Видеть моё изнеможение, им тоже, судя по всему, было тяжело. Они хоть и улыбались постоянно, но на их лицах стала показываться тревога. Я это скорей чувствовал, чем видел. Мне казалось тогда, что мы одно целое. И не было чувства, что это приобретённое целое, нет, наверное, правильнее будет сказать, это просунувшееся чувство единства с ними. Они всегда были рядом со мной, просто я этого не видел и не понимал. Хотя всегда чувствовал, кто-то помогает, поддерживает, оберегает… А ведь это наверняка был мой Антошка и мои девчушки.

Мне, видимо, было суждено многое пройти, чтобы увидеть то, что я видел в тот момент, чтобы хоть немного приблизиться к смыслу.

– Ладно, давай немного прогуляемся. Мы проведём тебе не большую экскурсию, а то ты совсем уже падаешь, – сказала старшая.

Она взяла меня под руку и повела. Да, было ощущение, что она меня ведёт, вот только самого прикосновения я не чувствовал. Провела она меня совсем недалеко, мне даже показалось, что это была просто соседняя комната.

Ну, опять же комнатой это назвать, будет не правильно. Это походило на небольшой зал. Мы все вместе зашли в него, так же светло и празднично было и в этом помещении.

Там нас уже встречали ещё три девушки. Они были постарше моих. На вид им было лет за двадцать. Тоже очень приятной наружности. Они мило болтали со мной и моими девчоночками. Казалось, что они и меня знают уже сотню лет. Смеясь и непринуждённо болтая о всяких мелочах, мы продвигались в центр этого зала.

Этот зал изнутри больше напоминал продуктовый склад. Около стен везде стояли полки, заставленные всякими яствами. Они уходили вверх туда, где по идее должен был быть потолок. Только его там не было, а был сплошной свет. Ко всему этому я уже, видимо, начал привыкать.

На полках стояли торты, какие-то банки, бутылки, всё сверкало чистотой. От красивых, красочных упаковок пестрило в глазах. Расставлено всё это было со вкусом. Если бы там можно было есть, то вслед за одним рука сразу бы тянулось за чем-то другим.

– Наверное, не нужно тебе разъяснять, зачем мы здесь? – засмеялась средняя. Они были так же веселы и радостны. Они кучкой бегали, пританцовывая вокруг меня. Они даже не бегали, а скорей порхали с весёлой живостью.

– Да, пожалуй, не стоит, – промолвил я без особой радости.

Это вызвало у них новый всплеск веселья и радости. Они понимали, что я уже смирился и просто шучу.

– Вот это всё то, чего тебя лишил дьявол, то, чего теперь тебе нельзя будет есть при этой жизни, – сказала одна из девчонок, которые нас встречали.

Говорила она тоже ласково и постоянно улыбаясь. С ними было приятно находиться и слушать, как они говорят. Мы всей процессией шли мимо высоких рядов с пищей и смотрели на всё это разнообразие.

– Вот торты, в них добавляют при изготовлении ликёр, – продолжала наш экскурсовод, показывала бесчисленное множество тортов на полках. – Добавляют, конечно, не вовсе и не всегда. Только сам пойми, в твоём случае лишний раз рисковать, думаю, не стоит. Можно есть, конечно, торты, только если ты на сто процентов уверен, что туда ничего не добавляли, или ты сам видел, как их готовят.

Идём дальше, и одна из экскурсоводов с улыбкой на лице подносит ко мне банку с засолёнными огурчиками.

– А их-то почему нельзя? – искренне удивляюсь я.

– Во многие маринады добавляют спиртное, чтобы дольше хранилось, – получаю ответ.

– Да, очень тяжко мне будет запомнить все эти нельзя… – с горечью вырвалось у меня.

Средняя сняла с полки бутылку безалкогольного пива и, смеясь, пропела:

– Я нашла, это тебе можно.

– Да нет, терпеть его не могу, уж лучше тогда просто воду, – буркнул я.

– Вот это на много правильней будет. Неизвестно всё же, как его теперь делают, лучше не рисковать… – сказала рассудительно старшая.

Так мы шли мимо полок с множеством конфет, кефиров, солений и маринадов. Голова начинала идти кругом от всего этого разнообразия. Очень странное обстоятельство заставило меня тогда на минуту отвлечься и задуматься. При виде всех этих вкусностей у меня не проснулось чувства голода. Я смотрел на всё вокруг совершенно равнодушно. Это было очень даже странно, если взять в расчёт, что почти неделю я толком ничего не ел. А там было огромное количество продуктов, которые мне теперь совершенно нельзя было даже попробовать.

Ангелочки, читая мои грустные мысли, тоже заметно поутихли. Они, видимо, понимали, что от всего этого мне будет не так уж легко отказаться.

– Да ты уж совсем-то не расстраивайся, – начала меня успокаивать старшенькая. – По идее тебе всё это можно, если это сделано, скажем родным тебе человеком, и ты уверен, что туда не добавлен алкоголь. Просто будешь теперь более щепетильным в выборе, да и всё. Не так уж это всё и страшно в целом… – говорила она, мягко и искренне улыбаясь.

– Родненькие мои, давайте дома в Интернете всё это потом посмотрю. Сил уже сейчас нет. Боюсь, всё равно ничего не запомню, – проговорил я, вконец замученный.

– Ох уж ваш Интернет этот… – качая головой и улыбаясь, сказала средняя.

– Вы там в него безгранично верите. Нельзя так беспомощно полагаться на написанное там… – вставила старшая.

– Ну, так и быть, посмотришь там, – подпрыгивая начала, веселится младшая.

– Теперь о том, что тебе можно без опаски лопать! – веселясь, пропели они в один голос.

Весёлый хоровод пошёл вдоль рядов, вертя у меня перед лицом всякими фруктами, минеральной водой и разной всячиной, в которой никак не может присутствовать алкоголь. Так, шутя и припрыгивая от радости, мы проходили вдоль стен зала. Наше веселье прервала старшенькая, как-то вдруг посерьёзнев.

– И ещё смотри, тебе могут специально капнуть спиртного во что угодно, – серьёзным тоном предупредила она.

– Кто, как? – искренне удивился я.

– Слуги Сатаны! Их очень много там у вас, на земле, в вашей жизни. Вы не догадываетесь, не чувствуете, и не знаете их, но они там есть. У Сатаны целые паутины из тех, кто ему задолжал, кто заключил с ним договор. Многие, сами того не зная, выполняют его распоряжения.

– Сам Сатана может сделать любую пакость чужими руками, – наставляла меня уже средняя. – Он очень хитрый, и шутки с ним, как правило, плачевно заканчиваются. Тебе нужно быть очень внимательным! – сказала она уже совсем серьёзно.

Ох, как же мне впоследствии пригодились их предупреждения. Всё услышанное там тогда было наиважнейшим для меня учением. Всё это откладывалось и впечатывалось в мою память. Хотя тут, конечно, опять слукавил… Многое выскользнуло из моей памяти. Хотелось бы запомнить абсолютно всё, но, увы, это было не так. Мне очень сильно тогда хотелось спать, и мысли частенько путались в голове…

Мы так всё и ходили по залу, разглядывая полки и беседуя. Если честно, то у меня совсем не было сил. Я находился на грани обморочного состояния. Было ощущение, что усну с открытыми глазами. Девчушки смотрели на меня с любовью и жалостью. Они, видимо, чувствовали, что последние силы меня покидают. Только помочь в данной ситуации, видимо, ничем не могли.

– Ну, хватит мучиться, давайте пойдём дальше, – сказала старшая.

Как же я тогда не понимал, что вряд ли ещё увижу эти прекрасные создания. Что всё это когда-то закончится. Я больше не увижу эти светящиеся добром глаза, не услышу этот заразительный, весёлый смех. Никто так открыто и ясно мне больше не подскажет, как не поскользнуться и не расшибиться на жизненном пути. Эх, как же был недальновиден…

На тот момент мне просто с ними было чудесно, и что это когда-то закончится, у меня даже в мыслях не промелькнуло. А ведь мне нужно было ещё столько у них спросить, разузнать. Столько вопросов осталось при мне навсегда. Ведь теперь даже не знаю, разрешу ли когда-то эти ребусы.

Ведь я, глупец, тогда даже не спросил у них, как их зовут… До сих пор мучает эта мысль, как же так не спросил?.. Так стыдно и досадно из-за этого. Сколько вопросов не задал, а ведь мог… Девчушки только мне сказали, что моего ангелочка зовут Антошка.

Да, кстати, ещё забыл Вам рассказать. Ещё там, в первой комнате, я пообещал Антошке в знак благодарности, что если у меня вдруг когда-нибудь появится сын, то обязательно назову его в честь своего ангела. Ну а если внук, то попробую тоже убедить его родителей, чтобы его назвали Антоном. Тогда мне показалась, что мой Антошка был доволен таким отношением к себе.

Мне действительно тогда пришлось убедиться, как Антошка похож на меня, только в миниатюре. Он такой же ворчун, частенько немногословен. Он очень потешно ругается, как-то так по-серьёзному совсем. Хотя сами представьте, в образе ребёнка как это выглядит со стороны.

Эх, если бы тогда чуть получше соображать, если бы не так сильно хотелось спать… Оставался бы с ними столько, сколько бы мне позволили. Можно было бы решить множество нерешённых проблем. Узнать столько интересного о нашей жизни, мироздании. Да и просто побыть с этими чудесными созданиями, от которых исходит столько любви и добра… Может, и сам бы стал хоть чуть-чуть чище и добрей…

Пожалуй, с Вашего позволения я продолжу.

И вот вместе с моими ангелочками мы подошли к огромным двойным дверям. Верх дверей уходил, куда-то далеко ввысь, и конца не было видно. Меня сильно поразил тогда размер и высота этих дверей. Это скорей даже были не двери, а дворцовые ворота. Они были сделаны из неизвестного мне дерева. Вырезанные на них картины придавали особый шик этому произведению искусства. Ничего подобного я никогда и нигде не встречал.

Ворота открылись сами по себе, и мы вошли внутрь. Тут мы оказались на пороге огромнейшего зала. Это скорей даже был не зал, а как если бы соединить несколько крытых стадионов, то по площади получилось бы это пространство. Стен и потолка у этого зала, казалось, совершенно не существовало. По крайней мере их не было видно. Скорей интуитивно я чувствовал, что это закрытое помещение. Его величиной я был повергнут в полное замешательство. Куда-то мимо нас шли целые толпы народа. Их там были сотни или даже тысячи или несколько тысяч человек. Шокированный, я стоял и смотрел на это грандиозное зрелище. Мы на входе стояли как бы на возвышенности, и вся эта масса народа была перед нами как на ладони. Людской поток не прекращался ни на мгновение, проходили всё новые и новые личности. Хотя, подумалось мне, это вряд ли могут быть простые люди. Наверняка это были какие-то небожители.

– Вот смотри, это ангелы идут на работу, – поучительно и, как обычно улыбаясь, сказала старшая. – У всех свои подопечные, у всех свои заботы и дела.

В этот момент её рассказ прервали подошедшие два паренька, лет тринадцати-пятнадцати. Они стали о чём-то оживлённо и весело болтать с моими, в двух шагах от меня. Я же не мог оторваться от этого поражавшего своими масштабами шествия, и их разговор меня не сильно интересовал.

С огромным интересом я глазел на двигающиеся массы и размышлял…

Вот ведь сколько их, наших покровителей и спасителей. Все они спешат на помощь своим подопечным, чтобы те не оставались надолго одни. Чтобы с ними не случилось чего дурного. Чтобы вовремя успеть оградить от беды, несчастного случая, от дурного поступка, и чтобы человек не наделал чего-то дурного.

В чьём только облике не были эти многочисленные ангелы. Были и совсем маленькие дети, которые, видимо, недавно встали на ноги. Были и взрослые, и молодые. Были совсем старые и седые ангелы. На всех них была совершенна разная одежда. Одежда была всех эпох истории человечества. Можно было увидеть костюмы прошлых веков и современные одежды, они, кстати, почему-то преобладали. Всё перемешалось в этой пёстрой толпе.

Куда ни брось взгляд в этом огромном зале, ангелы шли везде. Передвигаясь постоянно вперёд, они оживлённо о чём-то между собой беседовали. Были слышны озорной смех и чей-то тихий, что-то рассказывающий голос. Слышались отрывки фраз на правильном русском языке.

Вдруг до меня донёсся до боли знакомый голос. Я не сразу даже поверил в то, что услышал. Но ошибки быть не могло! Да, это голос моей матери. Я стал в толпе искать глазами знакомый силуэт. Да, вон метрах в десяти от меня шла моя мама. Только она была такая подвижная и бодрая. Шла и спокойно с кем-то болтала. Она выглядела лет на десять-пятнадцать моложе. Движения и походка были такими лёгкими и бравыми. Шла и весело смеялась при разговоре.

«Нет, ведь она же жива!!! Она там, дома!» – Мозг пронзила ужасная боль.

Она не может быть здесь…

– Успокойся всё хорошо, – услышал я такой родной голос старшенькой. – Твоя мама жива, она там, дома, молится и ждёт тебя, – сказала она тихим и ласковым голосом. Мне даже казалось на тот момент, что она держала меня за плечо.

– Это идёт ангел твоей мамы, – сказала средняя.

Я медленно повернулся к своим ангелочкам. Их лица светились пониманием и состраданием, они улыбались, глядя мне в глаза. Видимо, в моих глазах застыли слёзы. В момент, когда я увидел мать, мысль вспорола моё сознание. Сразу перед глазами возникла картина, что могло случиться после того, как меня увезла «скорая». Сколько бед могло повлечь за собой моё безрассудство. Ведь мои родители уже довольно пожилые люди, и им такие вещи не так легко переносить.

Ангелочки смотрели на меня и улыбались. Ведь они точно знали, о чём в тот момент были мои мысли. Им не нужно было что-то спрашивать или догадываться, они знали все, о чём я думаю.

– Мама у тебя практически безгрешный человек, вот её ангел и принял решение взять себе её облик. Ведь ангелы могут выбирать себе любое обличье. Кто выбирает ребёнка, женщину, кто мудрого старичка… Вот её ангел выбрал себе облик своей подопечной, опять же в подарок за её праведную жизнь. Это очень хороший показатель, когда ангел делает такой выбор. Твоя мама очень красиво и честно идёт по вашей жизни и вот, не зная того, получает за это награды. Мы же тебе уже говорили, у твоих родителей впереди будет только хорошее. За них можешь не переживать они заслужили это, и испортить уже, наверное, ничего не смогут. Ты только научись их понимать, хоть это порой и очень трудно, – поясняли они.

– Понимаешь, ведь мы живём с вами всю вашу жизнь. Мы не только начинаем быть такими же по характеру, мы принимаем почти все ваши привычки. Ведь даже если человек нас не зовёт, мы всё равно пытаемся быть рядом, чтобы помочь и оградить, – сказала старшенькая. – Многие люди не верят в наше существование и смеются, не зовут нас, а это очень даже напрасно. – Она говорила медленно и постоянно улыбаясь.

– Ты вот, например хоть и звал нас последнее время практически постоянно, но только всё равно не верил. Ты, наверное, надеялся, сам даже не зная на что, – сказала младшая.

– Человек, общающийся со своим ангелом всегда сильней духом и телом. Ангел постоянно за ним приглядывает и отводит от беды. Ведь нам тоже намного легче помогать, когда человек этого просит сам, так сказать, осознано. А если человек ещё и научится понимать знаки, подсказки, которые мы даём, то это вообще прекрасно. Такой человек может достичь очень больших высот и быть самым счастливым на земле, – рассказывала тихо и неторопливо старшая. – Ведь мы и существуем рядом с вами, и живём практически вашей жизнью для того, чтобы вести вас правильным путём, – подытожила она.

Вот ведь как, только на немного остался без присмотра и уже надумал себе невесть чего. То ли этот момент меня подкосил, то ли усталость и недосыпание сказалось в полную силу, только я уже практически ничего не видел и с трудом соображал. Слышалось всё уже как во сне, в глазах плыло. Судя по лицам девчушек, они это понимали и жалели меня. Смотрели на меня с такой жалостью и состраданием и по-доброму улыбались…

– Сейчас ты пойдёшь в другое место, там сможешь немного отдохнуть. Там тебя встретят, всё покажут и расскажут. Мы зовём это место рынок, – промурлыкала ласково старшенькая.

Это были последние такие ласковые и родные сердцу слова, которые я от них слышал. Где-то скорей на подсознательном уровне я понимал, что мы расстаёмся. Мне безумно хотелось их обнять, расцеловать, выказать все свои чувства, сказать что-то хорошее. Они, конечно, и так знали, о чём я думал в тот момент, но вот только словами я всё это не успел выразить. Не успел им сказать, как безгранично их люблю, и что теперь знаю, они у меня есть!

Ангелочки знали, насколько я чувствительный человек, и, может, поэтому так сократили наше прощание. Хотя ведь по сут, они-то со мной не прощались, это я от них уходил… Эти чудесные создания были и всегда будут со мной, только вот так, как там, я не смогу их больше видеть и разговаривать с ними. Хотя всё может быть…