Дальше всё было как во сне. Полонского не покидало чувство, что вот сейчас затрещит будильник и кафкинские бредни закончатся. Но будильник не зазвонил.
Белая "Волга" доставила Стасика в районное ОВД. Пока дежурный записывал анкетные данные (фамилия, имя, отчество, год рождения, прописка, фактическое место проживания, место работы... ), майор быстро оформил постановление о взятии под стражу.
Стасик выложил на стойку содержимое карманов, снял часы. По требованию дежурного отдал очки, пояс и шнурки. И его повели по грязному коридору. Стена, выкрашенная сине-зеленой масляной краской, потемнела от времени и настолько была обшарпана, что журналист разглядел это несмотря на сильнейшую близорукость, осложненную астигматизмом.
Лязгнула, открываясь, металлическая дверь, и Полонский оказался в небольшой камере временного содержания. Вместо нар здесь справа и слева лежал деревянный настил. Тусклая лампочка висела под потолком, освещая воистину монастырскую обстановку. Пахло мочой, немытым телом. Да так что у Стасика сразу закружилась голова.
За спиной с грохотом закрылась дверь. Коротко проскрежетала задвижка.
"Ничего страшного, - подумал Стасик. - Достоевский сидел? Сидел. Даниэль с Синявским сидели? Почему бы и журналисту Полонскому немножечко не посидеть?.. Чем я хуже других?".
- Здорово, братан, - произнес худой, как щепка, мужик, сидящий у стены на корточках. Ему было лет пятьдесят. Как минимум.
- Здравствуйте, - пробормотал Стасик.
- Да ты вот что, присаживайся, - сказал мужик. - Ты не жираф. Это они, говорят, спят стоя...
- Спасибо... - Полонский неуверенно огляделся, ища, где чище.
- В первый раз, небось?
- Ну, в общем... Да.
- За что тебя загребли?
- Да ни за что.
- Все так говорят, - заметил мужик. - А точнее?
- Якобы за хранение оружия. На самом деле - по политическим мотивам. Рот затыкают.
- Ты что, политик?
- Нет, журналист.
- Надо же, - сказал мужик. - Впервые в жизни журналиста увидел. И где? В изоляторе... Как твоя фамилия?
- Полонский. Станислав Полонский. Областная газета.
- Извини, не читал.
- А вас как зовут?
- Зови меня Шуриком, - разрешил мужик. - Так как что случилось, Станислав?
- Слишком много о ментах писал. В том смысле, что сволочи. Дела фабрикуют, беспредел творят, с оргпреступностью снюхались... Меня трижды аккредитации лишали. В последний раз - сегодня... Правда, месяцев десять ничего такого о них не публиковал.
- А почему?
- Потому что критические материалы о милиции наши газеты теперь не публикуют... Я думаю, что всё приключилось из-за разборки на авторынке. Ну, это когда Шерхана грохнули и начался передел наркорынка. Тогда я впервые заметил за собой наружку. Вели не скрываясь. В открытую.
- Слыхал я об этой разборке, - сказал мужик. - А ты, значит, об это статью чирканул... Молодец. Не все еще, значит, журналисты пидоры...
- Ну, - сказал Полонский. - Хорошее слово и кошке приятно.
- Менты имеют свою долю от наркоты, - сказал мужик. - Им отстегивают, чтобы не мешали. Статьи твоей я не читал, но думаю, что ты прав - заморочка кроется именно в этом… А что за оружие у тебя нашли?
- Какое там – на хрен! - оружие! Бейсбольная бита - ее мне друзья подарили. На день рождения. Как репортеру криминальной хроники. Еще - нож-бабочка. Его, правда, я сам купил, на Центральном рынке. По всем параметрам - не холодное оружие... Топорик для рубки костей да несколько кухонных ножей - вот и всё.
- И тебя с этим задержали и отправили в изолятор? - поразился мужик.
- Ну да. Это всё майор из РУБОПа, производивший обыск. Я его застебал.
- Падлы. Да ты не волнуйся, в понедельник тебя отпустят. Самое позднее - во вторник.
- Почему именно в понедельник?
- По субботам и воскресеньям следователи, как правило, не работают. А в понедельник ознакомятся с твоим делом, с вещдоками... И закроют дело за отсутствием состава преступления.
Уверенный тон произвел на Стасика впечатление.
- А вы что, юрист?
- Просто жизни повидал больше, чем ты... Короче, когда тебя на допрос поведут, не робей. Держись нагло. Требуй адвоката. Грози международным скандалом. Возмущайся беззаконием... Немного помурыжат и отпустят. А ты не радуйся, что легко отделался, и кати бочку. Потребуй справку о задержании и водворении в изолятор. Возьми выписку из постановления о задержании. И накати на них телегу в прокуратуру… В общем, задай жара.
- А вы тут за что?
- Да ерунда. Лет через семь-восемь выйду. Если амнистия будет - раньше.
- Восемь лет... Бывает. Я извиняюсь, а где здесь параша?
- Ну, господин журналист... Параш в тюрьмах давно уже нет. Это анахронизм.
- А что есть?
- Унитазы.
Стасик огляделся. Мужик хмыкнул и сказал:
- Это изолятор временного содержания, не тюремная камера. Надо отлить - зови дежурного. А ночью, когда они запрутся в дежурке, не теряй времени и ссы прямо на пол. Для простоты. Если мент не в духе будет, он тебе почки опустит. Прямо сквозь штаны обделаешься.
- Спасибо за совет, - сказал Полонский. - Мне пока не хочется. Это так, для информации.
В коридоре послышались шаги. Шаги приближались. "Неужели уже разобрались и меня сейчас освободят?"
Дверь изолятора распахнулась.
- Петров, на выход! - приказал милиционер.
- Ну, бывай, журналист, - сказал Шурик, вставая. - Мир тесен. Глядишь, еще встретимся.
- Удачи вам, - сказал Полонский.
Он остался в изоляторе один.
"Александр Петров... Восемь лет... Надо запомнить - пригодится для репортажа...".
В голове сами собой стали складываться первые строчки материала - мозг, привыкший за годы отчаянного строчкогонства группировать всю поступающую информацию, начал работу.
Стоп, мозги мои бедные! Слишком рано. Лучшие материалы получаются, когда не думаешь о них. Просто садишься за компьютер, еще сам не зная, как будешь писать, и начинаешь долбить...
Стасик запустил руку в карман и чертыхнулся. Сигарет не было. Они остались на стойке у дежурного и, хоть они были в описи, Полонский не сомневался, что менты сейчас курят его сигареты...
Чтобы отвлечься, он принялся мысленно пересказывать "Пикник на обочине". Очень близко к тексту. И скоро ощутил позыв в мочевом пузыре.
- Черт, до чего у тебя всё некстати, - процитировал он Курта Воннегута низу живота. Правда, Розуотер имел в виду не мочевой пузырь, а кое-что иное, но это уже не важно.
"Надеюсь, полуночи еще нет..." - подумал Стасик и принялся стучать в дверь.
Минуты через три деревянный щиток в двери скользнул в сторону. "Хорошо, что у меня не расстройство желудка..."
- Почему шумим? - спросил дежурный.
- Извините, мне надо отлить.
Щиток закрылся. "Козел, блин!.." - явственно произнес голос за дверью. Дверь отворилась, и на пороге появился милиционер.
- Руки за спину, - распорядился он. - И гляди у меня - без фокусов!.. Ноги на хер переломаю... Прямо по коридору и направо!
Стасик послушно заложил руки за спину и поволокся в туалет. Милиционер шел следом, отстав на три шага, - вполне достаточно на тот случай, если ведомый захочет ударить ногой.
Стасик опорожнил мочевой пузырь в расколотый унитаз, испытывая неловкость оттого, что дверь осталась приоткрытой. После чего его сопроводили обратно, в изолятор.
Неуместная в этой обстановке догадка осенила его. Похоже, от таких прогулок и родилась на свет божий фраза "Своди мой х.. пописать...". Он с трудом удержался от порыва расхохотаться. "Когда выйду на свободу, будет что рассказать", - подумал он.
В изоляторе Полонский опустился на настил и закрыл глаза. От желания расхохотаться его вдруг пробило на смертную тоску. Он даже пару раз всхлипнул, но сумел взять себя в руки. Просто сидел, прислонившись спиной к холодной шершавой стене, и старался ни о чем не думать...
***
С лязгом отворилась дверь, и Стасик проснулся. Если верить сизой мгле, разгоравшейся за зарешеченным окном, было не то четыре, не то - пять часов утра.
Вошли двое. Они были в форме. Один держал в руке дубинку, выразительно постукивая ею по ладони. Дескать, только попробуй, козлиная харя... Другой - сжимал наручники.
- А? - пробормотал Стасик спросонья. - Что?
- Полонский? - спросил милиционер. Журналист кивнул. - Встать. Руки за голову!
- Меня что, выпускают? - спросил Полонский, подчиняясь. От подобного сидения у него ныла спина.
- Переводят в СИЗО-3, - ответил милиционер у него за спиной. Щелкнули наручники.
- Почему - в СИЗО? - почти закричал Стасик. - Ведь я невиновен, дело сфабриковано!..
Он еще много чего бы сказал, но тут резиновая дубинка ударила его в бок.
- На выход, - приказал милиционер с дубинкой. - Кто виновен, а кто - нет, решит суд.
Его вывели во внутренний дворик. Здесь стоял милицейский бобик с зарешеченными окнами.
***
На проспекте Мира (Ставрополь) у обочины остановилась машина дорожно-патрульной службы. Старший лейтенант дорожно-патрульной службы Виталий Кириллов вылез на обочину и сказал напарнику:
- Я сейчас - вот только сигарет возьму...
- И минералки.
- Хорошо.
Около комка уже стояли двое. Самые обычные парни, лет двадцати двух - двадцати пяти от роду. Ничем не примечательные. Но, увидев человека в форме, стали вести себя как-то нервно.
Кириллов заметил, что они слишком торопливо купили две бутылки вина. Не считая, взяли сдачу. И быстрым шагом направились в сторону Дома Книги.
Может, конечно, они просто спешили. Всякое бывает. Может, они уже попадали в поле зрения милиции и вынесли из этого общения самые неприятные воспоминания...
В милиции разные люди работают. Есть и коррупционеры, приторговывающие информацией и оказывающие платные услуги. Есть и бандиты, в свободное время занимающиеся тем, против чего борются. Некоторые сотрудники ОБНОНа распространяют наркотики. Вневедомственная охрана – грабит или наводит воров...
А есть и другие - те, кто честно несёт службу по охране правопорядка, бросается на ножи...
На всякий случай милиционер решил проверить свои подозрения. Он крикнул вслед парням:
- Одну минуту, молодые люди!
Те остановились. С очень недовольным видом.
- Старший лейтенант Кириллов! - представился милиционер. - Попрошу ваши документы!
- Да какие документы, командир, - сказал парень с бутылкой в руках. - Мы во-о-он там живём. - Он махнул рукой куда-то вдоль проспекта. - Пойло закончилось, нас телки ждут... Ну кто ж в таких случаях паспорт с собой берёт?
Очень убедительно сказал - ни тона фальши.
- Мы ж все-таки славяне, а не лица кавказской национальности, - рассудительно добавил второй. - Это пусть они с паспортами в сортир ходят.
Да, парни явно были не "черные"... Другое дело, что лицо второго показалось знакомым. "Где я с ним встречался?" - подумал Кириллов.
Сотрудник ДПС за смену видит тысячи лиц. А вдруг с этим парнем он всего-навсего однажды ехал в одном автобусе?
- Значит, документов нет, - сказал старший лейтенант. - В таком случае придётся съездить в ОВД... Садитесь в машину.
- Ну ты и козёл!.. - произнес второй парень, и у него в руке блеснул нож.
Первый удар пришелся в живот. Кириллов согнулся, обхватив руками живот и чувствуя, как сквозь пальцы льётся кровь. Падая на асфальт от второго удара, в спину, между лопаток, он вдруг сообразил, отчего лицо парня показалось ему знакомым. Это был ростовчанин Дынников, объявленный в федеральный розыск по подозрению в ограблении фирмы "Федерал"...
- Стой! - закричал напарник, выскакивая из машины. - Стрелять буду!..
И почти сразу хлопнул выстрел. Потом - второй.
Дальнейшее Кириллов не видел. Сознание погасло, как свеча на сильном ветру.
О том, что Дынников и его собутыльник были задержаны, он узнал лишь через двое суток, когда пришел в себя.