Дольни-Краловице.
22 августа 3273 г. по РХ
Терпеть не могу политику — дело грязное, бесчестное и требующее особого склада ума. Однако давным-давно я услышал такую фразу: «Если ты не займёшься политикой, политика займётся тобой». Никогда бы не подумал, что в один далеко не прекрасный день мне доведётся принять участие в подготовке государственного переворота и чужеземного военного вторжения в ставшую родной Верхнюю Моравию.
Впрочем, давайте не будем забегать вперёд — постараюсь рассказать о стремительных изменениях в нашем незавидном положении строго в хронологическом порядке.
С рассветом 22 августа уютный, тихий и по-средневековому красивый Дольни-Краловице представлял собой весьма плачевное зрелище. Облака не разошлись, было пасмурно, над крышами тянулись дымные полосы от прогоревших очагов пожаров. Несносно воняло гарью и жжёным волосом, примешивался мерзейший запах палёной плоти. Колокола стихли, только когда наступили утренние сумерки.
Город обычно оживает с восходом солнца, а то и пораньше: начинается суета в пекарных лавках, без свежего хлеба не обойдёшься. Открываются городские ворота, пропуская явившихся затемно простецов из окрестных деревень — они привозят на рынки свежую зелень, мясо, битую птицу и муку. Открываются магазины, собираются студенты школы Святого Августина, колледжа Ордена Иезуитов и Академии изящных искусств — учебных заведений, где постигают знания не только меркурианская молодёжь, но и гости с других миров: планета всегда славилась развитой гуманитарной наукой, ради этого Совет Первых решился на послабление режима строгой изоляции и допустил на Меркуриум несколько сотен людей-инопланетян.
Мы с десятником Бартом и паном Стеклы вновь поднялись на донжон, оглядеться. Движения на улицах не отмечается, людей и повозок нет. Город словно вымер.
— Число погибших неизвестно, — сказал господин сотник гвардии. Нервно потёр подбородок. — Но я не думаю, что твари истребили всех и каждого. Люди сидят по домам, осмелятся выйти на белый свет ещё не скоро. Нельзя допустить беспорядков или мародёрства. Все устали, но ничего не поделаешь — придётся отправить в город гвардейские разъезды, посты на площадях, тройная охрана у ворот. Объявить на день-другой военное положение…
— Вы начальник, вам решать, — проворчал я. — Отправляйтесь к его светлости, князь Якуб ввиду особой ситуации обязательно даст вам полномочия… Учитывайте, что некоторые чудовища могли остаться в столице, волшебство алхимиков не смогло убить всех тварей. Да что я вам говорю — вы, пан Стеклы, не хуже меня знаете, как поступить!
Моё самочувствие оставляло желать лучшего. Пальцы на левой руке сильно обожжены, несколько швов на голени порвались, поясницу ломит — падение в витрину аптеки всё-таки не обошлось без последствий. Ясно, что организм справится, полная регенерация займёт несколько часов. Однако я могу понадобиться пану Стеклы — если гвардия столкнётся в городе с очередным воплощённым кошмаром вроде монстра, уничтоженного на Бондарной улице, без алхимика не обойдёшься: пан Щепан или пан Михаловец «полевой» работой заниматься не станут, я тут один такой сумасшедший.
Нет-нет, надо отдохнуть. Часик, не больше.
В Башне Алхимиков вовсю шли восстановительные работы — домовитый Гинек пригнал шесть простецов с хозяйственного двора, реквизировал доски и начал приводить лестницу в надлежащий вид. Вежливо пожелал хозяину доброго утра, словно ничего и не произошло.
Я зашёл в лабораторию, вскрыл окованный железом ящик, нашёл завёрнутые в тонкий пергамент пастилки — сжевал сразу три. Граульфианский стимулятор подстёгивает процесс восстановления тканей, улучшает клеточный обмен и кровоток в капиллярах.
В комнате снял сапоги, размотал портянки. Поморщился. Ткань пропитана сукровицей, шов выглядит безобразно. Ладно, ерунда, не на лице же — к вечеру заживёт, а шрам через три месяца навсегда исчезнет.
— Подними меня через два стандартных часа. — Я постучал по удавовскому браслету. — Фиксируй все передвижения в радиусе пятидесяти метров. Появится нечеловек, буди немедля.
— В отслеживаемом пространстве находится не-человек, — моментально информировал псевдоразум. — Предположительно лошадь.
— Идиот, — фыркнул я. — Надзор за нестандартными формами жизни.
— Принято.
Меня вырубило, словно ключик повернули. Никаких снов, мягкая тьма.
— …Поднимайтесь, пан Николай. — Браслет при всём желании не сможет трясти меня за плечо. Значит, человек. — Возьмите, выпейте.
Я и глаз открыть не успел, как мне в руку сунули холодную глиняную кружку. Разведённое колодезной водой ягодное вино, судя по запаху. Вкусно, отлично освежает. Сколько времени прошло? Час, полтора?
Пан Богуслав Барт уселся на застеленную тканым ковриком лавку возле кровати. Наклонил светло-русую голову, посмотрел внимательно.
— В городе неспокойно. — Это было первое, что сообщил десятник. — Князь и пан Стеклы вывели на улицы латников и кавалерию. Бунт. Не самый опасный и массовый, но именно бунт. Ничего подобного в Дольни-Краловице никогда не было. Никогда, понимаете, пан Николай?
— Давай в будущем на «ты». — Кряхтя, я уселся на кровати, подоткнув под спину подушку. Университетский препарат подействовал, я свеженький, будто после курорта. — Ваша баронская милость не против?
— Ничуть, — согласился Барт. — Давайте… Гм… Давай начистоту. Что ты говорил утром о людях, которые могут помочь? Там, в кордегардии?
— Долго рассказывать, — вздохнул я. — Для начала объясни, что происходит в городе?
Я предполагал, что события прошедшей ночи вызовут немалое возмущение: люди платят подати в княжью казну, на их деньги содержатся армия и полиция, которые никак себя не проявили — да и не могли проявить по большому счёту. Барт сообщил, что ближе к полудню власти мобилизовали всех лекарей, содержателей аптек и провизоров, город разделили на участки — следовало обойти каждый дом и выяснить, сколько людей пострадало и погибло. Точных сведений пока нет, однако, по имеющимся донесениям, обнаружено больше сотни трупов благородных и сто семьдесят простецов.
Сожжено девятнадцать зданий. Усиленные гвардейские разъезды отыскали и истребили несколько тварей, укрывшихся в подвалах и сараях. Тихий мятеж начался, когда люди слегка отошли от шока, открылись двери церквей: горожане устремились на площадь, к кафедралу. Большую роль сыграли священники, они первыми подняли главные вопросы — кто нас защитит? Кто виноват в происшедшем? Толпа начала шуметь, площадь перед святой Маргаритой оцепила конная гвардия. Приказ разойтись выполнен не был, невзирая на объявленное военное положение.
Невероятные слухи распространялись с быстротой молнии. Поговаривали, будто князь Якуб погиб вместе со всей семьёй, что в лесах вокруг Дольни-Краловице остаются тысячи монстров и с наступлением темноты ужасы повторятся — надо, мол, побыстрее убираться из города! Но куда? Где теперь безопасно?
Стихийный митинг перед кафедралом к середине дня может закончиться беспорядками, которых так опасается пан Стеклы, но пока возмущённые и насмерть перепуганные жители столицы договорились лишь до того, что следует выбрать нескольких уважаемых граждан и отослать депутацию в замок — выяснить, какие решения примет светлейший. В конце концов, следовало бы отправить гонцов в Карлштайн, к самому королю — просить о немедленном вспомоществовании войском! Княжество Верхняя Моравия давало вассальную присягу престолу Карлштайна, его величество обязан внять просьбам подданных! Особенно если учитывать, что княжья гвардия не справляется.
По приказу пана Стеклы въезд и выезд из города на время запрещены. Его светлость распорядился открыть государственные продовольственные склады и продавать продукты по ценам вдвое ниже обычных — это необходимо до поры, когда снабжение Дольни-Краловице полностью восстановится. Нескольких гонцов отправили по окрестностям вызнать, что происходит в расположенных поблизости сёлах и крупных дворянских усадьбах. Словом, машина власти работала, пускай и со скрипом.
— Не надо путать суетливость с оперативностью, — проворчал я, выслушав слова фон Барта. — Главное, не спешить — только дров наломают. Прежде всего надо успокоить население…
— Каким образом? — Десятник в упор посмотрел на меня. — Что нам принесёт следующая ночь? Новые жертвы? В таком случае завтра каждый дворянин возьмётся за меч и вооружит своих простецов. Они быстро найдут виноватых: князь, гвардия, полиция и, разумеется, проклятые алхимики — я был на площади, там уже поговаривают, будто дорогие гостюшки с Граульфа могли навлечь беду своими богомерзкими опытами…
— О, чёрт, — выдохнул я. — Представляю…
— Численность гвардии — сто пятьдесят человек, — напомнил Богуслав. — Из них в строю неполная сотня. Шестьдесят полицейских на весь город. Две центурии армейской пехоты. И всё. С такими силами сдержать толпу будет сложновато… Нам требуется помощь извне.
— Это пан Стеклы тебя прислал?
— Нет. У меня своя голова на плечах.
— Массовые нападения тварей всегда были однократны, — задумчиво сказал я. — Монстры обычно не возвращаются — сокрушающий удар, потом долгое затишье.
— Времена изменились, — мрачно ответил Барт. — Ни в чём нельзя быть уверенным.
— Депеша, пан Николай. — Дверь приоткрылась, объявился Гинек, сжимавший в руке небольшой, в половину ладони конвертик жёлтой бумаги. — Приказано передать лично в руки.
Я сорвал печать, развернул листок.
«Немедленно приходите. Вас проводят. Юлиуш Озимек».
— Ты сейчас свободен? — Я повернулся к гвардейскому десятнику. В голову пришла весьма неожиданная мысль, попробую её реализовать.
— А что?
— Прогуляемся в гости к одному человеку, поговорим.
— На пост заступаю с четырёх пополудни. Успеем?
— Успеем.
Возле Башни Алхимиков меня ожидали четверо — знакомые физиономии, этих дворян я видел вечером после несостоявшегося покушения, они сопровождали пана начальника тайной службы. Одеты неброско, обычные горожане.
— Десятник Богуслав фон Барт, — представил я своего спутника. — Пойдёт со мной.
Верзилы посмотрели озадаченно-недружелюбно, но перечить не решились. Старший молча кивнул.
Неспокойствие на улицах Дольни-Краловице было ощутимо: ведущие во дворы ворота доселе закрыты, на углах заграждающие проход деревянные рогатки, охраняемые встревоженной и угрюмой городской стражей. Рынки не работают, магазины и таверны заперты, горожане передвигаются только группами по несколько человек, у каждого второго при себе клинок или самострел. Детей совсем не видно, сидят по домам.
Площадь, на которой почти две тысячи человек бурно обсуждали вечные вопросы «что делать?» и «кто виноват?», мы обошли десятой дорогой — незачем рисковать. Около светло-зелёного двухэтажного здания, принадлежащего ведомству пана Озимека, усиленная охрана: конная гвардия при полном вооружении и головорезы «тайной стражи». Ставни на окнах (насколько я знаю, они не деревянные, а металлические, только снаружи обшиты покрашенными досками) не распахнуты, здание смахивает на маленькую крепость.
— …Насчёт пана Барта распоряжений не было, — отрезал помощник Озимека, господин Готтов, встретивший нас в дверях. — Извините.
— Без него я никуда не пойду. Так и передайте.
Готтов одарил меня взглядом, способным на расстоянии расплавить кавалерийскую кирасу, и скрылся в темноте коридора. Объявился через пять минут.
— За мной.
В доме мрачно, окна закрыты, освещение скупое — несколько ламп. Знакомая парадная лестница, на верхней площадке, перед дверьми кабинета два простеца с клевцами, оружием простым, но при ударе в голову способным насмерть поразить и дворянина.
— …Вина не предлагаю, нечего праздновать. — Пан Озимек встретил нас без единого намёка на традиционное моравское гостеприимство. — Николай, объясните, что здесь делает молодой барон Барт?
— Я ему доверяю.
— Больше, чем мне?
— Больше, — нагло сказал я. — Поскольку знаю, чего ждать от господина десятника. Этой ночью видел его в бою, он сражался вместе со мной. А чего ждать от вас — доселе неизвестно.
— Присаживайтесь, коли так, — скривился пан начальник. — И постарайтесь внятно объяснить, чего нам ждать в ближайшем будущем? Завтра, через неделю, через месяц? К Рождеству?
— Завтра — не знаю, я не прорицатель и не астролог. Нападение может повториться при наступлении темноты, хотя вероятность этого низка. Точно знаю одно: атаки продолжатся. Когда придут холода и животные начнут массовую миграцию на юг, округа Дольни-Краловице может быть опустошена в течение шести-восьми недель. При активном сопротивлении — до пятнадцати недель. Это мои личные предположения, никто не знает, как произойдёт в действительности.
— Выход? — коротко спросил Озимек.
— Никакого. Имеющимися в наличии силами мы не сможем защитить город, его жителей и тем более простецов в окрестных деревнях, от которых зависят бесперебойные поставки провианта. Зверья стало слишком много, чудовища размножаются, организованно бороться с ними невозможно.
— Даже если тебя съели, всегда есть два выхода, — неудачно отшутился Озимек. Построжал, нахмурился. — Пан Николай, вы серьёзно? Ожидал от вас совсем других слов!
— Пожалуйста: начинать подготовку к эвакуации города. Бежать на юг. Только это поможет на год-другой, может и поменьше… Мы расположены слишком близко к Танвальдским горам, а возле Карлштайна пока спокойно. Пока.
— Исключено! Вы понимаете, о чём говорите? Эвакуировать тысячи благородных и десятки тысяч простецов? Когда не собран урожай, а прошлогодние запасы истощены? Заставить людей бросить свои дома, замки, угодья? Земли, на которых мы живём столетиями?
— Очень хорошо. — Я понимающе кивнул. — Вариант второй: королевская армия. Сообщим в Карлштайн, его величеству Рудольфу. Вдруг он согласится и пришлёт дворянскую конницу? Что она будет делать? Гоняться за каждым отдельным монстром по чащобам и болотам? Мы имеем дело не с войском противника, а с природным явлением: новые биологические виды захватывают территорию, вытесняя и истребляя конкурента-человека. Никто не управится с этой заразой. Никто. По крайней мере, на Меркуриуме.
— А как же Граульф? — вздёрнул брови пан Озимек. — Вы нам не поможете?
— Боюсь, что нет, — ответил я, если и покривив душой, то самую малость. С технической точки зрения Университет способен уничтожить тварей собственного производства одним махом, но кто в ответе за «новых» животных, у которых отсутствует необходимый набор биоконтроллеров? — Как вы это представляете? Сплочённая армия алхимиков? Непобедимые отряды рыцарей в сверкающих доспехах, обвешанных магическими амулетами? Даже если Совет Первых разрешит, — а он никогда не даст своего позволения! — ничего не получится. Нас очень немного.
И тут я почти не соврал. Штат Университета — семь с небольшим тысяч человек, из них непосредственно тематикой Меркуриума занимаются от силы девятьсот, а «полевых работников» и того меньше: сто сорок…
— Матерь Божья, — только и сказал пан Озимек. Даже слегка побледнел; похоже, он и впрямь ожидал, что я приду и помогу решить все затруднения в единый миг. Ошибался бывалый служака!
Вошёл господин Готтов, молча положил на стол начальника исписанную снизу доверху бумагу и снова исчез за дверью.
— Четыре деревни, — ничего не выражающим голосом сказал Озимек. — Четыре, понимаете? Сожжены дотла. Это доклад только от двух разъездов, успевших вернуться в город. Бойков, Сводин, Загорска, Цедыня… Выживших — единицы.
Посёлок Сводин находился всего в двух милях севернее города. Княжеское владение, огромные выпасы, больше пятисот коров, оттуда всегда привозили молоко и телятину. Показательно.
— Число опознанных погибших дворян в Дольни-Краловице возросло до ста сорока семи, — продолжал читать вслух глава тайного ведомства. — Семнадцать пропавших без вести. Епископ вышел на площадь к народу, за призыв подчиняться властям его освистали… Гос-споди!
— Впереди очередная ночь, — иезуитски напомнил я. — Скорее всего, она будет спокойной, но если я ошибаюсь, назавтра ждите революцию. В городе много студентов, это публика неспокойная. Обыватели смертно боятся, торговля остановилась, гвардия в себе не уверена…
— Гхм, — громко кашлянул доселе сдержанный пан Богуслав, но я не обратил на него внимания.
— Страх — движущая сила любого народного возмущения, — продолжал втолковывать я. — А мы видим не простой страх, а настоящий ужас. Ужас перед непознанным, мистическим, дьявольским! Наиболее религиозные люди будут искать убежища в церквях, те, кто потрусливее, начнут прятаться в подполах или сбегут при первой возможности — как только власти откроют город. Понесут бациллу паники на юг. Остальные, если князь ничего срочно не предпримет — вы слышите, срочно, прямо сейчас, без отлагательств! — провозгласят в Дольни-Краловице республику и только из страха начнут расправляться с «виновными». Собственными согражданами, выдуманными колдунами и, конечно, с бездеятельной властью. Думаете, такое невозможно?
— Вполне возможно, — стараясь сохранять спокойствие ответил Озимек. — Не надо меня стращать, я пуганый и не такими, как вы… Значит, не можете предложить ничего стоящего? В таком случае я вас больше не задерживаю.
— Могу предложить, — решительно сказал я. — Если, конечно, вы забудете о существовании Совета Первого Поколения.
— Я служу князю, королю и подданным Моравии, — не раздумывая сказал пан Озимек. — Моя задача — хранить государство от потрясений. Совет? А что Совет? Чем он нам помог или чем поможет?
— Еретические мысли высказываете…
— Да плевать! — взревел шеф секретного ведомства. Нервы сдали. — Совет столетиями является эдаким пугалом для ворон — призраком, букой в шкафу! Все о нём знают, но никто не говорит! Вдруг его вообще не существует? Я давал присягу не Совету — а князю Краловицкому Якубу, да хранят его святая Маргарита и Господь наш! Тут люди умирают! Или говорите — или пошли вон, пан Николай с Граульфа!
Ну что ж, попробуем выложить карты на стол. Озимек хитёр, но последние слова сказал искренне — он не за себя боится, а за тех, кого поставлен оберегать.
— У меня есть хороший друг, — осторожно начал я. — Не здесь. Очень далеко. На другой планете.
— И что же?
— Он — владелец этой планеты. Ну например, как отец господина фон Барта владеет своим баронством.
— Владелец планеты? — изумился пан Озимек. Меркурианцу такое понять сложно. — Целого мира?
— Именно. Это честный, добрый и ответственный человек, родился ещё на Земле, равно как и я. Считайте — Первое Поколение. Он очень богат, у него своя армия — не такая, как здесь, а оснащённая машинами.
— Всё равно плохо понимаю, как нам могут помочь машины, — заметил пан Озимек, но в его глазах мелькнула искорка заинтересованности. — Машина против демона? Не смешно.
— Не смешно, зато вполне возможно, — парировал я. — Вообразите себе механизмы, которые способны выискивать и уничтожать только и исключительно существ демонических? Никаких людских потерь, никакой крови. Пан Барт свидетель — с помощью такого устройства я уничтожил сильнейшего монстра на Бондарной улице, перед самым рассветом.
Десятник молча кивнул, подтверждая.
Я снял с запястья браслет, положил на стол. Приказал псевдоразуму:
— Покажи глобус Меркуриума.
Вспыхнул ярко-голубой конус, распадающийся на многоцветье тысяч тончайших лучиков, под потолком кабинета возникло объёмное изображение планеты.
— Это не магия, это техника, — сказал я. — Очень сложная машина, обладающая возможностью мыслить почти как человек. За пределами Меркуриума такие широко распространены.
— К чему вы ведёте? — перебил меня Озимек.
— Человек, о котором я говорю, может нам помочь. Военной силой. Не ущемляя суверенитета его светлости князя и короля, над принадлежащими им землями — как союзник.
— Сколько придётся заплатить? — Меркурианцы не верили в бескорыстность, этот вопрос был вполне предсказуем. Отвечать придётся соответственно.
— Вам дороже золото или человеческие жизни? Моему другу плевать на Совет Первых и Гвардию Небес, они для него ничего не значат. Другой вопрос: согласятся ли князь и высшие дворяне на появление чужаков и учтут ли возможный гнев Совета, который падёт на тех, кто осмелится нарушить тысячелетние устои?
— Эти «устои» давно обесценились, — вздохнул пан Озимек. — Дольни-Краловице — университетский город, инопланетные ваганты знают, какова жизнь в других мирах и какова здесь. Частенько они смеются над нами, донесения ложатся мне на стол регулярно. Я умею делать выводы и наблюдать, Меркуриум отстал от цивилизаций других людей на многие столетия. Рассказывайте подробно. Перед тем как пойти к князю, я хочу знать всё и желательно получить доказательства.
— Вы их получите, — убеждённо сказал я.
Я попытался активировать линию Планка, но псевдоразум браслета сообщил, что сверхдальняя связь действует постоянно. Следовательно, Удав ведёт непрерывное наблюдение за событиями. Голограмма глобуса Меркуриума сменилась эмблемой Лация: золотой ликторской связкой с раскинувшим крылья орлом.
Полтора часа спустя пан Озимек смотрел на меня почти восторженно.
— Отправляйтесь в замок, — сказал он. — Я переоденусь в парадный костюм, нельзя же являться к его светлости в затрапезном… Только бы в городе ничего не произошло до нашей беседы с князем!
— Доволен? — спросил я у фон Барта, едва мы вышли на крыльцо. Конфиденты тайной службы ненавязчиво взяли нас «в коробочку»: охрана — дело святое.
— Выглядит как сказка, — откровенно сказал десятник, покачав головой. — Не верится!
— Ничего, уверуешь. Прибавим шагу, скоро два пополудни будут бить, а тебе вроде к четырём?
* * *
Очередной сюрприз ожидал меня у ворот замка — Вильрих фон Зоттау ожесточённо препирался с гвардейцами, категорически не желавшими пропускать в резиденцию светлейшего посторонних. Отсылки на то, что Вильрих прекрасно знаком с алхимиком паном Николаем, да и сам является особой королевских кровей, не помогали: у нас приказ! А будете возмущаться, господин хороший, придётся отправить вас куда следует — для выяснения. Ступайте сударь, ступайте.
— Объявились наконец? — невежливо сказал я, тронув остийца за плечо. — Где вас носило, принц?
Вильрих обернулся и шепнул под нос заковыристое словечко, сделавшее бы честь любому запойному мусорщику из неблагополучного квартала Малоградец, что за Овощным рынком. Даром что племянник короля Остмарка, хоть и непутёвый.
— Скажите этим олухам… — начал было Вильрих, но я жестом попросил его замолчать.
— Приказ есть приказ. Подождите меня здесь, я сбегаю к сотнику гвардии, попрошу его сделать исключение: сами понимаете, в городе события…
— Ещё какие, — проворчал Вильрих.
Пан Стеклы дал разрешение, моего высокородного приятеля проводили в Башню Алхимиков. Гинек организовал горячий обед — гусь в подливе и варёные клубни с зеленью.
— Присоединяйтесь без стеснения. — Я указал Вильриху на лавку возле накрытого стола. — Не ел больше суток, голоден как волк.
— Потрясён вашей беспечностью, нашли время…
— Что же, с голоду умирать? Выпейте вина. Предстоит серьёзнейший разговор, выше высочество. Только дайте слово дворянина, что не будете перебивать, а потом ответите на мои вопросы с предельной честностью.
— Как угодно, — пожал плечами остиец. — Вы наконец-то решились на откровенность?
— В виду недавних событий — да. Когда вернулись из Ополья?
— Второй день.
— Про Эльзбет знаете?
— Наслышан. — Вильрих посмурнел. — Кажется, я знаю, чьих рук это дело.
— Потом расскажете, мы ещё вернёмся к убийству пани Лоденицкой, тем более что дело близко касается нас обоих… Вы были правы, всё рушится, мы балансируем на самой грани.
— Рад, что наконец-то заметили.
— Злая ирония сейчас неуместна. Без вашего деятельного участия, принц, из неприятностей не выбраться. Грядут большие события. Значит, я могу вам полностью довериться?
— Я привык отвечать взаимностью друзьям. Если вы действительно считаете меня своим другом.
— Скорее, товарищем по несчастью. Держитесь крепче за что-нибудь, вот вам новость номер один: герцог Визмар вернулся на Меркуриум.
— Как?.. Что вы сказали? — У остийца глаза на лоб полезли. — Откуда это известно? Риттер фон Визмар?
— Нет, не сам герцог. Наследник. Несколько недель назад я виделся с ним и даже сопровождал в Морской замок. Вы и ваши сообщники входите в число приверженцев Визмара, я правильно догадался? Участвовали в давнем мятеже или косвенно его поддерживали?
— В общих чертах вы правы, — нейтрально сказал принц. — В самых общих. Расскажите в подробностях, в свою очередь обещаю ничего не скрывать.
На всякий случай я умолчал о некоторых деталях путешествия в Готию — например, о том, что наш незадачливый Стёпа не принадлежит к расе homo novus, такие секреты лучше придержать до поры до времени. В остальном я постарался держаться истины, обратив особое внимание на обнаруженные в замке Визмаров документы — карты Гельвеции в блокнотике с чёрной обложкой. Если Вильрих связан с мятежниками, он наверняка слышал об интересе старого герцога к побережью Анконы и странностях южного материка.
Принц слушал, затаив дыхание, не переспрашивая и ничего не уточняя. Изредка кивал, будто подтверждая мои слова.
— Описание замка точное, — заключил он. — Я бывал там, очень давно. Значит, вы оставили наследника в Готии?
— Вряд ли его станут искать в таком захолустье. Пока я не выясню, каковы намерения и планы у людей, держащих сторону Визмаров, о вашей встрече с ним и речи идти не может. Считайте меня доверенным лицом наследника. Ваша очередь говорить, принц. Итак?
— Не боитесь? Есть секреты, за которые платят жизнью. В случае, если события начнут развиваться по наихудшему сценарию, не пощадят и алхимика-граульфианца, не посмотрят на заступничество гильдии и влияние, которым вы пользуетесь…
— Очень страшно, — фыркнул я. — Те самые люди, которые убили Эльзбет из Лоденице, стреляли и в меня. Спасибо пану Озимеку, уберёг. Вы очень вовремя скрылись из столицы, уехав в Градец Опольский, вас тоже поджидали — тайная служба князя потянула за ниточку, и ведёт она в Остмарк. Покушения связаны с вашей деятельностью? Они убирают всех, с кем вы близко контактировали? Чьи интересы задеты? Совета?
— И Совета тоже. В последние десятилетия идёт крупное столкновение нескольких групп меркурианской элиты. Первого Поколения, наиболее знатных и влиятельных дворянских семей, представителей крупнейших торговых домов, а также четвёртую силу: весьма многочисленную, но небогатую прослойку поместных дворян, владеющих крошечными фьефами — последние молоды, далеко не каждый получает возможность проявить себя на государственной службе, большинство должностей заняты… Некогда крупные землевладения с появлением детей-наследников дробятся на более мелкие — каждому следует выделить участок. Людей всё больше, естественная убыль населения отсутствует, подступает кризис: лет через триста свободными останутся только тундра да болота. Понимаете?
— Кажется, да, — согласился я. — Никогда не задумывался об этом аспекте меркурианской жизни.
— Очень зря. Молодёжи некуда растрачивать накопленную энергию, мелкие свары между дворянами и даже войны не в счёт. Бороться с угрозой перенаселения можно одним способом: отпустить желающих в другие миры. Готовить людей к этому, учить способам выживания, разрешить путешествовать по Металабиринту.
— Ловко, — присвистнул я. — Воображаю, каково мнения Совета Первых по данному поводу!
— Конечно, они и слушать ничего не хотят. Придёт конец самоизоляции, значит обрушится и непрочная система общественных взаимоотношений, структура нашей субцивилизации изменится, а резких необратимых перемен они боятся больше всего. Едем дальше: недовольство среди молодёжи зреет издавна, но сломать традиции, выступить против сложившегося порядка можно только организованно, обладая серьёзным превосходством если не в числе, то в… кхм… вооружении. Напомню, что Риттер фон Визмар потерпел неудачу — общество тогда ещё не созрело, а герцога выставили перед всей планетой эдаким кровожадным злодеем, захватчиком и мелким тираном, решившим потешить своё самолюбие. В то время как фон Визмар, человек очень одарённый и умный, видел проблему комплексно: развитие Меркуриума заходит в тупик, найти выход из которого будет очень и очень непросто. Остаётся одно: резать по живому.
— Вот герцог и резанул от души, — разочарованно сказал я. — Опередил своё время, так?
— Воистину. Тогда кризис лишь стоял на пороге, а сейчас он ворвался в дом, начав крушить мебель и бить хозяев… Гром грянул: зверьё бушует, паника нарастает, люди уходят с севера, никто не знает, что именно делать, напряжение скоро выплеснется — и какую форму примет всеобщее выражение недовольства, лучше не гадать. История Земли, которую я изучал подробно, стараясь приобрести опыт и знания, пестрит не самыми оптимистичными примерами. Уяснили, к чему я веду?
— Не совсем. Одно верно: или экстренные реформы, или массовый бунт и война всех против всех на фоне природной катастрофы. Были утром на площади у кафедрала? Как впечатления?
— Это ещё не бунт, но дело к тому идёт. Слушайте внимательно: возвращение Визмаров ожидалось, к нему готовились. Совет Первых полностью себя изжил, старые королевские дома желают сохранить влияние, в свою очередь чахнет торговля и снижаются урожаи. Коммерсанты открыто говорят о снижении годового оборота почти на четверть, а это свидетельствует о скором обрушении экономики в Остмарке, Моравии и Лимбурге, северных государствах, на которые пришёлся основной удар. Про Готию я и не упоминаю, за Танвальдскими горами творится сущая чертовщина, зиму готийцы вряд ли переживут. Именно поэтому меня беспокоит то, что наследник остался на севере, слишком опасно…
— Потом обсудим, что делать с младшим Визмаром. Ответьте предельно ясно: вы готовите новый вооружённый мятеж? Против Совета? И рассчитываете победить быстро, поскольку времени на длительную военную кампанию у вас нет? Каким образом? Вы сказали о «превосходстве в вооружении» — что имелось в виду?
— Приведу пример. — Вильрих расстегнул верхние пуговицы кожаного колета, вынул из-за пазухи небольшую блестящую вещицу и положил на скатерть. — Знаете, что это такое? Конечно знаете, вы же граульфианец…
Ох, ну ничего себе! Передо мной лежал портативный плазменный пистолет «Грендель». На рукоятке эмблема фирмы в виде отпечатка кошачьей лапы — Юнона-II, производство концерна «Физелер». Такой вещице на Меркуриуме взяться неоткуда! Неужто кто-то из наших алхимиков втихую занимается контрабандой? Да за такое убивать надо!
Вильрих, увидев моё вытянувшее лицо, криво усмехнулся:
— Большинство точек перехода на суше не действуют, — сказал принц. — За оставшимися ведётся строжайшее наблюдение, вы сами рассказывали. Остаётся океан. Слышали о Свободных Торговцах?
— Немыслимо, — потрясённо выдавил я. — И давно вы с ними сотрудничаете?
— Со времён мятежа 3138 года. Визмар знался с гильдией Вольной Ганзы и прежде.
Увлёкшийся Вильрих поведал мне крайне занимательную историю — окажись столь важные сведения в руках тайного ведомства любого крупного государства, гильдию уничтожили бы незамедлительно, любыми способами. Ганзейцев и прежде недолюбливали за излишнюю независимость, плохо укладывающуюся в рамки неофеодального менталитета меркурианцев, но после откровений его светлости я понял: эти ненормальные ходят по самому краю.
Во-первых, Торговцы нарушили строжайший запрет на перемещения по Лабиринту. Наши средства слежения поверхность океана не охватывают, только прибрежную полосу, оттого Университет и не получал информации о гравитационных возмущениях в точках перехода. Во-вторых, попран основополагающий закон «Большой Игры»: ввоз на Меркуриум высокотехнологичных устройств разрешён одним лишь граульфианцам и в строго ограниченных количествах. Совет Первых дополнительно разрешил нам построить резервную базу «Доннар» в Арктике — как раз на случай «непредвиденных ситуаций», но и только.
Между прочим, Гвардия Небес является непобедимой лишь потому, что противостоять ей на планете некому — против атмосферно-космического штурмовика, вооружённого лазерами с арбалетом, не попрёшь. Но если в руках дружков Вильриха окажутся современные переносные средства ПВО, универсальные винтовки, генераторы полей и прочие юнонианские игрушки, остановить Гвардию не составит никакого труда. Про армии Остмарка или нашей Моравии я лучше умолчу — один «веерный» разряд, и конная сотня гвардейских кирасир попросту испарится!
— …Как погляжу, вы решительно настроены. — Я покачал головой. — Не боитесь, что донесу?
— Никто не поверит. А если и поверят — будет слишком поздно. Выступление в Остмарке назначено на сентябрь.
— И под какими же лозунгами? Каким способом поведёте народ к всеобщему счастью?
— Лозунги мы только что обсуждали. Защитить людей от чудовищ. Отстранить от власти изоляционистов. Ликвидировать Совет. Если не управимся с монстрами самостоятельно, просить от имени Меркуриума помощи в других мирах.
— Последнее уже сделано, — отозвался я. — Да-да, не удивляйтесь. Считайте, что это моя бескорыстная помощь. От имени гильдии алхимиков.
«Воображаю, что сказали бы в Университете, услышав эти слова, — мимолётно подумал я. — В службе безопасности меня безо всяких «но» и «если» попросту выпотрошили бы, а бренные останки бросили на съедение собакам».
Пришлось в подробностях объяснить Вильриху смысл нашей с Удавом задумки и дополнительно рассказать о беседе с паном Озимеком, уже вовлечённым в заговор. Принц только руками развёл:
— Фантастика… Собственная планета? Так не бывает!
— Вот видите, к чему привела самоизоляция Меркуриума? — ханжески сказал я. — Вы решительно ничего не знаете о ближайших и дальних соседях. Не имеете никакого представления о многообразии субцивилизаций.
— Не успеют, — приуныл Вильрих. — Минимум два месяца на подготовку? Переброска космических кораблей по Лабиринту займёт ещё несколько дней в объективном времени…
— Подготовка к масштабной операции требует времени, не спорю. Локальная акция вполне осуществима — если пан Озимек уговорит князя Якуба и светлейший направит через меня официальную просьбу о защите на Лаций, первые подразделения прибудут в Дольни-Краловице нынешним же вечером. Действующая точка сингулярности находится в нескольких милях от города. Не знали?
— Ого! — Принц вытер пот со лба ладонью, жест абсолютно плебейский. — Немедленно примчится Гвардия Небес!
— Чепуха. — Я махнул рукой. — Есть другая опасность, посерьёзнее… Кстати, где вы остановились?
— Как обычно, на постоялом дворе Злой Клары.
— Надеюсь, никто не пострадал ночью? Я очень беспокоился за Клару и её девчонок.
— Обошлось. Какая-то тварь залезла на чердак, но пробраться в дом не сумела. Хозяйка вооружила всех постояльцев ножами и ухватами с кухни. Боевая женщина.
— Вот и возвращайтесь к Кларе, передайте от меня привет. Ждите. Начнётся самое интересное, я пришлю за вами Гинека, моего слугу, а скорее всего приду сам. И ещё, принц: никому ни слова, ни намёка. Даже если в городе находятся ваши друзья, участвующие в… ну… в запланированном мероприятии в Остмарке, будьте скромны. Пока не время открывать козыри.
— Можете на меня положиться, пан Николай. Мы теперь уже не товарищи по несчастью, как вы изволили выразиться. Мы государственные изменники и заговорщики, покусившиеся на святое: на «Большую Игру». Этого нам не простят.
— А никто о прощении и не просит, ваша светлость. Главное, не разрушить из лучших побуждений весь Универсум Меркуриума — мира уникального. Поверьте, другого такого нет. Частенько случалось так, что, вытравляя очевидное зло, люди не могли остановиться и начинали крушить всё, что видят. История Земли от шумеров до Катастрофы тому подтверждение.
— Знаю, — кивнул Вильрих. — Надеюсь, мы остановимся вовремя.
* * *
Как и ожидалось, пан Щепан с ночи безвылазно сидел в центре наблюдений. Выглядел шеф скверно: мешки под глазами, нездоровая бледность, взгляд с лёгкой сумасшедшинкой. На центральный большой экран выведены сводки, полученные от прочих двадцати шести лабораторий, разбросанных по материку Скандза и единственной резидентуры Университета на Гельвеции. Большинство значков красные и золотистые, зелёных или синих всего пять. Режим кризисной ситуации.
— Двадцать две массовые атаки в полосе от шестьдесят пятой до сороковой параллели, — убитым голосом сообщил пан Щепан. — Мы, Градец Опольский, Любомеж, Костелец-над-Римавой. В Остмарке — Премниц, Шельдау, Майрхофен, твари замечены в остийской столице — Регенсбурге. То же самое в Готии и на островах Грюнзее. И мы ничего не можем поделать!
— Университет? — коротко спросил я.
— Инцидент расследуется, — сказал Щепан. — Представляешь? На все мои призывы о помощи ответ простой: инцидент расследуется! Я добился одного, Граульф в ближайшие дни пришлёт специалистов для отлова «новых видов»… Они там окончательно спятили! Категорически запретили любую самодеятельность, даже активное сопротивление! Больше того, эскадра фрегатов с Норика ушла с орбиты Меркуриума и совершила внутрисистемный прыжок за пояс Койпера! Никаких объяснений не последовало!
У меня с языка едва не сорвалось, что «объяснений» от университетских бонз на этот счёт никогда и не появится: похоже, Удав добился своего. Командование ВКС Норика не стало выводить «Гепардов» из системы, но убрало боевые корабли подальше от планеты. Разумный компромисс, вроде бы фрегаты здесь, соглашение с Граульфом не нарушено, но и просьба принцепса удовлетворена.
Мне неизвестно, на какие рычаги надавил Удав и каким образом договорился с норикианцами, однако факт налицо: они дали понять, что чинить препятствия не собираются. Отлично, хоть одна хорошая новость!
Позиция Университета оставалась для меня сущей загадкой: на Граульфе прекрасно понимают, что «Легенда» рушится на глазах, во время недавних бесед в деканате мне открыто говорили: руководители проекта серьёзно озабочены происходящим, но поступающие на Меркуриум директивы этому прямо противоречат!
Заговор в самом Университете? Исключено! Ошибка, искреннее заблуждение? Возможно, но маловероятно. Или так было задумано изначально, много столетий назад — что для нас значит время? Да об этом и думать не хочется!
Я быстро обрисовал пану Щепану, каково пришлось жителям города минувшей ночью, рассказал о чудовище с Бондарной, в ответ получил очередной заряд самых чёрных ругательств. Шеф был маловменяем, особенно если учитывать усталость и десятки «красных меток», которыми была окружена карта прилегающей к Дольни-Краловице местности. Чудовища никуда не ушли, всего лишь затаились до ночи…
Ой-ой-ой, это уже очень серьёзно — окрестности густо населены, множество беззащитных деревень и хуторов, город к обороне не готов, в этом у меня была возможность убедиться лично.
— Никуда не уходите из Башни Алхимиков, — попросил я пана Щепана. — Лучше вообще не покидайте бункер, Гинек принесёт поесть. Сколько времени? Без четверти пять? Прошу вас, что бы ни случилось, не торопитесь с докладом на Граульф.
— Это почему? — Шеф воззрился на меня страдальчески.
— Увидите.
Я вихрем взлетел по винтовой лесенке наверх.
* * *
Обстановка ухудшалась с каждым часом, и граульфианские твари были виновны в этом лишь косвенно. Оцепление вокруг святой Маргариты прорвано — гвардия получила приказ оттеснять толпу, но оружие не применять ни в коем случае, не хватало только новых смертей! Погромов и грабежей не отмечено, благородным этого не позволяет дворянская честь, простецам — генетически заложенная схема поведения. До поры до времени, конечно.
Народное возмущение возглавил епископ Дольни-Краловице Беренгар — его высокопреподобие, поначалу освистанный, а затем безоговорочно принявший сторону паствы, возглавил шествие к княжьему замку: святая Мать-Церковь от имени народа требовала от власти действенной защиты. Мы же вознесём молитвы и окажем любое вспомоществование — никто из священников не уклонился, монахи-андроиды как и всегда подчинились высшим религиозным иерархам.
Подножие скалы, на которой вздымалась крепость светлейшего, было окружено тысячами людей. Хватит одной искры, чтобы пожар заполыхал — благородные забудут о традициях и клятвах и поведут за собой зависимых простецов. И никакие РНК-ингибиторы не помогут…
По странному совпадению, за мной прислали именно Богуслава фон Барта, десятника гвардии — он дожидался меня на первом этаже башни, у входа в лабораторию.
— Гинек сказал, будто ты очень занят, — быстро проговорил Барт, смахивая пальцами в сторону светлую чёлку. Взгляд серьёзный донельзя. — Давай быстро за мной, князь требует. У светлейшего депутация, магистрат города, выборный дворянский совет. Все собрались. Требуют дать слово алхимикам — Юлиуш Озимек настоящий спектакль устроил! Только бы получилось!
По спине забегали мурашки размером с небольшого слона — я никогда не был, да и не собирался быть деятелем, от которого зависят судьбы мира, и недолюбливал многочисленные собрания. Что наговорил дворянам пан Озимек, хотелось бы знать? У лысого коротышки красноречия не отнимешь!
— Бегом за мной, — скомандовал Богуслав. — Там жарко, приготовься.
Мурашечные слоники заметно подросли.
Вместить такое количество людей — по моим оценкам, около полутора сотен — мог только большой церемониальный, он же тронный, зал. Готическая архитектура, знамёна, шпалеры по стенам, статуи святых и великих предков, узкие стрельчатые окна, забранные витражами — верх помпезности и величия. Моравия — княжество древнейшее, появилось в первые годы заселения Меркуриума, основано выходцами из Чехии, Силезии и частично южных областей Германской империи. Традиции почитаются свято, одновременно у нас допускается вольномыслие — в Дольни-Краловице больше всего инопланетных студентов. Да вот, справа от трона светлейшего переминается с ноги на ногу ректор Августинской школы изящных искусств в чёрной мантии, рядом директор семинарии Иезуитов, епископ в фиолетовом облачении…
Избранная стихийным народным собранием «депутация» многочисленна и наиболее беспокойна — предводители студенческих товариществ, богатейшие купцы, главы гильдий. Чужестранные посланники кучкой стоят в сторонке, но вид у них хмурый и встревоженный. Возле тронного возвышения собрались военные — я углядел пана Стеклы и его ближайших помощников. Ни одного простеца, что неудивительно — интересы низшей касты представляют хозяева.
Я поискал взглядом пана Юлиуша Озимека, но его милость куда-то запропастился. Благочиние в зале не соблюдалось — люди шумели, громко переговаривались, спорили, не выказывая должного уважения монаршему престолу. Светлейший, в обычной, а вовсе не парадной одежде попирал назначенное ему золочёное кресло, украшенное золотым геральдическим львом, и взирал на сборище недовольно.
Наш князь — не человек, а чистый бриллиант. Якуб Краловицкий, владыка Моравский, третий в династии, получил корону после смерти отца двести девяносто четыре года назад — папеньку убили в сражении при Горячице, когда возник пограничный спор с Лимбургом: редкий случай гибели коронованной особы на поле брани. Якуб по природе добряк, внимательный, участливый и благожелательный, выглядит на пятьдесят с небольшим лет — седоватый, с пухлыми щеками и вечно удивлённым взглядом светло-голубых глаз.
Князь не тиран и не самодур (как отдельные дворяне в титулах малозначительных), правит справедливо, из развлечений предпочитает охоту и балы, до безумия любит жену, княгиню Малгожату, и четверых детей — самому младшему всего-навсего семнадцать лет. Идеальный глава неофеодального государства, умеющий подобрать разумных людей на ключевые посты, но слегка теряющийся при возникновении неординарных ситуаций.
Куда уж неординарнее — город в мятеже! Явление исключительное. А предыдущая ночь и вовсе стала воплощённым кошмаром! Всякое случалось, но такое?…
Когда мы с Богуславом вошли в тронный зал, десятник, шествовавший по правую руку от меня, вытянул меч из ножен на четверть — показать лезвие. Старый обычай, знак — человек, которого сопровождает гвардеец, находится под особой охраной, любой, кто попытается на него напасть или нанести оскорбление словом, становится врагом государства.
Мелочь, а приятно. По крайней мере, алхимика не порвут в лоскутки прямо сейчас как злонамеренного колдуна, знающегося с нечистой силой.
«Депутация» притихла, высшие дворяне проводили меня долгими оценивающими взглядами. Алхимики отродясь вызывали подозрения.
Материализовался пан Озимек — оказывается, он стоял за троном, как и полагается охранителю. Таков обычай, ничего не поделаешь; правила приличия и освящённые веками придворные церемонии никто не отменял — приближённые князя обязаны соблюдать этикет!
Я подошёл к возвышению, преклонил правое колено. По меркурианским понятиям я дворянин, ничего не поделаешь. Князь шевельнул ладонью — можно встать, подойти и поцеловать перстень: высшая милость, для избранных. Каждому присутствующему дали понять, что пан Николай в фаворе, пускай и не является меркурианцем. Эта мелочь для благородных играет огромное символическое значение!
Церемониймейстер стукнул жезлом по мраморному полу. Ясно, значит светлейший доселе не высказывался, а только слушал речи подданных — снова и опять этикет! Горожане и титулованное дворянство разводили парламент с демократией, так и не выслушав мнение главы государства (если быть совсем точным — автономии с очень широкими полномочиями в составе королевства).
Его светлость встал. Государственными регалиями Якуб обременён не был, скипетр, корона князя и цепь ордена святого Вита лежали на особой подставке возле трона, однако «меч возмездия» в богатых ножнах прислонён к подлокотнику августейшего трона, его придерживает гвардеец в полном облачении. Очередной знак: собрание посвящено исключительно деловым вопросам, страна находится в состоянии войны.
Зал утих моментально — феодальная дисциплина, ничего не попишешь! Якуб вполне мог бы остановить шум и возгласы с самого начала собрания, но давал людям возможность выпустить пар: выговаривайтесь, обсуждайте выступления, монарх мешать не будет. До поры.
— Большинство поддерживает пана Озимека, — скороговоркой шепнул мне на ухо Богуслав, когда я отошёл от трона. — Люди перепуганы до дрожи…
— Возлюбленные подданные, гости из внешних миров, — произнёс его светлость. Барт мигом заткнулся. Сказав первую фразу, старина Якуб поклонился троекратно, выражая почтение и благоволение трём сословиям — дворянству, священству и купечеству. Кивнул и в сторону вагантов — студенты приносили немалый доход в казну. — Зная о трагических и ужасных событиях, постигших столицу и окрестные поселения, мы, князь Краловицкий, следуя рекомендациям наших верных советников и добрых слуг, желали бы услышать ваше слово. Гроза не миновала. Готовы ли мы принять вспомоществование от наших сородичей, обитающих вне пределов Меркуриума — людей дворянского сословия, готовых незамедлительно прибыть сюда, дабы бескорыстно оборонить всех нас от подступившего зла, исторгнутого преисподней?
У меня сложилось впечатление, что разворачивающимся передо мной представлением кто-то умело руководил, режиссировал, знал, какие чувствительные струны собравшихся надо задеть. И только когда я перехватил взгляд Озимека — толстяк незаметно подмигнул, — стало окончательно ясно, кто тут хозяин.
Сразу за князем вышел епископ. Преподобный был немногословен, сказал только, что борьба с адскими порождениями — дело не только меркурианцев, а каждого из людей, иначе и другие миры окажутся под властью сатаны. Святая Церковь делает что может, но только если каждый осознаёт, что…
Ну и так далее. Прочие словеса предназначались людям верующим, а я верю сугубо в удачу и судьбу. Эти две красавицы меня доселе не подводили, пускай и устраивали каверзы.
Затем, будто нарочно, позволили говорить главе студенческих общин — парень родом с Пятой Овна: вполне цивилизованная система, он прибыл на Меркуриум учиться философии и религиоведению. Вагант сообщил, что недавней ночью погибли четверо студентов, защищаться было невозможно. Если так будет продолжаться, никто и никогда из его мира больше не посетит меркурианские школы, пускай и славящиеся уникальными традициями на все планеты Конвенции…
Пан Озимек — превосходный организатор. За несколько часов заразить категорически противоречащей всем прежним устоям еретической мыслью девяносто процентов собравшихся в парадной зале людей? Умелая пропаганда плюс игра на живом страхе. Некоторые сомневались; кроме того, я был уверен, что здесь присутствуют агенты Совета Первых, однако общий настрой было не изменить — ПОЖАЛУЙСТА, СПАСИТЕ НАС! Мы больше не хотим отдавать родных и друзей на растерзание монстрам! Мы устали бояться!
Я вышел на сцену последним, финальный акт.
Князь сказал прямо: алхимики — наши друзья, пан Николай вместе с гвардией бился с демонами, тому есть многочисленные свидетели. Мне же пришлось коротко объяснить, что гости из дальних миров будут необычны обликом и непременно используют магию — но магия это не бесовская, напротив, волшебство человеческого разума принесёт избавление от напасти!
Теперь пусть каждый отдаст свой голос. Мнение большинства утвердит князь Краловицкий и издаст надлежащий указ.
Мы победили с колоссальным перевесом. Сто сорок девять «за», трое «против», шестеро предпочли не голосовать, следовательно воздержались.
Юлиуш Озимек подал светлейшему заранее подготовленный рескрипт на подпись.
Четверть часа спустя его огласили в городе. Людям настоятельно рекомендовали с наступлением ночи укрыться и ни в коем случае не показываться на улицах. Толпа быстро разошлась: горожане были потрясены столь необычным решением, но возмущаться никто не стал: лучше уж люди с других планет, чем родные меркурианские чудовища!
До заката оставалось три с половиной часа.
* * *
Меня очень интересовало, насколько быстро Совету Первых станет известно о событиях в Дольни-Краловице. Радио на Меркуриуме нет, передавать информацию через спутники связи могут только сотрудники Университета из закрытых центров наблюдений, остаются голубиная почта и конные гонцы, на побережье возможна доставка депеш быстроходным кораблём.
Загвоздка в следующем: где располагается Совет, неизвестно (я так и представлял себе мрачное подземелье, где за круглым столом заседают седобородые старцы в зловещих чёрных плащах с капюшонами). Местонахождение базы Гвардии Небес также засекречено. Старые столицы? Регенсбург? Карлштайн? Заполярье? Необитаемые океанские острова? Да где угодно!
Откуда я знаю, является ли король Остмарка членом Совета или в него входит моя подружка Клара Волошкова, гильдейская трактирщица? Вдруг у них есть тайный способ мгновенного оповещения друг друга об экстраординарных событиях? Кроме того, четыре устаревших штурмовика и два беспилотника Гвардии Небес вовсе не обязательно являются единственными специальными средствами, находящимися в распоряжении Совета, — вдруг они приберегли на самый крайний случай что-нибудь помощнее и посерьёзнее?
В любом случае пути назад нет. Будь, что будет. Удав не станет отменять намеченную на ближайшее время операцию по переброске на Меркуриум десятой преторианской центурии — отряда, прошедшего ускоренный курс подготовки для действий в условиях нашей планеты. На самом деле в центурии не полная сотня бойцов, а всего тридцать пять.
Скажете, мало? На первый взгляд мало, но если учитывать оснащение передовой группы Лация, можно с уверенностью сказать, что моравская столица окажется под надёжной охраной. Действовать будет автоматика, на совести людей — управление сложнейшими устройствами, предназначенными для охоты на университетский бестиарий.
— Собирайтесь, принц. — Я вломился в комнату Вильриха без стука, его высочество валялся на постели с книжкой. — Час пробил. Скоро стемнеет, поэтому возьмите посеребрённое оружие, пригодится. Я попросил Клару передать конюху, чтобы тот немедленно оседлал вашу лошадь. Поторопитесь!
— Едем встречать гостей? — догадался остиец. Быстро облачился в кожаный подкольчужник, попросил меня затянуть ремешки. — Я, признаться, взволнован — мы творим историю, пан Николай.
— Готов обменять эту высокую миссию на тихую жизнь где-нибудь в провинции, — огрызнулся я. — Поверьте, выращивать капусту значительно легче, чем ворочать судьбами целых миров…
— Говорите с таким видом, будто раньше только и занимались выращиванием капусты, — поддел меня Вильрих. — Неужели вам совсем не интересно?
— Да, не интересно, — уверенно подтвердил я. — Знаете такое слово — «ответственность»? Боюсь, что мы наломаем дров и потом нам придётся всерьёз отвечать за…
— Ах, оставьте, — поморщился Вильрих. — Что вы как ребёнок? Лучше надломать дров, чем наблюдать за тем, как планета погружается в кровавый хаос. Я готов, идёмте. И выбросьте из головы посторонние мысли — сомнения только навредят.
— Давным-давно так говаривал один адмирал, из чувства сострадания отдавший приказ полностью уничтожить население планеты Земля…
— Потом расскажете.
Мы спустились в обеденную залу таверны, помахали ручкой Кларе (хозяйка машинально попыталась всучить нам пирожков и холодного мяса на дорожку). Карасик пошёл голова в голову с породистым гнедым жеребцом принца.
Королевские ворота закрыты, но у меня с собой была подписанная князем бумага, обязывающая стражу исполнять любые распоряжения пана алхимика. Правая створка распахнулась ровно настолько, чтобы в проём прошли лошади, затем ворота снова затворили — от чудовищ они не спасут, но человеческую психологию не изменишь: за городской стеной чувствуешь себя защищённым.
Солнце отстояло от горизонта на две ладони, следовательно, окончательно стемнеет примерно через час. На тракте за мостом через реку и в перелесках пустынно и тихо, даже лесные птицы куда-то подевались — естественно эволюционировавшие животные остро чувствуют присутствие чужой жизни и пытаются не сталкиваться с искусственными тварями, которые заведомо сильнее, умнее и агрессивнее. Мои амулеты тускло посвечивали цветными лучиками — значит, неподалёку бродят граульфианские уродцы, надо смотреть в оба глаза, мало ли…
Небольшое расстояние до точки перехода мы преодолели быстро и без приключений, лошадки вышли на поросшую густой травой прогалину. Пахло хвоей и цветочной пыльцой, отличное место для загородного пикника. Правда, в ближнем леске могут скрываться каттакан или арфаксата, способные в любой момент испортить вам отдых…
— Здесь? — Вильрих посмотрел на меня вопросительно. Помолчал, настороженно огляделся. Безошибочно указал на точку схождения гравитационных линий: — Кажется, я что-то вижу. Другим зрением, не глазами.
— Однажды научитесь, как пользоваться этой способностью, — сказал я. — Подержите поводья, надо кое-что сделать.
Я спешился, быстро проверил браслет, который теперь выполнял функции маячка — сигнал по линии Планка ушёл на Лаций, приём подтверждён, полная готовность.
— Отведём лошадей подальше, — окликнул я Вильриха. — Они непривычны к технике, могут испугаться. Насколько я понял, на Меркуриум перебросят крупный объект.
В подробности Удав меня не посвятил, времени не было обговаривать детали первой высадки лацианцев. Принцепс мельком обмолвился, что преторианцы прибудут на «матке», пилотируемом аппарате, функции которого — контроль и управление над автоматическими станциями. Как именно будет проводиться «санация», я представлял плохо, отстал от новейших веяний науки. Тем более что развитие технологий на Юноне и Лации происходит слишком уж стремительно, не уследишь.
Остиец слегка нервничал, что меня не особо удивляло — ему впервые в жизни доведётся увидеть, как осуществляется переход через Металабиринт. Днём принц рассказывал о Свободных Торговцах с некоторой завистью — они были единственными меркурианцами, имевшими возможность посещать иные планеты, не привлекая к себе ненужного внимания; некоторым сообщникам принца по заговору удавалось вместе с ганзейцами побывать за пределами родного мира, но Вильрих так и не сподобился.
Я отлично знал, что никаких грандиозных эффектов ждать не приходится: когда человек выходит из Лабиринта, создаётся впечатление, что он появляется из пустоты. Никаких вспышек, искр и сияния, всё донельзя просто — эту технологию мы опробовали ещё на Гермесе, без малого тысячу стандартных лет назад.
Пока оставался открытым вопрос «как скоро?». Долго нам ждать или нет? Прямого лабиринтного канала Лаций-Меркуриум нет, надо совершить двадцать восемь прыжков — от Магеллановых Облаков до Млечного Пути дорога неблизкая. Впрочем, я шёл на Лаций по одному алгоритму, а удавовские мулодцы вполне могли отыскать менее затратный способ перемещений. Полную схему Лабиринта, бесконечности бесконечностей, составить под силу разве что Господу Богу.
Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать. На западе полыхал ярчайший закат, светило кануло за край мира. Восходила первая из трёх лун, крупный астероид Гери, захваченный гравитацией планеты.
— Разведём костёр, — предложил Вильрих. — В темноте неуютно. Вдобавок огонь отпугнёт зверьё.
Мысль разумная, тем более что я на излёте слуха начал различать звуки, издаваемые «нестандартной фауной», — тихий стрёкот демонов класса «Inferno», скулёж волколаков и ворчание хищников. Наступление страшилищ на юг продолжается: это уже не миграция отдельных видов, а широкая экспансия.
Поводья лошадок примотали к стволу тонкой рекомбинантной берёзы, быстро собрали кучу сухих веток, запалили костёр. Поляна озарилась пляшущими языками золотого пламени — огонь успокаивал и придавал уверенности в себе. Детектор движений постороннего присутствия в радиусе четверти километра не фиксировал, значит мы в относительной безопасности.
Это случилось внезапно, я от неожиданности вздрогнул. Секунду назад мы с Вильрихом оставались на прогалине одни, а сейчас над травяным полем висел тёмный с серебристыми полосами диск диаметром метров сорок — очень здоровая бандура, впечатляет. Я почувствовал всплеск гравитационной активности, лацианский браслет вздрогнул.
Они пришли. Ф-фух, можно расслабиться.
На куполе диска образовались десятки отверстий, из которых с тихим шипением взмыли небольшие летательные аппараты, не крупнее сковороды с кухни Злой Клары. Мерцают зелёные и красные огоньки. Поднялись высоко в воздух, рассредоточились, образовывая широкое кольцо.
— Это вы Николай Крылов? — ожил браслет. Голос мужской, низкий, на латыни незнакомец говорит без акцента, классический выговор. — Индивидуальный биоэнергетический фон идентифицирован, всё в порядке, вы опознаны. Благодарю за встречу.
— С кем я разговариваю?
— Не узнали? — Из браслета послышался смешок. — Принцепс попросил меня лично проследить за первым этапом вторжения… Деций Эмилий Квилин, к вашим услугам.
Вот даже как? Сам Первый консул?
Я покосился на Вильриха, он, как и любой образованный дворянин, знает латинский — как принц отреагировал на подозрительное слово «вторжение»? Его светлость не заметил, внимание Вильриха полностью занимал прибывший с Лация дискообразный корабль.
— Жду распоряжений по дислокации, — напомнил о себе старина Деций. — Вы тут хозяин. Десант и автоматические «Охотники» полностью готовы к бою, я хочу уточнить, где удобнее расположить материнский корабль.
Я вызвал из памяти браслета схему города, «глазки» змеек создали идеальную проекцию — достаточно вытянуть руку, и перед тобой возникает радужная голограмма. Вильрих лишь охнул. Ничего, пусть привыкает.
— Удобная стоянка возле Опольских ворот, — сообщил я. Мысленно определил нужную точку, на карте вспыхнула зелёная отметка. — Желательна маскировка, чтобы местные не глазели. Не поймут. Вернее, поймут, но не оценят.
— Принято, — согласился Деций. — Так устроит?
«Летающая тарелка» начала исчезать, силуэт размывался. Полминуты спустя корабль сгинул. Ясно, полимерный камуфляж. Качество идеальное!
— Принять вас на борт? — спросил консул.
— Спасибо, незачем. Мы лучше на лошадках, животные на корабле будут лишними. Сами доберёмся.
— Как скажете. «Охотники» уже зафиксировали двести шесть целей с повышенной биоэнергетической активностью. — После этих слов Деция я непроизвольно задрал голову, высматривая в темнеющих небесах левитирующие устройства, на которые была возложена главная миссия: искать и истреблять чудовищ. — Перевожу материнский корабль на основную стоянку. Надеюсь, там не болото?
— Ровное поле, незасеянное. Грунт плотный, суглинок.
— Отлично, порадовали. Ожидаю вашего сигнала из города, вы должны лично проинструктировать патрули.
— Какие патрули? — снова не понял я.
— Десант, — уточнил консул. — Выделяю тридцать человек, «Охотники» поддерживают людей с воздуха. Гарантирую, что спустя три-четыре часа после начала операции мы полностью очистим охраняемый радиус.
Где-то над вершинами деревьев ненавязчиво зашуршало — невидимый диск поднялся выше и полетел на северо-запад, к городу. Я быстро распутал поводья Карасика, Вильрих последовал примеру.
Только я поставил ногу в стремя, как вечно флегматичный мерин будто взбесился. Карась поднялся на дыбы, тоненько, с привизгом заржал, отбросил меня в сторону и галопом ринулся в лес, в темноту. Жеребец Вильриха рванул вслед.
— Чер-рт, — прорычал принц, прыгая на одной ноге. — Скотина, по колену копытом саданул! В чём дело?
По моим рукам, шее и спине пробежала знакомая дрожь, нечто наподобие воздействия статического электричества — предчувствие нешуточной опасности. Над головой тускло взблеснуло, я поднял взгляд и увидел золотистые капли, медленно-медленно стекавшие с небес. Две, пять, семь… Напоминает огненный дождь.
Первая «капля» ударила в той стороне, куда улетел лацианский корабль. Не рядом с городом, а по нашу сторону реки, южнее русла Римавы. Ослепляющая вспышка, грохот, вершины деревьев колыхнулись.
Что это может быть? Норикианские фрегаты? Они же покинули орбиту Меркуриума!
Второй сполох совсем рядом, не больше чем в километре. Ударила волна обжигающе-горячего воздуха, над лесом встала огненная стена, приближающаяся со скоростью урагана. Тактический ядерный удар? Нет, я бы почувствовал всплеск гамма-излучения, появляющегося при взрыве!
— За мной! — взревел я, понимая, что промедление станет фатальным. — Схватил Вильриха за ворот, толкнул вперёд. Ревущий пламенный вал приближался, стало трудно дышать. — Быстрее! Сдохнем ведь!
Ихнее высочество не сплоховал — припустил как заяц, напрочь позабыв об ушибленном колене. Инстинкт самосохранения на высоте.
Для того чтобы настроиться на точку сингулярности, оставались мгновения — на мне начала дымиться одежда, казавшийся жидким огонь залил поляну. Я успел поймать ладонь Вильриха, определил затвержённое раз и навсегда направление и нырнул в Лабиринт.
Слегка закружилась голова. Есть переход.
— Матерь Божья, — только и сказал остиец, повалившись наземь. Выдохнул, похлопал ладонями по тлеющим суконным штанам, загасив ползущие по ткани искорки. — Пан Николай, где мы? Другой мир? Что произошло?
— Не знаю, — сквозь зубы процедил я. — Одно могу пообещать твёрдо: кое-кому за это придётся ответить. Я человек не злой и не мстительный, но всему есть предел!
— Не вы один такой, — прокряхтел Вильрих фон Зоттау. — И всё-таки что это за место?
— Земля.
— Земля?!.. Настоящая?
— Единственная.
ЗАВЕРШЕНИЕ ЧАСТИ ВТОРОЙ