Стасику раньше доводилось бывать в следственных изоляторах - в качестве журналиста, разумеется. Он надолго запомнил огромные камеры, рассчитанные на пятьдесят-шестьдесят человек, но переполненные вдвое, а то и втрое, и страшную духоту и смрад.
Тогда еще, помнится, он подумал: "Не дай Бог когда-нибудь попасть в этот ад...".
И вот невозможное случилось. (Впрочем, почему невозможное? От сумы и от тюрьмы не зарекаются...) Его в наручниках вели по коридору.
Навстречу приближался конвой, сопровождающий мужчину с бледным изможденным лицом. "Скоро и я буду таким...".
- Лицом к стене! - приказал милиционер, следящий за Стасиком.
Журналист подчинился, пропуская конвоиров и подозреваемого. Потом его повели дальше. Наконец, сопровождающий, побренчав ключами, открыл дверь.
- Заходите.
Полонский, перешагнув порог, с недоумением огляделся. Это была узкая комната с двумя нарами. В углу стоял унитаз без стульчака. Рядом - ржавая раковина.
- А почему она такая маленькая? - спросил Полонский.
- Элитная, - пояснил милиционер. - Прессу мы уважаем.
- Я не понял - элитка или пресс-хата? - уточнил Стасик.
- Элитка, - сухо заверил милиционер. - Пресс-хат не существует. Это выдумка желтой прессы.
"Не держите меня за лоха!.." - подумал Стасик.
Когда сопровождающие ушли, он первым делом подошел к унитазу и облегчился. Унитазом не так давно пользовались: на дне лежала здоровенная куча, воняющая будь здоров. Стасик машинально дернул ручку и повернулся к раковине - он уже пару часов хотел пить. Но кран был сух. Из него не донеслось даже утробного рокота.
Стасик подошел к двери и с силой застучал. Открылся глазок.
- Ну? - буркнул голос.
- Я хочу пить, а воды нет.
- Так мне что, в магазин за минералкой сбегать? - последовал ответ. - Давление слабое, поэтому воды нет. Завтра будет. "Водоканал" обещал.
- А сегодня мне что делать?
- Пей из унитаза, - посоветовал голос. - Будешь шуметь - накажем.
"Очень мило, - подумал Стасик. - С нашими ментами не соскучишься..."
Он оставил кран открытым - на тот случай, если воду дадут - лег на нары и закрыл глаза. Нары были жесткие, но после вчерашней ночи они казались просто двуспальной кроватью с водяным матрасом.
- Встать! - рявкнул голос из-за двери. - В дневное время спать запрещено!
Стасик сел, прислонившись спиной к стене.
***
Дынников запирался недолго. Когда его доставили в Ростов, задержанный по характеру вопросов прикинул, что известно следствию, и из глухой обороны - ничего не знаю, это ошибка, напрасно вы, гражданин начальник, дело мне шьете... - перешел в нападение:
- Мент хоть жить будет?
- Состояние здоровья нашего сотрудника милиции тяжелое, но стабильное, - сказал Наремба, выделив голосом "сотрудника милиции". - Выкарабкается, я надеюсь.
- Дай-то Бог... Так вот, гражданин начальник, оговорили меня эти суки. Не были они в "Федерале", когда Лютиков охранников грохнул. Я лишь помог сейф вынести.
- Я могу записывать ваши чистосердечные показания? - спросил Анатолий Васильевич.
- Пишите. И обязательно уточните, что подследственный Дынников охотно сотрудничает со следствием. Инициатором и главным исполнителем был Лютиков.
- А эти показания вы повторите на очной ставке?
- С кем?
- С Лютиковым, разумеется. Он сейчас в следственном изоляторе. Через час его привезут.
Дынников знал, что приятель успешно свалил на Украину, к родственникам. Даже если хохлы его задержали, так быстро выдать россиянам его не могли. Значит, следователь берет его на понт. Нет у них Лютикова. Никого не привезут через час...
- Конечно, повторю, - с плохо скрываемой радостью сказал Дынников. - Записывайте.
Наремба достал из стола бланк и щелкнул авторучкой.
- Ваша фамилия, подследственный, имя и отчество?
- Сегодня суббота, гражданин начальник. Вам что, дома не сидится?
- Для вас я сделаю исключение... Кстати, где вы прячете денежные средства, украденные в "Федерале"?
Не тронув ни копейки из своей доли, Дынников положил их в стеклянную банку и закопал в городском саду. Чтобы выкопать через полгода или год и потратить в свое удовольствие.
- Как это - где? - откровенно забавляясь, спросил он. - Лютиков должен был вывезти бабки на Украину... Разве он вам это еще не рассказал?!
***
Мобильник зазвонил, когда Кислинский проезжал мимо Дома Офицеров. Инспекторов ГИБДД здесь не было, и Васька поднес телефон к уху.
- Цветочная улица, дом 18, квартира пять, - скороговоркой произнес собеседник.
- Понял тебя. Цветочная улица, дом 18, квартира пять...
Связь тут же прервалась. Кислинский развернулся на Пушкинском бульваре и поехал вниз, к Дону, где неподалеку от набережной находился "Старый причал". Штырь и Сява пили пиво. Кислинский подсел к ним и спросил:
- А где Витасик?
- В деревню уехал, к родственникам.
- Ладно, - сказал Кислинский. - Двое - это тоже ничего. Шпалеры с собой?
- Обижаешь, - сказал Штырь.
- Допивайте и поехали. Жду в машине.
Через двадцать минут "ДЭУ эсперо" остановилась у кирпичной "хрущевки". Кислинский навинтил на пистолет глушитель, сунул "пушку" за пояс, вылез из салона и, шагая через ступеньку, поднялся на второй этаж.
Перед квартирой номер пять он остановился.
- Открой дверь, - приказал он Сяве.
Сява со всего размаха пнул ногой в районе дверного замка. Много ли ДСП надо? Короткий грохот прокатился по подъезду и стих, а бригада уже была в квартире.
- Не двигаться, суки! - заорал Кислинский.
В квартире находились трое: парень лет тридцати, молодая женщина (не красавица, но ничего) и ребенок лет шести. Парень, свалив Штыря ударом ноги в живот, бросился к пиджаку, висящему на вешалке, но Сява догнал его и ударил пистолетом по голове. Парень упал.
- Дверь закройте плотнее, - распорядился Кисляк.
Сява вышел.
- Ты знаешь, кто я? - спросил Васька, обращаясь к мужчине, лежащему на полу.
- Да.
- Тогда ты знаешь, почему я здесь. Кто тебе заказал Черного?
- Никто. Шерхан - мой брат. Двоюродный.
- Козел ты, а не брат. Шерхан за дело получил маслину. А ты за беспредельщика подписался. Придется ответить.
Ребенок вдруг громко заплакал.
- Заткни своего выблядка, - сказал Кислинский, не оборачиваясь. Женщина прижала сына к себе, бормоча что-то успокаивающе.
- Тебе эта сучка нравится? - спросил Васька Штыря.
- Ничего, - был ответ.
- Тогда вые... её.
- Не, - сказал Штырь. - У меня сегодня не сексуальный день.
- Тогда замочи.
- Не надо, прошу вас, - забормотала женщина, судорожно прижимая к себе сына. - Я сделаю все, что вы захотите.
- Заткнись! - сказал муж негромко.
Васька ударил его пистолетом по голове и приставил глушитель к коротко стриженному затылку.
- Ну, это можно, - сказал Штырь.
Он неторопливо взял с дивана атласную подушку, прижал к стволу и выстрелил. Женщина упала. Ребенок с ужасом уставился на мать и снова заплакал.
Вернулся Сява.
- Убери свидетеля, - приказал ему Кисляк. - Без шума. Чеченского галстука хватит.
Сява усмехнулся и достал из кармана нож. Мальчик, громко рыдая, побежал на кухню.
- Стой, паскуда! - закричал Сява, метнувшись следом.
Плач стих.
- Какой же ты мужик, - сказал Васька, - если свою семью защитить не смог?
Из кухни вернулся Штырь, вытирая нож кухонным полотенцем.
- Я тебя, падаль, и с того света достану, - сказал мужчина негромко.
- Попробуй, - сказал Кисляк и спустил курок.