Миф № 145. Вместо организации добровольной коллективизации Сталин направил в деревню так называемых «двадцатипятитысячников «из числа мобилизованных рабочих, которым была поставлена задача голого раскулачивания.

Миф № 146. Сталинская коллективизация привела к колоссальному падению объемов сельхозпроизводства в СССР в годы первой пятилетки.

Миф № 147. Сталин якобы умышленно придал грабительский характер коллективизации

Миф № 148. Сталин умышленно организовал вывоз зерна за рубеж во время первой пятилетки, чем обострил обстановку в стране.

Миф № 149. Сталин специально организовал пропагандистскую операцию по сваливанию с себя ответственности за жестокости коллективизации. Подлинная история статьи «Головокружение от успехов».

Миф № 150. Стремясь отвлечь внимание народа от провала планов индустриализации и коллективизации, Сталин решил споить народ, для чего развернул производство водки.

Миф № 151. Сталинская коллективизация выбросила из деревни миллионы наиболее крепких, опытных, сведущих сельских хозяев, что привело к деградации общей квалификации совокупного сельскохозяйственного работника нашей страны.

Комплекс мифов на тему коллективизации является одним из самых сложных. Прежде всего потому, что требует массированного раскрытия громадного количества нюансов, без которых невозможно понять, что было перед коллективизацией и к чему стремились Сталин и его сторонники. То, что обычно преподносит антисталинская пропаганда на этот счет, во внимание принять невозможно, если, конечно, сохранять хотя бы минимум объективности. Так что не взыщите — придется ознакомиться с массой нюансов, прежде чем перейдем к главному. И здесь мы вновь обратимся к книге Дм. Верхотурова «Сталин. Экономическая революция»:

«До XV съезда партии, когда руководство впервые достаточно определенно заговорило о коллективизации, политика в деревне, в самых своих основных чертах, заключалась в сосуществовании коллективного и частного сектора сельского хозяйства. То есть в сельском хозяйстве были как коллективные хозяйства, существовавшие в самых разных формах, так и частные, и последних было устойчивое большинство. Это сосуществование допускалось и даже поддерживалось через органы разнообразной сельской кооперации. Кооперация была тем самым звеном, которое соединило частное и коллективное хозяйства в деревне, которое осуществляло и регулировало взаимодействие частника с государственным хозяйством, а также вело агитацию частника за «коммунию» и постепенно добивалось, всеми доступными способами, объединения разрозненных частных хозяйств в коллективные. Формы и способы работы кооперации были самыми разнообразными. Кооперация могла быть сбытовой. То есть крестьянин-единоличник мог вступить в кооператив для того, чтобы иметь возможность покупать более дешевые промышленные товары и продавать свою продукцию на более выгодных условиях. Кооперация могла быть кредитной. То есть тот же самый крестьянин-единоличник мог вступить в такой кооператив, чтобы приобрести сложные и дорогостоящие сельскохозяйственные орудия. Хотя такая кооперация не посягала на единоличный уклад хозяйства крестьянина, но, тем не менее, уже представляла собой первоначальную форму коллективизации. Таким способом чаще всего «коллективизировали» в середине 20-х годов кулаков и зажиточных крестьян.

Крестьяне победнее, которые не могли тянуть обязательства членства в кредитной и сбытовой кооперации, могли объединиться и войти в кооперативы уже как члены, например, товарищества по обработке земли, или, сокращенно, ТОЗа. Такое товарищество состояло из крестьян-единоличников, каждый из которых вел свое хозяйство сам, но которые совместно обрабатывали землю сложными машинами или даже тракторами и совместно эксплуатировали другие сложные машины: косилки, жатки, веялки. Плата за них раскладывалась на членов товарищества поровну. В 1929 году было более 20 тысяч таких товариществ, в которых состояло более 400 тысяч человек, в среднем по 20 человек на товарищество. Для таких крестьян был и другой способ ведения хозяйства. Крестьяне могли объединиться в артель. Артель — это обобществление земельных участков, угодий, крупного скота, лошадей и крупного сельского инвентаря, но при сохранении дворов. Каждый крестьянин, состоящий в артели, работал на артельном поле, но имел свой собственный двор с участком, огородом, посадками, скотом и птицей. Крестьяне выбирали старосту артели, который следил за работами и делами артели. Когда собирался урожай с артельного поля, его делили поровну между членами артели. Это был некий прообраз колхоза.

Те же крестьяне, у которых совсем не было ни кола, ни двора, могли вступить в коммуну или стать рабочими в совхозе. Коммуна — это объединение крестьян, которые сдавали в общий фонд все свое имущество, вплоть до зимней одежды. Коммуна обеспечивала своих членов и их семьи продовольствием за счет общей работы. Потому она подходила для беднейших крестьян. Они чаще всего возникали при помощи государства, на крупных пустующих участках земли. Государство им выделяло в беспроцентный кредит стройматериалы, инвентарь, посевное зерно и скот. Далеко не все коммуны выдерживали сколь-нибудь длительный срок. Большая их часть разорилась от неумеренного снабжения свои членов «по потребностям» и от неумелого хозяйства. Однако самые сильные коммуны, тем не менее, вполне благополучно дожили до 1934 года, до тех пор, пока они не были реорганизованы на основе единого устава в сельхозартели.

Ну а совхозы, советские хозяйства, это государственные предприятия, организуемые государственными органами, за счет государства приобретающие материалы, инвентарь, скот и зерно для посева. Бедный крестьянин мог стать рабочим в совхозе, получая за свой труд определенное вознаграждение, частью деньгами, а частью продуктами.

Форм привлечения крестьян к коллективному труду было, как видим, много. Но все же в массе своей крестьянство оставалось единоличным, ведущим мелкое хозяйство с низким выходом товарного хлеба.

Уже в 1926 году, в связи с начавшейся индустриализацией, в эту систему сосуществования частного и коллективного секторов были внесены некоторые изменения. Например, была ограничена аренда земли, была запрещена продажа кулакам тракторов, усилено налогообложение кулаков. Гораздо большее внимание стало уделяться созданию и поддержке коллективных хозяйств. Но пока сама система оставалась прежней. Внести в нее существенные коррективы заставили внешнеполитические обстоятельства и бурный рост (в том числе и предполагавшийся. — A.M.) промышленности.

Спор между Сталиным и Бухариным развернулся как раз вокруг этого вопроса: вносить или не вносить в систему организации производительных сил деревни дальнейшие, более решительные изменения. Целенап

равленной политикой партия могла в считанные годы изменить лицо деревни, но пока шли споры о необходимости такого резкого изменения и его конечной направленности.

Позиция Бухарина, которой он придерживался с 1921 года, заключалась в том, что для дальнейшего развития Советского Союза такого способа сосуществования частного и коллективного секторов в сельском хозяйстве вполне достаточно. Бухарин говорил, в особенности до начала 1926 года, что мелкое крестьянство будет «врастать в социализм», понимая под этим «врастанием» систему охвата крестьян кооперацией. Бухарин более определенно выразился об этом в 1923 году: «Мы будем многие десятки лет медленно врастать в социализм: через рост нашей промышленности, через кооперацию, через возрастающее влияние нашей банковской системы, через тысячу и одну промежуточную форму» (если Советский Союз пошел бы именно этим, идиотским путем самоуничтожения, то Запад еще тогда, в 1920-х годах, сожрал бы Россию. — A.M.).

На этой точке зрения Бухарин выдержал длинную череду теоретических боев с троцкистами. Но обстановка начала меняться, и он оказался вынужденным вносить в свои взгляды коррективы. В 1926 году Бухарин начал пересмотр своей программы, который дошел до своей кульминационной точки в декабре 1927 года, как раз к XV съезду партии. В связи с ростом промышленности и необходимостью больших капиталовложений, Бухарин разработал программу «наступления на кулака», которую провозгласил в октябре 1927 года. Суть этой программы сводилась к тому, чтобы ограничить возможности роста кулацкого хозяйства, то есть лишить его права голосования, обложить более высокими налогами, ужесточить правила аренды земли и найма работников. При этом основа этой политики — охват кооперацией крестьян — оставалась в неприкосновенности. Эта новая аграрная программа, которая отличалась от заявлений и практики середины 1920-х годов, когда Бухарин неосторожно выкрикнул лозунг «Обогащайтесь!», создавалась под влиянием процесса бурного роста промышленности. Бухарин фактически повел сельское хозяйство вслед за промышленностью, стараясь его как-то приспособить к реалиям начавшейся индустриализации, но не меняя его производственной базы. Он твердо считал, что нэповская политика в сельском хозяйстве себя оправдывает и отказываться от нее не нужно. Потому кризис хлебозаготовок Бухарин воспринял с большой долей самоуспокоенности, сказав, что он, скорее всего, вызван неправильной ценовой политикой и нежеланием кулаков продавать свой хлеб».

Комментарий автора пятитомника. Как истинный «Коля Балаболкин», несносный демагог и доктринер, двурушник Бухарин не мог взять в толк того, что не являвшийся ни марксистом, ни советофилом Б. Бахметьев понимал еще в 1923 году. Ведь оборотной стороной выше уже упоминавшегося предсказания Бахметьева о неизбежности столкновения между слабой промышленностью и сельским хозяйством именно же на «обменном конце», являлась все та же неизбежность такого же, если не более сильного,

столкновения. На этот раз между развивающейся бурно опережающими темпами промышленностью, тем более поглощающей все большее количество рабочих рук, главный источником которых и являлось сельское население, и самим сельским хозяйством. Потому как значение действий на «обменном конце» в таком случае резко, на многие порядки возрастало. Ведь количество рабочих рук в сельском хозяйстве убывало, но росло количество едоков, занятых в промышленности, которых следовало кормить. Следовательно, в громадных масштабах был нужен именно товарный хлеб. А ситуация в связи с отливом рабочей силы в города и на новые промышленные стройки была такова, что приводила к росту удельного веса кулаков — ведь уходилито бедняки, оставались же кулаки. Где же взять товарный хлеб?

«Сталин же кризис хлебозаготовок воспринял подругому и усмотрел в нем признак отставания сельского хозяйства от темпов развития промышленности. По его мысли, кризис хлебозаготовок происходит от неспособности мелкого крестьянского хозяйства вырабатывать большое количество товарного хлеба на продажу. Это понимание Сталин в ясной форме выразил в беседе со студентами Института красной профессуры, Комакадемии и Свердловского университета 28 мая 1928 года. В ней он высказал достаточно отчетливую и ясную мысль о том, что путем развития сельского хозяйства и уничтожения кризисов в хлебозаготовках является создание крупных хозяйств, могущих использовать машины и передовую агротехнику. Сталин указал на то, что колхозы дают 47,2 % товарного хлеба, а вся масса мелких и средних хозяйств — всего 11,2 %, и сослался на записку члена Коллегии ЦСУ B.C. Немчинова (впоследствии академик) о строении сельского хозяйства до войны, которая показывала, что основную массу товарного хлеба тогда давали крупные помещичьи хозяйства».

Комментарий автора пятитомника. Записка B.C. Немчинова убедительно доказывала, что до 1917 г. более 70 % товарного зерна в России производилось крупными хозяйствами, использовавшими наемных работников (в 1913 г. — 4,5 млн чел.). После 1917 г. обширные земли этих хозяйств были поделены, в результате чего количество крестьян-единоличников выросло на 8–9 млн. И формально именно поэтому и производилось на 40 % больше хлеба, чем до 1917 г. Но, как и прежде, он почти целиком потреблялся на селе — на продажу шло не более 11,2 % крестьянского хлеба. А это на 3,5 % меньше, чем до 1917 года. Товарность хлеба составляла тогда 14,7 %. Даже в урожайном 1926 г., когда зерна было собрано 65,5 млн т, продано было всего лишь 7,4 млн т (11,2 %). В 1927 г. товарного хлеба было в два раза меньше, чем в 1913 г., хотя валовой сбор был примерно аналогичным. «На XV съезде партии произошло первое, пока еще не акцентированное, размежевание взглядов Сталина и Бухарина. Сталин и его сторонники на съезде говорили о наступлении на кулака заметно более жестко, чем бухаринцы, и Сталин утверждал о необходимости коллективизации сельского хозяйства. «Других выходов нет», — сказал он в своем выступлении на съезде».

Комментарий автора пятитомника. Возможно, кому-то и покажется, что авторы все время защищают Сталина. Отнюдь. Дело не в намерениях авторов защитить Сталина — он в этом не нуждается. Его защитник — Подлинные Факты Подлинной Истории. А они говорят о том, что какой смысл развивать базовые отрасли промышленности, а вслед за ними и всеобъемлющее машиностроение, в том числе тракторостроение и сельхозмашиностроение, не говоря уже о других отраслях, если для их продукции не будет ненасыщаемого внутреннего рынка сбыта. Самый паршивый и маленький по тем временам 15-сильный трактор лишь тогда мог показать, на что он способен, а заодно обеспечить как резкое снижение себестоимости сельхозработ, так и соответственно конечного продукта, в данном случае товарного зерна, если он работал бы на достаточно больших площадях — от 20 га (не менее) и более. Не говоря уже о том, что абсолютное большинство мелких и средних хозяйств просто физически не могли позволить себе купить хотя бы один трактор, хотя бы и вскладчину. Ну и кому тогда нужны все успехи промышленности, если, с одной стороны, сбыть трактора и сельхозорудия некому, а с другой — производящих эту продукцию рабочих кормить тоже нечем?! До Бухарина столь простые вещи никогда не доходили. Сталин же, напротив, вообще стал на позиции В. Лейбница о примате энерговооруженности производственного процесса вообще. А тракторизация и механизация сельского хозяйства и являлись конкретным выражением этого примата в условиях СССР.

«Бухарин и его сторонники говорили о наступлении на кулака в более мягких и осторожных фразах. Резолюция съезда, несмотря на критику Бухарина и его взглядов, была написана во вполне бухаринскрм духе и предписывала активнее развернуть государственную помощь коллективным хозяйствам, агитацию за вступление в эти кооперативные хозяйства, а также провести некоторые меры против кулаков.

После закрытия съезда состоялось заседание Политбюро, на котором Сталин предложил принять решение о проведении против скупщиков зерна карательной акции. По Уголовному кодексу, в 107-й статье предусматривалось наказание за спекуляцию хлебом, которая наказывалась лишением свободы и конфискацией имущества. Сталин предложил попробовать в интересах оживления хлебозаготовительной кампании принять решение о более последовательном применении этой статьи. Решение прошло единогласным голосованием, причем Бухарин, Рыков и Томский поддержали решение как меру временную и необходимую. 6 января 1928 года Секретариат ЦК рассылает в парторганизации директивы с требованием усилить нажим на кулака и строже применять 107-ю статью».

Небольшой комментарий. Обратите внимание на это обстоятельство. Нажим начался не на кулака как такового, а на кулака, стремящегося спекулировать зерном и занимающегося в связи с этимего скупкой и припрятыванием. Это к тому, что у нас до сих пор стоит заунывный «плач Ярославны «о том, что-де большевики вырубили наиболее активную часть крестьянства в лице кулаков. Еще раз подчеркиваю, удар был направлен не на кулака как такового, а на кулака-скупщика и спекулянта зерном. Какая-никакая, но разница есть, к тому же принципиальная.

Сталин разослал по стране своих доверенных сторонников Кагановича, Микояна, Жданова, Андреева и Шверника с широкими полномочиями нажима на местные власти. 15 января 1928 года Сталин сам отправляется в поездку по Уралу и Сибири. Там он лично проводит широкомасштабную кампанию по заготовке хлеба, которая сопровождалась подчас разгромом местных партийных руководителей.

Как пишет Вадим Кожинов в своей книге «Россия. Век XX. 1901–1939 годы. Опыт беспристрастного исследования», именно в этой поездке Сталин познакомился с запиской члена Коллегии ЦСУ Немчинова о состоянии сельского хозяйства до войны. Она убедительно говорила о том, что секрет высокой товарности довоенного хозяйства России состоял в том, что оно опиралось на крупные помещичьи хозяйства, вооруженные техникой и передовыми методами хозяйства и производившие большую часть товарного хлеба. Хлебный экспорт стоял в основном на продукции этих крупных хозяйств. Сталин уже тогда понимал, что кризис вызван сильным отставанием сельского хозяйства, и записка укрепила его в этом убеждении. Впрочем, не только укрепила во мнении, но и подсказала метод разрешения хлебного кризиса. Он заключался в том, что нужно было создать в сельском хозяйстве крупные хозяйства и вооружить их новейшей техникой и самыми лучшими методами хозяйствования.

6 февраля 1928 года Сталин вернулся в Москву, и на заседании Политбюро произошло первое столкновение с бухаринцами. Бухарин обвинил Сталина в терроризировании середняцких хозяйств, в перегибах в политике и заявил о недопустимости таких крутых мер. Между Сталиным и Бухариным начался спор, в котором Сталин уже гораздо резче и определеннее отстаивал свое понимание причин хлебозаготовительного кризиса и настаивал на проведении коллективизации.

Не добившись уступок со стороны Бухарина, Сталин… на деле затеял обойти Бухарина с его нэповской политикой стороной. Этот замысел заключался в том, чтобы организовать несколько крупнейших совхозов, которые имели бы площадь пахотных земель 40–50 тысяч гектаров, и развернуть создание в деревнях коллективных хозяйств типа артелей, но уже на новых, более упорядоченных основах. А дальше, успехами этих хозяйств, в чем Сталин не сомневался, подорвать тезис Бухарина о недопустимости наступления на сельских капиталистов и использовать их в качестве агитации против бухаринизма».

Небольшой комментарий. Обратите внимание на то, сколь яростно Бухарин защищал сельских капиталистов в лице кулака. Стоило ли брать власть в стране, тем более под социалистическими лозунгами, если в итоге главным в стране останется все тот же кулак — ведь именно у негото, кулака, при очень незначительной его численности в составе населения, и находилась основная часть зерна?!

Но более всего обратите внимание на то, как конкретно решил действовать Сталин. Не испытывая ни малейшего сомнения в своей правоте, он пошел на то, чтобы конкретными практическими примерами доказать свою правоту. Это к тому, что обычно у нас пытаются доказать, что он все делал интригами и крутым своеволием. Если создание крупнейших и передовых по тем временам совхозов есть интрига и крутое своеволие, так лично я немедленно подписываюсь под этой интригой и таким крутым своеволием. И, как представляется, не останусь в одиночестве.

«…Раскол между Сталиным и Бухариным стал очевиден. К тому моменту первый имел большинство в Политбюро уже независимо от мнения Бухарина, опираясь на голоса новых его членов: Куйбышева и Рудзутака. Опираясь на это, Сталин пошел в решительное и бескомпромиссное наступление на Бухарина. 28 мая 1928 года Сталин выступил в Институте красной профессуры с речью, в которой дал гораздо более развернутое понимание причин кризиса хлебозаготовок и развернутую программу развития сельского хозяйства. Сталин в этой речи сосредоточил внимание на трех способах развития сельского хозяйства: «1) Выход состоит прежде всего в том, чтобы перейти от мелких, отсталых и распыленных крестьянских хозяйств к объединенным, крупным, общественным хозяйствам, снабженным машинами, вооруженным данными науки и способным произвести наибольшее количество товарного хлеба. Выход — в переходе от индивидуального крестьянского хозяйства к коллективному, к общественному хозяйству в земледелии…

2) Выход состоит, во-вторых, в том, чтобы расширить и укрепить старые совхозы, организовать и развить новые крупные совхозы*..

3) Выход состоит, наконец, в том, чтобы систематически подымать урожайность мелких и средних индивидуальных крестьянских хозяйств».

Выдвинув эту программу перестройки сельского хозяйства, Сталин, по сути, выдвинул оригинальную программу индустриализации в сельском хозяйстве… То, что Сталин нащупал верное решение проблемы, говорит цифра: в 1927 году в деревне 28,3 % крестьянских дворов не имели скота, а 31,6 % хозяйств не имели своего пахотного инвентаря. По данным сельскохозяйственной переписи 1927 года, только 69,6 % крестьян имели денежные доходы от ведения своего хозяйства, то есть продавали свою продукцию на рынке. По РСФСР 93,7 % хозяйств имели землю, а 71,6 % — тягловый скот. Треть крестьян являлись, по существу, едоками и практически не могли производить продукцию сами».

Небольшой комментарий. То обстоятельство, что Сталин нащупал верное решение проблемы, подтверждается не только этим. Существует целая цепь взаимосвязанных народных мудростей, совокупность которых покааывает, что он выбрал не только верный вариант решения проблемы, но и единственно верный. Так, давно и мудро подмечено, что «география — это судьба народа», а «история России — есть история преодоления географии России». В части, касающейся сельского хозяйства, «история преодоления географии России» означает, что важнейшим следствием местоположения России является чрезвычайная краткость периода, пригодного для сева и уборки урожая. В разных климатических зонах — от трех до шести месяцев. В Западной Европе, к примеру, этот период длится восемьдевять месяцев. Иными словами, у западноевропейского крестьянина на 50–100 % больше времени на полевые работы. Не менее существенно и другое обстоятельство, особенностью осадков в России является то, что дожди сильнее всего льют во второй половине лета, из-за чего часто бывает засуха весной и ранним летом, а в уборочную страду запросто могут последовать катастрофические ливни. В результате — предельно низкая урожайность в России.

Сложности ведения сельского хозяйства в России настолько существенны, что их не обошла стороной и русская поэзия. Выдающийся русский поэт Петр Вяземский (кстати говоря, прекрасно знавший и Европу, в том числе и условия ведения там сельского хозяйства) более полутора веков назад посвятил крестьянству следующие строки:

… За трапезой земной печально место ваше! Вас горько обошли пирующею чашей. На жертвы, на борьбу судьбы вас обрекли: В пустыне снеговой вы — схимники Земли. Бог в помощь! Свят ваш труд, на вечный бой похожий…

Проще говоря, российская география не благоприятствует единоличному земледелию, ибо климат, как и сама география, откровенно располагают к коллективному ведению хозяйства. Именно поэтому-то во всей сельскохозяйственной истории России откровенно прослеживается господствующая роль общинности! Как объективно сложившаяся историческая данность, общинность в сельском хозяйстве России корнями уходит в геополитическое понятие БЕЗОПАСНОСТИ как сущности, основы создания, созидания и бытия России, о чем говорилось еще во введении к пятитомнику. Гарантированное обеспечение БЕЗОПАСНОСТИ монополии заселения государствообразующего народа (а соответственно, и других) в указанных выше условиях возможно лишь при общинном (в смысле коллективном) ведении сельского хозяйства или по меньшей мере при максимальном преобладании общинного/коллективного способа ведения сельского хозяйства. То есть точно так же, как и в военном смысле, БЕЗОПАСНОСТЬ монополии заселения возможно обеспечить лишь при опоре на все силы общества, в данном случае проживающего в сельской местности.

Именно в этом вся «соль» того, действительно единственно верного решения, которое, опираясь на данные ученых, нащупал И.В. Сталин в стремлении решить аграрный вопрос в России на благо ее же народов.

«В сельском хозяйстве процветала аренда сельхозинвентаря и тягловой силы, а также наем рабочих. По СССР 93,9 % хозяйств использовали наем машин. К найму тягловой силы прибегали по разным районам страны от 21,5 до 71 % бедняцких хозяйств, от 5 до 26 % середняцких и от 1,7 до 9,5 % кулацких хозяйств. Бедняцкие хозяйства, не имеющие рабочего скота и коров, вообще выбрасывались из сферы сельскохозяйственного производства. В 79,1 % случаев члены семей бедняков выбирали занятие вне своего хозяйства, то есть уходили в города или в отхожие промыслы. Кулаки же, или, по терминологии того времени, мелкокапиталистические хозяйства, обладали очень большим весом в сельскохозяйственном производстве и продаже его продуктов. Они, составляя 4,7 % населения, владели 7,6 % рабочих лошадей, 12,7 % основных средств производства, обрабатывали 8 % посевов и продавали 18,8 % продукции земледелия и 11,2 % продукции животноводства. Напротив, пролетарские и полупролетарские хозяйства составляли суммарно 25,2 % населения деревни, но владели 11,7 % рабочих лошадей, 9 % основных средств производства, обрабатывали 15,9 % посевов, продавали 10 % продукции земледелия и 12,4 % продукции животноводства. Если кулаки вносили 14 % сельхозналога, то пролетарии всех категорий вместе — 9,8 %.

Главной проблемой советского сельского хозяйства было то, что четверть сельских жителей вели примитивное и отсталое хозяйство, с трудом способное прокормить их самих. На основе переписи 1927 года были сделаны такие оценки сельского хозяйства: «Основная масса хозяйств вынуждена работать в примитивнейших условиях, прибегая к ручному севу, жатве косами и серпами, молотьбе цепами и катками… Мелкому хозяйству свойственно внутреннее противоречие — очень слабое использование имеющегося запаса живой энергии… Прежде всего бросается в глаза, что экономический удельный вес кулацкой части деревни был значительно выше удельного веса ее в населении… Особенно обращает на себя внимание это обстоятельство: удельный вес кулаков в продаже продуктов земледелия, в частности, зернового, наибольший. Это, естественно, создает те затруднения, которые испытывает пролетарское государство во время хлебных и сырьевых заготовок…»

В технической слабости, маломощности производительных сил и заключалась причина низкой товарности мелкого крестьянского хозяйства, а также хозяйственных затруднений. Сталин поставил задачу исправления этой ситуации.

Сталин, пользуясь своим влиянием, стал реализовывать свою аграрную программу уже в 1928 году. Реализовывать стал, надо сказать, ударными темпами, не останавливаясь ни перед чем. Раз с Бухариным оказалось трудно договориться, то нужно поставить его перед свершившимся фактом. Кстати говоря, ничего кровожадного в сталинской программе не было, в этом легко убедиться и из его выступления, и из тех цифр, которые показывают положение дел в сельском хозяйстве того времени.

Первое: крестьян нужно коллективизировать всеми доступными средствами. Методов коллективизации и так уже было придумано достаточно, но в 1928 году появился еще один. Он назывался контрактацией. Суть метода состояла в том, что государство покупает у крестьянина продукцию не тогда, когда он вырастил и убрал урожай, а прямо на корню. Проданный таким образом хлеб назывался законтрактованным. Для удобства расчетов и операций с законтрактованными хозяйствами их объединяли в группы-товарищества. Осенью 1928 года контрактация взяла бурный старт, и к 1 декабря 1928 года в СССР насчитывалось уже 5 тысяч товариществ по контрактации, в которых состояло 158 тысяч хозяйств, то есть по 30–32 хозяйства на товарищество. Это уже был прямой прообраз сталинского колхоза. Более поздний вариант колхоза работал примерно по такой же системе продажи урожая государству еще на корню».

Небольшой комментарий. Именно с этим связан знаменитый Закон от 7 августа 1932 г., превращенный антисталинской пропагандой в монстра сталинской юриспруденции под названием «закон о трех колосках». Многие читатели наверняка помнят его упоминание в блестящем фильме «Место встречи изменить нельзя» — о нем говорил выдающийся актер Е. Евстигнеев, исполнявший роль уголовника Петра-ручечника. На жаргоне криминального мира этот закон назывался «указ семь-восемь».

Тут дело вот в чем. Ведь продукция-то уже была продана государству на корню, сиречь до фактического урожая. И соответственно уже являлась государственной собственностью, подлежащей охране со всеми вытекающими отсюда последствиями в случае несоблюдения сохранности урожая. Между тем в антисталинской пропаганде никогда не указывается, что законто распространял свое действие на государственную собственность, а с ее хищениями Сталин боролся так, что воры и хапуги постоянно дрожали от страха перед наказанием.

Для получения классического сталинского колхоза требовалось только объединить контрактацию с прокатом машин и инвентаря и распространить эту организацию производительных сил на все сельское хозяйство страны.

Через четыре месяца, к апрелю 1929 года, число товариществ по контрактации удвоилось. Их стало 12 тысяч, и в них состояло уже 408 тысяч хозяйств. Создание товариществ по контрактации зимой означает, что урожай 1929 года покупался не то что на корню, а еще до посевной. Покупать урожай вперед было крайне рискованным и могущим обернуться убытками делом. Но, несмотря на это, кампания по контрактации крестьян только набирала обороты. К ноябрю 1929 года число товариществ еще раз удвоилось, и их стало 23 тысячи. В них состояло 952 тысячи хозяйств. Выросло не только число самих товариществ, но и число членов в них. В среднем в одном товариществе стало по 40–42 хозяйства».

Небольшой комментарий. Контрактация была прекрасным решением одной из главнейших задач — задачи гарантированного сбыта сельхозпродукции. У крестьян появлялась уверенность в завтрашнем дне, а соответственно появлялся и дополнительный стимул к более интенсивному труду. И это не говоря уже о том, что идея коллективизации постепенно и, самое главное, ненавязчиво входила в крестьянскую жизнь.

«В деле машинизации сельского хозяйства внимание Сталина привлекло необычное нововведение, которое ему сразу же понравилось. Весной 1928 года совхоз имени Шевченко на Украине создал первую в СССР машинно-тракторную станцию, собрав колонну из 10 тракторов и занявшись обработкой земли за сравнительно небольшую плату в 250 крестьянских хозяйствах. Плата была невысокой, но работа тракторов экономила много сил и времени. Крестьяне поддержали нововведение рублем. На следующий год МТС совхоза вывела на поля уже 68 тракторов, которые обработали 15 тысяч десятин (1500 га, то есть нагрузка на один трактор 22,06 га) в 1163 хозяйствах».

Небольшой комментарий. Здесь очень важно понять смысл того, почему это нововведение так понравилось Сталину. Помимо очевидного — тракторизации тяжелейшего труда пахаря, — был еще и потаенный смысл. Его суть в следующем. Как прекрасный, тонко чувствовавший суть экономических проблем хозяйственник, Сталин обратил внимание на то, что такой подход — бесценный выход из положения для грядущих колхозов. Дело в том, что в таком случае стоимость трактора, его эксплуатации и амортизации не ложится тяжким грузом на тощий бюджет новообразованных колхозов и соответственно на себестоимость конечной продукции. Следовательно, даже при государственных закупочных ценах, которые, естественно, были ниже рыночных, колхозы оставались бы с немалой прибылью. Собственно говоря, это и есть то, что ныне называется государственными дотациями сельскому хозяйству.

С другой стороны, концентрация тракторов в руках МТС открывала широкие возможности для очень гибкого маневра при обработке земли — ведь даже в одном районе и даже в одном колхозе почва разных участков посевных площадей становится пригодной для пахоты в разное время. Соответственно, маневрируя всей массой тракторов, можно было быстро обрабатывать земли по мере их готовности к пахоте.

Немалое значение имело и то обстоятельство, что при дальнейшем развитии МТС позволяли точно так же маневрировать и при уборке урожая. Важным было и то обстоятельство, что МТС могли стать очень сильным рычагом государственного воздействия на сельское хозяйство, прежде всего в плане повышения его эффективности.

Наконец, еще одно обстоятельство. Сама идея создания МТС позволяла, при широком развертывании их сети по всей стране, создать практически ненасыщаемый рынок сбыта для тракторной промышленности. Потому как в сельском хозяйстве тракторы всякие важны и всякие тракторы нужны.

«Весть о нововведении быстро добралась до хозяйственного руководства. 5 июня 1929 года Совет Труда и Обороны, рассмотрев работу машинно-тракторных станций (МТС) со всех сторон, принял решение строить МТС и всемерно, с широкой государственной помощью, развивать машинизацию сельского хозяйства. Этим же решением образовывалось акционерное общество «Всесоюзный центр машинно-тракторных станций», или «Трактороцентр». 25 июля 1929 года ЦК ВКП(б) принял решение разместить на «Красном Путиловце» заказ на 10 тысяч тракторов для нужд колхозного строительства.

Насколько быстро стала развиваться сеть МТС, говорит такая цифра: в том же 1929 году в системе сельхозкооперации была уже 61 машинно-тракторная станция и 2 тысячи тракторов, обслуживавших 55,4 тысячи крестьянских хозяйств. Вместе с МТС развивалась сеть проката сельскохозяйственного инвентаря. Это дело тоже было поставлено с очень большим размахом. В 1928 году работало 10 600 прокатных пунктов.

И, наконец, совхозы. Сталин стал целенаправленно выделять средства для их развития. В 1927/28 году в их развитие было вложено 65,7 млн рублей. В следующем году вложения… составили 185,8 млн рублей. Но и это был не предел. В 1929/30 году вложения увеличились в 4,5 раза и достигли 856,2 млн рублей. За три года они все вместе составили 1 млрд 167,7 млн рублей. Цифра, вполне сопоставимая с вложениями в промышленность.

В 1928 году в Северо-Кавказском крае был организован совхоз «Гигант». Это было по-настоящему колоссальное хозяйство: 140 тысяч гектаров земли, 60 тысяч гектаров пашни, 2,5 тысячи сельхозрабочих, 342 трактора и 79 машин. Одно только это хозяйство было сильнее десятков тысяч крестьянских хозяйств вместе взятых. В 1929 году один этот совхоз дал 50 тысяч тонн зерна.

Кратко говоря, в 1928–1929 годах Сталин произвел поворот в сельском хозяйстве. Социалистический сектор сельского хозяйства, бывший слабым и малочисленным, вырос вдвое и стал одним из ведущих производителей хлеба. Если в 1927 году колхозы и совхозы производили всего 60 тысяч тонн товарного хлеба, то в 1929 году товарное производство коллективного сектора составило 2 млн 160 тысяч тонн. Оно выросло в 36 раз! Один только гигантский «Зернотрест», обладавший в 1929/30 г. 1 млн.60 тыс. га посевной площади, произвел 1,7 млн тонн зерна. Уже в 1930 г. колхозы располагали 36 млн га посевных площадей (что, кстати говоря, больше площади Франции и Италии вместе взятых) и произвели 8 млн тонн зерна. Крестьянские же хозяйства в указанный период производили около 2 млн тонн товарного хлеба.

…Успехи в строительстве коллективного сектора сельского хозяйства дали Сталину возможность резко оспорить бухаринскую политику. Скромный секретарь Центрального Комитета ВКП(б) становился вождем партии и народа. Когда-то взятая им на вооружение программа индустриализации Советского Союза сделала его в конце концов бесспорным лидером партии. В партии не осталось вождей, способных предложить равноценную программу. В статье «Год великого перелома» Сталин победно заявил: «Рухнули и рассеялись в прах возражения «науки» против возможности и целесообразности организации крупных зерновых фабрик в 40–50 тысяч гектаров. Практика опровергла возражения «науки», показав лишний раз, что не только практика должна учиться у «науки», но и «науке» не мешало бы поучиться у практики… Рухнули и рассеялись в прах утверждения правых оппортунистов (группа Бухарина) насчет того, что:

а) крестьяне не пойдут в колхоз,

б) усиленный темп развития колхозов может вызвать лишь массовое недовольство и размычку крестьянства с рабочим классом,

в) «столбовой дорогой» социалистического развития в деревне являются не колхозы, а кооперация,

г) развитие колхозов и наступление на капиталистические элементы деревни может оставить страну без хлеба.

Все это рухнуло и рассеялось в прах, как старый буржуазно-либеральный хлам».

При всей объективной правоте и справедливости сталинских выводов, необходимо учесть, что то, на чем основывалась победоносность его выводов, еще не гарантировало абсолютную победу его курса. Ведь коллективизировано — то было только 7,6 % крестьян, и еще нужно было обеспечить коллективизацию подавляющего большинства хозяйств.

Конечно, беспрецедентный скачок в производстве товарного хлеба коллективными хозяйствами на основе тракторизации — всего за два года рост в 36 раз! — был ошеломляющий. То есть высочайшая экономическая эффективность коллективного хозяйствования при опоре на машинизацию и тракторизацию, особенно при производстве товарного хлеба, была наглядно доказана. Более того. Аргумент этот был настолько ошеломляюще убедительный, что, к глубокому сожалению, едва ли не мгновенно породил новый раунд ожесточенного сопротивления сталинским планам со стороны оппозиции объективно блокировавшейся с кулачьем. В общем-то, это не было удивительным. Все отлично поняли не только то, что Сталин блестяще доказал высочайшую экономическую эффективность коллективного хозяйствования при опоре на машинизацию и тракторизацию, но и то, что столь простым экономическим способом он начисто вышибал из-под кулака политическую власть в деревне, а заодно лишал и оппозицию всякой опоры в той же деревне. Яркий пример коллективного хозяйствования не давал оппозиции шанса вести эффективную контрпропаганду против колхозного строительства. И вот тут Сталина ожидал мощнейший удар под дых.

Ободренный успехами строительства крупного сельского хозяйства в 1929 году, успехами советского тракторостроения на начальном этапе, Сталин решил рискнуть и попробовать построить теперь уже целый коллективный сектор в аграрной сфере экономики страны. Темп развития коллективного сектора, и без того высокий, в начале 1930 года еще больше увеличился. 5 января 1930 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», по которому предусматривалось в ведущих зерновых районах коллективизировать от 70 до 90 % всех крестьянских хозяйств. Развитие колхозов должно было пойти семимильными шагами. Более того, теперь уже в массовом порядке колхозы требовали новой техники, людей, организаторов нового сельского хозяйства.

Естественно, что Сталин прекрасно понимал все трудности на этом пути. Ведь в целом-то машинная база МТС в 1930 году была чрезвычайно слабой. В то время было всего 31,1 тысячи тракторов, в основном типа «Фордзон» мощностью в 15 л. с, всего 7 комбайнов (на все созданные станции), 100 локомобилей и двигателей, 2900 молотилок, 168 электромолотилок, 200 грузовиков и 17 легковых автомобилей. И все это «богатство» на 85,6 тысячи колхозов и 6 млн крестьянских коллективизированных хозяйств. Грубо говоря, один трактор на три колхоза и 193 крестьянских хозяйства. Острейший недостаток машинной силы тормозил развитие производства сельскохозяйственной продукции. Колоссальное количество труда расточалось впустую в безнадежно устаревших и ставших неэффективными мелких хозяйствах. Но в этом главным препятствием было то, что крестьяне вели небольшие хозяйства на небольших участках земли, что не позволяло использовать технику с должной эффективностью. Перевод крестьянских хозяйств на машинную обработку земли откровенно уперся в необходимость слияния вместе крестьянских наделов, то есть в коллективизацию. Именно поэтому-то это постановление напрямую было увязано с планом резкой интенсификации производства тракторов. Более того. Как осторожный хозяйственник, Сталин заранее подстраховал столь широкую программу коллективизации, оселком которой была машинизация и особенно тракторизация крестьянского труда. Еще в декабре 1929 года с огромным трудом в Европе удалось сбыть 2,5 млн тонн зерна, на вырученные деньги от продажи которого у английской фирмы «Виккерс «попытались закупить 8,5 тысячи тракторов, правда, затем вмешался фактор мирового кризиса. Через месяц после оформления сделки оказалось, что средств не хватает, так как цены многократно возросли.

Однако количественное насыщение деревни тракторами — это еще далеко не все. Деревню еще нужно было подготовить к приему машин. Не говоря об острой необходимости объединения крестьянских наделов, чтобы техника могла эффективно работать, нужно было организовать эксплуатационную базу обслуживания новой техники, нужно было обучить кадры сельских механизаторов. Ко всему прочему еще надо было провести и большую пропагандистскую и воспитательную работу в деревне, чтобы хотя бы в минимальной степени научить крестьян основам крупного коллективного хозяйства. Но и это еще не все».

Небольшой комментарий. К слову сказать, с этим связан еще один антисталинский миф — миф о том, что именно в это время он направил в деревню так называемых двадцатипятисячников, которым была поручена задача раскулачивания. Однако это полное вранье. Злоумышленная ложь. Потому что, во-первых, мобилизация и направление в деревню рабочих затронули прежде всего рабочих-металлистов. Какими бы толковыми они ни были, но толку от них в деле раскулачивания — ноль целых фиг десятых. Для этого имелись органы ОГПУ, да и то в случае возникновения крайней необходимости. Если была бы поставлена задача раскулачивания, то «на помощь» селу приехали чекисты, а не высококвалифицированные рабочие. Во-вторых, если заглянуть в «Историю Кировского завода» («Красный Путиловец «), то увидим, что с этого завода в деревню были направлены рабочие главным образом с тракторного отдела. То есть совершенно очевидно, что при всей важности заказа на производство огромного по тем временам количества тракторов для села еще более важной была необходимость отрыва квалифицированных рабочих от станка. А она могла быть продиктована только одним. Эти рабочие занимались в деревне тем, что создавали ремонтно — эксплуатационную базу МТС, налаживали эксплуатацию, обслуживание и ремонт поставленной в деревенские МТС техники. Сталин прекрасно понимал, что без этого успеха в механизации с/х производства не видать как собственных ушей!

«Чтобы добиться от коллективизации именно тех результатов, которых от нее ожидали, необходимо было провести большую подготовительную работу и в промышленности, в тех ее отраслях, которые должны были производить сельхозмашины и трактора. В сущности — то она началась еще летом 1929 года, когда был создан упоминавшийся выше «Трактороцентр», а на заводе «Красный Путиловец» был размещен заказ на производство десяти тысяч тракторов. Замысел простой: пока завод делает тракторную колонну, в основных зерновых районах должна быть проведена коллективизация, должны быть созданы машинно-тракторные станции, которые смогли бы уже осенью 1930 года принять первые трактора и уже весной 1931 года начать пахоту и сев с использованием тракторов. К тому времени подходили также и сроки пуска других заводов сельскохозяйственного машиностроения. Предполагалось, что в 1931 году удастся отправить в деревню 50–60 тысяч тракторов, первые 10–20 тысяч комбайнов и первые 10–20 тысяч грузовиков.

Образно говоря, успех коллективизации готовился в городе, конкретно же успех особенно первого этапа широкой коллективизации готовился на заводе «Красный Путиловец», который еще с осени 1929 года стал работать над выполнением столь серьезного заказа. В ноябре 1929 года по настоянию рабочих завода и при поддержке 1-го секретаря Ленинградского обкома партии СМ. Кирова был принят встречный план — к октября 1930 года произвести 12 тысяч тракторов. Это означало выпуск в месяц не менее 600 тракторов. И вот тут-то началось то, что не приснится даже в кошмарном сне.

Оказалось, что программа натолкнулась на громадные сложности. С одной стороны, уперлось руководство завода и инженерно-технический персонал — они считали, что это невозможно. С другой стороны, явно не хватало организованности и слаженности производства всех комплектующих деталей трактора. Сильно сказывалось отсутствие опыта настоящего конвейерного производства. С перебоями работал термический цех, недодававший каленые детали, которых в тракторах того времени было немало. Постоянно срывал работу механический цех, изготовлявший детали двигателей. В результате из месяца в месяц программа производства не выполнялась. В мае 1930 г. вместо требовавшихся 600 тракторов был выпущен всего 201 трактор. В свою очередь руководство завода и инженерно-технический персонал завода ничего не делали, чтобы хоть как-то исправить положение, — все производство держалось на голом энтузиазме рабочих. Складывалась ситуация, когда тихий саботаж стал практически не отличимым от столь характерных для России при любых режимах власти разгильдяйстве и бесхозяйственности. Получалось, что, затыкая дыру в одном месте, производственники немедленно упирались в еще более опасную. В августе 1930 года программа рухнула окончательно. И главной причиной производственного коллапса на этом заводе явилось то, что выявился острейший дефицит блоков двигателей тракторов — оказалось, что все производство держалось на запасе импортных блоков, своевременно пополнять который не удосужились ни руководство завода, ни внешнеторговые организации.

Хуже того. Одновременно со стороны столь желанной индустриализации в масштабах всей страны был получен столь мощный удар ниже пояса, что страна едва не оказалась на грани всеобщего коллапса. В 1930 году произошел крупный провал. Темпы строительства в промышленности были не выдержаны, и вся пятилетка оказалась под угрозой.

Конечно, критики Сталина могут сказать, что не нужно было втягиваться сразу в две упряжки, что нужно было придерживаться менее быстрых темпов и вообще быть осторожнее. До 1930 года такие рассуждения еще имели право на жизнь. Однако к 1930 году в дело индустриализации с повышенными темпами втянулись уже прочно и бесповоротно, и свернуть, или приостановить, или даже остановиться было уже просто невозможно. После изгнания Бухарина и его сторонников с политического олимпа у советского руководства того времени уже не было никаких сомнений насчет индустриализации — ее нужно было довести до конца во что бы то ни стало. Темпы строительства были крайне важны. Их нужно было выдержать обязательно. В противном случае вся политика индустриализации рушилась, как карточный домик, под бременем затрат, долгов. И суть провала заключалась отнюдь не в том, что провалы были допущены на стройплощадках. Рыба, как известно, гниет с головы. Если высшее хозяйственное руководство не обеспечивает должный уровень руководства всем народным хозяйством, то никакой энтузиазм рабочих не может дать тех результатов, которых ожидали.

Как было установлено, именно Президиум Высшего Совета Народного Хозяйства СССР во главе В. Куйбышевым допустил крупнейшие просчеты в руководстве народным хозяйством. Первым крупнейшим просчетом оказалось то, что была сорвана подготовка проектов для строящихся заводов. Куйбышев не сумел обеспечить своевременное выполнение проектных работ. В специальном обзоре Госплана СССР о выполнении народно-хозяйственного плана за октябрь 1929 г. — июль 1930 г. указывалось: «Из-за проектов задержалось финансирование, заключение договоров, заказов на строительные материалы, размещение заказов на оборудование, материалы и т. д. Главнейшей причиной такого положения является бесплановость в работе: имелись случаи, когда строительства, которые не имели проектов, получали деньги, а строительства, имеющие проекты, их не получили. Такое же положение с рабочей силой, строительными материалами, оборудованием и т. п.». По данным этого обзора, по состоянию на июль 1930 года 40 % строек вообще не имели проектов, 17 % работали по эскизным проектам, и только 40 % имели готовые и утвержденные проектные материалы. Дело доходило до того, что когда прибывал готовый проект, то нередко были вынуждены сносить часть уже построенных зданий.

За указанный выше период должны были быть освоены 940 млн рублей, однако к июлю было затрачено всего 600 млн рублей (63 %). За шесть месяцев 1930 года средний процент освоения ассигнований на строительство составил 54,4 %. В феврале 1930 г. были освоены только 45 % выделенных ассигнований и только на 450 объектах из 1121 строек. Правда, к июлю эти цифры уже поднялись и работы велись на 650 из 1053 (то есть уже вынуждены были произвести сокращение общего количества строек).

Второй крупной недоработкой Куйбышева стал срыв снабжения строек стройматериалами. Оно было безнадежно провалено. Куйбышев практически ничего не сделал для своевременного развития промышленности стройматериалов. В итоге в июле 1930 года имелось только 73 % от необходимо количества стройматериалов, в том числе 47,5 % кирпича, 61 % леса, 64 % пиломатериалов. Крупнейшие стройки не получили обещанные материалы. Так, из выделенных ему 3 млн 100 тысяч штук кирпича Магнитострой получил всего 1 млн 130 тысяч штук, Челябтракторострой — только 1 млн 600 тысяч штук из обещанных 5 млн 300 тысяч штук, Березниковский химстрой — 2 млнЮО тысяч штук из обещанных 3 миллионов штук и т. д.

Но если первые две недоработки хоть в какой-то мере можно списать на объективные причины, то ответственность за третий крупнейший просчет — срыв заказов на оборудование — полностью ложится на Куйбышева. По данным Конъюнктурного отдела Госплана СССР, к июлю 1930 года было оформлено только 52 % заказов на оборудование. На закупку станков за рубежом к августу 1930 года должно было быть выделено 100 млнрублей золотом, но ассигновано было всего 55 млн рублей (правда, тут вмешивался и фактор скудности валютных поступлений, в том числе и из-за разразившегося на Западе мирового экономического кризиса).

Ко всему прочему стройматериалы и оборудование распределялись, как бы это помягче сказать, крайне неравномерно. Там, куда уже прибыло оборудование, еще не достроили цеха и сооружения из-за ост

рой нехватки стройматериалов. А там, где строительство закончилось, сидели в ожидании оборудования, чтобы начать его монтаж».

Небольшой комментарий. Все это вызывает самые серьезные ассоциации с делом «Промпартии». Читатели, очевидно, не забыли, что еще при анализе мифа № 55 об этом деле отмечалось, что поздней осенью 1928 г. Л.К. Рамзин и В.А. Ларичев находились в служебной командировке в Париже, где выступили перед руководителями Торгпрома. С большим докладом к присутствующим обратился Л.К. Рамзин. Он сообщил своим слушателям, что их организация насчитывает свыше двух тысяч человек, что они проникли во все области советской промышленности и активно проводят на практике тщательно, научно разработанный план вредительства, дабы воспрепятствовать осуществлению смелого и грандиозного пятилетнего плана в целях скорейшей индустриализации СССР.

«Один из наших методов, — воодушевленно докладывал профессор, — это метод минимальной стандартизации, что тормозит экономическое развитие страны и снижает темпы индустриализации. Далее существует метод создания диспропорции между отдельными отраслями народного хозяйства, а также между отдельными участками одной и той же отрасли. И, наконец, метод «омертвления капитала», иначе говоря, вложения капитала либо в совершенно ненужное строительство, либо в такое, которое

может быть отложено на долгий срок, так как в нем нет в настоящий момент нужды». Далее профессор Рамзин выразил особое удовлетворение результатом, полученным методом «омертвления капитала». «Этот метод, — подчеркнул он, — имел в виду задержать ход индустриализации. Без сомнения, он понизил общий уровень экономической жизни страны, что вызвало недовольство широких масс населения».

Любопытно также, что Рамзин в своем докладе признал тот факт, что некоторые члены его организации были арестованы ОГПУ по «Шахтинскому делу». В результате получалось, что под крылом оказавшегося не способным руководить народным хозяйством и ничего не предпринимавшим для исправления уже выявленных недостатков Куйбышева окопались такие, как Ранзин и его сторонники. Что им стоило в такой ситуации заворачивать экономическое развитие страны в тупик?! К слову сказать, не случайно, что пик «вредительских «дел пришелся на 1928–1931 годы. Только в 1931 году на Особом совещании ОГПУ и его коллегии были рассмотрены дела 2490 человек. В их числе 85 профессоров, 1152 инженерно — технических работника, 249 экономистов, 310 агрономов, 22 ветврача и пр. 666 человек. Обвинения были самые разнообразные…

Перед Сталиным возникла серьезная проблема высших руководящих кадров — необходимо было менять все высшее руководство экономического блока. На состоявшемся в июле 1930 г. XVI съезде ВКП(б)

Куйбышев был подвергнут чрезвычайно острой, но очень сильно обоснованной критике, в результате которой он добровольно сложил свои обязанности. Председателем Президиума ВСНХ стал Серго Орджоникидзе. Он прекрасно разбирался в народном хозяйстве, особенно в тяжелой промышленности, обладал более жестким характером и чрезвычайной требовательностью к подчиненным. Именно на его плечи легла вся тяжесть срочного исправления сложившегося положения, прежде всего восстановления необходимых темпов индустриализации. И надо отдать ему должное — он прекрасно справился с поставленными труднейшими задачами. Что, конечно же, не замедлило отразиться и на сельском хозяйстве. В частности, тот же завод «Красный Путиловец», хотя и не выполнил ни первоначальный план, ни тем более встречный, однако при всех указанных выше трудностях все-таки сумел выпустить 8935 столь необходимых тракторов. Выпущенные в 1930 г. трактора сыграли свою роль — в весеннюю посевную кампанию 1931 г. ими было вспахано 12 % всей посевной площади колхозов.

Однако как бы там ни было, но срывы и провалы в реализации плана индустриализации, особенно в части, касающейся оказания помощи промышленности сельскому хозяйству, не остались незамеченными ни антисталинской оппозицией, ни тем более кулачьем, ни особенно — за рубежом. Отчаянными действиями триады этих сил страна была подведена к грани, за которой маячил не столько всеобщий экономический коллапс, сколько мощнейший социальный взрыв, Гражданская война на фоне широкомасштабной вооруженной интервенции консолидированными силами Запада.

Едва только был провозглашен курс на создание колхозов, в деревне разгорелась борьба. А после выхода упомянутого выше постановления ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. она просто стада отчаянной. Причем отчаянной она стала в результате яростного сопротивления кулаков, которых — и без того готовых на сопротивление властям, — откровенно спровоцировали подлые действия многих партийных секретарей на селе, слишком рьяно, вплоть до объявления гражданской войны в отдельно взятых областях, взявшихся за коллективизацию. За них-то, обладавших куда большей властью на селе, чем все партсекретари, председатели местных Советов, милиция и ОГПУ вместе взятые, местная партократия взялась столь рьяно* что немедленно напоролась на организованное и массированное сопротивление. Хуже того. Сопротивлялись не только кулаки, все свое состояние сколотившие на труде батраков, на ссудах и кредитах беднякам, которые не смогли их вернуть. Сопротивлялась теперь и часть середняков. Выводившие их в ряды зажиточных крестьян при господстве мелкого хозяйства навыки ведения хозяйства с введением и распространением машин резко обесценивались. Как и кулаки, они переставали быть уважаемыми людьми на деревне. Теперь любой научившийся управлять трактором бедняк становился самым уважаемым и известным человеком в деревне. Зажиточная верхушка, естественно, сопротивлялась, как могла, не только такому перевороту в деревне, но и даже подготовке к такому перевороту. Причем ее сопротивление также было спровоцировано действиями региональных партийных секретарей.

Беспрецедентное и ничем не обоснованное насилие на селе, особенно над кулаком, не осталось незамеченным. Поводом для Сталина послужило то обстоятельство, что один из самых гнусных региональных партсекретарей — первый секретарь Средне — Волжского крайкома партии Мендель Хатаевич (впоследствии «невинная жертва» сталинизма), — решением бюро крайкома от 20 января 1930 г. фактически развязал гражданскую войну в своем регионе, спровоцировав местные силовые органы на тотальное насилие над кулаками. Когда сведения об этом достигли Москвы, то уже 30 января 1930 г. Сталин отправил всем партийным секретарям секретную шифротелеграмму следующего содержания: «С мест получаются сведения, говорящие о том, что организации в ряде районов бросили дело коллективизации и сосредоточили свои усилия на раскулачивании. ЦК разъясняет, что такая политика в корне неправильна. ЦК указывает, что политика партии состоит не в голом раскулачивании, а в развитии колхозного движения, результатом и частью которого является раскулачивание. ЦК требует, чтобы раскулачивание не проводилось вне связи с ростом колхозного движения, чтобы центр тяжести был перенесен на строительство новых колхозов, опирающееся на действительно массовое движение бедноты и середняков. ЦК напоминает, что только такая установка обеспечивает правильное проведение политики партии. Секретарь ЦК ВКП(б) И.Сталин.30.1.30».

А лично М. Хатаевичу наряду с этим пошла сугубо разносная телеграмма, в которой говорилось: «Ваша торопливость в вопросе о кулаке ничего общего с политикой партии не имеет. У вас получается голое раскулачивание в его худшем виде».

К слову сказать, все постсталинские руководители упорно молчали об этих телеграммах и запрещали историкам приводить их содержание в своих исследованиях. Так удобней было раздувать истерию антисталинизма. Потому что если вникнуть в суть того, на что обращал внимание партсекретарей Сталин, то станет очевидным, что в сущности-то он требовал элементарного — экономического раскулачивания. А оно откровенно подразумевает лишь одно — что экономически более сильные, чем любой отдельно взятый кулак или даже их группа на селе, колхозы вынуждали бы их прекратить свою хозяйственную деятельность ввиду неспособности конкурировать в производстве особенно товарного хлеба. Вместо этого партийные секретари пошли по пути административного раскулачивания, да еще и с применением силы ОГПУ. В том был немалый расчет троцкистской оппозиции, стремившейся таким образом спровоцировать мощный социальный взрыв в стране и перехватить власть. К примеру, в некоторых регионах процент раскулаченных стал переваливать аж за 15 %, что означало 2–3-кратное превышение общего количества кулаков. Ведь их в составе сельского населения было не более 5–7 %, а тут такие цифры. То есть под удар попадали уже и середняки. А это еще более усугубило ситуацию. Тем более если учесть, что местные партнегодяи-секретари пошли еще и путем так называемого лишения избирательных прав, которое охватило от 15 до 20 % крестьян. То есть искусственно превращали во врагов советской власти чуть ли не половину сельского населения, или по меньшей мере его треть.

Небольшой комментарий. Ретивая партократия, особенно из числа затаившихся оппозиционеров, злоумышленно восприняла это постановление как шанс устроить вселенскую заваруху на селе и на волне всеобщего коллапса свергнуть Сталина. Соответственно она стала слишком расширенно трактовать положения упомянутого постановления ЦК. Если в самом документе столь высокие цифры касались только основных зерновых районов, куда и планировалось направить первоочередную массу тракторов, то местная партократия взяла встречный план — по всей стране устроить 90 % коллективизации! А это означало как минимум вздыбить всю страну, если не того хуже. Например, небезызвестный Варейкис так взвинтил темпы коллективизации в Центральном Нечерноземье, что за полгода довел цифры коллективизации с 6 до 80 %. Бауман в нечерноземных областях (вокруг Москвы) — с 3 до 70 %. И при этом оппозиция откровенно ожидала вооруженного нападения Запада. Кстати говоря, с последним обстоятельством связан миф о том, что-де, стремясь отвлечь внимание народа от провала планов индустриализации и коллективизации, Сталин решил споить народ, для чего развернул производство водки. Миф базируется лишь на хронологическом совпадении принятия решения о расширении производства водки с периодом первой пятилетки. И все. Все остальное беспрецедентная ложь.

Потому как в действительности произошло следующее. Во время следствия по делу «Промпартии», особенно во время допросов самого Рамзина, были получены данные о готовящейся Западом вооруженной интервенции против Советского Союза, которые полностью совпали и с данными советской разведки. Сталин, например, в ответ на информацию ОГПУ о показаниях Рамзина написал следующее: «Тов. Менжинский. Письмо от 2/Х и материалы получил. Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях — это вопрос об интервенции вообще и особенно, вопрос о сроках интервенции. Выходит, что предполагали интервенцию в 1930 г., но отложили на 1931 или даже на 1932 г. Это очень вероятно и важно…

… Если показания Рамзина получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых (Громан, Ларичев, Кондратьев и K° и т. д.), то будет серьезным успехом ОГПУ, так как полученный таким образом материал мы сделаем в той или иной форме достоянием секций КИ (то есть Коминтерна. — А. М.) и рабочих всех стран, проведем широчайшую кампанию против интервенционистов и добьемся того, что парализуем, подорвем попытки к интервенции на ближайшие 1–2 года, что для нас немаловажно».

Однако Сталин не был бы самим собой, если бы не предпринял и комплекс других мер для усиления безопасности СССР. В тот же день он написал личную записку главе советского правительства В.М. Молотову, в которой говорилось: «Вячеслав! 1) Поляки наверняка создают (если уже не создали) блок балтийских (Эстония, Латвия, Финляндия) государств, имея в виду войну с СССР. Я думаю, что пока они не создадут такой блок, они воевать с СССР не станут, — стало быть, как только обеспечат блок, — начнут воевать (повод найдут). Чтобы обеспечить наш отпор и поляко — румынам, и балтийцам, надо создать себе условия, необходимые для развертывания (в случае войны) не менее 150–160 пехотных дивизий, то есть дивизий на 40–50 (по крайней мере) больше, чем при нынешней нашей установке. Это значит, что нынешний мирный состав нашей армии с 640 тысяч придется довести до 700 тысяч. Без этой «реформы» нет возможности гарантировать (в случае блока поляков с балтийцами) оборону Ленинграда и Правобережной Украины. Это не подлежит, по-моему, никакому сомнению. И, наоборот, при этой «реформе» мы наверняка обеспечиваем победоносную оборону СССР.

Но для «реформы» потребуются немаленькие суммы денег (большее количество «выстрелов», большее количество техники, дополнительное количество командного состава, дополнительные расходы на вещевое и продовольственное снабжение). Откуда взять деньги? Нужно, по-моему, увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить всякий ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны. Стало быть, надо учесть это дело сейчас же, отложив соответствующее сырье для производства водки и формально закрепить его в госбюджете 30–31 года».

Вот с чем было связано увеличение производства водки — с укреплением обороноспособности СССР перед лицом реальной угрозы вооруженного нападения с Запада. При той скудости бюджетных средств, что имела место в годы первой пятилетки, при той крайней ограниченности валютных поступлений, это был фактически не только единственный, но и единственно верный выход из положения. И Сталин сразу же его определил. Вот и вся Подлинная Правда об увеличении производства водки в СССР в годы первой пятилетки.

Ответ кулаков (и, к сожалению, примкнувших к ним обозленных действиями подлых партсекретарей середняков) не заставил себя ждать. И их ответ тоже был многокомпонентным. На селе началась отчаянная контрпропаганда против колхозов. В разных местах она осуществлялась по-разному и с применением разных «аргументов»: от террора до изощренной и даже прямолинейной антиколхозной пропаганды. Яростная антиколхозная пропаганда кулаков на удивление едва ли не тютелька в тютельку совпала с оголтелой антиколхозной пропагандой антисталинской оппозиции, многие представители которой, в том числе и на селе, продолжали числиться членами ВКП(б).

Быстро сообразив, в чем суть трудностей коллективизации по Сталину — его ставка на тотальную тракторизацию крестьянского труда не была секретом, — и в немалой степени спровоцировав трудности промышленного производства тракторов по всей цепочке производства (от добычи угля и руды до острейшего дефицита блоков двигателей), объективно блокировавшаяся с кулачеством и с наиболее зажиточной частью середняков, антисталинская оппозиция совместно с ними принялась активно провоцировать крестьянство на массовый забой скота, и прежде всего — тяглового.

Начались «пояснения» оппозиции — тех же членов ВКП(б) — крестьянам, что из коллективизации ничего не выйдет, что правление колхозов сданный скот разворует и пропьет и т. д. Наслушавшись этих «доброжелателей», крестьянство стало в массовом порядке резать скот. Колхозы образовались, а пахатьто было не на чем. Потому что, с одной стороны, была сорвана программа промышленного производства тракторов, а с другой — шел дикий, фантастически массовый забой скота, особенно тяглового.

Небольшой комментарий. По данным американского исследователя Фредерика Шумана, в период с 1928 по 1933 г. включительно поголовье лошадей в СССР сократилось с 30 млн до менее чем 15 млн голов, КРС — с 70 млн до 38 млн, в том числе коров — с 31 млн до 20 млн, а быков и волов, то есть собственно тяглового скота для ряда регионов — с 39 млн до 18 млн голов, овец и коз — с 147 млн до 50 млн, свиней — с 20 млн до 12 млн голов.

Обложенный столь тяжелейшими (с учетом положения и в промышленности тоже) обстоятельствами Сталин вынужден был смириться с этими временными трудностями и частично отступить. В том числе и в ожидании, когда в строй войдут другие тракторостроительные заводы, прежде всего Сталинградский тракторный завод, а Путиловский завод преодолеет возникшие трудности в производстве. Уже 2 марта 1930 года появляется знаменитая статья «Головокружение от успехов», а затем и постановление ЦК по этому вопросу. Причем в статье Сталин не сказал ни единого слова о тракторах и машинах, хотя именно это и было истинной причиной резкого торможения коллективизации. Этого он не мог признать, иначе провалилась бы сама идея коллективизации и индустриализации. Зато он писал о необходимости добровольности и учета местных условий, подготовительной работы, о том, что нужно насаждать артель, а не коммуну, о том, что нельзя обобществлять приусадебные участки, жилые дома, мелкий скот и птицу. А в постановлении ЦК, помимо этого, говорилось также и о неправомерности закрытия местных рынков и административного закрытия церквей. Тем самым была осуществлена попытка умиротворить деревню и выиграть

время, пока промышленность справится с производством тракторов. А в конце марта 1930 г. Сталин написал статью «Ответ товарищам колхозникам», которой наглядно показала, что он пошел на серьезный тактический маневр стратегического значения. Он, в частности, сформулировал новую конкретную цель колхозного движения: «Ближайшая практическая задача колхозов состоит в борьбе за сев, в борьбе за наибольшее расширение посевных площадей, в борьбе за правильную организацию сева. К задаче сева должны быть приспособлены сейчас все другие задачи колхозов… Но чтобы осуществить с честью эту практическую задачу, надо повернуть внимание колхозных работников в сторону хозяйственных вопросов колхозного строительства, в сторону вопросов внутриколхозного строительства… Теперь внимание работников должно быть сосредоточено на закреплении колхозов, на организационном оформлении колхозов, на организацию деловой работы в колхозах». Поняв, в чем текущие затруднения Сталина и на что он теперь ориентирует колхозы, объективно блокировавшаяся с кулачеством антисталинская оппозиция совместно с кулаками и частью середняков принялась еще более активно провоцировать крестьянство на массовый забой скота и попрежнему в основном тяглового.

Это был точно рассчитанный и остро целенаправленный мощный удар, ориентированный на тотальный срыв реализации тех самых задач, что поставил Сталин — борьбы за сев, за наибольшее расширение посевных площадей, за правильную организацию сева. Так действовавшая рука об руку с кулаком антисталинская оппозиция не только сознательно обостряла социально-экономическую обстановку в деревне, но и не менее сознательно закладывала один из краеугольных камней для возникновения в ближайшем же будущем ситуации голода. Расчет был прост: как в мутной воде, словить политический улов — свергнуть Сталина на волне мощного социального взрыва, который, по ее мнению, непременно произойдет из-за ситуации голода. Об этом см. мифы № 153–157.

Что же касается ущерба сельскому хозяйству в результате коллективизации, то вот самые простейшие цифры. В 1929 г. сельским хозяйством занималось 80 млн человек. В 1933 г. в сельском хозяйстве осталось 56 млн человек. Однако и в 1929 г., и в 1933 г. был получен один и тот же урожай зерна — 74 млн тонн. То есть примерно на треть сократилось число занятого в аграрном секторе сельского населения, но производство зерна осталось на том же уровне. А если точнее, то основанная на машинизации и тракторизации коллективизация в сельском хозяйстве высвободила для народного хозяйства 24 миллиона пар рабочих рук, созидательный потенциал которых оказался тут же востребован в других отраслях народного хозяйства.

Небольшой комментарий. К слову сказать, с этой третью сократившегося сельского населения связан очередной антисталинский миф. По интеллигентски подленький. Как только произносят, что в ходе коллективизации треть сельского населения ушла из сферы аграрного производства, всякий «демократ», научившийся складывать буквы, считает себя вправе по

ёрничать на тему так называемой «обтекаемости «слова «ушло». И непременно в сопровождении ёрнического вопроса: «А куда же они все девались?! Неужели отеческая забота товарища Сталина о трудящихся привела к каким-то странным последствиям?!» Им кажется, что так они очень даже ловко намекают на вымирание в результате сталинской коллективизации 24 миллионов человек. Но разве вдолбишь в головы наших «демократов», что ушли эти 24 миллиона не из жизни, а в города или на стройки! Это столь трудно им понять, что они еще пару веков будут постигать эту простую истину, — миграция рабочей силы из одного сектора экономики в другой.

Однако, из-за того, что «демократам» неймется отморозить очередную гадость об истории собственной страны, мы, естественно, не пройдем мимо того факта, что в процессе коллективизации происходило и выселение раскулаченных за Урал и в Сибирь. Что было, то было. Но количество выселенных было не 24 миллиона, как того хотелось бы нашей «демократической «интеллигенции, а в десятки и сотни раз меньше.

Что касается реального спада сельхозпроизводства то он проявился в животноводстве, особенно мясомолочном. Производство мяса снизилось почти вдвое — с 5,7 до 2,7 млн тонн, молока — с 31,4 до 22,2 млн тонн Произошло это по двум причинам. Первая — это спровоцированный оппозицией и кулачьем массовый забой

скота в период коллективизации в качестве своеобразной формы протеста и сопротивления. Вторая состоит в том, что при коренной перестройке сельского хозяйства страны в ходе коллективизации центральное внимание было уделено производству, прежде всего товарного зерна. С одной стороны, в силу того, что оно легче транспортируется и хранится в сравнении с тем же мясом и молоком. С другой же — действовала «золотая блокада». Из-за этого товарное зерно вынужденно составляло одну из весомых статей скудного советского экспорта. На механизацию же животноводства не было ни сил, ни средств. Тем более не было ни сил, ни средств для создания приемлемой базы для хранения и особенно для переработки мясомолочной продукции. Промышленность едва вытягивала производство тракторов. И взвалить на себя еще и заказы на холодильники и оборудование для мясокомбинатов ей было уже не под силу.

Наконец, о том, что-де сталинская коллективизация выбросила из деревни миллионы наиболее крепких, опытных, сведущих сельских хозяев, что привело к деградации общей квалификации совокупного сельскохозяйственного работника нашей страны. Это вообще любимая тема для нашей интеллигенции. Но кто бы из этих интеллигентиков задался простым вопросом о том, насколько навыки этих «крепких, сведущих сельских хозяев «были необходимы для крупного, коллективного, механизированного сельского хозяйства?!

Нет, не задались. Ибо по здравому-то размышлению получили бы вполне здравый ответ — не так уж и нужны были навыки этих «крепких, сведущих сель

ских хозяев». Потому как их навыки целиком сформировались на опыте ведения мелкого хозяйства, в котором они почти полностью управлялись сами, собственными силами. Зажиточными же были те, кто мог работать за двоих, за троих, кто мог с особой изощренностью и жестокостью эксплуатировать труд членов своих семей, а также батраков. Естественно, что в пределах геоклиматических условий местности своего проживания они несколько лучше знали тонкости ведения хозяйства в данной местности. Но опять-таки, эти чуть более глубокие знания были пригодны только для мелкого хозяйства. Ведь ни один зажиточный крестьянин не имел опыта обработки больших полей десятками тракторов, потому что ни того ни другого просто не имел. Ни один из них ничего толком не знал об агротехнике возделывания посевов на крупных и очень крупных площадях, потому что засевал свой клочок земли дедушкиным, а то и прадедушкиным способом. Ни один из них не умел обрабатывать сразу тысячи тон зерна, потому как даже во сне не видел такого урожая. Тем более не знали они, как хранить или перевозить громадные массы зерна, — ведь весь урожайчик с его клочка земли умещался в небольшом амбарчике и транспортировался, по мере необходимости, с помощью знаменитой «одной лошадиной силы», сиречь собственной сивки и скрипучей телеги. Так что говорить о том, что деревня много потеряла от отсутствия зажиточных крестьян, — по меньшей мере некорректно. Деревня от этого скорее выиграла, чем потеряла.

Потому что уже в 1930-е гг., особенно ближе к их концу, зажиточных колхозников уже было немало, что и показала война. Многие патриотически настроенные

колхозники покупали на свои личные деньги танки, самолеты, а то и целые танковые колонны и эскадрильи и передавали их Красной армии.

Такова вкратце подлинная правда о тех мифах, которые были вынесены в название. Но при этом прошу помнить, что любая социально-экономическая реформа радикального типа, тем более в столь особо консервативном секторе экономики, как сельское хозяйство, особенно России, просто по определению не могла пройти спокойно. В том числе и потому, что оппозиция делала все, чтобы полностью извратить этот курс при проведении политики Сталина именно в деревне. Хотя прекрасно знала и понимала, что курс Сталина правильный и, более того, единственно правильный. Но у выживших представителей оппозиции не хватило ума ни говорить, ни писать об этом во времена Хрущева. Что поделаешь…