— Девушка, в моих документах значится имя — Стефания Разумовская, она же по этому адресу проживает? — с серьезным выражением лица, уточнил парень в черном костюме.

Сверяясь со своими бумагами, он принюхивался и заглядывал за плечо Радмилы, выискивая взглядом, есть ли еще кто-то в доме, но Рада упорно держала курьера на пороге, не впуская даже в прихожую.

— Молодой человек, я уже повторила вам, что да, Стефа живет тут, но сейчас она не может к вам выйти. Очень занята. Все что нужно вы можете передать через меня, она моя опекунша.

— Извините девушка, у меня приказ передать подарок лично госпоже Разумовской. Попросите ее, пожалуйста, выйти ненадолго, — не сдаваясь, продолжал настаивать он.

Радмила недовольно фыркнула и закрыла дверь прямо перед носом парня, затем быстро прошла в Стефину лабораторию, где над огромным котлом, стоявшим прямо посередине комнаты, колдовала ее тетушка, на лице которой красовался оранжевый респиратор. Одета она сегодня была в ярко-желтую мини-юбку и черный топ на бретельках, открывающий плоский живот с проколотым пупком.

— Стефочка, от твоего противоморщинного отвара, у нас дом тухлыми крысами провонял, я даже человека впустить не могу, который, кстати, именно к тебе приехал и пока не переговорит, с места не сдвинется, — зажав пальцами нос прогундосила Рада.

— Я сейчас не могу. Узнай, что ему нужно, — откликнулась Стефа, перемешивая булькающую, ярко-зеленую жидкость.

— Подарок у него какой-то, передать тебе лично в руки велено.

— Ого! А кем велено? — отвлеклась, наконец, от своего занятия тетушка.

— Да если бы я знала! Все, не могу больше, — с этими словами Радмила захлопнула дверь и понеслась в сторону кухни, где, открыв окно на улицу, высунулась в него с головой, шумно вдыхая свежий воздух.

Стефа, отключив газ и оставив зелье остывать, чуть приподняла защитную маску, вдохнула, тут же поморщилась и вернула респиратор на место. В таком виде она и отправилась к входной двери, встречать незваного гостя.

Парень стоял на том же месте, где его и оставила Рада, и даже если он и удивился, увидев женщину в маске, вида не подал.

— Мне сказали, вы хотели меня видеть, — сообщила Стефа, выйдя на крыльцо и закрыв за спиной дверь.

— Вы Стефания Разумовская? — окинул ее скептическим взглядом паренек, не ожидая увидеть вместо значившейся у него по документам сорокалетней женщины, пигалицу лет двадцати с хвостиком.

— Собственной персоной, чем могу помочь? — Стефа сняла респиратор и с любопытством уставилась на курьера.

— Меня просили передать вам подарок и письмо, — пошарив в папке и выудив из нее небольшой черный конверт, парень вручил его Стефе вместе с ключами, которые держал в руках, — ключи от машины. Перед домом у вас припаркован жук, поэтому я оставил ее на заднем дворе. Распишитесь, вот здесь, пожалуйста, что все получили.

С этими словами он протянул ручку Стефе, которая от удивления не осознавая, что делает, поставила какую-то каракулю напротив своего имени, да так и застыла с открытым ртом, наблюдая как курьер мчится к дороге, вызывая по телефону такси.

— Стефочка, так чего он хотел? — поинтересовалась выскочившая на крыльцо Рада.

— Вручил ключи от машины и сбежал. Говорит — подарок, — с замешательством ответила тетушка, уставившись на конверт.

- А от кого?

— Не сказал, но с ключами еще письмо передал, сейчас почитаем, — ведьма распечатала конверт, в котором, помимо документов на машину, лежала записка, затем прочла ее про себя:

«Стефания,

Это вместо жука, который дарил еще на твой восемнадцатый день рождения. Я их много пропустил, буду восполнять.

С любовью,

Михаил Загородский»

Стефа сжала зубы и начала на мелкие кусочки рвать записку, сходя с ума от гнева.

Как эта морда волосатая только представить могла, что она примет такой подарок? Совсем ее за дуру держит? Решил, раз с тюльпанами не простила, подарочками подороже купить? Не мытьем, так катаньем?

Пролетев пулей в дом, мимо удивленно таращившейся на нее Рады, Стефа ворвалась в свою комнату и схватила телефон, быстро набирая хорошо знакомый номер.

Трубку взяли после первого же гудка.

— Так и знал, что позвонишь, — не поздоровавшись, с улыбкой в голосе ответил Загородский.

— Возвращай сюда своего посыльного и пусть увозит обратно твой никому не нужный подарочек. Купить он меня вздумал, видишь ли! — процедила сквозь зубы Стефа, жалея, что вербер не заявился к ним собственной персоной, она бы его так «отблагодарила», убегал бы и радовался, что живой остался.

— Стефания, — голос Михаила стал строже, — я никого и ничего возвращать не буду. Если тебе не понравилась машина, отвези ее на свалку, она теперь полностью твоя. Этот подарок был от чистого сердца за все те дни рождения, что я пропустил. И да, я хочу завоевать тебя обратно, но покупать не собираюсь. Если подумаешь, то вспомнишь, что это не мои методы.

— Мне плевать на твои методы и ничего от тебя не нужно! — шумно выдохнув, Стефа не говоря больше ни слова, положила трубку. Мысленно она уже строила планы, как схватив молоток, прогуляется им по подарочку Загородского, вымещая на этой машине всю ту злость, что накопилась в ней на него за все эти годы, но тут услышала крик племянницы, раздавшийся с заднего двора.

— Стефа, ты только глянь на это чудо! — причитала Рада нарезая круги вокруг новехонького черного Cadillac Escalade, — можно я на нем прокачусь? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.

Она состроила щенячьи глазки, уставившись на тетушку и сжав ладони в молитвенном жесте.

— Ни за что! — категорично замотала головой Стефа, хоть и сама от машины еле глаз оторвала, — это подарок Загородского, а от него я никогда в жизни ничего не приму.

— А кто такой Загородский? — нахмурившись, пытаясь припомнить эту фамилию, поинтересовалась Радмила.

— Вожак стаи верберов.

Услышав в голосе Стефы печальные нотки, Радмила вспомнила рассказанную ведьмами ковена историю несчастной любви ее тетушки и вожака медвежьей стаи. Похоже, он и был тем самым Загородским, подарившим такую шикарную машину ее опекунше. И понятно, почему та не хочет этот подарок принимать.

— Извини, Стефочка, но так не пойдет, — злобно прищурив глаза бросила Рада, — этот вербер причинил тебе боль, вот пусть и платит. Хоть машину с него урвем. И это совершенно ни к чему тебя не обязывает. С паршивой овцы, хоть шерсти клок.

Стефа опустила голову, не зная как реагировать на слова племянницы. Она догадывалась, что сестры знают о пережитых ею в молодости страданиях, но никогда не рассказывала им об этом сама, стыдясь того, что оказалась такой легковерной простушкой, идущей на поводу у своих чувств.

— Я не могу, Радочка. Он решит, что я простила, а я… не могу.

— Ну и пусть решает, что хочет. А мы его пошлем подальше и заклятие еще какое-нибудь напоследок пустим, пусть только попробует к нашему дому подойти. А машину себе оставим, у этих верберов все равно денег куры не клюют, не обеднеет, — не на шутку разозлилась Радмила на этого неизвестного ей медведя.

Стефа грустно покачала головой, все еще не решаясь согласиться с доводами племянницы. Тогда Раде пришлось включить все свое воображение.

— Стефочка, а давай выкрасим ее в коричневый цвет и сзади напишем, что-то вроде

— «Посторонись, ведьма едет на блохастом медведе» и будем мимо их общины гонять?

Представив, как вытянутся рожи, при виде такой картины, у всех верберов в городе, тетушка с племянницей сначала уставились друг на друга, а потом чуть не легли от смеха прямо на землю, отчего в их сторону стали коситься прогуливавшиеся мимо, проживающие неподалеку, члены ковена.

— Отлично! Реализуй эту задумку и будешь первой, кому я дам ключи от этой красавицы, — отсмеявшись бросила Стефа и направилась обратно в дом.

Загородский уж точно не оценит креативную идею Радмилы, но позлить этого медведя, милое дело!

Придерживая одной рукой меня за попку, а второй за шею, Мир наклонился вперед и нашел губами мой рот. От этого, казалось бы, простого контакта, все во мне перевернулось, а губы податливо раскрылись ему на встречу. Я тихонько застонала, не в силах сдерживаться и схватилась руками за его волосы, прижимая его голову ближе и тем самым углубляя поцелуй.

Если я все-таки случайно наслала на него сильный приворот, то почему сама горю от желания, забыв обо всем на свете и желая лишь раствориться в этом мужчине? Что-то тут явно не так. Вместо того, чтобы остановить Загородского, я поощряла его действия, будто желала, чтобы он потерял контроль и взял меня прямо тут, в воде. Мы столько лет недолюбливали верберов, а теперь я упиваюсь пьянящим поцелуем с одним из них. Ковен меня с потрошками сожрет.

Я чувствовала, как к моей, прикрытой лишь ажурным лоскутком, промежности прижимается его каменное возбуждение и понимала, что просто так сегодня он меня точно не отпустит, да и не уверена, что хотела, чтобы отпустил.

Мир убрал руку с моей шеи и переместил ее к груди, что так жаждала его внимания. Умелым движением пальцев, он расстегнул лифчик у меня на спине, бросил его в сторону берега и прошелся костяшками по напряженным соскам, но поцелуй не прекратил, а даже наоборот, сделал его неистовым. Рука на моей попке спустилась чуть ниже, отчего пальцы оказались напротив моей промежности, и я не смогла устоять перед желанием потереться о его руку.

— Тата, хочу в тебя, — прохрипел оборотень, отодвигая ткань и погружая палец в мое влажное лоно.

— Да! — простонала я, желая большего. Не знала, чего именно, но понимала, что дать мне это мог только этот медведь.

Мир, со мной на руках направился к берегу. Дул прохладный ветерок, но луна и страстное желание обдавало меня таким жаром, что я и думать ни о чем не могла. Я хотела только его руки, его рот, его тело на мне и во мне. Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного и это немного пугало.

Между тем Мирослав приблизился к тому самому дереву, из-за которого я вчера за ним наблюдала и уложил меня под ним, на траву, а сам лег сверху, удерживая свой вес на локтях. Он всегда казался мне огромным, но сейчас я ощущала себя маленькой Дюймовочкой, на которую позарился великан. И глаза у него стали не привычно голубыми, а будто их заволокла кровавая пелена, которую я наблюдала при его обращении. Его выдохи были низким раскатистым рычанием, возбуждавшим меня еще сильнее, если только такое было возможно.

— Я не хочу принуждать тебя, девочка, — пробасил Загородский хриплым голосом мне прямо в ушко, — поэтому ответь сейчас, пока я еще могу держать себя в руках. Ты хочешь меня?

Даже пугаясь собственных чувств и дальнейших последствий наших действий, я не могла оттолкнуть его и уйти, все внутри сопротивлялось этому.

— Да, да… пожалуйста, — простонала я в ответ, прижимая его руками к себе и обнимая ногами за талию.

В этот же момент над нашими головами небо прорезала молния и на землю хлынул теплый дождь, но забывшись в страстном поцелуе, нам до этого не было никакого дела. Руками я прижимала Мира за плечи к себе, когда вдруг почувствовала, что его тело забугрилось новыми мышцами и стало покрываться шерсткой, а язык ощупывал увеличившиеся в размерах клыки оборотня. Он прошелся пальцами по моим трусикам, а затем разрезал их когтем и зарычал от удовлетворения, почувствовав какая я была мокрая и готовая к его вторжению.

Казалось, у кого-то вошло в привычку приводить в негодность мое нижнее белье, но сейчас мне было совершенно не до этого.

— Руки… за головой… — прохрипел он, резким движением раздвигая еще шире мои бедра и устраиваясь между ними.

Я послушалась и Мир начал изучать языком все мое тело, пройдясь от шеи к соскам, спустившись к животу, и закончил осмотр, сосредоточив все свое внимание на чувствительном бугорке между моих ног. Он прошелся по нему языком и меня как будто током пронзило. Я выгнула спину ему навстречу, а руками зарылась в его волосы, притягивая все ближе к себе.

Когда вербер оторвал голову от своего занятия и взглянул на меня, я отчетливо различила медвежьи черты.

— Ты… обращаешься… почему? — не сдержала я удивленного вздоха. Нет, мне не было страшно, но не является ли это одним из признаков нахождения истинной пары? Или я ошибаюсь, и у них каждая близость ознаменовалась обращением? В этот момент мне больше всего на свете хотелось, чтобы правдой был первый вариант, и я являлась той самой для него, потому что он, кажется, был тем самым для меня.

— Истинная, — прорычал Мирослав и резко встав на ноги, схватил меня за руку и приподняв, повернул к себе спиной и заставил опереться о дерево.

Казалось, в мое тело вселился кто-то посторонний: кто-то чувственный и агрессивный. И этот кто-то выполнял все его приказы. Я почувствовала, как его мощная эрекция скользнула по моей спине и толкнулась между ног.

Я сходила с ума от переполнявших ощущений, от запаха ночи, от горячих каплей дождя касавшихся моей кожи и от мужчины, раздвинувшего мои ноги и готовящего меня к своему вторжению.

Ощущая себя такой пустой, я с томительной болью ожидала, когда медведь перейдет к основному действию, но он почему-то медлил, заставляя меня покачивать бедрами, будто призывая его.

— Не делай этого, — прорычал Мир, — это твой первый раз и я должен сделать все нежно, а я еле себя контролирую.

Его ладонь легла на мою попку, и он сжал руку, удерживая ее неподвижно. Я понимала, что не сдерживай он себя, его плоть могла бы разорвать меня пополам и мне бы сейчас оттолкнуть его и убежать подальше, а я вместо этого покачиваюсь туда-сюда, пытаясь привлечь медведя.

— Я мечтал о том, чтобы оказаться внутри тебя, — прохрипел он, второй рукой сжимая мою грудь и продолжая тереться плотью о мои ягодицы.

— Великая богиня, Мир, пожалуйста…

— Пожалуйста — что?

— Пожалуйста, дай мне… — стонала я, находясь на грани оргазма. А когда его пальца сжали сосок, закричала от пронзившего все тело наслаждения, извиваясь в его руках.

Когда взрыв ощущений прекратился, я обмякла и точно упала бы на землю, не продолжай этот вербер крепко прижимать меня к себе.

Мир бережно опустил меня обратно на землю, а сам продолжал стоять рядом. Я смотрела снизу вверх на его силуэт, четко видимый на фоне вспыхивающих молний. Даже полностью обратившись, для меня он был самым красивым, напоминая древнее божество, которому я была готова поклоняться ночи напролет.

Сильнейшее желания вновь пронзило мое тело, заставляя раздвинуть ноги и коснуться рукой себя между ног, чтобы подразнить оборотня. Мир усмехнулся и снова опустился сверху на меня, устраиваясь между моих бедер. Он просунул одну руку мне под голову, слегка касаясь губами моих опухших, от поцелуев, губ. Я подалась вперед, навстречу ему, но он остановил меня, пройдясь по влажным складкам и приставляя конец к тому месту, что больше всего на свете желало быть заполненным этим медведем.

— Ведьмочка, как же долго я мечтал об этом, — прошептал Мир и обхватил меня за талию, удерживая неподвижно, — наконец-то сделаю тебя своей.

С этими словами он резко вошел в меня и в этот раз я закричала уже от боли.

— Такая… узкая, — простонал он, оскалившись.

Мир снова подался бедрами вперед, но, похоже я так сильно сжалась вокруг него, что он едва мог двинуться. Боль была обжигающей, и из-за нее на глаза навернулись слезы.

— Тише, малышка, не плачь, скоро все пройдет, — он перестал двигаться, но его огромный член продолжал пульсировать внутри меня. Затем его рука, державшая меня за талию, спустилась ниже, и Мир начал гладить меня между ног, пока я снова не ощутила чуть было не упорхнувшее вожделение, но сейчас это чувство стало сильнее, так как я уже понимала, чего хочу. А хотела я большего.

Настойчиво качнув бедрами, я услышала тихий рык.

— Можно?

— Д-да…

Мир снова схватил меня за бедра и медленно вышел, а затем вошел еще глубже. Боли не было и застонала я уже от нахлынувшего наслаждения. Медведь со стоном произнес мое имя, но его голос изменился. Он остался таким же хриплым, но стал почти… звериным. Я слышала ответное рычание и только краем сознания понимала, что уже сама издаю эти звуки.

Удовольствие нарастало. Каждый раз, когда Мир медленно отстранялся, я жалобно хныкала, а каждый раз, когда его тело соприкасалось с моим, радостно стонала, требуя большего. Казалось, воздух вокруг нас наэлектризовался.

Очень скоро я достигла пика наслаждения, выкрикивая в экстазе его имя, откинув голову назад, и притягивая его к себе, чтобы вновь ощутить вкус его поцелуя.

— Господи, да! — закричал Мир, и стиснул зубы. Именно в этот момент я ощутила струю семени, жарким фонтаном извергшуюся в самую глубину моего тела.

Но даже придя к оргазму оборотень не прекратил своих движений. Затем, вдруг выйдя из меня, он перевернул меня на живот, приподнял за бедра и прижал мою голову к земле, заставив выгнуться в спине, и резко вошел сзади. Теперь все было жестко и интенсивно. Бербер будто ставил на мне клеймо, а я и рада была, извиваясь под ним от страсти.

Мир почувствовал, как болезненно зачесались клыки, побуждая его вонзить их в ложбинку между плечом и шеей ведьмочки, чтобы заклеймить ее, привязать навсегда к себе и никогда не отпускать. Он понимал, что это один из признаков того, что Тата является его истиной парой, его единственной на всю оставшуюся жизнь, той, чувство собственности к которой заполнило его изнутри. Она принадлежит ему. Он ее нашел. Он в своем праве получить от нее все, что хочет.

Погружаясь в ее нежное, податливое тело, Мирослав чувствовал такое божественное наслаждение, которого никогда и ни с кем не знал. Он испытывал настоящую страсть со своей судьбой и был с ней сейчас непростительно груб, но ничего не мог поделать. Пройдя точку невозврата, он будто со стороны наблюдал за тем, как его тело резкими рывками входило в Тату.

Собрав в кулак остатки воли, Мир прекратил движения и полностью вышел из нее. Но ее жалобное поскуливание привело его в замешательство.

— Вернись… пожалуйста, — прошептала она, не меняя позы, лишь шире раздвигая бедра.

— Но я причиняю тебе боль.

— Нет… я хочу тебя таким, я тоже это чувствую… пожалуйста.

Не в силах сопротивляться ее желаниям, Мирослав вернулся к ней.

— Моя, — прорычал он, резко входя в ее тело.

Будто со стороны он слышал низкий рык, вырывавшийся из его груди, всякий раз, когда он лихорадочно погружался в нее. Жаркое давление в члене все росло и росло, и медведь схватил ее сзади за талию, приподнимая с земли.

— Скажи, что ты моя! — прорычал он, пройдясь языком по ее шее.

— Твоя, — Тата резко распахнуло глаза, снова содрогаясь в экстазе.

Мир почувствовал, как она сокращается вокруг него, вбирая его в себя еще глубже, хотя, казалось бы, куда сильнее? Кончая, он громко зарычал, когда его семя жаркой струей ударило в нее. Одновременно в этим он погрузил в ее шею болезненно ноющие клыки, чем продлил им обоим экстаз и навсегда оставил на ведьмочке свою метку.

Я легла на спину и потянулась. Каждая мышца в теле, да и укус на шее, ныли так, что хотелось срочно оказаться дома, погрузившись в теплую ванну, а затем уснуть крепким сном дней так на пять.

Трава подо мной была мокрой и прохладной от закончившегося недавно дождя, но мне все еще было жарко от пережитого. На душу была легкость и умиротворение.

Повернувшись на бок, я уставилась на лежащего рядом оборотня, который, ничуть не стесняясь своей наготы, оперся на руку и лежал, изучая мое тело голодным, даже после пережитого безумия, взглядом. Он уже успел вернуться к своему прежнему облику и от медвежьей маски не осталось ни следа.

— Прости, я не хотел делать тебе больно, — не сводя с меня пристального взгляда своих голубых глаз, прошептал Мир.

— Боль быстро прошла, и мне все понравилось, — ответила я, тут же покраснев до корней волос и спрятав лицо в ладонях.

Медведь притянул меня ближе и положил на свою мощную грудь, придерживая за попку, чтобы не соскользнула.

— Зато мы теперь знаем, что ты моя пара, — улыбнулся он и поцеловал в висок, — кто бы мог подумать — я и ведьма.

Судя по тому, что грудь подо мной заходила ходуном, этот гад еле сдерживал смех. Нахмурившись, я стукнула его кулачком по плечу. И стукнула бы и еще раз, но Мир перехватил мой кулачок и поднес к своим губам.

— Не злись, малышка. Я сейчас самый счастливый на свете и сделала меня таким именно ты. Моя ведьмочка.

Я улыбнулась ему в ответ, совершенно не понимая, почему достаточно было одной бурной ночи, нескольких оргазмов и пары страстных взглядов, и мне уже хочется вцепиться в этого сильного вербера обеими руками и никогда не отпускать. Неужели и я, ведьма, чувствую притяжение парности? Но это значит, что Мир предназначен мне самой Великой богиней. Он моя судьба и только в его объятиях я могу познать истинную любовь.

Оставалось лишь молиться, чтобы он не разбил мне сердце, так как не знала, смогу ли это пережить.