- Приехали, - сказал Генка, выключая двигатель.
Я огляделся. Мы находились на стоянке перед ресторанам "Аксайская таможня". Хороший ресторан. И очень дорогой.
Сквозь пиджак я невольно пощупал пачку денег. Надеюсь, хватит.
- Ну, пошли, - сказал я.
Парень в бабочке, белой манишке, черных брюках и лакированных ботинках открыл калитку, и мы оказались на территории ресторана. Из здания, имеющего форму парусника, доносилось звяканье металла о посуду и голоса.
- Сейчас ты увидишь очень серьезных людей, - сказал Генка, пока мы шли по асфальтовой дорожке. - О том, что ты придешь, они знают. Я тебя умоляю: не остри в своей обычной манере - не поймут. Лучше помолчи. Если придется говоришь, то думай прежде головой, чем произнесешь хоть слово. Ты для них - правильный лох, но все-таки лох. Понял?
- Кого ты учишь базар фильтровать? - сказал я. - Я что, в газете никогда не работал?
***
Прямо в борту судна, стоящего на бетонных опорах впритык к Дону, была прорезана дверца. Сперва и слева от нее возвышались два парня в мундирах петровской эпохи с мушкетами в руках.
Войдя, мы оказались перед громадным столом, за которым сидело человек восемьдесят. Женщин не было, только мужчины.
Ни одного длинноволосого я не увидел. Все были подстрижены по последней моде - очень коротко, под тюремный бобрик.
- Мир дому вашему, - провозгласил Генка, указывая мне на два свободных места, - почти напротив двери.
Мы сели. Прекрасно выдрессированный официант мигом поставил перед нами чистые тарелки, хрустальные стопки и комплект шансовых инструментов - вилки, ложки, ножи.
Генка положил мне на тарелку пару кусков буженины, шепнул: "Не стесняйся..." - и потянулся за бутылкой.
"А, - подумал я. - Нам, татарам, все равно - водка или пулемет. Лишь бы с ног валила...". И наложил на тарелку всякой вкуснятины.
- Ну? - сказал Генка, поднимая свою стопку. - Давай помянем Юрца!
- Пусть земля будет ему пухом, - пробормотал я и выплеснул содержимое стопки в рот.
Закусывая, я повел глазами по левой стороне стола. ("Ну и морды! Не приведи боже встретить такого в узком переулке темной ночью!..), я вдруг узнал одного и обмер. Это был Михей, вор в законе, смотрящий, я его интервьюировал за неделю до увольнения из газеты. Так, значит, я сидел за одним столом с...
- Генка, а можно я уйду? - шепнул я.
- Подожди минут двадцать. Потом, если захочешь, иди. Или тебе в падлу с нами посидеть?
- Слушай, да ведь это, кажется, схо...
Муха так зыркнул на меня глазами, что я не договорил слова, которое вертелось на языке.
- А кого ты хотел увидеть? - сказал он. - Членов политбюро? Давай лучше еще выпьем. За светлую память Юрца...
- Давай, - сказал я, и Генка налил водки.
Тут я ощутил на щеке чей-то взгляд. Поднял голову и снова обмер: к нам вдоль стола приближался Михей.
- Полонский Станислав Алексеевич, если не ошибаюсь? - осведомился Михей. - Рад вас видеть в добром здравии.
- Взаимно, - произнес я.
- Чем занимаетесь?
- Агентство открыл. Рекламное. "САП лимитед" называется.
- Ну и как успехи?
- Так себе.
- Поможем, - заверил смотрящий. - В память о Юрце. Вы, кажется, с детства были знакомы?
- Есть такое дело.
- "САП лимитед", - медленно, с расстановкой произнес Михей. Но так, что его было слышно за всем столом. - Хорошее название. Цепляет. Я уверен, что скоро оно войдет в тройку самых лучших агентств Ростова, - вместе с агентствами "Ренессанс" и "Форвард". Будут проблемы, дайте мне знать через Муху... Помянем раба божьего Юрия, царствие ему небесное! Классный был пацан...
Приглашение явно относилось ко мне и к Генке. Генка наполнил три стопки. Михей, как воду, выплеснул содержимое одной в рот, буркнул: "Всех благ, Станислав Алексеевич!.." - и вернулся на своем место.
***
- Так ты что, будешь моей крышей? - шепнул я. - Ну, спасибо, что привез сюда! Ну, удружил!..
- Помолчи! - ответил Генка. - Ты себе представить не можешь, какое одолжение тебе сделал Михей. В память об услуге, которую ты ему когда-то невольно оказал. Чтоб лоха - пусть даже правильного - посадили за одни стол с... очень серьезными людьми... это настолько необычно, что я даже прецедентов найти не могу!
- Я не просил!
- Помолчи и слушай, что тебе умные люди говорят! Без помощи у тебя нет шансов. И обойдется это тебе всего в пять процентов. От всего вала - и белого, и черного. Скрывать доходы не имеет смысла. Я это тебе как друг говорю. Обычно берут процентов двадцать, с черных - не меньше тридцати... Кстати, ты предупреждение заметил?
- Я сегодня что-то тупой.
- Михей дал тебе карт-бланш. Конкурентов можешь гасить как хочешь - тебе никто слова не скажет. Хоть в Дону топи. Но агентства "Ренессанс" и "Форвард" не трогай.
- Почему?
- Не твое дело!
- Ладно, - сказал я. - Не трону... А теперь давай третью опрокинем - за Юрца - по русскому обычаю. И я почапаю.
На этот раз Генка не возражал. Послушно наполнил стопки и, не подавая руки, кивнул, когда я поднялся из-за стола.
Моего ухода по-английски никто не заметил. Решили, наверное, что человеку отлить приспичило...
***
На улице смеркалось. Асфальтовую дорожку освещали матовые шары, зацементированные в бордюр.
Парень с бабочкой - кажется, тот самый - при моем приближении открыл калитку, и я оказался за оградой в десяти метрах от шоссе. Из низины, заросшей пожухлым камышом, тянуло сыростью и пахло болотом.
В одном пиджаке - без курточки - было холодно. Я остановил на трассе частника, сел в теплый салон, не торгуясь, и поехал домой.
Водитель включил магнитолу. На кассете оказалась "Ночь в опере", а я очень люблю "Queen"... Ну как по заказу!
Если вы думаете, что вечер неожиданностей на этом закончился, то вы очень ошибаетесь.
Когда я подходил к подъезду родной пятиэтажки, хлопнула дверца "форда", стоящего на обочине, и меня окликнули по имени. Я оглянулся. От машины ко мне неторопливо приближалась молодая сексапильная блондинка.
- Ты меня узнал? - спросила она. Да так, что у меня сразу пересохло во рту.
- Обижаешь, - кое-как выдавил я.
- Мы так и будем стоять на улице? - поинтересовалась Карина. В свете уличных фонарей она была еще прекраснее.
"Муха узнает - убьет", - мелькнуло в голове.
- Пошли, - сказал я хрипло.
Моя квартира ее разочаровала. Рассматривая стеллажи с книгами, Карина произнесла:
- А я думала, что журналисты живут иначе...
Я мог бы сказать, что все журналисты, которые не пишут под заказ, живут примерно так же. Но я ничего не сказал. Во-первых, это походило бы на оправдание. А, во-вторых, одна моя рука уже лежала у нее на бедре, другая - нащупывала сквозь платье грудь, а мои губы готовились к стыковке с ее губами.
Лифчик она не носила, и сквозь ткань я нащупал твердый, словно окаменевший сосок.
А еще минуту я узнал, что трусиков на ней тоже не было...