На всех курсах для руководителей, которые меня заставил посещать мой американский шеф, поднималась проблема принятия решений. Последний лектор был стильный парень в свитере с высоким воротом, с лошадиным хвостом и козлиной бородкой. Он нудно рассказывал, что значит «Helping your Staff towards a Decision». Поскольку он коверкал английский на южношведский лад, это звучало как «хелпинг йор стауф тодс э дисичон». Как бы то ни было, он говорил о том, что начальник должен чувствовать, когда наступил подходящий момент для принятия главного решения в проекте: идти дальше или сдаваться? Он принимает решение сам, а потом незаметно поворачивает ключик, и сотрудникам кажется, будто решение принято ими, так что все остаются довольны.

В последнее время я то и дело вспоминал эти дурацкие курсы. Это ужасно меня раздражало, но я не понимал почему. И вдруг за обедом меня осенило: я должен принять решение в проекте «Тарзан»! Идти дальше или сдаваться! Это будет моим решением, мне не надо манипулировать никакими сотрудниками. Тарзан имеет такое же право голоса, как и я, ей невозможно что-то внушить. Сначала я должен решить это для себя, а потом остается только надеяться, что к тому же решению придет и она.

Все аргументы говорили в пользу того, что надо сдаваться! Достаточно вспомнить крики Беллы и сопливый нос Билли. Ничего у меня не получится, плохой из меня отец. И потом, мне так надоела ее упертая гордость — то, что ей хочется, она купить не в состоянии, и никто другой ей это купить не смеет. Она нагло заявила, что ей нужен любовник, а я всего лишь молокосос с шикарным автомобилем, в который прыгнет любая красотка. Ей тридцать четыре, если опустить глаза, то можно увидеть живот с темными завитками внизу и…

На этом месте я окончательно расклеился. Мы играли в двух пушистых зверьков, которые обнюхивают друг друга: она — мою грудь, а я — ее курчавую муфточку. Теперь ни о чем другом я уже думать не мог.

Вдруг я увидел в другом конце ресторана две изящные ножки в блестящих чулках, одна из них подозрительно медленно скользнула поверх другой. Я поднял взгляд выше и увидел, что ножки принадлежали Шарлотте.

Давно мы не виделись. Я избегал ее после того вечера. И тут мне пришло в голову, что Шарлотта настоящая профи в принятии решений. Вот кто действительно умеет помочь коллективу сделать выбор! Прихватив чашку с кофе, я направился к ее столику. Шарлотта была одна.

Мы поболтали о том о сем, и вдруг, внимательно посмотрев мне в глаза, она сказала:

— Ян, ты ведь хотел что-то спросить, не правда ли?

И я запинаясь изложил ей краткий обзор своих отношений с Тарзан, утаив лишь некоторые детали. Кофе остыл. Официант назойливо вился неподалеку, и Шарлотта рассеянно протянула ему свою кредитную клубную карту.

— Methinks you protest too much! — подытожила она. — Ты слишком сгущаешь краски, а ведь мог бы выбрать любую девчонку. Это говорит о том, что в твоей Тарзан что-то есть. Ян, а может, ты просто не настоящий мороженщик? Может, ты просто живешь в своем замороженном мире? Расслабься и радуйся, что ты ей нравишься.

Официант принес ее карту обратно, и она черкнула подпись, попутно отчитывая его за то, что морские гребешки были пересолены. И вдруг она встала с гримасой боли на лице и схватилась за живот.

— Что с тобой, Шарлотта, тебе плохо?

— Вчера у меня был выкидыш, — коротко ответила она.

— Но… но… почему ты сразу мне не сказала?.. — начал было я, хватая ртом воздух, как аквариумная рыбка.

— Ты ведь не спрашивал, — немного резко ответила Шарлотта. — Не волнуйся, ты здесь ни при чем. — Лицо ее разгладилось, она потрепала меня по щеке. — Удачи, Ян! А теперь мне пора, — сказала она и исчезла.

В этот раз она помогла мне «тодс э дисичон».