АНГЕЛ РАФАЭЛ
© Перевод Е. Белякова
I
Устав от жизни и борьбы с кредиторами, потеряв веру в людей и разочаровавшись в любви, доктор Антеро да Силва решил покинуть этот мир. А жаль. Доктору Антеро было 30 лет, он был хорош собой, умен и, обладая завидным здоровьем, мог бы, если бы захотел, многого добиться в жизни. Правда, для этого ему нужно было коренным образом изменить свои привычки. Но доктор Антеро не хотел меняться, так как считал, что корень зла не в нем самом, а в окружающем мире, и разочаровался в нем. Доктор общался с кучкой подонков, а судил обо всем человечестве, считал себя знатоком женщин, хотя едва ли имел дело с полудюжиной жриц продажной любви; называл себя революционером, хотя вдохновляли его на обвинительные речи против несовершенства общественного строя только требования кредиторов.
Вот и решил наш герой расстаться с жизнью. Для этого он купил в лавке вдовы Лапор пистолет и, вернувшись домой на улицу Милосердия, велел подавать обед.
— Путь предстоит неблизкий, — сказал он себе, — вряд ли мне удастся в скором времени перекусить.
Он ел спокойно и с аппетитом, будто собрался не уснуть вечным сном, а лишь вздремнуть часок-другой после обеда. Слуга заметил, что хозяин был весел не в пример обычному, шутил и болтал без умолку. После обеда доктор Антеро по-отечески сказал слуге:
— Педро, возьми из моего кошелька пятьдесят мильрейсов. Эти деньги — твои. Пойди куда-нибудь сегодня вечером и не возвращайся до рассвета.
— Спасибо, сеньор, — ответил Педро.
— Ступай.
И Педро поспешил выполнить приказания хозяина.
Доктор Антеро перешел в залу и, растянувшись на диване, раскрыл том философского словаря.
Вечер догорал, в комнате стемнело. Доктор Антеро больше не мог читать. Тогда он решительно захлопнул книгу и встал. Свежий ветер проник в залу, предвещая спокойную ночь. Была та благодатная, мягкая зима, зима, к которой кариоки привыкли, но не перестают благодарить за нее небо.
Доктор Антеро зажег свечу и сел за письменный стол. У него не было ни родителей, ни друзей, которым он мог бы написать, но он не хотел покидать этот мир, не сказав ему в знак уважения свое последнее «прости».
Доктор Антеро взял перо и написал следующее:
«Когда заблудившегося в лесу человека окружают коварные и злые звери, он пытается спастись бегством. Обычно это не удается. Однако самое коварное и злое животное — человек, он имел глупость изобрести оружие, с помощью которого любое разумное существо, оказавшееся среди зверей, легко ускользает от их клыков и когтей.
У меня под рукой пистолет, он-то избавит меня от жизни и от окружающих меня монстров. И то, что я собираюсь сделать, — неизбежно. Я ухожу без сожалений. От жизни меня воротит, а смерть забавляет.
Когда полиция обнаружит мой труп, газеты, наверное, дадут заметку о случившемся, а случившееся даст пищу для размышлений. Но это не будет меня интересовать. Однако, если мне позволено объявить свою последнюю волю, я хотел бы, чтобы письмо это было опубликовано в „Коммерческом вестнике“. Чем черт не шутит, вдруг моя судьба вдохновит какого-нибудь поэта».
Доктор Антеро перечитал написанное, в двух-трех местах поставил знаки препинания, сложил лист вчетверо и написал: «Человечеству».
Затем он зарядил пистолет и, чтобы подчеркнуть свое безбожие, прочистил канал ствола страницей из Евангелия от Иоанна.
Была глубокая ночь. Доктор Антеро подошел к окну, вдохнул свежий ночной аромат и, посмотрев на небо, сказал звездам:
— Пора.
А отойдя от окна, раздумчиво добавил:
— Бедные звезды, как бы я хотел туда к вам, но, нет сомнения, земные черви мне этого не дозволят. Я здесь, на земле, и от меня останется лишь горстка праха. Вполне возможно, что в будущем моими костьми вымостят улицу. Ну что ж! Получу удовольствие от прикосновения чьих-нибудь нежных ножек.
Размышляя подобным образом, он взял в руки пистолет и, гордый собой, сказал:
— Вот ключ, что отомкнет дверь моей темницы.
Потом он уселся в кресло, положив ноги на стол как истый американец, сунул дуло пистолета в рот и сжал его зубами.
Уже взводя курок, доктор Антеро услышал стук в дверь. Невольно вскинул голову. Спустя минуту стук повторился. Молодой человек никого не ждал в эту пору и ни с кем, кто бы он ни был, не хотел разговаривать. И все же, как правило, человек, решивший оборвать свою жизнь, рад любому предлогу, отодвигающему роковой миг.
Доктор Антеро положил пистолет на стол и пошел к двери.
II
У двери своей доктор Антеро увидел бедно одетого человека с письмом в руках.
— Что вам нужно? — спросил его наш герой.
— Я принес письмо от моего хозяина.
Доктор Антеро взял письмо и подошел к свету. В письме говорилось:
«Имеющий честь обратиться по серьезному делу к сеньору Антеро да Силва ждет его в этот час в своем доме. Податель сего письма Вас проводит. Вас ждет богатство».
Молодой человек читал и перечитывал странное, написанное незнакомым почерком письмо, лаконизм которого заворожил его.
— Кто твой хозяин? — спросил доктор Антеро посыльного.
— Майор Томас.
— Какой Томас?
— Мне известно только его имя.
Доктор Антеро наморщил лоб. Что за чертовщина? Письмо без подписи, какое-то странное приглашение, слуга, не знающий ничего о своем господине, — всего этого было достаточно, чтобы любопытство доктора Антеро разыгралось. И хотя наш герой не имел особой склонности к приключениям, строки письма заставили его забыть о задуманном им с такой холодной расчетливостью зловещем путешествии.
Доктор Антеро внимательно посмотрел на слугу — лицо самое обычное, даже глуповатое. Нет, это не соучастник, даже если это письмо и связано с преступлением.
— Где живет твой хозяин? — спросил он посыльного.
— В Тижуке, — ответил слуга.
— Один?
— С дочерью.
— Взрослой?
— Да.
— Что за человек этот майор Томас?
— Не могу вам сказать, — отвечал слуга, — я служу у него всего неделю. И когда нанялся на работу, хозяин сказал мне: «Жозе, твоя обязанность — делать все, что прикажут, и держать язык за зубами». До сегодняшнего дня я не нарушал его приказа.
— В доме есть еще слуги? — спросил доктор Антеро.
— Служанка у хозяйской дочери.
— Больше никого?
— Никого.
О самоубийстве доктор Антеро и думать забыл. Его занимал загадочный ночной визит и интригующие ответы слуги. Не оставляло чувство, что все это связано с каким-то преступлением. Доктор Антеро жил в стороне от всех и вся, и потому мысль, что кто-то за что-то решил ему отомстить, просто не пришла ему в голову.
И все же он не знал, что делать. Однако, перечитывая записку еще раз, обратил внимание на последние слова: «Вас ждет богатство», им-то он и не придал вначале особого значения.
Ведь когда человек желает покончить с собой только потому, что жизнь ему опротивела, возможность разбогатеть может перевернуть весь ход мыслей и предотвратить роковой шаг. Вот возможность разбогатеть и явилась для доктора Антеро решающим доводом. Ведь, если вдуматься, отвращение к жизни у нашего героя вызвано хроническим отсутствием денег. И если эти самые деньги теперь сами стучатся в твою дверь, то самоубийство можно и отложить.
Доктор велел посыльному ждать и пошел одеться.
— Во всяком случае, — сказал он себе, — время терпит: не умру сегодня — умру завтра.
Одеваясь, он подумал, что не худо будет, если он прихватит с собой оружие, и, положив пистолет в карман, последовал за посыльным. На улице их ждал экипаж. Слуга, открыв дверь, пригласил доктора войти, сам же сел на подушку рядом с кучером. Хотя лошади бежали крупной рысью, дорога показалась нашему герою необычайно длинной, однако в силу обстоятельств он и не желал, чтобы они скорее приехали. По мере того как экипаж удалялся от центра города, доктором овладевало явное беспокойство. Доктор Антеро был скорее труслив, чем смел. И его спокойствие перед лицом смерти совсем не отражало душевную стойкость, это была игра с самим собой и своим страхом. Бывало, ему удавалось побороть страх и восторжествовать над обстоятельствами, но сейчас обстоятельства и страх брали верх.
Наконец, после долгого пути по пригороду столицы, экипаж прибыл в Тижуку и остановился у ворот усадьбы, совершенно удаленной от другого жилья. Слуга пошел открывать ворота, а доктор вышел из экипажа, колени его дрожали, сердце учащенно билось.
Усадьба была окружена высокой стеной, за которой виднелся высокий господский дом, стоящий у подножия холма. Когда слуга открыл ворота, экипаж уже отъехал на значительное расстояние. Впустив доктора Антеро, слуга тут же запер их изнутри.
Не стоит приписывать герою те черты характера, которыми он не обладал. Поэтому признаюсь, что как раз в этот момент доктор Антеро да Силва пожалел о том, что открыл дверь незваному гостю. Если бы сейчас он мог убежать, он убежал бы, рискуя прослыть трусом даже в глазах слуги. Но убежать он не мог. Поэтому, собравшись с духом, он пошел за слугой. Ночь была теплая, но безлунная; ветерок мягко играл листвой деревьев. Доктор Антеро шел за слугой по аллее парка, посыпанной песком. Ощупав карман, доктор убедился, что оружие на месте — в любом случае это был выход из положения. На полпути доктор спросил:
— Экипаж вернется за мной?
— Наверное, но это вам скажет хозяин.
Тут доктору пришла неожиданная мысль: выстрелить в слугу, перелезть через забор и пешком вернуться домой. Он приготовился было достать оружие, но тотчас сообразил, что выстрел привлечет внимание и побег не удастся.
Наш герой покорился судьбе и молча шел к загадочному дому.
А дом был действительно загадочен: ставни были плотно закрыты и не пропускали ни света, ни звуков.
Слуга достал из кармана еще один ключ и открыл дверь, которую запер тотчас, как только доктор вошел внутрь. Потом слуга достал коробку спичек и зажег свечу. Доктору показалось, что они находятся в своего рода вестибюле, в глубине которого виднелась лестница, ведущая на второй этаж. Под лестницей находился закуток, отгороженный железной оградой, где лежала огромная собака. Собака свирепо зарычала, но слуга успокоил ее, крикнув:
— Молчать, Долабела!
Они поднялись по лестнице, прошли по широкому коридору и остановились перед закрытой дверью. Слуга достал из кармана третий ключ и, открыв дверь, пригласил доктора Антеро внутрь, сказав при этом:
— Пожалуйста, сеньор, прошу подождать здесь, пока я доложу хозяину о вашем прибытии. С вашего разрешения позволю себе зажечь для вас свечу. — Быстро зажег свечу, стоявшую в бронзовом подсвечнике на маленьком круглом столике красного дерева, и вышел.
Доктор Антеро осмотрел комнату, скромная обстановка которой выдавала строгий вкус хозяев; у стены стояла высокая кровать, единственное окно было защищено решеткой. На рабочем столе лежало несколько книг, бумага, перо, чернила.
Легко себе представить напряжение, с которым доктор ожидал, что же сообщит ему объявившийся загадочный корреспондент. Пожалуй, сейчас он хотел только одного — положить конец этому приключению, так похожему на сказку Гофмана. Однако появившийся слуга доложил, что майор Томас не может принять сейчас сеньора доктора; он отдает в его распоряжение комнату и переносит объяснение на завтра. Доктор потребовал, чтобы разговор состоялся немедленно, объясняя свою настойчивость неотложными делами в городе. В противном случае он приедет завтра. Слуга выслушал его с почтением, но ответил, что больше не пойдет к хозяину, чьим приказам никто не смеет прекословить. Доктор даже предложил слуге деньги, но тот отказался от даров данайцев с видом оскорбленного достоинства, чем и заткнул рот молодому человеку.
— Хозяин распорядился, — сказал слуга, — накормить вас ужином.
— Я не голоден, — ответил доктор Антеро.
— В таком случае, доброй ночи.
— Доброй ночи.
Доктор Антеро с тревогой следил за слугой: неужели тот запрет дверь снаружи? Его опасения подтвердились: слуга запер дверь и унес ключ.
Легко представить, какой беспокойной была эта ночь для нашего героя. Когда первые лучи солнца заглянули в ставни окон, доктор Антеро уже сидел одетым на постели, в которой ему удалось проспать только до четырех утра.
III
И все же за то время, пока он спал, нашему герою приснился сон. Ему приснилось, что, совершив самоубийство, он очутился в Городе Мировой Скорби, где Вельзевул приговорил его гореть на вечном огне. Бедняга тщетно молил о сострадании владыку темного царства — тот был неумолим и подтвердил приговор. Четверо адских стражей схватили его и бросили в огонь. Доктор вскрикнул и проснулся.
Но кошмар преследовал его и наяву.
В страхе осмотрел он незнакомую комнату, не понимая, как он мог здесь очутиться. Мало-помалу он восстановил в памяти события вчерашнего вечера. Что и говорить, сон был неприятным, а реальность и того хуже. Молодому человеку хотелось кричать и стучать в дверь кулаками; понимая, однако, бессмысленность такого поведения, он решил подождать. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут он услышал звук поворачиваемого ключа, и в комнату вошел вчерашний слуга. В руках он держал пачку газет.
— Уже на ногах?
— Да, — ответил доктор, — а который час?
— Скоро восемь. Вот сегодняшние газеты. — И добавил: — Вот умывальник.
От волнения доктор, когда проснулся, даже не заметил умывальника и теперь покорно умылся.
Подавая полотенце, слуга спросил:
— В котором часу будете завтракать?
— Завтракать?
— Да, завтракать.
— Значит, я остаюсь здесь?
— Таков приказ майора.
— В конце концов, я сгораю от нетерпения увидеть этого не известного мне майора, который держит меня в заключении неизвестно за что!
— В заключении?! — воскликнул слуга. — Вы не в заключении, мой хозяин хочет поговорить с вами, он предоставил вам комнату, постель, угощает вас завтраком. Вряд ли это можно назвать тюрьмой.
— Но что хочет от меня твой хозяин?
— Этого я не знаю, — отвечал слуга. — Когда будете завтракать?
— Когда угодно.
— Хорошо, посмотрите пока газеты.
Слуга почтительно поклонился и вышел, заперев дверь. Несчастному молодому человеку каждая минута ожидания казалась вечностью. Но еще большей пыткой были для него эти знаки внимания со стороны слуги, только подчеркивавшие двусмысленность его положения. Что за человек этот майор, что ему надо? Доктор тысячи раз задавал себе этот вопрос и не находил приемлемого ответа. О слуге он тоже не знал ничего определенного, кроме того, что он служит здесь недавно и, кажется, не блещет умом. Насколько он предан своему хозяину? Размышляя, доктор засунул руку в карман и вытащил бумажник. Там оказалось только пятьдесят мильрейсов.
«Достаточно, — подумал он, — чтобы заставить этого олуха выпустить меня отсюда». Но он совсем забыл, что вчера вечером слуга наотрез отказался от денег.
В девять часов слуга появился с подносом изысканнейших блюд. Несмотря на свое положение узника, наш герой атаковал завтрак с бесстрашием и решимостью боевого генерала. Через двадцать минут на тарелках остались лишь скорбные останки яств. Позавтракав, доктор спросил слугу:
— Послушай, сделай одолжение…
— Слушаю вас, сеньор.
— У меня пятьдесят мильрейсов — они твои, а завтра ты получишь еще пятьдесят, или сто, или тысячу, только выпусти меня отсюда.
— Невозможно, сеньор, — ответил слуга с улыбкой, — я служу только своему хозяину.
— Но твой хозяин никогда не узнает, что я дал тебе деньги, ты можешь объяснить мой побег своей оплошностью или случайным стечением обстоятельств, и мы оба будем спасены.
— Премного благодарен, но я не могу взять эти деньги.
Неподкупностью слуги доктор был обескуражен. На лице его было написано отчаяние, и, чтобы прийти в себя, ему пришлось допить остатки бургундского. Слуга же ничуть не был взволнован и вежливо предложил кофе. Отхлебнув кофе, доктор возвратил чашку. Не говоря ни слова, слуга собрал посуду и вышел. Однако через полчаса он вернулся, чтобы доложить, что хозяин готов принять доктора Антеро.
И хотя доктору так не терпелось положить конец своему заточению и узнать причину полученного от майора приглашения, мысль о том, что сейчас он увидит этого загадочного и ужасного майора, напугала его.
Инстинктивно он ощупал карман и только тут вспомнил, что перед сном положил пистолет под подушку. И теперь на глазах у слуги не мог достать его.
Слуга запер за доктором Антеро дверь и пошел вперед, указывая дорогу нашему несчастному герою. Они прошли уже знакомый доктору коридор и оказались в небольшой зале. Тут слуга оставил доктора, чтобы доложить о нем майору. Вернувшись через несколько минут, он сообщил, что хозяин ждет его, и провел в соседнюю комнату.
IV
В глубине комнаты в кожаном кресле, закутавшись в широкий желтый халат, сидел высокий, худой старик.
Доктор сделал несколько шагов и остановился, однако старик указал ему на стул прямо напротив себя и предложил сесть.
Доктор повиновался.
Последовала недолгая пауза, во время которой доктор мог рассмотреть человека, сидящего перед ним.
Волосы у майора были совершенно седые, кожа — мертвенно-бледная, глаза ввалились, но еще светились каким-то слабым светом, словно пламя догорающей свечи.
Тонкие губы старика были бледны, а нос, кривой, как клюв орла, нависал над такими же седыми и редкими усами.
Внешность майора не производила бы столь отталкивающее впечатление, если бы не густые, сросшиеся на переносице брови и привычка хмурить лоб, отчего образовались глубокие поперечные морщины, которые издали казались продолжением и без того длинного носа.
Даже независимо от того положения, в котором оказался доктор, фигура майора могла бы внушить страх. Очень возможно, что майор был личностью исключительной, но вид его отвращал глаза и сердца собеседников.
Наконец доктор Антеро отвел взгляд от старика, но молчание нарушить не осмеливался. Майор же смотрел то на доктора, то на собственные руки. Ногти его были похожи на когти хищной птицы, и доктор Антеро вдруг представил, как они в него вопьются.
— Я говорю с доктором Антеро да Силва? — медленно проговорил майор.
— Ваш покорный слуга.
— Слуга господа, — заметил майор с загадочной улыбкой и продолжал: — Доктор философии?
— Да, сеньор.
— Я хорошо знал вашего отца, мы были друзьями во время Войны за независимость. Он был на два года меня старше. Бедный полковник! Я и сегодня скорблю о его смерти.
Молодой человек воспрянул духом: разговор принимал приятный оборот; майор оказался другом отца и вполне мирно разговаривал с ним. Доктор оживился и сказал:
— Я скорблю вместе с вами, сеньор.
— Хороший был человек, — продолжал майор, — честный, веселый, смелый.
— Да, сеньор.
Майор с трудом приподнялся, опираясь о ручки кресла, и закончил торжественным тоном:
— Более того, он был в согласии с тем, кто сошел с небес!
В глазах доктора отразилось недоумение: он не совсем понял Последнюю фразу майора. Вряд ли майор имел в виду религиозные чувства отца, который был известен в свое время как непреклонный атеист. Однако, не желая противоречить старику, он попытался в то же время как-то прояснить этот вопрос.
— Действительно, — сказал молодой человек, — мой отец был глубоко религиозен.
— Быть просто религиозным — дело пустое, — ответил майор, играя кистями халата, — я знаю многих религиозных людей, которые тем не менее не чтут тех, кто послан нам небом… Надеюсь, отец ваш воспитывал вас в почтительности.
— Да, сеньор, — пробормотал доктор Антеро, озадаченный странными словами майора.
Потерев несколько раз руки и подкрутив усы, майор обратился к собеседнику:
— Скажите, вас хорошо принимают в моем доме?
— Великолепно.
— Тогда, если хотите, оставайтесь здесь.
— Это была бы большая честь для меня, — ответил доктор, — но, к сожалению, я вынужден отказаться, я слишком поспешно оставил все свои дела в городе, когда получил вашу записку. И очень хотел бы знать: чем обязан?
— Я нуждаюсь в вашем обществе и хочу вас женить. Взамен я предлагаю вам все мое состояние.
Доктор изумленно смотрел на старика, и тот, поняв состояние молодого человека, спросил улыбаясь:
— Чему вы удивляетесь?
— Я…
— Вас смущает женитьба, не так ли?
— Да, признаюсь, что… И почему в качестве жениха приглашен именно я?
— Ваше удивление мне понятно, оно свойственно людям земного воспитания, я же придерживаюсь тех взглядов, что уважают на небесах. Ну, так по рукам?
— И все же, господин майор, почему вы избрали меня?
— Я был другом вашего отца и, глубоко чтя и уважая его память, хочу женить вас на моей единственной дочери.
— Так речь идет о вашей дочери?
— Да, сеньор, о Селестине.
При имени дочери глаза старика необыкновенно оживились.
Доктор Антеро некоторое время смотрел в пол, потом сказал:
— Хорошо известно, что только любовь делает браки счастливыми. Связывать жизнь девушки с человеком, которого она не знает и не любит, — значит обрекать ее на страдания.
— Страдания! Сразу чувствуется язык земного человека. Моя дочь даже не подозревает, что такое любовь, она ангел во плоти.
При этих словах старик поднял глаза к потолку и замер на какое-то время, будто узрел там нечто невидимое молодому человеку. И, опустив глаза, продолжал:
— Так что ваше возражение не имеет почвы.
— У меня есть и другое. Конечно, в вашем доме придерживаются ваших взглядов на жизнь, и это справедливо, как справедливо и то, что люди иных взглядов могут не соглашаться с вашими. Иными словами, я не желал бы жениться на девушке, которую не люблю.
— Принимаю ваше возражение, но уверен, что вы влюбитесь в нее с первого взгляда.
— Возможно.
— Я в этом не сомневаюсь. Идите в свою комнату. Позднее вас пригласят к обеду.
Старик поднялся с кресла и позвонил в колокольчик. Только тут доктор Антеро увидел майора во весь рост. Это был высокий и величественный старик.
Тут появился слуга, и доктора препроводили в его комнату.
V
Оставшись один, доктор Антеро попытался осознать положение, в которое он попал, находясь в доме майора. Старик ему показался просто сумасшедшим, но он был другом отца, любезно с ним разговаривал и в конце концов предложил руку своей дочери и наследство. Не так уж плохо. И потому немного успокоился.
Правда, доктор Антеро да Силва отклонил предложение старика, но не будем скрывать: отказ молодого человека был не очень-то жестким. Некоторое время спустя перспектива богатства примирила доктора с необходимостью жениться без любви.
Теперь надо было увидеть девушку; если она красива и богата, то что плохого в этом союзе? С нетерпением, питаемым честолюбивыми планами и меркантильными расчетами, доктор ждал часа обеда.
Тем временем слуга приготовил доктору ванну и чистое белье. Приняв ванну и почувствовав комфорт и тепло, доктор Антеро лег на постель и взял наугад одну из книг, лежащих на столе. Это был роман Вальтера Скотта. Молодой человек, привыкший к телеграфному стилю Понсона дю Террайя, уснул на второй странице.
Проснувшись, он взглянул на часы, но они стояли. Утром, должно быть, он забыл их завести.
Доктор подумал, что слуга не смог разбудить его, и он опоздал к обеду. Это было бы плохое начало для молодого человека, который хочет занять определенное положение в этом доме.
Вот и представьте себе, с какой тревогой прислушивался он к каждому шороху за дверью.
И все же, несмотря на сильное волнение, воображение его не переставало работать, оно услужливо рисовало великолепные картины его будущего: оплаченные векселя, богатые дома, салоны, балы, экипажи, лошади, путешествия, женщины наконец, потому что в мечтах доктор Антеро всегда представлял себя окруженным красивыми женщинами.
Вскоре появился слуга и пригласил к обеду.
Столовая была маленькая, обставленная просто, но с большим вкусом.
Когда доктор вошел в столовую, там еще никого не было. Спустя какое-то время появился майор, одетый в наглухо застегнутый черный редингот, резко контрастирующий с бледностью лица и белизной волос и усов.
Майор сел во главе стола, доктор — по левую сторону от него. Стул справа был предназначен для дочери майора.
Но где же девушка? Доктор собрался было спросить о ней, но вовремя сообразил, что это было бы не совсем прилично.
Да и бессмысленно, так как несколько минут спустя вошла и она.
Старик и доктор поднялись ей навстречу.
Она была среднего роста, стройная, изящная и необыкновенно воздушная; и не прошла, а буквально пролетела от двери к столу, едва касаясь пола.
Доктор был потрясен до глубины души: он представлял себе бесцветную неуклюжую девицу — так сказать, крест, который прочила ему насмешница судьба, а увидел перед собой совершенную красавицу. Лицо казалось ангельским ликом, отражающим чистоту ее души. Глаза, ясные и ласковые, были будто созданы для того, чтобы ими любовались, спадавшие белокурые волосы нимбом окружали ее головку, кожа была гладкая и блестящая, а черты лица удивительно правильные. Сам Рафаэль мог бы писать с нее одну из своих мадонн. Она была в белом; обвивающая стан голубая лента подчеркивала стройность талии.
Селестина поцеловала у отца руку и, поприветствовав улыбкой доктора Антеро, села на свой стул.
Доктор не сводил с нее глаз. Одухотворенная красота девушки открыла какую-то новую глубину в душе этого легкомысленного человека.
Немного погодя девушка обратилась к отцу:
— Это тот самый сеньор, который будет моим мужем?
— Да, — ответил майор.
— Он красив, — сказала она, улыбнувшись молодому человеку. Это было сказано с такой простотой и искренностью, что доктор инстинктивно повернулся к майору, порываясь спросить его, может ли он верить своим ушам. Доктор снова посмотрел на Селестину и, увидев в ее глазах такое нескрываемое восхищение, неожиданно для себя… покраснел.
Обед начали молча.
Разговор долго не завязывался из-за скованности доктора, который долгое время не мог прийти в себя. Впечатление, которое производила неземная красота Селестины, усиливалось ее безыскусственной и необычной искренностью, и доктору Антеро вдруг показалось, что он очутился в мире ином. После обеда все перешли в гостиную. Так называлась комната, похожая на галерею, из окон которой открывался великолепный вид на окрестности. Селестина сама подала руку доктору, и они пошли в гостиную впереди майора, который бормотал на ходу псалмы Давида.
Был час сумерек, тот час, когда небо и горы меняют прозрачную вечернюю фату на темное покрывало ночи. Это был час, навевающий очарование, и доктор Антеро чувствовал, что его стремительно уносит на крыльях фантазия. Они говорили о всяких пустяках: девушка сказала, что ей 16 лет, и осведомилась о возрасте доктора, потом поведала о своих привычках и пристрастиях и своей любви к цветам и звездам — в ней было что-то детское и юное одновременно. Потом они вернулись к вопросу о женитьбе, и Селестина спросила, есть ли у молодого человека какие-нибудь сомнения на этот счет.
— Никаких, — ответил он, — напротив, я очень польщен, это большое счастье для меня.
— Ну, что я тебе говорил? — обратился майор к дочери. — Я был уверен, что он влюбится в тебя без памяти.
— Значит, я могу считать вас своим мужем?
— Конечно, — ответил доктор, улыбаясь.
— А что значит муж? — спросила Селестина.
Услышав этот неожиданный вопрос, молодой человек был крайне изумлен. Он обернулся к майору, ища у него поддержку, но тот уже задремал, удобно устроившись в кресле. В глазах девушки стоял все тот же вопрос, доктор ответил ей взглядом, полным любви, которую испытал, возможно, впервые в жизни, потом нежно взял руку Селестины в свои и поднес к губам.
Селестина вздрогнула и тихонько вскрикнула. Крик разбудил майора.
— Что случилось? — спросил он.
— Мой муж поцеловал мою руку, — ответила девушка.
Майор поднялся, сурово посмотрел на молодого человека и сказал дочери:
— Хорошо, ступай в свою комнату.
Девушка была немного удивлена приказанием отца, но немедленно подчинилась, простившись с молодым человеком с той же естественной простотой, с какой она разговаривала с ним раньше.
Когда Селестина ушла, майор дотронулся до руки молодого человека и сказал:
— Мой дорогой, уважайте неземных людей, посланцев неба, мне нужен зять, а не соблазнитель. Осторожнее!
И вышел.
Доктор Антеро опять был озадачен, уже в третий раз майор говорил о посланцах неба. Что он хотел этим сказать?
Немного погодя появился слуга и предложил доктору Антеро пройти в свою комнату. Доктор подчинился без возражений.
VI
Ночь доктор Антеро провел беспокойно. События прошедшего дня были столь загадочны, что доктор снова и снова задавал себе вопрос: не причудилось ли ему все это? Но нет, все было явью.
Что же будет дальше? Хотя молодого человека по-прежнему мучил страх, он больше не думал о побеге: девушка уже держала его в плену.
Доктор долго ворочался в постели и только под утро забылся неглубоким, тревожным сном.
На следующее утро он проснулся очень рано и решил до завтрака просмотреть свежие газеты, которые принес ему слуга. Молодому человеку не терпелось узнать о событиях, происшедших в мире за время его отсутствия.
И вот на что он наткнулся в «Коммерческом вестнике». «Происшествия. Позавчера ночью доктор Антеро да Силва, отправив слугу из дома, закрылся в своем кабинете и написал письмо, которое читатели прочтут ниже. Как явствует из этого письма, доктор Антеро да Силва решил покончить жизнь самоубийством. Но удивительно другое: вернувшись утром домой, слуга вышеупомянутого доктора нашел письмо, но не нашел его самого. Слуга немедленно заявил о случившемся в полицию. Умело организовав поиск, полиция, через несколько часов обнаружила на пляже Санта-Лусия труп, в котором опознали несчастного молодого человека. Похоже, что, несмотря на намерение воспользоваться пистолетом, несчастный нашел другой, не менее ужасный способ самоубийства. Одни считают, что к этому его привела несчастная любовь, другие — долги. В письме, однако, высказаны совсем иные причины. Вот оно…» И дальше следовало письмо, которое мы уже прочли в первой главе нашего повествования. На доктора Антеро эта заметка произвела определенное впечатление. Ему вдруг показалось, что он и на самом деле умер и перенесся из мира реальности в мир грез. У молодого человека были причины думать именно так: столь странным и необычным было все увиденное и услышанное им в этом доме с позавчерашнего вечера.
Но мало-помалу чувство реальности вернулось к нему, и он перечитал заметку. Опознание, произведенное полицией, сначала ошеломило его, потом рассмешило, позабавил его и один из мотивов самоубийства — несчастная любовь.
Когда пришел слуга, доктор Антеро был в отличном расположении духа и осведомился о самочувствии майора и его дочери. Девушка была как всегда здорова, что касается майора, то, как сказал слуга, ночью из его комнаты доносились глухие рыдания и утром он выглядел очень удрученным.
— Я очень удивился, — добавил слуга, — не знаю, что могло его так расстроить, да и по натуре хозяин — старик жизнерадостный.
Доктор, сам не зная почему, решил, что это он был причиной душевных мук старого майора, и первый раз в жизни испытал угрызения совести.
Слуга пригласил доктора к завтраку. Войдя в столовую, молодой человек застал там майора, действительно немного подавленного. Старик, однако, не обнаруживал дурного настроения и разговаривал со своим гостем с прежней любезностью. Вскоре появилась Селестина, красивая, беззаботная и невинная, поцеловала руку отца, пожала руку доктора и села на свое место. Разговор за завтраком касался самых безобидных тем, и все прошло спокойно. Майор предложил устроить вечером маленький концерт, чтобы доктор смог оценить таланты Селестины.
После завтрака девушка захотела показать доктору Антеро свои цветы, отец разрешил ей это, приказав, однако, служанке сопровождать жениха и невесту.
То, что Селестина называла садом, было десятком глиняных ваз с цветущими комнатными растениями на подоконниках в ее кабинете. Чтобы осмотреть эту оранжерею, не требовалось много времени, и доктор изо всех сил старался затянуть осмотр.
— Нравятся ли вам эти фиалки? — спросила девушка, расправляя голубое соцветие.
— Они прекрасны! — ответил доктор и протянул руку, чтобы погладить бархатную поверхность листа. Пальцы девушки и молодого человека неожиданно встретились. Оба смутились и опустили глаза, легкая краска залила их лица. Доктор поспешил ретироваться, дабы вновь не страдать от угрызений совести. Селестина проводила его словами:
— Мы еще увидимся тут, не так ли?
— Несомненно.
Выйдя из кабинета Селестины, доктор задумался, в какую сторону ему идти, но не успел он сделать и двух шагов, как наткнулся на слугу, уже поджидавшего его.
— Ты похож на мою тень, — сказал, улыбнувшись, доктор.
— Я всего лишь ваш слуга.
Оставшись в комнате один, доктор предался мечтам, мысли его беспрестанно возвращались к Селестине, и опасения рассеивались: казалось, рядом с ней не может случиться ничего плохого.
Утренние газеты еще лежали на столе. Доктор спросил слугу, есть ли у хозяина привычка просматривать их. Оказалось, что газет никто в доме не читает, их покупают специально для гостя.
— Только для меня?
— Да.
VII
Около четырех часов гость провел с майором и Селестиной за обедом и музыкой. Доктор был на седьмом небе, он уже привык считать этот дом своим, а образ жизни, который он теперь вел, — лучшим в Мире.
«Опоздай слуга хоть на минуту, — думал он, — никогда не узнал бы я, что такое счастье».
Первый раз в своей жизни молодой человек серьезно полюбил; Селестина казалась ему ангелом чистоты, святым сердцем, воплощением земного счастья. Доктор Антеро смотрел на нее с нежностью и почтением и понимал, что готов остаться здесь навсегда.
Однако разговор о женитьбе не возобновлялся: майор ждал, когда молодой человек сам попросит руку его дочери, а тот никак не мог найти подходящего момента. Даже Селестина, несмотря на свою детскую непосредственность, не возвращалась к разговору на эту тему. Сначала доктор думал, что таков был приказ майора, но вскоре пришел к выводу, что в доме, где царит атмосфера предельной искренности, подобный приказ мог быть отдан только в исключительном случае. А невинный поцелуй не казался ему событием чрезвычайной важности.
На шестой день своего пребывания в этом доме доктор Антеро был приглашен в кабинет майора для серьезного разговора. Как только за слугой закрылась дверь, майор сказал:
— Мой дорогой доктор, я уже говорил вам, что я не простой человек, собственно говоря, я вообще не человек. Вы нравитесь мне потому, что уважаете мое неземное бытие, а ведь я сбежал из мира как раз из-за того, что никто не уважал меня.
И хотя доктор уже слышал подобную речь майора, он был удивлен этим вступлением и не нашел, что ответить. С широко открытыми глазами и приоткрытым ртом доктор являл собой воплощенное изумление.
— Я, — продолжал старик, — ангел Рафаэл, посланный господом в эту юдоль слез, дабы вернуть заблудшие души к их небесному отцу, но я не смог выполнить свое предназначение. Люди не верили мне, смеялись, называли обманщиком. Я не хотел терпеть насмешки и гнев и удалился сюда, в это убежище, где и надеюсь умереть.
Майор говорил это так убежденно и в то же время так спокойно, что, будь перед ним человек менее здравомыслящий, он бы уже поверил в спасительную миссию майора. Однако доктор Антеро заподозрил тихое помешательство и решил, что противоречить несчастному старику бесполезно и опасно.
— И правильно сделали, — ответил молодой человек, — правильно сделали, что удалились от суетного мира. Он не достоин вашей жертвы. Человечество уже не спасешь. Если Иисус появился бы сегодня, ему бы не довелось дожить до Голгофы, его бы распяли в первый же день.
Сверкая глазами и слушая молодого человека, майор энергично кивал головой.
— Слова ваши — чистое золото! — воскликнул он, вскакивая с места, — теперь я вижу, что вы пошли в отца, в ваших жилах — его кровь. Я никогда не слышал от него, моего покойного друга, ни одного неуважительного слова в свой адрес.
Доктор Антеро отвечал, как мог, на излияния ангела Рафаэла, чьи глаза сверкали подобно молниям.
— В таком случае, — продолжал старик, — подсаживайтесь ближе — вы как раз тот молодой человек и с тем хорошим характером, который может дать счастье моей дочери, и самое главное, не сомневающийся в моей миссии. Скажите-ка, вам нравится моя дочь?
— Очень! — ответил молодой человек. — Это сущий ангел.
— Еще бы, — прервал его майор, — кому же быть ангелом, как не ей? Так вы женитесь на ней, не так ли?
— Конечно.
— Вот и хорошо, — сказал майор и посмотрел на доктора с такой безграничной нежностью, что тот растрогался.
Тут в комнату вошла служанка Селестины и, проходя за креслом майора, сочувственно покачала головой. Это не предназначалось для посторонних глаз, но доктор обратил на то свое внимание.
— Свадьба должна состояться в ближайшее время, — продолжал майор, когда они остались вдвоем, — и, как уже сказано, я вручу вам свое состояние. Я хочу, чтобы вы доверяли мне, и потому хочу показать его вам.
Доктор Антеро стал отказываться, но не очень настойчиво. И хотя атмосфера этого дома уже сделала его наполовину ангелом, однако вторая половина доктора оставалась человеком, и человек этот любил тратить духовные и материальные ценности.
Старик настаивал, и доктор наконец согласился сопровождать его. Они вошли в библиотеку. Майор, заперев дверь на ключ, велел своему гостю нажать пружинку, спрятанную в корешок фальшивой книги, стоявшей посередине полки. Доктор повиновался, книги были лишь маскировкой, тут же в стеллаже открылась дверка, в проеме которой были видны пять-шесть железных ящиков.
— В этих ящиках хранится сто тысяч крузейро. Они — твои.
Глаза доктора засверкали: перед ним было громадное состояние, и, будет ли это богатство принадлежать ему, зависело от него самого.
Потом старик показал, как закрывается тайник.
— Учтите, — сказал он, — вы — первый, кому я показываю свое богатство, но это естественно, ведь я уже считаю вас своим сыном.
Близилось время обеда, и из библиотеки наши герои прошли прямо в столовую, где вскоре появилась и Селестина, что заставило доктора мгновенно забыть и о тайнике, и о ста тысячах крузейро, хранящихся в нем. За обедом было решено, что свадьба состоится через месяц. Доктор шел на все так охотно, что старик немедленно отменил насильственное заключение: молодому человеку разрешили покидать дом в любое время, на что теперь сам доктор заявил, что покинет его только после свадьбы.
— После свадьбы это будет сложнее, — сказал старый майор.
— Тогда я вообще не выйду отсюда.
После обеда они разошлись по своим комнатам и доктора впервые за время пребывания в доме не сопровождал слуга: он мог идти куда ему заблагорассудится. Теперь молодой человек понял, что попал не в руки преступника, а в руки маньяка. И, на его счастье, маньяк этот требовал от него как раз то, чего он больше всего желал. Хорошо все продумав, маньяк этот ввел молодого человека в царство неожиданного счастья, о котором тот не смел и мечтать, и как раз в тот момент, когда решил расстаться с жизнью. Размышляя над всем этим, наш герой уснул.
VIII
На следующий день было воскресенье.
С утра доктор просматривал свежие газеты. Прочитав передовицу и несколько статей, он стал читать заметки фельетониста, среди которых обнаружил посвященную доктору Антеро да Силва. Как оказалось, предсмертное письмо последнего послужило темой для нападок завзятого писаки. Один из абзацев этого пасквиля гласил:
«Если бы не самоубийство этого человека, сегодня у меня не было бы темы для рассуждений. Но, к счастью, он догадался умереть вовремя, что нечасто приходит в голову мужу или высокопоставленному чиновнику. Однако умереть и ничего больше — глупо, а вот умереть и оставить нелепое письмо, уже знакомое нашей публике, — значит вызвать писателя aux abois! Пусть читатель простит мне французский язык, но он как раз к месту, так как я убежден, что доктор Антеро (потеря, кстати сказать, для мира небольшая) прочел оригинал этого письма в каком-нибудь парижском романе. Этим, вероятно, он хотел показать, что он не серая посредственность, а, по всей видимости, законченный дурак. Вполне возможно».
Доктор разорвал газету сразу, как только прочел фельетон, но, подумав, пришел к выводу, что автор был прав, и улыбнулся. В самом деле, письмо, написанное им с таким воодушевлением, которое, как он считал, должно произвести впечатление на публику, казалось теперь ему просто глупым. Однако фельетон не был единственной неприятностью. Дальше он прочитал, что все желающие приглашаются на мессу за упокой души доктора Антеро да Силва. Кто заказал эту мессу? Его друзья? Нет, это был его слуга Педро, который, получив в наследство пятьдесят мильрейсов, решил выполнить свой долг перед хозяином.
— Добрый Педро, — прошептал доктор.
Вот так, испытав впервые в этом доме угрызения совести и истинную любовь, так же впервые он познал здесь и слезы, слезы благодарности к верному слуге.
Майор и Селестина пригласили доктора Антеро к завтраку. Доктор нашел Селестину еще божественней и серьезней, чем обычно. Значила ли ее серьезность, что молодой человек ей небезразличен? Мой герой думал именно так, и я как романист должен сказать, что он не ошибся. Серьезность Селестины не имела ничего общего с угрюмостью или недоверием, это был своего рода восторг, свет любви, озаряющий лица влюбленных и окружающий их головы светящимся нимбом.
Пользуясь оказанным ему доверием, доктор попросил Селестину поиграть ему немножко после завтрака. Девушка играла великолепно. Погрузившись в гармонию звуков и любуясь невестой, доктор Антеро решил бежать из суетного мира, чтобы жить только для этого божественного существа, которое в ближайшем будущем станет его женой. Майор расхаживал по комнате, заложив руки за спину, глубоко задумавшись. Влюбленные эгоистичны: в присутствии той, которая нравилась молодому человеку и влекла его, он даже не взглянул на старика, который дал ему и эту девушку, и богатство, и счастье. Майор время от времени останавливался и восклицал:
— Браво! Браво! Когда-нибудь ты сыграешь на небесах.
— А вам нравится? — обратилась девушка к жениху.
— Я был бы счастлив умереть под такую музыку!
Четверть часа спустя майор ушел, оставив жениха и невесту.
Первый раз они остались вдвоем в комнате, но молодой человек больше не осмеливался поцеловать руку своей нареченной: девушка могла опять закричать, и все будет для него потеряно. Но его пылающий взгляд, устремленный на девушку, говорил красноречивее всех поцелуев. Селестина ответила ему взглядом, исполненным доверия, которое могут испытывать только очень чистые и невинные души, не ведающие лжи и сомнений. Доктор понял, что он любим; Селестина этого не понимала, но чувствовала, что связывает ее с этим человеком нечто большее, чем отцовское желание выдать ее замуж.
Девушка перестала играть. Доктор сел напротив и спросил:
— Вы действительно хотите выйти за меня замуж?
— Я? — переспросила девушка. — Конечно, да. Вы мне нравитесь, а кроме того, этого хочет мой отец, а желание ангела…
— Не надо смеяться над ним, — прервал доктор, — это не его вина.
— Смеяться, над кем?
— Над своим отцом.
— Ну что вы!
— Он несчастный человек.
— Я никогда не видела несчастных ангелов, — ответила девушка с такой наивностью и убежденностью, что доктор насторожился. Девушка продолжала: — По-моему, он счастлив. Ах, я тоже хочу быть ангелом! Мне даже кажется, что и во мне есть что-то божественное.
Доктор побледнел и вскочил с такой поспешностью, что Селестина не могла сдержать испуганного возгласа:
— Что случилось?
— Ничего, небольшое головокружение.
В это время в комнату вошел майор. Он даже не успел раскрыть рта, чтобы спросить, как дочь подбежала к нему и сказала, что доктору нездоровится. Напрасно уверял молодой человек будущего тестя в том, что ему лучше. Отец и дочь считали, что ему необходим отдых. И доктор подчинился.
Придя в свою комнату, он бросился на кровать и несколько минут лежал не двигаясь. Странная речь девушки свидетельствовала, что в доме жил не один сумасшедший, как видно, молодость и красота не уберегли ее от участи отца.
— Бедняжка! Она тоже больна!
И что это за ангеломания? Какой рок тяготеет над этим домом? Доктор задавал себе вопросы и не находил ни одного приемлемого ответа. Лишь одно он знал наверняка: воздушный замок, построенный в его воображении, рушился. Оставался единственный выход: воспользоваться предоставленной ему свободой и бежать из этого дома.
За обедом доктор Антеро сказал майору, что завтра утром ему необходимо уехать в город по делам, и пообещал вернуться к вечеру. На следующий день задолго до завтрака молодой человек начал сборы, пообещав, однако, Селестине вернуться как можно раньше. Она просила его так горячо и с таким душевным трепетом, что решимость доктора поколебалась. Но что делать? Нужно бежать отсюда, и чем раньше, тем лучше. Когда доктор был готов к отъезду, кто-то тихонько постучал в дверь. Это была служанка Селестины.
IX
Ей было около сорока. Звали ее Антония. Ни уродина, ни красавица. Обычное лицо с неправильными чертами лица. Однако с первого взгляда было ясно, что человек она добрый и преданный.
Антония поспешно вошла и упала на колени перед доктором Антеро.
— Не уезжайте! Сеньор доктор, не делайте этого.
— Встаньте, Антония, — только и мог сказать молодой человек.
Антония встала и снова повторила просьбу.
— Почему я не должен уезжать? — переспросил доктор.
— Спасите бедную девочку!
— От кого? Она в опасности?
— Нет, но ее нужно спасать. Думаете, я не знаю, что вы задумали? Вы хотите уйти отсюда, чтобы никогда больше не вернуться.
— Нет, нет, клянусь.
— Хотите, я вижу, но я прошу вас не делать этого. По крайней мере, до завтра.
— Объясните же мне…
— Сейчас это я не могу, сюда могут войти, но этой ночью, слушайте, сегодня в полночь, когда она заснет, я приду и объясню вам все. Обещайте мне, что до тех пор вы не уедете отсюда.
— Обещаю, — машинально ответил доктор. И Антония вышла.
Просто удивительно, как в этой неразберихе, среди всех хороших и плохих впечатлений, треволнений, доктор Антеро, полный страхов и мало что понимающий, не потерял, подобно несчастному майору, рассудок. После ухода Антонии доктор долго думал, от какой опасности надо спасать девушку. Ничего не придумав, он решил спросить об этом у самой Селестины или у ее отца, и в это самое мгновение в комнату вошел майор. Он был весел и оживлен.
— Храни вас господь, — сказал он, входя, — ведь я впервые в вашей комнате.
— В самом деле? — ответил доктор. — Присаживайтесь.
— Меня привело сюда очень важное дело.
— Вот как?
— Знаете, кто умер?
— Нет.
— Дьявол. (Майор засмеялся, и смех этот заставил доктора содрогнуться.) Да, сеньор, умер дьявол, какое неслыханное счастье, самая большая радость в моей жизни. А что вы об этом думаете?
— Я думаю, что смерть дьявола — большое счастье для всех нас, но как вы об этом узнали?
— Мне сообщил в письме мой друг Бернардо. Он был другом и вашего отца. Я не видел Бернардо около двенадцати лет. Он приехал сегодня с Севера и сразу же написал мне, чтобы сообщить столь приятную новость.
Старик поднялся, прошелся по комнате, улыбаясь, бормоча что-то бессвязное и время от времени поглядывая на своего гостя.
— Вы не находите, что это лучший подарок ко дню бракосочетания моей дочери?
— Без сомнения, — ответил молодой человек, — но, поскольку властелин тьмы умер, не будем больше говорить о нем.
— Вы правы, оставим это.
И доктор перевел разговор на другие темы; о чем только он не говорил: о боевых сражениях, литературе, сельском хозяйстве, только бы отвлечь майора от дел божественных или дьявольских. Наконец майор ушел, сказав, что ждет полковника Бернардо к обеду и будет рад познакомить с ним доктора Антеро. Но час обеда давно прошел, а полковника все не было, из чего доктор Антеро заключил, что полковник Бернардо, письмо и дьявол — плоды больного воображения майора. Ан нет, на этот раз доктор ошибся, потому что полковник Бернардо в доме появился, но к ужину. Это был человек плотного сложения, сильный, с румяным лицом, живыми глазами и быстрой речью. Выглядел он лет на сорок, хотя ему было уже пятьдесят два. Он был в военной форме.
Майор обнял полковника и представил его доктору Антеро как своего лучшего друга. Представляя молодого человека, майор заявил, что это его будущий зять, и после этого велел позвать Селестину, которая не заставила себя долго ждать.
Когда полковник увидел Селестину, глаза его наполнились слезами, он помнил ее совсем маленькой, а теперь перед ним стояла взрослая красивая девушка. По-отечески обнял он ее и поцеловал. Разговор длился около получаса; все это время полковник поспешно что-то рассказывал, перескакивая с одного на другое, чем резко отличался от майора. Потом полковник сказал, что хотел бы поговорить с майором наедине, и молодые люди удалились. Никто не слышал их разговора, но слуга видел, что разошлись они за полночь.
Войдя в свою комнату, доктор увидел на столе письмо. Он вскрыл конверт и прочитал следующее: «Возлюбленный мой! Пишу Вам для того, чтобы Вы не забывали меня, мечтали обо мне, любили меня так, как я люблю Вас. Ваша невеста Селестина». И ничего больше.
Это любовное послание мало походило на то, что обычно пишут в таких случаях: письмо простое, наивное, смелое, искреннее.
Молодой человек перечитал письмо несколько раз, поцеловал и положил во внутренний карман, поближе к сердцу. Потом он стал готовиться к визиту Антонии, который, как читатель помнит, был назначен в полночь.
Чтобы как-то убить время, доктор взял наугад одну из книг, лежавших на столе. Роман назывался «Поль и Виржиния».
Доктор Антеро не читал раньше этого религиозно-мистического произведения — его не привлекала подобная литература, но сейчас обстоятельства были самые подходящие, и наш герой залпом прочел половину романа.
X
В полночь раздался легкий стук в дверь; это была Антония. Честная женщина пробиралась в комнату доктора с величайшими предосторожностями, опасаясь малейшего шума, чтобы не скомпрометировать себя. Доктор запер дверь на ключ и усадил Антонию.
— Спасибо вам за то, что вы остались, — начала она. — Я хочу открыть вам, что за опасность угрожает моей несчастной Селестине.
— Опасность грозит ее жизни?
— Хуже.
— Чести?
— Нет.
— Тогда…
— В опасности ее рассудок; я боюсь, что бедная девочка сойдет с ума.
— Боитесь? — переспросил доктор с печальной улыбкой. — Вы думаете, этого еще не случилось?
— Уверена. Но может случиться в любую минуту, она сойдет с ума, как ее отец.
— Он…
— Ему уже ничем нельзя помочь.
— Откуда вам это известно?
— Увы, уже двенадцать лет, как он потерял рассудок.
— Вам известна причина?
— Нет. Я появилась в этом доме шесть лет назад, тогда нашей девочке было десять лет. Она была как сейчас веселой, подвижной, доброй. Но она никогда не покидала стен этого дома и, возможно, видела за всю свою жизнь всего лишь нескольких людей. Она совсем не знает жизни. Отец с детства внушал ей, что он ангел Рафаэл, и девочка твердо верит в это. Я пыталась разубедить ее, но все напрасно. А когда об этом узнал майор, он пригрозил выгнать меня из дому, если я буду внушать дурные мысли его дочери.
— А где ее мать?
— Я ничего о ней не знаю. Я спрашивала об этом Селестину, но она тоже ничего не могла мне сказать. Она считает, что у нее вообще не было матери. Отец внушил ей, что она появилась на свет по воле бога. Уверяю вас, что девушка не сумасшедшая, но что станется с ней в этом доме?
Доктор задумался. Теперь ему все было ясно: и бессвязная речь Селестины, и намерения Антонии. Она хотела спасти девушку, и замужество было для этого лучшим средством.
— Вы правы, моя добрая Антония. Селестину нужно спасать. Положитесь на меня.
— Клянетесь?
— Клянусь.
Антония поцеловала руку молодого человека и расплакалась. Это были слезы благодарности. Антония любила Селестину искренней материнской любовью и беспокоилась о ее судьбе.
Как только за служанкой закрылась дверь, доктор лег и пытался побыстрее заснуть не только потому, что было уже поздно, но и потому, что его рассудку требовался отдых от пережитых волнений. На следующий день доктор Антеро попросил майора ускорить бракосочетание и подготовить все необходимые для этого документы. Было решено, что бракосочетание состоится в домашней часовне. Майор великодушно разрешил молодым венчаться дома: ведь Селестина как дочь ангела не нуждалась в благословении священника, чего, однако, нельзя было сказать о докторе, который был сыном человеческим.
При составлении бумаг произошел небольшой инцидент, взволновавший доктора: необходимо было установить имя матери невесты, но майор решительно заявил, что у Селестины никогда не было матери. Полковник, присутствовавший при этом споре, что-то сказал майору, что именно, доктор не понял.
— Томас! Вспомни вчерашнюю ночь.
Майор немедленно замолчал и как-то странно съежился. А полковник, повернувшись к доктору, сказал:
— Все устроится, не беспокойтесь.
Все замолчали, но доктору стало ясно, что в руках полковника Бернардо есть ключ к разгадке мучившей его тайны. И молодой человек решил воспользоваться первой же возможностью, чтобы сблизиться с полковником и откровенно поговорить о том, что его мучило с тех пор, как он оказался в этом доме.
Селестина не участвовала в этом разговоре, она играла в соседней зале на фортепиано. Из кабинета майора доктор прошел прямо к ней и нашел девушку необычно печальной. Он спросил, отчего она грустит, и Селестина ответила:
— Я знаю, вы не любите меня. Что же сделать, чтобы вы меня полюбили?
Молодой человек улыбнулся, взял руку своей невесты и поднес к губам. На этот раз девушка не вскрикнула и не отстранилась, она смотрела на него и не могла отвести взгляда, словно говоря, что отныне она принадлежит ему.
XI
Ночью доктор Антеро гулял по саду как раз под окном Селестины. Девушка не знала об этом, да и сам доктор никоим образом не хотел привлечь ее внимание. Он довольствовался тем, что время от времени видел в окне ее стройный стан. Ночь была лунная и необыкновенно ясная. Доктор, до недавнего времени не понимавший и не ценивший таинств ночи, наслаждался теперь тишиной, звездами и одиночеством. Доктор был поглощен созерцанием окон Селестины, когда кто-то хлопнул его по плечу. Молодой человек вздрогнул и быстро обернулся.
— Ну, мой дорогой доктор, — сказал полковник, — предаетесь холостяцкой свободе?
— Решил подышать воздухом, — слегка смутился доктор, — ночь сегодня чудесная, а в комнате слишком жарко.
— В самом деле, я тоже вышел прогуляться. Надеюсь, я не помешал вашим размышлениям?
— Напротив, я рад…
— Встретить меня?
— Да.
— В таком случае, пойдем погуляем.
Этот разговор был услышан в комнате Селестины, и девушка подошла к окну, чтобы узнать, кто же в саду.
— Она нас увидела, — сказал доктор, — смотрите!
Мужчины подошли к окну, и полковник успокоил девушку:
— Это мы, Селестина, я и твой жених.
Девушка молчала.
— Вы ничего не хотите сказать мне, доктор? — спросила наконец она.
— Вы прелестны, я любуюсь вами.
— Я рада это слышать, но ночной воздух может повредить мне, а потому — спокойной ночи.
— Спокойной ночи!
И Селестина закрыла окно. Мужчины направились в противоположную сторону сада, где стояла длинная деревянная скамья.
— Скажите все же, почему вы искали встречи со мной? — спросил полковник, когда они уселись.
— Дело в том, полковник, что я хочу кое о чем расспросить вас.
— Я постараюсь ответить на ваши вопросы.
— Вы знаете, о чем пойдет речь?
— Догадываюсь. Вы хотите узнать о матери Селестины?
— И это тоже.
— Что же еще?
— Я хочу узнать причину болезни майора.
— Разве вам ничего неизвестно?
— Ничего. Я очутился в этом доме случайно, почти фантастически, о чем хотел бы вам рассказать.
И доктор поведал полковнику уже известную читателю историю, не утаив обстоятельства, предшествовавшие ночному визиту слуги. Молодой человек признался и в том, что в доме майора он стал совсем другим человеком, гораздо лучше и чище прежнего.
— Ну что ж, — ответил полковник, — откровенность за откровенность. Теперь моя очередь. Нас с майором и вашим отцом связывала давняя дружба. Мы были неразлучны, за что нас даже прозвали «братья Горации». Ваш отец давно умер, и мы с майором остались вдвоем. Майор был женат, я холост. Однажды, по причинам, которые к делу не относятся, майор заподозрил, что жена ему не верна, и выгнал ее из дому. Я тоже поверил в измену Фернанды и одобрил действия майора. Я говорю, одобрил, но не до конца, потому что бедная женщина осталась без всяких средств к существованию. Какое-то время я помогал ей материально. Со слезами на глазах доказывала она мне свою невиновность, но я не поверил ни слезам, ни доказательствам и не содействовал ее примирению с мужем. Вскоре от всего пережитого майор сошел с ума и, переехав с маленькой дочерью в этот дом, больше не покидал его. Меня же непредвиденные обстоятельства заставили покинуть Рио и уехать на Север, где я и пробыл до недавнего времени. И я бы не вернулся сюда, если бы…
Полковник остановился.
— Если бы что? — переспросил доктор.
— Вы ничего там не видите?
— Где?
— Вон там.
Действительно, к собеседникам приближалась какая-то фигура. Это был слуга майора, Жозе.
— Господин полковник, — сказал он, — я ищу вас.
— Что случилось?
— Хозяин хочет с вами поговорить.
— Хорошо, я сейчас приду.
Но, прежде чем уйти, полковник закончил свой рассказ.
— Я бы не вернулся, если бы не убедился в том, что подозрения майора были необоснованными.
— Как так?
— Однажды, в одном провинциальном городе, я встретил жену майора, которая служила горничной в доме моих знакомых.
Так вот, подозрения майора основывались на тех сведениях, которые он почерпнул из письма, найденного у Фернанды. Но письмо было адресовано другой женщине, подруге Фернанды, которая к тому времени уже умерла.
Хозяева дома, где служила Фернанда, подтвердили эти сведения, добавив, что все эти годы она вела безупречный образ жизни.
Я решил, что правда способна вернуть майору разум, и поспешил приехать сюда.
— И что же майор?
— Он не желает меня слушать. В какой-то момент мне показалось, что я сумел его убедить, но потом он остался непоколебим. Бедный майор твердит, что он никогда не был женат, так как ангелы вообще не женятся. Ну вот, мой дорогой, теперь вы все знаете.
— Ему уже ничем нельзя помочь?
— Думаю, что нет.
— Тогда нужно спасать дочь.
— Почему?
— Потому что майор старался воспитывать ее в полной изоляции от внешнего мира, с детства внушал ей то, чем одержим сам, и весьма преуспел в своих стараниях. Я даже испугался, что девушка тоже больна.
— Не беспокойтесь, свадьба состоится, как и было решено, и вы увезете ее отсюда. В крайнем случае, вы уедете с ней тайно.
Они поднялись и направились к дому. У дверей их ждал очень встревоженный слуга, он сказал, что майор заболел. Полковник поспешил к другу, а молодой человек — в свою комнату.
XII
Когда полковник вошел в комнату майора, то понял, что тот действительно болен. Старик был очень бледен, глаза воспалены, он бродил по комнате, бормоча что-то бессвязное.
— Как ты себя чувствуешь, Томас?
— Хорошо, что ты пришел, — ответил майор, — я скоро умру. Только что за мной прилетал ангел и сказал, что я нужен на небе. Так что пора в дорогу.
— Оставь, — ответил полковник, — это тебе привиделось, полежи, успокойся.
Полковник заставил майора лечь и измерил температуру. Опасения подтвердились: у майора был сильный жар, старик бредил. В город за врачом послали немедленно слугу. Полковник не захотел оставлять своего друга и устроился на ночь на диване в его комнате.
На следующий день больному полегчало. Однако врач хоть и не счел нужным принимать какие-то срочные меры, но на всякий случай остался в доме.
Селестину оставили в неведении о случившемся, и она была весела и оживлена, как обычно. К вечеру у майора опять поднялась температура, и очень высокая. Не приходя в себя, старик умирал.
Доктор и полковник под разными предлогами не впускали Селестину в комнату майора, чтобы та не увидела страданий умирающего отца.
Однако незадолго до смерти майор пришел в себя и стал умолять доктора не отказываться от брака с его дочерью и несколько раз повторил, что оставляет ему все свое состояние.
Скоро все было кончено.
Мужчины решили сообщить Селестине о смерти отца лишь после похорон, которые были организованы с величайшей скромностью. Так они и сделали. Им удалось скрыть правду от Селестины, объявив отсутствие майора за завтраком и обедом неотложными делами. Вот почему, пока гроб с телом майора стоял в одной из комнат, в другой дочь его весело болтала, ничего не подозревая о случившемся. После похорон скрывать правду стало невозможно.
— Селестина, — сказал однажды полковник, — скоро ты выйдешь замуж за доктора Антеро.
— Но когда же?
— На днях.
— Я уже слышала это бессчетное число раз.
— На этот раз окончательно. Но твой отец…
— Что с ним?
— Твой отец не вернется.
— Не вернется? — удивилась девушка. — Где же он?
— Твой отец на небе.
Девушка побледнела. И хотя ей в голову не приходила мысль о смерти, сердце подсказало ей, что в словах полковника кроется что-то страшное. Две слезинки скатились по ее щекам, и девушка с грустью сказала:
— Отец ушел на небо и даже не попрощался со мной.
Потом она заперлась в своей комнате и вышла только на следующий день.
Ночь после похорон полковник и доктор провели вместе. Доктор рассказал, где находится состояние майора и как открывается сейф. Потом они обсуждали судьбу Селестины. Нужно было как можно скорее увезти ее из этого мрачного дома, и полковник предложил отправить девушку на следующий день к своей кузине. Обсудив все детали, полковник обратился к молодому человеку:
— Скажите-ка мне, теперь верите ли вы в провидение?
— Всегда верил.
— Неправда, если бы это было так, вы бы не решились добровольно расстаться с жизнью.
— Но, полковник, вы же знаете, у меня были исключительные обстоятельства. Теперь все изменилось: я был нищим — теперь богат.
— Я понимаю вас, доктор, понимаю, что, говоря о богатстве, вы имели в виду не состояние майора, но то богатство души, которое вы обрели в общении с этими необыкновенными людьми.
— Полковник! Вы читаете мои мысли. Что касается состояния, то я готов…
— Готовы отказаться от денег и от Селестины?
— Но могут подумать, что я женюсь на ней по расчету.
— И пусть думают, друг мой. Какое вам дело до людских пересудов? Нет более сурового судьи, чем собственная совесть. Разве она у вас нечиста?
— Все это так, но сплетни…
— Сплетни, мой друг, — это всего лишь сплетни. Иногда они попадают в цель, иногда клевещут, и последнее случается гораздо чаще.
В оценке общественного мнения полковник был революционер, он отрицал все и всяческие авторитеты. Один из его принципов гласил: «Общественное мнение — это флюгер, который поворачивается в нужную сторону под влиянием сильных мира сего».
Доктору и полковнику стоило большого труда уговорить Селестину покинуть отцовский дом. Только через несколько дней девушка с женихом уехала в город. Заранее предупрежденная родственница полковника радушно приняла ее в своем доме.
Все формальности были уже улажены, и молодые люди смогли вступить в брак. Однако до совершения этого торжественного акта, столь страстно желаемого влюбленными, Селестина должна была привыкнуть к новой жизни, которая перед ней открылась. Воспитанная по-монашески, в полной изоляции от действительности, девушка неожиданно попала в мир, дотоле ей неведомый, где все удивляло и восхищало ее. Каждый день, каждый прожитый час приносил ей новые впечатления. Селестина, в свою очередь, восхищала окружающих прекрасной игрой на фортепиано. У Селестины было весьма одностороннее образование. Полагая, что дочь ангела должна хорошо музицировать, майор пригласил в дом известного преподавателя. Что касается всего остального, этому, как мог, он обучил свою дочь сам.
XIII
Вернувшись в город, доктор Антеро немедленно разослал всем своим друзьям письма следующего содержания:
«Доктор Антеро да Силва, недавно покончивший жизнь самоубийством, имеет честь сообщить, что он вернулся с того света и будет рад встретиться с Вами в отеле…»
Доктор Антеро не ожидал, что соберется столько народу. Зала заполнилась людьми, которые хотели убедиться, что воскресение доктора — реальный факт, а не розыгрыш какого-нибудь шутника. Повсюду раздавались восклицания:
— Так он не умер?
— Невероятно, он жив!
— Не может быть!
— Это какое-то чудо!
— Никакого чуда, — ответил доктор Антеро, — это был ловкий способ узнать, как отнесутся к моей смерти друзья. Теперь все, что хотел, я знаю.
— О, мы были потрясены, — сказал один из присутствующих.
— Когда мы узнали сначала об этом несчастье, мы просто не могли этому поверить, — добавил второй, — но это была правда!
— Каков хитрец! — воскликнул третий. — Заставил оплакивать себя, а сам жив и здоров. Никогда не прощу тебе пролитые мною слезы.
— А вы, кажется, опознали мой труп?
— Ну да, мне сказали, что это ты, и я этому поверил.
— Я тоже.
В этот момент в зале появился Педро — слуга доктора. Доктор, разорвав кольцо своих друзей, бросился к Педро и обнял его. Оба не могли скрыть слезы радости. Такое бурное проявление чувств, да еще по отношению к слуге, к которому он всегда относился с холодным презрением, озадачило друзей доктора Антеро и даже, что было весьма показательно, заставило усомниться, действительно ли перед ними доктор Антеро да Силва.
Уходя, друзья заявили, что хотят дать обед в честь своего друга. Доктор от обеда отказался.
На следующий день газеты заявили, что доктор Антеро да Силва, которого считали мертвым, оказался жив и здоров. И тотчас в доме доктора Антеро появились кредиторы, которые хотели теперь воскресить похороненные долги.
Что же касается фельетониста той газеты, которая писала о кончине доктора Антеро, то он начал свою статью в субботнем номере так:
«Говорят, вернулся автор письма, которому я посвятил свои публикации. Правда ли это? Если он вернулся, он не может быть автором письма; если он автор письма — он не мог вернуться».
На это воскресший ответил:
«Я вернулся из другого мира, но, несмотря на это, я автор письма. Из этого мира я вынес хорошее правило: не следует принимать близко к сердцу мнение окружающих, а тем более своих друзей. Я вынес оттуда еще кое-что, но это уже не для публичного заявления».
XIV
Свадьба состоялась через три месяца. Селестина очень изменилась за это время, она утратила свою неземную наивность, которая была особой чертой ее характера, а вместе с ней и странное представление о жизни небесной, которое внушал ей майор.
Через месяц после свадьбы полковник вынужден был покинуть молодоженов и вернуться на Север. На прощание доктор сказал ему:
— Дорогой друг, я никогда не забуду, что вы для меня сделали.
— Я ничего не сделал, — ответил тот, — я только помог провидению.
Прощаясь с полковником, Селестина расплакалась.
— Почему ты плачешь, Селестина, — удивился старик, — я еще вернусь.
— Знаете, почему она плачет? — спросил доктор. — Я уже сказал ей, что ее мать жива, и она сожалеет, что не может ее увидеть.
— Ты обязательно ее увидишь, — пообещал полковник, — я ее найду.
Оставшись вдвоем с мужем, Селестина обвила его шею руками и сказала, улыбаясь сквозь слезы:
— Рядом с тобой и рядом с моей матерью чего еще желать, чтобы жить на свете?
Полковник уже не составлял счастье молодой женщины. О, любовь, о, сердце! О, человеческий эгоизм!
