1

В рубке царила полутьма. Холодный свет немигающих звёзд освещал сквозь прозрачный транспаристил блистера секции индикаторного пульта, два пустых кресла перед ним, углы не то скамеек, не то лежанок в задней части узкого помещения. На пультах перемигивались светодиоды индикаторов, сообщая, что космический корабль находится на автопилоте. Кроме них, в рубке светилась лишь слабая синеватая лампочка ночника. Схема управления, не ощущая признаков движения, убавила яркость до минимума. Конус света падал на откидной столик и лежащий на нём листок флимсипласта. Зрение существа, способного видеть в сумерках, могло бы различить на нём ровные строчки написанных стилом букв. Не аурбеш, в силу своего компьютерного происхождения абсолютно не приспособленный к скорописному начертанию, а Высокогалактический шрифт, которым писали от руки все грамотные люди, и хуманы тоже.

Дорогая мастер Айла

У меня всё нормально, я жива, здорова и, пожалуй, не бедствую. Хотя последнее задание и стало самым сложным из всего, чем мне приходилось заниматься в своей жизни. Раньше я не очень задумывалась насчёт Ордена и его поддержки для каждого из нас. Мы не владели ничем, кроме своих мечей и минимума одежды, и в то же время, могли получить всё, что угодно, если это необходимо для выполнения задачи. Мы знали: о нас помнят, нас ждут и встретят достойным образом по возвращении. В том числе, и погибших. Сейчас всё по-другому. За время путешествия я встретила всего одного из наших… бывших наших. К сожалению, дуэт у нас не сложился, по личным причинам. Быть одной, совсем одной, становится всё тяжелее. Не подумайте, что я жалуюсь, нет. Всё в жизни переносимо. К тому же, я очень многому научилась, многое осознала за последнее время, и это, безусловно, мне пригодится потом. Но временами, как вот сейчас, я думаю, что моё одиночное плавание слишком затянулось. И отчаянно хотела бы вер…

На этом месте буквы расплылись от влаги, не успев застынуть. Рядом сиротливо лежал сломанный наконечник стила. Девушка, писавшая письмо, знала, что оно не дойдёт по назначению, знала, что из-под серого валуна на Фелусии не дождаться ответа. И всё же, в те редкие минуты, когда тоска подступала настолько, что хотелось выть и царапать ногтями металлические стены, она вновь начинала очередное письмо к одному из тех, кого знала прежде, и кого уже нет в этом мире. И всякий раз не могла удержаться от слёз. Её учили, что эмоции вредны, что надо отрешиться от них, если хочешь достичь сосредоточения. Но как может быть вредной память? Нет. Лучше уж воспоминания, приносящие боль, чем беспамятство и безразличие.

Неясная тень на лежанке шевельнулась, и автомат услужливо добавил накала ночнику. Владелица космического корабля села прямо, сладко потянулась. Она была молода и хороша собой, хотя, возможно, и не все признали бы её красивой. Круглое лицо, большие выразительные глаза, то почти лазурные, то почти серые, в зависимости от падающего света, коротенький вздёрнутый нос, пухлые губы и неожиданно резкая, твёрдая линия подбородка. Над головой, словно пара антенн, возвышаются обтянутые мягкой кожей конические рожки, белые в серо-голубую, почти как цвет глаз, полоску, с чуть изогнутыми наружу тёмными кончиками. Свисающие на грудь по бокам головы пухлые хвостики своей длиной лучше всяких метрик свидетельствовали о взрослости хозяйки, как и вытянутый треугольный «башлык» на спине. Её звали Осока Тано, раса – тогрута, возраст – двадцать пять лет. По-прежнему джедай, несмотря ни на что.

– Фу, как не совестно, – сказала она самой себе. – Опять ревела, как маленькая, да ещё и проспала всё на свете!

Её учили, что нельзя давать волю чувствам, что расслабляться следует исключительно путём медитации, и даже самой себе она не желала признаваться, что такое вот вопиющее «проявление слабости» прекрасно помогало ей сбросить накопившееся напряжение, тоску и прочие «мысленные шлаки». Лучше, пожалуй, только долгие разговоры на отвлечённые темы, но подобную роскошь она, увы, в последнее время могла позволить себе крайне редко – банально не с кем разговаривать. Как бы то ни было, сейчас Осока чувствовала себя немного сонной, но – что называется, «отпустило». Муть космической туманности осталась далеко за кормой, пора уходить на сверхсветовую. Собственно говоря, давно пора, часа два с половиной как, от этого Осока и была так недовольна собой. Засоня неуравновешенная! Она уселась в левое кресло перед пультом, проверила введённые заранее координаты. Толкнула рычаг гиперпривода. Стрелка указателя запасов энергоносителя устремилась вниз, к нулевой отметке, это генератор «Горгульи» перешёл в «кратковременный» сверхфорсированный режим, закачивая в привод гигаватты энергии, необходимые для разрыва трёхмерного пространства. Огоньки звёзд за прозрачными секциями блистера знакомо вытянулись в сверкающие нити, словно щупальца, оплетающие корабль всё дальше в направлении кормы, слились в сплошной кокон. «Горгулья» исчезла из видимого мира, пробивая дорогу в клубящемся «нигде» в сотни раз быстрее квантов света.

За время своих одиночных скитаний Осока построила для себя чёткую классификацию работы для охотника за наградой. Грязная. Приемлемая. Нормальная. За первую она не бралась ни при каких условиях, временами отказывалась и от второй, если мало предлагали. Нынешний заказ однозначно относился к хорошим. Доставить легальной фармацевтической фирме нелегальный груз сырья для нейрокондукторов – искусственных нервных проводников. Нейрокондукторы позволяли восстановить подвижность конечностей в том случае, если свои нервы существа уничтожены болезнью или повреждены в результате травмы. Нет, они не были запрещены Империей, просто имперские власти прилагали все усилия, чтобы сделать их максимально дорогими. Не ради сверхприбыли, а для того, чтобы технологией не воспользовались «криминальные элементы». Читай – Сопротивление. То, что такая политика рикошетит по беднейшим слоям мирных жителей Галактики, Палпатина и компанию, как всегда, не волновало. Вот фармацевты и заплатили за вывоз партии сырья в обход заградительного барьера и имперского поставщика, накручивающего тысячу процентов к цене. Осока не была столь наивна, чтобы заподозрить фирму в бескорыстии, однако, если пациенты получат свой искусственный нервный жгут хотя бы вдвое дешевле официальной стоимости, она уже поработала не зря.

На звёздном терминале «Горгулью» уже ждали. Не получатели, отнюдь. Те вообще избегали «сходить на берег» в подобных местах, не зря контракт предусматривал доставку груза до переходника пристыкованного на внешнем причале большого транспорта. Депутация «конкурирующей фирмы» состояла из трёх представителей гуманоидных видов: человек, икточи и виквай. Второго виквая Осока ощущала затылком, это у них был как бы снайпер, и целился он в неё из обычного бластерного ружья, снабжённого оптическим прицелом. Ну, этот не опасен, пока не поступит команды, и надо постараться, чтобы её не последовало вовсе.

– Что везёшь, красавица? – спросил человек доброжелательным тоном, совершенно не коррелирующим с его внутренней напряжённостью и готовностью к драке.

– За красавицу спасибо, – медленно ответила Осока, – а что я везу, ты прекрасно знаешь.

– Ну, откуда мне, простому представителю профсоюза…

– Тебя же именно за этим и послали, разве не так? Попробовать перекупить, а не получится – отнять силой… – Осока не смотрела на главаря, взгляд её был направлен на икточи. И уже начал действовать: плечи подручного опустились, веки хлопали всё тяжелее, ещё секунда, другая, и глаза окончательно закрылись. Эта раса отличается ширококостностью и хорошим тонусом мышц, солдаты-икточи куда быстрее других видов обучаются искусству спать стоя, на это и рассчитывала джедайка. Теперь виквай…

– Надеюсь, до применения силы дело не дойдёт, – несколько напряжённо улыбнулся профсоюзный работник плаща и кинжала.

Проклятье! Уснувший икточи, всё же, не удержался на ногах и грохнулся на пол. Осока мгновенно перешла из статики в динамику. Прыжок вплотную к главарю, шлепок ладонью по глазам и переносью с коротким вибрирующим «Стой так!». И одновременно – ботинком в висок викваю, стоящему дальше. Человека или ближайшие к нему виды такой удар убил бы наповал, толстокожего рептилоида надёжно вырубил на несколько минут. Протянув руку назад, Осока током Силы сдёрнула с галёрки снайпера, приложив его «куполом» о дюрастил пола, подошла, поправила воротник, приказала:

– Поспи пока.

Тот, не успев очухаться, послушно задремал. Главарь всё это время так и стоял, тупо глядя перед собой и мерно моргая.

– А с тобой, – сообщила ему джедайка, – мы разминулись. Уходи.

– Мы разминулись, – покорно повторил тот, повернулся и двинулся прочь, аккуратно переступив через голову спящего икточи.

Чего-чего, а вот аплодисментов в свой адрес она не ожидала. Хлопали трое местных техников, девушка и двое мужчин. Так, свидетели – это плохо, но бандитов не любят, это хорошо.

– Ребята, спирт есть? – спросила Осока.

– Чистого нет, впополам только, – сказал мужчина постарше. И, влёт уловив идею, спросил: – Угостить их, что ли?

– Нежно, чтоб не захлебнулись. Но лейте побольше.

– Известно, на выпивку они крепкие, и те, и другие. Не волнуйся, будут пьянее имперских дембелей. А с тебя за это пол-литра тихаара. Наверху в лавках можно найти настоящий, ну, тебе ли не знать ваши сорта.

– О чём разговор, принесу, – кивнула Осока. То, что по одежде её принимали за жительницу Мандалора, в большинстве случаев было на пользу, и она поддерживала впечатление, пользуясь тем, что мандалоры считали своими существ любого вида, живущих на планете, лишь бы те придерживались их традиций. Это раньше там встречались только люди инопланетного происхождения, а с началом Войны Клонов и потом Империи кто только на Мандалор не переезжал, так почему бы не тогрута?

Четыре контейнера с грузом Осока вытащила из корабля сама. Сущие пустяки, ящики, в каждый из которых можно уложить двух существ размером с человека, были снабжены репульсорными подъёмниками, с ними и ребёнок управится. Грузовой лифт поднял тогруту и груз на «подуровень» верхней палубы, предназначенный для транспортных операций. При стыковке крупных кораблей в эту «подвальную» часть открывалась нижняя половина разделённой горизонтально переходной трубы. Представитель заказчика, невысокий губастый салластанин в белом комбинезоне с эмблемой фармацевтической компании, нервно расхаживал у переходника своего корабля. Осока сразу его узнала, именно с ним она и вела предварительные переговоры.

– Наконец-то! – взмахнул руками он. – Вы задержались!

– Сложности с местным профсоюзом. Никак не хотели, чтобы я разгружалась собственными силами, предлагали своих грузчиков.

– Вы всё шутите.

– А не шутить – с тоски свихнёшься. Проверяйте пломбы.

– Да-да-да. В порядке, принято. Этот тоже в порядке… Нет-нет, не беспокойтесь, те два я тоже завезу сам. Вот Ваша оплата, пересчитайте.

– Верю, – отмахнулась Осока, – отчаливайте скорее, кое-кому очень не хочется, чтобы груз попал к вам.

С главарём спящей в ангаре троицы она столкнулась вторично у самых лифтов. Он вёл к причалам целое отделение разномастных «работников ножа и топора», на ходу раздавая указания:

– Прочёсываем оба яруса, нельзя дать ей проскользнуть ещё раз, иначе босс нам пооткручивает!

Подчинённые косились и понимающе кивали: под глазом «бригадира» расплывался свежий фингал, по-видимому, следствие беседы по душам с тем самым боссом. Увидев Осоку, бандит смерил её взглядом, будто впервые видел. Нет, помнить её после воздействия он не мог, воспоминания, смутные, на грани дежа вю, проявятся лишь через несколько суток, однако, явно собирался проверить. Ориентировку ему, видимо, давали в виде «корабль типа Телгорн DX-5, груз везёт тогрута». Повторить трюк «ты меня не видел» она больше не могла и применила другой, чисто женский способ психологического давления. Визуально сжавшись под взглядом «бригадира», сделала самые испуганные глаза, на какие была способна, и взвизгнула с переходом в ультразвук:

– Помогите!!! Насилуют!!!

Бандиты отшатнулись от неожиданности. «Бригадир» махнул на неё рукой:

– Вали отсюда, дура! Кто тебя трогал?

И двинулся дальше, потеряв к ней всякий интерес.

Внизу, в ангаре, Осока встретила лишь одного из давешних механиков, того, который помоложе. Вручила ему оговоренную бутылку алкоголя с Мандалора, купленную в станционном магазинчике беспошлинной торговли. Поинтересовалась:

– А эти трое где?

– Мы их к соседям оттащили, накрыли чехлами, – ухмыльнулся он. – И канистру пустую рядом бросили для антуража.

– Спасибо.

– Скажите, леди, а это что было, гипноз?

– Примерно. Хочешь, например, вообще забыть, что когда-то меня видел?

– Не надо. Я уже забыл! Ребята, кстати, тоже.

Денег, полученных за доставку, Осоке могло спокойно хватить недели на три, однако, она сразу же решила поискать следующую работу. Ну, не умела она просто сидеть и ничего не делать, не научили в детстве. К тому же, дополнительные средства можно пустить на очередную модернизацию «Горгульи». Тогрута который уже год мечтала скопить на новый гиперпривод, да всё никак не получалось. То вторую турель ставили, то досветовые двигатели заменяли, то приборы управления огнём, а в последнее время с наличностью как-то вообще стало туговато. Разумеется, оставаться на этом терминале было бы опрометчиво, как говорится, «могли пострадать невинные люди» в лице местных бандитов. К счастью, у планеты имелись ещё две станции не меньших размеров, и Осока перелетела на соседнюю.

Удача улыбнулась ей на втором часу сидения в местной наёмницкой кантине. Как обычно, она устроилась за столиком, поглядывала на мелькающие в голопроекторе объявления о розыске и устранении разных субъектов, слушала трёп других «солдат фортуны», небрежным усилием перестраиваясь с разговора на разговор подобно тому, как опытный оператор прослушки переключает разбросанные по помещению микрофоны. Кантина на этой станции имела полезную деталь интерьера: квадратные колонны в ней покрывал полированный алюмосплав, позволяя посетителям видеть то, что происходит у них за спиной или сбоку. Дважды к ней подкатывали потенциальные заказчики, один раз – мандалорец с намерением познакомиться, и Осока пожалела, что на сей раз не надела шлем. Предложенные заказы она отвергла так же решительно, как и ухажёра. Первый был явно грязным, во втором случае ей не понравился сам клиент, он явно что-то скрывал. Вероятно, его простое, на первый взгляд, «дельце» имело второе, а то и третье дно. Возиться с составлением письменного контракта, исключающего «подводные камни», Осоке не хотелось, и она, заломив несусветную цену, прервала переговоры. После этого-то к её столику и подошёл пожилой человек, возрастом, пожалуй, за семьдесят стандартных лет, одетый в добротный костюм из дорогой ткани. У человека были вьющиеся, пегие от седины волосы, большая залысина ото лба до самого темени, крупный нос и тёмные печальные глаза.

– Деточка, – обратился он к Осоке, – по Вашему виду я сужу, что Вы занимаетесь решением сложных проблем с применением методов насилия, нет?

– Ну, не обязательно насилия, – отозвалась она. – У меня, например, неплохо получаются уговоры.

– Да-да, уговоры, конечно, тоже метод, – закивал старичок. – Могу я надеяться, что именно теперь Вы в поиске работы?

– Можете, – Осока невольно улыбнулась его своеобразной манере выражаться. – В поиске.

– В таком случае, я присяду, с Вашего разрешения.

– Садитесь. В чём состоит Ваша проблема?

– Видите ли, мне очень должен денег один банкир…

– Момент, – остановила его Осока. – Вы внесли вклад в частный банк, и Вам отказываются его выплачивать?

– Нет-нет. Должник – управляющий филиалом банка, но должен лично сам. Вот какая вышла с ним история… – и он рассказал, как встретил знакомого банкира на одном из антикварных аукционов. Тому не хватало некоторой суммы для покупки интересующего лота. Пустяки, всего сорок тысяч. Старичок же в тот раз был при деньгах и согласился одолжить, «под совсем небольшой процент».

Осока ситуацию понимала прекрасно. Многие продавцы антиквариата – обычные воры и грабители, они предпочитают оплату наличными и не жалуют густонаселённые планеты с офисами Галактического бюро Расследований. Оттого и некоторые известные аукционы проводятся в, скажем так, странных местах, где нет ни межсистемной связи, ни банковских офисов.

– В общем, банкир оказался бесчестным человеком, – подытожила не без иронии тогрута. – Кто бы мог подумать!

– Ой, не давите мне на больную мозоль! Всегда был такой хороший клиент…

– Клиент? – переспросила Осока.

– Да, у меня небольшое ювелирное дело, он часто заказывал украшения своим женщинам. Платил аккуратно.

– Значит, деньги водятся.

– Да-да, оправдание, что жалование задерживают, для него не оправдание.

– И Вы предлагаете мне сделать так, чтобы он…

– …таки заплатил по расписке в ближайшее время, а не тянул до моих похорон.

– Способы?

– Самые широкие. Можете – уговаривайте, а нет – не смущайтесь нанести ущерб.

– Ощутимый или вплоть до неприемлемого?

– Не зря я к Вам подошёл, – улыбнулся старичок, – ставите деловые вопросы. Пожалуй, что вплоть. Но попрошу без душегубства, – последнего слова не было в стандарте базик, и он счёл необходимым пояснить: – Не наносите, то есть, повреждений, могущих повлечь смерть.

– Разъяснений для средней школы можно не давать, – с лёгкой улыбкой сказала Осока, – выражайтесь свободно.

– Я только оттого, что вдруг у вас говорят иначе, – заверил заказчик. Как-то странно, с тоской, посмотрел на неё и добавил: – Хотя, что я несу, где «у вас»…

Смысл последнего высказывания ускользнул от Осоки, поэтому она решила просто пропустить его мимо ушей и спросила:

– Сумма вознаграждения?

– Десять процентов и проезд до места.

– У меня свой корабль, – покачала головой Осока.

– Увы, заправку оплатить не могу, слишком накладно. Максимум даю четыре пятьсот, и добирайтесь любым удобным Вам способом.

– В таком случае… – начала Осока, и тут раздался мелодичный звон.

– Буквально одну минуту, – извинился старичок, – я приму звонок.

Он вытащил из кармана камзола… брегет. Это древнее устройство Осока видела только на иллюстрациях и в голофильмах, в жизни – ни разу. Когда-то невообразимо давно в такие корпуса в форме сплюснутого эллипсоида помещали механизм для отсчёта времени и механический же звоночек. Современные брегеты благодаря голографической панели могли настраиваться на исчисление времени на любой планете, служили голопроекторами для комлинков, устройствами видеозаписи… и всё равно почти никем не использовались, разве что, вот такими любителями искусства или сказочно богатыми людьми. Именно людьми, другие хуманы вообще не признавали эти неудобные игрушки. Старичок щёлкнул крышкой, возникла светящаяся фигурка собеседника.

– Господин Глюм, мне не удалось сбить цену ниже… – произнёс абонент, и над самой поверхностью в глубине проекции засветилось переданное в цифровой форме число 80 000. От Осоки оно было скрыто крышкой, и только зеркальная колонна позволила его увидеть.

– Дорого, – сощурился старичок.

– Вам не нужен этот браслет за такую цену?

– Браслет нужен, но торгуйся, ради всего святого, торгуйся! – старичок Глюм задумчиво потёр висок и добавил: – Вот что: скажи продавцу, что солнечный камень в нём – подделка, это, кстати, правда. Он скинет, куда деваться.

– Понял, сэр. О результатах сразу сообщу.

Заказчик захлопнул крышку брегета. Поднял взгляд на Осоку и начал:

– Так вот, по поводу оплаты…

– Я согласна, – сказала она.

Глюм был очень удивлён. Он, несомненно, почувствовал, что за секунду до вызова Осока готова была отказаться выполнять работу за эту цену, оно и понятно: один перелёт корабля обойдётся ей больше тысячи. Ему было невдомёк, что в отражении зеркальной колонны тогрута увидела кое-что ещё. Портрет на внутренней стороне крышки брегета. Да какой! С той самой голографии, что когда-то – кажется, тысячу лет назад – стояла на столике в комнате Скайуокера в Храме. Все, кто знал Падме Амидалу, сходились на том, что именно этот неофициальный снимок вышел удачнее всех парадных портретов вместе взятых. Сбоку, наискось, чернел размашистый росчерк подписи. Настоящий автограф Падме, не пикселизованная копия и не подделка. Поддельщики обычно идеально воспроизводят начальное «А», изогнутый, как знак дифференциала, хвостик «д», но спотыкаются на, казалось бы, несложных «м» или «л». Здесь всё было правильно. Мог ли Глюм просто купить брегет на аукционе? Маловероятно, слишком органично подходила ему эта вещь. То есть, Падме не просто хорошо знала, она высоко ценила этого человека. Торговаться с ним было выше Осокиных сил, несмотря на то, что антикваров она не жаловала: старый джедай Тера Синубэ рассказывал ей, сколько крови и слёз стоит за каждой частной коллекцией.

 

2

Управляющий филиалом банка глубокоуважаемый Драо Хнобст в своей вотчине не боялся никого и ничего: имперский наместник первым протягивал ему руку с подобострастной улыбочкой, полицейский комиссар держал на вилле охрану не хуже, чем в ратуше и здании суда, рестораторы выстраивались в очередь за заказами бесплатных обедов и ужинов. Тем не менее, к визиту заезжего юриста подстраховался. Закрыл декоративными панелями витрины в стенах кабинета, где хранились наиболее яркие жемчужины его антикварной коллекции, заставил убраться в нишу стола старинный письменный прибор из драгоценных металлов. Это потенциальных крупных вкладчиков следовало поражать роскошью и символами достатка, дабы вызвать ощущение солидности и стабильности предприятия в целом, что равносильно надёжности. Юрист же… Кто знает, зачем он прибыл и какие может сделать предъявы. Драо ожидал приятный сюрприз. Юристом оказалась молодая и весьма привлекательная женщина, будто явившаяся непосредственно из Центра Империи. Лазурно-синее платье с волнующим декольте и весьма смелыми разрезами снизу предельно облегало её превосходную фигуру. Длину изящной шеи и формы удачно подчёркивало платиновое колье, а талию – поясок из того же металла с аналогичным плетением. В том же стиле были выдержаны браслеты и украшение на лбу, с тем лишь отличием, что в них были вставлены бархатные сапфиры – один крупный и четыре более мелких, в форме дуги. Впрочем, сегодня был тот редкий случай, когда украшения, несомненно, старинные и представляющие художественную ценность, не привлекли внимания Хнобста. Их владелица – другое дело. Господин управляющий был бы не прочь приобрести себе подобный экземпляр. Он всегда предпочитал называть вещи своими именами. Любовницы бывают у небогатых красавчиков, с мужчиной по-настоящему состоятельным дамочки идут исключительно из-за денег, в том числе, и небедные, как вот эта юридическая особа. Нет, в данном случае пробовать, пожалуй, не стоит, табличка «не продаётся» видна невооружённым глазом.

Женщина вначале разговаривала нейтрально-деловым тоном, от имени некой компании интересовалась условиями перевода средств через его, Хнобста, филиал, краткосрочного хранения сумм на неотложные нужды. Затем интонации сделались более доверительными, она спросила, нельзя ли открыть здесь счёт с отрицательным процентом, то есть, анонимный с гарантией тайны операций. И всё же опытный банковский лис, знававший в клане ещё покойного Директора Кловиса, чувствовал: нужно ей что-то ещё. Наконец, дамочка приступила к последнему, основному вопросу, как бы невзначай сообщив, что перед вылетом ей дал небольшое поручение достопочтенный Шимес Глюм. Хнобст внутренне улыбнулся. Да, он её раскусил. И, нет, он не собирался платить старому камнерезу ни сейчас, ни до конца года. Имперский кредит продолжал показывать тенденцию к падению, более быстрому, чем во время того аукциона, и Хнобст выжидал, пока накопившаяся инфляция не «отобьёт» ему процент по долгу. К его удивлению, женщина легко восприняла отрицательный ответ, переспросила только:

– Вы уверены?

– Увы, – сделал он постное лицо. – Не располагаю сейчас такой суммой. Впрочем, достопочтенный Глюм не останется внакладе, ведь ему достанется процент за более длительный срок.

– Скажу Вам по секрету, – женщина понизила голос, – мистер Глюм сильно раздосадован задержкой платежа. И планирует принять меры.

– Звёзды, ну, какие меры? – рассмеялся Драо. – Ни один суд не примет расписку, не заверенную нотариально! Вы сами должны понимать.

– Понимаю. И он понимает, поэтому собирается нанять специалиста другого плана. Шамана.

– Помилуйте! – Хнобсту стало совсем весело. – Что может сделать мне этот шарлатан? Сглазить? Порчу навести?? Вы серьёзная женщина, Вы в это верите?

– Я видела многое, во что трудно поверить. А шаман настоящий, с Датомира.

Название древней планеты, про которую рассказывали всевозможные ужастики, немного поколебало ироничный настрой Драо. А женщина, то ли желая его напугать, то ли в самом деле предостерегая, подробнейшим образом описала внешность забрака-шамана.

– Надеюсь, с Вами ничего не случится, – сказала она на прощание. – Мои клиенты были бы весьма огорчены потерей столь перспективного партнёра.

– Мои наилучшие пожелания им и мистеру Глюму, – слегка поклонился он.

Юрист удалилась своей грациозной модельной походкой, а Хнобст, на всякий случай, вызвал начальника службы безопасности и продиктовал описание возможного злоумышленника. В духов не верь, а эопи привязывай.

Отойдя за пределы видимости голокамер наблюдения банка, Осока остановилась и на мгновение дала волю чувствам:

– Зиост и все ситы Галактики! Ну, и фигурант попался!

Решить проблему простейшим способом у неё не получилось, поскольку банкир был устойчив к ментальному воздействию не хуже какого-нибудь тойдарианина. Видимо, мутант. Однако, встревожить его ей, всё же, удалось. Пусть пока понервничает немного, недаром же она так подробно и пугающе описывала ему… Дарта Мола! А ей пора переходить к подготовке активной фазы. Как любят говорить зеки на Кесселе, не вышло по-плохому – по-хорошему будет хуже.

В гостиничном номере она стащила с себя опостылевшее платье, ужасно стесняющее движения, запечатала украшения в контейнер и отправила обратно в ювелирку. Оставлять в гостинице такие ценности слишком опасно, упрут – не расплатишься. Приятель господина Глюма был так любезен, что не взял с неё ни кредита за прокат, зачем же его подводить? Свой первый шаг на случай неудачи переговоров Осока продумала ещё в приёмной, ожидая управляющего. Информация, приобретённая о его банке у местных кубазов, являлась малозначительной ерундой, ничего более существенного они предложить ей не смогли. Распорядок дня в банке, имена и адреса сотрудников, марки их спидеров, любимые кушанья и напитки… За этот-то пункт и зацепился взгляд Осоки. Мысленно она возблагодарила своё хулиганское детство в Храме, и в голове её стала вырисовываться скелетная заготовка первой пакости.

Полученные от кубазов данные были полезны лишь косвенно, но, к счастью, имелись и другие источники. Главный город планеты был неплохо картографирован в «Универсальном путеводителе Кселлоса», составляемом любителями рискованных путешествий для менее опытных коллег. «Путеводитель» не раз уже выручал Осоку в затруднительных ситуациях, поскольку содержал планы технических проходов, подземелий и коммуникаций, которыми можно пролезть, поэтому она не скупилась и приобретала в Голонете все выходящие обновления. Включив деку, девушка запустила приложение-дешифратор. На экране появилась эмблема – закутанный в плащ маленький демон, мелькнул девиз разработчиков: «Помни, это секрет!» Затем появилось приглашение «Что ты хочешь найти?» Сейчас вводить ничего не требовалось, только указать сделанную накануне закладку. Здание и всё, что под ним, было на плане, как на ладони. Вот тут, через водопроводную систему можно всё сделать. Грызуны тут наверняка ходят. Разумеется, в банк запросто не проскользнёт и крыса, да Осоке и не было это нужно, всё, что требовалось, находилось в подвале. Теперь заехать на сельскохозяйственный рынок, и готово.

На следующее утро Осока, завершив приготовления, заняла позицию на крыше высокого дома через две улицы от банка. Наставники всегда говорили ей, что не имеет значения, как далеко находится объект, и виден ли он, но то они, а то Осока. Ей всегда было проще видеть то, с чем манипулируешь. Ну, или, хотя бы, само здание снаружи. Ждём. Припекающее солнце не сильно беспокоило джедайку, приёмы терморегуляции у неё всегда получались на отлично. Осока чувствовала множество разумных существ, находящихся в офисе. Они старательно работали и тоже ждали, эмоция «светилась» в Силе настолько ярко, что прочитать её мог бы и юнлинг. Прошло два часа с начала рабочего дня. Ну, вот и разрешённое время. Сотрудники, стараясь соблюдать приличия и не показывать, что кого-то из них слишком мучает жажда, подходили к комбайнам по приготовлению горячих напитков, в любом чиновничьем учреждении Галактики одинаково именуемым «алхимиками». Некоторые заказывали каф, однако, большинство пили чай рек, поскольку его очень любил их босс, Драо Хнобст. Осока усмехнулась. Выйдет им боком этот подхалимаж, и очень скоро. Ну, что, все готовы насладиться напитком? Большинство готовы. Тогда – пожарная тревога! Заставить сработать тепловые и дымовые датчики в технических помещениях для опытного джедая пара пустяков. Для не очень опытного, вроде Осоки Тано, немного более трудная задача, но тоже вполне посильная. Следующие несколько минут тогрута имела возможность наблюдать эвакуацию банка. Местный пожарник не зря ел свой хлеб, служба безопасности тоже: сотрудников и клиентов вывели прочь из здания быстро и организованно, а хранилища ценностей надёжно запечатали. Маленький сбой в работе, не более того. Однако, Осока не была бы собой, если бы стала размениваться на подобные булавочные уколы. Эвакуация ей была нужна лишь для того, чтобы банковские клерки не помешали второму действию.

Нащупав Силой пожарные разбрызгиватели под потолком кабинетов, Осока одну за другой стала «сворачивать им головы». Давление в магистрали упало, и пожарные насосы принялись истово нагнетать в неё воду. Из подвальных резервуаров, поскольку за время эвакуации краб-манипулятор «Горгульи» по приказу джедайки перекрыл аварийный вентиль водопровода. И вода брызнула в помещения, прямо на чашки и кружки с горячими напитками.

Осока прекрасно помнила, как однажды Великий Магистр Мейс Винду, собираясь приготовить свой любимый чай, крепкий, как он предпочитал, нажал кнопку аппарата. Сначала в кружку полилась концентрированная заварка, а затем… отвратительная оливково-бурая дурно пахнущая пена хлынула через край, растекаясь по столику, паласу, испачкав полотняную рубаху главы Ордена. Всё оттого, что в колбе была не обычная вода, а минеральная. Соединившись с чаем, соли в воде производили такую вот бурную реакцию, ещё более активную из-за высокой, близкой к кипению температуры. Сейчас в здании банка большинство столов залито этой горячей пеной, ну, и застеленные паласами полы, конечно. Осока довольно улыбалась. Паласы – под замену, все твёрдые копии документов – печатать заново, а, если повезло, что-нибудь попало и на компьютеры. Тогда, в Храме, Великий Магистр, чтобы его не облило до пояса, отскочил в сторону и ненароком смахнул с рабочего стола деку. Там, где капли пены упали на экран, он выцвел и потерял контактные свойства. Бедняга Винду. Возможно, он так до самой гибели и не узнал, кто именно проучил его за очередную вредность. Повторить проделку в более крупном масштабе Осоке помог всё тот же дистанционный манипулятор. Он протащил по крысиному ходу пластиковую «кишку» со смесью минеральных удобрений и высыпал в резервуар пожарной системы. Теперь, господин управляющий, милости просим оценивать ущерб. И не надейтесь, что он последний, то была лишь маленькая разминка!

Хнобст пребывал в диком раздражении. К хаттам линялые полосы на мебели и испорченные ковры, это несложно заменить. А деки? А настольные экраны? В результате загадочной химической атаки повреждён десяток портативных компьютеров и больше двадцати голографических панелей на рабочих столах. Залитые бурой дрянью мемокристаллы тоже не читаются. Пока роскошный спидер мчал его домой на обед, Драо старался успокоиться и не мог. Кому и зачем это понадобилось? Не ограбили, чего ещё можно было ожидать, а… нагадили, в самом прямом смысле. В жизни он больше не притронется к этому реку, перейдёт на карлини или вообще на каф, по крайней мере, эти жидкости не способны дать подобную реакцию… будем надеяться. А лучше сделать запрос в Центр Империи на факультет органической химии Императорского Университета, чтобы уж точно. Спидер мягко пошёл вниз, опускаясь на площадку, специально пристроенную к верхнему этажу виллы. Водитель, как предписывал этикет, выскочил на пермакрит, рукой открыл хозяину дверцу. Да, есть сервопривод, есть дройд-дворецкий, но гораздо приятнее, когда тебе прислуживает живой человек.

– Что-то случилось, дорогой? – спросила супруга.

– Какой-то мелкий пакостник устроил пожарную тревогу и залил в банке… – начал Драо. Договорить ему не дал надсадный свист реактивных двигателей. Вскрикнул от неожиданности всегда молчаливый и сдержанный водитель, едва успев отдёрнуть руку от дверцы. Скрежеща посадочными лыжами по покрытию, спидер устремился к краю и, так как репульсоры были отключены, камнем рухнул вниз, в сад, ломая экзотические кустарники и деревья.

– Что за…? – нецензурно изумилась миссис Менора Хнобст. До замужества она трудилась на ниве рекламы, то есть, была моделью, а девушки этой профессии употребляют и термины покрепче, особенно в адрес коллег-соперниц.

Драо смотрел на искорёженный корпус спидера, минуту назад стоившего почти как полноценный космический корабль. На поломанные растения. Обвалившийся борт бассейна, через который весело утекала в грунт вода. Медленно повернулся к водителю:

– Остолоп! Какого хата Вы не выключили маршевые двигатели?? Пообедать поскорее захотелось??

– Сэр, нет, сэр, я полностью обесточил машину! – воскликнул тот. – Вот кодовый ключ, он на цепочке, по инструкции, без него я бы не вышел из машины!

– Тогда как объяснить вот это дерьмо??? – прорычал банкир.

– Не могу знать, сэр, обратиться в полицию, эксперты дадут заключение.

– Умник. Естественно, обращусь! А это ещё что такое? – Хнобст поднял с площадки небольшой предмет. Изначально он принял его за отвалившуюся деталь, но то оказался небольшой обкатанный волнами камешек. Галька. Совершенно обычная с одного боку, с другого она была раскрашена красно-чёрными полосами, среди которых выделялись жёлтые точечки глаз и две белые дуги, составляющие зубастую ухмылку.

– Какой забавный амулет, – сказала Менора. – Откуда он взялся?

Амулет? Шаман?? Да нет, чушь, нонсенс, от рыбы уши! Драо размахнулся и зашвырнул раскрашенную дрянь подальше в сторону озера. Камень полетел по дуге… и вдруг взорвался с отчётливым хлопком, превратившись в облачко пыли. Лицо банкира в этот момент надо было видеть. Кажется, его материалистический скептицизм дал серьёзную трещину, как бортик бассейна в саду.

Осока убрала в чехол макробинокль, бесшумно спустилась с исполинского дерева, одного из тех, что росло в приозёрном парке в полукилометре от виллы Хнобстов. Возможно, и не по-джедайски смеяться над неприятностями другого, особенно, когда сама же их организуешь, но ведь она попыталась вразумить банкира? Попыталась. И не её вина, что жадность победила. Теперь следовало оставить его в покое, скажем, до послезавтра. Пусть попереживает. А затем неприятности продолжатся с пугающей регулярностью, например, через день, каждое нечётное число месяца, и не по одному, а по два, так же, как сегодня.

Утром двадцать седьмого числа отдохнувшая и отоспавшаяся Осока вновь заняла наблюдательный пост в кроне дерева. Накануне она не предприняла ничего, лишь нарядилась, как дочка кочевника, и сходила на площадь перед банком послушать, что говорят идущие на службу клерки. Про себя она отметила, что управляющий прилетел в банк на такси. В семье был второй спидер, попроще, для миссис Хнобст, однако, Драо почему-то его не взял. Должно быть, не любил сам садиться за управление, водителя он уволил ещё накануне, несмотря на отсутствие за тем какой-либо вины. Об этом судачили утром женщины-операционистки. Что ж, в таком случае, машину можно отложить на потом, а сегодня начнём с кухни, решила Осока. Для начала необходимо было дождаться, пока улетит глава семьи, а супруга, запрограммировав роскошного домашнего автошефа на приготовление обеда, отправится на ежедневный уход за своей внешностью. Такси, увозящее Драо Хнобста, поднялось над площадкой мансарды, заложило вираж… как вдруг в воздухе что-то блеснуло, и под днищем ярко раскрашенного спидера расцвела вспышка взрыва.

– Что за ботва? – удивлённо пробормотала Осока. – Это не я!

Судя по мощности вспышки, кто-то либо установил вот там, на пустыре, станковый бластерный репитер калибра пять, либо это… рилотское снайперское ружьё. И стреляли примерно вот оттуда. Силовым прыжком перемахнув полосу кустарника и бульвар, Осока с грохотом приземлилась на одну из крыш, прыгнула ещё и ещё раз, оттолкнулась от каменного забора и увидела стрелка. Спрятавшись за мусорными баками, он разбирал на части своё оружие. Вернее, не он – она! Джедайка обрушилась прямо на спину снайперши, нанесла мощный удар по спинной пластине кирасы, заставив на мгновение задохнуться, рывком перевернула лицом к себе. Оранжевая твилека в мандалорском бронекостюме смотрела на неё изумлёнными глазами.

– Отвечай быстро и правду! – велела Осока. – Выполняешь заказ?

– Н-нет.

– Это приказ твоего клана?

– Да!

– Врёшь, – уверенно сказала джедайка. – Ну, и хорошо, что врёшь.

Действительно, раз не заказ и не команда Старейшин, можно будет попробовать договориться. А психологическая подготовка у девочки на высоте, вон как быстро пришла в себя, и лгать попыталась, не моргнув глазом.

– Так скажи мне теперь, за каким хаттом вы решили грохнуть этого банкира? – продолжала Осока.

– Тебе-то что?

– Не груби, я ведь вежливо спрашиваю.

– Это… личное.

– Месть? Хм.

– Сейчас она скажет, что месть это гнев, гнев рождает ненависть… – раздался откуда-то сверху насмешливый мужской голос.

– Не скажу, ты сам всё озвучил, – буркнула Осока. – Слезай, солдат, пока я тебя не ссадила.

– Это Вы можете, – согласился мужчина, – прекрасно помню.

Слегка зашуршали ветки, незнакомец ловко проскользнул между ними, тормозя спуск руками, коснулся одной ногой столбика ограды и спрыгнул на мостовую.

– А я-то думаю, какой знакомый голос, – прищурилась Осока.

– Лицо ещё более знакомое, – улыбнулся тот. Этой бородатой шутке было столько же лет, сколько ВАР – Великой Армии Республики. Перед джедайкой стоял один из миллионов клонов той армии, похожий на всех своих собратьев… и непохожий одновременно. Все они были разные, уж в этом Осока за годы войны убеждалась неоднократно на примере тех, с кем служила. Капитан Рекс, сержант Пятерня, санинструктор Кикс, Эхо, Джесси, Молот – у каждого был свой характер и свои таланты. Каждый из клонов, кто не погибал в первых боях, старался придать себе какую-то индивидуальность, кто причёской, бородой и усами, кто татуировками. Конкретно этого клона Осока не помнила, да и не носили они в те времена ярких полос на лице, а у него была именно такая, оранжевая сверху вниз через левый глаз и щёку.

– Какая часть? – поинтересовалась тогрута, помогая твилеке подняться на ноги.

– Двести двенадцатый, – ответил клон. – Сержант Вули.

Ах, вот оно что! Он из ребят магистра Кеноби! Понятно, почему он сразу её узнал и не выказал даже намерения прыгнуть ей на хребет, спасая подругу – понимал, что прыжок закончит нанизанным на лезвие меча.

– Приятная встреча, – сказала Осока. Вули был менее сентиментален и более прагматичен, он сразу перешёл к делу:

– Сейчас полицаи начнут поиск стрелка. Предлагаю убраться отсюда.

– Одобряю. Стрелок, ты бы не стояла столбом, укладывай свой слизерхорн, и мотаем.

Отступив походным порядком на окраину города, они устроились в полуразвалившейся хибаре смотрителя возле заброшенного шлюза, не того, который на космических кораблях, а водяного. Журчала меж проржавевших створок ворот вода, шелестели странные растения, и ни одного разумного существа вокруг.

– Теперь рассказывайте, герои, у кого из вас на Хнобста такой зуб, – велела Осока.

– У Пав, – кивнул сержант на подругу.

– Хнобст разорил моего отца, – процедила она. – И отец, чтобы погасить долги, продал в рабство тётю и двух моих сестёр. Только я одна и удрала. За такое убить мало.

– Вообще-то, сначала следовало бы хорошенько выпороть твоего достопочтенного отца, – фыркнула джедайка. – Что у вас на Рилоте за привычки такие: чуть материальные трудности, сразу продавать своих женщин??

– А у Вас какие претензии к этому Хнобсту, Мастер? – поинтересовался Вули.

– Мастер? Она, что ли? – изумлённо переспросила твилека, нимало не смущаясь тем, что Осока её слышит. – Не молода ли для Мастера?

– Самый настоящий, – заверил клон, – хоть и в отставке. Коммандер Коди говорил, что Вы сами ушли, это так?

– Примерно так, – развела руками Осока. – Сначала меня, вроде, обвинили и, вроде, хотели казнить. Потом я, вроде, ушла. А с банкиром вот какое дело. Он взял в долг у одного… неплохого человека. И не отдаёт. Мне было бы неплохо его убедить.

– За неплохое вознаграждение? – ехидно уточнила Пав.

– Да, не бесплатно. Как вы понимаете, с мёртвого кредитор не получит ни децикреда. Поэтому спрашиваю и прошу: можешь ты отложить свою месть, пока я не сделаю мою работу?

– Мне кажется, можно, а? – обнимая подругу за плечи, спросил Вули.

– Я подумаю, – ворчливо ответила та. – В любом случае, нам следует затихариться ненадолго, пока уляжется волна в этой навозной луже.

– Вот и прекрасно! – улыбнулась Осока. – Есть где спрятаться? Нет? Тогда оставайтесь здесь. Встретимся послезавтра за двадцать минут до полудня.

– Здесь же?

– Нет, поближе к банку, вот в этом месте, – Осока указала точку на плане города.

Насчёт «волны в навозной луже» Пав преувеличила, так же, как Вули переоценил активность местной полиции в поиске стрелка. Следствие вообще решило, что никакого выстрела не было, а была обыкновенная неисправность «по причине плохого состояния спидера такси». Дескать, из обычного бластера такие повреждения нанести нельзя, а привезти и установить посреди города станковый репитер на глазах у жителей нереально. Следовательно, никто и не стрелял. Осока, слушая этот пресс-релиз, только головой качала. Сказочка для учеников младшей школы, домохозяек и умственно отсталых. Планете оставалось только посочувствовать, что у неё такие жители. Что ж, ей, Осоке, вялость местных «деревенских детективов» была только на руку. Не надо выжидать, откладывать, все планы в силе. Впрочем, на случай наличия в городе какой-нибудь дотошной старушки, как бишь её там звали в этой древней многосерийной пьесе, осторожность следовало повысить. Завтра опять собираем информацию, а тридцать первого выслушаем мнение Пав и будем действовать по обстановке. Осока искренне надеялась, что энергичную твилеку и сержанта не придётся связывать и держать в подвале до завершения операции.

Встречу ребятам Осока назначила в том же самом месте, где смешивала химикаты для операции «горячий напиток», среди небольших, на две или четыре квартиры, домиков со скромных размеров усадьбами. До банка отсюда было около двух кликов, зато место тихое, не столько народу, как в кварталах высотной застройки, и имелся доступ к подземной сети. Она едва не проскочила нужный ей невзрачный переулок и свернула в него только благодаря развитому «чувству места». Два дня назад он выглядел совсем иначе, огороженный с обеих сторон пыльными облупившимися заборами, разномастными калитками и воротами, подкрашенными хозяевами кто во что горазд. Сегодня заборы и глухие стены хозяйственных построек, выходящие на улочку, блестели свежей бежевой краской, в чёрный цвет были покрашены столбы и кронштейны, на которых крепились лампы освещения, а все ворота и калитки оказались обклеены ровными одинаковыми планками, имитирующими натуральное дерево. Красота, да и только! И, как обычно в таких случаях, сразу отыскался кто-то, у кого совершенно иные представления о красоте. На одной из стен, встроенных в забор, красовался многоцветный рисунок. Абстрактные полосы и пятна, причудливые переходы цветов, а из нижнего тёмного угла тенью выползает жуткая оскаленная морда-маска, в которой джедайка моментально узнала Дарта Вейдера. Чёрный купол шлема был изображён треснувшим, точнее – разрубленным наискось стремительным зелёным росчерком. Автор произведения, девчонка лет двенадцати, принадлежащая к человеческому виду, выводила баллончиком пылающе-оранжевые буквы наискось: S-T-R-A-Y-K, то есть, «бей!», но с ошибкой, правильно надо бы «i», а не «y».

Тематика рисунка несколько сгладила праведное возмущение Осоки настенным художеством, особенно цвет светового меча, разрубающий чёрную каску, и тогрута не стала вытирать стену спиной девчонки. Вместо этого спросила почти добродушно:

– Ты зачем стену испортила, малявка?

Девчонка не прореагировала, продолжая любоваться делом рук своих.

– Кто-то вчера старался, красил, а ты уже сегодня лозунги малюешь, – продолжала Осока, подходя ближе. – Да ещё с ошибками…

– Слана’пийр! – огрызнулась девчонка. – Поучи меня ещё, руугла!

– У, как всё запущено… – вздохнула Осока. – У нас тут бисом мандо’адийк? А по шее не хочешь, чтоб не хамила?

– Попробуй, дылда иноземная! – ответила девчонка, резко разворачиваясь к Осоке. Её явно разозлило, что её назвали бескультурным ребёнком, да ещё на родном языке. Будь Осока в мандалорской броне, мелочь, возможно, и не стала бы хамить, а невзрачный цивильный костюм тогруты не вызвал у неё ни тени уважения. Что ж, придётся проучить. От нарочито-ленивого замаха Осоки малолетка легко уклонилась и тут же ударила локтем, целясь в горло. Попыталась ударить, потому что джедайки на этом месте уже не было. Девчонка крутанулась юлой, отыскивая противницу.

– Хорошо! – одобрила тогрута.

Удар ногой на остатках инерции разворота, с «добавкой» за счёт резкого распрямления в колене. Осока скользнула назад, мягко принимая носок тяжёлого ботинка ладонью:

– Хорошо… Но недостаточно.

– Ах… – вскрикнула «пещерная художница», от лёгкого, казалось бы, тычка двумя пальцами отлетая назад. В следующий миг её затылок повстречался со стеной.

– Видишь, сама стенка наказала, – насмешливо заметила Осока. – Не мешало бы тебе поучиться драться получше. А сейчас мой тебе совет. Беги. Сюда местные идут, увидят, они твои ганурэ тебе в шебс засунут.

Девчонка помотала головой, пытаясь вытряхнуть из глаз непонятно откуда взявшиеся искры, дёрнулась было в одну сторону, но там уже слышались голоса двух беседующих аборигенов, мужчины и женщины. Она метнулась туда, откуда пришла Осока.

– Стой, дурёха! – прошипела та, почуяв и с той стороны приближение человека. – А ну, за мной!

И, отодвинув квадратную крышку на мостовой, нырнула в распределительный колодец водопроводной сети. Девчонка – за ней, захлопнула люк. Очень вовремя, потому что двое местных, шедших слева, увидели того, что приближался справа, поприветствовали его… а затем заметили «художественное оформление».

– Люди, да что ж это такое-то?? – по-бабьи заголосил один. – Позавчера за покраску заплатили, а тут опять!

– Руки-ноги пообрывать малолетним поганцам! – ещё более визгливо подхватила его спутница.

– Да где ж их теперь найдёшь, – вздохнул второй мужчина. – Перекрашивать придётся, господин Советник.

– Ничо, перекрасят – я им ещё нарисую, – шёпотом пообещала девчонка.

– Ты лучше для меня рисуночек сделай, – предложила Осока.

– Нет проблем. Какой? Где?

– В одном доме. Надо забраться туда днём, пока хозяев нет, сигналку я беру на себя. И рисовать не красками…

– У-у, – дослушав, что конкретно потребуется, протянула юная мандалорианка. – Вслепую это сложная задача.

– Да, пожалуй, ты не справишься, – согласилась Осока.

– Я? Я не справлюсь??? – карие глаза девчонки сверкнули в луче света, падающем из прорези-ручки в люке. – Да я там все стены распишу, если хочешь! Денег дашь?

– Сколько?

– Ну, я, вообще, хочу свалить с этого камня. Билет стоит триста семьдесят…

– Хорошо, четыреста дам. Запоминай код, получишь на вокзале после дела. Сигнализацию я отключу завтра ровно в шестнадцать-шестнадцать. У тебя будет полтора часа.

– Управлюсь. А где палитру взять?

– Да здесь же. Пойдёшь по этому тоннелю, у отметки двадцать два свернёшь направо, потом сразу налево, в подвале распределительной станции все стены в этом добре. Высуши на солнце…

– Не учи учёную. Тебя как хоть зовут, чтоб знать, на кого пахала?

– Тоже мне, пахарь. Ты хоть знаешь, где ручки у плуга? Хонс меня зовут.

– О. Слыхала. А меня Сабин. Обо мне тоже скоро все услышат, не сомневайся.

Клон и твилека уже ждали джедайку в условленном месте. Появление её из-под земли встретили грамотно: сержант вскинул бластер, Пав выхватила виброклинок.

– Опаздываете, Мастер, – произнесла она, вложив в обращение весь накопившийся сарказм.

– Дела. С субподрядчиком договаривалась.

– Что ждёт господина банкира сегодня?

– Надеюсь, не новое покушение.

– Нет. Мы решили повременить с выполнением мести…

– …и полюбоваться работой настоящего аса, – подхватил Вули.

– Ну, да, ну, да, – покивала Осока. Поведение Пав весьма напоминало ей реакцию какого-нибудь дремучего провинциала на отдалённой планете во времена Республики. «Джедай, говоришь? Счас поглядим, какой ты джедай». После этого в миротворца летели… хорошо, если топор или вилы, а то и граната.

– Сегодня ничего особо зрелищного не будет, – предупредила тогрута. – Вероятно. Вторую гадость я ещё не придумала.

Несмотря на незрелищность, работы Хнобсту сегодняшняя подлянка добавила изрядно. Намертво заклинившуюся дверь подвального хранилища смогли прорезать только к обеду. Отремонтировать после этого её не представлялось возможным, поэтому пришлось заплатить фирме за демонтаж её из стены вместе с комингсом и установку новой.

– Я, кажется, придумал, – прошептал Вули, пока они наблюдали за разгрузкой привезённой многотонной двери. – Дверь других размеров, значит, будут долбить стены. А что, если от сотрясения…

– Да-да, совершенно случайно, просто не повезло, – прыснула Осока, дослушав его задумку.

Полчаса спустя по операционному залу банка поплыл отчётливый всё усиливающийся аромат фекалий. Система канализации в здании была централизованной, и проходящая в стояке через все этажи фановая труба треснула по всей длине. Примчались коммунальные службы, жижу откачали, трубу пообещали заменить на следующий день. Что касается запаха… это только деньги не пахнут, а из банка вонь выветрится ещё нескоро, несмотря на вентиляцию и освежители воздуха. Пав буквально валялась по крыше от смеха.

– Ну, Хонс, ты на самом деле Мастер, причём, с большой буквы! – заявила она. – Смотрите, господин Драо Хнобст отъезжает! Видели, какое у него лицо?

– Главное, на чём он уехал! – возразил Вули. Наземное такси выглядело настолько похабно, насколько и должен выглядеть самый дешёвый наёмный экипаж. Других на планете просто не существовало: кто мог заплатить за поездку больше – передвигался по воздуху.

– Да, летать он ещё долго будет опасаться, – согласилась Пав. – И будет вынужден нанимать эти наземные развалюхи. Пожалуй, так гораздо веселее, чем если бы просто его грохнуть.

– А я тебе о чём говорила? – потрепала её по плечу Осока. – Мы с Учителем ещё при Республике знали толк в веселье.

– Не знаете, где он теперь? – поинтересовался Вули.

– Нет. Так с восьмидесятого года и не встречала. Может, их никого уже и в живых нет, одна я осталась. Ладно, не будем о грустном.

– Не будем, – поддержала Пав. – Кстати, думаю, пора познакомиться по-настоящему. Моё имя Палакви Боон.

Назвать полное имя для наёмника – признак доверия. Поэтому джедайка вынуждена была ответить тем же:

– Моё – Осока.

– Как, неужели та самая?? Заговор Алмека?

– Ну, в той истории моя роль сильно преувеличена. Всё, по сути, сделали ребята из Академии государственной службы. Я так, слегка тылы прикрыла.

– Да-да, разумеется, – не поверила Пав. – О твоей скромности также ходили легенды.

Утро тридцать первого числа для соседей четы Хнобстов началось с истошного вопля Меноры. Выйдя из спальни в гостиную, она обнаружила размашисто намалёванную под потолком жуткую рожу, какую-то помесь гандарка с гаморреанином. Выскочивший на крик жены Драо замысловато выругался. А на лестнице и вовсе потерял дар речи от гнева. Здесь и в столовой на первом этаже яркими пятнами были размалёваны не только все свободные участки стен, но и потолок. Среди абстракций красовались фрагменты живописи в стиле «ужас»: красные и жёлтые глаза, горящие из переплетения сухих ветвей, шипов и колючек, разинутые зубастые пасти, когтистые лапы… Ещё один сюрприз ждал в холле. С чувством изображённая во все три метра от пола до потолка фигура сита в чёрном плаще, сжимающая мёртвыми руками скелета багровый световой меч. Вдобавок, нарисованный сит стоял в натуралистично выполненной луже свежей крови, как бы вытекающей из стены на пол.

– Где ты нашла такой талант? – спросила Пав Осоку, разглядывая все эти произведения искусства в макробинокль, благо окна в доме были большие, панорамные, а затемнить их пребывающие в растерянности Хнобсты не догадались.

– Да, она тут в одном переулке стены портила. А я её взяла на слабо́.

– Слушай, мне даже убивать его расхотелось!

– Значит, будет жить. Но фиго-о-во…

В банке всё, вроде бы, было в порядке. За тридцать три часа – местные сутки и ещё половина – характерный аромат в зале почти перестал ощущаться, посетители больше не морщили носы, гадая, что за освежитель такой с фермерским душком. Тем не менее, Хнобст нервничал, и это чувствовала Осока. Она в отличие от банкира, точно знала, что поволноваться повод у него ещё будет. В обед супруга сообщила Драо, что приезжали отделочники, осмотрели рисунки и объяснили: закрашивать бесполезно, это никакая не краска, а цветная плесень, которая обитает в подземных коммуникациях. Очевидно, споры распылили на стены накануне, а от утренней сырости плесень проявилась. Сколько ни закрашивай – проступит, только спасибо скажет за свежий корм, и рисунки станут более размытыми, но не исчезнут. Удалить их можно, срезав материал стен и пола примерно на сантиметр вглубь.

– Пусть делают, стрилл с ними! – простонал Драо, мысленно прикидывая предстоящие траты.

– В прихожей бригадир работать отказывается, говорит, у него будут неприятности, если узнают, что он уничтожил портрет Императора.

– Цену набивает, джавва помойный! Премиальные ему предложи, чтоб заткнулся, и пусть соскоблят всё до пятнышка!

За час до окончания рабочего дня в холле банка неожиданно задымился один из банкоматов, тот, что принимал кредитные чипы других финансовых организаций. Пожар заметили почти вовремя и не дали распространиться огню. Но хранящиеся в нутре аппарата стопки пластиковых карточек, полученных от клиентов и рассортированных по номиналу, сплавились в безобразные бесформенные комки. Вообще-то, топливные элементы в источнике бесперебойного питания не должны возгораться. И распространять агрессивные испарения тоже. Если, конечно, хорошенько не прогреть их микроволнами или с помощью Силы.

– Интересно, сколько потеряет на этом банк? – задумчиво сказал Вули.

– По самой грубой оценке – больше миллиона, – отозвалась Осока. – Межбанковский обмен идёт только через этот офис.

Выдержав нелёгкий разговор по голосвязи с членом совета директоров, Хнобст уныло отправился домой, в шум строительных инструментов и вездесущую пермакритовую пыль. Послезавтра придёт банковский транспорт, на него приказано погрузить испорченные деньги. Бонус за этот год точно накрылся. Неужели всё это может творить какой-то датомирский колдун? Вот когда пожалеешь, что джедаев истребили, при них любой шаман быстро получил бы в бубен. Нет, чушь, скорее, это безобразят какие-то наёмники-диверсанты. Сегодня же нужно установить систему внутреннего контроля в доме!

– Вот и ещё потратились, мистер Хнобст, – поцокала языком Пав, наблюдая, как монтируют голокамеры и датчики. Включила комлинк, вызвала Осоку: – Хонс, он усиливает охрану виллы.

– Да кто ж ему второй раз в дом-то полезет? – фыркнула та. Она как раз выкупалась в озере и лежала на траве, подставляя спину закатному светилу. – Повторяются только дилетанты, у профи более богатая фантазия.

До порта банкира Осока провожать не стала. Если такова его судьба, сам наступит в какую-нибудь неприятность. Гораздо важнее было продемонстрировать, что свежеустановленные средства наблюдения так же бесполезны, как и охранная система. Для этого она собиралась реализовать задумку недельной давности, сорванную парочкой. Непорядок: гостиную, столовую и лестницу отремонтировали, а кухню забыли! Была у неё и другая задумка, не хуже, как раз её тогрута и собиралась претворить в жизнь первой. Вули и Пав она своих замыслов пока не раскрывала, и те с интересом ждали развития событий.

Тем временем, Драо, сдав то, что совсем недавно было денежными картами, грузовому помощнику капитана банковского звездолёта, и проследив за погрузкой контейнера в челнок, с облегчением направлялся к выходу из космопорта. Как вдруг его с головы до пят прошиб холодный пот. В нижнем зале он увидел того самого шамана! Чёрный плащ, капюшон, откинутый на спину, расписанная красно-чёрными узорами бритая голова, костяные рожки, свидетельствующие о принадлежности к расе забраков… Шаман непринуждённо беседовал с таможенным чиновником в парадной униформе с аксельбантом. Хнобсту на мгновение показалось, что колдун слишком молодо выглядит, дамочка-юрист описывала его как мужчину примерно пятидесяти лет, но мысль тут же угасла. Кто их знает, этих датомирцев, может, они умеют периодически омолаживаться? А когда шаман, чуть повернув голову, бросил на банкира презрительный взгляд, пол ушёл из-под ног Драо. Проклятье, а сегодня ещё и тридцать третье число – второе несчастливое в месяце после тринадцатого! Недаром говорят «тридцать третьего – тридцать три несчастья».

– Сэр? Вам нездоровится? – спросил подхвативший его банковский охранник.

– Нет-нет, просто не выспался! – громче, чем надо, ответил Хнобст, не замечая истерических ноток в собственном голосе. Трясущимися руками достал комлинк, вызвал заместителя и отдал ему распоряжение. Подавись ты этими сорока тысячами, камнерез проклятый!!

Беззвучный зуммер скрытного вызова забился под крагой Осоки. Она взглянула на комлинк, прочитала сообщение, усмехнулась.

– Что? – спросила шёпотом Пав.

– Он всё же заплатил. Можно получить вознаграждение.

– Блеск!

– Есть и плохая новость. Заказчик предупреждает, что на планету прилетел аколит, курсант Академии Инквизиции. Расследовать какое-то политическое дело. Лучше мне здесь не задерживаться.

– Значит, пакости в доме отменяются?

– Да, надо… Ой. Не успела.

Со стороны дома банкира донёсся скрежет. На сверкающий спидер Меноры Хнобст, прямо за спиной сидящей за штурвалом хозяйки, обрушилась створка гаражных ворот.

 

3

«Горгулья» мчалась в гиперпространстве, проглатывая миллионы и миллиарды кликов расстояния.

– Финал получился достойный, – сказала Палакви, в который уже раз смакуя подробности унижения давнего врага своей семьи. – Не хуже всего остального.

– Я не нарочно, – ответила Осока. – По сути, этот спидер – уже лишнее, не за что.

– Считай, что за меня. Так сказать, последняя точка.

– Мне кажется, неприятности по службе у него только начинаются, – заметил растянувшийся на лежанке Вули. – Трёх происшествий за один месяц владельцы ему не простят.

– Теперь это не наше дело. Даже если его уволят, и придётся идти в имперскую армию, – сказала Осока.

– Почему именно в армию? – удивилась Пав.

– Куда ещё-то? В чиновники с отрицательными рекомендациями не возьмут, а руками он делать ничего не умеет, только руководить. Прямая дорога в штабные вомпы.

Они летели в систему Дандриан, куда попросили подвезти её Вули и Палакви. Осока отчаянно боролась с соблазном напроситься в их компанию. Так просто: предложить работать вместе, и она будет уже не одна. С другой стороны, Осока прекрасно понимала, что третий лишний, и, несмотря на все возможные плюсы для ребят, она будет им только мешать. Примерно так, как в прошлом году вышло с панторанкой Рийо Чучи, единственной настоящей подругой Осоки. На станцию «Румелия», которой Рийо руководит уже несколько лет, тогрута наведывалась довольно часто, сначала с Кауди Таем, потом одна, пока однажды не попала «не ко времени». У Рийо как раз был период сложных отношений с её парнем, они постоянно ссорились, потом мирились, снова ссорились. Осоке хватило здравого смысла не пытаться помочь, не давать советов, но вскоре она почувствовала, что самим фактом своего присутствия создаёт подруге трудности. Панторанка разрывалась между ней и своим кавалером, пытаясь уделить время и ему, и ей. А общение втроём превращалось в подобие какого-то дипломатического приёма, до омерзения формального и благопристойного. Тогда Осока улетела со станции под первым же благовидным предлогом. И снова попасть в подобную ситуацию ей хотелось меньше всего. Нет. Через восемь часов они прибудут на место, и дальше каждый пойдёт своим путём.

– Вы бы отдохнули, ребята? – предложила она попутчикам. – По правому борту есть каюта, занимайте и отоспитесь.

– Неудобно, это твоё место, – замялась Палакви.

– На моём месте в данный момент валяется Вули, в грязных сапогах, кстати. Каютой я вообще не пользуюсь, да ты сама увидишь, как зайдёте.

– Слышал? – обратилась к приятелю Пав. – Хватит валяться на хозяйской постели с ногами! Поднимайся, и пойдём.

– Ладно, ладно, солдату всё равно, где ни спать, лишь бы подъём не по тревоге, – отозвался он.

Осока проводила их понимающей и немного грустной улыбкой. Отношения этой парочки очень напоминали её саму и Кауди в самый лучший их период. Они прекрасно сошлись характерами, хотя парой в полном смысле этого слова не стали, скорее, близко дружили, иногда деля постель. Осока была довольна, что они так хорошо понимают друг друга, а если и спорят, то по делу, на результат, а не на принцип. Конечно, в чём-то взгляды их различались, она понимала это и старалась уступать желанию Тая заработать побольше денег. А он относился снисходительно, когда по старой привычке ей хотелось помочь кому-то не потому, что ожидаешь вознаграждения, а потому что помочь. В таких случаях он беззлобно подтрунивал над Осокиными «устарелыми джедайскими замашками» или говорил что-нибудь вроде: «раз женщина не тратит колоссальные деньги на украшения и одежду, почему бы не позволить ей слабость иногда поработать бесплатно?» Если бы тогда обратить внимание! А она, наивная, считала это нормальным. Они ведь одного вида, у них, во многом, общая биография, ну, кто может более подходить друг другу, как не два таких похожих существа! И как хорошо, когда рядом кто-то, с кем можно поделиться, обсудить, и пускай даже в ответ иной раз услышишь не совсем то, что ожидала, иной раз с тобой не согласятся, а решение приходит легче. Они так уютно и хорошо общались вдвоём, когда не было работы, или же приходилось долго и утомительно ждать чего-то, что произойдёт независимо от тебя. А ещё он играл ей на кветарре и пел песни, которые так здорово было слушать. Независимо от настроения. Просто в одном случае больше брало за душу одно, в других другое. С песен у них всё началось. И вышло так, что на них же всё и закончилось. Не сразу Осока обратила внимание, а обратив, не сразу придала значение, что Кауди чаще и чаще поёт что-нибудь лирическое, задумчивое, и реже играет бодрые, энергичные мелодии. Шло время, и Осока, всё же, поняла, как меняется настроение у её парня. Нет, неправильное слово. Общий настрой, вот что. В итоге настал момент, и однажды вечером, как обычно сидя в салоне «Горгульи» на мягком диване, он спел ей песню, которую раньше она не слышала ещё ни разу.

И она поняла – всё, это финал. Можно какое-то время ещё удерживать его, тянуть отношения, идти на уступки, оставаться рядом. Рядом, но уже не вместе. А смысл? Только делать больнее обоим?

– Как верно сказано, – только и сказала она тогда. – Что-то я устала сегодня, пойду, отдохну.

– Конечно, иди, – улыбнулся Кауди.

Затемнив блистер, чтобы в него не проникал свет ангара космической станции, Осока легла. Кажется, о чём-то думала, что-то вспоминала. Потом уснула. И не могла бы сказать наверняка, где ночевал в ту ночь Тай. Утром, когда она проснулась, его уже не было. А на столе в салоне лежал кодовый ключ от корабля. Подумать только, с того дня прошло уже два года! Как летит время…

Из раздумий Осоку вывел требовательный писк. Автопилот? Неужели прошло восемь часов? Ах, ну, конечно. По тому, как затекли руки и ноги, она сообразила, что в очередной раз уснула прямо в кресле, даже не разложив его. Пора выходить на досвет. Девушка взялась за рычаг гиперпривода, перевела его в положение «выход по готовности». Дальнейшую последовательность гашения выполнит автоматика, как только инвертор отреагирует на изменение кривизны пространства при входе в притяжение звезды. Осока приготовилась к неизбежному толчку при возвращении в трёхмерное пространство. В отличие от пассажирских кораблей и яхт, «Горгулью» трясло довольно сильно, дополнительные гасящие контуры здесь не были предусмотрены, не способствовал плавности и единственный инвертор привода (на «Ночном ястребе» их было два, а на «Эспаде» целых три). Однако, такого «ухабистого» выхода, как сейчас, тогрута не ожидала. Вероятно, гравитационная аномалия. Поэтому, едва грузовичок перестал брыкаться и трястись, она открыла внутреннюю лоцию и определила местоположение. Так и есть, их выбросило не в экономной точке вблизи планеты, а на пятьдесят мегакликов раньше, в пределах астероидного пояса. Осока глянула его характеристики. Плотность один и одна десятая по шкале Первопроходцев, совершенно безопасно для навигации. Всё же, ближайшие камни следовало обнаружить сенсорами, расчёт орбит мелких астероидов часто делают весьма приблизительно. Крупных камней было четыре, в полном соответствии с лоцией. Так, а это что? Пятый? В лоции его не было, двигался он быстрее остальных, что свидетельствовало об эллиптичности орбиты. Вообще, камень оказался довольно занятный. В оптическом диапазоне он был тёмным, как «угольки», а на локаторе светился отметкой крупных металлических включений. Надо записать его параметры и при отлёте проверить. Она никогда не ленилась при случае искать астероидные ископаемые, деньги они приносили не всегда большие, зато кристально честные.

Осока дотянулась до деки, отщёлкнула стило и набросала нужные цифры, сверяясь с окошком навигационной системы и данными сенсоров. Что такое? Коряво как-то получилось. Она стёрла написанное и ещё раз, разборчивее, записала: «Тип угольный, координаты…, скорость…, быстро вращается». Посмотрела на то, что получилось. Удивлённо хмыкнула. «углный кнаты бстра» Девушка взглянула на пальцы правой руки. Перекинула в них несколько раз стило, словно уличный мальчишка – нож. Пальцы слушались нормально, от затёчного пощипывания давно не осталось и следа. Тогда что за каракули раз за разом получаются на экране? Вот что значит почти не писать от руки, подумала она. Вызвала клавиатуру… и оторопело уставилась на два ряда непонятных значков в окошках псевдоклавиш. Осока хихикнула. Надо же, какие трюки выкидывает сознание спросонья. Нормальный аурбеш, чего это он показался ей незнакомым? Ничего, сейчас приземлюсь, заберу, и всё станет просто замечательно. Она аккуратно направила корабль к астероиду. Так, а что надо забрать? А, ну, конечно же, сокровища. Раз они ничейные, их можно будет взять себе.

Астероид вращался не просто быстро, а как-то бестолково, из-за того, что, как точно знала Осока, недавно столкнулся с другим камнем, шедшим по обычной для пояса почти круговой орбите. Сесть будет трудновато.

«Ну, нет, – подумала Осока. – Крутись ты хоть во всех плоскостях одновременно, а я к тебе прицеплюсь. И сокровища будут мои!»

Приноравливаться к кувырканию отвратительной пыльной глыбы пришлось довольно долго, применив всё искусство пилотажа. Наконец, Осока добилась, чтобы поверхность бежала под ней в направлении нос-корма со скоростью меньше десяти метров в секунду. Резко вниз! Толчок! Включить гравитационные зацепы. А теперь отстрелить якоря и дать пару тормозных импульсов, сначала правыми, затем всеми четырьмя, чтобы остановить вращение камня. Погасить момент труда не составило, астероид весил всего-то раз в двадцать больше её корабля. Теперь по нему можно будет безопасно передвигаться, не боясь быть отброшенной центробежной силой.

«Вот так! – пронеслась в голове мысль. – Смогла! Хотя тут и Учитель бы не справился. Он всегда мне завидовал, недооценивал ме…» Осока замерла. Завидовал? Недооценивал? Что за… Она знала это ощущение, то же самое было на Мортисе, когда её укусил Сын. Дальше она реагировала почти на чистых рефлексах. Выгнала из головы все мысли, сосредоточилась на мерном отсчёте сердца – естественного метронома всех антропоидных рас, замедлила дыхание. Сила струилась сквозь неё свободно, не встречая сопротивления. Секунду – или минуту, или час? – ничего не происходило, затем пришла мысль: «Очень странно». Мысль была не её, теперь Осока это точно знала. Как и знание о «сокровищах», что жизненно необходимо забрать, и о недавнем столкновении с другим астероидом. Поэтому она продолжала ждать, погружаясь в оцепенение.

«Куда подевалась эта девчонка? Глупо пытаться укрыться от меня. Всё равно отыщу и завладею!»

Осока не испытывала ни малейшего желания отдавать своё тело этому голосу! Сжавшись в уголке собственного сознания, она тоненьким, как волос, ручейком внимания обратилась к левой руке, едва заметно сдвинула её в направлении блока переключателей. Ни в коем случае не думая о том, что сейчас отключит грависцепы, и естественная упругость опор сама оттолкнёт «Горгулью» от астероида. Останется отстрелить якоря и полным реверсом увести корабль прочь. Но Голос не должен об этом догадаться. Поэтому никакого напряжения, ни тени устремления, ни признака намерения. У неё почти получилось, пальцы коснулись переключателя… когда страшный удар по голове отправил её в нокдаун. «Кислородным баллоном, сволочь!» – по звону в ушах определила она, теряя сознание.

Впрочем, таким приёмом ни убить, ни вырубить надолго представителя её расы было нельзя. Смертельный для человека или забрака удар смягчил естественный кожистый капюшон, заменяющий тогрутам причёску. Беспамятство длилось не больше минуты. Открыв глаза и повернув всё ещё гудящую голову, Осока увидела, как Палакви, в полной броне, герметизирует шлем, собираясь выйти наружу сквозь плёнку силовой стенки. Пандус за барьером был уже откинут на поверхность астероида. Понятно. Пока Осока пряталась от Голоса в Силе, тот взял под контроль спящую твилеку и достал её в реале. И неведомая тварь явно знает, что такое световой меч: Осокин пояс с оружием валялся далеко за барьером, на краю комингса рампы, в вакууме. Нет, милая Пав, из корабля ты не выйдешь! Двумя движениями по экрану компьютера джедайка включила механизм на закрытие и блокировала местный пульт управления. Твилека обернулась и, не мешкая ни секунды, прыгнула на неё. Умно, тварь, очень. Дверь рубки не закрыть, это аварийная заслонка, Пав перерубило бы вместе с бронёй. Пришлось встретить на пороге, не давая добраться до органов управления. Сквозь затемнённый визор шлема Осока видела перекошенное, неестественное лицо Пав. Глаза её светились, не жёлтым огнём, какой бывает у адептов Тёмной стороны, а холодным белым ртутным блеском. Организм твилеки задействовал все резервы, придавая ей удесятерённые силы. Опрокинув джедайку, Пав взмахнула рукой, из пальцев её перчатки выскочили четыре коротких плоских когтя, свистнув у самого лица джедайки. Уклониться, блокировать кулак другой руки. А-ах-х… За лекку, на излом, какая боль, в глазах темно! Вот тебе той же монетой! Твилека взвыла, как раненый стрилл, и, извернувшись, ударила ногой… по блоку управления рубочной дверью. Лишь джедайская реакция помогла Осоке не лишиться головы, лекку противницы пришлось отпустить. Сумбурная борьба в партере продолжалась долгие полминуты. Наконец, Осока поняла, что одерживает верх. И тут Голос снова допустил ошибку. Злобная радость от осознания, что прижатая к полу противница теряет силы, желание добить привели джедайку в чувство, она сообразила: тварь не собиралась убивать её, всё спланировано изначально. Голосу нужно именно тело джедая, а не девушки, хоть и отлично развитой физически, но не имеющей связи с Силой. Твилека, откуда только прыть взялась, выгнулась, полоснула когтями перчатки – опять не попала, конечно – и выскользнула, сумела вскочить. В следующее мгновение на ногах оказалась и Осока, с размаху ударила противницу о переборку. Той хоть бы что.

Нет, так не пойдёт! Раз за разом перехватывая контроль, тварь измотает обеих, затем вынудит Осоку убить Пав и одержит победу. Знать бы, где находится этот Голос… Хотя, не всё ли равно, где он и когда он? Вот же, Осока ощущала его присутствие. Перед глазами вспыхнуло видение: огненное крыло солнечного света сметает ночную тьму, и под этим восторженным светом оживают, расцветают мёртвые ещё минуту назад деревья Мортиса. Осока потянулась во все стороны, собирая не Силу – свет, каждую его крупицу, до которой могла сейчас дотянуться. И этим сияющим потоком ударила вникуда, где ощущалось чуждое, злобное сознание. Истошный беззвучный вопль пронзил болью каждую клеточку её тела, превратился в тоненький визг, жалобный, жалкий. Злое Нечто сжалось, съёжилось в уголке отведённой ему тюрьмы и, казалось, таращится оттуда крохотными багровыми глазками. В тот же миг тело Пав обмякло, твилека сползла на пол. Осока хрипло втянула в себя воздух, восстанавливая дыхание… и увидела в дверях бокового коридора Вули. Бластер в руках, ничего не выражающий взгляд, движение губ: «Выполнить…» Она не стала дожидаться окончания, знала и так. «…приказ 66». Голос, не в силах контролировать более одного сознания одновременно, применил другой приём – добрался до забитых в мозг клона приоритетных приказов. Бластер выстрелил. Плазменный плевок устремился в Осоку. Дотянуться до пояса с мечами она не успевала, а опрокинуться на пандус, за линию силовой стенки – вполне. Слабенькая плёнка лопнула от плазменного плевка, тем не менее, спасла джедайку от прямого попадания в корпус. Позволить клону выстрелить вторично она не собиралась, потянувшись в Силе, вывернула пистолет из руки. Запоздало понимая, что Вули и не удерживает рукоять, это был обманный манёвр, чтобы сократить дистанцию. Клон сблизился с ней на ударную дистанцию и молотил бронированными кулачищами с частотой компрессорных поршней. Осока с трудом успевала уходить от его ударов, блокируя те, от которых увернуться не удавалось. Он был вдвое массивнее неё и силён, как нерф, обычному человеку давно раздробил бы кости. Но есть сила, и есть Сила, которой сейчас вокруг плескался целый океан, только зачерпни. Силовой толчок в голову, потом в бок – и уже Осока прижимает его к полу, фиксируя руки накрест и блокируя ноги. Атаковать сержант больше не мог, а толку? Как обезвредить его? В таком состоянии ментальное воздействие малоэффективно. Не душить же, в самом деле, Силой, как обожают делать адепты Тёмной стороны??

– Хороший солдат выполняет приказы… – прохрипел он.

Приказы… Точно! Может сработать!

– Слушай приказ, сержант, – металлическим голосом произнесла Осока. – По вверенному Вам подразделению – отмена боевой готовности! Повторить приказание!

– Отмена… боевой… готовности… – мускулатура Вули немного расслабилась, исчезла гримаса берсерка на лице. Ослабила нажим и джедайка, позволяя ему перевести дыхание:

– Принято. А теперь, рота – отбой!

– Отбой…

На лице сержанта появилась счастливая улыбка. Полминуты – и старый солдат крепко спал, словно в казарме после трудного дня. Наконец, перевела дух и Осока. Тьфу ты! Вот и лезь за сокровищами со случайными попутчиками за спиной. Конечно, ребята в произошедшем не виноваты, если уж она, джедай, чуть было не попалась, что взять с обычных существ? Осока разблокировала дверь рубки, села в командирское кресло. Ввела команду с клавиатуры. Негромко шипя, начали складываться передние посадочные лапы, опуская носовую часть к самой поверхности. Так вектор тяги будет ближе к центру масс астероида.

«Пощади…» – пискнуло в мозгу. Не удостоив Голос ответом, она взялась за стебельки управления плазменными двигателями, раздвигая их пальцами. Центральные – вперёд, на разгон, боковые – в противоположную сторону, заставляя повернуться отражательные заслонки реверса. Это чтобы опять не начать кувыркаться. Не давая полной тяги, иначе могут не выдержать опоры, Осока тормозила бег камня по околозвёздной орбите. Весил он всего-то раз в двадцать больше корабля, сущая ерунда. Экран услужливо показывал ей расчётную траекторию, та всё сильнее изгибалась, вскоре превратившись из эллипса в параболу, «дугу падения». Вот так. Тот, кто заточил в астероиде это Нечто, смалодушничал, переложив ответственность на плечи потомков. Что ж, тогда решение примет она, чай, не впервой. Кауди не понял бы её сейчас, сказал бы «да ладно, сами не попались, и забей, пусть крутится здесь хоть миллион лет». Но это не по-джедайски. Паразит не заслуживает снисхождения, существо, способное жить лишь за счёт других, должно быть уничтожено, иначе когда-нибудь в будущем от него могут пострадать невинные. Осока отстрелила фалы якорей, отключила гравитационные сцепы и, развернув «Горгулью», повела её прочь, не оглядываясь.

– Что тут случилось? – сипло спросила Пав, входя в рубку. Шлем она держала в руке.

– Ерунда, – сказала Осока. – «Скозлили» на выходе, гравитационная флуктуация попалась.

– Да? А почему, ох… Вули дрыхнет в коридоре при полной боевой выкладке? И почему я помню, что зачем-то пыталась тебя убить?

– Плохой сон, наверное.

– Ничего себе сон. Это… Спасибо, Хонс.

– За что?

– Ты могла меня прикончить, но не стала.

– Всегда пожалуйста. Услуга за услугу, покажи механизм своих перчаток, нравятся мне эти когти.

– Конечно! – твилека протянула Осоке перчатки. – Хочешь – бери их себе.

– Нет, спасибо, на меня не налезут, пальцы длиннее. Видишь, когти не убираются. А механизм оригинальный, закажу такой.

– Тогда… Подожди! – она метнулась в каюту, вернулась, держа в руке цилиндрический предмет. – Вот. На память.

– Нейронная плеть? Спасибо. Я, правда, такими вещами почти не пользуюсь, для фигурантов у меня плазменный шокер имеется.

– Я не к тому. Смотри, надеть вот сюда муфту и колпачок, будет похоже на рукоятку твоего меча. Вдруг кто заподозрит, а ты ему раз – и покажешь фальшивку.

– Это мысль! Палакви, ты прямо генератор идей!

– Неизобретательный охотник вымирает от голода, – развела руками твилека. Осока сунула руку за кресло и протянула Пав ответный подарок, небольшой трёхгранный стилет:

– А это тебе. Силовой. Пластоид протыкает, как тряпку. При сильном ударе можно и мандалорскую броню проколоть.

– Ого. Спасибо тебе, Осока Тано.

Отставной сержант о событиях на астероиде не помнил ровным счётом ничего – видно, Голос качественно отключил ему сознание. Девушки не стали ему рассказывать, зачем огорчать хорошего человека? К тому же, когда Вули проснулся, Осока как раз парковала «Горгулью» в ангаре, и стало не до долгих разговоров.

Дандриан недаром называют Перекрёстком Галактики. Здесь сходятся несколько давно известных, безопасных и быстрых гиперлейнов, не первостепенной важности, тем не менее, довольно оживлённых. Одни корабли пролетают систему без остановок, ориентируясь на гиперпространственные маяки, другие делают здесь коррекцию курса с выходом на досвет, третьи останавливаются на дозаправку. Основная инфраструктура ориентирована именно на космических путешественников. Орбитальные терминалы, предприятия по перегонке энергоносителя расположены на очень больших высотах, за пределами астероидного кольца, оставшегося после разрушения естественного спутника планеты. На поверхности есть только один космодром, с которого доставляют на станции произведённые товары – в основном, продовольствие. Для наёмников и охотников за наградой здесь часто находится работа. На Дандриан, например, прилетают агенты, чтобы нанять солдат-гаморреан из местной популяции, тупых, храбрых и весьма крепких на рану. Одновременно многие из них набирают и более квалифицированные «штыки». Наведываются сюда и индивидуальные заказчики из соседних секторов. Однако, на сей раз предложение в области пушечного мяса всех сортов явно превышало спрос. Осока поняла это по обилию разномастных кораблей излюбленных наёмниками типов. Сначала она увидела мандалорианский корвет «крестоносец», пристыкованный к станции снаружи. Затем – несколько кораблей «ком’рк», в просторечье именуемых «мандалорская бабочка», их поднятые торчком характерные крылья виднелись в исполинском ангаре издалека. Не говоря уже о HWK-290, YT-1760, ну, и, конечно, «семьсот семьдесят пятых» коррелианской постройки. Количество солдат фортуны в коридорах и заведениях также не внушало оптимизма.

– Пожалуй, здесь я интересного заказа год могу прождать, – вздохнула Осока.

– Что планируете делать? – спросил Вули. За всё время он так и не решился перейти с Осокой на «ты», хоть она и предлагала.

– Посмотрю объявления о розыске, а ничего не подберу, тогда возьму почту и полечу дальше, – сказала тогрута.

– Можете оказаться в плюсе. Охотники почту возить не любят, брезгуют, агенты тем более. А грузовые сюда заходят реже.

– Я тоже об этом подумала. Ну, прощайте ребята. Хорошей вам работы… – Осока понизила голос, – и да пребудет с вами Сила.

Проглядев свежие объявления, джедайка только рукой махнула. Либо далеко лететь, а платят сущие гроши, либо заказ такой грязный, аж воняет. В общем, свобода выбора сводилась к одному вопросу: в каком направлении лучше брать почту? К Рийо лететь пока не стоило. Лучше дать ей время разобраться со своей личной жизнью. Осока всё ещё не теряла надежду, что следующий визит на «Румелию» будет ознаменован приятным поводом – приглашением на свадьбу. Мелькнула шальная мысль, не слетать ли на Шили, но Осока не в первый раз решительно отмела её. На родной планете она побывала в восемьдесят третьем, через год после расстрела «Эспады», и даже отыскала ту, что родила её когда-то, а потом отдала в Орден. А рядом с ней увидела девочку-подростка, хорошенькую, как ангелок. Моментально вспомнив себя в тринадцать лет – креветка с Манаана, да и только – Осока тяжело вздохнула и не стала к ним подходить. Они так улыбались друг дружке, так увлечённо беседовали, а тут подвалит этакое чучело наёмницкого вида и заявит: «Здравствуйте, я Ваша дочь, а тебе, малышка, старшая сестра». Нужна она им, как стриллу пятая нога! На мать Осока не обижалась, в те времена отдать ребёнка в Орден почитали за честь и за счастье, и, по большому счёту, была рада, что у неё появилась ещё одна дочь, красивая… и, возможно, тоже чувствительная к Силе. Она отчётливо запомнила, как наблюдала за ними издалека, и вдруг девочка замедлила шаг и стала оглядываться с таким выражением лица, словно ищет что-то, но не знает, что именно. Только бы сестра не попала в поле зрения ситов! Вот, кстати, и ещё одна причина не «засвечивать» семью своим появлением. Что ж, как говаривал один древний мудрец, если почему-то нельзя пойти в гости ни к тем, ни к этим, тогда пойдём… к кому-нибудь.

Пока за чашкой кэфа за стойкой одной из коридорных закусочных она перебирала в памяти своих не очень близких знакомых, «кто-нибудь» неожиданно нарисовался сам. Мохнатые руки обвили её за шею, по щеке мазнул шершавый язык.

– Здравствуй! – воскликнула рыжая с ног до головы Уизо Тен’рони, взмахнув пушистым хвостом. Она принадлежала к нечеловеческому виду налрони, расе торговцев и плутов. Иногда у них можно было сделать весьма выгодную покупку, иногда купить под видом хорошей вещи какую-нибудь дешёвку. Торговали они всем, в том числе, и незаконными товарами. Семья Тен’рони, например, специализировалась на оружии. Республика покупала редкие образцы для тайных операций ещё у отца Уизо, а Осоку познакомил с ними магистр Пло Кун во время войны. Уизо уже тогда помогала своему папе в бизнесе, хотя на тот момент ей было всего четырнадцать, на год больше, чем тогруте. Нельзя сказать, что они крепко сдружились, однако, общались с удовольствием, и при Республике, и после, когда пересекались.

– Здравствуй, Уизо, – улыбнулась Осока. – И ты тут?

– Да. Купила у ребят кое-какие трофеи с недавней заварухи. Уникальные вещицы есть, скажу я тебе. А ты? Неужели тоже участвовала?

– Я – нет, только что прилетела. Впервые слышу, что была заваруха.

– Понятно-понятно. Как поживает Кауди?

– Не знаю, давно его не видела. Мы больше не работаем вместе.

– Аф… – опешила Уизо. – Расстались?? Да что ж это такое, я, улетая, думала, что оставляю крепкую, сплочённую команду напарников, а вы взяли и разбежались!

– Так получилось.

– Надеюсь, корабль ты нигде не потеряла?

– Нет.

– Уоу, какое облегчение. Послушай. У тебя сейчас есть заказы? Нет? А не отвезёшь меня с грузом на «Кузню»? Оплачиваю топливо до места и заправку на два прыжка сверх того.

– Три, – мгновенно ответила Осока. Уизо отличная девчонка, иногда, вопреки обычаям своего народа, она, как и её отец, могла сделать что-нибудь бескорыстно, тем не менее, поторговаться нужно обязательно. Не торгуешься, значит, не уважаешь.

– Два и ещё половину.

– Два и восемь.

– Два и семь, – покачала головой налрони.

– Только для тебя два и три четверти!

– Ты меня разоришь, по рукам!

– Вези свой груз, ангар три, стоянка двадцать один. Я зайду, узнаю, нет ли почты до Брентаала и Маластара, и вернусь.

– Ох, Тано, будь ты набуанской королевой, жила бы лучше королевы, – фыркнула-засмеялась Уизо.

– Это как?

– Имела бы деньги, как королева, и ещё бы почту разносила.

– Подкалываешь? А не ты ли меня учила никогда не отказываться от приработка?

– Научила на свои уши. Всё, время – деньги, встречаемся у корабля.

«Кое-какие трофеи» заняли больше половины трюма «Горгульи», и для их погрузки Осока открыла кормовые двери, так удобнее и быстрее, хотя в этом случае не обойтись без погрузчика. Три контейнера с почтой загрузили в последнюю очередь. К этому моменту громадный четверорукий техник-бесалиск закончил заливку инерта в цистерны корабля. Расплатившись с ним, Осока вслед за Уизо ступила на пандус, чтобы подняться на борт. На миг у джедайки возникло ощущение направленного на неё взгляда. Возникло и исчезло так же быстро.

– О чём задумалась? – окликнула её из корабля Уизо.

– Так, должно быть, показалось, – сказала Осока. Взгляд не был ни злым, ни встревоженным, поэтому она не стала заострять на нём внимание.

– Летим, время – деньги! – повторила излюбленную поговорку налрони.

– А спешка на старте – причина аварий, – Осока тронула сенсор закрытия рампы.

Молодая женщина в обычной для мандалорианки бескаровой броне провожала взглядом улетающий корабль. Светлые зелёные глаза её были задумчивы и печальны.

– Идём обедать, – позвал её крепкий, как все мандалоры, молодой человек с благородными аристократичными чертами лица. – Ребята уже на стол накрыли. Ау-у, приём! О чём задумалась?

– Так, пустяки. Показалось, что видела одну знакомую. Нашу с тобой знакомую, понимаешь? Бред, конечно, наверняка её убили тогда же, когда и остальных. Палпатин, подлый пёс!

– Никогда не понимал, отчего у тебя к ним такая симпатия. Так бездарно прощёлкать всё, что имели!

– Мы тоже много чего прощёлкали, мой командир, – заметила девушка. – А симпатия… Может, потому, что у них были понятия о чести, достоинстве, долге, так же, как и у нас. Понимание, что не всё в жизни решают деньги и власть.

– Это да, – согласился юноша. – Пойдём, а то всё остынет.

Они повернулись и рука об руку направились к одному из кораблей-бабочек, занимавших правую часть гигантского ангара.

Перелёт через пол-Галактики впервые показался Осоке Тано совсем коротким, будто у «Горгульи» гиперпривод с числом не полтора, а ноль пять или меньше. Хлоп – и первый промежуточный пункт, Брентаал. Хлоп – и уже Маластар. Удивляться особенно было нечему. Что делает длинную дорогу короче? Беседа. Об этом знали ещё путешественники глубокой древности, когда пращуры водили караваны вьючных животных по одной-единственной планете. Осока стремилась успеть выговориться, когда ещё представится такая возможность? Уизо не Чучи, она никогда не бросит всё и не кинется сломя голову помогать лучшей подруге, не отдаст всё до последней рубашки. Но она и не предаст. Всё услышанное ею умирает в глубине её памяти до тех пор, пока собеседник не решит поднять тему снова, и тогда выясняется, что налрони помнит дословно, когда и что ей рассказывали. К тому же, Уизо потрясающе умела слушать. Некоторые хуманы считают, что лица киноидов маловыразительны. Чушь. Одними глазами и движением бровей они могут выразить не меньше, чем люди или фелины всей мимикой, а есть ещё и хвост, подвижный и склонный выдавать эмоции независимо от воли хозяина. История разрыва с Кауди вызвала у налрони явное неодобрение, правда, Осока не вполне поняла, кем из них больше недовольна Уизо. Вслух, во всяком случае, комментариев не последовало. А вот после того, как подруга услышала, насколько тяжело и муторно Осоке быть одной, и что, наверное, стоило бы подобрать себе команду, она тяжело вздохнула и сказала:

– Не команду. С командой придётся всё время быть нянькой, а это вообще ни разу не твоё. Тебе парня нужно завести хорошего. С Кауди ты мыслила в правильном направлении, только кандидатуру выбрала негодную.

– Если он негодный, какого же мне тогда, по-твоему, надо? – спросила Осока. – Принца на полированной яхте? Сомневаюсь, что такой существует. Выбор у меня небогат, мои соплеменники, мужчины в особенности, предпочитают сидеть в центральных мирах на твёрдом окладе, а не шляться по Галактике.

– Зачем обязательно соплеменник? – удивилась Уизо. – Счастья ты своего не понимаешь! Ты хуман, ты совместима с половиной рас, которые вообще можно вообразить. Не о расе надо думать, а смотреть такого, чтобы с моральными принципами и не жадный. И чтобы поплакаться ему можно… Ах, да-да, забыла, ты же не плачешь.

Осока машинально кивнула. Плакать на людях она избегала с детства, только одна, чтобы никто не видел, и очень-очень редко. Джедай ведь не должен проявлять слабость. Единственная женщина, перед которой она не стеснялась слёз, умерла девять лет назад, и прах её развеян над дворцовым парком.

– Тебе легко говорить… – сказала она.

– Мне легко?? Подруга, мои соплеменники – половина мошенники, половина жулики. Страшно связываться. А с другими расами я несовместима. Никак, – Уизо красноречиво повертела растопыренными пальцами рук друг возле друга. – Вот и думай-говори.

– Извини, не подумала.

– Я не в обиде, – отмахнулась налрони. Больше на эту тему они не говорили, было ещё много чего обсудить помимо личной жизни.

По прибытии на «Звёздную кузню» Уизо уговорила Осоку задержаться на несколько дней.

– Я тебя сюда заманила, я тебе и следующую работу обеспечу, – говорила она. – Такого клиента приволоку, пальчики оближешь. Дай немного времени, потолкую с нашими и кое-куда позвоню.

Клиента Уизо представила на второй день. Старый, сгорбленный, пегий от седины катар специально прилетел на станцию с кораблём контрабандистов, чтобы увидеть «знаменитую Хонс» и предложить ей контракт. Он не просил никого убить или доставить к нему в мешке. Требовалось отыскать определённое существо и собрать о нём как можно больше информации. Платил катар не очень щедро, в зависимости от количества и качества того, что удастся добыть охотнице. Зато перелёты и мелкие расходы компенсировать согласился, в пределах разумного. Осока не стала долго колебаться, задание могло оказаться довольно нудным, чего она не любила, зато с гарантией загрузит мозги и отвлечёт от воспоминаний.

Выводя «Горгулью» из пылевой туманности, где пряталась от любопытных посторонних глаз «Кузня», она размышляла о словах Уизо насчёт команды. «Лучше заведи себе хорошего парня». Скажет тоже! Насчёт команды она, конечно, права, пока все притрутся друг к дружке, придётся быть именно нянькой: доучивать, сглаживать конфликты, а может быть, кого-то заменять, пока не получится такой коллектив, как у Суги. Нет, напарник должен быть один. И такой, чтобы ему доверять, иначе придётся и на собственном корабле постоянно притворяться, быть той, кем она не является, не имея возможности ни расслабиться, ни потренироваться вволю. Такое кто выдержит? Что касается личной жизни… После Кауди Осока больше не стремилась завязать постоянные отношения. Пару раз ей повезло познакомиться с приличными мужчинами, и она приятно проводила с ними время. Какое-то время. А потом расставалась без сожаления и не мечтала о новой встрече. Не то что бы она действительно искала себе какого-то там прекрасного принца, просто начала сомневаться, что в Галактике может существовать парень, которого она способна всерьёз полюбить.

Осока тряхнула головой, отгоняя несвоевременные мысли. Проверила координаты – задумавшись, сама не заметила, как их ввела – и передвинула Т-образную рукоятку гиперпривода. Знакомая картина звёзд, растягивающихся в полосы света, и клубящаяся белёсая мгла гиперпространства окружила потрёпанный корабль Осоки.

До их встречи оставалось ещё почти два года.