Всю дорогу к усадьбе Эддоро мне не давало покоя услышанное на допросе. Да и вообще, вся эта история с гипнозом. Я почти жалел, что воспользовался предложенной Тыгуа помощью: было во всём этом что-то на редкость мерзкое. Знать, что все твои тайны, все маленькие (и зачастую — весьма гнусные) секреты, всё то, что ты прячешь в укромных тайниках собственной души, может быть вытащено на всеобщее обозрение — а ты даже не будешь помнить, как исполнял этот ментальный стриптиз… Отвратительно! Имелось лишь одно оправдание сделанному: теперь мы и впрямь располагали информацией о возможном убийце. И даже более — с высокой долей вероятности представляли, где он нанесет следующий удар.
В кабинете Элисенварги была одна замечательная штука: большущая настенная карта Амфитриты. При помощи булавок я отметил места преступлений.
— Смотрите, что получается, инспектор. Первое убийство было здесь, так? Потом наш подозреваемый вернулся в трущобы, где-то там отоспался, и… Следующее убийство — в этом районе. Далее — он, наверное, побродил по окрестностям, забрел ещё в один неблагополучный район, снова нашел себе убежище, а ночью совершил убийство в ночлежке, — я вколол следующую булавку. — Вот между третьим и четвертым местами довольно большое расстояние… Но смотрите! Если просто идти вдоль канала, никуда не сворачивая, то в конце концов попадешь в квартал богатеев. Четвертое убийство произошло там. Думаю, ему просто повезло: залезть в шикарный особняк, не попавшись на глаза охране и челяди…
— Эрхели Танха жил один. Его вилла — единственная, где не было иллюминации, — обронил Элисенварги.
— Тогда понятно. Но всё равно, наглый ублюдок…
— К чему вы клоните, Монтескрипт?
— Соедините все булавки воображаемой линией.
— Ну, и?
— Его траектория, инспектор. Плавная кривая. Не зигзаг, не петли. Он не выискивает жертвы специально. Этот мерзавец просто движется сквозь город, каждую ночь убивая кого-нибудь. Ему всё равно, кто его жертва — мужчина или женщина, богач или бедняк. Их объединяет одно — криобиоз. И у меня складывается впечатление, что он таким образом хочет что-то сказать нам.
— И что же?
— Быть может, следующее: пока ты в спячке — ты просто кусок мяса, вмороженный в лёд. Мне плевать, кто ты и кем был, пока бодрствовал.
Элисенварги задумчиво почесал шею.
— Это ваши измышления, но… Допустим, вы правы. Как это поможет взять его?
— Обратите внимание, он ни разу не повернул назад. И мы знаем, что Эрхенио упоминал общественные купальни. Если предположить, что он и дальше будет двигаться примерно в этом направлении, то…
— Князья преисподней! — пробормотал Элисенварги. — Я немедленно пошлю туда фрогов. Надо усилить патрули…
— Вы что, хотите спустить в унитаз наш единственный шанс?! Он полный псих, но далеко не дурак! Засада, инспектор. Только засада. Надо брать его с поличным.
Мы немного поспорили. В конце концов, Элисенварги согласился с очевидным. Может, он и не совсем безнадежен. Покинув участок, я направился в усадьбу Эддоро, попутно размышляя, стоит ли доводить до сведения моего работодателя услышанные от Эрхенио подробности. С одной стороны, я вроде как представляю его интересы, но… А, какого дьявола! Он нанял меня расследовать убийство, а не копаться в грязном белье своих слуг!
Господин Ло выслушал, не перебивая.
— …Таким образом, первоначальные версии отпали. Ваша племянница оказалась жертвой маньяка — первой, но не единственной. У меня есть его описание и некоторые соображения по поводу того, где мерзавец нанесет следующий удар.
— Вы намерены задержать его?
— Надеюсь… При содействии полиции, разумеется.
Мне показалось, что в глазах Эддоро мелькнула тень разочарования.
— Я мог бы выделить вам нескольких фрогов в качестве поддержки. У нас имеются неплохие специалисты по охране…
— Господин Ло! — я приложил руку к груди. — Я понимаю ваше желание взять негодяя собственными силами. Но поймите и вы: в этом деле обойтись без участия полицейских не-воз-мож-но!
— Что ж, хорошо, — не стал спорить он. — Надеюсь, у вас всё получится. Держите меня в курсе, господин Монтескрипт.
* * *
Вернувшись от моего работодателя и пообедав, я отправился проинспектировать общественные купальни. Амфитрита — город, вписанный в систему мелких, с болотистыми берегами озёр. Первоначально все дома здесь стояли на сваях — что немудрено, учитывая биологию коренных обитателей этого мира. Позже появились насыпные острова, сеть каналов, многочисленные пруды — но вода по-прежнему довлела над сушей. В нескольких местах из глубины пробивались горячие источники; вполне естественно, что местные жители вовсю использовали дармовое тепло. Купальни — одно из немногих мест, где жизнь зимой даже активнее, чем в теплый период. Детвора обожает плескаться в выгородке — это обширный, но мелкий, едва по пояс взрослому, пруд, нечто вроде огромного бассейна под открытым небом. Те, кто постарше, предпочитают отдельные «джакузи» на одну или несколько персон — причем имеется возможность выбрать «ванну» с подходящей температурой воды — от чуть теплой до такой горячей, что едва можно терпеть. Вход на территорию купален платный, но стоит сущие гроши. Чуть поодаль расположено несколько приземистых зданий на сваях — зимний гостиничный комплекс; именно там, как я предполагал, убийца нанесет свой удар.
Присутствия полицейских я нигде не заметил — и, что ещё более важно, не почувствовал. Обстановка была спокойной. Я даже зауважал Элисенварги — как правило, наша полиция действовала с изяществом слона в посудной лавке. Для начала я попытался обойти гостиницу кругом, но это не получилось: часть постройки выступала в озеро, и тонкий прибрежный ледок начал предательски потрескивать под ногами. Ладно… Каким образом «бурильщик» может попасть внутрь? Окна первого этажа забраны решетками, кроме того, до них не так просто дотянуться — постройка-то на сваях… Тут взгляд мой упал на новенькую лестницу, небрежно брошенную в сугроб. Ай да Элисенварги! Ненавязчивое приглашение, да? Что может быть проще — поднять и прислонить к стене; и окна второго этажа сразу становятся доступными! Хм… А не слишком ли очевидно? Вдруг он заподозрит ловушку? Ладно, будем надеяться, всё сработает как надо.
Портье одарил меня удивленным взглядом. Ещё бы: люди здесь наверняка нечастые гости. Пришлось на ходу сочинять историю о приятеле-фроге, якобы попросившем присмотреть ему номер на зиму… По-моему, портье мне не поверил. Ну и ладно. По крайней мере, он не стал задавать лишних вопросов и вызвал коридорного. В его сопровождении я осмотрел парочку номеров на верхнем этаже и один — внизу. Ничего особенного; обстановка спартанская — кафельные стены, шкафчик для одежды, тумбочка и большая ванна с толстым гуттаперчевым вкладышем. Я задал несколько глупых вопросов, внимательно разглядывая окно. Стекла одинарные, понятное дело — сохранять тепло здесь не требуется. Если выдавить такое, шуму будет немного. Удовлетворившись увиденным, я глянул на часы. Пожалуй, есть время воспользоваться здешними услугами, прежде чем купальни начнут закрываться.
Я выбрал умеренно горячую воду, и служитель проводил меня из раздевалки к одной из каменных ванн. Там уже грелся посетитель, низко надвинув на лоб шляпу. Несмотря на вечернее время, народу в купальнях было изрядно — так что особо привередничать не приходилось.
— Добрый вечер! — поздоровался я. — Надеюсь, не помеша…
— Интересно, Монтескрипт, вы всю жизнь будете отравлять мне существование? — лениво осведомился Элисенварги.
— О! И снова — здравствуйте, инспектор. Не узнал вас без мундира…
— Это хорошо. Раз уж вы не узнали, то другим и подавно не светит, — откликнулся он.
— Ехидничаете?
— Да упаси князья преисподней! — Он вздохнул. — Знали бы вы, как меня достало это дело. Начальство рвет и мечет. От меня требуют предъявить мерзавца, как будто я способен вытащить его из рукава, словно уличный фокусник! Можете себе представить, во что превратится город, если начнется преждевременная массовая разморозка спящих? А ведь дело к тому идёт! Фроги напуганы, Монтескрипт; ещё одно убийство — и всё, их не остановишь! Это будет настоящая катастрофа, не лучше Трёх Дней… Проклятые газетчики!
Над этим аспектом я даже не задумывался. А ведь действительно: вся наша экономика основана на том, что зимой население сокращается как минимум в два-три раза. Разумеется, инспектор несколько преувеличивал: всё же Трёхдневное восстание перетряхнуло столицу сверху донизу почище иной войны… Но последствия и впрямь могли быть очень серьёзными.
— Что ж, молитесь, чтобы я оказался прав, — полушутливо предложил я. — А то вдруг он решит почтить вниманием какое-нибудь другое место…
— В таком случае я арестую вас, за саботаж, — сварливо откликнулся инспектор. — Конечно, ваши высокие покровители быстренько вытащат вас из кутузки, но хоть душу отведу…
Хм. Надеюсь, он так пошутил. Высоких покровителей у меня не было — хотя многие думали иначе, одно приглашение на обед к Его Величеству чего стоило… Ну, это дела прошлые.
— Сколько фрогов у вас здесь?
— Достаточно, чтобы схватить негодяя, — ушел от прямого ответа инспектор. — Главное, не путайтесь у них под ногами.
Ну что ж, достаточно — так достаточно. Я окликнул проходившего мимо служителя и поинтересовался, нельзя ли заказать кружечку пива прямо в «джакузи». Разумеется, у них была такая услуга — фроги изрядные сибариты. Содрали с меня безбожно, зато пиво было — высший класс. Вдобавок, я получил возможность поддразнить Элисенварги: он-то был на работе, и таких вольностей позволить себе не мог.
Бежало время. Я неспешно тянул золотистый напиток, рассеянно поглядывая на посетителей, мелькающих в клубах пара — по их белым султанам купальни можно было заметить издалека, за несколько кварталов. Начинало темнеть; сумерки украсились множеством разноцветных огоньков. Здесь традиционно обходились без электричества, предпочитая масляные светильники. Послышался частый топот. Мальчишка-фроги, лет десяти, пробежал по дощатому настилу, топоча грубыми башмаками, склонился к Элисенварги и что-то шепнул ему на ухо. Инспектор кивнул и полез на сушу. Я вопросительно приподнял бровь.
— Мои парни заприметили типа, похожего по описанию на нашего фигуранта, — снизошел он. — Надо быть начеку.
— У вас есть кто-нибудь в зимней гостинице?
— Разумеется, есть! — буркнул он. — Вы что же, совсем за дурака меня считаете? Как только он сунется туда, дело в шляпе!
Я последовал примеру Элисенварги, не без сожаления покинув уютную купель. Порыв ледяного ветра тут же хлестнул распаренное тело. Бр-р! Фрогам-то легче… Стуча зубами, я устремился к раздевалке. Вовремя: не прошло и пары минут, как невдалеке громко зазвонил колокольчик — посетителям давали понять, что купальни закрываются. Я ощутил легкое беспокойство. Ещё немного, и публика покинет это место. Служители начали обход, деликатно поторапливая припозднившихся или уснувших в тёплой водичке сограждан. Я оделся и двинулся к выходу, вглядываясь в подсвеченную неяркими огоньками белесую мглу.
Как я и предполагал, парочка констеблей в штатском дежурила у входа. Одного я даже узнал — доводилось встречаться во время предыдущих расследований.
— Привет, Тритти! Как дела? — и уже вполголоса: — Видел нашего парня?
— Здорово, Эд. Вроде, зашел тут один, по описаниям похож… Если тот самый, ребята его примут, не переживай.
Последняя компания с умиротворенным видом покинула заведение. Я проводил их внимательным взглядом. Минут через пять появился Элисенварги. Он явно нервничал.
— Проклятый ублюдок как сквозь землю провалился! Боюсь, придется прочесывать все купели и раздевалки…
— То есть в гостинице он не появлялся? — на всякий случай спросил я. Инспектор посмотрел на меня, как на идиота.
— Разумеется, нет!
Тритти тяжело вздохнул: перспектива искать маньяка-убийцу среди клубов пара его не слишком порадовала.
— С чего бы этому засранцу прятаться? Предполагается, что он не знает о засаде!
— Может, просто почуял неладное. А может, его насторожила ваша затея с лестницей, — предположил я.
— С какой лестницей? Что вы несете, Монтескрипт? — процедил Элисенварги.
— То есть как?! — удивился я. — Лестница в сугробе, с обратной стороны гостиницы — я думал, это ваших рук…
Не дослушав меня, он устремился прочь. Я бросился следом, на ходу расстегивая верхние пуговицы пальто — чтобы можно было сразу выхватить пистолет.
— Не могу поверить! Вы что, даже не удосужились обойти здание?!
Он не ответил. Взметая снег, мы подбежали к гостинице, завернули за угол — и…
— Проклятье!
Лестница по-прежнему была там. Только теперь она не валялась в сугробе, а стояла, прислоненная к стене здания, и верхний её конец упирался в разбитое окно. Я развернулся и бросился к дверям. Инспектор обогнал меня, на ходу выкрикивая распоряжения. Портье шарахнулся прочь. Коридор наполнился полицейскими — кажется, они были за каждой дверью… Но только на первом этаже!
— Все наверх! — ревел Элисенварги.
Топоча, словно стадо взбесившихся бегемотов, мы ворвались на второй этаж. Толстый констебль плечом вышиб хлипкую дверь номера… И — да, он был здесь: гнусного вида старец, в широкополой шляпе и ветхом плаще. Точно такой, каким я представлял его по описаниям Эрхенио; будто ожившее порождение фантазии, обретший плоть фантом… Наконец мы встретились с убийцей лицом к лицу.
Мерзавец вцепился в Т-образную рукоятку засевшего во льду инструмента — должно быть, услыхал шум и поспешил выдернуть своё орудие, но оно застряло.
— Не двигаться! Полиция! Руки вверх… А-а-а!
Старец мощным рывком выдернул бур из ледового плена и ткнул им констебля в лицо. Тускло блеснули короткие зубцы. Полицейский отлетел в сторону, зажимая распоротую щеку. Сквозь пальцы хлестала кровь. Негодяй отступил к окну, щерясь и делая угрожающие движения. Беда в том, что мы не могли накинуться на него все разом — слишком мало было свободного пространства. Эти комнатки не создавались для того, чтобы в них жить — только для сна. Я выхватил из подмышечной кобуры пистолет, но не сумел даже толком прицелиться: широкоплечие стражи закона то и дело перекрывали линию огня.
Маньяк, меж тем, не терял времени даром. Крутанув свой инструмент над головой, он обрушил его на ближайшего полицейского и сломал ему руку. Элисенварги бросился вперед, но старец ткнул буром, словно копьём, и попал ему прямехонько в солнечное сплетение. Инспектор сложился пополам и рухнул под ноги набегавшим коллегам, хрипя и корчась. На полу немедленно образовалась куча-мала. Старик что-то сделал со своим орудием; щелкнуло, клацнуло, Т-образная рукоять выпрямилась, короткие лезвия втянулись внутрь, и в руках у него оказался обычный толстый посох. Зажав его под мышкой, он шагнул на подоконник — и тут, наконец, я ухитрился спустить курок.
Пуля попала ему в бедро, немного выше колена. Завопив от боли, он сверзился в окно, вынеся оставшиеся стекла. Помедлив всего пару мгновений, я прыгнул следом, на лету перехватывая разряженный пистолет за ствол — в точности так, как учил меня Тыгуа. Уже в который раз совет учителя спас мне здоровье, а может, и жизнь. Маньяк не корчился в сугробе, как полагалось бы после такого кульбита — он поднялся на ноги и замахнулся посохом, так что я еле успел парировать удар. Пистолет вышибло из руки, но к счастью, я смог отвести падающую на меня дубину — и вместо того, чтобы размозжить голову, посох лишь скользнул по плечу. Сила удара была такова, что рука сразу онемела; но я всё же бросился на него, стремясь сбить с ног. В целом представители человеческой расы немного сильнее фрогов, хотя и уступают последним в быстроте реакции — но проклятый старец, похоже, был исключением. С лёгкостью профессионального борца он подмял меня, и усевшись на грудь, стальной хваткой вцепился в горло.
Зимой я обычно ношу сетчатый шарф, свернутый в несколько слоёв — он очень лёгкий, и в то же время прекрасно согревает шею. Думаю, именно этой детали туалета я должен быть благодарен за то, что ему не удалось меня придушить — пальцы негодяя всё время соскальзывали и путались в сетке. Я попытался сбросить его руки, но это не удалось. Перед глазами замаячили красные круги, меж них виднелась толстая задница полицейского — этот болван не решился прыгнуть и спускался по приставленной к стене лестнице… Да что же он так медленно?! Ведомый скорее инстинктом, чем разумом, я нащупал рану на ноге моего противника и что было силы надавил на неё — но даже это не заставило его ослабить хватку!
Внезапно я понял, что снова могу дышать, и судорожно втянул в лёгкие обжигающе-ледяной воздух. Наверное, я всё-таки потерял сознание на несколько мгновений. Маньяк оставил меня в покое, пролез под сваями и, отчаянно хромая, выбрался на лёд озера. Там его и настигли высыпавшие из гостиницы полицейские — догнали, навалились кучей, не давая пошевелиться, заломали руки… Какой пассаж: лёд не выдержал, и вся компания с шумом и плеском провалилась под воду! Надо всё же отдать должное констеблям — они не выпустили свою добычу, вцепившись в маньяка, словно стая бульдогов. Негодяя скрутили и выволокли на сушу. Подошел инспектор, остановился напротив, окинул старика взглядом и что-то буркнул. На мгновение мне показалось, что Элисенварги сейчас врежет задержанному по физиономии — откровенно говоря, я не имел бы ничего против; но он сдержался. Шустрого старца потащили прочь. Я поднялся на ноги. Кружилась голова, болели рёбра и дьявольски саднило горло; но в целом всё было не так уж плохо.
— Мы наконец-то взяли его, а, инспектор? С поличным! Кстати, тот фрог, постоялец, он…
— С ним всё будет в порядке. Мерзавцу не хватило совсем чуть-чуть. Ещё пара сантиметров — и он был бы безнадежно изуродован или убит… А теперь даже не узнает, что находился на волосок от гибели, — Элисенварги покопался в сугробе и извлек из него посох «бурильщика». — Страшная штука!
— Можно посмотреть?
Поколебавшись немного, он протянул мне его. Увесистая вещица… Конструкция довольно оригинальная. Стоило потянуть металлическое кольцо в навершии, и верхняя часть складывалась на хитром двухсуставчатом рычаге, становясь перпендикулярно оси, а в нижней части выдвигались короткие широкие лезвия.
— Не удивлюсь, если он сам изготовил эту штуковину! Эти маньяки — такие затейники…
— Что ж, одним затейником скоро будет меньше, — Элисенварги сморщился и осторожно потрогал живот. — Хотите проехать с нами в участок?
— Откровенно говоря, больше всего мне сейчас хочется попасть домой, инспектор. Не возражаете, если я дам показания завтра?
— В таком случае, жду вас к десяти. Постарайтесь не опаздывать, — с этими словами Элисенварги развернулся и двинулся прочь.
* * *
Общаться с полицией мне пришлось в письменном виде. За ночь помятое негодяем горло опухло так, что я мог только хрипеть и сипеть. Впрочем, мои показания мало что добавили к картине преступлений этого фрога. Звали его Шу, Старый Шу — и это единственное, что он соизволил сообщить о себе. Дознавателям так и не удалось добиться, ни кто он, ни откуда — что само по себе удивительно: обычно, если уж имел глупость угодить в сети закона, следственная система выжмет тебя досуха. Но странности этим не ограничивались. Старик был необычайно силен — при том, что возраст его медики определили где-то в районе семидесяти лет. Жилистое тело, перевитое стальными тросами мускулов, идеальная осанка, отсутствие хронических заболеваний, столь часто встречающихся в его годы — можно сказать, идеальная конституция! Даже обычное для фрогов после сорока пузо не так уж сильно выдавалось вперед: мышцы брюшной сумки утратили тонус не до конца.
С душевным здоровьем, однако, дело обстояло прямо противоположным образом. Старик был безумен; мало того, он страдал расщеплением сознания — это в один голос утверждали обследовавшие его эксперты. Он не симулировал: по законам Пацифиды, душевные болезни не могли служить оправданием содеянному — даже в том случае, когда убийца не сознавал, что делает. Старый Шу, впрочем, всё прекрасно понимал — просто не считал убийство чем-то зазорным. Уживавшиеся в нем личности — и та, которую он считал собственным «я», и некое «альтер эго», с одинаковой легкостью могли прикончить спящего; различия имелись лишь в мотивации. Вторая личность почему-то считала впавших в крио «недофрогами», ошибкой эволюции. Самому Шу, похоже, просто нравилось отправлять на тот свет замерзших соплеменников: как ни чудовищно звучит, он находил в этом спортивный интерес.
Читать протоколы допросов было жутковато. Шу свято верил в собственную исключительность, и его слова обладали какой-то извращенной, инфернальной логикой. В довершение всего, неотвратимость наказания не слишком беспокоила маньяка. «Смерть и я — мы старые приятели, и слишком давно друг друга знаем, чтоб я боялся» — посмеивался Шу.
— Это же какой-то проклятущий философ-мистик, а не обвиняемый! — в сердцах заявил однажды Элисенварги. — Князья преисподней, знали бы вы, Монтескрипт, с каким удовольствием я отправлю его на эшафот!
Инспектор в эти дни сделался необычно любезен со мной. Даже позволял читать протоколы допросов, что, строго говоря, было нарушением правил. Я решил было, что он проникся ко мне уважением, но дело, как выяснилось, было совсем не в этом. По прошествии некоторого времени он подкатился с просьбой «привести того секретного умника» — имелись в виду, конечно, друзья Тыгуа с их гипнотическим прибором.
— Ничего не выйдет, инспектор. Нам с вами вообще не полагалось бы знать об этом; станете болтать — мы оба окажемся по уши в дерьме. Это же секретные военные разработки! Считайте, Эрхенио вспомнил всё самостоятельно… И кстати — не забудьте отразить этот факт в протоколе.
— Жаль, жаль… — разочарованно протянул он. — Та штука здорово бы нам пригодилась.
— У вас есть преступник и есть доказательства. Что вам ещё надо?
— Разобраться, Монтескрипт. Я хочу понять, кто он такой и откуда; некоторые признаки говорят, что этот Шу явился издалека.
— Ну так разбирайтесь; он целиком в вашей власти…
— Боюсь, мне попросту не успеть. Вина практически доказана, и прокуратура настаивает на скорейшем завершении дела, — вздохнул он.
Элисенварги оказался прав. История наделала много шума, и фроги жаждали справедливости. Судебный процесс был открытым. Преступника приговорили к смертной казни — а в случаях вроде этого тянуть с исполнением приговора у нас не принято.