— Эй, в яме!

— Что? Ктось энто?

— Зойка, энто я!

— Ты, Остап?

— Ну!

— А я тебя не узнала по голосу.

— По приметам — к богатству.

— Богатейничай. Ты сегодня сторожевым?

— Ни! Сторожевой Балда.

— Спит? Пьяный?

— Храпит. Хмельной.

— А ты меня пожалел, Остапушка?

— Ни! Полюбопытствовал.

— Чо тути щекотного?

— Вонь у тебя жуткая в яме.

— Герасим Добряк дохлых крыс и удавленных кошек под решетку каждый день бросает. Ермошка уронил убитого кобеля. Бабы выплескивают помои. Токмо Вошка Белоносов и Гунайка Сударев дали мне хлеба.

— Ты отодвинься малость от гнилого трупья.

— Не можнучи! Дарья Меркульева мне ноги березовым поленом сломила. Одну руку Устин Усатый совсем вывернул из плеча. У меня околелость и недвижность.

— Так ить за тяжкие преступы, Зойка.

— Поклеп! Я свята, аки богородица! Навет!

— Как навет? Разве ты не травила гусляра Ярилу?

— Кому ты веришь, Остап? Для чего мне было морить энтого старца? И где бы я достала яду? Знахарка терпеть меня не могет. Она и оговорила меня, ведьма.

— Горбуна-мужа ты ж убила.

— То ради тебя, Остап. И бил он меня по-зверски. Я тебя люблю.

— Ты с грекой снюхалась, мне изменяла.

— Не смеши меня, Остап! Разве можно обниматься с колючим татарником? Разве можно нежиться с мертвым? Соломон — энто дохлый кобель!

— Но у тебя брат — царский дозорщик!

— Откуда я знала, что мой родной братец стал московитянским соглядатаем? Думала, он просто обманщик. Гуслярам всегда бросают за песни много золота.

— Твой братец вырвал цепь и утек из подземелья Меркульева. Два дня за ним гонялись по степи три полка.

— Поймали?

— Ни, как в воду канул.

— Какой же он мне брат? Сам трусливо сбежал, а меня, безвинную, бросил на муки.

— Неуж на тебе клевета?

— Оговор! Спаси меня, Остапушка-лапушка. Я тебя завалю золотом. Братец мой найдет меня. А он выведал, где схоронена утайная казна. Мы с тобой убьем моего брата. Завладеем казной. Да и мой схорон богат. Семь тыщ золотых. Пропадет золото.

— Не позарюсь на золото. А вот жалко, ежли ты безвинная.

— Истинный крест, безвинная!

— Лови, Зойка, аркан! Надень петлю под мышки, я тебя вытяну. Так, так, не суетись. И унесу я тебя к тетке. Она укроет тебя до весны. Не заглянет Меркульев в каждый подпол.

— Потише тяни! Ой-ой, больно!

— Терпи. С того света волоку.

— Ты бы, Остап, украл у шинкаря какую-либо вещицу. Подбросил бы ее до утра еще к энтой яме. Дабы на него упало подозрение. Будто он меня высвободил из-под стражи.

— Ладно. У Соломона зипун сушится на дворе. Пойду оторву застежку и подброшу к яме. Меркульев скор на расправу. За наветную застежку он сдерет заживо шкуру с торгаша.