— Мир, а может ну его? Достало тут кружить целый день, даже фейерверк пропустили, будто и не на фестиваль приехали, — в очередной раз забурчал Илья, обшаривая кусты у берега, — мы же завтра утром сваливаем, даже если тут где-то бродит умертвие, ничего страшного оно сделать не успеет.

Шел уже девятый час, как Мирослав с Ильей и Матвеем рыскали по территории острова в поисках хоть какого-то признака нахождения здесь нечисти, но пока их труды успехом не увенчались, да и настроение у медведей было ни к черту, как и внешний вид. Все в поту и грязи, давно избавившись от футболок и повязав их на шеях, с растрепанными волосами и яростным взглядом, эти оборотни любое умертвие заставили бы закопаться в землю и сидеть там до скончания времен.

— Поговори мне еще, не успеет оно, — рыкнул в сторону собрата Мирослав, прекрасно понимая, что тот прав и пора закругляться, — хорошо, сейчас разделимся и последний раз проверим оставшиеся квадраты. Встречаемся через полчаса на пляже у палаток.

— Вот это уже звучит как отличный план, — устало отбросив волосы со лба, согласился Матвей, — я тогда на запад, к воде ближе.

Когда Илья с Матвеем ушли в разные стороны, Мир направился на север острова, не питая иллюзий, что все же на что-то наткнется. Маленький червяк сомнения начал закрадываться в его голову, а правильно ли он поступил, оставив сегодня ведьмочку гулять, как кошку, саму по себе. Компания девушек, пусть даже среди них две медведицы, может не справится с упырем, если тот в расцвете лет, или с умертвием, если их больше трех. А есть еще большой шанс, что эта рыжая вредина пошлет подальше его слова об осторожности и уйдет куда-нибудь в одиночестве. Если с ней что-то случится…

Представив, что его ведьму могли схватить и причинить ей боль, Мир резко остановился и сжал кулаки, которые, казалось, увеличились в размерах. Глаза налились кровью, а во рту выросли клыки. Раньше он всегда мог контролировать это состояние, а сейчас, когда дело касалось Таты, на пустом месте впадал в ярость, и это ему совершенно не нравилось. Чтобы хоть как-то успокоиться и остановить оборот, вербер саданул по росшему неподалеку дереву, оставляя на нем след от кулака.

Данное действие немного расслабило его, но где-то глубоко в душе еще ощущалось беспокойство, поэтому постаравшись поскорее закончить осмотр своего квадрата, Мир направился в сторону пляжа, где сейчас и должна была находиться с остальной компанией Тата.

Когда до берега, куда он шел, оставалась около ста метров, Загородский остановился, услышав какой-то всхлип неподалеку. Ему потребовалось около минуты чтобы понять, что источник звука не снаружи, а внутри, у него в голове. В один момент всхлипы прекратились, и он отчетливо расслышал голос Таты, зовущий на помощь.

С безумным взглядом осматриваясь по сторонам, Мир искал в какую сторону надо бежать, а когда определил, бросился со всех ног, на ходу принимая свою полную оборотную форму.

Не каждый мог похвастаться, что видел вербера, когда верх над ним брала вторая сущность, а зрелище это, надо заметить, не для всех. Вот и Мирослав, не сбавляя темпа бежал и чувствовал, как раздулись мышцы на руках, во рту выросли клыки, а вместо ногтей когти, зрение застилала кровавая пелена, которая, впрочем, не мешала медведю видеть куда он направляется, тело будто увеличилось в размерах и безволосый торс покрылся мелкой щетиной. Если посмотреть на него со стороны, можно было различить как его лицо будто окутывала прозрачная маска в виде медвежьей головы. Именно из-за этой маски, оборотней и причисляли к медведям, называя верберами.

И сейчас этот конкретный медведь был одержим лишь одним желанием, любой ценой добраться до мрази, посмевшей посягнуть на то, что принадлежит ему.

***

Слава Великой богине Бенедикте, что додумалась заранее сходить в туалет.

То, что я видела перед собой, ну никоим образом не поддавалось объяснению. Морда как у мумии с болтающимся в области груди подбородком, клычища, в указательный палец длинной, иссохшая кожа, покрытая струпьями и только белые волосы, собранные в высокий хвост, выдавали в нем нашего преподавателя, Олега Ивановича Балокина. Но этот ходячий труп ну никак не походил на живого, одетого с иголочки, человека, с которым я в последний раз разговаривала вчера вечером.

А когда этот нелюдь завыл, и ощерившись взглянул на меня, я могла лишь моргать с открытым ртом, так как от страха была не в силах издать и звука.

— О-о-олег И-и-иванович, — наконец вырвался у меня полустон-полувсхлип, — это в-в-вы?

Я раньше никогда никого, или вернее, ничего подобного не встречала, даже в книжках Стефы, где, казалось, обитала вся живущая в нашем, да и не только нашем, мире нечисть. Было похоже, что в этом, напоминавшем моего преподавателя существе, соединилось несколько видов, вроде низших форм демонов, упырей, шишиги, умертвий.

Может я дошла до последнего уровня и меня встречает самый главный босс? Тогда мне точно крышка, потому что я понятия не имела, какое из заклятий могу использовать на нем, да так, чтобы сработало.

— …и при свете голубом ты замри столбом, — постаравшись сконцентрироваться на силе света, зашептала я про себя слова заклятия остолбенения, но сколько ни старалась, как мертвому припарка.

— Та…та, — прохрипел Балокин, если это действительно был он, прекратив завывать, — не… бойся…меня.

Ну зашибись, успокоил! Напротив тебя посреди ничего стоит воскресший труп тысячелетней мумии с огромными клычищами и просит не бояться, ну конечно ты тут же расслабишься и предложишь ему поболтать о жизни за чашечкой чая.

Всего этого я ему, естественно, сказать не могла, поэтому сложила губы в вымученную улыбку и выдавила из себя:

— Хорошо. Я не боюсь.

Олег, казалось, немного успокоился и плюхнулся на землю рядом со мной, но коснуться не пытался, и на том спасибо. Он молчал минуты две, и когда я уже не выдержала напряженной паузы и собралась задать один из миллиона интересующих меня вопросов, к примеру, не сожрут ли меня сегодня на ужин, как Балокин заговорил. Получалось у него с трудом, наверное, клыки мешали, но жаловаться я не решилась.

— Тата… ты знаешь кто я?

— Конечно, Олег Иванович, мой преподаватель, — закусила я нижнюю губу ожидая ответа.

— Нет, вернее да… но ты знаешь… к какому виду я отношусь?

— К сожалению, нет, — рассказывать неизвестному чуду-юду, что иссохший труп древнего ведьмака, до сих пор хранившийся в подвале у одной из старейшин нашего ковена, очень напоминает его дальнего родственника, я не стала, и думаю, правильно сделала.

— Я вампир, Тата. Вампир, который может навсегда остаться в этой личине, если ты мне не поможешь, — выдохнул Олег и опустил голову.

— Вампир? — мои глаза сейчас напоминали два огромных блюдца, я даже о страхе забыла, так сильно удивилась, — но этого не может быть. Вы совсем не похожи на вампира.

Да, я их ни разу не видела, но каждая, уважающая себя ведьма знает, что вампиры

— это те же люди, и единственное их отличие в том, что кровь заменяет им пищу. Употребление человеческой крови строго запрещено, поэтому все они что-то вроде «вегетарианцев», питающихся кровью животных. А то, что сидело сейчас передо мной и за километр на вампира не потянет.

— Да… мне двести тридцать лет… Мое настоящее имя… Олегиз. А по поводу внешнего вида… у меня вампирская горячка… поэтому мне и нужна твоя помощь.

Со словами «вампирская горячка» Балокин так взглянул на меня своими, слишком большими для этого лица, глазищами, как будто я сразу же должна понять в чем дело, но в том-то и проблема, я в жизни не слышала подобного определения.

Затем до меня дошло, что он назвал свой возраст — двести тридцать лет. Но этого не может быть! Вампиры, как и ведьмы и оборотни, так долго не живут. Наш век короток, как и у людей. Он что, думает, я совсем тупая и книжек про их вид не читала?

Похоже, Олег заметил мой скептический взгляд.

— Когда мне было тридцать лет, я познакомился с черной ведьмой, предложившей мне долголетие с помощью обмена с ней кровью. Мою кровь она использовала для различных заклятий и ритуалов, а ее кровь давала мне долгую жизнь, и кое-что еще… о чем я тогда не знал. Зависимость, — мумия Олега с трудом говорила, чаще переходя на хрип, но я старалась ловить каждое слово, — такое мало в каких книгах пишут, но оказывается, кровь ведьм на нас, вампиров, действует подобно наркотику. Мы можем пристраститься к ней и, если нас оторвать от источника, начинаем мутировать в то, что сейчас сидит перед тобой. И лекарства от этого нет, человеческая кровь тоже не помогает. Мне повезло, мутация пока проявляется лишь по вечерам и длиться до утра, но чем дольше я в горячке, тем больше шанс, что вернуться к своему истинному облику я не смогу.

— Но чем я вам могу помочь? — спросила я, не сдержав любопытства.

— Та ведьма давно умерла, и после нее у меня было еще несколько. Кто-то добровольно делился кровью, кто-то не очень. Но вот уже три месяца я не могу найти себе донора и тут появляешься ты. Я по одному запаху понял, что ты решение всех моих проблем и старался все время остаться с тобой наедине, чтобы объяснить свою ситуацию и попросить твоей крови.

До меня начало доходить, что Олегу я нужна в виде донора крови, но такой расклад меня совершенно не устраивал. Не было печали, а становись-ка ты, Таточка, перекусом вампира-наркомана.

— Но я не хочу, — пошатываясь, я приподнялась на ноги и начала пятиться от Олега, понимая, что так просто меня не отпустят.

— Прости, Тата, но у меня нет другого выбора, — как-то грустно прохрипела мумия и резко вскочив с места бросилась в мою сторону.

Убежать от этого создания и речи быть не могло. Выглядел он как последний доходяга, но скоростью обладал отменной. Схватив меня за руку, Олег притянул меня к себе и открыв ужасный рот с огромными клыками, начал склоняться к моей шее.

Даже понимая, что ничего мне сейчас не поможет, я, как-то неосознанно, мысленно потянулась к Миру умоляя его о помощи.

И вот когда эти мерзкие клыки скользнули по моей коже на шее, царящую вокруг тишину разорвал громкий рев.

Он пришел. Я поняла это, даже еще не видя его, а только слыша этот громкий звук. А затем из ночной мглы ворвался прямо на залитую лунным светом поляну, где находилась мы с Олегом, силуэт огромного мужчины, в котором, даже сквозь медвежьи черты, я узнала Мирослава.

Настоящий зверь во плоти. От его, походившего на рык шумного дыхания, заставлявшего то подниматься, то опускаться массивные плечи, у меня по телу пробежали мурашки, а в горле сразу пересохло.

В залитых кровью глазах, отчетливо читалась ярость, направленная на Олега, который с недоумением уставился на возвышавшегося над ним вербера.

— Это что еще за… — договорить ему не дали, Мир схватил его за шкирку и со всей силы отбросил куда-то в сторону. Затем подошел ко мне, дотронувшись покрытой мелкой шерсткой рукой с когтями до моей щеки.

— Ударил… тебя? — прохрипел он знакомым басом, и на смену панике пришло такое сильное облегчение, что я не сдержала громкого выдоха.

Я покачала головой, давая понять Загородскому, что со мной все в порядке. Вслух сказать все это я не решалась, боясь, что голос может меня подвести.

Удостоверившись, с помощью внешнего осмотра, что ран и других отметин на мне нет, Мир развернулся в ту сторону, куда ранее улетел Олег. Тот уже поднялся и ощерившись смотрел в нашу сторону.

— Ну, здравствуй… Олег Иванович, — злобно оскалился вербер и рванул в его сторону.

Послышались звуки ударов, и я тут же закрыла глаза не желая смотреть на весь этот ужас, но сознание вопило остановить кровопролитие пока не стало слишком поздно.

Пусть Олег и походил внешне на чудовище Франкенштейна, но убивать меня он не хотел, я точно это знала. Ему нужна была лишь моя кровь, чтобы остановить обращение, иначе он не стал бы все так подробно мне рассказывать о своей жизни.

Я открыла глаза. Балокин, с ног до головы покрытый каплями крови, хотя, казалось бы, откуда ей взяться в этом иссушенном теле, был припечатан к росшему неподалеку дереву. Мир крепко, одной рукой, держал его за шею, а вторую занес для смертельного удара. В лунном свете блеснули черные когти, и я, не зная, что еще предпринять, пронзительно закричала и направила весь сконцентрированный в ладонях свет в сторону этой парочки.

Оборотень отлетел на расстояние метров в пять от дерева, а его громкий рык больно ударил по барабанным перепонкам. Олега же прижало к дереву так сильно, что он упал на колени.

Когда я перевела взгляд обратно на Мира, то увидела, что ничего от второй сущности в нем уже не осталось. Тело и мышцы немного уменьшили в размерах, пропала шерстка на торсе и руках, исчезли медвежьи черты, клыки и когти. Теперь он стал тем же парнем, что так горячо целовал, и так страстно ласкал меня вчера.

— Тата, что это было? — вставая на ноги и отряхивая джинсы, но при этом, не отрывая пристального взгляда от Олега, пробасил оборотень.

— Я не знаю, как-то само вырвалось, — затараторила я, подбегая к нему и прячась за могучую спину, — Мир, пожалуйста, не убивай его.

— С чего это? — яростно рыкнул медведь, от чего сильно побелел шрам на его щеке,

— эта мразь посмела дотронуться до тебя. Он хотел убить…

— Не хотел, — перебила я шепотом, повиснув у него на руке, — у него вампирская горячка, Мир.

— Какая еще к черту вампирская горячка? — зло оскалился оборотень, но сбросить меня с руки не пытался, — его, похоже, упырь цапнул, или умертвие, или оба сразу. Вон уже разлагаться начал.

— Нет, все не так. У него зависимость от крови ведьмы, его одна из нашего рода подсадила. Если пить перестанет, то навсегда в такой личине останется. А пока она только с вечера до утра держится. Он лишь крови моей хотел, не убить. — Олег все это время не сводил с нас усталого, замученного взгляда, сидя на земле и привалившись головой к дереву.

— Она правду говорит, — наконец промолвил он, — не собирался я ее убивать.

Мира, его слова, казалось, нисколько не убедили. Он схватил меня за талию и прижал к себе.

— Мне плевать, что ты собирался сделать, — не сводя с вампира угрожающего взгляда пробасил он — но, если бы я не успел, и пролилась хоть капля ее крови, я бы не думая разорвал тебя на куски, упырь.

— Но что нам теперь делать? — обратилась я к верберу, все еще крепко прижимающему меня к себе, — как нам ему помочь?

— Тата, ты ведьма или мать Тереза? — устало вздохнул Мир и, подхватив меня на руки, уселся на лежащий недалеко от нас камень, — не будем мы ему помогать.

Вырываться мне не хотелось. Я обняла Загородского за шею и опустила голову ему на плечо, тщательно обдумывая следующие слова.

— Мир, послушай меня, — зашептала я ему на ухо, — мы не можем оставить его в таком состоянии.

— Еще как можем, — рыкнул медведь, но меня ни капли это не напугало, поэтому я продолжила.

— Прошу тебя, — я схватила в ладони его лицо и, сделав бровки домиком поймала его взгляд, — он не тот убийца, которого все ищут.

— Малышка, мы ничем не можем ему помочь, но ради тебя я готов отпустить его, если свалит из города куда подальше, и больше никогда тут не появится.

Немного подумав, я поняла, что решение Мира было самым оптимальным, так как поить кровью ни я, ни кто либо из моего ковена, проживающий в этом городе, Олега бы не стал, но может он найдет кого-то посговорчивей в другом месте?

В этот момент на поляну выскочили Матвей с Ильей, которые хоть и не обратились, но выглядели так, будто находились на грани.

— Мир, мы услышали твой рев, все в порядке? — первым подал голос Матвей, который заметно расслабился, увидев, что его друг не ранен.

— Все хорошо, но надо избавится вон от того мусора, — кивнул Мирослав в сторону сидевшего под деревом в той же позе Олега, — Илья, вывези его с острова, чтобы никто не увидел и оставь за территорией города. Нашим всем сообщи, что если опять наткнуться на эту рожу, то пусть начинают охоту.

Верберы, хорошенько разглядев сидевшую под деревом мумию Балокина перекинулись удивленными взглядами, но даже слова не сказали.

— А можно… я хоть вещи свои заберу? — грустно прохрипел Олег, смотря при этом не на Загородского, а на меня.

— Ничего ты не заберешь, скажи спасибо, что живой уходишь.

— Ну, Мир! — не выдержала я и ткнула его кулачком в живот.

Медведь бросил на меня грозный взгляд, но в конце концов смилостивился и согласился. Илья с Матвеем схватили его с двух сторон и потащили в сторону берега, где находились наши палатки. А мы с Мирославом остались вдвоем.

Я попыталась встать с его колен, но была быстро возвращена на место сильными руками.

— Нам тоже пора идти, — неуверенно заметила я, примостив свою голову обратно на его плечо, — девчонки ждут меня у костра, будут волноваться.

— Ничего, подождут. Матвей скажет, что ты со мной, — Мир поднялся со мной на руках и зашагал в ту сторону пляжа, где вчера ночью я из-за дерева наблюдала за его купанием. — Нам надо поговорить, ведьма.

— Это о чем же?

— О нас с тобой.

Его ответ, если честно, немного меня напугал, так как не думала, что была готова к серьезному разговору о своих к нему чувствах. А вот послушать, что испытывает ко мне, этот огромный оборотень, я бы не отказалась.

На берегу, Мир посадил меня на песок, а сам стал стягивать с себя джинсы, под которыми у него не было и кусочка ткани, хорошо еще я быстро отвернулась. Вот ни грамма стыда у этого вербера. Повернулась я лишь услышав всплеск воды.

— Присоединяйся ко мне, рыжая, — позвал он меня, как ни в чем не бывало.

— Вот еще, и не подумаю, — возмутилась я, а этот нахал лишь заржал и обдал меня брызгами.

— Трусиха!

Такого я стерпеть уже не могла. У меня был ужаснейший вечер, а теперь этот медведь потешается надо мной и трусихой называет. Ну я ему докажу, что ведьмы ничего не боятся! (Боятся, конечно, и еще как, но оборотню знать об этом не обязательно).

Я встала и сняла с себя юбку с топом и кеды, оставшись в черных ажурных трусиках и таком же лифчике, которые не предназначались для купания, но тут уже ничего не поделаешь. Зато вон как у этого гада челюсть упала. Застыл в воде, глаз с меня не сводит.

Медленной походкой я направилась к воде, а попробовав ее пальчиком ноги, чуть не растеряла всю свою уверенность, до такой степени она была холодной. Но отступать поздно. Назвалась груздем, Тата…

Зажмурившись, я забежала в воду и когда уже собралась погрузиться с головой, оказалась в крепких объятиях мокрого вербера, голодный взгляд которого прошелся по моему лицу, остановившись на дрожащих губах.

— Беру свои слова обратно, ведьмочка. Ты у меня храбрая малышка, — прошептал он мне в ушко и коснулся его губами.

Мне очень понравилось, как Мир назвал меня своей, но признаваться в этом не собиралась.

— Отпусти меня!

— И не подумаю, — он приподнял меня за попку, и я, как-то не задумываясь что делаю, обняла его руками за шею, а ноги сцепила за спиной. Загородский прижался лбом к моему лбу и долго молчал.

— Я устал, Тата, — прошептал он наконец, — не хочу, чтобы ты и дальше меня мучила.

— И как же я тебя мучаю? — не сдержала я удивленного возгласа.

— Моя вторая сущность кричит во мне, что ты принадлежишь мне, но этого не может быть. Скажи, что ты как-то меня околдовала, чтобы я захотел тебя.

Меня как пощечиной огрели, и я тут же вспомнила его слова там на дороге, когда он чуть не переехал меня на своем внедорожнике о том, что такие как я не в его вкусе. Может он прав? Может я действительно использовала какое-то сложное заклятие для приворота? Смогла же я сегодня отшвырнуть его от Олега и вернуть человеческий облик.

Я прикусила губу.

— А почему ты так уверен, что я не могу быть твоей парой? Моя тетя же была парой твоего отца.

— Этот случай один на миллион, такого не бывает, тем более в одной семье дважды. Я не буду злиться, если ты признаешься, малышка.

Я бросила на него скептический взгляд.

— Ну ладно, порычу немного, но бить не буду, — усмехнулся оборотень, прижимая меня к себе еще ближе.

— А это так плохо, хотеть меня? — чуть слышно бросила я, отворачивая от него свое лицо.

— Это не плохо. Это слишком хорошо, — теперь в голосе Мира не было и намека на смех, — так хорошо, что в твоем присутствии я не могу сдерживать себя, желая прикасаться к тебя, сорвать с тебя одежду, войти глубоко в твое тело и раствориться там навсегда. Но это чертовски пугает меня, малышка. Я никогда в жизни ничего подобного не испытывал. Я так сильно тебя хочу, что от этого даже больно, — меня потрясла растерянность на его лице, а взгляд голубых глаз будто гипнотизировал, призывая покорится воли этого медведя и тут же ему отдаться.

Я зажмурилась, собираясь с мыслями и не зная как начать.

— Я не думаю, что я тебя приворожила. Я не знаю ни одного заклятия приворота, которое не смогло бы снять тетушкино зелье. Но дело в том, что я и силами, которые помогли мне сегодня прекратить вашу с Олегом драку, раньше не обладала. Поэтому мой ответ — не знаю.

— Значит, шанс, что ты моя истинная пара — пятьдесят на пятьдесят? — вдруг улыбнулся моему признанию оборотень и потерся своей колючей от щетины щекой о мою.

— Еще чего, ты мне даже не нравишься, — поспешно фыркнула я, тая от тех чувств, что он вызывал во мне.

— А если бы между нашими видами не было бы негласной вражды, ты бы… испытывала ко мне симпатию?

— Ммм, может быть, — неуверенно протянула я, изучая пальцами шрам на щеке вербера.

— Ну уже что-то, — с этими словами Мир подбросил меня вверх, затем поймал, я даже вскрикнуть не успела, и обрушился своим горячим ртом на мои губы.