1

Планета Орд Мантелл из космоса немного напоминала Землю. Особенно когда пролетаешь над океаном. Бескрайний водный простор, местами подёрнутый белоснежной ватой облаков, редкие цепочки неведомых островов и, кажется, даже коралловые атоллы. Отсюда уже не было видно, что континент, как и океан, на планете единственный и занимает существенно больше поверхности, примерно две трети. Над океаном вставала луна, нереально голубая в ярком свете далёкой звезды Адамант, местного светила спектрального класса B5. Излучение звезды вызывало к жизни буйную растительность лазурного оттенка, по крайней мере, в экваториальных областях, над которыми мы пролетали. Далеко впереди и левее посреди джунглей виднелась исполинская бурая плешь: там располагались населённые земли, окружающие громадный космопорт, единственный на планете. По крайней мере, если верить картам.

– Осока, а что там, на минус восемь? – спросил я в интерком, заметив слева по курсу какие-то заросшие тропической растительностью руины.

– Старый республиканский военный городок, – отозвалась моя подруга, тогрута Осока Тано. – Когда-то давно, во время войны с сепами, здесь была громадная тыловая база. Склады, казармы, тренировочные площадки… А дальше, ближе к городу, развалины белого здания видишь? Должно быть, госпиталь.

– Он самый, – подтвердил Пятерня, бывший солдат-клон республиканской армии, а ныне лейтенант-инструктор. – Я тут лежал однажды. Даже его бросили, надо же!

– Когда это ты научился понимать наш язык? – поинтересовалась Осока.

– Не совсем же я дикарь, чтобы не узнать слово «хоспитал», – хмыкнул Пятерня. Он говорил на базик, местном всеобщем языке, представляющем из себя причудливое переплетение слегка изменённой европейской и инопланетной лексики. Другого, как и большинство людей в Галактике, он просто не знал.

– Тут и приземлиться негде, – тоже на базик сказал я и добавил уже только для Осоки: – Смотри, всё заросло, настоящие джунгли.

– А нам и не надо, – успокоила Осока. – Видишь там подальше горное плато? Садиться будем за ним.

– Можно подумать, там лучше, – покачал головой я. – Кстати, когда это русский стал твоим языком?

– Некоторое время назад, – отозвалась моя подруга. – Как говорится, с кем поведёшься…

«Ропал», сопровождаемый овальным пятнышком своей тени, пронёсся над плато, словно бы выдавленным из коры планеты плунжером гигантского штампа. Плоская вершина плато лежала выше уровня облаков и сверкала в лучах заходящего Адаманта, как одно сплошное чёрное стекло. Результат извержения? Однако, через минуту глаз мой различил, что поверхность сплошь покрыта плотно пригнанными друг к другу шестигранными плитками. Гигантская солнечная электростанция, вот что это было. На самом краю с северной стороны, чтобы не затенять фотоэлементы, притулились несколько небольших зданий, одно из них было увенчано параболической антенной дальней связи. А дальше, за плато, совсем недалеко, среди джунглей блеснула водная гладь.

– Озеро-охладитель, – пояснила Осока. – В него и сядем.

Корабль аккуратно снизился, приближаясь к берегу, и опустился брюхом в воду. Наблюдать это, сидя в нижней зенитной турели, было не совсем приятно, хотя блистер, разумеется, был герметичен и имел достаточную прочность, чтобы выдержать давление на гораздо большей глубине. Пока я выбирался из турели, Пятерня успел уже открыть верхний люк и возился снаружи. Мы с Осокой поднялись вслед за ним на броню. Лейтенант к тому времени закрепил в проушинах буксировочную лебёдку, со стороны больше похожую на гарпунную пушку, и примеривался, куда бы выстрелить якорем. Дзынь! Якорь, увлекая за собой тонкий синтетический трос, пролетел три десятка метров и вонзился куда-то между корней громадного дерева. Включился мотор катушки, и двухсоттонный диск космолёта, словно паром, важно поплыл к берегу.

В том месте, где борт коснулся берега, часть грунта осыпалась, и Осока, недолго думая, первой перепрыгнула на голую землю. Пятерня, с бластером наготове – за ней.

– Поглядывай тут, – распорядился я. Четвёртый член нашей команды, синекожий солдат-панторанец с короткой фамилией Жех, поправил на плече ремень бластерного ружья и деловито кивнул. А я поспешил за остальными.

Заросли на поверку оказались совсем не столь густыми, как представлялось с озера, в большинстве мест по подлеску можно было спокойно идти. Там же, где кустарник и лианы полностью перегораживали выбранное направление, Осока на пару секунд включала световой меч и несколькими изящными движениями пылающего лезвия расчищала проход. Спустя десять минут мы очутились на границе тени, отбрасываемой плато, и растительность начала редеть, чахнуть. Здесь, в зоне, куда никогда не падали лучи Адаманта, неохотно росли и деревья, и кустарники, зато широколистные бирюзовые растения вроде лопуха высотой по пояс и папоротники, почти такие же, как земные, ковром покрывали всю поверхность. Как ни странно звучит на первый взгляд, идти здесь стало сложнее: листья «лопухов» загораживали обзор, и приходилось с осторожностью ставить ногу, чтобы не подвернуть на какой-нибудь неровности. Скальная стена вздымалась над нами на заоблачную высоту, и, чем ближе мы подходили, тем ощутимее нависала, давила, хотя была далеко не вертикальной, крутизна её в некоторых местах не превышала шестидесяти градусов. Осока, поколебавшись немного, двинулась вдоль стены вправо.

– Места для посадки «коромысла» вполне достаточно, – заметил Пятерня.

– Было бы что увозить, – развёл руками я. – За десять лет это место могли найти.

– Полетим в следующее, делов-то, – бросила через плечо Осока. Я не уставал поражаться, до чего легко она подхватывает просторечные выражения, которые я иногда употребляю незаметно для себя.

Пройдя метров двести, Осока насторожилась, приблизилась к стене вплотную, дотронулась до камня в нескольких местах.

– Вот оно, – удовлетворённо кивнула она. Сосредоточившись, вытянула руки вперёд и с видимым усилием провернула в воздухе. Внутри скалы раздался негромкий скрип, затем по земле передалась вибрация, и огромные камни, только что казавшиеся единым целым, причудливо сдвинулись, ушли в стороны, обнажив прямоугольный портал, закрытый металлическими створками. Пятерня потянул меня за обломок скалы. Осока тоже приняла меры предосторожности: прижалась к камню в стороне от портала и, вытянув руку максимально далеко, на ощупь набрала на панели замка длинный код. Панель пискнула, и створки начали расходиться. Одни, вторые, затем третьи. В чёрном провале уходящего под наклоном вниз тоннеля загорелись пыльные голубоватые светильники. Надев дыхательные маски – Осока заранее предупредила, что помещения склада должны быть заполнены углекислотой – мы вошли внутрь.

От входного портала вглубь горы вёл наклонный квадратный тоннель шириной около пяти метров. Судя по совершенно гладкой поверхности стен, проход не прорубали механическим инструментом, а выплавляли, одновременно замуровывая трещины в камне. Сто метров вперёд и вниз – и мы оказались возле внутренней двери. Осока, оглянувшись через плечо, постучала согнутым пальцем по стене, где были вмурованы две панельки контроля атмосферы, как на космических кораблях. Индикация работала, показывая две абсолютно одинаковые диаграммы: ни голубой составляющей кислорода, ни жёлтой азота, сплошной багровый круг, обозначающий двуокись углерода. Смертельно для любого организма с кислородным обменом, исключая, быть может, некоторых простейших. Впрочем, я догадывался, что задача ставилась несколько иная, чем уничтожение непрошенных гостей, вошедших на склад без кислородного прибора. Гораздо важнее, что в атмосфере углекислоты невозможен пожар, не идёт коррозия, а для долговременного хранения это незаменимо. Бесшумно раздвинулись створки внутренней гермодвери, и нашим взглядам открылся невысокий, метров пять, и достаточно обширный зал.

– Типичная партизанская закладка, – прокомментировала Осока. – Один раз видела такую с моим учителем.

Зал был заполнен контейнерами. Очень похожими на железнодорожные, только изготовленными явно не из металла, потому что стенки их не были гофрированными, а имели лишь небольшие рёбра жёсткости. Ближе ко входу среди них попадались такого же размера рамы, внутри которых крепилось нечто запаянное в матовую чёрную плёнку. Осока и Пятерня, не сговариваясь, сняли с ремней планшеты и нырнули в узкие проходы по сторонам.

– Здесь боеприпасы!

– А здесь продовольствие и медикаменты!

– Оснащение для лазарета, оружие и снаряжение должно быть дальше от входа, – сообщила вернувшаяся Осока. Включила комлинк: – «Хелси», это «Ропал». Заказ подтверждаю.

– И сколько тут оружия? – спросил я.

– Комплект на группу коммандос, по армейским нормам это чуть меньше батальона. Помогай!

Она потянула за скобу, откидывая от стены на кронштейне большую репульсорную платформу, включила, освободила от креплений и вытянула в центральный проход. Дальше всё делалось приблизительно как с электрической складской тележкой: направить плоскую часть платформы под контейнер, приподнять, увеличивая потенциал на репульсорах, и тянуть за поворотный рычаг управления, подсказывая приводу, куда двигать груз. Громадный контейнер шёл легко даже по наклонному коридору, правда, на выходе тележка сразу задела камни, и пришлось ещё увеличить потенциал.

– Дальше, дальше, – махнула рукой Осока, вытаскивая из ворот другой контейнер. – Вынимай её!

Она ловко придвинула свой контейнер к моему, защёлкнула массивные замки, соединяя их «паровозиком». Когда мы вернулись, в проходе нас ждали ещё два контейнера, выдвинутые Пятернёй со своих мест. А наверху заходили на посадку «коромысла» – челноки типа «нерф», предназначенные для перевозки крупногабаритных грузов. Транспортной кабины у них не было, только захват под центропланом, позволяющий переносить бронированный шагоход или что угодно таких же размеров. Пара сцеплённых контейнеров как раз подходила и по габаритам, и по весу. Жаль, что таких челноков у нас всего четыре, и потребуется несколько рейсов, чтобы отправить всё это на орбиту!

Прилетевшие техники забрали у нас платформы и, нацепив маски, отправились вниз.

– Как думаешь, насколько быстро отреагируют местные власти? – спросил я.

– Могут и вообще не отреагировать, – пожала плечами Осока. – Сенсоры охватывают только пространство над космодромом и городом, а мы в сотне километров от него. На энергостанции никого нет, одни дройды.

– Точно?

Осока укоризненно посмотрела на меня:

– Всё не доверяешь моим способностям?

– Опять забыл, что ты умеешь чувствовать присутствие, – извиняющимся тоном ответил я.

На перевозку всех контейнеров потребовалось пять рейсов и ещё один «половинный», двумя «коромыслами», забрать последние четыре контейнера. За три с половиной часа никто возле энергостанции так и не появился: местным властям явно было наплевать, что творится за пределами города-космодрома. Как только склад опустел, Осока спустилась вниз, аккуратно закрыла внутреннюю дверь. Затем привела в действие механизм наружной. И едва успела отскочить, когда вслед за гермостворками маскировочные каменные стены заняли прежнее положение.

– Теперь в космопорт, на свалку, – распорядилась она. – Посмотрим, чем занимаются наши технические гении.

«Индрик», корабль бреганцев Иана Кудры и Базили Врана, мы обнаружили на громадном пустыре на границе космодрома, недалеко от громоздящихся куч ржавого корабельного железа. Кроме него, возле свалки стояли несколько небольших грузовиков и один потрёпанный корвет. Иан, Базили и их приятельница, мохнатая фо-фейанка Блика Лофор, пили под навесом пахучий травяной настой в компании космического старьёвщика – очень похожего на человека гуманоида с оранжевым цветом кожи.

– Как успехи? – спросил я.

– Шикарно! – чуть ли не закричал румяный круглолицый Иан. – Алекс, мы генератор купили! Режим не держит, но это фигня, откалибруем. Зато дёшево.

– Транспорт вызвали? – прервала его восторженную речь Осока.

– А как же! Чембал ещё кой-чего на продажу привезёт. Тут, оказывается, некоторые блоки в большом дефиците, а у нас как раз есть.

– Неужели тогда со станции что-то прихватили? – изумилась Осока.

– Самое ценное, – сказал Базили. – Не имперцам же оставлять!

Осока вздохнула. Инженером она не была, и некоторые действия и мотивы техноманьяков оставались вне пределов её понимания. А я ухмыльнулся, вообразив лица имперских техников, когда они увидели в инженерных залах многочисленные дыры от приватизированных блоков.

Заслышав свист приземляющегося челнока, старьёвщик выглянул из-под навеса, и лицо у него удивлённо вытянулось.

– Давно я не встречал LAAT этой модификации, – сказал он. – Для перевозки крупных грузов лучше не придумаешь. Не продаётся?

– Интересный ты мужик, Гемрат, – хмыкнул Базили. – Продадим, а сами с чем останемся?

– Старьёвщики так добры, что готовы купить любой хлам, а стоящую вещь и подавно. Причём, по самой лучшей цене, – ядовито пояснила Осока. – Правда, не уточняют, для кого именно она наилучшая.

– Торговцы не меняются нигде и никогда, – понимающе кивнул я. Осока включила комлинк:

– Риен Шо, чем порадуете?

Голопроектор в её руке высветил объёмное изображение Старшего Администратора Инкипа Риен Шо, немолодого панторанца с пышными усами в стиле императора Александра II.

– Особенно нечем, – Риен Шо развёл руками. – Есть несколько фрахтов в соседние системы, увы, все небольшие.

– Хотите заработать – ищите груз на Брег, – посоветовал старьёвщик Гемрат. – Последнее время в том направлении мало кто летает.

– Минуточку, а наши бреганские? – вмешался Базили.

– Ваших осталось всего ничего. У одних корабли конфисковали, другие не стали дожидаться своей очереди и разлетелись кто куда.

– Как это конфисковали? – не понял Базили. – Под каким предлогом?

– Слишком мощное вооружение, можно использовать как боевые. Борьба с пиратством и контрабандой на имперский манер. Сначала потребовали снять оружие, а когда люди не подчинились, стали хватать и отбирать корабли.

– Дела хреновее, чем мы думали, – сказал Иан.

– Попробуем воспользоваться советом уважаемого Гемрата, – подытожила Осока. – Риен Шо, Вы слышали?

– Да, – ответил панторанец на голограмме. – Поговорю с посредниками.

Обратно возвращались тем же порядком: мы на «Ропале», бреганцы, Блика и Риен Шо – на «Индрике». Обогнув планету, поднялись на синхронную орбиту, где над территорией, населённой, разве что, немногочисленными фермерами, висел «Хелси». Один из двух экспериментальных фрегатов ЕФ-76, построенных в последний год Республики, в бою с эскадрой сепаратистов лишился кормового модуля со всеми двигателями. Тогда восстановить его не успели, а после создания Империи кто-то предусмотрительный спрятал корабль на межпланетной свалке в системе Панторы. Откуда мы его и взяли, когда пришлось срочно спасаться со станции «Румелия», оккупированной имперскими штурмовиками. Чуть в стороне от фрегата, словно мошки, вились мелкие кораблики. На общем канале царил шум, смех и визг: кореллианец Кейран Килиан выпустил в космос свой «выводок». Эти решительные девицы отказались покидать «Хелси» вместе с остальными беженцами и чуть ли не хором заявили, что хотят стать пилотами истребителей. Килиан сначала схватился за сердце, потом за голову, но девушкам удалось склонить на свою сторону главную начальницу, бывшую директрису «Румелии» Рийо Чучи. Та разрешила попробовать, для начала хотя бы на тренажёре. Иан, Базили и Блика спаяли на основе кабины разобранного «Актиса» и двух голопроекторов импровизированный симулятор, и кореллианец по очереди пропустил соискательниц через серию тестов. К его удивлению, несколько девушек оказались весьма способными. Пришлось ему учить и остальных желающих, сперва на тренажёре, а потом – тех, кто прошёл отбор – и в космосе, контролируя их действия через даталинки дройдов-астромехов, входивших в «экипаж» истребителя. В данный момент «эскадрилья Белых Цапель», как они именовали себя сами, в полном составе азартно гонялась за четвёркой пилотов-панторанцев, изображающих неприятеля. Судя по гаму в эфире, те пока легко уходили от атак, несмотря на тройное превосходство «Цапель». Осока, по пологой дуге обойдя место учебного боя – от греха подальше – подвела корабль к дополнительному ангару номер три, подвешенному сбоку на гипертрофированном «киле» фрегата, как раз на уровне модуля вспомогательных генераторов. «Ропал» в ворота ангара прошёл бы с трудом, но нам и не нужно было внутрь: под брюхом ангарного пилона, в задней части, как раз за гигантской укосиной, обеспечивающей жёсткость конструкции, располагался стыковочный узел вертикального типа. К нему и подвела нас Осока.

В узком подъёмнике переходной трубы могли разместиться только двое, поэтому поднимались в два приёма: сначала Пятерня с Жехом, потом мы с Осокой. Наклонный пандус на уровень выше, затем прозрачная галерея над ангаром и дремлющими со сложенными вверх плоскостями крыльев десантными «нерфами», и, наконец, главные лифты, которыми была пронизана нижняя часть фрегата. Пятерня нажал кнопку палубы номер девять, где находились корабельные трюмы, и лифт понёс нас вверх, мимо мостика и офицерских общежитий. У куатских корабелов – какая-то странная логика: такое впечатление, что заботились они не о лучшей защищённости важнейших помещений фрегата, а о том, как обособить обитаемое пространство офицерского состава от остального экипажа. Впрочем, за два месяца я уже начал привыкать, что мостик расположен ниже главного полётного ангара и трюмов. А из верхних жилых помещений в нижние приходится ехать на двух лифтах с пересадкой.

Дверь коридора девятой палубы, ведущая в трюм, не была закрыта, из-за неё доносился шум оборудования и неразборчивые голоса. Изначально фрегат достался нам с совершенно пустыми трюмными отсеками: ни боеприпасов, ни запасных частей, только аварийный запас пищевых концентратов. Теперь техники и пограничники складировали здесь то, что было привезено с «партизанской базы». Контейнеры, прибывающие из малого грузового ангара палубой выше, сдвигали с подъёмника и освобождали от груза, после чего команда из нескольких солдат разнимала их на панели и складывала штабелем у стены. Иан, Базили и Блика – когда только успели? – находились в первых рядах оценщиков трофеев. Вместе с майором Гентой Вантезо они изучали комплекты боевого обмундирования. Проблема, как я понял из их беседы, заключалась в том, что все хранившиеся на базе бронекостюмы были одинаковыми, ведь предназначались они для столь же одинаковых солдат-клонов. К счастью, большинству панторанских пограничников этот размер брони был велик, а значит, оставалась возможность подогнать её путём обрезки пластоидных деталей.

– Дайте мне несколько человек для примерки, и завтра я вам скажу, на кого мы эти доспехи переделать сможем, а на кого нет, – предложила Блика Лофор.

– Да, сделайте одолжение, – кивнул Вантезо.

– Господин майор, оружие здесь же размещаем? – подскочил к Вантезо какой-то сержант, имени которого я ещё не запомнил.

– Пока здесь. Лейтенант, проследите, чтобы всё было пересчитано, номера переписаны, а возле контейнеров установлены голокамеры слежения. Да, и отберите для расконсервации часть тяжёлого вооружения, пусть Аллигар переправит его в арсенал.

– Так точно, – откозырял Пятерня.

Я поискал глазами Осоку. Она в сторонке беседовала о чём-то с Рийо Чучи.

– Что обсуждаем? – с улыбкой спросил я, подходя. Панторанка приветливо улыбнулась в ответ.

– Думаем, что делать дальше, – сказала она. – То ли в контрабандисты податься, то ли заняться пиратством.

С недоверием я уставился в янтарно-золотые глаза Рийо. Ещё совсем недавно она была директором большого межзвёздного терминала, примерной законопослушной гражданкой. И вдруг такие речи.

– Шутишь, надеюсь?

– Наполовину, Алекс, – панторанка поправила волосы на виске. – Надо ведь как-то кормить весь наш коллектив. Делать мы умеем только две вещи: обслуживать звездолёты и охранять что-нибудь от кого-нибудь. Поэтому и дороги нам тоже две. Либо в полулегальные частные перевозчики…

– То есть, считай, контрабандисты, – вставила Осока.

– Либо в частную наёмную охрану, – продолжала Рийо. – Из этих половина – обыкновенные пираты. Не безопасность обеспечивают, а дань собирают.

– Понятно. Рэкет, – кивнул я.

– Вот Осока предлагает присмотреть пиратскую шайку, с которой нам по силам справиться, и отнять у них подопечных. Запросить меньшую плату, а охранять по-настоящему.

– Идея неплоха. А ты что думаешь, госпожа директор?

– Ой, хоть ты оставь «директора» для совещаний! Я думаю, что перевозки могут быть выгоднее.

– Алекс, объясни ты ей, пожалуйста, – взмолилась Осока, – что прогорит она со своими перевозками! Сколько у неё судов? Три с половиной лоханки и наша «Горгулья». Этим всю ораву не прокормишь. Значит, надо покупать ещё суда, пилотов нанимать. А потом ветер переменится, и что она будет делать?

– Ну, у нас и база как бы подвижная, можно в другой сектор податься, – возразил я.

Маленькие кулачки Рийо одновременно ткнулись под рёбра мне и Осоке.

– Вас не учили, что это невежливо? – осведомилась она. – Переведите мне кто-нибудь на понятный язык!

– Вообще-то, мы и говорим на понятном, разве нет, Алекс? – Осокин взгляд был сама невинность.

– Хохмачка доморощенная, – проворчал я. И на базик, для Рийо, сказал: – Почему нельзя заниматься тем и другим одновременно? Пусть перевозки будут добавочным доходом к основному, от охраны.

– Тогда почти все техники окажутся без работы, – ответила панторанка.

– А что, если подрабатывать на сторонних заказах? Представь, по окрестным планетам пойдёт слух, что отличные механики предлагают услуги по ремонту, недорого. Как думаешь, местные частники заинтересуются?

– Ясен пень, заинтересуются! – воскликнула Осока. – Алекс, ты гений!

– Не уверен. Я ведь нездешний, чего-то могу не понимать. Вдруг тут такая конкуренция, что новая эс-тэ-о не имеет шансов на успех.

– Что такое «эс-тэ-о»? – переспросила Осока.

– Станция технического обслуживания, не знаю, как правильно на базик.

– Да просто «ремонтный док».

– Вы опять? – возмутилась Рийо. – Нет, я так больше не могу! Сегодня же беру протокольного дройда и начинаю учить ваш язык.

– Ага, давно пора, – одобрила Осока. – А то всё грозишься только.

Когда разгрузка закончилась, по времени «Хелси» был уже поздний вечер, и импровизированный экипаж разъехался на лифтах «по домам». На шестой палубе, где поселились мы с Осокой, было пустынно. После того, как изуродованный фрегат совершил первый отчаянный прыжок в систему Куларин и высадил беженцев на одну из планет, на борту осталось что-то около трёхсот пятидесяти душ, в то время как корабль был рассчитан на проживание почти тысячи. Поэтому народ разместился вполне комфортно: кто в офицерском общежитии и на гостевой палубе, кто в казармах рядовых членов экипажа, расположенных на верхних ярусах основного корпуса корабля. Авиатехники облюбовали пятую палубу, где в низком зале над полётным ангаром хранились штатные истребители, и заняли пару кают на шестой, а остальные помещения остались свободными. Поэтому мы с Осокой имели возможность взять себе по отдельной каюте. Вернее, и взяли, сразу после ухода в гиперпространство. Облюбованный подругой номер я галантно оставил в её полное распоряжение, а сам занял соседний, через стену. Но вечером того же дня, когда я лежал на койке, пытаясь уснуть, открылась дверь, и в комнату вошла Осока. Повесила на стену комбинезон, положила на тумбочку ремень с нехитрыми джедайскими пожитками и, едва коснувшись ногой лесенки, запрыгнула на верхнюю койку. Заглянула ко мне вниз, спросила:

– Не стесню?

Я отрицательно покачал головой, усилием воли удерживая губы, норовящие разъехаться до ушей. Так мы и остались в одной каюте. Осоке, похоже, было абсолютно безразлично, кто и что подумает на этот счёт. Точно так же она нисколько не смущалась ходить при мне в одном белье – плавках довольно скромного покроя и тонком эластичном топе под грудь, заменяющем здешним женщинам повседневные бюстгальтеры. Когда требовалось раздеться полностью, Осока делала знак, и я интеллигентно поворачивался спиной. Как-то я шутливо напомнил ей, что по выдуманной ещё на «Румелии» легенде мы, вроде как, женаты.

– Помню-помню, – улыбнулась она. – Отвернись.

Сегодня, войдя в каюту, Осока первым делом не без удовольствия избавилась от снаряжения, сняла обувь – по застеленному толстым светло-зелёным паласом полу удобнее было ходить босиком. Предложила:

– Поедим?

– Поздно уже, не хочется, – отказался я. – Пить хочу.

– Держи, – подруга налила мне кипятку с местным цветочным чаем, который нравился нам обоим. – Фруктов?

– Кусочек, – кивнул я. На межзвёздном терминале в скоплении Стеннес нам попались прессованные сухофрукты, почти такие же, как у меня дома, на Земле. Выглядели они непрезентабельно, вроде пищевого концентрата без упаковки, но я-то знал, что продукты местных кустарей и не должны быть красивыми, главное – вкус. Поэтому попробовал сам и чуть ли не насильно заставил попробовать Осоку и зелтронку Дэю, начальницу Карантинной службы. Вскоре счастливый фермер-борнек перегружал в наш «нерф» всю партию своего товара целиком. Фруктовые «портянки» были разные, одни напоминали вываренную в сиропе клубнику, другие – персик или нечто среднее между грушей и айвой, ещё несколько вкусов были совсем необычными. Население «Хелси», к тому моменту недели три уже питавшееся одними концентратами, такую добавку к рациону приняло на «ура».

– Лю-уди-и! – послышалось из коридора одновременно со стуком в дверь. Голос был Бликин.

– Заходи, заходи, – пригласила Осока.

– Я на секундочку, – помотала головой Блика. – Идёмте ужинать, мы на рынке мясо купили, в печке жарим.

Печку эта троица кулибиных соорудила уже на фрегате из небольшого медицинского контейнера и нескольких нагревательных элементов. Вышел превосходный духовой шкафчик, в котором из сухого мяса шахтёрских рационов при добавлении воды получалась ароматная тушёнка, а из замороженных овощей – шикарные гарниры.

– Спасибо, Блика, но сегодня мы пас, – сказал я. – Да, Осока? Время первый час ночи, спать пора, а не ужинать.

– Как хотите. Тогда отложу большой кусок вам на завтра.

– Будем тебе очень благодарны, – улыбнулась Осока.

 

2

Первое, что я увидел, проснувшись на следующее утро – смуглую руку Осоки, свершенную с верхнего яруса почти по локоть. Девушка время от времени делала так во сне, словно львица, дремлющая на ветке дерева. Или, скорее, не львица, а египетский сфинкс, на него моя подруга с её полосатой кожистой «короной», заменяющей причёску, походила гораздо больше. В такие минуты я часто испытывал желание взять в ладони эти тонкие нежные пальчики, и всякий раз сдерживался, понимая, что серьёзно рискую здоровьем, если вдруг ей это придётся не по вкусу. С другой стороны, можно попробовать, авось, не покалечит…

– Делай, – сонно сказала вдруг девушка. – Или нет. Не надо «пытаться».

– Эмм… Ты о чём?

– Ты так громко думаешь, совершить тебе некий поступок или нет, что, наверное, в коридоре слышно. Прими, наконец, решение.

– Принял, – улыбнулся я. – Цап-царап!

И, всё же, взял её за руку – совсем легонько, так, чтобы она могла убрать ладонь, не вырываясь. Осока перегнулась через край койки и удивлённо посмотрела на меня:

– И вот об этом ты так напряжённо думал, что аж меня разбудил? Я решила, ты как минимум пойдёшь Чучи предложение делать.

– Почему Чучи? – растерялся уже я.

– Ну, или что-то столь же кардинальное. А ты над такой ерундой…

– Да я, собственно, сомневался, вдруг ты спросонья не разберёшься и двинешь, как ты умеешь, – вывернулся я.

– Исключено. Я и во сне прекрасно чувствую, кто ко мне прикасается и с какими намерениями. Тебе опасаться вообще не…

Договорить она не успела, потому как в этот момент раздался страшный грохот, эхом передающийся по конструкциям звездолёта. Удар, ещё, ещё! Некто очень упорный долбил чем-то тяжёлым по чему-то металлическому. Мы выскочили из коек, как ошпаренные, оделись и бросились выяснять, что творится. Удары были неплохо слышны даже в лифте, пока тот вёз нас на мостик. А там собравшиеся старшие офицеры наблюдали на переднем экране трансляцию с «праулера», как две фигуры в скафандрах, приставив к стыку броневых плит металлический стержень, в котором я чуть ли не с нежностью опознал обыкновенный лом, вгоняют его в щель кувалдой.

В комлинке слышалось оживлённое обсуждение процесса:

– Прикипела, с-с…

– А ты долбани как следует, кули ты гладишь?

– Ага, а оторвёт отдачей? Кто ловить будет?

– Не дрейфь, держу.

– Эх, куатская техника… – Иан, по голосу это был именно он, размахнулся и с хеканьем нанёс удар из-за головы.

– Пошла, давай! – заорал Базили.

– Что они делают? – удивилась Осока.

– Хотят снять наружный корпус с генераторного отсека, – объяснила Блика. Скафандра для неё не было, буксир же для подобных работ великоват и неуклюж, поэтому она вынуждена была наблюдать за процессом со стороны, всем видом демонстрируя, насколько угнетает её сей факт.

– А зачем? – не поняла моя подруга.

– Интересно, а как ты иначе запихнёшь туда новый генератор, пять метров в диаметре и пятнадцать длиной? – сказал я. – В лифт он не войдёт даже нарезанный на дольки.

Ещё два удара – и вся нижняя часть броневого покрытия, похожая на остов небольшого судна с отрезанной кормой, снялась с места, гулко грохнув о корпус ниже лежащего отсека, отчего вся конструкция корабля низко загудела. Затем плавно, с достоинством, как всё, что делается в невесомости, поплыла прочь от «Хелси», медленно переворачиваясь.

– Ур-а-ау! – Блика захлопала двумя парами ладоней.

– Ой, а как же её… – растерянно пролепетала Рийо. – Кто-нибудь, буксир!

– Не волнуйся, – успокоил я, – через виток вернётся, тогда и поймаем.

– Вернётся? Уверен?

– Ну, мать, ты даёшь, – возмутился я. – Тысячи лет в космос летаете, а законов орбитального движения не знаете.

– Надо бы внутреннюю тросом, что ли, подвязать… – задумчиво произнёс, меж тем, Базили, провожая взглядом удаляющуюся деталь.

Иан попытался почесать заднюю часть шлема:

– И чего мы тракционный луч не починили сначала?

– Да ладно, хрен с ним, – махнул рукой Базили. – Давай эту привяжем и тоже отколупаем. Жарко тут чего-то становится, солнышко припекает.

– А за что её привязывать?

– Хатт его знает. Может, проушины приварим, как к лому и кувалде?

– Выдержит ли сварка-то?

– Ну, вот и поглядим…

– Нет, не могу больше это видеть, – Рийо развернулась, собираясь уходить.

– Не пойму, что тебе не нравится, – сказала Блика. – Люди работают.

– Кстати, наши техники заявили, что надо прорезать отверстия в обоих слоях корпуса, а потом заваривать, – как бы между прочим заметил присутствующий тут же Килиан. – А ребята придумали лучше.

– Правильно, – кивнул я. – Что один человек сделал, другой завсегда разобрать сможет. А вам бы только резать, хирурги.

– Они так весь звездолёт разворотят, – вздохнула Рийо.

– Разворотят, так обратно соберут. А из лишних деталей построим что-нибудь небольшое, вроде второй «Горгульи», – последнюю фразу я произнёс по-русски, чтобы не нервировать Рийо.

– Каких ещё «лишних»? – зашипела мне в ухо Осока.

– Ну, как же, после сборки всегда остаются лишние детали, – я пожал плечами. – А когда разбираешь что-то очень большое, как звездолёт, то и деталей остаётся мно-ого…

– Это шутка, надеюсь?

– Да успокойся ты. Видела же результаты их работы. Понравилось, как они «Горгулью» сделали?

– Понравилось. А «Ропал» понравился ещё больше. Но слова о лишних деталях как-то…

– Настораживают? – ухмыльнулся я. – Не волнуйся. Если у нашего человека остаются лишние детали, выясняется, что агрегат и без них прекрасно может работать. Вспомни пословицу: русский человек это не тот, у кого чего-то нет, а тот, у которого нет, ну и хрен с ним.

Осока только головой покачала. После Большой Модернизации, проведённой на фрегате, она и Рийо, похоже, стали слегка побаиваться бреганцев. А началось всё с того, что в первые дни нам катастрофически не хватало людей для управления кораблём. Меня это заставило задуматься. Штатный экипаж данного типа кораблей без учёта десанта составлял, по словам моей подруги, восемьсот пятьдесят человек. Хорошо, порядка сотни – это канониры, экипажи истребителей и штурмботов, авиатехники. Делим остальных на три вахты, а их на здешнем флоте три, я узнавал. Двести пятьдесят! Это для повседневного управления кораблём. Возникал вопрос: куда столько?? На современном эсминце, сравнимом по размерам с «Хелси», вся команда около трёхсот. Неужели здесь системы настолько объёмнее и сложнее? Но и уровень автоматизации должен быть несравненно выше! Хорошо, возьмём атомную подводную лодку, гораздо больше похожую на космический корабль. Там вообще от силы сто человек. И справляются. Так зачем здесь-то всемеро больше? Я спросил у бреганцев. Они ответили, ну, а как же? И повели меня по кораблю, показывая боевые посты. С функционалом большинства из них мог справиться даже умственно отсталый после короткого обучения: один экран-индикатор, три-четыре настройки.

– У вас, что, во флот малограмотных крестьян набирают? – не выдержал я. – От сохи? Сено-солома?

Они не поняли. Я сделал экскурс в историю, преимущественно для Осоки, образно и от души, не подбирая понятных бреганцам слов. Она начала хохотать. Растолковала Иану и Базили. Те тоже заржали. А после напоминания, что нормальный здоровый человек способен держать в уме одновременно до девяти объектов, согласились: посты можно и нужно объединять. Ставить по три-четыре экрана, больше показателей свести к контрольным лампам «исправен» – «внимание» – «авария». Когда нужны, их можно вывести на один из основных экранов переключателем режима. Мы собрали бригаду наиболее толковых техников, и через два-три дня в помещениях фрегата вместо десятков убогих пультов стали появляться полноценные операторские рабочие места. По ходу дела у бреганцев возникали различные смелые идеи, которые тут же реализовывались «на соплях», опробовались, и в случае успеха монтировались капитально. Сакис и его помощники сначала просто помогали переключать контрольные и командные линии, затем стали активно вмешиваться в процесс. По их настоянию некоторые пульты временно оставляли как есть: с появлением достаточного количества компьютерных модулей Сакис обещал автоматизировать их полностью, вообще исключив присутствие оператора. Чем они и занимались в настоящее время, требуя всё новых и новых микрокомпьютеров. В результате потребная вахта на фрегате сократилась почти в четыре раза. Лично у меня от всего этого сложилось впечатление, что технари в этом мире знают и умеют почти всё, только мыслят по старинке, как завещали деды и прадеды. А правильно поставь им задачу – изобретут всё что угодно.

В тот же день мы с Осокой и Пятернёй снова спустились на планету, забирать очередную партию модулей. Кроме того, моей подруге нужно было встретиться с информатором из числа «агентов Оссуса», дать задание разузнать относительно пиратских шаек, крышующих шахтёров на астероидах. Поскольку долгих манёвров в атмосфере на сей раз не требовалось, полетели на старой доброй «Горгулье». Вместе с нами отправились врач Карантинной службы Маррен Беренко и пожилой хозяйственник Гиддеан Трин. Сопровождать себя на встречу Осока не позволила, предложила нам, если мы так уж беспокоимся, погулять по рынку возле кантины, где ждал её информатор, а заодно помочь Гиддеану и Маррен приобрести продукты для кухни. Накануне Инкип Риен Шо присмотрел несколько подходящих поставщиков, но у Рийо порядки были строгие: без проверки Карантинной службой ни один местный продукт на борт не попадёт. Со стороны мы, должно быть, напоминали команду небольшого грузовика с одного из Центральных миров. Оружия не было лишь у Трина. Рыженькая подвижная набуанка Маррен, как и вся «амазонская команда» карантинных врачей, не расставалась с изящным тонкорылым бластером, удобным для небольшой женской руки. Серебристый чемоданчик с анализаторами висел на плече у Пятерни на длинном ремне. Осока на сей раз надела бежевую не то куртку, не то жилет – без рукавов, но с довольно массивными наплечниками, подпоясав её по обыкновению ремнём с вышитой лентой впереди, тёмно-красные брюки джинсового типа и элегантные шнурованные ботинки на массивном каблуке. Ботинки она приобрела на орбитальной станции в системе Амбрии, перебрав перед этим чуть ли не три десятка вариантов, вконец измучив продавщицу, но найдя, наконец, такие, «чтобы и каблук, и удобно». Вообще, я заметил, что манера одеваться у моей подруги за два месяца слегка изменилась, а гардероб изрядно обогатился. С точки зрения Кодекса Джедаев она и раньше одевалась недопустимо роскошно: имела целых две туники, комбинезон, несколько пар брюк… А теперь и подавно. Не иначе, сказывалось влияние окружающих девиц с «Румелии» и, прежде всего, Рийо. Я, во всяком, случае, другой причины не видел.

На грузовом космодроме, куда мы совершили посадку на этот раз, я краем уха услышал диалог двух местных полицейских. Предметом для обсуждения как раз и служила Осока.

– Красивая особа, – сказал один страж порядка другому. – Не иначе, в доме моделей работает, гляди, осанка какая!

– Да, не понимаю только, зачем она под аколита косит? – отозвался другой. – Заметил, как нейронные плети повесила? Да ещё две.

Я постарался не улыбаться. Как и в большинстве случаев, маскировка сработала на «ура». Рукояти Осокиных мечей специально были оформлены так, чтобы почти не отличаться от распространённого шокового оружия обывателей. Экзальтированная молодёжь Внешнего Кольца, выпендриваясь, часто вешала плети на пояс, как когда-то джедаи, а сейчас – эмиссары Имперской Канцелярии, попросту именуемые аколитами, то есть, прислужниками ситского культа. И окружающим даже в голову не приходило, что кто-нибудь так вот открыто рискнёт носить настоящие мечи. Учинить проверку могли, разве что, лишённые стереотипов имперские патрули, поэтому в местах, где они водились, моя подруга, всё же, убирала оружие в пенал на пояснице.

Кантина расположилась в цоколе небольшого трёхэтажного строения через дорогу – вернее, неширокий местный проезд – от крайних палаток большого рынка с его задней, «непарадной» стороны и обслуживала, в основном, поставщиков, привозящих товары. Осока, кивнув на прощание, скрылась внутри, а мы углубились в торговые ряды. Рыночные торговцы, во всяком случае, некоторые, прекрасно знали назначение серебристого чемоданчика, и кое-кто, завидев его, как бы случайно отходил от своих прилавков вглубь, делая вид, что «никаво нэт, слющай». То есть, с качеством продукции у них были явные проблемы. Ну, как говорится, спасибо, что сами признались – к таким Трин и не обращался. Овощей и фруктов на базаре было море, есть из чего выбрать. Я, как человек сильно нездешний, в местной сельскохозяйственной продукции путался, тем не менее, мне показалось, что добрая половина ассортимента на Орд Мантелл не такая, как на Стеннесе. Что, в общем, было неудивительно: на маленькой Земле растут сотни видов пищевых растений, а в огромной Галактике их должно быть больше на порядки. Мясные и рыбные ряды располагались глубже, довольно далеко от заведения, куда вошла Осока, и туда я решил не ходить. Во-первых, мне не хотелось выпускать из поля зрения кантину, во-вторых, многие съедобные обитатели инопланетных морей, очень вкусные в приготовленном виде, в чём я имел возможность убедиться, сырыми выглядели так, что всякий аппетит пропадал надолго.

Прохаживаясь по краю рынка, я неожиданно услышал со стороны кантины нарастающий шум. Не сразу стало понятно, что это такое, тем более, что проезжающие мимо сельскохозяйственные машины своим утробным ворчанием не давали разобрать характер и источник звука. Я перешёл улицу, приблизившись к дверям заведения, и в это время через открытое окно на улицу выпрыгнул какой-то гуманоид. Приземлился методом кувырка через голову, подхватил с земли кепку и бросился наутёк. Следом в дверь выскочил здоровенный детина в засаленных штанах и домотканой жилетке и только было собрался бежать вдогонку, как о его голову со звоном разбился толстостенный стеклянный сосуд. Детина осел в дверном проёме, и ещё один посетитель, споткнувшись о него, завалился на спину, комично задрав ноги. Прямо Дикий Запад какой-то: что ж это за салун да без драки?

– Пятерня, сюда, тревога! – произнёс я в комлинк.

Изнутри помещения послышался треск ломаемого то ли дерева, то ли пластика, потом ещё… А затем всё стало как-то быстро затихать. Почему, я понял почти сразу, когда, отпихнув застрявшего в дверном проёме верзилу, двое не столь рослых, но очень крепких ребят в комбинезонах вышвырнули на улицу одного из посетителей. Через пару секунд – второго.

– Ого, как тут интересно! – подбежавший Пятерня остановился рядом со мной, одна рука на бластере, другая сжимает что-то тёмное, округлое. Как я заподозрил по жёлтому выступу, торчащему между пальцев, это была граната, но шоковая, не боевая.

Первый выброшенный посетитель, тем временем, попытался встать и качать права… и получил в лоб от выходящей из кантины Осоки.

– Просим прощения, леди, – вежливо сказал один из вышибал. – В нашем заведении они обычно смирные, это сегодня чего-то… От жары, наверное.

– Что там произошло? – спросил я.

– Философский спор, – пожала плечами моя подруга.

– Философский??? – я оглядел валяющиеся в пыли тела.

– Да, там один утверждал, что все женщины продаются, надо только дать хорошую цену. Я возразила. А он настаивал…

– Который из них?

– Он там остался, в стойке головой застрял. А дальше пара отменно воспитанных фермеров вступились за девушку, и дискуссия приняла вот такой оборот.

– М-да, – покачал головой Пятерня. – Вот что меня всегда поражало в вашем брате, так это умение бить морды с безмятежно-скучающим видом.

– Неправда, – возразила Осока. – В конце стало даже весело.

Подлетел полицейский спидер. Четверо поджарых мужчин в форме выпрыгнули на пыльную дорогу с дубинками и шокерами наготове, завертели головами, оценивая обстановку.

– Леди, – совершенно точно определив ключевую фигуру происшествия, обратился к Осоке один из полицейских, – на Вас напали?

– Да, Вы знаете, эти пьяные расисты омерзительно наглы… – вздохнула она. – Кстати, двое ребят-фермеров тоже так считают. Не наказывайте их строго, офицер.

– Вынесем устное порицание, – заверил полицейский. – А с этими разберётся судья. Вас не поранили?

– Нет-нет. Мы пойдём?

– Конечно. Счастливого пути.

– По крайней мере, с агентом ты встретилась? – поинтересовался я.

– Ага, – кивнула Осока. – И информацию получила. Местный резидент, оказывается, о жизни пиратов весьма неплохо осведомлён.

Агент дал Осоке, что называется «полный расклад»: кто, где, чем промышляет и насколько «в авторитете». О крупных мафиозных кланах речь не шла, при десятках, если не сотнях баз и огромном флоте пробовать откусить кусок от их пирога было бы чистым самоубийством. Отпали и несколько сравнительно некрупных «семей», промышляющие работорговлей или производством синтетических наркотиков. Из оставшихся кандидатов на уничтожение «малый Совнарком» нашего дружного коллектива выбрал пиратов астероидного пояса системы Араг. Другие подходили меньше, так как базировались на планетах. Захвати мы базу одной из таких группировок, висящий на орбите «Хелси» стал бы демаскирующим фактором. В астероидах же не один фрегат, флот спрятать можно. Подготовка к операции заняла больше недели. Вантезо, Килиан и Пятерня действовали по всем правилам военного искусства: сбор более подробной информации о противнике, доразведка силами четвёрки истребителей, наблюдение за перемещениями, планирование и так далее. Осока в ожидании вся извелась. Ей хотелось действовать, а нужно было наблюдать и анализировать. В конце концов, она нашла для себя дело – занялась подготовкой соответствующего антуража для операции. Выяснив вместе с Сакисом из информационной сети подробности биографии ключевых лиц пиратской шайки, она узнала, что большинство из них в давней Войне Клонов воевали на стороне сепаратистов. И решила этим воспользоваться. Она же нашла и судно-ловушку для завязки операции, договорившись с торговым капитаном, который на пиратов имел зуб: шайка изувечила его брата, и тот не мог больше летать пилотом. Иан, Базили и Блика потратили почти сутки на оборудование транспорта всем, что требовалось для нашего плана. Когда же всё было готово, агент на Орд Мантелле через третьи руки подкинул пиратскому осведомителю весьма интересную информацию…

Транспорт, построенный на базе сильно переделанного кореллианского корвета CR-70, пираты засекли сразу, как только он вышел из гиперпространства. Тип корабля и его регистрационные номера совпадали с теми, что шепнул им «надёжный человечек». И воины Весёлого Роджера кинулись на судно всей группой сразу. Шестёрка разномастных истребителей старалась сбить зенитные турели, метила в силовую установку, чтобы лишить жертву подвижности. Транспорт отвечал, но без особого успеха. Пираты, должно быть, посмеивались в своих кабинах над неловкостью стрелков «купца», не зная, что зенитки управляются дистанционно, из хорошо защищённых внутренних помещений. Потеряв две огневые точки (но ни одного человека), капитан сделал вид, что сдаётся, и выключил двигатели. Державшийся поодаль пиратский челнок тут же устремился вперёд, зашёл в гостеприимно раскрытые створки ангара, и призовая команда шумно ввалилась на борт. Возглавляющий её бандит первым делом с размаху ударил капитана в челюсть: мол, какого хатта сопротивлялся, когда тебе приказали сдаться? И лишь затем спросил, что везёт транспорт.

– Подразделение коммандос, – честно ответил тот, утирая кровь с разбитой губы.

– Шутник, да? – приподнял бровь пират. – Поглядим, как ты будешь зубоскалить на радиоактивных шахтах Трандошанского королевства! А ну, пошёл, показывай трюм!!

Он не знал, что в это самое мгновение на верхнюю часть его челнока бесшумно спрыгнула из-под потолка Натуа Хисс – диспетчер, спортсменка и просто красавица, несмотря на нечеловеческое происхождение. Цепляясь за кронштейны и элементы конструкции, замирая в полной неподвижности, как умеют только рептилии, она подобралась к носовой части и аккуратно установила на край остекления кабины кумулятивный заряд. Отодвинулась в сторону, так, чтобы в поле зрения попали пиратские часовые, сняла с портупеи дистанционный детонатор и мощный одноразовый шокер. По условному короткому писку комлинка она выстрелила широким лучом шокера по часовым и нажала кнопку детонатора. Звука почти не было, лишь стёкла брызнули во все стороны мелкими осколками, а в креслах остались лежать убитые скачком давления пилоты.

Одновременно в рубке и тесном лифтовом холле взорвались газовые заряды, за считанные мгновения отключив и главаря с сопровождающими, и тех, кто остался приглядывать за вахтенными. Капитан транспорта, теряя сознание, успел злорадно подумать, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Снаружи, тем временем, заработала «громыхалка» Сакиса. Она каким-то образом воздействовала на саму метрику пространства, делая в радиусе нескольких тысяч километров невозможной гиперсвязь. А на пиратские истребители дружно навалились «Актисы» Кейрана Килиана. Их было четырнадцать, вся пограничная эскадрилья и две лучшие пилотессы «Белых цапель». Последние имели чёткий приказ в ближний бой не ввязываться. Под брюхом их машин висели ионные пушки тяжёлого класса, способные снести дефлекторный щит и на время вырубить системы у всего, что чуть меньше корвета. Девчата палили из них по пиратам в таком темпе, какой только позволяли энергонакопители. Тем двум корсарам, в которых попали их заряды, крупно повезло. Пограничники, целясь, как в тире, по неподвижным мишеням, аккуратно вывели из строя их двигатели, а добивать не стали, занялись остальными.

Три часа спустя «пленённый» транспорт подходил к пиратской базе. На экране обзора всё выглядело вполне убедительно: два истребителя сопровождают «купца» по сторонам, два других пришвартованы к корпусу. Главарь налётчиков Сирус Вротт вышел на связь со своим атаманом.

– Как делишки? – спросил тот.

– Три новости, Буц, одна плохая и две хороших, – отвечал пират. – Потеряли два истребителя, убит Ганоуш. Зато трюм этого купца доверху наполнен сырым чанлоном, Очкарик говорит, руда очень богатая.

– Вторая хорошая новость?

– Здесь ещё и пассажирки, дочки нищего твилекского барона. Папаша стал буянить, пришлось его пристрелить, а сами девки – гляди, босс!

Кто-то невидимый вытолкнул в фокус голокамеры двух перепуганных девчонок. Сёстры Вао из Карантинной службы очень убедительно жались друг к дружке и хныкали, размазывая дорожки туши на щеках. Видели бы пираты их в тире с бластерами в руках!

– Хороши, а? – осклабился Вротт. Говорил он вполне искренне, совершенно не замечая ни стоящих с оружием наизготовку пограничников, ни вытянутой руки Осоки, удерживающей его сознание под контролем. В общем, спектакль продолжался.

Сенсоры пиратов не могли рассмотреть, что за транспортным кораблём в пространстве растекается шлейф крохотных, неуловимых для сканеров предметов. Выброшенные самодельными кассетными установками, они разлетались вокруг, изредка ударяясь о корпуса эскортирующих истребителей. Их пилоты тоже не обращали на это никакого внимания, потому как оба были давно мертвы и таращились вылезшими из орбит глазами в разбитое остекление кабин. Вакуум – штука очень неприятная, дыхательная маска от него не спасает. Крохотные «паучки» модулей дистанционного управления держали своими приводами рычаги, придавая полёту мертвецов осмысленное направление.

К тому времени, как транспорт вошёл в ангар астероидной станции, там собралось немало бандитов, желающих посмотреть на сестёр-пленниц. И когда вместо подельников и их добычи с откинутой рампы ринулись в атаку закованные в броню солдаты, пираты замешкались с ответным огнём на целый десяток секунд. А их главари растерялись ещё сильнее. Осока недаром подготовила соответствующий антураж. Красные опознавательные знаки Республиканских Коммандос на белой броне и возглавляющая солдат фигура с двумя световыми мечами, одетая в короткую накидку из грубого коричневого полотна, воскресили в душах старых сепаратистов давний панический ужас. В то же самое мгновение разом ослепли наружные сенсоры пиратской базы: микрозаряды в пустоте взорвались, разбрасывая в разные стороны старое, как сама радиолокация, средство – полоски металлической фольги, а вместе с ними – крупный кристаллический порошок, отражающий другие виды излучений. Лихорадочно переключая режимы, операторы пытались отстроиться от помех, но добились только того, что сквозь мутную пелену стали различимы более крупные объекты, похожие на сигнатуры атакующих истребителей. Зенитчики спешно открыли огонь. В белый свет, как в копеечку, по нашим имитаторам целей. Тем временем, штурмбот типа «катарн», прикрываясь маскирующим устройством, временно снятым с «Горгульи», присосался к обшивке коридора командного сектора, и четыре десятка пограничников во главе с майором Вантезо и лейтенантом Пятернёй ворвались на станцию.

Первым в ангаре пришёл в себя сутулый желтолицый пират со звездообразным шрамом, переходящим с подбородка на скулу.

– Это маскарад! – заорал он. – Джедаи мертвы!! Вперёд!!

И выстрелил в Осоку. Это стало его первой и последней ошибкой. Отбитый пылающим клинком плазменный заряд прожёг в его плече дыру, а пока он пытался перехватить бластер левой рукой, выстрел одного из пограничников отправил бандита к праотцам.

Ответный огонь становился всё организованнее и прицельнее, на белой броне появлялись чёрные оплавленные кляксы, несколько пограничников были ранены. Но наши уже прорвались в коридоры ангарной палубы. Тренькнули, включаясь, набуанские силовые щиты. Первая шеренга пограничников состояла теперь только из щитоносцев, а стрелки, выставляя между ними длинные стволы тяжёлых бластерных ружей, вели прицельный огонь по огрызающимся противникам. Пираты попытались опустить аварийные переборки, но Осоку это задержало на пару мгновений, не более. Взмах мечом наискось, чтобы срезать угол у одного из сегментов заслонки, точный укол куда-то за потолок, и второй сегмент, лишённый опоры, просто вывалился из пазов, освобождая проём наполовину. С противоположной стороны ухнуло, долетела жаркая волна – пограничники подорвали переборку во втором коридоре.

– Алекс, проверяй помещения! – крикнула мне через плечо подруга.

Да, это было необходимо. В комнатах за нашими спинами могли затаиться незамеченные бандиты.

– Дандун, Тиана, вы слева, мы справа, – распорядился я. – Алема, следи за тылом.

Процедуру проверки мы отработали ещё на «Хелси», во время тренировок. Один открывает дверь и, пока двое других держат помещение под прицелом крест-накрест, стреляет из шокера во все подозрительные места, где можно спрятаться.

– Надо было взять кого-нибудь из панторанок, – проворчал полицейский Тиг Рифан, пока мы контролировали очередное помещение. Я согласно кивнул.

– Это почему это? – осведомилась, выходя в коридор, Натуа. – Здесь чисто.

– Больно уж красива ты в движении, змея, – улыбнулся я. – От прицела отвлекаешь.

– Ну, извините, я не специально, – развела руками фоллинка.

– Сколько у вас? – спросила Тиана Вао.

– Один, – я кивнул на бесчувственное тело пирата, стянутое путами по рукам и ногам.

– У нас двое. Женщина сдалась сама, мандалорианская наёмница.

– Что?? Сама сдалась? – изумился Рифан.

– Говорит, не на работе, – пожал плечами Ганион Дандун.

– Тогда пусть сидит пока, потом разберёмся.

И в это время из потолочных динамиков загремел гулкий голос майора Вантезо:

– Всем вооружённым жителям базы! Командный сектор в наших руках. Предлагаю сдаться. Гарантирую жизнь. В противном случае включаем устройства экстренного пожаротушения.

Под этим эвфемизмом, в отличие от «противопожарной системы», подразумевались клапаны аварийной декомпрессии, стравливающие воздух из помещений, где потушить огонь другими средствами не представляется возможным. А поскольку скафандров у большинства пиратов не имелось, бой затих в считанные минуты. Выходящих с поднятыми руками «джентльменов удачи» вязали, обыскивали и сгоняли в свободный ангар. Меньше чем через час после начала операции база полностью перешла под наш контроль. Как говорится, «с бандой Стампа покончено».

Теперь можно было полюбоваться на странную пленницу, захваченную панторанцами. Это оказалась женщина лет тридцати с узким точёным лицом, я бы сказал, скандинавского типа и светлыми волосами, одетая в невзрачное бурое трико и удлинённый жилет, подпоясанный наборным металлическим ремешком. Свинцово-серый бронекостюм и шлем, подозрительно похожий на республиканские шлемы наших пограничников, висели на стене каюты на специальном держателе. При нашем появлении мандалорианка встала, гордо выпрямилась и, коротко кивнув в качестве приветствия, произнесла:

– Это не моя война. Могу я просить позволить мне уйти?

– Зависит от того, кто ты, – сухо отозвалась Осока. Рука её лежала на рукояти меча.

– Тесс из клана Крайз.

– Громкое имя. Надеюсь, ты сможешь привести доказательства?

Голубые глаза мандалорианки выдержали взгляд моей подруги, не дрогнув.

– Встречный вопрос, – сказала она. – Это ты спасла моего брата Корки от предателя Алмека?

– Да, я, – Осока убрала руку с ремня. – Ты действительно Тесс Мерел-Крайз. Но что значит эта броня? Новые Мандалоры не служили наёмниками.

– Всё меняется, мастер Тано. Трудные времена, надо на что-то жить, – вздохнула Тесс.

– Осока, просто Осока, – поправила моя подруга. – Сейчас работа есть?

– Думаю, нет. Вряд ли мой будущий наниматель объявится здесь, учитывая обстоятельства.

– Не торопись улетать. Возможно, работа появится.

– Какого рода?

– Два десятка отчаянных девиц. С оружием обращаться умеют, но и только.

– Поняла, договоримся.

Взятые нами трофеи если не поражали воображение, то удивляли уж точно. Более двух десятков космических кораблей: тяжёлые истребители, пять вооружённых грузовиков, два транспорта, то есть, грузовые корабли покрупнее, и пиратский флагман – малый крейсер класса «Гоцанти». Правда, последний «крейсером» только назывался. На самом деле это был, скорее, сторожевик всего полсотни метров длиной, вооружённый восемью пушками, одним торпедным аппаратом и двумя счетверёнными зенитками. На базе мы обнаружили склады с деликатесами, каюты, набитые предметами роскоши… В одном из ангаров находилось хранилище роскошных спидеров, местных аналогов автомобиля, использующих репульсорную подвеску вместо колёсного шасси и реактивный двигатель для перемещения в пространстве. Где пираты на них собирались разъезжать, было непонятно: машины сплошь были открытые, а астероид из-за своих размеров атмосферы не имел. Неужели брали на будущее, рассчитывали «погонять», когда уйдут на заслуженный отдых? Разве машины тут не устаревают? Я поделился недоумением с Ианом. Тот мне и разъяснил, что конкретно эти уже успели и устареть, и стать раритетом, а посему представляют немалую ценность. По его словам, Риен Шо и Трин спидеры уже оценили и подрядили капитана транспорта-ловушки отвезти их на продажу на густонаселённую Чампалу.

На следующий день наша великолепная капитанша в сопровождении Старшего Администратора, Дэи Р’Валуси, майора Вантезо и двух девушек-секретарей отправилась с дружественными визитами к шахтёрам астероидного пояса. Освобождению от банды Буца искренне радовались все, однако, на предложение сотрудничества двое хозяев позажиточнее ответили отказом. Один – взял время на размышление. Только владельцы близлежащих астероидных копей дружно согласились заключить с Рийо договоры на охрану и все вчетвером прибыли вместе с ней на «Хелси». Держатель самого крупного предприятия из четырёх охотно принял бесплатную рабочую силу в виде своих бывших угнетателей.

– Мы будем с ними хорошо обращаться, не сомневайтесь, – заверил он. – Выделим отдельный астероид, будем одевать и кормить… столько, сколько наработают.

 

3

В расширенном совещании по итогам операции и планам на будущее Осока на сей раз принимать участие не захотела, как ни уговаривали её Рийо, Р’Валуси и Вантезо.

– Отчего вдруг такая политика невмешательства? – поинтересовался я.

– Нужно, чтобы они сами обдумали важные для себя вопросы. А не косились на меня и не ждали моего мнения.

– Не хочешь давить авторитетом?

– Возвращаться в порочный круг, лучше сказать. Когда все только и полагались на джедаев… а потом нас же во всех бедах и обвинили.

Совещание продолжалось почти два часа, после чего Рийо явилась к нам в каюту рассказать, как всё прошло.

– Решили образовать акционерное общество по безопасности и перевозкам, – сообщила она.

– Всё-таки, «и перевозкам»? – улыбнулась Осока.

– Да, будем заниматься. А в генеральные выбрали меня. Между прочим, вы оба единогласно включены в список учредителей. Все очень огорчались, что ни тебя, ни тебя не было на совещании.

– Я-то при чём? – искренне изумился я. – Ладно, Осока спланировала всю операцию, а моё участие каково?

– Без истории со свалкой я бы сейчас была пешкой при имперском наместнике, а ребята примеряли бы пластоидную броню несколько другого фасона, – возразила Рийо. – Поэтому нэ смэй отказиваться, мили друг мой.

Последнюю фразу она с некоторым трудом, но произнесла по-русски. Оставалось лишь руками развести.

– Всё это хорошо, но нам, всё же, пора улетать, да, Алекс? – сказала Осока. – Искать твою родную планету. Вернее, сначала – корабль, способный вести автономный поиск. Насколько знаю я, кроме самого «Ятагана» и моей покойной «Эспады» была построена ещё «Рапира». Возможно, один из них цел до сих пор. Вариантов несколько. Ближайший к нам – сектор Аурил.

– Уж не Оссус ли? – спросила Рийо.

– М-м, как ты догадалась?

– Было нетрудно, знаешь ли, – засмеялась панторанка. – Так вот, чтобы не ползти туда на «Горгулье» с десятком дозаправок, решением правления мы выделяем вам один из трофейных транспортов.

– О, это лишнее, серьёзно. «Горгулью» я не оставлю, она маленькая, маневренная…

– И имеет устройство маскировки, да, – кивнула Рийо. – Но в грузовой отсек лоронарского «мерна» она прекрасно поместится, и место для других трофеев останется. К тому же Кейран Килиан вызвался вести транспорт лично.

– Повод увильнуть от обучения «Белых цапель»? – прищурилась Осока.

– Подозреваю, да. К тому же, тебе ведь потребуются авиатехники, вдруг корабль протух от долгого хранения? А на транспорт поместятся все.

– Про техников я не подумала. Теряю былую лёгкость.

– Старуха, тоже мне! – фыркнула панторанка и приобняла подругу за плечи. – Что уж мне тогда говорить, я на три года старше!

Кроме пилота и неразлучной троицы техников Рийо отрядила с нами Сакиса (хороший компьютерщик в таком деле не менее важен), Натуа Хисс (отвечать за связь), Маррен Беренко (как же без врача?) и двух пограничников (управлять зенитными турелями). Неожиданно и лейтенант Пятерня тоже изъявил желание лететь. На замечание Генты Вантезо, что он покидает подопечных в середине учебного периода, Пятерня ответил:

– Майор, я ребят видел в бою. Они положили одиннадцать опытных пиратов и прижгли хвосты ещё двум десяткам, а с нашей стороны всего восемь раненых. Отличная работа. Мне их больше учить нечему.

Лоронарский транспорт, раньше носивший название «Хаттова дюжина», переименовали в «Борец». В задней, грузовой части корпуса мы разобрали промежуточную палубу – конструкция позволяла легко снимать её частично или полностью – и загнали туда «Горгулью», как в ангар.

Стартовали без долгих проводов и прощаний.

– Итак, курс на Оссус, – провозгласил Килиан, выведя «Борца» из астероидов.

– Не совсем, – поправила Осока. – Летим в соседнюю с ним систему, Тидио.

– Там же ничего нет! – изумился кореллианец.

– Кое-что есть, уверяю тебя.

Мгла гиперпространственного туннеля сомкнулась вокруг транспорта.

– Какая ты, однако, скрытная особа, – сказал я подруге, когда мы остались одни. – Конечную цель – только после старта…

– Будь я скрытная, летели бы мы с тобой вдвоём, и даже ты бы не знал, куда именно. Не выдумывай, пожалуйста.

Звезда Тидио горела тускловатым оранжевым светом, создавая в газопылевых облаках вокруг себя слабое свечение. Кроме этих облаков и редких астероидов, мерцающих крохотными искрами на экранах сенсоров, вокруг звезды не было видно ничего. Килиан драматическим жестом указал на пустые экраны, Осока в ответ усмехнулась и сказала, что с такого расстояния ничего и нельзя обнаружить. Повинуясь её подсказкам, коррелианец заставил «Борца» описывать вокруг Тидио сужающуюся спираль. И вскоре на фоне пылающей термоядерной бездны сканеры вычленили тёмную точку искусственного происхождения. Килиан скорректировал курс и направил транспорт прямо к ней.

– Итак, это джедайская звёздная станция? – спросил кореллианец.

– Да. Она называется «Эксис», – сказала Осока. – Ей четыре тысячи лет.

– Полагаешь, с того времени здесь могли остаться корабли?

– Юморист. Сатирик. Рули давай! – Осока ткнула его кулачком в плечо. Тем не менее, сочла нужным дать пояснения: – Станцию покинули после операции на Меридиане, всего тринадцать лет назад. И корабли здесь остались. Человеку, что дал мне эту информацию, неизвестно только, какие именно. Вероятность достаточно высока. В направлении Мон-Каламари есть удалённая звёздная система, куда во время войны планировался полёт. Это точно, сама слышала.

– Честно говоря, я не знаю, зачем ты так зациклилась на «ятагановой» серии, – пожал плечами Килиан. – По мне, легче и проще подыскать и угнать имперский «скот», он, конечно, медленнее и более прожорлив из-за габаритов, зато автономность как у банты.

– Угонять новейший военный разведчик? – прищурилась Осока. – В принципе, можно, только я пока не хочу, чтобы за нами гонялись все имперские космические силы и Инквизиция. Не найдём что-то другое подходящее – тогда уж придётся.

– Эй, эй, не надо ради меня таких жертв! – вмешался я.

– Я пока и не собираюсь, – Осока успокоительно похлопала меня по руке через рукав комбинезона. – Мы варианты обсуждаем, не более.

Станция, похожая не то на исполинскую люстру, не то на чашу космического фонтана, росла на экранах. Сказать, каких она размеров, было затруднительно – вблизи не было никаких ориентиров для сравнения. Килиан хотел подойти к ней побыстрее, но Осока попросила описать вокруг «чаши» петлю, чтобы осмотреться. Тогда мы и увидели звездолёт, пристыкованный бортом к её основанию. Грубо цилиндрической формы корпус в задней трети переходил в крестовину с короткими «ножками», верхняя и нижняя из них несли зенитные турели, боковые являлись стыковочными узлами. Сразу за крестовиной располагался блок двигательной установки, торчащий в нашу сторону тёмными жерлами сопел. К носу корабля соосно с турелями были зачем-то присоединены надстройки в виде акульих плавников, отчего вся конструкция напоминала то ли рыбу-молот, то ли серповидный старинный топорик для шинковки капусты.

– М-да, тут и впрямь что-то есть, – произнёс Килиан, ещё сильнее затормаживая «Борца». – Сомневаюсь, правда, что такая рухлядь нам нужна.

– «Преториан»? – приподнял брови Базили. – Ну, он, похоже, современной постройки.

– Какова его длина? – спросил я.

– Точно не помню. Где-то как наш «Хелси», включая огрызок хребтовой балки.

Вот и ориентир. Фрегат, лишённый кормовой части, имел длину порядка двухсот метров. Значит, диаметр станции составлял километра четыре, не меньше, а чёрные провалы её ангаров были стометровой ширины и порядка пятидесяти метров в высоту. По мере приближения к «Эксису» я рассмотрел, что и расположение их не так хаотично, как казалось вначале. Они размещались сплошным поясом по периметру «люстры» чуть ниже наиболее широкой её части: ворота – промежуток в половину их ширины – снова ворота. Большинство из них были наглухо закрыты заслонками и потому неразличимы с большого расстояния.

– Ищем внешнюю вертикалку или попробуем запустить автоматику ангара? – спросил кореллианец.

– Попробуем сначала ангары, – распорядилась Осока. – Неохота по колодцам лазить.

Я её прекрасно понимал. Горизонтального стыковочного узла, как у «Преториана», что висел под нами, лоронарский «мерн» не имел, только вертикальный. При неработающих механизмах одной из сторон подъёмник двигаться по нему не мог, и переходная труба из удобного средства перемещения превращалась в высокий лаз с врезными ступенями в вогнутой стенке.

– Какие использовать коды? – повернулся к нам от своего пульта Сакис.

– Вот, – Осока протянула ему металлический цилиндрик. – Должны сработать.

Тионец кивнул, и пальцы его забегали по клавиатуре. К некоторому моему удивлению, Килиан не стал входить в один из открытых ангаров, а медленно повёл «Борца» на новый круг. Я понял, что они с Сакисом пытаются открыть заслонку в каком-нибудь из закупоренных. В общем-то, логично: если привод сработает один раз, скорее всего, сработает и второй, чтобы нас выпустить. Впрочем, всё оказалось ещё лучше. Когда заслонка одного из ангаров величаво сдвинулась вверх, освобождая проём, за ней искрилась исправная силовая стенка, удерживающая атмосферу. В ангаре работало и освещение, и искусственная гравитация. Через несколько минут «Борец» прочно стоял на палубе ангара всеми посадочными лапами, и мы сходили по откинутой рампе. Палуба была покрыта многолетним слоем пыли, и наши следы отпечатывались на нём. Сакис подключился небольшой круглой вилкой к информационному порту у внутренней двери и заставил её открыться.

Внутреннее убранство «Эксиса» отличалось и от светлых металлопластиковых интерьеров «Румелии», и от убожества других баз, которые мне довелось повидать. Пожалуй, это можно было назвать стилем «стимпанк»: отделка под бронзу, затейливые завитушки, украшающие дверцы служебных лючков и рамы приборных панелей, декоративные колонны на стыке стен с поперечными перегородками… И над всем этим горели голубоватым светом продолговатые панели.

– На такой станции и жить приятно, – улыбнулась Блика, оглядывая коридор.

Посовещавшись, мы решили разделиться на две группы и двигаться по окружности станции в противоположных направлениях, держа связь по комлинку, иначе осмотр ангарной палубы занял бы слишком много времени. Осока, я, Пятерня, Сакис и Натуа направились против часовой стрелки, Килиан с техниками и Маррен – по часовой, пытаясь вскрыть каждый ангар на своём пути. Кроме тех, за которыми, судя по показаниям панелей контроля атмосферы, был вакуум.

– Записывай их номера, Сакис, – сказал Пятерня. – Это может быть уловка от любопытных вроде нас.

– Да, вполне, – согласилась Осока. – Осмотрим, что сможем, потом займёмся ими.

Большинство ангаров оказались совершенно пусты, однако, как и предполагала Осока, далеко не все. Килиан на своей стороне обнаружил несколько тяжёлых истребителей АРК-170 и корабль типа «покрывало» – что это такое, я пока не знал. Мы наткнулись на два скоростных челнока огневой поддержки, оснащённых тяжёлым плазменным орудием. Это не считая явно неисправных, вернее, разобранных и полуразобранных судов, оставленных в нескольких ангарах, служивших, видимо, ремонтными мастерскими. К сожалению, и среди них не оказалось ни «Ятагана», ни «Рапиры». Я уже начал терять надежду, когда Сакис наткнулся на очередной ангар, дверь которого не открылась по команде. Тионец записал на планшет очередной номер и хотел уже идти дальше, но его остановила наблюдательная Осока:

– Смотри, там не вакуум, панель контроля просто не функционирует.

– Сейчас разберёмся, – Сакис с помощью электрической отвёртки быстро вывинтил крепёжные винты, заглянул за панель, хмыкнул и продемонстрировал нам жгут проводов. Одна из жил в нём была перекушена кусачками. Восстановление соединения заняло меньше минуты. Как только панель, мигнув, показала нормальное состояние воздуха в ангаре, дверь безо всяких дополнительных команд с тихим шипением ушла в стену.

Посреди ангара стоял космический корабль. Он был невелик, лишь ненамного больше кореллианских летающих дисков серии 1250 и 1500, но выглядел совершенно иначе. Я подумал, что, скорее всего, его строили не для республиканского, а уже для имперского флота. Об этом свидетельствовали характерные чёрные многогранники батарей-ионизаторов, вынесенные по обе стороны кормы на кронштейнах-крыльях, и ещё одна панель треугольной формы в верхней части клиновидного корпуса. На голограммах гражданских судов и истребителей времён Республики я подобных не встречал ни разу, а вот для имперских «двустволок» – истребителей со сдвоенным ионным двигателем – это был непременный атрибут. Выкрашенная в антрацитовый цвет броня придавала кораблю хищный и зловещий вид. То, что он стоит здесь не первый год, сомнению не подлежало. Вездесущая пыль успела изрядно припорошить чёрную броню на всех более или менее горизонтальных поверхностях. Не было и следов на палубе вокруг, ни человеческих, ни каких-либо ещё.

– Что это за модель? – спросил я Осоку.

– Затрудняюсь сказать. Никогда раньше не встречала.

– Постройка определённо сиенская, – сказал Пятерня. – Но точно такой модели и я не знаю. Что-то эксклюзивное.

– Вот название, – Сакис указал на нижнюю часть носа. – «Тёмная Леди».

– Как претенциозно, – покачала головой Осока.

– Уж не окончил ли на этой станции свои дни какой-нибудь отступник? – задумчиво произнёс тионец. – Они обычно любят громкие названия и театральность.

– Надеюсь, корабль не стал ему склепом, – поморщилась Натуа.

– Давайте попробуем пролезть внутрь.

Открыть входную рампу не удалось, зато у стены ангара нашлась раздвижная лесенка на репульсорной платформе. С её помощью Сакис поднялся к борту, где примерно посередине между выступающим из крыши блистером рубки и верхней оборонительной турелью располагался стыковочный узел. Пока он колдовал над механизмом, на наш вызов примчалась вторая поисковая партия.

– А ну, подвинься, – Иан решительно полез на лесенку. Не прошло и минуты, как прочная крышка люка, разъединившись на две половины, освободила вход. Мы поднялись на борт. Следом за Базили и Кейраном я включил фонарь и отрегулировал рефлектор на максимально широкий луч.

– А здесь довольно роскошно, – заметила Маррен, оглядывая зал размером где-то четыре на семь метров, оформленный в чёрно-красных тонах с серебристым металлом в качестве отделки. – Мрачновато только.

– Ещё бы, говорю же, эксклюзив! Ого, смотрите, что я нашёл! – Сакис высветил фонарём нишу в стене зала, где висел бронекостюм. Чёрный пластоид защитных плиток переливался в луче света. Края наплечников, наручей, наколенников, переходили в заострённые шипы, придавая костюму сходство с панцирем насекомого, жутковатого и красивого одновременно. Судя по форме некоторых пластин, костюм предназначался для женщины.

– У хозяйки этого корабля был отличный вкус, – хохотнул тионец.

– Отличный от хорошего, – буркнула Осока. – И явный сдвиг по фазе в сторону злодейского антуража.

– Местная готка или сатанистка, – предположил я.

– Сюда, – Килиан повернул рукоятку и вручную раздвинул двустворчатые двери. Пройдя через них, мы оказались в корабельной рубке такого же примерно размера, как предыдущий зал. Планировка её была двухуровневой, будто в тронном зале древнего деспота: передняя часть – метровой высоты подиум с центральным пультом и глубоким чёрным креслом – была слегка освещена светом ангара, проникающим через остекление блистера, задняя, где стояли мы, тонула во мраке, прорезаемом лишь лучами фонарей. Внезапно вспыхнули потолочные лампы, и над линзой большого голопроектора возникло изображение женщины в переливающемся чёрном платье до пят. Женщина была красива. Тёмные волосы, зачёсанные назад и там, на темени, уложенные в замысловатую конструкцию, выразительные карие глаза, крутой изгиб бровей… Изображение было ярким и чётким, как передачи Голонета, и совсем не напоминало синеватые голограммы комлинков. Женщина-голограмма гневно посмотрела на нас и тоном, не терпящим возражений, произнесла:

– Вы находитесь здесь незаконно. Немедленно покиньте корабль, или я вас уничтожу!

Я покосился на Осоку и тотчас раздумал что-либо говорить. Девушка стояла, прижав кончики пальцев к губам, а глаза её выражали изумление, смешанное с чем-то вроде ужаса или боли.

– Падме? – сказала она. – Падме, это ты? Но… мне сказали, ты умерла.

Голограмма посмотрела ей в глаза, и изображение неожиданно дёрнулось, как от сильной помехи.

– Я… я знаю тебя, – растерянно молвила она. – Что-то… наверное… Жду указаний, Моя Госпожа!

И голограмма слегка поклонилась.

– Падме, да что же это? Почему ты так разговариваешь? Это же я, Осока! – моя подруга чуть не кричала, глаза её были наполнены слезами.

– Меня зовут Тёмная Леди, Моя Госпожа, – так же слегка склонив голову, поправила женщина-голограмма. – Я мозг этого корабля.

– Кто программировал тебя? – спросил Сакис.

– Мой создатель, лорд Вейдер.

– Что?? – Осока застыла с приоткрытым ртом.

– Мой создатель, лорд Дарт Вейдер, – повторила голограмма, очевидно, поняв возглас удивления как вопрос. И в этот момент глухо заговорил молчавший доселе Пятерня:

– Значит, всё-таки, правда. Мне говорил об этом Джесси. Я тогда не поверил, Джесси ведь слегка повредился умом после резни в Храме Джедаев. Тёмный лорд воскресил частицу души своей умершей жены и вселил её в корабельный мозг личной яхты.

– Жены… – Осока, как подрубленная, рухнула на колени, сдавила ладонями виски. – О-о-ох-х-х…

– Проклятье… – выдохнул Килиан.

– Так он не погиб, а стал… – пробормотал Базили. – Вот хатт твою мать…

– Да кто? О ком вы все говорите? – я тряхнул бреганца за плечо.

– Её учитель, Анакин Скайуокер.

– Осока, милая, – я тоже опустился на колени, обнял девушку, попытался заглянуть в глаза. – Успокойся, ну…

– Не-не, уже всё. Я справилась. Я же сильная, – Осока помотала головой, капельки солёной влаги с её щеки попали мне на лицо. От её тела исходил странный жар, не физический, но, тем не менее, ощутимый. И, словно откликаясь на это излучение, на пульте возле подиума с пиликаньем включились какие-то приборы. Иан, с неожиданной для своей комплекции прытью, вмиг оказался там.

– Прекрати сейчас же! – воскликнул он. – Тебя обнаружат! Алекс, да останови же её!!

Мысли понеслись в моей голове с молниеносной быстротой. Осока в волнении неосознанно будоражила ту самую легендарную Силу, которой пользуются все джедаи. Волна эта могла докатиться до Тёмного лорда. Надо её срочно привести в чувство. Но ударить Осоку по щеке, как делают обычно, было выше моих сил. Оставался другой, последний выход. Я сжал в ладонях голову девушки и, преодолевая сопротивление, впился в её губы своими, сбивая ей дыхание. Глаза её распахнулись, в них была боль, страдание и удивление. И я, несмотря на всю серьёзность момента, едва не утонул в этих синих омутах целиком. В следующий миг волна Силы распалась.

– Ну, хватит, хватит, – легонько отодвигая меня, проворчала Осока, вид у неё был чрезвычайно смущённый.

– Извини, ничего другого в голову не пришло, – сказал я.

– Все вы одинаковы, – Осока вскочила, рывком поставила на ноги и меня. – Но, вообще-то, спасибо. Чего-то я, действительно…

– Надеюсь, он тебя не учуял.

– Нет, кажется, нет. Я бы поняла. Пад… э-э-э, Тёмная Леди?

Голограмма не отвечала. Она стояла совершенно неподвижно, и лишь движение ресниц подсказывало: программа, или что там это было, не зависла, она по-прежнему активна.

– Леди? – ещё раз повторила моя подруга.

– Осока? – голограмма провела рукой по лицу. – Осока, что со мной? Где я? Такое чувство, что я везде… и нигде. Давно ты вернулась с Ракаты?

– Одиннадцать лет назад, – ответила растерянная Осока.

– Так много? А что же я? Где была я всё это время?

– Ты спала, Падме. Просто спала, – глаза моей подруги снова стали влажными.

– Я многого не помню, – печально произнесла голограмма. – Обрывки, фрагменты… У меня был муж. Что с ним?

– Скажи ей что-нибудь правдоподобное, – прошептал я, хотя в этом, в сущности, не было нужды, голограмма ведь не понимала по-русски. Осока открыла было рот, но её остановил движением руки тионец.

– Кто программировал тебя? – снова задал он вопрос голограмме.

– Не знаю. Не помню. Это важно?

Сакис выразительно посмотрел на нас.

– Падме, вы с Анакином серьёзно пострадали, когда ситы захватили власть, – медленно, тщательно продумывая каждое слово, заговорила Осока. – Врачи не могли вас спасти. Но твой муж… ему перед смертью удалось сохранить частицу твоей души в корабельном компьютере.

– Я… я – корабль? Как забавно… – голограмма оглянулась, и пульты за её спиной осветились яркими огнями. – Мы полетим, да?

– Обязательно полетим, но не прямо сейчас, – мягко сказала Осока.

– Скажи, а где это Мортис? И кто такая… Дочь?

– Ох… – целая гамма чувств отразилась на лице Осоки. – Как всё сложно-то, оказывается…

– Ты хочешь использовать другой язык общения? – тут же спросила голограмма. – Подожди, вызову в себя память протокольного дройда… Ой, надо же, я и такое умею!

– Спасибо, Падме, – Осока вымученно улыбнулась. – Моему другу Алексу будет удобно, если ты сможешь его понимать. Знаешь, сейчас нам надо уйти… ненадолго. Вернёмся чуть позже, а ты нас подожди, хорошо?

– Конечно. Пойти с вами я ведь не могу. Идите в лифт и на рампу, я открыла её.

– Бедняжка Падме, – сказала Осока, когда мы оказались в кольцевом коридоре. – Какая немыслимая жестокость, сделать такое со своей любимой! Как он мог!

– Это уже был не он, – ответил Пятерня. – Что-то произошло там, в покоях канцлера. Оттуда вышел не человек, чудовище. Всю резню в Храме устроил он один, понимаешь? Он отрубал головы детям! Одна девочка постарше продержалась против него целых десять секунд. Джесси видел, как этот зверь кромсал на части её мёртвое тело, рыча от бешенства. После этого-то он умом и тронулся.

– Солдат без шлема, с безумными глазами… – произнесла Осока. – Именно так описывал библиотекарь Рэйсс того, кто его спас.

– Джесси поклялся, что никогда больше не наденет на себя эту «белую кастрюлю», – кивнул лейтенант.

– Он ещё искал каких-то девочек, юнлингов, наверное. Надеюсь, ему и их удалось вывести из Храма.

– Всё же, я не понял, чью дочь упомянула Падме, – вспомнил Килиан. – Свою? Разве…

– Нет, нет. Дочь была одна из Оверлордов, повелителей планеты Мортис, – ответила Осока. – Помнишь, Алекс, я объясняла насчёт Тёмной Стороны Силы?

– Ещё бы не помнить, – кивнул я. – Она притягивает, заманивает джедаев и забирает их души. Но твою душу ей не заполучить ни при каких условиях.

– Всё верно. Я не сказала только, почему. Один раз я уже была там. И умерла там. И именно Дочь воскресила меня. Ценой собственной жизни. Во мне частица её Изначального Света. И, кажется, в этом корабле теперь тоже.

– Если так, она это заслужила, – пробормотал Пятерня. – За всё.

– Мы ведь не бросим корабль гнить здесь, Осока? – спросил я.

– Ох, не знаю, – вздохнула девушка. – Представь, каково мне общаться с мёртвой женой моего учителя? Моего мёртвого учителя, – добавила она после паузы, заставив Пятерню и корреллианца переглянуться.

– Как врач, настоятельно рекомендую продолжить осмотр станции, – сказала Маррен. – Через час-два эмоции улягутся, тогда спокойно и примем решение.

– Правильно, доктор! – воскликнул Базили. – Ну, вы слышали? Пошли-пошли-пошли. Мы тут один уровень только осмотрели, и то не целиком.

И вновь мы шагали по коридорам, то освещённым самосветящимися панелями, то беспросветно-тёмным, открывали двери залов и комнат. На палубах, предназначенных для проживания персонала станции, делать было особенно нечего, да и коридорная система напоминала настоящий лабиринт, поэтому, оглядевшись, Иан и Базили предложили спуститься ещё ниже, на технические палубы. Большинство оборудования и тут было аккуратно демонтировано и вывезено, в коридорах и комнатах даже пыли почти не было, наверное, из-за неподвижности воздуха. Тем не менее, в некоторых залах-складах оставалось некоторое количество сервисных дройдов, видимо, не самых нужных. Войдя в один такой склад, я в первое мгновение решил, что передо мной свидетельство какого-то давнего побоища. Беспорядочная груда тел, закованных в металлические латы, вокруг валяются отдельные части доспехов, будто павших бронированных воинов неприятеля после неудачного штурма собрали со всей крепости, то есть, станции, и свалили здесь. Через пару секунд я понял, что так оно и было, только передо мной не воины, а роботы, оформлением довольно сильно похожие на доспехи мандалорианцев. Именно такого типа броня была у Тесс Мерел-Крайз. В этом зале их, очевидно, ремонтировали, заменяя повреждённые узлы исправными, а тех, что ремонту не подлежали, брали за руки – за ноги и бросали в угол на груду таких же стареньких бедолаг.

– Ух ты, «Стражники»! – изумился Базили. – Да сколько! Я их только в музее видел.

– Им, наверное, столько же лет, сколько и самой станции, – сказал Иан.

– Так и есть, – подтвердила Осока. – Нам рассказывали, что изначально, во времена мандалорианских войн, они были здесь военным гарнизоном. Потом необходимость отпала, их законсервировали, а небольшую часть использовали как охранников и церемониальную стражу. Я, когда здесь была, застала.

– Ну, ясно. А когда ломались, брали детали от законсервированных. Интересно, исправные остались?

– Может, вот эти? – Блика одной из рук указала на дройдов, сидящих в ряд на полу слева от входа. Позы у всех были одинаковые: сел человек на пол, прислонился к стене, локти на коленях, голову опустил и заснул… вековым сном. У «спящих» были хорошо видны трёхпалые клешни, заменяющие кисти рук. Оружие они держать, безусловно, могли, а для какой-либо сложной работы вряд ли годились.

– Выглядят неповреждёнными, – сказал Базили. – Не иначе, они были последние действующие, отключили, когда покидали станцию. Если исправны, можем взять с собой, пригодятся.

– Возьмём, почему нет, – не стала возражать Осока. – Полезная вещь. Чем людьми рисковать, всегда лучше послать вперёд жестянки.

– Глядите-ка, а вот эти отличаются! – воскликнул Иан, прошедший чуть дальше. И правда, у четырёх дройдов в самом конце ряда руки были с пятью пальцами, как у человека, а ладони вместо чёрной жёсткой пластмассы покрывал мягкий светло-серый чуть блестящий материал.

– Похоже на местную переделку, – Базили наклонился, с интересом изучая дройдов. – В технической литературе о такой модели ни слова. Так, ну-ка, посмотрим. Ого! – раздался тихий щелчок, и бреганец выпрямился, держа в руках лицевую панель-маску. Под ней у дройда было лицо с правильными строгими чертами, выполненное в том же светло-сером материале.

– Неплохо, – сказал Сакис. – А крышка тоже на защёлках?

– Да, сейчас…

Под крышкой-шлемом оказались многочисленные жгуты проводов, выходящие из головы и ныряющие в шею. Они были уложены так, что ровным слоем закрывали всю поверхность и производили впечатление африканских косичек-дредов на голове живого человека.

– Симпатяжка, – улыбнулась Блика. – Вам не кажется, что это фем-дройд? Глядите на конструкцию ступни. Им и каблучки небольшие сделали, для походки.

– Видно, с красивыми женщинами тут было туговато, если местные умельцы сварганили этих кукол, – заметил тионец.

– Скорее, все они были джедайками, – усмехнулся Базили, – и на простых инженеров внимания не обращали.

– Хорош чушь молоть! – осадила его Осока, почему-то покосившись при этом на меня. – Не путай джедаек со всякими там графинями-баронессами.

– Посмотрим начинку, – вытащив электромеханическую отвёртку, Иан снял грудную панель ближнего дройда. – Недурственно! Сдвоенный процессор, оперативная память наращена вчетверо, долговременная тоже увеличена.

– И ты гляди, какой коммуникационный чип впаяли! – Базили ткнул пальцем в середину схемы. – А это что? Генератор персонального силового щита?

– Он самый, – Базили оглянулся на Осоку. – Надо бы, кстати, у неисправных их поснимать, тоже пригодятся.

– Пожалуйста, только не сейчас, – отозвалась та. – Оставьте пока, завтра займётесь.

– Эту я, всё же, включу, – сказал Иан. Поставил на место панель и надавил отвёрткой до щелчка небольшую кнопку у самой шеи, слева от позвоночника. Несколько секунд ничего не происходило, затем дройд вздрогнул, поднял голову и произнёс:

– Выполняется начальное тестирование.

На тест машине понадобилось секунд тридцать, после чего она сообщила:

– Тестирование завершено, механическая часть в удовлетворительном состоянии.

В голосе её был по-прежнему слышен электронный фон, но сейчас челюсть и губы двигались, как у живого существа.

– Умельцы, – с уважением произнёс Базили. – Машина, как твоё обозначение?

– Модель Веск-сент-Пять-бис, индекс сорок три шестнадцать.

– Сорок три шестнадцать, встань.

С лёгким поскрипыванием машина поднялась во весь рост. Она была примерно одного роста с фоллинкой, то есть, пониже нас, мужчин, и повыше Осоки и Маррен.

– Твои функции? – спросил Сакис.

– Универсальные. Непосредственный бой, стрельба из орудий, управление транспортными средствами, подмена операторов на постах по профилю ноль два, ноль три, ноль пять, ноль восемь…

– Дальше! – прервал перечисление тионец.

– Мелкий ремонт систем, командование другими дройдами в отсутствие Главного Контроллера, ограниченные медицинские и обслуживающие функции.

– Да ты клад, лапочка! – ухмыльнулся Иан.

– Я весьма совершенна, – ответила машина, вежливо повернув в его сторону голову.

– Сорок три шестнадцать, какие дройды в этом помещении функциональны? – спросила Осока.

– Сорок три пятнадцать, сорок три семнадцать, сорок три восемнадцать, – дройдесса указала на своих сестёр. Повернулась в другую сторону: – Также дройды типа Веск-сент пять индексы сорок два один, сорок два три и с сорок два шесть по сорок два тридцать семь включительно.

– Прекрасно, – сказал Сакис. – Ну-ка, сорок три шестнадцать…

– Погоди-ка, – остановил его я. – Раз мы собираемся их использовать, чего всё время язык ломать? Дадим им имена. Сорок три шестнадцать, мы будем звать тебя… скажем, Бета. А трёх других – Альфа, Гамма и Дельта, по порядку индексов.

– Поняла Вас.

– Умница. Включи остальных и следуйте за нами.

– Уточнение: остальных это только Пять-бис или всех исправных в помещении? – переспросила умница.

– Пожалуй, только Пять-бис, – сказал Сакис. – Остальных активируем позже.

– Осока, ты что? – спросил я, заметив, что моя подруга насторожилась и через плечо смотрит на дверь.

– Какой-то звук там, снаружи.

– Кто это может быть? Дройд бродячий? – удивилась Блика.

– Поглядим, – Пятерня вынул из захвата бластер.

Нападение произошло сразу, как только мы вышли из зала. С десяток белёсых, лишённых шерсти существ размером с небольшую собаку бесшумно бросились на наш авангард – Пятерню и Осоку. Тут же трое распались на обугленные половинки, рассечённые мечами моей подруги, двоих срезал лейтенант. Остальные отскочили назад, припали к полу и следили за нами большими, навыкате, красноватыми глазами.

– Они нас не боятся, – пробормотал озадаченный Пятерня, держа на прицеле существо, оказавшееся перед ним, в то время как Осока противостояла трём другим.

– Они ждут, – сказала моя подруга.

– Чего? – не понял я.

– Подмоги. Слышишь?

– Н-нет.

– У меня слух лучше. Назад, отходим в зал!

Только теперь я различил мерный шорох, через секунду разбившийся на шаги множества маленьких лап по твёрдому полу. Световых панелей в коридоре было немного, а за перекрёстком, из-за угла которого мы сюда пришли, и вовсе царила кромешная тьма. Оттуда и слышался шорох. Или он доносится с обеих сторон? Я направил фонарь во тьму, и тотчас там вспыхнули десятки тусклых красноватых отблесков – глаза зверьков.

– Внутрь, внутрь! – подтолкнула меня Осока. Я успел ещё увидеть, как с противоположной стороны из-за поворота в слабом свете панелей появились такие же белёсые тени. Иан и Базили, пропустив нас, быстро задвинули дверь зала.

– Что же получается, мы в западне? – спросила Маррен.

– Технически да, – сказал Килиан. – А практически у нас тут четыре десятка боевых дройдов, пусть безоружных, зато с силовой защитой. Мы просто выдавим этих тварей перед собой и пройдём.

– Твари какого рода? – внезапно задала вопрос одна из дройдесс, кажется, та, что мы включили первой.

– Животные. Вот такого размера, но очень много, – объяснил я.

– Они могут перепрыгнуть шеренгу и напасть на вас. Опасно. Нужно другое решение.

– На «Борце» есть огнемёты, – напомнил Пятерня. – Другое дело, Тоннос и Жех вдвоём сюда не пробьются. Альфа!

– Меня назвали Бетой, – поправила дройдесса. – Альфа вот она.

– Хорошо. Бета. Слушай приказ…

Несколькими минутами позже пятнадцать «Стражников» под предводительством Беты, включив силовые поля, вышли в коридор и, разбрасывая в стороны странных зверьков, направились на ангарную палубу, где панторанцы, получив от Пятерни по комлинку указания, уже заряжали огнемётные ружья. Сержант Тоннос порывался сам прийти нас вызволять, но Пятерня запретил, распорядившись передать огнемёты дройдам. Прошло не так уж много времени, а посланный отряд вернулся и расчистил дорогу. Поднявшись на ангарную палубу, мы на всякий случай расставили «Стражников» в коридоре. Зверьки здесь, вроде бы, не появлялись, иначе мы давно заметили бы их следы в пыли освещённого коридора, тем не менее, Пятерня справедливо решил, что бережёного бог бережёт.

– Одного не понимаю, почему я не почувствовала их в Силе? – удивлялась Осока. – Существуют, конечно, животные, которые Силу отталкивают, но всё равно их по этому отталкиванию и обнаруживаешь. А эти как будто прозрачные.

– Возможно, поэтому они и жили тут незаметно для джедаев? – предположил я. – А после их ухода расплодились.

– На каких харчах? – задал резонный вопрос Иан. – Чем тут питаться, пластиком?

– Неприкосновенный запас концентратов находится уровнем ниже технического сектора, – подала голос дройдесса по имени Альфа.

– Тогда всё ясно. Туда мы точно не пойдём.

– Уж конечно, – согласилась Осока. – Вообще, пора возвращаться к нашей главной находке.

– Ты что-то решила? – спросил я. Осока отрицательно покачала головой:

– Всё ещё не знаю.

– Вы были хорошо с ней знакомы?

– Слишком хорошо. Почти подруги. Не так, как с Чучи, всё-таки, целых десять лет разницы, и тем не менее.

– Вот и относись к ней, как к живой, – сказал я. – Даже такая жизнь веселей, чем смерть, сказал поэт. Что ж нам, оставить её в одиночестве? Или выключить?

– Выключать нельзя, – заметил Сакис. – Вдруг эта искра Света, что в ней, угаснет, и она снова станет обычной программой? Всё равно, что убить её вторично.

– Я-то думал, компьютерщики люди неверующие, – ехидно заметил Базили.

– Иногда очень даже верующие, – ответил Сакис. – Я, например, когда главный загрузчик редактирую, всегда говорю: «да пребудет со мной Сила».

– Хватит, вы, двое, – нахмурилась Маррен. – Подумайте лучше, каково будет ей остаться здесь в одиночестве!

– Вот именно, – подхватил я, обрадованный поддержкой. – Поэтому мы её забираем с собой.

– Только название надо сменить, – сказала Осока. – При жизни её полное имя было Падме Наберри Амидала, вот пусть корабль «Амидалой» и будет.

– Чудесно. Послушай-ка, а ведь «Амида» на санскрите…

– «Безбрежная», – кивнула Осока.

– И «Падме» тоже знакомое слово, кажется, встречается в ведических мантрах.

– Лотос, – небрежно заметил Сакис. – Цветок такой. У нас на Тионе растёт. Говорят, что привезён с Настоящей Прародины человечества.

– А дерево олива на Тионе есть? – поинтересовался я.

– На Тионе всё есть… – сказал Сакис и мрачно добавил: – кроме денег.

Голограмма Падме, узнав про нападение животных, всплеснула руками:

– Надо же! Выжить в таких условиях, да ещё размножиться! Всё-таки, приспособляемость живых организмов просто невероятна. Что планируете дальше? Готовимся к отлёту?

– Нет, Падме, – ответила Осока. – Полетим завтра. Может быть, послезавтра, смотря как управимся с погрузкой. Здесь осталось много вспомогательных дройдов, а на нашей базе их не хватает.

– Тогда я, хотя бы, отвезу вас к вашему транспорту, – предложила голограмма. – Гораздо лучше, если мы будем стоять в одном ангаре.

– А вот это отличная мысль! – улыбнулась моя подруга. – Поехали.

Весь следующий день мы потратили на сбор и погрузку трофеев. Пятерня и Сакис под охраной «Стражников» обходили намеченные накануне склады, включали дройдов, и те организованными группами сами направлялись к «Борцу». Несколько кибернетических погрузчиков под командованием Беты и Гаммы собрали остатки запчастей, пригодных для использования. Репульсорных платформ в нашем распоряжении было всего две, поэтому перевозка заняла больше времени, чем хотелось бы. В какой-то момент я обратил внимание, что в ангаре не видно ни Иана с Базили, ни Блики.

– Кейран, не знаешь, где техники? – спросил я пилота.

– Пошли поглядеть «преторианца», – сообщил Килиан. – За ночь ими овладела навязчивая идея забрать его с собой.

– Надеюсь, «Стражников» они взяли?

– Разумеется. Пятерня без охраны их не отпустил.

Я не разделял оптимизма наших друзей по поводу способности древнего корабля летать и, как выяснилось, совершенно напрасно. Транспорт был наскоро, но грамотно законсервирован, поэтому «привести его в чувство» техники смогли за каких-нибудь два, два с половиной часа. На его мостике имелся даже дройд-пилот, приятно удививший Иана и Базили своей относительной новизной и неплохим состоянием. Отстыковав корабль от переходника станции, ребята проделали в космосе несколько эволюций и хором заявили: ремонтировать посудину, конечно, нужно, тем не менее, пару-тройку гиперпереходов она выдержит и так.

– В наше время был такой фантастический рассказ, – припомнил я. – Потерпевший катастрофу корабль дрейфовал в космосе шестнадцать лет, после чего его восстановили. Там и робот был, не пилот, правда, а примитивный реакторный ремонтник.

– Отлично! – обрадовалась Блика. – Как назывался корабль, не припомнишь? А то парни минут двадцать выбирают, и всё не выбрали.

– Конечно, помню. «Кориолан».

– Слышали, спорщики? Название есть, хватит обсуждений!

Между тем, привлечённые нашей активностью белёсые зверьки заметно активизировались. Дройды-часовые всё чаще замечали их появление в районе пандусов, ведущих с уровня на уровень, и к моменту окончания погрузки животные начали шнырять по кольцевому коридору ангарной палубы. Не догадайся Падме перелететь к «Борцу», у нас уже начались бы сложности с передвижением. Маррен полагала, что нам всё настойчивее намекают: убирайтесь подобру-поздорову.

– Ладно, отступим, пожалуй, – решила Осока. – Будь у нас больше времени, я бы с этими тварями, конечно, разобралась…

– Каким образом? – заинтересовался я.

– Устройства экстренного пожаротушения, – пожала плечами девушка. – Задраиваются переборки, сбрасывается атмосфера из одного сектора. Потом, чтобы попусту не растрачивать воздух, он по очереди перекачивается из объёма в объём насосами, и вакуум убивает «нежелательную фауну».

– Трупы которой начинают разлагаться, – подхватил я.

– Зачем же? Есть дройды-уборщики. Живых паразитов им не поймать, а с мёртвыми они управляются идеально.

– Да, если когда-нибудь «Эксис» потребуется нам под базу, придётся так и поступить, – сказала Маррен.

Последними уходили со своих постов «Стражники». Построившись двумя разновеликими колоннами, они погрузились на корабли. А самые смелые твари начинали заглядывать из коридора в ангар, нюхали воздух, приподнимая головы. Следили, не будет ли кто-нибудь из двуногих так неосмотрителен, что забудет сесть на улетающие корабли. Никто из нас такого удовольствия им не доставил, разумеется. Сначала «Борец», а затем и «Амидала», проколов силовую стенку, ушли в открытый космос, унося с собой всю вкусную органику.

Несмотря на протесты неразлучной троицы, техников с «Кориолана» мы эвакуировали, предоставив вести транспорт кибернетическому пилоту, а в экипаж ему дали четырёх дройдесс. Рисковать этими умницами не хотелось никому, однако, все, и техники в том числе, понимали: так в любом случае правильнее, чем подвергать опасности людей. «Кориолан», сверкнув соплами двигателей, выполнил разгон, сделал рывок и исчез в глубинах космоса. Вспышки взрыва, чего больше всего опасался Килиан, мы не увидели.

– Вроде, вошёл хорошо, – сказал Базили. – Поглядим, хорошо ли выйдет.

Вскоре «Борец» и «Амидала» висели в системе Вьюн, выбранной как точка рандеву. Из-за более высокого класса гиперприводов наши корабли обогнали «Кориолан» в гиперпространстве и первыми вышли в расчётной точке. Оставалось отойти на безопасное расстояние, застопориться и ждать. Пока суд да дело, корабли состыковали вертикальным колодцем, благо, такой имелся в кормовой части «Амидалы» между выходной рампой и казематом задней турели. Экипаж разбрёлся по помещениям нового корабля, изучая кто интерьеры, кто оборудование.

– Пойдём, поболтаем с Падме, – предложил я Осоке. – Ты как, нормально?

– Вполне. Начинаю привыкать, – сказала она.

К моему некоторому удивлению, мозг корабля вовсе не скучал от отсутствия внимания экипажа. Напротив, когда Осока окликнула её, Падме попросила подождать минуту, сказавшись занятой.

– Извините, – произнесла она после длинной паузы. – Хотела закончить.

– Что именно? – спросила Осока.

– Здесь неподалёку гипербуй Голонета, – объяснила Падме, – вот, решила пробежаться по архивам за последние годы. Всё так сильно изменилось, – голограмма покачала головой и вздохнула.

– И как тебе Новый Порядок? – последние два слова Осока выговорила с явной неприязнью.

– В двух словах – восторженный ужас, – ответила Падме. – Такая организованность, масштабные преобразования, такие стройки… и всё ради одной единственной цели – держать граждан в повиновении.

– Лавина, – кивнула Осока. – Сначала он взял под жёсткий контроль центральные миры. Доход потёк в казну рекой, но тут же стало не хватать флота. Построили новые корабли, наделали клонов, взяли под контроль срединные миры. Опять стало не хватать сил. А уж когда он начал контролировать основные торговые пути, сборы стали просто астрономическими. Зато и армия потребовалась на два порядка больше, чем при Республике.

– Как подумаю, сколько всего нужного можно было построить на эти средства, – печально сказала голограмма. – Не Звёздные разрушители, а астрогорода. Не танки и шагатели, а атмосферные конверторы для терраформирования планет…

– Императору всё это неинтересно. Ему нужна нищета, чтобы люди испытывали зависть и гнев. Нужна армия и репрессивный аппарат, чтобы вселить страх. Он питается этими эмоциями, купается в них.

– Пожалуй, и существование Сопротивления ему на руку? – заметил я.

– До определённой степени – да, – сказала Осока, – поскольку это даёт повод наращивать армию и проводить репрессии.

– К слову о репрессиях, – обратилась голограмма к Осоке. – К тебе имеет какое-то отношение профессор Тано?

– Профессор Ирис Тано? – как-то чересчур равнодушно уточнила Осока. – Имеет, да. Это та, что когда-то родила меня. И отдала в Орден.

– Вчера сообщили, что её арестовали имперцы. Якобы за связь с Сопротивлением.

– Что? – удивилась Осока. – Чушь какая-то. Она просто историк, в политику никогда не лезла…

– Даже если взяли по ошибке, заодно со всеми отправят на рудники, – заметил прислонившийся к дверному косяку Сакис. За разговором мы и не заметили, когда он вошёл.

– Давно она арестована, Падме? – обратилась моя подруга к голограмме.

– Не уточняется.

– Сакис, ты смог бы забраться в сеть планетарной полиции и отслеживать перемещение заключённых?

– Смотря где, – пожал плечами тионец. – На Корусанте, пожалуй, нет, там такие админы – звери просто…

– А на Шили?

– Раз плюнуть. Надо только находиться в самой звёздной системе.

– Ну, естественно, – кивнула Осока. – Падме, вызови, пожалуйста, всех сюда.

На то, чтобы собраться в рубке, нашей команде потребовалось менее пяти минут. В помещении сразу стало не то чтобы тесно, скажем так, людно.

– В центральную тюрьму Корвалы – это столица Шили – мы забраться не сможем, – рассуждала Осока, меряя шагами пространство рубки. – Но! К счастью, мятежников судят военным судом, ближайший такой суд находится на Чампале. Следовательно, реально освободить их при перевозке…

– Подожди минуточку, Осока, – вдруг перебила её голограмма Падме. – А почему это мы не сможем попасть в центральную тюрьму?

– Как ты себе это представляешь?

– Элементарно. Наш компьютерный специалист наверняка справится с фальсификацией идентификационного кода, верно, Сакис?

– Я Вам его уже подготовил, леди яхта, – ухмыльнулся тот. – Откройте доступ, сейчас поменяю.

– Меняйте, открыла. Так вот. Мы спокойно подлетаем на мне к планете, я сажусь. Что подумают местные чиновники, увидев корабль сиенских верфей, построенный по индивидуальному проекту и декорированный подобным образом?

– Что прибыла столичная шишка, – расплылся в улыбке Базили. – Вот леший, а может ведь сработать!

– Между прочим, однажды такое уже было сделано, – заметил тионец. – Среди компьютерщиков ходят рассказы о хакере, который подменил ид корабля, а его помощница выдала себя за Имперского судью и захватила тюремный транспорт.

– Да, «Истинное правосудие», – кивнула Осока. – Я тоже слышала эту историю. Было это вскоре после моего возвращения с Ракаты.

– Тем более, – добавил Пятерня, – мой «портрет» послужит дополнительным подтверждением. А те чёрные доспехи – отличный костюм для Инквизитора.

– Вопрос, кто из нас их наденет, – задумчиво сказала моя подруга. – Маррен недостаточно высокая, Натуа… Вряд ли будет убедительно, фоллинка, и вдруг Инквизитор?

– А тогрута? – спросил я.

– Чуть более правдоподобно. Да, видимо, придётся мне.

– Ах, как жаль, что мы не взяли в экспедицию твою знакомую мандалорианку! – хлопнула себя по колену Маррен. – Вот у кого внешность породистая.

– Что теперь сожалеть, – пожала плечами Осока. – В Ордене говорили: не страдай о прошедшем, смотри в грядущее. Помоги-ка мне примерить броню, Маррен.

– Всё-таки, эта затея сильно попахивает авантюрой, – тихо сказал я Пятерне, когда женщины вышли.

– Зависит от расстановки сил, – ответил лейтенант. – Планетарного наместника мы в заблуждение введём, это почти наверняка. На такие должности попадают наиболее тупые, ограниченные и самодовольные типы. Надо же куда-то их девать.

– Ну, да, от дураков избавляются, отправляя на повышение.

– Видишь, ты всё понимаешь. Гарнизон тоже… Со времён Войны Клонов наземные части изрядно деградировали, умеют, в основном, против мирных жителей воевать. Но если столкнёмся с флотскими… – Пятерня покачал головой. – Тогда, считай, мы влипли.

– Почему?

– Видишь ли, командирами крупных кораблей недалёкие люди становятся редко. Им ведь приходится часто действовать в одиночку и против очень изобретательного противника – контрабандистов, мафии, повстанцев. Такого на голый блеф не возьмёшь.

Сигнал успешно вышедшего из гиперпространства «Кориолана» мы едва заметили: все были заняты подготовкой к предстоящей операции. Зная, что в чужом космопорту могут быть установлены сотни голокамер, в том числе, и высокой чёткости, наши дамы постарались максимально изменить внешность. Осоке, как главному действующему лицу, перекрасили кожу в сероватый цвет. В инвентаре доктора Маррен нашлись контактные линзы разных цветов, и Осока с полчаса прикидывала варианты на своём голопортрете, постоянно теребя меня: а это тебе как? а это? Остановились на розовых – с серой кожей они выглядели наиболее жутко. Вместо привычных тонких элегантных линий на лбу и «крыла бабочки» на каждой щеке Осока нарисовала выше бровей вытянутые треугольники остриями к переносице, а от наружных углов глаз – длинные потёки вниз по скулам, изогнутые, словно когти или паучьи лапы. С чёрной шипастой бронёй это смотрелось именно так, как требовалось: не девушка, а воплощение вселенского зла. Бронекостюм оказался моей подруге почти впору, лишь чуть-чуть болтался в плечах и талии. Не отставала и Натуа Хисс. Праздничное голубое платье она расписала при помощи легкорастворимой краски зелёными и коричневыми пятнами, надела поверх ремень с портупеей, на который Пятерня развесил целый арсенал: пару бластеров, тяжёлый тесак-виброклинок, несколько гранат, энергоблоки. К этому наряду добавили грубые армейские башмаки, прикрепив к голенищу правого ножны со вторым, миниатюрным виброножом. На лицо фоллинка нанесла чёрную боевую раскраску – по её словам, примерно такую использовали солдаты её вида.

– А Вам, милый лейтенант, – сказала она Пятерне, – следует получше замазать Вашу приметную татуировку.

– Что бы вы вообще без меня делали? – ворчал лейтенант, пока Натуа производила эту манипуляцию. – Как чуял, взял с собой трофейные комплекты брони!

Действительно, идея Пятерни захватить с собой бронекостюмы, снятые с имперских солдат, захваченных нами на «Румелии», оказалась весьма кстати. Одетые в них Тоннос и Жех придали свите мнимой Инквизиторши ещё больше убедительности. Больше никого Осока брать с собой не собиралась, да только я её и спрашивать не стал. В конце концов, на корабле две турели, значит, на борту, кроме Сакиса, должен будет остаться кто-то ещё. На случай непредвиденной стрельбы.

В рубке корабля мы сидели вдвоём. Осока – в кресле перед левым инженерным пультом, я – рядом на ступенях лестницы подиума. Девушка выглядела непривычно рассеянной и задумчивой.

– Что-то ты, подруга, не в своей тарелке, – заметил я. – Всё-таки, считаешь план слишком рискованным?

– Алекс, за это время ты, казалось бы, должен неплохо меня узнать. Для меня нет понятия «слишком много риска», – Осока засмеялась, вот только смех вышел несколько нервный.

– Тогда что? Беспокоишься за маму?

– Да вот не пойму. Я ведь её практически не помню. Всё моё детство был Храм. Ребята, наставники, которые нас учили. Учителей мы не очень любили за их строгость, – она слегка улыбнулась, – ну, как все школьники. Не любили хранительницу библиотеки, Джокасту, считали её чёрствым сухарём. Это потом уже, во время войны, я поняла, что не такая уж она и чёрствая. Другое дело – взрослые мастера-джедаи. Их мы обожали. Особенно любили матушку Йаддль. Такая маленькая старушка, зелёная, сморщенная, как рептилия, с большими ушами. Никто не знал ни какого она вида, ни сколько ей лет. Нас, младших, она любила, прощала шалости, сладости тайком в карманы подбрасывала. Мне было девять лет, когда её убили на Маване. Была Айла Секура, твилека. Ах, Айла, великолепная Айла! Красивая, грациозная, выразительная. Секси, как выражаются малокультурные люди. Я ей восхищалась, хотела быть такой же.

– Тебе удалось, как мне кажется.

– Спасибо, хотя сама я в этом вовсе не уверена. Во всяком случае, именно благодаря Айле я с тринадцати лет перестала носить плащ и джедайскую рубаху. Была ещё магистр Шакти, моя соплеменница. Такая кондовая очень правильная джедайка. Иногда приходила понаблюдать, как мы занимаемся. Стоит молча и смотрит своими тёмными глазами, как дракон в засаде. Потом повернётся и молча уйдёт. У Айлы или Шакти здорово было спрашивать что-нибудь по программе. Они сразу становились такие внимательные, всё объясняли. Если даже очень спешили, вели в библиотеку и показывали нужную книгу. И вот сейчас я на минуту задумалась: на кого из них может быть похожа моя мать?

– А вдруг ни на кого?

– Наверное, это будет самым лучшим, проще будет строить отношения.

– Вот это точно. И, прошу тебя, даже в мыслях не кори её и не думай, что она тебя предала.

– Нет, никогда. Разве можно винить священника, что он отвечает прихожанину цитатой из Писания? А не собственными словами, идущими от сердца? Его так учили, он считает это единственно правильным.

– Вот-вот, я это и имел в виду. Мне Пятерня рассказал, как уважали в то время Орден. Хорошо, что ты понимаешь.

– О, поняла я далеко не сразу. Только когда во время войны своими глазами увидела. А в детстве – было, говорила себе, что она гадкая, совсем меня не любила, раз отдала.

– Неужели до сих пор себя за это винишь?

– Уже нет. Однажды дала слово, что, если вдруг встречу её, скажу спасибо. И извинюсь. Не возражаешь, я приведу себя в порядок?

– Всё, ухожу.

– Не в этом смысле, – засмеялась Осока. – Настроиться, собраться. Можешь смотреть, мне непринципиально.

Она сняла с пояса жёлтый меч. Зажала его между ладонями, закрыла глаза. И осторожно развела руки – шире, ещё шире. Меч продолжал висеть в воздухе между ними, словно между двумя магнитами. И вдруг начал медленно вращаться, с каждой секундой ускоряясь. Вот он уже крутится в двух плоскостях одновременно, вопреки всем законам физики. Я и не заметил, когда девушка вовсе убрала руки, а меч всё продолжал хаотично вращаться. И, вдруг остановившись, лёг в подставленную ладонь.

– Всё. К бою и походу готова, – бодрым голосом сказала Осока.

Через несколько часов, к удивлению и ужасу местной имперской администрации, в столичном порту Шили приземлился хищный чёрный кораблик. Под звуки императорского марша из него вышла Инквизитор-тогрута в аспидно-чёрной броне и развевающемся шёлковом плаще. Её сопровождали рептилия-наёмница, офицер-клон в сером мундире и шлеме-каске и два штурмовика. Мы с Сакисом остались в корабле у контрольных экранов.

– Я Инквизитор Навь, – процедила Осока сквозь зубы встретившему нас коменданту порта. – Желаю видеть планетарного наместника!

– Да-да, очень хорошо, спидер ждёт. Прошу, прошу, – комендант заторопился показать дорогу. – Могу я узнать, что привело столь прекрасную леди в наши…

– Информация не для низшего командного звена, – высокомерно перебила Осока. – И мои внешние данные тут не при чём. Хотя… – она бросила на коменданта ледяной взгляд розовых глаз. – Комплимент принят. Возможно, когда-нибудь я пощажу Вас за это.

Несчастный имперец съёжился, словно от удара бичом, а Осока, как ни в чём не бывало, продолжала путь. Я наблюдал за этой сценой одновременно с двух ракурсов: через зрительный прибор в шлеме лейтенанта и миниатюрную голокамеру, скрытую на левом виске фоллинки под пятнистой лентой. Сакис, тем временем, делал что-то на компьютерном терминале – не иначе, лазил по местной сети.

Наместник Императора на планете Шили был напуган почти так же, как его подчинённые. А возможно, и больше, потому что Осока, переступив порог огромного кабинета с монументальным столом, нахмурилась, протянула руку, и… Раздался звонкий щелчок, откуда-то из недр стола потянулась струйка белого дыма и растаяла.

– Вы осмеливаетесь записывать разговор со мной? – Осока шевельнула бровью, и наместник вздрогнул.

– Моя ошибка, записывающее устройство работало на совещании, я позабыл его остановить, – пустился он в объяснения.

– Хорошо, что я своевременно обратила внимание, – в голосе Осоки промелькнуло что-то похожее на участие, ледяное участие, я бы сказал. – Иначе пришлось бы сделать вывод, что Вы намерены передать кому-то содержание нашей беседы. И возник бы вопрос – кому…

– Больше не повторится, леди…

– Надеюсь. Теперь к делу. Мы получили информацию, что вашей службой безопасности раскрыта ячейка заговорщиков, состоящая из преподавателей университета.

– Да, преподаватели и научные работники. Знаете же, эта паршивая интеллигенция всегда чем-нибудь недовольна.

– Не первый случай в моей практике, – соизволила слегка кивнуть Осока. – Однако…

Она сделала паузу, и наместник тоже не решался нарушить молчание.

– …как я вижу, Вы человек неглупый, – продолжала моя подруга. – И понимаете, что преподаватели – не просто какая-то там интеллигенция.

– Да-да, они имеют влияние на умы молодёжи! – подхватил наместник. – Вы ведь об этом, Леди?

– Именно об этом. Сколько преподавателей в раскрытой вами ячейке?

– Трое… нет, четверо из пяти. Эта дамочка Тано не работает на факультете, но читает лекции.

– Прелестно, – Осока буквально выплюнула это слово. – Вот как мы поступим. Всех пятерых доставьте на мой корабль. С ними поработает Инквизиция. Офицер! Обеспечьте сопровождение! А я желаю побеседовать с героями, раскрывшими заговор. Кто они?

– О, представьте, местные тогрута. Обычно этот народишко просто «овощи»… о, прошу прощения, – наместник сообразил, что гостья сама относится к тому же виду, и стушевался.

– Я родилась на Киросе, – не моргнув глазом, солгала Осока, – можете не стесняться.

– Да, так вот, большинство из них довольно инертны и не желают сотрудничать с властями, но эти двое поступили как подлинные патриоты Империи…

– … и заложили ближних своих, – закончила Осока. – Похвальное рвение.

Двое тогрутских иуд были доставлены в кабинет наместника через четверть часа. Осока внимательно посмотрела на них, словно на редких гадов в террариуме, и неожиданно предложила обоим лететь с ней в систему Чампала, дабы лично дать показания в военном суде и получить приличествующую деянию награду от Империи. Старший из двух доносчиков, ректор университета, оказался тёртым калачом. Он тут же переложил все заслуги на плечи своего более молодого коллеги и принялся убеждать Осоку, что лишь довёл информацию последнего до соответствующих инстанций, где же тут героизм?

– Вы бескорыстны, – молвила Осока. – Что ж, думаю, решение можно изменить. Со мной полетит лишь один. А Вам, почтенный, я окажу честь, позволив сопроводить меня до корабля.

На посадочной площадке Осока задержалась у трапа. Спидер с арестованными и конвоем ещё не прибыл, и она продолжала начатую в экипаже светскую беседу с наместником. Ректору было весьма неуютно в таком обществе, а молодому доносчику и подавно, он уже понимал, что домой его не отпустят.

– Вот и тюремный спидер, – с явным облегчением сказал наместник, кивая на приближающийся летательный аппарат.

– Отменно, – отозвалась Осока. – Ожидание начало меня утомлять. Старший инженер, – сказала она в комлинк, – как только капитан поднимет арестованных на борт, закрывайте люки.

– Да, моя леди, – отчеканил Сакис.

– Прощайте, наместник. Хорошая работа.

Натуа, не особо церемонясь, подтолкнула младшего из доносчиков к трапу. Осока зашагала следом, даже не обернувшись на спидер, из которого местные полицейские и троица наших ряженых выгружали арестованных. Двое мужчин, две женщины и существо, лицом похожее на зверя и на птицу одновременно. Одежда у всех измята, на запястьях мужчин пластиковые путы. Чужак прихрамывал на одну ногу, его поддерживал скованными руками мужчина-тогрута. Ту, ради кого мы прилетели сюда, я узнал сразу и безошибочно. У неё был немного иной разрез глаз с выше приподнятыми наружными уголками, зато все остальные черты лица Осока однозначно унаследовала от матери: и очаровательный круглый кончик носа, и губы, и форму скул и подбородка. Белые линии в середине лба были не угловатыми, а плавно изогнутыми, словно «индийские огурцы» на земных тканях, но точно так же образовывали между собой ромбический контур. Профессор Ирис Тано распрямила спину, выйдя на площадку, поднесла руку к глазам и посмотрела в небо. А когда соплеменник-полицейский грубо толкнул её в спину, оглянулась так, как смотрят в трамвае на мелкого хама, распихивающего локтями других пассажиров. Козёл, возмущённо подумал я, и даже с рогами. Выйти бы и заехать в морду, жаль, времени нет.

Спасённых разместили пока на нижней палубе. Мы с Пятернёй быстро освободили руки мужчин от стягивающих пут. Медицинский дройд Падме по имени Герхард, поскрипывая сочленениями, занялся ногой мохнатого существа.

– Вы ведь не имперцы, – обведя нас внимательным взглядом, сказала Ирис. Я отрицательно покачал головой:

– Нет, профессор, не имперцы. Мы вас выкрали.

– Сопротивление?

– Возможно, это Вас разочарует, но и не Сопротивление, – заулыбалась Натуа. – Мы как-то сами по себе, знаете ли. Хотя Империю не любим с детства.

– Раз сами по себе, зачем рисковали, спасая нас? – удивилась вторая женщина.

– Скоро узнаете, – сказал я и включил комлинк, вызывая Осоку: – Подруга, не желаешь спуститься к нам?

– В таком виде – точно нет, – отозвалась девушка. – Потерпите, сейчас уйдём за свет, умоюсь и приду. Не отключайся, ладно?

– Конечно.

– На самом деле, – произнёс один из мужчин, – Сопротивлению тоже незачем было бы нас вытаскивать. Никакие мы не мятежники, это в прессе так растрезвонили. Маленькому мерзавчику Тудхи приглянулось кресло Ашары, а нас с ней заодно взяли.

– Значит, мы спасли невинных, что тоже отлично, – Пятерня внимательно осмотрел повязку, наложенную на голень чужака дройдом, кивнул с таким видом, будто был, по меньшей мере, кандидатом медицинских наук. – Иди, братец, спасибо.

– Ваши семьи, думаю, будут рады, что вы живы и не на каторге, – сказал я. – Вот у Вас, профессор Тано, наверняка есть семья?

Вопрос был, конечно, провокационный, и я не обязательно ожидал результата. Однако же получилось. Ирис кивнула:

– Две дочери. Младшая учится в университете на другой планете. А старшая… – она вздохнула тяжело и печально.

– Что, тоже арестована? – спросил я, побуждая её развить тему.

– Вообще не знаю, где она сейчас. И жива ли. В четыре года её пришлось отдать Ордену Джедаев. Вы молоды, но, наверное, слышали, какие у них были правила: нельзя иметь семью, недопустимы любые привязанности… – Ирис говорила задумчиво, глядя куда-то вдаль. Ей, кажется, было не столь важно, слушают ли её, слишком больную тему я затронул своим вопросом. Я внимал молча, боясь спугнуть эту неожиданную откровенность. Пусть Осока услышит, что чувствует та, которая «родила её и отдала в Орден».

– Всё, что я могла, – продолжала Ирис, – узнавать какие-то обрывки через нашу соплеменницу в Совете. Потом уже, когда моя девочка стала героем, смотрела о ней в новостях Голонета. До сих пор не могу простить себе, что не повидалась тогда. Шакти мне наотрез отказала…

Тут Осока, всё-таки, не выдержала:

– Тётка Шакти всегда была фанатичкой, – в её голосе прорезалась нотка раздражения. – Ни разу не слыхала, чтобы она нарушила правила.

Сказано это было для меня, но профессор неожиданно ответила:

– Как бы то ни было, именно благодаря ей я… – она поперхнулась, переменилась в лице. – Осока? Дочка?

– Я, мам.

– Святые звёзды, я думала, тебя убили вместе со всеми!

– Они тоже так думали. Поэтому я и жива. Неужели Шакти действительно рассказывала тебе…

– Да. Конечно, каждый раз приходилось её уламывать, – призналась Ирис.

Странно, должно быть, звучал этот диалог со стороны: мать и дочь говорили на разных языках, не замечая этого, и прекрасно друг друга понимали. Осока спохватилась первой и перешла на базик:

– Так вот зачем она наблюдала за моими тренировками!

– Да. Чтобы потом рассказать мне, как у тебя идут дела. Я всегда тобой гордилась.

– Праведная тётка Шакти, кто бы мог подумать! Интересно, а не говорила она, что я слишком эмоциональна, несдержанна?

– Ну, разумеется. И что это нехорошо для джедая, – Ирис улыбнулась. – А я, наоборот, радовалась, что ты остаёшься собой. Ты где, дочь?

– Здесь, прямо над вами, в рубке.

– Я поднимусь к тебе.

– Нет-нет-нет! Подожди! Сначала я сниму эти жуткие доспехи и умоюсь.

– Чтобы Вас вытащить, ей пришлось загримироваться под сита, – прошептал я на ухо Ирис. – Получилось даже слишком хорошо.

– Ах, вот что… – с небольшим акцентом произнесла профессор на словиоски.

– Трепло, – Осока, оказывается, прекрасно расслышала мою реплику. – Зачем сказал?

– Чтобы не волновать. Мамы, они, знаешь ли, склонны волноваться по любому поводу.

– Своя такая же? – прищурилась Ирис. Я молча кивнул. Думать о том, как за четыре месяца извелись от неизвестности родители, особенно мама, было всё ещё болезненно.

– Пойдёмте наверх, профессор, – я галантно предложил Ирис руку. И добавил громче: – А если кто-то там считает, что не одета и не умыта, может спрятаться в душ!

– Р-р-р, я с тобой дома поговорю! – пообещала Осока.

– Вот не подерётесь… – негромко сказала фоллинка.

Рубка «Амидалы» на первый взгляд, казалась совершенно пустой, тем не менее, я сразу почувствовал, что Осока тут. Ну, конечно, кресло-трон скрывало её почти целиком.

– Ау-у, – позвал я.

– Секунду!

Негромко стукнулась о пластик брошенная на пульт кисточка. Осока поднялась во весь рост и быстро сбежала с подиума к нам. Плотное чёрное трико, надеваемое под броню, она снять не успела, только накинула поверх свою бежевую куртку без рукавов.

– Ведь можем, если захотим? – тихо сказал я.

– Но-но, – для порядка огрызнулась моя подруга. И остановилась, глядя на мать.

– Звёзды, ты такая взрослая! – молитвенно сложила руки Ирис.

– Мне двадцать семь лет, мама, – смущённо напомнила Осока.

– Может быть, это и к лучшему? – слегка наклонила голову Ирис. – Мне не придётся учить тебя жить, а ты не будешь раздражаться от этого.

– Может быть, – эхом отозвалась Осока.

– Кстати, что за интересный диалект, которым вы пользуетесь с Алексом? – спросила профессор.

– Так говорят у меня дома, – сказал я. – На планете, которую мне предстоит найти.

– По акценту я сначала решила, что Вы бреганец, – сообщила Ирис. И добавила скромно: – Общайтесь, общайтесь, на меня не оглядывайтесь. Кое-что я улавливаю.

– Очень привязчивый язык, когда говоришь на нём постоянно, – как бы извиняясь, призналась Осока. – Столько оттенков смысла, ты не представляешь.

– Стандартный базик вообще убожество, – сказала Ирис. – Ну, что такое словарь в тысячу пятьдесят слов, не считая профессиональной терминологии? Для нормальной передачи нюансов нужно минимум пять тысяч…

Нет, ну вы только на них посмотрите! Не виделись двадцать три года, и ведут светскую беседу! Терпению моему настал конец. Взяв Осоку за локоть, я подтолкнул её к матери вплотную, и та нерешительно взяла дочь за плечи.

– Ну, вот, а то, как неродные, чесслово, – сказал я. – Пойти, что ли, коней напоить…

– А… Алекс… а… – Осока попыталась удержать меня за рукав, но я успел сделать движение в сторону и быстро вышел. Такой растерянной я не видел свою подругу с самого момента нашего знакомства.

 

4

Внизу, тем временем, проходил допрос гнусного доносчика Тудхи. Он стоял в центре помещения, по бокам – панторанцы в броне, но без шлемов, перед ним на контейнерах сидели Сакис и Пятерня. Натуа и бывшие арестанты расположились поодаль у стены.

– Рассказывай, рассказывай, гад полосатый, – ласково говорил тионец. – Пойми, глухонемого изображать бесполезно. Бить тебя, конечно, никто не будет, охота была руки марать. Но джедаю твой язык расскажет всё сам, помимо твоей воли. С момента рождения и до сегодняшнего дня. Мне один контрабандист описывал. Ощущение крайне неприятное.

Доносчик, монтралы и куцые лекки которого от страха стали не полосатыми, а однотонно-серыми, как и лицо, судорожно кивнул:

– Да-да. Что вы хотите знать?

– Видели этого болвана? А ещё преподавал! Повторяю вопрос: кто тебя надоумил оговорить добрых людей?

– У… учёный секретарь. Он мне сказал, мол, хочешь повышения – устрани препятствия. Скажи, что подозреваешь Ашару и кого-нибудь из её друзей в помощи Сопротивлению. Их арестуют. Потом в суде разберутся и выпустят, но работать они здесь уже не будут.

– Ага, «ложечка нашлась, но осадок таки остался», – Сакис на самом деле выразился не совсем так, но по смыслу очень похоже. – Как такой полудурок мог работать преподавателем? Да ты знаешь, – обратился он опять к арестанту, – что имперская безпека не выпускает подозреваемых?? В принципе. Виновен – казнят, невиновен – ссылают.

– А ссыльный транспорт в удобной точке, глядишь, караулят трандошаны или зайгериане, – добавила со своего места Натуа. – Имитируют бой, потом имперцам кредиты, а криминалам дешёвые рабы.

– Я слышал, кого-то выпускали… – промямлил Тудхи.

– Не, такое не лечится, – обречённо махнул рукой тионец. – Тоннос, запри его туда же в каюту. Пару лет на шахте потрудится – будет знать, как кляузничать. Мне интересно другое: нас уже ищут или пока нет?

– Да, они ведь могли спохватиться и послать запрос на Корусант, – сказал я.

– На Корусант сомнительно, – возразил Пятерня. – Разве что, в администрацию сектора. А уж те… И то, скорее, из области фантастики. Всё равно, что повесить на грудь табличку «Я полный идиот». Так поста, а то и головы лишиться недолго. Скорее, наместник свяжется с флотским начальником, несущим патрульную службу в секторе.

– Точно, – кивнул Сакис. – Беспроигрышный вариант: по положению они примерно равны, а раз департаменты разные, нагоняя можно не опасаться. Сейчас выйдем в обычное пространство, залезу в сеть, посмотрим. Пока вы в тюрьму на экскурсию летали, я внедрил им маленькую закладочку. Если были какие переговоры по служебному каналу, она их запишет и нам прокрутит.

Сказано – сделано. В точке рандеву с «Борцом» и «Кориоланом» Сакис незамедлительно полез «проверять почту». Программная закладка-шпион записала всего два разговора по служебному каналу дальней связи, один из них непосредственно касался нас. Наместник, как и предсказывал Пятерня, говорил с командиром тяжёлого крейсера «Укротитель» коммодором Датмаром Клойдом, переводя на понятный язык – капитаном первого ранга. Клойд, в противоположность рыхлому упитанному планетарному чиновнику, был хотя и плотного телосложения, но не слишком, и имел характерную для профессионального военного выправку. Видно, что привык подолгу, не напрягаясь, стоять в строю или на ковре у начальства. Ничем не примечательное лицо с довольно резко очерченным подбородком, спокойный взгляд тёмных глаз, в общем, офицер как офицер, ничего экстраординарного. А вот голос у него оказался неожиданно тихий, нисколько не командный.

Выслушав сбивчивые объяснения наместника, Клойд помрачнел.

– Да ведь Вы идиот, милейший, – почти ласково сказал он. – Раньше у меня была ещё надежда, что Вы только прикидываетесь, но сейчас… Хоть вдумайтесь, что произошло. Вы на тогрутской планете арестовываете четырёх местных заговорщиков, и вдруг прилетает Инквизитор, тоже тогрута, и требует передать их ей. Вас ничего не насторожило??

– Да, но почему тогрута не может быть Инквизитором? – удивился чиновник. – Они в большинстве своём примерные граждане, и…

Клойд сделал движение рукой, прерывая наместника:

– Может, не может… Что гадать попусту? Вы обязаны были в первую очередь проверить это!

– Как? Не могу же я обратиться напрямую в канцелярию лорда Вейдера?

– М-да. Ну, раз не можете, ждите теперь, пока они сами за Вами придут.

– Коммодор, Вы считаете, всё так серьёзно? Их освободили мятежники?

– Какие мятежники?? – не выдержал Клойд, и в голосе его впервые громыхнули металлические нотки. – Кретин! Девчонка спасала кого-то из близких родственников, скорее всего, отца или мать. Перешлите мне имена задержанных.

– Да-да, отправляю.

– Тано! Ну, разумеется! – воскликнул коммодор. – Нахальство, помноженное на обаяние и прямо-таки галактическое везение.

Я не смог сдержать улыбку, настолько ёмкую и точную характеристику дал коммодор моей подруге. Наместник же из слов Клойда ничего не понял и тревожно переспросил:

– Что? Что? Ирис Тано действительно связана с Сопротивлением?

– Теперь, – Клойд подчеркнул слово интонацией, – я этого не исключаю. Вот что: я всё проверю по своим каналам и сам с Вами свяжусь. А Вы пока держите язык за зубами. И на досуге поупражняйтесь с рудничным кайлом, вдруг пригодится.

Запись кончилась.

– Ну и хватка у этого Клойда, – сказал Сакис. – Не удивлюсь, если он помнит по именам всех ваших, кто был в армии во времена Войны Клонов. И юморок соответствующий.

– Серьёзный противник, – кивнула Осока. – Мама, скажи, ты хорошо спрятала сестру?

– Да-да, у неё документы на другую фамилию, – закивала профессор, – пока разберутся, мы успеем её увезти. Ты ведь поможешь мне забрать Эрдени, дочь?

– А куда, интересно, я денусь с подводной лодки? – развела руками моя подруга. – Где она учится?

– На Бреге.

– Отлично, это совсем рядом. Сейчас же отправимся туда и увезём её.

– На мне нельзя, – произнесла голограмма Падме, возникая над линзой проектора.

– Разумеется, – кивнула Осока. – Это было бы чересчур даже для такой обаятельной нахалки и везуньи, как я. Полетим на «Горгулье».

Ирис, тем временем, изумлённо смотрела на голограмму.

– Простите, Вы поразительно похожи на сенатора Амидалу с планеты Набу, – неуверенно сказала она.

– Правильно, – отозвалась та. – Это и есть я. Или, по крайней мере, часть меня.

– Но Вы ведь…

– Умерла, да. Хотя сама этого не помню. Очнулась уже космическим кораблём.

– Для меня большая честь познакомиться с Вами лично.

– Я тоже рада. Жаль, не имею возможности пожать Вам руку. У Осоки замечательная мама.

Так как «Горгулья» меньше «Амидалы», спасательную команду решили составить из шести персон: Осока с матерью, я, Иан, Базили и Сакис. Тионца Осока сперва брать не хотела, но тот горячо доказывал свою незаменимость.

– А вдруг там понадобится чего ломануть или уронить? – говорил он. – Кто вам это сделает? Даже если нет, должен же кто-то остаться на корабле! Управлять я умею.

– Точно? – прищурилась Осока. Тионец скорчил оскорблённую мину, полез в сумку и достал казённый кристалл данных в металлической оправе. На нём были вписаны «права» на все категории спидеров, в том числе, «орбитальные прыгуны». Моей подруге ничего не оставалось, как согласиться.

Пока перегружали трофеи с «Борца» на «Кориолан», Осока с матерью просматривали новости, криминальные сводки, отчёты агентов Оссуса, касающиеся Брега. Падме им помогала. Иан и Базили связались через каналы Голонета с роднёй и постарались выяснить обстановку.

– Я уж думал, будет хуже, – подытожил Иан результаты. – А на деле, кроме борьбы с частными перевозчиками, всё вполне сносно. Империя, конечно, постепенно закручивает гайки. Местные – как бишь их, чтоб цензурно – а, коллаборационисты, выслуживаются, постоянно ищут заговорщиков. Но всё в таком рутинном, я бы сказал, вялотекущем режиме. Всплесков расизма тоже не наблюдается, как ни старается имперская пропаганда.

– Да, действительно, могло быть хуже. Идите, помогите остальным, – распорядилась Осока и повернулась ко мне: – Что, Алекс?

– Пятерня спрашивает, мы тяжёлое вооружение возьмём?

– Один ракетомёт, пожалуй, не помешает. Скоро вы там управитесь?

– Да что ты сегодня всех подгоняешь, а? – проворчал я. – Суетишься, как наскипидаренная. Неужели так горит? Плюс-минус час ничего не решит.

– Алекс, я не ахти какая провидица, но сейчас буквально чую: нас ждут неприятности. Не нравится мне этот Клойд с его цепким взглядом. Было бы спокойнее, если бы Эрдени училась где-нибудь на Рилоте, в такую даль бы он не полетел, а Брег находится в его зоне патрулирования.

– Думаешь, он так быстро её установит?

– Нет, наверняка нет, а что толку? Планет, где много студентов-тогрут, в окрестностях две: Паквалис и Брег. Побывать в обеих системах и оставить засады займёт меньше суток.

– Хорошо бы они начали с Паквалиса, – вздохнула Ирис.

– Народ, о каких неприятностях вы там толкуете? – развернулась к нам в кресле Натуа Хисс. – Не об этих ли?

Мы посмотрели на экраны и обнаружили отметки трёх звездолётов класса «фрегат» и восьми небольших кораблей, скорее всего, истребителей дальнего действия с гиперприводами. Сакис и Осока дружно кинулись к пульту.

– Так-так, – сказала Осока. – Посмотрим-посмотрим. Так, «Копейщик»… В арьергарде «Эсфорн семьдесят шесть» вроде нашего «Хелси», только третьей серии… А этот? Транспорт Мон-Каламари? Имперцы ими не пользуются, бандиты тоже. Похоже, это Сопротивление, ребята.

– Осока, мы закончили погрузку и швартовку дройдов, – сообщил по комлинку Пятерня.

– Закрывайте люки, и пусть Блика с нашими учёными друзьями поскорее стартуют. А то сейчас начнётся: вы кто, да вы что, да отдай мою посадочную ногу…

Предположения Осоки оказались абсолютно верными. Только «Кориолан» начал разгон, как от флотилии поступил вызов на связь. Неизвестные, действительно, оказались повстанцами, о чём прямо заявили в сообщении.

– Что делаем? – спросила Падме.

– Не отвечаем, – сказала Осока. – Глухие мы и немые.

Но не тут-то было. Голопроектор вдруг переключился сам, гася голограмму Падме, и в нём появилось изображение лохматого молодого человека в техническом комбинезоне зелёного цвета и сером жилете.

– Эй, на неопознанном корабле неизвестного типа, – ухмыляясь, сказал он, – что ж вы молчите? Моё начальство хотело бы с вами переговорить.

– Безобразие! – возмущённо произнесла Падме, возникая из воздуха в стороне от центральной линзы и отряхивая с платья невидимые соринки. – Лезут, понимаешь, в систему, меня отсоединяют… Невежи!

– Ты сам-то кто, смертный? – неприязненным тоном осведомился у лохматого Сакис.

– Да я тут работаю. Хакером.

– Хакером, говоришь? – тионец открыл какой-то файл, задумчиво посмотрел на программный код. – Сейчас поглядим, какой ты хакер. Прости меня, грешного…

И дважды быстро ткнул пальцем в сенсорный экран.

– Что за… – повстанец оглянулся на нечто нам невидимое, голограмма его зарябила и рассыпалась фейерверком цветных точек.

– Смотрите! – воскликнул Килиан, указывая на обзорный экран.

Флагман флотилии Сопротивления внезапно повело в сторону, затем у него отключились двигатели, и фрегат медленно закрутился вокруг своей оси. Следом та же участь постигла два других звездолёта. Вокруг них беспомощно суетились истребители эскорта.

– Твоя работа? – спросила Натуа.

– Моя.

– Ты готова прыгать? – обратилась Осока к голограмме.

– Да, как только вы перейдёте на «Горгулью».

– Тогда пожелайте нам удачи. Встретимся, где условились.

Брег был второй из пяти планет в системе звезды с приятным уху и понятным названием Ладо. Однако, это не означало, что он располагается близко к своему светилу. Ближние орбитальные позиции занимало беспорядочное облако мелких астероидов. Вероятно, не так давно в геологическом смысле слова бывшая первая планета звезды, аналог нашей Венеры, столкнулась с крупным блуждающим объектом и была разрушена. Брег вращался по орбите радиусом немного меньше марсианской, поэтому тропических областей здесь просто не существовало. Экватор опоясывали моря, не слишком обширные в сравнении не только с Землёй, но и с более засушливыми Панторой и Орд Мантеллом. Берега их поросли густым лесом интенсивного тёмно-зелёного оттенка, за ними в более высоких широтах тянулся тундровый пояс, зеленовато-бурый в одном полушарии, где сейчас была в разгаре весна, и ослепительно белый в другом, зимнем. Полярные зоны были скованы вечными ледяными шапками радиусом несколько тысяч километров, из которых вытекали ледниковые реки. Населённые территории планеты концентрировались вдоль морей, лишь в нескольких местах врезаясь на большую глубину в лесную зону. Там, по словам Базили, добывали полезные ископаемые. Шестимиллионная столица Ruana, вернее, Руяна, как произносили сами бреганцы, находилась в «подкове» широкого залива, прихватывая примерно две трети береговой линии, а главный космодром начинался на пологом мысу противоположной стороны и уходил на пару десятков километров по берегу и вглубь суши. Иан объяснил, что эта сторона ещё именуется Старград – когда-то очень давно на ней существовал город-спутник, затем поглощённый лётными полями.

– Университет находится в посёлке Коливан примерно в ста пятидесяти километрах от Руяны, – растолковывал он нам с Осокой. – Оптимальный вариант – разделиться. Вы, не теряя времени, едете туда на поезде и находите Эрдени. Мы с Базили мчимся к мужикам, одалживаем у них спидер и вас догоняем. Сэкономим уйму времени.

– Пожалуй, – согласилась Осока.

Ирис Тано имперская тайная полиция увезла в тюрьму прямо из архива, не позволив даже переодеться. В серой тужурке-спецовке и мятых брюках она выглядела как монтажница с радиозавода. Ходить в таком виде по столице нечего было и думать. К счастью, памятное тёмно-зелёное платье, в котором Осока изображала на «Румелии» богатейку Нану Шедар, так и осталось в кладовой «Горгульи». На Ирис оно сидело поплотнее, чем на моей подруге, но вполне подошло. Сама Осока нарядилась в серый с чёрной отделкой деловой костюм, в котором на терминале Стеннес ходила вместе с Рийо на аудиенцию к владельцу орбитального дока.

– Выглядишь роскошно, – похвалила Ирис.

– Вообще, я редко такое ношу, – развела руками Осока. – Обычно что-нибудь попроще и попрактичнее.

– Вроде джедайского плаща?

– Нет, плащ тоже неудобен. У меня, кстати, его с падаванов не было.

– До прошлой недели, когда ты придумала напугать им отставных сепаратистов, – усмехнулся я.

Космодромным средством передвижения здесь служили не репульсорные платформы-такси, а миниатюрные колёсные вагончики. Они были полностью автоматизированы и абсолютно бесплатны. Вдоль рядов стоянок проходили направляющие канавки, по ним двигался щуп автоводителя. В конце поля все канавки изгибались, сливаясь в одну поперечную, а она в свою очередь приводила прямо к зданию терминала – сразу под крышу, что не могло не радовать: Руяна встретила нас мелким косым дождём. Местная таможенная полиция весьма либерально произвела проверку документов. Ни таможенник, ни его аппаратура не заметили, что мой «ид» состряпан за десять минут нашим тионским компьютерным гением. Затем мы прошли через сканер, определяющий наличие энергетического оружия и взрывчатки. На Осокины мечи в сумочке он не среагировал: для их обнаружения требовались приборы, использующие Силу, а они были давно запрещены Империей. На мой пулевой пистолет – тоже, поскольку оружие подобного класса на Бреге не находилось под запретом.

Выйдя из пропускного пункта, я увидел гигантскую анфиладу залов, по сути своей не сильно отличающуюся от земного аэропорта. Отправление челноков, прибытие челноков, багаж, залы ожидания, кафе и шикарные рестораны. И тут же, этажом выше, со стороны, противоположной лётному полю – платформы магнитных поездов наземного сообщения. Ну, и, разумеется, толпа. Разноликая, многоязыкая, галдящая, тоже непременный атрибут порта хоть морского, хоть воздушного. Встречалось здесь и довольно много людей в форменной одежде. Её я разглядывал с особым интересом, ведь тогда, на «Румелии», я пару дней маскировался именно под бреганского служащего. Кажется, погоны в этой культуре, всё же, отмерли как класс. Все отличия размещались в углах воротника. Офицерские звания обозначались звёздами, примерно как у наших предвоенных генералов, только с подразделением на малые и большие. У подофицеров кругляши вроде пуговиц были выстроены в столбик вдоль передних срезов воротника, нижние чины довольствовались металлическими полосками-лычками или уголками. Звёзд и кругляшей я насчитал аж пять разновидностей. По нагрудным знакам ведомств мне удалось понять, что ребристые звёзды принадлежат флоту обороны системы, в ореоле – полиции, одетой в голубовато-серую форму и, видимо, прокуратуре, костюм которой был чёрного цвета. Звёзды-пятиугольники носили тёмно-зелёные таможенники и жандармерия цвета хаки. Каких-то эмблем по специальностям я не заметил ни у кого. Особняком стояли экипажи местного торгового флота, у них малые «лейтенантские» звёзды имели четыре луча, «подофицерские» три, а парадная форма, казавшаяся чёрной при слабом освещении, на самом деле обладала эффектным глубоким фиолетовым оттенком. «Парадку», правда, носили немногие, большинство космонавтов ходили в повседневных комбинезонах и щеголяли названиями кораблей, нанесёнными на спину – кириллицей! Ниже, шрифтом половинной высоты, надписи дублировались аурбешем.

В толчее космопорта нас выручило то, что Иан и Базили прекрасно ориентировались в помещениях терминала. Вместо того, чтобы через ползала добираться до эскалаторов, лавируя между группами прибывших и встречающих, наши бреганские друзья направились вдоль одной из стен и вывели нас к запасной лестнице. Преодолев пять пролётов, наша компания оказалась на пригородной платформе, вернее, той её части, куда был свободный вход. Справа от нас платформа обрывалась балюстрадой балкона, за которой открывался атриум зала прилёта, слева рассекалась на неравные половины двумя длинными линейками турникетов.

– Мы поедем на городском, – сказал Базили, – а вы поднимайтесь на третий уровень и ждите скоростной в направлении на Липск. Когда он там? О, нормально, восемь минут. Коливан – третья станция отсюда.

Эскалаторы между балконом и платформой скоростных поездов были далеко не так загружены, как прямые, ведущие снизу. Ступив на них, Ирис, Осока и я через полминуты оказались выше залов космопорта, на широкой островной платформе. В такой архитектуре был свой резон. У городских поездов порт являлся конечной станцией, и каждая платформа работала в одном направлении: на выход или на вход. Скоростные проходили его насквозь, а в этом случае гораздо удобнее общая платформа, чтобы транзитные пассажиры не ошибались и не бегали потом за своим поездом по переходным галереям. Для покупки билетов в автомате Осока воспользовалась электронными деньгами: имперские кредиты, как раньше республиканские, транспортные компании и таксисты принимали повсеместно, в противном случае они тут же лишились бы лицензии. Чем ближе к прибытию поезда, тем больше заполнялась платформа, особенно сильно народ повалил в последние две-три минуты, ведь скоростной поезд давал возможность добраться до центра быстрее, чем отходящие одновременно городские электрички. Глядя на пассажиров, я отметил про себя, что здесь, на Бреге, мы с Осокой смотримся рядом довольно органично. Мужчин-бреганцев в обществе дам, не относящихся к виду Homo Sapiens, либо просто инопланетных рас, нам встречалось на удивление много. Причём, попадались и молодые пары, и постарше, и с детьми смешанной крови. У одного мальчика лет десяти, гордо державшего за руки бреганца-отца в парадной форме космонавта и необыкновенно красивую твилеку-мать, я заметил интересную особенность: его лекки торчали не назад, а вниз, прикрывая уши. Совсем как у тогрут. Неужели местные антропологи не обращают на это внимания, и об истинном положении вещей знают только тогрутские учёные?

Бесшумно и стремительно подлетел поезд. Он именно летел, не касаясь гладкого жёлоба пути. Судя по тому, как резко он остановился, я понял, что в вагонах стоят компенсаторы инерции, как на космических кораблях. Что ж, разумно, меньше тратится времени на остановки, а экстренное торможение при аварии из кошмара машинистов превращается в рутинную операцию. В салоне вагона было светло и просторно, сидений совсем мало, примерно как в поезде метро. По-видимому, время поездки между соседними остановками не превышало пяти – десяти минут. Так оно и оказалось на практике. Вылетев из здания космопорта под моросящий дождь, поезд описал плавную дугу, повторяя очертания береговой линии, углубился в городские кварталы и затормозил на верхнем ярусе центрального вокзала Руяны. Значительная часть пассажиров вышла именно здесь. А вот желающих садиться в поезд оказалось гораздо меньше, и вагон так и остался полупустым. Теперь стала лучше видна компания молодых людей в одежде то ли национальной, то ли полувоенной: однотипные рубахи-косоворотки, подпоясанные кожаными ремнями, сапоги и довольно разномастные брюки, от почти прямых до ярко выраженных галифе. Неприятной глазу особенностью их всех были белые светоотражающие повязки на левом рукаве, в середине которых красовался угольно-чёрный имперский герб, а по сторонам его – буквы аурбеша «иск-пет». На вокзале в вагон вошёл ещё один такой же колоритный персонаж и поздоровался с остальными неприятным жестом: вскинул к плечу открытую ладонь. Местная проимперская организация?

– Да, локальный филиал «Имперских патриотов», – кивнула Осока на мой вопрос. – Буквы ИП также можно расшифровать как «Император Палпатин». Верноподдатые, короче.

Я улыбнулся. В графе «владение языком» воображаемой Осокиной анкеты слово «свободно» смело можно было заменять на «в совершенстве».

Между тем, поезд, миновав последние кварталы пригородов Руяны, сделал горку и на уровне верхушек деревьев понёсся над лесом. Нет, не лесом – тайгой. Контуры ближних деревьев смазывались от скорости, но чуть подальше их можно было разглядеть. Немного непривычный оттенок зелени, в остальном же они не слишком отличались от елей и сосен Земли. Столица осталась позади, и теперь за окном вагона до самого горизонта были видны только бескрайние таёжные просторы. Сразу за первой остановкой под названием «Глубица» поезд вынес нас из-под дождевых облаков, в ослепительно-синем небе засияло маленькое, необычно белое солнце. Десять минут спустя поезд нырнул в прозрачную трубу станции «Коливан», и неторопливо шуршащий эскалатор опустил нас на уровень земли. От станции к домам недалёкого посёлка шла плотная дорога, не асфальтовая, но и не похожая на светлое бетоноподобное покрытие, какое я видел на других планетах. Скорее, она была сродни новомодным наливным полам Земли – матовое прозрачное покрытие, достаточно шершавое, чтобы не скользить ни в дождь, ни в мороз, а под ним – слой неправильной формы каменных плит разного размера, уложенных и залитых зеленоватой связующей массой. До посёлка было метров двести, а вот там нас ждал не очень приятный сюрприз: дорога разделялась, и стоящие на развилке указатели гласили, что университет расположен не здесь, а дальше в направлении леса. Сообщить расстояние авторы указателя не удосужились. Наверно, близко, решил я. Совсем позабыв, что на Руси испокон веков понятие «рукой подать» настолько относительно, что никакому Эйнштейну не снилось. Прогулка по ровному покрытию под пологом векового хвойного леса была, в общем-то, приятной, однако, дорога всё не кончалась и не кончалась. Мы шли десять, потом двадцать минут, а над нами всё так же шумели сосны, и впереди виднелись всё новые и новые деревья.

– Проклятые шпильки, – пробормотала Осока. – Знала бы, что столько идти, надела бы ботинки. Ноги сейчас отвалятся.

– Используй Силу, – усмехнулся я. Осока боднула меня плечом:

– Поиздевайся, поиздевайся.

– Могу на руках поднести, – предложил я.

– Ага, ещё на плечо посади, как пиратский капитан своего пайлата, – фыркнула она.

– Моё дело предложить.

Я покосился на Ирис. Наблюдая нашу шутливую пикировку, Осокина мама улыбалась, и я счёл это неплохим знаком.

Ворота университетского городка возникли перед нами внезапно. Лес впереди не поредел, не сделался более прозрачным, как это бывает перед выходом на опушку, а вот дорога вильнула вправо, и только тогда метрах в ста пятидесяти мы увидели обширное пространство, поросшее более редкими деревьями. Ели с их плотными лапами почти исчезли, и сквозь кроны мачтовых сосен проникало достаточно света, чтобы под ними росла трава. Тайга сразу преобразилась в окультуренный сосняк из тех, где любят отдыхать дачники подмосковных посёлков. Территорию университета обозначал чисто символический забор примерно метровой высоты, выполненный в классическом сельском стиле: вбитые в землю толстые колья и приколоченные к ним гвоздями горизонтальные хлысты, то и другое с неободранной морщинистой корой. Не успел я подумать, что лес на Бреге расходуют очень расточительно, коли делают подобные заборы, как увидел, что у одного из хлыстов отвалился торец, обнажив нутро толстостенной пластиковой трубы.

Едва ступив на территорию университета, я вновь испытал острый укол тоски: ноздри мои уловили знакомый цветочный аромат. Дорога с обеих сторон была обсажена аккуратно подстриженным декоративным кустарником. От его ветвей, густо усыпанных мелкими жёлтыми трубочками цветков, и исходил запах. Это растение невозможно было с чем-то спутать. Точно такие кустики украшали все аллеи вокруг московского Университета, росли они и у нас в соседнем дворе, рядом с кустами сирени. Светло-коричневые гибкие ветви, гладкие резные листочки, немного похожие на кленовые в миниатюре… В середине лета на месте цветов вырастут небольшие грозди круглых ягод с длинным носиком, сперва жёлтых, потом красных, коричневых и, наконец, чёрных, на вкус кисловатых и пряных – не то смородина, не то крыжовник.

– Что, Алекс? – встревожено обернулась шедшая чуть впереди Осока. Опять я «громко размышляю», что ли?

– Так, – качнул головой я. – Растение знакомое. Не обращай внимания.

Метрах в пятнадцати за воротами мощёная дорога разветвлялась на несколько более узких, в качестве указателей служили самые настоящие сказочные путевые камни. На их отёсанных торцах была вырезана вся необходимая информация: где корпуса факультетов, где общежития, столовые, спорткомплексы и тому подобное. Ирис не стала сворачивать по указателю «Администрация», она уверенно шла в том направлении, куда показывали стрелки, подписанные «Факультет прикладной математики». На площадке – или площади? – перед факультетским корпусом небольшими группами кучковались студенты. Представителей разных рас и видов тут было, пожалуй, побольше, чем в космопорту, в том числе, и такие, кто вынужден был защищаться от атмосферы планеты дыхательной маской или скафандром. Я подумал, что сейчас, скорее всего перемена, и народ использует паузу, чтобы размяться после сидения на лекциях.

Подойдя к компании студентов, среди которых было несколько её соплеменников, Ирис интеллигентно поприветствовала всех и задала вопрос: не знают ли они Эни Амар. Парень с очень бледной кожей и блёклыми волосами, прикрытыми лёгкой кепкой, сказал, что знают, но здесь её нет, поскольку у её группы эта пара – пустая.

– Поищите в общежитии или в библиотеке, – посоветовала эффектно накрашенная худенькая девушка-забрак. – Скорее всего, либо там, либо там. А нет – могла пойти и в бассейн, время есть.

– Разделимся, – сказала нам Ирис. – Вы посмотрите в библиотеке, я сбегаю в общежитие. Не найдём, тогда встретимся у бассейна.

Библиотечный комплекс оказался одним из крупнейших зданий в университете. Естественно: настоящие книги, а они здесь, безусловно, имелись, трудно разделить на множество независимых фондов, условия для их хранения также легче соблюдать в общем здании. Что же касается электронных носителей, то к ним, наверняка, имелся доступ откуда угодно, поэтому я не ожидал встретить здесь много народу. И ошибся. Библиотека явно пользовалась популярностью. Посовещавшись, мы с Осокой решили поделить здание примерно пополам и осмотреть каждый свою часть. Она осталась на нижнем этаже, я поднялся наверх. Только здесь, заглянув в залы с длинными рядами изолированных кабин, оснащённых терминалами с мощными голопроекторами, услышав звенящую тишину, царящую здесь, я понял, почему многие студенты идут заниматься именно сюда, а не изучают материал дистанционно, из общежития, например. Студенческие общаги во все времена славились шумной, разгульной жизнью, и здешний университет, думаю, исключением не являлся. Конечно, могло быть и так, что держать терминалы в комнатах запрещали правила, но в это при наличии карманных голопроекторов комлинка, верилось с трудом. У нас-то и то начали появляться компы и самодельные сетки в общежитиях. А ещё в библиотеке имелось подобие копировального бюро или мини-типографии. Несколько минут я постоял в её зале, наблюдая, как несколько девушек передвигают пальцами по огромному экрану надписи и изображения, затем ждут, когда из печатающего устройства выползет полученный коллаж – подарок кому-то на день рождения. У соседнего экрана серьёзный паренёк-наутолан перебирал географические карты. Нашёл нужную, выделил область и тоже получил распечатку. Да, всё понятно.

Я направился к выходу и тут увидел её. Эни Амар, Эрдени Тано. Ирис очень хорошо объяснила нам, как выглядит младшая дочь. Голографических снимков у профессора, понятное дело, не было, при аресте как-то не принято разрешать брать с собой такие вещи. Зато она изобразила на планшете лицевой узор Эрдени. Впрочем, и не зная его, я бы, пожалуй, не ошибся. Глаза младшей Тано были точь-в-точь как у сестры, разве что, немного светлее, да и носик-курносик поразительно напоминал мамин и сестрин.

– Эни! – окликнул я.

– Мы знакомы? – она наклонила голову чуть набок и поглядела на меня с тем самым выражением, какое бывало и у Осоки, если я чем-то её удивлял.

– Нет, пока нет. Подождите буквально минутку, – я подошёл поближе и тихо сказал: – Вас разыскивает Ваша мама.

– Моя мама? – тут взгляд Эрдени стал ощутимо твёрдым и ледяным. – Вы ошибаетесь. Моя мама не может меня разыскивать. Ни при каких условиях.

Ах, да, она, несомненно, знает об аресте!

– Вы просто не в курсе дальнейших событий, – попытался объяснить я. – В Голонет это не попало. Она Вам сама всё объяснит. Сейчас она в общежитии. Пойдёмте…

А вот так говорить не стоило, запоздало понял я. Надо было предложить ей сходить самой, а мне остаться здесь и дождаться Осоку. После этих слов недоверие девушки только усилилось. Она нахмурилась и неожиданно обратилась к проходившим мимо студентам:

– Мальчики, помогите, пожалуйста. Я что-то не пойму, чего хочет от меня этот тип. Привязался, старый извращенец!

– Ну, какой же я старый! – попытался я перевести всё в шутку, но парни уже обступили меня.

– Тем не менее, девушек уже выбираешь помоложе, – неприязненно сказал один из них, двухметровый твилек с золотисто-розовой, как у обычного Homo Sapiens, кожей.

– Ты вааще кто, чудило? – растягивая слова, осведомился второй, местный. Эрдени, между тем, повернулась и пошла восвояси, помахивая сумочкой. Что было делать? Достать пистолет труда бы не составило, как ни плотно окружали меня воинственно настроенные студенты. А дальше? Из «макара» бы можно было выстрелить кому-нибудь в ногу и вырваться, но тяжёлая пуля мореллийского ствола, чего доброго, оторвёт конечность напрочь.

– Эрдени, подожди! – в отчаянии я назвал тогруту полным именем. Она вздрогнула и оглянулась.

И в этот момент из библиотеки вышло моё спасение. Осока мгновенно оценила обстановку и с ходу ввинтилась в группу парней.

– Та-ак, – сказала она. – Предлагаю исчерпать конфликт и мирно разойтись по своим делам.

– Вот ещё! – возразил твилек. – Нечего трогать наших девушек!

– Ты трогал? – спросила Осока у меня.

– Пальцем не, – заверил я.

– Отошли бы Вы, дамочка, – посоветовал твилек. – У нас к этому субъекту накопились вопросы.

Я почувствовал возмущение подруги. Она медленно обвела забияк взглядом:

– Смелые мы, значит? Храбрые, да? Семеро одного не боимся и на печке не дрожим, так? Ладно же. Вот ты, – она указала двумя пальцами на твилека. – Сейчас ты набьёшь им всем морды.

– Сейчас я набью им всем морды… – покорно повторил тот. Трое других заржали, думая, что приятель шутит. И тотчас же смех оборвался, потому что бреганец, тот самый, что назвал меня «чудилом», получил от приятеля точный и сокрушительный удар в лицо.

– Ты чего, Нер? – заорал другой бреганец, а последний из парней, отличавшийся смуглой кожей и светлой полосой вокруг глаз и на лбу, отшатнулся, когда кулак твилека просвистел в миллиметре от его переносицы. Я уже ожидал, что может последовать дальше, и резко подался в сторону, поэтому локоть Нера, нанёсшего следующий удар назад, лишь чуть задел меня.

– Бежим! – приказала Осока. Подхватив под руки остолбеневшую Эрдени, мы скрылись за углом корпуса. Только тут младшая Тано начала приходить в себя. Голубые глаза её взирали на мою подругу, как на божество.

– Ты – моя сестра-джедайка?? – пролепетала она. – Осока?

– Она самая.

– А я всегда знала, что ты живая! Мама и то не верила, а я знала! – Эрдени повисла у Осоки на шее. – Слушай, это было нереально круто! Ну, то, как ты с Нером… Будто заколдовала его.

– Пришлось. Твои дружки чуть не покалечили моего парня, – сказала Осока. И, видимо, сообразив, что как-то очень уж принижает мою способность постоять за себя, добавила: – Не стрелять же было в этих дуралеев!

– Да, а теперь они там друг друга поколотят…

– Расплата за самонадеянность. Когда предлагают мирно закончить конфликт, надо так и делать, а не гонор показывать. Особенно когда не ведаешь, кто перед тобой.

– Вообще-то, я чуть не схлопотал и по твоей вине тоже, – проворчал я. – Думать надо, когда команды даёшь. Сказала «всем», он и лупил по всем, включая меня.

– Извини, торопилась.

– А где мама? – спросила Эрдени. – Она действительно тут? В новостях сказали…

– Говорил я тебе, ты не всё знаешь, – усмехнулся я. – Твоя сестра нарядилась ситом, приехала к наместнику и всех арестованных увезла. Цирк был похлеще, чем сейчас.

– Перестань уже! – воскликнула Осока. – Надо сообщить маме, что мы нашли Эрдени, а ребята уже в пути. Сказали, сядут на местном пляже, чтобы не привлекать лишнего внимания. Эрдени, подскажи, у вас тут где-то должен быть пляж, туда прилетят…

– Поняла я, не переводи, – перебила её сестра. – Пляж вот там, за крайними общежитиями, минут десять идти. Я заскочу, соберу вещи…

– Некогда, сестричка, некогда. Надо убраться с планеты раньше, чем сюда заявится имперский крейсер. Вещи я тебе потом новые куплю.

Она включила комлинк. Не прошло и пяти минут, как к нам присоединилась Ирис, а через четверть часа спидер уносил нас в космопорт Руяны. По дороге Иан и Базили принялись рассказывать, как переговорили с роднёй и друзьями, что узнали важного и кого завербовали на работу. Да-да, за полчаса, проведённые в родном городе, эти два орла ухитрились заручиться согласием нескольких неплохих механиков поработать на новообразованное акционерное общество. И обещанием сагитировать ещё технарей и пилотов, кто остался без постоянного заработка.

– Не зря Чучи взялась за изучение языка, как в воду глядела, – засмеялась Осока.

Эрдени с лёгкостью общалась с нами на словиоски, естественно, она ведь четыре года училась на Бреге. На базик она переходила только тогда, когда обращалась к матери.

– А давайте упростим ситуацию? – неожиданно сказала Ирис. И произнесла по-русски: – Думаю, я слышала довольно, попробую теперь говорить.

– Правильно, – поддержал Базили. – А то постоянно было неловкое ощущение, что Вы нас не понимаете.

– Отчего же? – удивилась профессор. – Вы же знали, что понимаю.

Базили развёл руками:

– Не могу объяснить. Подсознательно.

Вернувшись в космопорт, мы погрузились на «Горгулью» и стартовали сразу же, как получили разрешение от КДП. И, всё же, опоздали. Это стало ясно, когда «Горгулья», пробив атмосферу, вышла на орбиту, и перед нами в свете Ладо предстал всей своей шестисотметровой тушей крейсер класса «Неустрашимый», так назвал его Базили. У нас тут же запросили регистрационный номер. Осока отправила подобранную Сакисом «липу». Тотчас же поступил вызов на связь.

– Ответь ты, – попросила моя подруга Иана.

– Легко.

– «Бен Гур», говорит имперский крейсер «Укротитель», – произнёс появившийся над линзой голопроектора флотский офицер. – Ваш код принят, заходите в ангар для проверки.

– А в чём дело, командир? – весьма натурально разыграл удивление бреганец. – Мы местные жители, никого не трогали, работу летим работать…

– Парни, спокойнее, – имперец широко улыбнулся. – Нас не интересует характер вашего груза и степень его законности. Если на борту нет тогрут, мы сразу же дадим вам зелёный свет.

При этих словах Ирис и Эрдени переглянулись. Иан же выглядел невозмутимым и даже обрадованным:

– А, ну, тогда вообще никаких проблем. Ждите в гости.

– На всякий случай, – заметил офицер, – если вдруг возникнет мыслишка поиграть в гонщиков, обратите внимание на обломки судна на минус восемнадцать и плюс шесть от вас. Они тоже считали себя очень шустрыми.

– Успел? – спросила Осока, как только погасла голограмма.

– В лучшем виде, – расплылся в улыбке тионец.

– На какое замедление ты поставил свой вирус?

– Шестьсот секунд, думаю, нормально?

– Надо немного ускориться. Желательно быть поближе, когда это произойдёт. Алекс, Базили, послушайте меня внимательно.

Она изложила нам план действий. Уйти на засветовую скорость сразу возможности не было, пока разгонимся, крейсер сделает из нас такую же груду обломков. Вариант один – идти курсом на «Укротителя», а затем, пока действует вирус, проскочить мимо. От нас с Базили – из двоих механиков он стрелял лучше – требовалось вот что: при подходе к крейсеру повредить носовые блоки двигателей ориентации правого борта, при отходе – кормовые левого. Тогда, восстановив управление, имперцы не смогут быстро развернуться в погоню. Им придётся либо сделать три четверти оборота вокруг вертикальной оси, либо повернуться вокруг оси продольной, дабы задействовать маневровые двигатели спинной и брюшной части. То и другое давало желанную фору и шанс прыгнуть. Укрупнив изображение крейсера, подруга показала мне, где расположены маневровые двигатели и как они выглядят.

– Как только вирус начнёт действовать, я сделаю горку, и стреляй, – подытожила она.

– Ясно.

Звездолёт приближался. Он не был похож на бумажный самолётик великана, как большинство крупных звездолётов Империи, а имел более традиционную форму, характерную для кораблей постройки Сиенар Системс или Рендили Стардрайв. Я усмехнулся про себя: эким спецом доморощенным стал, хоть во флот иди записываться. Впрочем, на повестке дня сейчас стояла несколько иная, более злободневная задача – не записаться в покойники. По моим прикидкам, до крейсера оставалось не больше двух километров, когда позиционные огни «Укротителя» мигнули, а по блокам маневровых двигателей пробежали сполохи ионизированного газа от беспорядочно включающихся сопел. И погасли вместе с «иллюминацией» корпуса. Тотчас же Осока задрала нос «Горгульи» и дала тягу, заставляя главные двигатели поворачивать вектор нашей скорости. Я щёлкнул тумблерами включения приводов и прицела, довернул орудия вниз и надавил спусковые клавиши. Турель мелко завибрировала, выплёвывая сгустки плазмы. Ого, а до крейсера-то не два, а больше пяти километров! Первые попадания легли чуть выше, чем я рассчитывал, и не причинили вреда на таком расстоянии. Я внёс поправку и удерживал перекрестье на блоке, а плазменные плевки корёжили тонкий металл блока, уродовали раструбы дюз, проникали куда-то вглубь, и через мгновение из-под обшивки показались струйки не то дыма, не то пара. Всё это продолжалось каких-то шесть или семь секунд. Автосопровождение на такой мишени не работало, да оно и не требовалось: взаимное перемещение «Горгульи» и крейсера было предсказуемым. По мере приближения приходилось всё быстрее доворачивать стволы, и настал миг, когда ручка управления упёрлась в ограничитель – привод тоже имел предел возможностей. Последние серии выстрелов ударили куда-то в крышу корпуса. Проскочили! И сразу же заговорили пушки кормовой турели, это Базили доделывал свою часть работы.

– Тварюга! – пробормотал он в гарнитуру. Я хотел спросить, в чей адрес сия брань, но в этот момент под моими ногами прочертил пустоту внушительных размеров плазменный сгусток.

– Алекс, в рубку!! – крикнула Осока. Я быстро выкарабкался из турели, задвинул люк.

– Как они стреляют? – спросила Ирис. – Вирус не действует?

– Если б не действовал, нас бы испарили турболазером, – буркнул Сакис. – А это зенитка. Ручным наводят.

Хорошо же выучили имперских канониров на наши головы! Как быстро опомнились, паршивцы. Земные зенитчики, думаю, от неожиданности приходили бы в себя пару минут, эти же начали стрелять моментально. Причём, с неработающими прицелами. Я серьёзно опасался, что и компьютерщики у них не хуже и смогут быстро перезапустить систему.

– Если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, – подтвердил мои опасения Сакис, – то вот именно сейчас они начинают перезагрузку софта. У нас минуты полторы или две, прежде чем заработают прицелы.

– Мы готовы, – сказал Иан. – Все накопители питают кормовой щит.

Базили, к тому времени тоже покинувший турель – расстояние для стрельбы стало слишком велико – вздохнул:

– Только долго ли он продержится против турболазера? Одно попадание? Два?

– Буду маневрировать, – пожала плечами Осока.

– Давай, запрограммирую киберпилот на рандомное изменение курса, – предложил Сакис.

– Нет, – дёрнула головой моя подруга. – Я сделаю лучше.

Удар, переданный на корпус силовым щитом кормовой полусферы, возвестил, что время разговоров окончено. Осока, глубоко вздохнув, закрыла глаза и обмякла в кресле. Было такое впечатление, что она дремлет, и только руки её живут своей жизнью. Если бы не гравитационные компенсаторы инерции, все мы уже кувыркались бы по стенам и потолку рубки, а так казалось, это небосвод крутится вокруг нас с ошеломляющей скоростью, постоянно меняя направление.

– Не смотри, – тихо сказала Ирис младшей дочери, обнимая её.

Я покосился на Эрдени и по глазам понял, что девушке дурно от этого мелькания. Почти сразу же новый удар встряхнул «Горгулью». Слава богу, попало по нам вскользь, краем.

– От щитов тридцать один процент, – сказал Сакис. – Ещё пара…

– Замолкни, высажу, – тихо, не открывая глаз, молвила Осока. Тионец, перегнувшись к нам из кресла, скорчил гримасу: нет, мол, вы слыхали?

– Щиты подзаряжаются? – шёпотом спросил я у бреганцев.

– Да, – кивнул Иан, – но медленно.

Следующий удар показался мне жёстче предыдущих.

– Пробили, теперь держитесь, – так же ровно сказала Осока.

Базили, буквально выдернув Эрдени из рук матери, толкнул её на мою сторону, а сам прижал Ирис в угол, к переборке, прочно вцепившись в поручень возле двери и страховочный шнур, идущий по стене над лавкой. Я, глядя на него, сделал то же самое с Осокиной сестрой. Иан, которому, кроме шнура, держаться было не за что, быстро сполз на пол, упёршись спиной в правое кресло, а ногами в основание лежанки. Вовремя. Прошло всего несколько мгновений, и я понял, каково это, когда выстрел попадает не в щит, а прямо по корпусу. Кораблик бросило в сторону так, что не справились компенсаторы. Рука Осоки молниеносно метнулась к консоли, ударив по красной кнопке отключения одного из двигателей.

– Когда же у них перегреются стволы? – пробормотал Базили.

– Уже, – отозвалась Осока. – Нам просто не повезло, что щит не выдержал. На охлаждение нужно сорок пять секунд. Уходим за свет…

– Не смей! – выкрикнул вдруг Иан.

– Что? – обернулась Осока.

– Нас отследят и прищучат на выходе. Останови двигатели!

– Тогда догонят прямо здесь!

– Глуши, тигра рогатая!! – прикрикнул Базили. И кивнул напарнику: – Всё, давай, блокируй термальники.

Тот, не разгибаясь, произвёл какие-то переключения на стеновой панели, ухмыльнулся:

– Пошёл, родимый!

– Что вы делаете? – Осока недоумённо смотрела на бреганцев.

– Выливаем в космос инерт, – ответил Базили. – Кстати, сквозь него турболазеры нас не достанут, импульсы размажутся. Алекс, пойдём, живее!

Вместе мы извлекли из простенков в коридорчике восемь тяжеленных баллонов, помеченных синей полосой, и сложили прямо у перемычки. Базили, тем временем, связывал их отрезками синтетического троса за горловины, чтобы в невесомости не разлетелись слишком далеко. Иан активировал силовую стенку, открыл в пространство рампу. За кормой было видно мутное облако разлитого в пространстве и медленно замерзающего газа. Оно постепенно отставало, замедляясь от соударений с молекулами межзвёздного газа.

– Три-четыре!

Баллоны полетели в пространство, прямо в облако, расходясь несвязанными концами в подобие неправильной звезды. Замысел бреганцев становился ясен. Несмотря на то, что инертной мессе в здешних двигателях не требовалось сгорать, она превращалась в плазму путём нагревания индукционными катушками-«термальниками», это всё равно была смесь тяжёлых углеводородов, вполне способная гореть. Чтобы подорвать её в пустоте, достаточно было разрушить кислородные баллоны. Это и собирались сделать техники. Базили опять полез в кормовую турель.

– Хочешь сделать вид, что мы погибли? – спросил я.

– Нет. Но взрыв не даст им отследить гиперпространственный вектор, – отозвался Иан. – Осока, как только полыхнёт – уходи на сверхсветовую.

– Рогатая тигра тебя поняла, – проворчала Осока.

– Ты это… Извини его, сгоряча он.

– Проехали.

Щелчки плазменных пушек, передавшиеся по корпусу «Горгульи», и сразу же яркая вспышка за блистером. Осока, подавшись вперёд, толкнула рукоять гиперпривода. Сотрясаясь всем корпусом, корабль нырнул в гиперпространство. Почти сразу же вслед за этим раздался звук рвущегося металла, короткий скрежет.

– Базили, уходи из турели немедленно! – крикнула Осока в интерком. Обернулась в салон: – Алекс, Иан, выньте ядро из маскировочной системы!

Мы с Ианом бросились в коридор, отвалили плиту люка в полу. Бреганец лёг на живот, поддел край золотистого металлического эллипсоида, «сердца» устройства невидимости. Именно в нём находилась бесценная друза кристаллов стигия, без которых остальные агрегаты – всего лишь мёртвое железо, не дающее никакой маскировки. Запах горелого пластика, вначале едва уловимый, становился всё сильнее. Вбежал Базили, помог нам закрепить ядро у стены страховочной сетью. Осока переключила тумблеры на боковом пульте, сомкнулись двери рубки, а под полом что-то прошуршало и лязгнуло. Загорелся зелёный транспарант.

– Будешь разделять? – спросил Иан.

– В момент выхода, – кивнула Осока. – До того, как лопнет гиперпривод, будет полсекунды.

– Подожди, там же осталось оружие! – сказал я.

– Быстро только, – Осока разблокировала дверь. Я кинулся в проход, к кладовке, Базили – за мной. Здесь гарью почти не пахло, видимо, основные повреждения пришлись на другой борт, где располагался салон. Быстро передав бреганцу ракетомёт и кобуры с пистолетами, я схватил в охапку наши комбинезоны, щегольские ботиночки подруги – не бросать же, жалко! Выдернул из захватов оба дыхательных аппарата и, гремя баллонами, помчался обратно.

– Кислород? Это ты молодец, – одобрила Осока, снова закрывая двери.

– НАЗ у тебя где? – спросил я.

– Что?

– Аварийные комплекты, еда-питьё.

– А, всё тут, под лежанками. Это же по совместительству спасательная капсула.

Потянулись минуты мучительного ожидания. «Горгулью» трясло, словно она катилась по ухабистой дороге с длинной пологой горы. Временами вибрация становилась едва переносимой, и казалось, сейчас кораблик рассыплется на части. Я всё отчётливее понимал, что это последний гиперпереход нашего многострадального пепелаца. Едва из пелены гиперпространства соткались сотни светлых штрихов и начали укорачиваться, превращаясь в привычные звёзды, Осока хлопнула по грибовидной тёмно-бордовой кнопке, расположенной на стене сразу за узкой боковой секцией пульта. Удар! И рубка отправилась в самостоятельное звездоплавание. Незнакомые созвездия медленно поворачивались вокруг нас. Внезапно в поле зрения вплыл тёмный силуэт обезглавленной «Горгульи»: массивная центральная часть, выступ передней турели, прямоугольные очертания грузового отсека с четвёркой двигателей. Кожух одного из них был разворочен попаданием. Из корпуса пробивался слабый свет, и в голове ещё успела промелькнуть дурацкая мысль, что мы забыли выключить освещение. А затем корпус прямо на глазах начал разваливаться на части, облако газов расплывалось в пустоте.

– Конец, – вздохнула Осока. – Теперь остаётся одно: ждать, когда нас подберут. Где, интересно, шляется этот Килиан?? И Падме с ним. Они должны были ждать здесь!

– Ничего, сейчас явятся имперцы и пригласят на борт, – мрачно сказал тионец.

– Да типун тебе на язык! – возмутилась Осока. Включила комлинк: – «Борец», «Амидала», на связь!

– Летим на максимальном ускорении! – раздался в ответ голос Падме. – Вы все живы? Никто не ранен? Видела взрыв.

– Живы. Но от «Горгульи», увы, осталась одна рубка, она же капсула спасения.

– Сестрёнка Эрдени с вами?

– Да-да, сидит и слушает наш разговор.

– Прекрасно!

– Ребята, у вас там имперцы на хвосте? – прорезался голос Килиана.

– Надеюсь, нет, – ответила Осока.

– Всё равно, надо убираться поскорее. Сейчас примем вас в ангар «Борца», и дёру.

– Вы, вообще, где? Почему я вас не вижу?

– Да вот она я, – Падме засмеялась, и прямо по нашему курсу из пустоты материализовалась светлая точка. Состыкованные «Борец» и «Амидала» как раз разворачивались кормой в нашу сторону, чтобы погасить скорость. Дальномер показывал чуть меньше ста километров.

– Маскировочное устройство? – воскликнула Осока. – Ты не говорила, что у тебя оно есть. И что оно может скрывать такие крупные объекты, как «Борец».

– Последнее сама не знала, честно. Попробовали – получилось. А устройство мне досталось от «Ятагана».

– То есть, его тоже нет… – помрачнела моя подруга. – И во всей Галактике осталась одна «Рапира».

– Послушай, а зачем тебе обязательно этот класс? Чем я-то нехороша? Ты меня как подругу и как корабль обижаешь, честное слово.

– Так я не знаю ещё твоих характеристик, – развела руками Осока, словно мозг чёрного корабля мог её видеть. – Хотела уточнить, да с этой суматохой забыла.

– Не будем вещать о них на всю систему, будете на борту, расскажу.

Связка из двух кораблей приблизилась и лихо, с ходу накрыла нас разверстой пастью ангара. Едва сомкнулись створки, по корпусу передалась дрожь включённых на форсаже двигателей: кореллианец старался как можно быстрее покинуть место встречи. Пока примчавшаяся Маррен проводила нам экспресс-медосмотр, Падме назвала Осоке свои основные параметры. Не все из них я понимал, но одна цифра меня очень удивила.

– Разве класс гиперпривода может быть меньше единицы? – спросил я. – И вообще, быть дробным?

– Мы сейчас несколько не о том, Алекс, – сказала Осока. – Класс – это округлённая, грубая оценка. А Падме назвала нам точный гиперпространственный коэффициент. Правда, я никогда не слышала таких значений. У «Эспады» было ноль семь, у «Звёздного посланника» кореллианской серии «Иртрилль тысяча триста» – около ноль пяти…

– Ноль сорок девять, если совсем точно, – вставил Базили.

– Да, но его гиперпривод модернизировала легендарная Дова Бриггер!

– Не знаю, кто делал мой. И, всё же, у меня – ноль тридцать восемь, – гордо повторила голограмма. – И расход материи две на пуск и ноль шестьсот двадцать пять в гипере.

– Неплохо при этих размерах, но всё равно придётся городить дополнительные ёмкости для энергоносителя, – сказал Иан.

– Мальчики, я в полном вашем распоряжении, – заверила Падме. – Хоть колокольчиками обвешайте, если нужно. Да, и заодно, перекрасьте меня, пожалуйста, из этого жуткого чёрного цвета.

– Электрохромное покрытие хочешь? – предложил Иан. – Сама будешь менять цвет по желанию.

– Действительно, Падме, – поддержала Осока. – Нанесём такую окраску, как сама захочешь, а сверху электрохром, чтобы при необходимости ты могла стать дымчатой или полностью чёрной. Иногда может оказаться полезным. Не возражаешь?

– Пожалуй, это разумно, – кивнула голограмма. – Вдруг нам опять придётся изображать Инквизиторшу и её верную яхту.

По прибытии на бывшую пиратскую базу «Амидалу» ненадолго оставили среди астероидов, а ночью, когда на базе и фрегате почти все уснули, она тихо перелетела в самый дальний, семнадцатый ангар, расчищенный от всякого хлама, и на входе был выставлен пост – не живые часовые, а два «Стражника», руководить которыми поручили Альфе. Никто посторонний в ангар не допускался, только руководство и наиболее доверенные лица из технического персонала. А про личность лорда Вейдера и про «душу» корабля мы рассказали всего одному человеку… Разговаривая с Падме в первый раз, Рийо казалась совершенно спокойной, улыбалась. А потом долго рыдала в нашей каюте, выплёскивая эмоции.

– Теперь я понимаю, из-за чего она умерла, – жутковатым неживым голосом сказала панторанка, чуть успокоившись. – Не хотела жить после того, что сделал с собой её муж.

– Или с ним сделали, – поправил я.

– Нет, Алекс, – покачала головой Рийо. – Подобный выбор человек делает только сам. Из-за гордыни ли, тщеславия, зависти, или потому, что так легче и проще. Отговорки вроде «ошибся», «обманули», «заставили» не проходят. Все они, по сути, означают одно: не задумался, не нашёл достойного выхода, который бывает всегда. Даже если это смерть. Или струсил пойти по этому пути. Плохим быть легко, зло – самое низменное, что есть в нас, его и искать не надо, зачерпни, и увидишь. А вот хорошим, положительным…

– Точно. Быть добрее, великодушнее, порядочнее других, честнее, в том числе, и с самим собой – иногда такое мучение, – согласилась Осока. – Мне ли не знать.

– Как я выгляжу, Алекс? – спросила Рийо. – Не слишком зарёванная?

– Нет, и незаметно вовсе.

– Это хорошо. Пойду заниматься делами.

– И вся она в этом, – развела руками Осока, когда за панторанкой закрылась дверь. – Слабая и сильная, чувствительная и рациональная. Кстати, и Падме такая же. Надо будет вечером зайти в ангар, поболтать. Скучно ей там стоять в одиночестве. Пойдёшь со мной?

Я кивнул.

 

5

Жизнь в системе Араг входила в размеренную колею. Прибывали на базу и отправлялись с неё корабли, рейсовые транспорты забирали добытые минералы с соседних рудничных астероидов. Открылось и начало приносить небольшой доход кафе «Старый горняк». Крепких напитков в нём предусмотрительно не подавали, тем не менее, экипажи космических кораблей и свободные от работы рудокопы с удовольствием заходили выпить пива, кофе и отведать нормальной еды. Повариха с «Румелии», дородная чернокожая дама по имени Уолс Пендректон, из самых простых продуктов готовила такие блюда – пальчики оближешь. Иан соорудил для кафе вторую электродуховку, и этот агрегат никогда не простаивал. По просьбе Рийо владелец одной из подопечных шахт прислал на пару дней проходческие машины, и они просверлили от базы трёхкилометровый туннель на другую сторону астероида, где был пришвартован «Хелси». Теперь больше не требовалось лететь после работы на «нерфе», чтобы оказаться дома, а утром тем же порядком возвращаться обратно на базу. Жить на самой базе по-прежнему предпочитало меньшинство, хотя помещений, в общем-то, было с избытком: в корабельных каютах народ неплохо обустроился, а в случае нападения, которое мы не смогли бы отразить, не нужно было хватать пожитки и куда-то бежать. На средства, вырученные от продажи роскошных спидеров пиратской коллекции, Гиддеан Трин приобрёл у родианского торговца потрёпанный таможенный корвет с неисправным основным гиперприводом. Форма этого корабля с далеко выступающими «рогами» передней части корпуса позволяла брать в захват некрупные грузовики с целью абордажа и досмотра, а мощные двигатели – догонять жертву. То и другое было идеально для нашей цели. Требовалось лишь срезать на хребтовой балке «Хелси» повреждённую часть, установить в торце стыковочный узел, а по бокам наварить ферменные конструкции, обеспечивающие жёсткость соединения. И у фрегата появлялся могучий досветовой буксир, которого нам так не хватало. Блика Лофор, игравшая первую скрипку в вакуум-сварочных работах, возле «Амидалы» появлялась нечасто, в основном, чтобы устало улечься где-нибудь, словно исполинская голубая кошка, и наблюдать за вознёй остальных. Впрочем, давать советы сил у неё хватало.

Наши спасённые понемногу осваивались на новом месте. Улететь с базы, хоть Рийо и предлагала им доставку в любую систему, не пожелал никто. Странный чужак – его вид назывался каамаси, а самого его звали Икхилар Ан’Кди, язык сломаешь – в Корвальском университете преподавал нечто вроде курса международных отношений и сам когда-то служил дипломатом. Роль советника при администрации пришлась ему как раз впору. Тогруты-мужчины тоже не скучали. Навин Вайгу был профессором одной из технических кафедр, Дайрам Ги руководил производством в цеху громадного производственного комплекса. Их знания и опыт оказались тем самым, чего не хватало многим специалистам новорождённого АО «Индесел». Доходило до того, что техники сами разыскивали их по базе, когда требовалось сопрягать агрегаты незнакомых производителей с уже действующими. У пиратов оборудование было разномастное, ещё больше валялось без дела, а о стандартизации в этом мире задумывались далеко не всегда. Труднее всего пришлось Ашаре Зитани. Преподаватель-искусствовед, она не могла применить свои профессиональные знания в полном объёме, тем не менее, не улетела. Помогала Уолс в «Старом Горняке», изобретала фруктовые коктейли.

– Возится с колбами и кастрюлями, – вздыхал Навин Вайгу, – когда ей бы лекции читать! Особенно здесь.

– Думаете, тут многим будет интересно искусство? – я недоверчиво покачал головой.

– Да ведь смотря как подать материал! А Ашара по этой части большая мастерица. Вообще, Алекс, Вы, как человек культурный, не замечаете ли странных провалов в образовании у здешнего персонала?

– О чём Вы? Мне у вас всё в новинку, многого могу не видеть.

Навин объяснил, что на станции он наблюдает как бы два различных слоя общества. Администрация состоит из существ, образованных всесторонне, остальные же ограничены своей профессией и сферой развлечений. Они прекрасно знают эстрадных знаменитостей, но имя видного учёного или промышленника ставит их в тупик. «А кто это?» Пользуются приборами, а кто их изобрёл или, хотя бы, кто владеет компанией, производящей это устройство, не в курсе. Среди техников есть и более разносторонние особы, и, всё же, круг их интересов так или иначе примыкает к профессиональной области.

– Вообще, это не есть хорошо, – задумчиво сказал я. – Специалист, не видящий дальше своего носа, неспособен творчески мыслить. А это сдерживает развитие. Мы с этим уже столкнулись недавно. Профессор, как Вы считаете, можно ли устроить здесь что-нибудь вроде курсов ликбеза?

Вайгу непонимающе наклонил рогатую голову. Словиоски он, в отличие от Ги и Зитани, владел, но земной терминологии знать не мог, а я опять об этом позабыл. Пришлось расшифровывать сложносокращённое слово и объяснять, что в данном случае речь может идти о расширении знаний хотя бы в областях, смежных с профессиональными. Для начала. Спустя какое-то время и о других науках можно подумать. Профессор просиял и обещал заняться этим вопросом. Я же как бы между прочим упомянул о ликбезе Рийо. Панторанка заинтересовалась не меньше и сказала, что на помощь администрации мы можем рассчитывать.

Ирис Тано нашла себе дело на «Амидале». Вместе с Осокой они занялись переоформлением новой жилплощади. Ирис категорично заявила, что длительное пребывание в нынешних интерьерах корабля нормального человека доведёт до нервного срыва, и все остальные были с ней полностью согласны. За четыре дня полёта от «Эксиса» чёрно-красные тона начали действовать на нервы. Более светлые и приятные глазу стеновые панели обнаружились в личных апартаментах пиратских главарей, и семейство Тано, посоветовавшись с Ашарой как искусствоведом и Дэей как медиком, решили использовать отделку одной из этих «пещер Али-Бабы». Попутно Ирис старалась наладить отношения со старшей дочерью – деликатно, без давления и попыток доминировать. Осока, я видел, и сама хотела того же, только слишком уж переживала за результат. От этого у них на ровном месте возникали недопонимания.

– Такое впечатление, что она всё время пытается меня чем-то укорить, – пожаловалась мне как-то Осока. – Постоянно спрашивает, мол, почему ты поступила так-то или с чего думаешь эдак-то.

– Да она просто-напросто пытается понять твою мотивацию, получше тебя узнать, – ответил я. Для меня это было очевидно, и никакого второго дна я здесь не усматривал. Осока же, видимо, была другого мнения.

– Мне так не кажется, – сказала она.

– А ты попробуй в следующий раз обстоятельно объяснить ей, почему, – посоветовал я. – В том числе, и то, что для тебя само собой разумеется. Ну, как мне.

– Ну… хорошо, попробую.

Через несколько дней я заметил, что Осока ходит, как в воду опущенная, выбрал удобный момент и поинтересовался:

– Ты что такая квёлая? Опять мама?

– Ага.

– То есть, то, что я предложил, не помогло?

– Помогло. Только стало ещё хуже! Теперь она во всём со мной соглашается!

– Во всём, что бы ты ни сказала?

– С моими поступками, о которых говорю.

– И что? Значит, хорошо аргументируешь.

– Алекс, мне не до шуток! – нахмурилась Осока.

– Я серьёзен, как никогда. Скажи, она сразу соглашается или всё ещё расспрашивает?

– Когда как.

– То есть, опять старается уяснить твою точку зрения. Если бы из вежливости, соглашалась бы сразу.

– Надеюсь, что так.

В общем, прогресс был налицо, и за Ирис я совершенно не волновался, уверенный, что эта умнейшая и деликатная женщина Осокино доверие вскоре завоюет. Клад, а не тёща, кому достанется. Беспокоила меня младшая мадемуазель Тано. Нет, с Осокой общий язык она нашла скорее, чем мать, и на базе друзьями обзавелась. Сакис охотно принял её в свою компьютерную бригаду волонтёром. Дело было в другом. Эрдени не упускала случая проявить свои симпатии ко мне. Получалось у неё очень невинно, по-семейному, будто мы родственники. То ли она преждевременно записала меня в женихи сестры, то ли сама имела виды, но, будучи не менее умной, чем мать, открыто клеиться не спешила. Опасался я именно второго варианта. Девочка она очень хорошая, и, всё же, несколько не то, чего бы мне хотелось. А ссориться с Эрдени, рискуя рикошетом вызвать неудовольствие Осоки, я не желал категорически. Поэтому больше отирался возле механиков, изучавших конструкцию нашего чёрного кораблика. Точнее, уже не чёрного: с корпуса «Амидалы» мы успели удалить старое покрытие и прежнее название, а вместо них нанесли новые.

Конструкция корабля не переставала удивлять и видавших виды бреганцев, и Сакиса.

– Не обижайся, Падме, но ты у нас та ещё химера, – сказал как-то Базили.

Очень меткое замечание. Оказалось, что только корпус и двигатели «Амидалы» изготовлены сиенскими верфями. Подвижные пушечные установки были идентичны тем, что применяла на одной из серий Кореллианская инженерная корпорация. Системы управления и сенсоры были разработаны верфями Лоронара. Об этом догадался даже я: такие пульты сервисных систем стояли в каютах на «Борце». Касательно систем жизнеобеспечения засомневались и Иан, и Базили. Блика, пришедшая вечером, заглянула в технические каналы и вынесла вердикт:

– Точь-в-точь набуанская королевская яхта. Как-то ремонтировала одну из её копий, меняла вот такие регенераторы на коррелианские.

– Неужели мою бывшую яхту стали копировать? – изумилась Падме. – Вот уж не думала, что Королевские Звёздные инженеры станут этим заниматься.

– Не они. Нубийцы, – поправила Блика. – Всё равно большинство систем для «Джент-327» изготовила «Нубия стардрайв».

– Интересно, а я думал, они давно переключились на серию «Крилл», – сказал тионец.

– Для отпрысков корпоративных шишек «К-серия» великовата. А «Джент» не только комфортабельный, но и весьма престижный корабль. По особой договорённости нубийцы даже интерьеры помещений копируют в точности.

– Какой кошмар! – покачала головой голограмма.

Подиум рубки решили слегка переделать. Вместо мрачного «трона» бреганцы переставили на него два кресла с «Горгульи». Я активно им помогал и вообще старался изучить всё, что было доступно пониманию пещерного человека. Например, операционную систему, более или менее унифицированную здесь для значительной части звездолётов, я освоил уже неплохо и пробовал менять настройки систем. Временами это вызывало странные эффекты. «Ай, щекотно!» или «Ой, голова закружилась!» говорила в таких случаях Падме, и я быстро возвращал параметры к прежним значениям.

Для того чтобы голограмма могла «присутствовать» не только в рубке и гостиной, мы с Бликой протянули кабели и смонтировали на корабле несколько дополнительных голопроекторов – внутри и даже на внешней обшивке.

– Странное ощущение, – задумчиво сказала Падме, впервые обойдя в виде голопроекции вокруг себя-корабля. – Но мне нравится. Алекс, Блика, спасибо.

По ночам, когда дежурным диспетчером была Натуа Хисс, «Амидала» возила нас на прогулки по астероидному поясу – размяться, как называла это сама Падме. Обычно импровизированный экипаж составляли семейство Тано, я, Рийо и ещё кто-то из посвящённых. Однажды, вылетев из ангара с навешенными дополнительными ёмкостями, Падме затормозила прямо за воротами, покрутила корпусом в разных плоскостях и сказала с улыбкой:

– Чувствую себя немного неуклюжей, будто беременная.

Осока и Рийо одновременно переменились в лице.

– Это с непривычки, – торопливо сказала Осока. – Освоишься.

И перевела разговор на какую-то отвлечённую тему, совершенно правильно, надо заметить. Подруга успела пересказать мне и Рийо всё, что сообщил ей о событиях одиннадцатилетней давности Джин-Ло Рэйсс, и мы знали, что настоящая, живая Падме умерла при родах. Что стало с ребёнком, сыном – или дочерью? – новоявленного Тёмного лорда, Библиотекарю, к сожалению, не было известно.

– Выясним рано или поздно, – сказала тогда Рийо. – А пока о беременности и новорождённых при ней ни слова.

Детали для ремонта буксира и нескольких других новых – вернее, только что приобретённых подержанных – грузовых кораблей брали на Орд Мантелл и второй ближайшей космической барахолке, Порт Гавань в системе Вендилл. Летали за ними на «Индрике» или «Борце», в противном случае уже после первого же визита по Галактике бы поползли слухи о новом необычном корабле. Делегатов обычно сопровождали мы с Осокой, как наименее занятые в повседневных работах на базе. Что той, что другой системы подшаманенные бреганцами грузовики могли достичь примерно за восемь с половиной часов, поэтому мы взяли за правило стартовать ближе к полуночи. Следующий день проводили в порту, а утром послезавтра вновь оказывались в астероидном поясе Араг. Как-то, собираясь в очередной полёт, я обратил внимание, что Осока возится со своим планшетом, по очереди подключая к нему какие-то накопители, а в одном из разъёмов торчит свежий кристалл.

– Что сочиняешь? – спросил я.

– Заметки натуралиста, – улыбнулась Осока. – Рэйсс в последнем сообщении просил прислать наши видеозаписи по Шили и Брегу и комментарии. Передадим их агенту на Орд Мантелле.

– А по сети переправить не проще?

– Дороже. Объём огромный, посредники за пересылку обдерут до нитки. Зачем платить, если это не срочно?

– Где встречаетесь с агентом?

– В кантине, разумеется. Не морщись, в другой, на берегу залива.

– Вот что, дорогая, пойду-ка я туда с тобой. Чтобы не возникло, как в прошлый раз, «философских споров».

Новое место встречи с агентом также располагалось на окраине города рядом с космопортом – собственно, из-за гигантской площади последнего к нему примыкала почти половина городских предместий – только не в торговом районе, а ближе к пассажирскому терминалу и морским причалам, в квартале развлечений. Да-да, в том числе, игорных заведений и красных фонарей. Днём сюда заходили в перерыв портовые служащие, экипажи пассажирских кораблей, а что творилось вечером и ночью, я примерно себе представлял, но посмотреть воочию желанием не горел. Почти у самого входа произошёл мелкий инцидент: какой-то юнец в спецовке и кепке, покидая кантину, задел Осоку плечом.

– Осторожнее! – беззлобно сказала она.

– Простите, – буркнул юноша и быстро вышел.

– Так, – подтолкнула меня вперёд подруга, – сейчас немного здесь поси…

И осеклась. Я проследил за направлением её взгляда и увидел сидящую за столиком бледную женщину в очень обтягивающем двухцветном костюме и свисающей с задней половины ремня юбке-шлейфе. Её татуированная безволосая голова была повёрнута в нашу сторону, блёклые, почти бесцветные глаза бирюзового оттенка смотрели на Осоку.

– Ба! – произнесла женщина. – Да это же маленькая Тано!

– Ох… – тихо сказала Осока. – Накаркал ты. Тут не философским спором пахнет, тут хорошо, если от города что-нибудь останется.

– Опасная противница?

– Смертельно опасная.

– А без драки обойтись нельзя?

– То есть, как – без драки?? – на мгновение позабыв о женщине, вытаращилась на меня Осока. – Я от неё не побегу, вот стыд-то будет.

– Зачем бежать? Поздоровайся.

– Думаешь, сработает? Ладно, – она шагнула вперёд. – Привет, Вентресс! Давно не встречались.

– Давненько, с самых корусантских подземелий. Ты, как я погляжу, совсем взрослая стала. Вон титьки какие отрастила!

Я едва не прыснул, несмотря на серьёзность ситуации. Тем не менее, удержался от улыбки и прошептал:

– Сдержись.

Осока была напряжена, я это чувствовал, ещё секунда – и взрыв. Но она справилась, как и тогда, на «Эксисе». И улыбнулась почти добродушно:

– Они как-то сами выросли. Я на таких вещах не зацикливаюсь. Разве это главное в жизни?

– М-м, прекрасная выдержка. В прежние времена ты бы уже на меня набросилась.

– Хочешь драться? – Осока мастерски изобразила недоумение. – Опять? Не наскучило? Так и будем каждый раз мечами махать, как малолетки?

Теперь уже растерялась оппонентка:

– А что тогда? Может, выпьем?

– По глоточку, для поддержания беседы, – кивнула моя подруга.

– Как? Ты и пьёшь теперь? – всё-таки, Вентресс не оставляла попыток поддеть Осоку.

– И даже неприлично выражаюсь на нескольких языках, – доверительно сообщила та. – Тебя же рядом не было, вот и набралась чего ни попадя от кого попало.

– Я-то думала, ты всё добро и справедливость защищаешь.

– Где ж их теперь найдёшь, добро и справедливость, чтобы защищать? Приходится, ты не поверишь, – Осока понизила голос, – самой их творить. Представляешь, докатилась?

– Кое в чём ты не меняешься, – хмыкнула Вентресс. – А я чуть было не поверила. Официант!! Ну-ка, ещё один графин! Да смотри, полный неси, знаю я тебя, жулик. И загрызть чего-нибудь.

Осока подбежавшему официанту-викваю заказала закуски для нас и бокал белого тионского мне. Обычно, обедая или ужиная в кантинах, мы с ней ничего крепче и не брали, а чаще и вовсе ограничивались соками или коктейлями. Тионское вино не слишком хмельное, имеет приятный вкус, один-два бокала можно растянуть на весь вечер. Увы, сегодня моей подруге, похоже, предстояло весьма суровое испытание. Ну, да это лучше, чем бой насмерть.

Меня Вентресс смерила оценивающим, но не слишком пристальным взглядом, вежливо кивнула и вновь переключила внимание на Осоку. Разлила по стопкам остатки чайного цвета жидкости из графина – по виду и запаху это напоминало виски – провозгласила:

– Ну, за встречу!

Дамы выпили.

– Значит, добро и справедливость? – повторила Вентресс. По блеску в глазах, да и по пустому графину, я понял, что она в изрядном подпитии, так сказать, средняя степень нализации.

– Только так, – глаза у Осоки стали хитрыми. – Уладить разногласия – добро? Добро. Найти беглеца, передать в руки правосудия – справедливость? Справедливость. А за это ещё, как оказалось, и деньги получать можно.

– Ага. То есть, ты делаешь всё то же, что и я, только из благих побуждений? И деньги берёшь, ну, просто чтобы с голоду не окочуриться?

– Примерно.

Вернулся официант, принёс заказ. Вентресс тут же налила по второй, подняла стопку. А, выпив, неожиданно спросила:

– Помнишь, как вы меня гоняли?

– Так я, м-м…

– А как реабилитацию мне обещала, если исправлюсь? Такая прямо была суперположительная… А в результате сама теперь как я! – Вентресс хрипло расхохоталась и закашлялась. – За тобой ещё Империя не охотится?

– Пока не вся, – честно ответила Осока.

– Не расстраивайся, всё впереди. Я вот уже и им дорогу перешла, и повстанцам, и хаттам… Недавно познакомилась с принцем Шезором…

– Фоллин? Который одноимённые «Контейнерные перевозки»?

– Угу. И чуть не прирезала. Теперь он за меня тоже награду объявил.

– Умеешь ты заводить друзей.

– Знаешь, похоже, из друзей-то у меня осталась один старый враг… или врагиня? Ну, в общем, ты поняла. Но это ничо, не страшно. Предаёт-то кто? Друзья. Враг тебя не предаст. Ни-ка-да!

Вентресс, не закусывая и не чокаясь, опрокинула в себя очередную стопку. Я подумал, что либо у неё очень крепкий организм, либо она сознательно хочет побыстрее «нажраться в хлам».

– С Империей-то ты что не поделила? – осторожно спросила Осока. – Ты ж вроде как сит.

– Не-е, я больше не ситю… э-э, не ситствую. О, выговорила! Давай за это ещё по одной! – зазвенели стопки. – Сит это что? Это ужас, летящий на крыльях ночи, шуруп, пропоровший твой скафандр, бритвенное лезвие в туфле! А эти двое устроили балаган с удушением нерадивых прислужников. В рот им ноги! В общем, я в них ва-аще разочаровалась. Напрочь. И н-не скрываю, ик. Император Палпатин – старый козёл! – громко, с выражением закончила Вентресс. В кантине наступила тишина.

– Старый вонючий козёл! – повторила она.

Имперские служащие старательно смотрели в свои пивные кружки и кофейные чашки.

– Вам нечего сказать? – ласково спросила Вентресс, обводя взглядом соседей. – Настоящему мужчине всегда есть что сказать! Если, конечно, среди вас есть настоящие мужчины…

– По-моему, ты напрашиваешься на драку, – понизила голос Осока.

– Не. Драки не будет. С кем? Вот с тобой бы я могла. Но сегодня – тсс! – сегодня низ-зя, мы с тобой пьём!

Я про себя подивился её детской наивности. Что одно другому не мешает, я знал давно, наблюдая у себя во дворе драматические сценки в исполнении местных алкашей.

Между тем, какой-то фанат Императора из местных, то ли похрабрее, то ли сильнее поддатый, встал из-за стола, сунул руку в карман шаровар. Вентресс, казалось, не шевельнулась, но в руке её, будто у фокусника, появился длинный слегка изогнутый металлический жезл.

– Померяться решил? – спросила она, не глядя на аборигена. На конце жезла, гудя, вспыхнуло багровое плазменное лезвие. На другом – ещё одно, такой же длины.

– Достань, – велела Вентресс. – Положи.

На стол брякнулся массивный вибронож. Вентресс погасила меч.

– Пшёл вон, – сказала она и точным пинком проводила аборигена прямиком во входную дверь.

– Твоя меткость всегда впечатляла, – одобрила Осока. – Сейчас подмогу позовёт.

– Да ну. Думаешь, у него друзья есть? Если только фараонам стуканёт. Пока придут, давай ещё накатим!

Вентресс оказалась права: разбираться за обиженного служащего явилась полиция. Двое стражей порядка, один с усами, другой с бакенбардами, вошли в кантину и огляделись в поисках возмутителей спокойствия. Усатого я, кажется, уже видел в прошлый раз на рынке. Осока обернулась…

– О-о-о… – протянул усатый.

– У-у-у… – поддержал второй, разглядев Вентресс. Видимо, та им была знакома ещё лучше.

– Дамы… – усатый приложил два пальца к шлему. – Приятного отдыха!

Полицейские повернулись и с достоинством удалились.

И дамы продолжали отдыхать. Пили (причём, Осока, хотя бы, закусывала), вспоминали какие-то давние свои похождения, столкновения между собой. Надо сказать, довольно бессвязно, поскольку понимали друг дружку с полуслова: обеим прекрасно было известно, о чём идёт речь. На меня внимания практически не обращали, я и не вмешивался, слушая, как когда-то одна «нехило приложила» другую, а та не осталась в долгу. Пару раз Вентресс чуть ли не со слезами раскаивалась в давнишних грехах, жалела, что поступила так, а не иначе.

– И тогда я её в спину, представляешь? – заплетающимся языком говорила она. – Как последняя скотина. Нет, я скотина, конечно, но не настолько же! Правду говорят, гнев ослепляет. А потом этот монстр, ну, ты помнишь его, чуть меня не задавил. Поделом, если бы прикончил.

– Звёзды, как давно это было, – сказала Осока, наклонившись ко мне. Вентресс тут же перевела взгляд на меня, затем снова на неё:

– Ты его своему языку выучила или сама по-егойному научилась?

– Сама.

– Завидую. У меня с этим полная беда. Не лезут в башку языки.

Мирная и добродушная беседа двух бывших злейших врагов являла собой зрелище почти умилительное. Вот только семисотграммовый графин пустел с опасной быстротой. Вентресс порывалась заказать ещё один, но тут Осока проявила твёрдость.

– Нет-нет, нам пора, – сказала она, вставая из-за стола, и я заметил, что её слегка «повело». Вентресс подняла на неё мутный взгляд:

– А. Ладно. Ты заходи, если что…

Лысая голова женщины со стуком ударилась о стол.

– Не оставлять же её здесь? – сказал я. – Официант! Где живёт эта леди?

– Нигде, – хихикнул виквай, принимая от Осоки плату за ужин. – Её помощники от неё сбежали, прихватив с собой корабль.

– Якорный бабай, – простонала Осока, – ну, почему мне всегда так везёт на это дело?? Почему я всегда должна подбирать раненых стриллов, отпаивать… А потом ждать, что мне вцепятся в…

– …бок? – подсказал я.

– Ниже. Потащили, что ли?

– А агента мы ждать уже не будем?

– Да я всё давно отдала.

– Когда? Постой, тот мальчишка…

– Не мальчишка, – улыбнулась Осока, – а Нойра На, одна из лучших сотрудниц сам знаешь, кого. Ей меньше повезло в жизни, в отличие от меня, она не успела закончить обучение.

Официант проводил нас до выхода и на прощание вручил плетёнку с не до конца допитым графином:

– Презент от владельца. Поправить здоровье, так сказать.

Словосочетание о здоровье виквай с ужасающим акцентом произнёс на словиоски. Не иначе, оно здесь было идиомой, понятной всем без перевода.

Бесчувственную Вентресс мы погрузили на «Ропал», а потом так же, в состоянии бревна, перекинули на репульсорную тележку, привезли к нам в каюту и уложили в кресло: пусть досыпает. Осока за время перелёта успела подремать и почти пришла в норму, тем не менее, предложила отдохнуть ещё, и я с ней согласился. По времени «Хелси» было начало шестого утра, и бодрствовать в такую рань смысла не было. Проснулся я от сдавленного стона. Открыл глаза и увидел, что Вентресс полулежит всё в том же кресле, держась руками за голову.

– Что, дружок, плохо? – участливо спросил я.

– Ага. Ты Алекс, верно?

– Польщён, что леди меня запомнила.

– Сама удивляюсь. Кажется, мы с твоей Осокой вчера слегка перебрали.

– Слегка? – хмыкнул я. – Да вы укушались до журавлей!

– Что такое джуравлэй? – заинтересовалась Вентресс. Я показал ей графин. И объяснил, что в незапамятные времена в ресторане «Славянский базар» под конец мероприятия принято было заказывать коньяк в графине с изображением золотых журавлей и забирать посудину с собой. С тех пор так и говорят.

– О, это-то весьма кстати! – воскликнула Вентресс, увидев, что графин ещё не пуст, и сама же опять скривилась от грома и звона в голове. Взяв на тумбочке стакан, вылила в него остатки и ополовинила одним глотком.

– Стоп, стоп! Неосторожный опохмел приводит к запою! – я отобрал у неё стакан.

– Бреганец, что ль? Так разбираешься…

– Почти.

Вентресс прошлась по каюте, остановилась перед койками.

– Дрыхнет, – почти с нежностью сказала она. – Кто бы мог подумать, что нескладная малышка Тано вырастет в такую красотку! И станет уравновешенным, зрелым джедаем. Был бы здесь её учитель…

– Он бы уже отрезал мне голову, – неожиданно чистым, совсем не сонным голосом отозвалась Осока. Повернулась и посмотрела на нас.

– Ты не проспалась ещё, что ли? – опешила Вентресс.

– Давно проспалась. Знаешь, кто такой на самом деле лорд Вейдер?

– Что?? – Вентресс соображала мгновенно. – Хатт побери… Не может быть!!

– Тем не менее, факт.

– Эй, ну, ты чего? Тано! Осока… Не раскисай! – Вентресс положила руки на плечи моей подруге, заглянула в глаза. – Слушай, ну, хошь, возьмём корабль, полетим и грохнем этого подонка? Кроме шуток. Однажды я ему рожу уже расписала, а вдвоём мы его уделаем только так!

Осока села на постели посмотрела на Вентресс долгим внимательным взглядом сверху вниз. Мягко взяла её за запястья.

– Асаж… – она впервые назвала собеседницу по имени. – Полгода назад, предложи ты мне такое, я бы сказала: «Да, идём. Мы пара падающих звёзд, и никто не сможет нас остановить».

– А сейчас что-то изменилось?

– О, да. Теперь у меня есть семья, друзья. Им будет больно, если однажды я не вернусь. Поэтому стараюсь продумывать ситуацию дальше, чем на один шаг.

– И что же ты напродумывала в данном случае, расскажи?

Осока спрыгнула с койки. Пожала плечами:

– Ну, Вейдера мы, конечно, уничтожим, с тобой-то на пару – как пить дать. И что? Разве он источник всех бед? Император найдёт нового ученика, и ещё один хороший человек станет исчадием зла.

– Мы можем сразиться и с Императором.

– Заметь, как ты это сказала. «Сразиться». То есть, сама не уверена, что мы его одолеем.

– Шанс у нас есть, – упрямо сказала Вентресс.

– Призрачный. А толку от нас мёртвых будет чуть меньше, чем ничего.

– Какая ты стала рассудительная… Не-не-не, без обид, я серьёзно. Права ты, на самом деле, кругом права. Надо строить более реальные планы. Слушайте, а где у вас тут едят? Жрать хочется невозможно. Деньги… о, деньги есть!

– Ты бы умылась сначала, – усмехнулась Осока.

– Зачем? И так красивая, – пошутила Асаж.

И, тем не менее, послушно отправилась в санузел.

– Падающие звёзды… – задумчиво повторил я. – Какое романтичное сравнение!

– Да, почему-то представилось, – сказала Осока, и взгляд у неё стал расплывчатым, далёким. – Знаешь, такая пыльная заштатная планета. Задний двор фермы. Мальчишки строят истребители из старых досок и кирпичей. Идут на них «в атаку» и кричат всякие высокопарные слова из комиксов. Татуин… Почему в этот момент я подумала о Татуине? Ладно, не суть. Кстати, про журавлей было весьма познавательно, запомню это выражение.

– Слушай, как ты выпила столько же, а головой не мучаешься? – спросила Вентресс у Осоки, пока мы ждали лифта. И сама же себе ответила: – Наверное, джедайская техника.

– Джедайская, джедайская, – проворчала Осока. – И очень древняя. Называется «закусывать надо»!

– Осока… – Вентресс взяла мою подругу за локоть. – Я ведь тогда думала, что это ты меня.

– А я – что ты. И потом некоторое время считала, что вы могли быть заодно.

– Ну, да, мотив у меня, вроде как, имелся, – кивнула Вентресс. Помолчав, добавила: – Ты это… как его… Извини. Что я ушла тогда. Вдвоём мы бы её повязали.

– Нет, ты правильно сделала. Тебя бы саму под трибунал отдали, если бы осталась.

Сигнал тревоги застал нас в столовой. Ровный прекрасно поставленный голос диспетчера сообщил, что на один из отдалённых рудников напала бандитская эскадра, просьба лётному составу и операторам оборонительных систем занять места согласно боевому расписанию. Что ж, в лифт – и на мостик, другого расписания у нас не имелось.

– Вентресс?? – изумилась, увидев нашу спутницу, Рийо. Впрочем, тут же совладала с собой, шагнула вперёд и протянула руку: – Рада познакомиться. Я Рийо Чучи.

– Сенатор, – с лёгким поклоном пожала руку Вентресс. – Много о Вас слышала.

– Уже не Сенатор, – поправила та. – Я тоже наслышана. Рада, что Вы с нами.

– Эноо, не то чтобы совсем с вами… – Вентресс через плечо покосилась на Осоку и закончила: – но, в общем, да.

– Итак, к делу, – Рийо развернулась к голопроектору. – Напали вот на этот рудник, как вы помните, его владелец решил, что справится своими силами, без нас. По информации разведки, это банда Ныги Фортига.

– Ныги? – вскинулась Вентресс. – Бомбер и пара торпед найдётся?

– У тебя с ним какие-то счёты? – спросила Осока.

– Не, какие счёты. Кто я и кто этот отброс? Просто у него мой корабль. Он поэтому так и обнаглел. Видите ли, дамы… и господа офицеры… во флотилии Ныги до того было две с половиной серьёзных посудины, остальное – шелупонь. А с моей «Ночной Охотницей» он почувствовал себя силой. Получается, это я его вооружила. Непорядок!

– А что у Вас за корабль? – поинтересовался Килиан.

– «Хевек двести девяносто».

– Шайссе… – выругался кореллианец. – Разумеется, напичканный по самую крышу?

– Как водится.

– В общем, убийца фрегатов, – подытожил майор Вантезо. – К имеющемуся у них корвету типа «Мародёр», канонерке и «карманному» авианосцу на базе CR-90 довесок существенный. Я бы сказал, что с таким раскладом силы примерно равны. Да, у нас больше истребителей, но их «игреки» чрезвычайно опасны для наших тяжёлых кораблей…

– Понимаю, к чему Вы клоните, – Рийо посмотрела на майора. – Я тоже бы предпочла не связываться. Тем более, этот рудник с нами не сотрудничает. Но допустить, чтобы Фортиг закрепился в системе, тоже нельзя.

– Следовательно, готовим блиц-операцию.

В планировании приняли участие почти все присутствующие, исключая меня и Дэю Р’Валуси, которая, как врач, в тактике разбиралась весьма поверхностно. Остальные – что Кейран Килиан, что Старший Администратор, что сама Рийо – военное дело, вне всяких сомнений, знали прекрасно. И активно использовали мудрость Сунь Цзы и Суворова с Кутузовым, в итоге придумав и то, как максимально использовать свои преимущества против недостатков противника, и как привнести в сражение элемент неожиданности, исходя из того, чего противник о нас не знает. Уничтожить Фортига никто задачу не ставил, программа-минимум включала два пункта: возможно сильнее повредить один из ударных кораблей и… захватить авианосец. При наличии штурмбота с маскировочным устройством – после гибели «Горгульи» стигиевое ядро вновь переставили на «катарн» – последнее представлялось вполне реальным. Смех у меня вызвал лишь один нюанс: название бандитского корвета. Я не сдержался, когда лейтенант Фессел с серьёзным выражением лица стал докладывать:

– По данным разведки, корвет «Канабис» сейчас находится…

– Ты чего фыркаешь? – оглянулась на меня Осока. – Был такой древний адмирал…

Вот тут мне стало совсем худо. Отсмеявшись, я объяснил:

– Древнего адмирала, душенька, звали Вильгельм Канарис. А канабис это наркотическое растение.

Тут уже засмеялись и остальные.

– Да, название, скорее, для штурмбота, – заметила Вентресс, – у Ныги абордажники все нюхают «пряность».

По окончании совещания, в каюте, Осока подошла ко мне, взяла за руки, проникновенно посмотрела в глаза и попросила:

– Алекс, давай, на этот раз ты не полетишь? «Горгульи» нет, на остальных кораблях стрелков хватает. А при штурме авианосца от тебя, извини, пользы не будет. В броне же ты работать не умеешь.

– Не умею, – не стал спорить я. – Хорошо, я не полечу с вами. Но при одном условии. Ты будешь очень внимательна и не пострадаешь.

– Ой, да когда я вообще страдала? Здесь, на астероиде, всё было гораздо серьёзнее. И, как видишь, обошлось. Хорошо, хорошо, обещаю, – сдалась она под моим требовательным взглядом.

Почему я так легко согласился? Всё довольно просто. В услышанной мною диспозиции предстоящей баталии не было одного из наших кораблей. «Амидалы». Видимо, командиры решили, что победу можно одержать без её участия, а её следует поберечь для дальнего перелёта. И совершенно не учли, что она не просто корабль и может расстроиться, а то, чего доброго, и обидеться. Короче говоря, я решил, что мы с Падме полетим сами и поглядим, как будут развиваться события: вдруг да пригодимся? Нужно было только подвесить под крылья корабля что-нибудь посущественнее штатных плазмопушек.

С «Хелси», тем временем, на время эвакуировали лишний персонал. Кое-кто забирал из кают все свои вещички, остальные смотрели на них косо: в победу не верите, что ли? По новому тоннелю в толще астероида сновали спидеры, перевозя людей и прочих существ на основную территорию базы. Выходя из машины, я увидал неподалёку Натуа Хисс, она разговаривала с другой женщиной, в руках у той была большая сумка, на плече – рюкзак.

– Привет, – сказал я. – Ты не на дежурстве?

– Только с суток сменилась. А ты почему здесь? Не взяли?

– Нет, – развёл руками я. – Ласково попросили остаться. Только что-то мне не хочется. Один старый авиатехник говорил, что самое трудное – ждать. А я к таким трудностям готовым себя не чувствую.

– И что же, возьмёшь буксир и полетишь на нём?

– Зачем жертвы? В семнадцатом ангаре…

– Секунду. Её тоже не?

– В том-то и дело!

– Она будет огорчена.

– И я о чём. Нельзя её обижать!

– Если Осока узнает, что я позволила тебе улететь самому, – задумчиво произнесла Натуа, – она из моей шкуры штаны пошьёт. Поэтому… я лечу с тобой. Нас потом, конечно, побьют, но, надеюсь, не ногами.

– А после смены в кресле не заснёшь? – улыбнулся я.

– Хамишь, человек!

– Тогда готовь свои змеиные чары, будем выпрашивать на складе боеприпасы.

До склада мы дойти не успели, лейтенант Аллигар, заведовавший оружейкой на базе, попался нам у лифтовых шахт.

– На ловца и зверь бежит! – обрадовался я. – Дружище, у нас ракеты на складе остались? Ребята не всё забрали?

– Да что ты! – махнул рукой Аллигар. – Торпеды все, а ракет этот Буц накопил столько, десять лет воевать можно. Особенно ближнего боя.

– Дай команду подвезти восемь штук к семнадцатому ангару.

– Хотите слетать на Ней? – последнее слово панторанец выговорил благоговейным тоном.

– Стоп, а ты откуда знаешь, кто там и что там? – насторожилась Натуа.

– Я и не знаю точно. Наши болтают, что Она невероятно мощная и быстрая. Это, случайно, не «Обозреватель»?

– Нет, она сиенской постройки, немного поменьше «Обозревателя», – приоткрыл я завесу тайны. – Так будут нам ракеты?

– Не вопрос. Дройдов только пришли, люди-то все в зенитных башнях.

Падме, увидев нас с Натуа в ангаре, задала обычный вопрос:

– Летим?

– Непременно летим, – сказал я. – Отстёгивай баки, вооружение цеплять будем.

Мы как раз подвешивали последнюю ракету на пусковую установку под правое крыло «Амидалы», когда астероид слегка вздрогнул при отстыковке фрегата.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Падме, наблюдая, как мы устраиваемся в креслах. – А то смотрю: все куда-то собираются. А меня как будто забыли.

– Тебя не забыли, а решили немного поберечь, – ответил я. – У нас будет особое задание. Включай маскировку. Поехали.

В космосе я для начала решил держаться рядом с «Кориоланом». Его «шумные» двигатели полностью скрывали ионный след «Амидалы», позволяя нам двигаться быстро, а не плестись позади со скоростями «древних лунных ракет», как говорил Ефремов. Транспорт и «Хелси», толкаемый, как обычно, двумя штурмботами, в среднем для здешних кораблей темпе шли в направлении захваченного пиратами рудника. Вскоре сенсоры пиратов заметили их приближение. И с одного из их кораблей пошла голопередача, тут же перехваченная «Амидалой». Голограмма отобразила коренастого человека с короткой, ёжиком, стрижкой, и бородой, больше напоминающей недельную небритость, чем настоящее «украшение мужчины».

– Чем могу помочь, господа акционеры? – спросил он.

– Сущим пустяком, господин Фортиг, – отозвалась Рийо, она предстала перед голокамерой в парадном костюме и с замысловатой причёской, скреплённой платиновыми украшениями. – Забирайте ваших людей и покиньте астероидный пояс.

– Простите? – прищурился Фортиг. – У вас договор на охрану этой шахты? Что-то в сейфе владельца я не нашёл подобной бумаги.

– Директор Прео был упрям, – развела руками панторанка. – Поэтому мы решили сменить здесь форму собственности. На акционерную.

– Опоздали, – ухмыльнулся пират. – Собственник уже поменялся.

– Ненадолго. Полагаю, вскоре вы потеряете этот рудник. И значительную часть своей эскадры, если не уйдёте по-хорошему.

Добродушное, чуточку снисходительное выражение лица Ныги разом изменилось.

– Ты мне угрожаешь, синерожая швабра?? – произнёс он металлическим голосом. – Да я две ваши лохани за пять минут на гайки разберу!

– Руки коротки, господин импотент.

– Ах, ты… – задохнулся от гнева Фортиг. – Когда тебя приведут ко мне в цепях, я тебе покажу, какой я импотент!!

– Неужели вылечились?? – изумилась Рийо.

Ныга зарычал и оборвал связь. Отлично! Противник доведён до белого каления, глядишь, в чём-нибудь да ошибётся. «Кориолан» резко начал ускоряться, стремясь побыстрее сократить расстояние. «Хелси», естественно, отставал, ему не хватало мощности. Сенсоры «Амидалы» обнаружили истребители, взлетевшие с мини-авианосца «Варник», все восемь. Я наблюдал, как они построились позади более крупных машин класса «игрек», обычно используемые как штурмовики или торпедоносцы. «Игреки» шли классическим, известным ещё со времён поршневой авиации строем – тройками. Пока пираты реагировали именно так, как и предполагали наши стратеги. Идите, идите сюда, голубчики! Вот тут и началось самое интересное. «Кориолан», включив гиперпривод, неожиданно для пиратов ушёл на засветовую скорость, мгновенно исчезнув с поля боя. Почти одновременно метнулся вперёд и «Хелси»… но на совсем короткое расстояние. Секунду назад он был в сотне тысяч километров от рудника, и вот уже висит менее чем в тысяче ниже пиратского корвета. Думаю, пираты знали, что фрегаты серии EF-76 способны совершать внутрисистемные прыжки. Но то исправные фрегаты. Расчёт наших командиров и строился на том, что от инвалида без двигательной группы и гиперпривода такой прыти не ждут, тем более, на самой границе астероидного поля. По словам Килиана, лишь специалисты знали, что резервный гиперпривод фрегата, используемый для «микропрыжка», расположен не в корме, а на двадцатой палубе основного блока. Сейчас кореллианец вывел фрегат с поистине ювелирной точностью на расстояние кинжального удара. «Канабис» и «Варник», начавшие разгон в направлении того места, где только что находился «Хелси», оказались ориентированы к нему брюхом, канонерка «Годендаг» – кормой. Все трое получили несколько залпов главного калибра, вслед за которыми из пусковых установок «Хелси» ринулись к цели ракеты. Один запуск из всех труб, за ним второй… Когда ответные выстрелы с «Канабиса» и канонерки заставили силовые поля фрегата заблестеть, словно бензиновая плёнка на поверхности воды, «Хелси» совершил второй молниеносный бросок и ушёл из зоны поражения. А в самой гуще пиратов, невидимый и неслышимый под прикрытием маскирующего поля, остался «катарн» с пограничниками, Осокой, Пятернёй и Асаж Вентресс на борту.

Но и это было ещё не всё. В точке, где ушёл за свет «Кориолан», кроме «Амидалы», которую также никто не мог увидеть, находились семь небольших крестообразных корабликов – истребители типа «Дианога». В кабинах этих трофеев, взятых при разгроме Буца, сидели пилоты орбитальных буксиров, а вела их Блика Лофор. «Дианоги», несложные по своей конструкции и простые в эксплуатации, изначально рассчитывались на переучивание штатских лётчиков и на рули реагировали почти так же, как шустрые и манёвренные буксиры на базе стандартных спасательных капсул. Не давая противнику осознать, что произошло, истребители пошли на сближение и навязали пиратам бой. Сравнительно лёгкое вооружение пиратских Z-95 не могло первой же очередью пробить защиту «дианоги», на это были способны лишь курсовые орудия «игреков», но те оказались слишком неповоротливы. И наоборот, четыре пушки «дианог» вынуждали тощие пиратские истребители отчаянно маневрировать, чтобы не получить фатальных повреждений, а выстрелы из ионных орудий даже при скользящем попадании заставляли заполошно вспыхивать дефлекторные щиты, чихать и кашлять приборы наведения. Пираты отреагировали грамотно и, опять же, предсказуемо. Пока «девяносто пятые» связывали боем нашу семёрку, шесть «игреков» продолжили выполнять задачу: развернулись и пошли курсом на фрегат в новой точке нахождения.

Нас, тем временем, сила инерции сносила всё ближе к основной группе неприятеля. От трения защитным полем о межзвёздный газ скорость постепенно падала, однако, расстояние продолжало быстро сокращаться. Мы видели, как, закончив перестроение, «Канабис», «Годендаг» и похожая на железный клюв какой-то птицы «Ночная Охотница» дали тягу. За ними – три «игрека» и шестёрка истребителей дальнего действия «тоскан 8Q» с точно такими же уплощёнными носовыми частями. «Варник» и абордажные челноки, очевидно, должны были оставаться чуть позади, да, как говорится, не судьба. Именно в момент включения главных двигателей «Канабиса» на экранах сенсоров «Амидалы» беспорядочно замельтешили десятки кривых: это завыли, засвистели и заулюлюкали на разных частотах два устройства электронного подавления. Интерференция сигнала не позволила «слухачам» пиратов сразу запеленговать источник сигнала и дать целеуказание зенитчикам, и их сенсоры почти ослепли на время. А «катарн» в это время, продавив своей массой защитное поле авианосца, сунул нос прямо в его полётный ангар. Я, разумеется, не мог видеть то, что происходило дальше, но представить мог. Безоружный технический персонал обезвреживается шоковыми гранатами, закованные в броню пограничники врываются в коридоры, и идёт бой. Если не бойня, смотря насколько экипаж способен оказать сопротивление. Впрочем, я сильно подозревал, что две стремительные фурии, вооружённые парой огненных клинков каждая, сводили к нулю большинство попыток сопротивляться. Неожиданностью стало другое. На одном из пиратских абордажных челноков то ли догадались, что происходит, то ли увидели момент начала атаки, и он, ускоряясь, пошёл на сближение с «Варником». В рубке авианосца, видя приближающуюся подмогу, отключили щиты, а затем и силовую стенку, чтобы орудия челнока могли стрелять по ангару. Правда, получилось с точностью до наоборот: челнок немедленно угодил под плотный обстрел бластеров и ракетомётов группы прикрытия. К сожалению, броня его имела значительную толщину, должно быть, как у нашего «катарна», и пробитий пока заметно не было. Ну, что ж, пришёл и наш черёд идти на помощь?

– Падме! Челнок! Залп! – скомандовал я.

«Амидала» отключила маскирующее устройство, и тотчас же от её пушек рванулись к цели трассы выстрелов: частый дрожащий пунктир двух носовых спарок и более редкие, но гораздо более яркие вспышки крыльевых стволов вперемешку с бледными фиолетовыми сполохами ионок. Я, развернув турель, дал длинную очередь выше авианосца, по дальнему челноку. Нет, далеко, не достать! А грязно-радужные пятна в защите ближнего абордажника с каждым попаданием становились всё больше, и спустя несколько секунд я впервые воочию увидел, как разрушается силовое поле. Оно лопнуло в точности как мыльный пузырь, если бы его можно было наэлектризовать: плёнка разорвалась, в разрывах сверкнули ветвистые молнии, и защита исчезла. Следующий залп разворотил челноку кормовую часть с двигателями. На другом челноке не стали искушать судьбу. Развернувшись к нам тылом, пилот врубил форсаж. «Тосканы» же, наоборот, явно решили познакомиться с нами поближе.

– Алекс, внимание! – предупредила из кормовой турели Натуа. Я резко крутанулся вместе с орудиями.

– Не ёрзай, прицел сбиваешь, – проворчала Падме. Оглянувшись через плечо, я увидел, как она лупит из четырёх стволов по паре истребителей, приближающихся с носа, а они, выполнив «роспуск», пытаются уйти. Тщетно. Консоль одного отлетела в сторону, срезанная двумя плевками плазмы, и он закрутился в пространстве, второй получил несколько попаданий в корму. Дело в том, что носовые двуствольные пушки «Амидалы», в отличие от крыльевых, могли поворачиваться на значительный угол по горизонту, а вниз отклонялись почти до перпендикуляра. И она только что наглядно показала, какая судьба ждёт тех, кто идёт на неё встречным курсом с нижней полусферы. А вот четверо с кормы были серьёзной проблемой. Для меня они оказались в мёртвой зоне, мешали кожух нашего гиперпривода и цилиндры верхних плазменных двигателей, а у Натуа стволов было всего два.

– Уходим? – спросила Падме, когда несколько зарядов ударили в её кормовые щиты.

– Да, да! – выкрикнул я, всаживая очередь по курсу одного из пиратов. Его щиты полыхнули цветами побежалости.

– Оп-ля!

По небу пронеслись разноцветные штрихи, и мы очутились далеко в стороне от места схватки. Оказывается, не только «Хелси» умел прыгать внутри системы!

– Что с авианосцем? – спросил я.

– Получен кодовый сигнал «три четвёрки», разгоняется для прыжка, – Падме высветила мне на блистер увеличенную картинку. «Варник» с длинным светящимся следом за кормой уходил перпендикулярно плоскости эклиптики. Не то чтобы я сомневался в Осоке и ребятах, и всё равно камень с сердца упал: они справились! А где же истребители? Ах, да, как я мог забыть! Именно сейчас в бой должна была вступить вторая ударная группа. Вот она. Впереди «Индрик», обвешанный пусковыми контейнерами ракет ближнего боя, сзади и выше – трофейный сторожевик «Лучник». На флангах группы, образуя с «Индриком» правильный треугольник, шли «Прыгун» и «Пловец» – два средних ракетоносца типа «иртега 4400», тоже захваченные у шайки Буца. Созданные на базе космических грузовиков, они не отличались прочностью и не блистали манёвренностью, зато имели огромный боезапас и при надлежащем прикрытии были очень эффективны. Прикрытие – два звена «актисов» – следовало непосредственно за ними на том же уровне, что и сторожевик.

Именно против этой новой угрозы выдвигались сейчас шесть «тосканов», тройка «игреков» и канонерка Фортига. Его Z-95, серьёзно повредив одну из «дианог», оторвались и спешили туда же. Правда, всемером. Обломки, оставшиеся от восьмого, затерялись где-то в пространстве и сенсорами не фиксировались. Корвет, канонерка и «Охотница» курс не меняли: похоже, этими силами совместно с «игреками» Ныга решил добить «Хелси», пока тот не накачал энергию для третьего прыжка. Времени у наших оставалось немного. Если подходивший со стороны звезды буксир успеет пристыковаться к фрегату до подлёта ракет, всё будет в порядке, нет – результат непредсказуем. Имелась, правда, в рукаве у Рийо ещё одна козырная карта, которую пока применять было нельзя. «Игреки» уже засекли буксир, но не знали пока, что это такое, поэтому спешно произвели пуск по фрегату. Всё-таки, на них были подвешены ракеты, как и рассчитывали наши стратеги! И тогда из ангара «Хелси» навстречу им вылетели двенадцать знакомых отметок. Эскадрилья «Белых Цапель». При всей их неопытности, четырёхметровая ракета среднего класса – достаточно крупная мишень, и маневрирует она не так изобретательно, как истребитель, стремясь всё время в сторону цели. Какое-то количество выбьют, а дальше… Дальше зенитные пушки и манёвр, благо буксир теперь уже точно успевал вовремя.

Вокруг второй ударной группы бой превратился в полную кашу. Трассы орудий, радужные вспышки от попаданий в силовые щиты, мелькание отметок на сенсорах, облака застывающего топлива и газа. Взгляд выхватывал отдельные фрагменты, мгновенные сценки, мимо которых мы проносились. Я видел, как превратился в огненный шар пиратский Z-95, как, оставляя за собой серый след, вышел из боя один из «актисов», как бортстрелок «игрека» поливал из турельных ионок наши истребители… и вдруг исчез во вспышке угодившей прямо в блистер ракеты ближнего боя. «Амидала» маневрировала в этой кутерьме, снимая маскировку лишь на миг, чтобы выстрелить в угон проносящемуся мимо пирату. Мы с Натуа тоже времени не теряли. Я аж вздрогнул от её торжествующего вопля в интеркоме, когда она поразила одну из целей. Удалось повоевать и мне. Пробив защиту подвернувшегося «игрека», я несколько раз попал в его левый двигатель, а подоспевшая «дианога» распотрошила очередями правый. Вскоре после «дианог» к нам присоединилась четвёрка разведчиков, прятавшаяся в астероидных дебрях. И всё-таки, мы тоже теряли истребители. Недостатки генератора щита, прикрывающего только корму, не компенсировали ни прочный яйцевидный корпус, ни завидная манёвренность. На наше счастье, пираты не гонялись за сбитыми и, выведя из строя противника, переключались на следующую цель. Впрочем, как и наши пилоты. Будь здесь лётчики Люфтваффе, куда больше жизней оборвалось бы в этом бою.

– Ого! – вплёлся в шум переговоров новый голос. – Это мы удачно зашли! Симеон, которые тут наши?

Человек говорил на словиоски. И второй, ответивший ему, использовал тот же язык:

– Наши летают на «Актисах», ненаши – на всякой муйне.

Два небольших и очень странных кораблика, словно бы сделанные из пары самолётных хвостов, соединённых основаниями и увенчанных на концах яйцевидными кабинами, развернулись, заходя в атаку.

– Стожар! Лешко! – завопил в комлинке Иан. – Я Кудра, я Кудра. Слушай меня! «Дианоги» наши! Как поняли?

– Понял тебя, понял! Фигня вопрос. Парни, бьём «худых» и всё, у чего морда лопатой!

Вот когда я перестал жалеть, что наши собственные Z-95 остались на базе из-за нехватки подготовленных пилотов. Будь у нас и у Ныги однотипные машины, бреганские товарищи не смогли бы их различить, коды «свой-чужой» в бою не передашь, перехватят. Сейчас их причудливые аппараты, то бросаясь вперёд, то вертясь волчком, уверенно выцеливали именно тех, кого следовало.

– Ык! А это что?? – вскрикнул один из новеньких, когда случайный взрыв ракеты на секунду лишил «Амидалу» маскировки.

– Галлюцинация, – отозвалась Падме, перезапуская ядро.

– Понял, под стволы не лезь!

В какой момент в битве наступил перелом, я так и не уловил. Просто увидел, как очередной «игрек», в который я целился, дал форсаж уцелевшему двигателю и перешёл на засветовую скорость. За ним «тоскан» дальше и ниже сделал то же самое. И вот уже в пространстве под слабо мерцающими отражённым светом россыпями астероидов остались лишь наши корабли, да те из пиратов, кто не имел гиперпривода или был повреждён настолько серьёзно, что не мог им воспользоваться. Пилоты истребителей тормозили, зависали рядом с кораблями ударной группы, осматриваясь в поисках целей. А их и не было. Три уцелевших «худых» вовсю сверкали посадочными огнями, сообщая окружающим о капитуляции. На месте осталась и вражеская канонерка, потрёпанная, интенсивно парившая из нескольких пробоин. Оглянувшись, всего в нескольких километрах от нас я заметил «Хелси» и неизвестно когда возвратившийся на поле боя «Варник».

– Падме, ты маскировку не выключила? – спросил я.

– Нет. И, полагаю, не надо? Мы ведь тут по собственной инициативе, а, Алекс? – появившись на экране блистера, Падме посмотрела на меня долгим понимающим взглядом. Я развёл руками, раскусила, дескать. Спросил:

– Незаметно вынести нас сможешь?

– Фигня вопрос, как сказал тот бреганец. Будем дома раньше всех.

Благополучно совершив посадку в семнадцатом ангаре, мы попрощались с Падме.

– Пойду в диспетчерскую, с девчонками разъяснительную работу проведу, – сказала Натуа. – Чтобы не болтали лишнего.

– Главное, не убивай никого. Времена не те, не так поймут, – улыбнулся я.

– Да, Мой Господин, – склонилась в шутливой покорности фоллинка.

Остальные корабли вернулись лишь через сорок минут. Пока массивный «Хелси» с буксиром маневрировал, осторожно приближаясь к возведённым специально для него причальным мачтам, остальные участники операции приземлились в ангарах. От пилотов и пограничников я узнал итоговые результаты битвы. Трофеи были весьма значительны, но и потери тоже. Из двенадцати истребителей пограничной эскадрильи не получили повреждений только два, пострадали три машины «Белых Цапель» и две «дианоги», больше двадцати человек были ранены. А трое из этого полёта не вернулись. Пилот истребителя, столкнувшегося с канонеркой пиратов, пограничник из штурмовой группы, оператор зенитной турели «Пловца». Немудрено, что большинство возвратившихся были вовсе не в радужном настроении. Кого-то ещё не отпустил боевой азарт, и они с жаром обсуждали произошедшее возле астероида-шахты. Кто-то покорно глотал микстуры из рук врачей Дэи Р’Валуси. Остальные просто уходили из ангаров – подозреваю, сил у них осталось лишь на то, чтобы добраться до фрегата и упасть на койку.

В ангаре номер десять, где базировался «Индрик», было более шумно. Иан и Базили общались с соотечественниками, тех оказалось аж восемь человек – по двое на каждую из пары кабин аппаратов-поплавков.

– Я думал, тут, и правда, только работать придётся, а тут, оказывается, ещё и воевать надо! – говорил один из вновь прибывших.

– Стоп-стоп, погоди! – возражал Иан. – Если ты думал работать, почему прилетел на истребителе?

– А больше не на чем, грузовой-то конфисковали.

Отлично, подумал я. Сразу видно, наши люди. Отобрали «КамАЗ» – фигня, у меня в овине ещё танк остался.

– Приветствую! – сказал я, подходя.

– О, а вот Алекс, – обрадовался Иан. – Я вам о нём говорил. Алекс, знакомься, Симеон Стожар, бригадир этих гавриков.

– Очень рад, – я протянул руку. – Нам как раз остро не хватает пилотов.

– Пилоты будут чуток попозже. А мы-то просто техники. Технари.

– Настоящие спецы, не то, что мы с Базили, – заметил Иан.

– Да-да-да, ты скажи ещё, что годишься только в ученики ассенизатора, ведро подавать, – отмахнулся Симеон.

– Иан, вы Осоку не видали? – спросил я.

– Пока нет. Да ты не суетись, она сказала, что сюда придёт.

– Осока это та, что с приятным голоском? – заинтересовался другой бреганец. – Из наших?

– Практически. Тогрута.

– А, точно, у них же на Шили словиоски в школе учат.

– Вон и она, кстати, – вмешался Базили, кивая в направлении выхода.

Действительно, в ангар входили три девицы-красавицы: Осока, Вентресс и мандалорианка Тесс в бронекостюме без шлема. Она, видно, тоже участвовала в штурме.

– Какие же, всё-таки, звери! – говорила Вентресс Осоке. – Даже я, даже в худшие времена…

– Что да, то да, – согласилась моя подруга.

– Вы о чём? – поинтересовался я.

– Да эти ублюдки с «Варника», – скривилась Осока. – Когда увидели, что к ним идёт бот, разгерметизировали ангар и убили своих же техников. Хорошо, мы с Асаж были уже внутри.

– Вот уроды, – вырвалось у меня. – К стенке за такое ставить!

– Уже. Тесс, как узнала, загнала весь офицерский состав в шлюз и выбросила наружу без скафандров.

– Такое прощать нельзя, – сказала мандалорианка.

– Я ничего и не говорю, – успокоила её Осока. – В принципе, я против мести, но…

– Кончай ты джедайствовать, в самом деле! – обняла её за плечи Вентресс. – Это никакая не месть, а казнь военных преступников. Они убили собственных солдат, чтобы не допустить пленения. Ты же учила эту статью в Академии, должна была учить.

– Вообще-то, да. Точно!

– Я так погляжу, вы уже подружились, – улыбнулся я.

– Хорошая совместная драка сближает, – ухмыльнулась в ответ Вентресс. – После того, как мы однажды с Оби-Ваном, вот Осока хорошо его знает, вместе на Дарт Мола ходили, я его как-то даже ненавидеть перестала. Кстати, Осока! Я его видела тут недавно.

– Мола? – переспросила Осока. – Он мёртв.

– Да нет же, Оби-Вана! Подходить, правда, не стала, штурмовики там толпами разгуливали…

– Я думала, он тоже мёртв. Не могла ты ошибиться?

– О, нет, это точно был он. Похудел немного, лицо высохло, будто в пустыне живёт, а в остальном не изменился.

– Видимо, он выполняет какую-то очень важную миссию, раз не объявился, – задумчиво молвила Осока. – Алекс, когда найдём твою планету, надо будет обязательно встретиться с ним. Хорошо?

– Ну, конечно, – сказал я. А про себя добавил: «Когда не найдём – тем более».

На следующий день повариха Уолс закатила в честь победы грандиозный банкет. Вначале всё, как водится, было официально. Выпили за победу, помянули погибших. Совладелец атакованного рудника, преемник покойного директора Прео, взял слово и попросил не просто заключить договор об охране, а принять его в акционеры вместе с накопленными сбережениями, двести тысяч кредитов. Осока слушала его речь со скептической усмешкой, и я её прекрасно понимал: после клевка в темечко известной жареной птицы коллективистами становятся даже отъявленные единоличники. Нет бы заранее задуматься! Но вот чего мы совершенно не ожидали, так это аналогичной просьбы от Вентресс. У моей подруги буквально челюсть отвисла, когда её бывшая врагиня скромно поинтересовалась у Рийо, может ли она внести и свою долю в акционерный капитал.

– Двухсот тысяч у меня нет, – добавила она, – есть немного драгоценных камней, тысяч на двенадцать. Этого хватит?

– Главное не сумма, а желание, – вежливо ответила Рийо. – Мы с бо́льшим удовольствием примем Вас, нежели этого лицемера. Осока, ты против?

– Эноо… Нет, не против. Асаж, ты точно этого хочешь?

– На данный момент – да, – сказала Вентресс. – Нравятся мне эти ребята! Конечно, это не значит, что я не буду работать на себя. Но! Если помешает какой-нибудь мафиози или пират – смело вызывайте меня.

Банкет плавно перешёл в прощальный ужин перед отправлением «Амидалы» в дальний перелёт. Все главные вопросы были решены накануне, и теперь разговоров о деле не велось. Все только желали нам удачи – здесь Её не боялись спугнуть и называли своим именем – говорили, что успеха добивается тот, кто хочет и кто действует, а не ждёт у моря погоды. Ирис Тано пожелала мне спокойствия и терпения, и я был ей особенно благодарен, чувствуя, что и то, и другое мне ох как потребуется.

Лететь с нами хотели бы многие – и техники, и Пятерня, и семейство Тано, однако, Осока волевым решением выбрала всего двоих. Сакиса, доказавшего свою незаменимость в любых сложных ситуациях, и Натуа, хорошо знакомую с астрономическим оборудованием и, к тому же, уравновешенную и терпеливую, как её предки-рептилии. В длительной экспедиции это немаловажно. Я возражать не стал, особенно против фоллинки, уж теперь-то я знал, насколько она надёжный друг.

Поздно вечером по времени базы «Амидала» в присутствии многочисленных провожающих покинула ангар и отправилась в продолжительный – больше двенадцати часов даже при её гиперприводе – первый прыжок в систему Илум. Осока говорила мне о ней когда-то. Именно на эту заснеженную планету прилетали в течение тысяч лет ученики джедаев, чтобы в лабиринте пещер отыскать кристалл для светового меча. Несколько раз бывала там и Осока. Я бы тоже не отказался посмотреть, но, увы. Подруга объяснила, что для человека, не владеющего Силой, подобная экскурсия чревата последствиями. Хаотичное воздействие кристаллических масс могло довести до обморока, а то и остановки сердца. Что ж, придётся обойтись.

В системе Иллум нас поджидал «Ропал». И сюрприз. Вместе с Кейраном Килианом на корабле оказалась Асаж Вентресс. Вот куда она делась с банкета. Поскольку «Ропал» заметно медленнее «Амидалы», коррелианцу пришлось вылететь раньше, чтобы не опоздать на рандеву, а Вентресс увязалась с ним за компанию.

– Решила проводить вас, – сказала она. – Только не говорите, что надоела.

Насосы «Ропала» быстро перекачали нам энергоноситель взамен израсходованного за гиперпереход – не такой уж большой объём, однако, для нашей миссии чрезвычайно важный. Ёмкости должны быть заполнены до отказа, любой недолив крал у нас время автономного полёта. Это продукты можно растянуть на тот или иной срок, а гиперприводу не скажешь «поработай впроголодь».

– Всё-таки, напрасно вы не берёте меня с собой, – посетовал Килиан. – При всём уважении к леди Падме, хороший пилот…

– …сопьётся там от скуки, – перебила Осока. – Причём, пить придётся пропан-бутановый коктейль, потому что спиртного мы не взяли. Кейран, всё уже говорено-переговорено. Буду проводить детальные исследования сектора – клянусь, первого возьму тебя.

– Ловлю на слове! А может, всё-таки…

– Э, парень, – толкнула его Вентресс, – ты, на минуточку, ничего не забыл? Мы после их отлёта в пещеры собирались, за кристаллами для мечей. Кто меня повезёт?

– Вообще-то, ты сама превосходно пилотируешь, Асаж, и не прибедняйся, – парировал кореллианец.

– Счас как дам больно! – пригрозила та. – Всё, топай в рубку, наёмный служащий, хватит разглагольствовать. А вам, ребята, чистого пространства. Да, Осока, ты, пока летаете, тренироваться не забывай. Походка там, осанка… На тебя ж теперь пальцами показывать будут. «Вот идёт великая Тано, вернувшая к Свету саму Вентресс!»

– Поглядим ещё, какого цвета кристаллы отзовутся на тебя в пещерах Илума, акционерша! – съехидничала Осока. – Вдруг опять багровые? Тогда, хочешь не хочешь, придётся снова в злодейки идти.

– Да ты посмотри в мои глаза! – возопила Вентресс. – Какая, к хаттовой матери, я теперь злодейка??

– Глаза у тебя не изменились, – пожала плечами моя подруга. – Как были, так и есть.

– Что-о??

– Да-да. А если серьёзно, Асаж, что изменилось, так это, как раз, осанка. Раньше в тебе был сплошной вызов: «Я лучше всех! А ну, кто на меня?» А теперь ты стала спокойнее и расслабленнее.

– Ну, вот, сама сказала. А то «багровые». Между прочим, одно время у меня были жёлтые. А сейчас хочу найти хотя бы один фиолетовый, как у Винду был. Мне кажется, мой цвет именно этот, не злой, но и не добренький синий.

– Значит, найдёшь. Пока.

– Пока. И тебе, Алекс, пока, – Вентресс встряхнула мою руку. – Ты тоже найдёшь, что ищешь.

– Раз ты так говоришь, придётся найти, – усмехнулся я.

Люк захлопнулся, разъединились стыковочные замки. Не теряя даром времени, «Амидала» развернулась в направлении, в котором, как мы считали, могло находиться Солнце, и ушла в новый прыжок, на этот раз продолжительностью почти в сутки.

 

6

Вот уже второй месяц наш кораблик утюжил пространство дальнего рукава Галактики. За это время все привыкли к стандартной процедуре: прыжок в очередную тройную систему, подходящую под мои параметры, прослушивание радиоэфира на предмет искусственных сигналов с соседних звёзд, сутки или двое наблюдений неба «перед собой», чтобы обнаружить следующую цель, и опять прыжок. Интересным это перестало быть уже на десятый или одиннадцатый раз. Тройные звёзды имеют довольно скудные планетные системы, слишком нестабильна здесь гравитационная обстановка. Зато астероидные скопления, оставшиеся от разорванных приливными силами планетоидов, встречались нам в изобилии. Поэтому даже к планетам, при первом рассмотрении в гравитационный, радио– и обычный телескоп показавшимся интересными, мы не подлетали. Слишком мал был запас инерта в сорокапятиметровом корпусе корабля, а значит, нам чаще приходилось бы повторять операцию «нырок» – опускаться для дозаправки в стратосферу очередного газового гиганта. Падме такие заныривания не нравились: хотя её корпус имел достаточный запас прочности, наружные датчики вопили об опасности, и воспринималось это, с её собственных слов, как противное покалывание по всему телу. Хуже всего было то, что неудержимо истощались невосполнимые запасы энергоносителя для корабельных генераторов. Каждый пуск гиперпривода в начале прыжка проглатывал две тонны энергоносителя, а в цистернах корабля было всего сорок, плюс двадцать во внешних. Вскоре подвешенные под крыльями «сардельки» дополнительных баков показали дно и были отброшены. Я глазом не успел моргнуть, как ресурса осталось на неделю поиска, после чего придётся трогаться в обратный путь, иначе нам не хватит носителя, чтобы достичь если не Илума, то, хотя бы, Ксиллы, где можно купить топливо.

– Знаете, что? – предложила Падме в очередной системе. – Сделаем завершающие прыжки подлиннее. Больше обнаружим, в следующий раз будут исходные данные.

– Хочешь прыгнуть вот к той системе, два и один кводара? – спросила Осока. – А вдруг пропустим, вдруг это одна из тех двух?

– Ничего страшного, – поддержал голограмму Сакис. – Алекс, ты говорил, сколько времени вы интенсивно пользуетесь электромагнитными волнами? Шестьдесят лет?

– Около того, – сказал я.

– Тогда вторую систему мы охватим и так, до неё полкводара всего. Плюс-минус сорок третт роли не сыграют. А третью, если что, посмотрим в следующий прилёт.

И мы прыгнули. Когда круговерть гиперпространства рассеялась, Падме, поглядев из-под руки куда-то вдаль, сообщила, что красный карлик, обращающийся вокруг звёздной пары, относится к классу М1.

– Выдвигаю телескопы, начинаю поиск кратных систем по курсу. Ай! Опять…

– Что? – встревожилась Осока.

– Какие-то помехи в навигационной системе… Не понимаю. Началось ещё в прошлый раз, когда пыталась стабилизироваться. Навожусь на яркие звёзды, а меня перебрасывает неизвестно на что. И данные идут из старой базы, которую никто тысячу лет не открывал. Нав-один, нав-три…

– Так отключи этот файл! – посоветовал Сакис. – Или, дай, я.

– Не отключается. Это вообще не файл, оно… оно зашито в самой системе.

Я слушал их разговоры краем уха. И смотрел, смотрел сквозь блистер на рисунок звёзд. Созвездие, что когда-то дало название целому рукаву Галактики. Орион.

Разумеется, моё состояние тотчас почувствовала Осока.

– Алекс, что? Мы… нашли?? – спросила она.

– Нашли. Видишь четыре яркие звезды в форме косого креста и три слабые в середине? Это и есть Орион. Левая верхняя – Бетельгейзе, – я припомнил список восемнадцати навигационных звёзд и добавил: – Падме, по твоей базе она должна быть «нав-одиннадцать».

– Именно так, – кивнула голограмма. – А вот эта красная – «нав-девять».

– Да, Альдебаран, Глаз Тельца. Ну-ка, будь добра, сориентируйся на Вегу, «нав-три».

– Конечно. Вот, пожалуйста.

– Давай медленно поворот по крену в плюс… – я дождался, пока перевёрнутый ковш Большой Медведицы занял позицию на середине блистера, скомандовал: – Стоп! Поворот по тангажу, тоже в плюс. Задирай, задирай нос. Стоп. И теперь по курсу в минус.

Малая Медведица, Кассиопея… И вот она, лишняя звезда на продолжении линии, соединяющей Бету с Гаммой. Яркая, значительно ярче Денеба. Золотая…

– Стоп, фиксируй ориентацию, – приказал я. – Радиотелескоп!

– Она фонит, как квазар! – воскликнула Падме.

– Естественно, – кивнул я, – когда на планете работает такое количество радиопередатчиков.

– Настоящая Прародина… – со священным ужасом в голосе прошептал Сакис.

– Во всяком случае, мы прилетим не на пепелище, – улыбнулась Осока, обнимая меня за плечи.

– Нет, теперь точно нет, – улыбнулся я и, вспоминая институтские знания, попросил: – Падме, сможешь отфильтровать радио в полосе частот от сорока восьми до пятидесяти семи мегациклов?

– Ну, конечно. Так, что-то поймала. Сложный информационный сигнал.

– А ну, дай мне на экран, – потребовал Сакис. – Ага, знаю, что это такое! Развёртка, как на плоском мониторе.

– Точно. Воспроизвести получится?

– Если знать, сколько строк.

Это я тоже помнил, не зря же пять лет учился радиотехнике.

– Шестьсот двадцать пять, из них значимые пятьсот семьдесят шесть.

С нашими хитроумными цветоразностными сигналами Сакис справиться не смог, изображение получилось чёрно-белым, мутным, прерывалось помехами. Я назвал Падме параметры звуковой дорожки, и сквозь техногенные шумы мы услышали обрывки голосов. Меня занимало лишь одно: какой год? Большинство передач на этот вопрос, разумеется, ответа дать не могли. Нужно было ждать ночных новостей. Только вот во сколько это будет по нашим часам, учитывая запаздывание сигнала?

– А что, собственно, ты так волнуешься? – поинтересовалась Осока. – Эпоха твоя?

– Вроде бы, да, – пожал плечами я. – Думаешь, я так подробно помню, что транслировали четыре года назад?

– Значит, всё хорошо?

– Ну, не совсем. Понятие «моя эпоха» тоже растяжимо. Вдруг тут двадцать лет прошло? Хотя нет, вот в этом сериале половина актёров давно поменялась, – кивнул я на экран. – Главное – не вернуться раньше, чем мы уехали в этот поход. А у меня на родине сейчас, похоже, весна.

– Как ты определил? – удивилась Натуа.

– Знаю звёздное небо. Приём вечерних и ночных передач моей Родины с этого направления возможен именно весной, когда на небе Дева, Ворон и Гидра. Будь сейчас осень, мы увидели бы, наоборот, дневные передачи. Если вообще увидели бы, слишком сильно Земля загораживает Центавр своим боком.

– А-а, это из-за наклона оси вращения? – сообразил Сакис.

– Да.

– Секунду, а сколько точно отсюда до Земли? – спросила Осока. – Ровно четыре годичных цикла или нет?

– Ох, я, кажется, идиот. Конечно! Четыре и одна треть! То есть, если мы, скажем, увидим трансляцию от апреля, на Земле уже будет август!

Полтора часа спустя выпуск новостей рассказывал о репетиции военного парада. Юбилейного парада на Поклонной горе. Всё стало на свои места. Прибавляем время полёта луча и получаем, что на Земле сейчас должен быть сентябрь 1999 года, самое начало. Словно и не было вовсе этих восьми месяцев, проведённых мной по другую сторону галактического ядра, в Тёмной Зоне, как романтично называют её земные астрономы.

Я посмотрел на Осоку. Девушка улыбнулась. И сказала голограмме:

– Падме, давай же отвезём, наконец, Алекса домой.

– Да-да, – закивала та, – конечно. Поехали!

К Земле подходили очень осторожно. Во-первых, нужно было обнаружить и обойти все спутники связи, ретрансляторы, иные гражданские и военные аппараты, не повредив ни один. Во-вторых, мы пока не знали, хорошо ли система маскировки работает против земных средств обнаружения, или они, как в случае с супер-пупер «стелсом», всё же, увидят на экранах «что-то такое». Космическую скорость Падме погасила над закрытым облачностью участком дневной стороны планеты, дальше – только малая тяга плазмотермических двигателей скрытного хода, не оставляющих ионного следа. Естественно, с включённой маскировочной системой. К счастью, локаторы ПВО нас так и не увидели. Поэтому для стоянки корабля выбрали полузаброшенную стройку прямо в городской черте. С трёх сторон площадку загораживала лесополоса железной дороги, с четвёртой – скелет собственно недостроенного предприятия. Судя по заросшей бурьяном и молодыми деревцами территории, активных работ здесь не велось очень давно. Лишь «человеки-невидимки» – бригада смуглых гастарбайтеров – копались в руинах, расковыривая остатки стен на кирпичи для какой-нибудь дачи. Я решил, что лучше места не найти. А выпроводить нелегалов так, чтобы они в прямом смысле этого слова забыли сюда дорогу, с Осокиными способностями труда не составляло. Для начала пришлось временно запереть всех девятерых в строительном вагончике.

– Придётся работать с каждым индивидуально, – вздохнула Осока. – Влиять на группы я не очень умею.

– Внуши им, что они спокойно работали и ничего не видели, – сказал я. – И чтоб до понедельника сюда не возвращались.

И тут из вагончика раздался стук, и вежливый голос произнёс:

– Насяльника! Не надо колдовай!

– Это кто там? – удивлённая Осока распахнула дверь. На пороге стоял самый пожилой из рабочих.

– Не надо колдовай, – повторил он. – Мы быстро-быстро уходил, никому-никому не говорил. Панеделник придём.

– Знаешь, а я им верю, – сказала Осока. – Ну-ка, давайте, гуляйте отсюда и не возвращайтесь до следующей недели.

– Нет-нет, ни за какой денги! Толка панеделник! – заверил рабочий. Когда его соотечественники потянулись к воротам, он поклонился и добавил: – Бесиор ташаккор, иблис-ханум.

– Чего ты опять ржёшь? – покосилась на меня Осока. – Вежливый мужчина, попросил, поблагодарил…

– Вопрос, как поблагодарил! Ты, конечно, не дэвиш, но парни явно приняли тебя за дочку их верховного чёрта.

– И что смешного? Нет бы посочувствовать, что я так ужасно выгляжу в глазах аборигенов!

– Ты выглядишь божественно… иблис-ханум.

– Вот как двину сейчас!

– Не надо. Пойду-ка я лучше, осмотрюсь, нет ли здесь ещё кого, вроде бомжей, и хорошо ли загораживают здания.

– Осторожность не помешает, – кивнула Осока, сразу становясь серьёзной. – Наша маскировка на грунте не работает, контакт с поверхностью на что-то влияет.

Что ни говори, а идти по обычному земному суглинку было чертовски приятно. Глаз всё время цеплялся за знакомые растения: подорожник, лебеда, пустырник, крапива, а вон и репейник выставил из широких, как зонтики, листьев свои игольчатые соцветия. Покосившиеся плиты бетонного забора, ржавая колючая проволока… Как всё это привычно и как по-новому ощущается после девяти месяцев отсутствия! Всё же, я не позволил себе расслабляться и благодушничать, а придирчиво осмотрел всю стройку на предмет лежбищ бомжей, пытался заглядывать в щели стен и рассмотреть сквозь них «Амидалу». Нет, не видно, всё в порядке. И отсюда тоже. И отсюда. Сделав круг, я возвратился к кораблю. Отсутствовал я минут десять, не больше, а когда обогнул короткое крыло со сложенными ионизаторными панелями, обнаружил, что Сакис и Натуа сидят на откинутом пандусе снаружи корабля.

– Воздухом дышите? – поинтересовался я.

– Ушли от греха, – сказал Сакис. – Там такие страсти кипят… Ты бы тоже не ходил, испепелить ненароком могут.

– Да, впервые слышу, чтобы корабль поругался со своей хозяйкой, – добавила фоллинка.

– Поругался?? – переспросил я и поскорее бросился внутрь, чего доброго, ещё разнимать придётся. Двери гостиной и рубки были раздвинуты, поэтому, выйдя из турболифта, я тотчас услышал голос Падме:

– А я сказала, «нет». Я не оставлю его здесь без средств передвижения.

– То есть, лететь ты отказываешься? – спросил другой голос, Осоки. – Наотрез?

– Именно так.

– Падме, но ты же корабль! Ты не должна перечить экипажу!

– Вот ещё! Одно другому не мешает.

– Так, девочки, о чём спор? – вклинился я в беседу. Обе дамы, живая и голографическая, немедленно повернулись в мою сторону.

– Осока хочет лететь обратно, – наябедничала Падме, – без тебя.

– А Падме не хочет, – добавила Осока. – Говорит вот, что бросить тебя не может. Ты пойми, – снова обратилась она к голограмме, – неизвестно, как наши там без нас. Может, их за два месяца в тонкий блин раскатали! Прилетел опять Ныга, привёл дружков…

– Да-да, и тут являемся мы, обе такие красивые и в блеске славы! – ехидно перебила голограмма. – И на пару разносим пол-Галактики. Если ты забыла, я малость поменьше имперского разрушителя и выхлопом разгонять флоты не умею. А вдруг, не сглазить, конечно, я пострадаю в бою? Кто вывезет отсюда Алекса, когда он захочет куда-нибудь лететь?

– Давай Алекса и спросим! Алекс, тебе надо сейчас лететь? Есть дела в космосе?

– Вроде бы, нет, – сказал я. – Какие у меня дела?

– Видишь, Падме! – воскликнула Осока. – А у нас с тобой есть, значит, летим!

Голограмма упрямо покачала головой. Осока в сердцах стукнула ладонью по стене:

– Алекс, хоть ты ей скажи. У тебя здесь дом, родители, ты так хотел с ними побыть. А у меня всё там, и всё в таком неустойчивом положении. В любой момент может потребоваться вмешательство.

– Ладно, – сказал я. – Падме, давай не будем переливать из пустого в порожнее, а включим логику. Сколько у тебя осталось топлива?

– Около пяти тонн, – ответила голограмма. – Два пуска, перелёт до Арага и сто сорок килограммов резерва.

– Тогда какой смысл тебе оставаться здесь? Без дозаправки свою основную функцию ты всё равно выполнять не можешь.

– По планетной системе я могу летать несколько лет, – неуверенно возразила Падме.

– У нас тут нет других планет, пригодных для жизни. И поселений вне Земли нет. Может быть, потом твоя помощь и понадобится, а сейчас лучше тебе отвезти ребят в цивилизованное пространство. И поскорее заправиться.

– Ну, если ты так говоришь, – сдалась голограмма, – тогда ладно, полечу.

– Девочки, мне, вообще-то, надо домой, – напомнил я. – Пускай даже здесь прошёл один месяц, а не девять, мои там, наверное, на стенку лезут.

– Конечно-конечно!! – хором ответили обе. – Ты должен их успокоить.

– А вы без меня хорошо себя будете вести? Падме?

– Да, я ведь согласилась с твоими доводами.

– Я, пожалуй, тебя провожу, – предложила Осока. – Хоть до ворот.

– Пойдём.

– Ловко ты её уговорил, – сказала она, отойдя на приличное расстояние от корабля. – И так быстро. У меня ничего не получалось. Ну, ничего, нам бы до освоенных миров добраться, а там будет достаточно времени, я уж с ней потолкую как следует.

– Без рукоприкладства. В систему, в смысле, лезть не смейте.

– Нет-нет, я её так уболтаю, мы же, всё-таки, не первый год знакомы, – Осока замедлила шаг, потом остановилась. Посмотрела на меня: – Слушай, Алекс, мы, наверное, полетим?

– Что, прямо сейчас? А я тебя думал с родителями познакомить…

– Ой, нет, это в другой раз. Я от знакомства со своей мамой ещё не очень отошла, поэтому извини. Ты тут не скучай, я как-нибудь заскочу в гости. Может быть, опять полетаем вместе.

– Ну, да, конечно.

Я вдруг с пугающей отчётливостью осознал, что вот сейчас она улетит, и всё кончится. «Как-нибудь» в устах женщины очень часто означает «никогда». И так же ясно понял, что если вот в эту секунду, отпущу её, просто дам уйти, буду я самым наипервейшим идиотом во всей освоенной Галактике.

– Возвращайся, – сказал я. – Когда сможешь, через месяц, год, два, только возвращайся. Потому что…

Слов, чтобы объяснить, не было. Я просто притянул девушку к себе и, как ненормальный, стал целовать в лоб, глаза, нос, щёки, пока не нашёл губы. Она ответила сразу, и было у меня такое чувство, что она бросается в омут с головой. Сколько это продолжалось, не знаю. Опомнилась первой Осока. Мягко, чтобы не показаться грубой, откинула голову.

– Дорвался, да? – она пыталась говорить ворчливо, а выходило ласково и нежно. – Мужик и есть мужик. Ну, конечно же, я вернусь. Так скоро, как только смогу. Раз ты так хочешь.

Я посмотрел на неё в упор:

– А ты? Чего хочешь ты, Осока Тано?

Она одарила меня таким взглядом, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Глупый. Никогда в жизни я не была так счастлива. Побегу. Вернусь, и мы всё-всё обсудим подробнее. В конце концов, имеем мы право после всех злоключений на нормальный отдых?

Осока вновь прижалась ко мне, потёрлась виском о щёку, замерла на мгновение. Быстро коснулась своими губами моих, словно скрепляя сказанное, и торопливо зашагала к кораблю, словно боясь, что ещё чуть-чуть, и не сможет улететь вовсе. Я смотрел, как она поднимается по трапу, нагнувшись на самом верху, ещё раз смотрит, машет рукой. Пандус закрылся.

– Ты принял верное решение, – неожиданно прозвучал рядом голос.

– Падме?

Голограмма стояла передо мной и, чуть наклонив голову, с улыбкой смотрела на меня. И опять, в который уже раз за последние месяцы, во взгляде её мне почудилось что-то неуловимо знакомое, словно бы сотни раз виденное раньше. Какое-то дежа вю.

– У меня очень хорошие сенсоры, Алекс, – сказала она. Я почувствовал неловкость:

– Бли-ин, ты всё видела!

– Да ладно, в конце концов, я всего лишь корабль. Хотя, знаешь… Наблюдая за вашими отношениями в последнее время, испытывала сильное желание выбросить обоих в космос, чтобы прекратить мучения.

– Но-но, шутница! Не заставляй меня волноваться за жизнь и здоровье твоих пассажиров! – погрозил я пальцем. И добавил серьёзно: – Береги их, хорошо?

– Не волнуйся. Довезу я её благополучно. И обратно тоже. А снова, как ты выражаешься, попадёт под хвост шлея – приволоку на аркане! – она тряхнула сжатым кулачком. – Как-никак, я не просто корабль. Всё, команда запускать двигатели. Пока.

Падме машинально попыталась чмокнуть меня в щёку, и у неё, конечно, ничего не получилось. По её лицу пробежала лёгкая тень:

– Забываю, что теперь не могу этого делать. Не скучай. До встречи!

И голограмма медленно погасла. Я стоял, чувствуя на губах вкус Осокиного поцелуя. И что-то ещё, вот тут, на щеке. Словно электрический след прикосновения бесплотных губ голограммы. До свидания, мои девочки! До скорого! Серебряный клин «Амидалы» бесшумно приподнялся над площадкой, убрал посадочные опоры. Контуры его смазались, подёрнулись рябью, это заработало маскировочное устройство. Дуновение воздуха – и корабль исчез, растаял без следа.

А дома было всё: и радость, и слёзы, особенно мама отвела душу. И, конечно же, меня расспрашивали, где я был, что случилось. Я ответил честно, что меня похитили пришельцы, а может быть, не пришельцы, просто что-то непонятное. Разумеется, мне никто не поверил, поэтому о парадоксе исчезнувших восьми месяцев жизни я и заикаться не стал. Постепенно в привычной домашней обстановке, под грузом опять навалившихся житейских проблем впечатления недавних приключений смазались, пережитые смертельные опасности стали казаться дурным сном. Только об одном я не мог не думать каждый день: о необыкновенной девушке с ясными глазами, лучше которой не было и нет во всей Вселенной. И, если она – тоже сон, лучше мне будет никогда не пробуждаться.