На полу стояли копилки в виде:

— глиняного домика

— медной рыбы

— повозки с лошадями

— солдата отдающего честь

— кокосового ореха

— головы первобытного юноши

— чудовища, ползущего по башне с часами

— винного кувшина

— и много еще чего

— А вот, — сказал папа, — еще одна механическая копилка…

— Мне не интересно, — сказала Корзинкина.

— Как это может быть не интересно? — не поверил папа и стал говорить еще быстрее, — вот это копилка — свинья. Если положить монетку ей на пятачок, то она ударом правой ноги закинет монетку прямо в карман мясника…

— Можно я выберу копилку сама? — спросила Корзинкина у мамы. Мама кивнула головой.

— Конечно, выбери, — согласился папа, — вот, например, собачка, которая прыгает через обруч с монеткой в зубах…

— Я хочу вот эту, — Корзинкина указала на копилку в виде строгого медного дядечки. Дядечка был с черной бородкой и усиками, на голове красная корона, на туловище зеленая майка с красными и серыми полосками.

— Это копилка — божок, — папа наморщил лоб, — только я не помню, откуда я его привез? То ли из Малайзии, то ли из Малаги? По правде говоря, это подделка, ну то есть, не старинная вещь, а сделанная под старину. Я давно хотел ее выбросить, но, если она тебе понравилась, то мы тебе ее дарим.

— Ну, привет, — отодвинулась мама Корзинкиной, — я бы никогда не стала дарить Корзинкиной вещь, которую хотела бы выбросить. Тебе что, нормальной копилки жалко?

— Мне не жалко, — поклялся папа, — она сама выбрала. Ты же видела, я ей самые лучшие копилки предлагал, вот, например, копилка — клоун, если дернуть клоуна за колпак…

— Я не хочу клоуна, — сказала Корзинкина, — хочу божка.

— Вот видишь, — сказал папа, убирая копилки в шкаф, — нашей Корзинкиной понравился божок. А отличить подделку от оригинала может только специалист. Я специалист, а вы — нет.

— Ой-ей-ей, — сказала мама, — я тоже специалист.

— В чем именно? — спросил папа.

— По копилкам, — сказала мама, — доказать, профессор?

— Докажи, — кивнул папа Корзинкиной.

— Тогда запомни, — важно сказала мама и стала загибать пальцы.

— деньги любят зеленый цвет,

— деньги любят металл,

— деньги любят юпитер,

— деньги любят четверг,

— и деньги любят число 555.

— Что за чушь? — удивился папа.

— Лучшая копилка — зеленая, — мама подняла вверх указательный палец, — и хорошо, если на ней нарисована желтая корона. В четверг, в первый день новолуния, ты опускаешь в банку пятьсот пятьдесят пять монет и заливаешь воском.

— И что? — спросил папа.

— Ничего, — сказала мама, — копилку с короной отдашь Корзинкиной.

— Такой копилки у меня нет, — папа развел руками, — зато есть копилка в виде сыра. Он желтый, как корона.

— Я выбрала божка, — напомнила Корзинкина, — его зовут Дрын-Дыр.

— Вот, держи, — папа отдал Корзинкиной божка, — кстати, в Дрын-Дыре что-то дрын-дырчит. Может быть, там старые монетки?

— Нет, — Корзинкина спрятала божка за спину, — это он со мной разговаривает.

И со следующего дня, как только у папы или мамы оказывалась мелочь, они несли ее Корзинкиной. Корзинкина садилась на подоконник, брала в руки божка и кидала мелочь в дырочку на его голове. И божок глухо бормотал. Как будто благодарил.

— Послушай, — спросила Корзинкина божка, — сколько у тебя денег?

Божок нахмурился и опустил глаза.

— Дрын- Дыр — терпеливо продолжила Корзинкина, — мне надо знать, сколько у тебя денег?

— Зачем? — спросил божок металлическим голосом.

— Надо, — Корзинкина не собиралась выкладывать свои секреты про мышку.

— Да какой это секрет, — сказал Дрын-Дыр, — ты, Корзинкина, хочешь купить в зоомагазине белую мышь и покрасить ее в серый цвет. Тоже мне, тайны мадридского двора.

— Почему мадридского? — не поняла Корзинкина.

— Не знаю, — сказал божок, — да и какая разница. Денег все равно не дам.

— То есть, как не дашь? — оторопела Корзинкина, — если, я твоя хозяйка?

Божок молчал. Он словно бы даже смотрел в другую сторону, хотя ни разу не пошевелился.

— Ну, хорошо, — Корзинкина решила зайти с другой стороны, — а на что ты мне дашь деньги?

— Хочу сказать тебе правду, — Дрын-Дыр смотрел в глаза Корзинкиной, — ни на что.

— Тогда я тебе тоже больше ничего не дам, — рассердилась Корзинкина, — вот, жмот.

— Ты с кем разговариваешь, Корзинкина? — заглянула в комнату мама.

— Ой, мама, — Корзинкина запихнула божка в ящик стола, — а я и не слышала, как вы с собрания вернулись. Светлана Петровна ругалась?

— Я ужасно голодная, — мама схватила Корзинкину за руку и потащила на кухню, — пошли печь блины. Про дела потом.

— Я сейчас, — Корзинкина открыла ящик стола, — ты иди, мама, я догоню.

Божок сердился. Это было видно по его сверкающим от гнева глазам.

— Это потому, что ты голодный, — объяснила Корзинкина, — я напеку блинов, и ты подобреешь.