Глава четвёртая

БЮРОКРАТ ОТ АЛХИМИИ

Меркуриум, Дольни-Краловице.

14 июля 3273 г. по РХ

…Не подумайте, я всегда искренне ненавидел бюрократию. Ненавидел люто, яростно и чуть не до исступления — любые инструкции, предписания, директивы, регламенты или постановления вызывали чувство тошноты и помрачения рассудка хотя бы потому, что в девяноста девяти случаев из ста они были совершенно бесполезны и бессмысленны, являли собой сказочные в своей глупости и никчёмности шедевры косноязычия, а сочиняли эти «документы строгой отчётности» сидевшие на шее государства ожиревшие трутни, способные принести пользу только в качестве исходного сырья для мыловаренных заводов.

Бюрократ — это враг общества номер один, на порядки снижающий эффективность работы государственной машины, тормозящий и саботирующий любые благие начинания и свято уверенный в том, что его высокое, почти божественное предназначение состоит лишь в праве убивать и топить хорошие и нужные идеи, которые могут поколебать его положение и принудить чугунную задницу сдвинуться с мягкого чиновного кресла. Боже упаси, вдруг действительно заставят работать!

Знаю-знаю, вдоволь насмотрелся на таких персонажей ещё в канувшие в небытие времена жизни на Земле, когда никто и не помышлял о грядущей Катастрофе, а будущее представлялось если не радужным, то по крайней мере стабильным и предсказуемым. После того, как я попал на работу в департамент биологической безопасности при военном ведомстве Российской империи, мне удалось ощутить всю тяжесть бюрократического гнёта — большое государство автоматически подразумевает целую армию чиновников, которые в свою очередь должны доказывать свою полезность и делать вид, будто управляют процессом. Не спорю, когда ты занимаешься делами секретными и крайне деликатными, надо соблюдать определённые правила, как писаные, так и неписаные, однако самые важные из них можно запросто пересчитать по пальцам, зазубрить раз и навсегда, и впредь не обращать внимания на пухлые тома с распечатками должностных инструкций, в красках повествующих о том, в каком порядке следует надевать костюм биозащиты, каким именно составом мыть руки и с какой частотой устраивать перерывы на отдых.

Моё счастье, что начальником департамента тогда был не штабной, а практик, некий подполковник Гильгоф, сам отзывавшийся о чиновных мордах в выражениях, которые лицам в звании выше армейского унтер-офицера употреблять не положено. Потому и трудились мы с максимальной отдачей, на полную катушку реализуя возложенные на отдел задачи: ловить и изучать потенциально опасные инопланетные организмы (как микро, так и макро), а заодно экспериментировать с различными вирусами-бактериями, которые в перспективе могли бы стать оружием ответного (и никак иначе!) удара в возможной биологической войне.

Доэкспериментировались мы до того, что уцелевшее после Катастрофы человечество разделилось на две эволюционные ветви, я оказался заброшен в один из самых отдалённых уголков галактики Млечный Путь, на милый, хотя и весьма своеобразный Меркуриум, а старые приятели по приключениям эпохи Исхода, уяснив, что прежняя тихая жизнь навсегда закончилась, разбрелись кто куда… Сожалеть о происшедшем бесполезно, всё равно ничего не исправишь.

Так вот, о бюрократии. Спору нет, в ней тоже можно отыскать положительные стороны. Весьма приличное жалованье, позволяющее жить, если не на широкую ногу, то по крайней мере не нуждаясь, чин вице-советника короны, приблизительно соответствующий армейскому майору, казённое жильё, мундир, который я никогда не ношу, доступ к конфиденциальной информации стратегической важности и «подарки» на праздники от его милости князя Якуба, коронного электора Дольни-Краловице, где и расположена наша основная база вместе с центром наблюдений Университета Граульфа.

Судьба удачно пошутила: я, как и раньше, занимаюсь делом, которое можно с некоторой натяжкой поименовать «биологической безопасностью», а обязанности вице-советника подразумевают участие в бесконечном коловращении бюрократической машины государства. Скажу больше: в Дольни-Краловице я фактически руковожу немногочисленным, однако самым экзотичным учреждением — в бумагах оно скромно именуется «управой по Особым делам», но не стоит думать, что моё нынешнее поприще как-то связано с тайной полицией, разведкой, инквизиционным трибуналом или другими подобными конторами, предназначенными бдеть, тащить и не пущать. «Особые дела» посвящены тому, что на Меркуриуме именуется «магией», а заодно и присмотром за продукцией граульфианских умельцев.

Тотальная секретность, прямое подчинение Высокой Короне, относительная свобода в принятии решений и независимость от местных властей дают возможность работать спокойно и без оглядок на мнение как Святой Церкви, так и ближайших клевретов Его светлости князя Якуба, возглавляющих гражданские управы. Главное направление деятельности — контроль за искусственной экосферой Меркуриума (точнее — подведомственного района) и тесное взаимодействие с остальными двадцатью семью региональными лабораториями, выполняющими аналогичные функции.

Сказать по правде, настоящим главой Особой управы является досточтимый пан Щепан из Крумно, я всего лишь его заместитель и помощник, специалист по нейробиомониторингу. Щепана недавно отозвали на Граульф, поскольку в Университете были серьёзно озабочены нарастающим дисбалансом в нашей экосфере — красивый и не лишённый искры гениальности проект, над которым работали почти тысячу стандартных лет, давал серьёзные сбои, что вызывало объяснимое беспокойство. О том, что ситуация готова перерасти из просто внушающей опасения, в близкую к экстраординарной, а то и критической, думать не приходилось — мы полностью контролировали Меркуриум и были уверены, что неприятные инциденты, связанные с экологической программой «Легенда», вскоре пойдут на убыль. Просто кто-то ошибся, неправильно рассчитал… Всякое бывает!

Так вот: пан Щепан был официальным представителем Университета на планете, именно он руководил всеми центрами слежения и их сотрудниками, кроме того, был консультантом «Совета Первого Поколения» — организации настолько засекреченной и таинственной, что одно лишь знание о её существовании могло подвергнуть жизнь любого благородного (о простецах можно и не вспоминать) серьёзной опасности. Исключение составлял очень небольшой круг посвящённых, от силы человек семьдесят на всю планету, занимавшихся обеспечением «Легенды». Участие в проекте само по себе подразумевало абсолютную закрытость и пожизненное обязательство держать язык за зубами.

Даже я, один из посланцев Университета, слышал о «Совете» лишь краем уха, но проявлять навязчивое любопытство ни сейчас, ни в будущем не собирался. Меркуриум имеет право на свои тайны, планета не входит ни в один союз или концессию, которые образовали миры, заселённые человеком (дурацкое Содружество Сириус-Центра мы, разумеется, в расчёт не берём — пускай наши сородичи, эвакуировавшиеся с Земли перед Катастрофой живут сами по себе), меркурианцы замкнуты, сдержанно-недоброжелательны к чужакам и способны вынужденно терпеть лишь учёных с Граульфа, без участия которых этот мир никогда не стал бы таким, каков он есть, да ещё студентов — получить гуманитарное образование на Меркуриуме стремились многие, это было престижно, а здешняя система обучения философии-теологии-логике и прочим подобным наукам почиталась наилучшей. Впрочем, школы работали только в крупных городах, ваганты были обязаны соблюдать наистрожайшие правила, а нарушивших некоторые запреты или с треском выдворяли домой, или подвергали наказаниям вплоть до смертной казни — самой настоящей…

В любом случае у меня нет никакого желания совать нос в здешние секреты, на первом месте — программа «Легенда» и цель Университета: путём сверхдолгосрочного эксперимента проверить, насколько эффективной и жизнеспособной может оказаться экосфера, почти полностью созданная из искусственных живых существ. Менталитет обитателей Меркуриума подходил для этого как нельзя лучше — они получили то, что заказывали.

…Минувшей ночью меня подняли ни свет ни заря, в «час быка», когда ночь уже уходит, а утро только нарождается, зыбкая граница между светом и тьмой. Княжеский замок спал, лишь на стенах бродили караульные с алебардами, да у ворот горели факелы. Я глянул из распахнутого окна вниз, на город, окружавший скалу, на которой была выстроена резиденция светлейшего — ни единого огонька, обыватели мирно спят, отдыхая перед неустанными дневными трудами.

У дверей в комнату переминался с ноги на ногу мой личный слуга из простецов — звали его Гинек. Пожилой, с вислыми усами, безмятежным взглядом и очень загорелым круглым лицом. В соответствии с инструкциями простецов до лаборатории алхимика (мы работали именно под этим прикрытием) допускать категорически не дозволялось хотя бы потому, что их IQ был значительно ниже, чем у благородных, но я плевать хотел на глупые бумажки, сочинённые дебилами, ничего не понимающими в особенностях Меркуриума. Гинек был вполне сообразителен, умел молчать, а проведённые мною интереса ради тесты на пресловутый коэффициент интеллекта показали, что старикан более чем вменяем. 94 балла для простеца — серьёзный показатель! Пан Щепан, когда я поставил его перед фактом, только плечами пожал и прислугу держать разрешил. Он тоже не слишком усердно следовал предписаниям.

— Да что такое стряслось? — ворчал я, натягивая через голову рубашку и влезая в сапоги. — До рассвета подождать никак не может?

— Сами говорили, вельможный пан: зажжётся красная горелка и прозвонит колокольчик — звать немедля, хоть гроза, хоть буря, хоть конец света. — ответил Гинек. Поглядывал на меня смущённо, видно жалел, что прервал господский сон. Простецы, кстати, гораздо внимательнее и участливее нас, генетическая специфика.

— Ты что, ещё не ложился? С вечера бдел?

— Спал, сударь, виноват… Я ж говорю: колокольчик.

— Ни в чём ты не виноват. Пошли!

Я резвенько пробежался по ступенькам лестницы, ведущей вдоль стен башни, спустился вниз, непосредственно в «лабораторию», привычно поморщился, учуяв запахи серы и купороса. Никакой ошибки, сигнализация и впрямь сработала — один из атаноров пылал ярко-алым пламенем. Тревога класса «А-1» по нашей классификации, несанкционированное проникновение в зону отчуждения. Только этого не хватало!

— Сиди тут, меня ни для кого нет, — бросил я Гинеку, нырнул за стойку, промчался по коридору в сторону хранилища препаратов, отбросил простенький коврик, прикрывавший каменную стену, приложил ладонь к одному из булыжников. Сканер считал рисунок папиллярных линий и определил принадлежащий только мне уникальный фон биоизлучения. Бесшумно открылся узкий проём, за которым виднелась стальная винтовая лесенка с голубыми направляющими огоньками у перил.

Настоящую, а не шутовскую лабораторию оборудовали ребята из Университета и постоянно её совершенствовали. Привычной мне по «земным» временам техники из железа и кремния здесь было очень мало, субцивилизация Граульфа развивает и модифицирует живую материю — по первому времени видеть экраны, сконструированные по принципу и на основе фасеточных глазок насекомых или сервоприводы, базой для создания которых оказались гибкие растения, было довольно непривычно, но я привык — человек удивительно быстро адаптируется ко всему новому. Вот и здесь передо мной бурлила искусственная жизнь: биолюминисцентная подсветка, компьютеры на клонированных нейронах, даже кресло оператора в виде мягкого листа огромного дерева — всего лишь колония видоизменённых клеток. Просто, незатратно, энергия вырабатывается непосредственно органикой, а значит, нет никакой зависимости от «неживых» источников и генераторов. Есть ещё одна немаловажная деталь, такая лаборатория не «фонит», нет никакого излучения, которое может засечь посторонний наблюдатель.

Одна беда: настоящего искусственного разума подобного тем, что использовались на Земле, здесь нет и не будет никогда. На Граульфе не признают право на существование «электронной жизни», полагая её неуклюжей и опасной пародией на разум человека, хотя бы потому, что таковой разум не развивался естественным путём. Я с ортодоксами не согласен, хотя моего мнения никто и не спрашивал — нельзя, значит нельзя. Будем разбираться в ситуации самостоятельно, информации более чем хватает для того, чтобы я обработал её собственной головой, без помощи «неживого» интеллекта.

Что же мы имеем?

Я привычно плюхнулся в кресло, моментально принявшее форму, наиболее удобную для данного конкретного человека со всеми особенностями его телосложения, к моим ладоням подползли управляющие системой манипуляторы, широченные «фасеточные» мониторы залились тревожным красным огнём. Высветился текст: «ЭКСТРЕННОЕ ПОСЛАНИЕ СОВЕТА ПЕРВОГО ПОКОЛЕНИЯ. ВВЕДИТЕ КОД И ИДЕНТИФИЦИРУЙТЕСЬ».

Да никаких проблем — вся процедура занимает четверть минуты. Подтверждение генетического кода, конфигурация хромосом и белков, радиоуглеродный анализ — сложностей много, но Совет всегда требует идентификации чуть не на уровне элементарных частиц. Мой личный код ввести ещё проще, поскольку я всегда использую малоосмысленное для местных кириллическое буквосочетание «ПШЛИВСЕНАХ». Нетрудно вспомнить даже в пьяном угаре.

По дисплею поползли ровные строчки. Ничего лишнего, исключительно деловая информация. Степень конфиденциальности — наивысшая.

Так.

Я напрягся и подался вперёд. Действительно, случай уникальный. Можно даже сказать — прецедент.

Двое с лишним суток назад арктической станцией слежения «Венец» зафиксирована «лабиринтная» ударная волна в ближнем космосе, на расстоянии около двадцати пяти-тридцати астрономических единиц. Тип судна не определён, направление движения не определено, государственная принадлежность не определена.

…Боже, когда только пану Щепану удастся вдолбить немыслимо консервативному Совету, что люди путешествуют не только через планетарные точки сингулярности, но и на космических кораблях! Заодно следовало бы вынудить Совет закупить на Юноне-II нормальные средства наблюдения, а не рухлядь полутысячелетней давности, установленную на «Венце»! Здесь почему-то уверены, что транспорты, прибывающие из других систем, выныривают только в девяти строго обусловленных точках входа-выхода, прописанных в транспортном договоре, но ведь точек этих в системе — сотня с лишним, три универсальных!

Дальше — ещё интереснее. «Венец» тщательно отслеживает только воздушное пространство Меркуриума, здесь никаких ошибок быть не может: позавчера, 6:14 пополудни, объект массой 32,57 тонны вошёл в атмосферу, координаты, траектория… 6:42, приземлился, координаты…

Великолепно. Вторая технологическая зона! Точно возле комплекса «Северо-запад-2»!

9:06, в воздух подняты автоматические корабли группы «Сапфир», удар по неизвестному объекту 9:38 пополудни, вышеозначенный объект уничтожен. Куда они смотрели почти три часа, спрашивается? Откуда такая заминка? Какими высшими соображениями её оправдать?

Сегодня, 2:57 пополуночи, это всего… Правильно, ровнёхонько час и двенадцать минут назад, выслана поисковая группа. Ещё не легче, хлопали ушами больше суток! Чего боялись, почему ждали?! Связались бы с Граульфом, мы можем в любой момент оказать необходимую помощь!

Стоп. Никакой Дальней связи тут нет и быть не может — сигнал по универсальной линии Планка блокируется искусственными сферами сингулярности, установленными нами в этой звёздной системе четыреста с гаком лет назад опять же по просьбе Совета, давным-давно взявшего курс на самоизоляцию Меркуриума! Приёмо-передающие устройства запрещены к использованию, хотя этот запрет не имеет смысла — никто из обитателей планеты попросту не знает об их существовании. Контрабанда влечёт за собой смертный приговор без права апелляции, пускай прибор и не в состоянии работать…

В любом случае я имею дело с чрезвычайным происшествием. Настолько чрезвычайным, что Совет готов полностью изолировать район Второй технологической зоны до времени, пока не будет подтверждений, что чужой корабль и весь экипаж нейтрализованы и не представляют угрозы.

Опять же, почему «Сапфир» был задействован так поздно?.. Почему экстренное оповещение пришло столько сейчас, спустя сутки и девять часов после приземления «объекта»?

Забудем пока о второстепенных вопросах. Моя главная проблема в том, что Вторая технологическая зона находится в районе ответственности Дольни-Краловицкого центра наблюдения, хотя это и территория другого меркурианского государства. Ничего страшного, для нас все границы открыты.

Дела…

Бюрократ я или где? Вице-советник или кто? Припомним-ка соответствующие параграфы директив Университета, подробно объясняющих схему действий в чрезвычайных ситуациях и поступим прямо наоборот! Сиречь нестандартно.

Я коснулся пальцами биосенсоров, вызывая на центральный монитор карту интересующего меня региона. Высветились сразу пять проекций, наиболее удобной была мультистереографическая. На ней я и остановил выбор.

* * *

Итак, Готия. Государственное образование, расположенное вдоль северо-западного побережья нашего континента. Общая площадь в установленных границах — 837 тысяч квадратных километров, население сравнительно невелико: 194 тысячи благородных, 1 миллион 119 тысяч простецов. Экономический тип аграрный (да кто бы сомневался!), политический — военная демократия (а это как раз довольно необычно для архаичного мира, погрязшего в феодальном авторитаризме). Этнический состав — потомки выходцев из северной Германии, Фризии и Скандинавии. Государство отсталое даже по нашим невеликим меркам, в наиболее отдалённых областях к северу искусственная деградация общества оценивается в 3–3,2 балла по шкале Серкис-Ромма (мы её называем «шкалой одичания»), ещё немного и готийцы к рабовладению скатятся… Хотя нет, ребят вполне устраивает протофеодализм: примитивно, но действенно.

Именно благодаря этой примитивности проблем с Готией значительно больше, чем со всеми прочими странами Меркуриума. Там живут парни простые, без зауми. Обид не терпят, на более цивилизованных соседей глядят свысока и откровенно их не уважают за утрату исконного древнего благочиния, торговля не то чтобы вялая, но и не самая оживлённая. Четыре — ого! — серьёзных вооружённых конфликта только за минувший век, всего двадцать два года назад готийцы от души отоварили вызвавший их раздражение Лимбург, пришлось подтягивать гвардейскую кавалерию… Про мятеж Риттера фон Визмара я вообще не говорю — этот кошмар продолжался почти десять лет и стоил огромных жертв.

Словом, беспокойный муравейник, заселённый дикарями и нахалами с невероятно раздутым самомнением. Наша Верхняя Моравия по сравнению с ними кажется образцом цивилизованности и оплотом просвещения. Одно радует: наше королевство надёжно отделено от беспокойных северян почти непроходимым Танвальдским хребтом и его странноватыми обитателями, порождёнными проектом «Легенда».

Однако на Готийской территории находятся две из семи «Крепостей», как местные называют закрытые технологические зоны. Объект «Северо-запад-2» и объект «Северо-запад-5». Если последний расположен в почти безлюдных субарктических широтах, на границе оледенения, то «Северо-запад-2» торчит у всех на виду, на пятьдесят восьмой параллели у океанского побережья. Глушь и захолустье жуткое, но люди там живут, веками сосуществуя с Крепостью и её страховидной охраной, в последнее время повадившейся вылезать из «зачарованных» лесов и учинять шумные бесчинства в округе — произошёл какой-то сбой в экологической цепочке, вероятно нарушение РНК-программ… Ничего, разберёмся, как-никак профессионалы.

И вот, извольте видеть, в зоне «Северо-запад-2» совершил посадку неидентифицированный объект. Аппаратура «Венца» определила только тип судна — суборбитальный челнок, силовая установка термоядерная, размер-масса, особенности маневрирования. Вроде бы ничего выдающегося за исключением одного большого «но»: модель челнока неизвестна, то есть наши ближние и отдалённые соседи, развивающие свои сообщества по технологическому типу, ничего подобного не производят.

Вывод очевиден? Отнюдь.

Сразу отметаем версию о «зелёных человечках» — все известные нам разумные расы не-человеческого происхождения живут в такой невообразимой дали, что их появление в пределах Млечного Пути столь же маловероятно, как и Второе Пришествие. Кроме того, по нашим данным, точками сингулярности они не пользуются и к общению с людьми не расположены. Версия вторая, более рациональная: наши драгоценные родственнички из Содружества наконец-то сообразили, как выходить на глубинные уровни Лабиринта и очертя голову кинулись исследовать все возможные коридоры — это вполне в их духе. Тем более что рядом с Меркуриумом расположены целых три универсальных точки входа-выхода, через которые можно попасть в любой уголок материальной Вселенной — надо только знать, как это делать и рассчитывать прыжок с невероятной точностью. Насколько мне известно, технологий такого уровня в Содружестве до сих пор нет, мы бы знали, поскольку за дальней роднёй ведётся ненавязчивое наблюдение…

Версия третья: ошибка или авария. Кроме того, маленький суборбитальный челнок не может путешествовать по Лабиринту сингулярности, значит, должен быть материнский корабль, оставшийся вне зоны досягаемости сенсоров и радаров «Венца». Корабль с экипажем.

Действия капитана такого корабля угадываются с полутыка: судно вышвыривает из гипера незнамо где, бортовой ИР фиксирует несколько планет, одна из которых находится в зоне экосферы звезды и обладает кислородно-азотной атмосферой, высылается разведчик — скорее всего андроид или самый отмороженный член экипажа. Почему? Да потому, что никакой нормальный человек не решится высадиться на чужую планету без мощной поддержки, рискуя застрять тут навсегда или запросто лишиться головы. Что по большому счёту и произошло — «Сапфир» пришельца ликвидировал, пусть и с колоссальной задержкой…

Ликвидировал? Почему тогда поисковая операция продолжается прямо сейчас? Боевое звено с десантом обследует район Крепости уже третий час, а конца-края экспедиции не видно. Необходимо вызывать командира группы и требовать объяснений — это в моих полномочиях, хотя «Сапфир» подчиняется не нам, а этому распроклятому Совету! Мы вправе только консультировать и отслеживать ситуацию.

— Код доступа «Белая цапля», дополнительный — «Рагнарёк», — произнёс я. Система отреагировала немедленно, врубив широкополосную связь, пользоваться которой дозволялось в самых исключительных случаях. — Это центр «Граульф», с кем я говорю?

Изображение на мониторе было нечётким и смазанным, всё-таки это не мазер, не мультилиния и не канал Планка, а стационарный спутник-ретранслятор, который давно пора отправить на большую космическую помойку.

— Лейб-егерь Мольтке, — коротко ответил высокомерный мрачный хмырь. — Что надо?

Представления о вежливости у него отсутствуют, это ясно.

— Университет Граульфа вправе знать, что происходит, — я изобразил лучезарную улыбку, всем видом старясь показать, что рад лейб-егерю будто родному брату, украденному из колыбели во младенчестве и спустя два десятилетия чудом вернувшемуся под кров отчего дома. — Совет нас уведомил, но хотелось бы услышать подробности.

Все, кто служит в «Сапфире», являются отпрысками наивысших дворян Меркуриума. Элита элит, полубоги, допущенные к величайшим тайнам, обучение проходили на Юноне-II. Всех остальных, особенно не-меркурианцев, за людей не считают — так, прах под ногами, мошки на стекле. Положение, однако, обязывает — ссориться с Граульфом никак нельзя.

— Есть основания полагать, что один из чужаков выжил, — нехотя ответил господин Мольтке. Тон брезгливо-ледяной, сдержаться всё-таки не может. — Обнаружен нечёткий тепловой след, пытаемся проследить.

Я выдавил из себя ещё более счастливую улыбку, что казалось практически невозможным.

— Тепловой след, господин лейб-егерь, держится не более суток, — невинно сообщил я. — В чём причина задержки?

— Вам сообщат, — отрезал капитан десантного катера. — Это всё? Прощайте.

Вот так, не «до свиданья», а именно «прощайте» — недвусмысленный намёк на то, что я лезу не в своё дело, и у опричников Совета нет никакого желания разговаривать со мной ни прямо сейчас, ни когда-либо впредь. Ублюдки.

Что прикажете делать? Повлиять на ситуацию я не могу, сообщить о ЧП в Университет — тоже, а отправляться на Граульф попросту лениво: точка сингулярности в нескольких километрах от замка, на улице прохладно и сыро, с вечера зарядил неприятный моросящий дождик. Ничего, обойдётся. Если «Сапфир» изловит или убьёт чужака, в любом случае его передадут нам живым или мёртвым — опять же, инструкция, великая и ужасная…

Пойду-ка досыпать, день завтра (уже почти сегодня) тяжёлый.

Верный Гинек дожидался наверху, в лаборатории, больше напоминавшей жилище спятившего мага — одно только чучело крокодила под потолком способно вызвать нервный смех!

— Всё хорошо, вельможный пан?

— Лучше некуда, — проворчал я и погасил красную горелку. — Отдыхай. Если сам не проснусь, подними меня перед утренней мессой.

— Воля ваша, господин…

* * *

Следует упомянуть, что противного лейб-егеря я всё-таки перехитрил: оставил включённой систему спутникового наблюдения за катерами «Сапфира» и настроил компьютер центра на перехват их телеметрии — мы обязаны следить за любой технологической активностью на Меркуриуме, эти головорезы не исключение.

Добраться до тайного подвала удалось лишь после полудня: неофеодальное общество чтит множество на первый взгляд нелепых традиций, которые я обязан был выполнять, если желал оставаться здесь и далее. Непременное богослужение в замковой часовне — в Бога я не верю, но от мессы не отвертишься. Затем утренний приём у князя Якуба, где собираются все приближённые и чиновники с докладами — мне докладывать было нечего, происшествие в Готии относилось к разряду совершенно секретных, никому из посторонних, будь он князем или золотарём, знать об этом категорически не положено.

Далее воспоследовал приём посетителей — этих, к счастью, оказалось всего трое. Простец из деревни Ковары, отправленный селянами к его милости вице-советнику по Особым делам с жалобой на вурдалака, облюбовавшего кладбище. Так-так, проверить обязательно — с чего вдруг нечистая сила объявилась в ближайшем радиусе от благополучного Дольни-Краловице, не входящего в зону прямого действия «Легенды»? А ведь действительно вурдалак, описание совпадает один в один, уже четыре жертвы! Непорядок, да ещё какой! Миграция существ класса «Inferno-III» должна отслеживаться со всей тщательностью, эти твари крайне опасны. Я посоветовал простецу обратиться к Страже Крепостей, несколько этих сорвиголов сейчас находились в городе — глядишь, помогут. Подсказал, как найти.

Вторым оказался студент из благородных, с прошением на патент — юноша обуялся любовью к человечеству и жаждал его облагодетельствовать через труды на лекарском поприще, хотел открыть частную практику. Ничего необычного — врачевательная магия, а если использовать научную терминологию, «энергетическое воздействие». Отказал: ваганту ещё учиться полтора семестра, таких к практике не допускают. Денег нет? Ну и что? У папеньки попросите, сударь! Не даёт? Видимо, есть причины, меньше по кабакам шляйтесь.

Студент ушёл разобиженным.

Третьего, представителя частного предпринимательства (не простец, кстати, наш) я выгнал со скандалом и угрозами: ишь чего выдумал, устроить «бестиарий для любования чудовищами». Такой прожект мог родиться только на Меркуриуме, где у каждого второго голова сикось-накось — набрать опытных охотников, отправить в Танвальдские горы, наловить монстров, а потом показывать их за деньги. Каково?!

Оригинально, ничего не скажешь — с коммерческой точки зрения должно окупиться, до такого ещё никто не додумывался, по крайней мере на моей памяти. Взятку совал, подлец — причём солидную, в тяжеленном кошельке было не меньше полусотни крон золотом. Меня возмутила вовсе не сногсшибательная идея, а именно взятка, хотя в патриархальной Верхней Моравии коррупция была делом вполне житейским, привычным и почти узаконенным. Всё равно не потерплю!

Кстати, благодаря тому, что пан вице-советник мзды из принципа не брал, моя репутация в городе была неустойчивой — честных чиновников в природе не бывает, а если бывают, то за показным благонравием они скрывают какие-то совсем уж бесстыдные грешки, о которых в приличном обществе лучше не упоминать. Всё что угодно, от педофилии до чернокнижия. Я только посмеивался и представлял, какое досье собирают на меня в тайной полиции князя — тамошний начальник, пан Юлиуш Озимек, профессиональный цепной пёс и ревностный служака, управу по Особым делам откровенно недолюбливал, справедливо полагая, что за нашей скромной вывеской скрывается нечто иное, куда более серьёзное и, вероятно, опасное…

Разобравшись с делами, я вернулся в центр и запросил анализ действий «Сапфира» за минувшие часы — вдруг они достигли цели и у меня одной головной болью станет меньше? Как же, ждите! Никаких результатов, тепловой след обрывался у восточного края леса, слишком много времени прошло. Зло они сорвали на деревне Гренце, очень неудачно выстроенной на векторе предполагаемого движения чужака, — для начала «сапфировцы» быстро, бессмысленно и с пристрастием допросили старосту (фонограмму я предпочёл не слушать), ничего не узнали, а потом… Потом сровняли Гренце с землёй. Что для них сотня-другая простецов? Так, восполняемый расходный материал.

Жаловаться на эту банду бесполезно, Совет отвергнет любые претензии — как же, любимцы и фавориты, сила, противостоять которой на Меркуриуме никто не в состоянии. Идеальный инструмент, который в случае действительно экстраординарном, позволит держать планету в подчинении — очень уж у «Сапфира» жуткая слава. А поддерживают эту славу весьма старательно, с прилежанием, достойным лучшего применения.

Трижды просмотрев запись со спутника (это была наша собственная станция слежения за поверхностью планеты, технологии юнонианцев), я вдруг заметил некоторое несоответствие с данными, полученными с бортовых компьютеров катеров. Максимально увеличил разрешение, поставил на раскадровку, запросил снимки в разных диапазонах. Есть!

Де-би-лы! Я «Сапфир» имею в виду. Тупоголовые идиотские кретины, ослы, олухи и нестриженные бараны! Вот он ваш «объект», прямо перед носом, на расстоянии вытянутой руки! Нельзя так полагаться на технику, пускай даже совершенную! Достаточно было использовать свои собственные природные способности, присущие каждому из благородных! Эх, отвыкли! Думать вы отвыкли, вот что! Однако я этому даже рад — есть повод посмеяться над непобедимой и могучей тайной гвардией Совета Первого Поколения, чтоб он провалился куда поглубже и подальше!

В каком диапазоне вы вели поиск? Верно, в инфракрасном, плюс визуальное наблюдение, плюс биосканирование. На Юноне вас учили делать именно так, никаких претензий. Но что вы скажете насчёт генерируемого человеком отражающего силового поля?

Я заворожённо понаблюдал за тем, как один из катеров проплыл ровнёхонько над двумя людьми и двумя лошадками, укрытыми куполом, в здешней «магической» терминологии называемым «Белый Щит» — хрен заметишь, если не пользоваться естественными возможностями нашего организма или, в крайнем случае, регистрирующим биоизлучение аналогом, установленном на университетском спутнике. Простейший обман, оказавшийся самым результативным! Значит, люди всё-таки научились обводить вокруг пальца «Сапфир» чисто эмпирическим путём — кто-то когда-то попробовал, информация распространилась среди посвящённых…

Неужели «чужак» оказался одним из нас, настоящих людей, не простецов? Подождите, их ведь двое… Откуда? Наличие лошадок даёт повод к размышлениям — настоящий чужак, не знакомый с главными отличительными чертами меркурианской субцивилизации, вряд ли додумается на следующий же день после появления на планете купить у простецов лошадей. И уж совершенно точно не сумеет пройти через окружающий Крепость лес: система защиты технологических зон надёжна, войдёшь и не выйдешь, плотность ловушек на квадратный километр, точнее квадратную милю — следим за правильностью терминологии! — такова, что избежать их практически невозможно. Значит, этот человек или хорошо знаком со структурой биологической «завесы» технозоны (а значит, вхож в нашу университетскую среду) или ему кто-то помогал.

Двое, двое… Выходит, чужака встречали? Причём встречу организовали местные, из благородных — простецы, как известно, нашими способностями не обладают. Давайте ещё раз глянем на карту.

Городов (таких, какими мы их себе представляем) в Готии всего два, оба на побережье, оба играют важную экономическую роль — Бьюрдал на самом юге, в ста десяти милях от Крепости; второй, Лейгангер, наоборот, гораздо севернее, на оконечье огромного полуострова с аналогичным названием. Города выстроены не готийцами, а иноземными торговцами, ценящими шкуры и кость северного зверя, редкую океанскую рыбу и полудрагоценные камни, в изобилии добываемые простецами в горах. Трудовое купечество арендовало у тамошних дворян землю на длительный срок, первые торговые фактории постепенно разрослись и превратились в города — процесс занял лет триста. На обширных континентальных пространствах Готии урбанистическая цивилизация не прижилась — дворянские замки, окружённые деревнями, лоскутное одеяло феодальных владений, споры и конфликты решаются на альтинге, некоем подобии олигархического парламента, созываемого королём. Король — фигура декоративная, никакой реальной власти он не имеет даже в относительно развитых южных районах, про совершенно позабытый прогрессом север и говорить нечего: ходят мутные и недостоверные слухи, будто на Лейгангере можно встретить «одичавших» простецов, ничьих, не принадлежащих господам… Басня невероятная, но показательная.

Непосредственно к зоне «Северо-запад-2» прилегают лены Герлиц, Айслинген, Аубинг. Самые заурядные маноры, владения мелкопоместных дворянчиков, чьими главными развлечениями являются охота, грызня меж собой, иногда выливающаяся в кровавые стычки, да ещё набеги на соседей побогаче, ставшие привычным злом. Подвассальны непосредственно королю, следовательно — никому, его величество не вправе даже подати брать, кроме традиционного «единственного золотого», ещё один нелепый обычай, пошедший незнамо откуда. Главная обязанность — участие в королевском ополчении, собираемом в случае общей опасности…

Минуточку! Монархия в Готии не наследственная, а избираемая — короли меняются каждые четырнадцать лет, значит, все три лена вокруг Крепости в надлежащий срок переходят от сюзерена к сюзерену, что недопустимо ни по каким законам. Вассальная клятва приносится не королевскому титулу, а конкретному человеку. Что за казус?

Ларчик открывался просто, достаточно было взглянуть на историческую хронику. До 3149 года все эти маноры входили в маленькую империю герцогов Визмарских, очень влиятельных магнатов, которым принадлежала едва не четверть земель Готии. Вот и разгадка: Визмары прокляты, их замок заброшен и считается «нехорошим местом», а бывшие вассалы (кому повезло уцелеть в буре, охватившей весь север континента) стали «людьми короля» — неслыханное юридическое решение, прецедент больше не повторялся. Ничего удивительного, времена тогда были смутные и жутковатые, а в таких условиях законы мирного времени не действуют, приходилось принимать оригинальные решения и останавливать войну самыми радикальными мерами.

Итоги мятежа Риттера фон Визмара неутешительны: с обеих сторон полегли пятьдесят семь тысяч благородных — цифра кошмарная хотя бы потому, что мы живём не на Земле эпохи до Катастрофы, теперь лишить жизни человека весьма затруднительно, наш организм не такой хрупкий, как прежде. Погибших простецов вообще не считали, по оценкам Университета, занимавшегося восстановлением демографической ситуации — до миллиона. Ущерб колоссален, по нынешним ценам Верхней Моравии, около двух миллиардов крон — на такие деньги половину Меркуриума купить можно. В те времена планета находилась на тонкой грани, за которой могло последовать крушение здешнего сообщества и обвал из сравнительно цивилизованного искусственного неосредневековья в абсолютный хаос.

Который раз задумываюсь о том, что наша злосчастная раса так ничему и не научилась. Совершенство материи вовсе не подразумевает совершенства разума. Мечты о светлом и безоблачном будущем, которого мы достигнем путём искупления и очищения через Катастрофу 2283 года, не сбылись. Некоторые миры наподобие Лация, где ещё живо стремление к идеалу, процветают, но Меркуриум был и остаётся образцом того, как не надо экспериментировать с эволюцией общества. Точнее, с реэволюцией. Заигрались ребята, да так заигрались, что путь назад отрезан навсегда…

Давайте подумаем ещё раз. Риттер фон Визмар, его жена, двое сыновей и несколько ближайших приспешников после поражения бежали через Лабиринт вначале на Граульф, где им в убежище отказали, затем на Пятую Овна, оттуда на Норик-VII. Вскоре они затерялись среди тысяч колонизированных миров, исчезли в небытие — Совет пытался вести поиски, отправлял через Университет запросы на выдачу государственных преступников, но Меркуриум не подписывал никаких межпланетных договоров, кроме жизненно необходимой Транспортной конвенции, и не признавал общего законодательства (замечу — либеральнейшего), регламентирующего отношения между населёнными людьми мирами. Конечно же, никто не откликнулся. О Визмарах приказали забыть навсегда, но у истории память долгая, большинство участников тех событий живы, хотя и предпочитают лишний раз не болтать — чревато крупными неприятностями.

Я постоянно живу на Меркуриуме недолго, всего четыре с небольшим года, сумел приспособиться и почти полюбить эту несуразную планету с её предрассудками, «волшебством», дикими суевериями, уникальным двухкастовым обществом, примирился с форменным надругательством над правами разумной личности и разумом как таковым и начал вдумчиво изучать причины, которые превратили поначалу невинную игру скучающих выходцев с Земли в беспощадную реальность. Белых пятен в истории Меркуриума было превеликое множество — когда и почему, например, произошёл окончательный перелом в массовом сознании и реэволюция пошла полным ходом? Привычным словом «заигрались» ничего не объяснишь, всё намного сложнее!

Но самым ярким из всех белых пятен оказался мятеж, начавшийся поздней осенью 3138 года с малопонятного для чужака и вроде бы зауряднейшего конфликта между готийскими магнатами. Страна разделилась на два лагеря, но пока северные дикари резали друг дружку, особого беспокойства ни у кого (за исключением терявших доходы купцов) не возникало. Далее официальная хроника ограничивается списком важнейших сражений, сообщением о том, что война так или иначе затронула шесть из девяти королевств Скандзы (так называется наш материк), некоторые колонии на Гельвеции (второй, меньший по размерам континент планеты в южном полушарии, практически незаселённый по разным причинам, о которых сейчас нет времени говорить) и острова Грюнзее — обширный океанский архипелаг на западе. Некий аналог земной мировой войны, честное слово! Самое масштабное противостояние с момента заселения Меркуриума.

И что дальше? Сведений об истинной подоплёке войны нет, всё объясняется непомерными амбициями Риттера фон Визмара, вдруг решившего стать эдаким меркурианским Бонапартом. С какого, извините, перепуга, вот вопрос? Буйный и диковатый нрав готийцев известен всем, но за грань разумного они никогда не выходили — смысла нет, ясно, что более густонаселённые и развитые государства попросту раздавят Готию за месяц-другой! Однако мятеж, то разгораясь, то затухая, продолжался без малого десятилетие, к нему присоединялись дворяне из других стран, что и обусловило перенос боевых действий на равнины, южнее хребта Танвальд, пожар перекинулся на Остмарк, Подолию и владения Ордена, и лишь когда стало ясно, что зараза распространяется с пугающей быстротой, вмешался Совет.

О дальнейшем можно не рассказывать — работал «Сапфир». Ради пущего устрашения — ночами, используя самое разрушительное и смертоносное оружие, выжигая лагеря мятежников плазмой и нейтронными пушками, нарочно заказанными на Юноне. После рассвета вперёд шли обычные армии, добивая уцелевших. «Умиротворение» Готии закончилось на Зимнее солнцестояние 3149 года, а затем воцарилась странная тишина — пережившие геноцид мятежники быстренько покаялись и были оставлены в покое, никаких особых репрессий не последовало (главари были мертвы или бежали), после чего жизнь вошла в привычную колею. Герцог Визмар быстро превратился в страшную сказку и пугало для непослушных детей, хроники и летописи в дивном согласии излагали «общепринятую» версию, а за распространителями крамольных слухов охотились как секретные службы всех участвовавших в конфликте государств, так и Sanctum Officium, самый настоящий инквизиционный трибунал, подчинявшийся непосредственно архиепископу Карлштайна, высшему церковному иерарху Меркуриума…

Сложим два и два: чужак прибыл на планету довольно нестандартным способом (куда проще было воспользоваться Металабиринтом!), непринуждённо приземлился в одной из самых охраняемых точек материка, преспокойно прошёл через лес, его встречал кто-то из местных дворян, они вдвоём запросто обвели вокруг пальца «сапфировцев»…

Что получаем в сумме?

Ровным счётом ничего, только смутные догадки.

Что я говорил о светлых сторонах бюрократии? Верно, используем доступные рычаги и будем действовать по инструкции, одна из которых гласит: полномочные представители Университета вправе начать собственное расследование любого инцидента, напрямую затрагивающего их профессиональную деятельность. Чужак высадился рядом с зоной «Северо-запад-2»? Прекрасно, тут, несомненно, затронуты наши жизненно важные интересы. Плевать я хотел на Совет с донжона Дольни-Краловицкого замка! У меня инструкция! Попробуйте, прикопайтесь!

* * *

В соответствии с принятым в Моравии этикетом, я вполне мог приходить на обед к его светлости князю — старина Якуб держал открытый стол для благородных, частенько собиралось до сотни человек. Богатый вельможа обязан быть щедрым и гостеприимным — создавшие тысячу лет назад королевство Верхняя Моравия потомки восточных славян из земной Чехии и соседних областей отлично сохранили память о радушии и хлебосольстве пращуров. Отказать в такой ничтожной малости, как изобильная трапеза, дальнему родственнику или просто зашедшему в дом незнакомому гостю считается верхом неприличия.

Говоря откровенно, на таких «обедах» мне скучно, предпочитаю общество попроще и пищу поскромнее. Поэтому, когда появляется желание плотно перекусить, я быстро переодеваюсь из «домашнего» в самый распространённый и недорогой дворянский костюм — кожаные штаны, белая шёлковая рубашка и колет с тремя десятками пуговиц, которые можно не застёгивать, перебрасываю через плечо скромную перевязь с непременным клинком, выхожу через ворота княжьего замка в город и направляюсь в таверну «У Злой Клары» на улице святого Германа Оксерского.

Настоящая Клара, владелица этого чудного заведения, в душе совсем не злая — название кабачка всего лишь издержки имиджа хозяйки, огромной, громкоголосой и жизнелюбивой бабищи, выглядящей примерно на сорок пять стандартных лет. Как это ни смешно звучит, пани Клара Волошкова, при всех её замызганных передниках, нетривиальных словечках, которыми она щедро угощает забуянивших посетителей, и ужасных, прямо-таки плебейских манерах, родом происходит из благородных, а значит, может пользоваться всеми привилегиями высшей касты. Но нет, она давным-давно выбрала ремесло трактирщицы и вполне довольна жизнью — нашла своё призвание. Открыто сожительствует с простецом и ничуть по этому поводу не комплексует, дополнительно содержит «нумера» известного предназначения вкупе с небольшим штатом симпатичных игривых девок, в свободное от основных обязанностей время исполняющих роль кабацкой прислуги, а самое главное — настолько великолепно готовит, что лучшие рестораторы Земли, когда-то сдиравшие с посетителей неимоверные деньги за блюда, более всего напоминавшие жареные опилки, удавились бы от стыда, отведав золотистые кнедлики Злой Клары, одна порция которых стоит всего две медяшки с профилем короля Рудольфа XII.

— Пан Николай! — была середина дня, гостей в таверне раз-два и обчёлся, а потому хозяйка, завидев меня, решила заняться дорогим гостем лично. Налетела, как грозовое облако. — Свининка в сметане, а? Пальчики оближете, вельможный пан! Вот гляди, твой любимый стол свободен, сейчас протру… Пиво, как всегда, чёрное?

— Клара, не закармливай, толстеть начинаю, — попытался отшутиться я, пристраиваясь на широкую лавку.

— То-олстеть? — расхохоталась Злая Клара и одновременно жестом отдала безмолвный приказ одной из девок. — Да ты посмотри не себя, твоя милость, кожа да кости! Изнуришься на княжьей службе!

Клара вопила не переставая, разговаривать по-другому она просто не умела. Может, кого-то такой голос и раздражал, а по мне так наоборот, придавал таверне лишнего уюта. За жалкие три минуты хозяйка одарила меня последними городскими сплетнями, доложила, что пан каштелян его светлости теперь рогоносец, поскольку его молодую жену намедни прищучили с драгуном в «Золотой лилии», а его милость управляющий…

Дальше я не слушал, поскольку наперечёт знал стандартный перечень слухов, в основном крутившихся вокруг личной жизни краловицких высоких особ. Стол в это время наполнялся блюдами, блюдцами и блюдечками — девки бегали как ошпаренные. Свинина в сметанке это святое, традиция традиций, коронное блюдо Злой Клары. Как насчёт маринованных грибочков с чесноком? Пряная рыбка, стручки фасоли в соусе, печёные клубни (настоящей земной картошки здесь нет, но есть похожий аналог, сладковатый и пахнущий почему-то луком), приготовленные по особому рецепту чёрные речные водоросли, очень острые и обладающие странным запахом. Горячий белый хлеб с растопленным сливочным маслом — отламываешь кусок, макаешь в плошку, посыпаешь мелкой солью… Пучки пахучих травок как приправы. Кувшин с только что сваренным, ещё тёплым чёрным пивом.

Всей этой роскошью можно накормить до отвала человек десять. И так каждый день.

Само собой разумеется, что никто не заставляет меня съесть всё до последней крошки. Вполне достаточно попробовать по чуть-чуть от каждого блюда — так требуют правила приличия. Когда я уйду, тарелки унесут на кухню, где они будут дожидаться посетителей победнее, простецов или вагантов, содержание которых спокон веку оставляло желать лучшего. Однако пана вице-советника короны и просто хорошего парня (каковым я, по мнению Клары, несомненно, являюсь) следует угостить по-королевски, всем самым лучшим и самым свежим.

Моё счастье, что я с первых дней пребывания в городе поставил себя как человек широких взглядов — настоящие природные дворяне Меркуриума заведениями вроде «Злой Клары» брезгуют, недостойно-с. И это при том, что очень многие благороднорожденные от предприимчивой пани Волошковой не отстают — содержат кабаки и бордели, становятся капитанами океанских кораблей, гильдейскими мастеровыми, купцами, священниками, поучающими бестолковую по определению паству из числа простецов, людьми искусства…

Феодальный гнёт ни разу не подразумевает отсутствие высокой культуры. Меркурианцы могут быть сколь угодно косными и отсталыми по сравнению с сообществами других миров, но именно культура здесь на уровне. У нас… Блин, я уже давно начал говорить «у нас», привык, сроднился. Так вот: у нас есть выдающиеся поэты, возродилась древняя, ещё земная, традиция трубадуров. Музыка, живопись, скульптура! Работы мастеров Меркуриума пользуются колоссальным спросом. Если бы не политика самоизоляции, планета могла бы стать одним из центров неоренессанса, ни у кого нет ничего подобного — подавленная пассионарность меркурианцев компенсируется творческими порывами, дома по достоинству не оценёнными. Своеобразным посредником между автором и покупателем выступает, конечно же, Университет — туда шедевры, обратно ничего, поскольку художнику платят местные власти. Золотом, по установленной таксе. Обычный портрет полторы тысячи крон, парадный — тысяча восемьсот, пейзаж «со многими фигурами» — две. Университет забирает произведение искусства фактически бесплатно, а при передаче заказчику стрясает с него те или иные материальные или информационные блага. Мелкий гешефт, как говорил в своё время Веня Гильгоф. Ещё один яркий штрих к общей картине нашего театра абсурда.

Злая Клара уселась напротив. Подпёрла кулачищем пухлую щёку и безмятежно воззрилась на меня тёмно-карими, чуть навыкате, глазищами — ей нравится, когда мужчина кушает, это зрелище доставляет ей удовольствие. Клара была бы отличной женой и матерью, есть в ней некая искорка, которая зажигает и поддерживает домашний очаг. Внешность роли не играет.

— Пан Николай, — задумчиво пророкотала хозяйка, — вот скажи, что бы ты подумал, когда бы в твой кабак зашёл настоящий принц?

— Жрать захотел, — сквозь набитый рот ответил я. Прожевал и продолжил: — Или девок… У меня своего кабака нет, не знаю. Кроме того, откуда у нас здесь может появиться принц? Это в Остмарк надо обращаться. Или, к примеру, в Готию.

— Смеёшься? Какие у готийцев принцы, смех один — хамло бородатое.

— Клара, душа моя, ты вообще о чём?

— Узнаёшь?

Хозяйка ловко извлекла из внутреннего кармана необъятного передника сложенную вчетверо дешёвую гравюру, разгладила ладонью на столешнице. Печатное дело на Меркуриуме развито неплохо, в столицах даже газеты издают, Дольни-Краловице может похвастаться тремя печатнями и шестнадцатью книжными лавками — всё-таки школьный город.

С гравюры на меня таращился его светлость Вильрих фон Зоттау, так, по крайней мере, гласила витиеватая надпись на ленте под портретом. Личность мне не известная, но судя по сопровождающему гравюру тексту в аккуратной и украшенной виньетками рамочке, это двоюродный племянник короля Остмарка. Местной политикой я интересуюсь мало, своих забот выше головы.

— Как тут не узнаешь, если пропечатано, — я ткнул жирным пальцем в плотную бумагу. — Клара, ты…

— Тш-ш… — хозяйка подалась ко мне, уложив на столешницу свою могучую грудь. — Картинку приказано передать секретным образом тебе в собственные руки.

— Зачем? — я встряхнул головой.

— Чтобы опознал.

— Кого?

— Его светлость принца, — уверенно сказала Клара. — Они знают, что твоя милость, советник короны, всегда изволят кушать в моём заведении. Желают встретиться.

Я откровенно заржал: «Злая Клара» в обязательном порядке находится под наблюдением резвых волчат из конторы пана Озимека хотя бы потому, что я сюда хожу! Нельзя недооценивать княжеские спецслужбы, это серьёзные и увлекающиеся своим делом люди. Подозрительных личностей из конкурирующих контор (я — не исключение!) они «ведут» постоянно и я привык к ним, будто к мошкам или латенам, меркурианским насекомым, выполняющим в экосистеме планеты роль тараканов!

И потом: если господин фон Зоттау возжелал увидеться «приватно», в полном соответствии с появившейся ещё на Земле классической схемой идиотских шпионских романов, то почему действовал так вопиюще бездарно? Ну что за клоунада — гравюра, переданная через кабатчицу, у которой я обедаю едва не каждый день?!

— Мне нравится ваша реакция, — на моё правое плечо кто-то положил тяжёлую ладонь. — Простите за глупый розыгрыш.

Я повёл себя как последнее быдло, утерев соус с губ рукавом колета. Сообразил встать.

— Вильрих фон Зоттау, — стоявший передо мной импозантный молодой человек наклонил голову и прищёлкнул каблуками. — Ещё раз приношу искренние извинения, но я слышал, будто люди, прибывшие к нам из чужих миров, обладают неплохим чувством юмора. Вы позволите присоединиться к трапезе, пан вице-советник?

* * *

Испокон веку бытует стандарт красивой женщины. Не идеал, а именно стандарт — начиная от древнегреческой Афродиты Торжествующей и заканчивая памятными со времён Земли блондинистыми «девяносто-шетьдесят-девяносто». Для мужчин такого стандарта нет. Можно быть худеньким и мускулистым, толстым или горбатым, юным или старцем, блондином или лысым — всё одно, в строгие пропорции не уложишься. Да эти пропорции никто и никогда не устанавливал, если быть совсем откровенным.

Вильрих был именно «стандартным» — это моё первое и основное впечатление. Как он умудрился сочетать в себе не сочетаемое, вот вопрос? Ростом чуть повыше меня, рожа симпатичная, но без приторности, фигура коренастая, однако с чувствующейся лёгкостью танцора, волосы платиново-русые, глаза неопределённо-синие. Я машинально проверил, не андроид ли это — оказалось, что нет, такой же человек, как и я. Никаких изъянов, создающих индивидуальность, — картинка с обложки давно исчезнувших модных журналов.

Никаких, кроме… Даже не знаю чего. Ауры, что ли? Харизмы? Этого понять я так и не сумел.

— Терпеть не могу пиво, — донёс до меня младший герцог фон Зоттау, как только Злая Клара покинула наше общество и уплыла в сторону кухни. — Предпочитаю красное вино… Господин Крылов, отчего вы насторожены? Опасаетесь шпиков? Не беспокойтесь, я нахожусь в Моравии законно, вот подорожные… Приехал третьего дня.

Он небрежно кинул на стол украшенные печатями свитки, изъятые из медного тубуса.

— Почему бы двум благородным людям не подружиться? — продолжил Вильрих. — В этом нет ничего предосудительного. Сами подумайте, чего такого страшного и криминального в том, что вы встретились и отобедали со мной?

— Не люблю навязчивую дружбу, — парировал я. — А вы навязываетесь.

— Мне следовало явиться в княжеский замок с официальными представлениями и всеми церемониями? — фыркнул неожиданный знакомец. — Давайте отойдём от традиций — знакомство в грязном кабаке ничем не хуже.

— «Злая Клара» вовсе не «грязный кабак», — ответил я, начиная сердиться.

— Он грязный — для всех людей нашего круга. Но вы и я думаем иначе, верно?

Слова «наш круг» значили очень многое. «Дворянином» я считался лишь отчасти, принадлежность к одному биологическому виду ещё не означала полноценности. Носить титул имеют право только рождённые на Меркуриуме, да и то не все, а лишь потомки Первого Поколения — те, кто прибыл на планету в более поздние времена, решив обосноваться здесь навсегда, титулов и земель не получали, их уделом оставалась государственная служба. При большом желании и известных талантах, можно занять достаточно высокие посты, если, конечно, в законодательстве государства предусмотрена статья о постоянной ротации кадров в управленческих структурах — ведь люди теперь «долгоживущие»…

Я к чему: безусловно, «инопланетяне» не считались существами низшего сорта подобно простецам, значительная часть меркурианцев относятся к нам хорошо. Большинство, но не все — исключение составляет высшее дворянство, голубая кровь и белая кость, те самые, «Первые». Сообщество Меркуриума создано выходцами из центральной и северной Европы — скандинавы, немцы, поляки, чехи, немного венгров. Многие были военными, их не успели эвакуировать перед Катастрофой, плюс семьи и часть гражданских, которым посчастливилось выжить, случайно попав под удар «Аттилы-плюс». Основной костяк армии Германской империи составляло дворянство, как наследственное, так и титульное, жалованное — монархия предпочитала опираться на высшее сословие, на урождённую или искусственно созданную после всех революций элиту. Элита и уцелела. Когда начала формироваться субцивилизация Меркуриума, эти люди взяли в руки все бразды правления и начали Большую Игру, ставшую со временем повседневной жизнью.

Понятие «элита» подразумевает кастовую замкнутость — так было всегда и во все времена, вне зависимости от разновидности элиты, будь таковая финансовой, дворянской, военной или бюрократической. Если ты чужак, в закрытый клуб тебя никогда не допустят, прежде всего это касается семейств Первого Поколения, королевских и герцогских фамилий, относящихся к таким, как я, с известной долей высокомерия. И вот, подумать только, его высочество Вильрих фон Зоттау, всамделишный принц крови Остмарка, набивается ко мне в друзья. С чего бы?

— Я путешествую, — говорил Вильрих с истинно благородной непринуждённостью, — путешествую в одиночестве, взбрела вдруг в голову такая причуда. В конце концов на корону я не претендую, наследником не являюсь, имею полное право развлекаться так, как хочется. Странствующий рыцарь, если угодно.

— Много драконов убили? — съязвил я, будучи не в состоянии избавиться от возникшего с первых минут знакомства чувства неприязни к этому красавчику.

— Поверите ли — ни одного, — развёл руками принц. — У меня другая цель.

— Какая же?

— Выяснить, как скоро наступят времена, когда не мы будем убивать драконов, а они нас. Захотелось лично взглянуть, как обстоят дела на Скандзе, проехаться по провинциям, порасспрашивать знающих людей…

— Хорошо, а я-то здесь при чём? Если вашему высочеству угодно, развлекайтесь так, как считаете нужным.

— Оставьте, господин советник, — Вильрих сдвинул брови. — Вы ведь с Граульфа, это мне известно достоверно. Принято считать, что ваши соотечественники традиционно занимаются на Меркуриуме алхимией. Вы единственные чужаки, которым официально дозволено служить при владычествующих дворах, ограничения, касающиеся других гостей планеты, вас не касаются, граульфианцы сразу получают подданство и все права дворян…

— Что в этом странного? — прохладно осведомился я. — Вековые традиции: правители Меркуриума всегда нанимали алхимиков на Граульфе. Мы прекрасно разбираемся в этой науке, Святая мать Церковь не возражает, договор был заключён больше восьми столетий назад и с тех пор скрупулёзно исполняется обеими сторонами, — тут я ввернул подходящую бюрократическую формулу: — Если у вас есть жалоба на кого-либо из гильдейских алхимиков Остмарка, подайте её в установленном порядке. Глава гильдии, вельможный пан Щепан из Крумно рассмотрит её незамедлительно.

— «Установленный порядок» — это для чиновников, провинциальных дворян и простецов, — спокойно произнёс Вильрих, хотя по взгляду было видно, что его высочество готов вспылить. Наверное, никогда ещё не сталкивался с людьми, имевшими наглость ему отказать. — Давайте обратимся к фактам, пан советник. Ваши лаборатории есть в двадцати восьми городах материка и нескольких отдалённых замках, верно? Любой представитель высшего дворянства считает престижным содержать алхимиков с Граульфа, но не у всех на это хватает средств — вы оцениваете свои бессмысленные труды чересчур высоко.

— Бессмысленные? — я взглянул на принца исподлобья. — То, что некоторые лекарства и снадобья можно купить только у нас в расчёт не принимается? Или может быть вы припомните, как мы остановили эпидемию багровой лихорадки, косившую простецов тысячами? Смею заметить, что ваше благополучие и сытость зависят от трудов плебса…

— Философский камень всё равно не нашли, — фыркнул Вильрих и достал из складок на рукаве ещё один свиток. — Вот карта, взгляните. Полагаю, вы ничего нового на этом плане не увидите, а вот мне стало интересно… Не понимаю, отчего раньше никто не сообразил отметить все ваши лаборатории и задуматься: почему они расположены почти на равном расстоянии друг от друга?

Вот сука, догадался-таки! Карта Скандзы была покрыта сеткой красных точек. Континент вытянут с юга на север, от экваториальной области почти до полюса, Университет обязан отслеживать ситуацию на всей поверхности материка, поэтому центры слежения выстроены прямоугольником — по четыре вдоль параллелей через каждые десять градусов долготы и по семь через каждые восемь градусов широты, на меридианах. Погрешность небольшая, от силы километров тридцать-сорок — мы предпочитали устраивать лаборатории в населённых местах, кому нужны алхимики посреди дикого леса? Только подозрения вызовет!

— Кстати, к вопросу о прославленной гильдейской жадности, — усмехнулся Вильрих, заметив, как вытянулось моё лицо. — С королей и герцогов за непрестанный поиск философского камня и приворотные зелья вы сдираете немыслимые суммы в золоте, многим дворянам, желающим нанять алхимика, попросту отказываете, но в то же время… Вот, глядите, сударь… — он коснулся ногтем одной из точек на южной границе Моравии, — здесь обитает некий барон Микулаш Песковец, дворянин, конечно, но по большому счёту голь, бось, рвань и убожество, владеющий пятью захудалыми деревеньками и городишком в три дома. Я нарочно справки навёл. Чем он вам платит? Прелой соломой? Гнилыми яблоками? Или даёт попользовать вонючих девок из простецов, когда срок уплаты подходит? Или вот, — ухоженный, отполированный ноготь переместился к северу, в Готию, — Бьюрдал, город, насквозь купеческий, построенный в варварской стране. А торговое сословие у нас прижимистое, они к философским камням относятся скептически и с юмором, кровное золото на чепуху тратить не будут. Тем не менее вы и там обосновались. Странно, не правда ли?

— Ладно, вы меня заинтересовали, — я отодвинул тарелку с недоеденной свининой и откинулся спиной на деревянную перегородку. — Почему с этим разговором вы пришли именно ко мне?

— У вас хорошая репутация, — уклончиво ответил Вильрих. — Вы много ездите по Скандзе, знакомы с некоторыми моими друзьями, входите в руководство гильдией… Порекомендовал граф Нейссе. Не держите на него обиду.

— И что же?

Принц наклонился над столом и очень тихо сказал:

— Я хочу знать, чем вы занимаетесь на Меркуриуме на самом деле. Дела идут скверно, чем дальше, тем хуже. Думающие люди полагают, что в этом виноваты чужаки. То есть вы.

Не слишком ли много плохих новостей за одно утро?..

 

Глава пятая

АНАТОМИЯ ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ

Дольни-Краловице и окрестности.

14–15 июля 3273 г. по РХ

Полагаю, я никого не удивлю, если скажу, что в случае нарушения режима секретности необходимо действовать строго по инструкции? То есть немедленно принять любые возможные меры для предотвращения утечки информации и её возможного распространения. Любые, ясно? Включая самые экстраординарные.

Одна проблема. Вильрих фон Зоттау — член королевской семьи, принц крови и прямой потомок Первых. Если я применю к нему подробно описанные в инструкции «меры» — я не жилец. Решения такого уровня принимают на самом верху, в ректорате Университета, после обязательной консультации с Советом Первого Поколения, который с величайшей неохотой отдаёт на заклание «своих» — известно всего два случая за девять с небольшим столетий. Очень уж глубоко сунули нос в опасные тайны непомерно любопытные дворяне, начавшие задумываться и вслух задавать неудобные вопросы…

Вильрих из этой же породы, никаких сомнений. Не жилось ему спокойно — охота-балы-любовницы! — решил сдуру познать тайны бытия! Мы тоже хороши, сверх всякой меры долго возимся с возникшими сбоями в программе «Легенда», не хватало только появления панических слухов, которые превратят несколько малозначащих и случайных инцидентов в предвестие якобы наступающего апокалипсиса. Менталитет жителей Меркуриума, полное отсутствие информационного поля и средств пропаганды (может быть, за исключением Церкви…) к этому весьма располагают. С меня хватит, я однажды настоящий Конец Света пережил, не хочу больше слышать о таком даже в россказнях фантазёров с буйным воображением!

— Хотите меня убить? — вздохнул принц. — Не отвечайте, по вашему лицу можно читать, как по раскрытой книге. Значит, я слишком близко подошёл к вашим загадкам, верно?

Близко? Это вряд ли, дорогой мой. Но опасную черту ты готов перешагнуть. Ничего себе новости, устраивать допрос представителю Университета!

— Послушайте… — начал было я, но Вильрих ответил решительным жестом.

— Нет, это вы послушайте. Сегодня вечером, когда отобьёт шесть пополудни, я буду ждать вас у северных ворот города. Там в четверти мили по дороге есть древняя часовня, знаете?..

Я уныло кивнул. Конечно знаю, я всё-таки живу в Дольни-Краловице, а вот откуда Вильрих так хорошо осведомлён о местных достопримечательностях?

— Приезжайте. Возьмите с собой фляжку с вином и немного еды, чтобы хватило до завтра. Если будет «хвост»…

— Не будет, — перебил я. — Большинство соглядатаев набраны из простецов, я сумею отвести им глаза.

— Значит, согласны? — тонкие губы принца скривились в улыбке. — Даже не спрашиваете, куда-зачем едем?

— На месте разберёмся, не думаю, что вы приглашаете меня на банальную вечернюю прогулку. Повторю прежний вопрос: почему именно я? С графом Нейссе мы едва знакомы, его рекомендация ничего не значит.

— Просто вы другой, — напрямую сказал Вильрих. — Не такой, как все другие граульфианцы-алхимики. Не удивлюсь, если выяснится, что вы родились не на Граульфе.

— Следите за нами?

— Конечно, уже много лет.

— Почему вдруг я «другой»? Что неправильно?

— Все чужаки несут на себе… Назовём так: несут печать. Печать мира, в котором появились на свет. Достаточно посмотреть на вагантов, приходящих учиться на Меркуриум, они разные характером. Люди с Норика весёлые и безобидные, с Большого Котла наоборот, угрюмые…

— Попробовали бы вы жить при гравитации в два с половиной G, — вякнул я.

— Каждый отдалённый мир оставляет на человеке неизгладимый отпечаток. Граульф тоже.

— И какие же мы?

— Не вы, они… Граульфианцы скрытны и заносчивы. С виду они почтительны, вежливы, но всегда смотрят так, будто мы — скудоумные варвары. У них глаза с двойным дном.

О Господи, знал бы ты о «двойном дне» собственного Совета Первых! То-то было бы удивлений!

— Договорились, — я встал, извлёк из пояса три серебряные полукроны и бросил на стол. Монеты громко звякнули, одна покатилась и едва не упала на пол. — В шесть, у часовни, на северном тракте.

— Прихватите настоящее оружие, а не эту шпильку, — принц указал на мой эсток. — Желательно, посеребрённое.

— Ваше высочество, я гарантирую, что в округе пятидесяти миль от Дольни-Краловице нечистую силу не встретишь, — сказал и едва не прикусил язык, вспомнив утреннего визитёра, того самого простеца, который жаловался на вурдалака.

— Не будьте излишне самоуверены, вице-советник.

Я развернулся на каблуке и зашагал к двери кабака. В голове вертелась одна мысль: «Как теперь прикажете поступать? Только бы пан Щепан вернулся побыстрее, иначе придётся самому отправляться на Граульф, докладывать! С режимом секретности шутить нельзя, это святое…»

Поначалу я собирался вернуться в замок, однако на полпути резко изменил направление и пошёл вниз по улице, через Овощной рынок в сторону Малоградца, не самого богатого и благополучного городского района, зажатого между крепостной стеной и излучиной реки, на которой стоял Дольни-Краловице. Простецов здесь абсолютное большинство, дома обшарпанные, много мусора, зато жильё и еда дёшевы. Целью была питейная «Пробитый бочонок», обычное место встреч Стражи Крепостей, с которой я сотрудничаю по мере сил, нарушая при этом категоричные предписания Университета: не вступать в прямой контакт с местными, прямо или косвенно соприкасающимися с последствиями «Легенды», использовать доверенных посредников. Дабы, опять же, избегать подозрений. А ведь этих ребят игнорировать глупо и опасно хотя бы потому, что первейший закон любой спецслужбы гласит: «всегда пользуйся несколькими источниками информации», этому меня ещё на Земле научили. Техника в центрах наблюдения отличная, но и она не способна дать полную и объективную картину обстановки…

Говоря проще, замшелые руководства, созданные при основании программы «Легенда», безнадёжно устарели, но доказать это ректорату невозможно: там полагают, что предусмотрели всё и возражений не принимают, ссылаясь на пресловутый режим секретности — замкнутый круг. Вот и приходится импровизировать на свой страх и риск — если начальство узнает, меня без разговоров вышвырнут из проекта. А я всё-таки хочу посмотреть, чем закончится эта немыслимая авантюра, жизнь впереди долгая, да и трудов жалко…

По пути к Малоградцу я наскоро обдумал ситуацию с Вильрихом, а поскольку эффект внезапности прошёл, я понял, что не произошло ровным счётом ничего страшного. Зря я сразу вспомнил кровожадную инструкцию, ой зря. Размещение лабораторий на географической сетке? А как же иначе — таково веление звёзд, от этого зависит успех нашей «магии»! Ответ вполне в духе Меркуриума, если они верят в категорически антинаучную астрологию, то и это объяснение схавают за милую душу. Всё остальное — не более чем досужий вымысел, фактов у его высочества нет и быть не может. Подозрения, касаемые нашей деятельности на Меркуриуме, остаются только подозрениями, за руку алхимиков ещё никто не ловил, а если и поймают, будет достаточно немедленной жалобы в Совет — эти уж точно с пытливыми искателями правды церемониться не станут!

Выходит, что мой первоначальный испуг относительно нарушения режима ничем не оправдан, я имел все основания и полное право послать настырного принца в любое малодоступное место, рискуя при этом лишь схлопотать по морде с последующим вызовом на поединок. Но тогда почему я не раздумывая согласился на предложение Вильриха? Вероятно, интуиция — она меня редко подводила. А ну как его высочество раскопал что-то такое, о чём мы не знаем, — недаром ведь он попросил взять посеребрённый клинок, значит, речь идёт о наших подопечных…

Вот и «Пробитый бочонок». По сравнению с уютным заведением толстухи Клары, выглядит безобразной пивнухой, каковой, впрочем и является. Грязненько, потолок закопчён, пахнет дымом открытого очага и капустой. Факелы на стенах. Хозяева — простецы.

Почему Стража Крепостей во время визитов в город собирается именно здесь, я понятия не имею. Традиция. Наверное, полагают, что «Бочонок» каким-то образом поддерживает их репутацию крутых парней, на льняных простынях приличных постоялых дворов пусть спят неженки и маменькины сынки!

Ага, знакомый мне простец всё-таки нашёл дорогу, сидит в дальнем уголке и глушит кислое пиво вместе с одним из Стражей, попутно рассказывая о наболевшем. Ещё полдесятка длинноволосых и бородатых верзил расположились за столом возле мутного окна, едва пропускающего свет — азартно дуются в «Трёх коней», некое подобие игры в кости, только сложнее и гораздо увлекательнее. Маленькие пирамидки с изображениями животных и чудовищ на гранях прыгают по неровным грязноватым доскам.

— Только гляньте, кто пришёл! — Рикимер, он в этой компании верховодит, тотчас зацепил меня взглядом и махнул рукой, давай мол, сюда. — Его милость господин советник короны! Сначала прислал к нам какого-то деревенщину, теперь объявился собственной персоной. Что, снова достоуважаемых алхимиков за жопу взяли — гомункулуса представить требуют?

Живописная братия, сказать нечего. Из знакомых только Рикимер и Тотила, это их настоящие имена, не прозвища. Оба родом из Готии, с самого севера, благородные по рождению. Один простец необычного облика, очевидно, генетическая аномалия в рамках допустимого — чрезмерно высок и силён, этнический тип «Норд-II», адаптирован к высокогорным условиям и климату приполярных областей. Четвёртый наверняка местный, моравец, по костюму и длинным усам видно. На куртке тиснёный герб Остромержей, захудалого рода, держащего под своей рукой Орлицкие леса, это вниз по течению Римавы, реки, на которой стоит Дольни-Краловице. Пятый — совсем мальчишка, но тоже из наших дворян. Обязательная для Стражей борода едва пробивается.

— Любуйтесь, господа хорошие, — Рикимер потянул меня за рукав и усадил рядом. Ухватил пустую кружку, плеснул из кувшина, подвинул ко мне. — Вроде как чиновник, а выглядит живым человеком, что само по себе удивительно. С Тотилой ты уже пил. Усатый — Королёк, малыша мы так и кличем, Малышом, а здоровяк это Од-простец. Из диких простецов, между прочим, только ты не треплись, где попало…

— Из дик… — я поперхнулся воздухом. — В каком смысле?

— Вот что делает вонючий городской воздух, — в меня ткнули замусоленным перстом. — Люди слух теряют!

Рикимер оглянулся, сделал над собой усилие и сказал гораздо тише:

— Отвечаю: в смысле самом прямом и ясном. Дикие простецы — это никакая не сказка, за Танвальдом их теперь хватает… Ода я к себе взял за то, что силён, как бык, и соображает не хуже нас с тобой.

Я потрясённо уставился на простеца, тот ответил взглядом на взгляд, улыбнулся чуть смущённо. Ничего не сказал.

— С чем пожаловал, твоя милость? — снова загудел Рикимер, бас у него знатный, оглушающий. — Опять яйца оборотня понадобились? Детородный уд кобольда? Он у них дли-инный!

Последовал взрыв радостного смеха. Алхимики (обычно через посредников, как я упоминал) покупали у Стражи Крепостей некоторые экзотические трофеи якобы для изготовления колдовских снадобий, а на деле для анализа тканей «существ со способностями, превышающими стандартные», — корректный эвфемизм, используемый в университетской документации. Очень удобно, иначе пришлось бы самим бегать по лесам и урочищам, вылавливая «образцы», за развитием и жизненным циклом которых мы обязаны наблюдать, — Университет жаждет совершенства, которому, как известно, нет предела…

— Пока обойдусь, — отказался я. — Готов заплатить за слухи.

— Ну, этого добра у нас хватает! — опять расхохотался Рикимер, остальные поддержали. — Про дочурку Ружицкого наместника слыхал?..

— А ну хватит, — я хлопнул ладонью по столу, костяные пирамидки дружно подпрыгнули. — Что происходит возле Крепостей? Почему ты сейчас в городе, посреди лета? Стража приходит сюда зимовать, когда нечисть расползается по своим берлогам… Работы нет?

— Работы? — Рикимер насупился и посмотрел на меня едва ли не агрессивно. Его развесёлые дружки притихли, знали, что шутить с вожаком не следует. Раздавит одним кулаком и не заметит. — Трудов у нас, твоя милость, вдесятеро против прежнего. По перевалам на север теперь не пройти, только если большой ватагой, рыл в тридцать, и чтоб каждый с оружием. В деревнях у предгорий, что по эту сторону Танвальда, что по ту, неспокойно — людей режут, душат, утаскивают незнамо куда! Куда там простецы, благородные гибнут! Нечистая сила среди бела дня вылезает, поверишь?..

— Не может быть, — твёрдо сказал я. — Это аксиома, нечисть от лучей солнца погибает!

— Акси?.. Что? — поморщился необразованный Рикимер. — А, закон? Был закон, да сгинул. Что ты, господин советник, ответишь, встреть ровнёхонько в полдень… ну, не в самый полдень, чуток пораньше… натуральнейшего беса-спинагона? Понимаешь? Адову тварь! Знаешь, где? Но окраине Градца Опольского! Хорошо, мы священника нашли, только с его помощью и уделали!

«По-моему, Рикимеру надо завязывать со спиртным, — подумал я. — Спинагонов было только четыре штуки на всю планету, этот проект заморожен, тупиковая ветвь… И при чём тут Градец Опольский, мы их выпускали только в Дальнем Ополье, в глухомани, хотя на всякий случай и внесли вид во все меркурианские бестиарии, которыми пользуются местные… Господи Иисусе, это же рядышком! Неужто не уследили?!»

— Подробности! — решительно сказал я, и от волнения хлебнул мерзкого пива. Пошло неплохо.

Подробности оказались более чем правдоподобными, выдумать это Рикимер никак не мог. Началось всё с порчи скота у жителей крохотного городишки в соседней моравской провинции — выкидыши у беременных овец, кровавые полосы на шеях коров, будто ночами кто-то присасывался к жилам, потом начался падёж без видимых причин. Яснее ясного, нечисть, настоящая malefica, то есть вредоносная магия. По счастью, рядом оказался Рикимер с приятелями, к ним и обратились. Стражи устроили засаду, прождали ночь, никто не появился. И лишь по чистой случайности на следующий день после рассвета наткнулись на тварь, досаждавшую своими гнусными выходками мирному крестьянству…

Описание совпадало один в один: невысокое антропоморфное существо, шкура красно-багровая, две пары рожек, способность к кратковременному гипнозу (действует только на простецов), перемещается с невероятной быстротой, использует «мираж» в качестве камуфляжа, сиречь может запросто расплыться в воздухе, обернувшись неясным пятном…

Дополнительные параметры: исключительно высокая чувствительность тканей к ультрафиолету (при прямом воздействии начинается мгновенная реакция распада межклеточных мембран), тип организма биоэнергетический, пополнение запаса энергии — переработка железа, содержащегося в гемоглобине обычных живых тварей, отсюда и тяга к кровопийству. Ионы серебра в большой концентрации губительны, то есть серебряное оружие и «святая вода» в том виде, в котором её изготовляют на Меркуриуме, убивают со стопроцентной вероятностью. РНК-программирование на самоуничтожение при определённом наборе звуков — а именно после произнесения общепринятой церковной формулы изгнания бесов. Проект закрыт из-за чрезмерной затратности и большой потребности организма в энергии — слишком прожорлив. С «демонами» у Университета всегда возникали трудности, никак не подыскать универсальный баланс между материальной и энергетической составляющей, чего только не перепробовали… Полагаю, оно и к лучшему.

Остаётся добавить, что все четыре образца были реактивированы ещё года три назад, один эвакуирован на Граульф для возможной «доводки», трое оставшихся должны пребывать в состоянии самоанабиоза. Какого чёрта (кхм!) один из спинагонов «проснулся», и почему мы это не зафиксировали — непонятно…

Но дальше — больше. Увлёкшись, Рикимер и дополнявшие его речи доблестные соратники нарассказывали таких ужасов, что мне стало нехорошо. Какие тут «незначительные инциденты»! То, что мы регистрируем, как кажется, это только надводная часть айсберга! Никто не спорит, у страха глаза велики, а Стражи Крепостей всегда были горазды приврать о своих подвигах, но когда дело касается настоящей работы, Рикимер фантазировать не станет. Я, отвесив челюсть, выслушал его рассказ о монстрах, которых раньше никто не встречал — новых, невиданных доселе существах, не учтённых ни в каких каталогах!

Отчётность в Университете строжайшая: каждая особь на учёте, все разработанные нами виды описаны с неимоверной тщательностью, реестр содержит подробнейшие описания всех экземпляров, начиная с клеточного уровня и заканчивая общей морфологией. Чтобы не допустить возможных ошибок, перед началом полномасштабной реализации «Легенды» на Меркуриум был выброшен настоящий десант многоучёных мужей и дев, обязанных максимально подробно описать естественную экосферу планеты, до появления людей развивавшуюся по стандартным канонам. Про эндемиков мы знаем всё — они безобидны и почти ничем не отличаются от собратьев по дарвиновской эволюции в других мирах. Благодаря тщательным исследованиям и тончайшим расчётам, доселе поддерживался идеальный баланс между аборигенами и экспортированными видами вкупе с восстановленными животными земного происхождения, человеческая субцивилизация Меркуриума служила гарантом баланса — людям свойственно поддерживать равновесие в структуре хищник-жертва с небольшим перевесом в свою пользу…

Того, о чём рассказывают Стражи, происходить не может по определению. Здесь неоткуда появиться «новым» существам. Всё под контролем!

— Чем дальше, тем хуже, — заключил Рикимер и сунул бороду в пивную кружку. Утёр губы тыльной стороной ладони, вздохнул. — С каждым годом…

Я вдруг понял, что очень похожую фразу слышал не далее, как полтора часа назад.

* * *

Вернувшись в княжий замок, я поднялся к себе — господам алхимикам отдана в пользование солидная каменная башня с плоской крышей, на которой сверкают бронзой и радужными линзами два больших телескопа, астрологией мы тоже иногда промышляем. Связываем дороги звёзд с дорогами судеб, дворяне неплохо платят за гороскопы, составленные нашим биокомпьютером в полном согласии с меркурианскими правилами, — рисунок созвездий, понятно, тут совсем другой, чем на Земле, где и зародилось не позабытое доселе искусство астрологии. Телескопы играют роль необходимого антуража, да и представители княжьей фамилии любят иногда поглазеть на движение небесных тел, для людей, незнакомых с путешествиями в космосе, это экзотика…

Гинек отсутствовал, но оставил на видном месте записку — ушёл к аптекарям в город, разносить готовые заказы в виде мазей, порошков и прочих зелий, исправно поставляемых нами лекарям. Некоторые особо ценные препараты приходилось завозить с Граульфа — настоящие чудеса химии, и не снившиеся шарлатанам эпохи земного Средневековья!

Будто назло на лестнице сидел домовой, живущий в башне, — создание в общем-то ничуть не вредоносное и мирное, по нашей классификации, «модифицированный примат», точную аббревиатуру серии не помню. Настоящим разумом не обладает, но IQ очень высокий, зачатки речи, основная функция — обеспечение безопасности жилища. Головешку, выпавшую из камина, погасить, уставшую лошадь расседлать и накормить, за маленьким ребёнком ненавязчиво присмотреть. Внешне домовой напоминает небольшую и располневшую бесхвостую обезьянку с бурой шерстью, почти человеческими чертами лица, тонкими большими ушами и внимательным взглядом. От расстройства я едва не отвесил ему пинка, но поостерёгся — домовые невероятно злопамятны, один раз обидишь, и жизни в доме тебе не будет.

— Топай-топай отсюда, — буркнул я. — И без тебя тошно.

— Молока, — потребовал домовой.

— Гинек вернётся, поставит блюдечко. У меня времени нет с тобой возиться.

Маленький домохранитель поглядел мне вслед грустными глазками и нырнул в нору под лестницей — в обширном замке целых девять домовых, у каждого своя территория, но живут они вместе, где-то в подвале недалеко от винного погреба.

Домовой — пример так называемой «псевдоразумности», а есть ещё «разумность ограниченная» и «разумность корректированная», это вполне реальные научные термины, применяемые в Университете. То есть наши биоскульпторы, создавая новый вид, могут выбирать между обычными животными с сознанием уровня «инстинкт-рефлекс» или, наоборот, придать своему творению некоторые черты разумного существа. При всей нелюбви граульфианцев к техногенному искусственному разуму, появившемуся на Земле за полтора столетия до Катастрофы, биологический искусственный разум в мире мало чем отличается от прежних ИР, обитавших в виртуальном мире — принцип создания очень похож, остальное зависит от встроенных РНК-ингибиторов, определяющих тип поведения и общий коэффициент интеллекта.

Некоторые полагают это насмешкой над Господом Богом, создавшим настоящий человеческий разум, однако на Граульфе мистикой и религиозными предрассудками не интересуются. Бога нет, есть лишь бесконечное познание, обуславливающее возможность творить новую жизнь и экспериментировать над разумом без оглядок на какого-то там Бога. Концепция сомнительная с точки зрения старой земной морали, но ведь ни Земли, ни её цивилизации в исходном виде теперь нет — мы стали другими, Вселенная изменилась. Такие радикальные перемены всегда приводят к возникновению нового мировоззрения…

Невероятный опыт, который мы поставили над Меркуриумом, включает в себя не только создание искусственной экосферы (с этим Университет отлично справился, кстати). Второй, не менее важной целью, была попытка проследить, как будут взаимодействовать несколько пластов разумной и «околоразумной» жизни — возможности понаблюдать за сосуществованием двух или более мыслящих рас, обитающих на одной планете раньше никогда не было. Отыщи мы каких-нибудь неагрессивных «зелёных человечков», которые разрешили бы людям поселиться на их планете и позволили жить вместе, проблем бы не было — наблюдай сколько угодно! — но за отсутствием в пределах досягаемости дружественных инопланетян, пришлось ограничиться Меркуриумом, благо условия контракта с Первым Поколением это позволяли. Насколько я знаю, в те времена никто и не задумывался о том, что дурацкие игры изнывавших от скуки меркурианцев однажды переродятся в циклопический по своим масштабам проект «Легенда» — его реализация продолжается много столетий, а конца-края не видно.

Да вот, пожалуйста — вернувшись в центр слежения я запросил доклад по обстановке — на огромном мониторе засияла многоцветная диаграмма, показывающая численность популяций. Рядом карта подконтрольной области, на которой мерцают сотни точек: красных, синих, золотистых, зелёных, отмечающих расположение зверюг различных видов и классов. Тысяча двести сорок два вида биоконструкторских тварей, из них девятьсот семьдесят (вполне безобидных) размножаются!

Датчики, запрятанные в деревьях, камнях, на дне рек и озёр, в городах и посёлках, расположены через каждые пять-семь километров — увидел бы Вильрих эту сеть, вопросов возникло бы стократ больше!

Подумаем всерьёз, что мы имеем? По сравнению с ситуацией на прошлой неделе, изменения ничтожны, всё в норме. Незначительная миграция существ типа «Sith» в предгорьях, ничего особенного.

— Квадрат NH-6 увеличить, — скомандовал я, вспомнив о вурдалаке из деревеньки Ковары. — Тщательный поиск, особое внимание к «красным меткам».

Сигнал от датчиков идёт по цепочке, от одного к другому, не нужно никаких спутников. Процедура занимает мизерное время, полминуты, не больше — у каждого живого экземпляра есть встроенные бионанотехнические контроллеры с приёмо-передающим устройством, сообщающим в региональный центр о местонахождении особи и её физическом состоянии. Кстати, благодаря контроллерам мы можем в любой момент убить или усыпить существо, которое может представлять большую опасность — обычная предосторожность…

К моему удивлению, «красной метки», обозначающей тварь, принадлежащую к классу «Inferno» (сиречь к «нечистой силе» по терминологии суеверных меркурианцев), ни в Коварах, ни в прилегающей местности найдено не было. Ближайший объект в двадцати шести километрах к северо-востоку, судя по маркировке — «топляк», водяное умертвие, сторожащее клад на дне пруда. Ничего смешного, между прочим — сказка есть сказка, если хочешь добыть сокровища, изволь разобраться с их охранником жуткого облика и скверного нрава! Поголовье «нечисти» нам приходится периодически восстанавливать, твари всё-таки смертны, они могут попасться на глаза искателям приключений наподобие странствующих рыцарей, простецам с вилами или профессионалам из Стражи Крепостей. Далеко не всегда противостояние «человек-монстр» заканчивается победой человека, но вероятность выиграть поединок немалая, надо лишь обладать опытом и знать повадки чудищ.

Выходит, простец врал? Каков смысл? Вёл он себя естественно, вурдалака описал правильно, пришёл пешком в город жаловаться — власть в лице князя обязана защищать своих подданных от любых опасностей! Естественно, что из городской управы простеца отправили ко мне, делами такого рода занимаются алхимики. Тем не менее сигнала нет, а вурдалак не сумел бы уйти далеко, они тоже чувствительны к солнечному свету и редко меняют привычный район обитания. Если бы его убили, пришло бы оповещение, учёт у нас строгий. Самому, что ли, съездить проверить?

Нет, сегодня не получится — дело к вечеру, а я условился с Вильрихом. Нехорошо подводить августейшую особу, обидится. Хорошие отношения с властью и дворянством — залог нашего благополучия и спокойной работы в будущем. Странный он какой-то, этот принц, так настоящие дворяне себя не ведут. Развёл, понимаешь, таинственность…

— Гинек, оседлай Карасика! — крикнул я вернувшемуся из города слуге, а сам пошёл к кладовой, забрать комплект полевого снаряжения.

Предсказать все возможные неожиданности, подстерегающие человека на Меркуриуме невозможно, но обезопасить себя — вполне. Сотрудникам Университета запрещено использовать «нестандартное» оружие и оборудование хотя бы из-за режима секретности, приходится изворачиваться и комбинировать. Раньше я не умел пользоваться клинком, это серьёзная наука, пришлось два года брать уроки фехтования у одного из княжеских гвардейцев и всё равно уровень моих знаний в этой области едва превышает нулевой. Куда проще брать с собой замаскированные под обереги и амулеты устройства, способные моментально нейтрализовать любого из наших уродцев, от дракона до обычнейшего домового, если таковой нежданно-негаданно взбесится и начнёт кусаться (прецедентов не отмечено). Дополнительно в седельной суме находятся ещё полтора десятка «магических» предметов самого разного назначения, позволяющих контролировать поведение особей, определять их местонахождение и направление движения и так далее и тому подобное. С таким набором можно выходить на бой с гидрой, в полной уверенности, что чудовище будет повержено ещё до того, как обнаружит вероятного противника в твоём лице.

Без меча в любом случае не обойдёшься — это обязательный элемент экипировки. Я предпочитаю готийские клинки. Как мне объяснили понимающие толк в оружии местные специалисты, меч должен быть не тяжёлым, с идеальным балансом и удобной рукоятью. Это прежде всего инструмент, а никто ведь не станет пользоваться неудобным или ненадёжным инструментом! Мой клинок стоил бешеных денег, однако был близок к совершенству — в Готии кузнечное дело является потомственной традицией, технология доведена до уровня благородного искусства.

Лезвие с закруглённым оконечьем — таким мечом можно только рубить, а не колоть, рукоятка идеально ложится в ладонь, двойной дол, обеспечивающий «рёбра жёсткости», гарантирующие, что меч не сломается даже при экстремальных нагрузках. По гарде выгравированы охранные руны, но это скорее обычай, чем необходимость. Металл посеребрен на случай возможной встречи с нечистью. В отличие от церемониального эстока, который я вынужден таскать на перевязи у бедра, боевой клинок носят в ножнах за спиной, рукоять торчит над левым плечом — замаешься учиться быстро его выхватывать, но после долгих тренировок начинаешь понимать, что это наилучший способ ношения…

Глянув на себе в большое зеркало, я остался вполне доволен: ну прямо персонаж героической саги. Не Зигфрид и не Хаген, конечно — как говорит пан Щепан, «и разумом скуден, и рожей не вышел». Шутит, ясное дело. Обычный дворянин, собравшийся на небезопасную прогулку.

Предполагается, что зигфриды-хагены и прочие эпические герои разъезжают исключительно на коне, кобыл не признавая. Мой Карась ни то и не другое — это мерин, очень крупный и сильный. Лошадей, как и многие другие земные виды, мы интегрировали в естественную экосистему Меркуриума с началом реализации «Легенды», люди слишком привыкли к животным, сопровождавшим их на протяжении всей истории человечества, без них невозможно обойтись ни в одном из заселённых миров.

Карасик уже взрослый, ему девять стандартных лет, масть имеет вороную без единого светлого волоска, характер, с моей точки зрения, идеальный — абсолютный флегматик. Мне Карась достался в наследство от предыдущего помощника пана Щепана, которого перевели на более интересное направление исследований — работу с по-настоящему чужой жизнью, обнаруженной где-то в Магеллановых Облаках, альтернативная ветвь эволюции…

— Погуляем сегодня? — я потрепал выведенного из конюшни мерина по холке, скормил ему несколько кусочков сахара и, получив ответ довольный фырк, забрался в седло. Гинек смотрел на меня вопросительно: когда господин изволит вернуться?

— Вот что, дружище… Если меня будут спрашивать, как обычно гони всех к пану Михаловицу, он разберётся. Если вдруг объявится пан Щепан, скажи, что вернусь назавтра, должно быть в середине дня или к вечеру.

— Как угодно, вельможный, — Гинек привычно отбил поклон. — Покушать найдёте вяленое мясо, хлеб и яблоки, я положил…

Воображаю. Гинек невероятно внимателен к еде и почему-то думает, что без его надзора я непременно останусь голодным. Зуб даю, он снарядил меня провизией на неделю, то-то мешки такие пухлые!

— Счастливо оставаться, — я чуточку подтолкнул Карасика каблуками, здоровенный мерин всё понял без лишних разъяснений и уверенно зашагал к воротам замка.

Над донжоном плескался по ветру алый стяг князя с коронованным серебряным львом, держащим в лапах палицу. Стража из простецов расступилась, я выехал на Королевскую улицу, миновал собор Святой Маргариты, наш кафедрал, повернул на Гончарную, оттуда на Святого Германа, проехал мимо «Злой Клары» и вскоре оказался возле Опольских ворот Дольни-Краловице. Я несколько раз оборачивался, пытаясь отыскать соглядатаев, но ведомство пана Озимека относительно моей персоны сегодня не проявляло нездорового ажиотажа.

На выезде из города пришлось изымать из поясной сумочки «княжий лист», некое подобие гибрида дипломатического паспорта с удостоверением сотрудника службы безопасности. Свиток за подписью светлейшего и яркими печатями грозно предписывал пропускать меня всегда и везде, а также оказывать «всё возможное вспомоществование», ибо податель сего состоит на государственной службе и облечён полномочиями. Обрез у свитка золотой, кстати.

Начальник привратной стражи просмотрел документ, кивнул дюжим простецам в шлемах и кирасах, тяжёлая створка из окованного железом дерева отошла в сторону и передо мной простёрся наезженный тракт, ведущий к Ополью и далее к границе Остмарка.

— Застоялся, Карасик? — осведомился я у безъязычной твари. — Давай-ка рысью!

Вороной мерин не был ни «пседоразумен», ни «разумен ограниченно», однако понял всё и сразу. Бодро простучал копытами по дощатому настилу у ворот города и перешёл на уверенную быструю рысь. Зная его выносливость, можно было предположить, что Карась не остановится до самой темноты, когда уже и дорогу не разглядишь…

* * *

Такая архаичная общественная формация, как феодализм (пусть и с приставкой «нео»), очень тесно связана с религиозностью. Не могу в точности сказать, каким образом меркурианцам удалось возродить авторитет Церкви, но в Господа Бога здесь веруют глубоко и от всего сердца, как простецы, так и благородные. Единственная конфессия — традиционный католицизм, как нельзя лучше подходящий к средневековому менталитету. На севере, в Готии и на окраинах Остмарка давно появилось неоязычество, но это такая даль и глухомань, что туда щупальца миссионеров карлштайнского епископата не дотягиваются — кому они нужны, эти немытые дикари?

Церковь косвенно поддерживает проект «Легенда», равно, как и мы помогаем святым отцам поддерживать жаркое пламя веры: если Бог существует, значит, есть и его противоположность — доказательств в виде разнообразных инфернальных тварей предостаточно. Разумеется, ни архиепископ, ни прочие иерархи не знают истинной цели пребывания на планете алхимиков с Граульфа, однако нас не трогают и в зловредном колдовстве не обвиняют. Объясняется это следующим образом: есть магия от лукавого, применяющая для погибели человечества такие средства, о которых к ночи лучше не упоминать. И есть магия божественная, в коей небесная премудрость проявляется через премудрость человеческую и прилагается к преобразованию природы и вспомоществованию людям — мы, алхимики, таковым вспомоществованием и занимаемся.

Пан Щепан упоминал, будто Совет Первых ещё много столетий назад прозрачно намекнул их преподобиям, что инопланетные гости — лица неприкосновенные. Никаких проблем с тех пор не возникало, несмотря на инквизицию, занимающуюся делами о колдовстве и отходе от доктрины веры. Колдовство, между прочим, является реальной проблемой — с нашими-то способностями! Причём не все используют их во благо, как я упоминал, совершенство материи вовсе не подразумевает совершенства разума — отпетые психи пусть и редко, но встречаются, инквизиционный трибунал в таких случаях действует быстро, решительно и беспощадно.

Искомая часовня стояла по правой стороне дороги. Старое деревянное здание без двери, любой путник может зайти и поставить перед распятием горящую лучинку или привезённую с собой свечку. Огниво лежит на алтаре, забрать его — святотатство. Таких часовен на всех трактах в центральной и западной частях материка сотни.

Город был совсем рядом, звук колокола с кафедрала разносится далеко. На всякий случай я приехал пораньше условленного времени, хотелось осмотреться. Ничего подозрительного, амулеты с вмонтированными в них нанодетекторами молчат — окажись поблизости хоть один монстр, я бы об этом знал. Да и не может быть здесь никаких монстров, в охраняемом радиусе вокруг крупных городов обитают лишь «нейтральные» создания, не способные причинить прямой вред человеку.

Ихнее высочество изволили задерживаться. Я ожидал его появления со стороны Дольни-Краловице, однако спустя четверть часа перестук копыт донёсся с севера и из-за поворота показался породистый гнедой жеребец со знакомым всадником в седле.

— Простите великодушно, пан советник, — Вильрих осадил коня. — Припоздал, так вышло… Готовы? Прекрасно. Едем по тракту до поворота к Осечне, а там недалеко, к сумеркам поспеем.

— Вы великолепно разбираетесь в моравской географии, — озвучил я мысль, мелькнувшую ещё во время первой встречи с принцем. — А ведь до рубежей Отсмарка больше восьмисот миль…

— Я путешествую почти десять лет, возвращаюсь домой изредка, — сказал Вильрих и пустил коня шагом. Умный Карась пошёл рядом. — По всем дорогам, даже просёлкам, от западного до восточного побережья могу проехать с закрытыми глазами.

— Развлекаетесь, или у этих странствий есть строго определённая цель?

— Есть цель, есть… Хотите услышать чистую правду? Извольте. В нашем мире происходит что-то неправильное, нарушено равновесие. Я и несколько моих друзей пытаемся разобраться, что происходит и как можно бороться с исходящей от нежити угрозой.

— Угрозой? — я насторожился. Стражи Крепостей так же говорили о чём-то подобном, только в других выражениях. — Ваше высочество, могу я…

— Давайте обойдёмся без церемоний и титулов. Сами подумайте, какое из меня «высочество» здесь, на этой дороге? В семье меня считают маргиналом и слегка больным на голову, так что я считаюсь членом остмаркской династии лишь номинально. Герб и титул, конечно, неотъемлемы и священны, их можно найти в любом геральдическом своде, два-три раза в год я обязан присутствовать на государственных церемониях, но в остальное время родственники имеют весьма смутное представление о моих занятиях и местонахождении.

— Так чем же вы занимаетесь? Кроме путешествий?

— В основном познанием мира и самого себя. Кое-что по мелочи: выполняю поручения высоких особ, немного политики, немного дипломатии…

Понятно. Рыцарь удачи, у нас таких хватает — беззаветные ценители приключений ради приключений, классический типаж человека плаща и кинжала. Не надо думать, что на Меркуриуме нет больших интриг и тщательно оберегаемых государственных тайн; полагаю, их гораздо больше, чем в иных мирах, этому способствует архаичное сознание общества. Словом, трём мушкетёрам здесь не было бы скучно.

— Днём вы не ответили на мой вопрос, — тем временем продолжал Вильрих. — Вы ведь не граульфианец?

— Жил там некоторое время, — осторожно сказал я. Не рассказывать же ему про Университет! — Обучился искусству алхимии, потом мне предложили отправиться сюда.

— И всё-таки, где вы родились, пан Николай?

— На Земле. — Хотел, так получи.

Вильрих посмотрел на меня изумлённо. Ничего удивительного, таких как я осталось мало.

— Не врёте, — после долгой паузы сказал принц. — Значит, вы из самого настоящего Первого Поколения? Интересно, невероятно интересно! Получается, ваш возраст… За тысячу?

— Нет-нет, — возразил я. — Это трудно объяснить. Вы очень мало знаете о том, как можно использовать Лабиринт и перемещаться не только между планетами, но и в различных временных потоках.

— Увы, — кивнул Вильрих. — Меркурианцы тяжелы на подъём, Лабиринт нам не нужен, да и Церковь полагает его опасным…

Всё правильно, субцивилизация этой планеты, сделав ставку на самоизоляцию, превратила людей в традиционных домоседов. Довольно странная идеология — в твоём распоряжении неисчерпаемые богатства Вселенной, а ты предпочитаешь ограничиваться одной планетой. До того, как осесть на Меркуриуме, я успел побывать в сотнях миров и ничуть об этом не жалею — происшедшая с Землёй Катастрофа открыла перед нами дорогу, позволяющую колонизировать практически любые миры и распространить влияние нового человечества на бесконечные пространства Млечного Пути и других галактик. Меркуриум оказался единственным исключением: люди знают о Лабиринте, но пользоваться им не желают; как сказал Вильрих, церковники сочли Лабиринт едва ли не дьявольским порождением, а иные субцивилизации — развращёнными, безнравственными и богоборческими. По понятным причинам терпят только нас и студентов, приносящих солидный доход в казну.

Я со своим уставом в чужой монастырь лезть не собираюсь — если вы, господа, полагаете, что замкнутость и почти абсолютная изоляция от прочих ветвей человеческого рода вам только на пользу, переубеждать не будем. Свобода воли, как говорят святые отцы, есть первейшее качество человека, дарованное ему Господом. Вот и реализуйте эту свободу так, как считаете нужным — вас никто не заставляет и на верёвке в Лабиринт не тащит!

— …Алхимики с Граульфа всегда представляли большой интерес для людей, неравнодушных к судьбе Меркуриума, — пока я размышлял, Вильрих обратился к другой теме. — Сами знаете, большинству дворян думать некогда — их жизнь насыщена другими заботами. Вы ведь появились у нас сравнительно недавно?

— Пятый год.

— Следовательно, успели ознакомиться с большинством здешних обычаев и традиций, времени было предостаточно. Вы единственный алхимик, который не считает традиции обязательными, не возводит в ранг догмы. Ваша гильдия похожа на некий тайный орден и это объяснимо — тайны ремесла необходимо беречь. Однако никто из гильдейских алхимиков почти не общается с простецами, не заводит близкой дружбы с дворянами, не склонен к странствиям, они очень замкнуты, что расценивается как заносчивость. Помните, я говорил о глазах с двойным дном? Лично от вас такого впечатления не остаётся — вы открыты. Успели объездить весь континент, у вас немало друзей. Вы ведёте себя совершенно иначе и этим обращаете на себя внимание.

«За что периодически получаю шумные нагоняи от Университетских кураторов, — подумал я. — Что мешало прислушаться к пану Щепану, советовавшему быть поскромнее? Впрочем, никаких инструкций я не нарушал, просто хотел лично ознакомиться со всеми аспектами нашей деятельности на Меркуриуме. Не с помощью компьютеров центра наблюдений, а в полевых условиях! Вот вам последствия… Щепан меня убьёт!»

— Вы другой, — повторил Вильрих. — И это дало мне надежду, что именно от вас я получу некоторые объяснения.

— Какие именно объяснения? — недовольно проворчал я. — Вы подозреваете гильдию алхимиков в некоем страшном заговоре? Граульфианцев здесь меньше сотни, что мы можем сделать? Свергнуть королевскую власть? Уничтожить Церковь? Отобрать у благородных древние права и привилегии? Захватить планету? Абсурд! Вы ведь знаете, что в нашем распоряжении сотни и тысячи миров, куда более привлекательных и чудесных, чем Меркуриум! Я не очень вас обижу, если скажу, что люди с других планет откровенно смеются над вами?..

Я осёкся, поняв, что сказал лишнего. Ну-ка, попридержи язык! В соответствии с договором с Советом Первого Поколения мы не должны рассказывать местным о жизни других планет и царящих там настроениях! Ничто не должно провоцировать меркурианцев к попыткам узнать, как поживают более прогрессивные соседи — аналогию можно найти в истории Земли, так называемый «железный занавес» времён конфликта между идеологиями в XX веке!

— Пускай смеются, — принц отмахнулся. — Вы меня не поняли, пан Николай. Никто не обвиняет ваших собратьев по ремеслу в тайных злоумышлениях. Просто мы полагаем, что алхимики знают о происходящем куда больше, ваша миссия на Меркуриуме не ограничена обязанностью развлекать дворянство колдовскими фокусами, гороскопами и бесконечными обещаниями раскрыть секреты мироздания!

— Кто это — «мы»? Вильрих, если вы решились встретиться со мной, то будьте откровенным до конца. У меня тоже предостаточно вопросов — что означают слова «нарушено равновесие», к примеру?

— Мы… Нас немного, ещё меньше, чем алхимиков, — медленно начал принц. — Два с небольшим десятка дворян, причём половина из них землями и рентой не владеют, живут своим умом, как эта вульгарная Злая Клара, у которой мы обедали. Крошечное сообщество людей, которым не всё равно, что будет завтра и наступит ли рассвет. Вы спросили о равновесии? Я слышал, будто на Граульфе в Бога не веруют, это правда?

— Правда, — нехотя согласился я.

— Тогда как вы объясните существование дьявола? Настоящего дьявола, Падшего Ангела и его присных? Демонов, которые выползают из преисподней в наш мир и безжалостно терзают его?

Я, безусловно, могу объяснить. Только его высочество вряд ли поверит. Да и режим секретности, опять же…

— Меркуриум ещё не подошёл к самому краю бездны, — жарко и убеждённо заговорил Вильрих. — Но почувствовать её зловонное дыхание можно прямо сейчас! Сатана здесь, совсем рядом, его посланцы являются всё чаще и чаще, остановить их невозможно, Святая Церковь обеспокоена, на севере Остмарка брошены десятки деревень, несколько замков, которые теперь принадлежат нежити и нечисти…

Лошади спокойно шли по тракту, навстречу попадались торговые обозы, спешившие оказаться в городе до темноты, нас обогнал гонец фельдъегерской службы князя — эмблема приметная. Обработанные поля сменились лиственным лесом. Я молчал, Вильрих рассказывал. Рассказывал обстоятельно, приводя неприятные и кровавые подробности — подтверждённые факты того, что «инциденты» происходили куда чаще, чем мы их фиксировали. Университет полагается на станции наблюдения, на «суеверия» меркурианцев, способных раздуть нападение вампира подкласса «Bruxa» на одинокого путника до масштабов массовой кровавой резни, никто внимания не обращал — у страха глаза велики, а мы занимаемся сбором и обработкой достоверной информации. Жуткие слухи аборигенов, тем более из числа простецов, принимать на веру невозможно.

Вильрих был невероятно серьёзен и знал, о чём говорит. На память перечислил названия посёлков в Остмарке, подвергшихся нападению нечисти и чудовищ, сообщил, что за последние годы погибли сорок три дворянина (цифра абсолютно нереальная!), простецов же без счёта, монстры плодятся, люди постепенно отходят к югу, сдавая позиции… Не-ве-ро-ят-но! Начнись непредвиденная миграция опасных видов, мы бы узнали об этом первыми и приняли экстренные меры! Однако и Стража Крепостей нервничает, охотники на страшилищ подтверждают: потусторонних существ, равно как и монстров «из плоти и крови» стало значительно больше, чем раньше!

Безусловно, проблемы есть и незачем от них отворачиваться. Реализация такого глобального проекта, как «Легенда», не может обойтись без трудностей, но все они решаемы — всегда встречались особи с нарушениями в схеме поведения, у некоторых серийных образцов мы находили аномалии, вызванные сбоями в технологическом процессе. Всё-таки Университет производит не горшки или кирпичи, а высокоорганизованных многоклеточных живых существ, от ошибок никто не застрахован! Но такие случаи единичны, они не могут войти в систему! Как тогда прикажете расценивать слова Вильриха и Рикимера, утверждающих, что искусственные твари ведут себя необычайно агрессивно? С чего бы? Ни один из двадцати восьми центров наблюдения не подавал тревоги!

— …Это началось давно, лет сто сорок назад, — изливший наболевшее Вильрих отчасти успокоился и начал говорить тише. — Я прямой потомок землян, но только в Седьмом поколении, сам свидетельствовать не могу, старшая сестра рассказывала… Первый натиск тварей случился незадолго до мятежа в Готии, когда Риттер фон Визмар попытался объединить тамошних дикарей. Этому полоумному надо сказать спасибо — он, вместе с остальными мятежниками, без колебаний уничтожал нечисть не только в пределах своих земель, но и в странах, на которые перекинулась война. А за каждого алхимика, взятого в плен живьём, обещал награду золотом по весу. Знаете об этом?

— Нет, — признался я. — Впервые слышу.

— Потом спросите у своих, какова причина столь пристального внимания фон Визмара к вашей тихой гильдии. Он был человеком очень непростым, значит, и его любопытство имело под собой веские основания. Визмар был уверен, что алхимики причастны к некоторым тайнам, до которых он хотел добраться.

— Я читал об этом мятеже в хрониках, но то, о чём вы сейчас рассказали, в исторических трудах не упоминается.

— Ещё бы! Риттер фон Визмар теперь персонаж более сказочный, чем исторический. Детали мятежа известны только непосредственным участникам тех событий. Включая моего отца, который полагает, что Визмар был великим человеком, но предпочитает говорить об этом только в узком семейном кругу.

— Отчего же?

— По разным причинам, — глядя в сторону ответил бродячий принц крови. — Глядите, межевой столб и дорога на Осечню. Осталось миль восемь, не больше. Давайте за мной!

* * *

— Мрачноватое местечко, — я невольно поёжился. — Никогда раньше здесь не был, хотя до города рукой подать. Может быть объясните, кто живёт в этом доме?

— Одна старая подруга, — Вильрих загадочно улыбнулся. — Эльзбет из Лоденице, дочь барона Лоденицкого. Слыхали?

— Где-то неподалёку от Ольденбурга, верно?

— Да, сущий медвежий угол по сравнению с вашими столицами… Умоляю, ничему не удивляйтесь, будьте естественны. Эльзбет чуточку странная, но странность не означает душевного нездоровья. Ей просто нравится такая жизнь.

Нравится? Оригинальные вкусы у подружки Вильриха, споров нет. Когда мы свернули с осечинской дороги в лес, я подумал, что принц ищет какой-нибудь охотничий домик или, наоборот, хочет показать мне нечто наподобие заброшенной старой мельницы, где непременно обитает водяной демон или всякая другая мерзопакость из университетского «красного списка» — не зря ведь мы вооружены клинками с серебрением? После рассказов принца о неприятностях в Остмарке и скверных известий, доставленных Рикимером со товарищи из предгорий Танвальда, я был готов поверить в любую небывальщину, подтверждающую, что система наблюдения почему-то вышла из строя или показывает неверные сведения… Насколько неверные, вот вопрос?!

Обширная прогалина, на краю которой Вильрих остановил своего жеребца не представляла из себя ничего особенного, зато дом, выстроенный на бережку овального пруда с мутной водой, выглядел так, словно в нём обитал сказочный злой волшебник. Тёмные брёвна, узкие окна затянуты чем-то вроде пузыря — настоящие бельма слепца. Конёк крыши вырезан в виде оскалившейся морды безобразного чудовища, перед крыльцом вкопаны три идола со зверскими рожами, причём деревянные губы вымазаны засохшей кровью, к которой прилипли мелкие птичьи пёрышки. На крюках вбитых в стены дома, красуются белые черепа, причём не только обычных животных. Взглядом профессионала я определил череп эферкапа, сразу за ним башка гхолла, потом арфаксата — сплошные челюсти и зубы частоколом, не захочешь, а испугаешься…

— Очень надеюсь, что священники сюда заглядывают нечасто, — сказал я, осмотревшись. — Иначе этой пани Эльзбет грозят крупные неприятности. Колдовством попахивает.

— Ещё как, — фыркнул Вильрих. — Она ведьма. Самая настоящая ведьма.

— Практикует без дозволения управы по особым делам? — во мне тотчас проснулся бюрократ. Некие подобия лицензий на магическую деятельность выдавала наша контора вместе с представителями Дольни-Краловицкого епископата, обязанными убедиться, что никто не посмеет баловаться чернокнижием. — Надо же, у нас под боком орудует матёрая ведьмища, а никто ничего не знает! Пронюхают в епископате — будет скандал…

— Простецы из окрестных деревень знают, — пожал плечами Вильрих. — Но молчат. Ходят к ней за помощью — Эльзбет умеет исцелять наложением рук.

Я хотел было ответить, что все мы умеем это делать, да не все развивают надлежащие способности, но тут дверные петли заскрипели, открылся мерцающий красноватым огнём проём, неровный свет загородила женская фигура. Если учитывать, что солнце недавно скрылось за верхушками деревьев и близился закат, выглядело это достаточно зловеще. Ударил порыв ветра, звякнули невидимые колокольчики, развешенные в отдушинах под крышей, вдобавок раздался тихий свист, будто бы птичий. Даже отлично зная, что колдовства (настоящего колдовства…) не бывает, я не мог отделаться от впечатления, что вижу не спектакль, призванный произвести впечатление на случайных гостей, а некое волшебное действо, исполненное глубокого смысла.

— Явились, господа хорошие? — наваждение сгинуло, когда на первый план вышла хозяйка страшненькой усадьбы. — Вильрих, не делай вид, будто ты редкий гость — коновязь за домом, там навес. Оставьте лошадей и идите в дом…

Внешность пани Эльзбет меньше всего ассоциировалась с расхожими представлениями о ведьмах. Горбоносая согбенная старица с кривым глазом, четырьмя зубами, бородавками и всклокоченными седыми патлами — это отживший своё реликт, персонаж легенд Земли, а мы, как известно, на самобытном Меркуриуме. Ведьмы на мётлах здесь не летают, формы имеют самые привлекательные, обладают роскошными косами с яркой рыжинкой и весёлыми карими глазами. По виду Эльзбет не дашь больше двадцати семи лет, граница между расцветом молодости и подступающей зрелостью, но сколько ей на самом деле, я решил не гадать.

У коновязи нас поджидал сюрприз, отчасти смахивавший на ожившую корягу с точками ярко-зелёных глазок. Глядите-ка, натуральный древоног, подобие лешего, существо бестолковое и неопасное — этот проект тоже признан неудачным, но закрывать его не стали. Что он здесь делает, вот любопытно? Неужели ведьма его приручила? Каким образом? Существа этого типа сторонятся человека.

Мало того, что приручила! Не обращая внимания на людей, ходячий пень проковылял к лошадкам, ничуть его не испугавшимся, руками-ветками извлёк из деревянного ящика холщовые мешочки с овсом, надел их на шеи нашим скакунам и снова затих в углу — древоноги малоподвижны… Я только присвистнул.

— Это ещё цветочки, ягодки будут впереди, — усмехнулся Вильрих, наблюдая, как у меня вытянулось лицо. — Я предупреждал, Эльзбет женщина своеобразная, умеет многое, а знает ещё больше. Таких как она — единицы. На забавный антураж не обращайте внимания, она любит всё необычное. Да и статус обязывает, магия спокон веку была таинством, долженствующим вызывать трепет.

— Магия… — медленно повторил я.

О Господи, им ведь не объяснишь первопричины наших немалых способностей с помощью терминов биофизики и биоэнергетики, не обучены меркурианцы высоким наукам. Схоластика или риторика — это сколько угодно, но только не серьёзные дисциплины, о которых на Меркуриуме и слыхом не слыхивали. Здесь я в полной мере осознал, что означает слово «средневековье». Средневековье, во всей его ограниченности и незамутнённой наивности. Искусственной деградации подверглись не только экономика и система социальных взаимоотношений, но и психология обитателей планеты. Всех, кроме нескольких избранных, которые и заварили эту кашу, — одному лишь Совету Первого Поколения известно ВСЁ. То есть как, почему и с помощью каких технологий высокоцивилизованные выходцы с Земли, рождённые в эпоху космических путешествий и информационного общества, вместе со своими потомками откатились на полтора-два тысячелетия назад.

Самое смешное в том, что меркурианцы вполне счастливы, о другой жизни не помышляют, а техника, сложнее ветряной мельницы или печатного пресса, ставит их в тупик. Недаром про группу «Сапфир» ходит столько леденящих кровь историй, сводящихся к общему тезису о неких потусторонних инфернальных силах, над которыми воля и разум человека не властны. Эх, знали бы вы о портативных системах противовоздушной обороны, легенда развеялась бы в одночасье — челноки-то устаревшие, в технократических мирах один их вид вызовет добродушную улыбку военных и привлечёт внимание коллекционеров старинной техники! Однако стоящие на вооружении «Сапфира» четыре штурмовика и два беспилотных бомбардировщика для Меркуриума — грозная сила, позволяющая контролировать всю планету и решать возникающие проблемы быстро и радикально. Достаточно вспомнить пример с мятежом Риттера фон Визмара — меркурианцы искренне полагают, что на него самого и войско бунтовщиков обрушилось ужасающее проклятие в виде Гвардии Небес…

— Чем это пахнет? — когда мы поднялись на крыльцо, я потянул носом и поморщился. Шибануло тухлятиной, да так, что голова чуть закружилась. Вился дымок от курящихся благовоний, но толку от них было мало. — Чем она там занимается? Некромантией? Умертвий из могил поднимает?

— Увидите, — буркнул Вильрих и тоже скривился. — Вам будет интересно.

В сенях уже не просто смердело, а буквально вопияло к небесам — бедняжка Эльзбет, такой запах и за несколько лет не выветрится! Жить здесь будет невозможно.

— Вельможные, заходите, не стесняйтесь, — из недр дома донёсся высокий голос ведьмы. — Слегка попахивает, конечно. Потерпите.

Пани Эльзбет вышла навстречу. Да, хороша. По моему мнению, настоящие колдуньи не должны быть уродинами, незачем следовать отжившим своё стереотипам замшелого прошлого! Одевается в мужское, что противоречит приличиям и законам Церкви, однако по сравнению с нелицензированным ведовством этот грех простителен.

Изнутри логово подруги Вильриха изрядно смахивало на нашу алхимическую лабораторию, вернее на ту её часть, что предназначалась для приёма впечатлительных посетителей из числа меркурианских аборигенов. Длинный «рабочий» стол с бесчисленными сосудами, колбами и хрустальными шарами разных калибров, чучела вполне узнаваемых чудовищ (большинство — настоящие!), засушенные травы, неплохая подборка амулетов граульфианского производства — алхимики продают обереги, способные предупредить владельца о приближении «нечисти», наносенсоры реагируют на специфическое биополе существа этого класса красным свечением различной интенсивности. Каждый талисман стоит безумных денег, значит, пани Эльзбет не бедствует. Сразу за просторными сенями лестница, ведущая на второй этаж, наверняка в жилые покои. Наглухо запертая дверь украшена рунами, щели старательно законопачены листьями пахучего растения — неудивительно, если учитывать тот факт, что здесь можно десяток топоров в воздухе повесить! Нет сомнений, Эльзбет это не спасёт, в спальне наверняка разит мертвечиной ничуть не меньше, чем внизу…

Багровый отсвет давали химические лампы — фитиль пропитывается смесью из селитры, масла и ещё чёрт знает каких ингредиентов, такой светильник не коптит и способен гореть почти сутки. Кроме ламп у дальней стены пылали десятки толстых свечей, установленных на пирамидообразной железной стойке. Вся эта иллюминация была затеяна ради предмета, от которого и исходил невыносимый смрад. Предмет возлежал на отдельном широченном столе, окованном жестью с пятнами ржавчины.

Пока Вильрих представлял меня — «Тот самый алхимик, с Граульфа, служит у князя Якуба», — Эльзбет надела измызганный кожаный фартук, чрезвычайно похожий на мясницкий, принесла к столу тяжёлую коробку, открыла и я узрел набор блестящих инструментов, вполне подошедших бы увлечённому любимым ремеслом палачу. Ножи, замысловатые крючки, странно изогнутые ножницы и тонкие спицы. Украшение любой пыточной. Впрочем, на сверкающее железо я обратил мало внимания, куда больше привлекал источник миазмов, распятый на поверхности стола — лапы были накрепко привязаны ремнями к вбитым в углы штырям.

— Что скажет многоучёный алхимик? — ведьма посмотрела на меня загадочно, но в её полуулыбке угадывалась ирония. — Подойди, не бойся, оно дохлое.

— Это чувствуется, — просипел я.

— По крайней мере, я полагаю, что дохлое… — добавила Эльзбет с откровенной насмешкой. — В таком деле ни в чём нельзя быть уверенной до конца.

— Что это за тварь? — я наконец сообразил задать самый важный вопрос. Руководство Университета теперь вправе с чистой совестью меня уволить: биологический вид опознан не был, хотя я, обладая великолепной памятью, наперечёт помнил облик и характеристики всех наших образцов, путался только в регистрационных номерах. С эндемиками и земными видами было ещё проще, обыкновенная углеродная жизнь…

ТАКИХ существ на Меркуриуме нет. В любом случае, раньше не было. Что делается, подумать только!

«Вернувшись в город, надо будет обязательно проверить статистику перемещений через планетарные точки сингулярности, — машинально отметил я. — Вдруг эту мерзость завезли сюда случайно?.. Но кто и зачем? Нет, такое решительно невозможно, карантин строжайший, четыре независимых системы контроля, гравитационные помехи, «Сапфир» тоже не дремлет!..»

— Позвольте, — я поддался наитию, вежливо отстранил пани Эльзбет, сорвал с цепочки на поясе универсальный детектор, выполненный в виде семилучевого солнечного колеса, и загнав поглубже появившийся под грудиной рвотный комок приложил его к дряблой коже гадины. Подождал несколько секунд. «Магический» амулет залился радужным светом, отбросив на стены тонкие красный, синий и густо-фиолетовый лучики. Эльзбет завистливо охнула — не видела раньше ничего подобного, что вполне понятно: такой артефакт купить невозможно. Это оборудование предназначено только для сотрудников Университета.

Детектор регистрировал остаточный фон биоизлучения, по которому можно сразу определить, к какой группе относится объект исследований. Красный — нечисть, синий или зелёный — нейтрал, фиолетовый — латентный хищник, в основном питающийся падалью или вообще предпочитающий вегетарианскую диету до времени, пока не попадётся чересчур слабая или больная добыча. Вроде земной гиены. После физической смерти особи наноконтроллеры активны ещё в течение нескольких недель, а это… этот… монстр сдох, судя по запаху, месяц назад. Признаков разложения нет. Почему, спрашивается?

Загадка вот в чём: класс «Inferno» и класс «Nature» генетически несовместимы. Нельзя создать помесь кошки и крокодила! Одинаково фонить они не могут, а поди ж ты — и красный лучик, и синий. Бред!

— Его убили минувшей ночью, — пани Эльзбет словно прочитала мои мысли. — Очень недалеко отсюда, в одном из домов деревни Черна. Он забрался в жилище простецов. Шесть погибших. Когда на крики сбежались вооружённые кто чем соседи, зверь ранил ещё дюжину. Смотрите, на задних лапах тяжёлые ожоги — святая вода, подоспел священник. Добивали цепами, поэтому вид такой неприглядный. Запах? Нечистая сила всегда воняет, но этот — особенно. Я потом забрала труп. Простецы перевозили его на телеге, уже утром. Были опасения, что тело под солнечными лучами расточится, как у любого демона, однако этого не произошло…

Да-да, разумеется. Ультрафиолет, мгновенная реакция распада тканей, разрушаются межклеточные перегородки и большинство белков, от твари класса «Inferno» остаётся мутная лужа. Над этой технологией в Университете работали четверть столетия, пока добились искомого результата — нечисть «исчезает» в самом буквальном смысле этого слова. От трупа практически ничего не остаётся.

Тело жутко изуродовано: крестьянский цеп — оружие донельзя опасное, хоть и неблагородное, — но все внешние признаки «Inferno» у этого существа налицо, можно определить безошибочно. Стандартный набор зубов-когтей, яйцеобразный череп с очень глубокими глазницами и впадиной вместо носа — узкие вертикальные щели. Нижняя челюсть разбита, видны характерные двойные клыки. А вот сложение нестандартное, все «демоны» антропоморфны, то есть отдалённо напоминают человека, ходят на двух конечностях. Этот монстр больше напоминает очень крупную собаку или даже рептилию, плечевой пояс низко, а угол локтевого сгиба слишком острый, будто у ящерицы. Кожа бледно-синюшная, скользкая, никаких признаков чешуи или шерсти. Словом, уродище каких поискать.

— Посторонитесь, я начну, — безмятежно сказала ведьма. — Забрызгает ненароком, полжизни не отмоетесь.

Вскрытие? Я так и знал! Убивать надо за столь нездоровую тягу к естествознанию!

— …Это беременная самка, — четверть часа спустя заявила Эльзбет. К этому времени я остался в гордом одиночестве, Вильрих не выдержал и ринулся наружу. Полагаю, блевать. Я и сам держался из последних сил. Ведьма сосредоточенно трудилась, ей всё было нипочём. Прирождённый вивисектор. — Три плода. Смотрите, они живы…

— Живы? — Это оказалось последней каплей. — Почему?!

— Не знаю, господин алхимик, не знаю… Может, ты расскажешь?

 

Глава шестая

СЛЕДСТВИЕ ВЕДУ Я!

В. Моравия — Готия.

15–17 июля 3273 г. по РХ

— Сотый раз повторяю: Николай, бросай пить! — ярился пан Щепан из Крумно. Господин начальник прибыл с Граульфа через Металабиринт ночью, пока я постигал азы занимательной анатомии. — С белой горячкой не шутят! Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?

— Отлично понимаю, — я вынул из мешка наглухо запечатанный сосуд мутного стекла и утвердил его на столе. — Один из эмбрионов, выпросил на память. Можно провести сравнительный анализ…

Пан Щепан упёрся обоими локтями в стол, и воззрился на меня сочувствующе:

— Партеногенез, хочешь сказать?.. Согласен, этого прелестного младенчика мы переправим в Университет как можно быстрее, пусть на кафедре биоскульптуры разбираются. Однако, по-моему, ты всё усложняешь, что всегда было свойственно молодёжи.

— Молодёжи? — переспросил я, пробуя это слово на вкус.

— Не придирайся к метафорам. Ты пришёл в Университет сравнительно недавно, кроме того, ты не теоретик, а практик, работаешь с живыми экземплярами.

— Однако некоторое представление о технологии производства имею! — бурно возразил я. — Нечистая сила не может размножаться! Никак! И, конечно, не может скрещиваться с другими видами!

— Почему ты решил, что этот зверь вообще принадлежит к искусственным существам? — пожал плечами Щепан. — Между прочим, наши исследователи, проводившие описание экосферы Меркуриума до начала полномасштабного внедрения «Легенды», не заметили некоторых реликтовых тварей, обитающих в глуши. Невозможно ведь прочесать каждый дюйм — это огромная планета, а не аккуратный палисадник жены замкового каштеляна! Мы периодически находим неизвестных ранее эндемиков, их немного, но они встречаются. Будь проще!

— Проще? — рявкнул я и выложил перед Щепаном главный козырь: — Вот детектор, можно спуститься вниз и просмотреть данные. Я никогда не слышал о том, чтобы хоть один эндемик фонил точно так же, как наши красавчики! Откуда могут появиться контроллеры у животных, развивавшихся естественным путём?

— Возражение: откуда тогда они взялись у твари, не описанной в реестре?

— У всех искусственных организмов, способных к размножению, нанотехнические устройства на биооснове клонируются и передаются по наследству зародышам, верно?

— Николай, не надо меня путать! Где логика? По твоим словам, станции слежения «новых существ» почему-то не видят, правильно? Во-вторых, особи, относящиеся к «Inferno», по определению не могут иметь потомства — отсутствует аппарат размножения, полнейшая стерильность! — значит, и контроллеры передать некому. Почему тогда у зверя, которого тебе показала ведьма, сохранялся остаточный фон?

— Да потому, что энергетические явления присущи любому живому существу! Другой вопрос, отчего вдруг излучение соответствует диапазонам университетских образцов? Да ещё и в таком невероятном сочетании — нечисть-нейтрал?

— Случайная мутация? — предположил Щепан. — Упырица заснула на груде урана, а пробудилась прекрасной принцессой. Устраивает?

— Где в радиусе ближайших десяти световых лет вы найдёте груду урана, тем более не природного, а высокообогащённого? — фыркнул я. — Кроме того, чудовище не было похоже на принцессу, как на прекрасную, так и на больную проказой. С эмбрионами тоже хватает непоняток: тварюгу убили простецы, а зародыши продолжали жить спустя почти сутки после смерти мамаши. У насекомых такое бывает — личинка питается погибшим организмом, в который она была подселена, но добыча очаровательной Эльзбет выглядела… гм… плацентарным животным. Абсурд, правда? Не родившийся детёныш млекопитающего погибает вместе с матерью, это аксиома.

— Млекопитающая нечистая сила… — с выражением произнёс пан Щепан. — Да вдобавок ещё и плацентарная. Пресвятая Дева, ну и работка у нас, любой нормальный человек спятит через день! Уговорил, сойдёмся на том, что этот случай будет тщательно расследован. Представляешь, каково нам придётся, если сюда припрётся комиссия из Университета? Они нас наизнанку вывернут и повесят сушиться на солнышке! Полагаю, теперь плохие новости закончились?

— Мне очень жаль, но это лишь самое начало, — деревянно сказал я. — Пока вы отдыхали и пользовались всеми благами цивилизации на Граульфе, тут много чего случилось. Веселье в полном разгаре…

К финалу разговора пан Щепан стал выглядеть потным и несчастным. Жалеть его я не собирался и посему представил детальный отчёт. Лабиринтная ударная волна в космосе, нарушение границ зоны безопасности вокруг объекта «Северо-запад-2». Спонтанные и бестолковые действия «Сапфира», непонятная задержка с принятием контрмер, чужак, встретившийся с кем-то из готийцев и запросто ускользнувший от потерявших хватку церберов Совета. Рассказы Стражи Крепостей, настораживающую повесть Вильриха и вурдалака из Ковар я приберёг на сладкое, чем окончательно вогнал обожаемое начальство в депрессию.

— Стоит бросить тебя одного на несколько дней, как на планете начинает происходить незнамо что, — резюмировал пан Щепан, выслушав. — Боюсь, расследованием в рамках нашей кафедры мы теперь не обойдёмся. Не говори мне, что глобальная система наблюдения вышла из строя и мы теряем контроль над ситуацией! Совсем недавно всё было прекрасно, единичные инциденты можно не считать! Да нас гильотинируют через повешение в кипящем масле! Причём мы будем считать, что легко отделались!

— Число «инцидентов» просто-напросто превысило критическую массу, — рассудительно сказал я. — Раньше мы не замечали, что происходит нечто непредвиденное и не описанное в руководствах, а на циркулирующие среди меркурианцев слухи внимания не обращали — совершенно зря, кстати! Предлагаю вот что: пока на Граульф не докладывать, несколько дней или недель ничего не решат. Проверить все до единого компьютеры и выборочно — датчики, фиксирующие передвижение особей. Предупредить руководителей центров наблюдения, через вашу голову они рапорты подавать не вправе, субординация… Пусть утроят внимание и вплотную займутся работой с местным населением.

— Это противоречит режиму секретности…

— Да и плевать! Для начала мы должны получить достоверную картину происходящего, и уже потом обращаться за помощью в Университет. Решать вам, пан Щепан.

— Здравая мысль, — согласился он, подумав минутку. — Действительно, не стоит торопиться, только дров наломаем. Меня беспокоит этот Вильрих фон Зоттау, не хватало только, чтобы он начал болтать на каждом углу. И ведьма…

— Они готовы встретиться с вами пан Щепан. Встретиться, чтобы рассказать о своих соображениях. Воспринимайте их серьёзно, эти люди имеют свойство думать нестандартно.

— Это и вызывает нехорошие подозрения. Настораживает. Хорошо, уговорил. Николай, ты отправляйся в…

— Подождите. Мне лучше поработать на самом важном направлении. Попробую выяснить, что за чужак приземлился возле технозоны и в чём причина его интереса к этому району. Сами понимаете, Крепости должны оберегаться с особой тщательностью. Разрешите воспользоваться системой «Доннар»?

— Ты не забыл, что она предназначена только для работы в экстремальных обстоятельствах?

— А у нас, видимо, праздник урожая? Рождественские гуляния? Поймите же, сейчас не время точно следовать устаревшим инструкциям! Обстоятельства вполне тянут на экстремальные!

— Действуй. Только не увлекайся, никакой самодеятельности, — кивнул Щепан. — Эту парочку, принца с ведьмой, ко мне немедленно… Пана Михаловеца тоже, он всё-таки отвечает за техническое обеспечение центра, должен быть в курсе событий.

— Вот и замечательно! Вильрих остановился в городе, я передам ему приглашение.

— Только не исчезай надолго. Натура у тебя увлекающаяся, а дел сейчас будет невпроворот. Ты мне нужен здесь.

— Постараюсь…

* * *

Закончив с неотложными делами меньше чем за два часа и быстро поговорив с Вильрихом, обитавшем на постоялом дворе «для благородных» возле ратуши, я пешком отправился к Королевским воротам, откуда начиналась дорога к моравской столице. Лошадь брать смысла нет, кто её домой отведёт? Мне предстояло воспользоваться другим транспортным средством — самым быстрым, надёжным и не вызывающим досадных задержек.

Следовало выйти из города, преодолеть широкий каменный мост через Римаву и подняться на холм. Через три с лишним километра появился густой перелесок, в котором пылал знакомый огонёк, не воспринимаемый обычным зрением. Точка перехода Металабиринта сингулярности. Отсюда я могу «прыгнуть» хоть на Граульф, хоть на Землю — да куда угодно! Пространства-времени для нас не существует.

Планетарных точек на Меркуриуме немного, всего-то тридцать семь. Одиннадцать из них, находящихся в самых густонаселённых районах Скандзы, «заглушены» по просьбе Совета. Университет установил там генераторы искусственной гравитации, искажающие поля в локальной области и не позволяющие войти в Лабиринт. Шесть действующих точек остались на крайнем севере и в дикой Готии, одна на соседнем материке, все остальные расположены на поверхности океана, и чтобы добраться до них, надо приложить много усилий. Исключение — Дольни-Краловице, нам требуется постоянная связь с Граульфом, и как бы не брюзжал Совет, категорически настаивающий на полной изоляции планеты, эту точку входа-выхода мы используем постоянно.

Сосредоточившись, я закрыл глаза и «увидел невидимое» — розовые линии и полосы, сходящиеся в яркую звёздочку прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки. Осталось настроиться на гравитационное поле Меркуриума, понять, как в данный момент оно взаимодействует со звездой, спутниками-лунами и другими планетами системы, один шаг вперёд… Зная, как пользоваться этой, самой уникальной способностью нового человечества — секундное дело! Даже меньше, обычный переход из точки в точку на любое расстояние происходит без потерь во времени.

Готово! Сразу стало понятно, что холодрыга жуткая, градусов тридцать мороза. Зато очень ясно, на небе ни облачка, солнце бьёт в глаза. Слой жёсткого снега тонкий, под ногами сплошной лёд, прямо впереди покрытые инеем серо-голубые скалы. А ну бегом!

Я вприпрыжку ринулся к скалам, попутно чувствуя, как меня ощупывают веера лучей биосканеров, активизировавшихся сразу по моему прибытию — любой живой объект подлежит идентификации, а в случае отсутствия допуска, немедленному уничтожению. Здесь, в четырёхстах километрах от полюса, на забытой людьми и мистическими силами северной оконечности Скандзы, разместилась база «Доннар», единственный принадлежащий Университету объект, оборудованный не биотехническими шедеврами Граульфа, а техникой настоящей, привычной мне со времён жизни на Земле. То есть «железом» — новейшим, дорогим и сложным, произведённым на Юноне-II, чья субцивилизации является прямой наследницей Земли по схеме развития: они пошли по техногенному пути и достигли немыслимых высот. Я хоть и биолог по образованию и призванию, но всё равно юнонианцам завидую — там воплотили в жизнь самые смелые мечты землян, воплотили фантастику в материю…

«Доннар» — это резервный командный пункт на самый критический случай. Падение гигантского астероида, общемировая эпидемия, нападение инопланетян (настоящих инопланетян, летописных «зелёных человечков», а не людей!), любая теоретически возможная глобальная катастрофа, вплоть до появления нейтронной звезды, благодаря которой Земля закончила свою историю! База спрятана в Арктике, за Полярным кругом и намеренно построена возле точки сингулярности, чтобы к ней всегда был доступ через Лабиринт.

База обычно находится в «режиме ожидания», но как только в охраняемом радиусе появляется один из владельцев, имеющих допуск по высшей категории, комплекс оживает и уже через несколько мгновений становится готов к работе. Достаточно отдать приказ, как с одной из лун Меркуриума стартуют несколько десятков мини-ракет, на орбите появится группировка спутников наблюдения и каждый квадратный метр планеты окажется под нашим контролем даже в крайне маловероятном случае отказа стационарных центров Университета.

(Маловероятном? Ну-ну…)

Зная, что случится, когда будет пересечена невидимая черта, я оттолкнулся от земли, сгруппировался и взлетел, подхваченный притягивающим полем. Человек неопытный перепугался бы до мокрых штанов, увидев, что сейчас со всего маху ударится о заиндевелую каменную стену. На миг расползлись лепестки диафрагмы, меня втянуло в глубокий колодец, ощущение свободного падения быстро сменилось уверенностью в том, что я очутился на твёрдой поверхности. Так и есть, внешний шлюз пройден, воздух тёплый, сильно пахнет озоном. Впереди — освещённый выпуклыми белыми плафонами коридор.

— Добро пожаловать, господин Крылов, — раздался низкий баритон управляющего объектом искусственного разума. — Все системы активны, жду распоряжений.

— Орбитальный челнок, немедленно, — приказал я. — Вруби радары и сканеры автоматических станций на всех трёх лунах, меня интересует крупный искусственный объект, который может находиться на высокой орбите планеты. Координаты, траектория, направление движения. Радиус поиска — астрономическая единица.

— Процедура займёт не менее двадцати минут. Коридоры F, G, и L разблокированы, следуйте за указателями к ангару…

По полу побежала цепочка золотистых огоньков, справа открылся проход. База сравнительно невелика, однако способна вместить весь университетский персонал, трудящийся на Меркуриуме, для эвакуации сотрудников из районов, где нет доступа к точкам сингулярности, предназначены пять атмосферных модулей, для выхода в космос — хорошо вооружённый военно-транспортный челнок. Зачем он здесь? Очень просто: спутники связи нуждаются в замене, да и вообще запас карман не тянет, всякое может случиться.

Прямо, направо, ещё раз направо, вниз через левитационный колодец. В ангаре значительно прохладнее, тотчас пар изо рта повалил.

— Предпочтёте ручное управление? — осведомился искусственный разум. — Напоминаю, что у вас нет квалификации пилота, могу порекомендовать…

— Рули самостоятельно, — я махнул рукой. — Что с поиском?

— Пока безрезультатно. Вы желаете вылететь в любом случае?

— Да, конечно, и чем быстрее, тем лучше…

Сходства со старыми земными моделями у челнока не было ровным счётом никакого, с первого взгляда и не подумаешь, что проектировщики с Юноны создали именно космический корабль. Размеры солидные, не меньше сорока метров в длину и двадцать пять в ширину, больше всего челнок походил на панцирь черепахи, овальный и гладкий, как стекло. Никаких шасси и посадочных опор, вытянутая полусфера с плоским основанием просто стоит на металлическом полу ангара, отражая свет ламп. Крылья, стабилизаторы, кили, антенны связи и прочие ненужные детали отсутствуют как данность. Покрытие нанотехническое, сверхпроводящие волокна, поглощающие и переизлучающие все виды энергии, конфигурация молекул может быть изменена в любой момент, если в тебя стреляют, энергия разряда может быть перенаправлена на двигатели или усиление защитных полей, силовая установка комбинированная — ЭМ-поля, антигравы, квантовый лабиринтный движок… Всех наворотов, придуманных юнонианцами, не перечислить, это не просто челнок, а вершина технологической мысли, более сложными и совершенными могут быть только высокоорганизованные живые существа!

По поверхности корабля прокатилась рябь, в корпусе образовалась прореха — на Юноне это старомодно называется «шлюзом», хотя механики никакой: микроволокна расступились, пропуская человека. В кабине привычные кресла для пилотов, но систем управления не видно: надеваешь шлем или задействуешь имплант, отдаёшь мысленные команды, а судно их выполняет. Поскольку имплантов я не ношу (вот ещё баловство — вживлять в мозг «мёртвую» технику! На Граульфе это считается едва ли не святотатством!), достаточно было закрепить крохотный ретранслятор на ушной раковине. Матовый свод впереди стал прозрачным, превратившись в огромное обзорное окно, появились голограммы служб навигации и обнаружения, словом, кабина приобрела более-менее типичный вид, а то сидишь, будто в изолированном от всего мира коконе…

— Полная готовность, — проинформировал ИР. — Стартовать?

— Давай.

Разошлись створки громадных ворот, снаружи замаскированных под скальный выход, в ангар замело снег. Движения судна не чувствовалось, челнок и не покачнулся, шёл ровно, будто лодка в полный штиль. Никаких неприятных ощущений за время выхода из атмосферы, компенсирующие поля прекрасно отрегулированы, комфорт потрясающий.

Голубое небо потемнело, проступили звёзды и яркая полоса галактического диска, благодаря фильтрам можно было не щурясь смотреть даже на звезду, вокруг которой вращался Меркуриум. Появились изрытые кратерами луны — белая, желтоватая и кирпично-красная. Планета сияла лазурью океанов и сверкающей кляксой северной полярной шапки.

— Неопознанный объект обнаружен, — наконец-то сообщил искусственный разум. Ура, я был прав! — Траектория замкнуто-эллиптическая, приблизительное расстояние…

— Короче! — перебил я. — Где он?

— Неподалёку от точки Лагранжа, пятьдесят три орбитальных градуса над планетой. Начать сближение?

— Только будь осторожнее, ещё палить сдуру начнут…

— Напомню, что при старте задействованы все комплексы защиты, судно может находиться возле поверхности звезды или в эпицентре термоядерного взрыва без последствий для экипажа и рабочих систем.

— Спасибо, успокоил.

По-моему, это был транспортный корабль. Очень большой, измещение не меньше тридцати пяти тысяч регистровых тонн, а скорее всего куда больше. Некрасивый, угловатый, чем-то напоминающий гигантскую бутылку или неровный конус. Обшивка матово-чёрная, но…

— Подойди как можно ближе, — скомандовал я. — А лучше увеличь изображение опознавательных знаков!

Вот тебе, Коленька, и день святой Иоленты, или кого там сегодня в наших церквях поминают?! Гости прибыли оттуда, откуда ждать их было бессмысленно. Нет, я конечно предполагал, что люди Содружества в один далеко не прекрасный день начнут пользоваться глубинными участками Лабиринта, однако никак не думал, что это знаменательное событие произойдёт так скоро!

Эмблему Сириус-Центра в виде розы ветров и золотого имперского орла ни с чем не перепутаешь. Наклонённые вправо буквы — «Equilibrum», чуть ниже, то же название более мелко, кириллицей, обозначен и порт приписки: «БС Хаген», система Эпсилон Эридана. Под небольшим жилым отсеком на борту ещё один символ — белая акула на синем щите.

Ой-ой-ой! Дата постройки, выведенная под щитом, вначале привела меня в недоумение, а потом заставила признать, что это несомненная ошибка. 2652 год. Дальний корабль может эксплуатироваться сто лет, ну сто пятьдесят с обязательным капитальным ремонтом, но только не пятьсот. Так не бывает, это корыто давным-давно обязаны были списать, разрезать и переплавить! Две тысячи шестьсот пятьдесят второй? За тридцать лет до окончания истории с Гермесом и «бегства «Птолемея»! не верю! Хоть кол мне на голове тешите, не верю и всё тут!

— На борту есть люди? — обратился я к ИР.

— Проведено глубокое сканирование. Развитых форм жизни не обнаружено. Реакторы не активны, система жизнеобеспечения на жилой палубе предположительно не функционирует.

— Найди, где у него стыковочный шлюз, хочу туда забраться и посмотреть, что внутри.

— Это может быть опасно, — забеспокоился ИР. — Настоятельно рекомендую использовать защитный костюм. Подготовить робота-телохранителя?

— Не откажусь…

Под словами «защитный костюм» на Юноне подразумевают ещё одно микроскопическое устройство, которое можно засунуть в карман обычной одежды, носить на цепочке, да хоть проглотить, если возникнет желание! Генератор полей класса «А», плюс осмотический фильтр, позволяющий дышать в самой разрежённой атмосфере. Редкость и эксклюзив, выпускается мизерными партиями, но Университет с расходами не считается, обеспечение сотрудников средствами личной безопасности всегда было приоритетом. Робот-охранник чуть крупнее, размером не больше пальца — левитирующий аппарат, способный угостить недоброжелателя сгустком плазмы, ослепить профилированными импульсами лазера и разрезать плотный объект пучками высокоэнергетичных электронов. Когда над твоим плечом порхает эдакий миниатюрный истребитель, невольно начинаешь чувствовать себя увереннее.

Затруднений со стыковочным шлюзом не возникло. ИР придал участку корпуса челнока нужную форму, проверил герметичность соединения и подал энергию на бездействующие замки «Эквилибрума» — заходи кто хочет, бери что понравится. Первым в тёмный коридор нырнул управляемый искусственным разумом робот, а когда пришёл сигнал, дающий знать, что опасности нет, я шагнул вперёд. Отлично знаю, как это выглядит со стороны — переливающаяся расплавленным золотом фигура в радужном ореоле, любой меркурианец, увидев такое, непременно решил бы, что встретился с ангелом. Я же не чувствовал никаких особых изменений, только вдох надо делать с небольшим усилием, да кожу покалывает статическими разрядами: всё-таки меня окутывает вихрь концентрированной энергии, способной защитить если не от ядерного взрыва, то от пули или лазера — точно.

Данные сканеров подтвердились. На корабле пусто, комплекс жизнеобеспечения не действует. Давление воздуха понижено, но утечек не отмечено, пробоин в обшивке нет. Температура упала до минус ста семнадцати по классической шкале Цельсия.

Я прогулялся по палубе, заглянул в каюты, только одна показалась мне жилой. Обнаружил папку с распечатанными документами — пришлось вызывать с челнока робот-манипулятор, при всех преимуществах защитного костюма взять в руки какой-либо предмет я не могу. Центр управления мёртв, не горит ни единый индикатор, только аварийная подсветка. Спустился в трюм, забитый контейнерами и уродливыми механизмами, добрался до реакторного зала. Силовая установка бездействует. На обратном пути заметил десятки намертво закреплённых цилиндров, осмотрел один и только головой покачал — маркировка и красно-жёлтые значки с «пропеллером» в треугольнике однозначно указывали, что это водородные бомбы. Сколько ж их здесь? Солидный груз, в некоторых наших мирах настолько уникальный товар с руками оторвут и будут долго благодарить. Постараюсь не забыть об этом странном транспорте, глядишь и пригодится на чёрный день…

И всё-таки, что случилось с кораблём? Экипаж был небольшой, один-два человека. Спасательный челнок отсутствует, чему я решительно не удивляюсь. Но что делает построенное на верфях Содружества судно в другом рукаве Галактики и другом времени? Судя по дизайну и некоторым другим бросающимся в глаза приметам, «Эквилибрум» действительно был создан во второй трети прошлого тысячелетия, памятной мне по громким забавам нашей сумасбродной компании. Эх, надо будет как-нибудь Вениамина Борисовича навестить… Потом.

Хватит, нагулялся, пора возвращаться. Здесь мрачно и неуютно, как и везде, откуда навсегда ушли люди. Трофеи захвачены, это главное.

— Домой, — распорядился я, устраиваясь в кресле кабины. — Люки транспорта задраить, сделать вид, будто нас здесь не было. Понял?

— Принято, — безропотно согласился ИР. — Чужой корабль на устойчивой орбите, но, может быть, стоит отбуксировать его…

— Не надо, — терпеть не могу инициативы со стороны разумных машин, они всегда хотят как лучше, а получается ровно наоборот. — Повторяю: садимся на базе «Доннар», только не торопись, мне нужно часа полтора — разобраться кое в чём…

— Принято.

Папка хорошая, из настоящей кожи, не пластик какой-нибудь. Тиснение, обязательная акула, на этот раз окружённая текстом: «Эквилибрум». Ассоциация Торгового флота. Аврелианский центр транспортного контроля». Распечатки на тончайшем невесомом велене, тоже насквозь знакомо. Давайте выясним, что мы имеем. Год, прежде всего год!

Контракт, полётная карта, регистрационные документы, протокол досмотра карантинной службы, накладные на груз, гарантии, страховка, договоры на техническое обслуживание судна, история рейсов, счета… Да здравствует бюрократия! Приятно столкнуться с человеком, серьёзно относящимся к бумагам и хранящим свою документацию не только в электронном, но и в «бумажном» виде! Как много эти листочки могут рассказать о человеке!

Дата так или иначе неправдоподобная — 2680 год. Ладно, допустим. Что дальше? «Эквилибрум», постройка-приписка-фрахт, и тыры-пыры… Владелец и капитан: Степан Д. Королёв — ага, значит, соотечественник, я так и полагал! — двадцать четыре года, русская диаспора Аврелии (Эпсилон Эридана), подданный Империи, не женат, лицензия пилота класса «В» (лабиринтные транспорты и лёгкие гражданские суда типа «космос-планета-космос»), фирма частная, четыре штрафа за незначительные нарушения, общий налёт, повышение квалификации, экипаж…

Понятно, экипажа нет. Парнишка летает сам, в сопровождении автономного ИР девятнадцатого поколения «Птолемея». Судя по документам, 7 февраля 2680 он должен был отправиться на Бекрукс (это где такое?), но цели явно не достиг. Ничего себе лабиринтный прыжок — почти сто тысяч световых и пятьсот девяносто три года в объективном времени, если верить бумагам! Как только умудрился? Однозначно, авария — наверняка корабль случайно вынесло в неизвестный коридор Лабиринта. Если верить обнаружившемуся в этой же папке реестру доступных человечеству (их человечеству) звёздных систем, путешествовать можно только в радиусе полутора тысяч световых, что по нашим критериям несерьёзно.

— Отставить базу «Доннар», — я принял решение спонтанно, как и всегда. Челнок уже входил в атмосферу Меркуриума. — Камуфляж «хамелеон», направление — вторая технологическая зона «Северо-запад»… Хотя нет, приземлись рядом с Бьюрдалом, там наш центр, потом отправляйся на место постоянной дислокации.

— Принято, — послушно ответил ИР. — Известить об изменении маршрута диспетчера-наблюдателя Дольни-Краловице?

— Извещай. Проинформируй, что я выйду на связь вечером.

— Принято.

Собственное расследование? Почему бы и нет, если надумал, так действуй! Пан Щепан поворчит и успокоится, а мне интересно. В конце концов, я никак не могу понять, каким образом человек, никогда не бывавший на Меркуриуме, преодолел радиус безопасности технозоны и благополучно улизнул от «Сапфира»?

Разберёмся на месте.

* * *

Для стороннего наблюдателя совершивший посадку в прибрежных дюнах челнок был невидим — безупречный полимерный камуфляж не отражал свет, а поглощал его, человек мог заметить лишь неясную тень. Людей поблизости всё равно не было, мы сели в нескольких милях к северу от города.

Пляжи тут шикарные, но слово «туризм» в лексиконе меркурианцев по понятным причинам отсутствует. Серо-голубой океан, пологое побережье с бесконечной цепью высоких дюн, чуть дальше хвойные рощицы. Если взглянуть на юго-восток, увидишь зубчики вершин Танвальдского хребта — утром я смотрел на него с «южного фасада», из Моравии. Над горами висят плотные тучи.

Челнок, используя электромагнитные двигатели, бесшумно улетел на базу. Из всех техночудес я прихватил с собой аварийный чип-навигатор: если придётся туго, меня всегда смогут обнаружить и выслать помощь. Не без труда пройдя через дюны — ноги вязли в мелком песке, — я повернул направо и отправился в сторону Бьюрдала. Вдалеке на море белело пятнышко паруса. Отлично, значит торговля идёт и жизнь продолжается, не взирая на скверные новости из Готии.

Мой план был прост, как правда: заглянуть в гости к бьюрдальским алхимикам, лично разобраться в обстановке и воспользоваться казной гильдии — до полёта к «Эквилибруму» я рассчитывал вернуться в Дольни-Краловице и не взял с собой деньги и снаряжение, которые в ближайшие дни очень пригодятся. Ничего, стандартные комплекты для полевых выходов можно найти в любом из двадцати восьми наблюдательных центров Университета. Если не случится ничего непредвиденного, завтра поутру я отправлюсь на север, к той самой Крепости, возле которой побывал непонятный чужак и загляну в поместья окрестных дворян. Надеюсь, поиски не займут много времени, а господина С. Д. Королёва тем временем ненароком не пристукнут. Готийцы простоваты, однако на руку тяжелы и к подозрительным незнакомцам относятся не лучшим образом.

Бьюрдал — открытый город, то есть он не располагает оборонительной фортификацией, для беспокойной Готии, более чем привычной и обязательной, здесь не нужны подорожные, «путевой налог» не взимается, за порядком приглядывают нанятые купцами бедные или безземельные дворяне, небольшой отряд в двадцать-тридцать клинков. Этого более чем хватает — обнажать оружие в Бьюрдале запрещено, нейтральная территория. Хочешь подраться, иди за символическую ограду. Ничто не должно нарушать спокойствия уважаемых коммерсантов, на которых держится торговля всего континента, островов и нескольких колоний на южном материке.

Бухта удобная и обширная, защищённая от штормов длинной каменистой косой и протянувшимися на несколько километров мелями, где стихии не разгуляться. Глубины фарватера достаточно для того, чтобы принимать крупные многомачтовые суда, но сейчас в гавани стоят лишь несколько готийских многовесельных лодей (северяне пришли, не иначе как со стороны Лейгангера) и две шхуны с вымпелами Остмарка. Первый месяц лета, не сезон, морского зверя бьют по осени, когда жир нагуляет.

Выглядит Бьюрдал, как беспорядочное скопление деревянных строений, — дома, склады, тут же загоны для скота, несколько каменных зданий принадлежат солидным купеческим домам. Непременная церковь. Словом, очень большая деревня, с Дольни-Краловице не сравнишь.

Двое белобрысых верзил при мечах и небольших самострелах проводили меня безмятежным взором и снова вернулись к своему занятию — «Три коня» популярны и в Готии, на этот раз пирамидки выбрасывались на донце небольшой бочки. Стража явно мается от безделья, у нас на незнакомого человека непременно обратили бы внимание, а этим всё равно — кто ты, откуда и почему пришёл пешком, когда всякий благородный обязан ездить на коне. Совсем распустились!

Резиденция алхимиков находилась возле пристаней, занимая флигель двухэтажного дома, сложенного из желтоватых кирпичей. Вывеска простая и узнаваемая: кораблик под парусом и фигурный вензель Иоахима Лемпенса, главы негоциантского союза, объединяющего купцов всего севера Скандзы. Как сказали бы на Земле — транснациональная корпорация.

— Куда, к кому? — тут охрана серьёзная, хмурые ребята в настоящих кольчугах, дворяне из Отсмарка по виду. Трясти перед ними «княжьим листом» бессмысленно, страна другая, да и кто для них краловицкий князь Якуб?

— К Эрику Эдельверту, алхимику. По личной надобности.

— Жди…

Один из суровых блюстителей ушёл во двор и через минуту вернулся с моим коллегой, урождённым граульфианцем и смотрителем местного центра.

— Ты откуда? — похоже, Эрик глазам своим не поверил. Все сотрудники Университета на Меркуриуме знают друг друга в лицо, но видимся мы редко, сказываются большие расстояния. — Пропустите его!

Охрана нехотя расступилась. И смотрят они недоброжелательно — почему вдруг?

Создатели интерьера бьюрдальской резиденции гильдии решили не следовать стереотипам, город приморский, значит, и «магия» должна быть с надлежащим привкусом. Чучела рыб страховидного обличья, разноцветные медузы в прозрачных сосудах, гравюры с изображениями океанских чудовищ — как реально существующих эндемиков, наподобие рогатых китов, так и тварей, являющихся атавизмами земной мифологии: кракены, исполинские кальмары, летучие змеи и прочие гидры с русалками. Одно время в Университете Граульфа лоббировалась сомнительная идея распространить проект «Легенда» на океан, однако из-за отсутствия эффективных средств контроля, мы ограничились производством нескольких больших спрутов и на том успокоились.

— Ты разве здесь один? — осмотрев лабораторию, я повернулся к выглядевшему задёрганным и недовольным Эрику. Обычно он куда более жизнерадостен, сказывается молодость и любовь к своему делу, Эрик считается сотрудником перспективным. — Где остальные?

Штат наблюдательного центра в Бьюрдале был расширен до четырёх человек вместо обычных двух или трёх. Во-первых, рядом технологическая зона, во-вторых, неподалёку Танвальд, где разнообразного зверья особенно много, включая популяции экспериментальных образцов, надзор за которыми должен быть постоянным и пристальным — один лишь пещерный тролль при желании способен натворить немало бед, в отличие от сородичей, троллей лесных, созданий мощных, но относительно мирных и обладающих высоким IQ. Повальное увлечение «сказочными» тварями в первые столетия «Легенды» создало довольно прочную экосистему — существ класса «Saga» сравнительно немного, они заняли свою нишу, постепенно оттерев на второй план местных хищников, а люди научились уживаться с ними, поддерживая вооружённый нейтралитет. Но поскольку мы обязаны постоянно поддерживать надлежащий уровень «сказочности» и не давать меркурианцам расслабиться, на Граульфе продолжают изобретать всё новые виды и «совершенствовать» уже известные.

Дополнительная причина, по которой мы вынуждены держать в Бьюрдале четверых сотрудников — готийская специфика. Плотность населения здесь невелика, а приснопамятная «шкала одичания» показывает великолепные результаты: тесты Серкис-Ромма доказывают, что на севере континента «Большая Игра» вышла в точку апогея, мифологический менталитет полностью вытеснил любые представления о реальности. Когда персонажи легенд встречаются на твоём пути каждый день и прячутся едва не за каждым кустом, невольно уверуешь в любую невидаль. Мы же поддерживаем суеверия технологическими методами — специальные зонды и гипноизлучатели создают красочные иллюзии, «явления духов» или «дикие охоты» производят сильное впечатление на простецов и благородных, не имеющих никакого представления о том, что они видят перед собой не «персонализацию сил природы» и не мистических тварей, а творения человеческих рук, созданные по заказу Совета…

Готия издавна стала полигоном для испытания средств непрямого воздействия на массовое сознание. Неоязычество в окраинных районах Готии и Остмарка рождено искусственно, нашими стараниями и без ведома Церкви — мы поставили архиепископа перед фактом, когда двухсотлетний процесс формирования новой религии был завершён. Они, мол, сами отвратились от света христианства, вспомнив «древних богов», надо было лучше присматривать за паствой, святые отцы! Университетским психологам, видите ли, очень хотелось посмотреть, как будут взаимодействовать политеизм и «официальная» религия. Ничего хорошего не вышло — из Карлштайна отправили миссионеров, трое из них погибли, остальные едва унесли ноги. С тех пор епископат решил оставить «дикарей» в покое: воевать с ними накладно и сложно, очень уж далеко расположены охваченные языческой заразой земли.

Лично я таких экспериментов решительно не одобряю, всё-таки они ставятся над живыми людьми, однако Меркуриум сам по себе один гигантский эксперимент, что-либо изменить теперь невозможно. Остаётся плыть по течению и наблюдать за происходящим со стороны.

Наши опыты вызвали резкую деградацию человеческого общества? Ладно, пусть. Мы позабыли о морали в угоду высокой науке? Прекрасно! Благодаря «Легенде» смертность на Меркуриуме стократ выше, чем в других мирах? Чем не пожертвуешь ради прогресса нашей субцивилизации! В конце концов, меркурианцы сами начали эту бесконечную игру, это была их идея, мы только исполнители, контракт есть контракт! Гуманизм теперь не в моде? Да зарасти всё говном! Я-то что могу поделать по большому счёту?..

— Мои бездельники уехали вчера, — повествовал Эрик, попутно разливая по кружкам крепкий чёрный эль, излюбленный национальный напиток Готии. — Есть хочешь? Захочешь, скажешь… Пришло сообщение из Ламборга, это южнее, на побережье. Океан выбросил какое-то огромное чудовище, чуть не с остров размером. Отправились разбираться, что за диво, интересно же… Я остался на хозяйстве. Уверен, это глубоководное животное, из здешних — океан практически не изучен, а на большой глубине обитают монстры, каких не измыслят даже граульфианские биоконструкторы с их нездоровой фантазией. Моряки много интересного рассказывают, нам однажды следовало бы вплотную заняться морем, встречаются очень интересные виды…

— Подай запрос в Университет, — вяло отозвался я, сознавая, что даю бессмысленный совет. — Может пришлют экспедицию, поселим исследователей на необитаемых островах к западу, никто не заметит.

— Если за прошедшие девятьсот лет не прислали, значит, и теперь не заинтересуются, — уверенно сказал Эрик. — Ты-то что здесь делаешь? Вот не ждал, не гадал, что начальство нагрянет, предупредили бы! Стандартная инспекция?

— Какое я тебе начальство, подумай? Нет, не инспекция. У нас тут неприятности…

Сообщения от Совета Первого Поколения всегда приходят только в центр Дольни-Краловице, региональные станции в известность о происшествиях наподобие вчерашнего не ставятся: Совет не меньше нашего заботится о сохранении режима секретности, предпочитая общаться только с руководством гильдии. То, что вместо пана Щепана информацию о чужаке первым получил я, было предсказуемой случайностью, я лишь исполнял обязанности заместителя. Пришлось в двух словах объяснить Эрику о вторжении в охраняемую зону и последующих событиях. Про брошенный транспорт в космосе я умолчал, пока не время раскрывать все до единой карты.

— Чёрт-те что творится, — устало сказал он, выслушав. — Будь прокляты эти дурацкие Крепости, вместе с теми умниками, которые придумали разместить производство живого материала в…

— Цыц, — прикрикнул я. Эрик коснулся табуированной темы, даже в закрытом университетском обществе мы старались не распространяться о крайне деликатных особенностях Крепостей. Такого секрета и выходцы с Граульфа побаивались — если о нём узнают на других планетах, от репутации Университета камня на камне не останется. — Извини… Ты отчего такой печальный?

— Вымотался за последнее время, работы много. Разве не читаешь наши отчёты?

— Щепан читает. Мне некогда, тружусь в поте лица — устранить нарушения баланса в локальных экосистемах пока не получается, Университет вроде бы разрабатывает новую корректирующую программу.

— Новую программу! — с неожиданной злостью передразнил Эрик. — Николай, поверь моим словам: кто-то совершил очень серьёзную ошибку. Большую ошибку. А ректорат теперь жаждет спасти честь мундира, пытаясь это скрыть и ликвидировать последствия привычными методами! Чудовища сорвались с цепи? Прекрасно, давайте создадим новых чудовищ, пострашнее, которые сожрут первых!

— Погоди, погоди. Что значит — «сорвались с цепи»? Всё настолько плохо?

— Удивляюсь твоей наивности, — буркнул Эрик. — Зависть гложет — у вас в Краловице тишь да гладь, а мы тут с ног сбиваемся! Советую почаще заглядывать в сводки региональных центров.

— Никакой тиши-глади у нас не наблюдается, — я быстро рассказал о невиданной зверюге, убитой в Черне. — Думаю, мы наблюдаем или массовые мутации, вызванные незнамо какими причинами, или…

— …Или имеем дело с нарушениями в производственном цикле непосредственно на Груальфе, — подхватил мою мысль Эрик. — Сам посуди, только в окрестностях Бьюрдала двенадцать нападений на людей за последние две недели! В прежние времена столько и за год не набиралось, если особо ретивые дворяне, желая погеройствовать, сами на рожон не лезли! Причём я говорю только о нападениях на благородных и только о тех, про которые нам известно. А простецы в дальних деревнях? Приходят к господам, жалуются, а толку-то? Благородные за каждым отдельно взятым упырём гоняться не станут, иначе из седла месяцами не вылезешь! Стража Крепостей пытается хоть что-то делать, они ведь фанатики, но Стражей мало, да и гибнут они частенько. На Лейгангере из-за нечисти торговля чахнет — видел в гавани лодьи северян? Сами с товаром приплыли! Наших варваров напугать сложно, они всерьёз боятся только одного — остаться на зиму без припасов. Если ты мне скажешь, что мы имеем дело с обычными «инцидентами», я только посмеюсь! Это не инциденты, это система! Мы находимся рядом с критической точкой, пройдя которую, «Легенда» из экологической программы обернётся мистическим кошмаром. Кошмар для всех, мы не исключение. Хотя бы потому, что разгребать накопившиеся проблемы придётся нам.

— Не преувеличивай, — я покачал головой. — Сам знаешь, один сигнал — и зверьё попросту передохнет.

— Полагаешь, Университет решится загубить проект, воплощению которого посвятил несколько столетий кропотливой работы? Да за одну такую мысль в ректорате тебя распнут вниз головой, как святого Петра! Не-ет, они будут стоять до конца, предлагать всё новые «корректирующие программы», успокаивать и делать вид, будто ничего особенного не происходит! У кого хранятся коды от систем аварийного управления «Легендой»?

— У пана Щепана кодов точно нет, — сказал я. — На Граульфе они хранятся. Отдать приказ о массовой ликвидации всех особей и популяций способен только ректорат. В нашей компетенции принятие решений об уничтожении отдельных существ, ты это знаешь не хуже меня.

— Никакой массовой ликвидации не будет, — настаивал на своём Эрик. — Предположим самое невероятное: приказ отдан, несколько миллионов тварей умерли, на «Легенде» поставлен жирный крест. А что делать с тварями наподобие той, которую вы поймали возле Дольни-Краловице? Детекторы их не видят, наноконтроллеры наверняка не действуют… Вот и думай!

Верно, поводов призадуматься более чем достаточно. Откровенно говоря, у меня по спине пробежал нехороший холодок.

— Бороться с последствиями бессмысленно, надо искать причину! Высадить на Меркуриум десант лучших аналитиков и специалистов в области биоконструирования, привлечь юнонианцев — «неживая» техника и машинный искусственный разум на Граульфе недооценён, объединив усилия субцивилизаций, развивающихся по биологическому и технократическому пути, можно достичь неплохих результатов, зря мы зациклились на «жизни в её бесконечном многообразии». Незачем делать «живую» телегу, когда гораздо проще сколотить её из досок!

— Еретические мысли высказываешь, — я усмехнулся. — Подвергаешь сомнению общепринятые истины.

— А как иначе? — грустно сказал Эрик. — Кроме того, «общепринятое» далеко не всегда истинно. Оставим всё как есть — будет только хуже. Нельзя молчать.

— Никто не предлагает тебе молчать. Накатай доклад по ситуации, обязательно — документальные свидетельства, фактологию, желательно записи рассказов местных жителей. Собственные наблюдения и выводы. Мне тебя учить, что ли?

— Ага, Щепан может и прочитает, а когда файл доставят на Граульф? Спасибо, если просмотрят и доложат руководству кафедры!..

— Повтори! — я вскинулся. — Нет, не повторяй… Понял! Завалим их рапортами! Каждый день, со всеми деталями, можно излагать с художественными подробностями покровавее, чтоб пробрало до костей! Голограммы с вывороченными кишками и зубастыми мордами приложить!

— Каждый день? — Эрик вздёрнул брови. — Каким, интересно, образом? Линия Планка блокирована, дальней связи нет, сферы сингулярности в космосе не реактивируешь… Режим секретности, чтоб его!

— Тогда отправляй на базу в Краловице, курьер бывает на Граульфе каждые десять дней, ходит через Металабиринт. А я затребую аналогичные доклады от всех центров наблюдения. Уверен, материалов подберётся предостаточно, только на юге материка относительно тихо… Должно хоть как-нибудь подействовать!

— И дальше что? Думаешь, это повлияет на принятие принципиальных решений? Не верю. Слишком многое поставлено на кон. Мы устроили опыт вселенского масштаба, целая планета, населённая людьми, превращена в… В испытательный полигон и бестиарий только ради удовлетворения наших амбиций! Прежде всего чистая наука, неограниченное познание и стремление творить. На выходе — гора трупов наших сородичей, людей. Нельзя брать на себя функции Господа Бога!

— Надеюсь, тебя ещё в католицизм не обратили?

— Начал задумываться, — взбешённо огрызнулся Эрик. — Ценности христианства не забыли хотя бы здесь, в обществе деградировавших варваров, над которыми можно устраивать эксперименты, будто над кроликами. Меркурианцы лучше нас. Честнее. Кому из них придёт в голову устроить тысячелетний спектакль для соседней субцивилизации?

— У-у, да тебя гнать из Университета пора, — рассмеялся я и примирительно поднял ладони. — Сдаюсь. Я думаю точно так же. Докладывать наверх о твоих сомнениях не собираюсь, и впрямь уволят или переведут. Что конкретно надо делать, я пока не знаю. Стараюсь понять. Поможешь?

— Помогу, — вздохнул Эрик. — Знал бы ты, как сейчас тяжело. И никакого просвета.

— Отставить сопли, как говаривали на Земле. У тебя в южной Готии друзей много? А то охрана торгового дома Лемпенса мне не понравилась, сердитыми выглядят.

— Эти из Остмарка, Регенсбург вроде бы. Суровые господа — безземельные младшие сыновья, перспектив никаких, злые как черти. Единственным занятием, достойным дворянина, считают дело меча — алхимия относится к плебейскому ремеслу, мужчине не пристало заниматься магией. Распространённый предрассудок на севере, имей в виду на будущее… Друзей? В основном купцы и моряки. Благородные здесь не такие замкнутые, как на Лейгангере, пообщительнее. Большинство христиане, пускай и скатываются потихоньку к язычеству — суеверия перевешивают догмы. Наша работа, между прочим, это мы потрудились во славу Вотана. Глядишь, и воздаст по справедливости… Топором по черепу.

— Вотана не существует, — твёрдо сказал я. — А если он и существовал, то очень давно, причём на Земле, в десятках тысяч световых лет отсюда. Я хочу осмотреть район зоны «Северо-запад-2». Порекомендуешь кого? Чтобы можно было остановиться, недолго пожить и не бояться, что варвары всадят тебе стрелу между лопаток потому, что высморкался не там и не вовремя? Оттуда и начну искать чужака. Если нет — переживу, буду кочевать по деревням простецов, только карта подробная нужна. Простецы всегда примут и не обидят.

— Тебя обидишь, пожалуй, — с непонятной интонацией произнёс Эрик, подняв взгляд к потолку. В Университете о моих давних приключениях ходит немало баек, причём достоверных историй среди них не больше одного процента. — Кажется, я знаю одного человечка… Из Стражей Крепостей, парнишка вполне вменяемый. Когда заглядывает в Бьюрдал, непременно заходит в гости, интересуется алхимией, расспрашивает о чудовищах. Очень любознательный, учится на ходу, но всё равно дремуч и тёмен, как и все готийцы. Я его проверял, развитие энергетических способностей выше среднего, так просто этому не научишься, его кто-то выдрессировал…

— Вменяемый? — заинтересовался я. — Уже хорошо. Из знатных дворян?

— Да, семья уважаемая. У них обширные лены вдоль Танвальда и на северо-востоке. Он третий сын, по традиции ушёл в Стражу Крепостей, но отец оставил за ним большой земельный надел, приносящий доход. Зигвальд Герлиц, вроде бы ему шестьдесят стандартных лет или около того, я специально не интересовался.

Шестьдесят? На Земле это был возраст увядания, а новое человечество полагает такой срок несерьёзным — молодость, причём ранняя.

— …Любитель рискнуть, — продолжал Эрик, — однако без никчёмной бравады. Старается работать в одиночку, так якобы больше славы стяжает. Личная слава для готийцев всегда стоит превыше любых других добродетелей. Если кого я и могу назвать другом, так это Зигвальда. Он, по крайней мере, искренний и не гордец, как подавляющее большинство остальных. Умеет читать и писать на латинском, говорит на нескольких диалектах простецов. Можно сказать, образованный человек.

— Образованный?.. — я вновь осознал, как нивелировалось понятие «образование» на Меркуриуме. — Напишешь рекомендательное письмо?

— Здесь не принято писать такие письма, забудь о цивилизации. Это меркурианская Готия, а не Граульф или Юнона. И даже не Моравия.

— Давай обговорим нюансы попозже, идёт? До вечера мне хотелось бы связаться с Дольни-Краловице по широкополосной, поужинать, затем выспаться и утром отправиться на север. Лошадь в Бьюрдале можно купить?

— Можно, — согласился Эрик. — Но ехать в одиночестве не рекомендую, иначе станешь очередной жертвой «Легенды», на дорогах небезопасно. Посидишь в городе пару дней? Послезавтра в сторону Лейгангера уходит обоз с надёжной охраной, тебе по пути. Заодно и обговорим, как составлять доклады в Университет. Пострашнее и повнушительнее…

— Пока терпит. Однако время очень коротко, сам понимаешь.

— Пойдём в таверну? Рыбу готовят чудесно, эль свежесваренный, да и обстановка там душевнее. Послушаешь морские небывальщины от моряков, они хорошо рассказывают.

— Мне страшных баек вполне хватает и по работе.

— А если это не байки? Вспомни, океан Меркуриума не исследован. Приходится верить свидетелям на слово…

* * *

Следующим утром из Ламборга вернулся один из помощников Эрика — привёз занятные снимки, моментально вызвавшие тихий переполох.

Оказывается, штормом на берег выбросило кракена, единственный университетский опыт в области необычной морской фауны, если не считать трёх видов гигантских акул. С акулами дело обстояло проще простого — незначительная генетическая коррекция приводила к стремительному росту организма, после чего хищная рыбина становилась не просто большой, а ОЧЕНЬ большой, около сорока метров от носа до хвоста. Размножаться акулы могли естественным путём, их численность всегда была невелика и серьёзных неприятностей они не доставляли. Суперакулы лишь подталкивали меркурианских мореходов к сочинительству историй, которые на ночь лучше не слушать — богатейшая и изысканная фантазия покорителей океана ещё на Земле рождала невиданных чудовищ, так что говорить о Меркуриуме, где вполне реальные монстры были спутниками человека с самого его рождения!

Кракены, они же «головоногие моллюски с повышенной адаптивностью к нестандартным условиям», были от начала до конца специальным проектом. Насчёт адаптивности ничего не скажу, но вот склонность к немотивированной агрессии у этих страхолюдин самая что ни на есть повышенная. Кракен атакует любой крупный движущийся объект, попавший в его поле зрения, начиная от акул-переростков, заканчивая кораблём — достаточно увидеть из-под воды тень корпуса и кильватерный след. Учитывая колоссальные размеры и мощь щупалец, такой осьминог способен потопить даже многомачтовое судно. Впрочем, слово «осьминог» не совсем верно — тентаклей у кракена двадцать четыре, каждое может достигать в длину полусотни метров, взрослая особь весит, как динозавр, больше ста тридцати тонн. Это не просто монстры — монстрищи! В океан мы выпустили четырёх кракенов и они давно достигли устрашающих размеров.

Остаётся добавить, что кракены имеют отвратительную привычку иногда вылезать на берег или на мелководье, погреться на солнышке, что в обязательном порядке вызывает бурную панику у всех, кто оказался рядом и до кого не дотянулись щупальца. Однако в данном случае чудище было мертво, да не просто мертво, а растерзано едва не в клочья.

Я несколько раз прокрутил видеофайл, не обращая внимания на комментарии слегка обалдевшего Эрика, и решил, что многого в этой жизни не понимаю. Как? Каким образом? Кто? Попомнишь тут вчерашний рассказ капитана «Морской невесты» о встреченном неподалёку от Грюнзее «левиафане», судя по красочному описанию, размером походившему на авианосец Военно-космического корпуса с «огненными жвалами» и «рогами длиной в мачту».

На мой взгляд, убить кракена можно только ядерной бомбой, наподобие тех, что покоятся в трюме «Эквилибрума». Слишком здоровый, пожалуй, это самое масштабное из наших живых творений. И тем не менее моллюск-гигант был превращён в сочащуюся тёмно-голубой кровью бесформенную студенистую массу. Несколько тентаклей оторвано, туловище располосовано так, будто над кракеном поработали титаническими ножами, жёсткий «клюв» расщеплён. Засуньте обычного осьминога в мясорубку, получится примерно то же самое.

— Что-то мне теперь не хочется путешествовать морем, — сказал я, когда голограмма погасла. — Джентльмены, люди пришли на Меркуриум с Земли почти тысячу лет назад, правильно? Мореплавание начало развиваться спустя лет двести? В это же время мы начали активно заниматься «Легендой» и взяли планету под своё наблюдение?

— Не всю планету, — уточнил Эрик. — Только сушу. Это тридцать девять процентов поверхности Меркуриума. Я же говорил: что происходит в океане, особенно на больших глубинах, никому не известно. Может быть, кракены передрались между собой?

— Нехарактерные повреждения… Восхитительно, оказывается у нас под боком живут твари, запросто способные расправиться с искусственно созданным чудовищем библейской величины, а мы и в ус не дуем? Морской фольклор считаем глупыми выдумками, а секретами океана не интересуемся потому, что там некому дурить голову и не над кем учинять зловещие эксперименты.

— На берег эти существа всё равно не выйдут. Во-первых, потому, что ничего похожего раньше не случалось, во-вторых, из-за их массы, предположительно очень большой. Не понимаю, с чего вдруг ты заинтересовался меркурианской морской фауной? Погиб кракен, да и чёрт с ним! На земле проблем гораздо больше!

— Что-то здесь неправильно, — я потёр лоб ладонью, пытаясь сообразить, что конкретно меня насторожило. Никак не уловить мысль, хоть тресни! — Эрик, сделай доброе дело: пока я занимаюсь поисками на севере, начни осторожно расспрашивать капитанов заходящих в Бьюрдал судов. Не только капитанов, всех моряков в возрасте и с опытом. Словесной шелухи будет предостаточно, но достоверные факты мы рано или поздно вычленим. Интересуйся, когда именно появились «левиафаны» и прочие персонажи легенд. Если они «были всегда» — замечательно, но если впервые их увидели сравнительно недавно, то есть в течение последних двухсот лет… Понимаешь?

— Святая Бригитта… — Эрик, кажется, понял к чему я веду. — Процесс, начавшийся на суше, перекинулся на океан? Исключено!

— Сейчас ничего нельзя исключать! Более того, я тебе оставлю свой личный ключ доступа к базе данных краловицкого центра. Проверишь все до единой даты прибытия транспортов с Граульфа в течение… допустим, тех же двух столетий. График посещений Меркуриума через планетарные точки перехода Лабиринта сингулярности за аналогичный срок. Меня интересуют любые подозрительные визиты.

— Двести лет? Рехнулся? Работы на несколько месяцев!

— У тебя две недели, постараюсь за это время обернуться туда-обратно. Найдёшь что-нибудь странное или необъяснимое, не паникуй и с расспросами к пану Щепану не суйся. Подожди меня, вместе решим, как поступать.

— Заговор, вот как это называется! Заговор против Университета. Чревато.

— Ты хотел докопаться до правды? Вот и копай. Вдобавок это не заговор, а расследование. Вспомни инструкции — сотрудники центров наблюдений при возникновении нештатных ситуаций обязаны провести дознание в рамках своей компетенции.

— Как ты только это запомнил?.. Язык сломаешь!

— Чувствую в себе призвание к бюрократии, хотя бюрократию не переношу. Такое вот диалектическое противоречие.

— Чего?

— Архаичная земная терминология, не обращай внимания!

* * *

Ранним утром 17 июля я выехал из Бьюрдала вместе с караваном, направляющимся в сторону континентальной части Лейгангера. Девятнадцать огромных крытых телег, запряжённых четвёрками тяжеловозов, пятьдесят два человека охраны: десять благородных, остальные — простецы этнических типов «Норд-I» и «Норд-II», все вооружены до зубов. Хозяин каравана и военный вождь по совместительству, могучий готиец по имени Верекунд, сын Эохара, осведомился на ломаном немецком, не годи ли я — увидел разнообразные амулеты на шее и поясе. Нет, не годи. И не колдун. Еду в Герлиц по своим интересам. Буде что случится, в бою помогу непременно, на меня можно рассчитывать.

Северян я понимал с трудом — Верекунд и его сопровождающие были теми самыми, «дикими» готийцами. Точнее, вконец одичавшими. Потомки фризов и скандинавов, разговаривающие на своём языке, привыкшие за много столетий к донельзя суровым условиям субарктического региона. Вдобавок они неоязычники — поэтому и спрашивали меня о роде занятий. Жрец-годи, это очень хорошо, он умилостивит Вотана, Доннара и Бальдура вместе с другими обитателями Асгарда, которых насчитывается не один десяток. Колдун, наоборот, скверно и опасно, не будет удачи, если колдун идёт с воинами — навлечёт гнев богов, все до единого колдуны бедоносцы. Обереги Верекунд одобрил — это, мол, правильно. Тем более что большинство вещиц были изготовлены из хороших металлов, серебра и железа.

Экипировкой меня снабдил Эрик — полный нанотехнический арсенал для контроля за обстановкой, меч (значительно хуже, чем мой собственный, оставшийся в Моравии — как не сообразил взять?!), отличный арбалет с набором посеребрённых и обычных стальных болтов, тяжёлый кошелёк с отчеканенными в Остмарке золотыми монетами, своего рода интернациональная валюта: эти деньги не обесцениваются, содержание золота неизменно уже семьсот пятьдесят лет. Тёплые вещи в отдельной суме — мало ли, занесёт в высокогорье или за Полярный круг?

Коня купили вчера — я решил не выпендриваться и выбрал тихого гнедка, в жилах которого текла кровь тяжеловозов и остийских скаковых. Терпеть не могу норовистых лошадей, тяжело справиться. Не долго думая, я нарёк философски настроенного метиса «Карасиком», проверил его на выпасе за городом и остался доволен — под седлом ходить приучен, команды слушает беспрекословно, несмотря на плотное сложение, берёт с места в галоп так, что только держись. Да и мощён, в этом не откажешь. Интересно, как Карась-Второй покажет себя в возможной схватке, что с людьми, что с чудовищами? Лучше не пробовать!

Эрик меня провожать не стал, примета плохая. Я выехал со двора затемно, выслушал вдогонку несколько заковыристых фраз от разбуженных охранников, вынужденных открывать ворота, и медленно поехал к рынку, где собирался обоз.

Четыре часа спустя, когда взошло солнце и мы оставили за спиной около двадцати миль — караван шёл медленно, — сработал один из детекторов: рядом находилось существо класса «Saga». Веркунд, сын Эохара, поднял руку, заставляя возниц и всадников остановиться, выехал вперёд к старому каменному мосту, перекинутому через бурную речку, стекающую с гор, и бросил на дорогу кошель с мелкими монетами.

Из-под моста выглянуло очень крупное человекоподобное существо с грязной серо-зелёной чешуёй и огромными глазищами, быстро подобрало подарок и снова исчезло.

Ничего особенного, лесной тролль. Действует РНК-программа — он всего лишь охраняет мост и собирает дань с проезжающих. Он для этого создан. В этом смысл его бессмысленной жизни.

Иногда я готов немедленно разорвать контракт с Университетом Граульфа только потому, что отчётливо сознаю: незачем множить сущности без прямой на то необходимости! Тролль тому яркий пример.

Любопытно, как много ненужных сокровищ успел накопить бдительный страж переправы через безымянную реку? И кому они потом достанутся?

Верекунд дал отмашку — можно ехать дальше. «Волшебная» тварь приняла виру.