В росинке, что рассвет,           С груди лучистой уронив,                На розе оставляет,           Любви к земному дому нет,           Но совершенство мест иных                Росинка нам являет,                Она кругла — хранит она           Подобье сферы той, где рождена.           Пурпурной розе уделив                Надменное касанье,           Грустит в разлуке с небесами,                Печальный перелив —                     Ее слеза: С родною сферой слиться ей нельзя, Она дрожит, всех сторонится,           Боится оскверниться,           Но солнце жалость ощутит, Вдохнет ее — и в небо возвратит…           Душа ведь тоже — капля, луч, Ее излил бессмертья чистый ключ, И, как росинка на цветке, всегда           Мир горний в памяти держа,           Она, земным цветам чужда,           Своим лишь светом дорожа, Смыкает мысли в некий круг, неся В сей малой сфере — сами небеса.           Отчужденность избирая,           На путях земных томясь,           Мир окрестный презирая,           Но к сиянью дня стремясь,           Вверху светла — внизу незрима:           Здесь — всем чужда, а там — любима;           И к восхожденью все смелей,           Решась, готовится она:           Одной лишь точкой — на земле,           Вся — в горний мир устремлена… Так капля манны покидала высь, Густела, стыла и спадала вниз, Но оставляла землю в некий час, К бескрайней славе солнца возвратясь!