Ирина Мартынова

Избирательное изнасилование

Вы утверждаете, что выборы сфальсифицированы? Вы что — свечку держали? Держали, в том-то и дело…

Хотя бы в одном смысле выборы в России пока ещё являются демократическими: сотрудники тысяч участковых избирательных комиссий — простые служащие, в основном учителя, работники образовательных учреждений. Те, чьими руками вот уже более 10 лет власть выводит нужные для себя проценты и чьи руки из раза в раз бесцеремонно выкручивают. Саркастические усмешки в учительской на вопрос о том, как все было в этот раз, и равнодушный рассказ о технологиях вброса.

Когда позавчера я увидела свою коллегу, работавшую на избирательном участке, привычный вопрос застрял в горле. Видно было, что она на грани срыва и пошлёт меня куда подальше. Как если бы я просила рассказать мне в подробностях, как её на днях изнасиловали. Казалось бы, все уже позади, два дня прошло! Но впереди-то март — и всё по новой. «Нет, больше я там работать не буду. Пусть делают что хотят. Пусть берут людей откуда угодно». Когда администрация школы получает указание создать избирательную комиссию, туда приглашают самых стойких: терпение — профессиональное качество педагога. Меня — не зовут. Ведь и учителя, как известно, срываются… А если что — мало не покажется! Школа-то целиком зависит от местных властей. Кое-кого разговорить всё же удалось — из принципиальных, из тех, кто готов был стоять до последнего, если не за идеалы «представительной демократии», так хоть из чувства собственного достоинства.

— В этот раз все было куда наглее, жестче, циничнее. Никто никого не уговаривал. И никаких вбросов не устраивали. Не интересовал даже результат — потом стало понятно почему. Вот только по поводу явки регулярно звонили и спрашивали, не прислать ли «карусель» (так называют большую группу товарищей из приезжих, которая с пачкой открепительных талонов кочует с участка на участок, обеспечивая явку). Нет, не прислать — явка нормальная (в итоге — 50%). Наблюдатели глаз не спускают, на всякий случай всё фотографируют.

Тысяча с лишним бюллетеней. Посчитали, составили протокол. Единая Россия — 28%, КПРФ — 25%, Справедливая Россия — 19%, Яблоко — 13%, ЛДПР — 9%. Забиваем результаты в электронную систему — не принимает, забиваем еще, затем снова — выплевывает обратно. Звоним наверх, где нам объясняют, сколько должно быть процентов у «Единой России», чтобы система данные приняла. «Но у нас же уже протокол готов! И наблюдатели в курсе». — «Идите договаривайтесь». Пошли договариваться. Наблюдатели были от двух партий. Просим — войдите в нашу ситуацию. Давайте возьмём у третьей, а ваши голоса не тронем? Наблюдатели всё понимают — и что голосовали не за их партии, а против «ЕдРа», и что их голоса уже давно посчитаны, — но уперлись: переписывать не будем, раньше надо было договариваться!

Решили не сдаваться, сидели всю ночь, пили чай с наблюдателями, протоколы в территориальную комиссию повезли только наутро. Думали, если выгадаем время — прорвёмся…

Глава района носится взмыленный по комиссии... Кажется, власти использовали старый, проверенный приём — игру на выбывание. Будет в твоем районе самый низкий процент — снимем.

Протоколы переписали прямо при нас. Подделали подписи наблюдателей — тех самых, у которых уже были на руках копии и фотографии подлинных протоколов (такие фотографии потом в Интернете будут выложены десятками). И передали ручки нам — подписывайте! Подписали…

— А если бы не подписали?

— Так всё равно бы подделали. А за нами — родная школа… как её подставишь?

Мне почему-то вспомнилось, как в годы войны фашисты заставляли кандидатов в полицаи расстреливать партизан. Аналогия, возможно, не самая уместная, но первой на ум пришла именно она.

А коллега моя, я думаю, в себя придёт. Когда не одну тебя так, а в каждой российской школе... Вместе как-то легче.

Или всё-таки нам когда-нибудь надоест терпеть это насилие?

8 декабря 2011 г.