§ 1. Основные понятия и феномены процесса консультирования
Вопрос о том, что же на самом деле происходит за закрытыми дверьми между консультантом и клиентом, до сегодняшнего дня остается дискуссионным, как и вопрос о том, за что платит клиент консультанту. Отвечая на них, консультанты говорят, что получают плату за изменения, происходящие с клиентом, за время, проведенное с клиентом, за тепло, любовь и принятие, отданные клиенту во время сессии, за поддержку, мудрые советы и т. д. Все эти ответы, описывающие различные процессы, верны. Тем не менее есть нечто, объединяющее любое взаимодействие двух людей. Это отношения, которые при этом возникают, развиваются определенным образом, а затем завершаются. Любые отношения имеют свои особенности, свою структуру, свои характеристики. Они могут быть формальными и неформальными, деловыми и эмоциональными, сдержанными и теплыми. Таким образом, можно сказать, что клиент платит консультанту за определенные отношения, которые рождаются между ними.
Процесс развития клиент-терапевтических отношений также имеет свои особенности, феномены и собственную логику развития. Главное отличие клиент-терапевтических отношений от любых других состоит в том, что для консультанта эти отношения становятся более-менее «прозрачными» по мере их углубления и развития. Это значит, что консультант многое, что происходит между ним и клиентом, замечает, понимает, объясняет и интерпретирует. За счет собственной осознанности консультант может и должен обнаружить в отношениях с клиентом все то, что осложняет жизнь клиента, мешает его встрече с самим собой и останавливает его личностное развитие; ведь отношения клиента с консультантом есть не что иное, как проекция всех социальных отношений клиента.
Джеймс Бьюдженталь однажды сравнил психотерапию с путешествием и отметил, что никто не возвращается из этого путешествия таким, каким он в него отправился. В этом смысле процесс консультирования есть движение клиента к самому себе, к пониманию себя, к собственной ясности, к восстановлению связи со своими ресурсами. Тогда целью и задачей консультанта становится сопровождение человека в этом пути и оказание ему необходимой поддержки. С чего начинается этот процесс и какие феномены при этом проявляются?
Обращение клиента к психотерапевту всегда (если только это не необходимая в ходе обучения терапевта его собственная личная терапия) сопряжено с его внутренней тревогой, боязнью, стыдом. В нашем менталитете не принято обращаться за помощью к специалисту по поводу душевных проблем и личностных трудностей. Существует стереотипное мнение о том, что человек должен уметь справляться с ними самостоятельно. Однако мало у кого хватает внутренних ресурсов для решения своих душевных проблем. Иначе откуда такое огромное количество депрессивных состояний, разнообразных зависимостей, суицидов и суицидальных попыток? Поэтому на встречу с консультантом человек чаще всего приходит с ощущением безнадежности, уже имея в своем опыте много боли, сильных переживаний, разнообразные неудачные попытки решения собственных проблем. Клиент, как правило, испытывает страх перед необходимостью раскрываться, стыд за свою слабость, тревожится о том, поймет ли его психолог, услышит ли, будет ли ему полезен. Эти переживания клиента не должны помешать встрече клиента и консультанта. Поэтому работа начинается с установления контакта{ Термин контакт в психотерапии и консультировании употребляется в нескольких значениях. Во-первых, для обозначения условий для начала клиент-терапевтических отношений. Во-вторых, для обозначения собственно процесса развития отношений. В-третьих, для обозначения результата взаимодействия терапевта и клиента. Здесь рассматривается во втором значении.}. Под контактом обычно понимают процесс создания необходимого уровня доверия, безопасности и принятия, который позволяет обсуждать с клиентом значимые для него темы. Установление контакта – прямая задача психотерапевта, ибо именно он является специалистом по отношениям. В ходе сессии терапевт должен уметь понимать, исходя из вербальных и невербальных реакций клиента, что происходит с контактом: изменяется ли степень близости (уменьшается или увеличивается), нарушается ли контакт, и если да – то в какие моменты.
В ходе установления контакта консультанту важно понимать, что ответственность за этот процесс, за его течение и возможное нарушение делится с клиентом поровну. Открытость клиента при абсолютной закрытости терапевта не является процессом создания отношений. В отношениях всегда присутствуют субъекты, каждый со своим внутренним миром, со своими установками, правилами, ценностями, переживаниями и т. д. Поэтому психотерапевту нельзя оставаться «в скафандре», если его клиент «раздевается», открывая свои, порой самые интимные и сокровенные, мысли и чувства. Отсутствие терапевта как субъекта в отношениях с клиентом приводит к тому, что терапевт не замечает лжи клиента (ни осознанной, ни неосознаваемой), а это значительно уменьшает терапевтический эффект. Не является полезной для клиента ситуация, когда из-за определенных установок и стереотипов клиент видит в психологе лишь «доктора», который «ставит диагноз и выписывает лекарства». Нельзя также говорить о том, что контакт создан и существует, если клиент «смотрит в терапевта как в зеркало», не замечая его как личность, как живого человека.
В отечественной литературе, описывая позицию консультанта по отношению к клиенту, обычно говорят о трех ее возможных вариантах: позиция «сверху», позиция «снизу», позиция «наравне». Позиция «сверху» представляет собой воспроизведение детско-родительских отношений. Она эффективна в процессе прояснения потребностей клиента, исследования истории его детства, его взросления, при работе, направленной на принятие клиентом себя, при работе с его чувствами и переживаниями, с острым горем. Разумеется, такого рода отношения должны быть эмпатийными, принимающими, поддерживающими. Позиция «снизу» в терапии имеет скорее экспериментальный характер. Терапевт может войти в нее, чтобы показать своему клиенту особенности установления им отношений с окружающими людьми, с последующим обсуждением этого эксперимента и возникших в ходе его чувств и мыслей. Если же консультант не может выйти из такой позиции, есть вероятность наличия сильного контрпереноса, который следует прорабатывать на супервизии. Позиция «наравне» представляет собой партнерские отношения, в которых оба субъекта равноправны. Такая позиция эффективна при работе с экзистенциальными проблемами клиентов, в коучинге, с клиентами, умеющими опираться на собственную поддержку и ресурсы. При такой позиции клиенту уже не требуется так много тепла от терапевта, как от «родительской фигуры». В этом случае ему необходимы экзистенциальное принятие и мудрость. Принудительное удерживание клиента в детско-родительских отношениях, пусть даже с идеальной «родительской фигурой», может не только замедлить процесс «взросления» клиента, но и привести к его «бунту», «сепарации», которые выражаются в отвержении терапевта и в уходе клиента из терапии. Неумение консультанта изменить позицию свидетельствует о его личностных проблемах: о недостаточной проработанности его собственных детско-родительских отношений, о низком пороге принятия{ Порог принятия – это некоторый уровень близости, который способен выдерживать один человек в отношениях с другим человеком. Высокий порог принятия означает, что человек выдерживает высокий уровень близости, и наоборот. При высоком пороге принятия человек может выдерживать сильные переживания другого, не останавливать и не избегать предъявления чувств, оставаться принимающим и сочувствующим рядом с горем и агрессией другого, не обесценивая ни его чувства, ни их силу, вне зависимости от модальности переживания (т. е. его эмоциональной окраски).}, об особенностях личности, не соответствующих профессиональным требованиям.
Некоторые консультанты говорят также о так называемой «нулевой» позиции терапевта. В ортодоксальном психоанализе психоаналитик, дабы избежать возможного влияния своих непосредственных реакций на рассказ пациента, находился вне поля его зрения. Однако при таком положении психотерапевта благотворное влияние слушающего исчезает. Поэтому сегодня подобное расположение клиента и психолога практически не встречается. Оно заменено на «нулевую» позицию. Задачей консультанта во время контакта является сохранение спокойного бесстрастного выражения лица и нейтрально экспрессивной позы тела. При этом значительно увеличивается количество проекций клиента на психотерапевта, что является материалом для дальнейшей работы. Такая позиция позволяет клиенту понять, в каких сферах и ситуациях он наиболее уязвим, где ему требуются оценка, поддержка и одобрение слушателя. Использующие этот прием психотерапевты говорят о его высокой мотивирующей силе для клиентов. Однако выдерживать подобную позицию нелегко, этому навыку следует специально учиться. Кроме того, консультанты отмечают, что в течение всей сессии находиться в «нулевой» позиции нецелесообразно; ее имеет смысл использовать в отдельных случаях, максимум в течение 10–15 минут, а злоупотребление ею не полезно ни для клиента, ни для хода терапии в целом.
Обычно каждая сессия начинается с рассказа клиента о его сложностях, проблемных ситуациях, его наблюдениях за собой, своими переживаниями и поведением. Как правило, клиенты имеют некоторое представление о причинах собственных трудностей и о том, какую помощь от психолога они хотят получить. Эту информацию называют запросом клиента. Различают несколько видов запросов. Первичный запрос – это информация, полученная от клиента на первой сессии, включающая в себя понимание клиентом причин собственных трудностей и представления о возможной помощи психолога. Первичные запросы часто содержат в себе просьбу об изменении или помощи в изменении чего-либо и кого-либо. Клиенты просят изменить партнера, родителей, детей, коллег; просят повлиять на кого-то; просят сделать с кем-то что-то, что соответствует их ожиданиям. Разумеется, консультант не имеет ни возможностей, ни сил, ни желания изменять других. Это невозможно. Такие запросы, связанные с изменением других людей, называют «ложными» . В них еще нет понимания клиентом уровня своей ответственности за возникновение проблемной ситуации, нет понимания того, что измениться может только он сам, внося при этом необходимые коррективы в отношения или семейную систему. Очень часто первичные запросы являются «ложными», и требуется достаточно времени и сил терапевта для прояснения истинного запроса клиента. Истинный запрос всегда содержит в себе понимание клиентом того, что его сложности связаны с особенностями его личности и только он сам способен внести изменения в свою жизнь.
Иногда клиент заявляет о понимании причин собственных трудностей, о желании изменить что-то в себе и своем поведении, однако это заявление противоречит реальности. Например, клиентка заявляет о том, что она стеснительна и застенчива, и при этом вызывающе и сексуально одета и открыто кокетничает с терапевтом. Или клиент по собственной инициативе выходит во время групповой работы в круг на первую индивидуальную сессию и предъявляет запрос о невозможности выступать при аудитории и говорить вслух о своих проблемах. Сопоставляя содержание запроса с тем, что происходит в реальности в клиент-терапевтических отношениях, консультант может обнаружить некое несоответствие между словами и действиями клиента. Зачастую в таких случаях проявляются такие черты личности клиента, как демонстративность, нарциссизм, цинизм, скрытая или явная агрессия и др. Работа с подобными чертами должна опираться на глубокое понимание природы их возникновения и максимально экологичную позицию консультанта по отношению к клиенту и безопасную для самого себя, так как в таких случаях есть риск проявления некоторых личностных расстройств.
Предъявляя запрос, клиент отталкивается от собственного видения своих проблем. Это видение опирается на психологическую реальность данного человека, которая не всегда соответствует действительности. М.М. Певзнер отмечает, что психологическая реальность человека – «это внутреннее пространство, “населенное” элементами, составляющими психику: понятиями, образами, ощущениями, представлениями, переживаниями и т. д. Обращаться к этому материалу непросто, и он не всегда доступен, но именно с этой реальностью работает специалист» (Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 37–38). Консультант может соприкасаться с этой реальностью только опосредованно, через вербальное и невербальное поведение клиента. Профессиональные предположения о составляющих эту реальность элементах называют гипотезами . Гипотезы необходимо проверять предложениями типа: «Правильно ли я понимаю, что вам всегда недоставало родительской любви и понимания?», «Мне кажется, что вы сейчас смущены. Это действительно так?». Клиент может подтвердить или не подтвердить гипотезу консультанта. Однако если клиент не соглашается, психотерапевту не стоит сразу отказываться от своей гипотезы. Дальнейшее наблюдение за клиентом подскажет, является ли предположение психолога ошибочным или клиент пока не осознает определенные элементы собственной психической реальности. Клиенты действительно могут плохо ориентироваться в собственных чувствах и ощущениях, не осознавать противоречий между своими словами и поведением, не понимать своих потребностей.
Проверка гипотез завершается выдвижением версии . Версия{ Некоторые консультанты говорят в этом случае о «психологическом диагнозе». С нашей точки зрения, это понятие больше соответствует психодиагностическим процедурам.} представляет собой психологически понятную и теоретически обоснованную связь между проблемами клиента, ситуацией, в которой они возникли, и личностными особенностями клиента (рис. 1).
Рисунок 1. Схема выдвижения версии
Выдвинуть версию – значит, во-первых, обнаружить такую взаимосвязь; во-вторых, выдвинуть теоретическое обоснование для найденной взаимосвязи, т. е. определить, исходя из какой психологической теории, психологического механизма или феномена можно такое обоснование дать. При этом консультант должен опираться на персональную теорию консультирования. Несомненная важность теоретического обоснования в данном случае состоит в том, что оно, образно говоря, помогает найти в «клубке» проблематики клиента тот «конец веревочки», с помощью которого можно этот «клубок» распутать. Часто начинающие психотерапевты внимательны к своим клиентам, выдвигают правильные гипотезы, но, не имея достаточной теоретической базы, не могут выдвинуть точные версии, из-за чего психотерапевтические сессии превращаются в движение по кругу. Обращаясь к супервизору, консультанты рассказывают о том, что, несмотря на понимание причин проблем клиента, во время сессии они теряются и не знают, что делать с собранным о клиенте материалом, не имеют представления о том, каким образом решаются аналогичные проблемы, с чего начинать психотерапевтическую работу. Для супервизора подобные запросы являются свидетельством неустойчивости и недостаточной сформированности персональной теории консультирования специалиста. Поэтому в ходе обучения консультированию следует обращать особое внимание на навык выдвижения версий и постановки «психологического диагноза»{ В отечественной психологии психологический диагноз – это структурированное описание комплекса взаимосвязанных психических свойств – способностей, мотивов, устойчивых особенностей личности, – а также конечный результат деятельности психолога по выяснению индивидуально-психологических особенностей личности, оценке их актуального состояния и прогнозу дальнейшего развития.}.
Если клиент и психолог достигают определенного соглашения о цели совместной работы, то можно переходить к заключению контракта. Термин «контракт» в психотерапии имеет несколько значений. Во-первых, под контрактом понимают договоренность между консультантом и клиентом о целях встреч, их частоте и продолжительности, месте и времени проведения, а также об оплате. Во-вторых, сам процесс установления контакта, прояснения истинного запроса и выдвижения версии также является контрактом, так как первичное соглашение между клиентом и терапевтом о целях и задачах терапии может быть в ходе консультирования уточнено и даже пересмотрено. Невозможно предугадать продолжительность этого процесса. Он может длиться от десятка минут до нескольких сессий.
О заключении контракта (во втором значении) со стороны клиента можно говорить, если:
● клиенту становятся ясны его роль и зона ответственности в возникших у него в жизни трудностях и проблемах;
● клиент отчетливо понимает, какими критериями он будет руководствоваться, чтобы определить, что изменения в его жизни начали происходить и он движется в оптимальную для себя сторону;
● клиент осознает, что ему необходимо приложить определенные усилия для внесения в свою жизнь изменений;
● клиент понимает, что психотерапия не сводится к тому, чтобы консультант дал совет, а клиент им воспользовался.
О заключении контракта со стороны терапевта можно говорить, если:
● терапевт разделяет и осознает свою часть ответственности в работе с клиентом;
● терапевт собрал достаточно материала о клиенте для выдвижения версии и знает, с чего начинать терапевтическую работу;
● терапевт уверен, что «встреча» с клиентом состоялась, т. е. они видят, слышат, понимают друг друга.
Заключение контракта является важным этапом еще и потому, что при подведении итогов всего процесса развития клиент-терапевтических отношений в конце работы можно вернуться к контракту и оценить, что и как было сделано, какая часть пути самопознания была пройдена клиентом в ходе терапии и что еще предстоит. Ибо с окончанием терапии самопознание и жизнь клиента не заканчиваются.
Еще одним феноменом психотерапевтического процесса является диалог. О роли, месте, структуре и составляющих диалога в консультировании и психотерапии написано пока не так много. Понимание диалога как феномена человеческого взаимодействия восходит к работам М.М. Бахтина и М. Бубера{ Среди отечественных авторов, которые писали о диалоге в терапевтическом процессе, следует назвать Т.А. Флоренскую, Ф.Е. Василюка, Г.Л. Станкевича, А.Ф. Копьева, М. Папуша и др., продолжающих размышления и традиции М.М. Бахтина, М. Бубера и др.}. Смена идеи о воздействии психотерапевта на клиента идеей их взаимодействия привела к рассмотрению и изучению диалога как основного содержания психотерапевтического процесса. При этом диалог включает в себя три составляющие: полюс клиента, полюс консультанта и диалогическое пространство, которое образуется при взаимодействии двух субъектов общения. Г.Л. Станкевич указывает, что диалогическое пространство образуется «из реплик, взглядов, переживаний, мыслей, ощущений, жестов – и многого другого, в чем так или иначе проявляется присутствие участников диалога» (Станкевич, 1999, с. 25). В этих проявлениях можно выделить четыре основных аспекта: субъективный образ отраженной ситуации{ Здесь имеется в виду сознание – отражение объективной реальности в психике человека.}; ее эмоциональное переживание; возникающие в процессе телесные ощущения; ценность ситуации диалога (отношение к происходящему, его значимость в контексте жизни). Все эти проявления образуют определенную субъективную позицию терапевта или клиента, в которой отражаются разнообразные внутриличностные процессы. В своей целостности и единстве эта позиция может быть определена как смысл{ В психологии позицию понимают как устойчивую систему отношений человека к определенным сторонам действительности, проявляющуюся в соответствующем поведении и поступках. Ряд исследователей (Краснов, 1997; Алексеев, 2002) указывают, что позиция – это активность, реализуемая в проведении ценности. В позиции ценность не декларируется, а живет, реализует свой потенциал. Главным компонентом профессиональной позиции называют личностно значимые ценности (см. об этом: Лукова, 2008).}. «В обыденном диалоге смысл фрагментарен, – указывает Г. Станкевич, – поскольку внимание участников фиксируется лишь на отдельных его частях, что неизбежно влечет за собой потерю целостности пребывания человека в ситуации диалога. Психотерапевт при помощи соответствующих техник может содействовать формированию целостного смысла ситуации. Смысл оказывается не только единицей опыта, но и операциональной единицей психотерапевтического процесса» (Станкевич, 1999, с. 25). Таким образом, диалог в консультировании – это процесс управляемого речевого взаимодействия людей, нацеленный на установление единого смыслового пространства, результатом которого является осознанное изменение его участников (Станкевич, 1999, с. 26).
Еще одним вариантом развития идей М. Бубера является теория диалога американской школы гештальта (GATLA – Лос-Анджелесская ассоциация гештальттерапии) (Р. и Р. Резник, Т. Берли), которая описывает, что в психотерапевтическом пространстве диалог имеет несколько основных характеристик, являющихся в то же время и необходимыми условиями для его осуществления как со стороны клиента, так и со стороны терапевта:
● готовность;
● присутствие;
● включенность;
● уважение к феноменологии (Гусев, 2007б, с. 135–142).
Под готовностью понимают согласие на терапевтическое взаимодействие. Готовность клиента выражается вербально и невербально (в позе, мимике, жестах, интонации, тембре и темпе речи, расстоянии между клиентом и консультантом и др.). Клиент может прийти на сессию с низким уровнем готовности, и тогда задача консультанта – показать это клиенту, а также прояснить, с чем связано отсутствие согласия на терапевтическую работу и какими причинами оно обусловлено. Клиент может проявлять неготовность обсуждать определенные темы, боясь встретиться со своими сильными переживаниями, с душевной болью. Иногда клиенты считают, что для них наиболее полезно обсуждение актуальных, часто поверхностных тем. В этом случае терапевту следует ненавязчиво, но достаточно настойчиво разъяснять и показывать клиенту, какими глубинными проблемами вызваны актуальные трудности клиента.
Понятие готовности всегда связывают с понятием психологических границ. Для оптимального взаимодействия с клиентом психологические границы консультанта должны быть достаточно открытыми и прозрачными, это и определяет уровень его готовности. Во многом готовность терапевта достигается благодаря особому невербальному поведению: теплому и внимательному взгляду, принимающему выражению лица, открытой позе, приятной и спокойной интонации голоса, специальному настрою на встречу с клиентом и пр.
Особое состояние максимально возможной открытости, осознанности, способности отражать как процессы своего внутреннего опыта, так и процессы внешнего взаимодействия называют присутствием . Дж. Бьюдженталь говорил, что «присутствие достигается за счет мобилизации чувствительности как внутрь (по отношению к внутреннему опыту), так и вовне (по отношению к ситуации и другим людям)» (цит. по: Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 42). Присутствие – та составляющая диалога, которая сначала проявляется у терапевта, а затем он определенным образом обучает этому навыку клиента. Присутствие объединяет в настоящем моменте мысли, переживания и поведение человека. Находиться в кабинете консультанта – еще не значит присутствовать в диалоге. Клиент может отвлекаться, задумываться о чем-то, «выпадать из разговора», терять нить беседы из-за каких-то более актуальных переживаний или сопротивления погружению в травматичные или запретные темы. «Отделиться» от происходящего «там и тогда» – и значит присутствовать в настоящем моменте. Присутствие определяется уровнем внимания к происходящему «здесь и сейчас». Усиление присутствия помогает терапевту вернуть клиента, ускользающего из диалога. И наоборот – ослабление присутствия терапевта снижает частоту клиентских интервенций (т. е. попыток нарушить психологические границы терапевта с помощью излишних вопросов, проявлений агрессии, давления и т. п.).
Многие консультанты считают навык сохранения оптимального состояния присутствия определяющим в профессиональной деятельности терапевта. При минимальном уровне присутствия терапевта будет «потеряно» много событий клиента (т. е. терапевт не заметит чего-то происходящего в диалоге с клиентом на вербальном и невербальном уровнях), при максимальном – терапевт «потеряет» много собственных событий. М.М. Певзнер называет следующие факторы, мешающие присутствию консультанта:
● приверженность определенной теории и/или конкретным методам и техникам;
● привязанность к собственным представлениям о клиенте, возникшим до настоящей сессии;
● невозможность отрешиться от своих личных проблем;
● идентификация (слияние) с клиентом;
● проявление неосознанных мотивов (консультант должен постоянно осознавать, что он делает и зачем, – задает вопросы, обращает внимание клиента на его проявления и т. д.);
● сосредоточенность на содержании того, о чем говорит клиент, при отсутствии внимания к тому, как он говорит.
Для того чтобы удерживаться в присутствии (особенно если навык находиться в «здесь и сейчас» не выработан), человек должен прилагать определенные волевые усилия. Произвольность такого процесса также определяется личной ответственностью. Не только терапевт, но и клиент должен отвечать за то, чтобы быть открытым, осознанным, внимательным к своим внешним и внутренним психическим событиям. Поэтому присутствие взаимосвязано с ответственностью. Если на консультанте больше ответственности за обеспечение присутствия, то, как правило, он ощущает вину перед клиентом. Наоборот, если ему не хватает ответственности, он начинает злиться на клиента.
Под включенностью понимают способность следовать за своим интересом во время сессии. Диалог не состоится, если терапевту не интересно то, о чем говорит клиент, а клиенту не важно то, о чем говорит терапевт. Зачастую включенности мешает демонстративная вежливость, за которой и у терапевта, и у клиента могут скрываться такие чувства, как неудобство, стыд, неуверенность в себе, страх, тревога. Препятствует включенности и то, что терапевт и клиент находятся каждый в своей ролевой позиции и статусе.
Включаясь по-настоящему, терапевт может глубоко прочувствовать, каково это – жить и находиться в ситуации клиента. А прочувствовав – привнести в сессию подлинные сильные переживания, например: «Какой ужас! Как вы это терпите?!»; «Господи! Как же вы с этим справились? Это же безумно больно!»; «Как я рада за вас! Это было превосходно!» и т. п. Кроме того, включенность часто позволяет терапевту опознать, есть ли интерес к тому, что обсуждается на сессии, у самого клиента. Например, заметив, что никак не может побороть скуку и зевоту, консультант может уточнить у клиента, действительно ли для него важно то, о чем они беседу ют. Часто бывает, что ощущение скуки у консультанта вызвано тем, что клиента на самом деле волнуют совсем другие проблемы, но он почему-то приносит для обсуждения не их.
Уровень включенности можно определить общей энергетикой сессии. Чем более участники сессии включены в клиент-терапевтический процесс, тем быстрее проходит для них время сессии. И наоборот – если время тянется медленно, если кому-то скучно и неинтересно, то включенности в сессии недостаточно.
Феноменология клиента или консультанта складывается из воспитания каждого из них, из его субъективного опыта, событий его жизни, состояний системы и поля{ Термин «поле» в психологии имеет два значения: 1) метафора, обозначающая некую область психологических феноменов; 2) ситуация взаимодействия человека с миром в данный момент времени; обстоятельства, определяющие поведение. Здесь употреблено во втором значении.}, в которых он находится. Уважение к феноменологии включает в себя два процесса – внимание к феноменам и уважение к феноменам. Внимание к феноменам предполагает, что все, что происходит во время сессии, имеет значение: неожиданный поворот беседы, жест, поза, воспоминание, переживание или ощущение. Иногда даже незначительный жест, будучи усилен, может обнаружить целый пласт материала для дальнейшей терапевтической работы. Так, один клиент во время своего рассказа постоянно делал своеобразное движение правой рукой со сжатым кулаком. Когда же по просьбе терапевта он его усилил, а затем добавил к движению приходящие на ум слова, то оба они узнали в этом движении взмах киркой шахтера в забое. «Давай! Давай! Еще давай! Работай давай!» – произносимые с силой слова дополнили картину. Далее выяснилось, что дед клиента был шахтером, много работал и много требовал от членов своей семьи, в том числе и от своего внука. Теперь и самому клиенту, и терапевту стали более понятны и его требовательность к себе, и высокая работоспособность, и страх чего-то не успеть, и ненависть к себе из-за того, что постоянно делает только то, что «должен», неумения отдыхать и расслабляться.
Уважение к феноменам клиента проявляется в их экологичном исследовании, в бережном отношении к понятиям клиента, в их экзистенциальном принятии терапевтом. Исследуя феноменологию клиентов, консультанты задают вопросы типа: «Что значит для вас то или иное понятие, событие, действие?». Уважение терапевта к собственной феноменологии выражается в возможности сравнивать собственное понимание (терминов, действий, событий и т. п.) и понимание клиента, в принятии различий между ними, в разрешении себе думать и чувствовать отличным от того, как это делает клиент, образом. Иногда начинающие консультанты теряют уважение либо к своей феноменологии, либо к феноменологии клиента – например, пытаются убедить клиента в своей правоте или, наоборот, начинают сомневаться в собственных взглядах. Уважение к уникальности опыта любого участника сессии дает возможность диалогу состояться. Если же уважения к феноменологии недостаточно, то такое нарушение диалога приводит к сильному утомлению и консультанта, и клиента.
В ходе сессии в процессе развития клиент-терапевтических отношений могут происходить и некоторые другие процессы. Наиболее распространенными из них являются слияние с клиентом и конфронтация. Слияние (идентификация) – это стирание психологических границ между клиентом и терапевтом. На невербальном уровне оно проявляется в уменьшении физического расстояния между клиентом и консультантом, в тихих голосах, в излишних тактильных контактах и телесной поддержке. Слияние обычно возникает при условии плохой «проработанности» терапевта в ситуациях, когда клиент приносит на сессию проблему, актуальную и для самого терапевта; когда клиентские интервенции очень сильные, а терапевт не находит ресурсов для защиты собственных границ; если в отношениях проявляются перенос и контрперенос, которые плохо осознаются специалистом. Слияние всегда не полезно для клиента и снижает терапевтический эффект. Исключением является ситуация острого горя клиента, когда идентификация служит очень экологичным и одним из самых эффективных способов поддержки.
Конфронтация клиента с консультантом может иметь разные формы и содержание. Конфронтация не всегда выражена в явном конфликте, скорее это противоборство, столкновение взглядов, идей, эмоциональной силы, интеллекта. Конфронтация, возникающая в ходе консультирования, как правило, отражает экзистенциальную позицию клиента, особенности его картины мира. Она чаще выражается в борьбе за власть, в захвате ответственности, пространства и времени. Основное правило для терапевта, заметившего конфронтацию, – сделать ее осознанной. Недопустимо поддерживать конфронтацию с клиентом, не вынося ее в клиент-терапевтическую работу. Есть определенный тип клиентов, которые приходят на психотерапию с целью «одержать победу» над терапевтом. Они постоянно, явно или скрыто, конфронтируют с ним и бывают глубоко удовлетворены в ситуациях, когда консультант этого не замечает. Часто конфронтация может выражаться в обесценивании как самого терапевта, так и всей терапевтической работы. Терапевту следует указывать клиентам на обесценивание и останавливать их в этом процессе.
В ходе консультативного процесса психотерапевт нередко обнаруживает нежелание клиента двигаться в определенном направлении, говорить о некоторых вещах, задумываться и анализировать собственный опыт. В этом случае говорят о сопротивлении клиента. М. Певзнер считает, что сопротивление сообщает консультанту о трех важных вещах. Во-первых, о том, что клиент соприкоснулся с чем-то очень важным для себя. Во-вторых, о том, что клиенту трудно быть с этим. В-третьих, о том, что сработала психологическая защита, позволяющая клиенту сохранять устойчивость, соприкасаясь со своим болезненным опытом (Мастерство психологического консультирования, 2007, с. 53–54). Существуют различные взгляды на работу с сопротивлением. Некоторые консультанты утверждают, что сопротивление надо преодолевать, мягко и настойчиво. Снова и снова задавать вопросы, усиливать фрустрацию, делать паузы, давая клиенту возможность встретиться с собственным сопротивлением. Другие специалисты полагают, что консультант должен следовать за сопротивлением, давая ему место в психотерапевтическом пространстве. Окончательное решение о выборе терапевтической стратегии консультант должен принимать сам, исходя из ситуации, особенностей личности клиента, своей персональной теории консультирования.
* * *
Таким образом, несмотря на то что весь психотерапевтический процесс окрашен личностными особенностями консультанта и клиента, а их взаимодействие имеет уникальный характер, существует ряд общих для любых клиент-терапевтических отношений феноменов и понятий.
§ 2. Стадии психотерапевтического процесса
Существуют разные точки зрения на то, какова структура консультативного процесса, и каждая из них опирается на собственную методологическую основу.
Рассматривая встречу клиента и консультанта как беседу, придерживающиеся этой точки зрения авторы (прежде всего, Ю.Е. Алешина) выделяют в ее процессе следующие несколько стадий.
● Начало беседы связано со знакомством и установлением контакта. Об успешности прохождения этого этапа свидетельствует начатый клиентом рассказ о себе.
● Далее консультант в продолжение беседы начинает расспрос клиента . Расспрос делится на две фазы. На первой фазе расспроса основная цель консультанта – разговорить клиента, выдвинуть гипотезы, осмыслить то, что говорит клиент. Вторая фаза расспроса посвящена уточнению сказанного клиентом, прояснению его мыслей, чувств, переживаний, связанных с ситуацией, проверке гипотез консультанта.
● На следующем этапе консультант оказывает психокоррекционное воздействие . Суть его заключается в том, что клиент при помощи психолога осознает последовательность и причины тех или иных событий, ситуаций в своей жизни, понимает их взаимосвязь с его личностными особенностями, поведением, переживаниями.
● Завершение беседы посвящено подведению ее итогов, обсуждению планов возможной дальнейшей работы, прощанию клиента и консультанта (Алешина, 2005, с. 27–51).
Более сложную, эклектическую модель консультирования, авторами которой считаются Б. Гилланд и его коллеги, описывает Р. Кочюнас (1999, с. 18–20). Эта системная модель охватывает шесть тесно связанных между собой стадий:
1) исследование проблемы;
2) двумерное определение проблемы;
3) идентификация альтернатив;
4) планирование;
5) деятельность;
6) оценка и обратная связь.
На первой стадии ( исследование проблемы ) консультант устанавливает контакт. Вторая стадия ( двумерное определение проблемы ) посвящена прояснению когнитивных и эмоциональных аспектов проблемы клиента, достижению общего понимания ситуации, анализу возникающих в процессе прояснения трудностей. На третьей стадии ( идентификация альтернатив ) выясняются и открыто обсуждаются возможные альтернативные варианты решения проблемы. Затем следует четвертая стадия – планирование . Здесь осуществляется критический анализ выбранных альтернатив решения, составляется план воплощения в жизнь реалистичного решения, находятся средства и способы реализации решения. На пятой стадии ( деятельность ) происходит последовательная реализация плана решения проблем клиента. Наконец, на шестой стадии ( оценка и обратная связь ) клиент вместе с консультантом оценивает уровень достижения цели или степень решения проблемы. Авторы данной модели подчеркивают, что выделение стадий достаточно условно, потому что в практической работе отделить их друг от друга невозможно.
Интересную модель процесса психологической помощи предлагают Е.П. Кораблина и соавторы (Кораблина, Акиндинова, Баканова, Родина, 2001, с. 50–55):
● первый этап: установление контакта с клиентом, т. е. создание атмосферы доверия и безопасности, комфорта и свободы клиента в присутствии консультанта;
● второй этап: выяснение первичного запроса клиента – он излагает причину своего прихода;
● третий этап: ориентация в проблеме клиента — роль психолога заключается в том, чтобы внимательно слушать клиента, применяя навыки консультирования;
● четвертый этап: определение истинного запроса и роли клиента в ситуации, его чувств по отношению к ней, ответственности за ее возникновение;
● пятый (важнейший) этап: заключение психологического контракта . Здесь происходит совместная постановка задач консультирования, принятие клиентом ответственности за решение своей проблемы на себя;
● шестой этап: исследование проблемы , изучение возможных путей выхода из ситуации, принятие клиентом решения и принятие на себя ответственности за его выполнение;
● седьмой (завершающий) этап: выход из контакта — посвящен подведению итогов, проговариванию достижений клиента и произошедших с ним изменений.
Однако и эта структура не столько является четким и последовательным планом работы консультанта с клиентом, сколько описывает опорные точки, на которые специалисту необходимо ориентироваться в своей работе.
Сходную структуру психотерапевтической ситуации предлагает Ф. Василюк в рамках созданной им психотехнической системы понимающей психотерапии.
Психотерапевту, отмечает он, нужны средства, для того чтобы ориентироваться не только в сознании и переживаниях клиента (имеется в виду исследование, прояснение, изучение составляющих психологического пространства клиента – мыслей, чувств, образов, переживаний и т. п.), но и в динамично изменяющейся терапевтической ситуации, в которую он вместе с клиентом вовлечен. Саму эту ситуацию, равно как и ее динамику, нужно и понимать, и активно формировать, устранять возникающие в ней диспропорции и несоразмерности. Комплекс этих задач, по мнению Василюка, решается с помощью приемов психотерапевтического структурирования и темперирования, т. е. управления терапевтическим пространством и временем (Василюк, 2007, с. 34). К задачам структурирования автор относит: а) установление терапевтического контакта; б) проработку жалоб клиента; в) формирование адекватного терапевтического запроса; г) «форматирование»{ Здесь: изменение, преобразование.} проблемы клиента; д) исправление искажений и перекосов в структуре терапевтической ситуации, мешающих построению продуктивного терапевтического альянса; и некоторые другие (Василюк, 2007).
Консультирование как сочетание эмоционального и интеллектуально-действенного процессов
Внимательное рассмотрение всех существующих подходов к структуре клиент-терапевтического взаимодействия позволяет заметить, что каждый из них выделяет два параллельных процесса, происходящих в клиент-терапевтических отношениях:
● эмоциональный процесс, включающий в себя установление контакта, присутствие, развитие и углубление отношений;
● интеллектуально-действенный процесс, связанный с решением проблемы клиента.
Подобную модель консультирования предложила Марина Мелия (Мелия, 2009). Только сочетание, переплетение двух этих процессов делает консультирование по-настоящему полезным и эффективным для клиента.
Каждый из них, в свою очередь, можно разделить на три этапа – вводный, основной и завершающий.
Эмоциональный процесс включает в себя стадии:
● установления контакта;
● развития отношений;
● завершения отношений (выхода из контакта).
Интеллектуально-действенный процесс состоит из стадий:
● прояснения первичного запроса;
● решения проблемы (работы с проблемой);
● реализации намеченных изменений.
Эмоциональный процесс является в ходе консультирования приоритетным, ибо определяет атмосферу встреч, их длительность, уровень близости, сам процесс строительства отношений.
На первом этапе установления контакта с клиентом особенно важно, чтобы терапевт не только увидел своего клиента как уникальную личность, но и сам «показался» как личность. Многие консультанты считают интерес клиента к психологу не только вполне допустимым, но и желательным. Небольшой рассказ о себе, своем опыте и квалификации, своей семье поможет снизить уровень тревоги клиента, даст ему возможность узнать о том, с кем он имеет дело. Клиенту, впервые обратившемуся за психологической помощью, важно знать, каким образом будет происходить работа, какими методами будет пользоваться психолог. Клиенту следует рассказать о том, как проходит сессия, какие примерно вопросы будет задавать психотерапевт. Обычный для терапевта вопрос: «Что вы сейчас чувствуете?» – нередко ставит клиентов в тупик, так как им трудно дифференцировать и опознать свои чувства. Поэтому консультанту надо помочь клиенту сориентироваться в собственных переживаниях.
Для эффективного диалога, безусловно, важным является присутствие как клиента, так и терапевта, опирающееся на искренность, открытость, глубокую чувствительность субъектов общения. Консультанту нужно рассказать клиенту о необходимом для терапии уровне внимания к своим переживаниям, заботы о себе, об экологичном отношении к собственным потребностям. Возникновение сложностей на этом этапе имеет разные причины. Во-первых, установление контакта может быть затруднено из-за низкой мотивации клиента, которого, например, «отправил на консультацию супруг (супруга)», поставив при этом прохождение терапии условием продолжения отношений. Во-вторых, с трудом будет вступать в отношения закрытый, застенчивый клиент. В-третьих, сложности возникнут при явном наличии переноса, как позитивного, так и негативного. Консультанту не стоит бояться возникших трудностей. В подобной ситуации самый правильный вариант поведения консультанта – честно и открыто рассказать клиенту о собственных актуальных переживаниях, помня, однако, о том, что открытость не должна быть излишней. Процесс установления контакта сложен и может быть достаточно длителен по времени: от нескольких минут до нескольких сессий. Но в любом случае, даже если с контактом возникли сложности, процесс консультирования не надо останавливать, нужно продолжать жить в нем, развивая отношения.
Основной частью эмоционального процесса сессии является развитие клиент-терапевтических отношений . Как и в любых других отношениях, здесь можно выделить завязку, развитие, встречу (или контакт), завершение. Эти этапы присутствуют и на каждой отдельной сессии, и во всей последовательности встреч клиента и терапевта. Главной целью при этом становится развитие отношений клиента и консультанта, т. е. углубление их, создание высокого уровня близости и удерживание в нем, обучение клиента принятию как самого себя, так и других людей, избавление от паттернов отвержения, выстраивание баланса «давать – брать» в эмоциональных отношениях с другими людьми и т. п. Психолог должен с уважением относиться к любым проявлениям чувств своих клиентов, присоединяться к ним, исследовать их. Психотерапевт обязан понимать, что переживания и мысли, возникающие в процессе работы и на первый взгляд не связанные с ситуацией терапии, всегда имеют определенные источники, которые можно обнаружить «здесь и сейчас». Его задача – найти и изучить их, исследовать, как они проявляются в жизни клиента вне терапии, помочь клиенту найти оптимальный для него и безопасный для других способ их выражения.
Нередко в ходе консультирования у клиентов возникают сильные переживания. Клиент может разрыдаться, разгневаться или громко закричать. Что в таких ситуациях делать консультанту? Выдержать сильные переживания клиента, не испугаться их, не впасть в ступор консультанту помогает его собственная «проработанность». Самое важное в подобных ситуациях – оставаться живым человеком. Если консультант интуитивно чувствует, что плачущему клиенту нужна поддержка, – стоит поддержать его, обнять, взять за руки и т. п. Если уровень близости в отношениях недостаточный, то лучше просто пододвинуться к клиенту, дотронуться до него, погладить по руке, колену. Часто начинающие консультанты, видя рыдающего клиента, кидаются его обнимать, впадая в позицию «спасателя». По большей части, такая поддержка не является необходимой, поскольку не дает клиенту возможности обучаться самоподдержке, встречаясь со своей душевной болью, по сути – взрослеть. Однако если клиент в диалоге встречается с очень сильной психотравмирующей ситуацией, в телесной поддержке есть много смысла и ресурсов.
В ситуации явной и яркой конфронтации важно понимать, что гнев клиента вызван не столько самим консультантом, сколько какими-то его индивидуальными особенностями, привычками, словами, действиями. Встреча с гневом клиента весьма полезна для терапевта. Она помогает увидеть клиента более целостным и чувствующим, помогает увидеть силу клиента и его внутренние ресурсы. Если гнев возник, то не стоит вступать в конфликтные отношения. Психотерапевт может (и это будет оптимальным выходом из ситуации) восхититься силой ярости клиента, рассказать ему о том, что агрессия может быть ресурсом и полна энергии, которую необходимо использовать в жизни. Второй удачный ход – войти в полярное состояние по отношению к клиенту: стать еще слабее, еще ранимее, еще пугливее. Когда чувства будут проявлены и отражены, важно обсудить все, что предшествовало вспышке ярости, что происходило во время нее, и то, как ярость ослабевала и уходила.
Кульминацией развития отношений клиента и терапевта становятся моменты близости: максимальной открытости, интимности, глубины совместного переживания собственного бытия. Необходимо понимать, что близость не может быть постоянной, она не обязательно наступает в каждой сессии, однако совместное прочувствование ее обогащает жизненный опыт как клиента, так и психотерапевта. М. Мелия утверждает, что если в процессе консультирования «не возникают моменты искренней близости, он может быть в чем-то полезным, но никогда не приведет к глубоким жизненным изменениям» (Мелия, 2009, с. 195).
Несмотря на стремление к развитию отношений и переживанию близости, клиент-терапевтические отношения обычно не перерастают в стойкие и длительные (например, дружбу) и неминуемо заканчиваются. Завершение отношений (выход из контакта) является столь же важной частью процесса, как и любая другая. Оно включает в себя подведение итогов терапии, обсуждение наиболее ярких и значительных терапевтических событий, поиск и подтверждение изменений в эмоциональной жизни клиента, исследование отношений клиента на момент завершения работы. Однако довольно часто клиенты разрывают контракт с психологом в разгаре терапевтической работы по самым разнообразным причинам: «нет времени», «нет денег», «я все понял, и встречаться с вами мне больше не надо», «мне все это не помогает» и т. д. Часть клиентов вообще выходят из отношений тайком – однажды неожиданно отменив сессию или не придя на нее, а затем – просто пропадая из виду. Многие эффективные консультанты считают, что наиболее вероятной причиной досрочного выхода клиента из терапии является отсутствие внутренней готовности к изменениям в своей жизни, страх перед этими изменениями, низкий порог принятия, невыносимость близости и атмосферы тепла и любви{ В данной книге мы не рассматриваем варианты отказа от терапии, обусловленные некомпетентностью психотерапевта.}. Опытные консультанты говорят, что клиенты «убегают» с терапии тогда, когда становится очевидным, что консультирование работает, когда его эффективность заметна – прежде всего, самому клиенту. Стоя на пороге перемен в своей жизни, каждый человек волен принимать собственное решение – идти ему дальше или нет. Такое право имеет и клиент. Предупредить эту ситуацию можно в самом начале совместной работы, обговорив с клиентом возможные действия консультанта, когда клиент сообщит о желании прекратить терапию досрочно, – состоится ли после этого еще одна, завершающая встреча, будет ли консультант звонить клиенту, если тот не придет на сессию, и т. д. Резкий выход из отношений с терапевтом находит свое отражение в жизни клиента, в особенностях построения его отношений с другими людьми. Поэтому если удается встретиться с таким клиентом на завершающей сессии и обсудить возникшую ситуацию, как правило, через некоторое время психотерапия возобновляется уже на качественно новом уровне.
Решению определенных проблем клиента посвящен интеллектуально-действенный процесс. Задачи терапии здесь заключаются в переосмыслении клиентом собственных установок, целей, взглядов, мировоззрения, в изменении разрушительных поведенческих паттернов, постановке новых целей, а также решении проблем. Многие клиенты при отсутствии этого аспекта в консультативной работе считают ее менее полезной. Начинается интеллектуально-действенный процесс с определения запроса. В запросе, кроме эмоциональной составляющей, всегда находит свое отражение картина мира клиента. Внимательный консультант услышит в рассказе клиента его смыслы и ценности, его установки и мотивы, его цели и интересы. Внутренняя интеллектуальная жизнь клиента, его социальные отношения, его духовные искания становятся предметами для обсуждения в психотерапевтическом пространстве. В отличие от эмоциональной стороны, которая больше связана с потребностями субъекта, интеллектуально-действенная ближе к ценностно-духовной стороне жизни человека.
Как правило, прояснение первичного запроса клиента обнаруживает его внутриличностный конфликт. В этом конфликте могут участвовать различные ценности самого клиента; его ценности и потребности, личные установки и ожидания других; социальные нормы и ценности и нормы референтных групп; интересы личности и еe потребности; ценности личности и социальные нормы и т. п. Проверка гипотезы терапевта, вынесение этого внутреннего конфликта клиента в диалогическое пространство является задачей первого этапа этой стороны консультирования. Однако мало обнаружить этот конфликт, мало вынести его как предмет обсуждения в диалог. Важно, чтобы клиент осознал его и определил, что он хочет сделать с этой ситуацией. Какой бы конфликт ни разворачивался во внутреннем пространстве личности клиента, терапевт не сможет двигаться вперед без ориентиров, данных самим человеком. До тех пор пока клиент не ответит, чего он хочет, как бы он хотел решить свою проблему, двигаться к решению конфликта зачастую бесполезно, даже если опыт терапевта подсказывает ему решение подобных проблем. Бывают случаи, когда клиент хочет принять решение, заведомо разрушающее его самого, его здоровье, его семью. Если такой прогноз существует, то терапевт должен сказать об этом клиенту, но настаивать на изменении решения клиента нельзя. Продолжая работу по принятию клиентом себя, консультанту остается только ждать, когда готовность клиента к изменениям достигнет уровня, необходимого для нового, более конструктивного решения.
Процессу решения проблемы (работы с проблемой) обычно отводится значительная часть сессии. Не следует думать, что это означает долгое обсуждение той или иной ситуации, связанных с ней сложностей. Метафорично проблему можно представить в виде растения, имеющего стебель с цветами и листьями и разветвленную корневую систему. Если стебель поник, цветок увядает до срока, значит, больны корни растения. Цветоводы вынимают такое растение из почвы, промывают корневую систему, просматривают ее, удаляя подгнившие и сухие корешки. И только потом растение снова сажают в грунт, обеспечив ему максимальную защиту и комфорт. Приблизительно так выглядит и работа психотерапевта с проблемой клиента.
Любая проблема имеет целую «корневую систему» – комплекс причин, ситуаций, действий, поступков, мыслей, идей, установок и пр. Внимательно рассматривая каждый «корешок», психолог находит и выносит в область внимания клиента все то, что может быть так или иначе связано с трудностями клиента.
Например, неспособность клиентки разрешить конфликт на работе может быть связана не только с ситуацией его возникновения и ее личностными особенностями. Большую роль в этом играет восприятие конфликтной фигуры. Что это за человек? Какие чувства он вызывает у клиентки и в связи с чем? На кого он похож из ее ближайшего окружения? Не являются ли эти отношения переносными? Если перенос имеет место, то далее в работе поднимается более глубокий и обширный пласт, связанный с детско-родительскими отношениями.
Другая часть исследования данной проблемы связана с особенностями поведения и эмоционального реагирования клиентки в конфликте. Что она понимает про свои психологические границы? Как распознает интервенцию? Как защищается от нее? Какие способы защиты границ знает? Какие при этом возникают трудности и почему? Каковы особенности характерных для нее конфликтов? Что за ними стоит? В чем их ценность и смысл для клиентки? Что раздражает ее в других, а значит – она не принимает в себе? Кроме того, необходимо всесторонне исследовать самоотношение клиентки, ее образ Я, как реальный, так и идеальный.
Особенно важно изучить ценностный и духовный аспекты проблемы. Какие ценности клиентки задействованы в конфликте? Что вообще она знает о своих ценностях и смыслах? Как определяет для себя включенные в конфликт нравственные категории? Что она считает «добром» и «злом» в этой ситуации и почему? Есть ли у нее духовные силы на то, чтобы отстаивать свои ценности? Откуда эти силы берутся? Что она знает о силе своего духа?
Кроме того, в работе обсуждаются и возможные пути решения проблемы. Каким видит клиентка возможный выход из конфликта? Оптимален ли он? Не разрушает ли он целостность клиентки? А если конфликт неразрешим? Какие цели она ставит перед собой в этом случае? Как будет строить свою жизнь дальше? Как изменятся ее мировосприятие и мироощущение после этой ситуации? У кого она может просить поддержку, для того чтобы с наименьшими потерями пережить этот период своей жизни? На какие свои ресурсы будет опираться в процессе восстановления? Все эти и многие другие вопросы становятся предметом для обсуждения в диалогическом пространстве между клиентом и психотерапевтом. В этом и заключается собственно процесс решения проблемы.
На завершающей стадии интеллектуально-действенного процесса проговаривается, как клиент будет реализовывать намеченные изменения . Реализация решений может начаться на сессии, а продолжать ее клиент будет вне терапии. Работа над реализацией решений на сессии включает в себя разработку пошагового плана достижения желательных изменений в жизни клиента. Однако этот процесс может быть запущен только при одном условии: всю ответственность за реализацию изменений клиент осознанно берет на себя. Для претворения в жизнь своих планов человеку зачастую требуются значительные силы, упорство, настойчивость, решительность, смелость, воля, сила духа. И если в основной части работы клиент знакомится с собой, плохо осознаваемыми или даже отвергаемыми сторонами своей личности, то на заключительном этапе он должен начать действовать, используя эти стороны.
Все удачные шаги по претворению в жизнь намеченных планов нужно обсуждать во время сессий. Консультанту следует быть внимательным к клиенту, чтобы при необходимости обращать его внимание на изменения в чувствах, мыслях, действиях, которых клиент не замечает или плохо осознает. Клиенты, приходящие на терапию, часто склонны к обесцениванию происходящих изменений как в своей эмоциональной жизни, так и в действиях и поступках. Ожидая быстрых и значительных изменений, они говорят о готовности «двигаться семимильными шагами в новую жизнь», а ресурсов для этого не имеют. «Вот если бы у меня хватило смелости отстоять свою точку зрения на собрании, тогда бы я себя зауважал! – говорит такой клиент. – А то – подумаешь! Всего-то заявил о своей точке зрения коллегам в курилке». При этом клиент как будто «забывает» о том, что еще месяц назад вообще не мог поделиться своими соображениями на работе, о чем с горечью рассказывал психологу. Такое обесценивание надо останавливать и указывать на него клиентам.
* * *
Подводя итог, следует сказать о том, что процесс решения проблем, так же как и процесс развития отношений, наполняет и каждую сессию, и весь цикл встреч с клиентом. Эти процессы не существуют отдельно друг от друга, они тесно взаимосвязаны и переплетены, являясь неотъемлемыми частями целого. В идеале каждый из них может занимать до половины рабочего пространства сессии. Однако преобладание того или иного процесса будет приводить к уменьшению доли другого. Что будет в приоритете – развитие отношений или решение проблемы – зависит от запроса клиента. При запросе, связанном с потребностями, преобладать будет эмоциональный процесс. Запрос о ценностях, смыслах, духовности потребует усиления интеллектуально-действенного процесса.
§ 3. Терапевтические (лечебные){ В соответствии с классификацией задач консультирования, данной в § 3 главы 1.} задачи консультирования и способы их решения
Процесс оказания клиенту психологической помощи оказывается действенным и эффективным, если консультанту в ходе сессии удается решать терапевтические задачи. Для их решения используются специфические способы взаимодействия в клиент-терапевтических отношениях, которые способствуют личностным изменениям клиента; видоизменяют его отношения с людьми и миром; трансформируют его образ Я, самоотношение, экзистенциальную позицию, взгляды и установки; разрушают непродуктивные поведенческие паттерны; ломают стереотипы; восстанавливают Самость; т. е. определяют и создают условия для развития и гармонизации личности.
К терапевтическим задачам можно отнести:
● оказание психологической поддержки;
● экзистенциальное принятие;
● актуализацию собственных ресурсов клиента или их выработку при недостаточности и отсутствии;
● оптимизацию эмоционального состояния клиента и отработку способов его сохранения;
● прояснение и фокусировку потребностей;
● формирование и упрочение ценностно-смысловой иерархии;
● планомерное выявление иллюзий клиента, не отвечающих возможностям его жизни, их проработка и замена реальными целями.
Оказание психологической поддержки представляет собой одобрение поведения клиента, принятых или принимаемых им решений, осуществляемых им действий, оптимизацию его эмоционального состояния и т. п. Психологическая поддержка может быть оказана в вербальной и невербальной форме. Вербально поддержка выражается в одобряющих высказываниях типа: «Я очень рад, что вы осуществили задуманное», «Я в восторге от того, что у вас это получилось», «Я хочу поддержать вас в этом решении», «У меня много тепла к вам», «По-моему, то, что вы сделали, очень важно для вас» и т. п. Невербальная поддержка осуществляется с помощью уменьшения дистанции, теплого поглаживания, одобряющего похлопывания, касания рук, рукопожатия, объятий. При этом всегда следует помнить о том, что поддержка, если она искренняя, отражается на лице, – в теплом или сочувствующем внимательном взгляде, улыбке, в мимике, конгруэнтной содержанию высказывания.
Консультанту следует быть внимательным и опираться на свою интуицию и опыт, для того чтобы регулировать уровень поддержки, оказываемой клиенту, и не оказывать излишней. Склонные к зависимости или инфантильные клиенты могут неосознанно провоцировать своего психотерапевта на оказание поддержки даже тогда, когда не особенно в ней нуждаются. Такая ситуация замедляет взросление клиента. Другой крайностью является боязнь консультанта делиться своим теплом из страха потерять собственные психологические границы и слиться с клиентом. В подобной ситуации клиент может почувствовать себя отвергнутым или брошенным.
Под экзистенциальным принятием в психотерапии обычно понимают поддержку права клиента чувствовать и переживать то, что он испытывает в той или иной ситуации. Порой это самые противоречивые чувства, иногда не соответствующие социальным установкам и нормам. Экзистенциальное принятие следует отличать от психологической поддержки. Если клиент рассказывает о том, что он, например, ненавидит своих родителей, то экзистенциальная поддержка может быть выражена в словах типа: «Ты имеешь право чувствовать ненависть к матери. Она действительно часто отвергала тебя и при этом делала тебе больно». Если клиентка говорит о том, что она испытывает сексуальное влечение к женатым мужчинам, то экзистенциальная поддержка будет выражена в словах: «Действительно, на свете очень много привлекательных сексуальных мужчин. Многие их них уже женаты. И ты имеешь право замечать их сексуальность и привлекательность и испытывать к ним желание».
Как правило, в экзистенциальной поддержке нуждаются чувства и переживания клиента, связанные со стыдом из-за своей асоциальности. К примеру, это могут быть гнев и ненависть к близким; сексуальные желания и фантазии; агрессия и жестокость по отношению к людям и миру. Слова, выражающие экзистенциальную поддержку, произносить следует спокойным, ровным тоном, уверенно, безэмоционально. Психотерапевту следует помнить о том, что экзистенциальное принятие не является одобрением. Оно лишь подтверждает право клиента на то, чтобы испытывать отвергаемое им чувство. Принятие терапевта способствует увеличению степени принятия клиентом себя. Процесс интеграции этих переживаний в образ «Я» клиента снижает как уровень его внутреннего напряжения, вызванного борьбой с отвергаемым чувством, так и силу самого чувства или переживания. В основе экзистенциального принятия лежит идея гуманистической психологии о том, что люди изначально добры и только социальное влияние и ситуация развития делают их «плохими» – злыми, агрессивными, жадными, невоздержанными, порочными и т. п.
Актуализация собственных ресурсов клиента осуществляется либо в диалоге, либо при помощи определенных техник. Под собственными ресурсами, как правило, понимают энергетически заряженные, оптимизирующие, т. е. приносящие клиенту радость, удовлетворение, воодушевление, ощущение наполненности, спокойствия и т. п. состояния, ситуации, деятельность, контакты, встречи. К сожалению, не всегда люди хорошо знают или понимают, какие дела и занятия, встречи с какими людьми, поездки в какие места дают им эмоциональный заряд, хорошее настроение, бодрость, силы. Зачастую так получается просто потому, что человек не обращает на это свое внимание. Задача психотерапевта – в том, чтобы выяснить, что нравится клиенту, как часто он занимается тем, что ему нравится, как он чувствует себя в процессе и потом. Если обнаруживается, что данное занятие действительно является для клиента ресурсом, то в дальнейшей работе важно показать, насколько позитивно это влияние, помочь клиенту ощутить его ценность, научить его относиться к ресурсу бережно и заботливо.
Чем больше человек узнает о своих ресурсах, чем более широким их спектром пользуется, тем больше у него возможностей для восполнения затраченной энергии, тем более развитой способностью к саморегуляции он обладает. К ресурсам можно отнести прогулки, любительские занятия спортом, путешествия, общение с домашними животными, занятия различными видами творчества, рукоделие, разнообразные хобби, чтение, просмотр любимых фильмов, прослушивание музыки, конструирование и др. Побуждать клиента не только к поиску тех вещей, которые могут стать ресурсами, но и к тому, чтобы этими вещами реально заниматься или пользоваться – особенно если это представляет для него трудность, – одна из важных задач консультанта.
Одна из терапевтических задач, которая решается на первых этапах психотерапии, – это оптимизация эмоционального состояния клиента и отработка способов его сохранения. Пониженный фон настроения, скрытые или явные депрессивные мысли и состояния практически всегда присущи клиентам, приходящим на консультирование. Решается эта задача не быстро и в несколько этапов.
Во-первых, очень важно показать клиенту, что он, независимо от своей жизненной ситуации, может испытывать и позитивные чувства, – может улыбаться, смеяться, даже радоваться и шутить. Терапевту нужно быть очень внимательным к проявлениям этих чувств у клиента, обращать его внимание на них, исследовать сопутствующие телесные ощущения, учить клиента запоминать их и при необходимости возвращать. Сложная, но решаемая задача – удерживать позитивный эмоциональный фон. Можно время от времени возвращать клиента к пережитой радости, удовольствию, удовлетворению и просить его попробовать вновь их пережить, удерживая ощущения в себе как можно дольше.
Во-вторых, клиенту необходимо показать, что ответственность за его переживания в большей степени принадлежит ему. Помочь клиенту перенести ответственность за свои чувства из внешнего мира во внутренний, обучать его брать на себя ответственность – не декларировать, а действительно брать – значимая цель психотерапии. Подобные изменения приводят к смене экзистенциальной позиции, когда из роли «жертвы обстоятельств» клиент осознанно переходит в роль человека, умеющего управлять своими переживаниями, а затем – и собственной жизнью.
Важным моментом является прояснение и фокусировка потребностей клиента. Сложность понимания собственных потребностей – один из наиболее частых запросов, с которыми люди обращаются к консультанту. Эта проблема обусловлена, прежде всего, особенностями семейного воспитания, при котором ребенка не учат разбираться в своих ощущениях, жестко нарушают его психологические границы, подавляют вербально и физически, блокируют и обесценивают его желания и интересы, отвергают его эмоциональные потребности и т. п. Как правило, такие «порушенные» клиенты обращаются к консультанту с требованиями дать прямой совет, принять за них решение, сказать им, чего же они хотят на самом деле. В таких случаях задачей терапевта становится медленное движение к восстановлению «опустошенного Я» клиента (Емельянова, 2004, с. 23–25).
Начинать такую работу следует с самого простого – понимания базовых потребностей: «Как ты узнаешь, что хочешь пить? Есть? Спать?». Уже здесь можно обнаружить, что, например, человек ест по расписанию («Ну надо же ужинать!») и почти никогда не бывает голодным. Или ложится спать в 22.00 просто потому, что в это время его всегда укладывали спать в родительской семье, а потом два-три часа ворочается в постели и смотрит в потолок.
Восстанавливать процесс понимания собственных потребностей нужно пошагово, в соответствии с теорией саморегуляции (Гусев, 2007, с. 26–31). Сначала нужно научиться понимать свои внутренние ощущения; затем – осознавать, какая потребность скрывается за этими ощущениями; на третьем шаге – исследовать окружающий мир в поисках возможности так или иначе удовлетворить эту потребность; потом необходимо принять решение по поводу этой потребности – удовлетворить сразу, отложить на некоторое время, отказаться от нее; наконец, ассимилировать (усвоить) пережитый опыт удовлетворения этой потребности. (Та ли потребность была удовлетворена? Так ли именно, как хотел человек ее удовлетворить? Получил ли он удовольствие от этого процесса? Какой урок извлек из этой ситуации? Как будет поступать в будущем с подобными потребностями?) Постепенное восстановление способностей клиента понимать свои потребности способствует становлению целостности человека, укреплению его психологических границ, ибо обратной стороной понимания своих потребностей является умение человека говорить «нет» другим, часто – разрушающим его желаниям.
Консультативная работа по формированию и упрочению ценностно-смысловой иерархии клиентов – очень важна для их личностного роста. Каждый человек может рассказать о том, что является для него ценным и значимым. Однако нередко слова клиента не подтверждаются его делами и поступками. Такие не подтвержденные действиями ценности называют декларируемыми. В процессе консультирования необходимо исследовать ценности клиента, помочь ему отличить декларируемые ценности от ценностей, реально определяющих его поведение. Консультанту следует быть очень внимательным к тому, что говорит и что делает клиент, для того чтобы показать ему существующие противоречия в его ценностной иерархии.
Например, клиентка может рассказывать о том, как она любит своего ребенка, и о том, что роль матери для нее является приоритетной. В то же время она оставляет своего малолетнего ребенка на воспитание бабушке, не считая при этом, что перестает в это время выполнять свою материнскую роль, хотя и не видит ребенка по полгода. Или клиент рассказывает о своей семье, о том, как она дорога ему, как ценна для него жена, но при этом практически открыто имеет любовницу и проводит с ней большое количество времени. На таких противоречиях в словах и действиях нужно обязательно акцентировать внимание клиента, даже если это вызывает у него сопротивление, переживания, боль и слезы. Консультанту при этом важно делиться собственными мыслями и переживаниями, своими ценностями, помня о том, что любой запрос всегда имеет моральный аспект.
Осознание клиентом того, как его слова расходятся с делами, а также того, чтó на самом деле определяет его поведение – ценности или потребности, пусть даже актуальные, – приводит к ломке стереотипов мышления и поведения, переживанию личностного кризиса и выстраиванию подлинной ценностной иерархии. Подобные исследования внутреннего мира клиента являются одним из самых мощных рычагов терапевтического взаимодействия.
Значимый аспект терапевтической работы – выявление иллюзий клиента, их проработка и замена реальными целями. Иллюзиями называют не соответствующие реальной действительности представления о себе, об отношениях с другими и с миром. Иллюзии в консультативной практике следует отличать от обмана, лжи. Принципиальная разница в том, что иллюзия не осознается субъектом как обман, она является его субъективной реальностью. Например, клиентка рассказывает о своих новых отношениях с мужчиной. Рассказывает восторженно, восхищаясь его галантностью и заботой. «Он завалил меня цветами!» – говорит она. Консультант просит уточнить: сколько раз и сколько цветов он подарил. Женщина задумывается. Консультант повторяет свой вопрос. Клиентка медленно и тихо произносит: «Один раз… одну розу…». «Мне кажется, что это как-то не очень много, для того чтобы “завалить” цветами», – печально отмечает консультант. В этом случае иллюзия – это своеобразный защитный механизм. Обман же осознается клиентом как таковой и связан с его желанием скрыть правду.
Иллюзии могут быть позитивными и негативными. При позитивных иллюзиях нечто несуществующее окрашено положительно, при негативных – отрицательно. Например, жена описывает мужа-алкоголика как добросердечного человека, заботливого отца. На самом деле оказывается, что мужчина никогда не работал, не приносил в семью деньги, с детьми не играл и не занимался, да и жена в последний раз его видела трезвым полтора года назад. Это – положительная иллюзия. Противоположный пример: молодая женщина жалуется на свою никчемность, слабость, отсутствие сил, неуверенность в себе. При этом она успешный специалист, кормилица в семье, зарабатывает на жизнь не только для себя и своих детей, но и для пожилых родителей (которые не упускают случая уколоть взрослую дочь, обесценить ее труд и вложения в семью). Это – пример отрицательной иллюзии.
Разрушение иллюзий открывает возможность увидеть реальность, и эта реальность может вызывать совсем другие чувства. При этом разрушение отрицательных иллюзий может давать клиенту ресурсы для самоподдержки, а разрушение положительных иллюзий часто фрустрирующе, очень болезненно и требует поддержки терапевта.
Что поможет терапевту обнаружить иллюзии своего клиента? В первую очередь – внимание к противоречиям. Противоречия выявляются, во-первых, между словами и поступками (как самого человека, так и людей, о которых он говорит). Во-вторых – между словами и эмоциями.
Каким образом работать с иллюзиями? Существуют как минимум два эффективных способа подобной работы. Во-первых, терапевт может заметить эти противоречия, обратить на них внимание клиента, совместно исследовать их в ходе терапии. Обнаружение иллюзий и выявление их эмоциональной окраски определяют выбор дальнейшего способа работы терапевта: это могут быть фрустрация или интервенция для разрушения положительных иллюзий, а затем терапевтическая поддержка и принятие; это могут быть поддержка отвергаемой части клиента и обучение навыкам самоподдержки в случае отрицательной иллюзии.
Во-вторых, неожиданный эффект может дать, как это ни парадоксально, терапевтическая поддержка положительной иллюзии. Этот вариант терапевтического воздействия очень сложен в исполнении и обладает сильной фрустрирующей силой. Если совершенно серьезно, абсолютно искренне, без иронии и смеха терапевт начинает поддерживать нечто, что кажется ему положительной иллюзией клиента, то информация о том, какие ощущения испытывает при этом клиент, может помочь проверить степень иллюзорности сказанного. Раздражение и гнев подтвердят наличие иллюзии.
Клиентка рассказывает о сложных взаимоотношениях со своей взрослой дочерью, у которой маленький ребенок. Она жалуется на то, что дочь много смотрит телевизор и долго спит, не занимается домом, мало внимания уделяет ребенку. «Но при этом она очень хорошая мать», – говорит женщина. «Да, я думаю, что вы правы, – подтверждает терапевт. – Ваша дочь – добрая и заботливая мама для своего малыша». «Совсем нет! – возмущенно восклицает клиентка. – Какая же она заботливая?! Если она спит до обеда, утром не встанет, каши малышу не сварит, не погуляет с ним перед обедом, на обед тоже какой-то ерундой накормит, а потом снова уткнется в телевизор и даже вечером может оставить ребенка без ужина. Никакая она не заботливая!» – уже утверждает она и начинает плакать.
* * *
Таким образом, решение выделенных терапевтических задач является важнейшей составляющей процесса консультирования. Перечень задач может быть расширен за счет опыта и знаний консультантов, работающих в рамках различных направлений терапии. Постановка и решение терапевтических задач очень важны, эти процессы определяют эффективность консультирования и способствуют личностному росту клиента.
Творческие задания к главе 4
1. Прочитайте запросы клиентов. Определите, «истинный» это запрос или «ложный». Почему? Переформулируйте «ложный» запрос таким образом, чтобы клиент понял невозможность его выполнения консультантом. Возможна ли ситуация, в которой подобный запрос окажется «истинным»?
● Я хочу поговорить про время. Про свою зависимость от пятиминутной задержки. Я везде задерживаюсь на пять минут. Я не считаю, что это опоздание. А другие считают. Обвиняют меня в непунктуальности. А для меня эти пять минут ничего не значат. Я для себя прихожу вовремя. Как мне это объяснить другим людям?
● Хочу обсудить свои отношения с дочерью. Я позволяю своей дочери быть такой, какая она есть. Но я бешусь, когда она делает что-то не так. Она знает, что меня это бесит. Но все равно поступает по-своему. Я столько ошибок сделала в своей жизни, не хочу, чтобы у нее было так. Мне надо, чтобы она это поняла.
● Мой муж сошел с ума! У нас дома и так нет денег. А он купил в кредит машину. Я не разрешала ему покупать, а он взял и купил. И теперь он совсем мне не дает никаких денег, потому что должен платить 35 тысяч в месяц за кредит. Я видеть не могу эту машину! Я ее ненавижу! Скажите ему, что так нельзя! Я ему говорю, а он не слышит меня! Может быть, он хотя бы вас послушает!
● У моего младшего сына очень много страхов. Он боится пауков, того, что не сможет заснуть, фильмов про войну, микробов и много чего еще. Сейчас у него качается молочный зуб. А стоматолога он боится. Зуб шатается и ему сильно мешает. Но к врачу он идти отказывается наотрез. Я хочу понять, что мне делать с его молочным зубом.
● Мой муж серьезно заболел. И с тех пор как он попал в больницу, моя мама пытается приехать ко мне жить. Я сопротивляюсь этому, как могу. Но с каждым днем сил сопротивляться у меня все меньше. Как мне ей объяснить, что я не хочу, чтобы она переезжала ко мне?
● У меня стали меняться отношения с женой. В результате терапии я стал выходить из слияния с ней. И как будто счастья становится меньше. Можно ли жить счастливо без слияния? Есть ли такие отношения?
● Моему внуку уже 22 года. Он проигрывает все деньги в автоматах. Получает зарплату и не доносит ее до дома. Я все для него делаю: бужу его по утрам, готовлю ему еду, стираю его белье, провожаю и встречаю его с работы. А он такой мелочи не может сделать – донести до дома зарплату! Я хочу, чтобы вы ему сказали, какой он неблагодарный! Чтобы повлияли на него!
● Я чувствую, что я как будто попала в ловушку. Есть одна девушка, она мне очень интересна. Я бы хотела с ней подружиться, сблизиться. Но для дружбы с ней мне не хватает интереса от нее ко мне. А вчера я не захотела с ней встретиться. И теперь чувствую себя на крючке вины. Я не хочу чувствовать себя перед ней виноватой.
2. Прочитайте описание ситуаций клиентов. Сформулируйте по ним гипотезы и выдвиньте психотерапевтические версии. Какие психотерапевтические задачи вы бы начали решать в работе с этими клиентами?
● Галина. Мне 33 года, у меня есть восьмилетняя дочь лет. Я уже во второй раз пытаюсь устроить личную жизнь. Полюбила человека, встречались и прекрасно понимали друг друга, сейчас третий месяц живем вместе. И вот за эти-то три месяца узнали друг друга совсем с других сторон. Мой Алеша – чудесный, умный, мягкий человек. Но, как выяснилось, выпивает и порой ведет себя как злой, эгоистичный ребенок. Он воспитывался без отца, позднее дитя, задушен маминой любовью… Алеша болезненно самолюбив. Часто старается меня обидеть, придирается, кричит, гадости говорит, размахивает руками, а потом плачет, просит прощения, уверяет, что любит… Как истеричка… Иногда разговаривает с собой вслух, спит плохо… У меня покладистый характер, есть опыт в сфере человеческих отношений, но начинает казаться, что мой милый просто нездоров. Мне бы хотелось помочь ему… И себе. Помочь нам спасти нашу семью. Но как?
● Антонина. Три года назад я вышла замуж за мужчину, у которого двое детей от первого брака, 27 и 16 лет. У меня тоже 17-летний сын, живет с бабушкой. Я ревную мужа к его прошлой жизни, детям и бывшей жене. Началось это еще с моего вопроса о том, родим ли мы общего ребенка. Он ответил, что стар для этого, пора думать о внуках. Все-таки решились, я забеременела. В это время муж продолжал ездить к своим детям на день рождения, дарить им подарки… Отношения наши ухудшились. Я не могла даже смотреть на его детей, рвала их фотографии. Мне все время казалось, что я обделена. Всю беременность муж терпеливо возил меня по больницам, врачам, но ласковых слов не говорил, пока я сама не напрашивалась. Когда я родила, на выписку он даже цветов не принес, не поздравил, только: «Молодец, спасибо». Я очень обиделась. Он: «С чем здесь поздравлять, Тонь? Это ж такая работа. Вот будет ребенку год, тогда и отметим». Приходя с работы, никогда не спрашивает о том, как у нас прошел день («Будет что рассказать – сама расскажешь»). Но может часами расспрашивать свою дочь о том, как прошел день у нее. Малейшее событие у детей воспринимает с восторгом, а что у меня – не важно. Периодически я срываюсь, говорю ему кучу гадостей. Самое интересное, что, когда я остаюсь одна, мне хочется наладить отношения с его детьми, но когда они появляются, в меня вселяется непреодолимое зло… Помогите уговорить мужа посетить психолога! Помогите хоть как-то разрулить ситуацию!
● Маша. Мне 24 года, я замужем, не работаю. У меня есть дочь. Ей пять лет, у нее ЗПР. Она требует много внимания. Она очень вспыльчивая, возбудимая. Я учусь на психолога. Хотела бы работать… потом, когда буду опытным психологом… Работать хочется, но страшно… Вдруг не получится… Но я хочу рассказать о другом. У меня сейчас с мужем осложнились отношения. Я не могу смотреть спокойно на то, как он живет. Каждый вечер после работы он приносит бутылку вина и пьет. Книжек он не читает, фильмы смотрит только тупые (боевики). Он вообще-то неглупый человек. Когда мы с ним разговариваем по душам, я с ним советуюсь, он очень интересные мысли высказывает. Иногда мы смотрим хорошие, умные фильмы и потом их обсуждаем. Я тогда очень довольна. Но я не могу видеть, как он пьет. У меня папа сильно пил, и я боюсь, что и муж сопьется. Я решила, что не буду с ним общаться, когда он будет выпивать. Но он днем на работе, вечером – пьет. Мы почти перестали разговаривать. Я очень переживаю о том, что мой муж деградирует как личность. Что делать? Как мне подтолкнуть мужа к развитию?
● Вера. Мне 19 лет, живу с мамой, учусь в университете на юриста. У меня нет молодого человека. Мне хочется с кем-то встречаться. У всех моих подружек уже есть парни, а у меня нет. Я как «белая ворона». Иногда я чувствую себя уродиной. Мама старается меня поддержать. Она говорит: «Ты умная, порядочная. Посмотри на современную молодежь. Они все тебя недостойны». Но мне только хуже становится. Мама-то, после того как папа ушел 15 лет назад к другой женщине, так и осталась одна. Я боюсь, что повторю ее судьбу… Я стараюсь найти молодого человека. Хожу на дискотеки. Делаю там вид, что у меня все хорошо, что у меня от парней отбоя нет, шучу, улыбаюсь. Пригласить кого-то из ребят потанцевать – боюсь. Вдруг не захочет со мной танцевать! Я тогда от стыда под землю провалюсь! А меня почему-то никто не приглашает. Помогите мне. Чувствую, что я что-то не так делаю. А что – не знаю.
● Вячеслав. Хочу рассказать вам историю безуспешного перевоспитания своей жены. Я женат уже 10 лет. Первый брак. Женились по любви. Недостатки своей будущей жены я видел еще до свадьбы, но думал, что они исправимы. Первое время жили без конфликтов. Не было даже намеков. Через год я понял, что мои воспитательные мероприятия не дают желаемого эффекта и недостатки по ведению домашнего хозяйства и обеспечению ухода за мной как за мужем абсолютно не исправляются. Тут еще дочь родилась. Впервые я позволил выразить прямо недовольство своей супругой. Это был первый случай разногласий в нашей семье. А потом еще… Через три года понял: я все делал неправильно. Надо действовать по-другому, воспитывать жену надо иначе. Еще несколько более-менее спокойных лет. Я потихоньку гнул свою линию. Но значительных изменений не было, раздражение накапливалось. Она так и не научилась ухаживать за мной как за мужем и нередко стала позволять себе неуважительные и оскорбительные высказывания. Я долго молчал, но потом меня прорвало. Был крупный скандал. Не разговаривали пару дней. Мне было тоскливо. Я пришел мириться, понимая, что кто-то должен сделать первый шаг. Ночью сидели, разговаривали, высказали претензии, помирились… Все стало замечательно: неделю жена делала все, как и полагается настоящей жене… А затем все вернулось на круги своя. Я опять понял, что в моем воспитательном процессе были изъяны… Жена моя совсем опустилась. Она не работает, хотя дочь уже подросла, да и из дома выходит редко. Ее ничего не интересует, она почти перестала готовить и убираться. Стала ревновать меня к моим коллегам, к друзьям обоих полов. Ждет меня с работы, чтобы закатить скандал. Я совершил множество ошибок, начиная с перевоспитания жены, а не себя. Я не знаю, люблю ли я свою жену. А дальше будет только хуже. Мне 40. Жизнь проходит… Обидно и досадно. Подскажите, как быть.
3. Найдите в работах психотерапевтов и психологов-консультантов записи стенограмм сессий. Покажите моменты, в которые, на ваш взгляд, проявляются сопротивление, конфронтация, слияние, и обоснуйте свое мнение.