1

С семейством Секура я впервые столкнулся примерно полгода назад. Тогда это была Нола, дочь покойного главы клана Вана Секуры и племянница погибшей во время приснопамятного Приказа 66 Айлы, одной из самых элегантных женщин Ордена Джедаев. Милая и интеллигентная девочка девятнадцати лет служила официанткой в забегаловке на планете Ансион, куда попала после того, как наёмница Орра Синг продала в рабство её мать Кои. Тогда я узнал Нолу по глазам, они у неё были как две капли воды похожи на глаза отца и тёти, довольно светлые, желтовато-орехового оттенка, «цвета осени», как сказал я про себя, впервые увидев портрет Айлы Секуры. И вот теперь перед нами сидела Кои Дару-Секура собственной персоной. Как и все женщины-твилеки, она была исключительно хороша собой. Нежно-салатового оттенка кожа, выразительные тёмно-серые глаза, правильные черты лица, идеальная фигура, превосходная осанка… Не возникало ни малейших сомнений, что Нола – её дочь: нос, губы, подбородок у них были очень похожи. Кои и улыбалась почти так дочь, ну, разве что, чуть более «модельно», демонстрируя белоснежные зубы. Обстоятельства нашего знакомства можно было бы считать вполне счастливыми, если бы не предыдущие треволнения. Дело в том, что десять дней назад дерзко, прямо на пассажирской палубе орбитальной станции в спокойной системе Паквалис, была похищена наша Эрдени. Всё-таки, дочери Ирис Тано обладают совершенно одинаковым и совершенно фантастическим талантом влипать во всевозможные передряги. Как иначе объяснить, что похитительницей оказалась всё та же Орра Синг, с которой Осока сталкивалась не раз и не два ещё во время войны, да и в Тёмные Времена тоже? То ли заметив, что Эрдени похожа на Осоку, то ли просто уловив в девушке отголосок Силы, охотница решила продать её имперской Инквизиции. И кто знает, что бы случилось дальше с Тано-младшей, если бы судьба – или Сила, кому как – не свела её с Кои. Везение поистине галактического масштаба – тоже общая черта сестёр Тано. Прежде чем прибыл Дарт Вейдер, а он, несомненно, сразу понял бы, чья сестра попалась в руки Империи, Эрдени и твилеке удалось бежать с имперского разрушителя на челноке с гиперприводом. Готовясь к побегу, Кои переписала из сети разрушителя несколько координатных файлов «теневых портов». Одним из них оказался Орд Мантелл.

Посадив челнок на планету, Эрдени разыскала старьёвщика-борнека, с которым постоянно торговала наша фирма. И назвала ему свою фамилию. Осторожный старьёвщик беглянок накормил, а затем посадил под замок до выяснения и связался с одним из наших доков. Дежурный подтвердил личность Эрдени, и меньше чем через сутки курьерский корабль акционерного общества забрал недавних пленниц домой.

– Ты просто умница, сестрёнка, – сказала Осока. – Догадалась, куда лететь, и человека нужного нашла, и разговаривала верно.

– Я же не виновата, что так хорошо всё запоминаю, даже то, что слышала мельком, – развела руками Эрдени, сидевшая рядом с Кои.

– Говоришь так, будто это недостаток, – улыбнулась Рийо.

– Как посмотреть. Знаете, как я боялась, что меня Вейдер допросит? Ему-то я бы сопротивляться не смогла.

– Да, можете себе представить, – добавила Кои всё с той же приятной улыбкой, – когда я вошла, Эрдени мне говорит, спасите, мол, или помогите умереть.

– Тётя, ну, зачем Вы… – стушевалась девушка.

– Затем, что все должны знать, что ты и смерти не побоялась, только бы не предать.

– Спасибо Вам, Кои, за нашу Эрдени! – с чувством произнесла Осока.

– Это вам спасибо за мою Нолу, – ответила твилека. – В особенности, Алексу.

– Пустяки, – сказал я. – Нола, по крайней мере, не была в смертельной опасности. И, наоборот, это она предупредила меня об уличных грабителях.

– Всё равно. Возможность получить образование – по нашим временам ох как немало. Не знаете, когда её группа возвращается с лабораторного астероида?

– Сейчас посмотрю, – сказала Рийо, отворачиваясь к терминалу. – В конце недели. А Вы слетайте туда сами, челнок ходит два раза в сутки.

– А удобно?

– Разумеется. Можете остаться до утра, будут возмущаться – сошлитесь на меня.

– Благодарю Вас, Генеральный директор. Скажите, могу я от вас выйти в Голонет? Дело в том, что я собирала данные об Империи кое для кого, и хотела бы передать…

– Сопротивление? – спросила панторанка.

– Эноо… нет, Сенатор. Вам, может быть, знаком вот этот код?

– Конечно, знаком! – просияла Рийо. – Служба! Загляните к Дэе Р’Валуси, это начальник нашего Карантинного департамента. За связь с ними отвечает она.

– О, даже так? Чудесно. Нужно сообщить важную информацию относительно Тариса.

– Тарис? – насторожилась Осока. – А поподробнее можно? На Тарисе у нас важные деловые партнёры.

– Ну, разумеется! От вас у меня тайн быть не может. Дело в том, что Орра Синг получила от Уилхаффа Таркина заказ на устранение одного из политиков-твилеков. Динэка Вао.

– Ну, это уже слишком! – возмущённо сказала Рийо. – Эта негодяйка будто специально взялась нам пакостить! Сначала Эрдени, теперь Вао… Придётся вмешаться.

– Прежде всего, надо предупредить самого Динэка, – Осока поднялась с места. – Пойдёмте, Кои, провожу Вас к Дэе, заодно обсудим.

Вернулась она почти через час мрачнее тучи. На наши вопросительные взгляды сделала резкое движение ладонями, погодите, мол, сейчас возьму себя в руки. Измерив шагами гостиную – до рубки и обратно к входной двери, остановилась, сцепила пальцы и сказала:

– В общем, час от часу не легче. Поговорили мы с Вао. Объяснили, что на него «зарядили» охотницу, причём, из самых опытных. А он нас и обрадовал. Через неделю на Киросе состоится ассамблея по вопросам взаимоотношений местных властей с властями Империи. Приглашены главы и влиятельные лю… – она запнулась, вспомнив, очевидно, что в ассамблее будут принимать участие не только люди, поправилась: – персоны планет. Поэтому он тоже должен быть там.

– Где его, в итоге, грохнут, – подытожил я. – Обеспечить охрану от такого специалиста на таком мероприятии – это надо… я не знаю, что. Сама же рассказывала, тогда на Альдераане гвардейцы полностью контролировали здание, досконально знали каждый закоулок, и то… А здесь Синг будет, как рыба в воде, а мы – как… бедуины в тайге.

– Да, на планетарных вообще надежды никакой, – вздохнула Осока. – У Рошти не служба безопасности, а слёзы.

– Учти ещё, что охранники делегаций будут мешать друг другу, никто никого не знает… «Телохранитель», финальный эпизод, короче говоря.

Фильм смотрели все, включая Эрдени, и пояснений не требовалось.

– Задачка… – грустно сказала Осока. – Но, знаете, заранее сдаваться, всё-таки, как-то не по-джедайски.

– Значит, не сдаёмся. Собираем совещание и думаем, – Рийо потянулась к комлинку.

Совещание открыл Инкип Риен Шо. В двух словах он обозначил тему обсуждения, затем предоставил слово специалистам. Полковник Гента Вантезо перечислил наши силы, пригодные для выполнения задачи. Их оказалось не так уж и мало. В погранкомендатуре служило довольно много бывших полицейских, и с Панторы, и с других планет, почти все они проходили курс противодействия терроризму. Не стоило сбрасывать со счетов и оперативниц Дэи Р’Валуси. Наконец, дройды-«Стражники», неподкупные и не подверженные усталости, могли выполнять отнюдь не только функции церемониального караула. Затем поднялась Осока и рассказала о Киросе, она бывала там во времена Войн Клонов. Планета, население которой, по данным Библиотеки, на начало года не превышало двухсот тысяч человек, была типичной житницей. И застройка на ней соответствовала аграрному статусу – не города, посёлки, преимущественно состоящие из частных домов.

– Орбитальная станция – одна, – закончила она. – Такая толпа, какую намеревается собрать Рошти, не поместится. Значит, мероприятие будет проводиться на поверхности.

– То есть, множественные объекты и большое количество праздношатающейся публики, – констатировал Вантезо.

– Публику Рошти, думаю, найдёт, как удалить. Не вовсе же он наивен. Алекс, – подруга посмотрела на меня, – повтори-ка, будь добр, то, что ты сказал нам про охранников.

Я повторил.

– Верно, – согласился Вантезо. – Будет неразбериха, и задачу мы не выполним с вероятностью процентов восемьдесят. Следовательно, первое условие – не допускать никакой собственной охраны.

– Убрать бы заодно и обслугу… – задумчиво произнёс Пятерня. – Тогруты люди преимущественно мирные, особенно на Киросе, но и мирного человека можно заставить помогать террористу. Захватить в заложники семью, и куда он денется? Орра Синг, насколько я знаю, так чаще всего и поступала.

– Устранить местный обслуживающий персонал – идея неплохая, – кивнул Риен Шо. – Но вместо них неподготовленных людей не поставишь. Вдруг стрельба? Могут растеряться, на линию огня выскочить. Дэя, что скажете?

– Моих сотрудников на всё не хватит, – сказала зелтронка. – Но можно привлечь, например, студентов. Знаю таких, что не растеряются и глупостей делать не станут.

– Вот и хорошо. Особенно много нам и не потребуется, – успокоила Рийо. – Не забывайте, это истеблишмент, штат прислуги большинство из них возят с собой.

– Всё это имеет смысл лишь при одном условии, – напомнил Вантезо. – Правитель Рошти должен согласиться на наш план. Конечно, мы с мастером Осокой могли бы просто захватить планету, и дело с концом…

Директора засмеялись, прекрасно понимая, что полковник шутит.

– Нет-нет, с этим пока повременим, – в тон Вантезо ответил Риен Шо. – Сначала попробуем его убедить. Придётся кому-то срочно лететь на Кирос. Видимо, мне.

– Рошти хорошо знает моя мать, – сказала Осока. – Попросим её поучаствовать.

– Почему не ты? – спросил я. – Ты с ним, как я понял, тоже знакома.

– Психология, – ответила она. – Рошти меня помнит сопливой девчонкой, какое тут может быть серьёзное отношение?

– Правильно-правильно, – поддержала Рийо. – Ни ты, ни я для него веса иметь не будем. Пусть летят Инкип и Ирис.

Извозчиками, как нетрудно догадаться, назначили меня и «Амидалу», как самый быстрый наш корабль. Хотя в случае с Киросом, так же, как с Брегом, Шили, Орд Мантеллом и другими планетами окрестных секторов это уже не играло решающей роли. Перелёт из пояса Дарналы теперь выглядел так: сначала короткий прыжок на Луэдлу, обмен сообщениями с операторами, включение Звёздных врат – и корабль мгновенно оказывался в системе Карес, за семьдесят пять тысяч световых лет от дома, на другом краю Галактики. Затем пауза восемьдесят три минуты для перезарядки древнего портала, перенастройка, новое включение – и корабль выбрасывало в малонаселённую систему Нентан на самой границе колоний забраков. Обратный вход в портал отсюда был невозможен: каменное кольцо не сохранилось, вместо него сканеры регистрировали лишь слабую гиперпространственную аномалию точки выхода. Ну, тут уж ничего не поделаешь, всё и сразу бывает только в сказках, и то в финале.

Планета Кирос располагалась совсем рядом с Шили, родиной тогрут, в том же самом секторе Эгосикв. Две небольших луны вращались вокруг неё, словно Фобос и Деймос, и одна из них имела свой собственный спутник, скорее всего – захваченный из соседнего пояса крупный астероид. Ландшафт планеты местами напоминал Шили, местами – Ансион. Леса и лесостепи покрывали низинные части экваториального пояса, на плато гигантских столовидных горных стран зеленели альпийские луга, а чуть ниже – ковыльные степи. Столичный город планеты, а фактически – Большая Деревня, располагался на мысу горного плато, со всех сторон окружённый озером, подозреваю, искусственного происхождения. Текущие с ближнего заснеженного пика ручьи вливались в него, а затем вода несколькими шумными струями срывалась вниз, в долину, по обеим сторонам высокой башни-ратуши. Формой навершия башня сильно напоминала голову самих тогрут, на это, несомненно, и рассчитывали архитекторы, увенчав её двумя коническими шпилями в форме рожек-монтралов. Полное название города-посёлка звучало довольно витиевато – Рбу-каль’н’кармар Нагара. Но, как объяснила Ирис, на планете его называли запросто, Рбу Нагара, Город Мастеров. Космопорт располагался в стороне от городка, за горой, километрах в десяти, и я уже хотел было лететь к нему. Тано-старшая меня остановила:

– Нет-нет. Видишь острую оконечность мыса за ратушей? Садимся прямо туда. А Падме пусть подаст сигнал дипломатической миссии.

– Ты могла бы обратиться непосредственно ко мне, – с лёгким неудовольствием заметила Падме из динамиков.

– Ах, прости, пожалуйста, – огорчилась Ирис. – Не сообразила, что ты всё равно всё слышишь, хоть тебя и не видно.

Опоры корабля коснулись выровненной базальтовой площадки.

– Точно не хочешь пойти с нами? – в который уже раз спросила Ирис. Я покачал головой. Об этом мы подробно говорили на подлёте, свою точку зрения я высказал, и добавить было нечего. Инкип – официальное лицо, Ирис – старинная знакомая правителя, Бета – протоколист и показатель статуса. А я? Будь я дипломатом, другое дело, а так моё присутствие никакой пользы не принесёт, так смысл идти?

– Ни пуха, – машинально пожелал я.

– К чёрту, к чёрту, – не задумываясь, ответила Тано-старшая. По уровню владения она вполне могла преподавать русский язык в средней школе.

Проводив их до выхода, я уселся на пандус подышать свежим воздухом. Здесь, на открытом со всех сторон мысу, дул ощутимый ветерок, самое то при такой погоде. Я надеялся, что в ратуше есть климатическая установка, иначе Риен Шо, уроженцу прохладной Панторы, не позавидуешь. Ровно шумели струи водопадов, чирикали и гонялись за насекомыми пухленькие большеглазые птички с длинными хвостами, выползли греться на каменные бортики ящерицы. Идиллия, да и только. «Амидала» стояла к ратуше кормой, и через некоторое время я заметил под арочными навесами у входа в башню маленькие фигурки. Что ж, этого следовало ожидать: дети везде дети. Этим было лет по десять, повадками и раскраской на лицах мальчишки удивительно напоминали маленьких индейцев. Рассмотрев, что охраны у корабля нет, они приблизились и, остановившись на некотором расстоянии, стали изучать «Амидалу». Один присел, чтобы лучше видеть оборудование под крылом, и о чём-то стал шептаться с приятелями. Наконец, самый смелый, хотя и не самый рослый из мальчишек подошёл ещё ближе и сказал:

– Простите, господин капитан, мы поспорили, каких верфей Ваш корабль. Я им говорю, что Сиенар Флит системз, а Маюр не верит.

– Напрасно не верит, – ответил я. – Сиенская постройка.

– Вот, я тебе говорил! – парнишка торжествующе покосился на худого долговязого друга. – Это новый быстроходный курьер, вместо «пятьсот сорок второго»!

– Странно, – задумчиво произнёс тот. – Сиенар обычно не ставит турели других компаний. А у вас тут аракидский модуль «восемь – двадцать два», правильно?

– Он, и верхний тоже, – кивнул я. И добавил, слегка погрешив против истины: – Стандартные нас не устроили, вот и поменяли. До этого у нас был «Телгорн дэ-икс пять», на нём такие же стояли.

– Здорово! А в крыльях пушки от танка «Ротана Тэ-Эс сто тридцать»?

– Разбираешься, – одобрил я.

– А мы тут все разбираемся, – заявил третий пацанёнок, кожистая «шапочка» которого была почти полностью белого цвета, лишь по три тонкие полоски проходили на уровне висков. – Могу даже сказать, какого типа вон те передние башенки.

– Ну-ка?

– Кореллианские, от экспериментальной «Радуги».

– Сразил, – покачал головой я. – Может, скажешь, сколько было построено «Радуг»?

– Разве она была…

– Нет, не одна. Пять, – я растопырил пальцы. – Но это государственная тайна, поняли?

Все четверо синхронно кивнули.

– Скажите, капитан, Вы где учились? – спросил мальчишка. Долговязый Маюр пихнул его локтём. Сказал:

– Извините его, Паван у нас, лоб расшиби, хочет стать военным пилотом.

– Отцепись! Что я, не знаю, что в военную академию тогрут не берут? – насупился Паван.

– Ну, да, а то бы ты точно полетел защищать Галактику от злобных джедаев, если они когда-нибудь вернутся из Нави, – захихикал первый мальчишка.

«Спокойно! – предупредила Падме через наушник. – Это всего лишь дети».

– Спасибо, сестрёнка, – по-русски ответил я и, сдержав клокочущее внутри возмущение, спросил: – Это кто же вам такие гадости говорит про джедаев?

– Да ну, мы уже не маленькие, чтобы в джедаев верить, – снисходительно сказал Паван. – Это вот Випул всё слушает сказки дядьки Тудхи.

– Кого?? – аж привстал я от изумления.

– Да это ветеран приезжий, на Масляной Дороге в крайнем доме живёт. Он на Войне Клонов здоровье потерял. И всё время рассказывает, как эти самые джедаи всю войну их предавали.

– М-да, – такой наглости не ожидал даже я, хотя, казалось бы, всяких видел за свои тридцать с хвостиком. – Хотите, расскажу, на каких войнах терял здоровье этот «ветеран»? И как всё было на самом деле.

– Вы его знаете? – изумился Маюр.

– Как не знать, когда мы с… одним другом из Тионского сектора его арестовывали. Как раз за гнусное враньё. Вообще, ребята, я за последнее время убедился, что Галактика у нас маленькая и тесная, то и дело знакомых встречаешь. Забирайтесь вот сюда и слушайте.

Мальчишки так жадно слушали историю нашего безумного рейда на Шили, в глазах их был такой восторг, что я увлёкся. И рассказал ещё про пиратов. А потом про Войну Клонов – то, что знал о ней от наших. Осока, когда заговаривала на эту тему, обычно скромничала, но, к счастью, были ещё Рийо, Падме, Пятерня, Вентресс, наконец. И то немногое, что я узнал от Кеноби. В своё время я делал запросы и в Библиотеку, получая по интересующим меня событиям сухие строки сводок Храма или сохранившиеся «художественные» репортажи журналистов. Последние меня интересовали особенно, их делали профессионалы в живой, увлекательной, красочной манере, приукрашивая, конечно, да и бог бы с ним. Ура-патриотический стиль я знал хорошо и помнил, как нужно «делить на десять» информацию СМИ. Увы, репортажей в Библиотеке было немного, они сохранились, скорее, случайно: в день бегства с Корусанта в банки данных старого джедайского звездолёта, в первую очередь, перекачивалась более важная информация. И, всё же, сейчас журналистские приёмчики помогали мне держать внимание юной аудитории. Об Осоке я говорил иносказательно, и, в конце концов, Паван задал вопрос:

– Неужели всё это смогла девчонка?

– Ну, да, – улыбнулся я. – Разве женщины чем-то хуже мужчин? Допустим, они, как правило, слабее нас физически, зато более гибкие и быстрые. Я сам видел, как опытный фехтовальщик проиграл ей поединок оттого, что не успевал парировать удары.

– Сколько же лет ей тогда было? – спросил четвёртый пацанёнок, до той поры остававшийся безымянным.

– Четырнадцать в начале войны.

Тоже хочешь стать героем, Киран? – ехидно спросил Випул. – Тебе до неё ещё четыре года!

– Подожди ты, – Паван толкнул его в плечо. – А какого вида она была?

– Тогрута, как и вы, – сказал я.

– Что, съели?? – Паван торжествующе обвёл взглядом остальных.

– Ну, не знаю, – скептически протянул Випул. – Отец всегда говорит, что наш народ – мирные землепашцы, а героические подвиги не наше дело.

– Это он, не подумав, говорит, – деликатно, чтобы не ронять авторитет родителя, возразил я. – Все люди разные. Вдруг у Павана или, скажем, у тебя, талант пилота? А вы пойдёте пахать землю, всё жизнь будете её ненавидеть и с тоской глядеть на звёзды. Годится? Вот именно, что не годится.

– Господин капитан, а расскажите ещё про неё, – попросил Киран.

– Вы же не верите в существование джедаев? – прищурился я.

У Випула отвисла челюсть.

– Она была джедай?? – выдавил он.

– Да. Ну, строго говоря, тогда ещё падаван, то есть, ученица.

– Значит, у неё был и учитель? – привстал от волнения Маюр.

– Да, а ещё магистр-наставник, – подтвердил я. – С Магистром я однажды встречался, а вот с учителем Скайуокером познакомиться не довелось. Что бы вам ещё рассказать? Знаю. Дело было на Лола Саю, наполовину разрушенной ужасным взрывом планете-тюрьме…

– Ты так увлекательно рассказываешь, что даже я заслушалась, – сказала Ирис Тано, когда я закончил. Я и не заметил, как они с Инкипом вышли из ратуши и приблизились к кораблю.

– Почему «даже» Вы? – сразу спросил Паван. – Ой, здравствуйте, леди.

– Здравствуй, мальчик. Да потому, что я профессор истории и знаю очень много.

– Настоящий профессор? Вы родом с Шили? Может быть, Вы были знакомы с той тогрутой-джедайкой? – засыпали её вопросами мальчишки.

– Стоп-стоп, не все сразу, – засмеялась Ирис. – Настоящий. Да, с Шили. Какую джедайку-тогруту вы имеете в виду? Я лично знала трёх…

Ребятишки остолбенели. Они только начали переваривать информацию, что джедаи – не сказка, и среди них одна принадлежит к их собственному народу, и тут оказывается, что не одна, целых три!

– Как прошла встреча? – спросил я. – Вам удалось?

– С некоторым трудом. Пришлось напомнить Рошти, что однажды он уже отказался от помощи. И к чему это привело.

– Сообщаем на главную базу?

– Он сам связался с Рийо. Наши уже в пути.

– Отлично.

– А мы приглашены правителем на ужин. И на сей раз тебе придётся присутствовать.

– Всё, парни, извините, – развёл я руками. – Труба зовёт.

– Какая труба? – удивился Киран, поднимаясь, однако, с пандуса, чтобы мы могли пройти.

– Видимо, у вас так не говорят? – на базик было похожее выражение, такое же двусмысленное, как по-русски. Однако, всякая планета имеет какие-то диалектные особенности, поэтому я пояснил: – Пора выполнять служебный долг. Так что, вечер рассказов продолжим как-нибудь потом.

К ужину меня нарядили в официальный тёмно-зелёный камзол и сапоги, как принято в освоенной Галактике. Вот интересно, на Земле от сапог давно отказались, даже в армиях они почти исчезли, а здесь, поди ж ты! В камзоле мне больше всего не нравился высокий воротник-стойка, он мешал, несмотря на то, что, в отличие от местных мундиров и земных гимнастёрок, не прилегал плотно к шее и не имел застёжки. На левый край воротника Падме прикрепила мне значок в виде какого-то растительного орнамента, вроде тех, что рисовала на отделке своих нарядов. Внутри значка скрывались глазок голокамеры и микрофон, подключённые к комлинку.

– Хорошая идея, – одобрила Ирис.

– Если кто-нибудь спросит, откуда, так и скажи, что я подарила, – напутствовала Падме. – Главное, не проговорись, когда именно.

Перед выходом Ирис ещё раз придирчиво меня оглядела, поправила волосы на лбу.

– Мам, ну, не надо, – машинально брякнул я. Тано-старшая тихонько засмеялась. Чувствуя, что краснею, как малолеток, я проворчал: – Извини. Ведёшь себя точно как она.

– Что поделать, – сказала она, – у нас с Ташей много общего, как выяснилось.

В ратуше были смонтированы три турболифта, два обычных, не очень новых, по сторонам и центральный, в зеленоватой прозрачной трубе. Кабины у него я сначала не разглядел, решив, что она где-то наверху, а, подойдя ближе, понял, что её как таковой и нет, только площадка с поручнями на телескопических штоках. После минутного размышления стало понятно, зачем могут понадобиться подобные ухищрения. Скорее всего, лифт поднимал куда-то, где нет трубы, и складывался заподлицо с полом. Нам так высоко было не надо. Молодая женщина-тогрута в строгом платье и сандалиях на высокой пробковой подошве, снабжённых длинными «греческими» завязками, пригласила нас в один из боковых лифтов.

– Рад снова видеть вас, друзья мои, – встретил нас на пороге зала высокий, худой, немного сутулый, но ещё крепкий старик. Небольшая золотая бляха на лбу свидетельствовала, что это и есть правитель Рошти: у тогрут мужчины, в отличие от женщин, украшений на голове не носят, только символы власти. Ирис представила ему меня, упомянув и «соучредителя компании», и «судовладельца», но ни словом не обмолвившись о моих отношениях с Осокой. Ну, ей лучше знать. Опираясь на полированный посох из красного дерева, Рошти повёл нас к столу. За ним уже собрались несколько человек, а вскоре подтянулись и остальные. Дройдов-официантов в ратуше, видимо, не было, и за столом прислуживали две молодые женщины. Кроме меня и Инкипа Риен Шо, к расе тогрута здесь не принадлежал лишь один человек – подтянутый мужчина среднего роста с густой проседью на висках и небольшими усиками, важный настолько, что нетрудно было сообразить: отставной военный, ныне чиновник высокого ранга. Имперский, разумеется. В разговорах за столом он участия не принимал, и я перестал обращать на него внимание. Гораздо интереснее было разглядывать соплеменников моей Осоки. Их здесь было вдвое больше, чем я видел живьём за всё время знакомства с этой расой. Подобно твилекам, тогруты имели множество оттенков кожи, однако, доминировали у них тёплые тона, от желтоватого, как у Рошти и одной из присутствующих дам, до красноватого, более тёмного, чем у семейства Тано. Кажется, именно он и был наиболее распространён. «Боевая раскраска» на лицах отличалась завидным разнообразием. У тогрут давно не существовало «жёстких» сословий-каст, тем не менее, по узору на лице можно было определить происхождение. Ирис однажды объясняла мне основные правила. Большие закрашенные области, зрительно выделяющие лицо, всегда означали людей мирных профессий, тонкие «камуфляжные» штрихи – охотников, воинов и вышедших из них правителей. Кшатриев, говоря терминами Храмового языка. По этому признаку Рошти явно был на своём месте, лицо его расчерчивали тонкие линии. Немного удивила меня форма рогов правителя. Вообще-то, рога тогрут-мужчин не обязательно крупнее, чем у женщин, зато всегда шире расставлены и обычно наклонены вперёд, будто и впрямь предназначены природой для ритуальных поединков. У правителя, напротив, кончики рогов загибались назад. Впрочем, женские рожки имели ещё более разнообразную форму. Тоненькие и пухлые, прямые и лирообразные, с кончиками коническими и закруглёнными… У одной из официанток они вообще росли в стороны, вроде напудренного парика клоуна из старинного цирка. Длинные хвостики-лекки на висках, свойственные исключительно слабому полу, давно вызывали у меня ассоциации с косами, но сейчас обнаружилось, что третья, задняя лекка может быть довольно длинной и у некоторых мужчин. Наклонившись к Ирис, я тихо спросил:

– Скажи, а у вас существуют какие-то подвиды или национальности?

– Теоретически – есть, сообразно цвету кожи, как и у твилеков, – сказала она, – но на практике их названия никто не употребляет. Иногда называют цвет, и только.

– Ясно. То есть, форма рожек вообще значения не имеет?

– Нет. Просто индивидуальные различия, – Ирис покосилась на меня, улыбнулась. – Изучаешь?

– Ну, мне же хочется больше знать про вас, ваши особенности.

– Пожалуйста-пожалуйста, я не против. Вообще-то, особенностей не так и много. Наоборот, есть очень смешные совпадения между нами и вами. Таша рассказывала, что в небольших деревнях считается хорошим тоном здороваться с жителями, даже если ты приезжий и не знаешь никого. У нас точно так же, особенно здесь, на Киросе. Только у нас здороваются молча, просто кивают.

– Интересно. А нет у вас такого, что мужчине следует спрашивать дорогу у мужчин, а женщине у женщин? На Земле в некоторых странах это правило соблюдают строго.

– Такого нет. Можно и спросить, и поговорить. Невежливо спрашивать у незнакомой женщины её имя. Желая познакомиться, мужчина называет себя, женщина – решает, хочет ли назваться в ответ.

– Вот как. Получается, знакомство с Осокой я начал с бестактности.

– На представителей её профессии это правило не распространяется, – успокоила Ирис.

– Ты не сказала Рошти о наших с ней отношениях, – заметил я. – Теперь все гадают, что же связывает меня и тебя.

– Кошмар! – Ирис театрально воздела глаза к потолку. – Чего доброго, подумают, что между нами роман, да? Цветущий мужчина и старуха, просто ужас.

– Была бы ты старуха, я бы так не беспокоился.

– Ну, и вот кто говорит комплименты?

– А кто беззастенчиво на них напрашивается?

– У вас все отвечают вопросом на вопрос?

– А зачем Вам это знать?

– Откровенно говоря, днём я обмолвилась, что твоя семья осталась на отдалённой планете, – сказала Ирис. – Но забыла упомянуть, что мы туда часто летаем.

– Тогда они решили, что ты взяла меня под опеку. Ванёк в лапоточках, по-хранцузски не говорит, и всё такое. Остальное каждый додумает в меру своей испорченности.

– Здесь она невысока. Патриархальная планета, это тебе не Корусант и не Рублёвка.

Всё же, я не мог не заметить, что местные жители сначала говорили со мной помедленнее и поразборчивее, пока не убедились, что базик я знаю хорошо. В финале вечера правитель Рошти подвёл нас к огромному арочному окну в торце «головы» башни и показал довольно большое пустое пространство между крайними домами города и берегом кольцевого канала. Оно располагалось левее ратуши, напротив того места, где рабочие дройды под присмотром тогрут-бригадиров монтировали конструкции быстросборного зала заседаний.

– Полагаю, здесь будет достаточно места для стоянки двух небольших кораблей, как «Амидала», – сказал он. – Располагайте этой площадкой по своему усмотрению.

– О, благодарим Вас, это будет весьма кстати, – наклонил голову Риен Шо. А я добавил:

– Немедленно переставлю сюда корабль, как вернёмся на борт.

– Спешить нет нужды, – ответил Рошти. – В ближайшие два дня мы не ждём высоких гостей. Жить на борту вам будет удобно? Ох, простите старика, совсем забыл, у вас же не просто курьер, а яхта.

– Особой роскоши у нас нет, тем не менее, места достаточно, – сказал я. – Надеюсь, Вы не откажетесь нанести нам завтра ответный визит?

– Разумеется, почту за честь.

Корабли акционерного общества прибыли в систему Кироса, когда в Городе Мастеров стояла глубокая ночь, и задержались на орбите до рассвета: даже спустя столько тысячелетий, даже при наличии всех мыслимых технических средств обеспечения, посадка в темноте продолжала считаться более сложной, чем при свете дня. На любезно предоставленную Рошти площадку приземлился «Пилигрим» – штабной корабль Карантинной службы. Размером чуть больше «Амидалы», он обладал внешней грацией точильного бруска, но при этом отличался огромной прочностью корпуса и завидной автономностью. Вместо генераторов на жидком энергоносителе, как на большинстве малых кораблей, он был оборудован реактором и мог находиться в полёте больше года, не заходя в базы и лишь пополняя запасы инерта – реактивной массы для досветовых двигателей – в атмосферах газовых гигантов. Корабль достался нам в качестве трофея при разгроме шайки пиратского главаря Деймона, которого до прошлого года, вообще-то, звали Димой Цыгановым. В освоенную часть Галактики и его, и меня, и ещё пятерых землян занесло одновременно, а вот судьба наша сложилась по-разному. Вовку Кулешова застрелила проклятая Орра Синг за то, что не захотел смириться и стать рабом. Гарику, то есть, Игорю Митрофанову, удалось бежать, и теперь он зарабатывал на жизнь песнями под гитару в портовых кантинах, последнее время получал весьма неплохие гонорары. Что стало с девчонками, которых Синг продала работорговцам, я не знал до сих пор. Диман же в команду наёмников вписался великолепно и меньше чем через полгода сделался настоящим корсаром – безжалостным, беспринципным и одинаково жестоким как с жертвами, так и с собственными подчинёнными. Он и меня, без сомнения, прикончил бы, да Осока заколола его раньше. Свой корабль Диман вооружал в спешке, и нашим механикам потом пришлось срезать приваренные снаружи корпуса ракетные установки и пару длинноствольных кинетических пушек, ставить нормальные орудия и пусковые. Заменили и оставшиеся от предыдущего владельца слабенькие оборонительные лазеры. «Глаза и уши» «Пилигриму» нарастили системами военного образца. Чего пока на нём не было, так это полноценного медицинского оборудования. Зелтронка Дэя Р’Валуси, хоть и занималась чаще контрразведкой, всё-таки, была врачом и за здоровье сотрудников отвечала тоже. Дэя мечтала о мини-госпитале с лабораторным комбайном и бакта-камерами, но такие не выпускались со времён Республики, а флотский комплект занял бы половину палубы. Пришлось зелтронке ограничить аппетиты переносной лабораторией и парой реанимационных капсул «Праксен» четырёхсотой серии, примерно таких же, как стояла на «Амидале». Сейчас это было как нельзя кстати: ни фрегат, где располагался наш основной госпиталь, ни «Кориолан» на планету не посадишь, а при захвате такого опытного бойца, как Синг, могли появиться раненые.

Вокруг ратуши вовсю кипела работа. Пограничники в заранее рассчитанных местах заделывали в грунт крепления и ставили лёгкое сетчатое ограждение, крепили голокамеры наблюдения. А жители окрестных домов собирали чемоданы. Выяснилось, что сто сорок ближайших к ратуше коттеджей хозяева по просьбе правителя сдали на две недели для размещения делегаций. Внутри периметра оставалось всего несколько семей: наши спецы решили не отказываться полностью от местного персонала, а во избежание шантажа приняли меры предосторожности. Остались только те, у кого не было родственников за периметром, или те, кто на время смог перевезти родню внутрь. Тогрутские дома, увенчанные, словно парусами, секциями солнечных батарей и теплообменников, также стилизованными под монтралы этой расы, были достаточно просторны. В каждом имелись гостевые комнаты, чаще несколько, и приехавшие родичи, в основном, пожилые, разместились со всеми удобствами. Разумеется, со всеми местными предварительно побеседовала Дэя. Зелтронам, чувствующим эмоции, не нужно никакого оборудования, чтобы выяснить, не лжёт ли человек и не скрывает ли что-то. Реакция одного из сотрудников ратуши Дэю насторожила, и его вместе с семьёй командировали на космодром, заниматься размещением экипажей посольских кораблей. Из ребятишек, что приходили посмотреть на «Амидалу» в первый день, в периметре остались двое, Паван и Киран. К ним присоединился третий парнишка, немного постарше, по имени Аджай, ему, наверно, было лет одиннадцать. Они так и крутились возле кораблей, успели со всеми перезнакомиться и то и дело напрашивались помогать. Более солидный Аджай постоянно жил в посёлке космопорта и поначалу держался несколько свысока, гордясь своими знаниями в области кораблей, их оборудования, как их обслуживают и ремонтируют. Но Паван уступать первенство не желал, к тому же, у него имелся весомый козырь – истории, что рассказал я.

– Вам не мешают Паван и Киран? – спросила у меня Кассия, та самая женщина с растущими в стороны рожками, что прислуживала за ужином у Рошти. – Целыми днями возле вас, хоть говори им, хоть нет.

– Нет, не мешают, – сказал я. – Ваши?

– Мои. Совсем от рук отбились. Особенно Киран. Я уж говорю ей, говорю, а она всё равно за братом таскается. И платья носить не желает.

Так Киран – девочка? А я и не догадался за все эти дни! В базик ведь почти нет указаний на мужской или женский род. А по внешности в таком возрасте понять ещё трудно. Форма монтралов, выделяющая сильный пол, обозначается примерно к четырнадцати годам, фигура у девочек – немногим раньше, а лекки растут лет до двадцати пяти, так говорила мне Осока.

– Насчёт платьев можете не волноваться, – улыбнулся я. – Насмотрится на наших тогрут – будет носить.

– Надеюсь. Скажите, Алекс, а кто Вам рассказывал все эти истории про джедаев? Дети говорят, Вы столько знаете…

– Что-то ребята, а что-то я наблюдал сам.

– Так я и думала. Вы знали Осоку Тано, старшую дочь профессора Ирис, – глаза Кассии стали печальными.

– И Вы тоже, – уверенно сказал я.

– Она мне жизнь спасла. А я так и не успела поблагодарить.

– Это никогда не поздно.

– Вы хотите сказать…

– Да. Возможно, она и сюда прилетит, мероприятие важное, – до конца обнадёживать Кассию я не хотел, вдруг Осока не сочтёт нужным раскрывать перед ней своё инкогнито. – А нет, я ей обязательно передам.

– О, спасибо Вам большое! Только не говорите детям, что я её знаю, хорошо? Иначе они меня задёргают, а мне и рассказать нечего.

– Поговорите на досуге с госпожой Чучи, – посоветовал я, – Вам надолго хватит.

Не уверен, удалось ли Кассии последовать моему совету, так как до начала ассамблеи оставалось всё меньше времени. На Кирос прилетели сотрудницы, которым предстояло обслуживать делегации. Привезли их наш главный специалист по протоколу и этикету, каамаси Икхилар Ан’Кди, и Кои Дару-Секура, ей ведь долгое время пришлось быть референтом у помощника имперского моффа. Профессиональных официанток у нас было всего три, поэтому Рийо попросила помочь и Нолу, не понаслышке знающую эту работу. Врачи Карантинной службы быстро нашли общий язык с местными администраторами. Только мне почему-то казалось, что одну из женщин я в первые дни здесь не видел. Родственница из другого посёлка? Раскраска в виде двух закрашенных областей вокруг глаз и ниже, небольшие пустые треугольнички на щеках, свинцово-серые полоски по монтралам и леккам, роскошная золотая подвеска на лбу с крупным сапфиром указывает на принадлежность к зажиточной семье. Нет, что-то здесь не так. Я нарочно прошёл мимо девушки, пытаясь заглянуть ей в глаза, да не тут-то было: она быстро опустила ресницы. Вот теперь сомнение переросло в уверенность. Можно как угодно раскрасить монтралы, даже высветлить их кончики, но форму-то не изменишь! Резко развернувшись, я догнал тогруту и по-хозяйски положил руку ей на талию:

– Объясни мне, пожалуйста, ты-то что здесь забыла?

– Простите? – на базик пискнула та.

– Так, прекращай дурочку валять, будущая родственница! Ты зачем сюда явилась? Она же почует тебя в Силе, как тогда, на Паквалисе! И узнает.

– И что такого? – Эрдени, а это, конечно, была она, повернула голову и посмотрела на меня в упор. – Всем известно, что я сбежала. Ну, прилетела домой… Кто удивится, встретив тогруту на Киросе или Шили?

– А если она задумает снова тебя выкрасть?

– И провалить основной заказ? Сам-то в это веришь?

– Не особенно, – признал я. – Меня больше интересует, что скажет Ирис, когда тебя увидит. Ты, помнится, должна быть на практике совсем в другом месте, набирать материал для диплома.

– Ой, ну, подумаешь! Через две недели наберу, к спеху, что ли? А мама, если тебе интересно, меня уже видела, трёпку задала…

– И? – подбодрил я, услышав во фразе некую незавершённость.

– Велела не попадаться тебе и Чучи, потому что прибьёте.

– Правильно понимает остроту момента. Руки так и чешутся. Твоё счастье, что женщин я не бью, а пороть тебя поздно.

– Уф-ф…

– Рийо может думать иначе. Поэтому будем считать, что ты наказана. Вечером жду у корабля, поможешь развлекать местную малышню. Мне нужен свежий источник героических баек.

– Легко! – просияла она.

– Не обольщайся, про Осоку я почти всё рассказал.

Радостное выражение на лице негодницы сменилось тоскливым:

– Тогда что вообще…

– А вот и подумай. Иначе, какое это было бы наказание?

 

2

Первая делегация прибыла на Кирос в восемь тридцать утра. Через полчаса – вторая. А затем началась форменная чехарда, корабли приземлялись с интервалом две-три минуты. «Амидала», как когда-то, в системе Араг, превратилась в мобильную диспетчерскую. Натуа, панторанка Ливэ Онитанти и фаргулка Маграс Керр, расположившись треугольником вокруг главного голопроектора, отслеживали обстановку вокруг планеты и космопорт. Нам с Эрдени достались посадочные площадки Города Мастеров. Полулёжа в откинутых назад пилотских креслах, мы наблюдали за небосводом, то есть, разумеется, его изображением на рубочном блистере. Как ни хотелось посадить каждую делегацию на Остром мысу и встретить подобающе прямо у трапа, это не представлялось возможным: их было слишком много! Не заставлять же важных персон ждать в космосе? Поэтому приняли волевое решение: на мыс сажать, кого можно, выбирая из очереди наиболее манёвренные корабли, ну, а кого не успеваем, направлять в порт. Оттуда делегации доставляли к ратуше на спидерах и встречали с не меньшими почестями. Корабли у гостей были самых разных типов. Многие представители прибывали на корветах кореллианской «консульской» серии, уже не выпускаемых, но не потерявших «статусности», так как они имели гиперпривод класса 1.5, для простых смертных в Империи запрещённый. Другие успели заменить их на более современные модели, семейства CR. Третьи, менее зажиточные, пользовались кто чем: различными типами космических яхт, GX-1 в люксовой модификации, «Гоцанти», даже обычными грузовиками. Некоторые типы я видел впервые. Станция наблюдения на горе и новые голокамеры, установленные в ратуше, давали превосходное изображение, а кое-что с нашего пустыря неплохо наблюдалось и собственной оптикой «Амидалы». Увы, детально разглядывать корабли и существа, из них выходящие, времени не было. Вместо этого мне приходилось переругиваться с посольскими «водилами», многоопытными, но привыкшими к более неспешному и вальяжному маневрированию, одних подгонять, других придерживать. Эрдени было чуть легче, за штурвалами спидеров сидели наши ребята, они, в отличие от персональных пилотов, командам диспетчера подчинялись беспрекословно.

– Помедленнее, пожалуйста, я записываю, – сказала в один из моментов Падме.

– Что? – не понял я.

– Тот пилотяга, думаю, в жизни не слышал столь красочных оборотов в свой адрес.

– Нечего тупить на взлёте и занимать эшелон с такой важностью, будто он «пэрвий орэл в этот гори»! – огрызнулся я. – По-русски я б ему ещё не то…

– А ты по-русски и выразился, – хихикнула Эрдени. И снова включила свой микрофон. – Э-э… двадцать седьмой, в круг! Двадцать первый, поживее освобождаем поляну!

– Причём, без мата, что характерно, – добавила Падме, видя, что я кошусь на Тано-младшую и явно собираюсь покраснеть.

– Богатый опыт починки компов в бухгалтерии, – облегчённо сказал я. – Там редко, но встречаются девочки, которых подобные слова смущают. Правда, после первого годового отчёта таких, как правило, не остаётся. Всё, работаем.

Мимолётная сценка несколько разрядила напряжение и позволила нам благополучно руководить воздушным дурдомом до той минуты, как я в очередной раз произнёс стандартное:

– Площадка свободна.

А Натуа откликнулась:

– Прибывающих нет.

Я посмотрел на часы. Однако! Свистопляска продолжалась больше четырёх часов. Сколько же за это время мы приняли рейсов? Думаю, больше ста.

– Алекс, я разомнусь немного? – Эрдени вытянула шею и красноречиво покосилась на дверцу в стене рубки, за которой находились умывальник и санузел.

– Иди, конечно, а потом меня подменишь, – разрешил я.

– Ну, как тебе понравилась «сидячая работа» диспетчера? – лукаво поинтересовалась у тогруты Натуа, когда та вышла из санузла.

– Ни за что на свете! – взмахнула руками Эрдени, вызвав снисходительные смешки остальных женщин.

– Некоторые, между прочим, каждую смену так работают, – гордо заметила пушистая Маграс, шевельнув кончиком хвоста.

– Ага, некоторые и языком умываются, – буркнула по-русски Эрдени. – От такой работы я за неделю ситом стану.

– Отдыхайте, ребята, – сказала фоллинка. – Теперь большого наплыва не будет, мы втроём управимся.

За четыре с лишним часа огороженный сектор Города Мастеров превратился в шумное и людное местечко. Немудрено, сотня делегаций – это, по самым скромным оценкам, больше тысячи разумных существ. Представители планет и рас и их обслуживающий персонал обустраивались в отведённых им коттеджах или перемещались по улицам, останавливались, беседовали друг с другом. Им помогали девушки, одетые в одинаковые голубые с ярко-синей отделкой костюмчики: топ-безрукавка, асимметричная юбка, отдельные рукава-митенки и невысокие ботинки. Одежду для персонала придумала Ашара Зитани, та самая преподавательница изящных искусств, которую мы вытащили из имперской тюрьмы на Шили вместе с Ирис Тано и тогрутами-мужчинами. А пошивом занимались здесь, на Киросе. Ашара придумала и универсальные головные уборы, которые подходили женщинам большинства рас – и людям, и твилекам, и тогрутам, и чагрианкам, и даже икточи, хотя их у нас и не было. Именно такая ажурная конструкция красовалось сейчас на голове у Эрдени. Нижние концы убора, обрамляющие скулы, уходили под лекки, там скрывались наушники и микрофон комлинка, верхняя часть лежала меду рожек, продолжаясь до затылка. Налобник украшали три прозрачных страза, расположенные в форме треугольника, и два меньшего размера над глазами. Посторонним незачем было знать, что за ними прячутся миниатюрные голокамеры и осветительный прибор. Едва мы вышли из-за крайних коттеджей и оказались на улице, к Эрдени тут же направились двое серолицых, тонких, словно иссушенных людей расы фост и задали вопрос, как пройти к нужному коттеджу. Она бойко объяснила, более того, предложила проводить. Фосты вежливо отказались, заверив, что теперь найдут дорогу.

– Тебя твоя начальница не хватится? – спросил я.

– Хватилась бы – уже позвонила бы, – рассудительно ответила Эрдени, постучав по наушнику. – Вон, кстати, Рийо, подойдём?

– Обязательно. Должен же я спросить, чем ты завтра занята, раз тебя саму это не беспокоит!

– Меня гораздо больше интересует, кто эта женщина, с которой она беседует.

– Со спины трудно сказать, – пожал плечами я. – Кажется, кто-то знакомая, но не с базы точно. А-а, знаешь, кто это? Рила Рэйсс, жена хранителя Великой Библиотеки! Неужели и её припрягли?

Оказалось, что да, и не только её. Панторанка и супруга Библиотекаря Джин-Ло Рэйсса в настоящий момент обсуждали, как распределить людей Рилы. Чтобы не мешать, я остановился чуть в стороне и придержал за локоть Эрдени.

– Красивая, – прошептала она. – Осока говорила, что она с Датомира, ведьма?

– Да. Силовой толчок в её исполнении видел собственными глазами. Точнее, притягивание предмета.

– О, Алекс? – Рила повернулась к нам. – Добрый день, как поживаете?

– Добрый день, последнее время, вроде бы, неплохо.

– Нашли свою планету?

– Да, и, в том числе, благодаря Вашим стараниям.

– Всегда приятно быть полезной, – она поправила волосы.

– Позвольте представить: младшая дочь семьи Тано, Эрдени.

– М-да-а? – просияла Рила. – Та самая, что играет с водой? Очень-очень рада! С Вашей мамой я уже имела удовольствие познакомиться. Я – Рила Ти из организации «Агенты Оссуса».

Хм. Это псевдоним, или она назвала себя девичьей фамилией? Я взял этот факт на заметку, подобные детали всегда нужно выяснять, чтобы не попасть впросак.

– Между прочим, Эрдени сегодня с нами движением рулила, – тихо прокомментировал я по-русски для панторанки.

– Молодец. И остальные тоже. Отлично справились с наплывом гостей, – похвалила Рийо.

– Завтра чем загрузим? Девушка так и рвётся в бой.

– Неужели? – панторанка скептически покосилась на Тано-младшую. – Оставь пока при себе на непредвиденный случай. Напряжёнки с персоналом теперь нет, Рила привезла четырнадцать человек, из них восемь женщин, и все дружат с Силой.

– Ладно, тогда будет при мне, – кивнул я и поинтересовался: – Как идёт процесс встречи и размещения?

– Без эксцессов… почти, – панторанка старалась говорить с приличествующей долей огорчения, но губы её помимо воли растягивались в улыбке. – Сенатор от Набу грохнулся прямо посередине прилётной дорожки.

– Джа Джа Бинкс в своём репертуаре, – притворно вздохнула Падме, появляясь рядом с нами, видно было, что и голограмму разбирает смех.

– Королева? – Рила с интересом разглядывала её. – Добрый день. Рада видеть Вас воочию.

– Взаимно. Мы, кажется, переписывались по Голонету?

– Да-да, я отвечала на некоторые запросы.

– Падме, пожалуйста, осторожнее с прогулками, – предупредила Рийо. – В составе делегации не только Бинкс, но и твоя племянница.

– Рюу?

– Нет, младшая, Пуджа, её выбрали Представителем.

– Совсем взрослая, ей ведь столько же, сколько и Ноле, – вздохнула Падме. И, предупреждая ответную реплику панторанки, добавила: – Конечно, я не стану ей показываться, как бы ни хотелось. Посмотрю издали, и только.

– Вот! Мудрое решение, – кивнула Рийо. И обратилась к датомирке: – Итак, Ваших парней мы задействуем сегодня, а девушек завтра, с утреннего заседания. Одежду для них изготовят к сроку, Правитель твёрдо обещал.

– Хорошо. Учтите только, что нас девять, а не восемь. Я прилетела не затем, чтобы вести летопись в уголке. Могу быть референтом или официанткой, что угодно.

– Посмотрим по расстановке. А сейчас извините, нужно идти. Прибывает корабль с Тариса.

– Подходят к атмосфере, – подсказала Падме. – До посадки семь минут.

С Острого мыса как раз снялся, уходя на стоянку в космопорт, очередной ярко-красный «консульский корвет» делегации. Под сводом нижнего зала ратуши правитель Рошти и его помощники беседовали с прибывшими существами, гуманоидами явно водного происхождения, потому что вытянутые сплюснутые головы их сильно напоминали переднюю часть самого большого ската Земли – манты. У них имелись даже «головные плавники» по бокам рта. Глядя, как они слегка поворачивают головы, чтобы лучше видеть одним глазом собеседника, я подумал, что довольно трудно становиться разумным существом, не имея бинокулярного зрения. С другой стороны, угол обзора у них, пожалуй, был близок к круговому.

– Как они называются? – спросил я у Рийо.

– Селкаты, – сказала она. – Когда-то были очень интеллигентной и мирной цивилизацией, а в последние десятилетия сильно обеднели. Молодёжь идёт в наёмники, в пираты, работать хотят немногие.

– Неудивительно, при имперской политике.

– Нет, это раньше началось, до войны ещё. Не знаю точно, почему, как-то не было возможности изучить вопрос.

«У меня была, – сообщила нам в наушники Падме. – Торговые войны фармацевтических компаний. Селкаты, в основном, производят лекарства, а на этой ниве конкуренция год от года растёт».

– Вас проводят в коттедж, друзья мои, там есть всё необходимое, – сказал, тем временем, Рошти. Увидев, кому он собирается поручить сопровождение, я подтолкнул Эрдени, и девушка, правильно интерпретировав посыл, шагнула вперёд:

– Я провожу, сэр!

– Вот, очень хорошо.

Кассия и ещё одна тогрута в униформе остались рядом с нами. Костюмы их чуть отличалось от остальных. Головной убор украшал дополнительный элемент, стилизованный лист папоротника, возвышающийся надо лбом, словно кобра на венце фараона. На рукавах имелись яркие полосы, такая же полоса углом вверх, как шеврон, проходила по спине, позволяя издалека определить: это – распорядители, к ним можно обращаться тогда, когда другой персонал помочь не смог. Мне не потребовалось вглядываться, чтобы узнать Осоку, уж её-то я видел с несколькими вариантами раскраски на лице. Сегодня она нарисовала себе примерно такую же «маску», как у сестры, только закрашенные области расположила выше, не захватывая щёки.

– Привет, – тихо сказал я.

– Привет. Эрдени уже к тебе прилипла? – насмешливо прищурилась подруга.

– Зря ты. Она сегодня так поработала диспетчером, выложилась в полную силу.

– Молодец, что сказать.

– У вас тут как? Орра Синг, случайно, не прилетала?

– Ну, нет, конечно, не совсем же она дура, светиться официально! А вот кое-кто ещё прилетел. Помнишь имперскую агентессу с ментальным блоком?

– Ту, которую ты не тронула при отлёте с «Румелии»? Она здесь?

– Да. И очень хитро замаскировалась.

– Тебя она, надеюсь, не узнала?

– Нет, я бы почувствовала. Тогда бы пришлось брать сразу.

– А так пусть пока работает?

– Конечно. Не забывай, чей заказ выполняет Синг, не исключено, что ей послали поддержку. Спугнём ещё, гоняйся потом.

– У меня тоже для тебя интересная новость, – и я рассказал то, что узнал от детей о доносчике Тудхи.

– М-да, эта субстанция всплывает при любых условиях и на любой планете, – вздохнула Осока. – Стемнеет – отправим разведчиков, пусть повесят на дом систему наблюдения.

Тем временем, над Острым мысом снижался, заходя на посадку, корабль делегации Тариса. Обтекаемый корпус его сверкал так, что глазам было больно.

– Нубиец? – пробормотал я. – Это, случайно, не копия кое-чьей яхты?

«Нет, это „Крилл-722“, силуэтом они похожи, но этот в два раза крупнее», – поправила Падме.

«Семьсот двадцать второй» приземлился носом к ратуше, откинулся трап – здесь он располагался в передней части обитаемого отсека и открывался вперёд, а не назад – и из корабля появились делегаты. Впереди шествовали четверо: человек средних лет с небольшими залысинами по бокам высокого лба и крупным широким носом, красноглазый дурос, головастый бит и наш знакомый Динэк Вао. За ними двигались помощники – мужчина опять же человеческой расы, виски которого украшали пышные бакенбарды, и девушка-твилека. Опознать в скромно потупившей глазки секретарше в длинном платье джедая-историка Рати Ситру можно было не без труда. Голову её покрывал полупрозрачный платок, отбрасывающий тень на лицо, а походка сейчас ничем не напоминала плавную, но пружинистую обычную поступь. Надо же ухитриться семенить так, будто она в Японии стажировалась и целыми днями носила кимоно и гэта! Следом на прилётную дорожку сошли представители ещё семи видов. Иторианин, куаррен, тоненькая женщина-родианка, сниввианин, за ними катар, похожий на человекообразного льва, громадный густолохматый вуки… и – вот сюрприз! – ещё одна знакомая женщина, расы тиилин. Она тоже сильно изменила внешность. Полупрозрачная туника из небесно-голубой материи позволяла различить тонкий чёрный комбинезон, плотно облегающий великолепную фигуру, огненно-рыжие волосы были зализаны вверх и прихвачены «гимнастической» заколкой-корзинкой, обнажённые руки унизывали многочисленные браслеты разной толщины.

– Какая многонациональная планета этот Тарис, – удивлённо покачала головой Кассия.

– Ещё не все прилетели, – заметил молодой мужчина из состава комитета по встрече. – Насколько я помню из справочника, всего там живут семнадцать разумных видов.

Динэк Вао, между тем, отыскал глазами нас, улыбнулся, вежливо наклонил голову. А делегат-человек, очевидно, руководитель всей делегации, уже здоровался за руку с Рошти.

– Смотрю, вы пригласили ещё одного специалиста по Орре Синг? – спросил я своих дам, кивая на тиилинку.

– Мне показалось, это будет полезно, – сказала Рийо. – Латс долгое время с ней работала, знает все повадки и, так сказать, особенности, – она красноречиво постучала пальцем по виску. – А заодно отвлечёт внимание от кое-кого ещё, владеющего Силой.

– Ну, правильно, – одобрил я. – Кстати, Асаж тоже здесь?

На лицо Рийо набежала тень. Девушки переглянулись, потом Осока сказала:

– Не хотели мы тебе говорить, ты к ней так хорошо относишься. Знаешь, кто взял заказ на твоё устранение?

– Не может быть!

– Тем не менее, подтверждённый факт, – развела руками Рийо. – Передал агент из Гильдии охотников.

– Ну… может быть, у неё была какая-то причина… – неуверенно произнёс я.

– Алекс, я очень на это надеюсь, – страдальчески сморщила лоб Осока. – И Рийо, вот, тоже считает, что нужно ей доверять. Но, согласись, сейчас во всём этом разбираться как-то не ко времени. Других забот полон рот.

– Закончится ассамблея – увидимся с ней и всё выясним, – поддержала панторанка.

Я только вздохнул. Когда имеешь дело с противником, владеющим Силой, на счету каждый боец с джедайскими способностями. Правда, теперь с нами полтора десятка чувствительных к Силе агентов и среди них – датомирская ведьма, а те, по словам Осоки, большие мастерицы телекинеза и наведённых галлюцинаций, но какова она в бою, вот вопрос?

– У вас какие-то невесёлые лица, – сказала, подходя, Латс. – Проблемы?

– Надеюсь, что просто недостаток информации, – Осока покосилась на неё, затем на меня, губы её тронула улыбка: – Алекс, ты, случайно, не знаешь, кто эта милая девушка? Очень знакомое лицо, не могу вспомнить. То ли модель, то ли актриса…

– Забываешь про уровень мероприятия, – я тоже говорил на базик, чтобы Латс понимала. – Наверняка кто-то из высшего общества, баронесса или графиня.

– Шли бы вы оба, а? – пробормотала тиилинка. На её фиолетовой коже румянец смущения заметен меньше, чем у более светлых Рийо или Нолы Секуры, но Латс выдало стремление спрятать глаза.

– Тебе на самом деле очень идёт, – сказал я уже серьёзно.

– Надеюсь, не очень заметно, что я не привыкла носить такое?

– Совсем не заметно, – заверила её Осока. – Держишься с достоинством, как и всегда. Дамы и господа! – произнесла она громче. – Прошу за мной, я провожу вас к коттеджу.

Разговор о Вентресс и заказе расстроил меня не на шутку. Да, я и в самом деле относился к ней хорошо, да, считал, что злодейские замашки у неё в прошлом. И у меня не укладывалось в голове, что она может убить кого-то из нас за вознаграждение. А вечером в каюте меня ожидала ещё одна неприятная тема. Осока обнаружила световой меч, тот самый, что я подобрал тогда в Храме джедаев. Пока Ирис и Инкип Риен Шо вели переговоры с Рошти, я смастерил для него подставку с креплением на случай болтанки. Чтобы установить в рубке корабля… когда-нибудь потом. А сам меч убрать позабыл. Осока не стала ругаться в прямом смысле слова, вместо этого прочла небольшую лекцию о том, что меч – душа саму… простите, джедая, как его собирают с помощью Силы, как он сопровождает рыцаря всю его жизнь до последнего часа. И нехорошо брать меч без разрешения, в том числе, оружие павшего бойца, всё равно, что с могилы. Вот лично она не против, если с ней что-нибудь случится, чтобы её мечи остались у меня на память, но не так же. И вообще, нужно сделать мне собственный, только кристалл брать не на Илуме, а, например, велморит…

– Подожди, пожалуйста, – становил её я, видя, что подругу слегка занесло. – Ответь мне на один вопрос. Когда ты входила в зал, ты видела меч, лежащий отдельно от остальных?

– Нет, не видела.

– Точно?

– Абсолютно. Если бы и увидела, положила бы к остальным. Почему ты спрашиваешь?

– Да потому, что я его подобрал у самых ног. А стоял я, как ты помнишь, метрах в двух в стороне. Понимаешь? Будто мне его специально…

– М-м. Думаешь, Призраки в Силе?

– Не знаю, но не мог я его не взять. И… только не смейся. Мне показалось, что вслед мне кто-то сказал три слова. «Используй во благо».

– Вот даже как… Тогда это, действительно, Призраки, – Осока обняла меня, погладила по спине. – Прости. Отчитала тебя ни за что.

– Что ты, было очень познавательно, – примирительно сказал я. – Раньше я как-то не догадался обо всём этом спросить. А нельзя выяснить, чей это был меч?

– Не уверена, – покачала головой Осока. – Мечами такого типа пользовались многие рыцари. И магистры. Был бы цел профессор Хаян, это храмовый дройд-конструктор, помнишь, я тебе говорила, он бы сразу сказал, кто владелец.

– Ну, а всё-таки, у кого были похожие мечи?

– Говорю же, у многих. У магистра Ки-Ади-Мунди и его учеников. У Хетта. У мастера Толме… – Осока, как мне показалось, хотела назвать ещё кого-то, но промолчала. Вздохнув, добавила: – Надо запросить Библиотеку, возможно, у Рэйсса есть база. Идём ужинать.

«Ассамблея добропорядочных граждан» открылась на следующее утро в десять утра по местному времени. Правитель Рошти сказал речь:

– Друзья мои, обойдёмся без долгих предисловий. Всем известно, зачем мы собрались. Поэтому – прошу. Делитесь опытом, позитивным и негативным, выдвигайте идеи.

И вышел из фокуса голокамер. Представители планет и видов восприняли как руководство к действию и его слова, и стиль. Лишь некоторые из них многословно жаловались на действия имперских губернаторов и наместников, остальные приводили конкретные факты и ситуации, рассказывали, что сделать удавалось, а чему имперские чиновники препятствовали упорно. Как правило, с наместниками, то есть, представителями Императора, не имеющими в распоряжении гарнизона, договариваться было проще, впрочем, и среди них встречались самодуры, чуть что – «вызову крейсер». Подпёртые военной силой губернаторы проводили более жёсткую политику, часто игнорировали местные власти полностью. В принципе, ничего удивительного: гарнизоны имперцы размещали на планетах, где население не отличается покорным нравом. Самым скверным вариантом было «губернатор из местных» на планетах со смешанным населением. Что-то вроде: «Ти быль уголовникь? Гут. Теперь ти есть бургомистр!» В Империи не только шлемы штурмовиков напоминали гитлеровские.

– Тебе интересно? – спросил я Падме. Эрдени и я наблюдали за происходящим вместе с ней, в комфортных условиях корабельной рубки.

– Очень, – кивнула голограмма. – Я, всё-таки, при жизни занималась политикой. А тебе нет?

– Не всё. И голова от обилия информации начинает пухнуть.

– Это оттого, что ты меньше владеешь темой. Отвлекись, тем более, есть повод. У нас гости.

– Мы опять будем рассказывать деткам сказочки? – простонала Эрдени. Накануне ребятишки Кассии к кораблю не приходили, но Тано-младшей хватило и предыдущего вечера.

– Чует моё сердце, у них какое-то дело, – сказал я. – Посмотри на серьёзные мордашки.

И точно. Завидев меня на трапе, Паван и его сестрёнка бросились навстречу, чуть не крича:

– Женщина! Странная такая!

– У забора!

– Спокойно, тихо, – я успокаивающе поднял раскрытые ладони. – И рассказывайте по порядку.

– Мы наблюдали за забором, – начал Паван, – на той стороне, у протоки… Там ведь с вашего корабля не видно, враг может поплыть под водой и пробраться. А тут она. Постояла на берегу, вроде как, на воду смотрела, потом ушла.

– Может, просто приехала из другого посёлка посмотреть на гостей? – подсказала Эрдени, спускаясь вслед за мной. – Тогрута?

– Да, и одета, как у нас принято, – подтвердил Паван. – Только… ходит как-то странно…

– Хромает? – предположил я.

– Нет. Просто как-то вот…

– Руки она всё время в карманах держала, – Киран изобразила, как именно. – Неудобно же идти так.

– Да, и я подумал, может, там бластеры у неё?

– А вот руки – это серьёзно, – встревожился я. – У нашего врага очень длинные и тонкие пальцы, не такие, как у людей. Увидите такие – бегите со всех ног. И тётку ту увидите – тоже держитесь подальше.

– Мы не боимся! – возмутился Паван.

– Верю. Но она любит захватывать заложников, понимаешь? Мы же не хотим, чтобы она выбрала Киран?

Пискнул комлинк.

– Падме мне всё транслировала, – сообщила Осока. – Ребята просмотрели записи. Женщина на них есть. Но. Ни одной камере она не позволила зафиксировать лицо целиком.

– Тогда это точно она. А рожки – маскировка.

– Похоже, похоже, – задумчиво произнесла Осока. – Прогулялась, осмотрела наши датчики, поняла, что поверху не пройти, под водой – тоже. Вернётся ночью. И пойдёт единственным оставленным для неё путём.

Орра Синг, разумеется, не могла знать, что ночной караул у нас вдвое больше дневнго, и что появления злоумышленника мы ожидали изначально. Поэтому никакого аврала не было. Все, кому положено, в этот день спокойно легли спать, не спали только у нас, на штабных кораблях. К полуночи уложить удалось лишь двоих – гиперактивных детишек Кассии, которых Рийо распорядилась перевести на «Амидалу» вместе с матерью, чтобы не полезли куда-нибудь по собственной инициативе. Правда, для этого Осоке пришлось пожертвовать собой и признаться: наши с Эрдени рассказы – о ней. Павану и Киран дали подержать световые мечи, а жёлтый, которым нельзя обжечься, позволили по разу включить. После этого оба тогрутёнка, как привязанные, отправились за своей героиней в каюту и послушно легли спать, попросив одну – всего одну! – историю из её прошлых похождений.

– Спят, – сообщила довольная Осока, возвратившись в рубку.

– Отлично, – Эрдени зевнула.

– Шла бы ты тоже? – предложила ей сестра.

– А вы?

– Мы? Сейчас проведаем делегацию Тариса, а дальше до утра будем дежурить посменно, нет смысла бодрствовать всем.

– Я с вами!

Над Городом Мастеров дул тёплый ароматный ветерок, шелестя зеленью палисадников. Дневная жара отступила, и на улице, пожалуй, стало даже приятнее, чем в близкой к идеалу атмосфере корабля. На небе не было ни единого облачка, и тысячи звёзд светили с хрустально-чистого небосвода, загадочно мерцая. Ближе к горизонту сияла серебром полоса спирального рукава.

– Начал забывать, как выглядят звёзды с поверхности планеты, – с улыбкой сказал я. – Здесь они крупнее, чем на Земле.

– Ну, да, – кивнула Осока. – Расстояния между звёздами меньше, чем у вас, вот и видны лучше. Вот ту пару видишь, яркая белая и оранжевая? Выше и правее ещё две слабенькие, нижняя – Виласса.

– Дом, – тихо сказала Эрдени. – Вот куда бы я полетела… на каникулы.

– А насовсем вернуться не хотелось бы?

– Может, и да. Немножко. Но я ведь Тано. Среди одних наших мне будет скучно.

Коттедж делегации Тариса располагался на краю импровизированной посадочной площадки, однако, чтобы войти, требовалось обогнуть его – дверь, естественно, находилась со стороны улицы. Пограничники в прихожей были начеку и впустили нас, лишь убедившись с помощью сканеров, что никто из нас не замаскированный террорист. Из дверей нижней гостиной на освещённый рассеянным светом пол прихожей ложилась золотистая дорожка. Оттуда слышалась музыка. Некрасивый большеголовый сниввианин, склонив голову так, что виднелась круглая лысина-тонзура, свойственная этому виду, вдохновенно перебирал струны кветарры. Изобретателями этого инструмента, имеющего, в отличие от земных гитар, восемь струн, считаются забраки, но в Галактике на нём играют большинство гуманоидов, у кого достаточно гибкие руки. Сниввианский делегат владел кветаррой виртуозно, слушать его было не меньшее удовольствие, чем гитаристов из Латинской Америки. Собравшиеся в гостиной моё мнение явно разделяли. Положив голову на сцеплённые пальцы рук, слушала родианка, рупоры-антенны на её голове чуть покачивались, тонкий рот-трубочка улыбался. Задумчиво смотрел куда-то вдаль Динэк Вао. Прикрыл глаза от удовольствия катар. Лицо тиилинки озаряли безмолвные переливы эмоций. Рати, с подчёркнутой небрежностью подперев рукой щёку, незаметно отодвинула от виска край головного убора вместе с ушным фильтром, чтобы полнее насладиться звучанием. Эрдени, обойдя сзади диван, с детской непосредственностью ткнулась щекой в основание лекки джедайки-историка, та, подняв руку, потрепала её полосатые хвостики.

– Всё в порядке? – спросил Динэк в паузе между мелодиями.

– Да. Сегодня она не придёт, – ответила Осока.

– У меня тоже такое чувство, – подтвердила Латс. – Решила, что сегодня все слишком бдят, и прошмыгнуть будет труднее. Выждет день, может, и два.

– Чего-чего, а терпения у неё всегда было хоть отбавляй, – Осока усмехнулась. – Но кто сказал, что у нас его меньше? И что кто-то расслабится на второй или третий день?

– Может быть, нарочно изобразить некоторую расхлябанность?

– Утром решим.

– Тоже верно. Мэрн, позволь твой инструмент на минутку?

Вот уж чего я не ожидал от суровой Латс Рацци, так это умения играть на гитаре. А тиилинка, взяв несколько уверенных аккордов, заиграла медленную, со странным ритмом мелодию, слегка напоминающую вальс. Словно раздумывая о чём-то, она смотрела вдаль, а руки, казалось, жили собственной жизнью, скользя по ладам. Дважды повторив один и тот же мотив, Латс коротко взглянула на нас и вдруг тихим приятно вибрирующим голосом запела. Мысленно я рифмовал эти разновеликие строчки по-русски:

Это было настолько неожиданно и настолько гармонировало с характером самой тиилинки, что слова восхищения застряли у меня в горле. Молчали и остальные, наверное, целую минуту. Первой дар речи обрела Эрдени. Плюхнувшись на диван рядом с Латс, с разгону поцеловала в щёку, воскликнула:

– Потрясающе! Давно не слышала ничего подобного!

– Вот ещё, твилечьи нежности, – проворчала наёмница. Покосилась на присутствующих твилеков, буркнула: – Простите, вырвалось.

– Не страшно, – улыбнулся Вао. Рати Ситра беззвучно рассмеялась.

– Тебе не по найму воевать, а на сцене выступать надо, – сказала Осока. – С таким-то голосом.

– Не, это не по мне, – покачала головой Латс. – Всю жизнь кривляться перед публикой, чтобы платили…

– Спой ещё, – попросила Тано-младшая.

– Поздно уже, – со странным выражением лица отказалась Латс. Не будь это она, я бы предположил, что наёмница смущена!

– Да, действительно, – поддержал Динэк Вао, внимательно на неё посмотрев. – Пора спать, завтра будет напряжённый день.

К сожалению, он оказался прав. Нет, в общем и целом ассамблея проходила успешно. Выступления, обсуждения, беседы в кулуарах… Всё больше делегатов проникались идеей, о которой не раз говорила Рийо и другие директора. Хочет Империя работать с местными властями – будем работать. Не хочет – надо не жаловаться, а искать прямых связей с другими планетами. Кое-кто, не теряя времени даром, прямо тут, на Киросе, подписывал торговые соглашения. Однако, наряду с этим возникло некое отчётливое напряжение, вызванное одной из острейших проблем освоенной Галактики. Справиться с ней не смогла даже прогрессивная и просвещённая Старая Республика, а Империя и не собиралась бороться. Несмотря на то, что наиболее одиозные виды, вроде хаттов, трандошан и зайгериан, на ассамблее представлены не были, негатив, всё же, прорвался в середине второго дня. Мне об этом сообщила Нола Секура, чуть не сшибив меня с ног перед входом в ратушу. Лицо девушки выражало растерянность, граничащую с отчаянием, глаза подозрительно блестели.

– Алекс! Пожалуйста-пожалуйста, – юная Наследница Крови уже довольно уверенно говорила и на словиоски, и по-русски. – Они покинули зал заседаний! Собираются улететь. Надо их остановить! Не могу найти маму, комлинк не отвечает, пойдём со мной, прошу!

– Пойдём, – не стал спорить я, – но объясни толком, кто улетает, кого надо остановить?

– Делегация Рилота! Обиделись они, скажите тоже! Правду услышали в свой адрес!

Представители планеты Рилот уверенным быстрым шагом направлялись к своему коттеджу. Делегация состояла из восьми персон. Четверо крепких мужчин средних лет, несколько расплывшиеся от возраста, но не потерявшие прямой осанки, видимо, являлись главами ведущих кланов. Весьма пожилой, сморщенный твилек с кожей, выгоревшей до блёклого оттенка капустных листьев, и коричневый толстячок производили совсем другое впечатление. Советники, что ли? Обе женщины делегации также были немолоды, их одеяние наводило на мысль о духовном сословии: длинные бесформенные платья-рясы и одинаковые прямоугольные платки на голове вместо традиционных уборов. Передние кончики платков проходили под лекки, закрывая заодно и уши, и были, скорее всего, завязаны на затылке, задняя часть свободно спускалась на спину. Драгоценная заколка-камея, удерживающая накинутую на плечи расписную шаль одной из женщин, несомненно, обозначала высокий сан.

– Остановитесь! – громко и чётко сказала Нола. Один из предводителей кланов повернул в её сторону голову, произнёс что-то на родном языке, при этом лекки его чётко выразили недоумение. Это «слово-жест», как и некоторые другие, я научился различать благодаря сёстрам Вао, с которыми много общался на строительстве главной базы. Как и другие твилеки с Тариса, они разговаривали на базик, даже между собой, но при этом машинально помогали себе лекками, как итальянцы – руками.

– Что тебе нужно, дерзкая девочка-официантка? – спросил толстяк. Нола не удостоила его даже взглядом, она смотрела на женщину с камеей:

– Жрица! Вы знаете, кто я. Представьте меня.

– Нолаа, Наследница Крови Секура, – сказала жрица. И неохотно добавила: – и Наследница Крови Даруу.

– И что угодно Наследнице? – осведомился первый мужчина.

– Право на информацию, – ответила Нола. – По какой причине вы покинули ассамблею?

– Нас оскорбили, – сказал старик. – Представитель планеты Ожом открыто назвал нас работорговцами.

– При всём уважении, Старейший, меня, конечно, не было на Рилоте несколько лет… Но разве кланы прекратили продавать в рабство своих женщин?

Старик смутился, а Нола продолжала:

– А раз нет, он просто назвал вещи своими именами. Не смешите предков, уважаемый. Хочу знать причину, не повод.

Причина оказалась банальной. Рилот и так жил сравнительно неплохо, в том числе, за счёт торговли женщинами, а ещё больше – доходами от продажи рилла, который, подобно земному опию, использовался в медицине, но, в основном, уходил на чёрный рынок наркотиков. Делегация приехала, скорее, с целью «легальной разведки», а затем, обнаружив, что планеты стремятся сотрудничать напрямую, делегаты перепугались. В поведении других представителей они усмотрели крамолу и, опасаясь репрессий имперских властей, решили уехать, тремя голосами против двух. Выяснив это, Нола стала уточнять, действительно ли её планета не нуждается в прямых связях с соседями. Выяснилось, что всё с точностью до наоборот: покупать товары непосредственно у производителя, само собой, дешевле, чем у имперских посредников. И тогда девушка укорила взрослых дядей, что они не заботятся о благе Рилота и своих кланов. Нола говорила смело, решительно, дерзко и очень разумно. Главы кланов, жрицы и Старейший слушали. И никто из них не видел правой лекки девушки, судорожно обвитой вокруг моего локтя.

– Местоблюститель Секура, – Нола впервые посмотрела в глаза толстячку, – в присутствии Глав и моего поверенного заявляю: Ваши действия наносят вред репутации клана и планеты. Ищите другое решение.

Последние слова она произнесла на родном языке, к счастью, Падме всё слышала и дала мне перевод. Толстяк вздохнул и что-то сказал коллегам.

«Отзывает своё мнение об отлёте, – прокомментировала Падме через гарнитуру. – Теперь перевес на стороне тех, кто за продолжение участия в ассамблее».

Церемонно поклонившись, Нола двинулась прочь. А, оказавшись за углом, неожиданно разрыдалась, уткнувшись мне в плечо.

– Ну, девочка, ну, что ты, милая? – я осторожно погладил её по плечу. – Ты так прекрасно держалась, ну…

– Сейчас-сейчас, – всхлипнула Нола, – я успокоюсь. Страшно очень было.

– Они не заметили, – для нас обоих сказала Падме через динамик громкой связи. – А с тобой теперь будут считаться, поверь моему опыту.

– Я и говорю, умница. Как их построила! – ещё раз похвалил я. – Падме, передай Эрдени, чтобы на вечер подменила Нолу, хорошо?

– Хорошо, уже бегу, – послышался голос Тано-младшей. – Подруга, ты была великолепна, тут весь борт в восторге.

– Спасибо, Эни, – Нола осторожно, чтобы не тронуть тушь, протирала платочком под глазами.

– А где, всё-таки, Кои? – спросил я.

– На космодроме с Дэей и Ветте, беседует с диспетчерской службой, – сказала Падме. – Перед моим прилётом какой-то корабль без разрешения пролетал над городом. Это могла быть Синг. Надо понять, где они сели.

– Корабль-то большой? Может, она не одна?

– Вот и мы то же думаем. Такой грузовик до двенадцати душ перевезти может.

Возле трапа «Амидалы» Рийо беседовала с атлетически сложенным существом, которое я поначалу принял за гуманоида птичьего происхождения. Во всяком случае, у него были красные петушиные «бородки» -бакенбарды, нечто похожее на зоб, а рот напоминал клюв. Лишь подойдя ближе, я понял, что «клюв» -то не роговой, а состоит из четырёх мягких щупалец. Получается, это водная раса?

– Падме, подскажи, что за вид? – спросил я.

– Я знаю, – ответила Нола. – Белуган с планеты Кварцит.

Название было мне знакомо. Та самая планета, где Латс Рацци и Асаж Вентресс работали вместе, и Асаж крепко приложила о суровую действительность самого Бобу Фетта, правда, он тогда был ещё совсем молодым.

– Думаю, наша компания могла бы взяться за эту работу, – говорила Рийо. – Всё зависит от числа рейсов и суммы контракта.

– Какое сожаление, что я не уполномочен это обсуждать! – белуган всплеснул руками, и когти-шипы на его пальцах сухо стукнули друг о друга. На базик он говорил своеобразно, но вполне понятно.

– Ничего страшного, после ассамблеи у нас дела в соседнем секторе, заскочим к вам и всё обсудим, – вежливо улыбнулась панторанка.

– Вы очень любезны, госпожа Генеральный Директор. Честь имею.

Белуган откланялся, а Рийо только тут увидела Нолу:

– Ну, здравствуй ещё раз, героиня дня! Ты, оказывается, прирождённый руководитель.

– Скажешь тоже, – смутилась Наследница. Однако, отрицать очевидное глупо, считали Рийо и остальные. Того же мнения была и Кои, вернувшаяся из космопорта.

Спасая несчастную Нолу от обрушившихся на неё «медных труб», я перевёл разговор на корабль наёмницы. Найти его не удалось. Записей обстановки компания раздолбаев, именуемая здесь службой управления движением, не вела вовсе: аппаратура это позволяла, но… «не возникало необходимости». К счастью, подробный разговор с каждой сменой дал результаты. Корабль был лоронарский, мелкосерийного типа «Беш-7», и появлялся он у Города Мастеров дважды, пролетев над и под городом, то есть, по долине ниже Острого мыса. Услышав об этом, Пятерня крякнул и поморщился.

– Надо кое-что проверить, как, полковник? – спросил он у Вантезо.

– Согласен. От этой гарпии можно и такого ожидать.

Во всей этой ситуации был только один плюс – характеристики «Беш-7». Корабль был совсем маленький и мог перевезти только восемь пассажиров, плюс пилот и бортстрелок. Если Синг и привезла с собой «группу поддержки», то небольшую.

Ровно в четверть третьего ночи сканеры дистанционного контроля обнаружили ниже уровня Города Мастеров небольшую полоску холодного воздуха. На фоне тумана над Нижней рекой она была практически незаметна, счастье, что датчики смотрели с нескольких сторон и засекли этот след в другом ракурсе.

– Реактивный ранец на хладагенте, – прокомментировала Осока. – Вот это точно она!

– Внимание всем! – ожил комлинк голосом Тианы Вао. – В городе обнаружены наземные цели, количество – шесть, ИК слабое, движутся к периметру.

– А вот и группа поддержки. Шестеро, стандарт, чтоб никто и не подумал… – сказала Осока.

– Что есть кто-то ещё? – уточнила Эрдени.

– Точно.

Я взбежал на подиум:

– Боевая тревога! Бортстрелки по турелям! Первый – запуск!

Едва заметная дрожь, как мурашки по коже, пробежала по корпусу, когда плазменный шнур в генераторе номер один, разгоняясь, перешёл резонансную частоту. Я прыгнул в кресло, взялся за рукоятку ориентации и рычаг репульсоров. Уравновесил корабль, выведя индикаторы нагрузок на опоры в ноль, перебросил флажок, подбирая лапы, включил маскировку. Теперь в условиях гравитационного поля планеты «Амидалу» можно было обнаружить лишь одним способом – случайным попаданием в дефлекторный «кокон» из бластера или ионной пушки. Зажав ориентацию, я дал импульс вверх, и корабль беззвучно воспарил над городом, словно воздушный шар. Впереди уже мелькали сполохи бластерных выстрелов, Вантезо с «Пилигрима» отдавал распоряжения группам. Но это была не наша задача: на периметре сил хватало без нас, из ангаров «Погонщика комет» на космодроме стартовали два «нерфа», через две минуты они прижмут наёмников сверху. Я развернул «Амидалу» вправо и осторожно, на крайних плазменных двигателях, направил корабль над коттеджами к противоположному обрыву.

– Вот она, мерзавка! – воскликнула Эрдени из-за моего кресла, указывая на движущееся по берегу смутное пятнышко. – Тепловая накидка на ней, что ли?

– Да, – бросила через плечо Осока. – Как и на остальных. Держись, пожалуйста, нос расшибёшь.

На экране полыхнуло синим: наёмница привела в действие реактивный ранец и перемахнула протоку. Почему она сразу не приземлилась здесь, было очевидно. Прилепившись к обрыву, Синг сначала осмотрела берег, нет ли патрулей, затем дала сигнал остальным начать шум и только тогда двинулась дальше.

– Пусть пройдёт ещё чуть-чуть, – понизив голос, словно наёмница могла нас слышать, сказала Осока. – Пли!

Я надавил спуск. Ионные пушки выводят из строя электронику, не вызывая разрушений – как раз, то, что надо для захвата в плен вооружённого до зубов человека. Фигурка внизу рванула с глаз отказавшие инфраочки, и тут же Осока включила «когерентные источники», то есть, лазерные прожектора, они смотрели туда же, куда стволы крыльевых орудий. Удар света по глазам заставил наёмницу покачнуться.

– Лечь на землю лицом вниз, конечности в стороны! – прогремел усиленный вокодером голос Пятерни.

Рука Орры Синг метнулась к поясу. Хочет улететь? Она, что, не поняла, что ранец тоже отказал? Но наёмница не ранцем решила воспользоваться. В руке её был небольшой приборчик.

– Отпущу кнопку – и весь ваш поганый городишко рухнет вниз, в долину! – выкрикнула она.

Я похолодел. Простейший передатчик в экранирующем чехле от выстрела ионки мог и не пострадать. Висящей в воздухе «Амидале» ничего не угрожало, «Пилигрим» в случае обрушения тоже, скорее всего, успеет включить репульсоры, но всем остальным, кто находится вне кораблей – конец.

– А ну-ка, я с ней поговорю, – сказала Падме. И внезапно появилась внизу, перед носом Синг: – Отдай это мне.

Наёмница отшатнулась:

– Н-не-е-ет… Ты… ты умерла!!

И отпустила кнопку.

Блеснуло пламя. Столб дыма, подсвеченный снизу оранжевым, ударил в звёздное небо, расплываясь грибовидным облаком. Звук от взрыва докатился до микрофонов корабля… спустя целую минуту. К тому времени наёмница была скручена подоспевшими пограничниками и закована в кандалы – руки и ноги.

– Что ж ты так умирать-то торопишься? – ехидно сказал, подходя, Пятерня. – Тебе ещё жить и жить… на какой-нибудь дикой планетке, куда и корабли-то не залетают.

– Клонированное отродье! – Орра рванулась, но солдаты держали надёжно. – Как, как?? Заряды нельзя было снять, они бы взорвались!

– Мы их вырезали вместе с камнем, чтобы не тронуть датчики. Вот этим, – клон зажёг перед её глазами жёлтый меч Осоки.

– Джедаи, опять джедаи! Ненавижу!! – Синг почти визжала.

Скоротечный бой у периметра также подходил к концу. Наёмники, согласно плану обстрелявшие стойки камер наблюдения и «Стражников», никак не ожидали, что навстречу им выкатятся на прямую наводку три дройдеки. Один был убит, двое тяжело ранены, двоих наши мандалоры взяли живьём. И только шестой, включив реактивный ранец, сумел бежать. Тесс Мерел-Крайз пыталась преследовать его лично, и догнала бы, ведь она легче мужчин, если бы не мастерство пилота «Беш-7».

– Это был он, – устало сказала Тесс. – Фетт. Я уверена.

– Один-один. Синг бросила его тогда на Флорруме, теперь – он её, – заметила Осока.

– Не расстраивайся, сестра, – Корки положил руку на плечо Тесс. – Ты всё равно лучшая. А его мы однажды изловим.

Утром заседания так и не начали. Делегации, все, как одна, были взбудоражены ночными событиями. Президиум ассамблеи, посовещавшись, решил выделить сегодняшний день на «свободное общение», а завтра продолжить запланированные дискуссии. Репутация «Индесела» как охранного предприятия взлетела до небес. Ещё бы, разгромить в пух и прах команду опытных наёмников да вдобавок без единого выстрела захватить саму Орру Синг! У меня возникло стойкое чувство, что очень скоро придётся здорово расширять штат наших пограничников, иначе со всеми заказами не справимся физически. Пленных наёмников правитель Рошти попросил оставить на своё попечение: они повредили несколько домов и теперь должны были отработать нанесённый ущерб на одной из строек. А вот Орру Синг следовало отправить с планеты как можно скорее. Этим вызвалась заняться Рила.

– Не волнуйтесь, знаю я одну неплохую планетку, – сказала она. – Там как раз такая природа, что на любую агрессию отвечает десятикратно, выжить можно, только приспосабливаясь.

– Случайно, называется не Пирр? – пошутил я.

– Нет, это в другом секторе, – Рила явно меня не поняла.

– Не понимаю, почему было не покончить с ней сразу? – продолжал я. – Не дай бог, ещё выберется и будет мстить.

– А что бы ты сказал, предложи я «сразу покончить» с Асаж? – прищурилась Осока. – То же и Синг. Одиночество поможет ей задуматься над своими поступками…

– Или окончательно сбросит с катушек, – мрачно закончил я.

– О, нет, она слишком сильная натура, чтобы сойти с ума, – возразила Рийо. – И, мне тоже кажется, есть шанс, что она исправится, хотя бы, частично.

Что ж, раз так – поехали в космопорт.

Корабль Рилы назывался «Философ» и несколько удивил меня своим видом. Металлический осьминог, в той «конфигурации», как эти головоногие плавают в толще воды. Сплюснутый корпус-голова, более широкий в передней части, а сзади – изогнутые, словно щупальца, длинные кронштейны двигателей. Осока, напротив, глядела на «Философа» почти с нежностью. Она объяснила, что этот корабль очень древний, так или почти так строили рендилианские верфи четыре тысячи лет назад. На этих кораблях летали легендарные джедаи времён Великой Войны. Впоследствии, многократно модернизированные, корветы типа «Защитник» служили и Храму, и местным правительствам, несколько кораблей сохранились до наших дней. «Тигель», который Осока упоминала тогда в разговоре с Хондо Онакой, тоже принадлежал к этому типу. А на «Философе» тринадцать лет назад были эвакуированы из Библиотеки Храма сотни терабайт важнейшей информации.

– Всё верно, – кивнула Рила. – А ещё на этих кораблях сохранились «сундуки», где содержали пленных ситов. Госпожу Синг мы до места назначения поместим именно туда. Ребята!

Двое агентов-фаргулов, парень и девушка, подтолкнули скованную Орру по трапу.

– Ну, что же, да пребудет с тобой Сила, – сказала Осока датомирке. – Джин-Ло привет.

– Вряд ли я его увижу в обозримом будущем, – отозвалась та. – Мне кажется, нам стоит некоторое время пожить отдельно. Возможно, всё время. Здесь тоже тот случай, когда только одиночество может заставить человека встать на путь исправления.

– О-о, хм, ну, тебе лучше знать, – стушевалась моя подруга.

– Да пребудет Сила и с вами. Я ещё загляну.

Мы молча наблюдали, как старинный корвет, втянув многочисленные опоры шасси, плавно развернулся и начал набирать высоту, оставляя за собой яркий, хорошо заметный даже днём, след плазменных двигателей.

– А вот теперь можно заняться и имперской шпионкой, – заявила Осока.

Захват подготовили в холле временной столовой, где обедали делегации. Двое пограничников из спецгруппы «Креш», то есть, «Ц», делали вид, что флиртуют с Алемой Вао, мы с Осокой непринуждённо беседовали чуть в стороне. Я косил глазом на проходящих мимо женщин, пытаясь, узнать среди них агента, всё-таки, на фрегате я её видел не раз. За два предыдущих дня мне это так и не удалось, видимо, она слишком хорошо замаскировалась. Внезапно Осока громко щёлкнула языком, и пограничники моментально блокировали руки проходящей мимо зелёной твилеки. А моя подруга резким движением сзади сорвала с неё головной убор… вместе с хвостиками. Под ним были спутанные тёмные волосы. Девица вскрикнула от боли. Теперь и я понял, что это та самая, с грузовика «Барлоз», только ей изменили форму губ и кончик носа. Вот так маскировка! Но как же тогда она шевелила лекками, разговаривая с другими твилеками? А она шевелила, я видел накануне. Не простая это шапочка, по-видимому. В руке Осоки фальшивые лекки постепенно теряли зелёный оттенок, становясь полупрозрачными, как заурядный латекс. Агент попыталась повернуться, чтобы увидеть, кто, в прямом и переносном смысле, сорвал с неё маску, и тотчас получила несильный, но чувствительный шлепок по щеке.

– Обернёшься – умрёшь сразу, – будничным тоном предупредила Осока.

– Ясно, – агент замерла в неподвижности.

– Теперь слушай меня внимательно. У тебя три варианта. Первый – вернуться к хозяевам и рассказать, что тебя вели с того момента, как напарница приставила нож тебе к горлу.

При этих словах шпионка заметно вздрогнула. Осока же продолжала:

– И что важнейшие данные, тобой переданные – чистейшая дезинформация. По-моему, казнённых в Империи кремируют, а пепел выбрасывают с мусором?

– Д-да.

– Второй – скрыться. Не могу осуждать, если ты поступишь так, бежать всегда проще, чем идти на риск. Третий вариант – тоже вернуться, но ничего не говорить. И продолжать работать на нас. Думай, в общем. Выберешь третий путь – тебя разыщут. А теперь уходи, пока твилеки с Генезии, которых ты обманула, не взялись за тебя всерьёз.

– Верните нейроинтерфейс.

– Вот уж хренушки. Это устройство нам самим пригодится. Оно ведь не настроено на конкретного человека?

– Нет. Имейте в виду, при первых надеваниях возможны головные боли, это не опасно, нужно перетерпеть.

– Учтём. Тебя выведут за периметр.

– Думаешь, не обманет? Будет работать на нас? – спросил я, глядя вслед крашеной шпионке.

– Мы её проконтролировать не сможем… – усмехнулась Осока, – а вот СТИ запросто. Отдам им, пусть используют. Она ещё довольна будет. Служба, в отличие от имперской разведки, агентов бережёт, не жертвует, как пешки.

Остаток ассамблеи прошёл спокойно. Утром пятого дня было объявлено, что сегодняшнее заседание – заключительное. В сущности, всё было уже ясно. Представители планет, населённых не людьми или не только людьми, познакомились друг с другом ближе и поняли, что поводов для сотрудничества можно найти гораздо больше, чем для вражды. Даже скептически настроенные делегаты Рилота изменили своё мнение. Перед отлётом старшая жрица разыскала Нолу и подарила собственноручно вышитую ленту-кушак, поблагодарив за мудрое вмешательство. Делегация Тариса отбывала, как и прибыла, одной из последних. Рати Ситра, которой уже не было нужды изображать секретаршу, оставалась с нами, чтобы улететь на «Погонщике комет», а Латс Рацци решила лететь с Вао.

– Ты так и не сказал ей, что она спасла твоего друга? – спросила Осока, провожая взглядом сверкающую яхту.

– Собирался. Но ты сама слышала, как она относится к эстрадным профессиям, – развёл я руками.

– Очень жаль, – заметила Падме. – Помнишь, он как-то так о ней отозвался, но выражение лица было весьма красноречивым.

– Думаешь, она ему нравится? – недоверчиво покосился на неё я.

– Определённо.

– А, пусть сами разбираются, если встретятся, – сказал я.

– Мне пора, – сказала Рати. – До встречи на главной базе.

Она обняла сначала Осоку, потом Рийо и вместе с Кассией направилась к площадке спидеров. Тогда мы ещё не знали, что не увидимся несколько дольше, чем предполагали.

 

3

Дневная сторона планеты Кварцит ничем не отличалась от большинства таких же планет, не имеющих открытых водных пространств: цепи гор, долины, обширные плеши пустынь, покрытых сероватым песком или пылью. Не видно было лишь растительности, хотя вода на планете явно имелась в достаточном количестве, об этом свидетельствовали плывущие над поверхностью облачные массы и разлапистые спирали циклонов. По другую сторону терминатора тучи то и дело подсвечивались вспышками молний. Грозы тут явно были повсеместным явлением и гораздо более интенсивным, чем на других виденных мной планетах. Там же, где поверхность не скрывали облака, ночная планета светилась россыпями огней. Наверное, кто-то с первого взгляда принял бы их за города, однако, мне сразу показался странным цвет этого «освещения» – призрачно-фиолетовый. Существу с нормальным зрением жить при таком было бы не слишком комфортно.

– Так светятся выходы на поверхность кристаллических жил, – объяснила Осока. – Городов наверху нет, все они в пещерах.

– Непригодные условия? – спросил я. – На поверхности, я смотрю, ничего не растёт.

– Здесь плотная атмосфера, слишком насыщенная электричеством, – сказала подруга. – Оно и загнало всё живое под землю. На планете всего несколько видов, способных выжить на поверхности. Мхи и какие-то членистоногие.

– Я смотрю, полёты над Кварцитом тоже невозможны, – заметила Падме. – В лоции указано, что входить в атмосферу глубже, чем на сорок тысяч от поверхности опасно для двигателей.

– Они пользуются орбитальными лифтами, построенными ещё Сеятелями, – Осока взялась за рукоятку ориентации и слегка повернула «Амидалу» вокруг продольной оси, так что планета оказалась как бы «над нами». – Когда-то их было два, сейчас остался один. Вон, видите, справа по носу.

Лифт выглядел тоненькой ниточкой, протянутой откуда-то снизу к цилиндру орбитальной станции, раскинувшей в стороны шесть длинных щупалец солнечных батарей.

– А что будет, если и этот выйдет из строя? – спросила Рийо.

– До планеты можно ещё добраться на баллистическом спускаемом аппарате, – пожала плечами Осока. – А обратно – на твердотопливной ракете, больше никак. Пусковые шахты есть возле каждого города, там даже дежурные ракеты стоят. Вернее, стояли во время войны, сейчас не знаю. Что диспетчер на спутнике, Падме?

– Просит подождать десять минут, пока ошвартуется туристический лайнер, – отозвалась та.

– Здесь есть, что показать туристам? – удивился я. – Впрочем, Асаж говорила, что на Кварците красивые пещеры.

– Совершенно верно, – сказала Осока. – Просто необыкновенно. Да и орбитальный лифт Сеятелей увидишь нечасто. Для непривычного человека такой аттракцион… Очень советую посмотреть. Рийо и Натуа, думаю, составят тебе компанию?

– Нам сперва надо подписать контракт со Службой перевозок, – напомнила панторанка. – Предлагаю поступить так: ты, Алекс, лети сейчас вместе с туристами. Заодно послушаешь их гида. А мы с Натуа спустимся потом, как закончим.

– Осока, а ты? – спросил я.

– Я бы с удовольствием, да у «петухов» я в розыске, – вздохнула Осока. – Словосочетание «наёмница Хонс» у местной безпеки до сих пор вызывает судороги.

– Понятно. Значит, лифтов, говоришь, раньше было два? – невинным тоном уточнил я.

– Ага… – машинально ответила Осока, потом её выделенные белыми линиями брови поползли к переносице. – Что?? Ты думаешь, это я???

– С тобой я уже ничему не удивлюсь.

– Его, если хочешь знать, разрушили ещё до войны! А я и исправным-то пользовалась всего один раз.

– Как один? – не понял я. – Два, наверное?

– Именно один, – проворчала Рийо. – Говори уж, раз проболталась.

– Ну, – моя подруга смущённо потупилась, – с поверхности я, как раз, на ракете и удирала.

Делать всё равно пока было нечего, и я с примкнувшей ко мне Падме принялись выяснять подробности того Осокиного визита на Кварцит. Оказалось, что здесь наша «наёмница Хонс» настигла одного из тех галактических дельцов, за голову которых рано или поздно назначается немаленькая награда. Жулик с Умбары облапошил Лантиллианское Братство, а эти ребята хоть и не настолько богаты, как Кореллианская Коммерческая Гильдия, на его поимку решили раскошелиться, надеясь вернуть украденное. Зная, что за ним охотятся, умбаранец задумал укрыться среди Пещерных Людей Кварцита, заказал себе светящиеся линзы, чтобы замаскировать глаза, а на планету проник по фальшивому дипломатическому паспорту. Как раз за нападение на липового «дипломата» мою Осоку и ловили белуганские гвардейцы. А когда поймали, получили от неё по морде, как те дружинники из Кулинарного техникума. Увлёкшись рассказом, Осока позабыла, что якобы стыдится своих похождений, и не без удовольствия описывала, как «петухи» сначала гоняли по пещерному лабиринту её, а потом уже она их.

Рийо, тем временем, созвонилась со Службой перевозок, и те охотно дали команду зарезервировать для меня место на туристическом челноке, отправляющемся с транзитного терминала на естественном спутнике Кварцита к орбитальному лифту. Хорошо, что лайнер был слишком велик и не мог причалить прямо к станции! Вблизи лифт оказался довольно толстой связкой перламутровых «макаронин» диаметром примерно по три метра каждая, перехваченных через равные промежутки муфтами, по ободу каждой ярко горели сигнальные огни, позволяющие видеть лифт с космических кораблей и в тени планеты. Разумно, ибо столкновение грозило катастрофой поистине всепланетного масштаба. Внутри по трубам-«макаронинам» двигались кабины, состоящие из реактивной площадки и купола силового поля. Каждая вмещала до семи существ размером с человека, о чём гласили неоновые таблички сверху, но, так как группа состояла всего из сорока душ, туристов распределили по пятеро. Шестыми в двух кабинах оказались пожилой гид-белуган и я.

Спуск для туристов – а они, судя по одежде, прибыли с какой-то из зажиточных планет – и в самом деле был чем-то вроде аттракциона, такие космические «американские горки». Задрав головы, взрослые дяди и тёти вопили от восторга и ужаса, глядя, как удаляется, исчезая в вышине, орбитальная станция. Затем на некоторое время гвалт поутих, потому что станция исчезла, а о том, что кабины движутся, говорили лишь мелькающие мимо соединительные муфты. Когда же начались плотные слои атмосферы, внезапно приблизились клубящиеся грозовые облака, все разом отшатнулись к центру кабины. Молнии одна за другой били в ствол лифта, не причиняя, впрочем, никакого вреда, трубы, наверняка, были надёжно заземлены пращурами при строительстве. Ещё немного – и под нами показалась быстро приближающаяся поверхность планеты. Туристы так же дружно прилипли к прозрачной стенке силового поля, жадно разглядывая несущиеся снизу горы и снова вопя, как малолетки. У меня, честно говоря, тоже захватывало дух, но, поглядев на белугана, стоящего в центре соседней кабины с невозмутимым видом бывалого морского волка во время шторма, я сделал каменное лицо. Как говорится, не первый год в космосе!

Нижняя площадка орбитального лифта очень напоминала верхнюю, с той лишь разницей, что в её центре располагались не агрегаты управления, а серый, высотой до потолка, монолит основания «струны», на которой, собственно говоря, и держалась вся конструкция. Гид собрал продолжающих галдеть от избытка чувств гостей и повёл их низким сводчатым коридором на… вокзал? Да, именно вокзал. В большой пещере-зале, свод которой подпирали грубо вытесанные из камня колонны, оканчивались тупиками с десяток магниторельсовых путей. На платформах дальних громоздились какие-то ящики и контейнеры, должно быть, то была грузовая часть станции. Там стояли несколько серо-бурых, то ли от отсутствия покрытия на металле, то ли от пещерной пыли, поездов. Ближний поезд разительно от них отличался. Передний и хвостовой вагоны были точно такими же, как у магнитопоездов на Бреге и Корусанте, возможно, они тут являлись локомотивами, этого я не знал. А между ними располагалась пара вагонов-лодок, один застеклённый, у другого вместо крыши лишь полупрозрачный продольный брус сверху. Подойдя ближе, я понял, что брус не цельный, это сложенные хитрым образом узкие транспаристиловые панели. В этот-то открытый вагон и пригласил нас гид. В отличие от прежних встреченных мной белуган, на базик он говорил абсолютно чисто, а хорошо поставленный баритон дал бы сто очков вперёд любому современному телевизионному диктору. Поезд тронулся, и гид, заложив руки за спину, начал свой рассказ. Он говорил о том, какой прекрасной была поверхность этой планеты десятки тысяч лет назад, пока одна из древних империй, чьё название стёрлось из памяти поколений, не начала здесь добычу полезных ископаемых. Со временем экосфера становилась всё суровее к живым существам, и к тому времени, как империя рассыпалась в прах, белуганы и кейджи, потомки когда-то привезённых сюда шахтёров, вынуждены были отступить в подземелье, где не было убийственных гроз, а воздух оставался пригодным для дыхания.

– Господин Паплиэдо, – сказал один из туристов постарше, – некоторые учёные считают, что всё было наоборот: Пещерные Люди жили здесь изначально, а белуган, как воинов и надсмотрщиков, привезла древняя империя. Что Вы думаете об этой гипотезе?

Гид рассмеялся:

– Искренне не советую озвучивать её в присутствии наших чиновников, могут перевозбудиться и выслать вон с планеты. Что думаю лично я? Биологи говорят, что нет связующих звеньев эволюции между неразумной жизнью Кварцита и каким-либо из двух разумных видов. Поэтому, скорее всего, обе расы прибыли сюда извне. Кто раньше, кто позже – науке пока точно неизвестно, известно лишь то, во что хотят верить политики.

Паплиэдо продолжал рассуждать и очень изящно увёл разговор на другую тему: как замечательно, что древняя империя рухнула раньше, чем успела вычерпать планету до дна, и мы до сих пор имеем возможность любоваться феерическим зрелищем кристаллических пещер Кварцита. Зрелище и впрямь потрясало. Сиреневые кристаллы, свечение которых мы видели из космоса, попадались в пещерах повсеместно, то реже, то чаще, на полу, стенах, потолке и временами образовывали целые «леса». Кристаллы имели одинаковую форму, но отличались размерами. Поодиночке они росли редко, в основном, объединялись в разнокалиберные друзы, не менее разнообразные, чем деревья или кустарники. Какие-то состояли только из крупных «веточек», другие, словно поросль, окружали сотни мелких кристалликов. Временами среди сиреневого кристаллического «леса», словно цветы, сверкали камни других тонов: золотистые, зелёные, синие. А если приглядеться, можно было заметить, что кристаллический лес медленно пульсирует, каждая часть его – в своём ритме. Вот только что «дерево» выделялось тёмным пятном в окружающем «подлеске», а через минуту оно сияет, как новогодняя ёлка, а соседнее, наоборот, потускнело. Поезд, тем временем, как-то незаметно сошёл с основной линии, и ветка из одиночных колец уводила его куда-то в сторону, по причудливым извивам поросшей кристаллами пещеры. Один из туристов не преминул спросить, отчего такая развилка. И получил ответ, совершенно естественный для меня, знакомого с железными и шоссейными дорогами. Мы двигались по старой трассе, проложенной вдоль пещеры, основной же ход спрямили, пробив в скале несколько тоннелей. Получилось быстро, удобно для перевозок… и совсем не зрелищно. Поэтому прежнюю ветку решили сохранить, сняв с опор кольца одного из направлений, и катали по ней экскурсантов.

– А теперь, дамы и господа, – гид поднял руки, призывая к вниманию, – прошу несколько минут тишины. Послушаем пещеру…

Поезд замедлял ход, будто катясь по инерции, хотя трения в магнитной подвеске, конечно же, не было, и, наконец, остановился. Тотчас смолкло жужжание линейных двигателей, тормозивших его. И вот тогда стали слышны слабые звуки кристаллического леса. Посвист ветра в дальних закоулках, плеск воды где-то справа, странное сухое потрескивание, а ещё… чириканье? Неужели здесь есть какая-то жизнь? Странно. Живым существам в этом кристаллическом лесу было бы нечем питаться. Новый треск, совсем близко, и я успел заметить, как одна из веточек сиреневого «куста» вдруг поблёкла, перестала светиться и отвалилась. До поверхности было совсем невысоко, тем не менее, кристалл, коснувшись каменного дна пещеры, вдруг рассыпался мелкой серой крошкой. Один из туристов тоже заметил это и, наводя портативную голокамеру, с возгласом указал рукой в том направлении.

– Тише-тише, – вновь попросил Паплиэдо.

Э, а звуки-то при первых человеческих голосах стихли! Значит, это точно местная жизнь. Пока туристы водили объективами камер, пытаясь заснять отмирание кристаллической ветви, пещерная фауна вновь успокоилась. И начала выползать на свет. Крохотные движущиеся светлячки при более внимательном рассмотрении оказались глазами небольших многоножек, снующих между кустов. Ах, вот оно что! В пещере была и настоящая, живая растительность, вот эти пятна на камнях, трудноразличимые в неверном свете кристаллов. Многоножки ловко выхватывали из растительного ковра что-то совсем мелкое, я сразу понял, что живность – травоядным незачем так спешить. А вот и травоед, он покрупнее, неторопливо ползёт по краю пятна, ощипывая мох. Хищники близко к нему подходить не отваживались, добыча была явно им не по зубам, как земным лисицам не по зубам лось. Крупное членистоногое заметили и другие туристы, показывали пальцами, шикали друг на друга, чтобы не спугнуть, нацеливались камерами. Гид стоял в сторонке, скрестив на груди руки, и наблюдал за их оживлением, для него реакция гостей была привычной. Заметив, что молодой человек лет четырнадцати с выстриженной полосой посреди головы в том месте, где у панков бывает «ирокез», хочет задать вопрос, прижал палец к своему кальмарьему рту и сделал жест другой рукой: позже. Когда остановка закончилась, и жители кристаллического леса попрятались, испуганные звуком тронувшегося поезда, белуган произнёс:

– Молодой человек, Вы хотели что-то спросить?

– Да, – сказал тот. – Я вот слышал, что в пещерах живут и более крупные создания, размером с этот вагон. И будто бы кейджи на них верхом разъезжают. Это правда?

– Диких многоножек в пещерах давно уже нет, – ответил Паплиэдо. – Их истребили ещё до Руусана. Остались только домашние животные Пещерных Людей. Лет двадцать назад вам бы даже предложили проехать на них к минеральным озёрам. К несчастью, в правление лорда Отуа отношения с кейджами испортились. Нынешний лорд Фаглао прилагает все усилия, чтобы уладить разногласия, но пока Пещерные Люди редко приезжают в города.

– Жаль.

– Увы.

– Но на озёра мы поедем?

– Безусловно. На поезде. Это есть в нашей программе.

Пещера вновь повернула, впереди показались огни основной магниторельсовой трассы и освещённый портал тоннеля. Через четверть часа мы были в городе. Гид объявил свободное время, один час, и сбор группы возле другого пути вокзала «магнитки». Туристы потихоньку стали рассасываться по разным выходам, а я нашёл общественный терминал и соединился с Голонетом. Доступ здесь был какой-то кривой, через одно место. Я подозревал, что называется оно «орбитальный лифт», поскольку другие пути коммуникации с внешним миром перекрывает наэлектризованная атмосфера. Терминальную связь разрешили только после оплаты, я ещё нигде такого не видел, обычно обмен сообщениями по сети, вроде земного «оскара», в пределах одной планетной системы бесплатный.

«Сестра?» – набрал я на нужный адрес. Вводить русские слова аурбешем было чуточку неудобно, раскладка другая, но терпимо. В галактическом алфавите, из-за особенностей языка, имелись отдельные символы для «ч» и «ш», были и примерные эквиваленты «э», «ё», «ю». Вместо трёх отсутствующих букв мы приноровились использовать «v», «x» и «q», точно, как на старом ДВК.

«Da, tut, u tebq wsö w porqdke?» – пришло ответное сообщение.

«Нормально, экскурсия, и в самом деле, неплохая. Что там Рийо и Натуа? Собираются вниз?»

«Пока нет. Их пригласили отобедать, это пара часов минимум. Что-то мне подсказывает, что ждать их особо не стоит».

«Ну, что ж. Тогда возвращаюсь».

Вокзальное табло меня огорчило: если я правильно прочёл, до регулярного поезда к орбитальному лифту оставалось больше получаса. На всякий случай уточнив этот момент у белугана-полицейского тут же в зале, я решил пока прогуляться по городу, раз уж всё равно есть время. От вокзала под острым углом отходили две улицы-пещеры, примерно одинаковые по ширине. Не определив, которая главнее, я пошёл по правой. Вначале она была почти прямой, затем начала слегка изгибаться то влево, то вправо, следуя естественному направлению пещеры – древнему руслу подземной реки или тока лавы. Домов как таковых в этом городе не было, помещения вырубались прямо в скале. Нижний этаж состоял из витрин магазинчиков, лавок, закусочных, между которыми оставались зазоры по полтора-два метра, в них располагались входы в какие-то частные помещения, должно быть, жилые, расположенные выше. Двери «общественных мест» были открыты настежь и поставлены перпендикулярно проёму, на них сверху вниз шли надписи, дублирующие вывеску наверху. В некоторых случаях дверей не наблюдалось вовсе: очевидно, заведения закрывались вертикальной шторой, подвешенной над проёмом. Что касается жилищ, то у них обязательно имелись небольшие тамбуры, закрытые либо портьерой, либо низенькими распашными дверцами, у меня вызвавшими ассоциации с салунами Дикого Запада. И лишь за ними, в глубине, виднелась собственно дверь. Вторые, а кое-где третьи этажи глядели на улицу прорубленными в камне окнами, а между ними светились друзы сохранившихся сиреневых кристаллов. Здесь, в сравнении с уличными фонарями, становилось понятным, что свечение довольно слабое, хотя в пещере-лесу оно казалось ярким. Всё потому, что человеческий глаз приспосабливается к изменению освещённости и в полумраке «вытягивает» цвета на нормальный уровень, пока может. Фонари в основном висели под сводом пещеры, и лишь там, где он превращался в узкую, уходящую ввысь расселину, спускались на стены, к окнам. Временами, в расширениях пещеры, магазинчики образовывали выступы, а сверху на них были устроены балконы. Я подумал, что торговцы вряд ли разрешили бы делать подобное верхним жильцам, если не они же владели квартирой наверху. Боковые улицы-переулки явно имели искусственную природу. Слишком гладкие стены, правильная яйцевидная форма свода и прямолинейность этих тоннелей не могли быть обусловлены естественными причинами. Я заглянул в один из них и обнаружил, что ни магазинов, ни ресторанов там нет, только одноэтажные жилые квартиры.

Разглядывая местную «архитектуру», я поначалу не очень-то приглядывался к местным жителям. Между тем, в городе жили не одни белуганы. Встречались и люди, и твилеки – куда же без них? Это не могли быть сплошь туристы, вот та женщина явно покупает продукты для дома, а на этом молодом человеке – фартук официанта. Интересно, а в справочнике сказано, что, кроме белуган и кейджей, на планете нет других рас. Ну, о степени достоверности энциклопедических данных я знал и раньше. Кейджей, как и говорил белуганский гид, на улицах почти не встречалось. Лишь изредка можно было увидеть быстро идущую фигуру в плаще с капюшоном, из тени которого сияли светящиеся глаза, в основном, розовые или оранжевые. Из того же справочника я знал, что эти цвета свойственны женщинам. Мужчину с жёлтыми глазами я увидел лишь однажды. Разумно, если разобраться. У патриархальных кейджей женщины не воевали, и они, таким образом, демонстрировали, что ведут в городе чисто хозяйственные дела. Что, впрочем, сбора разведданных не исключало.

Внезапно внимание моё привлёк какой-то шум на соседней улице. Я как раз решил заглянуть в очередной переулок, где ярко светилась вывеска некоего предприятия общественного питания, и пробитая в скале штольня послужила резонатором. Впереди, метрах в ста, где кончался переулок, промелькнули несколько подтянутых фигур в униформе с яркой голубой отделкой и в глухих шлемах, украшенных такими же полосами – горизонтальной в передней части и вертикальной на затылке. В руках у них было оружие. Кого-то ловят? Выяснять это никто не спешил. Трое или четверо местных жителей в переулке при шуме и топоте множества ног как-то незаметно рассосались по закоулкам. Когда же белугане в униформе пробежали мимо, и топот их стал стихать, по штольне от дальнего её конца бесшумно скользнула фигура в плаще. Я решил посторониться, дать дорогу, но фигура внезапно тоже метнулась к стене, где мы и столкнулись. Под капюшоном мелькнули розовые глаза. Отпихнув меня, женщина устремилась дальше.

– Вот дура пещерная! – выругался я.

Женщина в плаще вдруг остановилась, как будто её дёрнули за поводок. Выпрямилась, медленно обернулась. Светящиеся глаза уставились на меня.

– Саша?

Голос был знаком, очень знаком.

– Люда?? – ахнул я. – Ты что здесь…

– Тише! Не шуми! – Людмила, девушка Игоря Митрофанова, живая и, кажется, вполне здоровая, погрозила пальцем.

– Это за тобой, что ли, погоня? – дошло до меня.

– Да за мной, блин. Угораздило поссориться с одним из кланов, теперь меня ищут. Погляди, на той улице чисто?

Я выглянул из переулка. Белуганской полиции видно не было. Взмахом руки я позвал Людмилу за собой. Спросил:

– К вокзалу?

– Да, пока там не перекрыто. Погоди секунду, сюда, надо избавиться от маскировки.

Затащив меня в служебный проход, заставленный, как водится, пахучими мусорными баками, она сняла плащ, вынула линзы из глаз и какой-то жёлтой салфеткой принялась тереть лицо, удаляя мертвенно-бледный с сероватым оттенком грим. Увидев её костюм под плащом, я мысленно присвистнул: чисто пиратская капитанша, только шляпы с пером не хватает! Одета Людмила была в сюртук, кожаный корсет, шорты и высокие сапоги. Перчатки без пальцев, разумеется, прилагались, точно в соответствии с галактической модой. Натянув их на руки, она повернулась ко мне:

– Хватит любоваться, пошли!

Под ручку, словно парочка, мы двинулись в направлении вокзала.

– Что ты с ними не поделила? – спросил я.

– Да так, характерами не сошлись.

– Говоришь так, будто замужем за одним из них.

– Что я, очумела? – фыркнула Людмила. – Нет, тут деловые отношения.

– Бизнесом занимаешься?

– В какой-то мере.

– Гарик говорил, вас Диман продал в рабство…

– Дима-ан? – в глазах Людмилы блеснули нехорошие огоньки. – А они-то с Вовиком, получается, не при делах? Просто в сторонку отошли?

– Я, вообще-то, не видел, как ты должна понимать. Гарик просто сказал, что Диман пришёл и поставил их перед фактом. А Вовка стал возмущаться, наёмница его и застрелила.

– Понятное дело, – хмыкнула она, – Митрофанов, как всегда, в ослепительно белом костюме. В любом дерьме умеет остаться чистеньким.

Я пожал плечами:

– Его труп тоже ничего бы не изменил. Расскажи лучше, как тебе удалось выбраться? И где остальные?

– Насчёт остальных не знаю вообще, нас разным распродали. А выбраться… Скажем так, договорилась с владельцем.

– Просто договорилась? – изумился я.

– Да нет, очень даже не просто. Сначала всякое было. Не хочу рассказывать. Ну, а когда терпение лопнуло, пошла и поговорила… Ладно, лучше ты про себя расскажи. Мы ведь думали…

– … что я остался на Земле, – подхватил я. – А я – что вы. И, в отличие от вас, оказался на необитаемой планете. Если бы не случайный корабль, мне бы точно конец. Там, видишь ли, травы растут, а для большинства людей их фитонциды – сильный аллерген. Сначала, вроде, ничего, а к вечеру чуть не задохнулся, представляешь?

– Отёк лёгких – плохая смерть, – согласилась Людмила. – Ну, а сейчас? Здесь, что ли, живёшь?

– Нет, что ты! Сюда мы по делам прилетели. Пока большие шишки ведут переговоры, меня, так сказать, отпустили на берег, – скромно ответил я.

– То есть, ты так на корабле и служишь? Ай да тихоня, кто бы мог подумать!

– Это что, Гарик вообще известным менестрелем стал. Даёт концерты, сшибает деньгу.

– И провались он со своими деньгами. Я себе настоящего мужика найду… Стой!

Я и сам остановился, увидев впереди усиленный наряд полиции. Вот чёрт, а сон-то, получается, был в руку! И город подземный, и погоня… Вот только Падме не прорвётся через эту треклятую атмосферу, чтобы нас увезти.

– Хреново дело, – пробормотала Людмила. – К вокзалу перекрыто. Слушай, ты иди, пожалуй, тебя-то не остановят.

– А ты?

– Ну, я… Как-нибудь.

– Нет уж. Русские своих не бросают.

– И чем же ты сможешь помочь, «последний русский»? – насмешливо посмотрела она на меня. – У тебя есть другой способ убраться из города? Конечно, можно пешком по пещерам, но пока доберёмся до лифта, они поймут и перекроют там тоже…

– Не тарахти, – перебил её я. Идея в духе моей благоверной уже сформировалась в мозгу. И я сказал: – Ты в этом городе давно? Как к мэрии попасть, знаешь?

– К магистрату? Знаю. Переулками на Первооткрывателей, а там пять минут идти.

– Вперёд!

– Уж не хочешь ли ты попросить о помощи господина бургомистра?

– Нет. С бургомистрами, полицаями, штурмовиками и прочей оккупационной нечистью связываться мы не будем, – усмехнулся я. – Припрёт – лучше свяжемся с местными партизанами. Ну, теми, под одну из которых ты косила.

– Ты имел с ними дело?

– Нет. Но думаю, что смогу, – небрежно ответил я. На самом деле, я вовсе не был уверен, что в разговоре с воинами кейджей мне хватит информации, что я знал от Вентресс. И что участники той истории живы, как-никак, прошло двенадцать лет. Этот вариант оставим в качестве последней соломинки. Пока же попробуем сами.

На небольшую площадь перед парадными дверьми магистрата мы вышли за несколько секунд до того, как по пещерам прокатился гулкий, мягкий и очень красивый звук колокола. Так здесь отбивался каждый час.

– Что дальше? – спросила Людмила. Она явно нервничала.

– Погоди, посмотрим новости, – я кивнул на голографический экран на скальном фронтоне магистрата. – А там поищем кое-что.

– Да чего тут смотреть!

– Сказал, погоди, – осадил её я. И оказался прав. Через минуту на экране пошла такая информация, от которой настроение у меня резко упало. Полчаса назад убит Икиэме Грун, глава влиятельного белуганского клана.

– Вот как ты «поссорилась», значит, – нахмурился я.

– Я говорила, не стоит тебе в это ввязываться.

– Ладно, теперь поздно пить «Боржоми». Они базальт будут грызть, пока тебя не найдут. Давай-ка пошустрее. Здесь рядом должен быть служебный проход. Вон он! Туда!

– Что ты задумал? Уйти в пещеры? Тогда надо было сразу.

– Нет, Людочка. Пещеры не помогут нам удрать с планеты, а кое-что, расположенное за магистратом – поможет.

– Интересно.

– Мне тоже, честно говоря.

По проходам, расположенным в нескольких уровнях за монолитам магистрата, мы плутали с полчаса, два раза чуть не ушли в «дикие» пещеры, пока я не догадался, что нам, вообще-то, нужен самый верхний уровень.

– Ты это искал? – спросила Людмила, указывая на тяжёлую металлическую дверь с надписью на базик: «Пусковая шахта №8».

– Да! Только сюда мы не пойдём.

– Почему?

– Потому что, – ответил я. Электронный замок двери был мёртв, а причина этого виднелась между краем его панели и косяком – вертикальная полоса, проплавленная в камне световым мечом, уж от него-то следы трудно не узнать, если пару раз видел. Любопытно, здесь приложился зелёный или жёлтый, велморитовый?

– Не огрызайся, поняла уже, она не работает, – сказала Людмила. – Идём к следующей.

У двери шахты номер семь Людмила открыла висящую на поясе сумочку, стала копаться в ней. Вытащила на свет божий небольшую электронную панель:

– Сейчас подберём код…

– Долго, – отмахнулся я. Вынул из сумки на пояснице световой меч, включил. У Людмилы расширились глаза, но она промолчала, не задала никаких вопросов. Я же, не тратя времени на объяснения, прорезал базальт точно так, как было сделано на соседней двери. Навалился, утапливая тяжёлую дверь внутрь и в сторону. За ней виднелась секция кольцевого балкона с металлическими перильцами и хорошо знакомый бок спасательной капсулы.

Капсула оказалась установлена на цилиндре твердотопливной стартовой ступени, утопленном в глубину шахты. А метрах в пяти-шести над нами виднелся диафрагменный люк. Плотно закрыв дверь – я вовсе не хотел убивать никого из горожан прорвавшейся снаружи непригодной для дыхания атмосферой – я повернулся к капсуле. Там Людмила уже открывала входной люк.

– Надеюсь, это летает, – буркнула она.

– Несколько лет назад летало точно.

– Сможешь взлететь?

– Тут надо не взлетать, а запускать, – поправил я. – Вон щиток, я разберусь, а ты лезь внутрь и пристёгивайся.

На щитке всё оказалось несложно, даже паладин из квартирной ролёвки, с которым как-то сравнил меня Диман, смог бы разобраться. Питание. Вспыхнули индикаторы. Цепи зажигания. Отлично! А ты почему красный? Ах, это сенсор переключения на местное управление. Давим. Вот теперь можно и в капсулу. Пол в ней сейчас располагался вертикально, но конструкция предусматривала и это. Пазы между плитами, на первый взгляд абсолютно ненужные в нормальном положении, и ограничивающие дорожку пола трубки служили сейчас лестницей.

– Тут что-то красным мигает, – Людмила указала на пульт.

– Наверное, нужно включить «массу» самой капсулы, – объяснил я. – Видишь, пульт тёмный, а питание должно включаться по открытию люка. Наверное, отключили для пущей долговечности.

Повернувшись в кресле, я дотянулся до полосатого жёлто-зелёного переключателя массы, который заметил, ещё поднимаясь, повернул его. Ожили приборы, загорелось рабочее освещение. И одновременно запульсировала зелёным крупная клавиша «СТАРТ».

– Готова? – спросил я. – Осока говорила, на первом этапе будут перегрузки.

– Что говорило? – переспросила она, и я в первый момент не сообразил, что ей непонятно. Ах, ну, да, она же не привыкла воспринимать это как имя.

– Её так зовут, – пояснил я и положил палец на клавишу. – Ну, что?

– Он сказал «поехали», – нервно пошутила Людмила, – и запил водой…

Где-то внизу, под нами, раздалось рычание. Ракета стронулась с места, проткнула люк, и нас мягко придавило к креслам. Давление на всё тело росло, росло… Я держался за рукоятку ориентации, но пока сельсины её были заклинены. Впрочем, пока управлять ракетой и не требовалось. Несмотря на то, что разгонная ступень была, по всей видимости, «бревном», то есть, неуправляемой, на пульте капсулы то и дело помигивали индикаторы рулевых сопел, иллюстрируя, как автопилот удерживает её на вертикали. Ракета пробила облачный слой и поднималась всё выше, к темнеющему небу. На «приборной» высоте сорока километров произошло разделение. Короткая невесомость, слаженные хлопки пироболтов, и мир вокруг нас вдруг перевернулся, это заработало искусственное тяготение капсулы. Я торопливо двинул вперёд стебельки управления плазменными двигателями. Жужжание генератора перешло в слитный гул, индикатор скорости снова весело побежал в сторону увеличения.

– Вырвались, – облегчённо вздохнула Людмила.

– Да, если на спутнике нас не будут ждать с распростёртыми объятиями.

– Не бери в голову. На спутнике вотчина другого клана, с Грунами они не дружат, я заранее выяснила. Ты манёвр рассчитать сможешь?

– А ты не помнишь, как…? – удивился я, потом хлопнул себя по лбу: – Тьфу, совсем забыл, что девчонки на военную кафедру не ходили!

– Вот-вот, так что, рули уж, да смотри, чтобы бензин не кончился.

– Нет, топлива здесь много, хватает на посадку и на взлёт, а нам с тобой только взлететь, и то не с грунта, – успокоил я.

– Замечательно. Я пока подремлю, разбуди, как прилетим. Ночь не спала.

И она действительно задремала. Ну, и нервы у неё стали, не хуже, чем у Осоки! Я вышел в сеть – здесь, за пределами атмосферы, доступ был нормальный – и вкратце написал о произошедшем Падме.

«Два сапога пара, – констатировала она, несомненно, имея в виду меня и Осоку. – Но друзья у тебя, конечно, как на подбор! Один пират, вторая киллерша…»

«А третий – музыкант и просто порядочный человек, – напомнил я. – Да и четвёртый был тоже хороший парень, с Оррой Синг спорить не побоялся».

«Твоя правда», – согласилась Падме.

«Просто в обычной жизни редко проявляется вся сущность человека. А в экстремальной ситуации всё сразу и вылезает. Не зря один бард у нас пел, что только горы покажут, настоящий друг или так себе».

«А ещё дай человеку власть над другими – и тоже всё увидишь, – поплыла по экрану новая строчка, и я почти увидел, как Падме вздохнула. – Уж я-то много раз наблюдала».

«Полностью согласен, о, Выдержавшая Испытание Властью!»

«Я серьёзно, а ты всё юморишь».

«И я серьёзно. Тебя ведь власть не испортила. И Рийо».

«Да, счас! Знаешь, какая я была спокойная девочка, пока меня королевой не избрали? А буквально через год – комок нервов».

«Это разные вещи, – быстро отстучал я. – Вспомни имперских аудиторов. Вот их власть испортила. Всё, причаливать пора…»

– А? – встрепенулась Людмила. Последнюю фразу я, похоже, произнёс вслух.

– Причаливаем, говорю.

Сквозь силовую стенку был прекрасно виден силуэт «Амидалы», её заострённый нос, увенчанный окошком передних сенсоров, гранёный купол рубочного блистера, проёмы скуловых агрегатных портов, пара орудийных башенок по сторонам выдвинутого переднего шасси, наклонные крылья с вилками ионизаторных панелей, короба реверс-моторов над их основаниями. Нацелившись на корабль, как на ориентир, я осторожно завёл капсулу в ангар и сдвинул в сторону, к стене, чтобы не помешала взлетать. Выбрался из кресла, отдраил люк:

– Прошу!

– Благодарю.

– Тебя подбросить? – радушно предложил я, останавливаясь у борта «Амидалы».

– Нет-нет, – улыбнулась Людмила и положила руку мне на плечо. – Я сама. С тобой мы простимся здесь. Навеки.

– Это ещё что за фокусы?! – воскликнула словно бы с неба свалившаяся Осока, хватая Людмилу и разворачивая к себе.

– Не… – начал я и осёкся, увидев, как моя подруга ловко выкручивает из пальцев Людмилы чёрный предмет, сильно напоминающий… нож? Это что же, в благодарность за всё меня собирались банально посадить на перо??

Стволы задней турели корабля смотрели из-под крыла Людмиле в голову. И я знал: случись стрелять – Падме попадёт точно в цель, не зацепив ни меня, ни Осоку.

– Бета, взять её! – приказала Осока. Подоспевшая дройдесса блокировала Людмиле обе руки, и вырваться из этих металлических тисков смог бы, разве что, адепт Силы.

– Зачем ты встряла? – сказала Людмила. – Теперь вместо него умрёшь ты.

Глаза её смотрели на руку Осоки, на разрезанный край краги, под которым виднелась крохотная, длиной каких-то два ногтя, царапина.

– Ах ты, тварь! – не помня себя от бешенства, я схватил бывшую однокашницу за горло. – Нож отравлен? Чем?? Быстро!!!

– Уже поздно, – Людмиле было больно, и улыбка вышла больше похожей на гримасу. – Даже если отнять руку, она всё равно умрёт.

– Что случилось? – встревоженный Иан выскочил из корабля и подбежал к нам.

– Эта дрянь зацепила Осоку отравленным ножом, – ответил я. – Плоскогубцы есть? Бери ими аккуратно и неси в медотсек на анализ. И ты, героиня, тоже туда, быстро!

Людмиле поневоле пришлось подняться на борт вместе снами. Вернее, Бета и один из «мальчиков» внесли её, как мешок, взявшись за руки и за ноги.

– Что будем делать с тобой, решим по результатам обследования, – зло сказал я.

– Можете хоть сейчас убить, – Людмила попыталась пожать плечами, но это было проблематично, когда висишь, пристёгнутая за руки и за ноги к распоркам трюма у правого борта. – Она всё равно умрёт.

– Что ты заладила, «всё равно», «всё равно»?? – взорвался я. – Неужели в тебе не осталось ничего человеческого??

– А ты сначала потеряй мать, единственного близкого человека, потом попади в рабство, чтобы тебя насиловали каждую ночь, да не по одному разу, а потом поговорим!

Господи, подумал я, что она несёт? Людмилина мать умерла четыре года назад и вообще была здесь ни при чём. Насколько я помнил, похоронив «единственного близкого человека», Людмила уже через месяц, как ни в чём не бывало, таскала Гарика по клубам и вечеринкам. И ни тени траура.

– Бесполезно, – покачала головой Падме. – Оставь её пока.

Медицинский дройд Герхард провёл тщательное сканирование Осокиного организма и не обнаружил никаких тревожных признаков. Маленькая ранка на руке даже не кровоточила. На чёрном, словно вулканическое стекло, лезвии ножа, своими неровностями наводящей на мысль о ручной ковке, также не оказалось никаких следов яда.

– Вот видишь, – с улыбкой сказала мне подруга. – Она просто бредит, эта девица.

– Прошу прощения, – деликатно вмешался Герхард. – Мой комплекс один из лучших в классе мобильных, однако, я рекомендовал бы пройти полное обследование в условиях стационара. Мы здесь могли пропустить что-то редкое и малоизученное.

– Да что вы, в самом деле! – отмахнулась Осока.

– Одна странность, тем не менее, выявлена, – настаивал дройд. – Глубина пореза предполагает незначительное кровотечение из капиллярных сосудов. В данном случае крови нет совсем.

– Ну, нанеси бакту, раз так беспокоишься.

Герхард так и поступил. И тут всерьёз забеспокоились уже все. При контакте с раной прозрачная голубоватая с красными искорками жидкость вдруг стала белой, как молоко.

– Ох, – ужаснулась Рийо. – Что это за реакция?

– В моих базах данных подобный эффект не описан, – сказал дройд.

Панторанка резко выпрямилась:

– Алекс, экстренный старт, выходим в свободную область, откуда можно совершить прыжок. Натуа, подготовь запрос в Библиотеку с полным описанием ситуации и снимками ножа. Я вызываю на рандеву «Хелси», нам потребуется его госпиталь и живые врачи.

– Подтверждаю, – дройд даже изобразил кивок. – Доктор Ветте Лестин – один из лучших специалистов по ядам и токсинам, её консультация необходима.

– А я возьму ножичек к нам, – сказал Базили, доставая из кармана комбинезона универсальные клещи-манипулятор. – Посмотрим состав материала, вдруг он токсичен сам по себе.

– Исключено, – возразил Герхард. – Токсичные металлы анализатор определил бы.

– Поколдуйте, ребята, – махнула рукой Рийо. – Нам пригодится любая информация, самая незначительная.

Пока я выводил корабль из гравитационного поля планеты, Рийо и Падме рассчитали оптимальное место встречи, куда и «Амидала», и «Хелси» могут прибыть одновременно. Система Татуина, достаточно захолустная, чтобы наши манёвры не привлекли внимания. Гиперпривод понёс нас сквозь сияющую муть со скоростью, почти на треть превышающей самые быстрые из известных кораблей. Те имели эквивалентное время перелёта 0.5 условной «стандартной» единицы, «Амидала» – 0.38. Но мне сейчас и это казалось недостаточным.

– Что вы суетитесь так? – проворчала Осока. – Сорвались, помчались… Лишний час погоды бы не сделал.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил я.

– Да. Ты уже спрашивал пять минут назад.

Подруга прямо-таки излучала оптимизм, ей даже удалось ненадолго отвлечь меня болтовнёй от тревожных дум. Пока я не обратил внимание на то, что Осока обхватила себя руками.

– Болит что-то? – забеспокоился я.

– Ничего не болит, успокойся. Прохладно здесь, вот и всё.

Привстав, я потрогал её плечо, лоб…

– Да ты холодная, как лёд! А ну, быстро в медотсек, пусть Герхард ещё раз осмотрит.

– Хорошо, хорошо, – Осока поднялась с кресла… и пошатнулась. Я подхватил её, через мгновение рядом оказалась и Падме.

– Всё хорошо, я просто оступилась, – попыталась освободиться подруга. Но я, не слушая более возражений, подхватил её на руки и понёс к турболифту. Медицинские анализаторы снова принялись за дело. И снова не показали ничего угрожающего. Пониженная температура, 35.4°, пониженное давление и пульс, в остальном – норма. Я кинулся в трюмный зал. И был поражён: Людмила спала, как ни в чём не бывало! Спала, подвешенная за руки на стене! Двумя увесистыми пощёчинами я разбудил киллершу.

– Что, сдохла твоя подружка? Мочить меня пришёл? – ядовито спросила она. – Ну, ну, покажи своё истинное лицо! Цивилизованные люди, интеллигенты вонючие, фу ты, ну ты! А чуть что, весь лоск слетает, и становитесь тем, что вы есть на самом деле. Зверьми!

Безумная, немотивированная злоба пленницы слегка отрезвила меня. И я более спокойно задал вопрос:

– Чем ты её отравила? Что это за нож? Ритуальный? Чей? С какой планеты?

– Какая тебе разница? Если она ещё не сдохла, иди к ней, наслаждайся последними мгновениями. Она всё равно умрёт, и никакого спасения нет. Нет, понял ты?

Кулаки мои непроизвольно сжались, хотелось двинуть мерзавке уже всерьёз, но я сдержался, и даже не выругался, сказал только сквозь зубы:

– Это мы ещё посмотрим.

В коридорчике у медотсека я столкнулся с Ианом. И забросал его вопросами:

– Ну? Что там? Из чего сделан нож?

– Не можем определить, – развёл руками механик. – Пробу взять и то не смогли. Это лезвие не режет плазменный резак. А отражённым лучом ловим пустоту. Пустоту, сдвигающую поляризацию света на сорок пять градусов. Впервые такое вижу.

– Придётся продолжить допрос, – поморщился я. – Пойду, спрошу у Герхарда, нет ли у нас подходящей химии, чтобы развязать ей язык.

Нужной химии, к сожалению, в комплекте не оказалось. Армейские аптечки, позволяющие экстренно остановить кровотечение, поддержать силы раненого на время транспортировки… или выполнить задачу раньше, чем наступит смерть – имелись. А специфических препаратов для ведения допроса – не было. Всё это время мы полагались на таланты Осоки. Слишком полагались на неё, не задумываясь, что и с ней может что-то случиться. А «с пристрастием» ни я, ни Рийо, ни фоллинка не умели. Поэтому Людмила либо отмалчивалась, либо откровенно издевалась над нами, а ничего путного не сказала.

Осоке, меж тем, становилось хуже. Слабость нарастала, появилась обильная испарина, смуглая обычно кожа стала бледнеть, на ней проступили веточки вен.

– Герхард, почему сосуды кажутся чёрными? – обеспокоенно спросил я.

– Сгущение крови, – сухо ответил дройд. – Её организм интенсивно отдаёт воду. Будем восполнять, вводить физраствор.

– Пить ей можно?

– Нужно.

– Ой, не хочу, – слабо протестовала Осока, но мы с Рийо заставили её пить сначала воду, потом питательный бульон, потом снова воду.

– Всё, дайте отдохнуть немного, – пробормотала она и впала в забытьё.

– Осока! – так как подруга не реагировала, я в панике взглянул на дройда. – Герхард, её состояние?

– Исход пока не просчитываю. Организм борется с этим…

– С чем? Что с ней происходит? – спросила Рийо, на ней тоже лица не было.

– Мои базы данных содержат информацию, основанную на научных данных, – как-то неуверенно произнёс электронный эскулап. – Однако, анализируя параметры и проводя аналогии, заключаю, что у неё нечто вроде утечки энергии в системе. Видимо, мне нужна внеочередная диагностика.

– Термин «ци» тебе знаком? – быстро спросил я. – А «прана»?

– Наука отрицает существование праны, как и мирового эфира.

– Она отрицает и Силу, наша наука, – проворчала Рийо.

– Исходи из того, что Осока теряет энергию, – распорядился я. – Поддерживай её организм.

– Это я и делаю. В ближайший час станет ясно, достаточны ли меры.

 

4

Никогда я ещё так не радовался, увидев среди бездны космоса знакомые очертания фрегата с подвешенными по бокам «киля» дополнительными ангарами для челноков. У «Амидалы» здесь было своё излюбленное место – верхом на хребтовой балке, там, где на ней имелся стыковочный узел вертикального типа. Но сейчас вертикальное соединение привело бы к дополнительным неудобствам. Выдвинув галерею, «Амидала» соединилась с «Хелси» более просторным горизонтальным переходником. Врачи перевезли Осоку в госпиталь, а мы перелетели на хребтовую балку, и фрегат незамедлительно ушёл за свет. Вскоре закончил свою работу госпитальный диагностический комплекс. К нашему огромному разочарованию, результат оказался тот же самый: медицинские приборы фиксировали симптомы, но не могли указать причину. Доктор Ветте Лестин, твилека с редким для её расы красным оттенком кожи, развела руками:

– В моей практике такого не было. Это не яд, не инфекция, а что-то неосязаемое и по проявлениям напоминающее вампира из страшных сказок.

– Постоянная утечка праны? – спросил я.

– Говоря языком эзотерики – да.

– Веточка, милая, а сделать с этим что-нибудь можно? – взмолилась Рийо.

– Только то, что делаем. Поддерживать. Есть обнадёживающие данные. Падение показателей замедляется. Возможно, вскоре они стабилизируются. Вопрос в том, что наступит раньше, равновесие или смерть.

– Надо как следует допросить ту тварь, что её ранила, – сказал я. – Нам не удалось. Пентотала натрия на корабле не оказалось.

– Чего не оказалось? – не поняла Ветте. Я пояснил. Твилека кивнула: – Ах, это. У нас используются другие психоактивы. Всё же, давай сначала попробуем по-хорошему.

– Каким образом? Дэи-то нет. Она будет лгать и улыбаться в лицо.

– Тинза Вайрик согласилась нам помочь. Сейчас подойдёт, и приступим.

Ах, да! У нас ведь есть ещё одна зелтронка, техник по оптоволоконным линиям! В отличие от Дэи Р’Валуси, Тинза никакой специальной подготовки не имела. Самая обыкновенная представительница своего народа, милая, впечатлительная и жалостливая девушка. Но, услышав, что на кону жизнь Осоки Тано, она сама предложила помощь. Войдя в кабинет, Тинза скромно села в уголке. Кроме неё, меня и Ветте, на допросе присутствовал один лишь Пятерня. Рийо участвовать отказалась, честно признавшись, что может не сдержаться. Последний раз в таком бешенстве я видел панторанку… да, пожалуй, никогда.

По знаку Ветте «Стражники» ввели Людмилу, усадили на табурет. Ветте выложила на стол заряженный инъектор.

– Предлагаю два варианта, – без предисловий сказала она. – Первый: ты сама рассказываешь нам правду. Второй: я использую вот это средство, и ты всё равно всё расскажешь. Но остаток жизни будешь жить с галлюцинациями, неспособная отличить, что существует на самом деле, а что тебе мерещится.

– Хорошо ты умеешь уговаривать, хвостоголовая, – светским тоном ответила Людмила. И, словно для контраста, плюнула на пол.

– Давно имею дело с дерьмом, – так же светски улыбнулась Ветте. – Не думаешь же ты, что всего за год смогла стать худшей из тварей Галактики? Видали и похлеще. Итак?

– Скажу без препарата. Всё, что знаю. Но. Вы меня отпускаете живую и здоровую на цивилизованной планете. Дайте клятву.

– Дай ей слово, – обречённо произнёс я.

– Разумеется, – вздохнула Ветте. – Клянусь, что мы тебя отпустим на цивилизованную планету, не причинив ни физических, ни психических увечий.

– Договорились, – Людмила поёрзала на табурете, перекинула ногу за ногу. – Нож нашли в древнем захоронении на Зиосте. Он высасывает из человека жизнь. Ранение его клинком смертельно, и спасения нет. Это всё, что мне известно.

– Ох, – жалобно сказала Тинза. – Она не лжёт, это действительно всё.

– Ты нас обманула, – прорычал я.

– Э, э, дамочка, ты поклялась… – на лице Людмилы впервые мелькнуло что-то похожее на страх. – Алекс, ты что? Я не хотела её убивать! Она сама встряла и поэтому пострадала!

– Её – не хотела. А меня? – из последних сил сдерживаясь, спросил я. – Перо в бок – странная благодарность за спасение, не находишь?

– Ты свидетель, а свидетелей оставлять было нельзя, – как нечто само собой разумеющееся, ответила Людмила. – Ничего личного.

– Да, ты далеко пойдёшь, если тебя не остановить.

– Уже нет, – Ветте положила тёплую ладонь мне на плечо. – Я обещала отпустить её на цивилизованную планету и не причинять увечий. Так и будет. Но отпускать можно по-разному…

Твилека улыбнулась, и от этой улыбки даже у меня кровь застыла в жилах. Я понял, что она вовсе не случайно подменила в обещании падеж, сказав вместо «где» – «куда».

– Ты что задумала, сучка?? – вскинулась Людмила.

– Обманывая нас, ты, видно не подумала, что это palka o dvuh koncah? А напрасно. Я отпущу тебя, дам корабль, в котором будет всё необходимое… кроме связи и топлива. К цивилизованной планете он приблизится через десять лет.

Людмила рванулась, но куда ей было противостоять сервоприводам «Стражников»!

– Тварь, тварь!! – визжала она. – Чучело хвостоголовое! Лучше убей!!

– Я бы с удовольствием, да не могу. Мы, Лестин’нна, привыкли держать данное слово. Даже перед животным, не знающим ни чести, ни совести. Увести её.

Едва дождавшись, пока дройды вытащат потерявшую остатки лоска Людмилу вон, в кабинет влетела Рийо:

– Ну, что?

– Ноль. Боюсь, что абсолютный, – мрачно сказал я. – Зиост, как я понимаю, это одна из планет, где жили древние ситы?

– Точно так. Вот же свинство, хоть к Вейдеру на поклон иди.

– Надеюсь, ты фигурально? – мрачно посмотрел на неё я.

– Разумеется, не надо так психовать, – Рийо повернулась к твилеке. – Что же нам теперь делать, Веточка? Первый раз в жизни опускаются руки. Если официальная медицина бессильна, может быть, есть какие-то колдуны, знахарки, ведьмы… Ведьмы!

– Датомир! – торжественно подняла палец Ветте. – Конечно, обращаться не к Ночным Сёстрам, да их, наверное, и не осталось, а к белым ведьмам. Лучше всего – к клану Поющей Горы.

– Да, верно! – воскликнула панторанка. – Рила Рэйсс, кажется, из этого клана. Она говорила, мать Огвинн Дьё спокойная и вменяемая женщина.

– Не на их ли территории расположен Звёздный храм? – спросил Пятерня.

– Развалины его, если быть точными, – поправила Рийо.

– Непринципиально, главное, что как точка выхода Врат он продолжает работать.

– Да! Значит, решено: выходим на досвет в системе Карес и сразу на «Амидале» на Датомир.

– Можно тебя спросить, товарищ Генеральный, а ты-то куда намыливаешься? – Падме возникла, по своему обыкновению, из воздуха и, подбоченившись, глядела на панторанку. – В системе Датомира, если ты забыла, Голонета нет, а лечение может потребовать времени. Как ты оттуда руководить будешь?

– Да ну его к хаттам, это руководство! – отмахнулась Рийо.

– Алекс, – Ветте постучала кончиком лекки мне по локтю, – о чём они, а? Я ещё не настолько хорошо понимаю твой язык.

– Падме говорит, что Рийо с нами лететь неразумно, – кратко пояснил я.

– Вот это здравая мысль! Госпожа Генеральный, тебе лучше остаться руководить предприятием.

– И делать вид, что всё в порядке, – добавил я. – Чтобы две рогатые особы на главной базе не сходили с ума от беспокойства за Осоку. Эрдени вообще лучше не волновать. Когда она на взводе, вода вокруг неё может внезапно замёрзнуть, а лёд превратиться в пар. Пожалей ремонтный отдел.

– Ну, а как же, – растерялась панторанка, – ты один, что ли, полетишь? То есть, с Падме вдвоём?

– Зачем такие жертвы? – ухмыльнулся Пятерня. – Их может сопровождать один списанный по старости клон, которому всё равно практически нечего делать среди молодых богатырей-пограничников.

– Типун тебе на язык! – возмутилась Рийо. – Списанный! Доходяга прямо! Ты ещё внуков наших понянчить успеешь. Хорошо. Уговорили, летите втроём. А я, так уж и быть, грудью на амбразуру.

Ожидание выхода на досветовую скорость на сей раз было особенно мучительным. За последний час я несколько раз поднимался на «Амидалу» и не мог усидеть там, снова возвращался в госпиталь, откуда меня, понятное дело, гнала Ветте. Состояние Осоки ухудшалось всё медленнее, что-то мощное в её организме боролось с утечкой энергии. Бакта больше не вызывала у моей подруги ту странную реакцию, что так напугала нас вначале, и её потихоньку стали добавлять в капельницу к вводимому физраствору. Каких-то резких улучшений это, впрочем, не вызвало. Показатели и так стабилизировались.

– Попробуем разбудить? – попросила Рийо.

– Хорошо, – Ветте дала команду медицинским дройдам.

Через минуту веки Осоки дрогнули и поднялись. Я закусил губу, стараясь не выдать эмоций. В нормальном состоянии глаза моей подруги почти серые, когда она смотрит прямо на тебя, но стоит ей поглядеть вбок, и они вспыхивают поразительно яркой синевой. Но не сейчас. На мертвенно-бледном лице и радужки глаз были блёклыми, как полуденное небо в жаркий день, затянутое белёсой мглой.

– Что за кислые лица? – спросила она бодрым тоном, почти бодрым, слишком слаб и тих был её голос. – Я так и знала, что вы найдёте лекарство против этой хвори. Всё, уже встаю, и пора заниматься делами.

Она и впрямь попыталась приподняться! Мы с Рийо удержали её, да никаких усилий для этого прилагать и не пришлось.

– Что-то тяжело, – поморщилась Осока. – Слабость какая-то. Я, наверное, посплю ещё.

– Поспи, – Рийо сдерживалась из последних сил.

– Алекс, иди сюда, – Осока протянула ко мне белую, как мел, руку. Я наклонился поближе:

– Да?

– Прекрати себя изводить! – она попыталась нахмуриться, а получилась гримаса, затем Осока улыбнулась. – Я не умру, даже не думай. Несмотря на все старания врачей.

Господи, она ещё шутит в таком состоянии! А она продолжала:

– Ты держись, пока я не поправлюсь. И девчонкам раскисать не давай, хорошо?

– Да. Не волнуйся, спи.

Прикосновение её губ было почти невесомым. И, как будто это усилие лишило её последних сил, глаза Осоки закрылись вновь.

– Состояние? – севшим голосом прохрипел я.

– Стабильно, – не отрываясь от экрана регистратора, произнесла Тиана Вао. – Небольшие колебания пульса.

– Медкапсулу возвращаем на «Амидалу», – решительно распорядилась Рийо. – Алекс, летите на Датомир и поговорите с ведьмами. Если откажутся её осмотреть – что ж, тогда предупреди, что вторжение графа Дуку покажется им игрой «Зарница»!

Голос её был твёрд. А по щекам в два ручья катились слёзы.

Серебряная плёнка в створе Звёздных Врат швырнула нас, словно из пращи, и в следующую секунду под нами плыла поверхность планеты. Точка выхода здесь располагалась на высоте трёхсот километров над развалинами разрушенной постройки древних ква, в своё время служившей больше не храмом, а центральным узлом сети их гиперпространственных переходов. После того, как двадцать четыре года тому назад мастер Квинлан Вос, не сумев вывести установку из боевого режима, разрушил Звёздный храм, все точки этой сети оказались неработоспособны, кроме самого узла, и то в одностороннем режиме. Развернув корабль носом вниз, я рассматривал поверхность. Вот они, прямо под нами, развалины храма ква. А вокруг только лесная чаща на сотни километров вокруг.

– Где же Поющая Гора? Она должна быть недалеко от храма, – сказал Пятерня.

– Карт Датомира у меня нет, – отозвалась Падме. – И не припомню, чтобы планета когда-либо картографировалась. Алекс, давай довернёмся в плюс, справа по корме вижу горный массив, надо посмотреть носовыми.

Расслабив пальцы на рукоятке ориентации, я позволил нашей Леди Яхте самой нацелиться в нужном направлении.

– Снежная шапка и водопады, – Падме вывела на центральной секции пульта-экрана увеличенное изображение. – Может быть, это она и есть?

– Садимся, там и посмотрим, – решил я.

– С ведьмами буду разговаривать я… – продолжала голограмма.

– Почему ты?

– Во-первых, мужчин на своей земле они привыкли рассматривать только в качестве рабов. Я женщина, к тому же, Призрак в Силе, меня они не только выслушают, а прислушаются. А во-вторых, мне они не смогут причинить вреда.

– Это верно, – поддержал Пятерня.

– Лучше бы Рила с ними пообщалась, – вздохнул я. – Если б знать, попросили бы её задержаться!

– Не уверена, что лучше, – Падме остановилась между креслами, оперлась на мой подголовник. – К беглянкам они относятся неодобрительно. Попробую уж сама. А вы остаётесь на корабле и носа наружу не высовываете, насколько бы сильное желание у вас не возникло.

– С чего бы оно возникнет? – хмыкнул я.

– Зря ты недооцениваешь ведьм, – сказал Пятерня. – Насколько мне известно, они именно на такое воздействие и мастерицы. Иллюзии, влияние на подсознание – их конёк.

– Верно говоришь, – согласилась Падме. – Я, разумеется, буду за вами поглядывать, но предупредить лучше заранее, пока никакого влияния нет.

Прошло ещё несколько минут, и при большом увеличении на поверхности планеты стали различимы хижины селения ведьм. Прямо на поляну посередине деревни мы решили не садиться – в центре её располагалось огромное кострище, аккуратно обложенное по кругу двойным кольцом камней среднего размера, а чуть дальше, за ним, на равном расстоянии, торчали из травы валуны покрупнее, вроде сидений. Приземлиться так, чтобы не накрыть это, несомненно, ритуальное место ни носом корабля, ни крылом, казалось проблематичным, а неуважение проявлять и подавно не хотелось. Лучше вот там, в стороне, на другой полянке, по краю которой проходила в направлении водопадов широкая просёлочная дорога. Опоры корабля коснулись земли, палуба под ногами качнулась, когда домкраты задней правой опоры скомпенсировали неровность, выправив небольшой крен. И, словно выждав этого момента, из леса по периметру полянки шагнули жуткие бурые чудовища. Передвигались они примерно как гориллы, длинные передние конечности приподнимали их плечи и головы значительно выше таза. На этом сходство и кончалось. Толстая безволосая шкура говорила о том, что перед нами рептилии, пасть, полная огромных зубов – что они хищники, а размер отбивал всякую охоту покидать прочную бескаровую скорлупу корабля. Три человеческих роста, если не выше.

– Ранкоры, – произнёс Пятерня.

– Настоящие или иллюзия? – уточнил я.

– Самые настоящие, – заверила Падме. – В отличие от Ночных Сестёр, Дочери Алии ладят с местными животными, а при необходимости могут ими управлять. В данном случае, нам показывают, что мы нежеланные гости.

– А ты сейчас им продемонстрируешь, что нам это безразлично?

– Честно говоря, не хочется, но придётся.

Неуютно было наблюдать на экране, как хрупкая женщина в длинном светлом платье идёт по пыльной дороге навстречу двум замершим на обочине чудовищам. Вот одно из них принюхалось, вытянув шею, сопение его было отчётливо слышно через наружные микрофоны. Вид у ранкора стал, я бы сказал, озадаченный: глаза сообщали, что приближается нечто, нос не чуял ничего. Второй монстр был более энергичен. Когда Падме приблизилась, он взмахнул лапой, пытаясь её схватить, и, разумеется, конечность прошла сквозь голограмму. А вот дальше произошло неожиданное. Ранкор потряс когтистой четырёхпалой конечностью, коротко рявкнул и… попятился. Падме снисходительно на него покосилась. Мне был очень хорошо известен этот взгляд, мол, какой же ты глупый, хоть и большой. И – пошла дальше.

– Мрак, – пробормотал Пятерня. – Это ж кому рассказать – не поверят. Мёртвая королева идёт проводить переговоры, а два капитана сидят и ждут в корабле.

– Не говори про неё так, – я укоризненно покосился на напарника. – Какая она мёртвая? Просто осталась без тела.

– Да, извини.

– А про двух капитанов ты неплохо сказал. Была у нас такая книга.

– Всё никак не спрошу. Ты у себя на Земле в армии служил?

– Можно сказать, что нет, – сказал я. – У нас в армии служат два года, на море три, а мы после института всего месяц в лагерях были, когда госэкзамены сдавали. Потом ещё на сборы ездили, тоже месяц.

– Совсем как при Республике! – воскликнул Пятерня. – До войны пилоты и бортинженеры, кто после академии, проходили военную подготовку. Раз в четыре года.

– Тогда же армии не было, – удивился я.

– Зато флот был, только назывался по-другому. «Силы Правосудия». Я их во время войны ещё застал. Это, скажу тебе, были спецы! Пару раз видел, как их корабли после перехвата буквально рассыпались. Движки под замену, генераторы в ремонт, но ни один сеп не ушёл. Технику знали до винтика. У тебя-то какая специальность по резерву была?

– Не поверишь, космические войска, – усмехнулся я.

– Так у вас до переворота тоже флот был?

– Не флот, две орбитальные станции и спутники. А мы ими с Земли управляли.

– Хоть что-то, – Пятерня вдруг привстал на кресле. – Гляди! Уходят!

Ранкоры один за другим исчезали в лесу.

– По крайней мере, выслушать меня я их убедила, – послышался в динамике голос Падме.

Полчаса спустя на дороге показалась торжественная процессия. Впереди высокая мускулистая женщина держала, высоко подняв, то ли бунчук, то ли ритуальное копьё с разноцветными хвостами. За ней восемь носильщиков бережно несли палантин, под навесом которого угадывалась человеческая фигура. Следом двигались две девицы с одинаковыми полотняными сумками через плечо. Замыкали шествие два десятка воительниц в пёстрых панцирях, туниках и чёрных брюках, перехваченных завязками на щиколотках. Обувью им служило подобие индейских мокасин, оружием – деревянные копья с хорошо знакомыми мне наконечниками. Точно такие имелись у панторанской полиции и пограничников на случай разгона толпы.

– А где Падме? – пробормотал я, и тут же лёгкая рука взъерошила мне волосы на макушке.

– Здесь, разумеется, не идти же мне пешком? – небрежно сказала Падме. – Состояние голограммы имеет, по крайней мере, некоторые преимущества.

– Мать Дьё согласилась?

– Да, и приехала лично. Те две дамы – лучшие её целительницы.

Девушка-герольд воткнула копьё в дёрн прямо напротив откинутой рампы корабля. Из палантина, поддерживаемая амазонками, вышла пожилая, но стройная и прямая высокая женщина в блестящей песочного цвета тунике поверх длинного кожаного платья. Платье было расшито тёмным узором в виде ящерок, совершенно таких же, как рисовали художники к сказам Бажова. Глову женщины венчала необычная корона – шапочка из странного материала, инкрустированного золотистыми камнями, и три пары внушительных шипов длиной добрые четверть метра.

– Спустись к ней, скажи «Добро пожаловать», но на землю не ступай, – подсказала мне Падме. Я так и сделал, произнёс:

– Добро пожаловать на борт, мать Дьё, – и отступил за цилиндры домкрата рампы. Не взглянув на меня, глава клана начала подниматься по пандусу, за ней герольд, а женщины-целительницы остановились, и одна, быстро стрельнув на меня взглядом, сделала еле заметный жест рукой. Сообразив, что должен идти перед ними, я последовал за матерью Дьё. В принципе, после объяснений Падме я был готов к любой холодности со стороны датомирок, только не к тому, что случилось на верхней площадке. Мать Дьё сняла корону, обнажив седеющие, молочно-белого цвета волосы, сунула убор девушке-герольду и с улыбкой обернулась ко мне:

– Ну-с, здравствуйте, молодой человек. Ваша сестра обладает исключительным даром убеждения.

– Богатая сенатская практика, не иначе… – растерянно брякнул я первое, что пришло в голову.

– Не удивляйтесь разнице в нашем поведении, – мать Дьё улыбнулась, и от глаз её разбежались лучики морщин. – Мы не навязываем никому наших порядков, а здесь, на корабле, действуют ваши законы. Ведите к раненой.

Целительницы скинули капюшоны, завернули на плечи края накидок и принялись за дело. Вначале изучили жизненные показатели на мониторах медотсека, затем протянули руки к Осоке и, не прикасаясь, стали оценивать состояние ауры. Одна из женщин, с жёсткими тёмными волосами, тихо сказала что-то главе клана. Мать Дьё кивнула, позвала герольда и так же тихо проинструктировала. Герольд убежала наружу.

– Ранена лезвием чёрного цвета? – задала вопрос темноволосая.

– Да, вот этим, – я потянулся за металлическим пеналом, в который уложили нож. Мать Дьё удержала меня:

– Не нужно открывать его здесь, при ней. Идёмте в коридор, я посмотрю… Да, очень нехорошая вещь. С такими у нас не баловались даже Ночные сёстры. Правильно сделали, что поместили в токопроводящий контейнер.

Сзади послышался слабый шорох. Я обернулся. На пороге медотсека стояла темноволосая целительница. Она покачала головой. Мать Дьё вздохнула:

– Мы можем помочь продлить жизнь Вашей супруги, но вылечить не сумеем. Самое печальное в том, что для этого был бы нужен всего лишь сильный джедай-целитель. Например, Т’ра Саа или Вокара Че.

– А Кеноби? – с надеждой спросил я. – Магистр Оби-Ван Кеноби смог бы?

– Нет. Он воин, а не лекарь. Попробуйте отыскать Вокару. Она твилека и, возможно, скрывается где-то среди своих. Или Великого Магистра Йоду. Только они двое из живущих смогут вам помочь. Остальные либо мертвы, либо слишком слабы.

– А Т’ра Саа? – спросила Падме. – Нэти, женщина-растение, я с ней немного знакома. Неужели и она погибла?

– Не могу сказать с уверенностью. Растительные формы жизни плохо видны в Силе, когда находятся на планетах с богатой флорой. Где мы можем присесть и побеседовать?

– Наверху. Или прямо здесь, – я откинул из стены подушку дивана.

– Здесь, пожалуй, лучше, – мать Дьё села, прямая, как гвоздь, не касаясь спинки. – Слушайте внимательно, а ты, Падме, записывай всё в файл.

Она подробно объяснила, как действуют стимуляторы, приготавливаемые из местных растений, детально описала состав и дозировку, которую нельзя превышать. Главным достоинством было то, что применять их можно долго без вреда для организма. Вскоре вернулась девушка-герольд, с ней ещё одна, положили на пол большой свёрток и несколько пакетов поменьше.

– Вот и компоненты, – сказала мать Дьё. – Потребуется ещё – прилетайте. Да, в предосторожностях больше необходимости нет, и Вы, и Ваш коммандо отныне приняты как гости моего клана.

– Большая честь для меня, – подал голос от двери Пятерня.

– И для меня, – я поднялся и отвесил поклон, надеюсь, не слишком неуклюжий. Мать Дьё тоже встала:

– Не стану вас задерживать. Да, один вопрос. Вы ведь знакомы с Рилой Ти? Рэйсс по мужу, кажется.

– Знакомы, – подтвердил я, – и даже виделись на прошлой неделе.

– Как она? Счастлива в браке?

– М-м, – замялся я. Падме ответила более прямолинейно:

– В последнее время, как мне кажется, не особенно.

– Так и знала, – печально сказала женщина. – Не поймите неправильно, я не против семьи, но это тот случай, когда два хороших человека отрицательно влияют друг на друга. Им нужно расстаться, обоим от этого будет лучше.

– Кажется, она и сама пришла к такому выводу, – усмехнулся я.

– Вот и славно.

Вновь водрузив корону на голову, мать Дьё с прежним надменным видом покинула корабль. А мы немедленно стартовали и взяли курс на область перехода. Глава клана особо попросила не совершать прыжка на «целине» вблизи планеты, развалины Звёздного храма ква всё ещё негативно реагировали на каждый вход в гиперпространство. Я собрал в гостиной свою маленькую команду. Спросил:

– Что предпримем? Какие мысли?

– Летим в ближайшую систему, где есть Голонет, и запрос Библиотекарю, – пожал плечами Пятерня.

– А ещё Вао на Тарис и нашим, чтобы Нола связалась с Рилотом, – добавила Падме.

– Не проверить ли заодно важнейшие планеты, где население враждебно Империи? – предложила Бета. – Иридонию, Кашийк и тому подобное. Возможно, Йода или Т’ра Саа на одной из них?

– Логично. Попробуем так и поступить. Летим на Халмад, дождёмся ответа от Вао, и, если Вокары на Тарисе нет, прямиком на Иридонию.

– Отлично! А ты, брат, сейчас отправишься спать, – тут же сказала Падме.

– Да я не хочу, – отмахнулся я. – Лучше посижу с Осокой.

– Ты почти двое суток на ногах, поспи хоть до Халмада.

– Давай-давай, – Пятерня положил мне на плечо тяжёлую ладонь. – Не заставляй тебя конвоировать. А возле Осоки посижу я, я последнюю ночь спал, как surok.

Пришлось подняться в свою каюту и лечь. Несмотря на то, что я не спал больше сорока часов, сон долго не шёл даже в полной темноте. Вместо него в голове толклись разные мысли. Снова Осока спасла мне жизнь, в который уже раз, и теперь сама оказалась при смерти. Перед мысленным взором стояло её бледное лицо, жуткие чёрные веточки вен под кожей, поблёкшие глаза… Хотелось выглянуть наружу и повыть на каждую из четырёх датомирских лун по очереди. Чувство собственной бесполезности и беспомощности, после некоторого перерыва пришедшее вновь, оптимизма тоже не прибавляло. Как можно в огромной Галактике, где миллион с лишним населённых планет, найти одно из двух – ну, пусть, трёх – нужных нам существ?? Нет, идея поиска по наиболее вероятным местам сама по себе неплоха, беда в том, что и Империя могла бы предпринять поиск по тем же критериям, и мудрые джедаи не могли этого не понимать. А значит, и скрыться в более неожиданных уголках Галактики… С этими думами я и провалился не в сон – в какое-то болезненное полузабытьё. Снилось мне что-то сумбурное. То битвы в космосе и на планетах, орды не похожих ни на что многоруких машин, взрывы и пламя, сталкивающиеся исполинские звездолёты. То интерьеры кораблей, станций и зданий, водопады Кироса, плачущая Падме у окна, за которым горит дымным пламенем далёкая пирамида Храма, Гарик со своей гитарой, а погибший в давнем бою панторанский пилот слушает его песню, подперев рукой небритый подбородок.

Очнуться меня заставил какой-то внутренний толчок, так мне показалось. Во всяком случае, открыв глаза в кромешной темноте каюты, я не увидел света, не услышал никаких посторонних звуков, кроме привычного тихого дыхания систем корабля. И лишь потом во тьме слабо замерцал контур человеческой фигуры.

– Падме? – словно подброшенный, я сел на кровати. Неужели мне не зря померещилось, что она плачет?

– Падме, что? – повторил я. – Ей… хуже?

Силуэт безмолвствовал. И тут я понял, что это не она. Женщина была заметно выше моей названной сестрицы, да и само изображение не походило на нормальную голограмму – светлое, почти лишённое цветов, и очень прозрачное. Я не сразу разглядел два длинных хвостика по сторонам её головы.

– Айла… – прошептал я. – Мастер Айла, это Вы?

– Слушай… – не отвечая, произнесла она. – Великий Магистр живёт на планете Дагоба, вторая в системе Дарло, сектор Слюи.

Изображение заколебалось, стало терять чёткость.

– Не уходите! – теперь я почти кричал.

– Трудно… – сказало привидение. – Береги меч. Я вернусь…

Последнее слово я едва расслышал. Призрак исчез. Путаясь в одеяле, я соскочил с кровати, вылетел в коридор:

– Падме!!

– Что случилось? – голограмма тотчас оказалась прямо передо мной. – Ты что, Алекс?

Я схватил её за плечо:

– Карту! Скорее… пожалуйста.

– Конечно, идём к главному проектору. Что случилось-то? У тебя такое лицо, будто ты выиграл миллиард кредитов.

– Сейчас, сейчас. Покажи мне сектор Слюи.

– Вот, – она увеличила изображение.

– Есть! Я знаю, где живёт сейчас Йода. Вот, звезда называется Дарло.

– Просто замечательно. А откуда ты это узнал? Во сне?

– Нет. Мне сказал призрак. И я точно уже не спал.

– Призрак кого?

– Не уверен точно. Женщина, твилека. Она упомянула меч. Похоже, при жизни он принадлежал именно ей.

– Ты думаешь о ней же, о ком и я? – спросила Падме, заглядывая мне в глаза.

– Да, – опершись коленом о подушку дивана, я высвободил рукоятку светового меча из креплений подставки. – Если бы ещё раз увидеть ту картину, что написал клон…

– Ох, да я же её запомнила! Сейчас открою.

При виде изображения все сомнения отпали. Меч в руках Айлы на картине был тот самый, что я сейчас держал в руках.

– Поздравляю, брат! – Падме впервые за двое суток улыбалась. – Уж теперь-то никаких сомнений, информация достоверна.

– Сколько до выхода? – спросил я.

– Шестнадцать минут. Успеем просчитать дальнейший перелёт. Эх, надо было на Бандомир, а не на Халмад лететь, оттуда бы всего с одной коррекцией добрались. Ну, ничего, – она подмигнула. – У нас в запасе кое-что имеется.

– Секретный фарватер?

– Что-то вроде. Сейчас прыгнем в систему Тариса, оттуда пройдём по древней Мандалорианской Дороге до Корсина, а там без коррекций на Хайдианский Путь.

– Потом Эриаду и следующий прыжок – Дарло? – догадался я, проследив направление гиперлейнов.

– Именно так. Тебя что-то беспокоит? Предчувствие?

– А, нет, это не про перелёт. Не могу взять в толк, почему Айла отдала свой меч именно мне?

– Тоже мне, девица-скромница! Кто, как не ты, спас будущее всего её клана?

– Какое ещё будущее? – помотал головой я.

– Как какое, а Нола? Её дети продолжат династию. А если бы не ты, она до сих пор бы работала в занюханной кафешке на планете, где нет ничего, кроме ветра.

– Если бы не мы, – поправил я. – Мы с тобой, сестрёнка. Это ведь ты надоумила меня прогуляться на Ансион.

Перелёт до системы Дарло занял почти трое суток. За это время мы дважды будили Осоку, поили её питательным бульоном в дополнение к тому, что дройд Герхард вливал через катетеры. Бедняжка была так слаба, что могла удержаться в сознании всего несколько минут, но и это лучше, чем ничего. Я рассказал ей, куда мы её везём, и о призраке Айлы тоже.

– Она и тогда мне очень помогла, – слабо улыбнулась Осока. – Будет приятно вновь увидеть Великого Магистра. Кстати… – она замолчала, собираясь с силами. – Как вы собираетесь отыскать его на планете, которая сплошь джунгли да болота?

– Чёрт…

– Не кисни. Разбудишь меня, воспользуюсь Силой и найду.

Увы, из этой идеи ничего не вышло. Когда «Амидала» вышла на синхронную орбиту вокруг второй планеты системы Дарло, я разбудил подругу снова.

– Как много под нами жизни… – тихо сказала она. Прикрыла глаза, продолжала после паузы: – Сейчас… Сосредоточусь… Не пойму, что-то мешает. Словно тень…

Неожиданно задвигался медицинский дройд.

– Немедленно прекратите! – строго сказал он. – Больной хуже!

– Стимулятор! – приказала Падме.

– Больше нельзя, убьём печень.

– Да не наш! Датомирский раствор, быстрее!

– А я всё слышу… – прошептала Осока. – Хороший у ведьм раствор, вставляет…

– Показатели выравниваются, – доложил Герхард.

– Немного отдохну, и повторим, – Осока была настроена очень решительно. Гораздо более, чем позволяло её состояние.

– Хорошо, – я погладил её по руке. – Поспи, а завтра мы его точно отыщем.

И сделал знак: собираемся наверху. Падме и Пятерня кивнули. Когда поднялись в рубку, первой нарушила молчание голограмма.

– Что будем делать? – спросила она. – Вести поиск с помощью Силы она не сможет.

– Я ей и пробовать больше не позволю, – сказал я. – Не хватало, чтобы она умерла в одном шаге от помощи. Одна надежда на призрак Айлы.

– Вовсе не обязательно, что она сможет помочь снова, – Падме помяла пальцами пряди косы на плече. – Сам рассказывал, как ей было трудно.

– Алекс, ты ведь, кажется, немного чувствителен к Силе? Может, сам попробуешь? – предложил Пятерня.

– Ничего не получится, – вздохнул я. – Осока говорила, что восприятие тем шире, чем мощнее поток Силы, проходящей через тело. А я даже не знаю, как направить Силу через себя. И не факт, что моих способностей вообще на это хватит.

– Так, так, минуточку, – произнесла вдруг Падме. – Ты подал ценную идею. А ну, сядь в своё кресло. Поудобнее, обопрись хорошо спиной и руками. Тебе нужен поток Силы? Он у нас есть. Это моё изображение. Оби-Ван говорил, что оно – Силовая копия, помнишь? А чтобы направить через тебя, сделаем вот как…

И она подошла к креслу, будто пытаясь усесться мне на колени. Вместо этого голографическое изображение прошло сквозь меня. В эту секунду я ощутил словно бы одновременный удар по всем органам чувств, дико завопил, давясь криком, закашлялся. Когда в глазах прояснилось, я увидел перед собой лицо Пятерни, он разглядывал мне зрачки, рука клона характерным манером сжимала моё запястье, контролируя пульс.

– Экспериментаторы долбанные! – выругался он. – Головой думать не пробовали? Ладно, у тебя, Сенатор, она голографическая, но ты-то, Алекс!

– Извини, – я потёр виски. – Падме, ты как?

– Более-менее, – голограмма приблизилась с другой стороны, по изображению её пробегала крупная рябь. – Немного настройки сбились, сейчас отъюстирую. А главный проектор выгорел начисто.

– Вот именно! – продолжал возмущаться Пятерня. – А если б вы всё тут выжгли?? Фонариком ручным подавать сигнал бедствия??

– Погоди ругаться. Пожалуйста, – Падме положила руку ему на плечо. – Алекс, мне показалось, или мы с тобой видели?

Я вспомнил фантасмагорическое зрелище, на один миг представшее перед моим взором. Огромный шар планеты, плотно оплетённый разноцветными нитями, мириады мерцающих точек и среди них…

– Ты тоже видела? – воскликнул я. – Да, тогда не показалось! Тёмное пятно, а совсем рядом с ним – яркая-яркая точка. Координаты засечь успела?

– Спасибо моим компьютерным надстройкам. Неточно, правда, до градуса.

– Сестра, я тебя люблю! Квадрат сто на сто кэмэ – ерунда, прочешем и найдём. Должно же у Магистра быть какое-то жилище?

Низенькую глинобитную хижину мы обнаружили на третьем проходе над «квадратом ошибок». Она была укрыта под громадными деревьями местных не то джунглей, не то мангровых болот, занимающих всю экваториальную область планеты. Совершить посадку вблизи неё «Амидала» не могла: найти в этом тропическом лесу площадку хотя бы пятьдесят на сорок метров казалось нереальным. Лишь в трёх километрах в стороне виднелся небольшой просвет. К несчастью, не суши, воды. Хватит ли там глубины, чтобы не повредить нижний стыковочный механизм и турель? В отличие от кораллового атолла, в лагуну которого мы садились однажды на Земле, вода болота имела недостаточную прозрачность. Эхолота у нас тоже не было, а радиолуч в воде вязнет. Пришлось садиться вслепую. Падме сбросила из баков часть инерта, оставив небольшой запас до ближайшей базы, и перекачала эти остатки в килевые цистерны, максимально облегчив нос. Это было нужно, чтобы оставить над ватерлинией боковые переходники. Аккуратно убирая мощность репульсоров, корабль буквально по сантиметру погружался в болотную воду, а мы сидели и ждали касания: я в командирском кресле, Пятерня – в кабине нижней турели, сквозь блистер которой можно было хоть что-то разглядеть.

– Здесь растительность, – сообщил он по интеркому. – Довольно высокая, дна пока не наблюдаю.

Так, наполовину погрузившись кормой в водяные растения, «Амидала» и застыла посередине болотного бочага.

– Надеюсь, меня не засосёт, – поёжилась Падме.

– Засасывает ил, а мы его не касаемся, – успокоил клон. Он уже переоделся в бронекостюм, почти такой же, как использовали пограничники, только очень старый, видавший виды, испещрённый отметинами от попаданий и царапинами. Похоже, Пятерня пользовался им ещё во времена Войны Клонов. Я выбрал более простой комплект, такой, как носила Осока: пятнистый комбинезон, снабжённый съёмными усилителями на голенях и предплечьях, наколенниками и налокотниками. К нему я добавил шлем и лёгкий бронежилет, способный защитить от когтей хищника. К счастью, два складных спидера позволяли нам не месить болотную жижу в стиле «А зори здесь тихие», а хоть и медленно, но лететь, находя просветы в хитросплетении воздушных корней исполинских деревьев и плетей лиан. Держать азимут на этой планете не представлялось возможным, её магнитное поле было слишком слабым, навигационные маяки и спутники отсутствовали. Не тащить же, в самом деле, с собой гирокомпас весом несколько килограммов? Вместо этого наш курс корректировала Падме. Двадцать минут спустя мы спешились на небольшом поросшем высокой травой сухом пятачке под пологом леса рядом с хижиной. Я первым подошёл ко входу – ничем не занавешенному отверстию в одном из низких куполов, составляющих хижину.

– Великий Магистр? – позвал я. Тишина, нарушаемая лишь криками местных животных и далёким плеском воды. Я повторил: – Великий Магистр!

– Кто старика беспокоит, от дел отошедшего? – послышался вдруг со стороны леса негромкий скрипучий голос. По едва заметной тропинке между косматыми кочками ковылял маленький, едва по колено взрослому человеку, зелёный сморщенный старичок. Он опирался на крючковатую тросточку, очевидно, сделанную из прочного древесного комля, другой рукой держал горловину то ли мешка, то ли сетки, перекинутой через плечо. Не удостоив нас даже взглядом, старичок направился мимо меня к хижине. Добавил:

– Посетителей не желаю. Уходите!

Ещё чего! С таким трудом найти его и просто получить от ворот поворот?

– Вынужден настаивать, – сказал я. – Осоке Тано нужна Ваша помощь.

Старичок пошевелил длинными ушами, но шага не замедлил. И лишь на пороге своего жилища повернул голову и посмотрел на меня снизу вверх удивительно ясными глазами орехового оттенка. Я едва не отпрянул инстинктивно. На миг показалось, что на меня глядит сама Вечность. А Йода скрылся в хижине.

– Что будем делать, товарищ капитан? – спросил Пятерня. У меня, честно говоря, было жгучее желание протиснуться в низкую келью Великого Магистра. И уговаривать до тех пор, пока он не согласится помочь Осоке. А вышвырнет вон – залезть туда снова и начать уговоры сначала. Но вдруг вспомнилось:

Да, Великий Магистр невероятно напоминал мудрецов Дальнего Востока, какими их изображают в фильмах. А Восток не любит торопливости. Поэтому я отошёл на три шага от входа, к торчащему из вязкого грунта корню, уселся. И сказал:

– Будем ждать, товарищ капитан. Я отсюда не уйду.

 

5

Мы сидели и смотрели на хижину, из едва заметной трубы над которой потянулся слабенький светлый дымок. Сколько прошло времени, затрудняюсь сказать. И, всё же, я дождался. Маленькая фигурка появилась на пороге. В руках Великого Магистра были два керамических стакана с дымящимся напитком. Я почтительно поднялся, одновременно со мной вскочил Пятерня. А Йода величественно, если так можно выразиться при его росте, прошествовал к корню, уселся там, где только что сидел я, протянул мне один из стаканов:

– Сядь. Пей.

Напиток не был обжигающим – неужели он знает даже то, что горячее я пить не привык? – зато горьким оказался примерно настолько, насколько я ожидал. Приноравливаясь к Йоде, я медленно пил и чувствовал, что Великий Магистр внимательно изучает меня взглядом. Последний глоток – и я неожиданно почувствовал послевкусие странной жидкости. Терпкость, сладость и снова горечь, но уже не хинная, а слабая, какая бывает у тёмно-красных ягод садовой рябины.

– Если помощь Осоке Тано нужна, почему не здесь она? – спросил Йода.

– Пятерня! Быстро! – распорядился я. – Сестра?

«Слышу, готовим капсулу к транспортировке», – откликнулась Падме. Только тут я сообразил, что за всё время с того момента, как мы подъехали к хижине, она не проронила ни слова, не задала вопросов, а молча ждала вместе с нами.

– Как она? – спросил я.

«По-прежнему».

Пятерни рядом уже не было. Он вскочил на спидер и умчался куда быстрее, чем мы ехали сюда, лавируя среди деревьев. Мне бы такую топографическую память!

– Терпением обладаешь ты отменным, – произнёс Йода.

– Полагаюсь на Вашу мудрость, Великий Магистр. И, всё же, я очень волнуюсь за Осоку. Наши врачи не смогли определить причину её состояния.

– Могу понять беспокойство твоё. Нож, ранивший её, хочу видеть я.

– Да, разумеется, вот он, – я протянул раскрытый пенал, в котором перевозил нож. Йода взял его трёхпалой рукой за рукоять, повернул, наблюдая за отражением света от чёрного клинка, постучал желтоватым когтем по голомени. Покачал головой:

– Зло древнее попало в руки знакомой твоей. Тьму в человеке пробуждает он потаённую. Счастье для тебя, что не тебе нанесена рана эта. Знаю, что сказать хочешь. «Лучше бы мне», хм? Уверяю, не лучше.

– У Осоки очень сильный организм, и всё равно. Эта рана будто высосала её. Досуха.

– Высосала, вот! – многозначительно поднял палец Йода. – И даже ведьмы датомирские помочь не смогли.

Великий Магистр не спрашивал, он утверждал, и я начал понимать, что не зря он заставил нас ждать. Пока готовился напиток, он, должно быть, обратился к Силе и теперь знал всё до мелочей.

– Простите, что спрашиваю, – осторожно сказал я. – Ей… можно помочь?

– Помочь могу, да. Нетрудно помочь. Вылечить – сложнее гораздо. Посмотрим, что сделать можно, – Йода помолчал, протянул руку в сторону хижины, и из отверстия входа выплыл продолговатый тёмный предмет. Да это его тросточка! Видно, ходить без неё Магистру было нелегко. Опершись на трость, Йода встал с корня, сделал десяток шагов в ту сторону, где скрылся Пятерня. Минуту или две смотрел вдаль, затем, не оборачиваясь, произнёс:

– Дройда своего на корабле оставил правильно ты. Болота здешние не для механизма её. Однако, прилетела с тобой и клоном персона третья. Она не пришла почему?

– Кто-то должен был остаться с больной, – сказал я. Великий Магистр поглядел на меня через плечо:

– Отговорки всё это, хм. Отговорки. Видеть меня не хочет она, – и нахмурился, как обиженный ребёнок.

– Что Вы, Магистр Йода! – воскликнула Падме, появляясь перед нами. – Я Вас бесконечно уважаю и рада вновь встретиться с Вами. Но я… немного стесняюсь своего нынешнего состояния.

– Стесняешься? – прищурился Йода. – Стесняться чего, когда так многого достигла? Озарение ваше совместное… впечатляющим было, да.

– Если не считать того, что мы чуть не выжгли всю электронику корабля, – вздохнул я.

– Контролю научиться должны вы. И взаимодействию.

Я посмотрел на Падме, поймал её взгляд, она едва заметно кивнула или, скорее, просто прикрыла глаза. И я произнёс ритуальную фразу из фильма о восточных единоборствах:

– Научите нас.

– Нет, – отмахнулся древний джедай, – не стану учить. Не готовы вы.

– Да, наверное, – неожиданно для себя согласился я. – Мы сейчас, что называется, «на нервах» из-за Осоки.

– Вот! Взволнованы слишком. Очистить ум надо, чтобы пошло ученье впрок. Позже. Близко они.

Пятерня выехал на поляну. Медицинская капсула, подвешенная на репульсорах, плыла рядом со спидером вроде коляски мотоцикла. Едва поднялась крышка, Йода с завидным для его возраста и роста проворством вскарабкался на её бортик. И первым делом принялся срывать электроды, выдернул катетеры:

– Не нужно всё это! Лишнее! Ничего не понимает медицина ваша.

– Великий Магистр, этим мы всего лишь пытались поддержать её организм, – деликатно и в то же время твёрдо сказала Падме. – Других средств у нас не было…

Йода движением руки призвал её к молчанию.

– Частица света чистого умереть ей не даёт, – объяснил он. – Вмешательством своим энергию расходовать её заставляем.

Спрыгнув на землю, Йода поднял руку, на лбу его глубже обозначились горизонтальные линии морщин, и вслед за этим произошло то, что я уже не раз наблюдал с предметами небольшого размера: тело Осоки воспарило над ложем и медленно поплыло к отверстию входа в хижину. Запрокинутая голова, безвольно повисшие кисти рук, чёрные прожилки сосудов на бледной, как воск, коже… Я испытал болезненный укол жалости. Великий Магистр, не открывая глаз, буркнул сердито:

– Не к месту страдания твои и не ко времени. Сказывается на ней это. Выдержки больше проявить следует.

– Я успокоюсь, – сказал я.

– Одолжение сделай, – Йода сопроводил движением руки парящую в воздухе Осоку до хижины, шевельнул пальцами, кивнул одобрительно. Наверное, укладывал её там, внутри, как нужно.

– Великий Магистр, мы можем сделать что-нибудь полезное? – спросила Падме.

– Можете, да. Ты со мной внутрь пойдёшь, наблюдать будешь. Ты, – он посмотрел на Пятерню, – корней сухого дерева наруби вот там. Большой огонь понадобится вскоре. А тебе… – теперь взгляд Йоды упёрся в меня. – Нож этот отнести нужно в место, где упокоится он. Не страшишься если.

– Я боюсь, – честно ответил я. – Но я пойду.

Вольно или невольно я употребил не то слово, что произнёс Йода, с несколько другим смыслом, и Магистр это заметил.

– Хорошо, – он слегка усмехнулся. – Не бояться – недомыслия признак, важно боязни не дать в страх перерасти, захватить разум. Сядь и слушай. Куда идти, расскажу я.

Больше получаса вёл я спидер вдоль неширокой местной реки. Цифры указателя скорости колебались возле числа 45, то есть, я пролетел почти тридцать вёрст, прежде чем увидел приметный мыс и растущие на нём четыре переплетённых дерева. Неблизко, но вполне понятно. Какой адепт Светлой стороны согласится жить рядом с таким местом? Я бы на месте Йоды вообще выбрал другое полушарие планеты. Здесь, у мыса, спидер нужно было оставить. Магистр предупреждал, что техника может отказать, тогда пришлось бы вызывать к реке корабль. Сложив аппарат, я дополнительно зафиксировал транспортные крепления, чтобы никакая местная живность не смогла залезть в механизм. И двинулся в направлении утробного гула, издаваемого далёким вулканом. Не совсем точный, но надёжный ориентир: низкий звук слышен на многие километры. Местное солнце стояло высоко в небе, и, хотя самого солнечного диска видно не было, лучи его то тут, то там пробивались сквозь полог леса. Чужой лес, странные растения, вместо птиц – летающие рептилии, похожие на сказочных дракончиков, благо, что некрупные. Хорошо ещё, что здесь нет кровососов, должно быть, оттого, что наземная теплокровная живность отсутствует. Сверху мой путь, подозреваю, напоминал некий зигзаг. Когда под ногами начинало чавкать расположенное слева болото, я понимал, что слегка уклонился от направления и забирал правее, иногда перебарщивая, так что через некоторое время подлесок передо мной сгущался, возвращая к правильному курсу. Внезапно я почувствовал беспокойство. Не настолько сильное, чтобы перевесить тревогу за Осоку и, тем более, не такое, чтобы заставить идти ближе к краю болота, где основную угрозу представляла не засасывающая топь, а хищные амфибии, о них предупредил меня Йода. Тем не менее, мне всё больше хотелось либо взять сильнее вправо, проложив себе путь среди хвощей и бамбуков подлеска, либо повернуть назад, к надёжному проверенному транспортному средству и убраться восвояси. Что ж, значит, правильно иду. Напряжение усиливалось, хотя видимых причин тому не наблюдалось. Характер леса, вроде бы, не менялся, так же светило солнце, а у меня мурашки по коже бегали. Чтобы взять себя в руки, я вынул из пенала на пояснице меч, зажёг его и немного поглядел в синее пламя лезвия. Ровное жужжание энергоблока и шипение плазмы успокаивали, поэтому я двинулся дальше с включённым оружием, держа его наотлёт, как делала подруга. По пути попалась лиана. Вместо того чтобы идти в обход, протискиваясь между соседними деревьями, или подлезать, я небрежно рубанул клинком и пошёл дальше. Чего их жалеть, этих растительных паразитов? Уверенность понемногу возвращалась ко мне.

Вот и поляна, о которой говорил Йода. Она располагалась вплотную к выступающим из почвы камням, дальше деревья, сплетаясь высокими корнями, карабкались на скалу, забираясь выше и выше по склону. Вокруг царила неестественная тишина, лишь далеко впереди глухо бормотал вулкан, да едва слышно гудел меч. Ступать на поросшую мхом почву внутри неровного круга корневищ почему-то категорически не хотелось, как у Стругацких Рэду Шухарту не хотелось бросать гайку на травку перед собой. Тем более что из треугольного зева пещеры на другой стороне поляны выползали клочья подозрительного тумана. Это в самой середине тёплого солнечного дня! Обойдя неприятное место кругом, я пролез между двумя крайними деревьями и, направив на пещеру лезвие меча, торопливо вытряхнул чёрный нож из контейнера в сплетение корней. Странный беззвучный вздох пронёсся окрест, и мне вдруг показалось, что дерево ожило и хочет раздавить меня корнем о корень соседа. Во всяком случае, прыжок, что я совершил в тот момент, в спокойном состоянии смог бы повторить разве что джедай. Отбежав подальше, я включил приёмник, настроенный на маячок спидера, и скорее бегом, чем шагом, отправился в обратный путь.

Возле жилища Йоды были заметны некоторые изменения. Вдоль глухой стены громоздилась целая гора аккуратно нарубленных мелких полешек, несколько стожков травы, а Пятерня, сняв шлем и часть бронекостюма, жал с помощью армейского тесака остатки растительности вокруг хижины. М-да, а ещё говорят, что джедаи были плохими командирами! Во всяком случае, не Йода. Древнее правило «солдат без работы – потенциальный преступник» он знал чётко. И пускай Пятерня уже офицер, разница в ранге слишком велика.

– Припахал? – сочувственно спросил я.

– Как водится, – Пятерня распрямился, отёр пот тыльной стороной рабочей перчатки.

– Сочувствую.

– Ерунда, – карие глаза клона смеялись. – Зато молодость вспомнил.

Вблизи хижины в воздухе волнами расходились странные запахи, то растительные, то будто бы химические, смутно знакомые по земному опыту. Да и дым из трубы сделался гораздо интенсивнее. Я счёл это обнадёживающим признаком: Великий Магистр вплотную занялся Осокиным недугом, а он явно знал, чем и как может ей помочь. Войти внутрь я поостерёгся, меня ведь не приглашали, а терпение, как я теперь убедился, здесь главная добродетель. Впрочем, это не помешало мне, прислонившись к стене, включить комлинк и позвать:

– Падме? У вас там как, всё нормально?

«У нас хорошо, брат, – радостно отозвалась Падме. – Ей чуть-чуть лучше. Ой, – она перешла на „телеграфный“ стиль: – Йода – к вам, меня зовёт тоже».

Хорошо, что предупредила! Я как раз успел отвалиться от стены, когда Йода появился на пороге своего жилища.

– Всё сделал, как Вы говорили, – доложил я.

– Известно это мне, – Йода оглянулся на Падме. – Теперь сюда идите, учить вас буду. Напротив сядьте, каждого правая рука другого левую держит. Глаза закрыли. Теперь представьте фигур контуры друг друга, позу, черты, детали затем.

– Представила, – сообщила Падме.

У меня пока не совсем получалось. Чего хочет добиться Великий Магистр, я примерно понимал. В последнее время я не раз ловил себя на том, что, не видя, знаю выражение лица Осоки или направление её взгляда и, посмотрев на неё, убеждался в своей правоте.

– Именно-именно, – прокомментировал Йода, прочтя мои мысли. – Можешь ты, практика нужна только. Практикуйтесь. К больной возвращаюсь я.

– Не морщись, а тренируйся, – тут же сказала Падме.

– Тебе проще, ты сквозь веки, наверное, видишь, – проворчал я.

– Ни фига подобного, я по-честному всё делаю.

Прошло несколько часов, прежде чем Йода разрешил мне пролезть внутрь и взглянуть на Осоку. По виду, ей и в самом деле стало чуть лучше. Всё ещё бледная, как жители Умбары, она лежала на толстом слое то ли сена, то ли сушёного мха, сквозь обесцветившуюся кожу, как и прежде, проступали веточки сосудов, но жуткий чёрный цвет исчез. Теперь вены были голубоватыми, как им и положено.

– Будить не станем её пока, организм отдохнуть должен, – сказал Йода.

– Великий Магистр… – в забывчивости я попытался выпрямиться, но только треснулся макушкой о свод. – Благодарю Вас.

– Что мог, сделал я, хм. Вылечить её чтобы, субстанции некоторые нужны. Кора дерева с Датомира, что привезли вы, пригодится нам. Остальное должны вы доставить.

– Говорите, Магистр, что именно и откуда, я запишу, – я потянулся за декой.

– Великий Магистр уже всё продиктовал мне, – сказала Падме.

– Так летим, чего мы ждём?!

Наклонившись, я вслушался в ровное дыхание подруги, поцеловал её в губы и, не оглядываясь больше, вышел. Восемнадцать минут спустя «Амидала» была в космосе, а ещё через четверть часа система Дагобы осталась по ту сторону светового барьера.

Первый из компонентов, заказанных Йодой, нам удалось добыть довольно быстро. Планета, где он находился, называлась Манаан и располагалась в системе Пиршак Внутреннего кольца. Всего тридцать шесть часов пути для «Амидалы», две промежуточные коррекции – снова на Эриаду и на Деноне. Из системы Эриаду я связался с Рийо, всё рассказал, и к моменту прибытия местные жители знали о нашем прилёте и готовы были помочь. Это оказались селкаты, те самые водные существа с головами как у мант, что я видел на ассамблее. На небольшой орбитальной станции нас встретил торговый представитель по имени Квал Теасор, он и указал место посадки – пляж у потухшего вулкана в месте, именуемом Риф Хракерт. Кварцевый песок был влажен и плотен, опоры корабля погрузились в него всего сантиметров на пятнадцать. Перед нами раскинулся берег, покрытый странного вида растительностью, ближе к воде плети ползучих растений взбирались на белые остовы мёртвых кораллов, похожих на скульптуры мексиканских кактусов, если вырезать их из чего-то вроде каменной соли. А за пенной границей прибоя до самого горизонта расстилался океан. Несмотря на непривычный вид растений, место остро напомнило мне атолл на Земле, где нам с Осокой удалось отдохнуть целых четыре дня. Отгоняя наваждение, я принялся разглядывать причудливые не то растения, не то грибы на пятачке почвы под крылом «Амидалы».

– Где же эти лентяи? – возмущённо пробулькал Теасор, выйдя вместе со мной наружу. – Подождите одну минуту, я их вызову.

Он включил комлинк, дождался соединения и задал короткий вопрос на своём языке. Выслушал ответ.

– Ну, конечно, – с неудовольствием сказал он мне. – Плыть туда, не помолившись, это же кощунство! Звёзды, до чего мы докатились! Когда-то были культурной расой…

– У меня дома в последние годы тоже ничего серьёзного без молебна не начинают, – ответил я. – Должно быть, это общий для всех разумных существ признак упадка.

– И у Вас тоже? Печально. Наш город держится, пока работает фармацевтическая фабрика, а придумают замену нашей продукции, и конец. Одичаем так же, как остальные.

Спустя четверть часа из воды вынырнули три большеголовые фигуры. На спинах они несли бидоны с жидкостью из подводного источника. Одного из тех, что вкупе с продуктами жизнедеятельности кораллов создавали колто – заживляющую субстанцию, предшественник синтетической бакты. Селкаты поставили бидоны на песок на почтительном расстоянии от нас, а сами отошли ещё дальше.

– Вы только на них посмотрите, – Теасор испустил тихое шипение, очевидно, равноценное вздоху. – Хотя бы подумали, что своей брезгливостью позорят весь наш вид. Заносить в корабль придётся нам.

– Ну, что Вы, у меня дройд есть, она загрузит, – сказал я. – Сколько я Вам должен?

– Как договаривались с вашим директором, четыреста за бак, и моя комиссия пятьдесят. Итого тысяча двести пятьдесят кредитов. Благодарю. Я бы хотел вернуться с вами на орбиту, только расплачусь с добытчиками.

Триста кредитов он сразу сложил в блестящий «кисет», завязал сложным узлом шнурок, убрал в кармашек на груди. Остальные слитки раздал добытчикам. Те сделали руками одинаковый жест, то ли благодаря, то ли прощаясь, повернулись и без лишних разговоров пошлёпали вдоль берега.

Следующим пунктом нашего маршрута стала система звезды Феликс, куда «Амидала» прибыла чуть больше чем через сутки. О ней Йода почти ничего не сказал, только упомянул, что «на четвёртой планете встретят вас». Я и сам очень хотел попасть сюда. Фелусия. Мир, где погибла Айла. И где моя Осока вместе с наставниками и командой наёмницы Суги гоняла от фермерского посёлка пиратов Хондо Онаки. Отсюда же её похитили трандошаны, решили поиграться в «Бегущего человека», а получили по мозгам. Радарное сканирование по известным координатам сразу дало результат. Вот она, старая база сепаратистов, полностью заросшая джунглями за четырнадцать лет, но по-прежнему видимая на радиолокаторе как яркий металлический объект. Нацелившись на неё, я покрутил колёсико фотоэлектронного увеличителя на рукоятке управления двигателями. И почти сразу увидел правее и ниже пятно. Почти идеально круглую проплешину в сине-зелёно-буром ковре джунглей диаметром несколько сот метров. Об этом рассказывала мне Рийо. Официальных отчётов о явлениях такого рода не существовало, однако, на Корусанте в первые годы становления Империи ходили упорные слухи о том, что на местах гибели некоторых джедаев буквально за стандартные сутки высохла вся растительность. И даже спустя несколько сезонов не росло ничто живое. Погасив орбитальную скорость импульсом главных двигателей, я повёл корабль на посадку прямо в это пятно. Зрелище, представшее нашим глазам, подтвердило слухи, но лишь частично. В центре поляны возвышался поставленный торчком продолговатый валун высотой в два человеческих роста. Метрах в двухстах от него растительность начинала чахнуть, шляпки исполинских фиолетовых грибов с одной стороны бурели, словно обожженные, затем джунгли сходили на нет, обнажая почву планеты, покрытую глинистой коркой, как высохшая лужа на просёлочной дороге. А вокруг самого камня яркой зеленью кустились местные хвощи, и среди них поднимались красные каплевидные не то цветы, не то коробочки травянистого растения.

– Найсилин, – тихо сказала Падме. – Растение, которое нам нужно.

– Идёмте, – я поднялся с кресла.

Обойдя камень кругом, мы увидели надписи, сделанные на нём. Одна, крупными буквами, была вырезана, без сомнения, световым мечом и гласила:

АЙЛА СЕКУРА

Другая, ниже, наносилась иным инструментом. Прочесть её я не смог. Часть букв аурбеша имела какие-то дополнительные значки в нижней части, в базик такого не было.

– Падме, может быть, ты скажешь, что это за слова? – обернулся я к голограмме. – И на каком языке. У тебя ведь лингвистическая база.

– Конечно, – кивнула она. – Это язык Рилота, архаичная форма. «Будем помнить», воинская формула прощания с погибшим. Вот эти цветы под надписью тоже рилотские.

Я и сам заметил резкую разницу между местной растительностью и высокими, примерно в метр, кустиками, высаженными у подножия камня. Такие могли бы расти и на Земле. Пышные цветки на них напоминали ярко-голубые хризантемы. Значит, здесь побывали соплеменники Айлы, когда-то давно, иначе цветы не успели бы так разрастись.

– Ребята, что думаете, если и мы добавим свою строчку на этот памятник? – спросил я.

– Что именно ты хочешь написать? – вопросом на вопрос ответила Падме. Я сказал. Голограмма и клон одновременно кивнули. Пятерня протянул мне универсальный маркер:

– Наметь, потом вырежешь.

Наконечник маркера оставлял на гладком камне чёткий белый след. Сделать хорошо с первого раза не получилось, три буквы я стёр обратной стороной «карандаша» и нарисовал заново. Спросил у остальных:

– Хорошо?

– Да, режь, – сказала Падме. Я включил меч. Опыт резки бескаровых броневых плит нашего корпуса, повреждённых в бою с истребителем Древних, не пропал даром. Кончик меча уверенно шёл по намеченным линиям, лишь один раз я допустил небольшую помарку, не очень заметную. Зато, когда, закончив, отступил назад, под именем джедайки красовалась строка из Кодекса, в современной её интерпретации:

Смерти нет, есть Сила

– Ребята, на опушке человек… – предупредила Падме. – Вернее, забрак, женщина.

Я обернулся. И увидел девушку, решительно направляющуюся к нам от крайних грибов-деревьев. Она была одета в кожаные штаны и довольно минималистичный топ, больше похожий на обычный бюстгальтер, чёрные волосы заплетены во множество мелких косичек, между основаниями которых торчали в три ряда выкрашенные красной охрой небольшие рожки. Чёрные брови, тени на веках и губы резко выделялись на фоне кожи, такой же бледной, как, к примеру, у Вентресс, а из-под густых ресниц твёрдо смотрели яркие глаза, не золотистые панторанские, а, скорее, лимонного оттенка.

– Что вы здесь делаете? – резко, по-хозяйски спросила она, останавливаясь шагах в пяти от нас.

– Обрати внимание на мечи. И косичку, – тихо сказала Падме. В самом деле, на поясе девушки висели рукояти двух световых мечей в форме тонфы, а одна из сплетённых прядей на левом виске выделялась красными и белыми нитями, сложным образом вьющимися среди плетения. То есть, нас и вправду встретили. Ну, что же, я, кажется, знал, как поступить в подобном случае. Поправив на своём ремне меч Айлы, я столь же уверенным тоном произнёс:

– Падаван! Отведи нас к своему учителю. Дело Совета.

Брови забраки шевельнулись.

– Совета? – переспросила она. – Что ж, идёмте со мной.

– Суров… – покачала головой Падме.

– А чего антимонии разводить? – я пожал плечами. – Ученица всё равно ничего не решает, разговаривать надо с наставником.

– Тоже правда.

В джунглях Фелусии всё было… слишком большим. «Каменные цветки» в виде изумрудно-зелёных и голубых колокольчиков выше человеческого роста, исполинские грибы, размер раскрытой шляпки которых составлял десятки метров, а ножка поднималась вверх больше чем на сотню.

– Смотри туда, – указала Падме влево, – на любом из тех грибочков я вся бы поместилась, от носа до кормы.

– Тише, сестра. Вдруг эта особа нас понимает? – ответил я. – Вон как оглядывается.

– Сомнительно. Скорее, она теряется в догадках, что я из себя представляю.

– Думаешь, чувствует? Наши не ощутили, а она…

– Она живёт в уединении, посвящая себя изучению аспектов Силы!

– Да-да, именно поэтому только что вставила в уши дебильник, – усмехнулся я. – И вряд ли на нём записаны мантры.

– Какой ты вредный, братишка.

На самом деле, оказалось, что забрака, включив плеер, поступила наиболее рационально, а мы, напротив, совершили ошибку, не предложив ей поехать на спидербайках. «Глушить ноги», как выражался незабвенный Федот Евграфыч, нам пришлось почти три часа. Хорошо, что почва на Фелусии сравнительно ровная, без выступающих корней и колдобин, а подлесок далеко не такой густой, как на Дагобе. Километров через десять джунгли слегка поредели, тем не менее, пришлось идти ещё довольно долго, прежде чем впереди показались какие-то не то стога, не то хижины, построенные из подручных материалов. Растения великолепно укрывали их сверху, да и с земли были заметны лишь те, на которые в данный момент падали рассеянные солнечные лучи. Подойдя ближе, я увидел, что хижин-стогов гораздо больше, издали их не позволяли разглядеть тени от грибов и странных пузырчатых растений. Зато очень хорошо был виден ряд белых костяных бивней, проходящих между хижинами.

– Что за чудовища здесь водятся? – тихо изумился я. – Чьи это бивни?

– Я не в курсе, спроси Пятерню, – развела руками Падме.

– Пятерня, не знаешь, кому могли принадлежать вот эти кости, установленные по всей деревне? – спросил я уже на базик.

– Установленные? – буркнул Пятерня. – Это бивни огромного сарлакка, подземного хищника, они растут из его верхней части вокруг пасти. А мы сейчас на нём стоим.

– Якорный бабай… – я представил себе нечто вроде чудовищного муравьиного льва под нами, и мне тоже стало сильно не по себе. Всё-таки, некоторых вещей лучше не знать. Кому вообще могла прийти на ум идея поселиться в таком месте? Жителей нигде не было видно, и на секунду я даже подумал, что они покинули деревню, когда сарлакк разросся, но тут же отбросил эту мысль. Строения вроде этих, не подновляй их хозяева, размыло бы за несколько сезонов дождей, а то, что такие тут случаются в течение года, сомнению не подлежало. Экваториальная область, как-никак.

– А куда подевалась наша проводница? – Падме оглянулась вокруг.

– Вон она, ждёт, пока догоним, – Бета, как всегда в таких случаях, была самой спокойной и самой внимательной из нас.

Хижина, к которой привела нас падаван, стояла на отшибе, под сенью небольшого по местным меркам гриба. Длинные нити, слегка напоминающие цветки банана, спускались из середины шляпки совсем низко, рукой можно достать. Едва слышно скрипнула связанная из жёстких листьев дверца, и из хижины вышла женщина, в коричневом балахоне. Воочию я её ни разу не видел, но очень хорошо знал по рассказам своих. Я церемонно поклонился:

– Магистр, у меня поручение от Великого Магистра Йоды. Прошу Вашей помощи.

– Разумеется, всё, что в наших силах. Но сначала, друг мой, давайте познакомимся. Меня, как видно, Вам представлять не требуется?

– Нет, Магистр, конечно же, нет. Меня зовут Алекс, это капитан Пятерня и…

– Полагаю, что имею удовольствие видеть дух Её Превосходительства Падме Наберри Амидалы? – улыбнулась магистр. – Здравствуйте, моя дорогая!

– Здравствуйте, магистр Шакти, – сказала Падме. – Кажется, я не совсем дух, потому что могу делать вот так, – она присела, подобрала с земли сухой лист растения, повертела в руке и отбросила.

– Поразительно, – покачала головой Шакти. – Дайте руку, милочка… Как Вы сумели?

– Оби-Ван Кеноби подсказал мне.

– О? Как поживает этот романтик?

– Нам показалось, неплохо. Деятелен и деловит, как всегда.

– Я не меньше удивлена, что вижу также Вас, Пятерня, – продолжала Магистр. – Совету доложили, что Вы погибли.

– Так точно, генерал, – чётко склонил голову Пятерня. – Однако, информация о моей смерти была слегка неточна.

– Понимаю. Очень рада, – она шагнула вперёд, замерла на мгновение… и неожиданно положила руку на плечо капитана: – Прости меня, солдат. Я должна была разобраться в ситуации. Каминоане считались надёжными…

– Дело прошлое, генерал. Все мы люди, всем свойственно ошибаться.

– Люди? – переспросила Шакти. – Ах, верно, у моего вида тоже есть человеческие предки, – она повернулась ко мне: – Итак, Алекс, чем мы можем быть вам полезны?

– Осока Тано серьёзно ранена, требуется найсилин, сто килограммов, не меньше. Можете показать, где растёт этот цветок?

– Бедная девочка! Конечно, можем, однако, самим его собирать будет неразумно. Нас всего шестеро, считая и вашу механическую помощницу. Лучше попросим помочь местных жителей, будет намного быстрее. Марис, – обратилась Шакти к ученице, – ты слышала?

– Да, Учитель. Уже бегу.

Марис умчалась в посёлок, а Шакти пригласила нас присесть на фелусианское подобие бревна, лежащее на паре высоких камней. Её интересовали последние галактические новости, похоже, в отличие от магистра Кеноби, с планеты она не выбиралась очень давно. Рассказывала, в основном, Падме, инициативу я благоразумно уступил ей. Сам же незаметно разглядывал «праведную тётку Шакти», как назвала её однажды Осока. Она не показалась мне столь эффектной, как женщины семьи Тано, хотя имела правильные черты лица и высокий аристократический лоб. Кожа её была значительно темнее, почти бордового оттенка, под стать тёмным глазам. Я никак не мог понять, какого они цвета. Свинцово-серые, карие или с фиолетовым оттенком? Должно быть, как и у Осоки, это зависело от угла падения света. Рисунок на лице Шакти представлял собой белую «маску» на оба глаза, дымчато-серые полоски на лекках резко контрастировали с белыми, но на уровне лба становились смазанными, нечёткими, и лишь загнутые кончики монтралов были тёмными. Шакти смотрела, в основном, на Падме, но когда та по привычке назвала меня «брат» раз, потом другой, с лёгким удивлением покосилась в мою сторону.

– Не знала, что у Вас есть брат, – сказала она.

– Мы, на самом деле, очень дальние родственники, – не моргнув глазом, ответила Падме. – Алекс жил на другой планете, в Неизвестных Территориях.

Возвратилась Марис, почтительно остановилась за два шага.

– Говори, – разрешила Шакти.

– Наши друзья сказали, сегодня поздно собирать найсилин. Вокруг деревни его мало. Завтра утром они пойдут в соседнюю долину и к полудню доставят нужное количество.

– Ох-ох, не собираются ли они взять его у фермеров? – огорчилась Шакти. – Такие хитрые. Когда им выгодно, сразу делают вид, что понятие собственности им неведомо.

– Я предупредила, что нам нужен только дикий найсилин.

– Великий Магистр не уточнял, какой именно, – сказал я. – Они различаются?

– Только тем, что коробочки дикого мельче, – успокоила Шакти. – Остальные свойства абсолютно одинаковы.

– Вы знаете, как его хранить? – спросил я. – До возвращения нам надо посетить ещё одну систему.

– Достаточно тёмного сухого помещения. До десяти местных суток он хранится нормально.

– Две земных недели, – подсказала Падме. – Сутки здесь тридцать четыре часа.

– Надеюсь, этого хватит, – вздохнул я.

– А пока местные жители соберут растение, будьте нашими гостями, – пригласила Шакти.

Наверное, я слишком красноречиво посмотрел на крытую листьями хижину, потому что Падме, стрельнув глазами в том же направлении, быстро сказала:

– Вообще-то, я собиралась предложить Вам и Вашей ученице поужинать у меня. Поблизости есть площадка, куда можно перелететь? Мои габариты сорок пять на тридцать четыре метра.

Шакти эта фраза поставила в тупик. Пришлось объяснить ей «тонкий момент» относительно корабля. Магистр покачала головой:

– Такого я ещё не встречала. Живой мозг, подключённый к корабельным системам, видела, но Силовую копию в кристалле… Не думала, что такое возможно.

– Мы сами не знаем, как он это сделал, – развела руками Падме. – Какой-то обряд Тёмной Стороны.

– Кого Вы имеете в виду? Неужели Анакина?

– Да.

– Печально. Этого можно было ожидать, хотя я надеялась, что он удержится до черты, – магистр многозначительно посмотрела на ученицу. – Счастье, что Осока не последовала за ним.

– Для этого её нужно было бы заставить перестать быть собой, – заметил я.

– Ситы большие мастера на такие трансформации личности, – Шакти поднялась с места. – Идёмте, посмотрим место для посадки.

Прогалины нужного размера мы не нашли, и тогда Марис с разрешения наставницы срезала под корень старый потемневший гриб на одной из полян, освободив место размером с «Амидалу». Феликс, местное светило, спускалось всё ниже, от исполинских растений потянулись длинные уродливые тени. Хотелось поскорее оказаться за прочными стенами корабля. Нехорошая какая-то планета.

– Друг мой, Вы, кажется, слегка чувствительны к Силе? – участливо спросила Шакти.

– Совсем слегка, – кивнул я.

– Тем не менее, Вам неуютно здесь.

– Да. Похожее чувство было у меня возле тёмной пещеры на Дагобе, – припомнил я.

– Дагоба, да. На Фелусии в джунглях почти везде такой фон. Заметили, как ведёт себя растительность на месте, где погибла Айла Секура?

– Будто боится приблизиться. А вокруг камня – найсилин, – сказала Падме.

– Правильно, – отозвалась Шакти. – Светлое растение. Там, где фермеры возделывают поля, тьма тоже отступает, но нельзя же всю остальную флору просто уничтожить?

– Генерал, – вступил в разговор Пятерня, он по привычке продолжал называть джедайку так, как было принято во времена Войны клонов, – как Вы, да и местные, живёте прямо на сарлакке?

– С сарлакком тоже можно найти общий язык, – мягко улыбнулась она. – Местные жители никогда его не боялись, и нам следует у них поучиться. Неплохая тренировка для самоконтроля и душевного равновесия.

За ужином Падме удалось уговорить Шакти заночевать на борту. Кажется, более всего этому обрадовалась Марис: убогая хижина ей, как я подозревал, изрядно надоела. Достаточно было понаблюдать, с каким удовольствием она вкушает нормальную пищу. Я с трудом представлял, что едят наставница и её ученица на этой странной планете. Хорошо, что я не джедай и не обязан терпеть «тяготы и лишения»! Рассказывать теперь приходилось, преимущественно, мне. Шакти пожелала подробнее узнать о том, что происходило с нами до встречи с Падме. Скрывать мне было нечего, стыдиться тоже, поэтому я излагал всё, как было. И вдруг вспомнил, как те же самые события интерпретировала Осока.

– Что, Алекс? О чём Вы внезапно подумали? – тут же поинтересовалась чуткая Шакти.

– Магистру Кеноби Осока несколько иначе преподнесла всё это, – смущённо пояснил я. – Так, будто я на тот момент был полноценным участником событий. А я тогда и половины происходящего не понимал.

– С Вашего разрешения, генерал… – вмешался Пятерня. – Кто, в таком случае, добился, чтобы бреганские механики vkalyvali, а не копались неделю, как было всегда? Очаровал госпожу Чучи до такой степени, что она не только на свалку их допустила, но и улететь согласилась, как ручная?

– Насчёт механиков признаю, – сказал я. – А остальное – заслуга Осоки целиком и полностью. И никого я не очаровывал, не думал даже.

– Иногда это получается само собой, – примирительно заметила тогрута.

Долгая фелусианская ночь оказалась как нельзя кстати. Впервые мне удалось нормально, не урывками, выспаться. Возможно, так влияло присутствие магистра Шакти, её неколебимое спокойствие. Снов своих почти не помню, но смутное ощущение, что снилось нечто хорошее, осталось на всё утро. А к середине дня в левом дальнем углу трюма громоздилась лёгкие складные ящики с найсилином. Цветы-коробочки источали слабый приятный аромат, аналога которому я при всём желании не мог подобрать. Существа, их приносившие, симпатичными назвать было трудно. Головы, сплошь покрытые шевелящимися мягкими выростами, три пары конечностей, из которых по-настоящему руками являлась лишь одна, верхняя. Перепонки между пальцами вторых «рук» не позволяли проделывать тонкие манипуляции, поэтому фелусиане использовали их только как поддерживающие. Местный житель, что помогал Марис перекладывать найсилин из корзин в универсальные ящики, брал его всеми четырьмя руками, но как только замечал на одном из цветков изъян или оставшиеся необорванные листья, перехватывал верхними и ловко очищал. В корабль фелусиане не заходили, избегая вступать даже в тень его кормы.

– Опасаются всего непонятного, – пояснила Марис. – Осторожность у них в крови.

Каждый ящик вместил почти шесть килограммов найсилина, и я решил нагрузить их с запасом – не семнадцать, а двадцать штук. Не возвращаться же, если вдруг не хватит! Каким-то образом о нашем отлёте узнали все жители посёлка и собрались поглазеть на невиданное зрелище. Осторожность осторожностью, а любопытство, в обязательном порядке присущее разумному существу, было и у них. Окружив падавана, фелусиане о чём-то говорили с ней, то и дело указывая в направлении «Амидалы». Вопросы задавали, наверное. Марис объясняла, тоже жестикулировала для пущей наглядности.

– Благодарю Вас за помощь, Шакти, – Падме хотела поклониться, но магистр удержала её, сказала укоризненно:

– Что за церемонии, моя дорогая! Не нужно.

– Ну, в таком случае, просто до свидания. Займусь предстартовой подготовкой, – Падме растаяла в воздухе. Отсалютовав, скрылся в корабле Пятерня. И я решился сказать то, о чём думал с самого утра. Заглянул Шакти в глаза и обратился просто, без церемоний:

– Тётя…

Тогрута слегка опешила от такого обращения. Одна только Осока, и то наедине, называла её просто «тётей». И, всё же, я, кажется, выбрал верный тон. Потому – продолжил:

– Летимте с нами? Забирайте свою ученицу и полетим. Нам так нужна Ваша мудрость.

Шакти пристально смотрела на меня бездонными тёмными глазами, и внезапно взгляд её стал почти ласковым. Она вздохнула:

– Дружочек, моя мудрость – набор замшелых догм, правила, устаревшие ещё двенадцать лет назад.

– Я Вас бесконечно уважаю, но не говорите так! – возразил я. – Разве верность, честь, справедливость могут устареть? Разве обиженные и пострадавшие перестали нуждаться в помощи? Признать такое равносильно признанию, что победили они, и это навсегда. И, если Вы так думаете, зачем учите её? – я ткнул рукой в ту сторону, где осталась Марис.

– Гнев силён в ней, как и Тёмная сторона в джунглях этой планеты. Я всего лишь стараюсь исправить это по мере сил, – сказала она, словно озвучивая привычный штамп, и вдруг спросила совершенно другим тоном: – У вас все думают так, как ты?

– Не знаю, – честно ответил я. – Все люди разные. Кому-то достаточно просто жить и работать, чтобы его не втягивали ни в какую грязь и интриги. Другим этого уже мало, хочется помочь окружающим, тем, кто менее силён и более уязвим. Таких у нас немало, и, всё же… Ваша уверенность и спокойствие очень нам пригодятся.

– Что ж… – Шакти улыбнулась. – Сделаем так. Возвращайтесь сюда через три-четыре года. К тому времени и Марис станет более зрелым джедаем, и планета не будет так уж нуждаться в присмотре. Тогда я смогу пойти с вами.

– Я вернусь, Магистр.

– «Тётя», просто «тётя», – поправила она. – Я чуть было не позабыла, насколько это слово греет душу.

Поднимаясь по трапу, я помахал стоящей в отдалении ученице, и та подняла руку в прощальном жесте.

– Итак, теперь последний номер программы? – спросил Пятерня, когда корабль, покинув атмосферу, начал разгон главными двигателями, чтобы уйти за свет.

– Да, – ответил я. – Ондеронская каменная смола.

 

6

Оптовый рынок города Стила – современной столицы планеты Ондерон – располагался почти вплотную к космодрому и городским кварталам, образовывая с ними неровный треугольник. Здесь продавалось всё, чем богата планета: сельскохозяйственная продукция и минеральное сырьё. Промышленности, по данным справочника, здесь почти не было, лишь немногочисленные предприятия по первичной переработке да сборочные цеха, где из местных конструктивов и завезённых извне сложных агрегатов собирали машины для внутренних нужд. Продавцов каменной смолы я нашёл довольно быстро. Услышав о требуемом количестве сырья, все они назвали примерно одинаковую цену, и я выбрал последнего из них – невысокого твилека, предложившего нам с Пятернёй присесть.

– Хочу спросить, – твилек наклонился к нам поближе, – а почему вы не желаете взять готовые продукты переработки? То, что при хранении они портятся – чистые предрассудки. Получится всего девять тысяч кредитов, а так десять, да фабрика ещё за переработку возьмёт от семисот до тысячи.

– Мы не собираемся перерабатывать, нам и нужно само сырьё, – объяснил я. И увидел, как моментально помрачнело лицо торговца.

– Тогда у тебя проблемы, человек, – сказал он. – Сырец таможня с планеты не выпустит. Это запрещено.

– И нет никакого законного способа?

– Получить специальное разрешение.

– Короля? – уточнил Пятерня.

– Ха-ха, кто же сейчас спрашивает Его Величество? – махнул рукой твилек. – Он сидит в своём дворце за стенами Изиза и ровным счётом ничего не решает. Разрешение может дать имперский губернатор. Или его заместитель. У которого, так, для сведения, есть оформленная на подставное лицо фирма по перепродаже сырья.

Вице-губернатор Ондерона? Мы с Пятернёй переглянулись и вздохнули почти одновременно. Видимо, придётся идти на поклон к нему.

На центральной площади столицы на массивном постаменте была установлена высоченная, не менее двадцати метров ростом, статуя молодой женщины в полувоенной форме. Шагнув вперёд, она победно поднимала в правой руке над головой бластерный карабин DC-15. На постаменте золотыми буквами было выбито:

Героической

СТИЛЕ ГЕРРЕРЕ

первой предводительнице

Ондеронского Сопротивления

Ниже, курсивом, шла ещё одна строчка:

от Л. Бонтери

– Оцени, – криво усмехнулся Пятерня. – Героиню обессмертил и о себе, любимом, позаботился.

– Политик никогда не упустит случая для саморекламы, – пожал плечами я. Для меня подобное поведение в новинку не было.

Приёмная вице-губернатора расположилась в роскошном дворце, на белом фронтоне которого ещё можно было увидеть след надписи

НА..ДН. Е. ОБ..НИ. ОН… О. А

– «Народное Собрание Ондерона», что ли? – спросил я у Пятерни. А ответ неожиданно получил от Падме через комлинк:

«Да, в годы Республики это здание выстроили для планетарного парламента».

В огромном зале приёмной находилось человек двадцать просителей, три охранника и секретарь – не совсем ясно, мужчина или женщина. Важный охранник у входа, одетый в доспех наподобие самурайского и шлем с гребнем в греко-римском стиле, тут же осведомился, по одному ли вопросу мы оба пришли.

– Да, по одному, – сказал я.

– Очень хорошо.

– Что именно?

– В противном случае, вам пришлось бы решать, кто останется, а кто придёт завтра. На сегодня у господина вице-губернатора запись окончена.

И торжественно запер входную дверь. Что ж, раз такое невероятное везение, придётся ждать. Благо комлинк при себе, и можно поболтать с Падме. Пятерня против ожидания тем более не возражал: армейская служба научила его спать в любом положении, хоть стоя, а здесь можно было не только сесть, но и прислониться к стене. Посетители, занимающие другие места вдоль стен, вели себя по-разному. Кто-то спокойно лазал по Голонету, вставив в уши небольшие наушники и возя пальцем по экрану деки, другие набирали тексты, развернув голографическую клавиатуру. Третьи откровенно нервничали, изводя себя. У этой категории портативных компьютеров часто не было, они теребили в руках разной толщины папки с бумагами, видимо – печатные прошения и сопутствующие документы. Один за другим просители, пройдя между столбиками сканера, входили в кабинет. Те, у кого при себе было оружие, предварительно выкладывали его на стол секретаря. А возвратившись, забирали и прямиком направлялись мимо стола к боковой двери выхода. Покидать приёмную через входную тут было не принято. Часа через три в зале остались одни мы. Сняв с пояса пистолет, я отдал его Пятерне. Меч из пенала на пояснице доставать не стал: большинство сканеров выявить такое оружие не могли, они реагировали на энергоаккумуляторы и определённые химические соединения, а выключенный энергоблок меча просто не видели.

В по-гитлеровски большом кабинете – размерами он не уступал приёмной, квадратов шестьдесят площадью и минимум четырёхметровый потолок – за столь же монументальным столом сидел господин вице-губернатор, тот самый Осокин Знакомец. Завидев меня, он с распростёртыми объятиями вышел на середину:

– Здравствуйте-здравствуйте, господин путешественник! – он снова, как в тот раз, с точно дозированным дружелюбием встряхнул мою руку. – Давно Вас заметил на экране. Вы уж извините, что вынужден был продержать в приёмной. К сожалению, не могу себе позволить принимать кого-либо вне очереди. Что подумают другие заявители?

– Вполне понимаю, – сказал я. – Видимо, в Империи считают, что чиновник не должен оказывать особых предпочтений никому? Очень правильный подход.

– Отрадно, что Вы это признаёте, некоторые обижаются. Присаживайтесь, вот здесь Вам будет удобно. Каф? Нет? В таком случае, весь внимание. Что привело Вас ко мне?

Я стал объяснять.

– Торговец немного Вас дезинформировал, – поцокал языком Знакомец. – Самостоятельно я такого разрешения дать не смогу. Однако, подписать его у шефа мне будет значительно проще, чем посылать Вас к нему на приём.

– Могу я рассчитывать на Вашу помощь? – спросил я.

– Безусловно. Одна тонкость: чтобы получить разрешение, приобретать смолу необходимо у определённой фирмы.

К этому я был готов, спасибо твилеку за информацию, и сразу кивнул:

– Согласен на Вашу фирму… и Вашу цену.

– Великолепно. В таком случае, решить вопрос сможем через два стандартных часа. Сейчас начнётся обед, а сразу после него схожу к губернатору и всё завизирую. Вы пока подписывайте договор, секретарь его Вам скопирует. Переведёте на указанный счёт половину суммы, и в течение месяца…

– Месяц?? – оторопел я. – Помилуйте, это слишком долго!

– А Вам так срочно? – удивился Знакомец. – Обычно тридцать пять суток приемлемые сроки поставки. Что ж, постараюсь ускорить, насколько возможно.

– Благодарю.

– Кстати, – тон Знакомца из делового вдруг стал обычным, – с этими делами совсем забыл спросить: как поживает Осока Тано? Всё ли у неё хорошо?

– Нет, – от неожиданности сказал я правду. – Она в тяжёлом состоянии, ранена отравленным клинком. Смола необходима для её лечения.

– Это просто ужасно! – словно бы в порыве чувств, воскликнул он и встал из-за стола. – Какая низость, вместо честной дуэли применить отравленное лезвие! Разумеется, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы Вы получили смолу сегодня же.

Я успел ещё подумать, что напрасно был о нём такого плохого мнения… а зря, потому что Знакомец продолжал:

– Правда, за срочность фирме придётся немного доплатить.

– Сколько?

– Боюсь, они запросят двойную цену, – он сокрушённо покачал головой, словно не был сам владельцем фирмы. – Итого это будет сорок тысяч кредитов.

«Вот гад!!» – хором сказали в комлинке Падме и Пятерня. Я подумал примерно то же, только «по матушке». Слащавый Знакомец с самого начала собирался заломить цену вдвое выше рыночной, а теперь поднимал её до четырёхкратной. Серые глаза молодого негодяя глядели на меня так же честно и доброжелательно, как в самом начале. Я скрипнул зубами, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица. Произнёс:

– Хорошо, господин вице-губернатор. Компания незамедлительно переведёт Вам первую половину.

– Вот и чудесно!

– Могу я получить доступ к межзвёздной связи?

– Ну, конечно! – улыбнулся он. – Секретарь откроет для Вас изолированную кабину, оттуда по моей линии можете связываться хоть с Панторой, хоть с Корусантом. А я не прощаюсь, – Знакомец, тем не менее, пожал мне руку. – Встретимся в шестнадцать часов по местному времени здесь же.

За короткий разговор с базой Гилаттер секретарь в самой изысканной манере слупил с меня ещё пятьсот кредитов. Рийо не ругалась, она даже ободряюще мне улыбнулась, однако, выражение глаз свидетельствовало о том, что, попадись Знакомец ей в будущем, ему точно не жить. Двадцать тысяч были незамедлительно переведены на указанный им счёт, мне же панторанка посоветовала вторую часть суммы отдать наличными, но не ранее, чем каменная смола будет на борту, а разрешение на вывоз – подтверждено таможней. Два часа спустя мы с Пятернёй снова вошли в приёмную Знакомца. У меня в руке был плоский чемоданчик-контейнер с двадцатью тысячами кредитов в слитках, Пятерня под длинный плащ надел броню, что вполне уместно при сопровождении солидной суммы, жаль, шлем было некуда деть. Секретарь, ни секунды не задерживая, пропустил меня в кабинет.

– Вы изумительно пунктуальны, – встретил меня Знакомец. – По моей информации, контейнеры к Вашему кораблю доставлены.

– И погружены, – подтвердил я. Падме сообщила мне о приёмке груза несколько минут назад.

– Вам вовсе не обязательно было утруждаться и приносить с собой наличные.

– Для окончательных расчётов наличные удобнее, – сказал я, кладя чемоданчик на стол Знакомца. – Перевод сложнее отозвать, если что-то пойдёт не так. Надеюсь, губернатор подписал разрешение?

– Разумеется. Я даже распечатал твёрдую копию, вот она.

– Пересчитывать будете?

– Что Вы, что Вы. Вам я верю. Одну секунду, сейчас направлю оригинал электронной почте в космопорт.

«Разрешение на вывоз каменной смолы получено, – сообщила через наушник Падме, – таможенные чиновники покинули борт».

– Хорошо, – сказал я.

– Всё в порядке? – насмешливо осведомился Знакомец.

– Да.

– Рад, что смог быть полезным, – Знакомец повернулся к стене, в которой открылась ниша сейфа, и убрал чемоданчик в неё. Когда он снова взглянул на меня, улыбка его была ещё шире.

– Я думал, ты её любил, – вырвалось у меня.

– Любил?? – цинично усмехнулся он. – Да это она втрескалась в меня, как кошка! Грех было не воспользоваться.

– Какое ж ты дерьмо, господин вице-губернатор, – не сдержался я.

В руке Знакомца появился предмет, отдалённо напоминающий рукоять светового меча. Отличался он формой, больше похожей на дамскую гантельку – массивный цилиндр вместо изящного эмиттера сверху и чуть менее массивная полусфера навершия на нерабочей стороне. Поигрывая этой штукой, он задумчиво произнёс:

– Был бы ты благородного сословия, я бы за такие слова скрестил с тобой энергетические клинки. А так… – он надавил клавишу селектора. – Эй, слуги! Выбросьте вон этого простолюдина! И проучите хорошенько, чтобы знал, как надлежит разговаривать с приличными людьми.

– Немедленно взлетай, – тихо произнёс я по-русски, для Падме. – Это приказ.

«Выполняю, – в голосе её была такая тоска, что у меня перехватило горло. – Вызвала подкрепление, держитесь!»

Подкрепление, как же. Система Лантиллис, с которой у «Индесела» договор на охрану, и где постоянно дежурят наши корабли, почти в четырёх часах лёту для «Амидалы», то есть, для корвета это десять. Нас сорок раз успеют прикончить. Нет, на помощь я не надеялся. Возможно, следовало поступить, как делают разведчики: позволить себя вышвырнуть, «проучить», авось не до смерти, а, сохранив жизнь, продолжать своё дело. Но почему-то сохранить честь в тот момент мне показалось более важным. Возможно, я старомоден, как швейная машинка Зингера, только в противном случае без стыда смотреть в глаза Осоке, да и другим, включая призрак Айлы Секуры, я бы не смог.

Выскочившие из потайных дверей дройды «восемьдесят шестой» серии бросились на меня. Их было двое, и я точно с ними не справился бы, не помоги мне чистая случайность. Я, всё же, успел откинуть клапан пенала, схватиться за рукоять меча и, когда механические слуги заломили мне руки, в отчаянье нажал кнопку включения. Синее лезвие воткнулось в грудь того дройда, что стоял слева, я почувствовал, что рука свободна и, перехватив рукоять обратным хватом, наугад рубанул второго. Дройд с грохотом повалился на пол, но тут же вцепился мне в ногу, пришлось отсечь ему голову.

– Ты не джедай… – пробормотал Знакомец, зажигая свой меч. – Скорость не та.

Он явно успокаивал сам себя, и сама мысль о том, что он боится, придала мне дополнительную уверенность. Без лишних слов – только анимешные злодеи разглагольствуют перед боем – я выдернул ногу из манипулятора поверженного дройда и пошёл в атаку. Первый мой удар Знакомец отразил блоком, подставив странное беловато-жёлтое, как топлёное молоко, лезвие своего клинка, от второго уклонился и тут же контратаковал. Мечом он владел весьма неплохо – поставленные удары, быстрые отработанные блоки и не лишённые элегантности связки-переходы от защиты к нападению. Размашистые движения молочного клинка сами по себе были красивы, по нему и в самом деле пробегали искры, а при взмахе задняя сторона лезвия как бы превращалась в крохотные язычки пламени. Хорошо, что всё это я видел как бы со стороны, не теряя сосредоточенности. Я, признаться, и не подозревал, что Осоке удалось меня к этому приучить! Знакомец всё время пытался меня перехитрить, рассчитывая не на силу, а на неожиданные выпады. Отступать вперёд, как мастера кэндо, его обучили тоже. Пожалуй, я в этом поединке мог рассчитывать на то, что был несколько сильнее физически, и на то, что мечом Знакомец действовал как шашкой или катаной. То есть, только рубил, а уколам и их парированию обучен не был. Уже дважды мне удавалось ловить его на статическое противоборство, причём, первый клинч я едва не выиграл. От второго Знакомец ушёл быстрее. Нет, так не годится, повторять один и тот же приём значило неминуемо подставиться. И я сменил тактику. Не наносить эффективный удар, а хотя бы зацепить, дальше – добьём. Для этой цели уколы, как раз, годились лучше всего. Удар – блок – удар. Блок – удар – уклонение. Наконец, при уходе от очередной атаки противника, мне удалось сделать обманное движение и ужалить его кончиком синего лезвия в «рабочую» руку выше запястья. Что я повредил – не знаю, но пальцы его неожиданно разжались. Энергетический меч отлетел в сторону, на излёте чиркнув по облицовке стены, из-за которой лениво начали выползать лохмотья белого не то дыма, не то пара, и растекаться по полу. Знакомец озадаченно уставился на свою руку, ещё не понимая, почему она перестала слушаться. Боли пока не было, меч, нанося рану, прижигает и нервы, и кровеносные сосуды. Я поднёс гудящее лезвие к его переносице. Вот тут на лице Знакомца отразился настоящий ужас.

– Глаза… Глаза не тронь! – прохрипел он, не в силах говорить в полный голос.

Снести сейчас картинным ударом ему башку, и вся недолга! Но… что сказала бы Айла? Нет, я этого не сделаю!

– Надеюсь, ты получил удовлетворение? Во всех смыслах? – тихо спросил я. И уколол мечом ниже глаза, оставляя круглую выжженную отметину на правой щеке. Как я и рассчитывал, животный страх лишиться зрения перехлестнул через край, и Знакомец отключился, оседая, как куль с… тем, что всплывает на любой планете, не только на Земле.

– Пятерня? – окликнул я.

«В норме», – отозвался в наушнике голос клона. Выскочив в приёмную, я увидел, что тут, и правда, всё в норме. Секретарь и охранники валялись по углам без следов от выстрелов – должно быть, Пятерня успокоил их слабым оглушающим зарядом плазмы – а ближе к центру комнаты на ковре дымились четверо дройдов-коммандос.

– Уходим! – Пятерня открыл входную дверь.

– Стой, там засада! – я дёрнул его за плечо.

– Внизу – конечно. А мы туда, – он махнул вглубь коридора, в конце которого светился прямоугольник окна.

Добежать до поворота было делом одной минуты. Аккуратно подрезать мечом раму и вынуть её – ещё меньше. Пятерня высунулся наружу, прилепил к стене «рачий крюк». Это одноразовое устройство могло закрепиться на любой поверхности, выбрасывая во все стороны лапки-крепления. Они прижимались к неровностям, пробивали непрочное наружное покрытие вроде краски или штукатурки, добираясь до монолита, и крюк выдерживал до четверти тонны. Мини-лебёдка плавно спустила нас обоих на тротуар.

– Не отставай! – бросил мне Пятерня и уверенно ринулся в одну из боковых улиц. Петляя по переулкам, мы всё удалялись от дворца и внезапно оказались на открытом месте. Город просто кончился, оборвался последними каменными домами. Дальше шла узкая расчищенная полоса, и начинался лес. Когда деревья скрыли от нас город, Пятерня остановился.

– Оторвались, – сказал он почти ровным голосом, будто не пробежал только что полкилометра в тяжёлом бронекостюме. – Теперь можно шагом. Прочесать лес у них пока не хватит сил, а спидеры мы обнаружим раньше, чем они нас. И успеем укрыться.

– А детекторы… жизненных форм? – мучительно пытаясь отдышаться, выдавил я.

– Тут этих форм сотни, в том числе, размером с человека. Многие живут на деревьях. Главное, не дать себя увидеть. Двигаем в том направлении.

– Думаешь… затаиться… до прилёта наших?

– Нет. Планету надо покинуть как можно быстрее. Когда перебросят батальоны из других гарнизонов, нас вычешут, как блох из шевелюры.

– Но космопорт… оцеплен. Верно?

– Если ещё нет, так будет, в первую очередь, – кивнул клон. – Наша надежда – площадки возле зернохранилищ. Там нет нормальных кораблей, только «прыгуны», поэтому их охранять будут слабее. Полиция, скорее всего.

Требовательно запищал комлинк.

– Ребята, где вы, дайте целеуказание! – послышалось из динамика.

– Бета? Вы, что, не улетели? – закричал я.

– Она улетела, я – нет. Должен же кто-то доставить вам снаряжение?

– Лови точку встречи! – Пятерня прокрутил карту на экране деки, пометил какое-то место, надавил функциональную клавишу.

Она нагнала нас двадцать минут спустя, неутомимая, как всегда, только слегка запылённая. На спине дройдессы был навьючен довольно массивный рюкзак, а поверх него – наши шлемы. Пятерня тотчас же нахлобучил свой, выдвинул на телескопическом штыре сенсорную головку, быстро огляделся. Сделал мне знак. Я тоже надел шлем, застегнул ремешок с приёмниками вокодера, спросил шёпотом:

– Да?

– Леди Яхта оставила нам «птичий глаз» на орбите. В ближайшие четыре часа тактическое сопровождение нам обеспечено.

А потом два часа мёртвой зоны, мысленно добавил я. Города Изиз и Стила находились в высоких широтах, подвесить над ними стационар невозможно, значит, спутник наблюдения Падме забросила на высокоэллиптическую орбиту, в данном случае, с шестичасовым периодом обращения.

– В одиннадцати кликах отсюда есть сельхоздром, – продолжал клон. – На него только что присел «пыгун» -зерновоз. Пока загрузят, вполне можем успеть забраться на борт.

Несколько раз в опасной близости от нас пролетали спидеры. Были то поисковые группы или просто местные фермеры, мы не знали и заблаговременно укрывались под корнями больших деревьев. Бета держала постоянно включённым генератор защитного поля – на малой мощности он давал эффект размагничивания, в противном случае восемьдесят килограмм металлических деталей были бы слишком заметны на сканерах. Вначале нас искали, вроде бы, не очень интенсивно, и я почти уверовал в то, что небольшой инцидент с дуэлью решат просто замять. Однако через некоторое время «птичий глаз» обнаружил отметки имперских десантных челноков курсом по направлению к столичной агломерации.

– Вот теперь у них два полка штурмовиков, – констатировал Пятерня.

– И они поняли, что в космопорт мы не сунемся, – сказал я, на ходу заглядывая в экран деки. – Перекрывают возможные направления бегства. Равномерно. То есть, про зернохранилища не сообразили.

– Видимо, нет.

– Какой у них обычно темп продвижения? Через какое время на нас выйдет вот это подразделение?

– Через полчаса.

– Успеваем.

– Вопрос в том, успеет ли взлететь зерновоз.

Чёрт, об этом я не подумал! Стоящий на старте челнок штурмовики обязательно просветят детекторами, а никакие местные животные нас уже не прикроют. Ладно, там видно будет.

До площадки нам пришлось добираться вокруг громадных серых корпусов зернохранилища – элеватор как элеватор, ничего принципиально нового в Галактике и за тридцать тысяч лет не придумали. Стоящая здесь зерновозка очертаниями была немного похожа на грузовую «черепаху», на борту которой Вентресс и Кеноби пришлось рубиться с братьями-ситами. С той лишь разницей, что плазменные двигатели у неё были массивнее и крепились на отдельных кронштейнах, а не совмещались с шасси. От элеватора к зерновозке тянулась толстая труба транспортёра и скрывалась где-то между двигателями. Проблема заключалась в том, что последние сто метров надо было двигаться по совершенно открытому пространству между зданием и скошенным полем. А площадка охранялась. По ней лениво прогуливались два смуглых, почти чернокожих гаврика в одинаковых брезентовых штанах, цивильных куртках и с бластерами. На левом рукаве у обоих белела повязка с чёрной имперской эмблемой и какой-то надписью. Надвинув на нос бинокуляр, я прочитал: «ANCILLARY POLICE FORCE». А, ясно, «шуцполицай».

– Надо их как-то отвлечь, – прошептал я. А про себя подумал, что вот нет с нами джедая, и элементарная задача становится трудновыполнимой. Угораздило же их топтаться именно тут! Хотя, в общем-то, понятно, кабина-то и посадочная рампа с этой стороны, пускай она и закрыта.

– Не отвлечь, а обойти, – отозвался Пятерня. – Заходим с другой стороны здания.

С этой стороны полицаев не наблюдалось… зато скучал спиной к нам рабочий дройд.

– У меня предложение, – передала через комлинк Бета. – Вы возвращаетесь на прежнюю позицию и ждёте. Я вырубаю этого дурачка и прячусь в отсеке шасси. На звук падения они точно прибегут. А вы тем временем укрываетесь в корабле.

– Не догадаются, что это диверсия? – спросил я.

– Нет. Будет похоже на обычный отказ.

– Годится, – одобрил Пятерня.

Чудом не нарвавшись на проходившего мимо крестьянина, мы обогнули элеватор ещё раз. Пятерня сообщил Бете, что мы на месте. Не прошло и минуты, как полицаи насторожились, один из них заглянул под трубу транспортёра – она проходила едва в полутора метрах от земли, зерновозку почему-то загружали не сверху, как на Земле, а снизу. Полицай поманил напарника, они подлезли под транспортёр и скрылись на другой стороне. Пятерня, а за ним я, бросились к кораблю. Клон не тратил даром ни секунды. Откинув продолговатую крышку на днище зерновозки, он дёрнул наружу изогнутый рычаг ярко-красного цвета, и пандус начал открываться. Пятерня быстро повернул рычаг обратно. Пандус замер.

– Полезай! – скомандовал клон, подталкивая меня в открывшийся проём. Я торопливо лёг животом на край, подтянул себя внутрь и, развернувшись, подал руку. Несколько секунд – и Пятерня оказался на пандусе. Сквозь урчание механизмов я услышал, как один из полицаев вызывает кого-то по комлинку:

– Каят, подойди на стоянку, проклятый дройд опять вырубился и не перезапускается.

– Посторонись! – Пятерня нажал аварийную клавишу на комингсе возле гидроцилиндра привода, закрывая пандус снова.

– Похоже, у них отказы дройдов в порядке вещей, – заметил я.

– Неудивительно. Ты видел, в каком он состоянии? Весь ржавый, суставы в потёках… Бета, для тебя останется место в отсеке, когда сложатся опоры?

«Тут мы все трое поместились бы, – долетел ответ дройдессы. – За меня не беспокойтесь, в космосе открою створку и вылезу».

Пока мы с Пятернёй искали укромное местечко, стих шорох сыплющегося зерна, затем выключился внутренний транспортёр, подающий груз наверх бункера. Я, наконец, сообразил, чем вызвана такая конструкция корабля. Должно быть, он мог грузить зерно прямо с уборочных машин, на которые громоздить собственные конвейеры неразумно – лишний вес. В нижней части, для удобства опорожнения, бункер имел скошенные стенки. Вот между ними и корпусом мы и устроились. Вскоре залязгал отсоединяемый зернопровод, послышались неразборчивые голоса членов экипажа, и, наконец, по корпусу передалась неприятная вибрация включённых генераторов.

«Вижу внизу цепь штурмовиков на подходе к площадке», – доложила Бета, и тут же ещё один лязгающий звук возвестил, что посадочные опоры убраны, и люки их закрыты. Каботажник летел, и останавливать его, кажется, никто не собирался.

– Полдела сделано, – сказал я. – Что-то будет на станции? Как думаешь, Пятерня, наши физиономии уже в деках всего имперского командного состава в системе?

– Нет. Я успел потолковать с секретарём, записи видеоконтроля хранились только в его рехене. Оттуда они ничего уже не извлекут, электромагнитная граната.

– Я бы не сообразил.

– Естественно, ты ведь не рейдовик. Нас специально натаскивали по мерам противодействия.

Рыча и вибрируя, зерновоз покидал атмосферу. Спутник слежения не умел рассчитывать траектории, он гнал «сырую» информацию, зато Бета – умела. Дройдесса утверждала, что до грузового орбитального терминала мы доберёмся примерно за тридцать пять минут. Я надеялся, что за это время в межкорпусном пространстве не станет слишком жарко. Корабль, очевидно, двигался днищем к светилу и ощутимо нагревался его излучением. Пятерня посоветовал мне залезть глубже, за горловину бункера. Там, действительно, оказалось прохладнее, и всё равно, к тому моменту, когда зерновозка развернулась, чтобы совершить посадку на станцию, термометр на моей руке показывал 35.3, а датчики брони Пятерни почти 39 градусов по стоградусной шкале. Стук, лязг, затем какие-то скрипы, и каботажник замер на своих опорах.

«Командир. У нас неприятности, – раздался в комлинке голос Беты. – Корабль находится на наружной обшивке терминала».

– То есть, в ангар не полетим? – растерялся я.

«Похоже, что нет. Горловина бункера подключена к выходящей наружу трубе. Считаю, будут разгружаться прямо здесь».

– Проклятье, – пробормотал Пятерня. – А переходник они не соединили?

«Его на этом корыте вообще не предусмотрено», – отозвалась дройдесса.

– Задница. И довольно глубокая.

– Вот почему они не оцепили площадки, – сказал я.

– Точно. Допустим, я в своей броне могу выйти и наружу, а ты? – Пятерня вздохнул. – Придётся, видимо, захватывать эту лохань.

– Тут-то нас и повяжут, – отмахнулся я. – Погоди, есть ещё вариант. Бета, ты, случайно, не заметила, какой у горловины внутренний диаметр?

«Видела, но не анализировала, секунду. Около метра».

– А в бункере должен быть люк для обслуживания и чистки. Через него и пролезем.

– Ну, коллега, ты гигант! – восхитился Пятерня.

– Жить захочешь – не так раскорячишься, – нервно хохотнул я.

Дверцу технологического люка мы нашли, выбравшись из своего убежища, довольно быстро. Она была закреплена двумя здоровенными гайками, совершенно так же, как на Земле. А гаечный ключ обнаружился рядом, засунутый в щель между стеной и одной из панелей пола. Как хорошо, что на этом корабле летают такие законченные раздолбаи, а то пришлось бы мечом гайки срезать. Верхнюю я открутил быстро, а когда стронул нижнюю, из-под комингса люка посыпалась струйка зерна, что-то вроде земной чечевицы, но не коричневого, а рисово-белого цвета.

– Рано, – сказал Пятерня.

– Да, подождём.

Как только зерно перестало сыпаться, мы открыли люк и забрались внутрь бункера, держась за торчащие крепления петель. Стоять на зерне во время разгрузки очень опасно: может засосать не хуже болотной трясины. Дверцу за собой закрыли, и Пятерня аккуратно прихватил её гермопеной из небольшой аварийной тубы к краю комингса. Если зерно не начнёт высыпаться рекой, отсутствие гаек в полутёмном коридоре могут не заметить ещё довольно долгое время.

– Как только горловина очистится, – наставлял меня Пятерня, – прыгаешь первым. Там должна быть вершина горки, она смягчит удар. И сразу откатывайся в сторону.

– Ясно, – кивнул я.

В свете нашлемных фонарей была видна воронка зерна, утекающего в трубу, словно в пасть небольшого сарлакка, решившего перейти на вегетарианскую диету. Скошенное дно бункера обнажалось с каждой секундой. Едва проступил чёрный зев трубы, я соскользнул вниз, тормозя спиной и локтями от стенки. Следом за мной, а также мне за шиворот, сыпались остатки зерна. Падать оказалось не так и высоко, метра три-четыре, а затем я покатился с вершины горы к стене приёмного бункера. Луч моего фонаря метался в кромешной тьме под сводом. Мгновение спустя к нему присоединились две лампы на шлеме Пятерни, заставляя возникать и тут же исчезать исполинские жуткие тени.

– Толстая, – констатировал я, постучав по стенке бункера. – Ничего, мечом прорежем.

– А вот теперь ты погоди, – Пятерня положил руку поверх моей. – Пользоваться огнём среди зерна…

– Чёрт, верно… – пробормотал я, а мысленно обругал себя ещё более грубо. Надо же так опростоволоситься! Ведь знал же, что зерновая пыль горит и взрывается не хуже угольной или сахарной… Пятерня тем временем внимательно разглядывал что-то вверху. Снял с пояса гарпун, выстрелил в одну из потолочных балок и поднялся на тросе вверх. Передал через комлинк:

– Здесь есть зазор между чаном и потолком. Вполне пролезем!

– Любопытно, как они намерены ловить всё это зерно, если вдруг отключится тяготение? – сказал я, перебрасывая ноги через бортик исполинского чана.

– А вон, видишь, плёночный «зонтик»? – Пятерня посветил туда, где заканчивалась приёмная труба. – Он раскроется и удержит. Зато сэкономили на вентиляции.

– «Мы трудностев не боимся, мы их сами себе создаём», – кивнул я. – Ну, пойдём искать выход.

Зелёный отблеск аварийного светильника над входной дверью отсека зернохранилища я увидел буквально через пять минут, стоило убавить мощность фонарей и включить усилители изображения. Вскрывать замок не потребовалось: изнутри он открывался простым нажатием на механический фиксатор, на случай пожара. В сравнительно светлом техническом коридоре мы с Пятернёй внимательно осмотрели и отряхнули друг друга от белых следов зерновой пыли, чтобы не было заметно, где мы недавно лазали.

– На что-то похоже, – одобрительно сказал я.

Ангар грузового терминала в плане имел Т-образную форму и три выхода в открытый космос. Грузовиков, принадлежащих то ли легальным частным перевозчикам, то ли контрабандистам, в нём находилось больше десятка. Ондерон, как и любую планету с небольшим грузопотоком, преимущественно обслуживали именно они, крупным компаниям подобные объёмы были неинтересны. Переглянувшись, мы без дополнительных обсуждений двинулись в разные стороны, я влево, а Пятерня вправо. Надо было переговорить с владельцами кораблей, выяснить, кто из них захочет взять нас на борт, и кто улетает скорее. Место назначения роли не играло, нам требовался не транспорт куда-то, а транспорт отсюда. Разумеется, говорить об этом прямо в разговоре с корабельщиками не стоило. Продать, скорее всего, не продадут, но что помешает им поступить подобно Знакомцу и задрать цену? Поэтому я, если спрашивали, отвечал: летим на одну из удалённых систем, ищем попутный транспорт. Названия подсказывала по комлинку Бета в зависимости от того, куда летел тот или иной грузовик.

Повезло мне на предпоследнем корабле. Под его днищем возился молодой забрак, одетый в бежевый полукомбинезон и блестящую «противохимическую» куртку. Поговорив с ним, я выяснил, что грузовик называется «Тактический ход» и как раз готовится к рейсу в систему Никсор. Забрак оказался не хозяином, а бортинженером и не мог принимать решений, поэтому сразу повёл меня к шефу. Владелец корабля принадлежал к виду ланник, то есть, от обычного человека отличался лишь огромными, больше, чем у Йоды, растопыренными острыми ушами и маленьким ростом – примерно метр двадцать. Звали его Паам, Сорбел Паам, как он сам представился. Чисто Джеймс Бонд. Для удобства беседы Паам предложил мне присесть и сам забрался в высокое кресло напротив.

– Значит, Вам и Вашему другу нужно на Чалакту? – спросил он, изучая меня взглядом старого мудрого гнома.

– Да, господин Паам, – кивнул я. Чалакта была названа мной намеренно, она находилась в стороне от маршрута «Тактического хода».

– Даже не знаю… – ланник покрутил пальцами. – Нам всё равно нужно будет делать ручную коррекцию. Я планировал вынырнуть на Кашийке, но можно ведь и на Рэндоне. Оттуда вы легко сможете продолжить путь.

– Кашийк, действительно, не подойдёт, там, кроме имперской базы, и нет ничего, – сказал я, – а вот Рэндон вполне.

Крупный центр межзвёздной торговли, Рэндон и в самом деле прекрасно подходил. Не только для поиска очередной попутки, а и чтобы затеряться в толпах народа и переждать до прибытия одного из кораблей «Индесела».

– В таком случае, если полторы тысячи с лица вас устроят, ударим по рукам, – улыбнулся Паам. – Багаж, разумеется, за отдельную цену.

– У нас нет багажа, только дройд, – сказал я.

– Безразлично, меня волнует вес, а не характер багажа. Пять кредитов за каждый килограмм.

– Итого три четыреста, – подсчитал я. – Такую сумму мы можем себе позволить.

– В таком случае, поторопитесь. Стартовое окно выделено через десять минут.

Перелёт прошёл без каких-либо осложнений. Постель нам не предложили, видимо, просто не подумали: по корабельному времени в момент отлёта было раннее утро, и экипаж чувствовал себя бодро и свежо. Словоохотливый инженер по имени Триз Темби рассказывал анекдоты, травил байки, коих у него, кажется, был неисчерпаемый запас. По сравнению с ним отдыхала даже фо-фейанская сварщица Блика Лофор, большая любительница потрепаться. Сорбел Паам и третий член экипажа, родианин Дитло, играли за круглым столиком в какую-то игру, не дежарик, распространённый по всей Галактике, а нечто незнакомое мне, вроде земного реверси. Голографические фишки на доске меняли цвета в зависимости от ходов игроков. Родианин своим узким ртом меланхолично потягивал через трубочку какой-то напиток, ланник пил мелкими глотками каф. Казалось, хозяин корабля полностью поглощён игрой, но это впечатление было обманчивым. В середине одной из наиболее захватывающих историй Темби он вдруг покосился на инженера через плечо и бросил:

– Опять ты врёшь, Триз! Всё совсем не так было.

– Это верно, – грустно заметил Пятерня. – Никакой супер-операции не планировалось, хотели просто повредить им ангары. А вышло, как уж вышло. Случайно. Кстати, тот парень, что взорвал корабль-матку, не выбрался.

Повисла неловкая пауза. Затем Паам проворчал:

– Тысячу раз тебе говорил, прекращай языком молоть. Лучше бы каф пассажирам предложил и галеты. Где хвалёное гостеприимство сынов Иридонии?

– О-о, дома я бы вам такой обед закатил, из семи блюд, всё по науке! – оживился Темби. – А здесь возможности не те. Но у нас всё равно кое-что имеется…

Он скрылся в коридоре.

– Не обижайся на моего трепача, – сказал ланник. – Ты ведь знал этого парня?

– Его звали Крутым, – отозвался Пятерня. – Он, считай, на моих глазах и погиб.

– Прости нас, солдат.

– Ладно, ничего. Ты-то сам не воевал?

– Можно сказать, что нет. На транспорте летал, связистом. Тыловой вомп, короче.

Вернулся забрак, в руках у него был небольшой контейнер. Стоило его открыть, и по кают-компании поплыли острые дымные ароматы.

– Копчёное мясо по нашему старинному рецепту! – гордо сказал бортинженер. – Угощайтесь, друзья.

Мы не заставили себя упрашивать, тем более что и Пятерня, и я неплохо знали, как забраки умеют готовить мясо. На главной базе такие деликатесы делала Гита Янт из отдела энергетиков. Злые языки утверждали, что ветчину она коптит в реакторе, но, конечно, всерьёз в это никто не верил, и все уплетали за обе щёки.

В общем, с командой «Тактического хода» мы расставались по-приятельски. Садиться в ангар Паам не стал, чтобы не платить администрации за целый час стоянки, а высадил нас через переходной отсек, коих в пассажирской зоне станции «Рэндон-дорн» имелось предостаточно.

– Видят звёзды, – клялся на прощание ланник, – не будь на борту фрукты, я бы вам сказал: ребята, ещё по пятьсот с каждого, и доставлю до места. Но тогда не уложусь в сутки, и заказчик меня оштрафует на двадцать процентов.

– Они настолько скоропортящиеся? – удивился я.

– Да, а для ресторана это особенно критично.

– Тогда везите и ни о чём не беспокойтесь, мы как-нибудь сами, – я чуть было по привычке не ляпнул «да пребудет», но вовремя поправился: – Высокой пустоты!

От переходника мы первым делом направились в центр межсистемной связи и заказали сеанс с Гилаттером, где находилась Рийо.

– Вы куда, вообще, подевались?? – вскричала она, увидев наши изображения. – В системе Ондерона имперцы на ушах, ищут террористов. Новости вопят, «покушение на вице-губернатора», «тяжело ранен».

– Не покушение, а честная дуэль, – поправил я. – Он первый начал.

– С тобой я дома поговорю, – точь-в-точь как Осока, произнесла панторанка. – Что ты ему отрезал?

– Ничего, хотя он и заслужил. Руку прижёг, правую. Сухожилия, наверное.

– Это ерунда, вылечат. В общем, так. Ждите «Великого консула», направляю его к вам. И постарайтесь больше ни во что не ввязываться, хорошо?

– Обещаю, – кивнул я. – Даже если будут при нас издеваться над женщиной.

– Просила не попадать больше в истории? – усмехнулся Пятерня, когда я закончил сеанс.

– Да. Ты, я смотрю, по-русски понимаешь всё лучше и лучше.

– Всё по её глазам ясно было, – махнул рукой он.

Ждать нам предстояло столько же, сколько летел «Тактический ход», то есть, около восемнадцати часов. Пятерня предложил не маячить всё это время в зале ожидания, а для начала потолкаться по местным магазинам, по забегаловкам. Во-первых, там мы меньше заметны, во-вторых, если за тобой вероятна погоня, лучше иметь представление о путях отхода и знать «неофициальные новости». То есть, местные слухи и сплетни. Возможно, найдём подходящее место, где можно будет немного подремать, по очереди, разумеется.

К нашему огорчению, Бету на этаж, где находились кантины и продуктовые лавки, не пустили. Худой желчный полицейский заявил, что это ради её же блага, неровен час, какой-нибудь расист возмутится и устроит пальбу. И предложил оставить её в зале ожидания.

– Лучше спущусь на технические ярусы, поболтаю с местными дройдами, – сказала она. – У них также можно выяснить много интересных новостей. Позволь?

– Да, иди, – кивнул я. – Комлинки работают, если что, свяжемся.

Количество питейных заведений на специально отведённой для этого палубе было под стать размерам станции. Пятерня завернул в первую попавшуюся кантину… и вдруг, резко остановившись, сделал быстрый шаг в сторону, прикрываясь косяком входной двери.

– Что? – громким шёпотом спросил я.

– Сюда лучше не ходить. Гляди направо от сцены, второй ряд, столик со стороны бара.

За указанным столиком в сером повседневном мундире имперского штурмовика с офицерской планкой знаков различия на груди, сидел другой клон. В отличие от Пятерни, подбородок у него был гладко выбрит, зато имелись усы скобкой, спускающиеся ниже уголков губ. Клон беседовал с твилекой, одетой в недлинное дорожное платье серо-зелёного оттенка, гармонирующее с зеленоватой кожей женщины, но более тёмное.

– Да, поскольку твой братишка служит у этих, нас ему лучше не видеть, – согласился я. – Уходим.

– Кажется мне, что у кого-то из знакомых ребят были такие характерные усики, – сказал Пятерня, двинувшись дальше по коридору. – Не могу вспомнить, у кого. Жаль, других особых примет нет. Давай-ка заглянем вон в тот кэф на внутренней стороне?

Но дойти до указанной Пятернёй кафешки нам была не судьба. Внезапно из-за выступающей лифтовой шахты вывернули трое имперских штурмовиков и загородили нам дорогу. Я оглянулся – ещё двое подходили с тыла.

– Вы арестованы, – через вокодер прогудел один из троих, очевидно, младший офицер. – Сдайте оружие и следуйте за нами, иначе будете расстреляны на месте.

 

7

Штурмовики тщательно обыскали меня и Пятерню, после чего, уже в наручниках, отконвоировали к переходному отсеку и провели на какой-то корабль. Там с клона довольно ловко содрали бронекостюм и впихнули в одну из кают, меня же толкнули дальше по коридору. Ситуация была аховая. Когда штурмовик обнаружил у меня световой меч и показал офицеру, тот кивнул уродливой маской шлема, удовлетворённо, как мне показалось. А о чём они переговаривались, мне, естественно, слышно не было. И вот теперь я сидел на стуле в кают-компании и ждал своей участи, а двое штурмовиков возвышались сзади. Похоже, нас, всё-таки, отследили, просчитав и зерновозку, и грузовик… Хорошо работают, ничего не скажешь. Интересно, за «покушение» казнят или на рудники сошлют? Немного радовало только одно: Бета осталась на свободе и могла хоть сообщить нашим, что произошло. Ожидание затягивалось, и я подумал, что ждём, по-видимому, не простого следователя.

Послышался слабый зловещий шорох, и в дверях появилась фигура в длинном чёрном плаще с надвинутым на голову капюшоном. Ох, как скверно-то, хуже уже некуда… Человек – или существо, кто его знает – остановился, разглядывая меня. Взгляд я чувствовал буквально кожей, хотя глаз не видел. Он не казался «злобным» или «буравящим», как иногда описывают взгляд главного злодея в книжке, нет, я просто ощущал пристальное внимание. Постояв так, фигура сделала движение рукой, и штурмовики, печатая шаг, вышли из помещения. А Инквизитор – или аколит, кто бы это ни был – уселся напротив меня в кресло, сложив на коленях пальцы рук. Оливкового оттенка кожа, тёмно-зелёные довольно длинные ногти… Руки явно принадлежали женщине. Твилека, что ли?

– Ты не джедай, – голос тоже был женский и не старый.

– Мне уже это недавно говорили… мадам, – сказал я. Испуг и растерянность уходили, голова становилась ясной, мысли чёткими. Напрасно ты заставила меня столько ждать, тётка. Потрошить фигуранта нужно экстренно, пока он с мыслями не собрался, потом поздно будет. Я решил быть посмелее. В конце концов, если Эрдени так отважно держалась перед моффом Таркином, как рассказывала Кои, мне, здоровому мужику в возрасте Христа, тем более, негоже раскисать. Конец всё равно один, что ж срамиться-то перед смертью?

– Твоего дара мало на что хватит, хотя ты и не полный бездарь, – словно не замечая моей фразы, задумчиво продолжала женщина. И вдруг спросила резко: – Откуда у тебя световой меч? Где ты нашёл этого клона?

– Меч я подобрал в Храме на Корусанте, в куче других таких же, – честно ответил я. – Это ведь ваши их там свалили после Резни? А с клоном познакомился давно, года два назад, уж и не помню точно, где. Я, знаете ли, довольно много ле…

Невидимые пальцы сдавили мне горло. Это было знакомо, в памяти тут же всплыло детство, постоянные простуды и жуткие приступы ночного удушья, пару раз окончившиеся в реанимации. Стараясь не шевелиться и дышать через наполовину пережатое горло так же, как тогда, я сосредоточился на одном: прежде чем «уплыть», успеть улыбнуться. Кажется, получилось. Через секунду я мог свободно перевести дух. Сел прямо, сплюнул на пол:

– Кого ты пугаешь удушьем? Меня?? Я два раза умирал от этого. В третий уже совсем не страшно.

– Я могу заставить тебя страдать бесконечно.

– Может, да. А может, нет. И я уйду туда, откуда даже ты меня не достанешь. В любом случае, с пережатым горлом я не смогу отвечать на вопросы.

– Хорошо. Оставим в покое клона. Дезертиров судит Повелитель Вейдер лично. Какую информацию вы искали в Храме? Что нашли?

Вейдер, говоришь? Стоп, а это ведь идея. Спасибочки Вам, тётенька, за хорошую мысль, сам бы я так быстро не додумался.

– Это я сообщу только лорду Вейдеру лично, – твёрдо сказал я. – И могу рассказать много чего ещё. Думаю, ему будет небезынтересно, как пришёл конец Пробусу Тесле. Или откуда у кое-кого информация о каждом шаге моффа Таркина…

– Хм… – едва слышно произнесла женщина, кажется, мне удалось слегка озадачить её. И позвала, повысив голос: – Вифимор!

В дверях бесшумно возник немолодой человек в зелёном флотском мундире, судя по нагрудной планке – энсин:

– Мэм?

– Отведите в каюту нашего… гостя.

– Встать. Вперёд, – тусклым голосом профессионального вертухая произнёс имперец. Я молча повиновался. Но, едва оказался в коридоре, пробормотал, будто досадуя:

– Что за люди… Сам хочешь говорить, просишься на допрос к лорду, а тебе не верят.

– Не разговаривай, шагай, – энсин легонько подтолкнул меня вперёд, но я чувствовал: фраза услышана и принята к сведению. Игра, которую я затеял, была крайне рискованной. Попасть в руки Вейдера означало не просто верную смерть – ведь нам была известна тайна его личности – но и громадную утечку информации. И я, и Пятерня знали гораздо больше, чем Эрдени. Не сказать вообще ничего вряд ли удастся, особенно при допросе Силой или «под химией». Единственной надеждой был маршрут полёта до Корусанта. Не пойдут же они напрямую? Тут не Внешнее Кольцо, где газовые облака и астероидные поля встречаются сравнительно редко, а ближние окрестности Ядра. Значит, инквизиторша воспользуется проверенными торговыми путями. И точка коррекции будет либо Лантиллис, либо Комменор, что тоже неплохо. До Комменора от базы Шалстайн вдвое ближе, чем от Рэндона, ещё запас по времени останется для организации засады.

– Эй, мистер Вифимор, а наручники? – окликнул я конвоира, когда он привёл меня в каюту и собрался уходить.

– Не было указаний, – развёл руками энсин. – А сам не могу, извини. Нашу начальницу лучше не раздражать. Тебя, кстати, это тоже касается. Рассказал бы лучше всё ей…

– Чтобы меня сразу выбросили за борт? Нет уж. Мы ещё потрепыхаемся.

– Как знаешь.

Я остался сидеть на койке со скованными руками, словно Штирлиц в подвале у Мюллера. Обладать бы ещё такой же эрудированностью и такими же аналитическими способностями, как у него, тогда бы точно выкрутился. В любом случае, поразмышлять не мешает и, прежде всего, понять, как дальше будет вести себя Инквизиторша. Просто подчиниться моему требованию для неё означает потерять лицо. Станет снова угрожать? Пытать? Вроде бы, я её убедил, что получится только хуже. То есть, взвесив «за» и «против», должна попробовать договориться и вытянуть из меня хоть что-то. Теперь надо продумать, что же ей можно подкинуть интересного, но не имеющего практической ценности…

Дверь каюты открылась почти беззвучно. Чёрная фигура стояла на пороге. И вот тут меня ожидал неприятный сюрприз. Женщина-Инквизитор откинула с головы капюшон, и я тотчас понял, кто она, хотя раньше ни разу её не встречал. Так сказать, весьма наслышан.

– Как устроились? – вопрос прозвучал так, будто я и в самом деле был её… хм, гостем.

– Как видите, – я продемонстрировал скованные руки.

– Да, думаю, это лишнее, Вы же не джедай…

– …и не представляю для Вас никакой существенной угрозы, – закончил я мысль.

Женщина вызвала ещё одного члена экипажа, на сей раз молодого, в чине главстаршины, но уже бородатого, как бывалый мореход прошлого, и тот быстро освободил мне руки. В фильмах пленники обычно растирают запястья после наручников, теперь я знал, почему – давят они довольно неприятно – но сам делать этого не стал. Посмотрел как можно равнодушнее на следы от оков, будто мне безразлично, и перешёл в психологическое наступление:

– Вы хотели ещё о чём-то спросить, мадам?

– Не совсем. Предлагаю сделку. Вы рассказываете мне всё, что хотели поведать Повелителю, а я отпускаю Вас восвояси и немедленно улетаю, забыв о Вашем существовании. И Вашего клона тоже.

– Заманчиво. Очень заманчиво, – без улыбки сказал я. – Но где гарантии, что я Вам расскажу, а потом не окажусь вон там, за бортом, в безвоздушном пространстве?

– Даю Вам слово чести…

– Помилуйте, – перебил я и тут уже ухмыльнулся. – Слово чести… предательницы?

Доброжелательное выражение с её лица как ветром сдуло. Черты лица, и без того тонкие, как у египетской богини, заострились, тонкие губы сжались в ниточку. В ярких, даже чересчур ярких глазах блеснули молнии.

– Не зли меня, бездарь! – прошипела она. – В медотсеке достаточно препаратов, чтобы заставить тебя болтать без умолку, пока не отдашь концы!

– Это верно. И Вы узнаете всё, о чём догадаетесь спросить, – очень ровно произнёс я, намеренно не переходя на «ты». – Остальное уйдёт со мной туда. А до того, как подействует препарат, я с огромным удовольствием сообщу, кем в действительности является ваш сверхзагадочный Тёмный Лорд. Вы же понимаете, что после этого Вам копец?

Женщина взяла себя в руки, она, всё-таки, училась в своё время у одной из самых стойких и выдержанных джедаек Ордена.

– Не исключено, – сказала она.

– Уверяю Вас. Сразу, как только почувствует, что Вы знаете. А он почувствует.

– Не могу понять, почему Вы до сих пор живы, – задумчиво сказала она. – Нет человека – нет проблемы.

– Очень старая мудрость, – согласился я. – А что Вы ответите лорду, когда он спросит, почему уничтожен столь ценный источник информации?

– Ему вовсе не обязательно знать, что Вам было известно что-либо ценное.

– Мадам, если Вы меня убьёте, Вас по прилёте тут же заложит собственный экипаж. Они слуги ситов, а значит, просто обязаны стучать и выслуживаться. Вполне возможно, что и сейчас нас подслушивают.

– Не исключено, – повторила женщина. Сложила руки на груди, слегка наклонила голову вбок, и вдруг добавила: – А Вы ведь надеетесь, что Вас спасут!

Было бы наивно думать, что она этого не почувствует, и я пожал плечами:

– Надежда умирает последней, тоже очень старая мудрость. А спасут или нет – это как Сила захочет.

– Вы определённо часто общались с джедаем, – задумчиво сказала Инквизитор. – Возможно, даже не с одним. Пожалуй, лорду Вейдеру, действительно, будет интересен такой источник информации.

Она повернулась и вышла. Привод плотно закрыл зверь, и на щитке возле неё вспыхнул красный прямоугольник «заперто». Делать мне больше ничего не оставалось, и я, не снимая ботинок, завалился на койку, всё равно она не была застелена. Прошу прощения, дорогие товарищи, а ведь я её переиграл! Хотя, увидев лицо, вовсе не был уверен, что смогу вообще разговаривать с этой гадюкой. Выходит, не успели её казнить за всё, что она натворила. Видно, власть раньше поменялась.

– И, тем не менее, смог взять себя в руки…

– Пришлось, всё-таки, за жизнь борюсь.

– В любом случае, до победы ещё далеко.

– Увы, – вздохнул я. – Пока я всего лишь купил нам немного времени. Только бы Бета сообщила о нашем аресте, а Рийо догадалась!

– Сообщила. А догадаться будет трудновато. Эта ведь тоже не глупенькая. Приказала проложить курс через Кашийк на Зелтрос.

Только тут я, наконец, задал себе вопрос, с кем же, собственно, разговариваю. Открыл глаза и увидел слабо светящийся силуэт с двумя гибкими хвостиками, вьющимися по плечам и груди.

– Мастер… Это Вы.

– Это я, – улыбнулось видение Айлы Секуры.

– А почему Зелтрос?

– Видимо, чтобы обойти Комменор. Она ведь рассуждает примерно так же, как и мы с тобой. Дальше возможностей много, можно прыгнуть, например, на Каттаду или Куат, и это сравнительно безопасно.

– Что же делать?

– Сила подсказывает мне, что корабли лантиллианской эскадры могут вовремя успеть на Зелтрос.

– Что толку от знания, если нельзя его передать? Или… можно?

– Можно. Сейчас же отправлюсь туда. От тебя нужно лишь одно. Верить.

– Спасибо, мой ангел-хранитель.

– Не забудь меч. Он в каюте Инквизитора, – напомнила Айла. – И будь внимателен. Во время абордажа я не смогу тебе помочь.

И растворилась в воздухе. А корабль Инквизиторши, тем временем, отходил от станции. Залязгали стыковочные механизмы, затем включились двигатели. Подойдя к нише в стене, где скрывался умывальник, я подёргал кран. Вода есть, что уже неплохо. Напившись, я вновь завалился на койку. Предстояло самое трудное, что только может быть в жизни. Ждать. Зная, что изменить ничего не могу, по крайней мере, на данном этапе.

Разбудил меня всё тот же пожилой энсин.

– Разлёгся, – ворчал он. – Прямо в сапогах. У себя на корабле такое же свинство разводишь?

– Мой корабль мне даже без сапог не везде спать разрешает, – честно признался я.

– Шутник.

– Пожрать, что ли, дадите? – поинтересовался я. – Или на допрос?

– Госпожа желает тебя видеть.

– Только умоюсь.

– Поживее.

Вот ещё, поживее! Подождёт твоя госпожа. Я ополоснул лицо, как следует промочил пересохшее горло и лишь потом вышел из каюты. Надо же, заснул и не заметил, хотя думал, после всего произошедшего и не смогу. Не иначе, в нервной системе сработала природная защита от перегрузок.

Инквизиторша ждала меня во всей красе, сидела в кают-компании, закинув ногу на ногу и демонстрируя превосходную осанку. Плаща на ней сейчас не было, и облегающий чёрный костюм с красной отделкой отлично подчёркивал её фигуру. Если не знать, что она за птица, можно и залюбоваться. Сесть мне на сей раз не предложили. Жестом отпустив Вифимора, женщина не стала тратить время на приветствия и сразу перешла к делу:

– Что Вам известно об убийстве генерала Блая?

– Ничего, – совершенно искренне ответил я. – Ради общего развития, не тот ли это Блай времён Фелусии?

– Тот самый.

– Приятно слышать, что этого подонка пристрелили хотя бы сейчас.

– Отравили, – машинально поправила Инквизиторша.

– Что? – возмутился я. – И Вы, мадам, заподозрили меня?? Нет, яды – это уж точно не моё. Кинжал, отрава – скорее, дамские средства.

– Исполнителем могла быть и женщина, – она пожала плечами. – А вот кто инициатор…

– Знал бы, возможно, и сказал бы. Но на нет и суда нет.

– Кстати, мы в системе Зелтроса, – добавила Инквизиторша.

Ого! Так это я проспал целые сутки? То-то голова как чугунное ведро… то есть, ядро. Инквизиторша, между тем, продолжала:

– Ваши шансы на спасение уменьшаются с каждой минутой. Сейчас корабль снова уйдёт за свет, а вынырнет в системе Куат, куда ни один бандит не сунется.

– Не кажи «гоп»… – криво усмехнулся я.

– Что?

– Я говорю, когда прыгнем, тогда поговорим о Куате. Покамест мы ещё не там.

Словно в ответ на мои слова, корабль сотрясся от сильного удара. Чтобы не упасть, я инстинктивно схватился за край стола. Инквизиторша даже не шелохнулась, словно её подошвы были намертво примагничены к полу. Через секунду ударило снова, раз и другой. Теперь я понял – это где-то в районе кормы. Динамик корабельной трансляции ожил, и из него послышался хорошо поставленный мужской голос. Мужчина старался говорить ровно, но тревоги полностью скрыть не мог:

– Моя госпожа! Ракетная атака! Попадание в досветовые двигатели.

– Поднять щиты! Обстановку мне на проектор! – приказала женщина.

– Щиты активированы.

Над голопроектором возникла призрачная сфера с яркой синей точкой в центре, обозначающей корабль Инквизиции. С кормы на неё веером заходили три отметки.

– Цель номер два открыла огонь из масс-драйвера с дальней дистанции, – доложил тот же голос. Инквизиторша посмотрела на меня:

– Отчаянные у Вас друзья. Осмелились устроить нападение в системе, где базируется имперский флот! Пингес! Мы сможем уйти на сверхсветовую?

– Никак нет, госпожа. Вектор скорости…

– База флота оповещена?

– Боюсь, что нет, госпожа… «Мёртвая зыбь», то есть, простите, непроходимые помехи на всех диапазонах гиперволн.

– Ясно, – спросила Инквизиторша. – У них судно радиоэлектронного подавления. Где данные по типам нападающих?

– Слишком велика дистан… О…

Брови женщины тоже шевельнулись, потому что возле отметок вспыхнули расшифровки, и я даже знал, какая из трёх заставила потерять самообладание невидимого мне Пингеса. «Ком’рк», что в переводе с мандо’а означает «латная перчатка». То есть, именно то, что в обиходе именуется «мандалорской бабочкой». Мандалоров имперцы время от времени нанимали для грязной работы, но, всё равно, побаивались. Я же, наоборот, воспрянул духом. Теперь имперской гадюке действительно придётся туго. Хорошо помню, как однажды Амис Гев предложил Осоке спарринг. И весьма достойно продержался целую минуту, пользуясь приёмами рукопашного боя и возможностями реактивного ранца. Что же будет, когда за Инквизиторшу возьмутся одновременно все четверо с «Ревнителя»? А на их стороне ещё и броня, которую очень плохо режет световой меч.

– Ваши сподвижники наняли мандалоров, – холодно усмехнулась Инквизиторша.

– Не повезло вам, – неопределённо ответил я. Подумав про себя: предположение, что с мандалорами можно просто дружить, даже не пришло ей в голову, видно, слова «друг» в её лексиконе и вправду нет.

– Не обольщайтесь. Мне приходилось встречаться с ними, их я тоже убила немало.

– Поживём – увидим.

Первые снаряды кинетических орудий, тех, что на базик именуются масс-драйверами, достигли защитного поля, и, сгорая, начали долбить его призрачную плёнку. Слабые отголоски этих ударов передавались на генераторы, а от них – на корпус корабля.

– Подготовить турели, – распорядилась Инквизиторша. – Мне нужна максимальная плотность огня по цели номер один, когда истощится поле!

– Слушаюсь!

Целью номер один был корабль «девятисотой» кореллианской серии, который «госпожа», очевидно, приняла за судно РЭБ. Подсказывать ей, что это всего лишь один из наших ракетоносцев, от которого, по всей видимости, её посудина и получила три гостинца в корму, я не собирался. Тем более, объяснять про одноразовые генераторы «мёртвой зыби».

– Сожалею, что не могу продолжить беседу, – вновь обратилась женщина ко мне. – Я буду слегка занята некоторое время. Вас отведут в каюту, а когда всё закончится, пообедаем.

– На всякий случай – прощайте, мадам, – ответил я. – Вдруг, когда закончится, меня уже не будет в живых. Или Вас.

– Разыгрываешь фаталиста? – она приблизила своё лицо к моему. – А ведь на самом деле тебе страшно!

– Не бояться – недомыслия признак, – тихим голосом произнёс я, глядя прямо в пылающую синеву её глаз. – Важно боязни не дать в страх перерасти, захватить разум. Хм…

И непоколебимая Инквизиторша… отшатнулась. Теперь ужас был в её глазах.

– Нет… Невозможно… – прошептала она. – Император убил его, он сам говорил!

Дрожь корпуса закончилась ударом: это кинетические снаряды, наконец, истощили поле, и последний из них ударил непосредственно в броню.

– Вам пора, мадам, – так же тихо продолжал я. – Возможно, Вы встретите и других призраков прошлого. И, возможно, кто-нибудь из них, всё-таки, повыдёргивает Вам ноги, как Вы давно заслужили.

Последнюю фразу я произнёс по-русски, не меняя интонации. Как-то не хотелось дожидаться спасения без головы. Инквизиторша скривила тонкие губы, она заподозрила, что пожелали ей отнюдь не спокойной ночи. Но разбираться в лингвистических нюансах не оставалось времени. «Мадам», действительно, было пора: корабль мандалоров, отвечая на огонь ближайшей турели из носовых орудий, стремительно шёл на сближение. Женщина исчезла в коридоре, а вместо неё в кают-компании появился энсин Вифимор. Он успел надеть шлем с фотохромным противолазерным забралом, и жилет из серого, чуть поблёскивающего материала, который хорошо отражает плазму, а лазерный луч рассеивает.

– Пошевеливайся! – сказал он. – Приказано отвести в каюту.

Я демонстративно уселся на диван. Покачал головой:

– Не пойду. Нужно Вам – тащите волоком.

Вифимор слегка растерялся.

– У меня приказ стрелять в случае сопротивления, – менее уверенно сообщил он.

– А я не сопротивляюсь. И не собираюсь. Надевайте браслеты и волоките, флаг Вам в руки, – я усмехнулся. – Послушайте, Вифимор, Вам, что, не терпится запереть меня и бежать к переходнику умирать? Вполне ведь можете успеть на тот свет. А провозитесь со мной, пока всё кончится – останетесь живы.

– Руки! – приказал Вифимор. Защёлкнул наручники, добавил: – Ладно, сиди здесь. Но без глупостей, стреляю я очень быстро.

Корабль в очередной раз дважды тряхнуло.

– Госпожа, верхняя турель нефункциональна! – донеслось по трансляции одновременно с этим. – Правая повре… ох… тоже нефункциональна.

– Сказал бы уж прямо, двум турелям – кирдык, – заметил я. И попросил вежливо: – Господин Вифимор, не могли бы Вы вызвать изображение из переходного отсека? Сейчас стыковка, а мы всё пропустим.

– Хочешь, чтобы я положил бластер? – недоверчиво скривился энсин. – Нет уж. Драррел!

– Я, – в дверь просунулась голова в шлеме. Судя по курчавой бороде, торчащей ниже забрала, это был давешний унтер.

– Трандошана чешуя! – срифмовал Вифимор. – Тебе какие указания дали?

– Дверь охранять.

– Так охраняй изнутри, горотского дьявола тебе на спину! Что ты там торчишь, как Статуя Предка? Погоди, – остановил он главстаршину, который собрался уже занять позицию за комингсом люка. – Переключи-ка проектор на переходной отсек, чтобы видеть, как там дела.

Драррел выполнил приказание. Сфера исчезла, а на поверхности проектора появились фигурки членов экипажа, занявшие позиции в нишах вблизи наружного люка. Инквизиторша, прямая и горделивая, стояла посередине помещения, вот уж воистину, как статуя. Пока ничего не происходило, да и не могло произойти. Томительная минута ожидания, казалось, растянулась на полчаса. Затем – отчётливый лязг стыковочных механизмов. В руках женщины вспыхнули багровые лезвия мечей. Хлопок. Верхняя половинка вертикального люка отскочила, снесённая взрывом, и тотчас Инквизиторша быстрее молнии отпрыгнула вбок, укрываясь, а на том месте, где она только что стояла, рванула граната. Вслед за этим воздух наполнился летящими во всех направлениях плевками плазмы, а звуковой фон – короткими возгласами и неразборчивыми командами. Ровным, я бы даже сказал, высокомерным шагом Инквизиторша вернулась на середину, брезгливо отбила мечом один выстрел, второй. В глубине люка сверкнули радужные блики: наши тоже были не шиком бриты, силовые щиты держали наготове. И тут через уцелевшую нижнюю створку люка перепрыгнула стремительная фигура. Я не поверил своим глазам: каштановый факел волос за плечами, бледная кожа, в руках пара мечей фиолетового оттенка.

– Ты! – выдохнула она. – Тварь…

– Я тебя давно почувствовала, мерзавка, – процедила Инквизиторша.

– Сейчас я тебе ноги выдерну! – пообещала Вентресс. Смотри-ка, и она про ноги…

Дуэль двух адептов Силы во время перестрелки выглядела фантасмагорично. Противницы будто бы вовсе не обращали внимания на свистящие мимо потоки плазмы, а угрожающие им выстрелы отлетали от их клинков как бы сами по себе. Какой чуткостью надо обладать для этого, какой реакцией и умением предвидеть обстановку с помощью Силы, становилось ясно лишь посвящённому. А бой тоже шёл как бы без участия двух фурий. Вот упал, раскинув руки, один из членов экипажа. Другой, выронив бластер, схватился за прожжённое плечо, и сосед, дёрнув его за комингс двери, с размаху ткнул через одежду походным инъектором рядом с раной. Огонь защитников ослаб, и немедленно через люк шагнули два рослых человека в серой металлической броне с зелёными полосками.

– Мандалоры, – с какой-то ноткой обречённости произнёс Вифимор. Ну, да, он ведь не мог видеть тип штурмующего корабля и понял всё только теперь. Старшина Драррел обернулся, увидел то же, что и мы, и нижняя часть лица его отразила целую гамму чувств. Подняв щиток, он с тоской посмотрел на старшего товарища:

– Что же будет, сэр?

– Не знаю, – энсин покачал головой. – Никогда ещё не видел такой команды: джедай, которого прикрывают мандалоры.

– А я вам скажу, что будет, – заявил я. – Сейчас ваша хозяйка проиграет, и ребята порубят на фаршмак всех, кто рискнёт продолжать сопротивление.

– Ты не смеешь так говорить, мятежник! – выкрикнул Драррел. В глазах его страх мешался с бешенством: – Госпожа не умрёт!

– Умрёт. Или лишится чего-нибудь существенного, – я покачал головой. – Вентресс опытнее, она её подловит рано или поздно. А будь здесь кто-нибудь из выживших магистров, твоя госпожа была бы мертва пять минут назад.

– Я убью тебя!! – взвизгнул старшина, бластерный карабин прыгал в его руках.

– Остынь. Так ты с трёх шагов в банту не попадёшь, – осадил Вифимор. – Нам лучше не рыпаться, пока не поймём, что происходит. Вентресс ведь сит, – продолжал он, обращаясь ко мне. – Прекрасно помню, она была ученицей графа Дуку.

– А человеком оказалась хорошим. Всякое в жизни бывает. Вашу хозяйку учила одна из достойнейших джедаек Ордена, а толку? Воображаю реакцию Мастера, когда она узнала, кто так подставил их всех! Да и сейчас, думаю, в гробу переворачивается, наблюдая…

Я говорил, стараясь завладеть вниманием обоих имперцев, чтобы не насторожились. Они ведь тоже могли услышать слабый щелчок по броне, какой бывает, когда осторожный пилот, подведя к кораблю свой буксир, включает гравитационные захваты. Может, конечно, мне и почудилось… Нет! Противный скрежет разрезаемой стали послышался где-то над нами, заглушая треск, шипение и тревожные гудки систем, когда штурмовое кольцо рассекло коммуникации, проходящие в зазоре между прочным корпусом и внутренним гермообъёмом. Мигнул и погас голопроектор. Сверкнула плазма. Ровно вырезанный круг потолка вывалился на пол, за ним посыпались обрезки труб и ошмётки кабелей, сверху грохнулся покрытый инеем кусок наружной брони. Шипение смолкло, обрываясь негромкими хлопками: сработали аварийные краны повреждённых магистралей. Но ещё до того, как перекрылся последний трубопровод, в кают-компанию мягко спрыгнул человек в мандалорском бронекостюме, почти таком же, как у бойцов в переходнике, отличался только шлем. Мне не требовалось разглядывать метки на бескаре, чтобы узнать девушку. Резко очерченные плечи и длинная шея были заметны даже под бронёй. Главстаршина Драррел, как-то по-свински хрюкнув, бросился прочь из помещения, но Сони подхватила с пола обрезок трубы. Не будь на имперце шлема, брошенная труба проломила бы ему череп, так – только лишила сознания. Вифимор ни бежать, ни сопротивляться не стал, сразу отбросил оружие. Мандалорианка кивнула, дескать, разумное решение. Следом за ней из прорезанной дыры на тросах спустились двое пограничников в стандартной броне из пластоида. Видимо, специально для этой операции бронепластины выкрасили дымчато-серыми маскировочными разводами, тщательно замазав обычную маркировку. Ну, да, зачем афишировать принадлежность к компании? Бронекостюмами «фаза 2» нередко пользовались и наёмники, и всевозможные одиночные искатели приключений, вот пусть и гадают, кто да что. Сони легонько шевельнула рукой, и один из пограничников занял позицию у передней двери.

– Вы в порядке, командир? – спросила она через вокодер. На базик. Эффект получился именно тот, на какой и рассчитывала зеленоглазая хитрунья: Вифимор посмотрел на меня такими глазами…

– Командир? – пробормотал он. – Да кто ж ты такой, ранкор тебя разорви?

А Сони уже повесила мне на ухо портативную гарнитуру и, прикрыв моё запястье пальцами бронированной перчатки, уменьшенным зарядом бластера выжгла замок одного «браслета», затем второго. Вручила оружие, сказала уже через комлинк:

– Приказано найти вас обоих и немедленно уходить.

– Добре, – отозвался я. – Господин Вифимор, где каюта вашей хозяйки?

– Первая справа, – буркнул тот.

– Спасибо. Караульте этих и пилотов, – распорядился я на базик и добавил по-русски: – Ты – со мной.

– Зачем к хозяйке? – спросила мандалорианка.

– Меч, – коротко пояснил я. И распорядился: – Пятерня в дальней каюте по левому борту, давай туда.

Пограничник втащил за ноги оглушённого Драррела в кают-компанию, а мы быстро проскользнули в коридор. Инквизиторша чувствовала себя на корабле абсолютно уверенно, даже дверь не запирала. Меч Айлы лежал прямо на столе рядом со стоящей на подставке голографической пластиной монитора. Я схватил его, потом нагнулся под стол. Ага, вот он, системный блок, коробочка размером с земной адаптер питания для какого-нибудь сканера. Чиркнув лезвием по креплениям, я прихватил рехен с собой, авось, что полезное отыщется на накопителе. В коридоре, тем временем, освобождённый Пятерня спорил с Сони:

– Броню и стволы я им не оставлю! Пусть ребята спросят у пленных!

Девушка покосилась на меня. Формально мандалоры были младше по званию, но из пограничного командования подчинялись одному лишь полковнику Вантезо.

– Надо забрать, там комлинки с нашими кодами, – сказал я.

Вифимор, как и в начале, упрямиться не стал, подсказал. Кладовка находилась чуть дальше, в распределительном зале, откуда уходили к бортам два боковых коридорчика. У порога валялся труп часового: Сони разобралась с ним ещё до того, как вскрыла дверь каюты, где был заперт Пятерня. Вырезать замок мечом – секундное дело. Пятерня нырнул внутрь, бросил мне мой шлем и жилет, быстро оделся сам. За время, проведённое в этой части Галактики, я ни разу ещё не видел, как надевает бронекостюм настоящий спец, и считал это делом непростым и небыстрым. Но Пятерня, в отличие от пограничников, управился за двадцать секунд.

– Что у вас за стрельба, Аруэн? – резко спросила в комлинк Сони. Микрофоны её шлема позволяли слышать то, что простым ухом разобрать нельзя.

«Пилот кончился, – долетел ответ. – Был один».

– Поняла, есть.

Мы в этот момент уже торопились по коридору обратно. Тратить время на надевание жилета я не стал, нёс в руке, и это сыграло свою роль в последующих событиях. Та картина так и стоит у меня перед глазами. Когда я переступил порог, один из пограничников стоял рядом, у комингса, второй только что вошёл в кают-компанию из дальней двери. Сони и Пятерня оставались ещё в коридоре. Пленники сидели на диване в том самом месте, где пять минут назад со скованными руками был я. Внезапно бородатый Драррел резко дёрнул рукой, и я увидел чёрный зрачок миниатюрного дамского бластера. Чёрт, предупреждала же Айла! В следующий миг пограничник бросился в сторону, загораживая меня собой. Шипение двух выстрелов слилось в один звук. Пограничника бросило на меня.

– П-проклятье… – пробормотал он.

– Цел? – встревоженно спросил я.

– Обожгло малость.

Драррел с прожжённой в груди чёрной проплешиной был ещё жив. Губы его разомкнулись, и я услышал хрип:

– Простите, моя Госпожа…

Голова имперца безжизненно запрокинулась.

– Этот дурачок её любит, – буркнул Вифимор. И поправился: – Любил.

– Уходим, уходим! – тряхнула меня за плечо мандалорианка. Включила вокодер: – А ты, старый пёс, беги, сейчас тут будет вакуум.

Первыми подняли меня и пострадавшего пограничника, затем в тесный салон буксира въехали на тросе Пятерня и второй боец, последней, на струе реактивного ранца, влетела Сони. Пилот-салластанин надавил переключатель на пульте. Створки люка захлопнулись. И тут же я ощутил, что всплываю, как воздушный шарик – пропала гравитация. А буксир уже отбросило от ситского корабля струёй вытекающего изнутри воздуха. Впервые я увидел его снаружи и очень удивился. Это был корвет на базе древнего «Защитника», почти такой же, как библиотечный «Философ». Изменница предпочла всем другим типам, несомненно, доступным для Инквизиции, «корабль героев»! Вот с кем она себя ровняла! Я невольно поморщился. Тяжёлый осадок оставило это недолгое знакомство. Из-за одной мерзавки я, наверное, долго ещё не смогу нормально относиться к представителям всей её расы… Тем временем, салластанин превратил момент вращения буксира под действием воздушной струи в красивый кувырок и включил двигатели на полную мощность. По всей видимости, он намеревался нагнать «Ревнитель», который также успел отстыковаться и уходил прочь.

– Алекс, зафиксируй меня, пожалуйста, – снимая шлем, попросила Сони. – Посмотрю, что с капралом Ретфи.

Я просунул руку поглубже в поручень, привинченный к стенке кабины, и надёжно захватил мандалорианку за ремень, чтобы не унесло третьим законом Ньютона. Пограничник, спасший мне жизнь, тоже снял шлем. Ну и ну… У него была точно такая же зеленоватая кожа и яркие, пронзительно-синие глаза, как у изменницы-Инквизиторши. И «осадок» с моей души как-то сразу улетучился без следа.

– Извини, забыл сказать «спасибо», – произнёс я.

– Да что там, – улыбнулся Аруэн Ретфи. – Броня же… уй…

– Трещина в пластине, тем не менее, есть, – заметила Сони. – А у тебя ожог. Неглубокий, потерпи, обработаю.

– Да подождите вы пять минут, – бросил через плечо пилот, насколько я помнил, фамилия его была Мунб, знакомый ещё с «Румелии». – Сейчас состыкуемся, перейдём, и при тяжести сделаешь.

– Я уже заканчиваю, спасибо, – отозвалась Сони.

«Ревнитель» мы, и в самом деле, догнали через несколько минут.

– Быстрее, быстрее! – подгонял нас изнутри корабля Корки Мерел-Крайз. – Имперцы на подходе!

– На сколько ставить? – крикнул Мунб, прежде чем покинуть кресло.

– Две!

– Отсчёт!

Корки ткнул пальцем в приборный щиток на предплечье. Я увидел цифры: 1:59… 58… 57… Мунб уже был внутри мандалорского корабля, Сони перекрыла люк, и сразу же щёлкнули стыковочные замки. Я начинал понимать задумку ребят. Буксир был подготовлен к взрыву, синхронизированному по времени с гиперпереходом кораблей, чтобы затруднить определение вектора курса.

– Проходите в кают-компанию, не толпитесь, – сказала Сони. Корки к тому моменту уже скрылся в лифте. Правильно, место командира в рубке рядом с пилотом, а рубка на «бабочке» находится палубой выше.

Остальные участники спасательной команды, то есть, шестеро пограничников, Амис и Асаж Вентресс, встретили нас весело и шумно. Асаж хлопнула по плечу Пятерню, развернулась ко мне, протягивая руки:

– Ну, привет, герой! Молодчага, что не стерпел от этого поганца! Давно его надо было проучить. Я только не поняла, клешню ты ему совсем отхватил или нет?

– Сухожилия перерезал, – ответил я.

– Жаль, жаль.

– А я тебя не ожидал здесь встретить, – признался я.

– Чего это? Как услышала, сразу примчалась.

– Да вот, дошла информация, что ты меня убить подрядилась.

Вентресс улыбнулась:

– Знаешь ведь, какая я беспринципная и необязательная! Не думаешь же ты, в самом деле, что я стану выполнять этот заказ?

– Тогда зачем… – я запнулся, потому что в этот момент «Ревнитель» завибрировал, уходя за свет, и пришлось схватиться за спинку дивана.

– Выбора у меня не было, вот зачем. Ребятам я уже рассказывала. Ты, надеюсь, слышал о Кэде Бейне?

– Ещё бы!

Тут-то бывшая злодейка и поведала, как удачно вошла в кантину одного из «теневых портов» как раз в момент, когда Бейн изучал объявление о назначенной за меня награде. И выхватила заказ у него из-под носа. Охотник был в ярости, но, всё же, ушёл не солоно хлебавши.

– Не понимаю, чем его так заинтересовала моя персона? – сказал я. – Вроде, награда не заоблачная…

– Не ты. Твой корабль. «Мглу» ему захотелось получить, на законных основаниях, – Асаж помолчала и добавила: – Пришлось пообещать, что я ему её продам, как только выполню заказ. Чтобы до драки не доводить. Извини.

– То есть, ты с самого начала собиралась его надуть?

– Естественно. Но Падме всё равно не говори, на борт не пустит.

– Ладно, – улыбнулся я. – Чем у вас с этой мерзавкой закончилось, мы не видели?

– Не успела я её добить, – вздохнула Вентресс, – пришёл сигнал отступать. Ничего, она меня всю жизнь помнить будет.

– Если вообще выжила, – в дверях кают-компании стоял Корки. – «Синий лебедь», уходя, влепил им ещё четыре ракеты.

– Да, проблематично бежать к спасательной капсуле… – бывшая злодейка нехорошо усмехнулась, – …без ног.

– Ого. Теперь она точно тебя запомнит.

– М-да, и будут у нас два злобных сита на ходулях, – буркнул Пятерня.

– Хоть ты не начинай! – Асаж снова горестно вздохнула. – Мне и Оби-Ван говорил, не повторяй, мол, моих ошибок, добивай обязательно.

– Ладно, – подвёл черту я. – Не жалеем о прошедшем, смотрим вперёд. Корки, вы какой пункт назначения задали?

– Комменор, конечно. Если нас, всё же, отследили, там их ждёт тёплый приём.

 

8

Предосторожность оказалась напрасной: в системе Комменора никаких дополнительных сил флота не обнаружилось. Местная эскадра, конечно, патрулировала окрестности планеты с удвоенным рвением – как же, в соседнем секторе подвергся нападению корабль Инквизиции – однако, всю систему охватить физически не могла. Поэтому «Ревнитель», «Синий лебедь» и «Годендаг» спокойно встретились с ожидающей тройкой кораблей. «Молния», «Погонщик комет», увешанный ракетными блоками, и старый республиканский малый охотник «Скороход». На борту «Погонщика» не находила себе места Рати Ситра. Увидев наши с Пятернёй изображения в голопроекторе, она всплеснула руками:

– Слава звёздам, с вами всё хорошо! Мы очень беспокоились, когда узнали, что Инквизитор не летит на Комменор.

– Да, на самом деле, мне до сих пор непонятно, как вы сумели передать эту информацию из-под ареста, – негромко заметила Вентресс.

– У нас был хороший посланец, – улыбнулся я. – Потом расскажу.

– Мне бы хотелось увидеть Асаж Вентресс, – сказала Рати, – она на вашем корабле или на «Лебеде»?

– Здесь, – Асаж шагнула в фокус. – Приятно познакомиться с тобой, Историк.

– Взаимно, – Рати улыбнулась, но тут же вновь стала серьёзной. – Прошу меня извинить, что всё это время была о Вас столь плохого мнения.

– Наплюй. В своей репутации я сама виновата. И говори мне «ты», без церемоний.

«Ревнитель» состыковался с «Синим лебедем», чтобы пересадить Асаж и пограничников. Вентресс нужно было вернуться на Лантиллис, где оставался её корабль: для абордажа «Ночная охотница» не годилась, а сажать на неё незнакомый экипаж не стали. Мы с Пятернёй и мандалоры отправлялись в систему Денон. Дело в том, что, прибыв на Комменор, я получил с почтового сервера компании сообщение от Падме, отправленное два часа назад с Эриаду: «Разгрузилась, возвращаюсь». Посчитав вместе с Корки и Сони время перелёта, ответили так: «Мы выбрались. Жди там, где получишь сообщение, идём к тебе».

– Какое, всё-таки, чудо ваш искусственный интеллект! – мечтательно сказала Лагос Ордо, закидывая руки за голову. Корабль ушёл за свет, впереди были двадцать семь часов перелёта, и наш «рулевой» могла позволить себе немного расслабиться. – И пилот она, и инженер, и стрелок, и хозяйка на корабле. Бывают, конечно, очень умные дройды, настоящие личности со своим характером, но она… До какой степени надо было любить прообраз, чтобы создать такую совершенную копию! А она, должно быть, каждый день встречала этого программиста в коридорах и не замечала в упор.

– Почему ты так думаешь? – спросил Корки.

– А как иначе? – удивилась Лагос. – Разумеется, мальчик служил где-то в Сенате. Где ещё он мог наблюдать сенатора Амидалу так много, чтобы настолько узнать?

– Где-то теперь этот гений… – вздохнул Корки. – Вот кто бы пригодился нашему предприятию! Капитан, – обратился он к Пятерне, – Вы ведь часто бывали в Сенате. Не знаете, кто в Инженерном департаменте мог быть таким талантом?

– Я, в основном, с гвардейцами общался и с обслугой в ангаре, – ушёл от ответа тот. – При мне они ни о ком таком не говорили.

Сони помалкивала, несмотря на то, что в программах и дройдах разбиралась куда лучше остальных. Подозреваю, она если не знала наверняка, то давно догадалась, что далеко не всё так просто. Во всяком случае, будучи у нас на борту пару раз задавала голограмме вопросы о Корусанте и Сенате так, как будто была уверена: Падме прекрасно помнит всё о своей предыдущей жизни. Вот и сейчас я посмотрел на неё, и Сони снисходительно усмехнулась. Мол, что поделать, ну, не в курсе они, вот и гадают на кофейной гуще.

Пролетая в прошлый раз через систему Денона, я просмотрел информацию о ней в справочнике «Амидалы». Собственно Денон – четвёртая планета своей звезды, предельно урбанизированный мир, похожий на Тарис, Нар Шаддаа и Корусант. Население его, по обновлённым данным из Библиотеки, подбиралось к шестистам миллиардам существ, преимущественно людей. Немудрено, что в системе существовало не только сильное правительство, но и довольно многочисленная таможенная флотилия. Сейчас столь плотный контроль над околопланетным пространством сыграл существенную роль. Выйдя на досветовую скорость и послав сигнал Падме, «Ревнитель» получил неожиданный ответ:

– Ребята, меня захватили тракционными лучами и тащат к планете!

– Что?? – вскричал я. – Это с какого перепоя??

– Показалась подозрительной местным властям.

Выжимая из двигателей максимальную мощность, Лагос повела «Ревнитель» по переданным Падме координатам. Вскоре оптический увеличитель отобразил на переднем экране удручающую картину: два разрисованных какими-то непонятными эмблемами сторожевика типа «Гоцанти» зажали «Амидалу» в клещи. Вокруг крутились четыре истребителя.

– Сони, передача по общему каналу, – распорядился я. Взял микрофон и заговорил: – Неопознанные корабли, немедленно прекратите пиратские действия или открою огонь! Повторяю…

Сообщение возымело эффект. С одного из сторожевиков нас вызвал на связь человек в лоснящейся чёрной униформе, рукава которой покрывали многочисленные галуны.

– Таможенная служба планеты Денон, лайн-капитан Бидерн. Арестованный корабль принадлежит Вам?

– Да, мне.

– Документы на него есть?

– Есть, Падме, обменяйся с ним ключами и передай регистрационные данные, – свой идентификационный чип я вручил Сони, и мандалорианка уже отправляла ключевой файл с него на сторожевик.

– В порядке. Почему нарушаете правила? – спросил Бидерн.

– Не понимаю. Разъясните суть претензий.

– Статья 474, пункт первый. Запрещается ожидание кораблей вне терминалов дольше одного стандартного часа.

– И вы, конечно, заблаговременно уведомили об этом? – ехидно вмешался Корки.

– Кого? – искренне изумился лайн-капитан. – На борту нет экипажа. В общем, весьма сожалею, но придётся заплатить штраф.

– Ладно, не возражаю, – ответил я. – Порядок взыскания штрафа?

– Необходимо проследовать на планету к судье, он вынесет постановление.

– И заплатить за парковку? – подозрительно прищурился я.

– Что Вы, что Вы, на площадке задержания стоянка бесплатная.

– Хорошо. Освободите дорогу, я перейду на борт.

Падме ждала нас в переходнике. Увидев её глаза и сконфуженную улыбку, я понял, как соскучился по названной сестрице за эти трое суток.

– Я не знала, что тут такие правила, – вздохнула она.

– А, не бери в голову! Штраф, значит, штраф. Лучше расскажи, как Осока.

– Ничего, стабильно. При мне проснулась, сказала, что чувствует себя лучше. Йода обещал поставить её на ноги через десять дней.

– Прекрасно!

Удобное кресло радушно приняло меня в свои объятия. Да-да, и по нему я тоже соскучился очень, хотя на «Ревнителе» и неплохие диваны, благодаря стараниям хозяйственной Лагос. Пятерня, как все последние дни, уселся рядом, на место второго пилота.

– Броню бы хоть снял, – проворчала Падме.

– А смысл? Всё равно сейчас к судье идти, а там, как показывает практика, может случиться всякое.

– Хорошо, что напомнил. Алекс, братик, пообещай мне, что не станешь там поддаваться ни на какие провокации, что бы ни случилось.

– Обещаю, – сказал я. – А ты, если что, будь, пожалуйста, готова появиться в качестве адвоката. Тебе, кажется, приходилось это делать.

– Несколько раз. Правда, последнее дело я чуть было не проиграла. Но, не беспокойся, больше такому не бывать. Сейчас закачаю из Сети местную юридическую базу, и пусть молятся, – кровожадно закончила она.

Посадочная площадка задержания не была сильно забита кораблями. Два грузовика частных торговцев да ещё несколько посудин, которым, как видно, не суждено уже подняться в небо, судя по дырам от снятых агрегатов, висящим кабелям и заметному издалека серовато-чёрному налёту копоти на корпусах. Воздух Денона пах почти так же, как в Заводском районе Корусанта, и не требовалось брать пробы, чтобы понять: об экологической чистоте атмосферы здесь можно лишь мечтать.

– Моя фамилия коммодор Ктималсо, – как в армейском анекдоте, представился ожидающий нас чин с ещё большим количеством галунов на рукавах и адъютантом в кильватере. – Я буду представлять Таможенное управление на слушании у судьи Санкара.

– Прекрасно, – ответил я, – а я владелец корабля. Слушание займёт много времени?

– Нет-нет. Возможно, придётся подождать в приёмной, а сама процедура несложная, – коммодор разговаривал, вроде бы, со мной, а его тёмно-серые с многочисленными прожилками глаза смотрели мимо. На «Амидалу». Мне это не понравилось, тем не менее, я промолчал. Спустя некоторое время мои подозрения подтвердились. Небольшая пассажирская платформа несла нас над поверхностью планеты-города, адъютант управлял, Ктималсо же стоял рядом со мной и Пятернёй, опершись на перила.

– Как некстати Вы появились, – шутливо, вроде бы, заметил он. – Ещё час, полтора, и лететь к судье бы не потребовалось.

– Что же произошло бы через полтора часа? – поинтересовался я.

– Конфискация корабля как бесхозного.

– Не слишком ли быстро?

– В самый раз, – заверил Ктималсо и оглянулся через плечо, словно рассчитывал ещё хоть разок, хоть одним глазком увидеть мой корабль. – Долго хранить брошенные суда просто невозможно. Многие нечестные существа норовят избавиться от своих старых колымаг именно здесь, считают это удобным. Не платить за утилизацию, и улететь от нас легко.

– Разве мой корабль похож на колымагу? – обиделся я.

– Правила едины для всех.

Судья Санкар – тучный и абсолютно лысый человек с серой кожей – оказался порядочным и дотошным. Как и Корки, он сразу задал вопрос, посылали ли сторожевики таможни уведомление о нарушении. Ктималсо завёл уже знакомую мне песню «на корабле не было экипажа». Судья остановил его и заметил, что сканирование на наличие жизненных форм в процедуру оповещения не входит. И уменьшил сумму штрафа вдвое. Возражения коммодора ни к чему не привели, деревянный молоточек соприкоснулся с подставкой. Тут же, как из-под земли, появился забрак в мундире, получил с меня две с половиной тысячи кредитов штрафа, распечатал на микропринтере квитанцию и так же быстро исчез.

– Дёшево отделались, капитан, – процедил Ктималсо, бросил два пальца к расшитому козырьку кепи и чётким шагом направился к выходу.

– Коммодор прав, – доверительно наклонился ко мне Санкар. – Ещё час, и из его частной коллекции Вы бы свой корабль уже не вызволили. Советую в дальнейшем быть очень внимательным в нашей системе и не нарушать правила. Не стану показывать пальцем, но некоторые чиновники у нас отличаются чрезвычайно мстительным нравом.

– Учту.

Я ещё не знал, насколько мстительными могут быть эти «некоторые». Без приключений вернувшись на борт, мы, не задерживаясь, стартовали: часовой интервал, в течение которого могли ожидать нас на орбите мандалоры, подходил к концу.

– Вот так ты чуть не стала жемчужиной коллекции этого раззолоченного козла, – закончил я свой рассказ.

– Неизвестно, кому было бы хуже, – хмуро сказала Падме. – Наверняка пришлось бы его убить, чтобы не отключил меня.

– Слава богу, на этот раз обошлось.

– Да, на этот… ох, нет! Фиксирую парный старт ракет типа М716, мы у них в захвате.

Я бросил взгляд на высотомер. Девяносто. Скорость одна десятая круговой. При таких условиях подбитый корабль неминуемо рухнет вниз и разобьётся о поверхность планеты-города, а там поди разбери, кто из нас лучше знал богословие! Катастрофа, и всё. Я стиснул рукоятку ориентации:

– «Так не доставайся же ты никому», да, мистер Ктималсо?

Руки одновременно выполняли нужную последовательность действий. Правая минная труба, выбрать имитатор цели, питание на стигиевое ядро, контрольные индикаторы, готовность к включению…

– Погоди! – Падме положила руку мне на плечо. – Держи вон на тот транспорт Галлофри, его обломки скроют наш побег.

– А экипаж? – воскликнул я и тут же вспомнил, что у «галлофрийцев» отстреливается вся кабина, и она расположена на спинной части. – Ах, да, верно… «Ревнитель», на связь!

– Слушаю! – моментально откликнулась Сони.

– Мы атакованы. Немедленно уходите в соседнюю систему!

– Есть, командир!

На расстоянии километра от транспорта я сбросил имитатор, убрал тягу ионных двигателей до нуля и одновременно задействовал дефлекторные щиты. Теперь тормозной импульс плазменными. И сразу нырок в сторону, чтобы не врезаться в обречённый транспорт и не пересечься курсом с преследующими нас восьмиметровыми тушами противокорабельных ракет.

– Я не планировала устраивать погром, но теперь я разозлилась! – сказала Падме, карие глаза её метали молнии.

– Может, не надо? – я попытался сопротивляться движению рукоятки ориентации.

– Надо-надо! Ну, перестань со мной бороться, Алекс! Сейчас разнесём пусковые, чтоб неповадно, и улетим.

– Только ради любимой сестры, – вздохнул я, позволяя наклонить нос «Амидалы» к поверхности и добавляя тяги.

Где-то выше нас блеснули два взрыва. Задрав голову, я увидел через прозрачный купол рубки, как подбитый транспорт чёрной точкой устремился к поверхности. А выше, отмеченная инверсионным следом собственного двигателя, уходила невредимая катапультируемая кабина. Я облегчённо вздохнул: для ни в чём не повинного экипажа «галлофрийца» всё завершилось благополучно. А от их компании, авось, не убудет. Корабли этого типа закупали перевозчики среднего звена и, как правило, страховали на случай гибели.

Описав горизонтальную параболу, «Амидала» вышла на боевой курс на высоте всего тридцати метров. Сканеры подсказывали, что пусковые установки зенитных ракет расположены в массивном броневом кольце, окружающем межуровневый колодец военной базы.

– Верхний колпак нам не пробить, – деловито рассуждала Падме, – буду целиться в стенку колодца.

– Ты собираешься истратить все двенадцать торпед? – спросил я, поглядев на выбранные настройки внешних подвесок.

– А сколько? Урок, так на полную катушку. Учти, не будь у меня маскировочной системы, мы были бы уже мертвы.

– Гнев рождает ненависть, не забывай. А ненависть, в свою очередь…

– Перестань! Какой гнев, я просто слегка рассержена на их подлость.

– В таком случае, бьём не протонными, а плазмоидами. Вот так, – я переключил режим стрельбы движениями рычажка на рукоятке ориентации.

Корабль пронёсся над внешним поясом зенитных систем ближнего боя, и в тот момент, когда мы находились точно над ними, Падме на миг отключила маскировку и произвела пуск. Я тут же потянул рукоять на себя и добавил тяги.

– Отлично! – Падме вывела на боковую секцию экрана изображение места попадания. Стена была разворочена первым попаданием, второй плазмоид улетел куда-то внутрь.

– Маленькая пакость за большие неприятности, – улыбнулся я. – А главное что? Главное – никаких следов.

Из колодца за кормой поднимался столб дыма, он становился всё толще, пожар получился нешуточный. Внезапно там что-то блеснуло, по виду – небольшая вспышка пламени, но вслед за этим случилось такое, что трудно себе представить. Участок поверхности вокруг отмеченной на экране «тевтонским крестиком» пусковой установки вдруг просел вниз, из трещин поднялись клубы пыли, и целый кусок бронепояса на несколько секунд повис в воздухе. Затем разломился и осыпался на просевшее пятно.

– Боезапас, – коротко прокомментировал Пятерня.

– М-да, погуляли, – хмыкнул я. – «А затем, на развалинах часовни…»

– Гнусная клевета! Часовню – это ещё до нас, в четырнадцатом веке, – невозмутимо парировала голограмма.

За последующие восемь суток маленькая группа, состоящая из «Амидалы» и «Ревнителя», успела выполнить два небольших задания совета директоров. Впрочем, рассказывать о них надо отдельно, в другом месте, с глазу на глаз. В порту Дарккнелл на борт нашего корабля, наконец, возвратилась Их Превосходительство Рийо Чучи в сопровождении верной секретарши-фоллинки. И, как водится, устроила нам небольшой разнос.

– Не возьму в толк, в чём, всё-таки, ты нас подозреваешь? – пожал плечами я. Рийо от возмущения аж задохнулась.

– А вот это сообщение в новостях ни на какие мысли не наталкивает? – спросила она.

– Какая-то фирма судится с правительством Денона по поводу компенсации за уничтоженный транспорт. Ну, и?

– Неужели ты думаешь, я могу поверить в самопроизвольный запуск двух противокорабельных ракет, из которых одна упала на стартовую позицию и разнесла там всё к… понятно, в общем. Стреляли определённо в вас. Знать бы, за что?

– За то, что не отдали меня в частную коллекцию местного туза, – вынуждена была признаться Падме. – Он решил конфисковать меня как бесхозное судно.

Потрясённая Рийо не нашла, что ответить. Она лучше нас понимала, что подобное выходит за рамки не только законов, но и уголовных «понятий». Помолчав, панторанка положила одну руку на сгиб моего локтя, другую – на запястье Падме. Сказала примирительно:

– Простите. Я решила, вы опять ввязались во что-то вроде дуэли.

– Да ты что! – воскликнул я. – Мы друг друга буквально за все части тела держали, чтоб ни во что не встрять. На подвесках, между прочим, было двенадцать МГ-седьмых, а Падме ограничилась двумя плазменными.

Смотреть в этот момент на лицо голограммы было в высшей степени интересно. Падме смутилась и заметно покраснела. Не забыл я и её слова тогда, на Деноне, после ракетной атаки: «мы были бы мертвы». «Мы»! Несмотря на привычное кокетство в вопросах жизни и смерти, подсознательно она больше не считала себя покойницей, и это было лучшее, что я слышал за все последние дни.

Утром десятого дня, когда я уже вознамерился возвращаться на Дагобу, на почтовом сервере неожиданно появилось сообщение: «Заберите меня на Прэситлине. О. Т.» Цифровая подпись была правильной, сомневаться, что письмо действительно от Осоки, не приходилось. Вопрос в другом: как она могла там оказаться?

– Я разве не сказала? – изумилась Падме.

– О чём?? – хором спросили мы с Рийо.

– На Дагобе есть ещё корабль. Капсула Йоды. На ней стоит какой-то хитрый гиперпривод, им может пользоваться только адепт Силы, но за счёт этого она совсем маленькая, размером с истребитель.

– Считаешь, Великий Магистр отдал ей капсулу? – усомнился я. – А если ему самому понадобится куда-то лететь?

– Он не покидает планету уже двенадцать лет, – сказала Падме. – И не намеревается.

Прэситлин – центр внутригалактических коммуникаций, ключевой узел Голонета, отсюда, а вовсе не с Корусанта координируется вся работа этой гига-сети. На случай сбоев, разумеется, имелись и резервные центры, тем не менее, организация, подобная земной ICANN, базировалась именно здесь. Сюда прилетали все, кто желал зарегистрировать собственную мини-сетку и право разбрасывать по системам свои гипербакены. В своё время побывала в этой организации и Рийо, к сожалению – на другом корабле. «Амидала» тогда передвижным штабом ещё не являлась. Планета как таковая выглядела из космоса очень эффектно: окружённая кольцом маленьких сверкающих бусин, каждая из которых при ближайшем рассмотрении являлась внушительной космической станцией, состоящей из разнокалиберных цилиндров. Некоторые имели разнесённые в стороны «лучи» приёмных площадок для больших кораблей, другие были опоясаны одной или несколькими толстыми «шайбами» ангарных колец. Но все их роднило одно: на дальнем от поверхности планеты конце каждой располагалось скопище причудливо изогнутых, переплетённых и закрученных стержней, труб, решёток, казавшееся на первый взгляд совершенно хаотичным. Это и были гиперволновые антенны. Присмотревшись, можно было заметить на них слабое сероватое свечение, а кончики некоторых конструкций словно бы расплывались, размазывались в пространстве.

– Понять бы теперь, на какой из этих станций находится наша драгоценность, – ворчливо заметила Рийо.

– О, такие вещи мы уже делали, – успокоила Падме. – Верно, Алекс?

– Да, да, – сказал я. – Только на сей раз давай осторожнее, не будем жечь твоё оборудование.

Без «озарения» найти Осоку оказалось несколько труднее. Закрыв глаза, я чувствовал руки Падме на своих плечах, её щёку у своего виска и старался увидеть пространство вокруг корабля не глазами, а внутренним «локатором». Несколько раз казалось, что получается, но то был всего лишь самообман. Лишь через двадцать минут я с уверенностью указал станцию, на которой должна находиться моя подруга. Чем ближе «Амидала» подходила к её ангарному кольцу, тем больше крепла уверенность, что я не ошибся. Диспетчерская предложила на выбор свободные места в ангарах четыре, семь, восемь и одиннадцать. Я без колебания выбрал одиннадцатый.

– Она здесь, рядом, – сказал я Рийо, спускаясь по трапу. – Вот в том углу.

– Чувствуешь с такой точностью? – Рийо, наклонив голову, лукаво посмотрела на меня. Прошлась между сваленными в углу старыми агрегатами: – И где же она тогда?

– Возможно, за стеной? – подсказала Падме.

– Ребя-ата, – протянула Рийо, – хватит ерундой заниматься. Давайте лучше вызов на её комлинк пошлём, через ретрансляторы он везде поймает.

– Нет уж, доведём эксперимент до конца, – упрямо сказал я. – Ну, пожалуйста, Рийо!

– Тебе это так важно?

– Конечно, я же должен знать, насколько у меня получается.

– Об этом я не подумала. Идёмте, конечно.

В соседнем, десятом ангаре возле стены громоздились штабеля каких-то контейнеров. И на них, отвернувшись от света, мирно спала самая красивая тогрута во Вселенной. Я на цыпочках подошёл к ней, наклонился, погладил одной рукой полосатый рог, второй провёл вдоль лекки снизу вверх, от кончика к щеке.

– Не боишься, что укушу спросонья? – спросила Осока.

– Ты не кусаешься, – усмехнулся я.

– Кто сказал? – от удивления она забыла, что намеревалась поиграть в Спящую Красавицу, и повернулась ко мне лицом. Я с радостью отметил, что кожа её вновь нормального цвета, смуглого с оранжевым оттенком, а в серой глубине огромных глаз затаилась мягкая синева.

– Сама же ты. В первый день на летающем мотоцикле, помнишь?

– Ах, да! – Осока грациозно поднялась, потягиваясь, словно проснувшаяся тигрица. – «Обними меня. Крепко. Не бойся, я не кусаюсь», да?

– Именно так.

– Что ж, я и сейчас то же скажу, и безо всякого спидербайка, – она положила руки мне на плечи. Я обнял её, поцеловал так длинно, как только хватило дыхания. Перевёл дух и повторил. Осока тоже слегка увлеклась и не сразу обратила внимание на стоящих поодаль девушек. Ойкнула, бросилась к ним, обняла сперва Рийо, затем Падме. Обернулась ко мне со счастливым выражением лица:

– Как же хорошо, когда все в сборе!

– Особенно когда в сборе ты, свежая, отдохнувшая и готовая на подвиги, – солнечно улыбнулась Рийо.

– Подвиги становятся нужны, в основном, тогда, когда кто-то другой хреново работает, – заметила Осока. Увидев выражение наших лиц, спросила: – Что?

– Кажется, ты ещё не вполне оправилась, – деликатно сказала Падме.

– Да в чём дело? – Осока снова обвела нас непонимающим взглядом. Потом сообразила: – А-а, это я с Великим Магистром переобщалась, наверное. Пройдёт. Сколько он за это время в меня философии влил, наверное, больше, чем снадобий. А последние три дня гонял по полной. Манипулирование Силой тренировали, кроссы бегали…

– Йода и кросс? – недоверчиво переспросила Падме. – Как-то слабо вяжется, по-моему.

– Почему? Он прекрасно умеет ездить верхом, – Осока выразительно похлопала по своей шее. Улыбнулась: – Нет, вы не подумайте, я так благодарна старому ворчуну… И за лечение, и за науку. Алекс, ты ведь был возле той пещеры?

– Был, – кивнул я, сразу сообразив, что за пещеру она имеет в виду. – Жуткое место.

– Вот там, на поляне, он мне показал пару приёмов против Тёмной Стороны. Я и не знала, что такое возможно.

– Короче говоря, совмещал лечение с учением?

– Ну, да. Я бы ещё, наверное, дней на десять там задержалась, если бы не его рацион. На таких деликатесах опять в лазарет загреметь можно.

– Ох, бедняжка! – всплеснула руками Падме. – Пойдём скорее ко мне, обедать!

Уплетая за обе щёки сытный обед с корабельной кухни, Осока не забывала про «духовную пищу». И в категоричной форме потребовала от нас рассказать всё, что происходило с того момента, как мы оставили её у Йоды. Пришлось подчиниться. Узнав, что магистр Шакти жива, здорова и воспитывает падавана, она пришла в восторг. А мою линию поведения одобрила безоговорочно:

– Правильно! Только так и надо было. Не страшно, что сразу не уговорил, главное, она сказала «может быть», это уже первый шаг. Надо будет её навещать время от времени, а потом снова предложим.

Некоторые другие моменты моего рассказа Осока не вполне поняла.

– То есть, ты назвал вицегуба подлецом, он приказал вас вышвырнуть вон, а потом сам же устроил охоту? – переспросила она.

Мы с Пятернёй переглянулись.

– Вообще-то, сначала, пока я разбирался с охраной, Алекс дрался с ним на дуэли, – неохотно сказал Пятерня, почесав бровь. – И немножко порезал.

Осока медленно перевела взгляд обратно на меня. В глазах её читались смешанные чувства: гордость, нежность и изрядная доля укора.

– Ты рисковал, – покачала головой она. – У этого человека были очень хорошие учителя. Он всегда мечтал поразить меня своим искусством фехтовальщика.

– Да, но ты как наставник намного лучше, – заметил я.

– Мы с тобой недостаточно долго практиковались… как мне казалось. Избежать драки точно было нельзя?

– Нет. Он имел наглость сказать плохо о тебе.

– За глаза, – она не спрашивала, уточняла. – Что ж, я и в этом как-то не сомневалась. Тогда ты поступил правильно. Думаю, прежний владелец твоего меча гордился бы тобой.

– Очень надеюсь, что да. Мы так и не поговорили на эту тему, не до того было.

– Не поняла. С кем не поговорили?

– С Айлой Секурой.

– То есть, это, всё-таки, её меч, – улыбнулась Осока. – А ты разговаривал с её призраком.

– Да, дважды. Это она подсказала про Дагобу…

– … и она же потом сообщила мне, в какой системе будет делать коррекцию корабль Инквизиции, – подхватила Рийо.

– Значит, и у меня есть надежда её увидеть. Так, а что за корабль?

– А тот самый, на котором нас везли на расправу к Вейдеру, – пояснил Пятерня.

–???!!! – Осока не вскрикнула, не ахнула, но выражение её лица было красноречивее любых междометий. – Ну-ка, с этого места максимально подробно.

Как скажешь, милая. Я очень детально пересказал ей все дальнейшие события. Не стал лишь уточнять, кем оказалась пленившая нас Инквизиторша. Вентресс тоже не скажет, с ней об этом говорено отдельно, и она согласилась: не обязательно Осоке знать пикантные подробности.

– Вот теперь всё более или менее ясно, – сказала Осока. – Похоже, с этим ранением я пропустила самое интересное. Ну, всё хорошо, что хорошо кончается. Надо сообщить маме и Эрдени, что я выздоровела…

– А они и не знают о твоей болезни, – обрадовала Рийо. – Мне казалось, лучше их не волновать.

– Молодец! Правильно сделала.

– Эрдени, правда, несколько раз спрашивала, – не могла не отметить панторанка. – Чувствовала, наверное.

– Скорее всего. У нас с ней ощутимая связь в Силе, – Осока допила кофе, отставила в сторону кружку. – Спасибо хозяйке за обед, какие у нас текущие дела?

Текущих дел накопилось немало. Акционерное общество, что называется, набирало обороты. Пока «Амидала» отсутствовала, сразу две системы обратились в «Индесел» за организацией регулярных линий и одна добывающая ассоциация – за постоянной охраной. Расширялась и производство. За последние полгода новая верфь построила шестьдесят пять корпусов для лантиллианских партнёров и пятьдесят восемь для мандалорских верфей. Корпуса шли с полным комплектом вспомогательного оборудования, включая сенсоры и внутреннюю отделку. На последний десяток экземпляров GX1 ставились уже ионные двигатели собственной сборки. Разработали их конструкторы лантиллианцев, однако, мандалоры тоже проявили интерес, и буквально на днях Дайрам Ги отправил на «Мандал Моторс» экспериментальный контейнеровоз с новыми двигателями для испытаний. Оставалась сущая ерунда: освоить производство систем гиперпространственной навигации и гиперприводов. Истребители «Бритва» пока предлагались без них, тем не менее, раскупались с отрадной быстротой. При «мудром правлении» и «сильной власти» Палпатина пираты наглели всё больше, да и контрабандисты окончательно потеряли страх. Для борьбы с их шустрыми вооружёнными грузовичками тяжёлый истребитель, одинаково манёвренный в космосе и атмосфере, годился как нельзя лучше, и корпоративные службы безопасности активно заменяли «Бритвами» устаревшие R-41 «Преследователь». Верфь увеличила их выпуск до тридцати машин в месяц, а по-хорошему требовалось сорок пять, чтобы хоть что-то можно было оставлять себе. Наконец, со стапелей производственного комплекса сошла совершенно новая конструкция, аналогов которой в освоенной Галактике просто не было. Отдалённым аналогом её могла считаться станция «Звёздная кузня», построенная на астероиде и способная к перемещению вместе с ним. Мобильная база, разработанная рендилианским астроархитектором Гантом Кеневицем и конструктором космических кораблей с Лантиллиса Шилом Терво, была гораздо легче и подвижнее. А главное – без труда наращивалась и перестраивалась. Собиралась она вокруг цилиндрической башни-оси, на одном конце которой размещалась установка по возгонке энергоносителя и солнечные батареи, на другом – досветовые двигатели. Вокруг башни навешивались по потребности различные блоки: оранжерейные, жилые, производственные, склады, ангары… Первую базу Совет директоров решил разместить в системе Нентан – наиболее часто используемой точке выхода Звёздных врат.

А спустя несколько дней Рийо нужно было присутствовать в другом конце Галактики на открытии очередного ремонтного дока, восьмого по счёту. В этот раз не потребовалось разгонять ни пиратов, ни наркоторговцев: правителя планеты Льяник вконец довела компания жуликов, именующих себя «предприятием по обслуживанию кораблей», и он велел выдворить их из системы. А взамен пригласил наше акционерное общество, о котором слышал от кого-то из судовладельцев. Ступив на палубу ангара астероидной станции, я испытал лёгкую ностальгию: то был самый первый пункт моего путешествия, когда я только что познакомился с Осокой Тано. Приятно было, никуда не торопясь, пройтись по тем же самым коридорам, заглянуть в кантину, где мы сидели тогда, ожидая охотника за информацией, заказать фо-фейанину Гаргану Орифуну не простой воды, а мудрёный фирменный коктейль, что не попробовал в тот раз.

– Вот теперь мы более или менее в графике, – сказала Рийо, когда короткая, но торжественная церемония завершилась, и яхта правителя покинула орбитальную станцию. – Я ведь без вас никуда не успевала, привыкла к скоростям «Амидалы».

– К хорошему быстро привыкаешь, – философски заметил присутствовавший тут же Иан Кудра.

– А обязательно везде быть лично? – Осока с сомнением посмотрела на панторанку. – Ты, вроде бы, прекрасно руководила по связи.

– Ох, да разве на маломерах это связь? – махнула рукой Рийо. – Одноканальный аппарат, «глубокий» спектр не ловит… – панторанка вздохнула. – Не забирать же было под одну себя целый корвет? Вот и моталась на «Ропале», у него, хотя бы, гиперпространственный коэффициент 0.75.

– Хорошо хоть сегодня всё удачно…

И, будто в ответ на её слова, в ангаре противно завыла сирена. Рийо, страдальчески скривившись, схватилась за комлинк.

– Человек с красным световым мечом, – дежурный по доку был бреганцем и говорил на словиоски, – вломился через главный вход. У нас потери.

– Дай! – Осока выхватила у неё прибор. – Дежурный! Отведите людей! Не препятствовать, не приближаться, только отслеживать! И дайте мне выход в систему оповещения.

– Говорите…

– Внимание персоналу дока! В сектор проник тёмный адепт! Немедленно покинуть коридоры, запереться в помещениях, не выходить до отбоя тревоги. Всем, кто в ангарах, укрыться в кораблях, турельные установки к бою! – Осока отключила комлинк, добавила по-русски для подруги: – Тебя, товарищ директор, это тоже касается.

– Вот ещё!

– Брысь, я сказала!! Парни, – она взглянула на Иана и Базили, – уведите её к едрене фене! Я сама встречу этого типа.

Поскольку меня никто не прогонял, я двинулся вслед за подругой. Сектор, ещё несколько минут назад людный и оживлённый, совершенно опустел и производил впечатление покинутого. Лишь красные огни на панелях запертых электронных замков подсказывали, что это не так. Несмотря на светлые потолки, панели стен мягкого бежевого оттенка и полное освещение, пустынные коридоры вызывали гнетущее чувство. У меня. Нервы, наверное, мандраж… Осока, напротив, находилась в приподнятом расположении духа. Лёгкой пружинистой походкой она уверенно шла по сектору, будто родилась на этой станции и знает каждый закоулок. Деку держала в левой руке, но на экран не посмотрела ни разу.

– Где он? – тихо спросил я.

– Близко, – тоже на грани шёпота отозвалась Осока. – Вот, видишь?

И сунула мне компьютер с планом уровня. В центре экрана, как всегда в подобных случаях, светился указатель в форме разорванного крестика, обозначающий местоположение самого компьютера. А выше и в стороне мигала багровая точка. Получалось, что адепт – в соседнем коридоре.

– Алекс, милый, только не вздумай помогать мне мечом, – продолжала подруга. – Помни, он – не обычный фехтовальщик.

– Я ещё не настолько самоуверен, – успокоил я. И сам попросил: – Ты тоже поаккуратнее. После болезни, как-никак.

– Постараюсь свести риск к минимуму, – пообещала она. – Так, теперь останься на перекрёстке. Вон он!

Из-за дальнего угла, словно Арнольд в «Судном дне», важно шагнул человек в точно таком же длиннополом чёрном плаще, какие я видел на покойном Пробусе Тесле и Инквизиторше. Одежду под ним я разглядеть не мог, только начищенные до блеска сапоги с мощными круглыми носами и несколькими ремешками на голенище, украшенными пряжками из белого металла. Красться этому человеку явно не требовалось никогда, иначе такую обувь он бы не носил, сапожищи стучали громко, предупреждая всех окружающих о приближении важной персоны. Капюшон лежал на плечах адепта, позволяя видеть загорелое чисто выбритое лицо со светлыми – то ли голубыми, то ли серыми – глазами под довольно тонкими бровями, короткие чёрные волосы и шапочку на них. Головной убор Тёмного имел форму низкого цилиндра, нечто среднее между феской и подобием кубанки, только не из меха. Адепт сделал несколько шагов по коридору и остановился, широко расставив ноги. Осока, тем временем, нарочито неторопливо подошла поближе, привычно держа руки на ремне.

– Вот и ты, джедай! – адепт старался говорить тягуче и гулко, «под лорда Вейдера», хотя у него и не особенно получалось. – Я уж заждался. Должен признать, непросто было заставить Силу привести тебя ко мне…

Осока фыркнула:

– Ну, и самомнение у этих чёрных.

Адепт, разумеется, её не понял, русского языка не знал, мне же было ясно, что она имеет в виду. По какой-то причине ситы считали, что могут не просто направлять локальные потоки Силы через какой-то предмет, а повелевать Силой в целом. Конечно, это не соответствовало действительности, их возможности мало отличались от джедайских, но, возможно, они тешили этой теорией своё непомерно раздутое самолюбие?

– Ты убила уже двух рыцарей Инквизиции… – продолжал он. М-да, мужик, как и все злодеи, явно страдает вступительными монологами.

– Больше, гораздо больше, – нехорошим вибрирующим голосом поправила Осока. На этот раз она говорила на базик, чтобы понял Тёмный. Глаза адепта сузились.

– Посмотрим, как ты одолеешь меня! – почти прорычал он, выбрасывая вперёд руки.

С растопыренных пальцев тёмного адепта сорвались змеистые голубые молнии. Ударили в Осоку, но та и глазом не моргнула, она уже держала перед собой хитрым образом сплетённые ладони. Молнии притягивались к ним, сплетаясь в призрачный светящийся шар, он сиял всё ярче и ярче. Резкий отстраняющий жест – и шаровая молния полетела обратно в злодея. Тот скользнул в сторону, плавно и настолько стремительно, что мне показалось – силуэт его даже слегка смазался от скорости. Шар сияния разбился о стену с дробным шорохом и осыпался вниз гаснущими искрами.

– Оставь театральные эффекты для недоучек, – презрительно сказала моя подруга.

– Твою голову я преподнесу на блюде моему Владыке, – прошипел Инквизитор, теперь я не сомневался, что он относится к той же конторе. В руках его зажглось багровое огненное лезвие, и он скользящими шагами двинулся вперёд и влево, выбирая наиболее выгодную позицию для атаки. Точно так в фильмах действовали японские мастера кэндо. Я предусмотрительно отступил на пару шагов, к самому углу коридора, чтобы не оказаться между ним и Осокой. А моя подруга секунду или две, сощурившись, наблюдала за движением противника, затем чуть-чуть качнула головой, словно собираясь посмотреть в мою сторону, да так и не собравшись. И вдруг сказала негромко:

– А ну его на фиг…

И молниеносно быстрым движением, вызвавшим бы шок у любого ковбоя, выстрелила из мореллийского пистолета с бедра. Человек несведущий решил бы, что её оружие способно стрелять очередями, настолько быстро она трижды нажала спуск. Злодей странным образом дёрнулся, весь изогнувшись… и неожиданно рухнул на пол обмякшим манекеном. Меч выпал из его рук, пропахал в полу дымящуюся борозду и отключился.

– Ты его… просто застрелила?? – раздался сзади потрясённый голос нашей Генеральши. Я обернулся. Рийо стояла на перекрёстке коридоров, за её спиной маячили механики.

– Я поймала его в вилку, – сказала Осока, возвращая оружие в кобуру-захват. – От первой пули он ушёл, от второй тоже, но сам же насадил себя на третью. Прости, а ты-то какого хатта за нами полезла? Я ведь тебя просила запереться в корабле, как и всех. И куда смотрели вы? – она обожгла взглядом механиков.

Лица обоих незамедлительно приняли одинаковое выражение: а что, мол, мы могли поделать, руководство… Иан для наглядности ещё и руками развёл. Рийо, тем временем, продолжала, уводя разговор от неприятной темы:

– А как ты сумела отразить молнии?

– Йода научил, – улыбнулась моя подруга. – Оказывается, я уже достигла нужного уровня, сама не заметила, как. Главное, здесь безразлично, насколько силён противник, важно самой не потерять концентрацию.

– Хочешь сказать, и молнии Императора ты отразишь так же?

– Не факт, что смогу бросить обратно в него, но блокирую точно.

– Поздравляю! – Рийо прикоснулась губами к щеке Осоки. Затем, что-то вспомнив, включила комлинк: – Дежурный!

– Да, другар Генеральный директор!

– Ассенизаторов сюда. Падаль сжечь в реакторе вместе с одеждой. Какие у нас потери?

– По уточнённым данным – двое раненых. Бригада реанимации поспела вовремя. Капралу потребуется донорское сердце.

– Сообщите Дэе, – распорядилась Рийо. На лице её отразилось огромное облегчение. Да, адепт фактически убил пограничника, но галактическая медицина имела богатый опыт реанимации и поддержания жизни пациентов. Не было сомнений, что вытащенный с того света капрал доживёт «на аппаратах» до того момента, когда разрубленное сердце ему заменят протезом.

– Включено в вечерний информационный пакет, – кивнул офицер. Затем его голографический бюст подёрнулся рябью, рассыпался, и возникло другое изображение. Пятерни.

– Мы нашли корабль этого урода, – доложил он.

– Вот это я понимаю, спецназ, – уважительно заметил Базили.

Это была «Мгла». Серийная, выкрашенная в такой же неприятный чёрный цвет, как тот, что мы когда-то соскабливали с корпуса «Амидалы». Бойцы Пятерни притащили мощный сканер жизненных форм и установили, что на борту находятся три человека. Очевидно, пилот, бортинженер и второй стрелок.

– Трап закрыт, – констатировала Осока очевидное. – Ничего, сейчас кого-нибудь выманим!

– Каким образом? – спросила Рийо.

– Да подойду и… – Осока совсем понизила голос, и окончания фразы я не разобрал, так как находился по другую сторону.

– Тогда лучше я! Я больше похожа.

– Неужели? – моя подруга смерила панторанку ироническим взглядом.

– Сейчас всё будет! – заверила Рийо.

Она расстегнула ремень, сняла жакет. Лентами из причёски обмотала голени, и получилось подобие экстравагантных полусапожек. Волосы убрала под платок, обычно служивший ей галстуком, и завязала его примерно таким же способом, какой на Земле называют «крестьянским». Затем повесила пояс с декой и сумочкой через плечо, так он стал похож на перевязь в стиле вуки. Подобными «вустайлами» пользовался обслуживающий персонал на многих планетах. Стали понятны и манипуляции с обувью. Дело в том, что в Галактике открытые туфли на каблуке считаются вечерним вариантом. С повседневной одеждой их надевают только женщины, которым не нужно работать руками: аристократки, деятели искусств и начальницы не из последних. Остальные носят ботинки или сапоги, в них не так страшна упавшая на ногу деталь, грязь и брызги чего-нибудь вроде смазки. Хорошо, что широкие шёлковые ленты в волосах панторанки так точно подходили под оттенок туфель, иначе несоответствие обуви и остального образа бросалось бы в глаза.

– Ну, как? – Рийо посмотрела на Осоку.

– Неплохо, а с такими скудными средствами – просто отлично. Дай-ка твою краску, я тебя разрисую.

Вместо пары скромных штрихов на каждой щеке Осока нарисовала Рийо жирные жёлтые линии под глазами, «галочку» над переносицей и вертикальную линию на подбородке.

– Вот теперь иди, – сказала моя подруга. – Главное, чтобы они открыли рампу.

Ровно, как по ниточке, ставя ноги и сильнее обычного покачивая бёдрами, Рийо направилась к вражескому кораблю. Переговорник и рычаг аварийного открывания на кораблях находится либо возле пандуса, если до фюзеляжа можно дотянуться с грунта, либо у шасси. В данном случае, конструкция в точности повторяла «Амидалу»: панель интеркома была вмонтирована во внутреннюю сторону щитка левой стойки. Дотронувшись до сенсора, панторанка глубоким, завораживающе-сладким голосом произнесла:

– Обслуживание! Обслуживание, мальчики!

За всё время нашего знакомства я ни разу не слышал у неё таких интонаций. И невольно подумал об одном маленьком нюансе: эта потрясающая девушка никогда не пыталась использовать своё обаяние в отношениях со мной. А ведь я ей нравился, и кто знает, насколько давно. Возможно, приложи Рийо некоторые усилия в самом начале, и я был бы сражён ею наповал ещё тогда. Такой трудно не увлечься, даже если ещё не знаешь, насколько она умна. Что касается некоторой меланхоличности характера, то не бывает людей вовсе без недостатков. Сейчас тем троим внутри корабля Инквизиции хватило одного лишь изображения Рийо через плохонькую камеру «домофона». Уже через минуту пандус величаво откинулся, и один из членов экипажа – на нагрудной планке знаки младшего лейтенанта – спустился вниз.

– Какого рода услуги предлагает миледи? – расплылся в улыбке этот младший.

– Мелкий ремонт, программирование автоповаров, генеральная уборка, – не меняя тона, проворковала Рийо. Младший лейтенант несколько сник:

– И всё?

– Услуги другого рода оказывают другие фирмы, – развела руками панторанка, продолжая улыбаться.

– Жаль, жаль. Скажите, а уборку делают такие же красивые девушки, как Вы?

– К сожалению, дройды. Так Вам уборка не требуется?

– Нет.

– Всего доброго, – и Рийо пошла дальше. Её задача была выполнена. Пока младший лейтенант вёл беседу, за его спиной в корабль проскользнула быстрая бесшумная тень.

Проводив восхищённым взглядом нашу «приманку», имперец вразвалочку поднялся обратно на борт. Однако, пандус остался открытым. Несколько томительных минут не происходило ничего. Затем младший лейтенант вернулся в сопровождении остальных членов экипажа. Они о чём-то разговаривали. Я пощёлкал пальцами, но один из бойцов Пятерни сам нацелился направленным микрофоном, и в наушнике прорезался звук:

– …теперь в своей Силе, – говорил одутловатый первый лейтенант, короткопалой рукой поправляя на голове форменное кепи. – А нам отдуваться перед Административным отделом, как он погиб, да что.

– Правильно ты сказал, – отвечал другой офицер, его планку я не смог разглядеть, – надо хоть выпить, прежде чем докладывать.

– Это, вроде, ты говорил? – вяло удивился первый. – А, не всё ли равно, кто сказал! Выпьем за недобрую память нашего Повелителя. Молодой, ты как?

– Вы же знаете, сэр, я больше пиво люблю, но по такому случаю, наверное, да.

Я слушал этот разговор с улыбкой: кому-кому, а мне было понятно, кто именно внёс предложение хорошенько напиться. И повод Осока назвала вполне реальный, гибель их начальника, «повелителя», как они его именовали. Больше им узнать об этом было неоткуда.

Дождавшись, пока закроется пандус, имперцы направились к выходу из ангара внутрь станции. Едва они скрылись, их корабль приподнялся на репульсорах и с коротким импульсом реверс-моторов покинул ангар через внешние ворота.

– Сворачивайтесь живее, – распорядилась Рийо, – Капсула ждёт.

Через четверть часа в ангаре транспортного корабля «Олифант» осмотрели трофей более детально. От «Амидалы» серийная «Мгла» отличалась довольно существенно. Причём, внутри – гораздо сильнее, чем снаружи. Конструкторы сместили палубы вниз и изменили планировку помещений по принципу лимузина: верхний уровень – для экипажа, причём, вход в рубку сделали оттуда же, нижний – для важных персон. Как результат, в самом низу получился не полноценный трюм, а так, небольшой подпол, только картошку и хранить. Сюда же, вниз, перенесли аппаратную сенсорных систем, а оборудование связи и отображения, не такое роскошное, как на «Амидале», затолкали на тесный «чердак» за потолок верхней палубы. Вызвав негодование наших механиков: «как всё это обслуживать-то, умники, согнувшись в три погибели, что ли?» В том месте, где у нас располагались носовые спарки, на серийной «Мгле» установили две пушки от штурмовика, более мощные, но с сильно ограниченными углами поворота. И посчитали, что этого будет достаточно. В крыльевых установках здесь стояли лишь нелетальные ионные пушки. Хорошо, хоть точки подвески для ракет сохранили. В остальном это был всё тот же корабль, манёвренный, послушный и, возможно, даже более быстрый на досвете за счёт меньшей массы. Жаль, гиперпространственный коэффициент не превышал 0.75: очевидно, повторить уникальный гиперпривод «Амидалы» было слишком сложно или чересчур дорого, как и фюзеляж из мандалорианского железа.

– Интересно, экипаж уже его хватился? – сказал Иан, обтирая руки ветошью.

– Что ты, – засмеялась Осока. – Я им велела набраться до потери пульса, да потом пока проспятся…

– Надеюсь, у них хватит ума сразу дать дёру, не дожидаясь трибунала, – заметила Рийо.

– Не хватит, значит, туда им и дорога, – пожала плечами Осока. – Нам-то что?

– Неужели тебе их не жаль? Они же не ситы, просто военные.

– Не ситы, – согласилась моя подруга. – Именно поэтому я не отправила их на тот свет. Военные, знаешь ли, тоже разные бывают. Помнишь того имперского лётчика? Соло. Вот его подставлять под трибунал мне было бы жалко. А эти… Думаешь, они по разнарядке попали Инквизитора возить? Как бы не так! В Особой эскадре на персональные корабли тот ещё отбор. Только самых благонадёжных и проверенных в деле. На акциях устрашения.

– То есть, против мирных жителей? – уточнил я.

– По-разному. Как минимум – разгон местной власти на какой-нибудь планете с бомбардировкой дворцов и показательными казнями чиновников.

Механики в дискуссию не вступали, однако, слушали внимательно, и по лицам их было видно, что позицию Осоки они одобряют.

– Наверное, ты права, – после некоторой паузы согласилась Рийо. – Что с кораблём будем делать? Продадим на чёрном рынке или себе оставим?

– Предлагаю оставить, – сказал Иан. – Годится и как курьер, и как сторожевик. Дефлекторы хорошие, а вооружение добавим, образец перед глазами.

– Правда, – поддержал я. – Зачем продавать, у нас денег, что ли, не хватает? И Килиан, помнится, очень хотел такой корабль.

– Имей в виду, имперцы его в розыск объявят, – предупредила панторанка.

– Значит, в населённые системы пока не заходить. А можем вообще до поры до времени оставить на главной базе. В качестве сторожевика, как Иан говорит.

– Хорошо, так и поступим, – Рийо тронула комлинк, включая режим часов. – О, закопались мы, рабочий день давно кончился. Пойдёмте-ка домой, ужинать.

– Я думал, ты сегодня уже и не предложишь, – съехидничал Базили.

– А я думала, новый интересный корабль способен заставит вас забыть обо всём на свете, – парировала панторанка.

– Ну, не о еде же! Голод, знаешь ли, не тётка.

– Да, мне рассказывали, он – дядька, – с ангельской улыбкой отозвалась Рийо, ко всеобщему веселью.

Спокойно поужинать нам, как всегда, не дали. В разгар трапезы Падме сообщила, что поступил вызов по межзвёздной связи. Пришлось нашей начальнице подниматься идти в рубку к большому голопроектору. Двери она не закрыла, и со своих мест мне и Осоке было видно, что над линзой сконденсировалось изображение начальника одного из ремонтных доков. Лицо его было хмурым и озабоченным.

– Похоже, летим прямо сейчас, – шепнула мне подруга.

Я кивнул. Срочность вызова и выражение лица собеседника подсказывали, что «Амидалу» вновь ждёт прыжок через пол-Галактики. А нас – новые заботы и дела. Возможно, даже великие свершения, как знать? Большие дела подчас начинаются с малозначительных моментов, как лавина в горах – с маленького камешка. И чем всё закончится, одной только Силе известно.