Это самый важный, а в интеллектуальном смысле еще и самый сложный во всей мифологии вокруг советско-германского договора о ненападении миф. Им прикрывается основная масса изысканно подлого по отношению к судьбам мира во всем мире, не говоря уже о том, что и по отношению к СССР тем более, конспирологического замысла по технологии провоцирования Второй мировой войны, который прикрывают оголтелыми нападками на Сталина. До недавнего времени его было очень трудно не то чтобы разоблачить, но и даже просто проанализировать. В нем гигантское многоуровневое переплетение различных аспектов политики, геополитики, истории, дипломатии, разведки, конспирологии и многого другого. И если удавалось размотать миф с одной или с двух позиций, то, например, с третьей или четвертой — никак, поскольку не хватало разоблачительной аргументации на каждом из необходимых направлений. Однако, как говорили древние, все течет, все изменяется. В настоящее время есть реальная возможность показать, что в этом мифе к чему.

Этот подлый замысел разработал не Сталин и даже не советские спецслужбы. Он был разработан на Западе, причем именно теми могущественными силами, которых уже неоднократно упоминавшийся на страницах книги Х. Г. Раковский во время допросов на Лубянке называл «Они», то есть членами Комитета 300. В этой связи вновь обратимся к его показаниям на допросе 26 января 1938 г. Одновременно хотелось бы обратить внимание на некоторые особенности нижеприводимого цитирования его показаний. Во-первых, опубликованный русский текст этих показаний отличается большой корявостью, что явилось следствием многократного перевода с одного языка на другой — сначала с французского на русский, затем с русского на испанский, затем с испанского опять на русский и одновременно с испанского на английский, а с английского опять на русский. Причем и переводчики всякий раз были столь разные по своему профессионализму, что... Вследствие этого обстоятельства существуют два основных варианта перевода на русский язык — с испанского и с английского. В данном случае за основу был взят перевод с английского языка. Все это вынудило автора произвести предварительный сравнительный анализ двух основных переводов, по итогам которого и было осуществлено уплотнение цитируемого текста. Во-вторых, на уплотнение пришлось пойти также и вследствие запутанной витиеватости выражений самого Раковского, частого применения им огромного количества слов-паразитов (да еще при многократном переводе эта особенность была усугублена). В его времена масоны высоких степеней посвящения вообще выражались, мягко говоря, более чем витиевато и сложно. Образно говоря, с большими выкрутасами. Особенно, когда речь заходила о теоретических обоснованиях тех или иных глобальных положений. К тому же нередки случаи, когда Раковский как матерый масон-марксист-интернационалист явно умышленно передергивал факты за счет применения неуместных и необъективных терминов, обильно сопровождая свои передергивания использованием малопонятных слов-паразитов. Все это всерьез затруднило бы правильное прочтение и тем более точное понимание сути его показаний. Вследствие этого автор принял нелегкое решение отредактировать и уплотнить цитируемые здесь показания Раковского с учетом современных литературных требований. Естественно, ни в коей мере не посягая на подлинность смысла сказанного Раковским, за что официально ручаюсь перед читателями. В-третьих, осознавая особую важность не только цитируемого для анализа данного мифа, но и формально остающегося за кадром материала, автор счел целесообразным использовать предшествующие высказывания Раковского в качестве иллюстративных комментариев. Наряду, естественно, с собственными, то есть авторскими, комментариями. Все это позволило достичь при цитировании максимального семантического уплотнения с тем, чтобы читатели смогли воочию и в сконцентрированном виде убедиться в том, сколь же тонкими методами действуют могущественные силы Запада ради того, чтобы спровоцировать очередную мировую бойню. Итак, вот что показал Х. Г. Раковский.

Эвентуальный комментарий. До начала нижецитируемой части своих показаний, где он излагал технологию провоцирования войны, Раковский обосновывал целесообразность очередной мировой войны, в том числе и прежде всего против СССР в целях приведения к власти антисталинский оппозиции, которая должна была возобновить в активных формах международный бандитизм по имени «мировая революция» в интересах... Запада. Проделал он это весьма не затейливо, заявив следующее: «"Они" в конце концов увидели, что Сталин не может быть низвергнут путем государственного переворота, и их исторический опыт продиктовал им решение "bis" (повторение): проделать со Сталиным то, что было сделано с царем». Одно только это — уже феноменально уникальное признание того:

— что свержение монархии в России дело рук Запада; до него ни один из высокопоставленных «ленинских гвардейцев» — представителей «шайки подонков больших городов Европы и Америки» — не признавал этого, тем более находясь в СССР;

— что против царя был использован механизм тандема мировой войны и «революции»;

— что против Сталина предпринималась череда заговоров, ориентированных на государственный переворот, но все безуспешно;

— что в СССР издавна существовала не просто антисталинская оппозиция, а именно же крайне агрессивно настроенная антисталинская оппозиция, готовая ради достижения «своих» целей на самые крутые меры — вплоть до государственного переворота и убийства Сталина;

— что эта оппозиция никуда не исчезла;

— что «Они» решили использовать имевшуюся в наличии внутреннюю оппозицию опять в рамках механизма тандема войны и «революции», то есть государственного переворота в условиях войны;

— наконец, что ни «Они», ни сама эта оппозиция никогда не порывали тесной связи друг с другом.

Исторический опыт мог быть востребован только при наличии такой тесной связи. Потому как для применения тандема войны и «революции» необходимо было располагать внутренней «когортой» негодяев. Иначе «революция» не получится. Для нашего разведывательно-исторического расследования наиболее важно следующее.

1. «Они» в конце концов увидели, что Сталин не может быть низвергнут путем государственного переворота...» За этим «в конце концов» стоит еще более феноменальное признание — что на самом-то Западе давным-давно прекрасно поняли, почему Троцкий, а вместе с ним и сам Запад проиграли Сталину. Череда заговоров с целью осуществления государственного переворота для свержения Сталина в качестве исходной печки, как и любое иное политическое явление, обязана была иметь и действительно имела до крайности бесивший Запад и Троцкого вывод. Вывод о давно сложившемся, непобедимом обычными, бескровными политическими средствами преобладании Сталина, одолеть которое можно было только физическим его устранением, то есть убийством. И Раковский безоговорочно подтвердил это, четко указав на то, что смертный приговор Сталину был вынесен Троцким и его сторонниками еще при жизни Ленина — на рубеже 1922 — 1923 гг. Когда он без году неделю пребывал на посту генерального секретаря партии. Это напрямую было связано с «завещанием» Ленина.

2. Что, убедившись в полном бессилии внутренней антисталинский оппозиции самостоятельно свергнуть Сталина, «Они» на основании своего «исторического опыта» приняли конкретное решение развязать войну против СССР по сценарию, аналогичному тому, который был использован против царя! Для чего и привели Гитлера к власти в Германии. Вот как это происходило согласно показаниям Раковского: «Имелось... одно затруднение, казавшееся нам (то есть мировой закулисе, прежде всего масонской, чьим представителем в России-СССР и был Раковский. — А. М.) непреодолимым. Во всей Европе не было государства-агрессора. Ни одно из них не было расположено удобно в географическом отношении и не обладало армией, достаточной для того, чтобы атаковать Россию. Если такой страны не было, то "Они" должны были создать ее. Только... Германия располагала соответствующим (надо полагать, Раковский имел в виду по численности. — А. М.) населением и позициями, удобными для нападения на СССР и была способная нанести Сталину поражение». И тут же Раковский пояснил, что-де «Веймарская Республика не была задумана как агрессор — ни с политической ни с экономической стороны. Наоборот она сама была удобна для вторжения». Но это была наглая ложь с его стороны. В соответствии с ранее проанализированным планом Перманентной мировой войны политические условия Версальского мира были настолько злоумышленно оскорбительны, а финансово-экономическое ограбление Германии было настолько унизительным и подрывало саму основу жизнеспособности германского народа, что взрыв националистического, пожалуй, даже сугубо шовинистического, рьяно агрессивного реваншизма был запрограммированно предрешен и потому произошел мгновенно. Это было крайне необходимо для «версальских мудрецов» и стоявших за ними могущественных закулисных сил Запада для того, чтобы сначала спровоцировать возникновение питательной среды для появления, а затем и для выявления наиболее подходящего лидера, способного канализировать и институционализировать националистические, шовинистические, реваншистские и прочие агрессивные настроения широких масс Германии в соответствующее русло.

Еще раз хотелось бы обратить бнимание читателей на то, что выдающийся австрийский писатель-аналитик исторических процессов и явлений — Стефан Цвейг указывал в своем Великолепном исследовании «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского»: «Когда национальное и социальное объединяются ненавистью религиозного экстаза и возникают подземные толчки чудовищной силы, потрясающие мир, всегда находится человек, в данном случае— Лютер, в котором бесчисленные единицы предполагают овеществить свою неосознанную волю. У этого человека неимоверно растут силы, и он, которому по первому призыву вся нация отдает свои силы, готов уже считать себя посланцем вечного; через многие столетия после Христа возвышает он в Германии голос пророка: "Бог приказал мне, чтобы я учил и судил р немецких странах, как апостол и евангелист". Этот восторженный человек считает, что Бог обязал его очистить церковь, вырвать немецкий народ из рук "Антихфиста", папы, этого "олицетворения дьявола", освободить словом, а если слово не поможет, то мечом, огнем, ценой крови». При этом С. Цвейг особо подчеркнул колоссальнейшее значение одного обстоятельства: «Ничто нация не переносит так тяжело, как наложенную на нее внешней силой дань». Проще говоря, великий писатель в буквальном смысле слова гениально описал и сформулировал самую что ни на есть суть технологии провоцирования как бы самоинициации коренных (протестных) социальных («революционного» типа) потрясений устоев мира, но более всего возникновение лидера, способного «оседлать» это протестное потрясение устоев мира. Если убрать из первой цитаты все, что относится к появлению протестантизма, а взамен поставить внутригерманские условия после подписания Версальского мира, то перед нами во всей своей неприглядной красе возникнет суть технологии провоцирования зарождения национал-социализма в поверженной в Первой мировой войне Германии и появления Адольфа Гитлера как лидера этого преступнейшего политического движения, а затем и преступнейшей политической партии Германии. Более того. Если читатели не поленятся и вспомнят, что Гитлер всегда ссылался на некое Провидение, которое якобы его избрало для выражения воли германского народа, то и вовсе не стоит поражаться воистину гениальной проницательности С. Цвейга. Тем более что зарождение национал-социализма, появление на политической арене Гитлера, а затем и его становление в качестве сначала фюрера партии, а потом и всей Германии происходило на его глазах.

Прежде всего в аналогичную по смыслу политическую силу, лучше всего, политическую партию, способную претендовать на власть в стране. Для чего, кстати говоря, заблаговременно и были подготовлены необходимые организационные условия в лице пресловутого «Общества Туле», из чрева которого впоследствии и выползла коричневая гидра национал-социализма в лице НСДАП. И вовсе не случайно, что впоследствии знающие люди Запада на вопрос о том, где родился Гитлер, с апломбом знания тайн мировой политики заявляли: «В Версале!» Поэтому все теоретизирования Раковского по поводу Версаля не стоят и выеденного яйца. За исключением одного: «На горизонте голодной Германии заблистала скоротечная звезда Гитлера. Пара проницательных глаз остановила на нем свое внимание». Проще говоря, Раковский собственным же языком подтвердил только что приведенный выше вывод. Не говоря уже о том, что и гениальный вывод С. Цвейга тем более.

Правда, теоретизируя по поводу Версаля, Раковский обвинил Сталина в том, что именно из-за него сорвалась коммунистическая революция в Германии. Надо полагать, он имел в виду события октября 1923 г. Ну и слава Богу, что германский октябрь тогда сорвался. Любопытны и его дальнейшие рассуждения по поводу планов Дауэса и Юнга. По его словам выходит, что эти экономические планы были специально предприняты, чтобы временно смягчить тяжелое положение в Германии в надежде на то, что антисталинская оппозиция сможет перехватить власть в СССР. Но ничего из этого не вышло. Сталин абсолютно правильно понял смысл этих планов, особенно плана Дауэса, в связи с чем охарактеризовал его как «мину, подложенную под Европу». Потому как этот план позволял возродить германскую тяжелую промышленность— основу основ германского военно-промышленного комплекса, без чего войну спровоцировать было нельзя. Но Сталин даже план Дауэса поставил на службу СССР. Отчего на Западе просто взбесились. Ведь на Западе никто и предположить-то не мог, что созданное только для уничтожения геополитических конкурентов «оружие массового поражения» в лице «научного коммунизма» или, проще говоря, интернациональный марксизм, будет использован Сталиным в качестве ширмы:

— во-первых, для воссоздания практически по имперским лекалам столь ненавистной Западу России (хотя бы и в лице СССР) как могучего геополитического фактора всемирного масштаба;

— во-вторых, для интенсивного экономического развития России (СССР), что тем более не предусматривалось Западом;

— в-третьих, для эффективной защиты Советского Союза, особенно в период его военной слабости, путем создания едва ли не тотальной угрозы тылу всего Запада — собственно говоря, все догитлеровские планы нападения на СССР потому и были сорваны.

По мнению Запада, все это создавало исключительно заразительный пример, который угрожал самим его основам. Ну, ведь не для того же там выдумывали весь этот «марксизм», чтобы самим же и угодить если и не в могилу, то по крайней мере в глубокую яму, вылезти из которой было бы крайне трудно. Такое использование предназначенного только для разрушения «оружия массового поражения» в сталинском СССР буквально до осатанения бесило Запад. Тем более что за кулисами этого процесса в СССР постепенно подготавливались предпосылки для полной девестернизации и деленинизации страны и государства. Подготавливались и необходимые предпосылки для полной демократизации внутренней жизни в интересах всего народа, проведения внешней и внутренней политики, сообразуясь лишь с национальными интересами России (СССР). Тут уж бешенству Запада и вовсе не стало предела. Потому как Западу пришлось уразуметь, что, невзирая на социалистическую демагогию, в едва заметной квазигеополитической форме, но с характерной только для Высшего Закона Высшей Мировой Геополитики и Политики потрясающей эффективностью еще в период 1917 — 1922 гг. сработало основополагающее, абсолютно непримиримое, глобальное геополитическое противоречие между АГРЕССИЕЙ как сущностью и базовой ценностью Запада, которую Ленин, Троцкий и К° цинично пытались навязать России, и БЕЗОПАСНОСТЬЮ, как сущностью и базовой ценностью России. И в дальнейшем это обстоятельство становилось все более непреодолимым для Запада и его «пятой колонны» в СССР в лице шайки интернациональных коммунистов. Хуже того. Оно не только становилось все более непреодолимым, но еще и едва ли не в буквальном смысле физически заставило Запад считаться с собой. А ярчайшим символом этого обстоятельства стал Иосиф Виссарионович Сталин. Потому как он искренне отстаивал наиглавнейшую базовую ценность России. Потому, собственно говоря, и стал лидером национально-державного течения в партии! Раковский не смог скрыть звериной злобы «пятой колонны» по этому поводу. И прибегнув к квазинаучным формулировкам, произнес следующее: «Сталин, обладая национальным атавизмом, который не был в нем искоренен начальным марксизмом, по-видимому, по этой причине подчеркивает свой панрусизм, а в связи с этим возрождает класс, с которым мы должны были покончить, а именно класс национал-коммунистов — в противовес коммунистам-интернационалистам, каковыми являемся мы». Откровенно говоря, даже проницательный современный читатель как минимум пару раз чертыхнется, прочитав эту непонятную с первого раза фразу. И формально будет прав. Но только формально. Потому что в действительности Раковский показал в этой фразе всю звериную злобу прибывшей вместе с Троцким шайки интернациональных марксистов (коммунистов) по поводу того, что Сталин стал постепенно осуществлять программу возрождения истинно Русского государства на новых основах и принципах, но с использованием присущего русскому народу патриотизма. Особую злобу у таких шакалов, как Раковский и иже с ним, вызывало то обстоятельство, что Сталин отвергал идею мировой революции, что он подмял Коминтерн под нужды СССР. Раковский прямо так и заявил, что-де Сталин «душегуб революции, он не служит ей, но пользуется ее услугами», что «он ставит Интернационал на службу СССР», что он отождествляет собой «самый древний русский империализм»!

Во всех этих «теоретических изысках» Раковского откровенно чувствуется смысловая перекличка с планами Запада по уничтожению славянства в Европе, о чем уже говорилось выше.

Еще бы всей этой прозападной сволочи было не взбеситься! После стольких титанических усилий по уничтожению России, Западу пришлось-таки, скрежеща зубами, считаться с русским фактором в мировой политике и даже пойти на дипломатическое признание Советского Союза, а также возобновление торгово-экономического сотрудничества. Но это же и вызывало неописуемое бешенство Запада. Ему, Западу, не давали покоя еще со времен Первой мировой войны, двух революций 1917 г., Гражданской войны и многочисленных интервенций недостигнутые им глобальные цели. Раковский очень даже смачно подтвердил все это. Именно поэтому-то Западу стала крайне необходима новая война. И не просто война против Советского Союза. И даже не просто черт знает какая по счету очередная «Вторая мировая война». Западу было нужно абсолютно гарантированное уничтожение России, хотя бы и советской. Западу было нужно именно такое абсолютно гарантированное уничтожение России (СССР), которое начисто исключало бы даже тень намека на иллюзию какого-либо ее (тем более его) влияния на Восточную Европу, овладение контролем над которой Запад считал ключом к грезившемуся мировому господству. Иначе запланированной глобальной перегруппировки сил на геополитической арене было бы не достичь. Потому Запад и рискнул на привод Гитлера к власти — с помощью именно этого ублюдка Запад намеревался все-таки достичь этих целей. А вот теперь можно перейти и к цитированию показаний Раковского по вопросам технологии конкретного провоцирования войны.

«Р. — Предварительная оговорка: я буду говорить только от своего имени. Я ответственен за интерпретацию... в том смысле, как это понимают "Они", но допускаю, что "Они" могут считать более действенным для достижения указанных... целей другой план действий, совершенно отличный от того, который я буду сейчас излагать. Имейте это в виду.

Г. — Хорошо, будем иметь в виду. Говорите уж.

Р. — Упростим. Поскольку отсутствует объект, для которого было создано немецкое военное могущество — дать нам власть в СССР, — то теперь дело в том, чтобы добиться наступления на фронтах и направить гитлеровское наступление не на восток, а на запад.... Проблема сводится к тому, чтобы... разыскать то, в чем имеется совпадение между Гитлером и Сталиным».

Краткий комментарий. Обратите внимание на следующее. Раковский без стеснения признал, что превращение Германии с помощью нацизма и его фюрера в агрессивное государство, способное развязать войну, преследовало цель с помощью столь кроваво-жестокого средства дать власть в СССР все той же, уже ни на что не способной, не только и даже не столько антисталинской, сколько антироссийской, антирусской и антисоветской оппозиции. Раковский, очевидно, и сам не понял, что, сказав это, он автоматически подтвердил абсолютную законность, объективность и справедливость уничтожения всей этой сволочи в 1937 — 1938 гг., что обычно преподносят нам как якобы «незаконные репрессии». Самым поразительным образом столь невольно и опрометчиво высказанное Раковским подтверждение совпало и с мнением американского посла в СССР Джозефа Дэвиса. Из письма Джозефа Дэвиса государственному секретарю США об итогах судебного процесса по делу «Правотроцкистского блока»: «13 марта 1938 года примерно в 5 часов утра все обвиняемые на процессе были признаны виновными и выслушали приговор. Троих приговорили к тюремному заключению, а остальных к смертной казни через расстрел. Восемь человек, получивших расстрел, — это видные деятели, бывшие члены советского правительства, включая бывшего премьера, шесть бывших членов кабинета, одного из наиболее видных партийных лидеров и члена Политбюро, и, кроме того, — президента одной из союзных республик. К тюремному заключению приговорены бывший посол в Англии и Франции (имеется в виду Раковский. — А. М.), бывший советник советского посольства в Берлине (имеется в виду Крестинский. — А. М.) и один известный специалист в области сердечных заболеваний. В ходе ежедневного знакомства с показаниями свидетелей, их манерой давать показания, по моему мнению, совершённые обвиняемыми преступления доказаны... По общему суждению тех дипломатов, кто присутствовал на процессе, с полной очевидностью установлено существование значительной по своему характеру политической оппозиции и серьёзного заговора, что в какой-то степени проясняет непонятное развитие событий в Советском Союзе в течение последнего полугода...» А в одном из написанных в апреле 1938 г. писем Дэвис писал по поводу процесса по делу «Правотроцкистского блока» и, в частности, Николая Бухарина: «Итак, сомнений больше нет — вина уже установлена признанием самого обвиняемого... И едва ли найдётся зарубежный наблюдатель, который бы, следя за ходом процесса, усомнился в причастности большинства обвиняемых к заговору, имевшему цель устранить Сталина». Выступая 25 июня 1941 г. с лекцией в Гарвардском университете, на вопрос о том, что он мог бы сказать о наличии в СССР «нацистской пятой колонны», Дж. Дэвис дал короткий, но исчерпывающий ответ: «Её больше не существует — все расстреляны». Чуть позже, но в 1941 г., под названием «Миссия в Москву» Дж. Дэвис опубликовал книгу воспоминаний о своем пребывании в Москве. Его мемуары отличались высокой степенью документальности, указанием на каждой странице ссылок на источники: дневник посла, личные письма, служебные записки и т. п. Книга сразу же стала бестселлером в Америке. Отдельные ее главы печатались на страницах авторитетных американских периодических изданий «Нью-Иорк таймс мэгэзин» и «Таймс». Общий тираж мемуаров посла составил без малого два с половиной миллионов экземпляров — более 700 тысяч экз. в дорогой твердой обложке и свыше полутора миллионов экземпляров карманного формата по доступной цене 25 центов. Получивший в подарок от Дэвиса эту книгу, президент США Рузвельт написал на своем личном экземпляре: «Эта книга — явление, она на все времена». Проведенный знаменитым институтом Гэллапа опрос среди американских читателей в октябре 1942 года, позволил выявить их мнение, что главным достоинством книги «Миссия в Москву» и заслугой ее автора является «достоверность информации о суде над заговорщиками, выступившими против Сталина»! Более того. Уже в годы войны, преодолев с помощью президента Рузвельта мощное сопротивление американских троцкистов, антисоветчиков и представителей белой эмиграции, Дж. Дэвис на киностудии «Уорнер бразерс» создал одноименный документальный фильм по своей книге. И даже Американское бюро художественных фильмов при правительственном отделе военной информации (военная цензура США в те годы. — А. М.) приняло эту картину с таким заключением: «Данный кинофильм является достойным ответом на лживые заявления стран оси и их пособников, и ответ этот — правда, самое сильное пропагандистское оружие». Фильм имел огромный успех и в США, и в странах антигитлеровской коалиции.

«Р. —...То, что "Они" финансировали Гитлера, не означает того, что они раскрыли ему свое существование и свои цели. Посланник Варбург представился ему под фальшивым именем, и Гитлер даже не догадывался о его национальности. Он также солгал насчет того, чьим он является представителем. Он сказал, что послан финансовыми кругами Уоллстрит, заинтересованными в финансировании национал-социалистического движения в целях создания угрозы Франции, правительства которой ведут финансовую политику, вызывающую кризис в США.

Г. — И Гитлер поверил этому?

Р. — Это не так важно, поверил он или нет нашим объяснениям. Нашей целью была провокация войны, а Гитлер — это... война».

Краткий комментарий. 1. Посланник Варбург — это один из влиятельнейших представителей американской финансовой элиты того времени. Вообще-то на английском языке его фамилия произносится как Уорбург. Раковский в данном случае использовал более привычное для него немецкое произношение фамилии этого видного банкира. Что тоже не случайно. Именно клан Уорбургов-Варбургов стоял за спиной и Троцкого, и за тем революционным бандитизмом, который тот устроил в России. Именно они совместно с Я. Шиффом финансировали «русскую революцию». Раковский четко пояснил, в какой момент Варбург появился перед Гитлером, что является чрезвычайно важным обстоятельством. Произошло это в 1929 г., то есть в тот момент, когда НСДАП стала переживать кризис роста, и у нее перестало хватать финансовых средств, главным образом из-за разразившегося в тот год мирового финансово-экономического кризиса, более известного как Великая депрессия. Переговоры между Варбургом и Гитлером шли напрямую. В результате они договорились о прямом финансировании. Гитлер получил десятки миллионов долларов, о чем уже говорилось выше, при анализе других мифов. В конечном счете совместными с британским капиталом усилиями Гитлер был приведен к власти. Раковский также отметил, что если «Они» и финансировали Гитлера, то это не означает того, что они раскрыли ему свое существование и свои цели. Посланник Варбург представился ему под фальшивым именем, и Гитлер даже не догадывается о его национальности. Раковский имел в виду, что Гитлер даже не догадывался, что перед ним еврей. По словам Раковского, во время тайного контакта с Гитлером Варбург также солгал насчет того, чьим он является представителем. Он сказал ему, что послан финансовыми кругами Уоллстрит, заинтересованными в финансировании национал-социалистического движения в целях создания угрозы Франции, правительства каковой ведут финансовую политику, вызывающую кризис в США. 2. Произнося выражения «нас не интересует...», «нашим объяснениям...», «нашей целью...», Раковский однозначно показывал, что он ни на йоту не отделяет себя от тех, кого он называл «Они». Это немного странно, так как он сразу же оговорился, что будет говорить только от своего имени. Но в то же время такие его пассажи неудивительны— даже сидя на лубянских нарах, он по-прежнему ощущал себя эмиссаром и исполнителем воли тех, кого нарек «Они».

«Г. — Не вижу никакого другого способа сдержать его (то есть Гитлера. — А. М.), как создать коалицию СССР с демократическими нациями, способную запугать Гитлера... Он не будет в состоянии броситься одновременно против всех государств мира. Самое большее — на каждое по очереди.

Р. — Не приходит ли вам в голову более простое решение... я бы сказал, контрреволюционное?.. Сократите фразу наполовину... и повторите "избежать войны". Разве это не абсолютно контрреволюционная вещь? Каждый искренний коммунист, подражающий своему идолу Ленину и самым великим революционным стратегам, всегда должен жаждать войны. Ничто так не приближает торжества революции, как война! Это марксистско-ленинская догма, которую мы должны исповедовать».

Краткий комментарий. Вообще этот фрагмент сам по себе уникальный, можно даже сказать, феноменально уникальный. Ведь Раковский однозначно признал факт наличия механизма перманентной перекройки мира — с помощью механизма тандема войны и «социальной революции». Проще говоря, механизм Перманентной мировой войны в тандеме с механизмом перманентной мировой (социальной) революции. Да, действительно, марксистско-ленинская догма предусматривала это. Выше уже подробно было проанализировано это обстоятельство. Но этого не предусматривал Сталин. Именно из-за этого на протяжении всего допроса Раковский непрерывно, порой даже переходя рамки дозволенного для подследственного, критиковал (в том числе и злобно) Сталина за то, что он подчинил революцию государству, а не государство революции. А ведь Раковский и его соратники-бандиты именно последнее считали правильным. Причем, и на это следует обратить особое внимание, говоря о том, что Сталин «подчинил революцию государству, а не государство революции», Раковский имел в виду не только и даже не столько внутреннюю революцию, то есть ту, что произошла в 1917 г. в России, но прежде всего их чертову «мировую революцию». Именно поэтому он и называл Сталина «душегубом революции». Слава Богу, что он был именно таким «душегубом», ибо вовсе не стремился к тому, чтобы насильственно насаждать коммунизм на планете. Тем более не стремился приближать торжество революции с помощью войны. В этом смысле чрезвычайно характерна оценка западниками истинных намерений Сталина. Анализируя происшедшие события в своем меморандуме от 2 сентября 1939 г., то есть после подписания советско-германского договора о ненападении и тем более нападения Германии на Польшу, помощник заведующего Европейским отделом Госдепартамента США Л. Гендерсон высказал мнение, что Сталин, как и говорил Троцкий, «дезертирует из мирового революционного движения». Сие признание ценно именно тем, что оно четко фиксирует отсутствие у Сталина намерения провоцировать мировую войну ради торжества революции, тем более мировой революции, в чем его по сию же пору нещадно обвиняют! Ведь сутью политики Сталина была Безопасность, как основополагающая базовая ценность станового хребта СССР-России. Выше на конкретных примерах уже показывалось, что к середине 30-х гг. прошлого столетия даже западные дипломаты обратили внимание на то, что Коминтерн едва на ладан дышит и что насаждение коммунизма не является для высшего советского руководства первостепенной задачей. Более того. Зафиксированный западными дипломатами этот факт был проиллюстрирован подтверждением со стороны беглых предателей из советской разведки. Они также обвиняли Сталина, что под его воздействием прекратилось доверие коммунистам-интернационалистам, что для него перестало что-либо значить революционное движение в Европе что именно поэтому он стал постепенно заменять оперативный состав органов госбезопасности особенно разведки (а также военной) на русских по национальности сотрудников.

Проще говоря, и предатели тоже подтвердили, что уже в середине 30-х гг. ХХ века у Сталина не было никакого намерения насаждать коммунизм в других странах, тем более с помощью мировой войны в тандеме с «революцией». Собственно говоря, именно поэтому-то Раковский, как бы бравируя, постоянно прямо или косвенно кидал в адрес Сталина обвинения в контрреволюционности. Потому как Сталин действительно не стремился к войне. Все его помыслы и действия были направлены на обеспечение безопасности СССР, а не на развязывание, тем более инициативное, войны, в том числе и мировой. Тем не менее Раковский умудрился-таки обвинить Сталина в том, что, видите ли, во избежание войны против СССР, он, оказывается, спровоцировал войну в Испании с тем, чтобы капиталистические государства воевали между собой!? О том, что это была наглая ложь, — современному читателю, очевидно, нет необходимости доказывать. Если, конечно, они вменяемы. Не Сталин развязал там гражданскую войну, а западные страны: демократии — косвенным вмешательством (подстрекательством) и одновременно невмешательством, Гитлер и Муссолини — прямой поддержкой антигосударственного мятежа Франко, а затем и прямым использованием своих вооруженных сил в гражданской войне на стороне Франко. Их задача как раз и состояла в том, чтобы втянуть в эту войну СССР и далее перекинуть пламя войны непосредственно на Советский Союз, в чем им особенно помогали вдохновлявшиеся проклятым «бесом мировой революции» троцкисты. Слава Богу, что Сталину тогда удалось найти именно ту форму помощи республиканцам — направление формально добровольцев и поставки оружия на сугубо коммерческой основе (за золото), — которая исключила в то время угрозу прямого втягивания СССР как государства в эту войну. Тем не менее, руководствуясь своим ложным посылом, Раковский сделал следующий вывод: «...Если Сталин считал, что он способен сам создать повод, достаточный для того, чтобы спровоцировать войну, в которой капиталистическим государствам пришлось бы воевать между собой, то почему он не должен допустить, по крайней мере, хотя бы теоретически, что и другие смогут достичь того же, что для него самого не казалось невозможным?» И далее, отталкиваясь от этой отягощенной откровенной ложью посылки, Раковский перешел к более глобальным рассуждениям.

«Р. — Значит, у нас есть уже и второй пункт возможного совпадения интересов. Первый — "избежать войны" против СССР. Второй — хорошо было бы вызвать таковую между буржуазными государствами.

Краткий комментарий. Далее Раковский опять теоретизирует в едва понятных выражениях и формулировках, которые пришлось опустить, чтобы не отягощать внимание читателей даже при неоднократном особо внимательном чтении малопонятными пассажами. Отметим только, что после этих теоретических фокусов Раковский полностью перешел на изложение технологии конкретного провоцирования мировой войны.

«Р. —...У Гитлера и Сталина могут найтись совпадения, ибо, являясь разными людьми, они имеют один и тот же корень...они классические империалисты».

Небольшой комментарий. Ну и загнул же Раковский!? Впрочем, это типичнейшая ошибка любой прозападно мыслящей русофобской сволочи. Еще в процессе геополитического анализа было указано, что если ведущие страны Запада по соображениям АГРЕССИИ стремились и стали (Англия, Франция, Германия, а затем и США) империалистическими странами, то Россия напротив — сугубо по соображениям БЕЗОПАСНОСТИ вынуждена была стать империей. Эту принципиальнейшую разницу на Западе предпочитают не видеть в упор. Ну а Раковский был типичнейшим западным выкормышем. Чего от него можно было ожидать в этом смысле?

«Р. — А если дело обстоит именно таким образом, то уже не трудно найти между ними общие точки. Почему же нет, если это оказалось возможным между одной царицей и одним прусским королем... Если Польша послужила пунктом объединения между Екатериной и Фридрихом — царицей России и королем Пруссии — в то время, то почему же Польша не сможет послужить причиной для нахождения точек совпадения между Гитлером и Сталиным? В Польше могут совпасть интересы Гитлера и Сталина, а также историческая царско-большевистская и нацистская линии. Наша линия, линия "Их" — также, ибо Польша христианское государство и, что еще более осложняет дело, — католическое... Если есть совпадение, то возможна и договоренность. В политике нет ни абсурдов, ни невозможного.

Небольшой комментарий. 1. Раковский имел в виду три раздела Польши в XVIII в., которые были осуществлены Пруссией, Австрией и Россией. 2. Обратите внимание, что в который-то раз Раковский ни на йоту не отделял политическую линию антисталинской (антисоветской) оппозиции от политического курса тех, кого он сам же называл «Они». 3. Как вы думаете, почему Раковский столь недвусмысленно стал намекать на возможность раздела Польши? Все очень просто. Дело в том, что еще почти за два года до окончания Первой мировой войны, зимой 1916/17 г. британское министерство иностранных дел составило меморандум, в котором указывалось, что воссоздание польского государства преследует цель «создать барьер против русского господства в Европе и против германского движения на восток». Благая цель — воссоздание независимого польского государства (кстати, откровенно сворованная у дипломатии царской России, ибо Россия планировала, и это хорошо было известно, воссоздание польского государства под скипетром русского царя), — не будучи хоть как-то реализованной, прямо на бумаге уже была превращена в «яблоко раздора». Потому что воссоздание независимого польского государства по западным лекалам планировалось осуществить не только за счет собственно польских земель, но и даже за счет сугубо германских и сугубо русских территорий. Потому как поляки, пользуясь поддержкой Франции и в целом Антанты, нагло требовали воссоздания Польши в границах 1772 г., то есть в границах до первого раздела Польши. А это означало, что, например, взрыв оголтелого, яро агрессивного реваншизма в той же Германии уже был запрограммированно предрешен. Уже на рубеже 1916/1917 г.! В отличие от Германии в СССР столь оголтелый, агрессивный антипольский реваншизм публично не культивировался. Однако это вовсе не означает, что в Москве забыли печальные для нее итоги Польшей же спровоцированной войны 1920 г. Потому как при поддержке Антанты Польша тогда лихо своровала у Советской России Западную Украину и Западную Белоруссию. Причем высшее руководство Великобритании давно прекрасно понимало, что в случае, если к собственно польским территориям будут прирезаны сугубо германские и сугубо русские земли, что в сущности-то означало бы их оккупацию поляками, то это вызовет и у Германии, и у России — какая она ни была бы — глубокую враждебность. Более того. В Лондоне прекрасно понимали, что это «в конце концов, должно привести к союзу между Россией и Германией против Польши». Более чем изощренно мимикрируя в своих дипломатических «усилиях», якобы направленных на достижение прочного мира, и прежде всего якобы поддавшись давлению Франции и Америки, Великобритания согласилась практически со всеми требования поляков, урезая их только по мелочам. Но тем самым Великобритания своими «героическими усилиями» создала все предпосылки не только для нападения Германии на Польшу в недалеком будущем, но и для будущего советско-германского договора о ненападении. Потому как никоим образом не были гарантированы ни восточные границы поверженной Германии, ни вновь обретшей независимость Польши. Не случайно поэтому маршал Фош и ляпнул после заключения Версальского мирного договора, что это не мир, а перемирие, да и то всего на двадцать лет. Чуть попозже и до высшего французского руководства доперло, что, как вынужден был признать сам Пуанкаре, «не на Рейне начнется наступательный маневр Германии, направленный к разрушению мира, построенного в Версале... На востоке — вот где развернется атака Германии». А что ж вы, супостаты окаянные, делали-то во время Версальской конференции? Зачем заложили в Версальском договоре все предпосылки для будущей войны?! Ведь все так и вышло. И Раковский совершенно не случайно привлек внимание допрашивавшего его представителя личной разведки Сталина именно к польскому вопросу. Он прекрасно знал конечную цель той задумки, которую антантовские сволочи заложили еще в Версальский «мирный» договор 1919 г., в том числе и в отношении Польши.

«Г. — Представим себе, как гипотезу, что Гитлер и Сталин наступают на Польшу.

Р. — Разрешите мне перебить вас. Нападение может быть вызвано только следующей альтернативой: война или мир».

Комментарий. Ввиду особой важности ниже излагаемого комментария прошу особое внимание!

Раковский конкретно назвал первый элемент технологии провоцирования войны — создание альтернативы: война или мир. Но он слегка слукавил, ибо произнес просто «нападение может быть вызвано...», без указания, кто на кого нападет. Между тем вся суть провоцирования Западом войны непосредственно в в 1939 г. сводилась именно к тому, чтобы загнать и Германию и СССР в такой тупик польского вопроса который не имел бы, особенно для СССР, альтернативы в противовес навязываемой Западом дилемме: то есть действительно или война или мир. И тот и другой вариант однозначно вели к тому, что обе державы войдут в непосредственное территориальное соприкосновение, что с учетом всех обстоятельств и факторов того времени фактически означало практически абсолютно неминуемую агрессию Германии против СССР. И вопрос заключался лишь в том, на какой географической линии это произойдет, с какого рубежа начнется гитлеровская атака. Для Германии с ее «Дранг нах Остен» наиболее желательное решение состояло в том, чтобы заполучить, в том числе и военной силой, столь вожделенные для германского генералитета базы в Восточной Польше, то есть в Западной Белоруссии и Западной Украине. Потому что только это, по их мнению, могло дать серьезный шанс на успех будущего блицкрига против СССР. Герры генералы доперли до такого вывода еще на рубеже 1936/37 г. о чем уже говорилось выше. А вот для СССР вынужденным, но наиболее приемлемым именно в вынужденной ситуации вариантом явилось бы выдвижение своих границ на запад, дабы отдалить их от жизненно важных центров, до которых, если отталкиваться от польско-советской границы и куда мог выскочить Гитлер, было рукой подать. Уже в то время приходилось особо считаться и с дальнобойной артиллерией, и особенно с возможностями дальнебомбардировочной авиации.

Увы, но все произошло именно так, как и обрисовал во время допроса Раковский. Прежде всего, именно Сталин и СССР оказались в злостно злоумышленно созданном усилиями действовавших во исполнение масонского приказа Рузвельта о недопустимости уклонения от развязывания мировой войны Великобритании и Франции тупике навязанной дилеммы. Причем именно в таком тупике, из которого через «не могу» был только один, безальтернативно один выход — скрепя сердце пойти на подписание нового договора о ненападении с Германией, хотя формально сохранялся также и старый пролонгированный Берлинский договор о ненападении и нейтралитете от 24 апреля 1926 г. Ознакомившись с материалами второй книги данного проекта, читатели лично убедятся в этом.

«Р. — Англия и Франция при их более плохих армиях и авиации по сравнению с Гитлером смогут напасть на объединившихся Гитлера и Сталина?»

Комментарий. Тут Раковский слегка загнул. Если у Англии действительно была малочисленная сухопутная армия, то у Франции — миль пардон, как раз крупнейшая армия во всей континентальной Западной Европе. К тому же весьма неплохо вооруженная и оснащенная.

«Г. — Да, это мне кажется затруднительным... разве что Америка...

Р. — Оставим на время Соединенные Штаты. Согласитесь ли вы со мной, что из-за нападения Гитлера и Сталина на Польшу не может возникнуть европейской войны?

Г. — Рассуждение логично, как будто бы невозможно.

Р. — В этом случае нападение или война была бы бесполезна. Она не вызвала бы взаимного разрушения буржуазных государств. Гитлеровская угроза против СССР продолжала бы существовать и после разделения Польши, так как теоретически и Германия, и СССР усилились бы в одинаковой степени. Практически — Гитлер больше, потому что СССР для дальнейшего его усиления не нужны ни земли, ни сырье, а Германии— нужны. Нужно, чтобы демократии атаковали и не атаковали агрессора. Разве у нас не два агрессора?.. Но наступления не будет именно потому, что их два. Но что препятствует тому, чтобы атаковали одного из них?.. Демократии объявят войну только одному агрессору, и именно Гитлеру. Поразмыслите: каждое государство, которому приходится бороться с коалицией враждебных государств, имеет своей главной стратегической задачей — разбить их по отдельности одно за другим. Это правило настолько общеизвестно, что доказательства здесь излишни. Итак, согласитесь... что нет никаких препятствий для того, чтобы создать такие обстоятельства. Думаю, что вопрос о том, что Сталин не будет считать себя задетым в случае нападения на Гитлера, уже решен "Ими". Кроме того, к этому принуждает география, а в силу этого и стратегия. Как ни глупы Франция и Англия, собираясь воевать одновременно против двух держав, одна из которых желает сохранять нейтралитет, а другая, даже будучи в одиночестве, представляет собой для них серьезного противника, но откуда и с какой стороны смогут они произвести нападение на СССР?.. У них нет общей границы; разве что они поведут наступление через Гималаи... Да, остается воздушный фронт, но какими средствами и откуда смогут они напасть на Россию?.. По сравнению с Гитлером они уступают ему в воздухе. Все приведенные мною доводы не являются никаким секретом, это общеизвестно. Как вы видите, все упрощается в значительной степени...»

Комментарий. То ли в силу объективных причин, то ли умышленно, но Раковский слукавил, если не того хуже. Возможность для нападения на СССР у Англии и Франции была — с плацдарма подконтрольных им государств Ближнего Востока. Они и попытались в ходе советско-финляндской войны задействовать эту возможность, разработав план массированных бомбардировок Советского Закавказья и Северного Кавказа, прежде всего центров нефтедобычи, которые в то время для СССР являлись единственными. Впоследствии этот же план был реанимирован Англией еще до нападения Гитлера на СССР — уже в мае 1941 г., а затем, непосредственно в ходе советско-германской войны, в период наибольших успехов вермахта в блицкриге. Этот план англичане держали за пазухой до конца 1942 г. Кроме того, планировалась высадка англо-французского экспедиционного корпуса в Норвегии, который затем прошел бы на территорию Финляндии и принял бы участие в войне против СССР.

«Р. — Возможное вмешательство большего количества государств не изменяет соотношения сил. Взвесьте в уме и увидите, как будет продолжать существовать равновесие, хотя и вступят другие или даже все европейские государства. Кроме того, что весьма важно, ни одно из тех государств, которое вступит в войну на стороне Англии и Франции, не сможет отстранить их от руководства, а в силу этого причины, которые помешают им напасть на СССР, будут сохранять свое значение.

Г. — Вы забываете о Соединенных Штатах.

Р. — ... Я этого не забыл. Ограничусь изучением их функции в предварительной программе, которой мы сейчас заняты, и скажу, что Америка не сможет заставить Францию и Англию напасть одновременно и на Гитлера и на Сталина. Для того чтобы этого достичь, Соединенные Штаты должны были бы вступить в войну с самого же первого дня. А это невозможно. Во-первых, потому, что Америка не вступала раньше и никогда не вступит в войну, если она не подвергнется нападению. Ее правители смогут устроить так, что на них нападут, если это будет им удобно. В этом я вас уверяю. В тех случаях, когда провокация не имела успеха, и враг на нее не реагировал, то агрессия изобреталась. В первой своей интернациональной войне против Испании, в поражении которой не сомневались, они придумали агрессию, или, вернее, ее изобрели "Они". В 1914 году провокация тоже имела успех. Можно, правда, оспаривать технически, существовала ли таковая, но правилом без исключения является то, что тот, кто совершает внезапное нападение без предупреждения, совершает его при помощи провокации».

Комментарий. Поразительным образом высказывания Раковского совпадали и с фактами, и с разведывательной информацией того периода:

1. США действительно никогда не влезали в войну с самого начала. Прежде всего они «изобретали» предлог, с помощью которого провоцировали нападение на себя или, по меньшей мере, имитацию нападения на себя. Так повелось с американо-испанской стычки в конце XIX в. из-за Кубы — взорвали военный корабль США на рейде Гаваны. Точно так же США повели себя и в годы Первой мировой войны. В войну они влезли только после того, во-первых, как кайзеровская Германия 31 января 1917 г. официально вручила ноту американскому послу об объявлении беспощадной подводной войны, что напрямую затрагивало интересы США и фактически явилось объявлением войны Америке. Во-вторых, после того как Англия сугубо в провокационных целях предала гласности перехваченную ее криптографами пресловутую телеграмму германского министра иностранных дел Циммермана от 19 января 1917 г. В этой телеграмме Циммерман от имени правительства кайзеровской Германии предложил Мексике воспользоваться моментом и напасть на США, чтобы отобрать у нее ранее отторгнутые земли. Тут уж США взвыли по-настоящему — со времен рождения доктрины Монро они привыкли считать себя хозяином всего Западного полушария и обоих американских континентов тем более. Вовремя подсунутый англичанами провокационный предлог сработал на все 100 % — США официально объявили о своем вступлении в войну, чего давно жаждал американский капитал, но никак не мог оформить «естественным» образом. Точно так же США повели себя и во время Второй мировой войны. Прекрасно знали, что Япония нападет 7 декабря 1941 г., но умышленно сделали вид, что это было вероломное нападение коварных японцев. Точно так же они развязали войну и против Вьетнама, спровоцировав обстрел своих кораблей в Тонкинском заливе. Точно так же спровоцировали нападение Ирака на Кувейт в 1990 г., дабы влезть в этот регион. Затем точно так же изобрели невесть откуда взявшийся геноцид албанцев в Косово, чтобы влезть на Балканы, предварительно разбомбив Сербию. Затем точно так же изобрели невесть откуда взявшееся оружие массового поражения в Ираке и напали на эту страну, свергли законную власть в стране и ее законного президента, устроив там форменный геноцид иракцев и полное разрушение этой страны, за исключением центров нефтедобычи, и незаконно повесив Саддама Хуссейна — законного президента. Все это называлось «демократией». Под сильнейшим подозрением находится и предыстория нападения двух самолетов на башни-близнецы в Нью-Йорке в сентябре 2001 г. Сильнейшие аналитики мира давно уже пришли к более чем обоснованному и великолепно аргументированному выводу о том, что спецслужбы США спровоцировали это нападение. Под таким же подозрением находится и подлая агрессия Грузии против Южной Осетии, отчетливо попахивавшая попыткой спровоцировать возможность влезания США и НАТО в войну против России, выступившей на защиту Южной Осетии. Так что Раковский абсолютно точно указал на эту особенность технологии американской политики по влезанию в войну — где бы она ни намечалась.

2. Смысл сказанного Раковским одновременно принципиально совпадал и с разведывательной информацией того времени. Несмотря на то, что она уже приводилась, но учитывая особую важность рассматриваемого аспекта, рискну ее повторить. В самом конце января 1937 г. нелегальная резидентура НКВД СССР сообщила из Нью-Йорка, что во время переговоров президента США Рузвельта со специальным представителем британского премьер-министра лордом Рэнсименом первый заявил, что, во-первых, Америка прилагает усилия к тому, чтобы как можно дольше сохранять нейтралитет. Но если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Если же вопрос будет стоять о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и, по настоянию Рузвельта, Америка сохранит свой нейтралитет. Если СССР окажется под угрозой германских, чисто империалистических, то есть территориальных, стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону. В азиатской войне Америка останется нейтральной до тех пор, пока не будут задеты непосредственно американские интересы. Захват Японией крупной китайской территории без согласия Китая должен рассматриваться как нарушение американских интересов. Как видите, высказывания Раковского фактически в точности соответствовали позиции американского руководства и совпадали с данными советской разведки.

«Р. — Теперь вот о чем. Великолепная американская техника... подчиняется одному условию: чтобы агрессия произошла в подходящий момент, то есть в момент, нужный подвергшимся нападению Соединенным Штатам; это значит тогда, когда они будут иметь вооружение. Есть ли сейчас налицо это условие? Вполне очевидно, что нет. В Америке имеется сейчас немного меньше ста тысяч человек под ружьем и посредственная военная авиация. У нее есть только внушительная эскадра. Но вы же можете понять, что при наличии таковой — она не сможет убедить союзников решиться на нападение на СССР, так как Англия и Франция имеют лишь только единственное преимущество на море».

Комментарий. Раковский и тут был прав. Как раз именно в то время Рузвельт начал потихоньку продавливать через Конгресс необходимые для интенсификации производства вооружений законопроекты. Единственное, в чем Раковский был не прав, скорее, даже просто не точен, — это в том, что он сделал крен на сухопутные вооружения Америки, хотя США уже тогда стали готовиться именно к морской войне, закладывая большое количество ударных кораблей. Потому как одной из главнейших целей Америки в грядущей мировой войне было вышибание Великобритании с пьедестала мирового морского гегемона, подрыв и ликвидация былого морского могущества Великобритании и присвоение статуса мирового морского гегемона, о чем Америка давно мечтала.

«Р. — ...При наличии совпадения интересов Сталина и Гитлера в отношении нападения на Польшу все сводится к тому, чтобы добиться оформления этого совпадения и сделать пакт о двойном нападении».

Комментарий. Как и в предшествовавших высказываниях, Раковский нахально перегнул палку. Совпадения интересов Сталина и Гитлера в отношении нападения на Польшу не могло быть, да и не было. Совпадение их интересов могло быть и действительно имело место только в одном — ни тот, ни другой не считали нужным и тем более не желали в то время ввязываться в вооруженную драку между собой. Причем соображения на одну и ту же тему у каждого были разные. У Гитлера — это маниакальное стремление избежать войны на два фронта, у Сталина — естественное для любого ответственного лидера государства стремление к обеспечению безопасности своего государства. Тем более что Запад сознательно вел дело к тому, чтобы не оставить Сталину никакого иного выхода, кроме как заключить договор о ненападении с тем, чтобы затем его же и обвинить в том, что-де он фактически позволил Гитлеру напасть на Польшу.

«Р. — Я советую тому, кто начнет переговоры, чтобы они велись на почве строго конфиденциальной, с расточительной откровенностью... При наличии целой стены всяких предубеждений только правдивостью можно будет обмануть Гитлера. Я хотел сказать, что с Гитлером надо вести чистую игру по конкретным и ближайшим вопросам. Нужно ему показать, что игра не ведется с целью спровоцировать его на войну на два фронта. Например, можно пообещать ему и доказать в соответствующий момент, что наша мобилизация ограничится малым количеством сил, необходимых для вторжения в Польшу, и что силы эти будут невелики. По нашему фактическому плану мы должны будем расположить наши главные части для предполагаемого англо-французского нападения. Сталин должен быть щедрым в предварительных поставках, которых будет домогаться Гитлер, главным образом — нефти. Это то, что мне пока что пришло в голову. Возникнут еще тысячи вопросов подобного же порядка, которые должны будут быть разрешены так, чтобы Гитлер, видя на практике, что мы желаем всего лишь только занять свою часть Польши, был бы вполне в этом уверен. И поскольку на практике оно так и должно получиться, то он будет обманут правдой».

Комментарий. Интересный фрагмент. 1. Раковский фактически точно предсказал, что Гитлер будет домогаться поставок сырья, из чего Сталин в нужное время сделал соответствующий вывод и условием возможного заключения договора о ненападении выкатил требование об эвентуальном заключении кредитного и торгово-экономического соглашений.

2. Прав был Раковский и в том, что с Гитлером необходимо было говорить только по конкретным и ближайшим вопросам. Именно так все дело и обстояло в 1939 г. и перед заключением договора о ненападении и тем более после.

3. Насчет вторжения в Польшу Раковский, естественно, загнул. Прежде всего потому, что по его словам выходило, что упомянутое им вторжение в Польшу должно было быть осуществлено одновременно с нападением Германии на Польшу. Между тем Сталин вовсе и не намеревался этого делать. Как известно, он пошел на такой шаг в немалой степени из-за дипломатического давления Германии, но в еще большей степени вследствие того, что спесивые поляки настолько быстро разбежались впереди собственного визга, а их руководство настолько быстро смылось за границу, что возникла реальная угроза выхода вермахта на польско-советскую границу. А вот этого-то Сталин категорически не хотел допустить.

4. Но, конечно же, самое интересное заключается в его пассаже насчет обмана Гитлера правдой. Вся прелесть этого пассажа в том и состоит, что в этом случае Раковский был не просто объективен, но и действительно сказал Подлинную Правду. Дело в том, что он уже назвал, кто кому объявит войну — демократии Гитлеру. Это во-первых. Во-вторых, как он сам же признавал еще в начале этого допроса, Гитлер ни при каких обстоятельствах не снимет с повестки дня вопрос о нападении на СССР. Ибо это стержень всей его программы и более того, именно ради этого его и привели к власти. Свои 30 иудиных сребреников — иудины по отношению к германскому народу и его высшим национальным интересам — он должен был отработать. Но, имея уже в качестве противников Англию и Францию, которые объявят ему войну, что и случилось в начале сентября 1939 г., и обязанный рано или поздно отработать то, ради чего его и привели к власти, то есть напасть на СССР, Гитлер автоматически загонит себя в ситуацию войны на два фронта. Тут и Сталину не надо было ничего делать. Ситуация сама по себе так сложилась бы. Задача Сталина была в том, чтобы как можно дольше оттягивать неизбежную войну, чтобы лучше подготовиться к отпору обнаглевшему и очень мощному для того времени агрессору. Интересно также и то, как Раковский раскрывает само понятие этого обмана.

«Р. — В чем именно заключается обман Гитлера? План, который я рассказал вам, логичен и нормален, и по нему можно достигнуть того, что капиталистические государства уничтожат друг друга, если столкнуть их два крыла: фашистское с буржуазным. Повторяю, что план логичен и нормален. Сюда не вмешиваются таинственные и страшные факторы. Для того чтобы возможно было его реализовать, «Их» вмешательство не нужно».

Комментарий. Если вдуматься, то объяснение Раковского — супер. Только вот какое отношение ко всему этому мог иметь Сталин, если даже в Госдепе США пришли к аналогичному с Троцким выводу — что Сталин «дезертирует из мирового революционного движения». Естественно, что такие выражения не соответствовали реальности. Потому что дезертирства как такового не было. Было откровенное нежелание Сталина ради чертовой мировой революции подставлять свою голову, проще говоря, рисковать выпестованным им государством. Истинно глобальную цель — мощное вооруженное столкновение европейских демократий и фашизма ради их взаимного уничтожения — преследовали США. Причем свой этот глобальный интерес они до поры до времени маскировали совпадением их точки зрения с антисоветскими планами Великобритании и Франции. Мол, не будет оснований проливать даже скупую слезу, если Гитлер разберется с Советами. Между тем уже в середине 30-х гг. прошлого века и не посвященному в дела мировой политики было очевидно, что центр тяжести мирового могущества в западном мире откровенно и ускоренными темпами смещается за океан, в США. И задача Америки была чужими руками уничтожить и британскую, и французскую колониальные империи, дабы перехватить входившие в них страны и территории, как источники сырья и рынки сбыта и приложения капитала. Собственно говоря, именно ради этого американский капитал в лице Варбурга и вступил в прямой тайный контакт с Гитлером. В связи с этим пассажем Раковского насчет того, что Гитлер будет обманут правдой, не могу не напомнить о приводившейся выше разведывательной информации 1937 г. Приношу извинения за повтор, но в данном случае это необходимо. Итак, что сказал Рузвельт спецпредставителю премьер-министра Великобритании:

1. Что Америка прилагает усилия к тому, чтобы как можно дольше сохранять нейтралитет.

2. Если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Надо полагать, что Рузвельт имел в виду следующее — когда Америке будет выгодно, тогда она и вмешается, но не ранее того, как обе стороны — демократии и фашизм — хорошенько поколотят друг друга. СССР, сами понимаете, к демократиям не причислялся.

3. Если же вопрос будет стоять о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и, по настоянию Рузвельта, Америка сохранит свой нейтралитет. Что она и делала после 1 сентября 1939 г. Проще говоря, столкнув лбами фашизм и европейские демократии, которым по масонским каналам было приказано более не уклоняться от развязывания мировой войны, но при этом нехарактерно для заокеанской тупости изящно, но исподволь свалив всю ответственность на СССР, которому европейские демократии категорически отказали в создании коллективной безопасности, Америка спокойно стала взирать на то, как первые лупят друг друга, а потом еще и стала извлекать из этого невиданные барыши.

4. Если СССР окажется под угрозой германских, чисто империалистических, то есть территориальных, стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону.

Это могло случиться лишь в одном случае. Если проклятые европейские демократии провалили бы саму идею коллективной безопасности (что они в итоге и сделали) и тем самым подставили бы СССР под угрозу этих самых «германских, чисто империалистических, то есть территориальных, стремлений». Что, в общем-то, и произошло. Ибо, отказав СССР в коллективной безопасности, но вынудив Советский Союз через «не могу» и скрепя сердце пойти на подписание с Германией договора о ненападении, европейские демократии добились главного — Третий рейх вошел в непосредственное территориальное соприкосновение с СССР. Проще говоря, был создан реальный потенциал реализации тех самых «германских, чисто империалистических, то есть территориальных стремлений». Дело было только во времени. Трудно сказать, понимал ли Раковский все это или нет, и если понимал, то почему не показал негативные последствия. Впрочем, он и сидя на Лубянке, ощущал себя эмиссаром от «Них».

«Р. — Логика и натуральность моего плана — это только видимость. Натуральным и логичным было бы то, что Гитлер и Сталин нанесли друг другу поражение. Это было бы для демократий простым и легким делом, в том случае, если им нужно было бы, чтобы Гитлеру позволили, обратите внимание — «позволили», напасть на Сталина. Если русские просторы и отчаяние Сталина со своими людьми перед гитлеровским топором или перед местью его жертв не будут достаточны для того, чтобы добиться военного истощения Германии, то не будет никаких препятствий к тому, чтобы демократии, видя, что Сталин теряет силы, стали бы помогать ему мудро и методически, продолжая подавать эту помощь вплоть до полного истощения обеих армий».

Комментарий. Это действительно точное предвидение. Как известно, в начале войны из-за океана раздалось глубокомысленное изречение — если мы увидим, что побеждают немцы, мы будем помогать русским. Если же увидим, что побеждают русские, то мы будем помогать немцам. И пусть они убивают друг друга как можно больше.

«Р. — Это в действительности было бы легко, естественно и логично, если бы те мотивы и цели, каковые ставят перед собой демократии и которые большинство их приверженцев считают настоящими, были бы реальностью, а не тем, чем они являются: предлогами. Существует одна цель: не Москва будет навязывать свою волю демократиям, а Нью-Йорк, не «Коминтерн», а «Капинтерн» на Уолл-стрит. Кто, как не он, был способен навязать Европе такое явное и абсолютное противоречие?.. Какая сила может вести ее к полному самоубийству?.. Только одна сила способна сделать это: деньги. Деньги — это власть и единственная власть».

Комментарий. А теперь, уважаемые читатели, вспомните все комментарии к показаниям Раковского, особенно предпоследнее. Вспомнили? Теперь вам должно быть абсолютно понятно, как в натуре была спровоцирована Вторая мировая война, а затем и нападение Германии на СССР.

«Р. — Реальная угроза СССР существует. Это факт и факт, который обязывает. "Они" уже имеют превосходство над Сталиным — превосходство, которое нельзя отрицать. Сталину предоставляется только одна альтернатива, право выбора, а не полная свобода. Нападение Гитлера произойдет само собой; "Им" ничего не нужно делать, чтобы оно произошло, а только всего лишь предоставить ему возможности действовать. Это основная и определяющая реальность, забытая вами... Я уточняю еще один раз, но вкратце; или на Сталина будет сделано нападение, или будет реализован начерченный план, по которому капиталистические европейские государства уничтожат друг друга. Если Сталин захочет выжить, то он будет вынужден реализовать план, предложенный и ратифицированный "Ими"»!

Комментарий. Не предложенный, а насильно навязанный план.

«Г. — А если он откажется?

Р. — Это невозможно. Экспансия и вооружение Германии будут продолжаться. Когда Сталин увидит перед собой эту гигантскую угрозу, то что он станет делать?.. Это будет продиктовано ему своим собственным инстинктом самосохранения».

Комментарий. Надеюсь, теперь понятно, что по приказу из-за океана делали западноевропейские демократии, увиливая от сотрудничества с СССР в вопросе о коллективной безопасности и взаимопомощи для отпора гитлеровской агрессии. СССР попросту загоняли в ситуацию, из которой мог быть безальтернативно только один выход, продиктованный инстинктом самосохранения — через «не могу» и скрепя сердце пойти на подписание с Германией договора о ненападении, прекрасно заранее понимая, что это всего лишь временная мера.

«Р. — Я бы начал уже с завтрашнего дня зондировать Берлин... проявил бы уступчивость и намекнул бы на некоторые разочарования в демократиях, ослабил бы в Испании... Это было бы актом поощрения; затем бы я намекнул на Польшу. Как вы видите — ничего компрометирующего, но достаточно, чтобы какая-то часть ОКВ, бисмарковцы, как они называются, имели бы аргументы для Гитлера. Это большая дипломатическая работа. Разговор нужно будет ловко повести о том противоречивом положении, в которое ставят СССР так называемые европейские демократии своим союзом против национал-социализма. Цель словесных выражений должна быть в том, чтобы увязать интересы СССР и США. Америка видит себя вынужденной поддерживать колониальный империализм для защиты демократий Англии и Франции. После этого уже очень легко сформулировать гипотезу о действиях. Первое: что ни СССР, ни Соединенные Штаты не интересует европейский империализм, и, таким образом, все сократится до вопроса о господстве — идеологически и экономически России и Америке желательно разрушение европейского колониального империализма. Соединенным Штатам желательно это даже еще больше. Если бы Европа потеряла в новой войне всю свою мощь, то Англия, не имеющая своих собственных сил, с исчезновением Европы, как силы, как власти, с первого же дня легла бы всей тяжестью со всей своей империей, говорящей на английском языке, на Соединенные Штаты. Какую совместную деятельность должны будут избрать Соединенные Штаты и Советский Союз перед лицом войны между империалистами, стремящимися к этому? Ответ может быть один — нейтральность, но нейтральность не зависит только от желания одного, она зависит также от агрессора. Гарантия нейтральности может существовать только тогда, когда агрессор не может напасть или ему это не подходит. Для этой цели безошибочным является нападение агрессора на другое империалистическое государство. Отсюда очень легко перейти к высказыванию необходимости и моральности — с целью гарантии безопасности — спровоцировать столкновения между империалистами, в случае, если это столкновение не произойдет само по себе. И если это будет принято в теории — а оно будет принято, — то уладить вопрос о действиях фактически — это уже вопрос только техники. Вот вам здесь указатель: 1) пакт с Гитлером для раздела между собой Чехословакии или Польши (лучше последней); 2) Гитлер примет. Если он способен на блеф в ставке на завоевание, то есть на захват чего-либо в союзе с СССР, то для него будет полной гарантией то, что демократии уступят. Он не сможет поверить их словесным угрозам, так как ему известно, что пугающие войной являются одновременно сторонниками разоружения и что их разоружение — реальное;

3) демократии нападут на Гитлера, а не на Сталина; они скажут людям, что хотя оба они виноваты в агрессии и в разделе, но стратегические и логические причины вынуждают их к тому, чтобы они были разбиты отдельно: сначала Гитлер, а потом Сталин.

Г. — А не обманут ли они нас правдой?..

Р. — А каким образом?.. Разве Сталин не располагает свободой действий для того, чтобы помогать Гитлеру в нужной мере? Разве мы не передаем в его руки возможность продолжения войны между капиталистами до последнего человека и до последнего фунта? Чем же они смогут его атаковать?.. Истощенным государствам Запада уже достаточно будет дела с коммунистической революцией внутри, которая в противном случае может восторжествовать.

Г. — Но если Гитлер добьется быстрой победы и если он, подобно Наполеону, мобилизует всю Европу против СССР?..

Р. — Это невероятно!.. Вы забываете о существовании Соединенных Штатов. Вы отвергаете фактор силы — более важный. Разве не естественно, чтобы Америка, подражая Сталину, помогала бы со своей стороны демократическим государствам? Если согласовать «против часовой стрелки» помощь обеим группам воюющих, то таким образом будет гарантирована без промаха бесконечная затяжка войны.

Г. — А Япония?

Р. — А не достаточно ли ей уже Китая?.. Пусть Сталин гарантирует им свое невмешательство. Японцы очень привержены к самоубийству, но все-таки не настолько, чтобы быть способными одновременно напасть и на Китай, и на СССР. Есть еще возражения?»

Комментарий. При первом же сравнивающем взгляде на то, что сказал Раковский, и на то, что имело место в 1939 г., может показаться, что Сталин реально воспользовался рекомендациями Раковского. Однако более вдумчивый сравнительный анализ покажет принципиально иное.

1. Прежде всего, как увидим из анализа других мифов, не Сталин начал зондировать, а сами немцы. И занимались этим достаточно долго, то активизируясь, то затихая. Причем зондаж шел через попытки обсуждения наиболее привлекательного для СССР вопроса — об активизации финансово-кредитных и торгово-экономических отношений с Германией, к чему периодически прицепом добавлялись политические аспекты. Однако ничего у немцев не выходило — возглавивший НКИД СССР Молотов очень жестко контролировал все контакты с немцами, в чем читатели еще убедятся. Никакой уступчивости Сталин и Молотов не проявляли. Наоборот, до последнего вели себя крайне жестко. Да и впоследствии, даже в тех случаях, когда, казалось бы, мягко стелили, все равно получалась доска из острых гвоздей. Этот факт даже современные западногерманские историки открыто признают. Сталин и Молотов были очень жесткими партнерами для переговоров, и, в частности, Гитлер испытал это на собственной шкуре.

2. Что касается демонстрации некоторой разочарованности в западных демократиях, то на первый взгляд может показаться, что, например, выступление Сталина на XVIII съезде ВКП(б) адекватно указанному тезису. Увы, для тех, кто так подумал. Сталин попросту констатировал реалии международной ситуации на день съезда. К тому же он был изрядно зол на западные демократии из-за Мюнхенского сговора, негативные последствия которого он мгновенно просчитал. Да и вообще, выступление на съезде — выступлением на съезде, но ведь одновременно СССР сугубо по дипломатическим каналам так «врезал» Германии за захват Чехословакии в марте 1939 г., что ни о какой уступчивости и речи быть не может. Чуть ниже, из анализа другого мифа, читатели воочию увидят, что произошло.

3. Что касается Испании, то Сталин не уступал, а вынужден был из-за очевидной бесперспективности дальнейших усилий в поддержку республиканцев прекратить эту помощь.

4. Намеков на Польшу Сталин не делал. Это сделали западные демократии, когда поняли, что Гитлер после Мюнхенского сговора намерен напасть на них и поквитаться за версальское унижение Германии. Вот тогда-то западноевропейские демократии в координации с США предприняли срочные меры по развороту коричневого шакала на Польшу и в целом на Восток, и фиксации его агрессивных устремлений и амбиций именно на этом азимуте. Квинтэссенцией этих усилий Англии и Франции стали так называемые гарантии безопасности Польши, которые откровенно провоцировали взрыв, подстрекали Гитлера к нападению. Так что все обошлось без намеков Сталина. Запад собственноручно занимался провоцированием войны. Сталин тут абсолютно ни при чем.

5. А вот что касается упомянутых Раковским ОКВ и «бисмарковцев», то это весьма любопытный аспект. Под ОКВ он подразумевал германский генералитет, а под «бисмарковцами» — ту часть германского генералитета, которая была родом из рейхсвера, который в 20-х — начале 30-х гг., но до привода Гитлера к власти, сотрудничала с РККА. Под эту же категорию Раковский подводил и некоторых влиятельных представителей деловых, финансовых и политических кругов Германии, извлекавших немалые выгоды из прежнего, догитлеровского сотрудничества между Германией и СССР. Говоря об этом, Раковский фактически намекал на необходимость подыгрывания евразийским амбициям определенной части германской элиты в пику, казалось бы, тому же Западу, особенно Великобритании. Да, на Западе этого изрядно боялись, особенно в Англии. К примеру, еще в марте 1935 г. высокопоставленный британский дипломат В. Уэллсли писал в служебном меморандуме: «К счастью, сейчас нет никаких шансов, что русские и немцы объединятся, но если только на смену Гитлеру придет некто с бисмарковским взглядом на добрые отношения с Россией любой ценой — единственно верная политика с германской точки зрения, — ситуация может измениться моментально, и Западной Европе будет противостоять германо-русско-японская комбинация, самая впечатляющая из всех, с которыми ей когда-либо доводилось сталкиваться. У нас есть все основания благословлять слепоту Гитлера и большевизм, которые делают это невозможным в настоящее время. Да продлит Господь дни их обоих». Но, с другой стороны, обладавший гигантским политическим опытом Раковский прекрасно знал, что подыгрывание, казалось бы, пробисмарковским евразийским амбициям в духе учения легендарного германского геополитика Хаусхофера, отчетливо проявлявшимся у определенной части германской элиты, среди которой генералитет занимал видное, если не вообще центральное, положение, неизбежно спровоцировало рост агрессивности у германской военщины. Дело в том, что она еще с 20-х гг. не скрывая исповедовала идею об альянсе такого рода, о чем свидетельствует следующее высказывание одного из ближайших сотрудников основоположника военного сотрудничества между рейхсвером и РККА генерала Секта: «В данный момент русской армии не существует и, может быть, еще долгое время она не будет существовать. Однако военная мощь измеряется не только числом, качеством, силой и вооружением воинских частей. Она складывается из географических, стратегических и экономических факторов в единое целое, которое зависит также от численности населения и обширности территории. Страна, численность населения которой втрое превосходит численность нашего, потенциальные ресурсы которой беспредельны, страна, которая простирается от Балтики до Тихого океана и от Черного моря до Северного Ледовитого океана, будет играть в будущей мировой войне важнейшую роль. Тот, кто будет действовать против нее, натолкнется на трудно преодолимые препятствия. Кто будет с ней — до бесконечности расширит свое поле действий и свои возможности выступления во всех уязвимых пунктах земного шара. Все наши усилия должны быть направлены на то чтобы в б их реваншистских войнах СССР был нашим союзником. Если он не будет нашим союзником, то, прежде чем свести счеты с Францией, мы должны победить его, что потребует длительных и дорогостоящих усилий». Короче говоря, с этой ли мыслью Москва пошла бы на сближение с Берлином, или не с этой, а с какой-то другой мыслью или идеей, все равно по факту получилось бы именно то, чего издавна хотели германские генералы — их сокровенное желание специально подчеркнуто. Но именно это-то и привело бы к негативному последствию. Ибо даже в том очевидном даже для любого слепого случае, когда СССР пошел бы на заключение договора о ненападении сугубо по соображениям собственной безопасности, что, собственно говоря, и имело место 23 августа 1939 г., все равно СССР был бы обвинен в том, что-де он стал союзником нацистской Германии. Хуже того. Что это именно он и спровоцировал войну. Что и случилось в реальности. Не говоря уже о том, что в таком случае произошло бы вхождение Германии и СССР в непосредственное территориальное соприкосновение, что в миллиарды раз увеличило бы угрозу нападения Гитлера на СССР. Что также произошло в сентябре 1939 г. Понимая все это, но не стремясь именно к такому результату, Сталин в буквальном смысле слова до последней секунды стремился достичь договоренности с западными демократиями о коллективных усилиях в отпоре гитлеровской агрессии. Увы, западные демократии жестко и упрямо шли именно тем курсом, который как бы объективно загонял СССР в тот самый тупик, выход из которого был бы безальтернативно только один— через «не могу» и скрепя сердце пойти на подписание договора о ненападении с Германией, прекрасно осознавая, что это временная мера. А Сталин и Молотов не только осознавали, но и с 19 июня 1939 г. абсолютно точно знали, что если Гитлер и пойдет на предложение заключить такой договор, то всего лишь на два года. К слову сказать, этот срок коричневый сукин сын выдержал от «ать» до «ять» — через два года, почти день в день — напал на СССР! Это разъяснение специально приведено для того, чтобы еще более выпукло обрисовать глубинную провокационную суть того, что предлагал Раковский. Ведь он же предлагал это сделать как бы в добровольном порядке, как бы инициативно со стороны СССР. И чтобы такой высококлассный знаток мировой политики, опытнейший мастак по части закулисных дел, масон высокой степени посвящения не понимал истинных негативных последствий того, что он предлагал?! Да начисто исключено!

Любопытно также, что Раковский назвал суть и других обвинений в адрес Сталина, которые через год с небольшим протрубил его кумир Троцкий, а за ним и весь Запад — например, что-де Сталин стал «интендантом» Гитлера, предоставляя ему возможность вести войну против Запада. Кстати говоря, и Запад постоянно обвинял Сталина именно в этом и в то время, и после войны, вплоть до наших дней. Не менее интересно и объяснение Раковского «технологии» бесконечной затяжки войны. Именно так все и происходило впоследствии. Черчилль, к примеру, без зазрения совести так и говорил Сталину в 1941 г., что чем дольше будет идти война, тем, мол, лучше, ибо тем больше Запад может оказать помощи СССР! И потому отчаянными мерами всячески затягивал открытие второго фронта. Более того. Еще 4 сентября 1941 г. у Черчилля хватило ума проболтаться нашему послу Майскому о том, что Запад не откроет второй фронт до 1944 г.!

Насчет невероятности объединения всех европейских ресурсов под эгидой Гитлера Раковский загнул, что называется, по-черному. В действительности, все произошло ровным счетом наоборот. Едва только оккупация какой-либо страны становилась свершившимся фактом, так тут же гитлеровцы начинали «цивилизованный» грабеж всех и вся. Промышленные, сырьевые, продовольственные, валютные и людские ресурсы оккупированных гитлеровскими войсками, а также зависимых от Третьего рейха стран в массовом масштабе переключались на экономическую подготовку агрессии против СССР. В первую очередь гитлеровцы вывозили оборудование, стратегическое сырье и материалы, нефть и нефтепродукты, транспортные средства. К примеру, из Польши гитлеровцы вывезли все новые американские станки, которыми были оборудованы некоторые польские военные предприятия. Много станков и оборудования было вывезено из Бельгии, Голландии и других стран. Всего до 1941 г. гитлеровцы захватили в оккупированных странах Европы различных материалов и имущества на сумму 9 млрд. фунтов стерлингов, что вдвое превышало довоенный национальный доход Германии. Только французская промышленность изготовила для Третьего рейха 13 тысяч грузовых автомобилей, 3 тысячи самолетов, 1 млн. снарядов, отремонтировала 174 германских торговых судна. В оккупированных гитлеровскими войсками европейских странах по заказам вермахта работало свыше 5 тысяч промышленных предприятий. Один только военно-промышленный комплекс бывшей Чехословакии, прежде всего концерн «Шкода», производил столько оружия и военной техники, сколько в 1939 г. производила вся военная промышленность Великобритании. Традиционно славящиеся своим сельским хозяйством и рыболовством Дания и Голландия немедленно кинулись обеспечивать Германию аграрной продукцией. Одна только Дания поставила к началу войны Третьего рейха против СССР 86 668 тонн масла, 159 686 тонн свинины, 97 384 тонн говядины, 59 381 тыс. яиц, 73 тыс. тонн сельди, а также фрукты, зерно и т. д. Кроме того, следует иметь в виду также и то обстоятельство, что в ряде случаев западные страны сами способствовали ограблению как самих себя, так и своих уже преданных и выданных на расправу нацистам союзников. Великобритания, например, не моргнув и глазом, отдала Гитлеру золотой запас Чехословакии на сумму 6 млн. фунтов стерлингов. А до этого молча проглотила хамство Гитлера насчет погашения ранее взятых Австрией кредитов. Франция так удачно провела военные действия по собственной защите, что, в сущности, из рук в руки передала вермахту пять миллионов тон нефти стратегического запаса, а едва только капитуляция была подписана, так французские бизнесмены ринулись снабжать вермахт кто чем мог. Особенно же старались сырьевики — Франция начала поставки необходимых для производства алюминия бокситов, а также никеля из своих заморских колоний. Едва только Третий рейх завершил польскую кампанию, то впереди собственного визга, но гордо удиравшие от вермахта поляки ринулись помогать нацистам, выехав в Германию на работу в количестве более одного миллиона человек! И это не говоря уже о той рабочей силе, которую гитлеровцы вывозили насильно. К началу войны против СССР в Германии на принудительных работах работали свыше 3,1 млн. человек, что составляло без малого 9 % всей рабочей силы рейха.

Так что верить словам Раковского в данной части нет никакого резона. Тут он едва ли ошибся, но что сознательно соврал — точно. Такое впечатление, что он точно знал дальнейший ход мыслей и особенно действий руководящей элиты Запада. Если, паче чаяния, ситуация сложится так, что Советы — в результате всех подлянок Запада — действительно окажутся вынужденными подписать пакт о ненападении с Германией и в итоге разразится война, в ходе которой Гитлер повернет затем на запад, а там на Западе об этом знали уже в конце 1937 г., так как французская военная разведка добыла соответствующие планы военных действий Германии против стран Запада, то в таком случае, посопротивлявшись для видимости, западные страны сдадутся на милость фюрера, чтобы предоставить ему максимум экономических возможностей для успешного нападения на Советский Союз. Что они и сделали.