В то время как споры о том, какой теоретический подход более эффективен в работе с людьми, все еще продолжаются, вопрос о том, какими навыками должен владеть консультант, практически не вызывает разногласий. Многие навыки, эффективность которых подтверждена проведенными исследованиями, используются практически всеми консультантами, независимо от места и условий их работы, что позволяет называть их «универсальными». Именно наличие научной основы, подтверждающей эффективность «универсальных» навыков, объясняет тот факт, что в большинстве учебных заведений мира обучают практически одним и тем же навыкам (Коттлер, Браун, 2001). Однако консультанты все чаще признают, что навыки в процессе работы должны быть адаптированы в соответствии с гендерными, культурными и этническими особенностями каждого клиента.

На сегодняшний день не существует единой классификации навыков, используемых в консультировании, и само понятие «навык» легко заменяется такими терминами, как «приемы», «техники», «процедуры», «поведение». Иногда одни и те же навыки разные авторы относят к различным классам. Однако все-таки есть критерии, по которым навыки можно группировать.

Использование речи делит навыки на невербальные и вербальные. В группе последних, в свою очередь, в зависимости от уровня сложности овладения и терапевтической эффективности можно выделить базовые и сложные навыки. Владение базовыми навыками является необходимым условием для начала консультативной деятельности. Сложным навыкам консультант обучается постепенно, совершенствуясь в процессе работы. Высокий уровень владения сложными навыками является гарантом успешной психотерапевтической работы психолога. Кроме того, в процессе консультирования используются специальные навыки, предназначенные исключительно для достижения определенных целей: стимулирования действий клиента; открытия и завершения сессии; начала и завершения клиент-терапевтических отношений; обращения с финансовой стороной терапии.

 

§ 1. Невербальное поведение клиента и консультанта

Язык тела передает не только то, что человек хотел бы выразить, но и то, чего он не осознает или пытается скрыть. Для консультанта очень важно замечать невербальные послания клиентов, понимать их, реагировать на них и одновременно осознавать собственные невербальные проявления и их влияние на собеседника.

Одно из важнейших условий эффективной работы психолога – хороший контакт с клиентом. В процессе общения люди непрерывно передают информацию друг другу не только посредством речи, но и с помощью выражения лица, движений тела, расположения в пространстве, дистанции и т. п. Люди обмениваются множеством сообщений о том, как они себя чувствуют, что думают и как реагируют на людей и ситуации, не произнося слов. К.В. Ягнюк отмечает, что «невербальные проявления более спонтанны, чем вербальные, и их труднее контролировать. Иначе говоря, язык тела не только передает то, что мы хотим выразить, но и выдает то, что мы хотели бы утаить. Через “язык тела”, который в немалой степени мы используем неосознанно, более непосредственно и правдиво выражается человеческая личность: ее чувства, эмоции, потребности, отношения» (Ягнюк, 2014, с. 78). Невербальные сообщения часто отличаются от словесных, и по их совпадениям и расхождениям между ними можно догадаться о том, что происходит с клиентом в тот или иной момент. В невербальной коммуникации важные подсказки могут быть найдены быстрее, чем в словах, так как чаще всего люди невербально – мимикой, жестами, позой – реагируют раньше, чем оказываются готовы или способны выразить словами свои чувства и мысли.

Невербальное общение признается базовым компонентом терапевтического взаимодействия, основой для установления и поддержания целостного контакта с клиентом консультантами самых различных направлений. Сложное взаимодействие вербальных и невербальных сообщений клиента и психотерапевта заполняет собой все терапевтическое пространство.

Американские исследователи разделили невербальные сообщения на четыре модальности:

● связанные со временем (структурирование времени);

● связанные с окружающей обстановкой (структурирование пространства);

● телесные проявления;

● голосовые сигналы (Джордж, Кристиани, 2002).

Структурирование времени. Понять сообщения, связанные со временем, консультанту, во-первых, поможет наблюдение за тем, когда и как клиент приходит на встречу: намного раньше, вовремя или с опозданием. Ранние приходы, как правило, свидетельствуют об излишней тревоге, волнении клиента или о его сильных чувствах к консультанту. Если же клиент опаздывает на первую встречу или делает это регулярно, то, скорее всего, это говорит о внутреннем сопротивлении консультированию. По мере увеличения уровня безопасности в отношениях с консультантом уровень тревоги клиента может снижаться, и это обязательно отразится на времени его прихода на сессию. Опоздания клиента могут быть вызваны его плохо осознаваемой тревогой, страхом перед консультированием или консультантом, боязнью затронуть в работе болезненные темы и проблемы, избеганием развития клиент-терапевтических отношений, противоречивыми чувствами по отношению к консультанту. Если у консультанта есть предположения о том, что стоит за опозданиями клиента, их следует обсудить в ходе терапии.

Во-вторых, консультанту важно отслеживать и определять временные границы во время самой сессии: сколько времени клиент говорит о той или иной теме, о себе или о других людях, о важном для него или малозначимом. Количество времени при этом будет указывать на приоритеты клиента: чем больше времени он уделяет определенной теме или человеку, тем более актуальны или значимы они сейчас. Иногда бывает наоборот. Если тема слишком болезненна для клиента, он может «забалтывать» ее, рассказывая о незначительных событиях или пересказывая развитие каких-то ситуаций из своей жизни. В некоторых случаях консультанту полезно вести хронометрирование. Например, заметив, что клиентка в основном рассказывает о мужчине, в которого она влюблена, можно сказать ей: «Я заметила, что вы уже 20 минут рассказываете мне о своем мужчине. Вам действительно так важно говорить сейчас о нем, а не о себе? Значит ли это, что этот мужчина имеет большую ценность, чем вы сами?».

В ходе сессии полезно исследовать соотношение времени, посвященного различным темам. Например, можно обратить внимание клиента на то, что запрос, который был принесен в начале сессии, обсуждался в течение значительно меньшего промежутка времени, чем другая тема, возникшая в процессе работы: «Так что для вас сейчас наиболее значимо? Семейные отношения или ваши творческие планы?». Подобные вопросы помогают клиентам увидеть, что на самом деле для них наиболее важно и ценно.

Кроме того, следует обращать внимание на то, насколько быстро или, напротив, медленно клиент отвечает на вопросы терапевта, долго ли думает или выдает стремительный ответ. Например, если клиент отвечает на вопросы слишком быстро, терапевт может заметить: «Я вижу, что вы слишком спешите отвечать на мои вопросы. Вам важно показаться хорошим?». Если же клиент слишком долго молчит в ответ на вопрос терапевта, можно спросить его: «Это мой вопрос вызвал у вас такие затруднения? Или вы не отвечаете по каким-то другим причинам?».

Интересный связанный со временем феномен обнаруживается у клиентов с размытыми психологическими границами, не умеющих выходить из отношений. Он называется «запрос дверной ручки». Сессия закончилась, клиент собирается уходить и уже на пороге задает новый вопрос, например: «Ой, я забыл спросить о самом главном…», «Скажите, что же мне все-таки делать?», «А как же мне поступить, если все случится не так, как я думаю?» и т. п. В этом случае терапевт может попробовать очень коротко и емко ответить на вопрос клиента, но указать ему на то, что он задал вопрос не во время сессии, а после нее. Или предложить ему начать следующую сессию с обсуждения этого вопроса. В любом случае подобные феномены подлежат обсуждению в ходе сессии: почему клиент не задает эти вопросы раньше? Что его останавливает? С какими чувствами покидает он кабинет консультанта? Зачем хочет всякий раз задержаться после сессии?

Структурирование пространства. Обычно положение психолога и клиента в пространстве предопределено расположением кресел: одно для консультанта, другое для клиента. Некоторые терапевты занимают определенное место, а другие предлагают клиентам выбрать наиболее удобное для них. В любом случае этот выбор может что-то сообщить о клиенте. Например, о его тревоге расскажет выбор места напротив или рядом с дверью, о стремлении к доминированию – выбор места, где уже лежат вещи терапевта. Стремясь защититься, клиент может взять подушки, положить на колени сумку или портфель, попросить передвинуть стол или отодвинуть кресло подальше.

Особенно важно обращать внимание на расстояние между клиентом и консультантом. Для каждого типа взаимодействия двух людей существует некая оптимальная психологически комфортная дистанция между ними. Ее установление происходит в процессе не всегда осознаваемого приближения к партнеру или отдаления от него, отражающих выраженность желания или нежелания углублять отношения. Расхождения в оценке участниками взаимодействия подходящей дистанции приводят к переживанию дискомфорта, хотя нередко люди не осознают, что послужило причиной этому. По мнению многих профессиональных консультантов, изначальное расположение кресел в кабинете психолога под некоторым углом и на определенной дистанции (полтора-два метра) задает возможности для последующего регулирования контактной границы обоими участниками. Бывает полезно, когда между ними находится что-то вроде журнального столика, на который можно что-либо положить; на нем можно при необходимости вести записи. Но большой стол может стать помехой и восприниматься как барьер между клиентом и консультантом.

Изменение дистанции в процессе работы может показать консультанту, какую степень близости в отношениях способен выдерживать клиент. Клиент может отодвигаться в ответ на приближение консультанта или приближаться при попытке удаления от него. То же самое может делать и сам консультант. Заметив свое движение, психолог должен обязательно отрефлексировать, что заставило его приближаться к клиенту или отдаляться от него, какие чувства он испытывает к клиенту, какой уровень близости в данный момент в клиент-терапевтических отношениях поддерживает. Компетентный терапевт с уважением относится к психологическим границам другого человека. Он внимателен к тому, какая дистанция комфортна для клиента, и использует его реакции в качестве обратной связи, стремясь найти оптимальную степень физической дистанции и психологической близости.

К этому же типу невербальных сообщений относится одежда. Одежда часто сообщает другим людям, какой личностью в их глазах хочет выглядеть человек: скромным или смелым, стильным или неопределенным, ухоженным или безразличным к себе, сексуальным или серьезным. Внешний облик клиента может соответствовать или не соответствовать его поведению во время сессии. Терапевт должен обращать на это свое внимание и привносить в сессию для обсуждения.

Телесные проявления. Восприятие человека человеком представляет собой комплексное явление. Это и общее ощущение от человека, его тела, роста, веса, цвета волос и кожи; и более конкретные наблюдения и оценка выражения лица, глаз, позы, рук и жестов; и понимание особенностей мимики и поведения.

Визуальный контакт является ключевым элементом невербальной коммуникации, средством взаимной регуляции процесса беседы. К.В. Ягнюк отмечает, что визуальный контакт легко поддерживается при обсуждении приятной темы, однако собеседники обычно избегают его, когда речь заходит о запутанных или неприятных вопросах. Если говорящий то смотрит в глаза, то отводит взгляд в сторону, это обычно значит, что он еще не закончил говорить. По завершении своего сообщения говорящий, как правило, дает об этом знать посредством прямого взгляда в глаза собеседнику, как бы запрашивая его реакцию. К.В. Ягнюк обращает внимание на то, что «некоторым людям трудно вступать в прямой визуальный контакт, и поэтому они избегают его, некоторые боятся выражения какой-то идеи или эмоции, обсуждения определенных тем (например, таких, как секс или агрессия) и отводят глаза, как только в разговоре затрагивается болезненная тема. В случае возникновения затруднений в процессе визуального контакта имеет смысл рассматривать их как потенциальный источник информации о клиенте» (Ягнюк, 2014, с. 82).

Консультант должен уметь внимательно и долго смотреть на своего собеседника. При этом важно, чтобы консультант поддерживал хороший контакт глаз с клиентом. Это не значит, что нужно постоянно смотреть клиенту в глаза. Скорее, контакт глаз должен быть настолько естественным, насколько возможно. Если во время беседы консультант смотрит на клиента мало, невнимательно, недостаточно или смотрит в сторону, у собеседника может возникнуть ощущение, что его не слушают, игнорируют или даже отвергают.

Поза тела может указывать, к примеру, на «физическую готовность или усталость», характеризоваться «неряшливостью, сутулостью, тяжестью или нетерпеливостью, готовностью к деятельности» (Джордж, Кристиани, 2002, с. 207). Большинство практикующих консультантов скрещенные ноги и руки интерпретируют как сигналы о закрытости. Исследуя восприятие открытости и закрытости в невербальном поведении, Шпигель и Махотка (1974) обнаружили, что позы с закрытой позицией рук оцениваются как холодные, отталкивающие, застенчивые и пассивные, тогда как позы с умеренно открытыми позициями рук оцениваются как теплые и принимающие (цит. по: Ягнюк, 2009, эл. рес.).

Так как многие клиенты испытывают тревогу в начале консультативной сессии, важно, чтобы действия консультанта были настолько обычными и располагающими, насколько это возможно. Однако терапевт, заняв открытую позу, не должен стремиться сохранять ее на протяжении всего сеанса без изменений. Открытая поза произведет должное впечатление только тогда, когда она не напряженна и естественна. Поэтому терапевт может временами сидеть, положив ногу на ногу или скрестив на груди руки. Но следует помнить, что поскольку позы, как правило, принимаются бессознательно, то их смысл может вступать в противоречие с содержанием слов и отдельных жестов и сигнализировать о переживаемой на самом деле, но не выраженной эмоции. Если терапевт собирается поддерживать клиента, то ему следует заранее принять позу, соответствующую его словам и действиям.

Выражение лица — пожалуй, наиболее важный элемент невербальной коммуникации, потому что посредством лицевой экспрессии люди передают значительную часть эмоций и информации. По данным исследователей, лицевая экспрессия более всего подвержена непроизвольным реакциям. В интерпретации выражения лица играют роль, например, застывшее выражение, наморщенный лоб, насупленные брови, улыбка и смех, покусывание губ. Консультант должен уметь прочесть на лице клиента все многообразие его переживаний – радость, боль, страх, стыд – и то, как одни чувства маскируются другими. «Иногда за одним выражением лица следует другое, дополняющее или уточняющее первое. Например, выразив на лице гнев или печаль, человек может немедленно улыбнуться, словно желая сказать: “Я не зайду слишком далеко” или “Я с этим справлюсь”» (Вильсон, 2001, с. 143). Профессионалу следует наблюдать за выражением своего лица – фиксировать свои ощущения, при помощи зеркала изучать, как они отражаются на лице. «Выражение спокойствия и уверенности на лице консультанта, – считает Ю. Алешина, – само по себе имеет психотерапевтический эффект, поддерживая клиента, сообщая ему о том, что все нормально, ничего страшного или из ряда вон выходящего не происходит, со всем этим можно справиться» (Алешина, 2005, с. 72).

Жесты обычно сознательно контролируются и используются для передачи информации вместо слов или в дополнение к ним. Движения рук и других частей тела часто носят символический характер, при этом жесты-символы абстрактны и обычно понятны определенной социальной группе – какому-либо народу, социальному слою, сообществу профессионалов и т. п. Обычно символические жесты обозначают приветствие, прощание, утверждение, отрицание, призыв к молчанию, предвкушение приятного. Одна фраза может сопровождаться несколькими подобными жестами. Консультанту следует обращать внимание на символические движения кистями и предплечьями; точные жесты рук, показывающие размер или форму; демонстрацию того, как что-то происходило или как делать что-либо.

Дополнительную информацию о внутреннем состоянии клиента также дают:

● самоповреждающее поведение: обкусывание ногтей; расцарапывание; потрескивание суставами пальцев рук; дерганье за волосы (интерпретируется как аутоагрессия);

● повторяющееся поведение (часто интерпретируется как признак нервозности или нетерпеливости, но может быть органическим по происхождению): притоптывание ногой, постукивание пальцами; ерзанье; выгибание спины; дрожь; игра с пуговицей, волосами или одеждой;

● сигналы или команды: щелканье пальцами; прижимание пальца к губам для тишины; указание; пожимание плечами; размахивание руками; кивание в знак признания; кивание в знак согласия; моргание; покачивание головой в знак несогласия;

● прикосновение: привлекающее внимание, типа похлопывания по плечу; любящее, нежное; сексуальное; вызывающее, типа тыканья пальцем в грудь; символы товарищества, типа удара по спине; принижающее, типа щелчка по макушке (Джордж, Кристиани, 2002, с. 206–209).

Голосовые сигналы. Голос является главным средством выражения всего диапазона субъективных чувств и смыслов. Об эмоциональном состоянии человека многое могут сказать тон и темп речи. Очень часто люди реагируют именно на интонацию, а не на вербальное содержание высказывания. Одна и та же фраза, отмечает К. В. Ягнюк, в зависимости от интонации может приобретать различный смысл. К примеру, можно говорить уверенным или ноющим, принимающим или извиняющимся, ликующим или пренебрежительным тоном. По тому, насколько громко произносятся отдельные слова, можно судить о силе чувств, а скорость речи возрастает, когда говорящий взволнован, возбужден или обеспокоен. Быстро также говорит тот, кто пытается убедить своего собеседника. Медленная же речь часто свидетельствует об угнетенном состоянии, высокомерии или усталости (Ягнюк, 2014, с. 86).

Голосовые сигналы клиента отражают как эмоциональное состояние, так и особенности личности. Постоянно вялый, монотонный, слабый голос может свидетельствовать о зависимости, покорности, сломленности. Мощный, устойчивый, уверенный голос покажет твердость, силу и уверенность в себе. Срывающийся, колеблющийся, сбивчивый – будет обозначать неуверенность в себе, лабильность, внутреннюю конфликтность. Хороший терапевтический эффект оказывает произнесение одних и тех же слов или фраз с другой интонацией. Например, терапевт может попросить клиента произнести ту или иную фразу не тихо, а уверенно. Это можно пытаться делать до тех пор, пока уверенность действительно не появится в тоне голоса клиента, пока он сам не услышит ее и не почувствует внутренние изменения.

Интонации консультанта имеют огромное значение для консультативного процесса. Реакция клиента на то, что говорит психолог, во многом связана с тем, каким тоном с ним говорят, поэтому терапевту нужно постоянно стремиться расширять диапазон интонационной выразительности. Тон консультанта должен быть не просто доброжелательным. Он должен соответствовать тому, что говорится. Не стоит говорить с клиентом слишком громко, считает Ю.Е. Алешина, скорее наоборот – приглушенный голос в большей мере способствует возникновению у собеседника ощущения доверительности, интимности (Алешина, 2005). Однако голос консультанта не должен быть и слишком тихим; это может означать либо слияние с клиентом, т. е. потерю терапевтом собственных психологических границ, либо манипулирование клиентом.

Особым навыком консультанта является умение интерпретировать невербальные сообщения клиента. Несмотря на то что существует общепринятое значение тех или иных невербальных сигналов, важно понимать, что для каждого человека они тем не менее наполнены его личным смыслом, который может отличаться от принятого. Разный возраст, пол, культура, общество могут наполнять эти послания своим содержанием, иногда даже противоположным у разных людей. Чувствительность к этим различиям у консультанта должна проявляться в проверке своих предположений относительно содержания самих сигналов. Терапевт должен уметь реагировать на несоответствие между тем, что он видит и слышит в клиент-терапевтических отношениях, и привносить это в пространство сессии. Выражение лица, жесты, положение тела и его движения, физическое расстояние между клиентом и консультантом, прикосновения к консультанту – все это дает дополнительную к вербальной информацию о внутреннем состоянии клиента; информацию, которая должна быть воспринята внимательным консультантом.

Консультант: Как вы поживаете? Как ваши дела?

Клиент (улыбается): У меня все хорошо. Вот уже две недели, как я живу новой жизнью в своей новой семье.

Консультант: Я рада за вас. Вот только вы выглядите какой-то немного другой, то ли сильно повзрослевшей, то ли уставшей.

Клиент: Да! И на работе мне говорят то же самое. Все замечают, что я сильно изменилась.

Консультант: Расскажите, как происходит ваша новая жизнь.

Клиент (возбужденно): Я так тороплюсь домой! Так хочется стирать, готовить для моего мужчины, обустраивать наш дом. Я стала безразличной к работе, к тому, во что я одета, как выгляжу. Это все стало фоном. Я все время думаю о том, как приду домой, как буду делать для него что-то, как он будет доволен тем, что я для него делаю… ( По мере рассказа тон голоса становится тише и глуше .) Даже если я сильно устала, я не ложусь спать, пока не поглажу белье, рубашки для него, не перемою всю кухню…

Консультант: А в вашей новой жизни в новой семье есть место для вас? Для ваших потребностей?

Клиент (задумывается, затем качает головой): Нет… (энергично встряхивает головой) Нет.

Консультант: Похоже, что вы потеряли себя…

Клиент (заблестели и увлажнились глаза): Похоже…

 

§ 2. Базовые навыки консультирования

Важнейшие события в консультировании происходят на вербальном уровне. Суть вербального поведения консультанта составляют способы его реагирования в процессе взаимодействия с клиентом – базовые навыки консультирования.

К ним относятся:

● умение задавать вопросы (открытые и закрытые);

● молчание или пассивное слушание;

● активное слушание:

– передача содержания или перефразирование;

– отражение чувств клиента;

– резюмирование содержания;

– резюмирование чувств.

Умение задавать вопросы. В основе процесса получения информации о клиенте и побуждения его к самоанализу лежит умело проведенный опрос. Вопросы могут быть закрытыми и открытыми. Закрытые вопросы используются для получения конкретной информации и обычно предполагают ответ, состоящий из одного-двух слов, подтверждение или отрицание. Например: «Сколько времени вы состоите в браке?», «Вы живете одна?», «Часто ли происходят между вами ссоры?» и т. п. Открытые (не предполагающие определенного ответа) вопросы не столько служат для получения сведений о жизни клиента, сколько дают возможность обсуждать чувства, позволяют исследовать мысли, ценности, поведение, т. е. внутренний мир клиента. Бенджамин отмечает: «Открытые вопросы расширяют и углубляют контакт; закрытые вопросы ограничивают его. Первые широко распахивают двери хорошим отношениям, вторые обычно оставляют их закрытыми» (цит. по: Кочюнас, 1999, с. 61). Примеры открытых вопросов: «Как это случилось?», «Что в это время происходило в вашей жизни?», «Что именно вас раздражает?» и т. п.

Исследователи выделяют следующие основные моменты консультирования, когда используются открытые вопросы.

● Начало консультативной встречи («С чего сегодня вы хотели бы начать?», «Что произошло за ту неделю, пока мы не виделись?»).

● Побуждение клиента продолжать или дополнять сказанное («О чем вы в то время думали?», «Что вы почувствовали, когда услышали эти слова?»).

● Побуждение клиента проиллюстрировать свои проблемы примерами, чтобы консультант мог лучше их понять («Не сможете ли вы вспомнить о какой-либо конкретной ситуации?»).

● Сосредоточение внимания клиента на чувствах («Что вы чувствуете, когда рассказываете мне об этом?», «Что вы чувствовали тогда, когда все это произошло с вами?»).

Несмотря на ценность открытых вопросов для процесса консультирования, по мнению многих авторов (Кочюнас, Джордж и Кристиани, Иви, Ягнюк и др.), существует ряд трудностей при освоении навыка их задавания. В силу того что большинство начинающих консультантов не владеют другими, более продуктивными техниками, они чрезмерно увлекаются вопросами, что, в свою очередь, может создавать много проблем. «Любой вопрос, – подчеркивает Р. Кочюнас, – должен быть обоснован, – задавая его, надо знать, с какой целью он задается. Это весьма сложная проблема для начинающего консультанта, который нередко слишком беспокоится, о чем же еще спросить клиента, и забывает, что, прежде всего, клиента надо слушать» (Кочюнас, 1999, с. 62). С. Файн и П. Глассер указывают на то, что очень легко можно дать вовлечь себя в такую схему общения, когда, начав задавать вопросы, на которые клиент отвечает, консультант вынужден задавать все новые и новые вопросы.

Этой «ловушки» следует избегать по нескольким причинам.

1. Схема «вопрос – ответ» подразумевает, что психотерапевт облечен властью, а клиент слаб, уязвим, инфантилен или некомпетентен. По сути, это воспроизводит в самом жестком и упрощенном виде схему общения «родитель – ребенок».

2. Такая схема предполагает, что, услышав ответы на вопросы, консультант скажет клиенту, что нужно сделать, чтобы разрешить проблему, а это вряд ли можно считать полезной установкой.

3. Задаваемый терапевтом вопрос – это, по сути, указание клиенту, о чем он должен говорить дальше. Тем самым нарушается тот хрупкий источник информации, в котором заинтересованы и терапевт, и сам клиент (Файн, Глассер, 2010, с. 96).

По этим причинам Джордж и Кристиани вообще не рекомендуют начинающим консультантам задавать клиентам вопросы, исключая самое начало консультирования (Джордж, Кристиани, 2002, с. 214). Если же вопросы задать необходимо, следует помнить о нескольких правилах.

● Вопросы «кто?», «что?» чаще всего ориентированы на получение ответов о фактах, т. е. увеличивают вероятность содержательно узких фактологических ответов.

● Вопрос «как?» в большей мере ориентирован на человека, его поведение, внутренний мир.

● Вопрос «почему?» нередко провоцирует защитные реакции клиентов, подразумевает критику. На вопросы такого типа чаще всего можно услышать ответы, опирающиеся на рационализацию, интеллектуализацию, поскольку не всегда легко объяснить действительные причины своего поведения.

● Не следует один и тот же вопрос задавать в разных формулировках. Клиенту становится непонятно, на какой из вариантов надо отвечать. Подобное поведение консультанта при постановке вопросов свидетельствует о его тревоге. Консультант должен «озвучивать» клиенту только окончательные варианты вопроса.

● Нельзя вопросом опережать ответ клиента. Например, вопрос: «Все ли у вас в порядке?» – чаще всего побуждает клиента дать утвердительный ответ; лучше задать открытый вопрос: «Как обстоят дела?» (Кочюнас, 1999, с. 63).

Таким образом, хотя задавание вопросов является важной техникой консультирования, следует избегать чрезмерного опрашивания. У каждого вопроса, заданного консультантом, должны быть определенные цель и смысл. Прежде чем спросить о чем-то клиента, психолог должен ответить себе, с какой целью он собирается это сделать. Открытые вопросы поощряют клиентов делиться своими заботами с консультантом. Они переносят ответственность за интервью на клиента и позволяют ему исследовать отношения, чувства, ценности и поведение без давления системы представлений консультанта. Закрытые же вопросы выявляют фактическую информацию, редко непосредственно относящуюся к беспокойству клиента, и обычно задаются консультантом из любопытства и для уменьшения собственной тревожности.

Молчание или пассивное слушание. Существует несколько возможных способов реагирования, поддерживающих способность клиента выражать свои мысли и свидетельствующих об интересе консультанта к его словам. Возможно, что использование молчания во время консультативной беседы является наиболее существенным из всех навыков. О его значении для работы с клиентами много говорил К. Роджерс, подчеркивая, что умение выдерживать паузу является одним из важнейших профессиональных навыков практика (Роджерс, 1999). Клиенты нуждаются в возможности исследовать свои чувства, отношения, ценности и поведение; можно помочь человеку почувствовать себя принимаемым, просто внимательно слушая его. Пауза приглашает встревоженного человека говорить о том, что его беспокоит, смягчает его отрицательные эмоции, усиливает проникновение в более глубокие чувства.

Пассивное (нерефлексивное) слушание – это, по сути, молчание, но не простое, а «внимающее», когда все внимание консультанта направлено на клиента. Ю.Е. Алешина считает, что «наличие пауз в беседе создает ощущение неторопливости, продуманности происходящего, поэтому не следует слишком спешить задавать вопросы или комментировать то, что говорит клиент. Пауза подчеркивает значительность сказанного, необходимость осмыслить и понять. Консультанту следует выдерживать паузу практически после любого высказывания клиента, кроме тех, которые непосредственно содержат вопрос. Пауза дает возможность дополнить уже сказанное, поправить, уточнить» (Алешина, 2005, с. 74).

Отечественные и зарубежные авторы (Бондаренко, 2001; Алешина, 1999; Шостром, Браммер, 2002) указывают на разный смысл молчания. Оно может:

● подразумевать, что клиент чувствует неудобство и тревогу или обеспокоенность, транслируя эти чувства консультанту;

● быть признаком сопротивления; в этом случае клиент может попытаться использовать молчание для того, чтобы манипулировать консультантом;

● подразумевать, что консультант и клиент в ходе данной сессии достигли тупика и оба ищут направление для дальнейшего продвижения;

● являться преддверием инсайта.

В каждом из этих случаев вопрос заключается не в том, действительно ли консультант должен прервать паузу. Консультанты должны учиться доверять собственным переживаниям в тех ситуациях, которые требуют высокой чувствительности к невербальным проявлениям клиента. Было бы правильно и мудро позволить клиенту принять на себя ответственность за нарушение молчания, когда оно инициировано им. В зависимости от ситуации консультант может выражать понимание, поддержку или одобрение короткими фразами или междометиями, кивком головы или с помощью других невербальных средств (жестов, мимики, взгляда). Консультант использует вербальные реплики и невербальные знаки, которые означают, что он действительно настроен на волну говорящего. Кивание головой, наклон вперед, улыбка, нахмуренность, будучи откликом на то, что говорит клиент, дают ему понять, что его действительно слушают. Реплики («угу», «о-о», «я понимаю», «да», «конечно») так же сообщают о том, что консультант внимателен, заинтересован и сопровождает человека в процессе самораскрытия (Коттлер, Браун, 2001).

Сложности в освоении навыка молчания связаны с тем, что начинающие консультанты обычно достаточно тревожны и не умеют грамотно использовать время в ходе беседы. Они слишком часто стремятся заполнить все пространство беседы, снижая таким образом собственное напряжение и принимая ответственность за сессию на себя. Но если консультант научится понимать смысл молчания и овладеет навыком использования пауз, молчание может оказаться очень полезным. Молчание позволяет клиентам, во-первых, осознать, что ответственность за беседу лежит на них; во-вторых, глубже погрузиться в мысли и чувства и обдумывать то, что выяснилось в течение сессии. Это время необходимо клиентам, для того чтобы проработать каждую мысль и чувство, не испытывая необходимости обязательно высказать их (Джордж, Кристиани, 2002, с. 214).

Активное слушание. Слушание является основой консультативного процесса; оно помогает установить доверие между его участниками и стимулировать активность клиента. Активное (рефлексивное) слушание помогает понять, что стоит за тем или иным высказыванием человека. Слушая клиента, консультант старается свести воедино все то, что он видит и слышит, чтобы иметь целостную картину ситуации клиента и лучше понимать его проблемы. Выделяют два уровня слушания, способствующих взаимодействию. Слушание на простейшем уровне способствует пониманию консультантом содержания высказывания клиента и чувств, которые он выразил. На более сложном уровне слушание требует, чтобы консультант расшифровал послание клиента применительно к актуальной ситуации общения. «Процесс расшифровки необходим, потому что человеческое общение часто не является прямым и непосредственным. Когда мы говорим, мы склонны скорее кодировать наши сообщения, чем ясно и непосредственно передавать то, что мы думаем и чувствуем» (Джордж, Кристиани, 2002, с. 217). Например, фраза клиента: «Я мало о себе рассказываю. Я могу о поверхностных темах говорить. О профессиональных могу говорить часами» – на простейшем уровне содержит сожаление о существующих трудностях в общении с другими людьми, а на другом уровне в ней явственно слышна просьба клиента к терапевту о повышенном внимании и интересе с его стороны. Раскодируя это сообщение, консультант мог бы сказать следующее: «Я слышу, что вы сожалеете о том, что у вас мало близких отношений. Похоже, вы хотели бы от меня большего внимания и более глубокого интереса к вам».

К приемам активного рефлексивного слушания, которыми необходимо владеть консультанту, относятся:

● передача содержания, или перефразирование;

● отражение чувств;

● резюмирование содержания и чувств клиента.

Передача содержания, или перефразирование. Способность передать содержание послания клиента или перефразировать его утверждение – это то, с чего начинается процесс обучения слушанию. Передавая содержание послания клиента, консультант возвращает клиенту содержание его утверждения, используя другие слова. Это позволяет клиенту чувствовать, что его понимают, а у консультанта появляется возможность проверить, насколько точно он понимает, о чем хочет сказать клиент. Фраза консультанта в этом случае может начинаться со слов: «Таким образом…», «Говоря другими словами…», «Если я правильно понял…», «По вашему мнению…», «Вы можете поправить меня, если я ошибаюсь, но из ваших слов я понял…», – и дальше своими словами консультант излагает суть проблемы человека и содержание его высказывания. Если клиент ответит утвердительно, значит, предположение консультанта верно.

Р. Кочюнас называет следующие три простых правила, которые следует помнить при перефразировании.

1. Перефразируется основная мысль клиента.

2. Нельзя искажать или заменять смысл утверждения клиента, а также добавлять что-либо от себя.

3. Надо избегать «попугайства», т. е. дословного повторения высказывания клиента, желательно мысли клиента выражать своими словами (Кочюнас, 1999).

Хорошо перефразированная мысль клиента становится короче, яснее, конкретнее, а это помогает клиенту самому понять, что он хотел сказать.

Клиент : Я не знаю, как жить дальше. Стоит ли сохранять наш брак?

Консультант : Похоже, вам сейчас трудно принять решение…

Клиент : Да, вы правы. Я не готов расстаться с женой.

Консультант : Я слышу, что вы торопите себя. Можете ли вы дать себе достаточное количество времени на принятие этого решения? Можете ли подождать, пока оно созреет само?

Клиент (после паузы): Пожалуй, да… Да, могу. Почему бы и нет?

«Перефразирование наиболее приемлемо в начале консультативной беседы, – считают Джордж и Кристиани, – потому что это помогает клиенту открывать новые подробности своих затруднений. Однако перефразирование не ведет к глубокому исследованию и может привести к разговору по замкнутому кругу, если консультант не применяет в ходе взаимодействия другие навыки» (Джордж, Кристиани, 2002, с. 219).

Отражение чувств клиента – это вербализация тех чувств, о которых клиент прямо не говорит, но наличие которых можно предполагать, исходя из его невербальных проявлений, а также из особенностей его ситуации. Этот прием также называют «эмпатическим слушанием». Применяющий его консультант, по образному выражению Ф.Е. Василюка, «настроен на пеленг не рассказа о чувствах, а здесь и теперь испытываемого чувства рассказчика» (цит. по: Осухова, 2003, с. 3). Основное различие между передачей содержания и отражением чувств – в том, на чем ставится акцент: если отражая содержание послания клиента, консультант выражает другими словами его мысль, то отвечая на чувства клиента, консультант пытается максимально сосредоточиться на том, что стоит за содержанием. «При этом вовсе не обязательно “попадать в десятку”, – пишет Н. Осухова. – Клиент, как правило, “включается” и дальше сам продолжает работу по наименованию, уточнению чувства и его осознанию» (там же). С этим соглашаются другие авторы: «Сомнение в том, что вы правильно отражаете чувство клиента, может помешать вам. Вы будете озабочены собственной тревогой, вместо того чтобы слушать клиента. Поэтому проговаривайте ваше отражение уверенно, смягчая его вводными фразами и интонацией. Клиент может принять его, уточнить или опровергнуть. В этом смысле неправильное отражение чувства столь же эффективно, как и правильное, так как, исправляя вас, клиент назовет действительно переживаемое, важно только, чтобы это не входило в систему» (Кораблина, Акиндинова, Баканова, Родина, 2 0 01, с. 59). Здесь имеется в виду, что неправильное отражение чувств клиента в расчете на то, что он «поправит» консультанта, не должно становиться постоянной характеристикой деятельности консультанта.

Основными целями отражения чувств являются:

● помощь клиенту в осознании своих чувств и побуждение его говорить о них в связи с проблемой, так как чем актуальнее проблема, тем больше чувств она вызывает;

● снижение уровня напряжения клиента и предоставление возможности сфокусироваться на проблеме, так как осознание чувств снижает их силу;

● улучшение контакта с клиентом, так как отражение чувств клиента демонстрирует эмпатическое восприятие его проблемы, что свидетельствует о более глубокой степени понимания и способствует установлению более доверительных отношений.

Клиент : Моя жизнь абсолютно бессмысленна. Я не знаю, что делать. У меня нет друзей. Родители всегда суют свой нос в мои дела.

Консультант : Вы чувствуете себя одиноким и загнанным в ловушку, из которой не видите выхода?

Завершая разговор об отражении чувств в консультировании, можно сформулировать несколько принципов применения этого навыка.

● Называя чувство, надо сохранять его интенсивность. Например, в зависимости от степени выраженности чувство злости может быть описано различными словами – от «досады» до «ярости», – а чувство страха – от «тревоги» до «ужаса».

● Отражая чувство, следует выражаться просто и коротко, говорить только об одном чувстве в каждый момент времени. Краткость увеличивает ясность и минимизирует возможность интерпретаций. В фокусе внимания остается клиент.

● Позитивные формулировки (исключающие частицу «не») более эффективны, чем негативные, к примеру, предпочтительнее высказывание «вы чувствуете себя оскорбленной», нежели «вы не чувствуете себя счастливой». Перечислять то, чего человек не чувствует, можно очень долго, между тем чувствует он всегда что-то определенное.

● Использование вводных фраз придает высказыванию вероятностный характер, подчеркивая право клиента принять, исправить или отвергнуть его: «Мне кажется, что вы чувствуете…», «То есть вы испытываете чувство…», «Вы, похоже, раздражены…». Важно, чтобы эти слова отвечали одной цели – подчеркнуть, что консультант не изрекает «объективную истину», а лишь высказывает свое субъективное мнение, с которым клиент может согласиться, уточнить или отвергнуть его. Таким образом, сама конструкция фразы приглашает клиента к исследованию его внутреннего мира, а не звучит как «диагноз специалиста».

● Не обязательно отражать или комментировать каждое чувство клиента – любое действие консультанта должно быть целесообразным в контексте процесса консультирования.

Резюмирование содержания помогает клиенту систематизировать свои мысли, вспомнить то, что было сказано, побуждает к рассмотрению значимых тем и способствует структурированию процесса консультирования, т. е. выделению отдельных этапов сессии и оценке их результатов. Джордж и Кристиани обращают внимание на то, что «резюмирование содержания отличается от перефразирования тем, что оно обычно опирается на большее количество материала… может охватывать часть сессии или даже всю беседу» (Джордж, Кристиани, 2002, с. 220).

Обобщение используется:

● в продолжительных беседах, чтобы привести фрагменты разговора к смысловому единству и подытожить основные идеи и чувства говорящего. Это можно сделать с помощью таких фраз: «Как я понимаю, вашей основной идеей является…», «Если теперь подытожить сказанное вами…» и др.;

● когда клиент говорит очень долго и запутанно;

● когда одна тема беседы уже исчерпана и намечается переход к следующей теме или к следующему этапу беседы;

● при стремлении придать некое направление беседе;

● в конце встречи при стремлении подчеркнуть существенные моменты беседы и дать задание на промежуток времени до следующей встречи.

В консультировании важно не только резюмирование высказываний клиента, но и резюмирование чувств . Оно позволяет определить эмоциональный тон беседы, обобщить эмоциональные аспекты опыта клиента. Очень часто в беседе с клиентом становятся видны его противоречивые чувства по отношению к значимым людям или ситуациям. В таких случаях очень важно и ценно обобщить чувства, чтобы показать клиенту, как полярности уживаются в его эмоциональной сфере и как он выражает свои смешанные эмоции. Кроме того, проговаривание чувств клиента несколько раз в течение сессии способствует принятию их клиентом и ассимиляции их в его чувственный опыт. Отражение чувств клиента позволяет ему увидеть, услышать и почувствовать, что консультант рядом с ним, слышит и видит его, понимает и сопереживает ему.

* * *

Итак, несмотря на большое значение невербального общения в консультировании, самые существенные события происходят на вербальном уровне. На начальном этапе консультирования использование консультантом базовых навыков поддерживает клиента, свидетельствует об интересе консультанта к его словам и облегчает процесс установления клиент-терапевтических отношений.

 

§ 3. Сложные навыки консультирования

Развитие более глубоких клиент-терапевтических отношений невозможно без использования консультантом сложных навыков консультирования. Овладение ими происходит достаточно долго: в ходе обучения, супервизии, а затем и в процессе самой работы. Для того чтобы в жизни клиентов начали происходить желаемые изменения, клиентам необходимо помочь достигнуть нужного уровня самоисследования и самопонимания. Для этого консультант может использовать:

● глубокую эмпатию;

● фокусировку проблемы;

● самораскрытие;

● непосредственность;

● проверку восприятия;

● интерпретацию;

● прояснение;

● конфронтацию.

Глубокая эмпатия. Эмпатию (проникновение, вчувствование) первоначально можно определить как «способность настроиться на чувства клиента и увидеть мир клиента таким, каким он кажется самому клиенту» (Джордж, Кристиани, 2002, с. 224). Эмпатия включает в себя идентификацию одного человека с другим, при которой становится возможным взаимопонимание разных людей. При этом «вхождение» в субъективный мир клиента должно быть безоценочным и не разделяющим его на хорошую и плохую, на правильную и неправильную части (Кочюнас, 1999). Эмпатия представляет собой аффективный процесс, поскольку позволяет консультанту идентифицировать чувства клиента; кроме того, эмпатия также является и когнитивным процессом, в котором консультант внимательно анализирует то, с чем столкнулся в субъективном мире клиента, и передает смысл содержания клиенту. Показать эмпатическое понимание клиенту можно разными способами – отражением чувств, молчанием, удачной интерпретацией, точной метафорой и т. п.

Эмпатия рассматривается исследователями и как навык, и как отношение; она означает способность консультанта не только сопереживать клиенту, но и понимать его, принимая как актуальное состояние клиента, так и его глубинные чувства и смыслы. Выделяют разные уровни эмпатии. На первичном уровне консультант в своем ответе сообщает клиенту, какие его чувства он различает и какой он видит структуру его отношений. При глубокой эмпатии ответ консультанта не только содержит понимание и принятие актуальных чувств и отношений клиента, но и представляет клиенту более глубинные пласты его переживаний и смыслов, чем те, которые он сам осознает в себе. «Глубокая эмпатия принимает клиента продвинувшимся на шаг дальше в процессе самоисследования, добавляя глубинные чувства и смыслы в самовыражение клиента» (Джордж, Кристиани, 2002, с. 224).

Клиент: Мне кажется, что я живу в зависимости от своего мужа. Меня печалит мысль о том, что я так неправильно строю отношения… Я не вижу столько тепла в наших отношениях, сколько было раньше. Но я люблю этого человека. Не понимаю, что стоит за моими поступками, – любовь или зависимость?

Консультант А: Вы сожалеете о том, что ваши отношения с мужем стали менее теплыми. Вы страдаете от этого.

Консультант Б: Вы оцениваете ваши отношения с мужем как зависимые и, похоже, чувствуете себя несчастной в вашей семье. Мне кажется, вам приятно жалеть себя. Для вас привычна позиция жертвы?

На этом примере видно, в чем отличие ответов консультанта с разным уровнем эмпатии (первичной или глубокой соответственно). Консультант А отражает актуальный опыт и переживания клиента: печаль, страдание, недостаток тепла. Консультант Б смотрит более глубоко. Он осознает, что, называя свои отношения «зависимыми», клиент негативно оценивает их; за оценкой отношений клиента он видит позицию жертвы, в которой находится клиент; за словами о любви – привычную и приятную жалость к себе; а целиком фраза клиента содержит призыв к терапевту пожалеть, дать тепла. Эти слова отражают характерное для клиента поведение и его жизненную стратегию. И если консультант А в первую очередь оказывает клиенту поддержку, улавливая общий завуалированный смысл слов клиента, то консультант Б, принимая клиента, показывает ему и его жизненную стратегию и ее низкую эффективность.

Эмпатия как навык очень сложна; это связано с тем, что, идентифицируя себя с клиентом, консультанту важно сохранять необходимую отстраненность, автономность. К. Роджерс пишет: «Если я действительно открыт тому, как понимает жизнь другой человек, и принимаю его мир в свой, то рискую начать смотреть на жизнь его глазами и вследствие утраты самости сопротивляться изменению вместе с ним. Другая крайность состоит в полном сохранении собственного взгляда на мир, скрупулезном анализе и излишней оценке, и тогда понимание другого человека становится недоступно» (цит. по: Кочюнас, 1999, с. 60). Поэтому сопереживание консультанта клиенту никогда не должно быть тотальным, а может быть частичным и временным.

Фокусировка проблемы. Внутриличностные и межличностные проблемы клиентов обусловлены не одной, а, как правило, несколькими причинами, и обычно в течение даже одной сессии клиенты заявляют разнообразные проблемы. Процесс консультирования фокусируется на общей для проблем клиента теме. С. Файн и П. Глассер предлагают следующий ряд вопросов, которые можно задать клиенту, для того чтобы выбрать главную тему консультативной встречи.

● Вы указали несколько тем, которые вызывают ваше беспокойство. Которая из них волнует вас больше всего?

● Что мучает вас сильнее всего именно сейчас?

● Вы назвали три наиболее животрепещущие проблемы в вашей жизни. Не могли бы вы расположить их по степени важности для вас?

● Вы говорили о том, чтó в вашей жизни сложилось не так. Как вы думаете, что из этого вам легче всего было бы изменить? (Файн, Глассер, 2010, с. 27).

Часто проблемы, заявленные клиентом во время встречи, могут казаться не связанными друг с другом, однако консультант, умеющий внимательно слушать, может заметить суть взаимосвязи различных ситуаций, проблем и чувств.

Наиболее часто в ситуации консультирования всплывают следующие темы:

● «Я-концепция» клиента – образ себя как «бедняжки»;

● клиент как зависимая личность;

● потребность в одобрении;

● потребность быть любимым и принятым каждым человеком;

● недостаток уверенности в себе;

● потребность в контроле;

● проблемы в отношениях с женщинами (мужчинами);

● неспособность испытывать чувства «здесь и теперь»;

● потребность в безопасности;

● бунт против власти;

● клиент как манипулятор (Джордж, Кристиани, 2002, с. 226).

Эган отмечает, что центральная проблема, лежащая в основе стиля межличностного общения клиента, несколько раз всплывает в ходе консультации. Часто она проявляется либо через так называемый «красный флаг» – слово или фразу, которые выделяются на фоне всего остального, – либо через используемый тон голоса или значение, которое то или иное слово или фраза получают в контексте обсуждения. «Темы, пронизывающие сессию, появляются снова и снова, словно красная нить» (цит. по: Джордж, Кристиани, 2002, с. 226). С этим соглашаются С. Файн и П. Глассер, которые пишут: «То, что действительно важно, будет сказано снова – еще и еще раз. <…> Возможно, будут использованы другие слова или будет приведен другой пример, но это сообщение повторится» (Файн, Глассер, 2010, с. 64). Поэтому опытные терапевты советуют начинающим: не волнуйтесь, что вы не услышите что-то из того, о чем говорит клиент; то, что для него важно на самом деле, он повторит несколько раз.

Например, в начале сессии клиентка рассказывает о вызвавшей ужасное чувство вины ссоре с мамой из-за отказа помочь ей; затем, горько плача, – о том, как много внимания получала от мамы, если выполняла какую-то домашнюю работу по ее просьбе; потом клиентка обесценивает и свои чувства и внимание и поддержку терапевта. Основная проблема, которая может быть здесь определена, – не просто отношения с мамой, а сам способ установления клиенткой межличностных отношений. При помощи глубокой эмпатии консультант должен показать клиентке, что отвержение в близких отношениях является для нее привычным и она воссоздает его даже там, куда пришла за теплом и поддержкой. Таким образом, фокусировка проблемы отражает понимание консультантом глубинной структуры отношений клиента.

Самораскрытие – это обнаружение перед клиентом чувств и реакций консультанта на события и людей. Эти чувства неизбежно влияют на качество контакта, и их всегда важно осознавать. Отмечая значимость искренности в восприятии собственных чувств, А.Н. Елизаров пишет: «Консультант должен знать, замечать свои чувства, в том числе и отрицательные, не вытеснять их. Только в таком случае он будет успешно контролировать свое поведение. Вытесненные же чувства становятся иррациональными, источником неконтролируемого поведения» (Елизаров, 2005, с. 39).

А.А. Бадхен, А.М. Родина следующим образом определяют цели раскрытия собственных чувств консультанта.

1. Проявление эмпатии, создание атмосферы доверия, улучшение качества контакта. Например: «Я увидел, что у вас увлажнились глаза, мне кажется, вам сейчас очень тяжело, и мне захотелось поддержать вас».

2. Облегчение клиенту доступа к собственным переживаниям, которые ему по разным причинам трудно признать. Например, когда консультант делится чувством гнева, которое возникает у него при рассказе клиента о совершенном над ним насилии, это может помочь клиенту выразить его собственный гнев.

3. Сообщение клиенту дополнительной информации о его состоянии, отношениях с собой и с другими людьми. Сообщение о чувствах консультанта может помочь клиенту глубже понять природу его затруднений. Например: «Я почувствовала сейчас раздражение и протест. Мне кажется, вы на меня давите. Я подумала о том, что ваша дочь может чувствовать что-то похожее в отношениях с вами, и это может быть одной из причин ваших конфликтов» (Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 19).

В психологическом консультировании и психотерапии существуют различные точки зрения на то, должен ли консультант раскрывать свою личность перед клиентом. В течение многих лет в психологической практике, выросшей прежде всего из психоанализа, преобладало мнение, заключающееся в том, что консультант не должен поддаваться этому искушению. На это указывали многие психотерапевты. Основным аргументом была идея о том, что рассказ консультанта может отвлечь клиента от самоанализа и от рассказа о своих проблемах. Отрицательный опыт консультанта может привести клиента в уныние; положительный опыт может оказать такой же эффект. В дополнение к этому Р. Кочюнас добавляет две причины того, что не следует злоупотреблять самораскрытием: «Во-первых, когда клиент слишком много знает о консультанте, он значительно меньше фантазирует о нем, и консультант теряет важный источник информации о клиенте{ Чем более закрыт терапевт, тем большим полем для проекций клиента он является. Именно эти проекции представляют собой источник информации о клиенте, так как сообщают терапевту, каким видит клиент мир и людей в нем, чего от них хочет, какие его потребности особенно актуальны и т. д.}. Например, некоторые клиенты стремятся узнать, женат он (замужем она) или нет. Вместо ответа на этот вопрос консультант должен поинтересоваться, какое имеет значение для клиента, женат или не женат консультант. Вторая причина, по которой не рекомендуется раскрываться перед клиентами, состоит в том, что откровенность подразумевает разделение своих проблем с клиентами, что антитерапевтично» (Кочюнас, 1999, с. 75).

По мнению других авторов, откровенность консультанта является важным аспектом современного консультирования и психотерапии, который помогает сложиться искренним отношениям между консультантом и клиентом. В гуманистической парадигме самораскрытие психолога рассматривается как один из основополагающих приемов в установлении рабочих отношений, облегчающий самораскрытие клиента (Бондаренко, 2001). Джордж и Кристиани указывают на исследования Джорарда (1971), Пауэлла (1968) и Труа и Каркхаффа (1965), свидетельствующие о том, что самораскрытие терапевта может облегчить самораскрытие клиента. Так, Джорард и Джаффи обнаружили, что чем дольше говорит о себе консультант перед обсуждением темы сессии, тем более продолжительным является самораскрытие клиента. Исследователь Драг (1969) выяснил, что консультанты, использующие самораскрытие, отмечают большее количество самораскрытий своих клиентов (эпизодов, когда клиент говорит о себе) и также воспринимаются в большей степени заслуживающими доверия (цит. по: Джордж, Кристиани, 2002, с. 228).

Таким образом, функции этой коммуникативной техники по-разному объясняются и используются в различных школах и направлениях консультирования и психотерапии. Среди современных исследователей нет единого мнения по вопросу раскрытия консультантом своей личности. Тем не менее все авторы рекомендуют не злоупотреблять откровенностью, не делиться каждым испытанным чувством, возникшим воспоминанием или фантазией. Консультант всегда должен осознавать, с какой целью говорит о себе, – желая помочь клиенту или удовлетворяя свои желания. Если консультант хочет сообщить клиенту о том, что он понимает, как ему трудно, поскольку пережил нечто похожее, он должен сказать об этом кратко, без лишних подробностей, и побыстрее возвратить слушающего к его роли клиента (Файн, Глассер, 2010).

Техника самораскрытия может использоваться лишь при наличии хорошего контакта с клиентом. На первоначальном этапе консультирования она может не просто помешать установлению контакта, но и привести к отторжению клиентом терапевта из-за излишней, по его мнению, откровенности психолога. Сложности в применении самораскрытия могут быть связаны с двумя аспектами. Во-первых, переживания консультанта должны быть сходны с переживаниями клиента. Во-вторых, в самораскрытии очень важен фактор времени: надо уловить соответствующий момент для откровенности. Момент самораскрытия консультанта должен быть достаточно длительным, чтобы обнаружить сходство переживаний, и достаточно кратким, чтобы фокус сессии не сместился от клиента к консультанту. Сообщение о своих чувствах следует строить таким образом, чтобы клиент понимал, что, говоря о себе, консультант продолжает заботиться о нем, а не приглашает его, клиента, заботиться или беспокоиться о консультанте.

Клиент: Я уже несколько дней очень беспокоюсь за свое здоровье. У меня старая травма колена. В выходные во время спортивной игры меня снова ударили по этой ноге. Я почти не могу ходить. Брат мне сказал: «Почему ты не идешь к врачу?!» (плачет). Обычно я подхожу к старшим и спрашиваю: что с этим делают? Мне говорят: выпивают таблеточку, и все проходит. Я так и делала всегда… Еще у меня есть болячка на губе! Каждое утро я прокалываю ее и выпускаю из нее жидкость (плачет). А она все не проходит…

Консультант: Я хорошо тебя понимаю. Для меня тоже очень небезопасно, если я не знаю своего диагноза. В прошлом году я подвернула ногу. Я думаю, что у меня был перелом, потому что нога очень сильно опухла. Но я так и не дошла до хирурга, хотя мои близкие ругали меня за это: то боялась, то мне было некогда, то не хотела, чтобы наложили гипс, то не могла оставить работу. Мне очень страшно, что врачи могут обнаружить у меня какое-то опасное заболевание. И мне очень трудно признать свою слабость, даже если я болею…

Таким образом, самораскрытие не только показывает клиенту, что его поняли, но и помогает ему осознать свои более глубокие чувства, способствуя при этом возникновению глубокой эмпатии.

С навыком самораскрытия тесно связана непосредственность консультанта, которая представляет собой особую чувствительность консультанта к тому, что происходит с ним во взаимодействии с клиентами, к своим реакциям на клиентов, а также умение привносить свои реакции в работу с клиентом. В отношениях клиента и консультанта всегда отражаются межличностные проблемы, присущие клиенту: например, неумение вступать в неформальные отношения, сложности в принятии тепла и признания, отвержение собеседника и т. д. Если консультант внимателен к своим внутренним реакциям, импульсам, переживаниям, он может искренне и спонтанно привнести их в работу, сохраняя при этом уважение к клиенту. Такие моменты взаимодействия всегда положительно влияют на динамику клиент-терапевтических отношений, углубляя их и продвигая к мало– или неисследованным областям. Этот навык не может быть применен сам по себе, он взаимосвязан и тесно переплетен с навыками самораскрытия и конфронтации. Для того чтобы терапевт мог сказать клиенту, например, о том, что ему скучно, страшно, неудобно, неприятно, трудно, неловко и т. п., он должен доверять своим переживаниям и иметь смелость говорить о них.

Консультант: Я чувствую, что за последние десять минут нашей встречи меня стало страшно клонить в сон. А ведь перед этим я чувствовала себя достаточно бодрой и выспавшейся. Как вы думаете, связано ли это с тем, что происходит сейчас между нами?

Клиент: Я заметила, что вы начали зевать. Вы действительно не хотели спать до нашей встречи?

Консультант: Да, совсем не хотела. Мне кажется, что вы хотите поговорить сегодня о чем-то более важном, но что-то вас останавливает…

Клиент: Да, это действительно так. Я очень хочу и боюсь прикасаться к теме рождения ребенка… Мне легче снова и снова говорить о своей работе…

Проверка восприятия является важным способом уточнения представлений консультанта о клиенте. При этом высказывания консультанта не должны быть категоричными; скорее, они носят характер предположений, с которыми клиент может согласиться или опровергнуть их.

«Правильно ли я понимаю, что вы сейчас сильно раздражены?»; «Когда я оказываюсь отвергнутой, я всегда испытываю душевную боль. Чувствуете ли вы сейчас что-то подобное?»; «Мне интересно, правильно ли я поняла, что вам безразлично отношение к вам мужчин?»; «В ответ на мои вопросы вы часто запрокидываете голову назад и смотрите на потолок. Значит ли это, что вам трудно в такие моменты смотреть на меня?»

Если консультант уточняет свое восприятие слов, переживаний, действий клиента, то последний чувствует интерес к себе, принятие и теплое отношение. Некоторые консультанты избегают проверять свое восприятие, боясь показаться клиентам неуверенными в себе или недостаточно компетентными. Особенно это характерно для начинающих психологов. Однако следует помнить, что звучащие из уст консультанта фразы типа: «Я знаю, что с вами происходит» могут – вызвать у клиента агрессию, протест и отвержение процесса консультирования.

Интерпретация (лат. interpretatio – толкование, разъяснение) – самая сложная техника консультирования. И.Г. Малкина-Пых определяет интерпретацию как «процесс придания дополнительного значения или нового объяснения тем или иным внутренним переживаниям или внешним событиям клиента или связывание между собой разрозненных идей, эмоциональных реакций и поступков, выстраивание определенной причинной связи между психическими явлениями. Интерпретация – это также связывание различных элементов опыта клиента» (Малкина-Пых, 2005, с. 39). Консультант интерпретирует слова, тон, голос, жесты, позу клиента, различные аспекты повествования клиента, устанавливая причинные связи между поведением и переживаниями, и тем самым придает смысл ожиданиям, чувствам, поведению клиента. Это помогает клиенту увидеть себя и свои жизненные трудности в новой перспективе и новым способом.

Эффективность интерпретирования в значительной степени зависит от его глубины; от момента, когда оно используется; а также от особенностей личности клиента. Эта техника малопригодна в начале консультирования. На ранних стадиях отношений, как отмечают Джордж и Кристиани (Джордж, Кристиани, 2002), консультант обычно присоединяется к клиенту и старается уменьшить уровень его беспокойства. Это значит, что пока клиент недостаточно осознан, задача консультанта в том, чтобы больше поддерживать его, снижать его тревогу, используя простые объяснения (на уровне переживаний), способствовать принятию им собственных чувств. По мере развития отношений консультант привносит в процессы клиента все больше понимания причин и следствий его эмоциональных сложностей и поведенческих проблем, начинает больше влиять на отношения, постигает модели поведения и мотивы клиента и помогает клиенту интегрировать все его осознания. Только при устойчивых доверительных и близких отношениях с клиентом консультант, опираясь на принятую им теорию личности, может интерпретировать переживания, действия, поступки клиента, показывая, каким образом все они переплетены в человеке, где берут начало жизненные проблемы клиента и каковы возможные варианты их решения.

Например, один и тот же запрос клиента на разных стадиях клиент-терапевтических отношений должен быть совершенно по-разному интерпретирован консультантом.

● Начальный этап работы.

Клиент: Я была вместе со своим любимым человеком на индивидуальных тренировках. Когда я занималась, он вдруг решил уйти и сказал об этом. Я почувствовала, как ужас и отчаяние охватили меня.

Консультант: Вы почувствовали себя покинутой? Брошенной?

● После продолжительной работы.

Клиент: Когда он сказал, что уходит, меня охватили дикий ужас и отчаяние.

Консультант: Похоже, это то же самое чувство, которое вы испытывали, когда вас покидала мама. Помните ли вы какую-либо раннюю ситуацию, связанную с подобным чувством? Расскажите о ней.

Крайне важно, чтобы клиент был готов к принятию интерпретации. А. Бондаренко подчеркивает, что интерпретация – «одна из наиболее сложных и неоднозначных в оценке техник, обладает чрезвычайно мощным терапевтическим потенциалом, помогая при правильном использовании справиться с беспокойством, осознать или смягчить психологические защиты» (Бондаренко, 2001, с. 39).

Интерпретации могут быть высказаны в очень разной форме. Однако слишком большое количество интерпретаций в процессе консультирования и их несвоевременность могут побудить клиента занять защитную позицию и начать сопротивляться процессу консультирования. Следует помнить о том, что консультант, как и любой человек, может ошибаться, т. е. его интерпретации бывают неточными или вообще не соответствующими действительности. Поэтому интерпретирующие утверждения неуместно высказывать авторитарным, категорично-поучительным тоном. Клиенту легче принимать интерпретации, формулируемые как допущения, когда ему позволяется отвергать их. Лучше всего интерпретации начинать словами «полагаю», «вероятно», «возможно», «почему бы не попробовать посмотреть таким образом?..» и т. п.

Кроме того, интерпретации всегда должны опираться на персональную теорию консультирования психотерапевта и отражать видение им глубины и сути проблематики клиента. Интерпретации должны быть теоретически обоснованными, ясными, подробными. Интерпретации типа «Это у вас от мамы», «Это вы хотели безопасности» и т. п. свидетельствуют о недостаточной профессиональной компетентности и теоретической подготовке консультанта.

Некоторые направления консультирования (клиент-центрированная терапия, гештальттерапия) не рекомендуют использовать интерпретации, видя в них попытку терапевта навязать клиенту свое представление о его мыслях и чувствах. Если консультант придерживается в работе определенного направления, ему следует уточнять у своего супервизора правила пользования тем или иным навыком консультирования.

Прояснение, по определению И.Г. Малкиной-Пых (Малкина-Пых, 2005, с. 39), – это возвращение в более сжатой и ясной форме к сути когнитивного содержания высказывания клиента. Прояснение состоит не только в проверке правильности понимания консультантом сообщения клиента, но и в попытке сделать высказывание клиента более ясным и для всех участников диалога.

Прояснение может быть сосредоточено не только на когнитивной информации, но и на отслеживании амбивалентности чувств и отношений, особенностей используемых защитных механизмов, а так же может выдвигать на первый план смыслы клиента, которые первоначально не ясны. Прояснение связано и с навыком интерпретации, и с таким основным условием консультирования, как конкретность, т. е. стремлением максимально точно, правильно и честно называть чувства, действия, поступки.

Примеры проясняющих вопросов: «Является ли проблемой то, что вы не можете себе позволить уйти от мужа, или вас беспокоит то, как на это могут отреагировать ваши близкие?»; «Вас это сердит или огорчает?»; «Я не поняла – вы начали ссориться до или после того, как пришли домой?».

По мнению Д. Коттлера и Р. Брауна (Коттлер, Браун, 2001), прояснение является не только проверкой точности сообщения, но и поощрением дальнейшего развития этой же темы. Пример такого прояснения: «Вы говорите, что переживание чувства собственной уязвимости и обиды являлось лейтмотивом всей вашей жизни?».

Согласно И.А. Акиндиновой, прояснение – это процесс использования серии вербальных навыков для получения информации от клиента. Оно сочетает перефразирование с вопросами. Вопрос – это всегда интервенция, некое вторжение во внутренний мир человека, именно с этим связаны особенности и сложности применения навыка прояснения. Вопросы могут быть двух типов: исходящие из сказанного клиентом и исходящие из собственных версий или любопытства консультанта. Нужно очень четко отделять первые от вторых и помнить о том, что вопросы, основанные на предположениях консультанта или задаваемые из любопытства, могут быть менее терапевтичными для клиента. Во-первых, потому что вопросы могут увести нить рассуждений клиента в сторону от действительно важных вещей; во-вторых, потому что можно легко попасть в ловушку схемы «вопрос – ответ» (см.: Кораблина, Акиндинова, Баканова, Родина, 2001). В дополнение к этому А.А. Бадхен и А.М. Родина предостерегают: «Нельзя задавать слишком большое количество проясняющих вопросов. Для клиента это может означать, что вы чувствуете неловкость по поводу обсуждаемой темы или хотите “исправить положение”, т. е. слишком быстро перейти к решению проблемы. Поэтому, перед тем как задать проясняющий вопрос, мысленно проверьте свою мотивацию:

● Вы боитесь молчания клиента?

● Вам стало скучно?

● Проблема вызывает у вас неловкость, и вам хочется переменить тему?

● Вы пытаетесь исправить проблему или спасти клиента от нее?»

(Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 18).

Есть, однако, и противоположная точка зрения. Опытные консультанты говорят о том, что часто любопытство, возникающее к клиенту во время сессии, интерес к тем или иным словам, ситуациям, переживаниям опирается на терапевтическую интуицию. Нередко бывает, что при этом раскрываются более глубокие переживания клиента, те, которые он скрывает и от психолога, и зачастую от самого себя. При этом могут открыться тщательно спрятанные факты из жизни клиента, порой стыдные, вытесняемые, отвергаемые, являющиеся источником глубинных личностных проблем клиента и сложностей его взаимоотношений с миром и людьми.

Консультант: Вы так быстро рассказали о том, что недавно вышли замуж, и при этом ничего не сказали о вашей свадьбе. Мне очень любопытно, как она прошла? Много ли гостей было на свадьбе? Какой невестой вы были? Были ли вы счастливы в этот день? Поехали ли в свадебное путешествие?

Клиент (после паузы): У нас была ужасная свадьба… Лучше бы ее не было… Мой отец алкоголик, и он все испортил… Я не могу вспоминать этот день без отвращения… (Плачет.) Я ненавижу своих родителей за то, что они устроили мне в этот день…

Конфронтация (франц. confrontation – противопоставление, противоборство, столкновение) – дипломатичное обращение внимания клиента на расхождение: 1) между тем, что он сказал раньше и что говорит теперь; 2) между тем, что он говорит и что делает; 3) между тем, что говорит клиент и что видит консультант (Коттлер, Браун, 2001, с. 192). Обычно через конфронтацию клиенту предъявляют неосознаваемые амбивалентные установки, отношения или стереотипы поведения, с тем чтобы их можно было осознать и проработать. Такое противоборство может помочь клиенту в развитии и интеграции, но может и ослабить его. Поэтому конфронтировать можно только в атмосфере доверия и заботы. Консультанту ни в коем случае нельзя выражать через конфронтирующие высказывания свой гнев или раздражение на клиента. Конфронтация уместна, к примеру, в ответ на такое поведение клиента, которое мешает ему увидеть и решать свои насущные проблемы: увертки, «игры», хитрости, извинения, «пускание пыли в глаза» и т. п. Цель конфронтации – показать клиенту, что способы психологической защиты, используемые им в стремлении приспособиться к жизненным ситуациям, угнетают и ограничивают становление личности.

Джордж и Кристиани выделяют три основных варианта конфронтации в консультировании.

1. Конфронтация с целью обратить внимание клиента на противоречия в его поведении, мыслях, чувствах или между мыслями и чувствами, намерениями и поведением и т. п., которых он раньше не замечал. В этом случае можно говорить о двух ступенях конфронтации. На первой ступени констатируется определенный аспект поведения клиента. На второй – представляется противоречие, чаще всего при помощи слов «но», «однако». В противоположность интерпретации при конфронтации прямо указывается на причины и истоки противоречий. Конфронтации такого типа клиенту помогают увидеть противоречие, которого он раньше не замечал, не хотел или не мог заметить.

Консультант: «Вы говорите, что очень любите, когда приезжает в гости мать мужа, но при этом сжимаете кулаки. Не означает ли это, что в глубине души вам это не нравится?».

2. Конфронтация с целью помочь клиенту увидеть ситуацию такой, какова она есть в действительности, вопреки представлению о ней клиента, искаженному в свете его неудовлетворенных потребностей. Часто клиенты видят события своей жизни через призму того, чего бы им очень хотелось, без всякой связи с реальностью. Задача терапевта – прояснить искажения в опыте клиента и помочь ему усвоить альтернативную систему представлений.

Консультант расспрашивает клиентку про ее отношения с друзьями, предполагая, что друзей у нее немного или совсем нет. Клиентка же уверенно заявляет, что у нее много приятелей и есть одна очень близкая подруга. «Как часто вы видитесь, общаетесь друг с другом?» – спрашивает консультант. «Ну мы давно не виделись…» – замявшись, отвечает женщина. «Почему?» – «Она живет в другом городе, очень далеко отсюда, за несколько тысяч километров. Последний раз мы виделись лет пять назад. Но мы регулярно созваниваемся», – говорит она. «Как часто вы это делаете?» – снова уточняет консультант. Клиентка задумывается: «Раз в полгода точно…» – «Не кажется ли вам, что этого слишком мало для очень близкой дружбы? – спрашивает консультант. – В моем понимании близкие друзья – это те, с кем я вижусь, встречаюсь, общаюсь, созваниваюсь несколько раз в неделю».

3. Конфронтация с целью обратить внимание клиента на его уклонение от обсуждения некоторых проблем или игнорирование обратной связи.

Консультант высказывает клиенту свое удивление: «Я заметила, что каждый раз, как только я спрашиваю вас об отношениях с матерью, вы отворачиваетесь и переводите разговор на другую тему. Это действительно очень болезненно для вас – говорить о ваших отношениях?».

Консультант : Когда вы позвонили мне, чтобы перенести нашу встречу, я очень сильно разозлилась на вас.

Клиент (бравируя): А мне это все равно. Ваша злость – это ваша проблема.

Консультант : Вам на самом деле все равно, какие чувства я испытываю к вам? Я потрясена вашим равнодушием ко мне! Я испытала сейчас желание уйти и с трудом нахожу силы, чтобы продолжать оставаться здесь. Мне очень больно находиться рядом с вами. Может быть, другие люди тоже чувствуют рядом с вами подобную боль?

Требующая большого мастерства в применении техника конфронтации создает определенное напряжение в ходе беседы и поэтому должна использоваться с особым искусством. Поскольку она способна вызывать ощущение давления, следует избегать излишней категоричности, обвинительного тона, оценочности суждений. Мягкость, нейтральность, некоторая эмоциональная отстраненность способствуют более эффективному воздействию этой техники (Бондаренко, 2001, с. 39–40).

Существуют определенные правила использования конфронтации в терапии. Конфронтацию можно применять:

● когда консультант хочет сблизиться с клиентом;

● когда уровень доверия клиента консультанту достаточно высок;

● если конфронтация опирается на подлинную заботу о росте и изменении клиента.

Конфронтацию нельзя использовать:

● чтобы наказать клиента за неприемлемое поведение;

● для разрушения механизмов психологической защиты клиентов;

● для удовлетворения потребностей консультанта или его самовыражения.

Р. Кочюнас обращает внимание на прерывание повествования клиента как отдельный вариант конфронтации. Не все сведения, которые сообщает клиент, одинаково важны для консультанта; некоторые темы и вопросы требуют углубления. Прерывание клиента, считает Р. Кочюнас, возможно, когда он меняет тему, «перескакивает» на другие проблемы, не исчерпав предыдущих. В этом случае консультант может вмешаться с замечанием: «Я заметил, что вы изменили тему. Специально ли вы сделали это?». Однако частое прерывание повествования рискованно. Если не позволять клиенту рассказывать так, как ему хочется, то сессия будет двигаться в сторону стремлений консультанта, а не клиента. «Большинство клиентов склонны поддаваться руководству консультанта, поэтому постоянное прерывание порождает зависимость, и тогда трудно рассчитывать на откровенность» (Кочюнас, 1999, с. 72).

Правильно проведенная конфронтация может помочь клиенту стать более целостным и последовательным в своем поведении и в отношениях с другими. Неправильное применение техники конфронтации может свидетельствовать о том, что психолог решает свои проблемы за счет клиента.

* * *

Итак, использование сложных навыков консультирования требует от специалиста гораздо большей включенности в процесс, глубоких теоретических знаний, разноплановой практической подготовки, высокого уровня осознанности и постоянной рефлексии. Некоторые из этих навыков часть исследователей относят к личностным чертам, например способность к эмпатии и непосредственность. Другие проявляются в работе как элементы творчества, например конфронтация и интерпретация. Третьи могут быть отработаны при помощи длительных упражнений, например прояснение и фокусировка проблемы. Четвертые свидетельствуют о развитой интуиции, например самораскрытие. Но объединяет все эти навыки одно – их правильное, грамотное и уместное использование свидетельствует о высоком уровне профессиональной компетентности психолога-консультанта.

 

§ 4. Специальные навыки консультирования

Целостность процесса консультирования обеспечивает владение консультантом рядом специальных навыков, направленных на достижение конкретных целей в процессе клиент-терапевтического взаимодействия. К ним можно отнести:

● навыки стимулирования действий клиента;

● навык начала клиент-терапевтических отношений;

● навыки открытия и завершения сессии;

● навык завершения клиент-терапевтических отношений;

● умение консультанта обращаться с финансовой стороной консультирования.

Значительная часть консультантов используют в своей работе несколько основных приемов, позволяющих клиентам от обсуждения перейти к конкретным действиям. Выделяют пять основных навыков стимулирования действий клиента, позволяющих консультанту определенным образом продвигать клиента к изменению восприятия ситуации, понимания происходящего или его поведения:

● обеспечение информацией;

● советы;

● помощь в постановке целей;

● подкрепление;

● указания (Коттлер, Браун, 2001, с. 193).

Обеспечение информацией представляет собой сообщение клиенту ясной и точной информации по актуальной для него проблеме. Это может быть уточнение возрастных или личностных особенностей, дополнение знаний клиента о том или ином процессе, структурирование его поведения, развеивание мифов. Количество информации при этом не должно быть слишком большим и теоретизированным. Наоборот, информация должна быть представлена консультантом в емком и понятном для клиента виде.

«То, что вы рассказываете о своих отношениях с родителями, называется любовь по типу отвержения. Это такие отношения, в которых ребенок может получить внимание родителей, только будучи отвергнутым. Так бывает, когда в семье близость в отношениях непереносима, когда родителям трудно выразить свою любовь к ребенку или когда они могут принимать ребенка только при определенных условиях: например, если он послушный, тихий, умный. Похоже, таким образом и вы сами строите свои отношения с партнером».

«Вы многое делаете для своего мужа. Но похоже, что вы руководствуетесь мифом о том, что “путь к сердцу мужчины лежит через желудок”. Я слышу, что вы перестали заботиться о самой себе, ухаживать за собой, что вам все равно, как вы выглядите, лишь бы обед дома состоял из трех блюд. Но эта фраза всего лишь миф. Разве мужчине все равно, кто подает ему этот обед? Разве все равно, как выглядит женщина, сидящая с ним рядом за столом? Разве он способен целый день выслушивать разговоры только о ваших хлопотах у плиты? Если вы так считаете, я думаю, что вы глубоко заблуждаетесь».

Советы представляют собой терапевтические вмешательства в форме предложений конкретных практических действий или мотивирования клиента на эти действия. Существуют противоположные точки зрения на то, следует или нет консультанту давать советы.

Часть психологов отвергают саму возможность давать советы клиентам. Во-первых, потому, что совет всегда опирается на чужой жизненный опыт, а слепое использование чужого опыта другой личностью в другой ситуации может привести совершенно к иным последствиям. Может получиться так, что совет консультанта будет выполнен, а желаемое изменение так и не произойдет. Во-вторых, давая совет, консультант берет на себя бóльшую часть ответственности за изменения клиента. Если желанный результат не наступает, то именно на консультанта будет возложена клиентом основная часть вины за это. В-третьих, предложение выполнить конкретное действие не способствует развитию личности клиента. Возможно, клиент и сам может предпринять какие-то конкретные шаги для изменения своей жизни. Готовое же решение остановит его взросление. Со всеми этими доводами можно согласиться.

Но существует и другая точка зрения. «Почему бы не дать совет, если он действительно хороший», – говорят многие опытные консультанты. А иногда клиенты прямо обозначают необходимость получения советов от консультанта: «Для меня важно знать, что можно предпринять в подобных обстоятельствах, какие действия могут привести меня к желаемому результату». Одна из клиенток как-то на сессии сказала автору: «Для меня особенно ценны ваши советы. Они расширяют мое представление о том, каким образом я могу повести себя в разных ситуациях и каких результатов я могу при этом достичь». Вероятно, количество возможных советов возрастает пропорционально жизненному и профессиональному опыту консультанта. Несомненно, зрелый консультант может дать много толковых советов своим клиентам. С точки зрения автора, было бы неправильно пренебрегать мудростью опытного психотерапевта.

«Я полагаю, что в ситуации, которая возникла у вас на работе с вашим руководителем, вам надо изменить тактику поведения. Попробуйте увидеть в нем не мужчину, который пытается за вами ухаживать, а старшего товарища, друга. Расспрашивайте его о семье и детях, обращайте внимание на то, какой он семьянин. Подчеркивайте, как важно для вас его покровительство, как вы доверяете ему. Скажите ему, как ценна для вас дружба с ним, как вы дорожите этими отношениями, тем более что это правда. Возможно, это начнет сдерживать его ухаживания».

«Я думаю, что для того чтобы чувствовать себя более женственной, было бы правильно немного изменить стиль вашего поведения. Начните с одежды. Замените брюки на юбки и понаблюдайте, как вы будете себя чувствовать. У вас есть украшения? Начните носить их регулярно. Пользуйтесь косметикой. Это сделает вас ярче. Попробуйте замечать вокруг себя мужчин, обращать на них внимание и улыбаться им. Поисследуйте, что начнет происходить после этого в вашей жизни».

К сожалению, многие приходящие на консультирование клиенты, с трудом представляют себе, каким образом и к чему они могут двигаться в своей жизни. В таких случаях консультант помогает клиенту в постановке целей . Что при этом происходит? Сначала необходимо определить направление, в котором хотел бы двигаться клиент, и выбрать желаемый результат. Затем спланировать пошагово будущие действия. Наконец – определить, как клиент будет измерять успешность своего движения к цели и каким образом будет себя стимулировать на этом пути. Существуют известные способы постановки целей, придуманные бихевиористами, а затем с успехом апробированные в управлении и менеджменте, которыми может вместе с клиентом воспользоваться консультант.

К примеру, один из таких способов широко известен под специальной аббревиатурой SMART, удобной для запоминания. Поставленная цель должна соответствовать нескольким критериям. Она должна быть конкретной (specific); измеримой (measurable); достижимой (attainable); значимой (relevant); определенной во времени (time-bounded). Обсуждение с клиентом каждого из критериев, наполнение их конкретным содержанием и смыслом помогает увидеть конечный результат и путь к нему, состоящий из отдельных небольших шагов, реально достижимых подцелей.

«Вы рассказали мне о том, что хотите преодолеть страх перед разговорами по телефону. Если вы ставите перед собой цель сделать это, то я предлагаю вам уже в течение этой недели начать делать хотя бы небольшие шаги к реализации этой цели. Попробуйте звонить хотя бы один раз в день. Начните с самых безопасных для себя людей, с тех, кому вам проще и легче позвонить. Но звоните обязательно. Просто спросите о том, как поживает этот человек, как он себя чувствует. После этого награждайте себя за сделанный звонок, делайте для себя что-то приятное».

Подкрепление является способом поддержки и поощрения желаемого поведения. Обозначая клиенту эти способы, консультант содействует их устойчивости и закреплению в реальной жизни клиента. Каждая такая фраза должна содержать в себе или подтверждения изменений, или установки, которые могут изменениям способствовать.

«Я восхищаюсь смелостью, которую вы проявили во время вчерашнего разговора с руководителем. Мне с трудом верится, что передо мной тот же самый человек, которого я видела неделю назад».

«Вы действительно не просто повзрослели, вы стали настоящей опорой для своей семьи! То, как вы повели себя в ситуации, связанной с болезнью бабушки, подтверждает вашу мужественность и зрелость. Я потрясена и тронута этим».

«Стремясь больше заработать и отдать денежные долги, вы становитесь все менее зависимым от других людей».

Указания , в отличие от советов, представляют собой инструкции, с помощью которых можно изменить существующую структуру паттернов межличностного взаимодействия и коммуникаций. Если советы охватывают несколько действий или поведение клиента в целом, то указания содержат прямые рекомендации клиентам, что сказать или что сделать в конкретной ситуации.

«Я вижу, что подобные нарушения ваших психологических границ для вас очень неприятны и болезненны. В следующий раз, когда свекровь войдет в вашу комнату без стука, скажите ей достаточно мягко, не грубо: “Пожалуйста, стучите, перед тем как войти в нашу комнату”».

«Для того чтобы не закреплять истерическое поведение у вашего ребенка, в следующий раз, когда он раскричится, проигнорируйте его: выйдите из комнаты, займитесь своими делами. А когда малыш успокоится, сделайте вид, что ничего не произошло».

Навык начала клиент-терапевтических отношений. Для начинающих консультантов особенно волнительна первая встреча с клиентом . Существует достаточно много полезных рекомендаций, связанных с тем, как ее следует начать. Многие консультанты посвящают первой встрече больше времени, чем обычно: например, если обычная сессия длится час, то первая встреча может продолжаться и полтора часа. Такая длительность первой встречи связана с вполне закономерным желанием познакомиться с клиентом поближе.

Часто знакомство с клиентом начинается с рукопожатия и представления консультанта. Принято представляться клиенту в таком же стиле, в каком он представился консультанту: если клиент во время записи на сессию называл себя по имени («Света», «Юлия», «Михаил Иванович»), то было бы правильно и консультанту назвать себя соответственно («Лена», «Александра», «Станислав Петрович»); хотя многие психотерапевты обычно имеют принятую ими устойчивую форму представления. Кроме того, представившись по имени, консультант дает клиенту своеобразный кредит доверия; он как будто говорит: «Я рядом. Я могу быть близким. Мы можем стать ближе друг к другу».

В самом начале разговора консультант и клиент также договариваются о том, как будут обращаться друг к другу в процессе работы. В психотерапии принятым является обращение друг к другу на «ты». Но это возможно не всегда: есть возрастные, гендерные, культурные ограничения. Поэтому рекомендуется, например, начинать диалог так: «Меня можно называть Елена. В консультировании принято обращаться друг к другу на “ты”. Но не всегда это получается сразу. Поэтому мы можем начать с обращения на “вы”». По мере развития клиент-терапевтических отношений, как правило, наступает момент, когда переход на «ты» между консультантом и клиентом происходит сам собой, отражая глубину их взаимодействия.

Далее необходимо узнать, насколько клиент знаком с психологическим консультированием и психотерапией. Здесь уместны вопросы о том, бывал ли он ранее на консультациях; знает ли, что происходит на сессии. Если клиент знаком с психотерапией, то можно поинтересоваться, с консультантом какого направления, когда и сколько времени он работал, по каким причинам прервана терапия. Если эта встреча – первое обращение клиента к психологу, то клиенту следует рассказать, что происходит во время консультации. Первое обращение к терапевту обычно сопряжено с высоким уровнем тревоги и сильным волнением: человек переживает о том, поймут ли его, помогут ли, не обманут ли; компетентен ли специалист; что терапевт будет с ним делать; не будет ли его гипнотизировать; не попал ли он в секту. На все эти и некоторые другие вопросы, вызывающие у клиента беспокойство, психолог должен иметь адекватный ответ. Затем следует рассказать клиенту о том, как обычно проходит сессия, сколько она длится. Например: «Мы будем работать час. Мы с вами будем беседовать. Я буду задавать вам вопросы, а вы можете мне рассказывать то, что считаете нужным». Если клиент уже знаком с психотерапией и знает, что существуют различные ее направления, ему можно рассказать, в каком подходе вы работаете и в чем суть этого подхода.

Важно сразу уточнить, какую помощь хочет получить клиент: нужна ли ему разовая консультация, собирается ли он решить какую-то конкретную проблему за определенный срок или пришел на длительную терапию. Также нужно узнать, сам ли человек принял решение обратиться к психологу или кто-то его направил. В зависимости от намерений клиента терапевту нужно выбирать дальнейшую стратегию консультирования. Если встреча будет разовой и клиент об этом уверенно заявляет, то задача консультанта – скорее в том, чтобы проинформировать клиента о возможных причинах существующих проблем и дать некоторые советы. Если клиент еще не решил, сколько встреч ему нужно, и спрашивает об этом у консультанта, то первую беседу можно посвятить исследованию проблематики клиента, а затем предложить контракт – например, на 10–20 сессий или на несколько месяцев (от трех до шести). Обычно за это время работы уже можно заметить изменения, происходящие в жизни клиента. В том случае, если клиента на консультирование направил другой человек (супруг, родитель, родственник и т. п.), консультант должен быть готов к дополнительным усилиям. У таких клиентов может не быть мотивации к изменениям, или она может быть слишком низкой, они могут не осознавать существующих проблем или перекладывать ответственность за их решение на других людей. Тогда одной из важных задач первой встречи становится установление доверительного контакта и исследование мотивации к изменениям. Если психологу удастся создать атмосферу доверия, безопасности и тепла, вероятность продолжения терапии с этим клиентом повышается.

На следующей значительной по времени части сессии происходит прояснение основных запросов клиента. На самой первой встрече беседу обычно начинает психолог: «Расскажите, что вас привело на консультацию?»; «С чего бы вы хотели начать свой рассказ?»; «О чем бы вы хотели поговорить?». Если клиент молчалив, смущен или растерян, консультанту следует быть более активным: задавать больше вопросов, подбадривать его. Если же клиент говорит слишком много или слишком подробно, его можно аккуратно останавливать и возвращать к основному направлению беседы. Не стоит на первой встрече собирать весь материал о клиенте, «бомбардируя» его вопросами. При этом есть риск затронуть болезненные для клиента темы, а на первой встрече это нежелательно. Темы первой сессии скорее обобщенные: узнать, как в целом живет клиент, в каких сферах жизни он сталкивается с проблемами, что его в основном беспокоит, что не так в его жизни и что ему хотелось бы изменить.

Многие опытные консультанты советуют избегать на первой встрече острых переживаний клиента, мягко останавливать его, если он плачет, не работать с интимными темами. Как правило, клиенты, принесшие на первую сессию сильные переживания или глубоко личные темы (сексуальные проблемы, насилие, инцест, зависимости и др.), затем уходят с терапии: слишком быстро открываются психологические границы, слишком рано и в слишком глубокие слои личности рискует попасть психотерапевт. Как и в обычных отношениях между людьми, в таких случаях отношения быстро обрываются.

На первой встрече консультант и клиент договариваются о том, будут ли они встречаться в дальнейшем и как часто, какие темы будут обсуждать, в сторону каких изменений двигаться. Важно помнить, что клиент имеет право отказаться от терапии, даже если консультант считает, что она была бы ему чрезвычайно полезна. Поэтому правильнее дать клиенту шанс, предложив ему подумать в течение некоторого времени и самостоятельно принять решение о продолжении консультирования. Консультант может предложить клиенту подумать в течение недели, а затем позвонить, чтобы записаться на сессию. Если клиент в течение недели не позвонил, можно связаться с ним по телефону, через СМС или по электронной почте, чтобы выяснить, какое решение он принял. В этом случае СМС или электронное письмо более экологичны для самого консультанта, так как позволяют избежать прямого проявления отвержения со стороны клиента. Как правило, если клиент принял решение о продолжении консультирования, но по каким-то причинам не позвонил, после напоминания терапевта он перезванивает и договаривается о встрече.

Навыки начала и завершения сессии. В случае долгосрочных клиент-терапевтических отношений начало сессии , скорее, стандартно: «С чем вы пришли?»; «Что бы вы хотели сегодня обсудить?»; «Что произошло со времени нашей предыдущей встречи? Что вас особенно взволновало?»; «Хотите ли вы продолжить то, о чем мы говорили прошлый раз? Или вы хотите обсудить другую тему?». Если в начале сессии хорошо знакомый клиент задает консультанту вопрос о том, как он поживает, уместно достаточно коротко поделиться с ним некоторыми жизненными событиями или переживаниями. Ответить в данном случае фразой типа: «С какой целью интересуетесь?» – было бы неправильно и невежливо. Следует поощрять внимание клиента к жизни и личности терапевта, но не злоупотреблять им. Появление интереса к терапевту свидетельствует о возникновении у клиента интереса и к другим людям, а это является важной целью психотерапии.

Особые навыки необходимы консультанту в процессе завершения консультации. Обычно терапевт ставит часы таким образом, чтобы они были заметны и ему, и клиенту, но следить за временем – это профессиональная забота психотерапевта. Завершение консультации не должно быть внезапным, отмечают С. Файнер и П. Глассер, «иначе у клиента может возникнуть ощущение, что его выгоняют. Поэтому к окончанию сеанса лучше подготовиться заранее» (Файн, Глассер, 2010, с. 107). Есть несколько стандартных способов непринужденного завершения встречи: «Подведем итоги того, что мы обсудили»; «Наше время почти истекло»; «Что было полезного для вас сегодня? О чем будете думать после нашей встречи?» и т. д. По мере того как сессия приближается к завершению (обычно за 5–7 минут), консультант может попросить, чтобы клиент резюмировал главные темы или проблемы, затронутые в ходе сессии, проявившиеся чувства. Это помогает клиентам выделить для себя важные моменты сессии, еще раз акцентировать на них собственное внимание. Консультант также может подвести итоги сессии сам, выделить главное, на его взгляд, что произошло на сессии; сформулировать домашнее задание для клиента – о чем думать, на какие вопросы отвечать, что попробовать сделать по-другому. Особенно это уместно в случае, когда клиент склонен к обесцениванию работы терапевта. Некоторые клиенты, даже пережив инсайт во время сессии, в конце ее могут сказать: «А ничего полезного и не было»; «Я все это о себе уже знал»; «Вряд ли то, о чем вы говорите, мне подходит» и т. п. Таким клиентам надо обязательно возвращать их слова, чувства, озарения, пережитые и озвученные в ходе консультирования. Можно также им указать и на то, каким образом они обесценивают не только работу терапевта, но и свою собственную.

Навык завершения клиент-терапевтических отношений. Завершение клиент-терапевтических отношений может быть естественным или вынужденным (если клиент или консультант решил прервать консультирование). Если терапия продолжалась достаточно долго (в течение нескольких лет), то наступает момент, когда и терапевт, и клиент приходят к решению о завершении отношений. Иногда это решение первым принимает консультант (на основе своего внутреннего чувства завершенности отношений), а для клиента (в силу его сильной привязанности к терапевту) это может быть достаточно сложно и даже больно. Тогда клиенту следует объяснить, чем вызвано это решение, сказать, что на этом завершаются только их клиент-терапевтические отношения, но не отношения в принципе, что они могут теперь поддерживать другие отношения – приятельские или дружеские, если это возможно.

Если решение об окончании консультирования принял клиент, то терапевт (если считает продолжение терапии целесообразным) может определенным образом противостоять решению клиента. Когда о таком решении клиент заявляет неожиданно, например в конце сессии или перед назначенной следующей, есть смысл мягко настоять на следующей встрече, с тем чтобы обсудить это его решение. Иногда оно вызвано динамикой изменений клиента, его сложным эмоциональным состоянием или депрессивными мыслями. В таких случаях часто консультанту удается показать клиенту, каким образом и зачем в этой ситуации тот решил отказаться от отношений помощи. Терпеливая и эмпатийная работа консультанта может не только привести к возвращению клиента на терапию, но и перевести клиент-терапевтические отношения на новый, более глубокий уровень доверия. Если же решение о прекращении терапии клиентом окончательное, то консультант не может настаивать на продолжении отношений, так как это, прежде всего, желание самого клиента. В любом случае процесс завершения отношений в первую очередь связан с подведением итогов терапии, обсуждением изменений, произошедших в жизни и личности клиента, постановкой новых целей в жизни клиента и ориентацией его в способах их достижения. Многие специалисты даже по окончании консультирования продолжают интересоваться тем, как складывается жизнь их бывших клиентов, чем они занимаются, какие изменения в их жизни происходят, каких успехов они достигли. Это лишний раз подтверждает подлинность тепла, заботы и интереса консультантов к своим клиентам.

В терапевтической практике может случиться и так, что консультант будет вынужден отказаться от консультирования . Это может произойти из-за недостаточной компетентности консультанта или из-за невозможности для него строить клиент-терапевтические отношения с конкретным клиентом. Психологу необходимо перенаправлять к другим специалистам клиентов со специфическими проблемами (например, сексопатологиями, нейропсихологическими проблемами и т. п.) или нуждающихся в психиатрической помощи. Для этого он должен обязательно располагать такими контактами и иметь конкретную информацию по этим специалистам. По просьбе клиента консультант в таких случаях сам может договориться о встрече с другим специалистом, но лучше, если клиент все-таки возьмет эту ответственность на себя.

Завершение клиент-терапевтических отношений из-за невозможности их установить – явление достаточно редкое. Как правило, подобная ситуация вызвана сильнейшим переносом или контрпереносом{ О переносе и контпереносе подробно читайте в § 1 главы 6.}. Со стороны клиента это выглядит так. На сессиях клиент постоянно молчит, много плачет, почти ни о чем не рассказывает, отвергает любые проявления помощи со стороны консультанта. Понимание терапевтом того, что консультативный контакт не эффективен, не приходит на второй или третьей сессии, это слишком рано. Необходимо снова и снова пробовать установить отношения с клиентом, особенно если он пришел на консультацию, осуществив выбор специалиста самостоятельно. Но если через два-три месяца регулярных встреч подобное поведение клиента на консультациях продолжается, есть смысл завершить отношения, перенаправив клиента к другому терапевту. Иногда для появления значительного терапевтического эффекта у данного клиента ему необходимо найти консультанта другого пола, возраста или работающего в рамках другого направления терапии.

Личными причинами отказа консультанта от работы с конкретным клиентом могут быть сильный контрперенос, влюбленность или сексуальное влечение к клиенту. Осознание сильных чувств к клиенту и оценка их как вредящих развитию личности последнего являются показателем профессионализма психотерапевта и соответствуют этическим нормам консультирования.

Наконец, очень важным навыком консультанта является умение обращаться с финансовой стороной терапии. У начинающих консультантов особую сложность вызывает проблема определения стоимости их терапевтических услуг. Как долго можно работать бесплатно? Почему вообще психотерапия стоит денег? Какая цена является адекватной? Как назначить цену за свои услуги? Что делать, если для клиента это дорого? А если дешево? Почему стыдно брать деньги за свою работу в качестве терапевта? Вот лишь немногие из вопросов, которые задают в начале своей практики консультанты.

Еще Фрейд обнаружил, что чем дороже стоил психоанализ для его пациенток, тем более полезным и эффективным для них он был. Многие профессионалы говорят о том, что психотерапия – дорогое удовольствие, которое может себе позволить далеко не каждый человек. Тем не менее в нашей стране достаточно много мест, где можно получить квалифицированную психологическую помощь или бесплатно, или недорого. Это различные психологические центры, медицинские и образовательные учреждения, в которых либо организована психологическая служба, либо ведет прием психолог или психотерапевт. Работать совершенно бесплатно консультанту не полезно: во-первых, он уже потратил значительную сумму на обучение; во-вторых, сам процесс консультирования энергозатратен и требует финансового возмещения; в-третьих, терапия – высокосложный вид деятельности, который не может быть бесплатным. Цена психотерапевтических услуг определяется либо самим консультантом (в случае частной практики), либо учреждением, где он работает. Если консультанту приходится назначать цену за свои услуги самому, то ориентироваться он может на среднюю цену в том городе, где он живет или работает. Некоторые консультанты придерживаются принципа дифференцированной оплаты, при котором цена терапии напрямую связана с уровнем достатка клиента. Другие назначают устойчивую цену, независимо от заработка клиента. С ростом опыта, эффективности и известности консультанта, как правило, цена на его услуги растет. Но в любом случае цена часа работы консультанта не должна вызывать у него чувства стыда или вины. Иногда в начале консультирования и консультанту, и клиенту трудно определить, сколько может стоить эта работа. Есть интересный способ, который помогает сориентироваться в цене вопроса. У клиента можно спросить, сколько денег ему жалко потерять. Практики рекомендуют назначать стоимость часа терапии на нижней границе называемой при этом суммы. Это важно, потому что слишком низкая цена может способствовать обесцениванию терапии в глазах клиента, а слишком высокая – может заставить клиента отказаться от консультирования.

Обычно клиенты отдают консультантам гонорар по окончании сессии. С точки зрения автора, не стоит брать с клиентов предоплату за индивидуальную работу, тем более за несколько сессий вперед. О том, как расплачиваться за терапию, консультант также договаривается с клиентом на первой сессии. Клиенту можно сказать: «Обычно оплата терапии происходит после сессии», а когда работа завершена, напомнить: «Теперь вы можете отдать мне мой гонорар». Иногда клиенты забывают заплатить за консультацию сразу по окончании сессии; тогда, провожая клиента, его можно спросить: «По-моему, вы забыли отдать мне оплату?». Консультанту нужно помнить: тот факт, что клиент забывает заплатить за консультацию, является важным признаком развития переносных отношений, поэтому напоминание о деньгах имеет еще и терапевтический аспект – таким образом консультант «разрушает» возникший перенос, как бы говоря: «Я не ваш родитель. Здесь я работаю психотерапевтом».

Иногда консультанты работают в долг или снижают цену терапии по просьбе клиентов. Такие ситуации возможны в исключительных случаях – например, в ситуации потери работы или неожиданной финансовой несостоятельности – и только для долгосрочных клиентов. Однако такая договоренность должна быть строго ограничена по времени: например, цена снижается на следующие 10 сессий. Не следует поощрять клиентов накапливать долги за терапию. Это способствует развитию взаимной зависимости клиента и терапевта и может серьезно повредить терапевтическому процессу.

Наконец, важным моментом финансовых отношений консультанта и клиента являются отмены и переносы сессий. Время от времени практически каждый клиент испытывает желание отменить или перенести сессию. Умение простраивать в таких случаях финансовые границы с клиентом является важным навыком консультанта и одним из показателей его профессионализма. Если клиент склонен к отменам и переносам, то с ним следует заключать более жесткий финансовый договор. Например, о том, что если сессия была отменена менее чем за два-три дня, то она полностью оплачивается. Что касается переноса сессии, то следует внимательно рассматривать причины в каждом отдельном случае. Если клиент не имеет уважительных причин для перенесения сессии на другой день или час («проспал», «лень ехать» и т. п.), консультанту стоит твердо отстаивать свои временные границы: если клиент не приедет на сессию, ему придется оплатить ее. Простраивание финансовых границ с клиентом является не менее терапевтичным, чем и вся остальная работа.

Если консультации оплачивает не клиент, а кто-то из его близких (так бывает при консультировании детей, подростков, пожилых или неработающих людей), то финансовый контракт может заключаться по-разному. В случае детей и подростков контракт заключается с родителями или лицами, заменяющими их. При этом на первой сессии консультант отдельно беседует и с родителем, и с ребенком, исследуя их запросы и проясняя уровень конфиденциальности: о чем он сможет или не сможет сообщать родителям, на какие их вопросы будет или не будет отвечать, какие отношения они будут поддерживать, кто будет оплачивать каждую сессию. В дальнейшей работе с ребенком консультант должен сохранять означенный уровень конфиденциальности, но не избегать помощи родителям и поддерживать их в улучшении отношений с ребенком. Многие консультанты считают полезным вариант, когда родители дают детям деньги на терапию и те сами ее оплачивают, для того чтобы ребенок понимал, что консультирование оплачивается и что оплачивают его родители.

Если взрослый клиент самостоятельно не может оплачивать терапию, а это за него делает кто-то из близких, то эта тема может стать хорошим терапевтическим запросом для работы. Случается, что финансовые ограничения определяют временные границы консультирования: например, есть деньги на определенное количество сессий. В таком случае консультанту следует выстраивать стратегию своей работы исходя из существующего времени.

* * *

Итак, процесс обучения консультированию во многом представляет собой процесс овладения рядом навыков, необходимых для установления, развития и углубления отношений. Значительная часть из них совершенствуется и оттачивается уже во время практической работы консультанта, требуя при этом огромного количества часов и многих лет индивидуальной работы с самыми разными по возрасту, полу, социальному положению, национальности и культуре клиентами. Овладеть этими навыками – это не просто знать и понимать, где, когда и зачем их использовать в работе. Овладеть ими – значит ассимилировать их в себя настолько глубоко, что о них можно говорить уже не как о навыках, а как о свойствах личности, которые проявляются в человеке не на уровне знания и понимания, а на уровне интуиции, когда удачный вопрос звучит прежде, чем осознается мысль о нем; когда, рождаясь из персональной теории консультирования, верная интерпретация неожиданно связывает воедино все разрозненные кусочки из переживаний и поведения клиента; когда глубокая эмпатия пронизывает каждую реплику консультанта, оставляя у клиента ощущение, что его принимают и уважают.

 

Творческие задания к главе 3

1. Сделайте альбом с фотографиями и вырезками из журналов, изображающими различные непосредственные позы и жесты, мимику человека. Обсудите с коллегами возможное значение тех или иных невербальных сообщений других людей. Потренируйтесь перед зеркалом и в парах в выражении разнообразных чувств и переживаний. Попросите коллегу изобразить то или иное переживание и попытайтесь определить, что это за переживание, какие чувства коллега испытывает при этом.

2. Составьте список из 10 вопросов, которые вы могли бы задать к следующим ситуациям клиентов.

● Ольга. Мне 24 года. Уже почти пять лет мы встречаемся с Толей, сходимся и расходимся… В последнее время думаю, не выйти ли за него замуж… Ему 25 лет. Он живет с родителями и сестрой. Родители распоряжаются его временем, не учитывая, что у него уже своя жизнь. Мы оба работаем, в будни видимся редко, а выходные, естественно, хочется проводить вместе. Но в выходные родители начинают говорить ему: «отвези нас на дачу», «почини машину», «сделай ремонт на кухне»… А у меня тоже есть для него мужская работа, мне тоже помощь его нужна: починить что-нибудь, помочь с уборкой… В последнее время у него начались скандалы с родителями, однако он продолжает с ними жить. Снимать квартиру для нас он не хочет – жалко на это денег. Ему хочется уйти от родителей сразу в свою квартиру, накопив денег. Зарабатывает он не так много. Сейчас денег хватает только на еду, одежду, минимальные развлечения. Я ему говорю: «Может быть, ты только лет через десять квартиру купишь? Что – будешь все десять лет с мамой жить?!». Моя мама сказала, что Толик по психологическому типу «сын» и никогда не станет самостоятельным. Неужели это так? В таком случае мне надо уходить от него: я хочу нормальную семью, ребенка родить, жить отдельно. Не хочу, чтобы муж всю жизнь бегал к маме. Действительно ли мой парень «мамин сын»? И есть ли шанс это исправить?

Андрей. Мне 30 лет, Екатерине – 28. Я – инженер-компьютерщик, она – переводчица. Внешне я непримечателен, невысок. Она – красивая, стройная, длинноногая. Встречались по вечерам после работы. Однажды я спросил ее: «А ты осознаешь, к чему мы идем? Я привяжусь к тебе, я влюбчивый, как будем расставаться?» Она: «Да ты что, потом разбираться будем». После этого разговора была ночь страсти. Несколько месяцев были потрясающие: днем на работе, а вечером и ночью – только я и она. У меня квартира своя. В конце лета отправил ее в отпуск к родителям. Вернулась чужой. Призналась, что встретилась с первым мужем, ездили с ним на море. «Пойми, это мой бывший муж, я с ним до тебя спала и сейчас спала, что с того?» Начала встречаться с другими мужчинами. Я: «Если ты спишь с кем-нибудь, оставь меня». Она: «Ни с кем. Мне просто интересно общаться». Потом сказала, что хочет выйти замуж за иностранца. Начала показывать мне их письма, фотки. Я психовал, она смеялась: «Ты что, ревнуешь? Вот интересно, а ты мне кто?». Съездила на пару недель к кому-то во Францию. Вернулась мрачной, закрытой. На мой вопрос: «Зачем со мной живешь?» – отвечала: «Для здоровья». Я: «А обо мне ты подумала, я же живой человек!». После таких разговоров она обычно пропадала. Но редко надолго. Когда возвращалась – опять страстные ночи. И так семь лет. Наконец – очередное «ухожу». Я уже не спрашиваю, куда. Легла пораньше спать, опять страстная ночь. Утром приготовила вкусный завтрак. Говорит: «Я уезжаю, а ты женись на хорошей бабе, чтобы готовила тебе вкусно. А я буду в гости приходить». Через месяц заявляется: «Как дела?». Я вру: «Прекрасно». Она сразу мрачнеет и уезжает жить с вещами в общагу. Я ее отловил там, говорю: «Давай ребенка родим. Хочешь, квартиру на тебя перепишем». Она мне: «Пошел отсюда. Лох. Семь лет жизни с тобой потеряла. Наконец я нормального мужика нашла. Француз. Вдовец. Вилла на берегу моря, четверо детей…». Я в ауте. Понимаю: дурак, слепец. Сердце болит. Что-то нашептывает, что это не все, она может опять вернуться… Как все это осмыслить?

● Ася. Мне 32 года, и меня раздирает противоречие: то ли я неблагодарное чудовище, воспользовалась любовью родителей и по-хамски ушла в самостоятельную жизнь, то ли нормальный человек, имеющий право жить как нравится… Я единственный ребенок, родилась болезненной, мама спасала меня от смерти, сидела со мной до четвертого класса дома. Помню, как меня наказывали ремнем, а по утрам я давала себе зароки быть хорошей… Я играла с самыми хулиганистыми мальчишками, а училась хорошо, плакала из-за каждой четверки… Очень хотела соответствовать ожиданиям, была очень правильной. В институте была отличницей; и мама непрерывно опекала меня. Дружить с сокурсниками не получалось. Бесилась от одиночества. Наконец начиталась книг по психологии, решила стать более общительной. И получилось! Нашла себе компанию. Маме не нравился ни один мой молодой человек, она их воспринимала ревниво: они не соответствовали «светлому образу зятя». С нынешним мужем Валерой мы расходились с ее помощью… После института я нашла работу сама и сделала неплохую карьеру. Мы опять сошлись с Валерой и решили жить отдельно от всех. Мама страшно обиделась: смысл ее жизни во мне, я ее предала. Папа вторит ей как заводной, вечный ее подпевала. Валеру они ненавидят. Я раздваиваюсь: с одной стороны, хочу жить своим умом, делать свои ошибки, да и мужа я очень люблю. С другой – все родительские внушения во мне действуют, я о них все время думаю. Смогу ли я так жить? Мое счастье приносит столько горя родителям. Мама твердит, что я свожу ее в могилу. Можно ли мне помочь, ведь мой случай не единственный?

● Зоя. Мне 37 лет, замужем. У меня двое детей. Когда-то я преподавала в институте, давно… А потом стала мамой, заботилась о детях, о семье, не работала. Сейчас заинтересовалась психологией, получила второе образование, с большим вдохновением начала работать в психологическом центре. И вдруг я поняла, что стала отнимать себя у семьи, что моим близким меня может не хватать. Я испугалась и прекратила работать, вернулась в семью. И тут со мной что-то произошло. Мне ничего не хочется, даже вставать. Могу спать целый день. Радость ушла. Тяжело и пусто. По дому вроде дела делаю, но по минимуму. Дети меня злят. С мужем отношения стали напряженные. Думаю – может, развестись с ним?.. Я не понимаю, я его люблю или нет… Я вообще мало что понимаю. Обрывки тяжелых мыслей. Плачу часто, по любому поводу. С людьми вне семьи вообще перестала встречаться. Не хочу никого видеть и слышать. Я стала бояться, может, я с ума схожу? Может, это депрессия и мне надо к психиатру?

● Владимир. Мне 24 года. Я работаю инженером в техцентре. Закончил Бауманский. Два года назад я женился. Алеся совсем другая, на меня ничем не похожа. Я – технарь, она – существо чувствительное, ранимое. Увлекается все время чем-то. То вдруг решает быть актрисой, идет на платные курсы. Моей зарплаты не хватает. Я иду на вторую работу, прихожу поздно. Застаю ее в слезах. Ей не хватает моего внимания. А я без сил! Но я понимаю, что такое мечта, цель. Стараюсь ей помочь. По выходным учим роли. Через год театр бросает. У меня внутри все оборвалось. Значит, все было зря, зря была эта работа непосильная. Потом она пошла на курсы бисероплетения, бросила, пошла на йогу, бросила. Недавно она говорит: «Хочу быть психологом». Опять идет на платные курсы. Я понимаю, что мужчина – кормилец. Но я очень устал. Я ей не верю, думаю, что очередная блажь. Я пытался с ней поговорить. Я ведь хотел в аспирантуру поступать, а для этого надо одну работу бросить, на другой – уйти на полставки. Предложил ей тоже немного поработать. Она обиделась страшно, плачет, говорит, что пойдет работать. И опять рыдает. Я чувствую себя не мужиком, а эгоистом: жен у отправляю работать – и какой же я мужик! Алеся стала работу искать по Интернету. Но подходящей для нее работы нет. Каждый вечер мне докладывает, но с такой обидой в голосе… Я сам не рад, что вообще сказал об этой работе. Я кругом виноват. Если буду дальше так работать, буду понимать, что жизнь проходит, а я теряю время, не иду к своим целям. И я злюсь на себя. Если не работать – вина перед женой, плохой муж из меня выходит, поступаю не по-мужски. Я не знаю, что делать. Обстановка становится невыносимой. Как мне Алесе объяснить, что мне тоже надо дальше развиваться, что я ее люблю?

3. Перефразируйте следующие сообщения клиентов.

● Меня раздражает, что я не сдерживаю данных себе обещаний. Я бросила диету, которую выдерживала почти месяц, перестала наводить дома порядок, то работаю за компьютером, то нет. Могу несколько часов просидеть в каком-нибудь чате и проболтать ни о чем. А потом спохватываюсь, что я ничего не сделала.

● У меня сумасшедшая свекровь. Диагноза у нее нет. Но все, к чему она прикасается, она рушит, ломает. Я страшно злюсь. Хочу стукнуть ее по голове. Мой муж тоже очень злится, но везет ее к нам. Говорит: «Если понадобится, я ее привезу, и она будет здесь жить». Я говорю: «Тогда я не буду здесь жить!». Я хочу защитить свою территорию, но чувствую себя грымзой.

● Я собираюсь съехать из дома на съемную квартиру. Не знаю, хочу ли я вашей поддержки или того, чтобы вы меня отговаривали… Мне очень больно, что я не смогу вернуться. Девочку, с которой мы ищем квартиру, примут назад. А меня не примут. Я это точно знаю. Это изгнание. В моей семье именно так. Вернуться не получится.

● У меня сейчас жуткие отношения с мамой. И я страшно раздражаюсь. Иногда она мне кажется коварной женщиной. Я сейчас вижу ее как в кривом зеркале. И очень переживаю. Я прихожу с работы, и дома она что-то делает. Я сразу начинаю раздражаться, как будто «включаюсь». Я раньше целовала маму. Теперь не могу. Я отказалась говорить поздравительную речь на праздновании маминого дня рождения! (Плачет.)

● Я ощущаю себя в слиянии с моим ребенком. Вчера отвела его в детский сад. Мне было очень плохо. Мы с мужем дома, а ребенок в саду. Как будто выгнали его из дома…

4. Найдите противоречия в сообщении клиента. О чем вы могли бы его спросить, чтобы конфронтировать с ним?

● Меня позвали еще на одну работу по специальности. Я очень обрадовалась и испугалась. Один человек мне сказал, что если у меня будет много работы, то следует забыть о личной жизни. И еще я очень боюсь, что другие заметят и поймут, что я такая лохушка! И директор центра во мне разочаруется!

● Недавно в магазине я набрала вещей, померила все. И ничего не купила. С какой стати мне должно быть стыдно, если я ничего не купила? А мне стыдно!

● У меня есть страх перед активностью. Когда я работаю с детьми, я достаточно активна. А в компании со взрослыми людьми – я мало проявляюсь. Очень медленно говорю. Ничего не идет в голову. Когда я оказываюсь в центре внимания, у меня слезы подступают к горлу.

● Я живу в зависимости от родителей. Они дают мне деньги. Вчера я был у друга. Он зарабатывает сам. И я так хочу. Но боюсь. Мне надо, чтобы что-то произошло, чтобы я начал. Я чувствую, что могу. Но боюсь. Я боюсь своей силы!

● Я думаю, что мне надо что-то прояснять про отношения с мужем. У меня нет к нему уважения. Я не знаю, за что его уважать. Я его уважаю за то, что он тормозит меня. Он мне помогает. Ребенка заберет. Ужин сварит. Как родитель он нормальный. Но как супруг – никакой! Мы все время ругаемся. Все время. И это мне казалось нормой – скучно жить, не обзываясь!