоубийством. Это было в 1929 году. Брат вашего деда был весьма преуспевающим бутлегером и тоже сколотил себе капитал. А знаете ли вы, чем занимается половина компаний Мэнсфилдов?

— Семейным бизнесом занимается мой брат Джошуа… — начал было Люк, но Тесс его не дослушала.

— А, понятно! Вы держите ручки чистенькими, подальше от добытого нечестным путем состояния. Ну что же, весьма и весьма благоразумно. А не вы ли защищаете обожаемого всеми миллионера Джесса Валлингхема, который оказался причастным к омерзительному делу о вымогательстве?

— Конечно, ведь я его адвокат. Но Валлингхем к тому же друг моего отца, и он невиновен. Я возмущен…

— И каков же ваш гонорар в этом деле, которое не сходит с первых полос газет? Двести долларов в час, триста?

— Четыреста, — буркнул Люк.

— Не сомневаюсь, что, пока бедный Джесс томится на нарах, вы утешаете его молодую красивую женушку.

— Я видел Глорию Валлингхем лишь два раза, да и то мельком! — возмущенно бросил Люк.

— А как насчет той маленькой интрижки с Линдой Колье, о которой трещали все газеты?

— Черт возьми, вы знаете и о Линде?

— Каждый читает газеты, а я обожаю светские сплетни. И что, Линда действительно так хороша, как об этом пишут газеты?

— Лучше, — рявкнул Люк.

— Забавно! Однако одного я не понимаю, как этой великанше Марии Франклин все же удалось оттеснить вертлявую мисс Колье?

Люк не мог больше сдерживаться. Его образ, нарисованный Тесс, был настолько нелеп, что он расхохотался. Потом вдруг внезапно смолк и пристально посмотрел ей в глаза.

— Минутку, минутку, — выдохнул он. — Кто здесь кому задает вопросы?

Тесс весело улыбнулась, и он с удивлением обнаружил, что это ему даже приятно.

— Я снимаю шляпу перед вами, мисс Алкотт. Вы очень наблюдательны, и у вас острый язычок.

— Не только у меня, — тихо произнесла Тесс, — не скромничайте. Извините, мне пора.

На этот раз у него хватило здравого смысла — он не стал преграждать ей путь, и она беспрепятственно направилась к дому. Люк с улыбкой проводил ее взглядом, любуясь ее телом. Она была чертовски сексуальна, вызывающе смела и прекрасна!

Он отправился в свой офис, который находился рядом с Рокфеллеровским центром. По дороге он то ругал себя, то мечтательно вспоминал ее сладостный поцелуй, то обеспокоенно размышлял о том, что сталось с его феноменальным самоконтролем, с его хваленым здравомыслием и куда подевался «крепостной ров со свирепыми крокодилами», которым он окружил себя когда-то.

В офисе Люк погрузился в работу, отбросив все мысли о Тесс Алкотт. Проторчав два часа на телефоне и расплющив трубкой ухо, он решил сделать небольшой перерыв. Затем он потратил четверть часа на обсуждение со своей помощницей Кэрол некоторых деталей, касающихся поиска прецедента для дела Валлингхема. Он пересмотрел график своих встреч вместе с Харриет, своей секретаршей, надиктовал ей пять писем, три судебных ходатайства и затем снова вернулся к телефонным разговорам. Как раз в тот момент, когда он увлеченно болтал со знакомым адвокатом, занимающимся бракоразводными процессами, его внезапно осенило. Если Тесс не предлагала ему себя, чтобы переманить на свою сторону, — а она этого не делала, в чем он был теперь так же твердо уверен, как в том, что он — Мэнсфилд, — то почему же она поцеловала его? Почему так затрепетала в его руках, почему так прижалась к нему?

— Боже мой, — выдохнул Люк. Он знал, что она была искусной притворщицей. Но с ним во всех ситуациях, начиная от яростных споров и ссор и заканчивая сладким поцелуем, она была предельно искренна, в ней не чувствовалось ни капли фальши.

— Что вы сказали?

Все еще пребывавший в изумлении Люк вернулся к забытому телефонному разговору:

— Простите, Джефф, обратитесь к Аподаке.

Это лучший совет, который я могу вам дать. Не за что, Джефф. Желаю успеха!

Люк положил трубку и уставился прямо перед собой. Как может воровка со стажем, не гнушающаяся подлых приемов, быть такой беззащитной, трогательной и откровенной?

Вдруг до его ушей донесся знакомый голос, он раздавался из приемной. Озадаченный, он заглянул в свой календарь и покосился на настенные часы. Со стоном отчаяния схватившись за голову, он вскочил, натянул на себя плащ и шагнул к двери. Люк не имел никакого желания встречаться сегодня с этой женщиной, но выбора у него не было, поскольку не в его правилах было отменять заранее запланированное свидание.

— Люк, дорогой, а вот и ты, — пропела Мария Франклин. — Ты готов отправиться на ленч?

— Конечно. Прости, что задержался, Мария. Я был занят делами.

— Ты вечно занят делами, дорогой. — Мария подхватила его под руку.

Вздрогнув, Люк взглянул на нее. Боже мой, да она действительно великанша — ее подбородок был выше его плеча. Она заставляла его чувствовать себя неловко, и ему сразу стало неуютно и тоскливо.

Ее волосы, казалось, были небрежно уложены, на что ее парикмахеру наверняка пришлось потратить несколько часов. Яркая красная помада была тщательно нанесена на тонкие губы, грим искусно подчеркивал естественную красоту лица. Черные глаза застенчиво смотрели на него.

— Я только что прошлась по магазинам, дорогой, — сообщила ему Мария, когда они остановились в ожидании лифта. — Что ты скажешь?

И она медленно закружилась перед ним: красное итальянское платье плотно облегало ее роскошное тело, темные чулки подчеркивали красоту стройных, длинных ног.

— Ты великолепна, как всегда, Мария. Если бы ты не сказала, что купила это платье, я готов был бы поспорить, что тебе его сшили лучшие мастера.

Мария весело рассмеялась, довольная его комплиментами. Когда они вошли в лифт, она поцеловала его в губы. Люк удивленно посмотрел на нее. Боже, ничего! Он абсолютно ничего не почувствовал! Ни вкуса поцелуя, ни сладкой дрожи, охватывающей тело.

— Я всего лишь хотела, чтобы во время ленча ты смотрел только на меня, — кокетливо улыбнулась Мария.

— Конечно, — легко согласился с ней Люк. Интересно, а чувствовал ли он вообще что-нибудь, когда они целовались раньше?

Они направились в тот же ресторанчик, что и всегда, где его секретарша, как обычно, зарезервировала для них столик. В сопровождении метрдотеля они молча проследовали к своему постоянному столику, и люди, как, впрочем, и всегда, оборачивались, глядя им вслед.

— Я обожаю быть в центре внимания, — прошептала ему на ухо Мария, теснее прижимаясь к нему.

— Никогда не думал, Мария, что ты эксгибиционистка.

— Только на людях, дорогой, — ответила Мария, смеясь.

«Боже, она еще и тупая — естественно, на людях!» — подумал Люк.

Потягивая вино из бокала, Люк наблюдал за ней. Она же тем временем оживленно рассказывала ему сначала о благотворительном бале, на котором она была накануне и где жена одного известного нью-йоркского биржевого маклера, завзятого дамского угодника, закатила грандиозный скандал своему муженьку, затем о ленче, на котором она была вместе с матерью Люка на прошлой неделе.

Она болтала и смеялась, не забывая поддразнивать его, соблазнительно наклонившись через стол и демонстрируя свою роскошную грудь в самом выгодном свете; ее совершенные зубы сверкали белизной, а черные глаза сияли так чувственно и многообещающе, что, казалось, предупреждали его о том, что сегодня она не намерена сдерживаться.

Он сидел, наблюдая за этим хорошо отрепетированным представлением, и спрашивал себя: кто же большая аферистка — Тесс Алкотт или Мария Франклин? Музыкальный смех Марии над одной из ее собственных шуток поставил точку в его сомнениях. Впрочем, никаких сомнений и не было. К каким бы ухищрениям Мария ни прибегала, ей ничего не могло помочь. Люк понял, что он уже встретил честную женщину, но «кариатида», сидевшая напротив, ею не была.

Ну и идиот! Когда же он умудрился стать таким тупым, что женщина, подобная Марии, сумела привлечь его внимание? Он считал, что уже достаточно защитил себя от дальнейших предательств тем, что погрузился с головой в работу и поддерживал с женщинами лишь поверхностные отношения, удерживая их подальше от своего сердца. А вместо этого случилось так, что женщины, домогавшиеся его в течение последних лет из-за его денег и имени, сумели добиться того, что он стал ценить себя так же низко, как и они.

Он предал самого себя. Мария Франклин была лучшим тому доказательством. Он словно только сейчас прозрел. В его голове вихрем завертелись тысячи вопросов. С какого зеркала сдернули покров, какая дверь отворилась, что перед его умственным взором совершенно ясно предстала вся его жизнь?! Потрясенный, Люк смотрел в свой бокал с вином и молчал. Неужели поцелуй Тесс раскрыл ему глаза? Заставив себя вновь сосредоточиться на ленче, он присоединился к весело смеявшейся Марии и даже рассказал какой-то свежий анекдот. Пока они ели, он обдумывал наилучший и самый безболезненный способ разрыва отношений с сидевшей напротив красавицей.

Вернувшись в офис, он скоро понял, что никак не может сосредоточиться на делах. Он продолжал ощущать горячие губы Тесс на своих губах, продолжал слышать ее едва уловимый стон удовольствия и видеть ее искаженное ужасом лицо, когда они отпрянули друг от друга.

Овевавшие его сладкие грезы моментально улетучились, как только секретарша сообщила, что ему звонит Лерой Болдуин. Люк нетерпеливо схватил трубку телефона.

— Какие новости, Лерой?

— Отличные, мистер Мэнсфилд. Данные о твоей молодой леди подтверждаются на все сто процентов.

Люк замер, и его рука судорожно сжала трубку.

— Что ты имеешь в виду?

— Полиция Майами имеет досье на Тесс Алкотт, так же как и на дюжину других детей, работавших на Карсвеллов. Я смогу предоставить тебе полную информацию через день или два. В Оксфорде также имеются данные на всех людей, которых ты мне назвал. Кстати, вот еще одна интересная подробность: четыре года назад в Оксфорд была перечислена сумма от Тесс Алкотт, полностью покрывающая плату за обучение и пансион за весь трехлетний срок пребывания там. Какую бы игру она ни затевала, она говорит тебе правду. Мне все больше и больше нравится эта Тесс. Но я не хотел бы оказаться в числе ее врагов, потому как не считаю себя бессмертным. Эта леди — опасна, как тигрица, впрочем, я повторяюсь.

— Потрясающе, — пробормотал Люк, опускаясь в кресло.

— Данные о ней, полученные из МОБП, охватывают последние восемь лет, и они подтверждают все, что она говорила. В свое время твоя милая леди увела несколько великолепных произведений искусства, но, заметь, она воровала только из частных коллекций и никогда из музеев. Драгоценности, которые она крала тоже только у частных лиц, могли бы заставить позеленеть от зависти саму королеву Англии. Мои источники в Интерполе согласны с выводами МОБП: Тесс Алкотт лучшая специалистка в своем деле.

— А она еще работает? На них или на себя?

— На этот счет никто ничего определенного сказать не может. Возможно, она так хорошо заметает следы, что никто просто не может отследить ее воровские дела. Или же она говорит правду.

— Отлично. Есть что-нибудь новое о Ванштейне?

Лерой тяжело вздохнул:

— Мой человек продолжает тщательно проверять его. Скажи, приходила ли тебе когда-нибудь в голову мысль, что ты имеешь дело не с мошенниками, а с честными людьми?

На какую-то долю секунды Люк перестал дышать от охватившего его ликования, но затем внутри его словно замигал красный огонек предупреждения: опасность! Он шагал по самому краю пропасти и должен был любыми средствами обезопасить себя от падения. Он должен прекратить восхищаться этой чертовкой и больше не ввязываться в словесные баталии с ней. Он должен отделаться от навязчивого желания поцеловать ее и не забивать себе голову мыслями об ужасном детстве, о котором она рассказывала. Но как забыть обо всем этом?

— Люк, ты где? С тобой все в порядке?

Внезапно Люка осенило. Почему он не подумал о Карсвеллах раньше? Из рассказа Ванштейна выходило, что Тесс находилась у Карсвеллов шесть лет. Они могли сообщить, кто она такая, имеет ли отношение к Кушманам или нет. Может, она действительно Элизабет? Да нет, скорее всего они просто опровергнут это чудовищное предположение. Люк хотел, чтобы они с корнем вырвали его чувства, которые зародились в его сердце к Тесс и которые грозили начисто лишить его разума, внеся, совершенно некстати, смятение в его душу.

Люк глубоко вздохнул, призывая себе на помощь весь свой здравый смысл и самообладание.

— Лерой, я не сомневаюсь, что они самые настоящие отпетые мошенники. Они не знают такого понятия — честность. А ты говоришь — честные люди! И я намерен доказать это во что бы то ни стало. Лерой, ты должен найти мне Карсвеллов.

— Люк, ключ к разгадке — Ванштейн, — устало проговорил Лерой.

— Возможно, что Карсвеллы тоже помогут нам. Срочно найди их, Лерой. Слышишь? — раздраженно произнес Люк.

— Уже нашел.

— Что?

— Люк, ты забыл, сколько ты платишь мне за работу? Я очень тщательно выполняю свои обязанности, потому что мне нравится, как быстро ты оплачиваешь все счета.

— Прости, Лерой, — проговорил Люк, откидываясь в кресле, — должно быть, я не в себе. Извини за мой тон.

— Извинения приняты. Давай я расскажу тебе кое-что о Карсвеллах. Они оба закончили свой путь в федеральной тюрьме во Флориде три года назад. Старика Карсвелла несколько раз оперировали в прошлом году, и сейчас он уже покойник, а его жена, или, точнее, вдова, жива и отличается весьма скандальным, сволочным нравом. Гнусная особа! Ты хочешь пообщаться с этой мегерой?

— Да, это было бы чрезвычайно полезно, — тихо проговорил Люк, — я всегда хотел посмотреть, как выглядит человек, покупающий детей.