Власть Христа, как черный иней, сковала все леса, поля, реки, горы, где мирно жили веселые бессмертные богини и нимфы былого. Но в скрытых пещерах, в далеких подземных убежищах, глубоких, как ад, выдуманный вашими священниками, все еще живет языческая красота и восторги.

Э.К. Смит. «Конец рассказа»

 

Глава 1. Сильвия Тэнтоурис

Рабочий день подходил к концу, но Эдмонд не мог позволить себе расслабиться. На пол шестого была назначена воспитательно-профилактическая беседа. Для такого многоопытного инспектора отдела разрешения межрасовых конфликтов, как Эдмонд Палмер, подобное времяпрепровождение являлось чистейшей рутиной. Но сегодняшний случай требовал исключительного внимания и подготовки, ибо его гость, нуждающийся во вразумлении, был демоном высшего уровня. На данный момент единственным в институте магических аномалий имени Мерлиновского.

Потому Эдмонд использовал все промежутки в рабочем расписании, чтобы еще раз изучить нормативно-правовую базу, регулирующую конфликтные ситуации и применение магической силы. Эти толстенные кодексы и пыльные своды законодательных актов и так были зачитаны дотошным инспектором до дыр. Любой другой на его месте всецело положился бы на богатый опыт и не утруждал бы себя копанием в занудных текстах, полных белых пятен и противоречий. Где инспектор Палмер находил силы для радостного погружения в затянутое тиной и заросшее камышом неподвижное болото, коим являлась область межрасовых конфликтов? В каких тайниках своей души черпал мотивацию для бесконечного самосовершенствования в работе, которая могла кому-то показаться невероятно скучной? Эдмонд вовсе не был по психическому сложению миротворцем, жаждущим всеобщего примирения и взаимной любви, или членом тайных обществ, мечтающим оторвать расу демонов от совместного существования с людьми. Он просто обожал строить мосты между такими разными мирами, каковыми представлялись ему человеческое и демоническое сознания. Это было настолько сложной и неуловимой для многих других задачей, что немудрено, что именно ему выпала честь разбираться с демоном, посмевшим применить боевую магию против человека. Руководство прекрасно знало, что только старший инспектор Палмер ухитрится так поговорить с нарушителем, что тот безо всяких нежелательных санкций, опасных для баланса сил в институте, раскается и искренне признает свою вину.

А межрасовый баланс был одним из краеугольных камней современного общества. С тех пор как люди и демоны стали жить совместно, магическая наука резко шагнула вперед. Демоны, способные тонко улавливать недоступные людям эманации сумеречных измерений, оказались на порядок успешнее в некоторых разделах магии. Подобное сотрудничество позволило дотронуться до полностью закрытых доселе областей магического знания. Но вместе с тем, в природе этих непохожих рас заключались неустранимые противоречия, которые норовили вылиться в формы всевозможных конфликтов. Самые невинные из них, происходящие во время рабочего процесса в институте имени Мерлиновского, и призван был разрешать инспектор Палмер.

В дверь кабинета постучали. Эдмонд поднял глаза и обнаружил, что до назначенного срока оставалось еще семь минут. Если на пороге стоит тот самый демон – а это было очевидно по тяжелой и черной ауре – то он, по-видимому, решил, что его дела важнее. Это, конечно, лучше, чем опоздать на семь минут. Но опыт Эдмонда подсказывал, что ранний визит гостя скорее всего обернется его своенравностью. Это наблюдение может быть полезным, однако и так было ясно, что демон такого уровня просто по определению не может быть робкого десятка.

– Войдите, – произнес Эдмонд, автоматически надевая восковую маску полнейшего спокойствия.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла демоническая девушка – высокая и стройная, с густой копной длинных черных волос.

Следующим диагностическим признаком будут ее первые слова.

– Сильвия Тэнтоурис. По факту нарушения дисциплины.

Ее голос показался Эдмонду несколько грубым. Но, по всей видимости, такой эффект производил его довольно низкий тембр. Никакой робости или неуверенности в интонациях, как и ожидалось, не имелось.

– Добрый вечер. Проходите, – Эдмонд встал и вежливо указал на стул, стоящий в метре от стола.

Гостья грациозно прошествовала к стулу. Эдмонд не понаслышке знал о непростом характере демонических барышень, для описания которого лучше всего подходил старый термин "ведьма". Потому он ожидал, что девушка откинется на спинку стула и, вальяжно закинув ногу на ногу, одарит человеческого инспектора испепеляющим взглядом. Он столько раз проходил эту стандартную реакцию, что готов был предъявить снисходительный и чуть сочувствующий взор, который обладал способностью колебать победоносный импульс вредной особы. Здесь главным было продемонстрировать именно сочувствие, а не презрение.

Однако Сильвия Тэнтоурис не оправдала его ожиданий. Она села необычайно ровно, предъявив царственную осанку и положив руки на колени. При этом ее взгляд был обращен куда-то вниз и вбок, точно девушка чувствовала за собой вину, что с демонами случалось чрезвычайно редко. В ее позе сумели причудливо соединиться женственная скромность и безыскусная гордость.

Но Эдмонд быстро сориентировался. Он мгновенно понял, что столкнулся с другой стратегией, которую с равных успехом любили применять нарушительницы дисциплины обеих рас. Гостья сидела, опустив глаза и словно давая ему возможность получше рассмотреть себя. Роскошные иссиня-черные волосы пышной гривой струились по тонким плечам. Они напомнили Эдмонду пронзительно черное оперение ворона. Облегающая высокую полную грудь водолазка в тон волос и обтягивающие брюки из темной кожи могли взволновать даже мертвеца.

Но Эдмонд Палмер умел ходить по лезвию своих чувств. Его хладнокровие и неспособность удивляться давно вошли в поговорки. Он воспользовался тем, что Сильвия не смотрела на него, и приправил свою маску щепоткой унизительной скуки.

– Мисс Тэнтоурис, – он вооружился деловым тоном с оттенком усталости, – вы осознаете, что именно явилось причиной вашего нахождения здесь?

Эдмонд внутренне напрягся, готовясь мгновенно проанализировать полученный ответ. На каждую ее реплику у него имелась соответствующая стратегия. С вероятностью в девяносто процентов девушка с такой эффектной внешностью и силой высшего демона скажет, что понятия не имеет, почему попала на прием в управление внутренней безопасности.

Сильвия Тэнтоурис подняла на инспектора Палмера взгляд, и его знаменитая непроницаемая маска раскололась, рассыпавшись на тысячу разбегающихся по полу кусочков. Никогда в своей жизни Эдмонд не лицезрел таких глаз. Их изумрудное сияние вобрало в себя упоительную красоту и захватывающее величие бескрайнего летнего леса.

– Да, – просто ответила она.

В первый раз в своей жизни Эдмонд Палмер растерялся. Его рот приоткрылся, но ни одно слово не сумело сорваться с языка. Он был заворожен изумительным совершенством черт ее лица, которые наполнились невыразимой чувственностью, стоило неестественному зеленому огню заиграть в ее взоре.

Неизвестно сколько времени он мог просидеть словно истукан, если бы не автоматически замеченная им деталь. По-видимому, демоническая девушка все же не была абсолютно спокойна – уголки ее губ чуть дрогнули. Что-то в глубине разума Эдмонда сумело переключиться на любимое наблюдение эмоций и вырвать его из гипнотического оглушения.

– Гхм, – он прочистил горло, пытаясь быстро собрать свою невозмутимость. – И что же случилось?

– Конфликт. Межрасовый конфликт, – чуть грустно уточнила она и рассеянно провела рукой по непослушному морю шелковистых волос.

Ее невинный жест снова нанес удар по самообладанию Эдмонда. В то же время в голосе девушки ему почудилась тень сожаления. Но такого не может быть! Демоны обычно лишены рефлексии на собственные поступки. Не игра ли все это?

Палмер глубоко вздохнул, стараясь чтобы внешне это походило на сердитость, и углубился в чтение документов, хотя готов был поклясться, что выучил содержание ее дела наизусть.

– Гххмм, – Эдмонду снова пришлось прочистить горло, так как он боялся, что его голос предательски дрогнет. – Давайте сразу, чтобы не терять времени, перейдем к написанию объяснения.

Он вытащил бланк и приготовился задавать обычные вопросы. Эдмонд надеялся, что привычная процедура фиксации показаний, которой он владел в совершенстве, вернет ему спокойствие духа.

– Сильвия Тэнтоурис… демон… уровень первый… так?

– Да.

– Сейчас я вынужден буду уточнить ваши физиологические особенности, мисс Тэнтоурис. Попрошу не считать это непозволительным любопытством. Таковы регламенты при подобных конфликтах.

– Хорошо…

Эдмонд бросил быстрый взгляд. Сильвия продолжала расчесывать волосы, словно что-то в них искала, параллельно чуть покусывая нижнюю губу. Эта картина, однозначно свидетельствующая о некотором беспокойстве, придала Эдмонду уверенности.

– Вы склонны к вампиризму?

– Да.

– В полнолуния?

– Да.

– Можете себя контролировать?

– Как правило, могу…

– Эээ, оцените степень своего контроля жажды крови в такие дни по десятибалльной шкале, где 10 – "полностью управляю своими чувствами", а 1 – "нахожусь в их власти и прошу запереть меня дома".

Молчание.

– Разве можно управлять чувствами?

Эдмонд оторвался от бланка и посмотрел в широко раскрытые глаза мисс Тэнтоурис. Кроме искреннего удивления он не обнаружил в ее взгляде никакой желчи.

– Ну, я вот могу управлять чувством голода. Обед можно отложить, если нужно.

– Значит вы никогда не хотели есть по-настоящему, – просто ответила она.

– Возможно. Может быть желание перекусить плохой пример… – начал он.

– Да. Жажда крови – это страсть. Нельзя отказать ей…

Эдмонд не стал поднимать взгляда.

– Можете все-таки вернуться к шкале?

Секундное молчание.

– Прошу запереть дома.

– Спасибо.

Взгляд Эдмонда автоматически метнулся к большому настенному календарю с фазами луны, висящему сбоку от стола. Сильвия проследила его взгляд, и ее губы дрогнули, готовые расплыться в улыбке. Эдмонд моментально отругал себя за несдержанность, но тут же позабыл об этом, столкнувшись с непривычной реакцией. Демоническая девушка посмотрела на него совершенно беззлобно, безо всякого презрения, а лишь со снисходительной усмешкой. Какая наглость! Это же его коронный мимический жест, являющийся козырем при общении с вспыльчивыми демонами!

– Способность к трансформации?

– Да.

– В кого превращаетесь?

– В ворону… в кошку… в лису…

Эдмонд с изумлением увидел, как мисс Тэнтоурис загибает пальцы. Для простых демонов даже один животный облик был редкостью.

–… В летучую мышь…

– Ясно. Контролируете процесс превращения?

– Частично…

– Оцените степень своего контроля по десятибалльной… – начал Эдмонд.

– Один, – не дожидаясь окончания вопроса, ответила Сильвия.

– Хорошо. Контролируете свое поведение в животном обличии?

Молчание.

– Только, когда сама являюсь инициатором трансформации.

– А когда не являетесь?

– Тогда, соответственно, не контролирую…

– Хорошо, – Эдмонд никогда не встречал таких ответов, потому старательно следил, чтобы его лицо ничем не выдавало растерянности. – У вас бывают провалы в памяти после метаморфоз или приступов вампиризма?

– Только в самый пик полнолуния.

– Ясно. Место работы?

– Факультет стихийной магии. Кафедра исследования подземных эманаций. Старший лаборант.

– Ученое звание?

– Кандидат естественно-магических наук.

– Тема диссертации?

– "Особенности природы взаимодействия подземных излучений и почвенных злых духов".

– Интересно, – похвалил тему Эдмонд и сам не понял, для чего это сделал.

– Спасибо.

– Гххм, давайте перейдем к сути конфликта. Вы признаете, что применили по отношению к человеку по имени Ллойд Ворфстоун поражающее заклинание?

– Я не знаю, как его зовут, – ее голос мгновенно похолодел, – но, наверное, это он. Признаю.

– Ллойд попал в лазарет на недельный курс восстановления из-за повреждения верхних слоев ауры и локальной потери жизненной силы. Такая травма может быть следствием только очень опасного заклинания. Более того, применять силу для разрешения конфликтов недопустимо! Потому должен вас спросить: для чего вы так поступили?

– Этот человек оскорбил меня.

– В чем выражались его оскорбления? Можете вспомнить конкретные слова?

Снова молчание.

– Ну… он сказал, что я – чудовище… или монстр… Что-то в этом роде.

– Так. Его слова больше касались демонической расы или относились лично к вам?

– Не знаю, – она пожала плечами.

– Ну, а как вы сами полагаете, почему он назвал вас чудовищем?

– Он испугался. Это было неделю назад, и у меня чуть удлинились клыки. Он заметил это в столовой и закричал, что я отъявленный вампир и хочу выпить его крови. У меня болела голова из-за всех этих… ну, перед полнолунием бывает… И не было сил сдерживаться. Потом мне объяснили, что его прабабушку выпил до дна один обезумевший демон.

– Ясно. Что он еще говорил?

– Ну, он называл меня нереидой…

– Нереидой? – усмехнулся инспектор.

– Эта такая ведьма, которая приманивает путников соблазнительным телом и сладким голосом, а затем пожирает. Утверждал, что моя красота поддельная, что я околдовываю мужчин…

Эдмонд не смог сдержать улыбки при прослушивании весьма распространенных страхов.

– В нашем обществе люди и демоны живут вместе совсем недавно. Всего пару поколений. И в памяти еще свежи разные предания и небылицы. Особенно в отношении высших демонов. Но вы должны были написать на него жалобу в дисциплинарный совет, а не поражать боевым заклятьем! К тому вы сами сказали, что его слова были обусловлены чувством страха.

– Знаю, но я устала с детства видеть в глазах людей страх и ненависть. Просто накипело. Я бы не сорвалась, если бы этот человек не посмел рассуждать о моей личной жизни.

– В каком смысле?

– Мне неприятно говорить об этом.

– Поймите, что мне нужно собрать материал. Чем больше там будет его оскорблений, тем больше шансов найти вашему поведению оправдание и исчерпать конфликт без последствий.

Молчание.

– Я не собираюсь озвучивать его слова. Они мне глубоко противны, – ее рот скривился в гримасе омерзения. – Спросите сами у этого вампирофоба!

– Обязательно спросим. Но мне очень важно видеть, что вы раскаиваетесь в содеянном.

Сильвия сжала губы и промолчала. Вместо ответа она снова стала расчесывать волосы. Эдмонд увидел, что такие яростные манипуляции засыпали ее плечи маленькими серыми перышками. По всей видимости, они остались от вороньей трансформации. Девушка тоже наткнулась на них взглядом и принялась сосредоточенно стряхивать их с себя с выражением крайней досады и утомления, словно эта птичья "перхоть" не на шутку раздражала ее.

Эдмонд хотел что-то сказать, но оказался поражен внезапно открывшимся зрелищем. В огромных зеленых глазах притаилась гнетущая тоска и готовая пролиться слезами влажная обида, которая вырывалась на ни в чем не повинные перья. Значительное их количество уже перекочевало на пол кабинета.

– Дисциплинарный комитет, для которого я готовлю документы, понимает, что порой слова ранят чувствительнее, чем физическая боль, – примирительно заметил Эдмонд. – Так что, не думаю, что вас уволят. Но для вашего же блага стоит сказать, что вы сожалеете о содеянном и понимаете, что отвечать на оскорбления боевой магией недопустимо.

– Один, – коротко ответил Сильвия, прямо посмотрев на него.

– Что "один"? – опешил Эдмонд.

– Один по десятибалльной шкале, где десять – "сожалею, что так получилось" и один – "считаю, что поступила правильно и не намерена прощать подобное и впредь!".

– Вот видите, у вас есть чувство юмора, – констатировал Эдмонд, откладывая ручку в сторону. – Поймите, этот конфликт не стоит выеденного яйца. Но это же, право, смешно. Вы последняя девушка в этом институте, кому следует обижаться на обвинения в чудовищности! Это нелепо!

– Нелепо? Но почему?

– Ну… – Эдмонд почему-то не мог справиться с охватившем его волнением и отчаянно старался не покраснеть. – У вас очень… в общем, вы так хороши собой, что… ну, какое чудовище?..

Он окончательно смутился и ругал себя за то, что решился подойти с этого конца. Для любой девушки комплимент ее внешности являлся хорошим подспорьем настроить ее на позитивный лад и заставить забыть на некоторое время об обидах. Как раз на такое, какое требовалось для подписания "правильной" версии объяснения. Но почему-то Эдмонд не мог сказать Сильвии о ее отчаянной красоте так свободно, как он сообщил бы это менее миловидной особе.

– Так считают не все… – туманно ответила она безо всякого выражения и уставилась в пол.

Эдмонд был удивлен, но его слова не только не сообщили лицу Сильвии радости, но напротив несказанно опечалили ее. Но более всего Эдмонд был удивлен тому, как странно на его самообладание влияла ее способность так непосредственно выражать свои чувства.

– Я думаю, нам с вами придется встретиться еще раз. К сожалению, не могу считать конфликт исчерпанным. Мне придется поговорить с вашими родителями. Они проживают в Инфретенде?

– Да, я живу с ними. Но я уже не в школе…

– Никто не сомневается в вашей взрослости. Но мы знаем, как сильны родовые связи у демонов и авторитет старшего поколения.

– Делайте, что пожелаете, – в первый раз девушка позволила своему раздражению сорваться с губ.

Эдмонд заметил, что ее радужные оболочки затянулись пульсирующей фиолетовой паутиной. Он слышал, что такой феномен имел место у высших демонов в моменты душевных переживаний, но в первый раз видел подобное живьем. Эдмонд поймал себя на соображении, что все демонические девушки, которых ему приходилось встречать по долгу службы до этого мига, подходили на роль лишь неумелых пародий, будто были изображены художником, который никогда не видел настоящего демона. Все в портрете Сильвии буквально дышало живым и полнокровным потусторонним духом. К обычным для всех демонов чуть заостренным ушам, несколько болезненной бледности, контрастирующей с кроваво-красными губами, и продольной ориентацией зрачка, делающей гостью похожей на кошку, добавились удивительная тонкость и завораживающее изящество черт лица.

Интуиция подсказывала Эдмонду, что их беседа достигла финальной точки. Демоны славились своей принципиальностью и любовью к правде. Но в таком виде это объяснение никуда не годилось: ни о каком разрешении конфликта и речи не шло! Однако Эдмонд уже поставил первую ловушку, сообщив о своем намерении поговорить с родителями девушки. Это очень унизительно. Опыт подсказывал ему, что демон сделает все, чтобы избежать подобного.

– Я, разумеется, еще поговорю с пострадавшим, мистером Ворфстоуном, – начал он. – Поймите, я желаю того же, что и вы: исчерпать эту конфликтную ситуацию. Может быть, вы исключительно для протокола скажете, что поняли всю тяжесть содеянного, признали вину и обещаете исправиться? Тогда, думаю, встреча с вашими родителями станет ненужной…

Его предложение не вызвало презрительной усмешки. Эдмонду даже на миг показалось, что Сильвия колеблется.

– Мне сказали, что вы стараетесь нас понять, – произнесла она задумчиво. – Вам, правда, так интересны демоны?

– Моя работа этого требует, – пожал плечами Эдмонд.

Вне всяких сомнений, демоническая раса чрезвычайно интересовала инспектора Палмера, однако он точно не собирался изливать душу перед первым встречным демоном и меняться ролями на допросе.

– Тогда вы должны знать, что мы не так любим лгать, как вы, люди.

– Знаю, но опыт говорит мне, что многие ваши… собраться охотно идут на компромисс, когда дело касается чего-то важного в их судьбе, – настойчиво гнул свое Эдмонд. – Например, работы.

– Что для них лишь традиция, для высшего демона – повеление, которого нельзя ослушаться, – поставила она точку.

– Но… – неутомимый Эдмонд вооружился харизматичной улыбкой, готовый продолжать наступление.

– Вы – поддельный эксперт по демонам, – оборвала Сильвия равнодушно, – раз продолжаете это разговор. Вы ничего не знаете обо мне. Я не могу поставить свою подпись под ложью, даже если бы захотела сделать это.

Эти слова показались Эдмонду исполненными какой-то страшной правды. Но разум упрямо твердил, что весь этот пафос может быть лишь следствием переоцененных суеверий о собственной расе. Инспектор Палмер не раз встречался в своей практике с самым банальным и наглым враньем, исходящим от демонов. И тот факт, что ложь, якобы, доставляла им тяжкие муки, многократно превышающие человеческие терзания совести, был довольно эфемерным и попахивал субъективизмом. Невидимая схватка бушевала в его голове еще какое-то время.

– Тогда на сегодня нашу беседу можно считать исчерпанной, – сказал он наконец. – Я напишу докладную записку руководству, где сообщу о необходимости проведения встречи с вашими родителями. Ее время будет вам сообщено дополнительно.

– Хорошо, – последовал равнодушный кивок головы.

Однако, Эдмонд Палмер не был бы самим собой, если бы был готов признать свое поражение. Еще не конец!

Он встал и, изобразив в голосе притворное удивление, сообщил:

– Точно, у меня же еще чай горячий! Заварил перед самым вашим приходом. Не желаете?

– Мы находим ваш чай отвратительным…

– Знаю, знаю, – миролюбиво отозвался Эдмонд, доставая заранее заготовленные чашки. – Это ваш чай из древесных грибов.

Он протянул Сильвии чашку.

– Не знаю, как отреагирует папа, когда узнает, что я пью чай с человеком, – сказала она, но взяла чашку из его рук.

Эдмонд внутренне воспрял духом и пошел в дальнейшее наступление.

– Смотрите, – он отхлебнул невероятно горький отвар, но даже не поморщился, – вы, насколько я понял, перспективный ученый. Управление внутренней безопасности не имеет к вам никаких претензий. Разве стоит раздувать этот конфликт и портить вашу чистейшую биографию?

Сильвия сделала глоток и усмехнулась.

– Моя биография не так невинна, как вам представляется, мистер Палмер. Просто управление безопасности и ваш отдел абсолютно равнодушны к тем конфликтам, в которых не участвуют люди. Вы знаете почему я живу с родителями, а не в общежитии?

Эдмонд наказал себя острейшим чувством вины за слабую информированность и отрицательно помотал головой, осознавая, что сегодня не его день.

– Несколько лет назад у меня случилась вспышка гнева, из-за которой меня выселили из общежития. В результате нее пострадало два демона, которые получили еще более серьезные травмы, чем тот человек. Просто вас не интересует ничего, кроме этого пресловутого баланса сил и иллюзорного равноправия. Мы можем хоть убить друг друга – вы даже не заметите…

Сильвия замолчала и продолжила пить чай, смотря в пол.

Улыбка оставила лицо Эдмонда. Он поставил чашку и пролистал материалы дела. Затем задумчиво забарабанил пальцами по столу.

– Зачем вы сообщаете ту информацию, которую мне совсем необязательно знать? – откровенно спросил он. – Вы же понимаете, что наличие похожих происшествий в вашем прошлом создает системность, которая может стоит вам карьеры?

Молчание.

– А зачем вы пьете чай из древесных грибов, который не может нравиться людям?

Эдмонд не ответил.

– Что мне с вами делать, мисс Тэнтоурис? – он тяжело вздохнул. – И чем, позвольте спросить, ваши сородичи вас тогда рассердили? Тоже назвали вас чудовищем?

Он хмыкнул, но реакция Сильвии заставила его брови поползти вверх.

– Вы удивительно догадливы.

Эдмонд понял, что ему чертовски не хватает информации. Но его детективный пыл только ярче разгорелся от этой мысли.

– Хорошо. На сегодня можете быть свободны.

Сильвия встала и поставила пустую чашку на стол перед Эдмондом.

– Спасибо за отменный чай, хоть вам и не понять всю яркость его вкуса. Извините, что не оправдала ваших ожиданий.

Эдмонд встал и безмолвно покивал.

Его гостья, как кошка, вышла из кабинета совершенно бесшумно.

Он опустился в кресло и растворился в клокочущей буре противоречивых чувств и размышлений о поразительном демоне. Эдмонд вынужден был признать, что очень мало знал о высших демонах. Но их закрытая культура не позволяла простым библиотечным способом получить полную информацию.

Через какое-то время Эдмонд опомнился и принялся собираться домой. С помощью своего друга с факультета древней истории он раздобыл парочку любопытных работ по второй Великой войне демонов и людей. Все свободное время он проводил в поисках скупых сведений о природе и особенностях психики демонического рода. В его работе это было крайне важно. Но приходилось признать, что большая часть сведений была им почерпнута из живого общения с бесчисленными нарушителями дисциплины.

Взяв портфель и проходя мимо стула, на котором сидела гостья, Эдмонд заметил на нем несколько перышек. Он поколебался и, взяв одно из них, стал крутить в пальцах. Затем почему-то оглянулся на дверь и поднес перо к носу. Запах был удивительно нежный: в нем соединились ароматы леса, луговых цветов и чего-то очень влекущего.

Завтра, к его приходу на работу, уборщица уже не оставит от птичьего оперения и следа. Эдмонд помялся секунду. Затем открыл портфель и аккуратно поместил перо между страницами ежедневника.

 

Глава 2. Показания Ллойда Ворфстоуна

После обеда Эдмонд направился в корпус факультета вычислительной магии. Проходя по громадной лаборатории, усеянной колониями разумных растений, которые с противным жужжанием выполняли распределенные вычисления, он снова подумал о проклятом балансе между расами, принесшем столько проблем. Разумеется, в былые века люди знали о демонах гораздо больше. Ориентировались в их физиологии и возможностях их темной магии, чтобы убивать их в бесконечных войнах наиболее эффективно. Но когда после последней Великой войны было объявлено перемирие, некие умники решили, что полная откровенность в отношениях позволит расам увидеть друг в друге больше различий и причин для взаимной ненависти, чем поводов для мирной жизни. Потому многие книги древних ученых были изъяты, уничтожены или отданы на хранение в закрытые архивы. Именно по этой причине Эдмонд не мог открыть какой-нибудь многотомный справочник и прочесть, чем высший демон отличается от своих сородичей. Но тем больше его дух трепетал от надежды раскрыть эту тайну в скором времени.

Судя по материалам дела Ллойд Ворфстоун работал в лаборатории сверхмедленных живых распределенных вычислений. Эдмонд вспомнил, что не мог осмыслить эту мудреную сферу математики еще в институте. Инспектор приложил свою универсальную карту к магическому датчику и прошел в павильон, больше напоминающий теплицу, чем базу вычислителей. Он в который раз получил удовольствие от обладания правом беспрепятственного прохода в любое помещение института, которое позволяло ему ощущать себя настоящим сыщиком. Инспектор Палмер никогда не признавался себе в подобном, но эта скрытая власть грела ему душу, будто поднимая его над окружающими. Сходную роль выполняли и любовь Эдмонда к психологической науке, возвышающая над другими за счет обладания ключами к сокровенным механизмам их душ, и обширные знания по истории, являющиеся редкостью в управлении внутренней безопасности.

Всюду на сотню метров тянулись ряды прямоугольных горшков, в которых грелись под мощными излучениями специальных ламп причудливые растения, напоминающие огромные кактусы рубленных многомерных форм. Они гудели и издавали тошнотворный запах. В конце павильона разместилось несколько столов с приборами и сидящими за ними магами. Эдмонд уверенной походкой направился к ним.

– Могу я увидеть магистра Ворфстоуна? – спросил он, подойдя к кучке ученых.

Эдмонд с облегчением обнаружил, что над рабочей зоной был накинут защитный энергетический купол, блокирующий вонь.

– Это я, – прогнусавил худенький и невысокий молодой парень в толстенных квадратных очках. Его черные волосы были нелепо взъерошены, видимо, в тщетной попытке привести их в порядок с помощью геля для укладки. Белый лабораторный костюм скрывал одежду и был заляпан зелеными пятнами.

Сотрудники лаборатории с подозрением покосились на незваного гостя.

– Добрый день. Извините, что побеспокоил вас. Меня зовут Эдмонд Палмер, – Эдмонд развернул свое удостоверение. – Я инспектор отдела разрешения межрасовых конфликтов. Хотел бы задать вам пару вопросов по поводу…

– Нападения на меня демона? – глаза Ллойда тревожно расширились.

– Ммм, можно и так сказать, – уклончиво ответил Эдмонд. – Я должен разобраться в вашем конфликте. Еще раз прошу меня простить за то, что посмел оторвать вас от работы. Но мы подумали, что беспокоить вас, пока вы лежали в лазарете, было бы не совсем правильно.

Теперь остальные маги, позабыв про свою работу, с недюжинным интересом прислушивались к их разговору.

– Да, я скажу все! – выпалил Ллойд. – Ничего не утаю! Этот демон…

– Погодите секундочку. Можем мы с вами пообщаться с глазу на глаз?

– Э, конечно. Пойдемте.

Они вышли из лаборатории и оказались в небольшой беседке, заросшей лозой. Здесь стояло несколько скамеек. Эдмонд с удовлетворением обнаружил, что они находились в беседке одни.

Эдмонд присел на скамейку и вытащил бланк объяснения.

– Ллойд Ворфстоун, – начал судорожно Ллойд, – старший научный сотрудник лаборатории сверхмедленных живых распределенных вычислений. Вот мои показания…

– Постойте! – взмолился Эдмонд, пряча улыбку. – Давайте по порядку.

– Конечно, конечно! – взволнованно покивал Ллойд, кусая губы.

– Сперва расскажите мне, чем вы занимаетесь?

– Вам правда интересно? – недоверчиво уточнил он.

– Очень! – Эдмонд изобразил увлеченный блеск в глазах.

Бледность оставила Ллойда, сменившись румянцем. Он присел рядом и стал вещать:

– Ну, я пишу алгоритмы, на основе которых наши разумные растения перерабатывают кодированную математическую информацию. Самая главная трудность – это перевести код в биополе и загрузить его в их физиологическую матрицу. После этого…

Эдмонд сделал внимательное лицо и запасся терпением. Он работал в научно-исследовательском институте и знал, как правильно разговаривать с учеными. Главное – дать им возможность высказаться по области их научных интересов. А потом в самый интригующий момент прервать и попросить поведать о самом происшествии. Чтобы продолжить волнующий их рассказ, они сразу, не думая, выложат все детали как на духу. Этот паренек и так был расположен говорить, но втереться к нему в доверие не помешает, когда речь пойдет о тонких моментах.

– Так, очень интересно! Ого!.. – кивал головой Эдмонд. – А скажите, что все-таки произошло в тот день, когда вы получили травму?

Ллойд замолк.

– Ну…

– Я разговаривал с мисс Тэнтоурис, – Эдмонд увидел, как математик вздрогнул, – и она сообщила, что вы первым начали… словесную перебранку, это правда?

Ллойд замялся.

– Да… Но у меня просто сдали нервы! Этот демон хотела выпить мою кровь! Понимаете?

– А почему вы так подумали?

– Она выбрала меня! Унюхала в тот день еще с самого утра. Я дважды замечал ее в столовой позади себя. У нее клыки выросли на пол пальца. Она так на меня смотрела, что я понял, что она меня унюхала, понимаете?

Эдмонд озадаченно почесал висок.

– Честно говоря, не очень… Вы имеете в виду, что ей почему-то захотелось именно вашей крови?

– Да! Именно так. Когда я был маленький, моя бабушка очень много рассказывала в детстве про ее папу и маму, то есть моих прадедушку и прабабушку…

– Да, я понимаю…

– Они воевали в Великую войну и много рассказали бабушке про одного высшего демона, который в те времена не давал покоя целому нашему батальону. Он мог определять вкус и нужный ему состав крови по запаху.

– Нужный состав?

– Это как для нас то или иное блюдо. Разные питательные вещества и тому подобное. Кровь является носительницей духовных эманаций и потому неповторима. Так вот, бабушка говорила мне, как смотрит демон, когда выбрал свою жертву.

– И как же?

– Пристально и голодно!

Только знаменитая выдержка позволила Эдмонду не расхохотаться.

– Так, это понятно, – он стал выводить показания Ллойда на бланке. – Вам показалось, что мисс Тэнтоурис хочет выпить именно вашей крови. И что дальше? Вы попытались убедить ее этого не делать?

– Мне не показалось! – убежденно покачал головой Ллойд. – Я попросил ее не смотреть на меня подобным образом.

– Ага, а она что?

– Улыбнулась и издевательски заметила, что я идеально подхожу на роль великолепного ужина! Представляете?

– И вы не уловили в ее словах иронию? – не смог скрыть удивления Эдмонд.

– Какая ирония! Это была самая настоящая угроза. Вы же с ней разговаривали. Неужто не ощутили силу ее взгляда?

– Ну…

– И тут меня понесло, – чуть стыдливо заметил Ллойд. – Я стал что-то говорить ей. Громко… чтобы все услышали и поняли, что мне нужна помощь. Но почему-то мои слова заставили других сотрудников отойти подальше. Я стал кричать еще громче, чтобы им было слышно, и…

– Что вы сказали мисс Тэнтоурис? Какие именно слова произнесли? – насторожился Эдмонд, который начинал понимать истинные причины, вынудившие обидные оскорбления сорваться с языка Ллойда. Лишь самый обыкновенный страх, переросший в панику.

– Ну, я назвал ее монстром, чудовищем… Мне сложно вспомнить… Я был сам не свой. По-моему я просто озвучил все ругательства, которыми их называла бабушка.

– Например, нереида? – позволил себе легкую усмешку Эдмонд.

Ллойд смущенно кивнул.

– Можете вспомнить еще какие-то определения? – мягко, но настойчиво поинтересовался Эдмонд. – Мисс Тэнтоурис сообщила, что ваши последние слова явились для нее настолько обидными, что… в общем, они и вынудили ее применить к вам деструктивное заклинание.

– Я сказал тогда очень много слов, которые не очень-то помню… и не понимаю толком. Поймите, я был чертовски напуган, – виновато изрек Ллойд, не поднимая взгляда.

Эдмонд всем своим видом дал понять, что такой ответ его не устраивает.

– Но позвольте, господин Палмер, разве хоть какие-то оскорбления дают право применять силу?

– Нет.

– Она опасна, понимаете меня? – Ллойд пересел ближе к Эдмонду и продемонстрировал испуганные глазищи, увеличенные стеклами очков. – Это настоящее чудовище. Бабушка рассказывала, что высший демон мог превращаться в кошмарного монстра, которые разрывал людей зубами на части и просто пожирал целиком! Ее надо изолировать. Вы же знаете, что все архивы засекречены! Мы ничего не помним об их истинной природе. Бабушка говорила, что даже сами демоны боятся своих высших сородичей.

Эдмонд положил подбородок на ладони. По всей видимости, урегулировать этот конфликт будет не так просто. С обеих его сторон обнаружились трудности.

– Значит вы имеете к мисс Тэнтоурис претензии и не намерены прощать ее действия? – обреченно задал Эдмонд вопрос, ответ на который казался ему очевидным. Но спустя мгновение выяснилось, что лишь казался.

– Разумеется у меня нет к этому демону никаких претензий! Я же не сумасшедший!

Эдмонд недоверчиво воззрился на него.

– Как нет?

– Это же высший демон! Вы меня вообще слушали? – носок ботинка Ллойда отбивал дробь, пока он отчаянно жестикулировал трясущимися руками. – Никто не защитит меня от ее гнева! Никто! Вы же, наверняка, начнете проводить какие-нибудь очные ставки, чтобы сверить наши показания, и тому подобное. А я не желаю с ней встречаться. Потому я готов подписать вам бумагу, что не имею к ней ни единой претензии. Но прошу вас: не забывайте о моем случае! Вы же сотрудник управления безопасности. Найдите способ изолировать это чудовище без моего участия!

Какое-то чувство мешало инспектору Палмеру отпраздновать победу. Основываясь на примирении потерпевшего, он мог закрыть дело гораздо проще. Даже без извинения Сильвии. Достаточно будет визита к ее родителям, чтобы дисциплинарный комитет нашел ситуацию исчерпанной. Но что-то болезненно укололо его в самое сердце.

– Но, это все же девушка… – осторожно, но твердо сказал Эдмонд. – Нельзя называть ее монстром. Неужели не понимаете, что именно по этой причине вы и оказались на больничной койке?

Ллойд сперва посмотрел на него, как на сумасшедшего, но затем грустно покачал головой.

– Я не хотел обидеть ее. Я просто констатировал проблему. Я даже не считаю, что она совершила все это умышленно. Заклинание просто сорвалось с ее рук автоматически. Проблема в том, что сама ее природа представляет опасность. Против нее лично я ничего не имею. Мне стыдно, что я так грубо разговаривал с такой… очаровательной особой. И… очень страшно и странно… – он опустил взгляд в пол, – что такое зло природа завернула в столь красивую оболочку…

Эдмонд пристально смотрел на понурившегося ученого, не зная, что на все это можно сказать.

– Тогда, подпишите вот здесь, что не имеете к мисс Тэнтоурис претензий, – Эдмонд протянул математику бланк.

– А можно попросить вас об одолжении, господин Палмер? – спросил Ллойд, возвращая подписанный документ.

– Конечно. И ты можешь называть меня по имени, просто "Эдмонд". Мы, насколько я вижу, ровесники, – обаятельно улыбнулся он.

– Я могу обратиться к вам, Эдмонд, – он нерешительно подбирал нужные слова, – если она еще будет так на меня смотреть?

– Разумеется, дружище! – Эдмонд встал и крепко пожал Ллойду руку.

Он уже собрался уходить, но Ллойд неожиданно произнес:

– Эдмонд!

– Да? – он обернулся.

– Я вспомнил. Вспомнил, как назвал тогда этого демона.

– И как же? – подался вперед Эдмонд.

– Чужой. По-моему это были последние слова…

– Хм, вроде довольно невинно для настоящего ругательства.

– Бабушка говорила, что ей говорил ее папа, мой прадедушка…

– Так, – нетерпеливо покивал Эдмонд.

– В общем, что высшие демоны не особо жалуются своими собственными сородичами. Они уважают их силу, но сторонятся…

Эдмонд пристально посмотрел на Ллойда.

– А могу я как-нибудь поговорить за чашечкой чая с твоей замечательной бабушкой, старина? – с новой порцией обаяния уточнил Эдмонд.

– К сожалению, она умерла пять лет назад от болотной лихорадки, осложненной проклятием злого духа, – печально ответил Ллойд.

– Сочувствую. Очень жаль. Если что, жду тебя в своем кабинете.

Эдмонд изобразил воинское приветствие и удалился, оставив математика наедине со своими страхами.

 

Глава 3. Паутина Эрика Дельмонта

Эдмонд отложил в сторону объемный фолиант, пахнущий библиотечной пылью и сыростью. Посмотрев на часы, он с удивлением обнаружил, что в компании этого интереснейшего труда по истории последней из Великих расовых войн, время незаметно добежало до окончания рабочего дня. Он протер уставшие глаза и словно на злейшего врага посмотрел на папку с надписью: «человек Л. Ворфстоун – демон С. Тэнтоурис».

Хроника давно минувших событий позволила ненадолго отвлечься от окаянного дела и взглянуть на современный конфликт более осмысленным взором.

Инспектор Палмер находился в непростой ситуации. С одной стороны, у него имелось объяснение потерпевшего, который отказывался от всех претензий к обидчику. С другой стороны, обидчик, использовавший довольно опасное заклинание, нисколько не раскаивался в содеянном. Можно было составить искусную многословную справку, которая скорее всего заставит дисциплинарный комитет закрыть дело. Это, конечно, нельзя было считать идеальным результатом, которыми так славился Эдмонд. Но не только в уязвленном самомнении Эдмонда от неэталонного завершения конфликта заключалась главная проблема.

Несомненно, Эдмонд видел свое призвание в умении вникать и безукоризненно улаживать самые сложные конфликты между людьми и демонами. Но базовой целью его работы, стоящей над функциями их отдела, являлось обеспечение безопасности сотрудников института. Потому он не мог проигнорировать такие вопиющие и потенциально опасные явления, как страхи Ллойда и нежелание Сильвии Тэнтоурис признать себя виноватой. Он не имел морального права забыть про угрожающую характеристику, которую Ллойд дал высшим демонам. И в то же время он был зажат в тиски соблюдения регламентов и внутренних сроков расследования. Чтобы продолжать проверку, инспектор Палмер должен предоставить Старику мотивированный рапорт о причинах, не позволяющих завершить дело. Но придавать словам Ллойда статус высеченной на бумаге истины! Это было совершенно недопустимо. Но какое-то время у него еще есть. В любом случае надо присмотреться к Сильвии.

Эдмонд быстренько накатал рапорт о целесообразности проведения воспитательной беседы с родителями виновника конфликта и направился к кабинету начальства. Эрик Дельмонт, которого подчиненные за глаза называли "Стариком" из-за его привычки давать самому себе подобную характеристику, был самым хитрым человеком в институте, и Эдмонд настраивал себя на тяжелый разговор. Но и представить себе не мог, насколько окажется прав.

– Разрешите?

– Заходи, Эдмонд.

Эрик Дельмонт полулежал в роскошном кресле, обтянутом редчайшей кожей болотного зеленого дракона. Перед ним стояла мало кому доступная настольная игра – трехмерные шахматы. Это игра была изобретена одним выдающимся магическим математиком сто лет назад с целью научить ум думать и ориентироваться в многомерных нелинейных процессах. Игра требовала одновременного присутствия мысли на нескольких пространственных уровнях и была доступна только узким специалистам. Трехмерные шахматы не только вынуждали думать в трех измерениях. За счет искривления мысленного пространства они собирали с противоположной от настоящего игрока стороне его призрачную копию, наделенную парадоксальным мышлением. Эрик проводил за шахматной доской часы и дни. Обычно он зависал над ней, как паук над жертвой, и запускал в сложную игровую ситуацию едкий яд своей нелинейной мысли. Этот яд поражал невидимого противника, собранного магическим механизмом из ментальной энергии самого игрока.

Эдмонд зашел и замер перед столом босса.

Эрик не шелохнулся. Как пресловутый паук, он созерцал вошедшего без единого движения. Вдруг он резко переменил позу, покрутив длинными конечностями.

– Что у тебя, Эдмонд? – прошипел он, демонстрируя плотоядную ухмылку, от которой у мало знающих его людей пробегали мурашки. – Что понадобилось моему лучшему сотруднику? Неужели пришел меня порадовать тем, что сумел полностью урегулировать тот конфликт с участием высшего демона? Молодец! И было бы странно, если бы ты не сделал этого. Ведь ты понимаешь, насколько потенциально скандальна и взрывоопасна эта история! Высший демон применил силу против человека. Я рад, что ты справился, сынок…

Речь Эрика Дельмонта была медленной, но изящной, как ползущая по саванне змея. Эрик чем-то напоминал воплотившегося в человеческом теле злого духа. Было в его ледяном пронизывающем взгляде и шипящем голосе что-то пробирающее до костей. Он напоминал фантом или тень чего-то ужасного, выбравшуюся из промозглого и чуждого нормальности потустороннего мира. По сравнению с этим неприятным переживанием, порождаемым глубиной его взгляда, его внешность несколько суховатого, подтянутого и седовласого джентльмена мало что говорила наблюдателю.

– Боюсь, сэр, что не могу пока порадовать вас такими новостями. Все несколько сложнее…Но конфликт близится к завершению. Вы подпишите?

Эрик брезгливо воззрился на рапорт, легший рядом с шахматами.

– Я тебя разбаловал, сынок. Ты, небось, привык, что из-за того, что делаешь все на отлично, я подписываю все твои рапорты и ходатайства, не глядя? Доложи-ка мне, в чем там загвоздка?

– Ну…

– И не переживай, Эдмонд. Расслабься, – сказал Дельмонт наигранно ласковым голосом, вызывающим немедленный спазм всего тела от тотального напряжения, – пойми старика. Я интересуюсь лишь потому, что, как руководитель, должен контролировать это громкое дело…

Эдмонд серьезно кивнул, думая о том, насколько далеко слова Эрика отстояли от правды. Этот странный человек обожал интриги ради самих интриг. Его осведомленность уступала только его закулисному могуществу. Каждое действие Эрика Дельмонта было тщательно просчитано на множество ходов вперед. При этом постичь со стороны его мотивацию было практически невозможно, ибо власть, деньги и прочее его интересовали только как средства достижения возможности манипулировать чужими судьбами. Он годами плел свою человекомерную паутину, наслаждаясь красотой и сложностью ее причудливого рисунка, испытывая нездоровое возбуждение при созерцании сотен больших и маленьких мух, которые увязли в его сети, порой даже не подозревая об этом. Эдмонд допускал, что такая тенденциозная характеристика его шефа может не соответствовать правде только по одной причине. На самом деле все еще хуже.

Эдмонд за пару мгновений произвел коррекцию фактов и стал медленно докладывать, взвешивая каждое слово:

– Мисс Тэнтоурис, ну, тот самый демон, она показалась мне не опасной. Но пока она не хочет признать свою неправоту. Думаю, мы имеем дело не более чем с женской обидой. Я принес вам рапорт о визите к ее родителям. Эта мера должна оказать необходимое моральное воздействие…

– Дааа, – прошептал Эрик, смакуя слова Эдмонда, словно они были сладким нектаром, – ты непревзойденный мастер таких моральных экзекуций. Демоны боятся тебя как огня. Молодец. Страх – это замечательное орудие. Как и ложь. Не грех применить их в таком важном деле, как сохранение баланса сил.

Эдмонд лишь покивал, не считая нужным вступать в спор.

– А что пострадавший? – резко спросил Эрик, испытующе прожигая подчиненного взглядом. – Покажи-ка мне его объяснение!

– Э, оно еще…

– Ты ведь встречался с ним сегодня?

– Да, но…

– Что он говорит? Готов пойти на мировую?

Эдмонд привык к подобным неожиданным атакам Старика. Но сказать правду было чрезвычайно опасно для планов Эдмонда. Он рассчитывал понаблюдать какое-то время за Сильвией и набрать фактов, чтобы разобраться с интригующей информацией, которую на него вывалил бедняга Ллойд. Но озвучивать все это Эрику он не имел никакого желания. С другой стороны, если признаться, что Ллойд подписал мировую, то Эрик может потребовать от него не устраивать никаких визитов и сразу закрыть дело, пообещав помочь с дисциплинарным комитетом. Кто знал, насколько на самом деле важно урегулирование этого конфликта для высшего руководства?

– Пока нет, – соврал Эдмонд, ни на йоту не изменившись в лице и голосе. – Но я надавил на его страх демонов. Пообещал ему очную ставку! Думаю, что через пару дней Ворфстоун подпишет мировую. Заодно, может его убедит тот факт, что злодейка наказана с помощью строгих родительских обычаев демонов, про которые он ничего не знает.

– Замечательно, – Старик расплылся в улыбке.

Он, не глядя, размашисто завизировал рапорт и вернул его Эдмонду магическим пассом.

– Разрешите идти, сэр?

Эрик вместо ответа подмигнул. Не говоря ни слова, он медленно, словно геккон, поднялся и оказался возле шкафа. Достав оттуда серебряный поднос с двумя бокалами и пыльной бутылью, он поставил его на середину стола.

– Не изволишь выпить со мной, сынок? – прошипел Эрик, наливая на два пальца янтарной жидкости в каждый бокал. – Только не подумай, что я какой-нибудь пьяница… Просто спиртное помогает мне чуть изменить угол наклона горизонта восприятия этого любопытного мира…

– Не могу вам отказать, сэр, – почтительно ответил Эдмонд.

Пьянство – последний грех, в котором он мог заподозрить своего шефа. Но большую часть навыков Эдмонд вынес именно из наблюдения и постижения этого удивительного человека. Так что избегать возможности поговорить с ним по душам было очень глупо. Хотя откровенностью тут и не будет пахнуть.

– Садись, Эдмонд. Возьми свой бокал и… давай с тобой порассуждаем вместе. Видишь ли, иногда мне не хватает возможностей своего разума. Ты ведь, насколько я помню, всесторонне развит: имеешь представление о том, что такое распределенное счисление?

Эдмонд кивнул.

– Так и я, сынок. Не могу осмыслить столь сложный и хаотичный мир в одиночку. Ты должен помочь мне. Я дам тебе одну мыслишку и попрошу тебя подумать над ней, а потом сказать мне свое мнение. Я дорожу такой возможностью, потому что мало у меня подчиненных, умеющих думать…

– Спасибо за столь высокую оценку моих скромных дарований, сэр.

– Эта оценка лишь следствие реального взгляда на умственный уровень нашего отдела. Так что, не стоит благодарностей. Ты ведь знаешь, что нужно, чтобы решить задачу? Надо очень долго и со всех сторон думать над ее решением. Тогда она непременно раскроет свою загадку. Но это все лирика… Лучше скажи, что тебе известно о высших демонах? Говори откровенно!

Эдмонд внутренне усмехнулся этому нелепому требованию, которое было совершенно недопустимым при общении со старым интриганом.

– Честно говоря, ничего, – Эдмонд пожал плечами.

Ему даже не пришлось врать, ибо эта область была покрыта многометровым налетом таинственности.

– И ты никогда за все время службы в нашем отделе не предпринимал попыток изучить интереснейший феномен разделения демонов на классы? Зная твою преданность работе, я был уверен, что хотя бы данное расследование возбудит твой интерес к этой квинтэссенции всего демонического…

– Вы же знаете, что все книжные источники на эту тему закрыты, сэр.

– Ну, а твой личный опыт, сынок? Подумай сам, разве не очевидно, что в высшем демоне лишь представлены в гипертрофированном виде все те качества, что ты не раз обнаружил в наших темных собратьях за годы разрешения конфликтов? Что ты думаешь о демонах? Я не прошу давать оценку. Это против обожаемой всеми нами толерантности… Но все же, что отличает их расу от нас по существу? Полагаю, для тебя не составит труда выделить ядро их природы…

Эдмонд задумался.

– Наверное, самая главная их черта, которая объясняет наши отличия, состоит в их чрезвычайно тесной связи с животным миром. Несмотря на наличие разума они будто бы лишены… или просто сознательно игнорируют.. то, что можно назвать эмоциональным умом…

– Умные животные? – уточнил с понимающей улыбкой Дельмонт, – холодные, бесчувственные, ведомые звериными инстинктами существа, которые сумели обмануть нас и лишь сымитировали суть человека – доброту, героизм, готовность жертвовать собой ради процветания общества и прочее? Ты это имеешь в виду? Говори смелее, не надо бояться правды!

– Да, – превозмогая легкую неприязнь к самому себе, произнес Эдмонд, – те ценности, которыми они дорожат – свобода, любовь к правде, независимость есть лишь проявления животного духа, обретшего разум. Они не хотят сдерживать своих желаний и сознательно выбрали из нашей культуры только те принципы, что в меньшей степени требуют самоограничения.

– Очень тонко подмечено, сынок. Я бы еще добавил, что их чудовищная суть не видна нам в полной мере по той причине, что мы не способны порой отделить наши же достижения, которые демоны у нас хитроумно похитили, от того, что лежит под ними. Но это скорее их заслуга и наш просчет.

Эдмонд вежливо покивал.

– Жаль, что у нас нет такого причудливого явления как высший человек по аналогии с высшим демоном, как тебе кажется? – заметил Эрик и буквально впился взглядом в глаза Эдмонда, будто силился прочитать его мысли.

– Наверное…

– Тогда мы могли бы равняться на эту квинтэссенцию торжества человечности, – продолжал он медленно. – И мы легко могли бы увидеть то плохое в нас, что не соответствует идеалу.

Эдмонд покивал, не особо, впрочем, понимая, к чему Старик клонит.

– Но, с другой стороны, существование высших демонов тоже очень полезная штука, – Эрик улыбнулся. – В них легче увидеть всю ту кошмарную и чуждую нам природу, что умело прячется в обычных демонах.

Он помолчал.

– Я настоятельно советую тебе присмотреться к мисс Сильвии Тэнтоурис. Очень благоразумно с твоей стороны не спешить завершать это расследование. Ты имеешь шанс увидеть то лицо демонической расы, которое они так тщательно скрывают. Разумеется, эти игры в прятки были бы не нужны, имей мы возможность ознакомиться с теми историческими источниками, что спрятаны от наших глаз во имя сохранения баланса. Но и в отсутствии этих знаний мы можем с твоей помощью обнаружить их пугающую суть.

Инспектор Палмер напряженно осмыслял слова Эрика, силясь узреть стоящие за ними истинные намерения.

– Вы будто о чем-то просите меня, сэр, – произнес он медленно. – Но я что-то никак не пойму, о чем речь.

– Ты угадал. Я хочу попросить тебя о небольшой услуге.

– Услуге? – эхом отозвался Эдмонд, чувствуя неладное.

– Да. И услуга эта нужна не мне лично, она будет содействовать процветанию всей человеческой расы.

Такой пафос в устах старого паука окончательно поселил в сердце Эдмонда нешуточную тревогу.

– Слушаю вас, сэр.

– Я уже частично озвучил свою просьбу. Мне хотелось бы, чтобы ты пристально следил за мисс Тэнтоурис. Почему-то я уверен, что ты сможешь за время проверки обнаружить в ней… настоящее чудовище, – он сделал паузу. – И я был бы рад, если бы ты аккуратно, в присущей инспектору Палмеру профессиональной манере, собрал доказательства ее чудовищности и передал их мне.

– Не думаю, что она будет выставлять свое истинное лицо напоказ, – пробормотал Эдмонд, – и потом, эта информация может покачнуть баланс…

Эрик замолчал и продолжить потягивать свой напиток.

Вдруг он усмехнулся.

– Ты совершаешь интеллектуальную ошибку, сынок. Ты верно думаешь, будто баланс держится на незнании о природе наших сородичей?

– Ну да…

– Чушь, – резко заметил Эрик. – Ты просто смотришь на систему снаружи. Ты знаешь, что часть информации о природе демонов скрыта, потому искренне полагаешь, что радость от незнания их тайн спасет равновесие, так?

Эдмон осторожно кивнул.

– Но ведь кто-то когда-то засекретил эту информацию. Тот, кто обладал всей ее полнотой. И именно огромная осведомленность позволила этим людям осознать всю опасность этих знаний и спрятать их от общих взглядов. Я же не прошу тебя рассказывать о твоих потенциальных открытиях всем и каждому или опубликовывать их в газете. Ты лишь должен передать их мне. И я придумаю, как можно справится с возможными проблемами. Вот так все и работает, сынок. Так что подумай хорошенько, прежде чем отказывать мне…

– Хорошо, сэр.

Эдмонд вдруг подумал, что слова Старика были не лишены здравого смысла. Гораздо проще знать, с чем борешься.

– Единственное, сэр…

– Да, говори смелее!

– Я ведь не знаю, что вы собираетесь делать с этой информацией.

Эрик ухмыльнулся.

– Полагаешь, что я буду плести интриги, озабоченный лишь жаждой власти?

Эдмонд неопределенно покачал головой.

– Ты хорошо изучил меня. Я же говорил, что твоя наблюдательность более чем уникальна! Но мои планы – не более, чем средства мотивационного обеспечения усилий моего разума. Тот факт, что я могу использовать эту информацию для продвижения по карьерной лестнице, нисколько не исключает того, что мы убережем институт от серьезной опасности в виде вышедшего из под контроля высшего демона.

– Ммм, думаете, что нападение на Ллойда только начало?

– Именно так я и думаю. Ты почти читаешь мои мысли. Надеюсь у тебя получится прочесть и мысли мисс Тэнтоурис. Можешь идти. Надеюсь на тебя, сынок.

– Постараюсь, сэр, – неуверенно протянул Эдмонд и направился к выходу.

Он уже потянулся к дверной ручке, как услышал за спиной глухой голос Эрика.

– И помни, сынок. Они не просто так ее боятся. Может статься, что хватит одной этой брюнетки, чтобы погубить тебя.

– Хорошо, учту…

– Занимайся, сынок.

 

Глава 4. Разговор в поезде

Прошла неделя, в течение которой Эдмонд не мог найти себе покоя. Информация, обрушившаяся на него за всего лишь одни сутки, пугала своей неоднозначностью и потенциальной опасностью. Сумеречный облик ужасного чудища, притаившийся в тени очаровательной мисс Тэнтоурис, смотрел на инспектора из каждого темного угла. Титан мысли и мастер плетения интриг Эрик Дельмонт вырастал над громадой Таинственного леса призрачным великаном, управляющим всем институтом с помощью ниточек, протянутых к каждому, без исключения, сотруднику. Но на фоне этого безобразия все мысли и даже сны инспектора Палмера занимал загадочный и прекрасный высший демон.

Рапорт на проведение беседы с родителями уже был согласован в приемной ректора, снабжен печатью и зарегистрирован в канцелярии. Получив накануне от бюрократической машины института готовые документы, Эдмонд направил мисс Тэнтоурис официальное предложение провести указанную воспитательную беседу сегодняшним вечером. Он предложил встретиться на площади Озарений после окончания рабочего дня и получил уведомление о ее согласии. Хотя это было лишь формальностью, так как поход был, по большому счету, принудительным мероприятием, для чего и требовалось столько времени на его утверждение. Но Сильвия имела право узнать о визите заранее и предупредить родителей.

Эдмонд на чуть дрожащих ногах вышел из кабинета. Сказать, что он сильно нервничал, было ничего не сказать. В копилке инспектора Палмера было около полусотни подобных воспитательных бесед, так что он знал все тонкие места и особенности демонического быта и восприятия. Никто не был так подготовлен к общению с демонами на их территории, как он. Но почему-то с самого утра странное волнение поселилось в его душе, мешая обычным делам и путая мысли. Эдмонд переживал как школьник, собирающийся на первое свидание. Зачем-то он проверил опрятность своей прически, выглаженность рубашки и чистоту ботинок. И еще более смутился от собственных действий, ибо подобные вещи мало волновали возможное чудовище, скрывающееся за участницей непростого конфликта.

Выйдя из главного корпуса и спустившись по нескольким пролетам мраморных ступеней, он сразу заметил свою подопечную. Демоническая девушка стояла посреди площади и созерцала начинающийся закат. Облако длинных, пронзительно черных волос ласково трепал разгулявшийся по просторам площади сильный ветер. Контуры безупречной фигуры, распаляющей воображение, были подсвечены светом заходящего солнца, словно умелым художником. Эдмонд замер и не мог оторвать восхищенного взгляда от прелестной картины. Но спустя несколько мгновений он одернул себя и опасливо посмотрел по сторонам, не заметил ли кто подозрительного замешательства инспектора Палмера.

– Добрый вечер, мисс Тэнтоурис, – сдержанно поздоровался Эдмонд, подойдя к Сильвии. – Извините, что заставил вас ждать.

– Вы, правда, сожалеете об этом? – спросила она, не оборачиваясь и не здороваясь в ответ.

– Ну, да… Время – очень ценная вещь…

Сильвия обернулась и в упор посмотрела на него. Эдмонд снова испытал такое чувство, будто стоит перед лесной нимфой, божественное очарование которой превышает все человеческие возможности. Бездонные, как лесное озеро, глаза мигом завладели всем его существом, заставляя тонуть в их жаркой малахитовой тайне.

– Если вы так цените мое время, то может быть отпустите домой одну?

Эдмонд к своему удивлению не услышал в вопросе никакой иронии или сарказма, будто она, и впрямь, надеялась, что неприятного события можно избежать, просто попросив об этом. Кроме томительной и пугающей красоты было в ее взгляде что-то по-детски наивное.

Эдмонд понял, что вконец растерялся. Он ожидал, что ко второй встрече у него разовьется иммунитет к этой особе, но, видимо, требовалось больше времени.

После вынужденной паузы, он открыл было рот, но Сильвия вдруг произнесла:

– Хотя, нет. Вы так не поступите. Как и все люди, вы живете во власти разума и логики, требующих доводить начатое до конца. Это печально…

– Для вас или для меня?

Она молча пожала плечами и снова отвернулась к закату.

– Полагаю, нам стоит двинуться в путь? – предложил Эдмонд.

– Наверное…

– Тогда пойдемте к станции. Насколько я понял ваши родители живут в пригороде Омегатона?

– К станции? – она обернулась и недоуменно нахмурилась. – Ах, да… Давайте.

Они миновали площадь и направились по заросшим аллеям к железнодорожной станции, откуда можно было доехать до небольшого городка Омегатона, стоящего на берегу величественного Хрустального озера.

Шли молча. Эдмонда эта тишина очень тяготила. Он изредка бросал короткие взгляды на точеный профиль и вездесущие серые перышки, которые с этого расстояния были заметны гораздо лучше, чем в полутемном кабинете в тот день. Это наблюдение навело его на внезапное озарение.

– Я так понимаю, удивление необходимостью добираться до вашего дома на поезде вызвано тем, что обычно вы путешествуете… иным образом?

– Ваш интерес к моей физиологии не увядает, – насмешливо заметила она. – Да, я не отказываю себе в удовольствии долететь домой на крыльях. Если вас беспокоит, контролирую ли я себя при этом, то да, когда являюсь инициатором трансформации, то контролирую.

– Я просто… – Эдмонд примирительно поднял руки.

– На десять баллов по вашей любимой шкале, – Сильвия не дала ему вставить слово.

– Ну, можно разок и на поезде проехаться. Я тоже редко им пользуюсь. Но мне вот нравится полюбоваться под перестук колес на замечательные пейзажи Годзо. По-моему здорово.

– Только если вы никогда не смотрели на все это с высоты и скорости птичьего полета, – равнодушно откликнулась она.

Показались очертания железнодорожной станции. Платформа "Институт им. Мерлиновского" была утоплена в густой растительности, так как пути шли по самой границе Таинственного леса, чтобы через тысячу километров на север миновать полуостров Годзо и врезаться в континентальную часть страны. Омегатон находился недалеко, но Эдмонд припомнил, что потребуется около получаса, чтобы миновать с полдюжины станций, знаменующих собой небольшие поселения.

– У меня же нет билета, – Сильвия вдруг остановилась на ступеньках, ведущих на платформу, – а деньги остались на работе…

– Не стоит беспокойства, я заплачу.

– Я вам отдам.

– Не надо. Не утруждайте себя. В конце концов я вынудил вас сменить полет на скучное путешествие в вагоне поезда.

– Да. Это верно. Тогда не буду возвращать…

Эдмонд купил в кассе два билета. Поезд не заставил себя долго ждать, и вот они на всех парах несутся сквозь зеленый коридор, начинающий плавно погружаться в вечерние сумерки. Немногочисленный народ откровенно пялился на странную парочку, гадая, какими грехами каждый из них заслужил общество соседа другой расы. Впрочем, часть сотрудников знала Эдмонда, а также то, что его работа вынуждает его проводить много времени в обществе демонов. Но это, разумеется, не мешало им глазеть на Эдмонда и Сильвию в свое удовольствие.

Эдмонд пропустил мисс Тэнтоурис к окошку и стал делать вид, что активно любуется пролетающим ландшафтом, подсвеченным закатным багрянцем. Однако истинный объект его восторга находился по эту сторону стекла. Но если его трюк мог обмануть саму Сильвию и окружающих, то чтобы обмануть самого себя, Эдмонд поверил в идею, что рассматривает Сильвию исключительно, чтобы лучше понять, что происходит у нее в голове.

Эдмонду показалось, что демоническая девушка лукавила, высказываясь про ничтожество поезда по сравнению с передвижением в облике птицы. Она буквально прилипла к оконному стеклу и, широко раскрыв глаза, восхищенно созерцала закатные пейзажи и засыпающий лес. Однако, эта особенность демонов не была для него тайной. Они были ближе к природе и обладали способностью воспринимать ее полнее и глубже, чем люди. Фантазия даже подкинула Эдмонду идею, что мисс Тэнтоурис видит сейчас нечто совсем иное, чем он.

– Кстати, я поговорил с господином Ворфстоуном, – Эдмонд перешел к давно заготовленной теме. – И он готов признать… солидную часть своей вины в вашем конфликте.

Сильвия не повернула головы, но Эдмонд увидел, что ее отражение пристально смотрит на него.

– Ллойд даже готов подписать мирное соглашение. Он понимает, что вел себя ужасно и…

– Он просто испугался, – отрезала Сильвия.

– Ну, не спешите, – принялся увещевать Эдмонд. – Откуда вы знаете? Мне вот показалось, что он действительно раскаивается в содеянном и понимает, что недопустимо оскорблять девушку, что бы ни происходило…

Сильвия хмыкнула.

– Я чувствую человеческий страх, – спокойно произнесла она. – Вот откуда я знаю. Я увидела в душе этого человека столько ужаса, что немудрено, что он струсил.

Это признание заставило Эдмонда умолкнуть и напрячься.

– Вы только эту эмоцию улавливаете? – буднично поинтересовался Эдмонд, словно спрашивал впечатление о погоде. – Или и другие тоже?

– И другие. Но не все. И не всегда. Моя физиология по-прежнему не дает вам покоя, инспектор?

Эдмонд вдруг поймал себя на опасении, а не видит ли его эта особа насквозь. Он неловко поерзал на сиденье, довольный хотя бы тем, что она снова погрузилась в разглядывание темнеющих лесных очертаний и не замечает адскую растерянность на его лице.

– Гххм, – он прочистил горло, – очень интересно. Я… восхищен премудрой природой, которая заложила в вас такие замечательные умения. А вы не скажете, какие еще эмоции чувствуете?

Сильвия повернулась к нему лицо и обворожительно улыбнулась.

– Ваша привычка начинать трудный вопрос с лести по-человечески очаровательна.

– Ну что вы, право…

– Я тонко чувствую животные проявления человеческого духа, – она принялась загибать длинные красивые пальцы, – страх, ярость, голод, боль, сексуальное влечение…

Эдмонд потрясенно смотрел на сжатый кулак. Особенно его волновал последний загнутый палец.

– И что же я сейчас чувствую? – спросил он наигранно небрежно.

– Мои способности обостряются в полнолуние, потому как связаны с жаждой крови, – спокойно ответила она. – Но насколько я могу чувствовать, – она снова стала разгибать пальцы, – вы не боитесь, не охвачены яростью, не голодны и не испытываете боль…

Эдмонд почувствовал, как его лицо наливается краской, когда он увидел, что только ее мизинец не сдвинулся с места.

Сильвия опустила руку и снова отвернулась к окну.

Его сердце отчаянно колотилось, взбешенное ее нахальным намеком. А самое ужасное в нем было то, что она угадала.

– Но почему вы вообще стали препираться с Ллойдом, если сразу поняли, что он объят страхом, который лишил его разума?

Молчание.

– Его страх лишил разума не только его, – сказала она наконец. – Страх придает запаху крови особый аромат. Нельзя перед ним устоять… Это как сатир, обнаруживающий в своем лесу молодую полуголую девчушку.

– Эээ, спасибо за откровенность, – пробормотал изумленный Эдмонд. – Я стал лучше понимать причины конфликта…

– Пожалуйста…

Минут десять прошло в полном молчании. Эдмонд пытался собрать волю в кулак, но давалось ему это с огромным трудом. Ее откровенность ставила в тупик. Инспектор Палмер решил отвлечься и занять ум другими заботами. Достав из портфеля ежедневник и намереваясь почитать список дел на завтра, он наткнулся на лежащее между страницами перо.

Женское любопытство оказалось глубже расовых отличий, и через мгновение Эдмонд услыхал издевательский голос:

– Взяли на экспертизу?

– Что? – он изобразил удивление. – Ах, вы про это! Нет, ну что вы, какая еще экспертиза? Просто решил заложить страничку… первым, что под руку попалось…

Эдмонд проклинал все на свете. За это расследование он умудрился оказаться в нелепейших ситуациях больше, чем за первый год работы.

– Вот, можете взять обратно…

– Спасибо, но оно теперь ваше.

– Нет-нет, мне оно ни к чему!

– У меня такого добра более чем достаточно, – она провела рукой по волосам и продемонстрировала несколько перьев.

– М-да, вы правы, – потерянно покивал Эдмонд.

Еще через пару минут бессмысленного вглядывания в страницы ежедневника Эдмонд заметил интересную запись.

– Мисс Тэнтоурис, вы не дадите мне совет по одной ситуации?

Она молча приподняла тонкую угольно-черную бровь.

– Дело в том, что через пару дней у нас состоится разбор полетов по нарушениям формы одежды, выявленным сотрудниками управления воспитательной работы. Так как среди нарушителей немало студентов-демонов, то как вы думаете, что сделать, чтобы без санкций призвать их к порядку?

Она пожала плечами.

– Попробуйте пригласить демонов-старшекурсников. У нас уважение к старшим довольно сильно выражено…

– Замечательная идея! – просиял Эдмонд, хотя именно это и планировал с самого начала. – А как ваши исследования подземного мира продвигаются?

– Как везде, не без трудностей.

Эдмонд не уловил в ее голосе воодушевления и решил не развивать тему работы.

– Так, скоро приедем, – сообщил Эдмонд. – А можно спросить, чем ваши родители занимаются? Не сочтите за пустой интерес. Но мне хотелось бы знать, с кем мне выпала честь провести этот вечер. Они ученые?

– Только мама. Занимается изучением плотносгущенных вибрационных сущностей.

– Я что-то не припомню у нас такого направления исследований.

– Она руководит кафедрой в Королевской Академии Примаглориума.

– Ого! – без всякого притворства удивился Эдмонд. – Значит добирается каждый день с помощью портала? Это нелегкая процедура!

– Она бесконечно увлечена своей работой. А папа – строитель.

– Нужная профессия, – похвалил Эдмонд уже менее искренне. – Вы не тяготитесь тем, что живете с родителями? Небось забывают порой, что вы уже взрослая?

– Нет. Мама проводит на работе все свободное время, а папа – по полгода в командировках. Но эту неделю он отдыхает, так что мама приходит пораньше, чтобы приготовить ужин.

– Ясно. Они, наверное, сильно расстроились, когда узнали о моем визите? – виновато улыбнулся Эдмонд, обрадованный, что хотя бы эта тема, вроде как, не вызывает неловкости.

Наступило подозрительное молчание. Эдмонд нахмурился.

– Нисколько. Я им… не стала говорить.

Эдмонд понял, что поторопился с выводами о спокойствии выбранной темы.

– Не стали? – эхом повторил он.

– Послушайте, вы же не просто так выбираете в качестве воспитательного момента разговор с родителями. Знаете, что для демонов это является серьезным стрессом. Моя мама многие годы руководит коллективом в пятьдесят магов и обладает характером, заставляющим папу подольше задерживаться в командировках. Я не самоубийца, чтобы сообщать ей о визите в дом человека и всем этом скандале.

– Ясно… – протянул он.

– А в вашем присутствии она не станет расправляться со мной. А через пару часов ваших проповедей, возможно, отойдет…

Поезд стал тормозить, готовый выпустить пассажиров возле чудесного городка Омегатона.

 

Глава 5. Встреча с родителями

Таких фокусов не вытворял ни один из демонических «клиентов» Эдмонда за всю историю его работы в отделе разрешения межрасовых конфликтов. Почему-то он думал, что высший демон, являющийся своеобразной квинтэссенцией всего демонического, будет демонстрировать наиболее взрослое и ответственное поведение. Но все оказалось наоборот. Сильвия сочетала в себе обескураживающую прозорливость и странную, почти детскую инфантильность.

Они шли по пригородной дорожке, освещенной редкими фонарями. На почтовых ящиках, прикрепленных к заборам, красовались фамилии, заканчивающиеся на "-урис". Это был типичный демонический пригород. Все дома от крыльца до самой крыши были затянуты в плотные заросли плюща и прочей ползущей растительности. Это выглядело так, словно здания поглотило огромное лесное чудовище. На проглядывающих из-за заборов приусадебных участках не было и сантиметра свободного от кустов и декоративных деревьев пространства. Демоны тяготели к природе и любили окружать свои жилища подобием леса. За последние десятилетия они облюбовали человеческие дома, оценив их удобства. Только самые древние старики продолжали селиться в дуплах деревьев или просторных подземных катакомбах.

До дома семьи Тэнтоурисов шли молча. Эдмонд по-прежнему не мог оправиться от шока, не представляя себе, как будет выглядеть реакция демонов, которые ждут домой любимую дочурку, а вместо этого удостаиваются визита человека, сообщающего о ее страшном хулиганстве.

Сильвия отворила калитку, и Эдмонд с удивлением обнаружил, что немногочисленную растительность активно теснили разнообразные человеческие постройки, типа мангала, беседки и каких-то декоративных приспособлений. Но вспомнив профессию мистера Тэнтоуриса и ее более чем человеческие корни, он понял, что это, возможно, следы любви главы семейства к зодчеству.

Сильвия открыла дверь, и они оказались в очень милой прихожей. Повсюду царил идеальный порядок. Каждый ботинок стоял на своем месте, одежда висела ровными рядами. Стены дома были выкрашены в популярный у демонов кислотно-фиолетовый цвет, вновь намекая Эдмонду на существенную разницу в восприятии.

Последовав примеру Сильвии и сняв ботинки, Эдмонд, превозмогая волнение, направился за ней куда-то в глубины дома.

– Сильвия, ты сегодня позже обычного, – донесся до него властный высокий голос, являющийся полной противоположностью глубокого и низкого голоса Сильвии, – ужин почти остыл. Отец начал без тебя…

Голос оборвался, и Эдмонд понял, что причиной тому явилось его появление в просторной гостиной, совмещенной с кухней.

Миссис Тэнтоурис была подтянутой, аристократически выглядящей дамой. Возраст брал свое, и на лице в некоторых местах обосновались морщины. Их почти не имелось в уголках рта и глаз, в то время как высокий лоб был исчерчен глубокими бороздами, намекая на рассудительный и холодный нрав. Волосы были уложены в высокий строгий пучок. Даже в домашних условиях она держалась несколько по-деловому.

Вид мистера Тэнтоуриса сразу дал Эдмонду понять, от кого Сильвия унаследовала пронзительную черноту волос и яркую зелень во взгляде. Но красивым этого демона язык не поворачивался назвать. Классические демонические черты ушли, как это часто бывает, в уродливую простоту и делали его лицо словно вырубленным из дерева неумелым ваятелем. Сжатое, с низким лбом и резкими гранями подбородка и выдающихся скул, оно напоминало приплюснутую морду змеи.

Сейчас его несимпатичное лицо венчала растерянность, перемешанная с явным страхом во взгляде, когда он мельком посмотрел на жену. Миссис Тэнтоурис же очень быстро оправилась и воззрилась на гостя с явным отвращением.

– Если ты привела домой жениха, то советую выйти и зайти обратно одной, притворившись, что ничего не было, – язвительно изрекла миссис Тэнтоурис.

Эдмонд понял, от кого в семье Сильвия унаследовала чувство юмора. Однако, ему также стало очевидно, что такая грубая шутка являлась способом скрыть охватившую мать тревогу.

– А что в нем не так? – беспечно отозвалась дочь.

Эдмонд понял, что ждать нормального представления от Сильвии бесполезно, и уже было хотел внести ясность, но его отвлекла реакция на происходящее мистера Тэнтоуриса. Демон, по всей видимости, принял слова жены и дочери буквально и, сочтя творящееся началом большого скандала, углубился в поедание ужина. Эдмонд пораженно смотрел, как номинальный глава семейства уставился в тарелку, будто рядом с ним не происходит ровно ничего, заслуживающего хоть какого-то внимания. Эдмонд мог предположить только две причины такому неординарному поведению: либо мистер Тэнтоурис совершенно не понимал иронию, либо Сильвия была по-настоящему трудным ребенком, от которой родители могли ожидать чего угодно.

– Добрый вечер, господа. Извините, что нарушил вас покой, – начал Эдмонд, – меня зовут Эдмонд Палмер. Я старший инспектор отдела разрешения межрасовых конфликтов. Полагаю, ваша дочь забыла предупредить вас о моем визите…

Мистер Тэнтоурис оторвался от еды, сочтя открывшиеся подробности не такой плохой новостью, и одарил жену оптимистической, чуть робкой улыбкой, словно говорящей: "посмотри, дорогая, все же в порядке!".

Но миссис Тэнтоурис лишь смерила мужа презрительным взглядом и сухо спросила:

– Что она натворила?

По крайне мере хоть что-то шло по плану. Эдмонд и не ожидал радушных приветствий или хотя бы формальной вежливости.

– Ничего страшного, – доброжелательно ответил он, не теряя самообладания и уверенно вступая на привычную территорию межрасового общения. – Имел место небольшой конфликт, в ходе которого ваша дочь применила заклинание против человека…

– Он жив?

Эдмонд наконец услышал напряженный голос мистера Тэнтоуриса.

– Разумеется, жив…

– Не покалечен?

– Нет, нет. Он провел неделю в лазарете, но сейчас полностью здоров.

Мистер Тэнтоурис с облегчением протер вспотевший лоб. Миссис Тэнтоурис, напротив, тяжело вздохнула и сердито посмотрела на дочь.

– Не могу сказать, что рада познакомиться, – процедила она сквозь зубы. – Вельзевула Тэнтоурис. Мой муж – Алан. Думаю, нам лучше присесть и обсудить все это за столом. Извините, но я не готовила… человеческой еды.

– Ничего страшного, – вставила слово Сильвия, садясь за стол. – Господин Палмер обожает нашу еду.

– Если ты полагаешь, – в голосе матери зазвенела ярость, – что в присутствии инспектора Палмера я не устрою тебе хорошенькую взбучку, то сильно заблуждаешься. Оставь свои шутки до лучших времен.

Сильвия виновато поджала губы. Это выглядело так мило, что Эдмонд не смог сдержать улыбки.

– Не стоит волноваться. Я сыт и нахожусь здесь исключительно по рабочей необходимости, – сообщил он, садясь за стол. – Разве что, ваш грибной чай. Он великолепен!

Вельзевула едва заметно кивнула и принялась ставить на стол тарелки с едой. В это время Алан, как бы между делом, молча подошел к магическому морозильному шкафу и достал початую бутылку с какой-то желтоватой жидкостью. Он невозмутимо налил в свой бокал порядочную порцию напитка, который распространял крепкий аромат, однозначно свидетельствующий о его алкогольной природе. Мисс Тэнтоурис села за стол и наблюдала за безмолвными манипуляциями мужа, брезгливо поджав тонкие губы.

Она перевела взгляд на свою тарелку и тут же с досадой отодвинула от себя.

– Дорогой, ты не хочешь что-нибудь сказать?

Алан вздрогнул, поспешно опорожнил солидную часть налитого и произнес замогильным голосом:

– Прошу вас простить мою дочь. Это моя вина. От лица нашей семьи приношу институту магии и тому пострадавшему человеку искренние сожаления и прошу не выгонять Сильвию из института…

– Может для начала послушаем инспектора Палмера и разберемся, что именно произошло? – Вельзевула раздраженно перебила мужа.

Эдмонд заметил, что Сильвия принялась спокойно поглощать содержимое своей тарелки. Алан не стал садиться и вновь направился к морозильному шкафу, по пути для чего-то подойдя к кухонной плите.

Едва Эдмонд подумал, что Вельзевула то ли не расслышала, то просто проигнорировала его замечание насчет любви к чаю из травяных грибов, как вернувшийся к столу Алан поставил перед ним кружку с дымящимся отваром.

– Спасибо большое, – поблагодарил Эдмонд, наполняясь симпатией к демону. – Так вот, неделю назад между вашей дочерью и сотрудником по имени Ллойд Ворфстоун состоялась словесная перебранка, которая привела к его госпитализации…

– Кто начал? – оборвала его Вельзевула.

– Господин Ворфстоун. Ему показалось, что ваша дочь хочет выпить его кровь, – ответил Эдмонд и тут же поспешно добавил, – к сожалению, это распространенные страхи. Мне стыдно даже говорить о такой глупости…

– Показалось или хотела? – снова перебила мисс Тэнтоурис, но на этот раз, к изумлению Эдмонда, обратившись к дочери.

Сильвия не стала поднимать взгляда от ужина и промолчала.

– Ясно, – Вельзевула понимающе созерцала смущенную дочь, а затем встревожено обратилась к Эдмонду. – Но ведь он попал в больницу не из-за кровопотери?

Эдмонд приложил все моральные силы, чтобы удержать недавно склеенную маску невозмутимости в исходном состоянии.

– Нет, – ответил он медленно. – Господин Ворфстоун, движимый страхом, стал оскорблять вашу дочь, и это привело к применению ею деструктивного заклинания…

Услышав эти слова Вельзевула метнула быстрый, но многозначительный взгляд на мужа, который не ускользнул от внимательного Эдмонда.

– И что он говорил?

– Ну, довольно обидные для молодой девушки слова вроде чудовища, вампира и тому подобного.

Вельзевула молчала.

– Разумеется, это недопустимое поведение с его стороны. Но вашей дочери следовало бы обратиться с жалобой в дисциплинарный комитет. А теперь мне поручено проведение служебной проверки по факту нанесения демоном телесных повреждений человеку…

– Ясно, – спокойно кивнула Вельзевула. – И что требуется от нас с мужем? Принести извинения за ее поведение перед этим человеком? Оплатить его лечение?

Эдмонд внутренне оценил благородство миссис Тэнтоурис.

– Нет, этого не требуется. Ллойд готов снять все претензии и подписать мировую.

Брови миссис Тэнтоурис полезли на лоб.

– А вы, и впрямь, большой специалист в урегулировании конфликтов, инспектор, – уважительно заметила она.

Сильвия позволила себе усмешку, за что была мгновенно наказана тяжелым взглядом матери.

– Тогда в чем проблема? – нахмурилась Вельзевула.

– Существуют определенные правила в деле разрешения подобных ситуаций. Они требуют взаимного примирения. Ваша дочь не изъявила желания прощать обидчика. Я надеялся, что вы сумеете убедить ее в важности этого шага для ее карьеры. Ну, и в более крупном аспекте, в важности для поддержания баланса и мира…

– Да, да, да… – неуважительно пробурчала миссис Тэнтоурис.

Другой реакции на последнюю свою фразу, исполненную некоторого пафоса, Эдмонд и не ожидал. Демоны терпеть не могли громких и тенденциозных высказываний о всеобщем благе и прочих возвышенных вещах.

Она посмотрела на дочь, склонившуюся над тарелкой. Эдмонд заметил во взгляде матери печальную тень.

– Для этого требуется лишь подпись вашей дочери, – добавил он. – Необязательно лично встречаться с этим человеком. Для дисциплинарного комитета этого будет достаточно.

– Посмотри, дорогая, сколько институт прилагает сил, чтобы вы могли спокойно работать, – сказала Вельзевула, вооружившись строгим тоном. – Подпиши!

– Я не могу подписать ложь, – просто ответила Сильвия.

– Ложь?

– Я не простила этого человека. Он был очень груб.

– Он испугался, – повысила тон Вельзевула. – И ты знаешь, что у него для этого были все основания! Все могло кончиться гораздо хуже.

– Прошу, мама, – спокойно отозвалась Сильвия, – не говори так при инспекторе Палмере. Он не считает меня чудовищем.

Эдмонд почувствовал себя не в своей тарелке от этих слов, болезненно сжимающих сердце своей странной трогательностью.

Вельзевула хотела что-то сказать и уже открыла рот, набрав в легкие побольше воздуха, но отчего-то передумала. За столом воцарилось неловкое молчание. Неизвестно, сколько бы оно еще продолжалось, потому что даже находчивый инспектор Палмер не знал, что сказать. Но в этот момент раздался звонок в дверь.

Миссис Тэнтоурис резко повернула голову и более чем тревожно посмотрела в сторону прихожей.

– Кто там? – почему-то спросила она у дочери.

Сильвия обернулась и, прищурившись так, будто можно было разглядеть ауру через несколько стен, сообщила виноватым голосом:

– Бабушка Аделаида.

Вельзевула ахнула, а у Алана из рук выпала вилка. Они оба посмотрели на человеческого инспектора так, словно увидели в нем любовника, которого нужно было срочно куда-нибудь спрятать.

– Алан, что ты сидишь, как пень? Открой же ей наконец!

Алан кивнул и, опорожнив бокал, направился в прихожую.

– Доигралась! – зло бросила миссис Тэнтоурис, смотря на дочь. – Сама будешь ей все объяснять!

Эдмонд в первый раз заметил в глазах Сильвии нечто похожее на испуг. Она отрицательно помотала головой, не соглашаясь с предложением матери.

Эдмонд хотел что-то сказать или сделать, но понятия не имел, что происходит, и как на все это реагировать.

Послышался шум открывающей двери и звук голосов, один из которых принадлежал Алану, а второй даже с такого расстояния раскрывал свой особенный колорит. Вельзевула поправила прическу, еще раз сердито оглядела человеческого инспектора и поспешила навстречу грозной бабушке Аделаиде.

Эдмонд вопросительно посмотрел на Сильвию. Та сидела в какой-то растерянной позе, запустив руки в волосы и обреченно уставившись в одну точку.

– Все в порядке? – нашел в себе силы осведомиться Эдмонд.

Сильвия молча покачала головой, но вдруг вперила в него оценивающий взгляд.

– Я могу попросить вас об одолжении, инспектор?

– Ну, да…

– Вы могли бы не говорить бабушке причину, по которой оказались здесь? Она может рассердиться и в лучшем случае просто испортить маме и без того дурное настроение, а в худшем… – она замялась.

– Да?

– В худшем – попытаться найти и наказать моего обидчика…

Эдмонд судорожно размышлял.

– Вы же считаете, что лгать плохо! – с укором возразил он.

– Я такого не говорила, – не моргнув глазом ответила Сильвия. – Я лишь сказала, что я не могу врать. Это разные вещи.

– Ах, вот оно как! – иронично отозвался Эдмонд. – Допустим, я так и поступлю. Но вы же не способны говорить неправду! Что же вы будете делать? Молчать?

Сильвия пожала плечами, словно намекая, что такое поведение является не самой глупой затеей.

Уже стал слышен звук шагов по коридору, сопровождаемый чересчур позитивным воркующим голоском миссис Тэнтоурис.

И тут Эдмонд увидел в изумрудных глазах мольбу. Оказавшись "запертым" в компании демонической девушки в странном подобии экстремальной ситуации, он почувствовал волнующую близость с ней. В этот миг ее взгляд пробудил в его душе какое-то пока трудно определимое, но необычайно нежное и трепетное чувство.

– Хорошо, – только и смог сказать Эдмонд.

– Что-то человечьим духом пахнет, – произнес за его спиной дребезжащий и донельзя гнусавый голос. – Хто это к вам пожаловал? Неушто женишок явился – не запылился? Ох, где мои года!

Эдмонд поднялся из-за стола и, обернувшись, увидел древнюю сгорбленную старуху, опирающуюся на потертую деревянную клюку. Бабушка Аделаида была одета в сарафан старинного покроя, какой Эдмонд видел только на иллюстрациях в хорошо знакомых ему трудах историков. Но самым примечательным в портрете было изрезанное глубокими морщинами лицо. На нем красовался длинный с горбинкой нос. Он был неестественно загнут вбок и вниз, напоминая поломанный клюв хищной птицы. Лицо словно свела судорога, ломая линию рта и перекашивая его набок. Жидкие седые волосы обтянули желтый череп. Но хуже всего выглядели глаза. Казалось они приняли на себя основной удар возраста и напоминали водянистые и недвижимые глаза трупа. Впрочем, Эдмонд мог ошибаться, ибо судьба пока не удостоила его сомнительной чести лицезреть наружность мертвеца.

– Какой женишок, бабушка? – процедила Вельзевула, – присмотрись повнимательнее – это же человек!

– Я вижу, не слепая пока! – с обидой отозвалась старуха, презрительно фыркая. – Не надо бабушку ругать. Поди не знаешь, сколько мне годков? Бывает, что забываю, какие нынче порядки у вас. Всякое бывало! То женись, то не женись. То вари в котле, то не вари в котле…

– Бабушка! – предостерегающе повысила голос Вельзевула.

– Ладноуэ, ладноуэ, – запричитала она. – Тады, сказывай, мил человек, кем будешь и пошто пришел?

Она оперлась на клюку и повернула ухо к Эдмонду, по всей видимости, настроенная основательно выслушать его.

Эдмонд заметил в глазах Алана просьбу, копирующую недавно виденную им в глазах его дочери. Миссис Тэнтоурис не снизошла до подобного, а ограничилась лишь опасливо поджатыми губами.

– Это… коллега Сильвии. Работает вместе с ней в институте, – сообщила она, не глядя не Эдмонда.

Эдмонд к всеобщему облегчению кивнул.

– Рад знакомству, бабушка. Меня зовут Эдмонд Палмер.

– Аделаида. Можешь звать бабушка Адель. Меня все так зовут.

– Эд-монд, – неуверенно протянула Вельзевула, – уже уходит…

– И что, даже не посидит – не развлечет старуху? – с вызовом поинтересовалась Аделаида. – Куда спешить-то? Садись, мил человек. Слушай старших. Они поумнее молодых будут. А я много пожила… Не каждый столько увидит. Давай, садись.

Эдмонд поглядел на растерянные лица семьи Тэнтоурисов и послушно сел обратно. Аделаида проковыляла к месту во главе стола и тоже с кряхтением приземлилась на скрипнувший от резкого маневра стул. Алан, Вельзевула и Сильвия переглянулись и последовали их с Эдмондом примеру.

Аделаида метнула хищный взор в сторону пустого стола перед Эдмондом.

– Во молодежь дает! – сокрушенно произнесла она. – Дожили! Война за войной. Не знают, чем человека накормить! Ну надо же… Сейчас, вьюноша, сейчас дорогой, я тебя накормлю.

– Бабушка!.. – Вельзевула хотела что-то сказать, но получила такой взгляд, что умолкла.

– Право, не стоит утруждать себя, – Эдмонд почувствовал неловкость.

– Ничего, ничего. Утружу, не помру!

Она поднялась и стала звенеть кастрюлями.

– Пусть этой девчонке будет стыдно, что за нее бабушка работает, – бубнила Аделаида, копаясь в морозильном шкафу, – ноги длиннющие отрастила, волосы, что воронья спина в черную ночь, глаза сверкают, как сундук с сокровищами – я тоже такой была! Но без умения накормить после трудного дня далеко не уедешь, внучка.

– Мы вроде определились… – проскрипела Вельзевула.

– Им определяться – не тебе, – словно себе под нос откликнулась Аделаида.

Алан погрузился в чтение добытого где-то журнала. Эдмонд не видел за обложкой лица демона, но явственно слышал, как тот жадно пьет свою настойку.

– Сильвия, – Вельзевула надела кривую улыбку, – я сегодня столкнулась с одной проблемой. Может ты подскажешь, как ее решить. Я не так хорошо разбираюсь с подземными излучениями гамма-типа…

За двадцать минут, пока Вельзевула с дочерью вели какое-то совершенно непонятное по сути, но очевидное по отвлекающему назначению обсуждение, Аделаида вернулась к столу. Она поставила перед Эдмондом тарелку с внушительной порцией чего-то визуально отталкивающего, но приятно пахнущего. Точно то же самое она положила и себе.

– Кушай, мил человек, не бойся. Аделаида не отравит.

Эдмонд неуверенно улыбнулся и посмотрел на Сильвию. Та едва заметно кивнула.

– Спасибо. Ого! Очень вкусно!

– А то! – хмыкнула Аделаида, довольно раскрыв беззубый рот. – Ты тоже поди ученый, раз в ентом инстетуте работаешь?

Все взгляды тотчас уперлись в него.

– Не совсем. Я сотрудник отдела по разрешению конфликтов.

Мертвые глаза старухи прояснились и наполнились уважением.

– Миротворец?

– Ну, можно и так сказать…

– Нет дела важнее этого! – она потрясла костлявой рукой. – Я сама была когда-то миротворцем. На войне. Пока дураки губили друг друга почем зря, я тех, которых могла, по кусочкам-то и собирала. Не всем это нравилось.

– Не всем? – не удержавшись спросил Эдмонд.

– Да, – грустно покачала Аделаида головой. – Мне лет много – столько не живут… Уже в последнюю войну старая была. Видела плохо – не различала, где демон, а где – человек…

Эдмонд заворожено слушал, не веря своим ушам.

– Ну, сейчас, слава богам, мирное время, – сказал он. – Потому моя работа гораздо скромнее.

– А что ругаться-то? Что выяснять? Вроде уже все выяснили. И не раз! Сколько же мертвецов я повидала за свою жизнь… В инстетуте, поди, все культурные. У тебя времени много свободного остается… – мысль бабки резко перескакивала с темы на тему.

– Ну, случаются конфликты. В основном на расовой почве. Но вы правы – это так, мелочь.

Аделаида покачала головой.

– Моя внучка каких-то безобразных духов под землей ищет, а ты вспыльчивых сотрудников усмиряешь, так? Вроде разные вещи. Стало быть, вы друзья?

Эдмонд подумал, что несмотря на фантастический возраст, о числовом выражении которого можно было только догадываться, Аделаида соображала неплохо. Он беспомощно взглянул на Сильвию, но та смотрела куда-то в окошко.

– И правильно, – старуха избавила его от необходимости отвечать. – Хорошо, что у нее есть такой друг. Миротворец. Вижу, что ты благородный и добрый человек. Не дашь ее никому в обиду.

Эдмонд не знал, как можно прокомментировать подобное заявление. Но видя, что старуха ест и, вроде, не особо ожидает от него ответа, просто кивнул.

– У нее мало друзей, – продолжала Аделаида, не поднимая головы от тарелки. – Одни завидуют, другие боятся. Обзывали ее в детстве по-всякому. Но теперь-то реже. И со мной так было… А одиночество никого лучше не делает. Уж я-то знаю. Давным-давно одна-одинешенька коротаю дни…

– Как, кстати, добралась? – перебила Вельзевула, который, явно, было не по душе то направление, куда заходил разговор.

Стоило Эдмонду посмотреть на отвернувшуюся Сильвию, которая накручивала прядь волос на палец, он немедленно встал. Разгоревшееся любопытство мгновенно обледенело от мерзкого чувства, будто он копается в чужом белье. Слова старухи со всей определенностью дали Эдмонду понять, что Ллойд правильно вспомнил то самое оскорбительное ругательство, которое заставило Сильвию применить силу. Чужая. Даже для своих высший демон был посторонним. Но почему-то инспектор не почувствовал обычного удовлетворения от проникновения в занимавшую его тайну.

– К сожалению, я должен идти. Очень много… дел осталось на работе. Спасибо большое за замечательный ужин, бабушка Адель.

– Канешна, канешна, мил человек. Извини, что заставила тебя со скучной старухой время проводить. Вы молодые. Каждый день полон до краев… Подойди-ка напоследок к бабке.

Эдмонд мгновение колебался, видя настороженные взгляды Алана и Вельзевулы. Но делать было нечего. Он обошел стол и встал перед старухой.

Она с кряхтением поднялась и, опершись о клюку, внимательно посмотрела на него.

Вдруг она удивительно проворным движением вцепилась в его руку. Эдмонд поразился тому, насколько крепким было ее рукопожатие. Ему показалось, будто на его запястье сошлись не костлявые пальцы, а железные пруты.

Аделаида подняла глаза, и те ожили, наполнившись клубящейся силой. Это не был взгляд человека или демона. Что-то бесконечно древнее, как природа, непостижимое, как запредельная чернота ночного неба, смотрело с их далекого дна.

– Никому не давай ее в обиду, – произнесла старуха отчетливым голосом, налившимся пугающими интонациями, – раз ты миротворец и ее друг. Обещай мне… чтобы не случилось… не позволишь ей попасть в беду. Обещай!

Эдмонд почувствовал, как его душу раздирают два непохожих чувства – смущение от невероятной нелепости ситуации и суеверный ужас, исходящий от старухи.

– Обещаю, – промолвил он.

– Вот и славно, – обычным голосом прошамкала бабушка Адель, отпуская его руку, – заходи еще.

– Хорошо…

– Внученька, проводи Эдмунда, – в приказном порядке потребовала она.

Сильвия молча встала.

– До свидания, бабушка Адель. До свидания, господа, – сумбурно попрощался Эдмонд.

Вельзевула процедила что-то неразборчивое. Алан продемонстрировал из-за журнала широкую, чуть виноватую улыбку.

Оказавшись в прихожей, Эдмонд стал молча надевать ботинки.

Сильвия прислонилась к стене и внимательно наблюдала, как он чуть дрожащими руками завязывает шнурки. Эдмонд пытался успокоиться, но разговор со старухой полностью вывел его из равновесия. Таких демонов он еще не встречал.

– После такого представления вы обязаны еще раз попросить меня подписать ваши документы о принесении извинений, – сказала она.

– Я обещал вашей бабушке, что не дам вас в обиду, а я уже сообразил, что эти просьбы вас оскорбляют. Так что, что-нибудь придумаю… – пробурчал он, поднимаясь.

– Она не моя бабушка. Она просто очень старый высший демон, который может прийти в любой дом, потому что пользуется всеобщим уважением.

– И сколько же ей лет?

– Не знаю, – Сильвия простодушно пожала плечами. – Двести-триста…

Эдмонд потерял дар речи, переваривая сказанное.

– И вам совсем необязательно исполнять это обещание. Все это выглядело, как настоящая древняя магия. Но бабушка Адель просто производит такой эффект на тех, кто ее видит в первый раз. Тем более на человека. Не беспокойтесь, вы не связаны какими-то неразрывными духовными узами, сплетенными из темной магии…

– Спасибо за вашу откровенность, – Эдмонд постарался, чтобы его голос звучал максимально беззаботно, хотя на самом деле он испытал адское облегчение. – На самом деле я хорошо провел время. Узнал много нового.

– Например, что у высших демонов нет друзей? – голос Сильвии обдал Эдмонда холодом.

– Не поймите, будто я намерен кому-либо сообщать детали вашей личной жизни и тому подобное, – Эдмонд приложил руку к груди и с неимоверным трудом произнес следующую фразу, не особо понимая, зачем это делает. – К тому же, разве мы с вами не друзья? Так сказала ваша бабушка! – словно извиняясь, выпалил он.

Эдмонд почувствовал себя полным идиотом после этих слов, произнесенных нарочито легкомысленным тоном. Усугубляло состояние дикой неловкости то обстоятельство, что демоническая девушка не отвечала, а молча буравила Эдмонда изучающим взглядом. Он физически ощущал, как из ее глаз выходит некая сила, проникающая за его знаменитую маску.

– И потом, Ллойд первым начал, – поспешил добавить Эдмонд. – Я не считаю, что страх является в его случае оправданием…

– Значит, ситуацию можно считать исчерпанной? – Сильвия недоверчиво прищурилась.

– Думаю, что в понедельник напишу справку, где укажу, что все в порядке.

Сильвия помолчала, посмотрев в пол.

– Спасибо вам, инспектор Палмер. Сожалею, что доставила вам столько проблем, – наконец произнесла она.

– Что вы, не стоит…

Сильвия подошла к двери и выпустила Эдмонда на улицу.

– Мисс Тэнтоурис, – неуверенно сказал инспектор Палмер, спустившись по ступенькам и обернувшись, – в следующий раз, если вас кто-нибудь обидит, вы сразу приходите ко мне в кабинет. Будем решать все мирно.

– Хорошо. До свидания, – отозвалась она и закрыла дверь.

– До… свидания… – ответил Эдмонд бессловесному дверному полотну.

Он развернулся и пошел к станции. И к шуму ветра, играющего в кронах деревьев, вместе с вечерним концертом радостно поющих птиц примешивалась тоскливая, но прекрасная мелодия, которая аккорд за аккордом заполняла сердце рассудительного инспектора Палмера.

 

Глава 6. Посиделки в баре

Эдмонд толкнул дверь знаменитого бара «Смерть науке». Ему в уши немедленно ударила разноголосица и громкая музыка, свидетельствующие, что в эту пятницу он пришел позже обычного. Но после ужина в семье Тэнтоурисов инспектор Палмер как никогда нуждался в приеме пары кружек чудесного цветочного эля. Поискав за столиками своих верных товарищей, он без труда обнаружил, что Джон и Саймон, как всегда, разместились за их любимым столиком. Расположенный недалеко от сцены, он позволял обращать внимание на стоящие выступления, частенько случающиеся в этом веселом местечке, и в то же время был прикрыт от общего шума поднимающейся на второй этаж широкой деревянной лестницей.

Подойдя ближе, Эдмонд заметил, что подле Саймона сидит, прислонившись к нему вплотную и восхищенно смотря в глаза, очередная смазливая блондинистая цыпочка с отсутствующим взглядом. Рядом с Джоном на столе уже стояли две глиняные кружки, увенчанные толстыми пенными шапками.

– Всем привет, – в своем стиле, без ярких представлений поздоровался Эдмонд и опустился возле Джона.

– Дошел-таки до товарищей! – с наигранной обидой произнес Саймон, но широкая улыбка и довольный взгляд говорили об обратном.

Джон лишь добродушно улыбнулся и протянул руку.

При взгляде на Саймона в глаза сразу бросались две детали его облика: невероятно атлетическое телосложение и задорный, но опасный взгляд профессионального мастера боевых единоборств. Эдмонд мог поспорить на что угодно, что его мускулистый друг был способен на любой подвиг – он мог сесть на шпагат, поднять тяжеленную гирю или пройтись по натянутому канату в любом состоянии. Саймон был спортсменом до мозга костей и имел звание мастера спорта по древнему боевому искусству Тэй-го.

Джон был сотрудником отдела изучения нечеловеческой разумной жизни. В последние годы за отделом и некоторыми его сотрудниками закрепилась дурная слава. Непростой объект исследований, включающий в себя леших, сатиров, русалок и прочую нечисть, требовал сомнительных методов, использование которых и привело к навешиванию на отдел ярлыков маргинальности и антинаучности. Сексуально озабоченные сатиры, плохо соображающие, вечно пьяные лешие, прочие безобразные существа, имеющие отвратительную наружность и обожающие пугать прохожих и травить пошлые анекдоты, не говоря уже про смертельно опасных нереид и злых духов – весь сонм этих странных существ обладал ни на что ни похожим разумом, убедиться в существовании которого можно было только одним путем. Войти с ними в тесный контакт и стать своим. Этим путем и пошли сотрудники отдела. Джон так вообще взял этот лозунг на щит, сделав его девизом всей своей жизни и поставив тем самым на своей научной карьере и положении в обществе жирный крест.

Как Эдмонд нашел себе таких непохожих на него друзей? Да, очень просто. Судьба привела их к нему в качестве участников межрасовых конфликтов в самом начале его карьеры. Вспыльчивый и быстрый на удар ногой в ухо Саймон решил померяться силами с одним демоном. Джон же был участником пьяной драки с каким-то сатиром. Так как сатира однозначно нельзя было причислить к людям, то бюрократический механизм направил материалы этой потасовки в отдел Эрика Дельмонта. Разговорившись с ними, Эдмонд с удивлением обнаружил, насколько интересными людьми является эта парочка. Рассказы Джона о бытии нечисти походили на старые сказки, порою неприличные, но всегда захватывающие, а талант рассказчика только добавлял им очарования. Саймон же привлек его своей открытостью и нацеленностью на результат, который роднил его с самим Эдмондом. Но главным, что заставило инспектора Палмера подружиться с этими ребятами, являлась общая для них троих удивительная терпимость ко всему, в том числе к расовым различиям. Саймон ценил силу и принципиальность, потому очень уважал демонов. Джон настолько погряз в общении с существами, которые кардинально отличались и внешне и внутренне от всего привычного, что даже не различал порою людей и демонов, смеясь над недоверием рас друг к другу.

– Не думай, что ты начнешь посасывать эль как ни в чем не бывало, – Саймон указал на две кружки. – Мы с самого начала брали на троих, так что тебе придется нас догонять!

Эдмонд усмехнулся и, взяв кружку, с вожделением принялся пить прохладный эль, который плотным сладковатым нектаром растекался по горлу. Он оторвался от нее только тогда, когда от первоначального объема осталась лишь половина.

– Ого! Молодец! Вот так держать! – радостно прокричал Саймон, торжествующе сжимая над головой свой огромный жилистый кулак так, словно его друг победил в финале престижного соревнования.

– У кого-то был тяжелый день, – ухмыльнулся Джон, изучая Эдмонда уже изрядно окосевшими глазами. – Хоть это предложение и не в моем стиле, но может стоит для начала перекусить?

– Я уже ужинал.

– Где же? Столовая давно закрыта…

– В одном демоническом семействе.

Саймон ударил кулаком по столу и обратился с горделивой улыбкой к своей спутнице, которая пока хранила молчание:

– Джесси, имею честь познакомить тебя с удивительным человеком, который дошел до такого уровня профессионального мастерства в своей области, что… – он выдержал торжественную паузу, -… превратился в демона!

Он расхохотался, вызывая смущенную улыбку девушки.

– Знакомься, эксперт по улаживанию конфликтов – Палмер, – Саймон по давней привычке называл друга исключительно по фамилии, считая ее более благозвучной.

– Эдмонд, – вежливо привстал Эдмонд, – рад знакомству с такой очаровательной барышней. Вы украшение нашего столика и этого вечера.

– Джессика Ньюсорт, – представилась она, зардевшись румянцем.

– Эй, эй! Не включай свое знаменитое обаяние! – грозно нахмурил брови Саймон, но тут же снова громогласно расхохотался, заставляя обитателей соседних столиков с любопытством оборачиваться.

– Вы способны употреблять… их еду? – недоверчиво протянула Джессика.

– Я же говорю, – прошептал Саймон, касаясь уха блондинки губами, – что он – демон. Он умеет все, что и они. И даже больше! Палмер вполне способен вести курсы для демонов по правильному поведению в их среде!

Эдмонд решил пожалеть Джессику, в больших глазах которой вовсю разгорался суеверный страх. Как и все избранницы Саймона, она не отличалась умом и с трудом понимала иронию. Опыт показывал, что ее хватит не больше, чем на полгода. За это время все эти ветреные девчушки, покупающиеся на бравурный нрав и большие мускулы Саймона, понимали, что спорт и узы товарищества многократно превышают его способности ухаживать за прекрасным полом, не говоря уже об умении прислушиваться к ничего не значащим для него девичьим проблемам и переживаниям.

– Все не так печально. Я ел не демоническую еду.

– Ты заставил их приготовить тебе овощной суп? – вытаращился Саймон.

– Не бери в голову, – отмахнулся Эдмонд.

Он снова приложился к кружке, допив ее до дна.

– Вы не боитесь работать с… ними? – спросила Джессика.

Эдмонд открыл рот, но Саймон ответил за него:

– Сейчас он скажет свою знаменитую фразу.

– Да, да, – поддержал Джон, – гениальные слова, которые, к сожалению, никогда не будут опубликованы, потому что носят явный оттенок межрасовой нетерпимости.

Джессика беспомощно переводила взгляд с Саймона на Джона, а затем – на Эдмонда.

– И какие слова? – спросила она осторожно.

Саймон и Джон выжидающе посмотрели на Эдмонда, спрятав в уголках рта издевательские ухмылочки.

– Они почти как люди, – ответил Эдмонд только для того, чтобы не мучить Джессику.

Та не была мастером контроля эмоций и смотрела на Эдмонда с явным недоверием.

– Вы шутите?

– Здесь ключевое слово "почти", сладенькая, – Саймон потрепал ее за волосы. – В него можно засунуть все эти превращения, жажду крови и прочую жуть, о которой можно только догадываться.

– Призываю вас, милая леди, не верить вашему избраннику, – заметил Джон. – У нас четверть кафедр совмещенные, так что не только Эдмонд работает вплотную с демонами. На самом деле, проведя шесть лет в отделе по изучению нечистой силы, я понял, что расовые различия порой не превышают внутривидовых…

Джессика снова нахмурилась и посмотрела вопросительно Саймона. Тот пожал плечами.

– Джесс, я же говорил, что Джон – ученый с большой буквы. Умение пространно изъясняться единственное, что дает ему право жить в обществе леших и русалок и считаться при этом исследователем, получающим зарплату!

Эдмонд не удержался от смеха. При очевидной простоте душевного склада Саймон обладал непревзойденным чувством юмора.

– Джон имеет в виду, что порой люди сильнее отличаются друг от друга, чем демоны от людей, – объяснил он растерянной девушке.

– Конечно! – засмеялся Саймон. – Да он уже и не различает, кто где! После жития в одной пещере со Змеем Горынычем… надо думать, любое существо тебе человеком покажется, кто с одной головой! Вот скажи, Джон, за тем столиком кто сидит?

– Перестань, Саймон, – беззлобно отозвался Джон. – Мы еще не достигли идеального баланса. Этот бар посещают только люди…

Им принесли еще три кружки ароматного эля и бокал вина для Джессики.

– Эдмонд, скажите, а правда, что они все – вампиры?

Как и предыдущие, нынешняя подруга Саймона при всей ее поверхностности направляла энергию вечера, закручивая вокруг своих нелепых мыслей душевную активность друзей.

– Не все, – ответил Эдмонд небрежно, – только самые сильные. И то, как правило, могут держать себя в руках…

– Как правило! – не мог перестать хохотать Саймон. Из его глаз уже полились слезы. – Ой, не могу…

Затем он прочистил горло и заметил невозмутимо:

– Джесс, Палмер говорит правду. Ему можно верить. Они знают меру, как и мы все. А так как после двух кружек понятие "мера" расплывается, то лучше все-таки не ночевать с ними в одной палатке.

– Говорят, что они могут оборачиваться в ужасных монстров? – продолжала Джессика.

– Не знаю, не видел, – устало ответил Эдмонд, которого сегодня тема расспросов про страшных демонов начала утомлять раньше обычного, – может быть, могут…

Саймон хоть и не обладал аналитическим умом друга, но привычка предугадывать действия противника научила его очень тонко чувствовать настроение собеседника. Он бросил на товарища понимающий взгляд и ласково сказал Джессике, обняв ее:

– Сладенькая, неужели ты думаешь, что Палмер скажет тебе всю правду? Это же может поколебать священный баланс! Каждый день он подписывает по одному обязательству о неразглашении. Оттого у Палмера и такая огромная зарплата.

Джессика погрустнела.

– И потом, если тебе интересны чудовища, то спроси Джона. Нечисть и даром здесь никого не волнует. Потому никому и в голову не придет засекречивать тот факт, что Змей Горыныч пару веков назад съел какую-нибудь деревеньку за неуплату дани в виде молоденьких девушек на выданье!

Он разразился смехом, наслаждаясь собственной шуткой. Саймон вообще находил наиболее забавными именно свои остроты.

– Саймон, – Джон в первый раз продемонстрировал недовольную мину, – не пытайся в присутствии этой милой особы казаться хуже, чем ты есть. Ты же пребываешь в полном восторге от того, как демонам даются боевые искусства.

– Он у меня такой, – горделиво заметила Джессика, – очень добрый! А вам, Джон, не страшно работать с настоящими чудовищами?

Джон рассерженно покачал головой.

– Ну, вот что ты вбил ей в голову? Какой страх? Да, бывает, что часть этих созданий обожает попугать людей, но это капля в море. Подавляющее большинство нежити устроено совершенно по-другому. Я бы сказал, что они прекрасны! И все усилия уходят, чтобы не поддаться их очарованию…

– Да? – ее глаза округлились.

Эдмонд был доволен, что внимание девушки переключилось на Джона, и стал размышлять о сегодняшнем дне, в пол уха слушая восторженную речь своего друга.

Глаза Джона увлажнились, а голос наполнился страстными интонациями.

– Вот взять русалок, – вещал он возбужденно. – Их верхняя половина, та что выше талии, настолько изумительна, что нельзя глаз оторвать. Волосы, грудь – большая, но подтянутая, а глаза какие! А смех! Вы бы слышали, как заливисто они смеются. Словно мелодичное журчание ручейка. Но когда смотришь на их хвост, то спрашиваешь себя: как можно лишить такую красоту самой возможности… – он чуть смутился, – выразить себя в любви?!..

– Расскажи про импотенцию сатиров, – ухмыльнулся Саймон.

– Да. Их вечная неугасимая эрекция и маниакальная одержимость женской красотой проистекает из того факта, что они не могут совершить половой акт и вынуждены бесконечно мучиться от терзающей их эротической энергии…

– Разве они не опасны? – озадаченно уточнила Джессика.

– Нет. Сатиры, лешие и русалки любят только пугать нас. Нереиды, болотные духи и некоторые другие используют неотразимость своих тел и голосов, чтобы в итоге сожрать очарованного человека…

– И их вы тоже изучаете?

– Да. Как же это тяжело! – Джон страдальчески закатил глаза. – Вы и представить себе не можете, как неимоверно трудно выдержать зов их эротичности, не поддаться желанию заключить их в объятия, когда они поют свои песни! Никто из людей никогда так не пел! Но я должен только смотреть и изучать. Только смотреть и изучать, – пробормотал Джон.

Все затихли.

– Это целый мир, – произнес Джон, ни на кого не глядя и в этот миг напоминая сумасшедшего. – Целый проклятый мир. Который вобрал в себя все наши пороки, всю силу животной страсти и подсознательного стремления погибнуть и раствориться в бесконечной и всесильной природе!..

– Но откуда же они взялись? – Джессика была целиком поглощена завораживающим рассказом Джона.

– Думаю, мы это никогда не узнаем.

– Но вы же так много времени с ними проводите. Я слышала, что многие из них обладают разумом и речью. Они сами не говорили вам, откуда они произошли?

Джон усмехнулся.

– Их это не интересует. Они просто живут. Мне порой кажется, что мы и демоны лишь жалкая пародия их яркой и чувственной жизни…

– Ха, пародия? – Саймон встал на свой любимый конек. – Не спеши покупаться на эти бредни, Джесс! Это они какая-то кривая пародия на нас. Скажи-ка, на каком языке они разговаривают?

Джессика переводила любопытный взгляд с любимого на Джона.

– На человеческом, – нехотя ответил тот. – Да, у них нет своего языка, и что?!

– И своей культуры! – добавил Саймон.

– У них такая культура, что… – начал было Джон.

– Ну да, ну да, которая целиком вращается исключительно вокруг нас. Они же испокон веков только тем и занимались, что пугали нас, заманивали и тому подобное!

Эдмонд подумал, что выпитый алкоголь все-таки заставил Саймона покрасоваться. Это выглядело забавно для человека, знающего историю появления в голове спортсмена всех этих мыслей. Когда-то именно Джон рассказывал все это им за этим самым столиком. И вот теперь его же слова и проливает ему на голову псевдоинтеллектуальным дождем Саймон.

– И как же ваша… дама сердца отпускает вас ко всем этим нимфам? – спросила Джессика осторожно.

– Его дама сердца сидит на берегу Темного озера вот с таким вот хвостом! – расхохотался Саймон.

– К сожалению, у меня нет девушки, – пожал плечами Джон. – За все надо платить. Полагаю, это справедливая цена за возможность изучения Таинственного леса. Я предан нечистой силе всей душой и не думаю, что хоть одна здравомыслящая особа будет отпускать меня туда…

– Как жаль. Было бы здорово, если наша компания включала в себя побольше девушек. Было бы веселее!

Эдмонду резанули слух слова "наша компания", но он промолчал.

– А вы, Эдмонд, наверняка, встречаетесь с какой-нибудь красавицей?

– Почему вы так думаете? – инспектор Палмер очнулся от размышлений.

– Ну, Саймон говорил, что ваше обаяние не знает границ, – она чуть смутилась.

– Я применяю его только в работе, – Эдмонда утомляла настырность девушки, но он не видел причин сердиться на нее, понимая, что неглубокий ум более всего любит погружаться в наблюдение над чужой личной жизнью.

– Палмер снова скромничает, – ожидаемо загоготал Саймон. – Один раз он забыл выключить его после трудового дня и подцепил самую роскошную девицу в институте! После тебя, конечно, – поспешно добавил он, обнимая Джессику.

– Что не помешало этой стервозной особе бросить его, после того, как она отошла от чар и сообразила, с кем в реальности имеет дело, – добавил Джон.

– Спасибо за поддержку, – беззлобно усмехнулся Эдмонд и приложился уже ко второй кружке, чувствуя, что его нервы, оголенные сегодняшними волнениями, обволакиваются густым и нежным, как пивная пена, туманом.

– И что это за барышня? – по виду Джессики было очевидно, что беседа наконец зашла в беспокоящую ее тему.

– Анна Гранцвальд, – произнес Эдмонд когда-то драгоценное для себя имя.

– Анна Гранцвальд? Племянница ректора? С золотистыми волосами? Которая руководит культмассовым отделом и поет в хоре первую роль?

– Да, – подтвердил Саймон. – Ух, и редкостная же стерва! Жалко, что не Палмер ее бросил. Должен же хоть кто-нибудь поставить эту нарциссическую псевдобогиню на место!

– Да, все от нее без ума, – неумело скрывая зависть, произнесла Джессика. – А почему вы расстались?

– Так, так, не дави на Палмера, – изобразил дружескую заботу Саймон. – Ему больно говорить об этом… Потому за него все расскажу я! – он расхохотался. – И потом мой доклад будет гораздо объективнее – я-то все видел со стороны.

– Спасибо, друг, – с убийственной иронией отозвался Эдмонд.

– Для того и нужны друзья.

– Здесь я вынужден поддержать вашего спортивного возлюбленного, мисс, – обратился к Джессике Джон. – Кроме времени, единственным способом залатать разбитое сердце является разжевать брошенному, что его пассия – самый настоящий монстр.

– Более ветреной, самовлюбленной и эгоистичной особы мы с Джоном не встречали, – авторитетно подтвердил Саймон.

– Не верьте им, Джессика, – чуть грустно заметил Эдмонд под воздействием выпитого. – Анна просто ошиблась в выборе. Мы не подходили друг другу. Я вообще не самая лучшая партия для кого бы то ни было, потому как меня очень мало что интересует в этом мире. Разумеется, такой яркой девушке было трудно…

– Началось! – в один голос недовольно прогудели Джон и Саймон. – Снова самокопания…

– Нашему Палмеру регулярно поступают предложения о работе в более почетных административных подразделениях института, – сообщил Саймон. – И этой стерве хватало наглости требовать, чтобы он занял должность, которая бы больше подходила другу такой великосветской особы!

– Для нее мужики – не более чем платья, которые должны лишь подчеркивать ее красоту. Я бы вообще наливал во всех институтских барах каждому несчастному, кто попал в ее лапы, – добавил Джон.

– И на кого она променяла нашего замечательного Палмера? – Саймон презрительно скривил губы. – На этого ползучего хмыря Майкла Стерлинга, который занимает должность десятого помощника ректора, но при этом мнит себя высокопоставленной персоной, тьфу!

Эдмонду была не особо приятна эта тема, потому он подозвал официанта и стал что-то выяснять по поводу наличия и вкусовых качеств закусок и их сочетаемости с разными сортами эля. Друзья поняли этот маневр и затихли. Но менее догадливая Джессика не удержалась от распирающей ее информации:

– А я слышала, что мисс Гранцвальд недавно с ним рассталась.

– И поделом ему!.. – обрадовано воскликнул Саймон, но тут же замолк, поняв страшный смысл произнесенных его девушкой слов. – Палмер… сделай вид, что ты ничего не слышал.

– Меня не волнует ее жизнь…

– Кстати, – даже многозначительный взгляд Саймона не мог остановить жажду Джессики поделиться сплетнями, – у меня есть одна подруга. И она знакома с близкой подругой Анны… Так вот она рассказала, что в последнее время Анна стала очень хорошо отзываться о своем бывшем, надо думать о вас, Эдмонд. И якобы это и послужило окончательной причиной разрыва.

Саймон виновато созерцал обращенное к нему осуждающее лицо Джона.

Вдруг его чело прояснилась.

– Хм. Я вот смотрю весь вечер на нашего Палмера и пытаюсь понять, где я уже видел это одухотворенное, немного грустное выражение лица, недопустимое для нормального взрослого мужика, – медленно произнес он, – а потом мне в голову приходит мысль, что инспектор Эдмонд Палмер знает все, что происходит в этом институте. Так, на всякий случай. Уж не влюбился ли он в мисс Самопревозношение по новой?

– Не исключено, – икнул Джон.

– Не говорите глупостей.

– А почему вы не захотели перейти на более высокую должность? – было видно, что особенности чужих отношений занимали Джессику не в пример сильнее, чем какие-то мифические способности демонов или культура непостижимых обитателей Таинственного леса. – Наверное, мисс Гранцвальд могла попросить ректора помочь. Многие бы мечтали о такой возможности!

Эдмонд поморщился. Саймон не смотрел на него и сосредоточился на разглядывании зубочистки. Выглядел он виновато.

– Мне нравится та работа, которой я сейчас занят. Это интересное и очень ответственное дело, – резко ответил он.

– Но как же подвиг ради любимого человека? Почему вы не могли пойти на уступки? Это же так важно в отношениях!

– Инспектор Палмер не идет на уступки, – в шутливом тоне продекламировал Джон, чтобы хоть как-то смягчить ситуацию.

Эдмонд помолчал.

– Потому я и говорю, что это целиком и полностью моя вина, – ответил он наконец.

– А вы не хотите ее исправить? – у Джессики загорелись глаза.

– Ты говоришь с Палмером так, словно он человек, а не маскирующийся под оного демон, – Саймон взял Джессику за руку. – Давай оставим его в покое и потанцуем?

Он почти силой вытащил девушку из-за стола и закружил в танце.

Эдмонд приступил к третьей кружке. Они с Джоном посмотрели друг на друга, собираясь по традиции обсудить разумность выбора своего друга. Но обменявшись понимающими взглядами, не стали этого делать. Все было ясно без слов.

– Но ты и впрямь очень задумчив сегодня, Эдмонд, – заметил Джон, с расслабленной улыбкой наблюдая за танцующими парами.

– Один вопрос не дает мне покоя.

– Может быть, я смогу чем-то помочь?

– Ну, не знаю… Может быть и сможешь. Ты когда-нибудь встречался с нечистью, которая не была до этого описана в литературе и от которой можно было ожидать чего угодно?

– И да, и нет, – улыбнулся Джон. – Вся нечистая сила давно описана и классифицирована. Но с другой стороны, этот факт нисколько не отменяет того, что от любого ее представителя, даже самого известного, можно ожидать чего угодно. А в чем беда? Встретился с каким-то новым, доселе юридически неопределенным, конфликтом?

– Все гораздо проще. Конфликт самый обыкновенный. Но его участник – высший демон. И вчера я понял, что глубоко заблуждался, думая, будто я неплохо уяснил себе повадки демонов. Этот субъект – полная загадка. Не знаю, что с ним, точнее с ней, делать…

– Высший демон, – Эдмонду показалось, что Джон произнес эти слова каким-то очень странным тоном. – Да… непростой вопрос.

Эдмонд вперился в друга изучающим взглядом, но Джон к его удивлению избегал смотреть товарищу в лицо.

– Ты что-то знаешь о высших демонах?

Джон неопределенно промычал и пожал плечами.

– Джон!

– Мои подопечные рассказывали мне о тех демонах, что отмечены печатью особой силы…

– Может, расскажешь поподробнее?

– Не думаю, что тебе стоит обращать внимание на байки нежити.

– А все-таки? – настаивал Эдмонд.

Джон не ответил.

Когда Саймон с Джессикой вернулись, она уже не возобновляла попыток допросить Эдмонда. Наверное, спортсмен провел с ней воспитательную беседу. Они еще долго обсуждали какие-то институтские сплетни, будущее магической науки, а также прочие вопросы космической важности. Веселость вечеринки с этого момента пошла вверх. Эдмонд несколько удивленно отметил, что еще месяц назад известие о том, что Анна осталась одна, да еще и вспоминает его теплыми словами, пролила бы на его душу томительный и одновременно мучительный яд. Но то ли веселость друзей, то ли повышенное количество эля сделали свое дело – он не ощущал по Анне никакой тоски.

Только одно обстоятельство омрачило конец вечеринки. Пожимая Эдмонду на прощание руку, почти не стоящий на ногах Джон прошептал ему в ухо заплетающимся языком:

– Все что тебе стоит знать о высших демонах, Эдмонд, это то, что тебе надо поскорее заканчивать это расследование.

– Почему бы тебе просто не поделиться со мной теми байками, которые рассказали тебе твои лешие и русалки? – попросил его Эдмонд в надежде, что пьяное состояние его друга позволит тайне сорваться с его уст.

– Просто поверь мне, Эдмонд. Я не могу сказать тебе правду, потому что те леденящие душу истории об их проделках, которые поведали мои лесные товарищи, совсем не та приправа, что подходит супу расовой терпимости.

Эдмонд вглядывался в лицо друга, пытаясь понять, не шутит ли он.

– Там, – прошептал Джон, посмотрев на него удивительно трезвым взглядом, – в глубине Таинственного леса самые сильные демоны могут позволить себе принять тот облик и творить такие дела, которые лежат бесконечно далеко от света человеческого разума. Нечисть наблюдает за темной стороной их жизни сотни лет…

– Неужели, высшие демоны настолько ужасны, что их боится даже нечистая сила?

– Нееет. Все гораздо хуже! Они настолько ужасны, что нечисть восторгается их способностью выходить за пределы здравого смысла и обычной звериной жестокости. Сложно описать это словами. Я и сам толком не понимаю, что там происходит. Но тебе лучше держаться от них как можно дальше!

Уже позже, лежа в своей постели, Эдмонд никак не мог уснуть из-за устрашающих слов Джона. Чтобы как-то отвлечься, он сосредоточился на иной мысли, думая о том, почему Саймону могло показаться, что он влюбился? Все-таки борец не так хорош в своей знаменитой интуиции, как Эдмонд полагал раньше, раз сказал такую глупость. И кому вообще нужны это золото волос и янтарь глаз? Сон, которому это направление размышлений пришлось по вкусу, быстро и без борьбы одолел нетрезвое сознание Эдмонда. Соглашаясь с его выводами о глупости слов Саймона, он рисовал образ совсем иной. Темноволосая, зеленоглазая и излучающая смертельную опасность девушка, похожая на воспетую Джоном лесную нимфу, играла в подземных пещерах и потайных чащах с Эдмондом в прятки. И он ловил ее снова и снова…

 

Глава 7. Страхи Ллойда и новые проблемы

Выходные инспектор Палмер старался проводить таким образом, чтобы в них не нашлось ни единой минуты, посвященной глупому безделью или бессмысленным развлечениям, которым любило предаваться подавляющее большинство сотрудников и студентов. Эдмонд вставал по будильнику, заведенному всего на час позже обычного, и после плотного завтрака отправлялся на длительную прогулку по живописным тропинкам Таинственного леса, благоразумно держась подальше от его глубоких областей. Пока ноги несли его вперед, он привычно думал, думал и думал. Со всех углов и точек зрения он осмыслял всю накопившуюся за неделю информацию. Затем после сытного обеда он до позднего вечера зависал в институтской библиотеке, погружаясь своим духом в воссозданную воображением картину прошедших столетий, либо досконально изучал материалы юридической практики округа Инфретенд, пытаясь примерить их на институтские конфликты. И после всего этого, полностью физически и умственно вымотанный, шел с Саймоном и Джоном в знаменитые бани на свежем воздухе, что располагались на побережье, в паре железнодорожных станций от института.

Однако, несмотря на столь выверенный график, не допускающий нападения на ясный ум инспектора Палмера иррациональных дум и ненужных эмоциональных образов, в его мыслях и снах безраздельно властвовала мисс Сильвия Тэнтоурис. Размышления о неоднозначном поручении Эрика Дельмонта, даже всплывающие в памяти картины их счастливых моментов с Анной – все это с огромным трудом удерживалось в фокусе внимания и с первым ослаблением контроля заменялось чернильно-черной шелковистой рекой, обнимающей красивую шею, милыми перышками на тонких плечах, влекущих бедрах и высокой груди, скрытыми за элегантным темным платьем, сочных темно-зеленых глазах с задорным кошачьим разрезом, глубоким и бархатным голосом с неизменно насмешливыми интонациями, утонченно красивым лицом, на котором гуляла удивительная симфония чувств: детской непосредственности и глубокой задумчивости, осознания собственной исключительности и обиды за всеобщее отчуждение… Напрасно инспектор пытался освободиться от возбуждающих картин – они преследовали его неотступно. Он момент за моментом, снова и снова переживал все встречи и слова демонической девушки.

Придя в понедельник на работу и выпив традиционную чашку крепкого сладкого кофе, он вытащил из сейфа злополучную папку и обреченно уставился на нее. "Человек Л. Ворфстоун – демон С. Тэнтоурис".

– Что же мне с тобой делать? – произнес он, барабаня пальцами по крышке стола.

Он обещал Старику проникнуть за завесу тайны высшего демона, Ллойду – взять поведение обидчицы под контроль, а самой Сильвии – закрыть дело. Ах да! Еще обещал бабушке Адель, что не даст обожаемую прапра…– внучку в обиду. Можно ли все это сделать одновременно? И демоническая бабушка и Сильвия обрадуются, если он закроет дело. Что касается Ллойда, то Эдмонд будет просто… присматривать за Сильвией, чтобы она не натворила дел. Ведь Ворфстоун сам просил не инициировать с его участием никаких проверок. Весь вопрос заключался в том, насколько серьезно он должен отнестись к заданию Эрика? Эдмонд не чувствовал в себе готовности забыть мисс Тэнтоурис, а значит косвенно выполнял указание Дельмонта. Ведь с каждой встречей инспектор Палмер узнавал о ней все больше и больше настораживающих сведений. Довольно очевидной загвоздкой являлось то обстоятельство, что желание сообщить кому-либо все эти сведения с каждым днем, напротив, только уменьшалось.

Эдмонд даже почувствовал отблеск тоски, когда подумал, что, дав Сильвии обещание закрыть дело, не имеет формального повода продолжать общение с этой потрясающей демонической девицей. Стоило ему поймать себя чувстве раздражения на самого себя от неспособности придумать какое-то средство, позволившее бы ему и дальше проводить время с Сильвией, как в его кабинет кто-то робко постучал. Интуиция инспектора тревожно кольнула куда-то под сердце.

– Войдите.

Дверь приоткрылась, и в нее просунулась голова Ллойда.

– Инспектор Палмер, – выпалил он дрожащим голосом, – вы говорили, что вас можно побеспокоить в случае… обострения обстановки.

– Да, разумеется. Не стой на пороге, Ллойд. Проходи и садись.

Эдмонд вышел из-за стола и пожал нерешительному математику руку. Его ладонь была мокрой и холодной, намекая на нешуточное волнение.

– Что случилось, Ллойд? – Эдмонд нацепил фальшивую улыбку.

– Она снова… хотела сделать это, – начал Ллойд. – Я еле дотянул до утра…

– Давай по порядку. Ты говоришь про мисс Тэнтоурис?

– Да! Она хочет выпить моей крови!

Нарушая свою знаменитую невозмутимость, Эдмонд одарил Ллойда недоверчиво-снисходительным взглядом. После всего стыда, что перенесла Сильвия в пятницу, не говоря уже про подразумевающуюся взбучку от суровой матери, Эдмонд не мог поверить, что она могла и в страшном сне захотеть снова пережить все это.

– Ллойд… – начал ласково Эдмонд.

– Мне не показалось! Она все выходные следила за мной. Я пошел прогуляться и обдумать одну математическую проблему в Таинственный лес. Я так частенько делаю, когда надо отвлечься…

– Я тоже, – автоматически поддержал его Эдмонд, привычно синхронизируясь с Ллойдом и попадая тем самым в доверие "клиента".

– Я так задумался, что не заметил, как стемнело. А когда стал возвращаться в общежитие и случайно обернулся, то увидел ее. Здесь не могло быть никакой ошибки. Она преследовала меня до самых дверей! Даже когда я выглянул из окна, то видел, что она стоит и улыбается. И она смотрела так… голодно… Это невыносимо, инспектор. Вы должны помочь мне! Спасите меня из ее лап. Этот демон сожрет меня и не подавится. Наверное, она затаила обиду, что из-за того конфликта вы создали ей какие-то неудобства…

На такую информацию Эдмонд не имел права закрыть глаза. Ллойд был на взводе. И хоть в его историю верилось с трудом, но из общения с мисс Тэнтоурис Палмер вынес больше загадок о высших демонах, чем ответов на вопросы.

– Хорошо, я верю тебе, Ллойд, – сказал он через какое-то время исключительно чтобы успокоить бледного ученого. – Я немедленно приму меры. Солидный комплекс самых эффективных мер по твоей защите. Мы сегодня же проведем скрытое наблюдение, чтобы удостовериться в твоих словах.

– Скрытое наблюдение? – опасливо уточнил Ллойд.

– Да. Но ты должен мне помочь. Этим вечером ты специально задержишься на работе и пойдешь домой кружным путем, желательно зайдя в парк. Я буду следить за тобой и, если мисс Тэнтоурис нападет на тебя, поймаю ее с поличным!

Эдмонд ожидал, что Ллойд в страхе затрясет головой и скажет, что это для него чересчур. В общем-то, на это и был расчет. Но Ллойд стиснул челюсти и храбро заявил:

– Понял. Сделаю. Я доверяю вам, инспектор, и надеюсь, что под вашим контролем со мной ничего не произойдет!

У Эдмонда дернулся глаз, но он серьезно покивал.

"Неужели придется и в самом деле следить за этим фантазером?" – пронеслось у него в голове.

Они еще какое-то время обсуждали точное время и место, откуда начнется путь Ллойда. Наконец, он, довольный и успокоенный, удалился.

Эдмонд снял осточертевшую улыбку абсолютной уверенности и поймал себя на робком воодушевлении. Теперь у него есть повод понаблюдать за мисс Тэнтоурис.

Впрочем, он с удивлением обнаружил, что визит Ллойда позволил ему сосредоточиться на тех интригующих моментах прошедшей недели, которые почему-то затаились в темных закоулках памяти, спрятанные за размышлениями о том, как удается Сильвии после трансформации сохранять свою одежду в целости, или ее наряд – лишь колдовская иллюзия, и она передвигается нагишом. Следовало признать, что мисс Тэнтоурис сама признавалась ему, что вкус крови невероятно притягателен, а его зова нельзя ослушаться, что страх позволяет лучше почувствовать ее состав. Он вспомнил неосторожный вопрос грозной Вельзевулы, не была ли вызвана госпитализация Ллойда кровопотерей и ее двусмысленные слова о вине дочери в произошедшем и том, что все могло закончиться хуже. Неужели Ллойд виделся Сильвии каким-то деликатесом, обладающим неземным вкусом? Типа такого, за которым богачи ездят на остров Рорту, охотясь на редчайших улиток Рама-Рорту, мясо которых дает просветление и блаженство? Может статься, что идея провести слежку, причем именно сегодня, была самой здравой идеей Эдмонда все время расследования.

Обедать Эдмонд пошел один. Из коллег по отделу он положительно воспринимал общество одного лишь Говарда Хола, вечно позитивного и при этом довольно мудрого специалиста по проведению различных просветительских антиконфликтных семинаров. Но сегодня тот убыл в Примаглориум на какую-то конференцию по вопросам воспитательной работы.

Одиночество и ожидание в очереди помогли Эдмонду еще раз поразмыслить над историей с чудовищностью Сильвии в свете полученной информации. Самым сложным в этой ситуации было вычленить из обилия пугающих образов зерно объективной истины. Эрику и Джону удалось нарисовать довольно зловещую картину, но каждый из них мог выводить эти художества совершенно произвольно. Характер Старика позволял ему вполне сознательно вводить Эдмонда в заблуждение, преследуя корыстные цели, а Джону ничего не стоило просто неверно истолковать показания нечисти, которая, как известно, обладала весьма специфическим разумом, а значит – и нестандартным восприятием происходящего.

Стоило Эдмонду найти свободный столик, притаившийся в углу около панорамного окна, как льющийся из него дневной свет заслонил чей-то силуэт.

– Могу я присесть? Все места заняты…, – услышал он до боли знакомый голос.

Эдмонд уже сообразил, что в его замечательном букете проблем не хватало главного цветка.

Он поднял голову и увидел завитые крупными красивыми кольцами пшеничные волосы и большие карамельные глаза на виновато улыбающемся лице. Анна Гранцвальд была одета в подчеркивающее бесподобную фигуру светлое платье, обхваченное на талии широким поясом. Совершенно случайным образом она решила посетить столовую при полном макияже.

– Пожалуйста, – он подвинул свой поднос к краю стола и опустил взгляд.

Она обворожительно улыбнулась, демонстрируя сверкающие белизной ровные зубы.

– Спасибо. Ты ведешь себя так, словно мы не знакомы, Эдмонд. Это некультурно…

– Незнакомой девушке я бы указал на парочку свободных мест, которые ты не заметила, – пробурчал он, ощущая, что аромат обеда затмился нежным цветочным запахом дорогих духов.

Эдмонд снова взглянул на нарушительницу его одиночества. Полные губы сложены в чуть высокомерной улыбке. Над верхней губой красуется очаровательная родинка, словно специально помещенная туда неведомым демиургом красоты, который решил сделать портрет девушки идеальным. Тот же эффект создают и несколько веснушек, рассыпанных около тонкого носа.

– Ну, раз уж я уже села…

– Приятного аппетита, – сказал Эдмонд и принялся есть суп. Хотя его аппетит куда-то пропал.

– Я рада тебя видеть, Эдмонд. Надеюсь, у тебя все хорошо?

– Взаимно, Анна, – сухо ответил он. – Все чудесно.

– Ой, а твоя девушка тебя не приревнует, увидев нас вместе? Ты же, наверняка, нашел себе кого-нибудь. Такого разностороннего человека обязательно прихватила какая-нибудь длинноногая особа!..

Эдмонд покачал головой, слушая эти хитрости, исполненные на уровне детского сада.

– Нас, разносторонних людей, обожает прихватывать работа.

– Ты все так же предан своей миротворческой миссии? Это очень мило!

– Да, я – миротворец, – Эдмонд внутренне усмехнулся, вспоминая разговор с бабушкой Аделаидой. – Если тебя интересуют мои успехи, то карьерных взлетов пока не предвидится…

– Почему меня должны интересовать какие-то карьерные взлеты? – деланно изумилась Анна.

Эдмонд раздраженно посмотрел на нее, но промолчал.

– Значит ты один, – она покусала губы. – А тебе не скучно?..

– Кушай, – прервал ее Эдмонд, – а то еда остынет.

– Да, да…

Анна ковыряла салат, посматривая на Эдмонда.

– Ты выглядишь каким-то замученным, – сообщила она ласково, – и глаза красные. Небось, опять все выходные провел, дыша библиотечной пылью? Когда разовьется аллергия, будет уже поздно… Ты бы занялся чем-нибудь более веселым… Сходил бы на концерт или на выставку.

– Я был в бане. Так что все в порядке.

– Помыться можно и ванной. И потом ты наверняка был в компании этих странных типов. Спортсмен-неудачник и полулеший, страдающий алкоголизмом, не самый лучший выбор…

– Это мои друзья. Давай оставим эту тему.

– Хорошо, – поспешно пролепетала Анна. – Так как насчет выставки или театра? В Примаглориуме в этом месяце ставят "Третье воплощение прекрасной Луизы". Просто чудесная опера!

– Не люблю эти глупые представления. Они кажутся неимоверно искусственными. А научных конференций интересующей меня тематики, пока не предвидится.

– А раньше ты любил театр.

Эдмонд не стал признаваться, что посещал эти скучнейшие мероприятия не по собственной воле.

– Один в театр не пойдешь. А Джон и Саймон далеки от подобных глупостей. Пойду, когда заведу девушку.

– Но зачем ждать? Давай сходим вместе!

– Вместе?

– Ну да, как друзья.

– Думаю, твой парень не так поймет.

– Мы с Майклом расстались, – грустно сообщила она.

– Сочувствую, – не удержавшись от ироничного тона, произнес Эдмонд. – Его карьера за этот год не сдвинулась с места?

– Да, причем здесь карьера? Вечно ты… хочешь увидеть во всем какой-то скрытый смысл.

Эдмонд не ответил и принялся за второе.

– Так что насчет сходить куда-нибудь? – не отступал Анна.

– Извини, но я занят…

– Мне все-таки кажется, что ты лукавишь и кого-то нашел, – задумчиво изрекла Анна. – За последние полгода ты первый раз нормально причесался и погладил рубашку…

– Приятно ощущать себя настолько важной персоной, что за мной следят.

– И этот задумчивый рассеянный взгляд. Так кто она?

Эдмонд вздохнул и устало покачал головой.

– Хотя бы скажи, как она выглядит. Не нужно стесняться, если она немного страшненькая! – Анна заливисто рассмеялась. – Наверное, познакомился с ней на одной из ваших дурацких пятничных возлияний.

– Да, я недавно познакомился с одной очаровательной особой, – у Эдмонда закончилось терпение. – Из страшного у нее только характер, но после тебя мне не привыкать.

Анна сердито прикусила губу.

– Врешь! – бросила она с досадой.

– Нет, – продемонстрировал честные глаза Эдмонд. – Брюнетка. И фигура что надо.

– Брюнетка? – Анна презрительно скривила рот.

– Да, это такой подвид женщин, который ты считаешь вторым сортом, и который имеет аналогичное мнение о вас, блондинках.

– Хм, ты как всегда остроумен. Познакомишь нас?

– Как-нибудь потом…

– Тогда мне стоит сходить с кем-нибудь другим? – она прищурилась.

– Хорошая идея. И логичная. Странно, что она не пришла тебе в голову раньше.

Анна надулась и стала яростно кромсать ни в чем не повинный кусок мяса, лежащий перед ней на тарелке.

Заканчивая обед, Эдмонд думал, за какие грехи на него все это обрушилось. Он с ужасом вспоминал первые месяцы после их расставания. Он готов был залезть на стенку от разрывавшей его душевной боли и тоски. Пройти это еще раз? Нет уж, увольте! Главное – не поддаться ее чарам и не показать слабину. Пусть ищет себе новую жертву. И что вообще навело Анну на мысль завязать этот дурацкий разговор?

– Инспектор Палмер, можно вас потревожить? Я проходила мимо и подумала, что будет лучше передать вам это как можно скорее…

Еще один знакомый голос. Но его обладательнице следовало появляться здесь в последнюю очередь.

Эдмонд поднял взгляд и увидел ту самую ослепительную брюнетку с превосходной фигурой в исполнении высшего демона.

– Да, мисс Тэнтоурис?

Сильвия покосилась на Анну, с удивлением рассматривающую ее с ног до головы, и наклонилась к Эдмонду.

– Мама просила вам передать, – сказала она почти шепотом. – Это ее заявление о проведенной со мной воспитательной беседе. Наверное, будет лучше, если вы сумеете приложить это к делу помимо вашего отчета. Она извинялась, что не смогла сделать этого из-за… тех самых обстоятельств…

– Да, да. Большое спасибо. У вас все… нормально?

– Да. Все прекрасно, – она легонько улыбнулась. – Никто не обижает.

"Еще бы!" – подумал про себя Эдмонд.

Сильвия удалилась. Эдмонда насторожила ее подозрительное воодушевление, играющее в уголках губ.

Ему было чертовски неудобно встречаться с Анной взглядом, потому он гипнотизировал поднос с опустевшими тарелками.

– Да, – протянула Анна насмешливо, – ставлю "отлично" твоей мужской фантазии.

– Это не она, – самоубийственная фраза сорвалась с языка инспектора Палмера раньше, чем он успел как следует обдумать ее смысл.

– Конечно, это не она! – брови девушки взлетели на лоб. – Она же демон! Ты вообще здоров, Эдмонд? Я говорю про твою попытку срисовать образ воображаемой подруги с демона, да еще и неслабого, судя по ауре.

– Да, я просто пошутил, – вяло огрызнулся он.

Но Эдмонд осознал, что проиграл эту партию. Анна поняла, что для того, чтобы отказать ей, ему пришлось придумывать несуществующих девиц. А значит, его собственной решимости не хватает. Эдмонд кусал локти, понимая, что этот неотразимый монстр почувствовал его слабость.

– Ну я пошла, – довольно изрекла Анна, – еще увидимся, Эдмонд.

– Давай, – прогудел он.

"Ох уж эти женщины, – подумал Эдмонд, оставшись в одиночестве и наблюдая, как удаляющийся силуэт Анны заставляет посетителей столовой засматриваться ей вслед, – одна пьет кровь ментально, а вторая может сделать это физически."

Но почему-то более всего беспокоило его не торжество Анны, а тот досадный факт, что Сильвия увидела их вместе. Эдмонд решил, что надо при встрече объяснить демонической девушке, что между ними с Анной ничего нет. Хотя, эта мысль заставила его окончательно растеряться. "При следующей встрече"?! "Ничего нет"?! Какое отношение к его личной жизни имеет этот высший демон, страдающий тягой к вампиризму и неконтролируемым метаморфозам? Но если Ллойд прав, то их встреча состоится уже сегодня вечером…

 

Глава 8. Засада и первый поцелуй

Эдмонд дождался назначенного часа и в полдесятого вечера вышел из кабинета. Он бесшумно прокрался мимо рабочего логова Старика. Из-под его двери в полутемный коридор проливалась полоска света. До какого бы часа Эдмонд не задерживался, за все время работы он ни разу не видел, чтобы Эрик ушел раньше. Между сотрудниками управления внутренней безопасности бродила легенда, что Дельмонт вообще никогда не покидает свой кабинет и живет на работе. Эдмонд, скептически относящийся к подобным байкам, как и вообще к байкам как таковым, в принципе готов был поверить этим предположениям. Кабинет Старика был обставлен невероятно изыскано и комфортабельно: в нем присутствовали туалет и комната отдыха, так что в нем вполне можно было жить. Но главным элементом, конечно, были трехмерные шахматы, за которыми интриган проводил все время. Жены и детей у Эрика Дельмонта не имелось. А остальные подробности его личной жизни, как и его прошлое, были покрыты мраком и щедро облеплены теми же легендами.

Эдмонд выдохнул, когда миновал этаж, на котором располагался отдел разрешения межрасовых конфликтов. Он с некоторым беспокойством подумал, что в теории должен был написать рапорт о скрытом наблюдении. Однако, он вовсе не был настоящим сыщиком или правительственным агентом – руководство института попросту не могло наделить его полномочиями за кем-то следить. Потому он внутренне усмехнулся этой нелепой идее.

Они с Ллойдом договорились, что математик задержится до указанного часа в своей лаборатории и пойдет к общежитию сквозь обычно безлюдный в это время парк магистра Аполлинариса. Если Сильвия тоже будет следить за Ллойдом, то она, естественно, начнет это делать от корпуса лаборатории сверхмедленных живых распределенных вычислений. Эдмонд же спрячется в кустах в условленном месте возле входа в парк. Эта мера позволит ему остаться незамеченным, ибо Сильвия будет поглощена слежкой за Ллойдом.

Дорога до парка заняла заранее рассчитанные десять минут. Эдмонд убедился, что поблизости никого нет и нырнул в кусты. Снаружи они выглядели густой стеной, но внутри были довольно разряженными, так что он сможет идти под их прикрытием все длинную парковую аллею.

На полуострове Годзо стояло вечное лето, но темнело рано. Ночь уже накинула на институтский городок свою необъятную мантию, сшитую из полотна беспроглядной тьмы с украшающим ее ярким полумесяцем. Небесное одеяние несильно порвалось возле редких, тускло горящих фонарей. Эдмонд посмотрел на небо и увидел дремлющий на красивых перистых облаках серебряный полумесяц. До полнолуния оставалось еще две недели. Но почему же тогда Сильвии так хочется пригубить соленого и горячего вина, что течет в жилах Ворфстоуна? Или все это его выдумки?

Эдмонд не хотел рисковать. Он не знал, будут ли у входа в парк гулять какие-нибудь влюбленные парочки, и удастся ли ему спрятаться сразу по приходу на место. Потому, чтобы не подвергать всю операцию угрозе срыва, он пришел на двадцать минут раньше того момента, когда Ллойд должен был выйти из обиталища полуразумных растений, удобряемых какими-то биоинформационными матрицами сложных алгоритмов. Придется подождать. Он подумал, что выглядит со стороны бесконечно глупо, но его сердце оживленно стучало, предчувствуя захватывающее приключение. В этот момент он представлял себя настоящим сыщиком, охотящимся за опасным преступником.

Точно по времени показался демонстрирующий математическую пунктуальность Ворфстоун. Со средней скоростью он шел по оговоренному маршруту.

Эдмонд напрягся и приготовился высматривать мисс Тэнтоурис.

За Ллойдом никто не шел. Он уже удалился от Эдмонда на почтительное расстояние, но аллея была пуста. Эдмонд стал пробираться через кусты, следуя за Ллойдом. Математик согласно плану свернул на одну из второстепенных дорожек. Эдмонду было непросто успевать за ним – кусты норовили уколоть лицо. При этом еще надо было стараться по возможности избегать шума и шевеления растительности. Через пятнадцать минут Ллойд оказался возле выхода. Эдмонд потерял веру в успех мероприятия, но правила безопасности в любом случае требовали проводить Ллойда до его общежития.

И вдруг инспектор заметил в небе ворону. Птица пролетела над Ллойдом, сделав несколько кругов. Эдмонда мгновенно насторожило такое несвойственное этим животным поведение. Вороны вообще были стайными птицами и любили общество себе подобных. Но эта пернатая особа находилась здесь в единственном экземпляре.

Ллойд вышел из парка Аполлинариса и вместо того, чтобы пройти по улице, ведущей к общежитию сотрудников факультета математического обеспечения заклинаний, двинулся согласно коварного плана Эдмонда по более живописной, но и более безлюдной окружной дороге, которая шла по самой границе Таинственного леса. Палмер прошмыгнул в другие кусты и последовал за ним.

Ворона периодически садилась на одну из веток высоких деревьев, окружающих тропинку, и внимательно смотрела на Ллойда.

Ллойд, по всей видимости, тоже почуял что-то неладное в поведении подозрительной птицы и стал чаще оборачиваться и поднимать голову, стараясь не упускать ее из виду. Он убыстрил шаг и пару раз споткнулся, из чего Эдмонд сделал вывод, что Ллойд напуган.

Для их плана не было ничего лучше, ибо страх математика должен спровоцировать возможную Сильвию на какие-то действия. Но подумав об этом полезном свойстве психики Ллойда, Эдмонд вдруг понял, что у него нет четкого и ясного плана на случай, если нападение все же произойдет. Сказать откровенного, у него не было вообще никакого плана на такой случай.

Внезапно ворона спикировала на землю. Эдмонд никогда не видел демонической трансформации живьем и, раскрыв рот, смотрел, как птица нырнула в одну из падающих на дорогу теней и, словно оторвав ее от дерева, стала заворачиваться в сумрачный кокон. Секунду спустя тень отлилась в знакомую женскую фигуру.

Теперь никаких сомнений не осталось. Ллойд тоже заметил стремительное превращение и пошел еще быстрее. Эдмонд подумал, что, наверное, Ворфстоун даже побежал бы, но мысль о том, что инспектор Палмер рядом, по всей видимости, спасала его от полного погружения в панику.

Эдмонду было нелегко поспевать за парочкой, но упустить их значило подвергнуть Ллойда серьезной опасности, потому он с немыми ругательствами продирался сквозь лес. Благо на самой границе он был не такой плотный.

И вдруг Ллойд остановился. Этого в плане не было. Но Эдмонд и не верил толком в появление мисс Тэнтоурис, потому не стал разрабатывать отдельного варианта, который бы учитывал действия Ллойда в такой ситуации. Возможно, у молодого ученого просто сдали нервы.

– Чего вы от меня хотите? – нарочито громко произнес Ллойд.

Эдмонд сообразил, что Ллойд хочет, чтобы инспектор услышал страшные признания демона.

– Ты знаешь, – ответила Сильвия, остановившись в паре метров от него.

– Н-нет, понятия не имею, – голос Ллойда дрожал. – Еще раз спрашиваю, почему вы меня преследуете? Если вы обиделись на мои слова, то я приношу вам свои извинения!

– Они неискренние, потому ничего не значат. Мне они не нужны.

– А что же тогда? – Ллойд побледнел.

– Мне хочется чего-то гораздо более осязаемого и живого, чем слова. Того, что лишено лжи в силу своей безотносительной ценности для владельца…

– Я не понимаю…

– Ты играешь со мной, Ллойд, – протянула насмешливо Сильвия. – Мучаешь меня своим сладчайшим страхом и еще удивляешься, что я не могу не думать о тебе. Проказник, ты сделал все, чтобы привлечь меня. Сделал все, чтобы разбудить мой голод!

Эдмонд изумленно внимал, не веря своим ушам. После всей воспитательной работы и обещания быть хорошей девочкой, эта особа смеет вести такие разговоры!

– Я же… я же не специально, – пискнул Ллойд, видя, что Сильвия в один шаг преодолела разделяющее их расстояние.

Эдмонд готов был в любой момент сорваться с места. Но ему было очень важно понять, дойдет ли до дела. Может, Сильвия просто издевается над обидчиком, посмевшим назвать ее монстром и разбередить проблему всей ее судьбы.

– Я н-не м-могу… я же н-не управ-вляю своим страхом, – лепетал Ллойд потерянным голосом.

– Ты не виноват, Ллойд, – ее голос наполнился страстью. – Не переживай. Я знаю, что ты не специально. Но… я тоже… не управляю своим голодом…

Она положила руки ему на плечи, и Эдмонд услышал истошный крик Ллойда:

– ИНСПЕКТОР ПАЛМЕР!!!

Сильвия отшатнулась от своей жертвы, но Эдмонд был настолько быстр, что в считанные мгновения выскочил из засады и крепко схватил ее за запястье.

– Извините, что вмешиваюсь в вашу милую беседу, – произнес он. – Но мне кажется, что на сегодня хватит.

Ллойд отбежал от них на несколько шагов.

– Вы слышали, инспектор, вы слышали ее? – кричал он, тыча в Сильвию дрожащей рукой. – Она хотела выпить мою кровь! Вы видели ее клыки?!

– Успокойся, Ллойд. Иди домой, – медленно с расстановкой сказал Эдмонд. – Выпей чего-нибудь и ложись спать. Забудь все это как дурной сон и никому не говори об этом! Понял?

– Но вы видели?!..

– ЛЛОЙД! Ты меня слышишь? Все в порядке. Иди домой. Завтра поговорим. Мисс Тэнтоурис больше не побеспокоит тебя, поверь мне!

– Хорошо… – потерянно пробормотал Ллойд.

– И запомни: никому не говори! Нам не нужна новая война и тому подобное. Ты понял? Я все улажу.

Ллойд покивал и, ежесекундно оборачиваясь и спотыкаясь, направился в сторону общежития.

Эдмонд перевел взгляд на Сильвию. Она отвернула голову и избегала смотреть ему в лицо.

– А вам, мисс, придется пройти в мой кабинет. Нам нужно очень серьезно поговорить о вашем будущем.

– Это не самая разумная идея, инспектор, – тихо отозвалась она.

– Идея отпустить вас домой представляется мне еще более неразумной, и даже, я бы сказал, очень и очень опасной… для сотрудников и… для вас самой. Боюсь, я не смогу все это забыть. Прошу вас не оказывать сопротивления – это создаст вам гораздо больше проблем.

Повисло уже хорошо знакомое ему молчание.

– Хорошо…

Он удовлетворенно хмыкнул и с видом человека, знающего, что он делает, повел мисс Тэнтоурис в главный корпус. Стоит ли уточнять, что инспектор Палмер понятия не имел, что делает.

И чем это для него обернется.

Эдмонд с облегчением обнаружил, что хотя бы после одиннадцати вечера свет в кабинете Эрика Дельмонта погас. Он открыл свой кабинет, и только заперев дверь на ключ, выпустил руку Сильвии.

– Присаживайтесь, – бросил он, занимая свое место и зачем-то вынимая из сейфа злосчастное дело.

Сильвия безропотно опустилась на знакомый ей стул. Но в отличии от их первой встречи ее осанка не была царственной. Она понуро направила взгляд в пол и молчала.

– Вот так вы благодарите меня, мисс Тэнтоурис, за мои старания исчерпать этот конфликт и спасти вашу карьеру? – спросил он, стараясь вложить в слова всю свою суровость.

Помещение освещалось только неяркой лампой, стоящей на столе, и подглядывавший за ними из окна огромный сияющий полумесяц серебрил волосы Сильвии, играя в их пронзительной черноте синеватыми искорками.

– После всего этого вы не находите ничего лучше, как пытаться выпить кровь мистера Ворфстоуна? И вы еще что-то рассказывали про вашу любовь к правде? Почему тогда не потрудились сообщить, что ваша обида не играет во всем этом никакой роли?

– Я вам ничего не обещала…

Ее голос показался Эдмонду подозрительно слабым. Он пододвинул лампу ближе и увидел, что выглядела мисс Тэнтоурис неважно. Лицо достигло мраморной бледности, на лбу выступили крупные градины пота. Она тяжело и шумно дышала. Грудная клетка двигалась в такой амплитуде, словно демоническая девушка пробежала марафон. Глаза в полутьме буквально пылали зловещим фиолетовым огнем.

– Вы нездоровы, мисс Тэнтоурис? – спросил он обеспокоенно.

Она молча кивнула. Рот был приоткрыт, а на лице поселилось выражение, словно ее тошнит.

Эдмонд встал и, взяв мисс Тэнтоурис за предплечье, помог сесть на диван. Придвинув к нему стул, инспектор с сочувствием оглядел ее.

– Это вампирская болезнь? – осторожно спросил он, позабыв про свою напускную суровость.

– Да, – прошептала она.

– Но ведь до полнолуния еще далеко, – произнес он растерянно.

– Я заметила, – из ее горла вырвался горький смешок.

– Но почему тогда?..

– Вам снова не дает покоя моя физиология… Но я не виню вас. Она необычайна сложна и интересна…

Сильвия глубоко вздохнула и заправила за ухо непослушные волосы, падающие на мокрый лоб.

– Не только лунный цикл влияет на меня. В организме высшего демона существует множество… любопытных функций, которые вырастают в свое время, подчиняясь неведомым фазам и колебаниям. Нас мало… и все очень индивидуально… Потому никто не знает, когда будет приступ…

Эдмонд заворожено слушал.

– Но если это болезнь, то надо просто пойти к доктору, – он сам понимал, что говорит полные глупости, но был во власти неодолимого желания как-то утешить и успокоить Сильвию. – У вас же есть свои врачи, которые собаку съели на изучении вашей физиологии…

– Чем меньше доктор знает о физиологии высшего демона, тем спокойнее спит, – она натужно рассмеялась. – А вы смешной, Эдмонд.

– Почему?

Она с непередаваемой грустью посмотрела ему в глаза.

– Вы хотите вылечить демона от вампиризма. Но для меня это не болезнь. Вы же не лечите детей от того, что у них зубы вырастают, а подростков – от полового созревания. Это моя природа. Некоторые возможности моего организма входят в силу только в этом возрасте…

– Но послушайте, не надо падать духом. Хорошо, нет врачей. Но у вас же есть ваша бабушка… ну, или не совсем бабушка. Вы же говорили, что она высший демон. Значит может рассказать вам, как со всем этим справляться! Может, есть какая-то травка специальная?

Сильвия усмехнулась и покачала головой.

– Вы очень добрый человек, Эдмонд. Но не только ваша человеческая глупость заставляет вас жалеть демона. Вы просто не понимаете, о чем говорите…

– Мне Аделаида показалась очень мудрой и…

Снова желчный смешок.

– Вы зря купились на ее истории. Когда она говорила про то, что раньше варила людей в котле, то не шутила. Бабушка прожила очень долгую жизнь и заделалась на старости лет миротворцем только потому, что стала причиной невообразимого количества боли и страданий когда-то очень давно. Первые сто лет своей жизни она была сущим монстром, который пожирал людей в прямом смысле слова! Понимаете меня? Она прожила классическую судьбу высшего демона и победила свои инстинкты, полностью отдавшись в их власть и позволив этим темным силам превратить ее в ночной кошмар для человеческого разума… Я не желаю… пользоваться ее советами… Вы ничего не знаете и даже представить себе не можете, что такое высший демон…

Эдмонд сидел, не в силах вымолвить ни слова. В его мозгу вспыхнул образ Эрика Дельмонта, который победоносно и многозначительно кивал, намекая на важность данного инспектору Палмеру поручения.

– Вы не хотите чаю? Может он чуточку облегчит ваше состояние? – прошептал он наконец.

Сильвия пожала плечами.

Он побежал к чайнику и активизировал заклинанием нагревательный элемент.

В кабинете раздавались лишь шум тяжелого дыхания и звук вскрываемой Эдмондом упаковки с травяными грибами.

Эдмонд принес немного охлажденный чай и обнаружил, что Сильвия обессилено сползла, перейдя в лежачее положение. Ее голова опиралась о подлокотник дивана.

– Попробуйте, я добавил сахар. Он поднимет уровень гемоглобина и…

– Да, – она улыбнулась, – и все пройдет…

Изможденный вид девушки сказал Эдмонду, что она скорее всего не удержит чашку самостоятельно. Он присел на пол и, взяв ее за шею, осторожно приподнял голову, чтобы она могла пить. Ее всю трясло от озноба.

– Спасибо, – прошептала она и стала делать жадные глотки.

Эдмонд гадал, почему мисс Тэнтоурис так резко потеряла все силы. Но это соображение отступило на задний план. Он оказался так близко от нее, что не смог совладать с собой и стал пожирать глазами распаляющую чувства картину. Несмотря на бледность, губы настолько налились кровью, что даже немного увеличились в размере, делая ее сладкие уста еще более желанными. Пот струился не только по лицу: влажная блузка обтянула умопомрачительные очертания упругой груди, позволяя рассмотреть ее во всех волнующих деталях. Его рука тоже вспотела, держа ее тонкую нежную шею. С такого расстояния можно было разглядеть каждую черточку упоительно красивого лица.

– Прошу вас, Эдмонд, – она умоляюще посмотрела на него, словно вкус чая причинял ей боль, – не смотрите на меня так…

– Я ни в коей мере не считаю вас чудовищем, – поспешно заметил он. – Вы просто… приболели…

– Я не о том, – она сжала губы. – Я чувствую, что вы… находите мое тело… желанным для себя.

– Нет, ну что вы! – смутился Эдмонд, залившись краской. – Вам показалось.

– Прошу вас: не спорьте. Ваше желание пульсирует у меня в голове так же настойчиво, как и мой… голод. Оно меня нисколько не обижает… Просто раскрывает… сладость вашей крови. Мне приходится напрягать все силы, чтобы сдержаться, после того, как вы вырвали вкусного Ллойда у меня из рук… Потому я и просила вас не устраивать этой беседы именно сегодня ночью…

Эдмонд похолодел, чувствуя как ледяные клешни ужаса сжимают его трепещущую душу. Он вдруг осознал всю опасность той ситуации, в которую добровольно загнал себя. Он находится один на один с высшим демоном, одержимым припадком вампиризма. Того самого, который при первой же встрече честно признался, что просит в такие дни запирать себя дома. В совершенно пустом здании. Да еще и ночью, когда силы демонов возрастают.

– Вы издеваетесь надо мной, Эдмонд? – Сильвия прикусила губу, давая узреть удлинившиеся клыки.

Эдмонд испуганно смотрел, как она зажмурила глаза, словно от вспышки боли.

– Что такое? – невинно уточнил он.

– Вы решили раздразнить меня этим коктейлем из похоти и страха, который позволяет мне увидеть все оттенки, всю полноту и божественный аромат вашей крови, – прошептала она исступленно. – Это не самый разумный ход…

Эдмонд продолжал удерживать ее голову.

– Вам показалось, мисс Тэнтоурис. Наверное, ваши чувства… немного притупились из-за болезни…

Внезапно ее тело перестало дрожать, а дыхание выровнялось.

– Вам доставляет удовольствие держать меня в объятиях, инспектор?

Ее голос полностью окреп и стал звучать как в предыдущие их встречи. Это несказанно насторожило Эдмонда.

– Это не вызывает у меня… отвращения, – медленно произнес Эдмонд. – Вы… молодая и симпатичная девушка…

Он старался говорить уверенно и расслабленно.

Она улыбнулась, словно сытая кошка и, прикрыв веки, совершенно по-кошачьи… замурчала. Эдмонд ошарашено вслушивался в натуральное мурчание. Даже тело Сильвии ритмично вибрировало.

– Мои чувства так обострились, что я могу прикоснуться… к каждой вашей мысли, инспектор, – сказала она, не открывая глаз.

Он сглотнул.

Сильвия расслабленно положила голову на его ладонь.

– Если хотите, то можете обнять меня… и поцеловать. Это будет вам наградой за все ваши труды и проблемы, что вы испытали по моей вине.

– Вы нездоровы, Сильвия.

Эдмонд осторожно выпростал руку и поднялся. Он стал медленно отходить к двери. Сильвия спокойно лежала на софе. Он нащупал в кармане ключ и начал подносить его к замочной скважине.

Вдруг, опережая скорость с которой его зрение могло что-то уловить, по кабинету пробежала тень.

Эдмонд бросил взгляд на диван и обомлел. Тот был пуст. Но тут он чуть не вскрикнул. На двери, прямо перед ним, лежала Сильвия. Она именно лежала на дверном полотне так, словно сила тяжести была не властна над ее телом. Ноги были согнуты в коленях и опирались не о пол, а на вертикальную поверхность самой двери.

Эдмонд в полнейшей прострации смотрел на прилипшую к двери демоническую девушку. Лампа погасла, и кабинет погрузился в холодный уранический свет.

Эдмонду показалось, что даже черты ее лица неуловимо изменились. Оно осталось таким же красивым, но будто написанным очень больным в своей гениальности и тоске по навеки оставленному миру нормальности художником.

– Возьмите себя в руки, – охрипшим голосом сказал он.

– Разве порядочный мужчина не должен все делать за даму? – спросила она и притянула его к себе, обняв за шею.

Эдмонд взял ее за талию и попытался оттолкнуть. Но все было бесполезно. Ее хватка была мертвой.

– Не отталкивать, а прижимать! – она весело и звонко рассмеялась, и Эдмонд готов был поспорить, что именно с таким гибельным отзвуком хохочут нереиды, заманивающие путников в болота Таинственного леса. – Вы будто первый раз обнимаете девушку!

– Подумайте о своей карьере! Такое поведение…

– Такое поведение и является карьерой для высшего демона, – прошептала она и впилась в его губы удивительно пылким поцелуем.

Но уже через мгновение Эдмонд почувствовал, что ее клыки, как острейшие лезвия, прорезали на тыльной стороне его губ две дырочки. Вслед за теплотой ее губ он ощутил пронизывающий холод, растекающийся по телу и приступ животной паники от понимания, что его жизненная сила уходит из него через эти разрезы.

Ужас парализовал тело Эдмонда, но разум еще мог кое-как соображать. Что он мог сделать в этой более чем критической ситуации? Ударить ее заклинанием? Но даже сейчас он не хотел, чтобы Сильвия пострадала. И потом ему казалось очень маловероятным, чтобы можно было так легко справиться с высшим демоном. Кроме того, в случае ее ранения она может разбушеваться настолько, что все точно кончится плохо. Но что он может сделать кроме этого? И вдруг на мысленном горизонте, затянутом тучами ледяной безысходности, сверкнула спасительная мысль.

Эдмонд положил ладони на ее щеки и мягко, но настойчиво отодвинул ее лицо. По губам Сильвии текла капелька крови, которую она слизнула языком.

– Послушайте меня.

Она нахмурилась и скорчила недовольную гримасу, словно маленькая девочка, у которой отнимают конфетку.

– Всего лишь секундочку…

– Да? – спросила она нетерпеливо.

– Сильвия Тэнтоурис, вы сотрудник института магии. Вы без разрешения пьете кровь человека. Так поступают только чудовища. Но вы не такая. Пусть вы сами или другие, в том числе ваши родители, бабушка и все ваше демоническое племя, считают вас отборным монстром, но я знаю, что вы не монстр. Разве не помните, как говорили маме, что инспектор Палмер не считает вас чудовищем?

Ее глаза наполнились слезами.

– Но я… – начала она.

– Монстры не работают в институтах, – продолжал он, смотря ей в глаза, – монстры не имеют друзей. А у вас есть друг. И он не позволит вам погубить свою жизнь.

– Но завтра мне будет так стыдно посмотреть вам в глаза, что проще выпить вашу кровь… – слезы текли по ее лицу.

– Нет, – ответил он без тени улыбки, – мы с вами в равных условиях. Мне тоже неловко, что вы поняли мои… мужские желания.

Она закрыла глаза и зарыдала в голос. Он нежно погладил ее по волосам.

Она вытерла слезы тыльной стороной ладони и произнесла спокойным голосом, будто ничего этого не было:

– Тогда желаю вам спокойной ночи и извиняюсь за… ну, вы поняли…

Эдмонд неуверенно кивнул.

В следующее мгновение она оттолкнула его и черным вороном умчалась через открытую форточку на ночную улицу.

Эдмонд упал, но в последний момент ухватился за диван. Он попытался подняться, но обнаружил, что силы оставили его. Теперь его колотил озноб. Он из последних сил заполз на диван и со смешанными чувствами смотрел на исчезающий вороний силуэт на фоне громадной половины луны.

Уже проваливаясь в болезненный сон, инспектор Палмер думал о том, что ему удалось стать настоящим сыщиком. Он не только выявил тяжкое преступление против жизни и здоровья, не только сам умудрился стать его жертвой, но еще и намерен сыграть роль судьи, собирающегося несмотря ни на что вынести оправдательный приговор…

Но тьма прекратила поток этих нелепых мыслей.

 

Глава 9. Недовольство комитета

На следующее утро инспектор Палмер… проснулся. И уже одно это было замечательной новостью! В остальном же дела обстояли несколько хуже. Удручающее состояние после пробуждения напомнило ему давно позабытые последствия феерических институтских вечеринок, парочку из которых пришлось посетить даже такому рассудительному человеку, как Эдмонд. Голова налилась тяжестью, а в ее глубине поселилась тупая ноющая боль.

Встав и подойдя к зеркалу, Эдмонд с приятным удивлением обнаружил, что его укушенная губа не распухла и ничем не выдавала последствий кровавого пиршества неугомонной мисс Тэнтоурис. Он попытался нащупать кончиком языка пресловутые дырочки, но не смог их найти. По всей видимости, Эдмонд столкнулся с доселе неизвестным эффектом: то ли его организм был так напуган соприкосновением с чуждой ему природой и направил все силы на свое восстановление, то ли практичная природа демонов заложила в механизм укуса элемент с впрыскиванием заживляющего вещества, спасающего жертву от кровопотери и обеспечивающего возможности дальнейшего ее использования. Эдмонд больше склонялся ко второму варианту.

Он со школьной скамьи знал, что в теории вампирский укус демона не опасен сам по себе, если не приводит к критической кровопотере. Тогда им кое-что объясняли про демонов – самую малость о некоторых темных сторонах их жизни. Такая политика сообщения частичной правды тоже являлась частью стратегии расового баланса. Дети не должны были расти с чувством ужаса и ненависти к своим собратьям по разуму, но иметь иллюзии, будто демоны такие же люди, тоже считалось нежелательным просчетом. Особенно, учитывая тот факт, что демоны не так уж кардинально отличались внешним видом. Тем не менее, Эдмонд все-равно испытывал иррациональную тревогу, а не превратится ли он в оборотня или кого-то подобного.

Он чувствовал сильную слабость и адский голод – тело требовало восполнить потерянную энергию. Однако, в остальном Эдмонд поймал себя на некотором почти позитивном настрое, роднящем вчерашнее непотребство с упомянутыми вечеринками. Как и в те годы, радовало уже то, что он сумел выжить.

Однако, стоило ему впустить в голову мысли, касающиеся последствий произошедшего, как она заболела с новой силой. Он понятия не имел, направилась ли Сильвия домой или устроила себе праздничный ужин из одиноких ночных сотрудников или из того же Ллойда. Не побежал ли Ллойд в полицию, не пишет ли он уже ректору обличительную записку с просьбой изолировать мисс Тэнтоурис на веки вечные? Кроме того, Эдмонд проспал почти до самого начала рабочего дня, а его внешний вид оставлял желать лучшего.

Но свойственное инспектору здравомыслие подсказало ему действовать последовательно.

Он порылся в шкафу и с облегчением нашел запасной костюм. Зашел к Говарду и попросил сказать Старику, что занят очень важными делами, если тот станет искать Эдмонда на утреннем совещании.

Столовая работала в режиме завтрака. Но утренний прием пищи по многократным повелениям председателя ученого совета завершался до начала рабочего дня, чтобы сотрудники не просиживали за чаем и булочками время, когда они могли бы и должны были приносить институту пользу.

Потому Эдмонду пришлось совершить утренний моцион и устало плюхнуться в один из трактиров на окраине институтского городка, где можно было утолить разыгравшийся голод. Набрасываясь на еду, он посмеялся над самим собой, вспомнив как Сильвия как-то сказала ему, что он не понимает ее, потому что никогда не хотел есть по-настоящему.

Завтрак придал ему сил, и очень скоро день вошел в привычную колею. Вернувшись, Эдмонд не без удивления узнал от Говарда, что на утренней раздаче заданий и наказаний Эрик не только не искал его, но и не просил передать никаких поручений, хотя текущей работы хватало. Неужели Старик каким-то образом догадывается о случившемся? А может быть, даря Эдмонду чуть больше свободного времени, намекает, что помнит про важное задание и просит таким образом и самого Эдмонда не забывать о нем?

Эдмонд решил, что именно сегодня ему и необходимо это нечаянно полученное свободное время. Он зашел на кафедру исследования подземных эманаций и узнал, что Сильвия Тэнтоурис взяла на пару дней больничный из-за плохого самочувствия. Это новость несказанно его обрадовала. Инспектор Палмер с надеждой подумал, что ей хватило ума запереться дома. Затем он выяснил, что и Ллойд сослался на неважное самочувствие. Вот к пострадавшему от стресса математику надо было зайти обязательно.

Он нашел Ворфстоуна лежащим в своей кровати, обставленного успокоительными средствами. Разговор вышел очень непростой, но Эдмонд приложил все усилия и актерские таланты, чтобы убедить Ллойда в том, что мисс Тэнтоурис в ходе жесточайшего допроса призналась, что ею двигала женская мстительность, и она просто разыграла беднягу. Но Эдмонд сообщил, что взял с нее признательные показания, которые пообещал сразу же передать напрямую ректору и уволить демона с позором в случае повторения подобного. Ллойд немного успокоился. Затем они долго говорили о магической математике, и Ллойд даже повеселел, сказав, что завтра пойдет на работу.

Оказавшись в своем кабинете только к концу рабочего дня, Эдмонд в очередной раз вытащил из сейфа папку "человек Л. Ворфстоун – демон С. Тэнтоурис". Сроки принятия решения истекали, разумные основания для продолжения проверки начисто отсутствовали, и инспектор Палмер вынужден был признаться себе, что дело надо было закрывать. В материалах содержались все необходимые справки и объяснения, и дополнять их изложением истинного положения дел представлялось Эдмонду сущим безумием. И хотя ему почему-то очень не хотелось отпускать Сильвию в свободное плавание, но продление проверки могло дать Эрику Дельмонту надежду, что его лучший инспектор накопал-таки нечто чудовищное в обаятельном демоне. Эдмонд не особо жаждал подобного развития событий. Во-первых, он ловил себя на иррациональной уверенности, что Сильвия просто не может таить в себе описанные Эриком и Ллойдом ужасы. При этом, ночная сцена была отнесена его разумом куда-то в область сновидческих иллюзий, словно неуправляемый вампирский голод и рассказ про молодость бабушки Аделаиды нисколько не намекали на означенную чудовищность. И во-вторых, если этот скрытый монстр и присутствует в мисс Тэнтоурис, то передавать информацию об этом прискорбном обстоятельстве другому монстру в лице Старика казалось Палмеру несправедливым и опасным.

Он написал итоговую справку и отдал все на подпись Эрику. Тот даже не стал слушать его пояснения, полностью погруженный в очередную бесконечную партию. Он пробормотал, что сам отнесет дело на подпись начальнику управления безопасности, и знаками попросил Эдмонда выметаться. Инспектора Палмера насторожило неожиданное равнодушие Дельмонта к заданию по разоблачению Сильвии. Такое показательное спокойствие его шефа могло означать только одно – откуда-то Старик знал, что так просто вся эта история не закончится.

Волнующий разговор и укус с оттенком поцелуя терзали душу Эдмонда. Он должен был как-то отреагировать на это безобразие, откровенно лежащее за гранью обычного нарушения правил, но понятия не имел, что делать.

Поразительным образом раздумья инспектора Палмера затянулись на насколько дней, в течение которых он ни разу не видел Сильвию и даже подумывал навестить ее под каким-нибудь благовидным предлогом, но не нашел в себе душевных сил сделать этого. Эдмонд не мог понять самого себя. Он успокаивал ее в ту ночь только затем, чтобы остаться в живых и не дать ей совершить непоправимое? Или действительно говорил все от души?

Наступила пятница.

Зайдя утром в свой кабинет, Эдмонд нашел под дверью записку. Развернув ее, он увидел корявый почерк Саймона. Спортсмен настоятельно просил воздержаться от демонической стряпни и не опаздывать на вечеринку. Джон якобы обещался добыть что-то интересненькое. Это не на шутку заинтриговало Эдмонда. Зная фокусы Джона, можно было только гадать, какой ужас тот мог притащить из Таинственного леса.

Просунувшаяся в дверь голова Говарда застала Эдмонда с чашкой ароматного кофе, занесенной для первого глотка. Этот круглолицый и немного тучный молодой парень не стал ничего говорить, лишь виновато почесал декоративную бородку.

– Старик? – спросил Эдмонд.

– Нортон…

Услышав имя главы управления внутренней безопасности, Эдмонд напрягся.

– Эх… спасибо, Говард. Ты пойдешь сегодня обедать?

– Да.

– Тогда давай вместе.

– Договорились! – просиял добродушной улыбкой Говард и закрыл дверь.

Эдмонду пришлось магически охладить кофе и осушить напиток залпом. Выпитый впопыхах, он не доставил положенного удовольствия.

Алекс Нортон обладал внешностью бравого капитана корабля дальнего плавания. Весь вид его, начиная от крепких жилистых рук и заканчивая прямым и смелым взглядом, свидетельствовал о несгибаемом характере борца со всяческим злом и выдавал решительное намерение во что бы то ни стало обеспечить безопасность сотрудников института. По мнению Эдмонда у Алекса был лишь один недостаток – безмерная глупость, которая и поместила в его голову столь одномерную в своей бескомпромиссности цель.

– Проходите, Палмер, – при его появлении начальник управления строго нахмурил брови.

Войдя в просторный кабинет, Эдмонд увидел Эрика Дельмонта, сидящего с обычным отсутствующим выражением лица.

По тому, что Нортон не предложил ему сесть, Эдмонд догадался, что чем-то провинился перед высоким начальством.

– Вы знаете, что мы очень довольны вашей работой. Ваш профессионализм был многократно отмечен мною и господином Дельмонтом…

– Спасибо, сэр.

– Но, видимо, у каждого наступает такой момент, когда приходит мнение, будто ваши навыки и авторитет будут работать за вас, избавляя от необходимости вникать в каждое дело досконально, – он помолчал. – Мы с Эриком тоже несколько ослабили контроль за вашей работой… И наступил момент, когда такое неправильное положение дел дало более чем негативные результаты.

Эдмонд искусно сымитировал сокрушенное выражение лица. Одновременно он заметил, как Эрик принимает подобающий для его роли вид сердитого промежуточного начальника, получающего нагоняй за проступок нерадивого подчиненного.

– Вчера вечером меня вызвал глава дисциплинарного комитета, – продолжал Нортон. – Карл Сомболион целый час распекал меня за отвратительно проведенную проверку по делу "Ворфстоун – Тэнтоурис". Скажите, Эдмонд, разве вы не понимали, что это происшествие имеет политический резонанс, и надо подойти к работе над ним со всей ответственностью?

– Но, сэр, я собрал весь пакет документов… Были проведены все необходимые мероприятия…

– Все мероприятия?! – повысил голос Нортон, грозно прищурившись. – Позвольте я поведаю вам мнение главы дисциплинарного комитета по этой проблеме. На это дело направлено внимание не только многих высокопоставленных сотрудников, но и рядовых людей и демонов. Для демонического состава нашего института высший демон является примером для подражания. Вы это прекрасно знаете. Дисциплинарный комитет не может подвергнуть мисс Тэнтоурис серьезным санкциям, вроде увольнения, потому что это может нарушить баланс… и потом, есть мнение, что высшему демону лучше быть чем-нибудь занятым… Но и позволить ей выйти сухой из воды означает дать всем демонам негативный пример. Сказать им, что они могут вести себя как вздумается!

– Но я встречался с ее родителями. Для них это…

– Дайте мне закончить, Палмер!

– Извините, сэр…

– Вы знаете непростой характер магистра Сомболиона. Как вы можете догадаться, не такие качества, как всепрощение и доброта, позволили занять ему должность главного судии. Он ненавидит, когда кто-либо осмеливается нарушать правила институтской жизни. Карл Сомболион был в бешенстве! Родители этой мисс Тэнтоурис просят за нее прощение и вынуждены терпеть в своем доме присутствие человека. Бедный пострадавший, по ее вине проведший неделю в лазарете, готов понять и простить обидчицу. Вы тратите на вразумляющие беседы с ней свое время. А что она? Эта особа даже не подумала признать свою вину и принести извинения! Применив против человека серьезную боевую магию! И воспринимая ее как эталон, каждый рядовой демон может посчитать себя вправе творить такие бесчинства! Вы, Эдмонд, просто представить себе не можете, как магистр Сомболион кричал…

– Я постараюсь взять с мисс Тэнтоурис извинения, – осторожно произнес Эдмонд.

– Уже поздно, Палмер, – желчно усмехнулся Нортон. – Это надо было делать до подачи материалов проверки на рассмотрение. Магистр Сомболион лично взял это дело на контроль и предложил очень… специфический вариант развития событий.

Эдмонд посмотрел на Нортона с неподдельной тревогой.

Тот взял со стола бумагу, на котором виднелась огромная красная печать, и потряс ею в воздухе.

– Как я уже сказал, ни о каком увольнении этой ходячей демонической проблемы речь не идет. Несмотря на всю жажду справедливого возмездия, председатель дисциплинарного комитета осознает, что этот вариант самый последний из возможных. Но нужно наказать ее так, чтобы никакому другому демону было не повадно пускать кулаки в ход. Потому дело возвращается вам для проведения дополнительной проверки. Кроме того, вы наделяетесь этим документом особыми полномочиями. В течение двух месяцев вы имеете право проводить в отношении мисс Тэнтоурис все меры дисциплинарного воздействия: временно отстранить ее от работы, направить на курсы по управлению гневом, хоть каждый день вызывать ее для проведения воспитательных бесед или доставать ее родителей!.. Она полностью в вашей власти на это время.

Эдмонд изумленно переводил взгляд с Нортона на желтоватую бумагу документа.

– Причем, когда я говорю "имеете право", я подразумеваю "должны", Палмер, – добавил он. – За два месяца вы должны превратить ее жизнь в кошмар и показать всем демонам, что нельзя вести себя, как вздумается…

– Гххм, хорошо, сэр. Я приложу все силы… – пробормотал Эдмонд.

– Я думаю, что досуг по линии воспитательной работы вам подскажут ваши коллеги из соответствующих подразделений, ну в общем, разберетесь. Главное не переусердствуйте! Все-таки она высший демон…

Эдмонд внутренне усмехнулся. Ну, конечно! Как Нортон мог обойтись без своей знаменитой противоречивости?

– Я могу идти, сэр?

– Да. И вы, Эрик, тоже. И впредь лучше контролируйте своих подчиненных.

Дельмонт встал, и они направились к двери.

– Извините, что подвел вас, сэр, – произнес Эдмонд, когда они вышли в коридор.

– О чем ты? – непонимающе уточнил Эрик, – поверь мне, Эдмонд, когда ты подведешь меня, я первый сообщу тебе об этом. Если ты про Нортона, то не бери близко к сердцу. Ну, как ты мог заставить эту девчонку принести извинения, если она не хотела этого?! А эта пыточная бумага появилась у тебя минуту назад. Просто Нортон должен был передать кому-то часть гнева Сомболиона. Так что, не переживай. Ты не мог предвидеть реакцию дисциплинарного комитета. В политических делах так всегда бывает. Зато теперь ты знаешь, что делать, и имеешь для этого все полномочия.

– Спасибо за понимание, сэр.

– И потом, сложно придумать более удачного стечения обстоятельств, чтобы попытаться провернуть наш с тобой план, сынок, – подмигнул Эрик. – Очень прошу тебя, не упусти такой шанс. При правильном подходе ты сумеешь за эти два месяца докопаться до всех тайн этой демонической мисс!

Старик похлопал инспектора Палмера по плечу и уже был готов ускользнуть в свое логово, где его дожидался созданный трехмерными шахматами виртуальный противник в виде трансформированного собственного "Я".

– Сэр, а можно вопрос? – успел окликнуть шефа Эдмонд.

– Да? – отозвался тот, уже из-за приоткрытой двери.

– Вы сказали, что я не мог предвидеть реакцию Сомболиона. А вы могли?

Эрик расплылся в улыбке.

– На что ты намекаешь, сынок?

– Ни на что, сэр. Мне просто немного не понятно, как может ваше задание сочетаться с тем, что вы даже не обратили внимания на материалы дела, когда я принес их вам на утверждение.

Старик нетерпеливо потоптался на пороге, но все-таки вышел в коридор и произнес очень тихо – так, чтобы только Эдмонд мог услышать.

– Ты демонстрируешь неплохую сообразительность, сынок. Чтобы не отвлекать твой ум от важной работы, могу полностью прояснить тебе мою позицию. Она очень ясная и однозначная, – он выдержал паузу. – Ты предоставишь мне те сведения о темной стороне мисс Тэнтоурис, чтобы ты ни думал по этому поводу. Ясно?

Дельмонт подмигнул и исчез за дверью.

Эдмонд, настроение которого было подпорчено этим откровением, тоже вернулся в свой кабинет и положил конверт и материалы дела с всесильной бумагой перед собой.

Он не любил афоризмов и прочих народных и авторских мудростей за их негибкость и переоцененность мещанским сознанием большинства. Но в этой ситуации не мог не вспомнить слов о том, что ложь порождает лишь еще большую ложь. Инспектор понимал, что он заврался и надо как-то навести порядок в своей жизни и работе. Он не знал, как сказать Эрику, что не собирается раскапывать никакую страшную правду. Он врал всей институтской общественности, скрывая, что подвергся акту вампиризма. Эдмонд прекрасно осознавал, что камнем преткновения и точкой отсчета этого безобразия явилась Сильвия Тэнтоурис. И чтобы распутать паутину лжи, надо было в первую очередь разобраться с ней. Но только как это сделать? Необходимость два месяца быть с ней в тесном контакте радовала глупые чувства и очень угнетала осторожный разум.

Вдруг кто-то очень нерешительно постучал в дверь. Он поднял взгляд и увидел проникающую в кабинет ауру, похожую на готовую разразиться страшной грозой темную тучу. Что-то заставило инспектора Палмера поправить волосы и подтянуть галстук, прежде чем сказать:

– Войдите.

Дверь столь же нерешительно отворилась.

– Я могу с вами поговорить, Эдмонд? – неуверенно осведомилась замершая на пороге Сильвия Тэнтоурис.

– Да, проходите, садитесь. Я как раз… тоже хотел с вами поговорить… Сильвия.

Она назвала Эдмонда по имени, и он обнаружил, что испытал приятную теплоту, обратившись к ней столь же панибратски. Впрочем, после всего произошедшего это не казалось ему переходом границ. Все разумные границы уже были пройдены в ту ночь вместе с частью его крови, оказавшейся на ее губах.

Она натянуто улыбнулась и в третий раз опустилась на стул для допросов и увещеваний. Эдмонд поискал на задворках души свою клееную-переклееную маску невозмутимости и кое-как придал лицу строгое выражение, сдобрив его щепоткой праведной обиды.

– Вас не было несколько дней. Как вы сейчас себя чувствуете? Выглядите вполне здоровой.

Эдмонд не врал. Сильвия выглядела просто изумительно. На щеках поселился здоровый румянец, а глаза приобрели привычный изумрудный оттенок, избавившись от пугающего потустороннего блеска и фиолетовых прожилок. Густые волосы стали еще более пышными, словно каждый чернильно-черный волосок напитался… его кровью. Было похоже на то, будто она отдохнула в санатории.

– Спасибо… Я не болела. Просто решила пару дней посидеть дома, – она опустила взгляд и стала кусать губы.

"Неужели, действительно, просто стеснялась встречаться со мной?" – удивленно подумал Эдмонд.

– А вы как? – она подняла голову и решительно посмотрела ему в глаза.

– Нормально, – сухо отозвался он. – Кстати, я заходил к господину Ворфстоуну и дал ему слово, что вы больше никогда не побеспокоите его. Очень надеюсь, что вы не станете меня подводить.

– Да, конечно… Я пришла к вам, чтобы сказать, что готова подписать извинения перед ним…

Эдмонд усмехнулся и покачал головой.

– К сожалению уже поздно, мисс. Дисциплинарный комитет оказался чрезвычайно недоволен тем, что вы не сделали этого сразу и потребовал наказать вас.

– Меня уволят? – бесцветным голосом уточнила она, устремив взор в окно.

– Нет. Вам придумали более изощренное наказание. Два месяца вы должны принудительно посещать море различных мероприятий, которые своим неудобством научат вас быть доброй, а другим демонам на вашем печальном примере покажут, к чему приводит нарушение правил. И даже назначили экзекутора, который будет приводить все это в исполнение…

Ее взгляд прояснился.

– И кто же этот тиран, знающий все слабые места демонов? – в ее голосе зазвучали игривые нотки.

– Я, – обреченно отозвался Эдмонд.

Сильвия улыбнулась, и инспектору показалось, что он увидел в уголках губ и хитро прищуренных глазах отблеск вампирского желания.

– И как же вы собираетесь мучить меня, Эдмонд? – спросила она, широко раскрыв прекрасные глаза, обрамленные длинными густыми ресницами.

Эдмонд промолчал, недовольно покосившись на воодушевление мисс Тэнтоурис. Он опустил взгляд и увидел записку Саймона, все еще лежащую возле пустой чашки кофе. Сумасбродная идея родилась почти мгновенно.

– Для начала я заставлю вас посетить наше общество, что вы так презираете. Окунетесь в противную и чуждую вам человеческую реальность, полную лжи и слабости. Ваши сородичи точно будут в шоке.

Сильвия без всякого притворства изумленно созерцала торжествующее выражение лица Эдмонда.

– Причем, сегодня же!

Стоило этим словам сорваться с его языка, Эдмонд осознал, что перешел черту невозврата.

Он также понял, почему позволил высшему демону выпить своей крови. Понял, почему пообещал бабушке Адель заботиться о внучке. Понял, почему маялся эти дни от неясной тоски. Понял, почему Анна превратилась лишь в бесплотный призрак прошлого.

А еще он выбросил свою маску и улыбнулся. Так искренно и весело инспектор Палмер не улыбался, пожалуй, никогда в жизни. Но печальная история Сильвии в ту ночь навела его на удивительную мысль. Не может ли и в его организме что-то доселе неизведанное созреть только сейчас?

 

Глава 10. Воспитательная вечеринка

Весь оставшийся день Эдмонду казалось, будто он стремительно несется на санках с крутой горы и не имеет никакой возможности затормозить. На полуострове Годзо снег никогда не осмеливался появиться, но Эдмонд в детстве несколько раз путешествовал с родителями в столицу – величественный и мрачный в своей древности Примаглориум. Там он много и с превеликим удовольствием катался с длинных-предлинных заснеженных горок. Будущий инспектор находил самым захватывающим не сам быстрый полет саней по накатанной ледяной трассе, а тот момент, когда он стоит на самой высокой точке и только готовится оттолкнуться. Ибо если решишься на такой отважный шаг, то потом уже не остановишься, пока не съедешь в самый низ, уже не различимый вдали.

Вот и сейчас он чувствовал, что потерял контроль. Он оттолкнулся и, как бы ни захотел, уже не смог бы выйти из игры и вернуться обратно. Эдмонд был настолько напуган собственной решимостью, что даже зашел к Эрику и подал ему рапорт о проведении первого акта воспитательной работы в виде погружения злостной нарушительницы в отвратительную для любого демона человеческую среду. Он надеялся, что Старик поймает его за руку и стащит с санок на твердую землю. Но Дельмонт лишь уважительно посмотрел на него и, предсказав присвоение Эдмонду клички "палач Сомболиона", благословил на начало экзекуторских подвигов.

Инспектор Палмер даже рассказал за обедом о своих планах Говарду, но тот, вопреки ожиданиям Эдмонда, не стал крутить пальцем у виска. Напротив, он нашел идею коллеги чрезвычайно любопытной и полезной.

– На твоем месте я бы попытался добиться двух целей, Эдмонд, – сказал Говард, задумчиво почесывая бороду толстоватыми пальцами. – Одновременно провернуть это будет непросто, но…

– О чем ты?

– Ты должен представить Сомболиону все эти мероприятия как крайне неприятные процедуры. Но было бы замечательно, если бы мисс Тэнтоурис смогла увидеть в человеческой культуре нечто интересное. Это послужило бы более глубокому взаимопониманию людей и демонов хотя бы в нашем институте.

– Хм, неплохая идея…

– Пусть другие демоны узнают: мы не просто наказываем высшего представителя их расы. Мы даем ему понять, что нельзя обижать людей не из-за страха наказания, а потому что мы лучше, чем им кажется из-за стены обоюдного отчуждения.

– А ты мыслишь глобально, Говард, – Эдмонд в который раз убедился в предельной миролюбивости и мягкости своего товарища по работе.

– Наш институт по своему уникален, – воодушевленно продолжал Говард. – Я часто бываю в Королевской Академии Примаглориума. Там они по-прежнему имеют две столовые, четкое разделение факультетов, разные входы и тому подобное. Институт имени Мерлиновского дает сделать первый шаг из-за необходимости обсуждать общие научные проблемы или хотя бы обедать в одном помещении. Но вот сделать второй шаг… – он грустно улыбнулся, – мы уже не можем. Но мне кажется, что тому виной не ненависть и страх их предполагаемой чудовищности, а просто боязнь прослыть чудаком в глазах своих же. Понимаешь?

Эдмонд глубоко задумался.

– То есть ты одобряешь мой план? – аккуратно уточнил он.

– Если тебе хоть на один процент удастся сделать то, о чем я говорил, то да – одобряю, – широко улыбнулся Говард.

– Спасибо…

Больше искать возражений не имело смысла. Да и эти действия казались Эдмонду лишь самообманом.

И вот наступил вечер.

Хозяин трактира "Смерть науки" старина Альтимут обожал студенческий максимализм и отличался высочайшей толерантностью. Потому за него Эдмонд не беспокоился. Саймон и Джон тоже не должны были предать его анафеме. Но все равно Эдмонд отчаянно волновался, выходя из кабинета.

Мисс Тэнтоурис ждала его как и в первый раз на площади Озарений. Закат уже отыграл свою красочную симфонию, и институтские корпуса и узенькие аллеи стали заволакивать влажные сумерки. Сильвия сидела на одной из лавочек и смотрела куда-то вдаль.

– Добрый вечер, Сильвия.

– Добрый вечер, Эдмонд.

Ее интонации снова вернулись в тот день первый день. Холодные, задумчивые и далекие – они чуточку отрезвили Эдмонда.

– Вам нравятся сумерки? Мне вот очень нравятся, – сказал он, присаживаясь рядом.

– И чем же? – она повернулась к нему. – Заслоняют истинное лицо этого мира, не позволяя видеть его ужасы и несовершенства?

– Хм, нет, – негативная метафора немного сбила его настрой. – Наоборот. Я бы сказал, что ночь скрывает дневное лицо мира – он как бы исчезает, тает во тьме. А сумерки, они словно вылепляют или создают… не знаю, как сформулировать… какой-то совершенно другой мир – загадочный и туманный…

Она по обыкновению пожала плечами. Ее равнодушие несколько задело Эдмонда.

– Я просто подумал, что вы тоже любуетесь сумерками и…

– Я любуюсь птичкой, которая сидит вон та том суку.

– Позвольте, – Эдмонд привстал и попытался что-то разобрать. – я ничего не вижу…

Она усмехнулась.

– Наверное поэтому мне трудно понять вашу метафору, Эдмонд. Я вижу и днем, и ночью, и сейчас одинаково хорошо. Но… что касается другого мира, то мне, напротив, нет нужды дожидаться определенного времени суток, чтобы прикоснуться к нему. Он всегда рядом…

– Гхмм, – Эдмонд вынужден был признаться, что слова Сильвии как обычно выбивали из колеи. – Тогда, может быть, пойдем?

Сильвия молча кивнула, и они направились к легендарному заведению, которому предстояло сегодня стать еще более знаменитым.

В восемь часов вечера трактир был уже полон до краев, но градус веселья был невелик и держал уровень шума на средних значениях. Все еще были относительно трезвы и не успели углубиться в жаркие споры, потому реагировали не только на происходящее за своим столиком. Часть взглядов, автоматически брошенных на вошедших, на них и осталась. Галдеж сразу куда-то провалился – все столики, расположенные возле входа, разом замолчали.

Пятничные посетители "Смерти науки", как правило, были завсегдатаями и знали Эдмонда. Более того в силу работы в одном пусть громадном, но все-таки не бесконечном, институте присутствующие имели представление, что он занимается урегулированием конфликтов и вхож в демоническую среду. Но такого от него точно никто не мог ожидать.

– Я восхищена вашим профессионализмом, Эдмонд, – прошептала Сильвия. – Вы так стремитесь выполнить наказ дисциплинарного комитета и доставить мне как можно больше мучений, что даже самоотверженно принимаете тяготы ужасной неловкости и на свои плечи… Кажется, у вас это называется "героизмом"?

Эдмонд не ответил и, не обращая внимания на открытые рты, направился к их столику.

– Или вы получаете удовольствие от всеобщего внимания? – продолжала издеваться мисс Тэнтоурис.

– Ничего, ничего, – пробурчал он. – Когда проведете вечер в компании презираемых вами людей, то ваша спесь поубавится.

Однако, увидев Джона и Саймона, он вынужден был замедлить шаг. Его лицо повторило выражение ошарашенных посетителей.

– Мне кажется, что использование служебного положения в личных целях не подходит вашему образу, но, видимо, я ошибалась, – заметила Сильвия. – Вы просто поспорили, кто кого переплюнет. Не так ли?

Эдмонду показалось, что слова Сильвии в точности описывали те мысли всех прочих посетителей бара, что наблюдали со стороны эту вроде бы совершенно обычную встречу старых приятелей.

Возле Джона сидело… или скорее висело… лучше сказать, просто присутствовало… привидение. Полупрозрачная девушка с большими печальными глазами и почти болезненной худобой. Черты ее призрачного лица были тонкими и довольно симпатичными.

Разумеется, существование привидений не было новостью. Это был старый хорошо изученный феномен. Но именно подробная исследованность вопроса и заставляла всех выкручивать головы в сторону их стола.

Печальная особенность существования привидений заключалась в том факте, что они не были способны покинуть то место, где их обнаруживали. Будучи призраками насильственно умерших людей, они были намертво привязано неразрывными астральными цепями к месту гибели. Именно за счет такого источника энергии их эфирные тонкоэнергетические тела могли находить силу для существования. Потому увидеть привидение вдали от места гибели было просто невероятным событием!

Джон выглядел донельзя довольным. Он о чем-то увлеченно болтал с миловидным призраком и мало обращал внимание на всеобщие взгляды. В отличие от Саймона и Джессики. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке. Но подняв голову на Эдмонда, Саймон окончательно потерял дар речи. Он как-то весь встрепенулся и принялся внимательно изучать спутницу своего друга, словно с первого взгляда мог не заметить обволакивающую ее демоническую ауру, острые уши и кошачий разрез глаз.

При их приближении к столику Джессика побелела и прижалась к Саймону. Только сейчас Эдмонд понял, что его нервы привели к тому, что он забыл про самое слабое звено в команде – отнюдь не толерантную подругу спортсмена.

Джон оторвался от привидения и тоже с любопытством взглянул на спутницу Эдмонда.

– Привет, – выдавил из себя он. – Познакомьтесь, это мисс Сильвия Тэнтоурис. По решению дисциплинарного комитета она отбывает в нашем обществе наказание за применение насилия против человека. Надеюсь мы сможем показать мисс Тэнтоурис, что люди заслуживают к себе иного отношения…

– А дисциплинарный комитет нас знает? – молвил Джон, выпучив глаза.

– Тебя только это удивляет? – нахмурился Саймон.

Джессика остолбенела.

– В общем, вот так вот… – подытожил Эдмонд.

Джон подвинулся, и они с Сильвой сели напротив Саймона с Джессикой.

– Извините меня, – Эдмонд вздрогнул от пронизывающего потустороннего голоса, напоминающего игру печальной флейты в отдалении. – Из-за меня все смотрят на нас.

Призрачная девушка смущенно понурила голову.

– Не беспокойтесь, Эльза, – сказал Саймон, тяжело вздохнув. – Они косятся не только на вас. Эти бездельники таращатся… – он посмотрел на Эдмонда с немым укором, – … на мои мускулы. Не каждый день увидишь такое сочетание массы и рельефа!

Он напряг бицепс и вымученно улыбнулся.

– Совсем забыл. Сильвия, это Саймон – он мастер по борьбе тэй-го. Джон изучает нечистую силу, обитающую в Таинственном лесу. Это Джессика, возлюбленная нашего спортсмена. А это… – Эдмонд нерешительно замер, дойдя до привидения.

– Я уже представил Эльзу Саймону и Джессике, – просиял Джон. – теперь ваша очередь. Итак… Эльза. Фамилии, как и своего прошлого, к сожалению, не помнит. Она, как вы заметили, привидение. Чтобы сразу удовлетворить всеобщее любопытство, объясню, что каким-то непостижимым образом Таинственный лес, будучи тем самым местом где оборвалась жизнь ее плотного тела, умудрился вдунуть в эту эфирную оболочку гигантское количество энергии. Тем самым он даровал ей способность свободно перемещаться в пространстве.

Эдмонд удивленно покачал головой. Он не слышал про второй такой случай. Захоти Джон защитить на этом призраке диссертацию, он бы снискал славу первооткрывателя! Но что-то подсказывало инспектору, что очарованный исследователь Таинственного леса не будет делать этого. В том и заключался секрет такого подчас низкого уровня исследования нечистой силы при таком уровне погружения в среду ее обитания. Джон настолько породнился с нечеловеческими обитателями леса, что считал самые интригующие моменты их жизни подлинно интимными тайнами, которые он не имел морального права сообщать научному сообществу.

– Я прошу вас не смущать Эльзу, – продолжал Джон. – На нее и так направлено все внимание. Она очень долго жила в обществе одной лишь нечисти и ей тяжело снова попасть в среду людей… и демонов, – поспешно добавил. – Так что можно пока без откровенных вопросов? Думаю, что она обязательно присоединится к нашей беседе и расскажет море интересных вещей, которые поведала мне.

Все, за исключением Сильвии, покивали.

– Спасибо, – неловко отозвалась Эльза.

– Осталось только начать эту самую непринужденную беседу, – ехидно сказал Саймон.

После его слов за столиком воцарилось гнетущее молчание, которое с каждой долетающей до них с соседних мест возбужденной фразой становилось еще более гробовым.

– Я хотел бы извиниться за моего друга, – обратился Саймон к Сильвии. – Только не подумайте, что все люди такие звери, как он. Вы, поди, очень мучаетесь, сидя в нашей компании? Честно говоря, не ожидал, что Палмеру придет в голову такое изощренное издевательство! Запихнуть демона в бар, полный людей…

– Дисциплинарному комитету кажется, что я заслужила такое наказание, – спокойно откликнулась Сильвия.

– Но вы, – в глазах Саймона загорелся озорной, драчливый огонек, – разумеется, не согласны с таким решением и в лучших демонических традициях считаете себя невиновной по всем статьям, так?

Бросив взгляд на точеный профиль, Эдмонд с тревогой заметил, как губы Сильвии чуть сжались.

– Разумеется. Я вижу, что вы такой же специалист по нашей культуре, как ваш друг, – в тон ему откликнулась Сильвия. – Более того, для меня только слышать сочувствие от человека является чем-то более унизительным, чем находиться здесь.

Саймон обожал, когда соперник оказывался на его уровне, и уважительно хмыкнул, получив достойный ответ.

"Надеюсь, – подумал Эдмонд, уже начиная жалеть о принятом решении, – они не подерутся…"

Перед столиком возник старина Альтимут собственной персоной. Он нес внушительный поднос с закусками и кружками эля, настолько душистого, что его запах безошибочно говорил о содержимом глиняной посуды.

– Это вам, господа, – благодушно изрек Альт.

– Мы пока ничего не заказывали, Альт, – бросил Саймон в своем чуть грубоватом стиле. – Ждали, пока соберется вся… компания.

– Это вам подарок от заведения.

– Подарок?

– Вы мои постоянные клиенты, но такой компании я не видел давно… Да, что говорить, никогда не видел! Вы сумели удивить старика, а это дорого стоит. Наконец-то возвращается былой дух настоящего шального студенчества! Так что все это бесплатно. Пейте и кушайте на здоровье!

– Спасибо… – протянули они неуверенно.

– Ах да, а это вам, мисс, – он поставил перед Сильвией бокал с кислотно-синей жидкостью. – Амбросоле из подземных корней Семицветного плюща. И через несколько минут принесу вам замечательное филе из угря под горьким соусом. Так что не останетесь голодной!

– Ммм, спасибо, – кивнула Сильвия, несколько потеряв былую невозмутимость.

– Отдыхайте! – пожелал Альтимут и удалился.

– Не прошло и десяти лет, как наша тусовка завоевала популярность, – хмыкнул Саймон, делая большой глоток из своей кружки. – Не думал, что такое когда-нибудь произойдет.

– Извини, милый, – Джессика резко встала. – Я себя плохо чувствую. Думаю, мне лучше пойти домой.

Саймон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но посмотрев на ее донельзя сердитое лицо, лишь покивал.

– Приятного вечера, – пробормотала она, поджав с отвращением губы и, не глядя на присутствующих, поспешно удалилась.

Саймон посмотрел на друзей исподлобья и принялся поедать закуски, сосредоточившись на них так, словно остального мира не существовало.

Эдмонд маялся от пожирающего его чувства вины. Как он мог забыть про Джессику? Он не знал, хватило ли ей одного высшего демона, или не приведи Джон еще и привидение, она бы смирилась с такой компанией и настырными взглядами, устремившимися к их столику. Но все равно получилось не по-товарищески.

– Ваша подруга ушла из-за меня? – испуганно спросила Эльза у Саймона. – Мне так стыдно. Я не хотела никому помешать…

– Вам не стоит волноваться, мисс, – Саймон вымученно улыбнулся, – будем считать, что ее чувства ко мне не прошли испытания давлением мнения окружающих… Вы не виноваты.

– А я думала, что вы снова сошлетесь на свои мускулы, – вдруг вставила Сильвия. – И вместо того, чтобы сказать правду, будете придумывать, что ей надоело внимание прочих барышень к вашему спортивному торсу. Оказывается, и люди способны порой избегать лжи…

– Полагаю, что всю правду озвучивать было бы глупостью, – проскрипел зубами Саймон, в глазах которого разгорался нехороший огонек.

– Глупостью? – картинно удивилась Сильвия, вызывая желание Эдмонда заткнуть чем-нибудь ее рот, пока Саймон еще способен держать себя в руках. – Не думаю. Глупость – хорошее качество, потому как ее носитель не имеет перед самим собой вины и недосказанности. В вашей ситуации лучше подходит другое слово. Страх.

– Вы называете меня трусом? – опасным голосом уточнил Саймон.

– А как называется тот человек, который боится сказать другим, что по их вине он лишился девушки?

Саймон поиграл желваками. Эдмонд ожидал, что нервы спортсмена не выдержат, но агрессия вдруг исчезла из его взора.

– Он называется "друг", – произнес он спокойно. – И я бы не перестал дружить с Палмером, даже если бы он женился на вас.

Эдмонд испытал чувство предельной неловкости.

Сильвия пристально посмотрела на Саймона и едва заметно кивнула.

– Я немного заблуждалась. У людей есть чему поучиться, – произнесла она задумчиво. – Но вряд ли судьба предоставит вам радость проверить себя в подобном испытании.

– А если я женюсь на привидении? – засмеялся Джон, заставив Эльзу смутиться. – Мне кажется, что это какая-то дискриминация! Почему не привел в качестве примера меня?

– Потому что ты уже женат на русалке, – пробурчал Саймон. – Это как минимум.

Он старался придать лицу суровое выражение, не смог и сам рассмеялся.

– Кстати, Джон, эта мадемуазель мне представляется достойной заменой для Анны, – сказал Саймон. – Весь минувший год я ощущал, что уровень стервозности в нашей компании был невероятно низким.

Эдмонд понял, что Саймон, который не умеет по-настоящему обижаться, выбрал свою излюбленную стратегию мелких подколов.

– Ну, не знаю, – протянул Джон с сомнением, моментально включаясь в игру. – Не думаю, что мисс Тэнтоурис сможет ее превзойти. Помнишь, как мы узнали после их разрыва, что Анна просила дядю уволить нас из института? Она не смогла убедить своего дорогого Эдмонда перестать общаться с такими ужасными типами, которые дурно влияют на него, и хотела, чтобы мы просто пропали из его окружения физически…

Саймон поморщился с таким отвращением, будто перед ним раскладывали экспонаты анатомического театра.

– Уффф, не напоминай. Меня до сих пор трясет от такой подлости! А помнишь, как она сочинила историю, будто я приставал к ней?

– Да! Это было очень забавно, – расхохотался Джон. – Но тот случай…

Эдмонд с одной стороны был рад, что разговор приобрел веселые нотки, но предмет обсуждения вызывал у него легкое неудобство.

– Но зачем же Эдмонд встречался с такой девушкой? – спросила Сильвия, обращаясь к Саймону.

Тот нехорошо улыбнулся, скользнув по озабоченному лицу друга.

– Это единственное слабое место невозмутимого мыслителя инспектора Палмера, – смакуя каждое слово, произнес он. – Когда влюбляется, то у него крышу сносит! Критическое мышление отключается полностью. Раз – и нету!

– Надо отдать должное правде, – серьезно произнес Джон. – Анна Гранцвальд – одна из самых красивых барышень в институте.

– Не стоит принимать все это на веру, – нерешительно сказал Эдмонд. – У людей есть привычка все преувеличивать…

Сильвия насмешливо посмотрела на него.

– Но в случае с Анной это правило не работает, – заверил ее Саймон. -Приукрасить ее самодовольный и вредный характер просто невозможно!

– И почему мы уже вторую неделю вспоминаем Анну? – изображая праведное негодование, поинтересовался Эдмонд. – Будто больше поговорить не о чем!

– А мы используем древнюю магию призвания зла, – отчего-то понизил голос Саймон, смотря в сторону дверей. – И кажется, нам удалось!

Эдмонд повернул голову и увидел Анну. Она вошла в сопровождении подруг, которым больше подходило название "свита". Одетая в падающее в пол вечернее платье, она поправляла роскошную прическу и оглядывала зал.

– Мисс Гранцвальд никогда по доброй воле не посетит это место. На ее взгляд здесь маловато шика и изысканности, – сказал Джон, тоже выкрутив шею и с любопытством созерцая чересчур элегантно одетую компанию. – Не иначе как она здесь по твою душу, Эдмонд…

Саймон продемонстрировал широченную улыбку, кажется, позабыв про уход Джессики.

– Тогда попросите официанта передать ей от нашего столика блюдо под названием "Месть Палмера". Подается холодным.

– Да какая месть? – пробурчал Эдмонд, сокрушаясь, что ему пришло в голову рассказывать Анне про загадочную брюнетку.

Анна с подругами прошествовали по трактиру и ожидаемо приросли к полу, обнаружив их компанию.

– А вам не приходило в голову, – обратилась Сильвия к Саймону, – что ваш друг явился сюда в компании высшего демона не только для того, чтобы вызвать приступ бешенства у своей бывшей девушки, но и проверить истинность чувств вашей подруги?

Саймон снова нахмурился, а Джон расхохотался.

– Да, и при этом еще не забыть про ваше наказание, мисс, – сквозь смех произнес он. – Да, таков наш Эдмонд. Любит сложные схемы.

– Послушайте, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Это вы все твердите про Анну. Мне нет до нее никакого дела!

– Хм, разве не с этой девушкой вы обедали в понедельник в столовой? – Сильвия бросила взгляд на Анну и компанию, которые начали оправляться от шока и рассаживаться вокруг столика, находящегося в прямой видимости.

– Нет! – Саймон схватился за грудь, – только не это! Неужели нам снова суждено пройти через этот ад?!

– Скажи, что это неправда, друг! – взмолился Джон.

– Хватит этих концертов, – произнес Эдмонд, стараясь говорить уверенно. – Анна сама ко мне подсела. Видимо, не нашла свободных мест…

– Джесс была права, – Саймон стал вращать глазами от бурной мыслительной деятельности. – Этот монстр… вышел на охоту за головой Палмера!

Эдмонд почувствовал, как при слове "монстр" Сильвия вздрогнула.

Он опасливо посмотрел на нее.

– Теперь я вижу, что дисциплинарный комитет был прав, – заметила она задумчиво. – Люди называют монстрами не только демонов.

– Да, мне кажется, что Анна будет пострашней Змея Горыныча, как ты думаешь, Джон? – с серьезным видом ученого-исследователя поинтересовался Саймон.

– Разумеется. Даже не обсуждается. Он-то уж точно не будет поедать кого-то дважды! – в тон ему отозвался Джон.

Саймон так развеселился, что хлопнул по столу. От его движения лежащая рядом с ним вилка скользнула со стола и начала падать… но была подхвачена на полпути Сильвией. Она вернула ее Саймону.

Спортсмен задорно сжал кулаки.

– Вот это скорость, – восхищенно заметил он. – За это я и уважаю вашего брата. Жаль, что отменили межрасовые соревнования по тэй-го.

– Так из-за этой самой скорости из вас же котлету делали, – засмеялся Джон.

– Ничего подобного, – отгрызнулся Саймон. – Я одолевал каждого второго. И только приспособился к их технике, как решили все свернуть. Думаю, я бы уже был абсолютным чемпионом, не соверши спортивный комитет подобной глупости. У них тоже есть слабые места. Давайте-ка посоревнуемся, я докажу, кто быстрей!

Саймон отодвинул блюдо с закусками вбок и на середину освободившегося между ним и Сильвией пространства положил ту самую вилку.

– Ну что, или испугались опозорить знаменитую демоническую ловкость? – с вызовом осведомился он, демонстративно отводя руки за край стола.

Сильвия презрительно сощурилась.

Вспоминая кульбиты мисс Тэнтоурис в ту ночь, Эдмонд с сочувствием подумал, что Саймону не суждено провозгласить первенство людей за этим столиком, как бы он не старался.

– Вот деревянная башка, – покачал головой Джон. – Ты в первую очередь опозоришь человеческий интеллект такими детскими спорами…

– На счет "три", – Саймон, казалось, ничего не слышал и не видел кроме глаз Сильвии и вилки, – раз… два…три!

Столовый прибор не просто успел оказаться в руках Сильвии раньше. Она умудрилась положить вилку возле себя.

– Во дурак, – усмехнулся Джон. – Да это все-равно, что пытаться лешего перепить.

– Еще раз! – потребовал раскрасневшийся спортсмен.

Спустя десять попыток Саймон вынужден был признать свое полное поражение.

– Раз уж мы увлеклись детскими забавами, то, может быть, поиграем во что-то более интеллектуальное: например, карты или шахматы? – предложил Джон.

– Пфу, шахматы – очень скучно, – нахмурился Саймон. – А за карты можно получить по шее от Альта. Вы же знаете его правила: делайте, что хотите, кроме драк и карт.

– Да, вроде он проиграл свой первый ресторан в карты, – принялся вспоминать Эдмонд.

Он был рад поддержать новую тему, лишь бы все забыли про Анну. Эдмонд прилагал все усилия, чтобы не бросить любопытный взгляд на реакцию этой белокурой бестии.

Возник Альтимут и принес Сильвии ее блюдо, на которое все тотчас воззрились с превеликим интересом.

– Советую вам посматривать за вашим соседом, – усмехнулся Саймон. – Палмер обожает демоническую еду. Не далее как в ту пятницу, он явился к нам, отведав оной.

– Я в курсе, он был у меня дома.

Саймон присвистнул и многозначительно посмотрел на Джона.

– Мне кажется, у Палмера есть небольшой шанс спастись от мисс Самообожествление!

Наблюдая сочащиеся ехидством ухмылки друзей, Эдмонд жадно присосался к сладчайшему элю.

– Скажите, Сильвия, – обратился к ней Джон, приняв самый невинный вид, – а вы любите проводить время в библиотеке за чтением пыльных от древности книг?

– Да, бывает.

– А гулять по опушкам Таинственного леса?

– Случается.

– Баня?

Сильвия отрицательно покачала головой.

– Ну, совпадений пока больше, – потер руки Джон.

– Судя по тому, что ваши друзья сватают вас за высшего демона, то ваши дела совсем плохи, Эдмонд, – заметила прохладно Сильвия.

– Этот феномен носит название "юмор", – откликнулся Эдмонд и с недовольством воззрился на ухмыляющихся товарищей. – А вам пора бы уже успокоиться. Я не намерен встречаться с Анной, если это вас так беспокоит.

– Еще бы это нас не беспокоило! – возмутился Джо. – Не думаю, что моя карьера выдержит второго нападения этого сладкоголосого чудовища!

Сильвия снова вздрогнула.

– Вам не кажется, что Эдмонда может обижать, когда вы называете ту, что он когда-то любил, чудовищем?

– Да, – откликнулся Эдмонд, почувствовав тень грусти в ее голосе. – Думаю, что никто не заслуживает такого наименования. Тем более девушка.

– Но мы же ведем речь о ее личных качествах, – не мог успокоиться Саймон. – Поверьте, и сам Эдмонд так думает. Он столько из-за нее натерпелся!

Сильвия легонько улыбнулась и обвела компанию пронизывающим взглядом, от которого их веселье будто сорвало ураганным ветром.

– А человеческая дружба очень любопытно устроена, – произнесла она, уставившись на Саймона. – Забавно, что вы так долго знакомы с Эдмондом, но при этом не понимаете, что он никогда не считал и не считает эту девушку монстром. И именно по этой причине и терпел все те мучения, о которых вы рассказали… Бабушка говорила мне, что кому бы люди ни возносили молитвы, они все почитают богиню Лжи. Теперь я понимаю эти слова еще лучше…

Саймон был похож на хулигана, которого взрослый дядя взял за ухо. Он удрученно перевел взгляд на Эдмонда, который уткнулся в изучение меню, и пожал плечами.

– Да, – вдруг раздался мелодичный голос Эльзы, – я тоже против того, чтобы девушку называли чудовищем. Пусть она и ведет себя плохо. Та дама с золотыми волосами в красивом платье совсем не чудовище. Уж я-то знаю. Совсем недавно я видела в лесу настоящего монстра!

– Какой-то леший перебрал и стал выглядеть хуже, чем это заповедала ему темная сторона матушки-природы? – усмехнулся Саймон.

– Нет. Лешие на самом деле очень милые создания. Думаю, они самые вдумчивые и похожие на людей существа в Таинственном лесу, оттого и пьют, – ответила она. – То был ужасный монстр. Длинный-предлинный, как дракон, только без крыльев, с золотыми рогами, похожими на ветви столетнего дуба. Чешуя словно выложена перламутровой черепицей, как в королевском дворце…

Эдмонд обратил внимание, что при описании неведомого чудища Сильвия снова вздрогнула и приняла какую-то напряженную позу.

– Эльза, а можете рассказать, где конкретно видели это чудище? – невинно поинтересовался Саймон. – Далеко отсюда?

– В глубине Таинственного леса. Быть бестелесным духом очень печально. Например, я кроме всего прочего, не могу спать. Вам этого не понять, но устаешь без сновидений, как без ощущения вкуса еды или теплоты прикосновений… – ее глаза наполнились невыразимой тоской. – Но оказалось, что даже привидения могут спать. Ну, или почти. Джон объяснил мне, что это называется… сильное… неспецифическое излучение. В лесу есть такие уголки, где чувствуешь себя словно во сне! И даже можно порой проснуться! То есть почувствовать себя живой и обладающей телом… Там мной владели какие-то силы и ветра, которые кружили меня в танце, шептали удивительные истории и показывали картины иных миров! Это невероятно…

Эдмонд даже на секунду забыл про монстра, так увлек его рассказ Эльзы. По всей видимости, она говорила про те области, куда человеку из-за смертельного излучения вход был заказан. У него закружилась голова при мысли о том, сколько же это привидение способно раскрыть тайн.

– Мне кажется, что порой эти моменты длились годы или столетия, – продолжала она. – Наверное, поэтому я и забыла свою прошлую жизнь…

Эдмонд поймал себя на неодолимом желании взять этот призрак за бесплотную ладонь и просить ее рассказать ему все невероятные впечатления, что влились в ее разум в глубинах Таинственного леса. Привидение, впитавшееся в себя дух непознаваемого многомерного чуда – это был настоящий подарок институту Мерлиновского! Эдмонд почувствовал вдруг острую тоску по брошенной им в молодости научной карьере.

Первым опомнился наиболее приземлено и конкретно мыслящий Саймон.

– Эльза, а вы случаем не запомнили, в какую сторону направился этот самый монстр?

– Хотите побороться с ним? – насмешливая реакция Сильвии не заставила себя долго ждать.

Саймон фыркнул.

– Я встретила это создание очень далеко от границы, – ответила Эльза. – Полагаю, что оно способно жить только в самой глубине леса. Кстати, оно очень красивое, хоть и страшное. Его нефритовые глаза чем-то напоминают мне ваши, Сильвия. Такой же сочный и яркий оттенок.

Эдмонд обеспокоенно подумал, что Эльза, сама того не желая, может сильно оскорбить Сильвию обидным сравнением. Он уже было повернулся к мисс Тэнтоурис, чтобы переменить тему или переиграть слова привидения, но вынужден был замереть, поймав выражение лица демонической девушки. В ее глазах застыл самый настоящий испуг. Но разве можно напугать высшего демона такими сказками? Эдмонд обратил внимание, что Джон пристально вперился в Сильвию с несвойственной ему серьезностью.

– Спасибо, – медленно произнесла Сильвия, обращаясь к Эльзе. – А что делал этот змей? Он… причинил кому-то из нечисти вред?

– Нет, нет. Он казался… очень счастливым, будто это чья-то душа вырвалась на свободу из оков опостылевшего тела. Не могу объяснить, почему я так подумала, – Эльза обвела присутствующих виноватым взглядом.

– Счастливым?.. – пробормотала Сильвия со странным выражением.

– Надо полагать, это вы намереваетесь вступить с ним в схватку? – с бравадой уточнил Саймон.

Сильва не ответила ему ехидной улыбкой или презрительным взором. Она некоторое время задумчиво смотрела куда-то вглубь себя, а затем провела рукой по волосам так, что этот жест почему-то напомнил Эдмонду ночь приступа вампирской болезни. Ему показалось, что ее лицо снова исказила болезненная тень, проникнутая некой обреченностью. Наконец в наступившей тишине Сильвия открыла рот, чтобы произнести фразу с такой интонацией, что все, сидящие за столом, буквально кожей ощутили ее многозначность.

– Мне никогда не победить его… Как бы я ни старалась… – сказала она тихо.

Эдмонд вдумывался в истинный смысл слов, обличенных в невинную форму, и безуспешно пытался отмахнуться от ужасных образов, что лезли ему в голову.

– Смотрите-ка, – голос Саймона вывел присутствующих из внезапного оцепенения, – вражеский отряд уходит ни с чем!

Анна со свитой встали и направились к выходу.

– А знаете, Сильвия, как Палмер с ней познакомился? – не выдержал Саймон. – Можете попробовать угадать. Даю подсказку, как и со всеми нами.

– В бане?

– На работе! Так что и у вас есть шанс стать Палмеру… другом.

Сильвия скользнула по Эдмонду привычно насмешливым взглядом, и тот заметил, что испуг и задумчивость успели испариться с ее лица. Тема чудовища так же внезапно исчезла из разговора, как и возникла. Но инспектор Палмер почувствовал, что эта тема лишь затаилась до поры. Как, впрочем, и само чудовище.

– Мы уже друзья, – ответила она так, что все, сидящие за столом, подумали, что демоническая девушка говорит серьезно.

Но спустя мгновение поняли, что стали жертвами умелой актерской игры, и усмехнулись.

И Эдмонд, словно в желании превзойти ее навыки, сумел совершенно правдиво, будто такое было возможно, сообщить:

– Да, мы с мисс Тэнтоурис друзья.

 

Глава 11. Родителей нет дома

В ночь с пятницы на субботу Эдмонд спал неважно. В его необычайно ярких и мучительно-прекрасных сновидениях снова появлялась Сильвия Тэнтоурис. Демоническая девушка исполняла роль жестокой древней богини, правящей в зачарованном лесу. Восхитительное тело было облачено в невесомое платье, сшитое из кроваво-красных лепестков роз. В волосы, достигающие пят, были вплетены ракушки и драгоценные камни. Спящий Эдмонд знал, что то был воплотившийся совершенный эрос, который мечтал уничтожить уродливый земной мир. Ее взгляд будил в инспекторе Палмере первобытный ужас и одновременно сводящее с ума желание обладать источником неописуемых восторгов. Ему неодолимо хотелось броситься в объятия темной богини, но он знал, что умрет от ее ласк… Сильвии служили злые духи, воплотившиеся в кошмарных звероподобных формах. Повсюду валялись отрубленные человеческие головы, и слышалась протяжная похоронная музыка. В один момент Эдмонд зачем-то выпил ее крови, которую Сильвия подала ему в хрустальном кубке, и превратился в чудовище, неотличимое от прочих отвратительных слуг. Он смутно помнил, как обретя могучие крылья и жажду убийства, носился по древнему лесу и исполнял леденящие душу поручения…

Последовавшие выходные не сумели развеять одновременно жуткий и влекущий морок сновидений. Из привычных занятий только отрезвляющая прогулка более или менее удалась, благо, инспектору Палмеру было над чем подумать. Попытка же углубиться в чтение исторических трудов в безлюдной и тихой библиотеке оказалась бесплодной. Эдмонд не мог сосредоточиться, мысли словно куда-то разбегались. Его ум неизменно вырывался из оков текста и, тоскуя по настоящим приключениям, возносился к образу Сильвии Тэнтоурис. Возле него он радостно замирал и, забывая про пыльные книги и бесконечные ряды полок, любовался томительным переплетением реальных воспоминаний и ночных фантазий. Содержание работ древних историков казались выдумками сухих и малодушных ученых, боящихся столкновения с непостижимой действительностью. Даже поход в баню не излечил смятение Эдмонда. Джон и Саймон, которые в присутствии Сильвии и Эльзы могли откровенничать и шутить на самые опасные темы, оставшись наедине со своим другом, лишь неловко молчали. Будто подчиняясь закону инерции, все смелые слова и двусмысленные шутки по поводу замены Анны на Сильвию или женитьбы на привидении налились неподъемной для произнесения вслух тяжестью. Стоило Эдмонду увидеть растерянные лица друзей, как он тотчас поймал себя на чувстве этакого морального похмелья. Вчера произошло слишком много такого, что для своего обсуждения требовало предельной откровенности, на которую у друзей попросту не хватило сил.

Все выходные Эдмонд напряженно осмыслял ту ситуацию, в которую его загнала причудливая игра судьбы. Он был заложником того блестящего алиби, которое, не помышляя о том, обеспечил ему председатель дисциплинарного комитета Карл Сомболион, и которое позволяло Эдмонду с головой нырять в опасную бездну демонического очарования Сильвии, не боясь быть уличенным в своих запретных чувствах.

Проходя в понедельник с утра по петляющим дорожкам институтского городка и старинным коридорам центрального корпуса, инспектор Палмер поймал себя на ощущении, что все встреченные сотрудники заглядываются на него, а миновав – начинают яростно обсуждать устроенное им в пятницу неслыханное представление. Эрик Дельмонт самолично зашел к нему в кабинет и поздравил с обретением славы автора и исполнителя самого сурового и странного поступка, который когда-либо совершал человек по отношению к демону в условиях мирной институтской жизни.

В последнее время Эдмонд получал значительно меньше конфликтных материалов в работу. Он подозревал, что Старик специально снимает с его плеч часть нагрузки, чтобы у него не было возможности оправдать свое бездействие загруженностью повседневными обязанностями. Инспектору было очевидно колоссальное желание Эрика проникнуть в тайну мисс Тэнтоурис и обрести особую власть, став обладателем столь интригующей информации. Эдмонд же, напротив, прилагал все усилия, чтобы не встречаться с Сильвией и даже не думать о ней после пятницы, но избыток свободного времени играл против него.

Тем не менее один мелкий конфликт Эдмонд все-таки получил, несказанно обрадовавшись, что на сегодня есть хоть какое-то занятие. Он уже собрался развить вокруг этого мелкого нарушения дисциплины демоном-студентом 3 курса бурную деятельность. Но тот был так напуган, попав в кабинет и узрев знаменитого мучителя демонов, что сразу полностью признал вину и согласился на любое наказание. Раздосадованный Эдмонд растягивал ненужные нравоучительные беседы, но даже его профессионализм не позволил ему продлить работу с пустяковым делом дольше трех часов.

Самым обескураживающим было то, что Эдмонд сам не мог разобраться с тем, стоит ли ему продолжать работать с делом Сильвии Тэнтоурис. Как ему следует поступить? Послушаться Эрика и попытаться уяснить себе ее истинную природу? Или просто отказаться от расследования? Но в последнем случае, он очень переживал, что кто-то другой может не справиться. Он очень опасался, что с Сильвией случится что-то ужасное. В конце концов инспектор Палмер принял следующее решение. В четком соответствии с наставлениями дисциплинарного комитета он будет стараться перевоспитать Сильвию. Потому в последующие дни Эдмонд принялся разрабатывать комплекс мероприятий, состоящих в основном из посещения мисс Тэнтоурис всевозможных воспитательных лекций. Эти меры будут достаточны для создания внешнего эффекта и в то же время избавят его от необходимости проводить время вместе с демонической девушкой. В ее отсутствии голова инспектора могла соображать более менее ровно. Осмысляя сам факт пятничной вечеринки, Эдмонд четко осознал, что каждая встреча с Сильвией затуманивает его ум и приводит его к крайне безрассудным действиям. Потому Эдмонд поставил себе четкую цель видеться с Сильвией как можно реже и общаться с непростой "клиенткой" исключительно путем направления писем с требованием явиться на ту или иную нравоучительную лекцию, организуемую дружественным с их отделом управлением воспитательной работы.

В утро четверга инспектор Палмер проснулся на час раньше будильника. Сегодня, как и каждую ночь, его одолевали соблазнительные сны с участием Сильвии. Вынырнув из манящей своей недозволенностью сцены, Эдмонд неимоверным усилием запретил себе возвращаться в упоительно сладкую дрему и вынужден был начать свой день пораньше. Чтобы скоротать время до начала рабочего дня, он решился прогуляться по институтским паркам.

Неожиданно на скамейке, мимо которой он проходил, Эдмонд заметил проблему, о которой почти забыл. Он принял малодушное решение сделать вид, что не заметил пшеничных волос и длинных загорелых ног, и, ускорив шаг, почти миновал назревающий трудный разговор.

– Ты так и будешь бегать от меня, Эдмонд? – спросила Анна, нарушая его планы избежать совершенно ненужных сейчас разборок.

Эдмонд остановился и, не задумываясь, соврал:

– Я спешу на важное совещание. Так что мне некогда…

Анна встала и подошла к нему. Белое в голубую полоску платье сидело на фигуре своей хозяйки как всегда идеально. Густые золотистые локоны были уложены в длинную тяжелую косу, украшенную лентой в цвет платья. Эдмонд с тоской вспомнил, что очень любил в прежние времена, когда Анна носила такую прямо-таки сказочную косу. Увидев эту прическу в первый раз в самом начале их отношений, Эдмонд назвал тогда Анну "моей принцессой" и находил особое наслаждение, обращаясь к ней именно так. Но уже больше года его губы не произносили этих нежных слов.

– Я знаю тебя как свои пять пальцев. На важные совещания ты выходишь за пару часов до начала. Не все ли равно, где сидеть в нервическом ожидании: в кабинете или здесь?

Эдмонд встретился с опытным противником.

– Если ты ссылаешься на то, что якобы знаешь меня, то смею заметить, что перед совещанием я имею привычку основательно подготовиться и почитать текст доклада…

– Именно потому, что знаю тебя, могу биться об заклад, что ты выучил весь этот текст еще вчера, и наш разговор только поможет тебе отвлечься от нервических раздумий.

Эдмонд вздохнул.

– И о чем ты хочешь поговорить?

– Ну, во-первых, здравствуй, – Анна обворожительно улыбнулась.

Солнечные лучики, словно радуясь ее улыбке, игрались в карамельно-медовом море пленительных глаз.

– Доброе утро, – чинно поклонился Эдмонд, благоразумно направив взгляд на ее плечо.

– А во-вторых, я хотела лишь попросить тебя не сходить с ума и не устраивать этих сцен или целых спектаклей, один из которых ты продемонстрировал в пятницу.

Эдмонд ожидал услышать что-то подобное, как только заметил девушку на скамейке. Потому, нисколько не изменившись в лице, ответил сдержанно:

– Во-первых, тебя никто на этот спектакль не приглашал. А во-вторых, это было серьезное мероприятие, санкционированное дисциплинарным комитетом.

– Что за чушь? – она брезгливо наморщила лоб. – Сперва ты выдумываешь, что встречаешься с какой-то фигуристой брюнеткой, которая оказывается подозрительно похожа на высшего демона. Потом ведешь этого демона, пользуясь служебным положением, на вечеринку! Что ты хочешь доказать? Решил таким образом отомстить мне за разрыв наших отношений? Тогда было бы логичней завести настоящую девушку!

– Твой нарциссизм заставляет думать, что поступки всех людей имеют к тебе первоочередное отношение, – Эдмонд понемногу начинал терять терпение. – Но это не так. Ты здесь ни при чем! И о каком разрыве ты ведешь речь? Ты же просто бросила меня, разве не так?

Анна усмехнулась и раздраженно покачала головой.

– Ты так ничего и не понял, Эдмонд. Я тебя не бросала. Твой сверхмощный ум не способен увидеть, что виноват не тот, кто бросает. Ты вынудил меня прекратить все это!

– Да, признаю. Я отказался превращаться в фальшивого Эдмонда Палмера, который должен поступать только так, как ты хочешь. Отказался бросать интересную работу. Не выполнил приказа перестать общаться с моими странными друзьями, которые готовы принимать меня таким, какой я есть!

Эдмонд понял, что с момента расставания они так и не сказали друг другу все, что думают. Год назад все ограничилось феерическим скандалом, в котором каждый орал обидные ругательства, не сильно заботясь об обоснованности своих претензий.

К его удивлению вместо озлобленности в глазах Анны поселилась печаль.

– Ты так ничего и не понял… – повторила она тихо. – Настоящий Эдмонд… Интересная работа и понимающие друзья… Ты так привык всех обманывать, что тебе удалось обмануть самого себя. Все, о чем ты говоришь – лишь иллюзия. Твоим друзьям наплевать на то, какой ты настоящий. Они готовы принимать любую маску, которую ты им продемонстрируешь. Я же знаю тебя настоящего, Эдмонд! Ты уже забыл, – ее глаза увлажнились, предательски терзая сердце инспектора, – но ты любил меня! И ты много рассказывал о том, чем бы тебе хотелось заниматься.

Эдмонд не знал, что сказать.

– Ты же мечтал заниматься наукой. Сокрушался, что тебе пришлось завязать с древней историей, – продолжала она. – Ты называешь меня нарциссом, но ведь именно твое эго заставило тебя бросить то занятие, в котором ты не мог быть первым, по крайней мере, сразу. Фальшивый Палмер это тот, кто, имея блестящий талант, растрачивает его впустую, сидя в дурацком управлении безопасности! А твои товарищи не любят тебя настолько, чтобы ткнуть тебя носом в правду! И ты с каждым днем скатываешься все ниже. Джона уже не отличишь от нечисти. Саймон гордится своими спортивными успехами. Только вот они достигнуты в научно-исследовательском институте, и на большой простор он почему-то побаивается выйти. Они сами потеряли свои шансы и, конечно, обожают водить дружбу с человеком, который готов повторить их подвиги!

– Да, – повысил голос Эдмонд, – только ты являешься полнейшим идеалом! А мы все неудачники… Неудачники, на которых следует нажаловаться дяде и уволить их…

– Ты никак не можешь забыть этого?

– Не могу…

– Ты говорил, что любишь меня, Эдмонд. И я верю, что так и было… Но даже это чувство не помешало тебе целый год не разговаривать со мной только из-за того, что я хотела вырвать тебя из этого болота! Твоя работа и твои друзья любят фальшивого Эдмонда, который обречен быть нечастным, потому что зарывает свой талант в землю. А я… – она вдруг осеклась и сжала губы, словно боясь, что изо рта вылетит непозволительное слово, – знаю настоящего Эдмонда, у которого совсем другая судьба. И та ветреная стерва, какой с помощью своих приятелей ты меня рисуешь, как раз никогда бы не рассталась с тобой, потому что ей наплевать на тебя!

Эдмонд избегал встречаться с Анной взглядом и, нахмурившись, созерцал виднеющийся вдалеке Таинственный лес.

– Неужели ты не видишь, что твой ум и способности требуют от тебя чего-то иного? – продолжала увещевать Анна. – Ты не можешь развернуться в этом отделе конфликтов и начинаешь устраивать безумные эксперименты! Ты хочешь, чтобы на тебя, как на Джона, показывали пальцем?

В эту секунду нахлынувшие в последние дни заботы перестали волновать инспектора Палмера.

– К твоему сведению именно мне поручили это тяжелейшее дело с нападением на человека высшего демона. И вопрос сохранения расового баланса, в который я вношу посильный вклад, по своей значимости с легкостью переплюнет многие выдуманные проблемы, которые решает какой-нибудь математический факультет. Что касается Джона, то поверь мне, ценность одной его диссертации по исследованию леших переплюнет многие толстые монографии, написанные почтенными, но покрывшимися плесенью профессорами. Если ты разбираешься в пении, то не стоит делать вид, что тебе известно, чем наука отличается от пустого умствования.

Анна вытерла слезы и холодно посмотрела на него.

Эдмонд чувствовал, как к горлу подступает фраза, которую нельзя было произносить ни в коем случае. Но он не мог не озвучить ту боль, что жила в нем весь этот год.

– Ты поешь в хоре и занимаешься всякой культмассовой дребеденью, а не наукой. И подруги твои с трудом тянут даже на звание порядочных людей, не говоря уже о какой-то к тебе привязанности, связанной хоть с чем-то, кроме твоей популярности. Но ты могла бы работать хоть секретарем, поваром или… не знаю… кузнецом!.. Но я бы никогда не бросил бы тебя из-за стервозных подруг или какого-то мнения о твоей профессиональной судьбе!..

Он какое-то мгновение со смешанными чувствами смотрел в ее широко раскрытые глаза, на дне которых поселилась полная растерянность, и, не прощаясь, зашагал прочь.

Уже развернувшись и с бешенством вращая глазами, он заметил ворону, которая сидела на ветке и внимательно за ними наблюдала.

Душа Эдмонда содрогалась от клокочущей в ней бури негодования, пока он шел по аллеям просыпающегося института. Аргументы Анны ударили его в самое сердце. Во многом она была права, но он не мог простить ее за предательство. Он помнил, сколько обидных слов наговорил ей, когда узнал про ее бесцеремонные попытки «отсечь» от него друзей, как пораженную гангреной ногу. Тогда он высказал Анне все, что он думает о ее пустых увлечениях и лживых подругах. Теперь он мучился от непозволительной мысли: а что если Анна была права? Что если любовь, стремящаяся изменить объект привязанности во благо, много ценнее, чем та, что принимает его таким, какой он есть? Конечно, он так был покорен и околдован ее очарованием, что изливал перед Анной всю свою душу. Ни Джон, ни Саймон и понятия не имели о его терзаниях, связанных с желанием вернуться в науку. Ему вспомнились слова Сильвии о том, что его друзья плохо знают его, раз думают, что Анна больше не важна для него. Наверное, этот высший демон способен чувствовать гораздо больше страха и полового влечения. Поразительным образом она угадала то, в чем сам Эдмонд не мог себе признаться.

Эдмонд поспешно одернул себя, словно стоял на отвесном крае бездонной пропасти. Если так и дальше пойдет, то после парочки подобных откровенных разговоров, у него не найдется ни одного препятствия, чтобы вновь не кинуться в ее объятия.

А с другой стороны… Что в этом плохого? Внутренний голос, произнесший эту фразу, заставил Эдмонда окончательно растеряться. Что означало вернуться к Анне? Почему он так страшился этого? Ведь он так истосковался по ней за этот год. И та встреча в столовой незамедлительно продемонстрировала ему, что ее красота по-прежнему способна пробудить его чувства. Они не умерли. Даже не спали. Лишь легонько дремали, всегда готовые вскочить и закружить его разум в отчаянном хороводе.

"Может быть, ты боишься, что придется поддаться ее уговорам и позволить выйти на свободу настоящему Палмеру?" – спросил бесцеремонный внутренний голос, подчиняясь лихому духу безвластия, воцарившегося в его голове после волнующей беседы.

Вечером того же дня инспектор Палмер сидел на одной из скамеек площади Озарений. Вроде бы даже на той самой, на которой они с Сильвией совсем недавно обсуждали разницу в восприятии людей и демонов. Похожий сумрак начал опускаться на площадь.

Эдмонд закрыл лицо руками и постарался хотя бы на несколько мгновений мысленно исчезнуть из этого мира в наивной надежде, что откуда-то из нестройных пределов космоса придет спасительная идея, как ему разобраться с нахлынувшими проблемами. Весь день он мучился от скуки, которая была худшим помощником в ситуации, когда надо было отвлечься и выбросить из головы и Сильвию Тэнтоурис с ее чудовищностью, и Анну Гранцвальд с ее мнимой добродетельностью.

– Что случилось, Эдмонд? – услышал он рядом знакомый глубокий голос. – Мир, созданный сумерками, оказался для вас слишком пугающим?

Эдмонд опустил ладони и увидел Сильвию, которая насмешливо смотрела на него. При виде высшего демона, скрывающего в себе по мнению Эрика Дельмонта, настоящее чудовище, Эдмонд не смог сдержать радостной улыбки.

– Нет, просто трудный день. Но я рад вас видеть, Сильвия. Прошу вас, садитесь.

Она по обыкновению пожала плечами и села рядом.

– С некоторых пор я не могу ослушаться ваших просьб, инспектор.

– Перестаньте…

– Я даже удивилась, что ваш изобретательный ум не нашел для меня новых наказаний и неприятных воспитательных мер за время, прошедшее со знакомства с вашими друзьями, – она помолчала. – Хотя, насколько я успела вас изучить, вы просто готовите что-то по-настоящему ужасное, ведь так?

Эдмонд неопределенно покачал головой.

– Думаю, я правильно угадала причину моего временного спокойствия. Но сегодня вы выглядите совсем усталым. Мне неловко доставлять вам столько хлопот…

– Дело не в вас. Просто навалились проблемы.

Она приподняла бровь.

– То есть до этого дня у вас не было забот? Так, мелочи…

– Если вы намекаете на ваше…– он понизил голос, -… непозволительное поведение, то надеюсь, что ситуация исчерпана.

Она широко улыбнулась и снова пожала плечами. Эдмонд не совсем понял смысл этого жеста, но вдруг вспомнил утреннее происшествие.

– Кстати, вы случаем не были той самой вороной, что подслушивала мой разговор с Анной этим утром? – спросил он прямо.

– Довольно невежливо задавать такой провокационный вопрос высшему демону, который не может вам соврать.

– Но может просто избежать ответа, так? – усмехнулся Эдмонд. – И потом, я не знаю точно, можете вы соврать или нет. Думаю, никто не знает.

– Могу. Но мне это… неприятно.

Эдмонд замолчал, не решаясь повторить вопрос.

– Да, я наблюдала за вашей беседой, – вдруг произнесла Сильвия, смотря ему в глаза.

И вдруг до Эдмонда дошла поразительная мысль. Сильвия же способна улавливать то, что на самом деле скрывала жаркая речь Анны.

– И как вам кажется, кто был прав? – осторожно поинтересовался он.

– Не знаю.

– Но вы полагаете, Анна говорила правду?

– Как мило, что вы хотите использовать меня в качестве детектора лжи, Эдмонд. Это так по-человечески благородно и одновременно прагматично. Но это слишком сложные и противоречивые эмоции, чтобы разобраться в них. К тому же я демон, и мне не так-то легко понять вас.

– Значит, этот урок прошел для вас даром? – усмехнулся Эдмонд невесело.

– Ни в коем случае. Я узнала о вас то, что неизвестно другим. Даже вашим друзьям. Тогда в трактире я только это почувствовала, а теперь знаю наверняка.

– О чем вы говорите? – озадаченно спросил Эдмонд.

– Вы любите эту девушку. И вы хотите совсем другую жизнь, но боитесь потерять свое амплуа самого лучшего специалиста, пусть и среди дураков.

Эдмонд сглотнул.

– Я ее не люблю, – вяло возразил он. – Все в прошлом. А что касается второго, то это лишь ее выдумки. Выражаясь вашими же словами, не думаю, что высший демон может так легко уловить столь сложные чувства.

Ее рот расплылся в удивительно ласковой улыбке, словно сказанные Эдмондом слова доставили ей неземное блаженство.

– Тот факт, что вы отрицаете эти желания и страхи, только подтверждает, что они для вас носят характер чего-то сокровенного. Таким образом, я владею двумя вашими тайнами.

– И зачем они вам сдались? – уточнил Эдмонд, чувствуя, как по спине прокатился холодок.

– Для баланса. Вы знаете одну мою тайну. Но мне в данный момент известно много больше о вас: кроме только что упомянутых тайн, вы совершили серьезный должностной проступок, скрыв преступление, совершенное высшим демоном. Итого: три против одного.

Эдмонду, несмотря на наличие рядом с ним этой бесподобной демонической девицы, снова захотелось закрыть лицо руками.

– Вы хотите шантажировать меня и добиться отмены вашего наказания? – грустно произнес он. – Надо было догадаться, что оно вас заденет…

Она засмеялась и одарила его снисходительной улыбкой.

– Вы придаете слишком много внимания внешнему. Анна была права – вы заврались настолько, что обманули себя самого. По этой причине демоны и не жалуют ложь. Рано или поздно она оборачивается против своего хозяина.

– О чем вы?

– Разумеется, мне нет никакого дела до всей этой чепухи.

Сильвия запустила руку в волосы. Эдмонд не мог отвести взгляда от того, как ее длинные тонкие пальцы грациозно погружаются в шелковистое море и разрезают его иссиня-черные волны.

– Но чего вы тогда добиваетесь?

– А чего добивались вы, когда скрыли мой приступ вампиризма и простили мне вашу кровь? Какой цели хотели достичь, когда повели меня на эту вечеринку? И чего продолжаете добиваться, когда планируете эти наказания, способные одурачить лишь косную общественность нашего института?

– Вы переоцениваете свою прозорливость, – твердо сказал Эдмонд, понимая, что ни в коем случае нельзя показать и намека на слабость. – Я лишь стремлюсь сохранить расовый баланс, который пошатнулся бы, не делай я всего вами перечисленного. И да – люди способны прощать. И еще, если вы не знали, нам свойственно сочувствие и жалость. Извините, что не нашел в себе сил, чтобы поступить с вами жестче. Вы, верно, хотели увольнения и жития в лесу тем самым монстром, наподобие вашей бабушки? Я не хочу ни для вас, ни для кого-либо другого такой судьбы.

Он выдержал изнуряющий взгляд, проникающий сквозь пафос его слов, и ожидал, что Сильвия разозлится и станет спорить с этой убийственной аргументацией. Но тогда эта своенравная девица лишь увязнет в его безупречной логике, каким бы могущественным демоном она не была. Инспектор Палмер не просто так все эти годы оттачивал свой блестящий ум в бесчисленных беседах с ее соплеменниками и давно почившими авторами мудрых книг.

Но Сильвия не спешила нырять в споры. Она с задумчивым выражением лица продолжала расчесывать волосы, уже собрав из найденных вороньих перышек небольшую кучку у себя на коленях.

– Вы не желаете проводить меня до дома? – спросила она, словно всего предыдущего разговора и не было.

– Я, конечно, могу это сделать, – сразу обмяк Эдмонд, – но…

– Всем остальным мы скажем, что вы сочли нужным проводить опасного демона до дверей его дома, чтобы он ни на кого не напал по дороге. Ведь приближается полнолуние.

– Вы играете со мной?

– Не больше, чем вы со мной…

Эдмонд не знал, что сказать. Конечно, ему со страшной силой хотелось побыть с ней еще какое-то время. Но он чувствовал, что теперь мисс Тэнтоурис умудрялась манипулировать им уже в открытую.

Сильвия встала.

– Я просто дала вам пример. Вы можете сказать, что пошли провожать меня потому, что боялись за количество крови в одиноком прохожем или решили дополнительно проучить меня за дерзость. Всем вам поверят. Может быть, даже вы сами. Но вы хотите проводить меня по другой причине.

Эдмонд молчал, не решаясь вступить в спор.

– Но я нисколько не обижаюсь на вас, – к его удивлению Сильвия лучезарно улыбнулась. – Я не обижаюсь на вас, потому что такова ваша природа. Я признаю ее и считаюсь с ней в лучших традициях обожаемой всеми нами расовой толерантности. Вы ведь не обижаетесь на меня за то, что я пригубила вашей крови. В конце концов я же заплатила вам за понесенные потери поцелуем. Разве не так?

– Мы… эээ… просто говорим о разных вещах… – пробормотал Эдмонд, на всякий случай посмотрев по сторонам, не подслушивает ли кто их беседу.

– Так вы проводите меня?

– Разве ваше предложение не было лишь примером?

В изумрудных глазах заиграли озорные искорки.

– Он еще не закончился.

– Вам нравится иметь в друзьях высшего демона? – весело спросила Сильвия, когда их вагон проносился сквозь чернеющий коридор, составленный из вросших в землю косматых обитателей Таинственного леса.

– Даже без вашего дара чувствовать эмоции собеседника, вы бы великолепно справились с работой в нашем отделе, – отозвался Эдмонд. – Вы замечательно умеете задавать неудобные вопросы…

– Думаю, что да, справилась бы. Но, исходя из вашего разговора с Анной, мне показалось, что работа в отделе по разрешению межрасовых конфликтов вообще не требует серьезной квалификации. Вот вы бы вряд ли смогли исследовать подземных духов.

– Моя работа, несомненно, уступает вашей по сложности, – сухо ответил Эдмонд.

Сильвия подняла с плеч пару вездесущих перышек и протянула Эдмонду.

– Вот, возьмите. Не сердитесь на меня, Эдмонд. Вы ведь все еще их собираете, правда?

– Я не сержусь. И нет, спасибо, я не коллекционирую ваши перья.

Она прыснула.

– Вы очень веселы сегодня, – он с тревогой посмотрел на Сильвию.

– Мне весело от того, что у меня есть такой друг, как вы, Эдмонд.

– Так это моя заслуга… – пробормотал Эдмонд, гадая, к чему может привести ее повышенная эмоциональность.

"Может быть, – подумал он, – Сильвия не просто так просила проводить ее дома? Стесняется или не решается признаться, что находится на грани очередного приступа?"

Он с опаской смотрел, как демоническая девушка остервенело жевала нижнюю губу и беспрестанно перебирала в руках перышки, пока ее глаза жадно впивались в проносящуюся за окном темноту.

Не смея нарушить ее сосредоточенность, Эдмонд хранил молчание всю оставшуюся до Омегатона дорогу.

Они вышли со станции и уже знакомым инспектору Палмеру путем направились к жилищу семьи Тэнтоурисов.

Возле калитки Сильвия резко остановилась. Эдмонд не ожидал столь внезапного маневра и чуть не врезался в мисс Тэнтоурис. Он почувствовал на лице легкое, вызвавшее щекотку прикосновение кончиков ее волос, взметнувшихся в воздух пронзительно-черным облаком.

Сильвия спросила нетерпеливо:

– Вы не зайдете?

– Боюсь, что и так доставил вашим родителям множество хлопот, – пробормотал Эдмонд. – Вновь являться к ним без предупреждения представляется мне верхом невежливости…

– Не стоит беспокоиться. Папа уехал на месяц в командировку в Примаглориум. А мама сегодня дежурит по факультету. Есть в Королевской Академии такая древняя традиция. Так что… никого нет дома.

До Эдмонда стала доходить причина необычного оживления Сильвии. Сияние ее глаз не только затмевало свет единственного фонаря, но и могло сравниться с яркостью растущей, наполняющейся силой луны, застывшей над ними. Лицо девушки, как в ту ночь, вновь обрело мраморную бледность, а губы окрасились багровым.

– Ммм, мне кажется, что неплохой идеей будет вам в эту ночь запереться дома… от греха подальше. Как вам кажется?

– Полностью с вами согласна. Но проблема состоит в том, что меня некому запереть… Вы не поможете мне? Вы же обещали бабушке присматривать за мной!

Последнюю фразу она произнесла со странным выражением. В ней соединились очаровательная беспомощность и в то же время по-детски эгоцентрическая требовательность.

– Я сомневаюсь, что если вы дадите мне ключ от входной двери, и я ее закрою, то вы не найдете способ выбраться…

– Разумеется! – просияла Сильвия. – Вы должны посидеть со мной и проконтролировать, чтобы никто не пострадал.

Она взяла Эдмонда за руку и потянула к двери.

– Но постойте, Сильвия! – он придал голосу интонации строгого родителя. – Возьмите себя в руки. Я не смогу удержать вас от… чего-то плохого. Вы переоцениваете мои силы. Если бы я мог сделать это, то не допустил бы того… происшествия.

– Нет, – заговорила она возбужденно. – Только вы и сможете! Ну, пойдемте же!..

Эдмонд не смог отказать, и они вошли в дом.

Сильвия одним движением скинула сапоги и нетерпеливо смотрела, как он снимает обувь.

Они прошли мимо гостиной и стали подниматься по узкой лестнице на второй этаж.

– Вы и представить себе не можете, как мне одиноко в такие дни, Эдмонд. А вам бывает одиноко?

– Да, бывает, – сдержанно отозвался он, наблюдая, как Сильвия открывает перед ним дверь, ведущую во тьму.

Мисс Тэнтоурис включила свет, и Эдмонд догадался, что попал в ее комнату.

Он ожидал чего-то из ряда вон выходящего, но не обнаружил ничего такого, что кардинально отличало бы обстановку помещения от комнаты человеческой девушки. Обычного вида кровать, стол, небольшой диван и книжный шкаф, содержание которого сразу привлекло внимание Эдмонда. Единственное, что с порога бросалось в глаза, это поразительная чистота. Кровать была аккуратно застелена. Каждый предмет лежал на своем месте и был лишен и намека на пыль.

– Вы ожидали, что попадете в имитацию пещеры с летучими змеями и прочими гадостями?

– Нет, – соврал Эдмонд. – Ничего такого я не ожидал. У вас очень мило.

– Это вынужденная мера, – она забавно нахмурилась.

– Родители заставляют? – понимающе уточнил Эдмонд.

Она улыбнулась и чуть снисходительно посмотрела на него.

– Нет, просто это помогает быть собранной, помогает держать себя в руках, понимаете?

Эдмонд отрицательно помотал головой.

– Мы с папой в самом детстве играли в армию. Теперь я понимаю, что он делал это для того, чтобы научить меня самоконтролю. Он объяснял, что все эти погоны, мундиры, обязанность вставать и приветствовать старшего могут казаться сущей глупостью. Но эти меры через внешние ограничения позволяют прорасти настоящей дисциплине внутри. Через внутреннее – к внешнему!

– Привычка содержать комнату в идеальной чистоте помогает вам контролировать… нежелательные демонические импульсы? – заинтересованно уточнил Эдмонд.

– Да. Но не только это. Второму важному компоненту меня научила бабушка Адель.

– И что же это за компонент?

– Может быть вам лучше присесть? – она указала на диван.

Эдмонд сел. В то же мгновение рядом с ним плюхнулась Сильвия. Она села совсем рядом и повернулась к нему вполоборота, насмешливо смотря на немного смущенное лицо инспектора.

– А вы не догадываетесь?

– Нет…

– Это то, почему вы здесь. То, что вынудило вас забыть про ваше хваленое благоразумие и рассудительность.

– Я немного не понимаю.

– Ну как же!? – воскликнула она, широко раскрыв глаза от удивления, – неужели вы так не догадливы? Второй элемент – это красота!

Эдмонд непонимающе нахмурился.

– Вы, в отличие от Ллойда и прочих, не признали во мне монстра не только по причине душевного благородства. Просто вы очень тонко чувствуете прекрасное. Ваш друг Саймон верно подметил вашу особенность терять голову от женской красоты. Кто-то способен уловить те музыкальные тональности и переходы, которые обычное ухо не слышит. Кто-то в состоянии выделить из картины окружающего мира не сотни цветов и оттенков, а – тысячи тысяч. Первый становится композитором, второй – художником. А вы обладаете талантом воспринимать визуальное совершенство форм и восхищаться утонченностью пропорций, как никто другой. Думаю, за эту вашу способность вас и полюбила Анна. Она увидела, что вы смотрите на нее не с обычным плотским вожделением, но как на нечто большее, на богиню, на совершенное воплощение красоты. Когда в первую нашу встречу я посмотрела вам в глаза, я почувствовала тоже самое. Я представила себя произведением искусства, порожденным гением, который нашел своего ценителя. Я-то могу почувствовать, сколько мало было в вашей одержимости примитивной похоти…

Эдмонд поражено смотрел на это произведение искусства, созданное злыми духами для поражения человеческого разума, и не знал, что сказать.

– Вы льстите мне… – наконец молвил он. – И себе тоже… То есть вы, несомненно, привлекательная особа и все такое… Но при чем тут ваши усилия?

– Вы все-таки ничегошеньки не знаете о высших демонах, Эдмонд. Моя красота – это отражение моей внутренней чудовищности. И она существует только для того, чтобы этой чудовищности было… ммм… неловко выходить наружу и портить впечатление… Здесь работает ваш человеческий принцип самообмана, который вы так хорошо знаете. Я обманываю свою ужасную природу миленькой внешностью.

Эдмонд снова лишился дара речи.

– И это очень эффективная мера! Впрочем, пожалуйста, забудьте все те глупости, что я на вас вывалила! – она вперилась в него обеспокоенным взором. – Мне тяжело сдерживать сегодня свою болтливость… Давайте, я пойду и приготовлю вам чай. А вы пока посмотрите мою библиотеку! Вы же любите книги, не так ли?

Она снова взяла его за руку, увлекла к книжному шкафу и исчезла из комнаты.

Эдмонд смахнул со лба выступивший от волнения пот. В кои-то веки он совершенно не мог увлечься бумажными хранителями мудрости. Он снова отметил, как легко удавалось Сильвии выводить его из равновесия. Почему ее слова так подействовали на него? И чем были они на самом деле? Правдой или все тем же сонным мороком, проникающим со дна ее бесподобных глаз даже наяву?

Он автоматически пробежался взглядом по корешкам переплетов. Ни одного научного труда. Взяв пару книг и пролистав, он с удивлением обнаружил, что то были приключенческие романы. Он стал одну за одной вынимать книги. Очень скоро стало ясно, что ничего интересного для Эдмонда в этой библиотеке нет – только истории об опасных путешествиях в далекие края. Но впечатлял тот факт, что весь шкаф был забит книгами исключительно указанной тематики. Он взял одну из историй под названием "Сквозь сто морей" смутно известного Эдмонду Артуро Диесиса и снова сел на диван.

Сильвия пришла с подносом, на котором разместились чайник, две чашки и тарелка с печеньем. Содержимое подноса слегка подрагивало, выдавая волнение гостеприимной хозяйки.

Сильвия чуть не бросила поднос на пол, когда увидела обложку книги, которая обосновалась у Эдмонда в руках.

– О, это замечательная история!

Эдмонд даже не уловил, как она оказалась рядом.

– Вы любите приключения? – снисходительно поинтересовался Эдмонд.

– Обожаю! Мне очень нравится читать про то, как герой уплывает из родного края за тридевять земель и встречает там совсем другую жизнь.

– Вы хотите уехать с Годзо?

Она усмехнулась.

– А вы, надо думать, увлекаетесь чтением истории, потому что мечтаете попасть в прошлое?

– Не знаю. Мне просто кажется, что прошлое может многому научить. И главная ценность исторической литературы состоит в том, что все это было на самом деле. Это никто не выдумал.

– Это неправда, – заявила она безапелляционно. – Вы любите историю совсем по иной причине!

– Вы снова знаете о том, что происходит в моей голове, лучше меня?

– В этом нет ничего сложного. Все ценное в вашей жизни сперва завернуто в оболочку лжи. Полагаю, что вам нравится история потому, что она превращает реальную, постоянно текучую и изменяющуюся жизнь в череду последовательных картин, связанных четкой причинно-следственной связью. Этот ход позволяет вам посмотреть на наш мир взглядом ученого, который упростил сложное уравнение с помощью особых приемов. Этого требует ваше чувство красоты и упорядоченности. Но очевидно, что попади вы в прошлое, все стало бы гораздо сложнее и менее предсказуемым…

Эдмонд осмыслял сказанное.

– Если мы сегодня играем в игру "пойми смысл действий другого", – раздраженно заметил он, – то могу предположить, что ваш интерес к приключенческим романам связан с навязчивым стремлением вырваться не из географического измерения, а из собственной природы.

Она тоскливо улыбнулась.

– Очень хочется убежать от себя… И потом отвлекаешься, когда читаешь про захватывающие приключения. А вы не любите художественную литературу?

– Детективы порой читаю, – с неохотой признался Эдмонд. – Но только те, где нельзя предугадать концовку. Такое, правда, редко случается.

Сильвия встала и протянула ему чай.

Эдмонд сделал глоток и вытаращился.

– Но это обычный чай?!

– Я купила его специально для вас. Даже заварила и на себя тоже.

Она пригубила горячий напиток и карикатурно поморщилась.

– Мерзость! – Сильвия заливисто рассмеялась.

– Надо было положить пару ложек сахара.

Сильвия с недоверием прищурилась, и Эдмонд понял, что сладость вряд ли исправит разницу во вкусах.

– Прошу вас, Эдмонд, почитайте мне! – с мольбой в голосе обратилась к нему Сильвия.

Она легла головой ему на колени и зажмурилась, сладко улыбнувшись.

– Папа всегда читал мне в детстве, чтобы отвлечь меня от просыпающегося вампиризма.

– Хорошо, – пробормотал Эдмонд, боясь пошевелиться и стряхнуть приникшее к нему чудо.

– И погладьте меня по голове. Представьте, что я кошка. Я могу превратиться, но боюсь что… не смогу контролировать себя.

Эдмонд неуверенно провел рукой по ее волосам и почувствовал, как ее тело снова наполняется вибрацией, как в тот раз.

– "В этот вечер Сервентус дольше обычного всматривался в закатное солнце, тонущее в океане, словно предчувствуя грядущие испытания…"

Эдмонд слышал свой голос словно со стороны. Чей-то чужой голос читал предложение за предложением, и чья-то чужая рука нежно гладила голову Сильвии. Сам Эдмонд углубился внутрь повествования, словно был тем самым Сервентусом, жадным до приключений. Он не знал, почему стал заложником столь непривычного ощущения. Может быть оттого, что инспектор Палмер никогда не читал никому вслух? Но почему тогда он словно уплыл далеко-далеко вместе с храбрым Сервентусом? Не потому ли, что дух Сильвии, бесконечно сильный в своей слабости, увлек и его фантазию в неизведанное путешествие?

Эдмонд читал и читал. Он не заметил, как заснула Сильвия. А потом и сам задремал, мягко соскользнув в сновидный мир, который превратил его в Сервентуса, плывущего куда-то в туманную, заоблачную даль.

 

Глава 12. Утренняя прогулка

Ближе к утру сны Эдмонда вобрали в себя персонажей из реальной жизни. Вот уже не отчаянный смельчак Сервентус, а сам инспектор Палмер плыл на утлом суденышке по волнующемуся морю. Кораблик бросало из стороны в сторону. Роли бравых матросов исполняли Саймон и Джон. Эрик Дельмонт стоял за штурвалом и хитро улыбался. Спустившись за чем-то в трюм, потрясенный Эдмонд обнаружил там весь институт. Оказалось, что в его руках, как капитана корабля, находятся все их жизни. Стоило Эдмонду осознать весь груз ответственности, как вдруг из морских пучин возник гигантский спрут. И в тот момент, когда его многотонное, усыпанное страшными присосками, щупальце обрушилось на палубу корабля, Эдмонд проснулся.

Он лежал на том самом диванчике в кристально чистой комнате мисс Тэнтоурис. Самой Сильвии нигде не было.

Спустившись на первый этаж, он нашел демоническую девушку на кухне.

– Доброе утро, Эдмонд.

– Доброе, Сильвия.

Эдмонд чувствовал себя ужасно неловко. Сильвия, напротив, демонстрировала спокойную доброжелательность. От вчерашней экзальтированности и болезненного возбуждения не осталось и следа. Она что-то готовила и чуть ли напевала себе под нос.

– Вы прекрасно читаете вслух.

– Спасибо, – сдержанно отозвался он.

Сильвия обернулась и с любопытством посмотрела на него.

– Мне кажется, что вы растеряны, будто ожидали чего-то совсем другого от нашего вечера?

Эдмонд подошел к столу и присел на один из стульев.

– Признаюсь, в один момент я подумал, что вы намерены испить моей крови, – откровенно сообщил он, не в силах скрыть облегчение. – Все эти разговоры о том, что вы знаете больше тайн обо мне, чем я о вас, навели меня на мысль, что вы решили превратить меня в источник жизненных сил… Прошу меня простить за такое неверное понимание.

Она улыбнулась.

– Так мило, когда вы говорите правду. Прошу вас, делайте это почаще. Но на самом деле вы поняли меня совершенно правильно. Дело обернулось чем-то иным только потому, что и вам было нужно от меня нечто большее.

– О чем вы?

– В ту ночь, когда вы стали свидетелем моего приступа, вы так жаждали моего тела и были так напуганы, что сами приглашали меня вонзить в вас клыки. Но за прошедшее время вы привыкли ко мне и… – она замялась, – видимо, стали относиться несколько иначе. Вчера я почти не чувствовала в вас животного желания обладать мною.

– Эээ, значит со мной не все так плохо. Пока я еще человек, – отшутился Эдмонд, думая над смыслом ее слов. – Кстати, неплохая книга!

– Да, она чудесная. Я была бы вам признательна, если бы вы еще как-нибудь почитали мне.

– Непременно.

– Разумеется, все это необходимо в рамках той воспитательной работы, что вы проводите, – в ее голосе была разлита тонна ехидства.

– Разумеется…

Сильвия поставила перед ним тарелку.

– Вот, попробуйте. Не бойтесь. Это по бабушкиному рецепту.

– Тому, что предполагает угощение правильного героя? Или тому, что предшествует варке в котле? – с сомнением произнес Эдмонд.

– Вы же знаете, насколько демоны просто устроены. Они не откажутся от источника крови и дивных историй, рассказанных вслух. Так что вы в безопасности.

– Спасибо.

Эдмонд с опаской принюхался и стал рассматривать содержимое тарелки. Напоминало обычную вареную картошку. Подцепив на вилку маленький кусочек и с замирающем сердцем отправив его в рот, он обнаружил, что вкус соответствует… самой обычной вареной картошке. Правда, совершенно несоленой. Но есть было можно.

– Ну как? – она села напротив и жадно глядела ему в рот.

– Очень вкусно. Вы молодец.

Эдмонду показалось, что она действительно смутилась от похвалы. Сильвия опустила взгляд в свою тарелку, в которой лежало что-то менее привычное человеческому глазу.

Спустя несколько минут, проведенных в неловкой тишине, Эдмонд сказал:

– Я не ответил вчера на один ваш вопрос.

– Да? И какой же? – оживилась она.

– Нравится ли мне иметь в друзьях высшего демона.

Сильвия отложила вилку и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Пожалуй, что нравится, – сказал Эдмонд и, испытывая неловкость от откровенности, совершенно ему не свойственной, поспешно добавил, – хотя вы, наверняка, и так это знаете…

Она пожала плечами.

– Не думаю, что можно знать о том, чего еще не существует.

– О чем вы?

– Вы верно думаете, что только озвучили имеющуюся ситуацию? – она улыбнулась. – Но часто бывает, что до произнесения слов, констатирующих какую-то реальность, ее и не существует. Ваше признание и создает то чувство, о котором вы говорите.

– Хм, не знаю. Не думал об этом.

– У вас есть множество других дел, чтобы занять свой ум.

– Постойте-ка, – вдруг Эдмонд понял, что скрыто за столь философским комментарием, – получается, что, задавая такой вопрос, вы не просто хотели получить ответ, а пытались таким образом подтолкнуть меня к чему-то?

Сильвия изобразила несказанное удивление.

– Вы говорите очень сложные вещи, – отозвалась она.

Эдмонд усмехнулся. Такой ответ позволял Сильвии уйти от прямого ответа, не используя лжи.

– Кстати, вы не желаете прогуляться до института пешком? – вдруг спросила она. – Нет ничего лучше, чем утренний лес!

– Но уже довольно поздно. Мы опоздаем…

– Я скажу, что вы проводили со мной какое-нибудь вразумляющее мероприятие. А вы можете сослаться на борьбу с тем монстром.

– Я-то могу, – вынужден был признать Эдмонд, – но вы-то вроде не любите говорить неправду.

– Почему неправду? – она игриво улыбнулась, – вам же никто не мешает говорить со мной о чем-то подобном.

– Ну, почему бы и нет, – выдавил из себя Эдмонд.

Окраина Таинственного леса ничем не отличалась от самого обычного леса. Нечистая сила, смертоносные излучения и призрачные чудовища, описанные Эльзой, обитали гораздо глубже. Сильвия была права – не было ничего более воодушевляющего, чем прогулка по залитым солнечным светом и наполненным птичьем щебетанием длинным тропинкам.

На траве поблескивала еще не высохшая роса. Запахи открывающихся бутонов и разогревающейся на солнце листвы соединялись в ароматную симфонию.

Эдмонд снова отметил, насколько Сильвия обожала природу. Она напоминала верующего, попавшего в самый большой и великий храм своего Бога. Ее взгляд был наполнен не только восхищением и искренним любованием, но еще и подлинным преклонением перед совершенством форм, запахов и звуков, рожденных премудрыми духами-создателями всего живого.

И пока Сильвия заворожено любовалась пейзажем, Эдмонд находил в ее лице и манящих контурах фигуры невиданную радость собственных очей.

– Я тоже хочу ответить на один из ваших вопросов, Эдмонд, – вдруг произнесла она.

– И какой же?

– Думаю, что Анна вам не подходит.

Эдмонд чуть не споткнулся.

– По-моему я вас об этом не спрашивал. Или вы намекаете, что она в чем-то лгала мне?

– Тот факт, что она верит в свои слова, ни о чем не говорит, – убежденно заявила Сильвия. – Ее ошибка состоит в том, что она ищет настоящего инспектора Палмера.

– Я думал, что вы ратуете за правду…

– Ратую. Проблема в том, что никакого настоящего Палмера не существует. Те сокровенные мечты о карьере ученого-историка, которые вы ей когда-то поведали, ни в какой мере не нужно считать отражением какого-то истинного "Я".

– Значит, настоящий Палмер должен работать в отделе по разрешению конфликтов?

– Несомненно.

Эдмонд понимающе покивал головой.

– Ясно. И конечно, настоящий Палмер должен поить своей кровью высшего демона и читать ему сказки на ночь?

– Да, это было бы замечательно! – Сильвия произнесла эти слова с присущим ей выражением детского недоумения тем, что может быть как-то иначе.

– Хорошо, что ночь все-таки прошла! – многозначительно высказался Эдмонд.

– О чем это вы толкуете?

Эдмонд пару мгновений вглядывался в искреннее непонимание, поселившееся в широко раскрытых глазах, силясь понять, шутит она или говорит серьезно.

– Я говорю о том, что вы прекрасно понимаете, что только воссоединение с Анной способно меня отвадить от общения с вами, мисс Тэнтоурис. Потому вам выгодно навешать мне лапшу на уши и убедить, что мы с Анной друг другу не подходим.

– Вы мыслите слишком прямолинейно, – холодно отозвалась Сильвия. – И потом я уже неплохо разобралась в человеческих отношениях, так что вы не почувствуете особой разницы между Анной и мной.

– Вы шутите?! – Эдмонд оторопел от такой наглости. – Вы на полном серьезе сравниваете наше с вами гипотетическое совместное существование, которое правильнее всего назвать паразитированием, с нормальными человеческими отношениями?

– Все-таки в вас живет расист, Эдмонд. О каком-таком паразитировании вы толкуете? Между ним и так называемыми «нормальными отношениями» нет никакой разницы. Разве Анна не обменивала красоту своего тела на ответное восхищение этой красотой с вашей стороны? Разве она не пила вашу кровь ментально, заставляя посещать те концерты, которые вам были не интересны? Разве человеческая романтика не представляет собой самый обычный договор, где каждый обменивается чем-то желаемым с другим? Это обычный звериный симбиоз, только сделавший виток по эволюционной лестнице. Тот самый договор, только заключенный природой вместо неразумных животных, находящихся на ее попечении.

– Вы – молодец, – осклабился Эдмонд. – Но я-то легко найду логическую ошибку в ваших рассуждениях! Если вы считаете эти отношения совершенно аналогичными, то почему я должен выбрать вас, а не Анну? Уж простите, что формулирую свою мысль так, словно я какой-то герой-любовник, который принужден из кого-то выбирать…

– Ну, первых, потому что в отличие от Анны я понимаю, что это всего-навсего договор, а значит буду соблюдать его условия. И во-вторых, вы уже выбрали меня.

– Первый аргумент звучит разумно. Но я не верю, что вы действительно собираетесь что-то там соблюдать. Второй же – полная глупость.

– Вы отрицаете очевидное. Вы приложили столько сил, чтобы быть со мной рядом и еще больше, чтобы привычно обмануть себя. Такое просто не может быть случайностью. Это самый настоящий выбор. А что касается вашей веры, то, как и в случае с вчерашней ночью, только вам решать, во что выльется моя жажда.

Эдмонд не ответил, и они какое-то время шли молча.

– А вы не желаете сыграть в прятки? – вдруг спросила Сильвия, снова заставив Эдмонда изумиться.

– Похоже, проблема отсутствия друзей терзает вас с самого детства…

– Вы очень грубы, – она скривила рот и посмотрела на него с укоризной.

– Почему-то мне представляется, что вы меня легко отыщете.

– Я и не собираюсь вас искать, – она задорно улыбнулась. – Конечно, гораздо веселее прятаться!

– Я боюсь, вы разыграетесь и… потеряете контроль.

– Некоторые люди считают, что демоны просто имитируют человеческую культуру, отражая, как в зеркале, отдельные человеческие черты. Но при этом не пускают их вглубь себя… – произнесла Сильвия задумчиво.

С этими словами она обогнала Эдмонда на пару шагов и стала пятиться спиной, смотря ему в лицо.

– О чем вы? – уточнил Эдмонд, чувствуя дуновение тревоги, пробирающейся из далекой туманной дымки.

– Вы можете считать мои чувства отражением ваших. Поверьте, если вы не потеряете контроля над собой, то я не смогу выпить и капли вашей крови. Неужели невинная детская игра может поколебать знаменитую невозмутимость инспектора Палмера?

– Ну, я…

Сильвия внезапно остановилась, и Эдмонд оказался с ней почти вплотную.

– Как я буду искать вас в непроходимом лесу? – пробормотал он. – Вы же можете превратиться в… да в кого угодно.

– Обещаю, что не буду делать этого, – прошептала она. – Вы просто закроете глаза и досчитаете до десяти. Я пойду направо от дороги. Клянусь, что не буду двигаться слишком быстро. Я не успею уйти далеко.

– Ну… ну, ладно, – он почему-то тоже произнес эти слова шепотом.

– Тогда вам нужно закрыть глаза и громко считать вслух. И не подглядывайте.

Эдмонд закрыл глаза, и пронизанная солнечными лучами дорожка исчезла.

– Один, два, три… – начал он.

Закончив считать и оглядевшись, он заметил справа от тропинки покачивающуюся ветку.

"Что я делаю?" – спрашивал Эдмонд у самого себя, продираясь сквозь кусты.

Деревья стояли здесь не так часто, и пространство хорошо просматривалось. Эдмонд заметил силуэт Сильвии, виднеющийся за толстым стволом. По всей видимости, из-за маленького опыта она совсем не умела прятаться.

Инспектор Палмер решительным шагом направился к девушке, стремясь поскорее закончить эти игры, которые заставляли его чувствовать себя полным идиотом.

Чтобы не спугнуть ее, Эдмонд старался производить как можно меньше шума. Добравшись до ее нелепого укрытия, он секунду помедлил, думая, как все это по-дурацки выглядит со стороны.

– Ваши навыки этой игры оставляют желать лучшего, мисс Тэнтоурис, – сообщил он, обходя дерево.

Сильвия вжалась спиной в покрытый грубой, трухлявой корой ствол и со странным выражением смотрела на Эдмонда.

– Я просто очень боялась, что вы меня не найдете, – прошептала она.

– Тогда зачем было прятаться?

– Чтобы эта детская забава позволила нам с вами на минутку забыть о наших масках и всех этих глупостях, что мы обсуждали. Это игра, а в игре можно все, не так ли?

Эдмонд вдруг понял, какой момент он проглядел. Точно также, как он не мог отвести взгляда от упоительно прекрасных линий ее лица и бесподобного юного тела, точно также ее темной страсти совершенно не требовалась ночь или луна.

– Значит, наш с вами разговор не взаправду? – уточнил он, чувствуя, как наполняется неодолимым желанием прикоснуться к ней.

– Конечно. Недостаточно отыскать меня. Правила игры гласят, что она закончится только тогда, когда кто-нибудь из нас добежит до того места, где мы расстались.

Эдмонд сглотнул.

– Боюсь, что я говорил с вами абсолютно откровенно, Сильвия. Мне нечего добавить…

– Тогда разрешите мне сказать за вас то, что вы боитесь озвучить?

– Дерзайте…

– Вы хотите обладать мною. С первой минуты нашего знакомства вы хотите меня целиком и полностью. И вы готовы заплатить за это высокую цену.

– Тогда позвольте и мне сказать за вас.

– Прошу, – она возбужденно облизала пересохшие губы.

– Я нужен вам лишь для того, чтобы утолить свой голод по человеческой крови.

– Не только. Я хочу гораздо больше. Но это впереди…

Эдмонда прошиб пот. Ужас и ненасытное влечение вновь глумились над ним, разрывая его мятущийся дух. Эдмонд не знал точно, чье тяжелое дыхание разносится по лесу – его или Сильвии.

– Вы не понимаете, что такое ваша кровь для меня, – продолжала она. – Через нее я прикасаюсь к вашей личности, познаю вас и раскрываю вам себя. Это такой же элемент познания друг друга, как разговор или поцелуй. Но вы все обязательно поймете.

На данный момент Эдмонд понял только то, что его воля полностью растворилась в сверкающих бездонных озерах, вытянутых в дикую кошачью форму.

– Ну, тогда, не медлите – кусайте меня… чего же вы ждете? – хрипло заметил он.

– Я не охотник, а вы не добыча, – Сильвия сердито покачала головой. – Вы должны сделать первый шаг. Если не желаете целовать меня, то уйдете из этого леса, не потеряв ни капли вашей драгоценной крови.

– Я… не могу уйти…

– Я знаю.

Эдмонд поддался порыву, захлестнувшего его с головой, и ринулся к ней. Вдруг Сильвия уперла ладонь ему в грудь.

– Только прошу вас, – безумное фиолетовое пламя бушевало в ее глазах, – не увлекайтесь. Помните, что если зайдете в своих чувствах за границу моих возможностей, то можете лишиться слишком большого количества жизненных сил.

– Хорошо…

Сильвия убрала руку и закрыла глаза.

Эдмонд обнял ее и впился в сладкие губы отчаянным поцелуем. Сквозь неземное блаженство, растекающееся по телу, он ощутил мимолетный укол и холодок от того, что сила начала покидать его тело. И вместе с нею он вдруг представил, как его душа со всеми воспоминаниями и мечтами перетекает к Сильвии. Но в этот раз инспектор Палмер не боялся потерять себя без остатка. Ведь то была лишь забавная игра, которая происходила в глубине леса, вдалеке от исхоженной тропинки, и происходила с кем-то другим. Ведь настоящий инспектор Палмер никогда бы не стал добровольно целоваться с высшим демоном. Настоящий трезвомыслящий Эдмонд Палмер знал бы, что соверши он такую ужасную глупость, он уже не сможет вернуться свернуть с гибельного пути.

Но фальшивому Палмеру было наплевать на это. Все, что для него в тот миг имело значение, находилось у него в руках.

 

Глава 13. Попытка совладать с чувствами

Вернувшись в институт с пьянящей чувства прогулки, Эдмонд обнаружил, что «протрезветь» и увидеть всю кошмарность его положения ему мешают два желания: адский голод и чудовищная потребность во сне. Он взял в столовой двойную порцию и набросился на еду с не меньшей страстью, чем на Сильвию. После этого он доковылял до кабинета, запер дверь и рухнул на диван, моментально заснув.

Сквозь сон Эдмонд смутно слышал, как кто-то долго и довольно бесцеремонно стучится в дверь, но даже не подумал из-за такого пустяка прерывать свой отдых.

Пробудившись к самому концу рабочего дня, Эдмонд почувствовал себя несколько лучше. Умывшись и заварив крепкий чай, он сел в кресло и попытался собраться с мыслями.

Инспектор Палмер поймал себя на парадоксальном соображении: более всего его настораживал тот факт, что он даже не мог как следует прийти в ужас от очевидной неправильности, если не сказать чудовищности, той ситуации, в которую он с каждым днем погружался. В не укладывающихся в голове и нарушающих все возможные правила актах эротического вампиризма его беспокоило лишь возможное ухудшение своего здоровья. Вполне возможно, что негативные последствия могут зайти гораздо дальше обычной слабости. Но о том, чтобы с криком бежать от Сильвии, он и помыслить не мог. Эдмонд понимал, что разум никак не может помочь ему выйти из ситуации, потому что превратился в послушный инструмент обезумевших чувств.

В дверь постучали, но не успел Эдмонд отреагировать, как та распахнулась, явив на пороге мисс Тэнтоурис.

– Входите, – пробурчал Эдмонд. – Можете присесть…

Но Сильвия уже успела удобно раскинуться на диване еще до того, как он закончил фразу. Эдмонд со смесью раздражения и восхищения отметил, что напоенная его жизненными соками Сильвия выглядела отменно. Бархатистая чернота густых бровей, длинных ресниц и роскошных волнистых локонов стала еще сочней, заставляя душу содрогаться от переполняющего ее визуального удовольствия.

– Я решила не утомлять вас, Эдмонд. Вы отдали работе со мной очень много сил… – произнесла Сильвия. – Потому я подумала, что стоит самой прийти к вам. Вдруг вы планируете на сегодняшний вечер какое-то мероприятие. Вроде воспитательной вечеринки в баре или чего-то подобного…

– Спасибо, что избавили меня от необходимости искать вас по нашему огромному институту, – иронично отозвался Эдмонд. – Насчет вечеринки вынужден вас обрадовать: сегодня можете быть свободны. Я, действительно, немного утомился. Мне бы хотелось провести вечер в компании друзей.

– Но я же ваш друг, – она нахмурилась.

– Без женщин и демонов.

– Ясно… – в ее голосе прозвучали обиженные нотки.

Однако при этом Сильвия даже не шелохнулась. Было очевидно, что она не собирается никуда уходить.

– А как Ллойд поживает? – как бы между делом уточнила она.

– Нормально, – многозначительно ответил Эдмонд.

– Кстати, скоро полнолуние. Вы не боитесь оставлять меня без присмотра?

– Вы уже большая девочка, – не сдавался Эдмонд.

Пока не последовало новых реплик, он подошел к полке с книгами и, найдя нужную, протянул ее Сильвии.

– Что это?

– Кодекс правил поведения в институте имени Мерлиновского и санкции за их нарушение, а также историческая справка по возникновению той или иной традиции.

– Вы же знаете, что меня не интересуют подобные глупости.

– Тем лучше. Это вам не развлечение, а та самая воспитательная повинность, за которой вы пришли. Сидите и читайте.

– Хорошо, – она пожала плечами и послушно взяла кодекс.

Эдмонд сел… и понял, что ему совершенно нечем заняться. Он наугад достал с полки книгу, раскрыл ее и показательно углубился в чтение. Ею оказалось объемное и скучнейшее руководство по соблюдению расового баланса в сфере организации общественного питания.

– Извините, а можно отвлечь вас? – через дюжину минут прозвучал голос Сильвии, неубедительно старающийся показаться робким.

– Да? Что-то непонятно по содержанию кодекса?

– Нет. Я хотела кое-что уточнить по тому договору, что мы с вами заключили сегодня…

– Мы ничего не заключали, – категорично ответил Эдмонд.

Сильвия задумчиво вытянула губы и опустила взгляд в книгу.

– Ну что еще? – не выдержал Эдмонд. – Что вы хотели спросить?

– Я говорила вам сегодня, что в отличие от вашей Анны готова соблюдать условия договора. Потому хотела спросить, что вы любите?

– О чем вы?

– Вы много времени уделяете мне и моим интересам. Вы так хорошо читали мне, что я хочу сделать что-то приятное и интересное для вас. Концерты вы не любите, я правильно поняла?

– Вы хотите узнать, чем я увлекаюсь?– озадаченно произнес Эдмонд.

– Ну, да. Кроме женщин и демонов. Это я и так знаю…

Эдмонд посмотрел в невинные глаза, силясь обнаружить скрытую за ними гомерическую ухмылку, но ничего не нашел.

– В баню хожу…

Эдмонд не намерен был сдавать позиции и воспринимать интригующее предложение всерьез.

– Боюсь, что демонов не пускают в человеческие бани, которые вы посещаете с друзьями. А если мы с вами решим принять ее в индивидуальном порядке… есть замечательное горячее озеро в десяти километрах отсюда… то вы можете слишком увлечься рассматриванием так влекущих вас форм моего тела и пробудить во мне столь сильный голод, что…

– Перестаньте!

Эдмонд закрыл глаза и пару раз глубоко вздохнул.

– Если вы хотите успокоить свою страсть, то зачем представляете?..

– Я не представляю!

– Но я вижу вашу фантазию так отчетливо, что…

– Хватит! – Эдмонд сурово посмотрел на нее. – Будь по-вашему. Мне нравится проводить время в библиотеке за чтением книг по истории. Мне нравится играть в шахматы.

– И все?

– Конечно нет! – взорвался Эдмонд. – Я люблю слушать истории Джона про Таинственный лес. Люблю гулять. Люблю…

– …Улаживать межрасовые конфликты? – подсказала Сильвия.

– Да.

Сильвия задумалась и принялась расчесывать волосы.

– И нравится смотреть, как вы расчесываете волосы, – прошептал он, толком не зная, зачем это говорит.

– О, не беспокойтесь обо мне, – ухмыльнулась Сильвия. – Все, что касается вашего отношения ко мне, мне очевидно. Как вы успели заметить, я регулярно проделываю эту процедуру, чтобы вас порадовать…

Эдмонд сглотнул, но собрался с силами.

– Попрошу вас воздержаться от самовосхваления. Скажите еще, что являетесь автором моих снов с вашим участием.

Только произнеся эти слова, он понял, что проявил слабость.

– Это наше с вами совместное творчество, – серьезно отозвалась она. – Тот, где я повсюду таскала за собой чьи-то головы, был просто ужасен!

Эдмонд обомлел.

Сильвия уставилась на него с недоумением.

– А чему вы так удивляетесь? Вы по-прежнему полагаете, что высший демон отличается от своих собратьев лишь более сильной тягой к человеческой крови и способностью к трансформации?

– Я вас боюсь, мисс Тэнтоурис, – признался Эдмонд.

Она фыркнула и с укоризной заметила:

– Спасибо за честность, но девушке приятнее было бы услышать более многозначное: "Вы заставляете меня трепетать!"

Эдмонд замолчал, не решаясь задать новый вопрос, который мог вызвать очередной шок. Сильвия какое-то время всматривалась в его лицо, но затем опустила взгляд в кодекс.

Около часа в кабинете стояла тишина. Эдмонд безрезультатно пытался выкинуть из головы настойчивые образы того, как они с Сильвией играют в шахматы, сидя в горячем озере. Он подозревал, что демоническая девушка может проникнуть в его разум и старательно гнал завлекательные картины прочь.

"Тук-тук-тук".

Эдмонд удивленно посмотрел на дверь. Секунду он силился понять причину, по которой стоящий за ней предпочитает сымитировать стук с помощью голоса, но в следующий миг он узнал призрачные интонации и все понял.

– Заходите, Эльза!

Привидение просочилось сквозь дверь.

– Добрый вечер, Эдмонд! – прошелестела Эльза и тут же, заметив Сильвию, добавила, – добрый вечер, Сильвия!

Сильвия лишь кивнула.

– Извините, что оторвала вас от важных дел, – сказала Эльза, – но Джон просил вам передать, что сегодня он не сможет явиться в трактир господина Альтимута.

Эдмонд увидел, как Сильвия довольно улыбнулась.

– Печально, – заметил он.

– Но Джон приглашает вас на удивительное мероприятие, подготовка к которому и не позволила ему прийти на вашу традиционную встречу. Сегодня ночью в Таинственном лесу состоится праздник нечистой силы, известный как "Ночь Тысячи Фей". Это торжество сумеречных духов проходит чрезвычайно редко…

– Насколько редко?

– Раз в дюжину лет.

Эдмонд изумленно посмотрел на Эльзу.

– И является столь проникновенным и необычным зрелищем, что… – она, видимо, забыла напутствия Джона, – … в общем, этот праздник достоин вашего внимания!

– Ээ, хорошо, Эльза, большое спасибо. А во сколько начало?

– Мы с Джоном будем ждать вас ровно в полночь в парке магистра Аполлинариса. Ориентировочное начало мероприятия около двух ночи… И господин Саймон тоже обещал явиться.

Эдмонд вежливо попрощался, и привидение убыло, не обращая внимания на физические преграды.

– Мне кажется, это как раз то мероприятие, которое вам будет интересно наблюдать в моем присутствии, – заметила Сильвия.

– Вашей темной сущности просто не терпится полюбоваться на разгул нечисти, – скептически ответил Эдмонд.

– Мне более чем очевидно, что вашей светлой сущности хочется ровно того же, – парировала она.

Эдмонд был не в силах спорить с очевидным – он просто сгорал от желания увидеть сокровенную жизнь фей, которая должна закрутить в причудливом водовороте всех прочих обитателей Таинственного леса.

– Вы скажете своим друзьям, что приближающееся полнолуние велит вам взять меня в охапку и не отпускать во избежание приступа вампиризма.

– Будто они поверят в этот бред! Ясно ведь, что я никак не смогу остановить высшего демона.

– Я ничего не говорила о том, что они должны поверить. Разумеется, они поймут, что это лишь предлог.

– Гххм, вы переходите границу, милочка!

Сильвия улыбнулась.

– Вы правы, – спокойно отозвалась она. – Но я не могу сделать этого в одностороннем порядке. В глубине души вы знаете силу нашего с вами договора, хоть и отрицаете сам факт его заключения. Каждый мой шаг позволяет вам совершить ответный. Разве вы не хотите… перейти еще какую-то границу в наших отношениях?.. Ой – забыла добавить – в отношениях, которые, вне всякого сомнения, и не существуют на самом деле…

Эдмонд какое-то время сидел без всякого движения. Наконец он произнес:

– Не желаете в чисто воспитательных целях посетить со мной неофициальный праздник под условным названием "Ночь Тысячи Фей"?

– С удовольствием.

 

Глава 14. Ночь тысячи фей

Стоит ли удивляться тому, что парк магистра Аполлинариса был абсолютно пуст в столь поздний час. На небосклоне горела почти полная луна, освещая странную компанию.

Джон и Саймон, между которыми мерцал призрачный дух Эльзы, вглядывались в только что подошедших Эдмонда и Сильвию.

– Привет, – с ходу выпалил Эдмонд, – я не могу бросить мисс Тэнтоурис накануне полнолуния без присмотра, так что она будет сопровождать нас. Если ты не против, Джон.

Тот доброжелательно помотал головой. Реакция друга показалась Эдмонду даже слишком позитивной, учитывая, что не далее как пару недель назад Джон убеждал его в небывалой чудовищности высших демонов.

– Мы не против, – саркастически ухмыльнулся Саймон. – Главное, чтобы мисс не присмотрела кого-нибудь из нас!

Джон пихнул его локтем в бок, и спортсмен, нахмурившись, пробормотал:

– Извините…

– Мисс уже присмотрела, – неожиданно произнес Джон из-под маски строгого осуждения Саймона.

И они разразились гомерическим хохотом. Эльза виновато посмотрела на Эдмонда, но тот лишь махнул рукой.

– Пойдем! Не стоит терять время, – заявил Джон с воодушевлением. – Не так-то просто найти этот праздник. Придется попотеть.

– Как поживает ваша девушка, Саймон? – поинтересовалась Сильвия, когда они двинулись в путь.

Эдмонд подумал, что мисс Тэнтоурис не любила откладывать месть в долгий ящик.

– Мы расстались, – без особого энтузиазма откликнулся спортсмен.

– Сочувствую вам.

– Ничего страшного – найду новую. Сама виновата…

– А мне кажется, что всему виной ваша мускулатура. Она оказалась слишком блеклой на фоне чудачеств ваших товарищей…

Саймон фыркнул, но ничего не сказал. Эдмонд удивлялся количеству ехидства, которое Сильвия умудрялась проливать на окружающих. Однако, он не замедлил уважительно отметить хладнокровие Саймона. Спортсмен уже познакомился с тактикой противника и молчанием демонстрировал, что задеть его во второй раз будет не так легко.

Спустя полчаса они уже продирались сквозь темную чащу. Лесную тишину нарушал только раздраженный шепот.

– Почему ты не взял с собой веревку? – шипел Саймон.

– Делать мне больше нечего! – шипел в ответ Джон.

– Я не буду держать за руку мужика!

– Тогда тебя однозначно украдет какая-нибудь нечисть.

– Так давай запустим световое заклинание!

– Если мы это сделаем, то весь праздник для нас только этим световым шариком и ограничится. Нельзя привлекать внимание. Мы не сумеем найти нужного места и всех распугаем!

– Я не стану держать мужика за руку! – повторил Саймон, вложив все недовольство в этот шелестящий язык.

– Тебе надо ухватиться только за меня. Я вот вынужден держать за руку и тебя, и Эдмонда. А он – вообще ведет под ручку высшего демона накануне полнолуния!

– Да он этого демона повсюду за собой таскает! – не унимался Саймон. – Ты его фигуру видел?

– Его? В смысле Эдмонда? Ты слишком эмоционально относишься к мужским объятиям.

– Да пошел ты…

– Ваш друг просто боится темноты, – раздался сдавленный смешок того самого фигуристого демона.

– И куда вообще луна девалась? Не такие уж густые заросли!

– Это же Таинственный лес. У него свое небо…

– Что?!

– Заткнись, Саймон, и хватай мою руку. А то мы никого сегодня не найдем!

На какое-то время воцарилась тишина, которая словно удалила друзей из кромешной тьмы.

– Кто-нибудь что-нибудь видит? – спросил Саймон, продолжая говорить еле слышно.

– Я вижу все, – откликнулась Сильвия, – но не знаю, что мы ищем…

– Я ничего не вижу, но не зря семь лет изучаю здешние места, – горделиво провозгласил Джон. – Чувствую потоки нужной нам силы… Кстати, Эдмонд, почему у тебя такая влажная рука?

– Причина находится в другой руке, – с шипящим смехом предположил Саймон. – Сильвия, что вы делаете с рукой Палмера?

– Не знаю, у меня обе руки заняты. Во второй чья-то мохнатая лапа. Здоровая…

Молчание и звук учащенного дыхания.

– Я пошутила…

Саймон выругался.

– Теперь я не могу отличить ваши ладони, Саймон. Твоя тоже стала холодной и влажной, – усмехнулся Джон. – Кстати, мисс Тэнтоурис, я не советую вам так шутить, а то вы рискуете повторить историю из той сказки с мальчиком, который кричал "волки!". Если вас действительно что-то коснется, то мы может воспринять ваши слова за шутку и не среагировать.

– И как вы стали бы реагировать, будь мои слова правдой?

– Ммм, – Джон явно не был готов к такому вопросу.

– Она намекает, что кто-то ее уже касается, – шипел Саймон, давясь от смеха, – например, Палмер.

– Любая здравомыслящая нежить начнет с тебя, Саймон, – не выдержал Эдмонд. – Может уже прекратим горланить на весь лес?

Снова воцарилось молчание. Эдмонд догадался, что чаша весов перевесила в сторону любопытства, оставив страх на втором месте. Самого инспектора Палмера потенциальная выпрыгивающая из тьмы нечисть заботила мало. Все его внимание действительно было сосредоточено на руке Сильвии. В полнейшей темноте ощущение ее теплых пальцев будили в нем такую бурю нежных чувств, что он еле сдерживался, чтобы не наброситься на нее. Самым волнующим моментом этой ситуации было то, что он знал, что Сильвия способна чувствовать его эмоции и желания. Потому Эдмонд буквально тонул в удовольствии от мысли, что он своей ничем не выражаемой страстью ведет с ней возбуждающий разговор, не слышимый никому другому.

Через какое-то время Джон остановился.

– Делаем привал, – прошептал он.

– Я не устал, – отозвался Саймон. – Или мы уже пришли к первому ряду?

– Нет. Еще нет. Но отсюда можно увидеть, куда двигаться дальше. Будем ждать появления блуждающего огонька. Он просыпается и летает по лесу, собирая нечисть на праздник. За ним мы и пойдем. Давайте присядем. Я взял с собой ковер.

– Ковер он взял, а веревку трехметровую не удосужился, – пробурчал Саймон.

Они присели на укрытую ковром землю.

Смотря на Сильвию в профиль, Эдмонд не обращал внимания, как ярко полыхают в непроглядной тьме ее глаза. Но когда они сели в круг, друг напротив друга, то создалось впечатление, что кто-то, нарушая заветы Джона, воспользовался световым заклинанием – зеленое пламя с легкостью освещало их небольшую компанию. В сочетании с излучающей тусклое голубоватое свечение Эльзой света было вполне достаточно, чтобы хорошо видеть лица всех присутствующих.

– А она жульничает, – ухмыльнулся Саймон, тыча пальцем в два фосфоресцирующих кошачьих глаза.

– Ничего страшного, – успокоительно произнес Джон. – Такая светимость не отпугнет нечисть. У них у самих такое частенько бывает. Феномен естественного свечения. Неплохо изучен, кстати, с подачи нашего отдела!

– Руки можно наконец отпустить?

– Можно…

Эдмонд с сожалением подумал, что придется выпустить пальцы Сильвии из своих. Но та не спешила высвобождать свою руку. Эдмонд колебался, но решил, что излишние разговоры ему ни к чему, и разорвал объятия, почувствовав укол тоски.

– Долго ждать-то? – спросил Саймон, вглядываясь в неясные очертания спящего леса.

– Не знаю, как получится, – ответил Джон. – Но не стоит беспокоиться: я взял кое-что на перекус…

С этими словами он вытащил из рюкзака маленькую скатерку и положил на нее какие-то свертки. После этого поставил в центр внушительную бутыль и маленькие металлические рюмочки.

– Да… – протянул Саймон, оглядывая ночное пиршество, – понятно почему, веревка не влезла…

– Я немного не понимаю, – произнесла Сильвия. – Я полагала, что люди пьют, потому что им скучно или грустно. Но впереди ожидается грандиозное представление потусторонних сил…

– Объясни ей, Эдмонд, как специалист по человеческой истории, – ухмыльнулся Саймон, наблюдая, как Джон распаковывает съестные припасы и разливает ароматный виски по рюмкам.

– Люди пьют, потому что… могут делать это. И покуда могут, не отказывают себе в удовольствии, – улыбнулся Эдмонд.

– Эдмонд хочет сказать, что в нашей природе заложено непоколебимое стремление к счастью. И мы достигаем его всеми возможными путями, – добавил Джон.

– Но разве это не обман? – спросила Сильвия.

– Мне кажется обманом трезвая жизнь, – пожал плечами Джон. – Мы не замечаем того веселья, что окружает нас, не ценим друзей, не можем радоваться музыке и красоте природы. Нам нужно что-то невероятное, чтобы достичь блаженства. Спиртное же позволяет увидеть великое в малом.

Сильвия озадаченно посмотрела на Эдмонда.

– А это называется алкоголизмом, – усмехнулся он.

– За что выпьем? – спросил нетерпеливо Джон.

– Мы находимся в ожидании праздника нечистой силы в компании привидения и высшего демона, – заметил Саймон. – Так что предлагаю выпить за гордость института Мерлиновского – пресловутую толерантность!

Они чокнулись и проглотили содержимое рюмок.

– Ваша чувствительность к особым полям Таинственного леса не померкнет под воздействием дурманящего разум напитка? – поинтересовалась Сильвия у Джона.

– Только усилится.

– А вы почему не пьете? – спросил Саймон у Сильвии.

– Не хочу.

– Право, это очень невежливо по отношению к Эльзе. Она вот не может выпить, а, возможно, хотела бы…

– Нет-нет, ничего страшного, – поспешила прошелестеть Эльза.

– Алкоголь действует на демонов похожим образом, ослабляя волевую регуляцию. И хоть мы меньше ценим иллюзии, я могла бы из солидарности выпить вместе с вами. Но есть одна проблема.

– И какая? – вызовом осведомился Саймон.

– Если я потеряю контроль, то вы можете не уйти отсюда…

На миг повисла гробовая тишина.

– Ха, – вдруг прошептал Саймон, – а Анна давно бы перетрусила и испортила нам все мероприятие.

Джон кивнул и принялся разливать вторую порцию.

– Мне кажется, что не только Эдмонд скучает по этой особе, – заметила Сильвия.

К удивлению Эдмонда его друзья не отреагировали на эти слова ожидаемым протестующим фырканьем.

– Анна всегда была в центре внимания, – кивнул Саймон. – Сейчас бы она спела какую-нибудь народную песню про девчушку, повстречавшую заколдованного принца в виде лешего…

– Это да, – подтвердил Джон. – И так здорово спела бы, что даже стыдно было бы просить ее не шуметь.

– А какой наряд она бы надела…

– Да…

Они осушили свои рюмки.

– Тогда может стоит сказать Эдмонду, что вы стали называть мисс Гранцвальд воплощением зла, только для того, чтобы смягчить грусть вашего друга по расставанию с ней? – спросила Сильвия.

Эдмонд изумленно смотрел на смущенные лица друзей.

– Полагаю, что не стоит сообщать Палмеру таких подробностей, – Саймон подмигнул Сильвии.

Джон важно покивал.

Эдмонд вздохнул и хотел что-то сказать, но понял, что не может говорить на эту тему, хотя ночной лес и алкоголь склоняли к откровенности. Честный разговор про его теперешнее отношение к Анне логичным образом устремился бы к настоящей причине, по которой он мог отказаться от возобновления отношений с институтской принцессой. А Эдмонд страшился признаться в этой причине даже самому себе.

Джон выпил еще пару рюмок и вошел в состояние рассказчика. Он поведал им историю, как повстречал первую в своей жизни нереиду, которая чуть не угробила его. После него Эльза, ставшая понемногу привыкать к новой компании, рассказала им о своем бытии в неизреченной глубине Таинственного леса. Эдмонд поймал себя на ощущении, что ему очень давно не было так хорошо на душе.

Вдруг в отдалении вспыхнул огонек.

– Это он! – чуть не вскрикнул Джон.

Эдмонд увидел, как отчетливая искорка то появлялась, то исчезала на горизонте.

Блуждающий огонек скользил по ночному лесу, выписывая странные фигуры.

– Что он делает? – спросил Саймон озадаченно. – Нам нужно идти за ним?

– Пока нет, – ответил Джон, тоже внимательно наблюдая за световым феноменом. – В первой стадии своей сегодняшней миссии он стремится просто привлечь всеобщее внимание. Он летает невысоко над землей для того, чтобы вся нечисть смогла увидеть его. Затем, когда он убедится, что все в курсе скорого начала праздника, то поднимется выше и поведет всю эту ораву к месту торжества. Как-то так…

– Ораву? – уточнил Эдмонд. – Ты намекаешь, что вместе с нами на праздник соберется вся нежить?

Джон фыркнул и издевательски покачал головой.

– Ну, разумеется. А вы чего хотели? Вообще-то феи устраивают свой праздник не для нас.

– Мне показалось, что ты говорил, будто блуждающий огонек будет показывать дорогу именно нам, – заметил Саймон настороженно.

– Вы так поняли. В том числе и нам, конечно. Какая ему разница?

– Надо понимать, что так как праздник устраивается каждые двенадцать лет, на предыдущим ты не был? – Саймон проявлял чудеса дотошности.

Джон отрицательно покачал головой.

– Послушай, Джон, – Эдмонд решил продолжить довольно очевидную мысль Саймона. – Мы все знаем, что нечисть тебя любит и уважает. Но… можем ли мы считать себя в безопасности, когда через полчаса наш окружит не только тысяча маленьких эфемерных фей с кружевными крылышками и мыслями лишь о том, как лучше настроить инструменты зачарованного оркестра, но еще и тысяча сатиров, леших и прочих чудищ, одержимых совсем иными помыслами?

Джон не успел ответить. В круг света из лесной тьмы просунулась голова. Их покой потревожил обладатель горящих красных глаз, рогов, напоминающих бараньи, и страшного получеловеческого лица, заросшего черной густой шерстью. Существо, в котором Эдмонд смутно узнал нечто похожее на сатира, с яростью оглядело посетителей леса и шумно задышало. В ноздри Эдмонду ударил резкий запах, который поражал своей парадоксальностью: он был до тошноты омерзительным, но при этом умудрялся будить ожидание чего-то по-настоящему волшебного.

Саймон мгновенно вскочил и принял боевую стойку. Сумеречное существо бросило взгляд на отважного спортсмена и подалось ему навстречу. Но тут что-то привлекло его внимание. Сатир заметил спокойно сидящую Сильвию и какое-то время задумчиво вглядывался в ее нефритовый взор, освещающий его звериное тело. Вдруг его зрачки сузились, он издал серию громких рыкающих вздохов и немедленно удалился, шумя кустами.

– По всей видимости, – заметил Эдмонд, – мы можем считать себя в безопасности на эту ночь…

– Да. Именно на этот фактор в лице мисс Тэнтоурис я и рассчитывал, – сообщил Джон, снова наполняя рюмки.

– Не знал, что нежить так страшится высших демонов, – уважительно изрек Саймон, садясь и вытирая со лба выступивший пот. – Теперь самое главное не встретить того несусветного змея, что нам так красочно описала Эльза. Ведь мисс Тэнтоурис сама признавалась, что ей не одержать над ним верх.

– Нет, нет! – поспешно заметила Эльза. – он обитает гораздо глубже. Человек туда не сможет дойти.

– Это правда, Джон?

Джон усмехнулся и опорожнил свою рюмку.

– Да. Там есть несколько барьеров, которые сообщают нашему телу, что дальше его не ожидает ничего хорошего. Первый рубеж представляет собой область ожившего страха, который усиливается по экспоненте и сводит с ума, превращаясь в панику. Но думаю, у нас есть неплохой шанс встретить этого замечательного дракона на сегодняшнем празднике. Вряд ли он сможет устоять и отказаться от того, чтобы своими очами узреть дивное зрелище танца златокрылых фей и своими ушами услышать торжественный гимн сонма непостижимых духов.

Затем он обратил серьезный взгляд на внимательно слушающую его Сильвию и добавил:

– Сегодня змей явится туда. Его ничто не удержит от того, чтобы почтить своим присутствием такое бесовское торжество.

Эдмонду показалось, что Сильвия побледнела еще сильнее обычного. Она рассматривала лицо Джона с выражением хищной птицы, стремящейся поймать мелкую рыбешку с поверхности его разума.

– Тогда с какого перепуга мы тоже туда направляемся?! – встрепенулся Саймон. – При всем уважении, Эльза, но мы же не привидения – нас можно и скушать запросто!

– Не думаю, что этот змей нас съест. Но причина нашего безрассудства заключается в том, что мы, напротив, хотим помочь нашему другу. Уж извини, Эдмонд, что мы снова пытаемся спасти тебя от столь соблазнительной угрозы.

– О чем ты? – Эдмонд оказался во власти весьма скверного предчувствия. – Ты, видно, уже пьян?

Зеленый огонек перестал освещать их компанию. Сильвия отвернулась и смотрела в чернеющую пустоту.

– Я выпил только для того, чтобы сказать тебе то, что я сказал. Ты все увидишь сам. А теперь нам пора в путь.

С этими словами Джон встал и стал убирать вещи обратно в рюкзак.

Стоило им подняться в неловком безмолвии, наступившем после странного сообщения Джона, как блуждающий огонек поднялся высокого над деревьями и неторопливо поплыл куда-то, оставаясь на уровне косматых верхушек громадных стволов.

Они опять взялись за руки. На этот раз пальцы Сильвии показались Эдмонду ледяными.

Он обеспокоенно посматривал на нее, но не решался в присутствии друзей спросить, что имел в виду Джон.

Сперва Эдмонд опасался, что они могут упустить блуждающий огонек, который периодически пропадал из виду, опускаясь за деревья, но потом понял, что эти опасения напрасны. И без святящегося шарика они бы не ошиблись в определении верного направления. Весь лес пришел в движение. Сотни бесформенных и безобразных теней текли в сторону зарождающего праздника. Мимо них с шумом пробегали замшелые и пахнущие плесенью фигуры леших, тяжело топтали землю мощными копытами сатиры. Периодически что-то рассекало над их головами воздух, дотрагиваясь до ушей склизкими и холодными щупальцами. Еще выше пролетали гигантские железные ступы, неся к центру веселья древних старух, питающихся чужими жизнями. Ведьмы грозно улюлюкали и весело махали метлами.

Чем ближе они подходили к центру предстоящей лесной мистерии, тем больше в груди Эдмонда просыпалось восхищение непостижимой природой и нарастающее желание пасть ниц перед неведомыми устроителями запредельного таинства, лежащего за гранью человеческого разумения. Впереди стало разгораться причудливое разноцветное пламя, и Эдмонд ощутил пронизывающий нездешний ветер, выдувающий из его души все привычное. Он не видел, что было скрыто в центре предстоящего разгула нечистой силы, но почему-то твердо знал, что феи уже взяли в ручки невесомые флейты, отлитые из лунного света, и обозревают выбравшихся их глубоких подземелий странноголосых злых духов.

Вдруг Сильвия остановилась. Эдмонд оглянулся и с тревогой увидел, что лицо демонической девушки приобрело тот сумрачный болезненный вид, что явился ему в день первого укуса.

– Подождите здесь, – прошептал он и, высвободившись из твердой хватки Джона, отошел с Сильвией на пару шагов в сторону.

– Осторожнее! – предостерег Джон, почему-то даже не спрашивая причину остановки, будто она была ему очевидна. – Дальше уходить не надо.

Из-за непроглядной темноты и целой симфонии всевозможных шорохов и пробирающих до костей, нечеловеческих шепотков слова Эдмонда не долетали до остального отряда.

– Что с вами, Сильвия? Снова приступ? – обеспокоенно спросил Эдмонд.

Сильвия смогла лишь кивнуть и обессилено повиснуть на его шее.

– А ваш Джон не так прост, как кажется на первый взгляд, – еле слышно прошептала Сильвия ему в ухо. – Он очень ловко все спланировал.

– Что спланировал?

– Он знал, что тот змей не сможет сопротивляться и посетит этот праздник.

– Но какое этот монстр имеет отношение к вам?

Сильвия подняла на него взгляд, уводящий сознание Эдмонда на самое дно бездны, полной непередаваемых кошмаров, и одновременно дающий узреть запредельные вершины, окутанные упоительными грезами. Дух нечистого праздника отворил на распашку ворота ее демонической тайны и изливался на инспектора волнами невыносимого страха. Он отшатнулся от Сильвии, но ставшая предельно вычурной красота ее лица не позволила поддаться малодушному порыву и выпустить девушку из рук. Эдмонду показалось, что его глаза и все чувства готовы сойти с ума от невозможности совместить в одном лице столь противоречивые качества. Восторг, томительное вожделение и позыв обладать ею сцепились в мертвой схватке с паническим ужасом. Первый раз за время их общения он ощутил, что держит в руках настоящего демона, являющегося совершенным воплощением порока, что лежит за гранью моральных оценок и категорий.

– Скажем так… Прямое…

Эдмонд даже нашел в себе силы, чтобы возмущенно попросить ее не валять дурака, но спустя мгновение понял собственную наивность. То зловещее состояние, в котором пребывала Сильвия, говорило само за себя.

– Но почему тогда вы пошли сюда? – спросил он.

– Я не знала, что придет ему в голову. Беда в том, что эта моя ипостась довольно автономна. Джон же сумел просчитать, что настолько небывалое сгущение темной энергии привлечет его.

– Тогда нам стоит вернуться!

– Не получится. Я не ожидала, что аура праздника породит здесь, у самой границы, такую атмосферу, что обычно живет в самой глубине леса, на расстоянии многих километров отсюда. У меня не хватит сил. Он просыпается. И чем больше я удерживаюсь от трансформации, тем слабее становлюсь. К сожалению, обратной дороги нет…

– Что же делать? – растерянно спросил Эдмонд.

– Ничего, – Сильвия едва заметно пожала плечами и вымученно улыбнулась. – Советую вам оставить меня здесь и пойти поскорее занимать места. Я не хочу, чтобы вы… видели мою трансформацию. Пусть с первыми ударами дьявольских барабанов вы и заметите среди огненного хоровода фей огромного жуткого змея и поверите словам Джона… Но я не желаю, чтобы вы видели, как я становлюсь им… Не беспокойтесь за меня. Со мной все будет в порядке. Завтра мы снова встретимся. Только пообещайте почитать мне.

Эдмонд стоял и пытался справиться с ураганом тоски, терзающей его сердце. И вдруг в их сокровенный разговор, проникнутый печалью и проникновенными взглядами, ворвался совершенно неожиданный гость.

Бесформенная тень, напоминающая размытыми контурами человеческую фигуру с огромными вырастающими из-за спины крылами, вклинилась между ними и произнесла голосом, расщепившимся на десятки и сотни отдельных фракций и полутонов:

– С праздником!

И Эдмонд, и Сильвия пораженно вздрогнули и уставились на неизвестного злого духа, призрачная плоть которого неестественно дрожала и бурлила, словно живая и вечно голодная субстанция.

– Вас также!.. – вымолвил Эдмонд.

– Давно я не видел такую славную пару. Демон и человек. Вы очень молоды и, наверное, нуждаетесь в совете.

– Ммм, не помешало бы… – прошептала Сильвия, скептически смотря на дружелюбного призрака.

– Как раз вовремя, – подтвердил Эдмонд.

– Это не удивительно. – прогрохотал тот, – Я – злой дух и создан в темнейшей бездне миров, чтобы настигать людей в самое неподходящее время. Потому я очень хорошо чувствую такие моменты, когда судьба вот-вот превратится в тлен. Но в честь праздника я прилетел к вам, чтобы помочь, а не погубить.

Изумление Эдмонда превысило всякие разумные пределы. Можно ли верить этому хвастливому духу, поднявшемуся из царства вечного уныния?

– Видите ли, – Эдмонд понимал, насколько глупо это выглядит со стороны, но не мог отказаться от спасительной соломинки, насколько бы маловероятным не был удачный исход, – эта волшебная ночь грозит пробудить в моей спутнице монстра… А нам бы этого не хотелось…

Крылатый дух направил на Эдмонда жуткий в своей пустоте взгляд.

– Если эта всего лишь ваша спутница, то какое вам дело до ее превращений? – голос призрака, казалось, касался самого дна души инспектора Палмера, летая над ее возмущенной гладью.

Эдмонд замолчал, не решаясь ответить. И в этот миг он понял, что дошел до итоговой точки всей этой истории. Настоящий Палмер должен был выйти из тени собственной лжи. И настоящий Палмер совсем не тот, кто предпочитает путь историка пути инспектора отдела разрешения конфликтов, а тот, кто имеет решимость твердо заявить о том, что находит самым важным.

– Мне есть дело до ее превращений, потому что я люблю ее, – заявил он непонятливому духу.

Дух кивнул и, взяв руку Сильвии, вложил ее в ладонь Эдмонда.

– Тогда только ты сможешь удержать ее. Но держи крепко. Мелодия твоих чувств убаюкает чудовище. Конечно, лишь временно. Помните об этом…

Призрак испарился, оставив после себя могильный смрад и примешивающийся к нему аромат неловкости.

Прежде чем Сильва успела что-то произнести, Эдмонд сказал, смотря ей в глаза:

– Ты же говорила, что твои чувства лишь отражение моих. Я верю, что ты никакой не монстр. И сегодня я настаиваю на том, что ты должна со мной и моими друзьями посмотреть на золотой хоровод этих чертовых фей!

– Хорошо, – просто и беззаботно отозвалась она, – раз ты так говоришь…

Эдмонд сделал несколько быстрых шагов и увидел уже порядком обеспокоенные лица друзей.

– Сильвия немного устала. Ей нездоровится, – пояснил он прежде, чем кто-либо успел задать вопрос. – Но все будет хорошо. Мы все вместе посмотрим на это представление.

– Ты уверен? – уточнил Джон, многозначительно посмотрев ему в глаза

– Да. Забыл сказать вам, – Эдмонд будто и не расслышал Джона. – Это надо было сделать раньше. Все-таки вы мои друзья… Это Сильвия Тэнтоурис. И она… моя девушка. Так что попрошу вас больше не вспоминать Анну.

Саймон вытаращил глаза, а Джон, напротив, нисколько не изменился в лице. Какое-то время, показавшееся Эдмонду целой вечностью, они с Джоном сражались взглядами.

И вдруг Джон с удовлетворением хмыкнул и заявил, протягивая руку:

– Нам надо идти. И раз твоей девушке нездоровится, то разреши взять ее за вторую руку. Так будет легче.

Саймон переводил озадаченный взгляд с одного своего товарища на другого.

И когда они двинулись к разгорающемуся празднику, Саймон заявил:

– Надеюсь, вы не ожидаете, что я последую вашему примеру. Я, к вашему сведению, нормальный человек!

– Еще не вечер! – в один голос заявили Эдмонд с Джоном и тут же расхохотались своей синхронной реакции.

Разумеется, загадочный темный дух оказался мошенником. В середине торжества Сильвия все-таки превратилась в уложенного перламутровой чешуей и снабженного золотыми рогами змея. Но ее опасения оказались напрасны – Эдмонд, окруженный бушующим весельем неописуемых существ и оглушающих звуков, не успел заметить никаких отвратительных деталей.

Но несмотря на обман безымянной тени, Эдмонду было уже все равно. Он сделал свой выбор. И даже не мог сказать уверенно, а таким ли отъявленным шутником был тот налетевший на них дух. И по крайней мере, половину представления он с упоением держал Сильвию за руку.

И пусть Саймон будет еще месяц приходить в себя. И пусть сам Эдмонд только завтра утром сумеет осознать весь масштаб и безграничность темной стороны своей возлюбленной.

Но он нашел настоящего инспектора Палмера, чуждого рассудительности и умеющего чувствовать и любить. И этого было ему более, чем достаточно.

 

Глава 15. Дневник Эдмонда Палмера

Пролетали недели, в течение которых Эдмонд ловил себя на удивительном ощущении, какого он не испытывал никогда в жизни. Происходящее казалось ему чудесным сном. Рассудительный и надежный разум был не способен сосредоточиться на реальном мире. Вряд ли инспектору Палмеру удалось бы со стопроцентной уверенностью сказать, чем он был занят вчера и что планировал на завтра. Волшебная ночь, расцвеченная горящим хороводом бесчисленных сладкоголосых фей и отчаянно веселых разговоров друзей, совершила какой-то прорыв в ментальном измерении Эдмонда. С этого момента все неуловимо поменялось. Эдмонд стал как никогда близок с Сильвией, но готов был поклясться, что эта страсть была не мороком демонических чар, но чем-то гораздо большим.

Он обнаружил, что буквально купается в счастье. Их прогулки по сумеречным опушкам Таинственного леса, посещение каких-то дурацких лекций у всех на виду, чтения до утра приключенческих романов под ее мурлыкание – все это опьяняло инспектора Палмера. Он чувствовал себя так, как должен воспринимать свое бытие только что родившийся летний день, купающийся в росе и прохладном тумане, бесконечно протяженный по всей земле и знающий, что даже далекая ночь не упразднит его, но лишь одарит радостью воскресения с первыми лучами солнца. С каждым днем Эдмонд все глубже тонул в запретных поцелуях, но даже эти ласки были вторичны. Сильвия, как совершенный эмоциональный камертон, раскрыла перед обновленным инспектором свою потустороннюю душу и дала прикоснуться к тем запредельным призрачным далям, что зрели в ее духовных недрах все эти годы. Сколько они вели долгих и кажущихся совершенно сумасшедшими разговоров! Какие безумные планы об их будущем приходили в их головы, соединенные вместе, когда они наблюдали сочный диск луны или белоснежные облачные дворцы сияющего дня! И им казалось, что их радости не будет конца…

Эдмонд сам не понял, как спустя два месяца оказался в кабинете Эрика Дельмонта. И поглядев на дурной огонь, мерно пылающий в холодных глазах Старика, инспектор почувствовал, как беспокойство, которое будто исчезло из его жизни навсегда, нагло опутало его сердце склизкими, противными щупальцами.

– Зачем ты ко мне пожаловал, сынок? – спросил Старик недовольно.

– Я принес материалы проверки по делу мисс Тэнтоурис, сэр. Два месяца особых полномочий, дарованные господином Сомболионом, завершаются завтра.

– Ах, вот оно что! – презрительно нахмурился Эрик. – И что тобою сделано за это время?

– Ну, множество мероприятий. Все они приведены в итоговой справке. Всего и не пересказать…

– Ясно, – еще более угрюмо отозвался Эрик. – То есть, ты полагаешь, что дисциплинарный комитет будет доволен проведенной проверкой?

– Полагаю, что да, сэр.

– Эта своенравная девчонка получила по полной, так, сынок? – Дельмонт впился в подчиненного пристальным взором.

Эдмонд неуверенно кивнул.

Эрик вдруг расплылся в несвойственной ему добродушной улыбке, словно тренировался в актерском мастерстве. Он взял папку с документами, принесенную Эдмондом, и принялся с видом доброго дядюшки листать ее, периодически удовлетворенно причмокивая. Такая картина окончательно привела инспектора Палмера в состояние глубокой тревоги. Эта сцена продолжалась с дюжину минут. Наконец, Старик перевернул последний лист отчетов и изобразил на лице огромное удивление.

– Ты ничего не забыл положить в дело, Эдмонд? – ласково поинтересовался он.

– Нет. Я проверил все много раз. Все в полном порядке…

– А, ясно! – Дельмонт рассмеялся с неприятным шипением и картинно хлопнул себя по лбу. – Ту справку, что я ищу, ты, разумеется, решил отдать мне отдельно! Да и как могло быть иначе? Это же важная и очень конфиденциальная информация, не предназначенная для чужих ушей…

Невидимые щупальца плотнее сжали испуганное сердце.

– Я не совсем понимаю, о чем вы, сэр.

– Я был весьма высокого мнения о твоих интеллектуальных способностях, сынок, равно, как и о твоей взрослой позиции, которая не требует какого-либо понукания с моей стороны. Потому за это время не беспокоил тебя напоминаниями о том поручении, что я дал тебе в самом начале этого замечательного расследования. Не может же быть, чтобы ты забыл о самом важном задании в твоей карьере?

– Вы о той вашей просьбе найти в Сильвии нечто чудовищное, сэр?

Старик энергично покивал.

– Я… я не обнаружил ничего подобного, – собравшись с силами, произнес Эдмонд. – Полагаю, что вы стали жертвой дезинформации. Мисс Тэнтоурис – просто могущественный демон, и ничего больше. Она не является монстром, сэр. Мне очень жаль, если я не оправдал ваших надежд.

Эрик усмехнулся.

– Ты уверен, сынок?

– Да, несомненно, – заявил Эдмонд со всей твердостью.

– Но это очень странно. Я вижу только одно объяснение таким удручающим итогам. И оно мне совсем не по вкусу.

– О чем вы, сэр?

– Давай, я приведу пример, из которого ты сразу все поймешь, – оскалился Эрик. – Представь себе, что ты… леший. И вот я, твой начальник, даю тебе задание обнаружить в каком-нибудь сатире нечто ужасное. Разумеется, ты ничего не найдешь. Твоя собственная чудовищность не позволит тебе узреть ее в твоем близкородственном нечистом собрате.

– Гххм, наверное, вы правы…

– Я клоню к тому, что если ты, мой мальчик, не сумел за эти месяцы обнаружить в мисс Тэнтоурис чудовище, то с тобой что-то не так. И тебе не место не только в моем отделе, но и вообще – в человеческом обществе. Потому что ужас этой особы объясняется хотя бы ее природой. А вот твое поведение можно объяснить только тяжелой психической болезнью…

– Ваше положение не дает вам права говорить со мной с использованием подобных формулировок, – Эдмонд попытался изобразить праведное возмущение, но вряд ли смог из-за охватившего его дрянного предчувствия сделать это сколько-нибудь натурально.

Эрик будто не расслышал этих слов и невозмутимо продолжал.

– Честно говоря, я просто не понимаю причину, по которой ты творил все эти гадости, – Дельмонт изобразил простодушное удивление. – Мне показалось, что ты замечательно разыграл из себя шпиона. Но если твоя роль – вовсе не роль, то…

Эдмонд похолодел. С каждым словом Эрика страх все глубже погружал свой холодный клинок ему в душу.

– Право же, потому я и не вмешивался в твое так называемое расследование. Я наивно полагал, что эти отвратительные кровавые ритуалы рассматриваются тобой как вынужденные жертвоприношения, призванные доказать всем, что собою представляет этот демон. Теперь же я должен логичным образом прийти к умозаключению, что все эти гадости есть лишь следствие эротического помешательства или странного стремления обладать такой необычной женственностью. Это напоминает служение темной богине, сынок. Не пора ли нам провести всеобщее исследование крови и выявить в твоей страшные эманации? Не превратился ли ты сам в демона?

Эдмонд словно на полном ходу врезался в каменную стену. Как он мог быть столь беспечен и позабыть про своего всеведающего шефа?

– Вы намерены меня шантажировать? – пробормотал он.

– Если ты этим словом называешь мою готовность спасти тебя от увольнения, следствия и позорного суда в обмен на некоторые услуги, то да – намерен, – подтвердил Старик с усмешкой. – Садись. Я вижу, ты чем-то опечален, а мне нужен твой ум в спокойном состоянии. Не смущайся, присядь.

Эдмонд опустился в кресло. Он судорожно соображал, пытаясь предположить, насколько много мог знать Старик и имел ли он доказательства своим утверждениям.

– Эта замечательная игрушка приучила меня думать на много ходов вперед, – заметил Эрик, показывая на трехмерные шахматы. – Поэтому, я не только ставлю тебе ультиматум и призываю очнуться от этого демонического наваждения и трезво оценить весь ужас твоей ситуации, но и предлагаю выход из нее.

– Вы очень добры, сэр, – деревянным голосом произнес Эдмонд.

– Ты сам не можешь себе вообразить, насколько прав, – ухмыльнулся Старик. – Думаю, нам удастся воспользоваться слабой осведомленностью публики о природе высших демонов. В тот момент, когда ошарашенная институтская общественность захочет поднять тебя на вилы, мы скажем ей, что ты был околдован особой демонической магией, попавшей в твою кровь при самом первом укусе. Потому ты лишь безвинная жертва, которая еще и сумела выстоять под напором зловещего заклинания и сообщить все эти ужасные подробности мне.

Эдмонд понял, что Эрик знает все. Врать было бессмысленно.

– Вы следили за мной? – спросил он тихо.

– Привычка молодости, – отмахнулся небрежно Эрик. – Стараюсь по возможности следить за всеми. Не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, сынок. Ты позволил этой особе укусить себя около десяти раз за это время. Обстоятельства всех этих происшествий мне тоже известны. Можешь не сомневаться. Не напрягай свой ум попытками найти в моих словах спасительную брешь. Думай лучше о том, что тебе действительно стоит сделать.

– Вы хотите, чтобы я дал прилюдные показания?

– Разумеется, нет. Про обезумевшую толпу, лишенную, в отличие от тебя, всякой толерантности, я сказал ради красного словца. Если ты наконец придешь в себя и будешь действовать в четком соответствии с моим планом, то ничего подобного не понадобится. Все произойдет на закрытом слушании. Ректор, Сомболион, еще несколько высокопоставленных лиц. Твоя судьба решится на секретном заседании. Человеческое лобби и я получим в свои руки мощный инструмент воздействия на наших демонических друзей, а ты, скорее всего, даже удостоишься повышения, как настоящий герой. Отныне перед тобой только два пути: отверженный или спаситель института. Если тебя не манят административные должности, то ты можешь легко претендовать на роль главного хранителя библиотеки, о которой ты так мечтал.

– Но откуда вы… – начал было Эдмонд, но понял наивность своего вопроса еще до того, как успел завершить фразу. Эрик Дельмонт знал о нем все.

– Но текущая работа будет закрыта для тебя навсегда. Никаких межрасовых конфликтов.

Эдмонд молчал.

– А что будет с Сильвией? – задал он самый тяжелый вопрос.

Эрик встал и подошел к окну. Затем он показал в сторону темнеющей громады Таинственного леса, протянувшейся до горизонта и напоминающей своими туманными, призрачными контурами границу мироздания.

– Ты слышал историю ее замечательной бабушки?

Эдмонд кивнул, не имея сил удивиться осведомленности Эрика даже об этом факте.

– Наша обворожительная брюнетка отправится в глубины леса, чтобы повторить ее судьбу. Другого пути для высших демонов не существует. Не беспокойся за нее, сынок. С каждым днем ее чудовищность будет только возрастать. Лучше тебе не видеть, во что она превратится. Ядро Таинственного леса и обитающая там невиданная нечисть – только эти силы смогут компенсировать ее разрушительный дух. Никто не собирается ее арестовывать или сажать в тюрьму. Все закончится, а ты освободишься.

Эдмонд не мог произнести ни слова. Он был придавлен ужасной правдой и готов был бухнуться в обморок от пожирающей его тоски.

– Не думай, Эдмонд, будто мои слова являются лишь ложью, приправленной пустыми метафорами. Я говорю чистую правду. Наша версия не сильно отличается от реальности. Ты действительно околдован этой барышней. Пусть не с помощью заклинания, запущенного в твою кровь при укусе. Пусть путем банального помешательства ее красотой и мистической женственностью. Но, если все оставить как есть, ты только погубишь себя. Не думал же ты, что ваши отношения могут продолжаться, вечно балансируя на уровне относительно умеренного потребления твоей жизненной силы? Это не только рано или поздно убьет тебя, но и превратит ее в полноценного монстра. Пойми, демоны думают по-другому. Эта малышка может завтра убить, руководствуясь соображениями, что ты поможешь ей замести следы. Вас обоих надо спасать.

– Хорошо, – чужим голосом откликнулся Эдмонд, пребывая в полнейшей прострации. – Что я должен делать?

– К сожалению, несмотря на твое печальное состояние, я не могу отпустить тебя домой отдохнуть и собраться с мыслями. Ты непременно совершишь какую-нибудь глупость. Потому вынужден попросить тебя прямо здесь и сейчас обстоятельно изложить на бумаге подлинную историю твоего расследования.

– А что потом?

– Потом соберем экстренное совещание. Примем решение, о котором я тебе рассказал до этого. А после поможем мисс Тэнтоурис перебраться в лес.

– Вы думаете, она пойдет с вами добровольно?

– Ты хорошо изучил ее характер, сынок. Конечно, она может наломать дров. Поэтому ее отведешь в лес именно ты.

– Я? Но даже если я соглашусь, что удержит ее там?

– На определенной глубине в Таинственном лесу просыпаются сумеречные излучения. Они не смертельны для человека в малом количестве, но их будет достаточно, чтобы всколыхнуть душу высшего демона и увлечь ее дальше. Там – другой мир, в котором она может быть самой собой. Она будет пленена духом леса. Но именно он не даст ей навредить людям. Сама природа подкинула нам такое естественное лекарство против ее чудовищной болезни.

– Но Сильвия способна читать мысли, – обреченно заметил Эдмонд. – Мне не удастся обмануть ее, даже если бы я захотел.

– Это не так, – мягко сказал Эрик. – Она не способна читать мысли. Она лишь чувствует эмоции. Мисс Тэнтоурис увидит в твоей душей желание помочь ей обрести желанный покой. Ты ведь не намерен причинять ей вреда. Более того, ты можешь не волноваться, что кто-нибудь причинит ей вред, ведь ты сам отведешь ее туда. Это печально, Эдмонд, но необходимо.

В кабинете повисла мертвая тишина. Эдмонду, впрочем, она казалась вполне подходящей моменту, ибо он и сам чувствовал себя мертвецом.

– Итак, ты готов выполнить все это, сынок?

– Да, я готов.

– Только опиши, пожалуйста, все очень подробно. Следующим поколениям очень важно знать эту историю…

Восемьдесят лет спустя. Институт магических аномалий им. Мерлиновского. Площадь Озарений. Семь часов вечера.

Стефан Элленорис наконец отложил рукопись и озадаченно уставился на ухмыляющееся лицо своего близкого друга – Карла Стремпфорда.

– Ну?! – возбужденно накинулся на него Карл.

– Что, ну? – устало уточнил Стефан.

– Теперь веришь мне?

– Разумеется, нет. Это не может быть рукописью реально происходивших событий. Тогда повествование велось бы от первого лица и явно примитивным, протокольным языком, если ты клонишь к тому, что настоящий Эдмонд Палмер написал все это в кабинете настоящего Эрика Дельмонта. Я уж не говорю про неплохой литературный стиль.

– Да, поверь же мне, это реальная история. Я покопался в архивах. Восемьдесят лет назад все люди и демоны, упоминаемые в рассказе, действительно работали в институте. Спустя пару лет Эрик Дельмонт стал ректором…

– Да, припоминаю такую фамилию…

– Ясное дело, что первая версия объяснения, написанного Палмером в кабинете Дельмонта, была засекречена и хранилась в архиве. Думаю, какой-то работник библиотеки обнаружил ее и облек в форму художественного рассказа.

– Но почему не опубликовал все это?

– Я провел расследование источников. Думаю, это мог быть архивариус Эрнест Глобиус. Он просто не мог предать огласке кальку с секретного документа. Он спрятал рукопись в одну из секций, где я ее и нашел спустя двадцать лет после его смерти.

– И ты полагаешь, что все это правда, Карл?

Карл победоносно покивал.

– Тогда ты поселил в моей душе тоску, – пожаловался Стефан, еще раз перелистывая рукопись. – Несмотря на то, что все они умерли, так хочется узнать, что же было дальше!..

Карл многозначительно улыбнулся.

– Ах, точно, ты же, наверняка, навел справки про каждого. Расскажи, что случилось с Сильвией и Эдмондом?

– Я нашел лишь приказ об исключении ее из числа студентов. Больше никаких упоминаний о ней не было. Скорее всего, она, и впрямь, была забрана неведомыми духами леса. А Эдмонд Палмер всю оставшуюся жизнь работал на историческом факультете, в должности главного хранителя древних архивов. Кстати, чуть позже он женился на Анне Гранцвальд. Джон через несколько лет пропал. Он сгинул в дебрях Таинственного леса – я обнаружил его имя на стеле, где упоминаются маги, отдавшие жизнь за науку.

Стефан заворожено внимал.

– Не может быть, чтобы так все кончилось! Эдмонд должен был заручиться поддержкой своих друзей, сонмом нечисти и с помощью всесильного высшего демона надрать всем задницу! – яростно выпалил он.

Лицо Стефана выражало глубокую тоску и неприятие такого конца.

– Потому я и говорю, что это реальная история, а не глупый вымысел, где добро побеждает зло, – ответил Карл с легкой полуулыбкой.

– Как он мог просто взять и отвести ее в лес?! А не получится найти его и спросить?

– Это было восемьдесят лет назад. Все давно умерли. Но ты мыслишь в правильном направлении. Я тоже так подумал.

Стефан посмотрел на лицо Карла. Того буквально распирало от чего-то очень интригующего.

– О чем ты?

– На самом деле я нашел могилу только Анны Палмер. Пришлось приложить немало усилий, чтобы установить, что ее муж Эдмонд Палмер загадочно исчез.

– Исчез? – вытаращил глаза Стефан.

– Да. Именно так. Пропал уже будучи стариком в возрасте семидесяти восьми лет. Об этом даже газетная заметка имеется.

И тут Карл так залихватски подмигнул своему другу, что Стефан вмиг понял, что тот оставил ему что-то чрезвычайно любопытное напоследок.

Карл вынул из портфеля потрепанную книжку в кожаном переплете.

– Я искал его год, – торжественно заявил он. – Это дневник Эдмонда Палмера. И перед тем как пропасть, он сделал последнюю запись, которую в то время никому не удалось понять. Но они просто не читали ту рукопись, что я дал тебе, и подумали, что старик просто тронулся умом и оттого пошел в дебри Таинственного леса, где и сгинул. Хотя, может быть, ему действительно привиделось.

Стефан дрожащей рукой взял дневник.

– Раскрой на последней странице.

"… Не удивляйся, мой дорогой дневник, что почерк твоего друга стал таким твердым и сильным. Никто не узнал меня, когда сегодня я вернулся с обычной дневной прогулки. И немудрено, ведь старость покинула меня, как дурной сон. Сегодня в три часа дня тот Эдмонд Палмер, которого ты знал долгие годы, умер. Потому я больше не смогу делать эти записи, мой бумажный друг. Но ты более всех прочих заслуживаешь узнать правду.

Хорошо, что все произошло сегодня. Я уже стал уставать. Возраст в последние месяцы очень сильно давил на меня, стремясь поскорее увести в могилу. Но неумолимый ход времени не знал, что моя история только начинается.

Иногда мне казалось, будто те далекие события моей молодости, произошедшие когда я работал в отделе разрешения конфликтов под началом хитреца Эрика Дельмонта, были лишь дивным сном. Каждый день этих долгих лет по крупице стирал их из моей памяти. Но то был лишь день! Что он мог сделать с моей памятью, которая каждую ночь возвращалась в те славные дни?

Скажу очень кратко, ибо молодость бурлит во мне. Мне хочется поскорее сорваться с места и оставить позади институт имени Мерлиновского, округ Инфретенд и даже прекрасный Годзо! В моих жилах клокочет и бурлит любовь. Та самая, что когда-то чуть не привела меня к гибели, но теперь именно она вновь вернула меня к жизни.

Возможно, случайный свидетель подтвердит написанное здесь. Но вряд ли он мог понять значение той сцены, что развернулась перед ним. Он увидел лишь почтенного старика Эдмонда Палмера, главного хранителя древних архивов библиотеки института им. Мерлиновского, и вышедшую из леса прекрасную молодую барышню. Это особа должна была показаться ему нимфой, ибо ее пронзительно черные густые локоны, чувственные контуры совершенной фигуры и горящие потусторонним изумрудным пламенем глаза не могли принадлежать существу нашего мира. И он был бы прав, подумай этот прохожий подобным образом. Ибо упомянутая красавица хоть и родилась в нашем мире, но не принадлежала ему. Она принадлежит только мне одному.

И когда эта девица побежала и заключила меня в объятия, страстно прижавшись к моим губам, потрясенный наблюдатель непременно посчитал бы увиденную сцену актом какой-то неправильной, запретной любви, так как девушка годилась мне во внучки. И он бы прав по сути, хоть и не угадал характер этой запретности. И этот, вне всяких сомнений, порядочный человек немедленно отвел бы взор от столь возмутительной сцены. И жаль, если его любопытство не пересилило скучной мещанской нравственности. Потому как, задержись взглядом буквально на мгновение, прохожий пораженно увидел бы, что вместе с долгожданным поцелуем лесная нимфа вернула мне кое-что невероятно ценное. Ту силу и молодость, что нежно пила когда-то из моих губ.

Моя Сильвия. Она обещала вернуться. И она вернулась. И тот самый молодой Эдмонд Палмер вернулся вместе с нею. Только сейчас я понял, что этот скучный старик, что умер сегодня под светом ее ослепительной улыбки, был лишь бесплотным призраком. Но все же он помнил. И это самое главное!

Те, кто прочтет когда-нибудь эти строки, хочу сказать вам только одно. Если вы волею всесильного провидения встретите высшего демона, похожего на сказочную богиню… то вам не понадобятся мои советы!

Прощайте!

Инспектор отдела разрешения конфликтов Эдмонд Палмер…"