— Эй, в яме!
— Что? Ктось энто?
— Зойка, энто я!
— Ты, Остап?
— Ну!
— А я тебя не узнала по голосу.
— По приметам — к богатству.
— Богатейничай. Ты сегодня сторожевым?
— Ни! Сторожевой Балда.
— Спит? Пьяный?
— Храпит. Хмельной.
— А ты меня пожалел, Остапушка?
— Ни! Полюбопытствовал.
— Чо тути щекотного?
— Вонь у тебя жуткая в яме.
— Герасим Добряк дохлых крыс и удавленных кошек под решетку каждый день бросает. Ермошка уронил убитого кобеля. Бабы выплескивают помои. Токмо Вошка Белоносов и Гунайка Сударев дали мне хлеба.
— Ты отодвинься малость от гнилого трупья.
— Не можнучи! Дарья Меркульева мне ноги березовым поленом сломила. Одну руку Устин Усатый совсем вывернул из плеча. У меня околелость и недвижность.
— Так ить за тяжкие преступы, Зойка.
— Поклеп! Я свята, аки богородица! Навет!
— Как навет? Разве ты не травила гусляра Ярилу?
— Кому ты веришь, Остап? Для чего мне было морить энтого старца? И где бы я достала яду? Знахарка терпеть меня не могет. Она и оговорила меня, ведьма.
— Горбуна-мужа ты ж убила.
— То ради тебя, Остап. И бил он меня по-зверски. Я тебя люблю.
— Ты с грекой снюхалась, мне изменяла.
— Не смеши меня, Остап! Разве можно обниматься с колючим татарником? Разве можно нежиться с мертвым? Соломон — энто дохлый кобель!
— Но у тебя брат — царский дозорщик!
— Откуда я знала, что мой родной братец стал московитянским соглядатаем? Думала, он просто обманщик. Гуслярам всегда бросают за песни много золота.
— Твой братец вырвал цепь и утек из подземелья Меркульева. Два дня за ним гонялись по степи три полка.
— Поймали?
— Ни, как в воду канул.
— Какой же он мне брат? Сам трусливо сбежал, а меня, безвинную, бросил на муки.
— Неуж на тебе клевета?
— Оговор! Спаси меня, Остапушка-лапушка. Я тебя завалю золотом. Братец мой найдет меня. А он выведал, где схоронена утайная казна. Мы с тобой убьем моего брата. Завладеем казной. Да и мой схорон богат. Семь тыщ золотых. Пропадет золото.
— Не позарюсь на золото. А вот жалко, ежли ты безвинная.
— Истинный крест, безвинная!
— Лови, Зойка, аркан! Надень петлю под мышки, я тебя вытяну. Так, так, не суетись. И унесу я тебя к тетке. Она укроет тебя до весны. Не заглянет Меркульев в каждый подпол.
— Потише тяни! Ой-ой, больно!
— Терпи. С того света волоку.
— Ты бы, Остап, украл у шинкаря какую-либо вещицу. Подбросил бы ее до утра еще к энтой яме. Дабы на него упало подозрение. Будто он меня высвободил из-под стражи.
— Ладно. У Соломона зипун сушится на дворе. Пойду оторву застежку и подброшу к яме. Меркульев скор на расправу. За наветную застежку он сдерет заживо шкуру с торгаша.