Миф № 80. Заговора военных не было, но ликвидация «гениальных стратегов» типа Тухачевского и Кб понадобилась Сталину как первый шаг на пути подготавливавшегося им сговора с Гитлером. Довоенная версия.

Миф № 81. Прологом к уничтожению Тухачевского и К* послужила тайная миссия торгового представителя СССР в Германии Д. Канделаки. Он имел прямое поручение Сталина найти пути для тайного сговора с Гитлером.

Миф № 82. Против Тухачевского был использован подложный компромат. Довоенная версия.

Миф № 83. Сталин купился на состряпанный нацистскими спецслужбами и подкинутый через белоэмигрантские организации фальшивый компромат на Тухачевского.

Миф № 84. Тухачевский и K° не имели связи с германской разведкой и германским генеральным штабом. Довоенная версия.

Комплекс этих идиотских до последней запятой, глубо ко противоречащих друг другу версий появился еще в октябре 1939 года в следующем виде: «У Эдуарда Бенеша, бывшего президента Чехословакии, тоже есть свои счеты к Сталину. Дело в том, что, когда в 1937 г. были расстреляны Тухачевский и крупные военачальники Красной Армии, Европа была настолько возмущена, что Сталину пришлось искать каналы, через которые он мог бы убедить европейские демократические правительства в том, что победитель Деникина и Колчака — нацистский шпион. По указке Сталина в ОГПУ в сотрудничестве с Управлением разведки Красной Армии было состряпано досье, которое должно было свидетельствовать против этих высших командиров Красной Армии, для передачи его правительству Чехословакии. Эдуард Бенеш, видимо счел, что он не вправе проверять эти свидетельства, учитывая возможную помощь Сталина Чехословакии. Пусть теперь Бенеш припомнит это дело, пересмотрит свое отношение к характеру «свидетельств», изготовленных специалистами из ОГПУ, и решит, имеет ли он право продолжать молчать».

Вы поняли, в чем тут идиотизм?! Правильно, уж слишком «оригинально» получается. Сначала поставить военных к стенке. Потом испугаться возмущения какой-то там Европы. Затем искать каналы для убеждения оной в своей правоте. Задним числом состряпать досье, едва ли не насильно всучить его Бенешу — наверное, для того, чтобы он разболтал бы, что-де Сталин ни в чем не виноват, но прав. И одновременно надеяться на то, что он же еще и поможет Чехословакии?! Ну, что это если не форменный идиотизм?! И нас хотят убедить, что так действовал Сталин?!

Трудно сказать, кому в британской разведке пришло в голову состряпать подобный бред сивой кобылы. Зато точно известно, какой конкретно мерзавец действительно изложил эту глупость на бумаге. Более того, абсолютно точно известна фамилия, точнее, псевдоним конкретного подонка, что «украсил» этот бред сивой кобылы. Извольте полюбопытствовать — весь этот идиотизм вышел за подписью «гордости» всей «прогрессивнойобщественности» и «кумира» анти-сталинских «детей Арбата» — Вальтера Германовича Кри-вицкого. В действительности же под этим псевдонимом скрывался беглый предатель-подонок, бывший советский разведчик, глава нелегальной резидентуры в Голландии — Самуил Гершевич Гинзбург. В 1937 году сбежал на Запад, где продался как троцкистам, так и в первую очередь, британской разведке.

В США, куда его вывезли сердобольные бритты, под крикливым названием «Я был агентом Сталина» якобы опубликовал свои «мемуары». Якобы опубликовал «свои мемуары» потому, что лично собственной рукой ничего не писал и лично не издавал никаких мемуаров! Гонорар получал, и немалый, а вот писать-то — ничего не писал! Потому как Вальтер Германович Кривицкий, он же Самуил Гершевич Гинзбург, а в действительности нанесший в канун войны колоссальный ущерб советской разведке и Советскому Союзу беглый предатель-подонок попросту не знал английского языка, на котором он якобы написал свои мемуары! За него это сделал агент британской разведки в кругах русской эмиграции в США Исаак (Айзек) Дон-Левин — прохиндей и пройдоха, каких свет не видывал. Он еще не раз встретится читателям при анализе разных мифов о Тухачевском.

Кстати говоря, разоблачила Кривицкого вдова его друга, такого же беглого предателя которого он сам и помог убрать, тоже беглая предательница Элизабет Порецки: «Кривицкий ехал (так в тексте ее мемуаров. — A.M.) в США и очень страдал от этого, поскольку ни язык, ни страна не были ему знакомы. Он завел в Штатах новых друзей, которые проявили заботу о нем, а после, когда Кривицкого уже не было в живых, и о его семье. Но именно среди них он познал глубину своего одиночества. Его новые друзья и посоветовали ему заняться журналистикой, а еще лучше написать воспоминания. "И тогда жизнь наполнится смыслом", — уверяли его. Он не мог писать по-английски и всю работу возложил на «негров», которым сообщил необходимую обширную информацию. «Негры» исказили ее с единственной целью — сделать книгу сенсационной. Он ничего не знал об американской прессе, потому что не читал ее. А шумиха вокруг воспоминаний "сталинского агента" поднялась изрядная. Его сотрудникам удалось добиться поставленной цели. Кривицкий не подозревал, что «негры» присвоили ему звание и степени, которыми он никогда не обладал, а также «вручили» пост шефа советской разведки в Европе».

Кстати говоря, дубоватые бандерлоги антисталинской пропаганды по-прежнему именно так его и величают. Даже называют его генералом и шефом западноевропейской резидентуры советской разведки. Хотя в момент побега он был всего лишь капитаном госбезопасности, что соответствовало армейскому званию подполковник, а по должности был резидентом одной из нелегальных резидентур советской внешней разведки в Голландии. Бандерлоги антисталинской пропаганды именно потому дубоватые, что никак в толк не могут взять одну простую истину. Ну не было у советской разведки западноевропейской резидентуры! Никогда не было! Потому что с профессиональной точки зрения это абсолютный идиотизм, до которого, к слову сказать, советская разведка никогда не скатывалась. Резидентуры организовываются только в конкретных странах.

Вся затея британской разведки с так называемыми мемуарами Кривицкого не стоила бы и выеденного яйца, если бы не та цель, которую она преследовала. Это была демонически бешеная месть лично Сталину за то, что во имя безопасности руководимого им государства и его народов он пошел на подписание Договора о ненападении с Германией. За то, что тем самым он жестко поменял расписание Второй мировой войны, а, следовательно, и послевоенную конфигурацию мироустройства. За то, что сделал невозможным для англосаксов войти в Восточную Европу как в начале войны, ибо поставил их в ситуацию острой необходимости оборонять Западную Европу, так и после победы для ее изъятия из орбиты СССР. За то, наконец, что этот договор символизировал крупнейший провал британской стратегии за весь XX век. Провал, от которого на протяжении всех предвоенных лет Сталин всеми силами пытался удержать Великобританию. Но провал, который Великобритания сама же и допустила, — то ли в силу патологической тупости, то ли в силу зоологической русофобии, круто замешанной в те времена на таком же зоологическом антисоветизме, но скорее всего в силу комбинированного взаимодействия этих причин.

Ну, а для того, чтобы с больной да дурной британской башки свалить на здоровую, любое дерьмо сгодится, особенно такие подонки, как беглые предатели. Вот так у будущих «детей Арбата»/ «шестидерастов» и прочих «либерастов» появился «авторитетный источник правды» о сталинских репрессиях: ничего сам не написавший Самуил Гершевич Гинзбург — Вальтер Германович Кривицкий! Не только беглый предатель-подонок, выдавший британской разведке свыше 100 сотрудников и агентов советской разведки, в том числе и агентов инфраструктуры, не только банальный вор, укравший несколько десятков тысяч франков из государственной казны, но и активный участник двойного заговора германских и советских генералов! Благодаря своему положению резидента нелегальной резидентуры он и обеспечивал непосредственную связь между заговорщиками в генеральских погонах. Прекрасный источник «п р а в д ы» о сталинских репрессиях, однако…

Но ладно бы, если все ограничилось бы только этим идиотизмом. Беда вся в том, что от имени этого беглого предателя-подонка сочинили еще больший идиотизм.

Далее якобы в его «мемуарах» говорится: «Когда все элементы непостижимой головоломки в Красной Армии были соединены воедино, законченная картина выявила следующие факты:

1. Сталинский план с целью опорочить Тухачевского и других генералов начал осуществляться, по крайней мере, за 6 месяцев до так называемого раскрытия "заговора".

2. Сталин расстрелял маршала Тухачевского и его соратников как немецких шпионов как раз накануне завершения сделки с Гитлером после нескольких месяцев секретных переговоров.

3. Сталин умышленно использовал фальшивые доказательства, полученные из Германии и сфабрикованные нацистским гестапо, в ложном обвинении самых преданных генералов Красной Армии. Это доказательство было получено ОГПУ с помощью белоэмигрантских военных организаций за рубежом.

4. По заданию Сталина 22 сентября 1937 года в Париже был тайно похищен генерал Евгений Миллер, возглавлявший Российский Общевоинский Союз.

Этот дерзкий акт, который мировая общественность не связывала с чисткой Красной Армии, был совершен с целью ликвидации единственного внешнего источника информации как канала, через который гестапо предоставило ОГПУ ложное доказательство против руководителей Красной Армии».

Хуже того. Вдогонку всей это брехологии в якобы его «мемуарах» говорится также: «Суть новостей заключалась в том, что проект соглашения между Сталиным и Гитлером заключен и доставлен в Москву Канделаки, секретным эмиссаром Сталина в Берлине. Давид Канделаки, выходец с Кавказа и земляк Сталина, официально состоял торговым представителем в Германии. В действительности он был личным посланником Сталина в нацистской Германии. Канделаки в сопровождении Рудольфа (псевдоним секретного представителя ОГПУ в Берлине) как раз вернулся из Германии, и они оба быстро были доставлены в Кремль для беседы со Сталиным. Теперь Рудольф, который подчинялся Слуцкому по заграничной разведывательной службе, достиг такого положения с помощью Канделаки, что был направлен непосредственно с докладом к Сталину через голову его руководителя. Канделаки добился успеха там, где другие советские разведчики оказались бессильны. Он вел переговоры с нацистскими лидерами и даже удостоился личной аудиенции у самого Гитлера. Истинная цель миссии Канделаки была известна пяти-шести человекам. Сталин считал это триумфом своей личной дипломатии, так как теперь в течение многих лет он один мог контролировать ход развития Советского государства. Только немногие из его ближайших помощников знали об этих переговорах. Наркомат иностранных дел, Совет Народных Комиссаров, то есть советский кабинет министров, и Центральный Исполнительный Комитет, возглавляемые председателем Калининым, не принимали участия в политической игре Сталина-Канделаки. В апреле 1937 г., после возвращения Канделаки в Москву, Сталин был уверен, что союз с Гитлером дело решенное. В тот момент, когда шли переговоры с Гитлером, он уничтожал своих старых товарищей, объявив их немецкими шпионами. Он узнал, что в настоящее время Германия не представляет для него реальной угрозы. Путь для чистки Красной Армии был свободен».

Бред сивой кобылы очень трудно комментировать, но обратите внимание на то, в чем вся суть-то этого бреда. Тухачевский и его подельники были расстреляны в ночь на 12 июня 1937 г. Якобы сделка же с Гитлером, под которой дубоватый «литературный негр» — Исаак (Айзек) Дон-Левин — имеет в виду Договор о ненападении от 23 августа 1939 г., состоялась через два года, два месяца к одиннадцать дней. И это называется накануне?! Ну, не идиоты ли?!

Как видите, при проведении этой акции британская разведка умышленно увязала факт ликвидации заговора Тухачевского с миссией Канделаки, о которой говорилось еще в первой книге пятитомника. В связи с этим придется вкратце напомнить, о чем речь. Направление в Берлин на важный пост торгового представителя СССР старого приятеля Сталина — Давида Владимировича Канделаки было связано с резко ухудшившейся после привода Гитлера к власти ситуацией в советско-германских торгово-экономических отношениях. Навязываемый банальной служебной командировке Канделаки таинственный смысл некой миссии в целях достижения некоего тайного сговора с Гитлером просто не имел места быть. Это полнейшая чушь. Смысл и цель его банальной служебной командировки в Берлин лежит на поверхности — положить-таки начало нормализации торгово-экономических отношений между двумя государствами, ранее вполне неплохо сотрудничавших на этой стезе. Потому-то Сталин и выбрал своего земляка и старого знакомого, чтобы в Берлине быстрее бы сообразили, что если торгпредом приехал человек Сталина, то, следовательно, все вопросы нормализации торгово-экономических отношений будут решаться по-сталински, в ударном темпе. В таком смысле Канделаки можно считать порт-паролем Сталина, то есть его неофициальным посредником в официальном статусе.

Миф о некоей тайной миссии Канделаки был создан ровно на пустом месте как главарем англофильствовавшей мафии в наркомате иностранных дел СССР — наркомом М.М. Литвиновым (Мейер Баллах — Финкельштейн), антисталинской оппозицией, в том числе и особенно несносным проходимцем Н.И. Бухариным, распускавшим грязные слухи на этот счет, так и самими немцами, а также британской разведкой. Как указывалось еще при анализе мифа № 2 в первой книге пятитомника, в действительности речь шла о совершенно ином.

Сталин пытался через контакт Канделаки с Я. Шахтом поддержать заинтересованные в развитии торгово-экономического сотрудничества с СССР наиболее трезвомыслящие и влиятельные финансовые, деловые и военные круги Германии, чтобы положить также и начало нормализации межгосударственных отношений. Едва ли Даже вконец рехнувшийся на зоологическом антисталинизме посмеет расценить подобное намерение как стремление к сговору. При всех зигзагах контакта Канделаки с Шахтом дело действительно шло к тому, что межгосударственные отношения СССР и Германии могли быть нормализованы. В конце-то концов, весь мир тогда поддерживал с Германией нормальные дипломатические и межгосударственные отношения. И почему СССР не должен был стремиться к этому же?!

29 января 1937 г. Канделаки передал Шахту официальные предложения Советского правительства приступить к широкому обсуждению всех актуальных вопросов нормализации германо-советских межгосударственных отношений. Но где тут хотя бы попытка к тайному сговору?! Обычная дипломатическая практика. А то, что это происходило в формате его контакта с Шахтом, — тоже ничего удивительного. Значение Шахта в деловом и финансовом мире Германии было огромно. Сталин это прекрасно понимал, тем более имея в виду поддержать его и стоявшие за ним силы против Гитлера. Ибо если нормализацией межгосударственных отношений СССР и Германии займется именно Шахт, то это будет означать прежде всего серьезное усиление торгово-экономического сотрудничества между двумя государствами. А политическое оформление такого сотрудничества тем более будет крепко на государственном уровне Германии, что его будут подпирать капитаны германского делового мира, мнение которых Гитлер был обязан и слушать, и слышать. В чем тут сговор, тем более тайный?! Нормальное стремление советского государства нормализовать свои отношения с крупнейшим на Западе континентальной Европы государством.

Еще раз обращаю внимание на категорическую недопустимость использования характерных для «демократии» так называемых двойных стандартов. То есть почему западным странам можно было иметь нормальные межгосударственные отношения с Германией Гитлера, а Советский Союз, видите ли, не имел на то права?! Советский Союз тем более имел на это особое право. На момент представления Канделаки официальных предложений Советского правительства оставалось чуть более года до истечения пролонгированного срока действия советско-германского договора о нейтралитете и ненападении от 24 апреля 1926 года. Он истекал в июне 1938 г. В тексте же договора, а также в ратифицированном уже при Гитлере протоколе о пролонгации срока действия договора прямо указывалось, что он может быть продлен в очередной раз, если заинтересованные стороны за год до истечения очередного срока придут к обоюдному согласию на этот счет. Вот потому Сталин и поднимал этот вопрос заблаговременно. Доверять же Литвинову эту важнейшую дипломатическую задачу он не мог — Литвинов был евреем, а зоологический антисемитизм Гитлера хорошо был известен. К тому же Литвинов постоянно делал все, чтобы как можно сильней ухудшить и без того осложненные советско-германские отношения. Так что участие Литвинова в таких переговорах могло привести к обратному результату. Вот почему именно ставленник Сталина — грузин Канделаки — вел также и политические переговоры, но через Шахта. Так в чем же тут попытка сговора, тем более тайная?! А ее просто нет, не было и быть не могло по определению. Со стороны Сталина, естественно.

Однако сговор все-таки был. Двухэтапный. Сначала практически малоизвестный, если вообще известный, первый предмюнхенский сговор между США и Великобританией, а затем и второй, также практически малоизвестный предмюнхенский сговор — между Великобританией и Германией. В процессе первого сговора лидеры англосаксонского Запада договорились между собой о том, по какой конкретно «технологии» они безальтернативно исключат Советский Союз как предотвращающий «вступление Германии в войну» важнейший фактор не только европейского, но и мирового значения! Причем при одновременном обеспечении нацистской Германии возможности быстрого достижения необходимого уровня военной и военно-экономической готовности, а также стратегического плацдарма для немедленного развязывания войны на восточном азимуте! Свидетельствует добытая нелегальной резидентурой советской разведки в США агентурная информация о состоявшемся 29 января 1937 г. обмене мнениями между президентом США Ф.Д. Рузвельтом и специальным представителем британского кабинета министров С. Болдуина — Рэнсименом. От имени США Рузвельт заявил на этих переговорах следующую позицию: «Если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Если же вопрос будет стоять о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и, по настоянию Рузвельта, Америка сохранит свой нейтралитет. Но если СССР окажется под угрозой германс ких, чисто империалистических, т. е. территориальных, стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону»!? В ответ на это Рузвельт услышал от Рэнсимена пассаж о том, что-де «в основе каждого нападения фашистов или их вассалов на СССР будут лежать империалистические мотивы»?!

Однако по состоянию на начало 1937 года непосредственной, прямой угрозы для СССР со стороны гитлеровской Германии не было. Гитлер не только был еще весьма далек от советских границ и даже не знал, как к ним подобраться, но и слаб в военно-экономическом отношении. В то же время была очевидная серьезная общая угроза миру и безопасности в Европе в связи с воцарившимся в Германии нацистским режимом. Естественно, что такого же характера угроза существовала и для СССР. Отсюда и вопрос — а что же тогда на самом-то деле обсуждали Рузвельт и Рэнсимен?!

Под прикрытием внешне красивых рассуждений о «демократии» в тот момент обсуждалась стержневая, краеугольная часть уже существовавшего у Великобритании преступного замысла по сговору с Гитлером, который впоследствии войдет в историю как Мюнхенский! Потому что, как тогда же документально точно было установлено советской разведкой, накануне их встречи британский посол в США Линдсей через госсекретаря Хэлла официально проинформировал высшее американское руководство о том, что между Лондоном и Парижем достигнуто соглашение о «совместном общем плане действий (так в документе. А. М.) Англии и Франции». Первый пункт составленного, кстати говоря, А. Иденом и министром иностранных дел Франции Дельбосом плана, по словам Линдсея, гласил: «1. Будет сделана новая попытка достигнуть соглашения с Берлином»!

В беседе с госсекретарем Хэллом Линдсей затронул и вопрос о неготовности Гитлера к войне, обратив при этом особое внимание, что Гитлер испытывает более острый дефицит сырья, нежели о том известно. А Запад уже не мог в полной мере обеспечивать резко возраставшие потребности Третьего рейха в сырье, особенно стратегическом. За признанием этого факта отчетливо проглядывался подлинный страх Великобритании по поводу возможного комплексного урегулирования советско-германских отношений, стержнем чего, в силу исторически сложившейся традиции, стало бы урегулирование торгово-экономических отношений между СССР и Германией. Потому что Лондон до белого каления был взбешен:

— официальными контактами Д. Канделаки в попытках хоть как-то нормализовать советско-германские отношения — как торгово-экономические, так и межгосударственные;

— интенсивными попытками Советского Союза предотвратить нарастание угрозы гитлеровской агрессии не только в Европе, но и прежде всего против самого себя.

Проще говоря, Рузвельт и Рэнсимен обсуждали вопрос о том, как наиболее эффективно подставить СССР под «угрозу германских, чисто империалистических, то есть территориальных, стремлений», чтобы Германия и Советский Союз сцепились в смертельной схватке не позднее 1938 года! Да так, чтобы у англосаксов появился бы законный повод вмешаться в ход событий. А затем «на плечах» реализующей якобы свои экспансионистские планы нацистской Германии ворваться в Восточную Европу и особенно на оккупированную в таком случае территорию СССР, сыграть, точнее, сымитировать роль (непрошеного!) «освободителя» и в итоге утвердить там свое господство! Вот что на самом-то деле тогда обсуждалось! А если еще проще сказать, то Великобритания попросту испрашивала у экономически более сильных Соединенных Штатов согласие на будущий (Мюнхенский) сговор с Гитлером, включая и согласие на отдельный предварительный сговор с фюрером! Вот это и была «технология» безальтернативного исключения Советского Союза как предотвращающего «вступление Германии в войну» важнейшего фактора не только европейского, но и мирового значения. При одновременном обеспечении нацистской Германии возможности быстрого достижения необходимого уровня военной и военно-экономической готовности, а также стратегического плацдарма для немедленного развязывания войны на восточном азимуте. Потому что главным камнем преткновения в устроении новой мировой войны действительно было именно это обстоятельство!

И едва только сговор между США и Великобританией произошел, как уже в начале февраля 1937 г. в Баденвейлере состоялась конфиденциальная встреча тет-а-тет между Шахтом и руководителем экономического департамента МИДа Великобритании Лейт-Россом. Именно во время их встречи и произошел второй предмюнхенский сговор, раскрывший суть еще в Вашингтоне утвержденной «новой попытки достигнуть полного соглашения с Берлином», явившейся санкционированным США сознательно злоумышленным предварительным сговором Лондона с Гитлером против мира и безопасности в Европе! Потому как во время этой встречи произошло следующее:

1. От имени правительства Великобритании Лейт-Росс через Шахта ясно дал понять Гитлеру, что нет никакой необходимости требовать решения вопроса о колониальных и экономических уступках, чем в то время активно был занят фюрер. Если, конечно, он согласится с британским предложением о том, что в порядке компенсации Великобритания (при участии Франции) поможет Берлину выгодным для него образом урегулировать проблему Судет и получить прямой доступ к развитой индустриальной базе ВПК Чехословакии, ее богатейшим арсеналам вооружений, мощной военно-инженерной инфраструктуре в непосредственной близости от границ СССР. Проще говоря, Гитлеру предлагалось снять все колониальные и экономические претензии к Западу, взамен чего, через некоторое время, он обязательно получит Чехословакию со всем ее демографическим, экономическим, военно-экономическим, военно-техническим и иным «приданым» в качестве плацдарма для нападения на СССР. Поскольку торг шел между опытнейшими специалистами в области экономики и финансов, то и главный лейтмотив торга был чисто финансово-экономический, чего, как правило, при анализе предыстории Мюнхенского сговора не учитывают.

2. Аналогичным образом фюреру дали понять, что западные демократии — Лондон и Париж — ожидают от него серьезного аванса в знак согласия с «дельным» предложением. А в качестве аванса западные демократии готовы зачесть ему немедленное прекращение даже зондажных контактов:

— с СССР — в формате Шахт-Канделаки;

Лондон всерьез опасался, что в преддверии истечения срока действия советско-германского Договора о нейтралитете и ненападении от 24 апреля 1926 года зондажные контакты в формате Шахт-Канделаки к чему-нибудь крайне нежелательному для него да приведут.

— с Чехословакией — в формате А. Хаусхофер — Траутмансдорф — Э. Бенеш.

С осени 1936 г. Гитлер влез в секретные зондажные переговоры с Чехословакией, чтобы заручиться ее нейтралитетом на случай войны с Францией, так как Чехословакия была связана с Францией договором от 1924 г. об оказании взаимопомощи в отражении агрессии. Но более всего фюрера беспокоило то обстоятельство, что с мая 1935 г. между СССР и Чехословакией, а также между СССР и Францией существовали аналогичные договора, которые, в случае его нападения на Францию автоматически и в порядке цепной реакции возродили бы для Германии ситуацию войны на два фронта, чего после Первой мировой войны германские военные очень опасались.

Гитлеру также дали понять, что такой аванс не так уж и труден для него, особенно, если он:

а) примет во внимание, что по данным, которыми располагает Великобритания, в СССР вот-вот произойдет военный переворот и Сталина свергнут, а следовательно, нет никакого резона разыгрывать переговорный фарс с представителем Сталина — Канделаки;

б) учтет, во-первых, что в любом случае — удастся ли переворот или нет — у Чехословакии не останется ни малейшего шанса на получение какой-либо помощи со стороны Москвы. Во- вторых, что основной гарант безопасности Чехословакии — Франция — и вовсе не намерена затевать военное сотрудничество с большевиками в условиях надвигающейся непредсказуемой политической ситуации в СССР!

И именно после этого Гитлер:

— полностью отмел представленные Канделаки через того же Шахта предложения Советского правительства о комплексной нормализации советско — германских отношений;

— стал заявлять, что-де получил из России вести о грядущем перевороте;

— внезапно прервал германо-чехословацкие зондажные переговоры и более к ним не возвращался. А они, к слову сказать, чрезвычайно раздражали Лондон — не меньше, чем контакты Канделаки .

То есть, грубо говоря, бритты сами «засветили» заговор Тухачевского перед тевтонами. А до этого Гитлер не был в курсе, что в СССР готовится заговор Тухачевского. Его генералы вовсе и не считали нужным ставить его в известность о своих шашнях с красными генералами.

Когда же Мюнхенский сговор Запада с Гитлером состоялся и тем более когда менее чем через год Сталин сполна вернул должок Западу — в виде советско-германского Договора о ненападении от 23 августа 1939 г., — то Великобритания в бешенстве попросту психанула. Прежде всего, от осознания того, что во имя безопасности руководимого им государства и его народов Сталин пошел на подписание Договора о ненападении с Германией, что означало очередную оттяжку столь желанного для Великобритании и всего Запада смертельного столкновения СССР с Германией на тропе Марса. Психанула от осознания того, что тем самым Сталин жестко поменял расписание Второй мировой войны, а следовательно, и послевоенную конфигурацию мироустройства. Психанула от осознания того, что Сталин сделал невозможным для англосаксов войти в Восточную Европу как в начале войны, ибо поставил их в ситуацию острой необходимости оборонять Западную Европу, так и после победы для ее изъятия из орбиты СССР. Наконец, психанула от осознания того, что этим договором он символически обозначил крупнейший провал британской стратегии за весь XX век. Провал, от которого на протяжении всех предвоенных лет Сталин всеми силами пытался удержать Великобританию. Но провал, который Великобритания сама же и допустила, — то ли в силу патологической тупости, то ли в силу зоологической русофобии, круто замешанной в те времена на таком же зоологическом антисоветизме, но скорее всего в силу комбинированного взаимодействия этих причин.

Естественно, что у «старой, доброй англичанки», что испокон веку гадит России, как бы она ни называлась в разные времена, тут же возникла потребность свалить все с больной британской башки на здоровую сталинскую голову. В ход пошли и «Открытое письмо Сталину» психопата Раскольникова, и особенно так называемые мемуары Кривицкого, изданием которых в США британская разведка пыталась отмазать руководство Великобритании в непричастности к столь крупнейшему провалу. Были и другие акции британской разведки. К сожалению, обо всех невозможно рассказать в одной книге.

Особо подчеркиваю, что это была демонически бешеная месть лично Сталину! Потому-то в структуре «мемуаров» Кри-вицкого и были допущены взаимоисключающие версии дела Тухачевского. Бритты отчаянно валили все в одну кучу, дабы очернить Советский Союз и лично Сталина, но оправдаться перед США. Тем самым они прикрывали «технологию» Мюнхенского и особенно двух упоминавшихся выше предмюнхенских сговоров.

Вот что стояло за так называемыми мемуарами Кривицко-го и особенно за тем идиотизмом, который в них содержится. Кстати говоря, одновременно этим идиотизмом британская разведка прикрывала и то, как она «завалила» заговор Тухачевского, прибегнув к помощи президента Чехословакии Э. Бенеша. «Мемуарист» же ничего не знал и даже не подозревал, что от его имени написал агент британской разведки Исаак (Айзек) Дон-Левин.

Что же до брехни о некой причастности нацистских спецслужб к делу Тухачевского, то начало ей было положено все той же специальной акцией британской разведки в виде так называемых мемуаров Кривицкого-Гинзбурга. Что за ними стояло — выше уже говорилось. Однако в действительности же ни нацистская верхушка вообще, ни особенно руководство нацистских спецслужб, в частности прежде всего Р. Гейдрих, — тут ни при чем. Тогда каким же образам, спрашивается, еще Кривицкий умудрился приплести к этому делу гестапо?! В том-то все и дело, что дубоватый «литературный негр»-папарацци Айзек Дон-Левин приплел гестапо, что называется, «до кучи». На фоне краткого упоминания дела о

похищении советской разведкой генерала Миллера в Париже в одну кучу свалены и гестапо, и белоэмигрантские организации, и генерал Скоблин, и кружок А.И. Гучкова, и дочь последнего и т. д. А это, между прочим, полнейшая чушь и один из серьезнейших проколов британской разведки. Прокол, который почему-то никогда не привлекает внимания исследователей.

Начнем с генерала Скоблина — он же агент советской внешней разведки под псевдонимом «Фермер» (ранее «ЕЖ 13»). Николай Скоблин никогда не состоял в агентурных отношениях с нацистской разведкой и уж тем более никогда не был агентом-двойником. Это был честный и искренний патриот России, высокопрофессиональный разведчик — в Российском Общевоинском Союзе Скоблин сам возглавлял всю разведку и контрразведку. Скоблин внес громадный вклад в обеспечение государственной безопасности СССР.

Первой же о якобы имевшей место причастности нацистских спецслужб к похищению генерала Миллера из Парижа заговорила… французская пресса прямо по «горячим следам». Причем мотивировка у французских газетчиков была на редкость примитивной — мол, генерал Миллер не проявлял должного рвения и почтения к Гитлеру, что, естественно, не могло не повлиять на его судьбу. Затем масла в огонь подлил большой «охотник до журнальной драки» Владимир Бурцев — старинный разоблачитель всех и вся. В своих интеллектуальных пассажах на эту тему он ни на йоту не превзошел французских коллег по перу и тоже обвинил в похищении нацистов.

Усмотрев в этой реакции французской и эмигрантской прессы хорошую возможность вообще начисто откреститься даже от тени намека на подозрения в свой адрес, некие «светлые головы» в лубянской разведке решили обыграть ее по-своему. С санкции не шибко-то и понимавшего в стратегических акциях влияния Ежова опубликовали в «Правде» статейку, в которой и вовсе объявили Скоблина агентом гестапо!? С этого момента легенда о Скоблине как об агенте гестапо зажила автономной и, к глубокому сожалению, до сих пор продолжающейся жизнью. Глупейшая, конечно, ситуация — честный агент, искренне и очень плодотворно сотрудничавший с советской разведкой ни за что угодил в агенты гестапо.

Однако у британской разведки был и есть свой резон педалировать тему «Скоблин — агент гестапо», потому как это фактически один из редких шансов выставлять его как «источник» подложного компромата на советских вояк. Это позволяло бриттам скрыть наличие у них солидного досье как на советских заговорщиков, так и на самого Скоблина.

Дело в том, что, как руководитель разведки и контрразведки РОВС, Скоблин действительно контактировал (в силу этого статуса) с представителями различных европейских спецслужб, в чем и была его ценность как агента. Естественно, что СИС об этом знала. Значение Скоблина в успехах советской контрразведки по выкорчевыванию заговора военных британская разведка осознала в конце лета 1936 г. 12 июля 1936 г. британская разведка зафиксировала факт конфиденциальной встречи в доме одного из членов палаты общин британского парламента советского военного атташе в Великобритании К. Путны и генерала Скоблина. Путна в то время по указанию Тухачевского продолжал налаживать контакты с наиболее влиятельными кругами белой эмиграции. А в августе 1936 г. Путна уже был арестован. А в феврале 1937 г., окружным путем — через чехословацкую военную разведку в Риге, — британская разведка получила сведения о том, что Путна признан виновным в сговоре с германскими офицерами. Элементарное сопоставление всех фактов окончательно привело британскую разведку к единственному и верному выводу о том, что Скоблин — агент советской разведки. А когда его имя всплыло еще и в связи с похищением генерала Миллера, когда вся европейская, в том числе и белоэмигрантская, пресса буквально с ходу завыла о причастности гитлеровских спецслужб к этому делу, Скоблин бесследно исчез. [Последним его видел советский резидент в Испании и в скором будущем беглый предатель А.Орлов-Фельдбин, у которого оказалось даже золотое кольцо Скоблина! С убитого, что ли, снял?]

Не воспользоваться такой уникальной ситуацией в своих интересах было бы актом отпетой глупости, на что СИС никогда не претендовала. И потому в оборот была запущена легенда о Скоблине как о двойном агенте НКВД и гестапо, ибо это позволяло ей скрыть свою причастность к провалу заговора военных.

Теперь о якобы имевшей место причастности гестапо к сотворению подложного компромата на Тухачевского и его подельников. Это очередной «шедевр» брехологии британской разведки на эту же тему. Весной 1937 г. имел место один факт, предшествовавший и особенно последовавший фон свершения которого позволил британской разведке целенаправленно привязать к этой истории еще и гестапо. И даже десятилетия спустя британская разведка по-прежнему «держала марку» по этому вопросу, вынудив, в частности, перо профессора Лондонской школы экономических и политических наук Дональда Камерона Уотта вывести следующее:

«Как бы ни развивались события на деле, чехословацкий источник свидетельствует о повторении в начале апреля (1937 г. — А. М.) сообщений о германо-советских контактах (речь идет о якобы «тайной миссии» Канделаки. — А. М.), что побудило посла Польши в Германии Ю. Липско-го обратиться за разъяснениями к К. Нейрату, а итальянского посла в Советском Союзе Россо — к Шулленбургу. Об этом же также сообщали послы разных стран. Эти донесения совпадали с действиями Геринга, который 7 апреля встретился в Берлине с Маетны. Содержание их беседы не известно, но Маетны немедленно выехал в Прагу, где 17 апреля был принят Бенешем. Президент Чехословакии направил сразу же главу чехословацкой тайной полиции К. Новака в Берлин, где он встретился с ведущей фигурой СД Мюллером. Бенеш, получив информацию от Маетны, в период с 22 апреля по 7 мая имел четыре встречи с послом СССР. В них принял участие Крофт. На первой встрече Александровский отверг сообщение чехословацкой стороны как абсурдное. Но затем показанное досье поколебало его позиции. Видимо, э т о сыграло какую-то роль в том, что запрос М И Д у Великобритании о выдаче визы Тухачевскому для поездки на коронацию Георга VI был отменен 4 мая. В качестве причины была названа болезнь Тухачевского».

Ничего конкретно не утверждая, к тому же то ли сознательно, то ли от незнания перепутав многое, профессор ненавязчиво выстраивает не имеющие друг к другу отношения события в один ряд и тем самым исподволь принуждает любого читающего к априорному восприятию всего этого «варева» как глубинной причинно-следственной связи между событиями. Следующий же после этого абзац из профессорской писанины начинается со следующих слов: «Материал, которым СД и Бенеш снабдили Сталина…» Ничего перед этим не утверждая и не объясняя, профессор лихо утверждает, что-де «СД и Бе-неш снабдили Сталина». С чего это так?

Обратимся к британскому сборнику документов под названием «Germany and Chechoslovakia 1937–1938» (London, 1939). На стр. 40 читаем: «Прошлой весной, когда он (речь идет о весне 1937 г.; он — это Бенеш. — А. М.) услышал об эмигрантском плане организации тайных убийств, он предложил чехословацкой полициисотрудничать с немецкой полицией (гестапо)…» Это выдержка из относящегося к весне 1938 г. донесения германского посланника в Праге Эйзенлора. На стр. 33 того же сборника находим подтверждение, что никакой внезапности в тех контактах между чехословацкой и германской полициями не было! Тот же В. Маетны, по утверждению чиновников МИДа Германии, тогда же, в 1937 г., добросовестно настаивал перед руководством Чехословакии на удовлетворении просьбы германской полиции об установлении связи между ней и чехословацкими коллегами, вследствие чего два высших чиновника чехословацкой полиции все-таки приехали в Берлин. Причем, ссылаясь на самого Маетны, германские дипломаты подчеркивали, что чехословацкий посол добивался этого в течение нескольких месяцев. Элементарная проверка — и все эти по-профессорски ненавязчивые измышления рухнули как карточный домик! Ведь причина этих контактов была в следующем.

Во- первых, в то время Бенеш был крайне озабочен резко усилившейся активностью троцкистов в Чехословакии. И не потому, что на том настаивал Сталин, как это пытаются многие представить со ссылками на беглых предателей Рейсса и Кривицкого. А только потому, что деятельность троцкистов резко осложняла и без того до крайности сложные отношения Праги с Берлином, а также с Москвой, с которой она была связана договором об оказании взаимопомощи в отражении агрессии и соглашением о сотрудничестве разведок.

Во- вторых, по агентурным каналам своих спецслужб Бенешу стало известно, что Организация Украинских Националистов (ОУН) разработала план осуществления ряда политических убийств с тем, чтобы добиться обсуждения вопроса о создании так называемой Закарпатской Украинской Республики. ОУН же с приходом нацистов к власти переориентировалась на Абвер и потому наглела не по дням, а по часам. И управу на них можно было найти только в контакте с германскими властями. Для Бенеша борьба с ОУН была тем более важна, что украинские националисты откровенно посягали на суверенитет и территориальную целостность Чехословакии. Причем Бенешу хорошо было известно, что Москва не забыла о том, что эти территории принадлежали России и потому очень пристально следит за возней вокруг этого вопроса. Ведь территории, на которые зарились оуновцы, входили тогда в состав Чехословакии. Германские же власти предлагали контакт между полициями двух стран в рамках того самого зондажного политического флирта осени 1936 — начала 1937 гг. (выше о нем говорилось). Все это имело смысл для Бенеша еще и потому, что над ним как дамоклов меч висела еще и проблема населенной немцами Судетской области. А эти требовали самоопределения с Последующим присоединением к нацистской Германии. Пронацистские организации судетских немцев не отличались спокойным нравом и, подстегиваемые из Берлина, все чаще шли на острые мероприятия. Причем их сепаратизмом управляли как из Берлина, так и из Лондона. Их руководителя — Конрада Генлейна — охотно привечали в Лондоне, куда он дважды ездил в 1935 и 1937 гг. А одновременно он пользовался поддержкой как главы абвера Канариса, так и заместителя Гитлера по партии — Рудольфа Гесса. Противники же К. Генлейна в самом движении судетских немцев, особенно лидер радикального его крыла — Карл Герман Франк, — напротив, ориентировались на шефа СД Р. Гейдриха. Ситуация для Бенеша была крайне сложной. Два мощных сепаратистских движения, управляемых из-за границы, одно из которых еще и раздираемо на фракции, одна из которых, в свою очередь, ориентируется на Лондон, да еще и резко антигерманская деятельность троцкистов для его маленького государства — это было слишком. Не говоря у ж е о периодически вспыхивавших шпионских скандалах между Прагой и Берлином, в том числе и при участии советской агентуры. В какой-то степени это действительно требовало официальных контактов с германской полицией.

Все это к тому, что, как и его же коллеги пять с лишним десятилетий до него, профессор Уотт попросту соврал, за уши притянув к этой истории гестапо. Но при этом четко подстроившись под точно известный и достоверный факт — между чехословацкой и советской разведками действовало соглашение о сотрудничестве, в рамках которого происходил обмен разведывательной информацией: вот откуда корни его выражения «снабдили Сталина». Только вот гестапо тут ни при чем. Гестапо своих грехов хватает — вовек не отмыться. Чего же лишнее-то приписывать?! Как и многие из профессоров, Уотт попросту не ведал того, о чем писал. Вполне нормальное явление для очень многих профессоров «всевозможных наук».

Что же до упомянутого в так называемых мемуарах Кривицкого «кружка Гучкова», или, как его обозвал «мемуарист», «питательной среды», в которой «до кондиции доводились родившиеся в гестапо доказательства вины» вояк, впрочем, лучше уж процитировать этот бред сивой кобылы: «Скоблин был главным источником «доказательств», собранных Стал иным против командного состава Красной Армии. Это были «доказательства», родившиеся в гестапо и проходившие через "питательную среду" кружка Гучкова в качестве допинга для организации Миллера, откуда они попадали в сверхсекретное досье Сталина».

Несмотря на то, что это и в самом деле бред, анализировать придется на полном серьезе, ибо «кружок Гучкова» литературный папарацци «мемуариста» зря приплел. Прежде всего потому, что Скоблин никогда не был секретарем «кружка Гучкова». Кроме того, «кружок Гучкова», как, впрочем, в первую очередь сам Александр Иванович, — это полностью подконтрольное британское разведке явление. Гучков еще до февраля 1917 г. активно контактировал с британской разведкой при подготовке Февральской революции и с тех пор он числился в анналах британской разведки как информирующий агент влияния. Закономерно оказавшись в эмиграции, Гучков вообще скатился до банального шпионажа в пользу тех же бриттов. «Кружок Гучкова» — наглядный пример действий британской разведки чужими руками, с чужого плацдарма и под чужим же флагом. Еще в самом начале своего эмигрантского периода по указанию британской разведки Гучков связался с германскими разведслужбами и через них пытался протолкнуть один из планов Великобритании по организации вооруженного похода против Советской России. И делал это настолько бойко, что умудрился попасть в поле зрения еще и французской контрразведки!

Еще в 1923 г. именно через «кружок Гучкова» Троцкий якобы пытался сговориться с Польшей о пропуске частей Красной Армии в помощь германской «революции». Однако, как неопровержимо установила советская военная разведка, вся информация уходила прямиком британской разведке. Отчего Верховный совет Антанты был полностью в курсе того, что в Москве замышлялось в связи с «германским октябрем». Вот в такой ипостаси А.И. Гучков и пробыл до самой своей смерти в 1936 г. И до самой смерти исправно «стучал» британской разведке, в том числе и о заговоре Тухачевского, о котором располагал немалой информацией.

Что касается утверждений о том, что внутри «кружка Гучкова» имелся агент советской разведки, — это правда. Этим агентом была родная дочь самого Гучкова — Ариадна (Вера) Гучкова, по второму мужу Трэйл. Однако именно в 1936–1937 гг. она находилась в СССР и соответственно ничего существенного непосредственно из «кружка» своего папаши добыть не могла, потому как в 1936 г. и Гучков, и сам его «кружок» приказали долго жить.

Что касается якобы отсутствия каких-либо связей Тухачевского с германским генеральным штабом и германской разведкой, то это такая же излюбленная брехология всех антисталинистов. Ну, как он мог не иметь этих связей, если, начиная с 1921 г. и до начала 1933 г. включительно между РККА и германским рейхсвером осуществлялось не афишируемое тайное сотрудничество. Уже только в силу этого Тухачевский и K° имели официальные связи и с германской разведкой, и с германским (генеральным) штабом. Более того. Даже по официальным данным, он дважды — в 1925 г. и в 1932 г. — выезжал в Германию на стажировку и для участия в военных маневрах рейхсвера и, кроме того, официально контактировал с представителями рейхсвера в СССР?! Не говоря уже о том, что практически всю Первую мировую войну Тухачевский просидел в германском плену.

И здесь не обойтись без упоминания хорошо известного Троцкому компромата на Тухачевского. Прежде всего того, как он бежал из лагеря военнопленных в Инголыптадте — в этом вопросе Троцкого явно «просветили» тевтоны. Обычно этот побег рассматривают как доказательство того, что он нарушил честное слово офицера, на основании чего немцы выпускали пленных погулять. Однако это сущая мелочь по сравнению с главным. Ведь он-то бежал через Швейцарию, где пробыл практически месяц, — 18 сентября оказался на ее территории, но только 12 октября 1917 г. предстал перед военным агентом России в Париже А.А. Игнатьевым!? Как правило, Тухачевский помалкивал о том, что он делал в Швейцарии почти целый месяц. Более того. Молчал он и о том, почему не явился к военному агенту в Швейцарии Генерального штаба генерал-майору Сергею Александровичу Голованю, что было бы проще и естественнее. И, само собой разумеется, Головань преспокойно выполнил бы свою прямую обязанность и отправил бы Тухачевского на Родину. Вместо этого он почти целый месяц болтался в Швейцарии и затем явился к Игнатьеву. Почему?! Ответ весьма прост. Германская разведка прекрасно знала, что Головань отличался весьма строгим подходом к подобным проблемам и на слово никому не верил. Напротив, он проверил бы все самым тщательным образом, тем более что под его началом находилась хотя и малочисленная, но очень эффективно работавшая агентурная сеть, наблюдавшая за всеми нелегальными связями немцев с Россией, в том числе и за эмигрантской общиной русских в Швейцарии. Агентура Голованя доставляла немало беспокойства немецкой разведке. Именно поэтому-то Тухачевского тевтоны направили в Париж, где А. Игнатьеву, при его колоссальной занятости своими функциями представителя России при штабе союзного командования Антанты, явно был недосуг заниматься тщательной проверкой очередного сбежавшего из германского плена русского офицера. Расчет оказался точен — А. Игнатьев без проверки отправил его в Россию. Был здесь и еще один важный момент: А. Игнатьев пользовался колоссальным авторитетом в русской армии и быть возвращенным на Родину при его содействии являлось не только авторитетным, но и своего рода индульгенцией. В 20-х числах октября 1917 г. Тухачевский уже был в России. К слову сказать, именно немцы сообщили Троцкому о том, что по возвращении в Россию Тухачевский неоднократно посылал в Германию письма для своих солагерников, что в практике спецслужб обычно расценивается как уведомление о благополучном положении дел. Эти письма до сих пор хранятся в германских архивах.

Другое дело, что у этих официальных связей со временем появилось и второе дно. Под прикрытием официальных связей чрезвычайно легко осуществлять и неофициальные контакты. Это было тем более легко, если учесть, что до 1931 г. военная контрразведка, то есть Особые отделы, находилась в подчинении высшего военного руководства страны — Реввоенсовета Республики. А руководство военной контрразведки того времени входило в круг основных участников военного заговора. Поэтому-то до поры до времени и Тухачевскому, и его основным подельникам удавалось оставаться не уличенными в подрывной, изменнической деятельности.

Но если военная контрразведка до поры до времени его прикрывала, то непосредственно на Лубянке-то были совершенно иного мнения. После более чем подозрительного «визита» Троцкого к тевтонам весной 1926 г., именно из Германии в Москву, уже в том же 1926 г., впервые стали поступать агентурные сведения о некоей формирующейся в СССР «военной партии» во главе с Тухачевским, которая способна на переворот в стране! Одновременно ОГПУ зафиксировало летом 1926 г. нелегальное фракционное собрание, на котором с докладом выступил зам. председателя Реввоенсовета, единомышленник Тухачевского Лашевич, призвавший собравшихся организоваться для борьбы с партией и ЦК партии. И именно тогда-то ОГПУ и завело на Тухачевского пока еще начальника Штаба РККА, отдельное агентурно-наблюдатель-ноедело!

Через пару лет, когда Троцкий «поправлял» свое здоровье в алма-атинской ссылке, в одном из посланий своим единомышленникам — «Письме к друзьям» от 21 октября 1928 г. — он уже сам признал, что «в СССР может сложиться военный заговор и армия может положить конец большевистскому режиму». Как и всегда, «бес» солгал — не «может сложиться военный заговор», а уже сложился в своей основе! Иначе уже в 1927 году он не возопил бы о том, когда надо брать власть в условиях войны, — злоумышленная организация поражения своих войск как единственный шанс для врага появиться в 80 км от столицы такого гигантского государства, как СССР, не может быть осуществлена без заговора! Попробуйте-ка хотя бы мысленно что-либо организовать на протяжении 4500 км западных границ СССР, не имея сообщников! Вот то-то и оно, что оппозиция в 1927 г. развертывалась не только методически и агрессивно, не только по определенному боевому плану, но и, прежде всего по тому плану, который уже тогда однозначно подразумевал организацию военного поражения СССР с целью перехвата в такой ситуации власти в государстве. Потому-то, надеясь на скорое нападение Запада, «бес мировой революции» именно в 1927 г. не выдержал и возопил о том, что нужно брать власть тогда, когда враг находится в 80 км от столицы! Но как враг может оказаться в 80 км от столицы такого гигантского государства, само территориальное пространство которого является естественным его защитником, в котором растворяется ударная мощь любого агрессора?! Только в результате злоумышленно организованного военного поражения советских войск! А кто может организовать поражение собственных войск?! Только собственный генералитет! Короче говоря, сдуру «бес» еще тогда полностью раскрыл ставку оппозиции на поражение в ходе войны для последующего совершения государственного переворота. Более того. Раскрыл ставку на своих сторонников в РККА, прежде всего в высшем командном звене, так как только они могли устроить быстрое военное поражение.

Любопытно, что и Тухачевский в то время — в 1927–1928 гг. — занялся разработкой вопроса о военной стороне организации городского восстания!? Ну, надо же столь «своевременно» озаботиться тем, что никак не входило в его служебные обязанности начальника Штаба РККА, а затем и командующего Ленинградским военным округом!? Тем не менее факт остается фактом, что под псевдонимом «Neuberg А.» , являвшимся общим псевдонимом Тухачевского, Уншлихта, Хо Ши Мина и других, по указанному вопросу в 1928 г. была опубликована статья под названием «Der bewaffinette Aufstand» , посвященная как раз военной организации городского восстания.

В принципе-то это не стало какой-то особенной новостью для занятого мирным созиданием советского руководства, особенно для Сталина. Он прекрасно знал политическую родословную оппозиции. И хотя в то время еще не был принят термин «генетика» — оперировали термином «наследственность», — однако чисто политически Сталин прекрасно осознавал, что наследственность — она и в политике наследственность. Как справедливо отмечают наиболее вдумчивые исследователи, советская военная элита тех времен выросла «…из революционного хаоса, из "революционной смуты", сохраняя многие годы спустя генетическую связь со стихией, ее породившей. «Геном» Русской революции был заложен и в ее структуру, и в ее плоть, и в ее дух». А породившей ее стихией как раз и была война и умышленно организованная царским генералитетом серия беспрерывных поражений русской армии еще в Первой мировой войне. Своими показаниями Ра-ковский однозначно это подтвердил. Но Сталин-то знал об этом задолго до показаний Раковского. Еще с середины 1920-х гг. он обратил внимание на одно явление, которое никак не привлекает к себе внимание исследователей. Уже в те годы стала вырисовываться одна «традиция», суть которой в следующем. Сопоставление времени поступления всех известных на сегодня данных советских спецслужб о заговоре антисталинской оппозиции (включая и заговор военных) с хронологией фактов обострения международной обстановки вокруг Советского Союза свидетельствует о безукоризненно закономерном совпадении: по мере нарастания угрозы вооруженного нападения извне одновременно нарастала и угроза внутреннего переворота на основе перманентного заговора оппозиции!

В подтверждение этого вывода необходимо отметить следующее. Сразу же после возвращения Тухачевского из поездки в Германию в 1932 г. на осенние маневры рейхсвера оттуда едва ли не в буквальном смысле горохом посыпались сообщения о том, что в Советском Союзе зреет заговор военных во главе с неким генералом Тургуевым, готовых на военный переворот в условиях военного поражения. А ведь 1932 г. — год наивысшего в догитлеровский период накала угрозы вооруженного нападения на Советский Союз консолидированными силами Запада при ударной роли германского рейхсвера. Именно в 1932 г. советская внешняя разведка умыкнула такой план со стола германского рейхсканцлера фон Папена.

Несмотря на то что «некий генерал Тургуев» мгновенно был идентифицирован на Лубянке как Тухачевский, первый заместитель председателя ОГПУ Г.Г. Ягода и начальник ИНО ОГПУ А.Х. Артузов нагло утопили эти сигналы в недрах своего ведомства. Через пять лет им пришлось хорошенько напрягать память, чтобы вспомнить все, что тогда сообщали агенты и разведчики. Врать было бессмысленно — вся соответствующая документация была поднята из архивов.

Наконец, об отсутствии у Тухачевского связей с германской разведкой. Во время допросов на Лубянке Тухачевский показал, что связь с немцами у него была установлена с 1925 года. Слукавил бывший маршал. Наверное, не желал он выставлять себя дважды изменником, прежде изменившим царю и Отечеству, коим на кресте присягал. Ведь в период его пребывания в плену германская разведка все-таки установила с ним определенные отношения, имея в виду его использование в запланированных тевтонами событиях 1917 года. А затем уже и Советам — в 1925 году. Насколько позволяют судить современные данные, его агентурный псевдоним в германской разведке был «ТАУ». Под этим псевдонимом 20 июня 1932 г. Тухачевский опубликовал в «Красной Звезде» статью о стратегии и тактике молниеносной войны при комплексном использовании ВВС и ВДВ совместно с бронетанковыми войсками в операциях быстротечной войны.

Публиковаться никому не запрещено. Только вот в чем вопрос. Что могло угрожать и угрожало ли вообще ему, одному из самых высокопоставленных советских военных того времени, чтобы пойти на такой шаг — публиковать статью под псевдонимом в официальном печатном органе ГЛАВПУРа РККА? Когда он под псевдонимом опубликовал статью о военной организации городского восстания в Коминтерновском сборнике, то это хоть как-то понятно и объяснимо. Но зачем под псевдонимом печататься в официальном печатном органе ГЛАВПУРа РККА?! Так и в самом-то деле, почему ему понадобилось укрыться за псевдонимом, который легко был отождествлен, например в той же Германии, с его именем? Что он хотел сказать таким своим шагом? Особенно если учесть, что в этой статье он попросту сформулировал основополагающие постулаты концепции блицкрига. Но в таком случае вполне уместен весьма неприятный вопрос: кому была адресована статья такого содержания, подписанная псевдонимом «ТАУ»? В мире разведок, тем более в первой трети XX в., были нередки случаи знаковых публикаций в печатных СМИ, причем как со стороны сотрудников разведок, так и их агентуры, в том числе и под знаковыми псевдонимами, понятными только для двух конкретных сторон. Так вот, что же должна была означать эта публикация, тем более при указанном выше ее содержании, да еще и под псевдонимом «ТАУ», к тому же накануне его выезда в Германию?

Очевидно, нелишне будет указать, что, судя по всему, «ТАУ» вынужден был честно ответить на этот вопрос следствия. Есть все основания категорически утверждать, что этому могли способствовать два обстоятельства. Во-первых, дело в том, что еще в 1931 г. у бывшего шефа германской военной разведки Вальтера Николаи при перевозке «пропало» более 3000 агентурных досье. История мирового шпионажа неуместно грешит из-за этого на некоего бельгийского профессора Бюллюса. А зря. Размах-то не бельгийский, а российский. Вы только представьте себе, что означает спереть три тысячи агентурных досье?! Вот то-то и оно, что… Кстати говоря, и сперли-то их тоже не случайно — Вальтер Николаи слишком прозрачно намекнул в своих нашумевших мемуарах, опубликованных в 1923 г., что в России у него осталась очень влиятельная агентура.

Во- вторых, 8 мая 1937 г. президент Чехословакии Эдуард Бенеш передал Сталину досье с описанием если не всех, то очень многих антигосударственных «подвигов» Тухачевского в координации с германскими генералами. Как увидим при анализе других мифов, и это досье тоже было из германской разведки.

Так что, увидев на Лубянке свое же агентурное досье, которое на него завели герры генералы, «ТАУ», надо полагать, понял, что отпираться бессмысленно…