Янне начинает напоминать мне весеннюю простуду: не успеешь опомниться, а он тут как тут, и всякий раз в новой ипостаси. Защищаться от него бесполезно. Он просто появляется на пороге среди недели, и дети восторженно хохочут, затаскивают его в дом и намекают на подарки.

Не знаю, зачем мы ему нужны. Он никогда не пытается ко мне приставать, да и подходящего случая не подворачивается, я всегда слежу за тем, чтобы поблизости находились дети, и никаких недоразумений пока не возникало. Было лишь одно неловкое объятие в коридоре, когда я сказала, что детям надо спать и ему пора идти. С самого начала было ясно, что Янне вовсе не из тех мужчин, которые запросто ладят с детьми. Он то и дело совершает ошибки: дети обожают, когда он приносит подарки, но стоит ему сделать им замечание, как они пожимают плечами и говорят: «А мама нам разрешает». Один раз, когда Янне неумело пытался починить дверцу шкафа, Белла вошла на кухню и уставилась на него, нахмурив брови. Я дала ему старый ящик для инструментов, принадлежавший Мике.

— Папа сам эту дверцу починит! — сказала она. — Это его инструменты!

Не поднимая глаз, Янне спросил:

— А когда папа вернется?

Мы никогда не говорили о Мике. Наверняка Янне разбирало любопытство. Я стояла в коридоре и слушала.

— Скоро. К Рождеству, а может быть, летом или когда мы в садик пойдем! — сказала она.

Эх, Белла, Беллиссима, Белладонна, она ведь ничего не знает, надо с ней поговорить, но это так тяжело.

— Ясно. А где он сейчас? — спросил Янне.

«А вот это уж не твое дело!» — подумала я, решив положить конец этой беседе. И тут Белла сказала:

— Папа сидит в дурдоме. Это мне бабушка по телефону сказала. Только маме не говори, а то она удивится.

Помолчав, Янне спросил:

— Белла, а что такое дурдом?

Белла вздохнула:

— Ну ты даешь! Это же такие большие желтые дома посреди площади, у них еще двери стеклянные и вывески! Там сидят те, кто управляет страной!

Не сходя с места, я тихо сползла по стенке. Значит, моя легкомысленная мамочка поставляет Белле такую информацию, а та ее творчески переосмысляет, превращая дурдом в желтое здание ратуши. На площади много административных контор, и Мике ходил туда с Беллой.

— А знаешь, кто еще есть в дурдоме? — снисходительно поинтересовалась Белла.

— Кто?

— Гномы! Мне их папа показывал. Они там в очереди на квартиру стоят! Чтобы попасть к людям домой. Там даже на табличке написано: «Очередь на жилье», мне правда папа показывал. Он хотел взять одного гнома из очереди, чтобы маму удивить!

Очередь гномов! Вполне в его духе, поведать маленькой дочери о том, что в очереди на жилье стоят гномы. Мике много раз ходил в землемерную контору в ратуше, он собирался купить участок, это было в один из его трезвых периодов, когда он хотел построить бревенчатую избушку на берегу моря и жить натуральным хозяйством. У меня не было сил возражать ему, но денег на участок нам так и не хватило.

Янне оказался удивительно чутким.

— Твой папа очень добрый, — сказал он. — Ты права, наверняка он скоро вернется. Вот бы мне с ним познакомиться!

Белла с довольным видом попрыгала на одной ножке в туалет. Через некоторое время оттуда послышалось громкое журчание, а затем она отмотала метра два туалетной бумаги. Я вошла на кухню:

— Знаешь, Янне, мне не нравится, что ты выспрашиваешь у детей, что да как. Но выкрутился ты неплохо.

— Может быть, ты немного расскажешь об их отце? Он… он болен?

— Нет! — рявкнула я. — Я имею в виду, что не собираюсь ничего рассказывать!

Мы помолчали. Янне уныло смотрел на сломанную дверцу. Ему удалось проделать в ней новое отверстие, но она была такой же кривой, как и раньше.