Маслов А.А.

Ниндзя: герои, наемники и предатели

"После смерти нет ничего; да и сама смерть - тоже ничто"

Фраза в римском театре.

Рассказывая о воинской традиции Японии, трудно, да и практически невозможно отделить историю самурайского корпуса от истории ниндзя - этих загадочных воинов, чья жизнь окутана почти мистическим ореолом. Впрочем, как мы уже неоднократно отмечали, особой разницы между этими двумя категориями воинов не было, по сути, ниндзя нередко являлись просто особой прослойкой самурайства. А поэтому имеет смысл рассказывать о ниндзя и самураях параллельно, о том, как пересекались и расходились пути этих двух сил средневековой Японии.

Загадочная смерть самурая

Утром 1540 г. в одной из многочисленных комнат огромного замка в провинции Ига было обнаружено тело известного самурая Фугасити. Его слугам открылось страшное зрелище: в луже крови на татами лежал обезображенный труп богатого господина. Голова самурая покоилась на жестком валике, служившем подушкой, а его горло перерезала зияющая рана. Вероятно, Фугасити даже не увидел своих убийц, а его чуткий слух не потревожил ни один звук. Удивительно было другое - воины его охраны лежали тут же, перебитые столь быстро, что даже не успели обнажить мечи. У некоторых на теле не было ран, но остекленевшие глаза застыли в ужасе. Чудовищное зрелище поражало и тем, что все двери были заперты изнутри, а сам замок представлял собой настоящую крепость, окруженную высокими стенами и глубоким рвом. У каждой двери, ведущей в покои Фугасити, стояла охрана, так и не заметившая ни одного постороннего. Кто же сумел пробраться по хитрому лабиринту замковых покоев, перебить всех его обитателей, да так, что ни один из опытных воинов не поднял тревогу? Тогда эта загадка так и осталась неразгаданной.

Сам факт убийства в средневековой Японии, раздираемой клановыми распрями, вряд ли мог кого удивить, однако характер покушения и его загадка породили немало слухов. Говорили о "духах-убийцах", обитавших в подвалах замка и проникших сквозь решетчатые бойницы в покои Фугасити, о духах мертвых, мстящих самураям за свою смерть. В то, что это совершили люди, верилось с трудом.

Почти через два столетия после этого случая богатый самурай Сёгуми направлялся с кортежем охраны и приближенными в столицу. Дорога шла краем леса. Вот авангард повернул на опушку, вот и сам Сёгуми, ехавший между двумя воинами, последовал за ними. Но как только свита завернула в лес, им открылось поистине жуткое и одновременно мистическое зрелище - на лошадях сидели два воина... без голов. Самого же самурая нигде не было, а его лошадь в испуге задирала морду вверх. Обратив взоры вверх, охрана увидела тело их господина, повешенное на суку ели, склонившейся над дорогой. Кто же сумел за несколько секунд расправиться с тремя сильными воинами? Поиски убийц в лесу, конечно же, ничего не дали.

Оба загадочных убийства уже в наше время были отнесены на совесть ниндзя. Как их только не называют: "разведчики-невидимки", "специалисты по тайным убийствам", "средневековые лазутчики". Однако их название переводится более просто и емко - "терпеливые" (чуть позже мы поговорим о смысле этого термина), а искусство, которым они занимались, называлось ниндзюцу - "искусство быть терпеливым". Ниндзя слыли мастерами всех видов оружия, блестящими кулачными бойцами, знатоками многочисленных ядов, были способны укрыться от преследователей как в доме, так и в чистом поле. Во всяком случае, именно так гласили многочисленные легенды, которые, впрочем, значительно шире распространены на Западе, нежели в Японии.

...Лунная ночь. На мшистой скале небольшая полузаброшенная кумирня. Человек, закутанный в плащ, проходит в узкую дверь и приближается к статуе Будды, стоящей посредине. Когда лунный свет, проникающий через дверь, падает на лицо божества, застывшее в насмешливо-загадочной улыбке, человек возжигает благовония, произносит имя своего врага и молит Будду покарать его. Затем он кладет в небольшое углубление перед статуей деньги или золотые украшения и также незаметно выскальзывает наружу. Через несколько дней его соперник будет убит. Но если покушение не удастся, второй попытки не будет - значит Будде не угодна его смерть. Эта кумирня принадлежала одному из "кланов смерти" - ниндзя, которые таким образом общались со своими "клиентами". Так или приблизительно так по некоторым версиям заключались с ниндзя договоренности об убийствах.

По некоторым сведениям, ниндзя активно использовались даже во время достопамятного соприкосновения японцев с представителями западной традиции. С этим связана даже одна трагикомичная история. Когда коммодор Перри в 1854 г. подвел свою эскадру к берегам Японии и потребовал открыть доселе закрытую страну, первыми же, кто отреагировал на это были, естественно, разведслужбы. Специальный отряд ниндзя - "люди-лягушки" сумели незамеченными пробраться на флагман американского флота Необходимо было узнать, что намеревается делать американский флот и действительно ли он может открыть орудийный огонь по японским берегам. Ниндзя отлично выполнили задание, но... не до конца. Пробравшись на прекрасно охраняемый линкор, они внимательно прослушивали все переговоры и даже сумели покопаться в бумагах коммодора, но, увы, так и не сумели понять разговоров - никто из ниндзя не знал английского языка!

В конце Второй мировой войны ниндзя получили задание пробраться на флагман американского флота, что стоял у берегов Японии и совершить покушение на генерала Дугласа Мак Артура, но прекрасно организованная охрана помешала им сделать это. Да и были ли это ниндзя? Как мы знаем в штате японской разведки новейшего времени состояло немало отменных исполнителей тайных операций.

"Они рождены для мира, но едят кровавый хлеб", - говорят про ниндзя. Слава этих бесшумных лазутчиков-невидимок далеко шагнула за пределы Японии. Если раньше о принадлежности к клану ниндзя говорить было не только не принято, но даже опасно, то сейчас сотни западных школ ниндзюцу зазывают к себе учеников. Ниндзя на западный манер сегодня может стать практически каждый, в магазине можно купить униформу тайных бойцов - темные обтягивающие костюмы с масками, закрывающими нижнюю часть лица, особые "когти" на руки и на ноги, позволяющие лазать практически по гладким поверхностям, метательные звездочки - сюрикэны, короткие и длинные мечи, цепи, боевые серпы и многое другое. Не трудно купить и общедоступные учебники. Но каковы же настоящие ниндзя?

Считается, что все сведения о ниндзюцу всегда хранились в строгом секрете и передавались лишь по семейной линии. Отчасти, это так, не случайно в крупнейших школах ниндзюцу направления Ига-рю писались особые клятвы собственной кровью о неразглашении тайн этого искусства. Но все же трактаты по ниндзюцу существовали, и они сохранились по сей день, причем трактаты весьма подробные, которые содержат сотни методик изготовления ядов, выживания в экстремальных условиях, методы тренировки ниндзя, использования различных видов оружия. Например, одной из самых замечательных книг в этой области является прекрасно иллюстрированный трактат "Бансэн Сюкай", составленный в 1676 году неким Фудзибаяси Ясутакэ. В 1861 году его родственником мастером Фудзибаяси Масатакэ был написан другой не менее знаменитый трактат по ниндзюцу "Сэнин-ки". Мы в своем рассказе о способах подготовки ниндзя еще не раз будем возвращаться к этим текстам, ставшим настоящей энциклопедией тайных воинов.

Немало полезных сведений о деятельности ниндзя можно извлечь из хроник того времени, например, знаменитое восстание ниндзя в провинции Ига подробно описано в трактате "Синсёку-ки", представляющем хронику жизни Оды Нобунаги, который и подавил это восстание. Помимо знаменитого "Бансэн Сюкай", существует несколько десятков специальных трактатов по ниндзюцу, а в своем специальном труде известный японский историк С. Ямагути приводит список из 24 таких текстов.

Как ни парадоксально, но по тайному искусству ниндзя сохранилось немало сведений. Правда, подавляющее большинство западных авторов, столь увлеченно пишущих про ниндзюцу практически никогда не удосуживаются сверить свои фантазии с японской действительностью и обходят эти тексты стороной. К сожалению, множество отечественных работ по ниндзюцу вообще не выдерживают никакой критики, базируются либо исключительно на переписывании западных книг, либо на цветении собственной фантазии. Нас же здесь интересует то, чем было искусство ниндзя у себя на родине в Японии. Эту японскую действительность мы и примем за критерий изложения.

Конечно, было бы намного занимательнее пересказать с десяток историй о том, как ниндзя незаметно пробирались в замки самураев и безжалостно убивали их - обычно такие рассказы привлекают внимание нетребовательных читателей. Но это уже обильно сделано до меня, в том числе и отечественными авторами. Однако, когда я вплотную подошел к изучении "реальной истории реальных ниндзя", оказалось, что за редким исключением, ничего подобного в литературе не наблюдается. Увы, горы западной литературы практически не дают никаких сведений за исключением массы полувымышленных историй и побасенок. Вот он один из первых парадоксов ниндзя - история важнейшей составной части японского воинского искусства и шпионажа оказалась практически не изученной.

Кто они - убийцы в черных одеждах или просто умелые армейские шпионы? Отдельный социальный слой или составная часть института воинов Японии? "Робин Гуды" японской действительности или безжалостные исполнители приговоров, которые выносили самураи друг другу? Как они жили?

Как они назывались и откуда пришли?

Прежде всего, попробуем разобраться, как называли ниндзя в Японии? Как ни странно, этот вопрос окажется далеко не легким, поскольку слово "ниндзя" употреблялось достаточно редко.

Да и что же означает это слово - ниндзя? Буквально иероглиф "нин" может переводиться как "терпеливый", "умеющий ждать". "Дзя" - это модулятор означающий "человека".

"Нин" также имеет много других значений - "сносить", "обуздывать [страсти]", "служить", "исполнять обязанности". А поэтому романтичный образ "терпеливого воина" или "человека, обуздывающего страсти" вполне может превратиться в более реального "служивого" или "наемника", что, скорее всего, ближе к реальному смыслу этого слова. Конечно, в рекламных целях никто не хотел считать себя простым наемником и "откликался" на более мужественный образ "терпеливого воина". По понятным причинам, именно эта трактовка и прижилась на Западе, хотя, как будет видно в дальнейшем, ниндзя были ничуть не терпеливее и выдержаннее, чем любые другие воины.

Вполне возможно, что название этих шпионов-наемников происходит от буддийского трактовки термина "нин", который в данном контексте обозначает "землю терпения". т. е. посюсторонний мир в отличие от нирваны. А поскольку практически вся воинская культура Японии была завязана на буддийской символике, то можно предположить, что ниндзя соотносили свою деятельность именно с буддийскими реалиями.

Большинство японских иероглифов имеют два чтения - традиционное китайское "кандзи" (по сравнению с собственно китайским языком оно сильно искажено) и японское. "Ниндзя" - это именно китайское чтение иероглифов, хотя в реальности чаще всего используется японское - "синоби". Между иероглифом "нин" и "дзя" вставляется модулирующая частица "би" и все слово произносится "синоби-но-моно", хотя чаще в хрониках, театральных пьесах, литературных произведениях мы встретим более краткое слово "синоби".

Именно под словом "синоби" в японских хрониках чаше всего подразумеваются те люди, которых мы имеем ввиду, когда говорим о ниндзя. Были они, прежде всего, профессиональными лазутчиками и шпионами, блестящими специалистами по штурму крепостей, и в самую последнюю очередь "ночными убийцами" и "кланом смерти". Это искусство испокон веков передавалось по семейной линии, особенно в провинциях Ига и Кога, где возникли два крупнейших направления Ига-рю и Кога-рю, причем их профессия была нужна средневековой Японии не меньше, чем крестьянина или воина. Синоби изначально были наемниками, практически не имели собственных интересов и служили всегда тем, кто им больше платил. С этой психологией наемников, которая наложила неизгладимую печать на сознание синоби, мы еще не раз столкнемся в нашем повествовании. А пока запомним эту характерную черту.

Вряд ли нас должно удивлять, что жизнь ниндзя окутана мраком тайны. Разве принято оглашать в других странах мира деятельность разведки? Да и при передаче методов шпионажа у синоби бралась особая клятва, подписанная кровью, что, казалось бы, должно навсегда закрыть уста посвященных. И все же мы еще не раз столкнемся с тем, что многие методы ниндзя были прекрасно описаны уже в средневековых японских источниках - японская культура вполне безболезненно могла сочетать чисто мистическое понятие тайности, сокрытости и самое подробное описание этого. Достаточно вспомнить о тайных методах достижения бессмертия - рецепты специальных пилюль подробнейшим образом оказались записанными в китайских и японских трактатах.

Этих людей называли по-разному, не только "ниндзя" или "синоби". Например, трактат "Ходзё Годай-ки" называет их "куса". Новый термин вводит подробное жизнеописание знаменитого клана Такэда "Коё Гункан" именует их "кагимоно-хики", что дословно означает "вынюхивающие и подслушивающие" и достаточно точно характеризует сам род деятельности ниндзя. Столь же четко определяются предназначения ниндзя и другие их самоназвания, например "кансё" (шпион) или тэйсацу (разведчик).

Итак, с образом "тайного убийцы", благородного "рыцаря плаща и кинжала" нам придется сразу расстаться. Равно как и с другими стереотипами, столь услужливо сформированными у нас популярной литературой и кинофильмами. Например, ниндзя практически никогда не носили черных одежд с масками, хотя бы из-за того, что это было непрактично и ниндзя могли в любой момент опознать. Хорош был бы шпион, который сам выдает себя с головой, переодеваясь в особую униформу! В реальности синоби одевались "под окружающую среду" - с монахами ходили в рясах, с воинами - в латах, по деревням бродили в рваных кимоно. Ниндзя представляли собой профессиональных наемников, занимавшихся любой работой, которую можно было выполнить за какое-то вознаграждение. Социальный состав ниндзя был самым пестрым, среди них можно было встретить самураев, простолюдинов, торговцев и даже потомственных аристократов. И самое главное, что следует отметить никакого отдельного слоя ниндзя никогда не существовало, это было лишь обобщающим названием для людей самого разного социального положения.

Знаменитые черные одежды вошли в обиход японских лазутчиков лишь с ХVIII в., и в реальности использовались крайне редко, в основном же их можно было встретить на традиционных картинках, чтобы чисто визуально подчеркнуть отличие ниндзя от обычного самурая.

А вот еще один привычный стереотип - ниндзя якобы боролись с самураями. Будучи наемниками, ниндзя не столько боролись с самураями, сколько выполняли задания одних самураев против других. К тому же многие ниндзя сами были самураями - и с этим парадоксом мы столкнемся еще не раз. Не были ниндзя и выходцами из народной среды, они являлись членами клановых закрытых школами (в сущности, других и не существовало), которые с простолюдинами себя никогда не ассоциировали. А вот народная молва действительно была не прочь приписать ниндзя "простоту и доступность", отсюда и пошли рассказы о ниндзя, которые защищали простой народ от грабителей-самураев. Увы, кроме легенд, никаких исторических подтверждений этому факту я не встретил. Хотя существовало другое - деревенские отряды самообороны нередко называли себя "ниндзя", хотя никакого отношения к "вынюхивающим и подслушивающим" не имели и специальной подготовки не получали.

Часто возникает вопрос - кто лучше сражался, ниндзя или самурай? Но ведь ниндзя - это часть тех же самураев! А поэтому вопрос в известной степени бессмысленный. Но если перефразировать его - в случае столкновения регулярных самурайских войск с ниндзя, кто победит? - на него можно найти ответ. Конечно, все зависит от личного мастерства и мужества, но в своем подавляющем большинстве самураи были лучше подготовлены, и у ниндзя не было шансов победить один на один в сражении с настоящим воином. Самурая часто на голову громили кланы ниндзя, именно таким образом было разгромлено знаменитое восстание ниндзя в Ига в ХVI в. и знаменитые ниндзя со своими уловками и тайными методами ничего не смогли противопоставить войскам сёгуна..

Придется нам развенчать еще один миф - широко известного нам сегодня слова "ниндзюцу" - "искусство ниндзя" или "искусство терпеливых" в Японии не было вплоть до настоящего момента. Оно возникло по аналогии, в частности, с дзю-дзюцу, айки-дзюцу для обозначения того комплекса дисциплин, которым должны были овладеть ниндзя. Но весь парадокс заключается в том, что такого единого комплекса никогда не существовало! И все западные учебники по ниндзюцу - не более чем современные компиляции из каратэ, дзюдо, кэндо и многого другого. Те, кого мы называем ниндзя, каждый обучался в зависимости от того, к какому слою населения он принадлежал трудно представить, что боец деревенского ополчения и профессиональный шпион сёгуна овладевали одними и теме же дисциплинами! Но справедливости ради признаем, что тайные методы тренировки были и у тех и у других, у нас еще будет возможность поговорить об этом.

Итак, ближе всего к привычному нам термину "ниндзя" стоят понятия наемник, шпион или разведчик в самом широком смысле этого слова. Поэтому имеет смысл сказать несколько слов о шпионаже как об особом явлении древней и средневековой культуры Дальнего Востока.

Шпионаж как культура

Думается, многим это выражения - "культура шпионажа" покажется, по крайней мере, странным и неоправданным. Шпионаж как воинское искусство, как часть стратегии и тактики, даже как тип политической деятельности - еще куда не шло. Но шпионаж как особый тип культуры, а точнее как культурный тип внутри восточной метакультуры - в этом сквозит то ли подвох, то ли явный парадокс.

И, тем не менее, это так - шпионаж становиться важнейшей частью культуры Китая, а вслед за ней и Японии. Он даже порождает особый тип литературы, хроник, иллюстрированных трактатов. Не надо путать их с современными детективными романами, цель которых в основном развлечь досужего читателя. Дальневосточная "шпионская литература" описывала шпионаж как особую стилистику жизни, подобную самурайской или конфуцианской.

Если самураи составляли особое сословие в японском обществе и породили свою культуру (естественно, на основе уже существующих культурных форм), то почему нас должно удивлять, что мог существовать целый слой шпионов и разведчиков со своей внутренней культурой?

Мы привыкли воспринимать средневековых шпионов как неких "темных рыцарей", чье мастерство проявляется исключительно во времена сражений или при подготовке к войне. Но Япония отличается тем, что может окультурить практически всякий вид деятельности, а зачастую - даже простой жест, возведя жизнь "рыцарей плаща и кинжала" в ранг высокого искусства, причем искусства духовного, священного, "от неба данного".

Отметим этот факт - шпионаж на Востоке стал не только профессией, подобной многим другим, но обрел яркий оттенок сакральности, а затем и культурной стилизованности. Действительно, нас - представителей западной традиции может немало поразить тот факт, что шпионаж может стать "путем духовного просветления", как это было в Японии. Такой подход вряд ли могли себе представить даже самые блестящие западные разведчики!

Но именно в этих переливах сакрального и чудесного, небесного и духовного лежит ответ на вопрос, почему шпионаж приобрел в Японии вид самостоятельного культурного явления и почему японская культура столь уважительно отзывалась о ниндзя, даже и не употребляя этого термина.

Искусство шпионажа, переросшее в особый культурный тип, приходит в Японию из Поднебесной империи сначала в виде трактатов по воинским искусствам, затем - в виде инструкторов и профессиональных воинов. Вероятно, одним из первых китайских трактатов по шпионажу, проникших в VIII в. в страну Восходящего солнца, был знаменитый труд Сунь-цзы, названием которого принято переводить как "Искусство войны господина Суня", а по-японски оно звучит как "Сунси".

Японская разведка после буржуазной революции Мэйдзи 1884 года резко активизировалась. Немало шпионов, получивших традиционное обучение, были посланы за рубеж и особенно в Китай. В преддверии войны с Россией, сотни специальных агентов собирали информацию на территории Маньчжурии.

На стороне японской разведки действовали (а, следовательно, в известной мере являлись и "ниндзя") многие мастера боевых искусств, чье умение, а в особенности психологическая подготовка были необходимы для этого рода деятельности. Среди них мы можем встретить весьма известных людей из мира дзюдо, каратэ, айкидо, например, патриарха стиля Годзюрю каратэ Гогэна Ямагути, основателя Сёриндзи-кэмпо Сё Досина, даже патриарха айкидо Морихэи Уэсиба.

Традиции шпионажа, во многом связанная именно с кланами ниндзя, дожила до сих пор и реализовалась в частности, в концепции организации японского равед. центра - Школы Накано. Эта школа была основана в Токио в 1938 году через год после начала японо-китайской войны (1937-1945). Возникла насущная потребность подготовки шпионов по типу ниндзя, то есть людей, всегда готовых к активным действиям. Ее слушателей обучали в чисто традиционной манере, основой которой было понятие "сэйсин" - дух, а точнее - духовная сила воина. Эта духовная сила могла претворяться во вполне конкретных действиях, например, в виде уничтожения всех не-японцев, что обосновывалось традиционным лозунгом "Почитай императора и уничтожь варваров" (сонно дзёи).

По признанию ряда исследователей, методы, которым обучали в школе во многом соответствовали традиционному искусству ниндзюцу. И истоки традиционного японского характера шпионажа уходят именно в загадочную культуру ниндзя.

Первый ниндзя

"Что касается ниндзя, говорят, что происходят они из провинций Ига и Кога и свободно проникают во вражеские замки под покровом тайны. Они соблюдают тайну и известны лишь под псевдонимами. В Западных землях (т.е. в Китае) их называют сайсаку. А стратеги их зовут кагимоно-хики".

Перед нами уникальный документ. Это самое раннее реальное упоминание о ниндзя, которое мы читаем в древней хронике, принадлежащей бакуфу Муромати "Ноти Кагами". Относится оно к середине ХV века, и поэтому все более ранние похождения ниндзя будем считать легендами. Наемных убийц и шпионов было испокон веков много и в Китае и в Японии, однако обратим внимание ниндзюцу знаменует собой рождение абсолютно отдельного, очень сложного искусства со своей идеологией и традициями. А это относится, как видим, лишь в ХV в.

Здесь прямо указано и основное занятие ниндзя того времени - тайное проникновение во вражеские замки. Вероятно, именно в этом и виделась главная функция ниндзя. Таким образом, они представляли из себя лазутчиков, некие диверсионные группы, состоявшие на довольствии крупнейших воюющих кланов. Но сейчас нам интересно другое - почему рядом с первым достоверным упоминанием о ниндзя появляются названия двух регионов Японии - Ига и Кога?

Ни одно повествование о средневековых войнах или о ниндзя, не обходится без рассказа о противостоянии кланов в двух знаменитых провинциях Ига и Кога. Сегодня Ига представляет собой северо-западную часть префектуры Миэ, а Кога - южную часть провинции Оми, и являются они соседями

Здесь в Ига и Кога возникло, пожалуй, самое большое количество независимых воинских кланов, ни один из которых не желал уступить лидерство другому. Если мы внимательно посмотрим на карту средневековой Японии, нам будет не сложно понять, почему именно эти два региона - Ига и Кога породили столь жестокую и долгую межклановую борьбу.

Географическое положение Ига в равной степени можно считать и удачным и неудачным. Практически по всей границе этого региона тянуться горы, которые ни один неприятель не мог преодолеть незаметно. Внутри круга гор, как в большой чаше, раскинулись небольшие крестьянские наделы, разделенные пологими холмами, а иногда и скальными цепями, в которых проделаны небольшие проходы. Заниматься хозяйством из-за каменистой земли здесь трудно и неблагодарно, зато на каждой небольшой равнине, затерянной между скал - свой хозяин и свой клан. Лишь с севера Ига горы немного ниже, и именно здесь к этому региону прилегает Кога. Положение Коги немногим отличается от Ига, разве что участки между горами здесь еще меньше, а кланов еще больше. Местные воины испокон веков славились отменной силой и боевым мастерством, и именно из Ига и Кога часто набирались наемники в армию сёгуна Токугавы, который базировался в своем замке в Эдо (напомним, что императорский дворец находился в Киото).

Школы ниндзюцу стали стремительно расти, уже в ХII - ХIII вв. Они назывались по фамилиям тех кланов, в рамках которых возникали, и в техническом отношении между ними никакой разницы не существовало. Школы действовали практически по всей провинции Ига. Здесь они принадлежали знаменитым кланам Хаттори и Оэ, славившимся своим богатством (содержать школу боевых искусств всегда стоило немалых денег), а в провинции Кога сформировалась целая школа "Кога ниндзюцу", в которой состояло пятьдесят различных семей. Что это были за школы? Вряд ли мы распознали бы с первого взгляда грозных ниндзя. Они не носили своих знаменитых черных одежд, не произносили страшных заклинаний. Это были полузакрытые секты, наподобьие обычных самурайских школ боевых искусств, в которых состояли низшие самураи, а в крайне редких случаях и простолюдины. Они то и были прообразом тех, кого мы называем сегодня ниндзя. В то время тренировки у этого низшего сословия воинов, лазутчиков, шпионов практически ничем не отличался от самурайской подготовки.

Здесь уместно разобраться - кого же в ту эпоху называли ниндзя или синоби? Прежде всего, так именовали наемных воинов из кланов провинций Ига и Кога, а иногда и из провинции Исэ. Они избрали своим путем профессию наемников, а наемникам, как известно, поручались самые сложные и не всегда самые достойные дела. Первые ниндзя не чурались никакой работы, были людьми мужественными и умелыми.

К тому же первые ниндзя были одиночками, и лишь потом стали образовывать кланы. Постепенно именно в кланах, то есть по семейной линии стало проходить воспитание ниндзя. Все они считали друг друга "братьями", хотя среди них четко выделялись "старшие" и младшие". Все это позволяло поддерживать строгую дисциплину, основанную на подчинении младших старшим и соблюдении всех правил самурайского общения. И постепенно появляется особая иерархия среди ниндзя.

Все ниндзя делились на три категории - генин, тюнин и дзёнин. Дзёнины обычно руководили семьей или целым кланом, были людьми хорошо образованными, прекрасно знающими классическую философия, каллиграфию, стихосложение и боевые искусства. Они были прямо связаны со многими сильными правителями, на которых работал их клан. Непосредственными исполнителями заданий - "рядовыми солдатами", занимающимися убийствами, саботажем и шпионажем были гэнины, а разрабатывали операции и руководили мелкими группами тюнины. Бывало, что тюнины и гэнины покидали клан и становились "автономными" наемными шпионами. Услугами таких специалистов пользовались не очень часто, не испытывая к ним особого доверия, хотя и уважая их великолепное мастерство.

В ту пору ниндзя были самыми разными. Иногда так называли даже местные деревенские отряды самообороны, которые защищали свои деревни от набегов бандитов и от разграбления удалыми бродячими самураями. Между такими отрядами ниндзя и самураями происходили жестокие стычки. Показывать свое лицо было опасно - во время крупной облавы можно оказаться узнанным, и тогда - не несдобровать. Поэтому ниндзя прикрывали нижнюю часть лица полосками темной материи и оставляли открытыми лишь глаза. Ночью даже открытые места на лице обмазывались золой или углем, и опытный взгляд телохранителя самурая не мог приметить убий. Такие отряды самообороны нередко нанимались для сведения счетов между самураями. В ту эпоху ниндзя действовали просто и эффективно, без тех многочисленных хитроумных приспособлений, которые были придуманы позже. Честно говоря, большинство из них используется лишь в кинобоевиках, в жизни все было проще и быстрее.

Упоминания о первых ниндзя были связаны еще с одной кровавой страницей в истории Японии - гражданской войной Онин, которая длилась с 1467 по 1477 гг. О причинах ее несложно догадаться - борьба за власть внутри сёгуната. Нам уже приходилось рассказывать об этой войне, поэтому здесь напомним читателю лишь общую канву тех событий, поскольку она объясняет причины весьма частого использования услуг ниндзя.

На этот раз соперниками в междоусобице стали представители одного клана - Асикага, которые не могли поделить титул сёгуна. Такой внутриклановый характер войны породил и соответствующие формы ее ведения враждующие группы прибегали не только к мечам и лукам, но и к ядам, а, следовательно, нужны были и исполнители тайных дел - синоби. Война Онин была крайне истощающей для всех сторон, упал и престиж бакуфу. К тому же в ее результате титул сёгуна получает талантливый юноша Ёсихиса, которому отец Ёсимаса обеспечил столь высокий пост, когда тому было всего лишь девять лет. И Ёсихиса начинает предпринимать активные шаги, чтобы восстановить истощенные военные силы своей семьи.

Через несколько лет самурайская армия Ёсихисы была полностью восстановлена, деньги на ее содержание, наконец, найдены. Но это еще не была победа. Практически в каждой области Японии был свой мощный клан, который при малейшей возможности был готов вступить в борьбу за власть в сёгунате. Нужна была демонстрация силы со сторона Ёсихисы, которого по-прежнему многие считали неопытным юнцом в ратных делах. И вот, наконец, такой случай представился. В 1487 или 1488 сорок шесть землевладельцев из провинции Оми и из района Кога обратились с прошением сёгуну. Суть их просьбы сводилась к следующему: местный представитель сёгуна (сюго) из Оми, которого звали Рокаку Такаёри, начал захватывать все больше и больше земель, стремясь постепенно стать единоличным владельцем земельных наделов в этой провинции.

Фактически, сюго являлись полномочным представителем сёгуна на местах, его наместниками. Назначались они самим сёгуном Асикагой, должны были полностью подчиняться ему и проводить его политику. Но события, связанные с войной Онин, нарушение связей между сёгуном и его наместниками-сюго, превратили последних практически в самостоятельных лидеров на местах. Сплошь и рядом сюго стали нарушать свои обязательства перед сёгуном и рассматривали регионы, в которые они были назначены, как собственные владения. Постепенно именно они превращались в богатейших землевладельцев, называли себя "даймё" (досл. - "большие имена", т.е. "большие семьи", "большие дома").

Проблема превращения многих сюго в местных царьков действительно стояла перед Асикагой весьма остро. Кризис сёгунской власти послужил своеобразным сигналом для многих сюго к захвату единоличной власти на местах. Править "от имени и по поручению" сёгуна, подчиняться ему во всем казалось сюго слишком унизительным для столь могущественных военачальников, в которых они со временем превратились. Начался массовый переход от статуса сюго в статус сэнгоку-даймё. Например, в крупнейшей провинции Исэ, которая граничила с "родиной ниндзя" Ига, статус сэнгоку-даймё обрел клан Китабатакэ, из которого вышел один из самых знаменитых самураев Японии, мастер кэн-дзюцу Китабатакэ Томонори (1528-1576). Кстати, он учился у великого мастера боя на мечах Цукахары Бокудэна.

Но молодой сёгун Асикага, не лишенный больших амбиций, решил положить конец абсолютной самостоятельности даймё, которые к тому же уже располагали большими военными отрядами. И в качестве "поучительного примера" был выбран Рокаку Такаёри - сюго из Оми. Войска сёгуна вошли в Оми и осадили замок Каннон-дзи, где укрылся Рокаку со своими людьми. Лагерь был разбит недалеко от деревушки Магари, и сёгуну Ёсихисе надо был решить как проникнуть в замок. Дадим слово хронике того времени:

"Внутри лагеря сёгуна Ёсихисы в Магари существовали синоби (разведчики), чьи имена были повсеместно известны. И когда Ёсихиса атаковал Роккаку Такаёри, семья Каваи Аки-но-ками из Ига, которая служила ему в Магари завоевала немало заслуг, служа в качестве синоби. С этого времени удачливое поколение людей из Ига вызывало немало восхищения. Здесь лежит исток славы людей из Ига" .

Итак, оказывается, Ёсихиса прибег к помощи наемников из Ига, которых и использовал в качестве разведчиков-синоби. Обратим внимание - имена синоби "были повсеместно известны", то есть никакой тайной организации, как это нам зачастую кажется, они не представляли. Ниндзя ни от кого не скрывались и даже рекламировали себя в поисках заказчиков на свои услуги.

Насколько можно понять из этого отрывка, существовал даже целый клан, который был способен заниматься тайными операциями, причем делал это весьма неплохо, так как "вызывал восхищение". Правда, что конкретно предпринималось, здесь не сказано, ясно лишь то, что синоби использовались как лазутчики и не более того.

И здесь проявляется, пожалуй, наиболее характерная черта ниндзя, которую потом можно будет наблюдать на протяжении всей истории Японии - все ниндзя, все синоби были наемниками и никаких иных целей, кроме материальных, не преследовали.

А история с осадой непокорного Такаёри оказалась неудачной. Увы, физическое здоровье сёгуна Ёсихисы не соответствовало его интеллектуальным способностям - во время осады он заболел и умер. Его военачальникам пришлось, свернув лагерь, вернуться в Киото, и им не помогло даже использование синоби в боевых операциях. К тому же многие исследователи сомневаются - а действительно ли их использовали в то время столь активно, как мы теперь это полагаем. Вплоне возможно, что сами военачальники Ёсихисы просто распускали слухи о "страшных ниндзя", дабы посеять панику в рядах соперников.

Маслов А.А. Монахи воители

Тайна "горных воинов" ямабуси

Путник, что решил подняться на вершину горы Оминэ, поросшую редким лесом, с удивлением встретит на пустынной скальной площадке странную одинокую фигуру, вырубленную из камня. Это - старик в длинных ниспадающих одеждах и высоких сандалиях-гэта с небольшой острой бородкой, сидящий, наклонив голову и опирающийся на посох с магической мандалой вместо навершия. От его фигуры веет каким-то неземным покоем и отрешенностью от всего суетного... И не случайно - перед нами изображение великого мага и горного скитальца-ямабуси Эн-но Гёдзя.

Эн-но Гёдзя - "Эн Аскет" (634-после 700) являлся реальной исторической фигурой. Вероятно, именно о нем идет речь в историческом повествовании "Сёку Нихонги", где рассказывается о неком проповеднике Эн-но Одзуно, который был объявлен в 699 году вне закона за то, что смущал сердца людей и создавал какие-то сообщества, неконтролируемые государством, чего естественно власти потерпеть не могли.

Именно Эн-но Гёдзя и стал основателем традиции странствий в горах, имеющих явный мистический характер и требующих немалого мужества. Например, в своих грехах ямабуси каялись, вися над пропастью на веревке, обвязанной вокруг пояса, и молитвенно сложив руки. Если покаяние было неискренним или неполным, то, как считалось, веревка должна была оборваться. Не трудно догадаться, на какую душевную чистоту подвигал монахов такой способ покаяния!

Сам Эн-но Гёдзя считался фигурой почти демонической, ему приписывались всякие чудеса, беседы с духами, полеты на большие расстояния. Он мог внезапно исчезнуть из вида и тут же появиться в нескольких сотнях километрах от этого места. Конечно, никакого прямого отношения к ниндзя или к каким-то другим воинским сообществам он не имел, хотя эзотерические идеи, которые он проповедовал, были близки и ниндзя, и монахам-воинам (сохэй), и даже многим самураям.

Кем же были эти горные отшельники - ямабуси? Чему поклонялись, какие идеалы исповедовали? "Ямабуси" ("горными воинами") в строгом смысле называли далеко не всех монахов-отшельников, а именно, последователей синкретической буддийской секты Сюгэндо. Сюгэндо возникла на стыке двух крупнейших школ эзотерического буддизма Тэндай и Сингон. Это выразилось в том, что в Сюгэндо сложилось два крыла ямабуси - одни были ориентированы на доктрину Тэндай (хондзан), другие - на Сингон (тодзан).

В строгом смысле, Сюгэндо вряд ли можно отнести к классическому буддизму, так как в нем можно без труда встретить элементы китайского даосизма и японского шаманизма. В частности, это выражалось в вере в магических существ тэнгу, в культе священных гор (отсюда и тяга ямабуси к житию в горах). По своим ритуалам Сюгэндо ближе всего стояло к секте Сингон, последователи Сюгэндо активно использовали в своей практике магические знаки-мандалы, заклинания-матры и другие мистические приемы, пришедшие из секты Сингон.

Первые ямабуси жили закрытыми общинами, соблюдали строгий аскетизм, каждый сезон, то есть четыре раза в год уходили в горы и эта практика называлась "нюбу". Отсюда и произошло их название - "горные воины". На самых вершинах гор сооружались пагоды, где помещалась статуя боддисатвы Кокудзо. В лунные ночи перед этой статуей ямабуси совершали полный обряд: декламировали наизусть отрывки из сутр, толковали сложные места из своей доктрины. Считалось, что все это приближает ямабуси к обретению высшего знания - праджни.

Центром подвижничества ямабуси первоначально были горы Оминэ (именно там сегодня стоит памятник великому ямабуси Эн-но Гёдзя), а с ХVII в. они перемещаются на гору Хокусан, где их скиты стали множиться с каждым годом.

В чем же заключалось учение ямабуси? Последователи Сюгэндо считали, что существует высшее "природное знание" (сидзэнти). Оно равносильно "истинному Закону", то есть учению Будды. Постичь его можно лишь путем отшельнической практики высоко в горах и молитвами в лунные ночи, когда истина непосредственно и интуитивно входит в сознание ямабуси

Ямабуси совершали длительные путешествия по горам в полном одиночестве, закаливая свой дух. Это были высочайшие мистики, многие из которых действительно благодаря аскезе и подвижничеству достигали чудесного откровения. Среди ямабуси существовало поверье, что благодаря таким долгим и порой весьма тяжелым путешествиям они могут обрести необычайную магическую силу. Путешествия сочетались с жесткой аскетической практикой, многодневными постами, пением молитв, рецитацией (монотонным и многократным повторением) священных формул, дыхательными и медитативными упражнениями, которые составляли суть их магической практики. Аскеза, что практиковали ямабуси, доходила порой до крайностей, например, на долгое время они могли отказаться от приема воды, хотя при этом питались разными фруктами. В результате этого мужественного подвижничества ямабуси достигали "состояния Будды" или "обретали природу Будды" еще при своей жизни, не уходя из этого мира в нирвану. Предварительно во время медитаций они проходили десять стадий "видения Будды" или десять этапов своего существования, пока, в конце концов, не достигали перерождение в "истинном виде".

Многие верили - а возможно так и было в действительности- что ямабуси обладают удивительной способностью изгнания злых духов из человека или из его дома. Такая практика, называемая экзорсизмом, заставляла говорить об этих людях как о существах полуземных, полу небесных. Никто в сущности не знал, какой природой, доброй или злой, они обладают, но так или иначе ямабуси заставляли трепетать многих обывателей.

Магическая практика ямабуси базировалась на переплетении буддизма и синтоизма. Буддийские монахи считались отменными врачевателями, причем использовали исключительно "тайные" средства, связанные с буддийской практикой и пришедшие в Японию в основном из Китая. В частности, одним из таких весьма эффективных средств были дхарани - ритмизированные сакральные формулы, которые изгоняли болезнь и залечивали раны. В VIII в. даже было запрещено использовать древние методы врачевания, пришедшие от синтоистских шаманов, и буддисты полностью монополизировали эту область.

Многие вообще верили, что ямабуси никакие и не люди, а лишь воплощенные духи - тэнгу, полулюди, полувороны, которые отличались легендарным владением боя на мечах. В период Камакура понятие "тэнгу" зачастую напрямую ассоциировалось с ямабуси. Рассказывали, что то ли сами ямабуси могут по своему желанию превращаться в тэнгу, то ли сами тэнгу без всякой на то воли отшельника вселялись в него. Практически на всех художественных свитках ямабуси изображались именно в виде тэнгу.

И все же между ямабуси и тэнгу знак равенства никогда не стоял. Ямабуси при всей мистичности своего ареола, все же оставались людьми.

Нередко истории о чудесном искусстве ямабуси переплетались с рассказами о небожителях "сэннин". Истоки легенд о сэннинах лежат в Китае, именно там, в народной и даосской среде широко распространился культ бессмертных небожителей ("сянь" или "шэньсянь". Это были люди, которые постигли "исток Дао", а, следовательно, достигли просветления и бессмертия и теперь обитают либо в горах, либо в высших небесных сферах. Достигли они бессмертия самыми различными способами. Большинство приняли пилюлю бессмертия, что изготавливалась за счет долгой перегонки золота, ртути, серебра, меди с добавлением минералов, мышьяка, различных тяжелых металлов. Другие же занимались "пестованием духа", медитируя и постясь или упражняясь в особо утонченной сексуальной практике, дополняя таким образом "мужское через женское" и "ян через инь". Третьи были просто "вознесены" в мир бессмертных вместе со своими наложницами, слугами и колесницами.

Культ священных небожителей или бессмертных повлиял на становление теории медитативной и дыхательной практики в боевых искусствах, в частности, именно из него вышли такие системы управления циркуляцией внутренней энергией как китайский нэйгун (внутреннее искусство) или цигун ("достижение мастерства в управлении ци").

О бессмертных ходили сотни легенд, например, как они могли покидать свои тела и "странствовать духом", поселяться в телах умерших людей, летать, оседлав драконов или усевшись на облаках. Практически весь корпус этих легенд перекочевал из Китая в Японию, и естественно, что первыми кому стали приписываться подвиги бессмертных, стали отшельники ямабуси. Правда, несколько позже те же истории стали рассказывать и о ниндзя, что в мифологическом плане еще больше сблизило ямабуси и ниндзя.

На художественных свитках ямабуси изображались не только как тэнгу, но и в виде сэннинов - полысевшими старцами с длинной седой бородой, несколько вытянутой головой и сучковатым посохом в руках. Изображения сэнинов-ямабуси сопровождались и рядом необходимых атрибутов и символов, говоривших о бессмертии и запредельной мудрости: жабой, аистом, персиком (плод долголетия), оленем.

И все же между ямабуси и сэннинами даже в народных рассказах, полных почтения и страха перед теми и другими, мы видим заметную разницу. Ямабуси в основном жили все же не в горах - они предпринимали странствия по горам для достижения просветления и для соблюдения аскезы. Сэннины же жили постоянно либо в горах, либо на небесах, что в милофогическом сознании одно и тоже.

Ямабуси приписывались нередко подвиги сэннинов. Например, Ёко Сэннин обладал таким могуществом, что мог разрушить свою собственную тень, а человек без тени и есть дух. К тому же этот удивительный человек был способен разделить свое тело на несколько частей и даже жить в середине пламени. Как-то один из местных правителей усомнился в его способностях и решил проверить это самым простым способом - он приказал сжечь Ёко Сэннина. Святого человека обложили дровами и подожгли. Когда же дрова догорели, а дым рассеялся, все с удивлением увидели Ёко Сэннина, который спокойно восседал на углях и с увлечением читал какой-то трактат.

Отношения к ямабуси было двойственным - народ побаивался этих отшельников и поклонялся им, а официальные власти их сильно недолюбливали, поскольку странствия ямабуси были практически неподконтрольны им, а странное поведение "не от мира сего" вызывало сильные, хотя и неоформленные подозрения. Если большинство буддийских сект вело активную политическую деятельность, занималось проповедями, в то время как аскетизм ямабуси значительно превосходил подвижничеству всех других сект.

Правда, ямабуси не были столь безобидны, как это может показаться на первый взгляд. Глубокий мистицизм и аскеза их жизни все же допускали некоторые отступления. Например, во время междоусобных схваток среди даймё, ямабуси нередко использовались в качестве шпионов, что в определенной степени приближает их по характеру к ниндзя.

Странный след оставили ямабуси в истории японских боевых искусств. В сущности, мы не знаем, чем конкретно они занимались, умели ли в реальности владеть мечом, и, кажется, практически не знали кулачного искусства. Но, тем не менее, и история института самурайства и тайных кланов ниндзя связывают свою родословную именно с магами и воинами ямабуси. Тем самым и самураи и ниндзя (зачастую это были одни и те же люди) как бы принимали на себя ту магическую энергию, ту страшную потустороннюю силу, которая приписывалась ямабуси.

Эзотерический буддизм не долго царствовал в умах его последователей, уже в ХVI в. большинство буддийских школ невероятно политизируются, становятся четко очерченными социально-регулирующими институтами, в общем-то, далекими от мистической практики. Немалую роль в буддизме стали занимать не только политические, но и военные проблемы. Это дало неожиданный эффект - монахи, то были по своей сути далеки от официоза, стали резко сближаться с мистиками, усиливать эзотерический характер своей практики, а многие из них пополняли ряд ямабуси.

Эзотерический характер сохраняют в основном лишь две школы - Тэндай и Сингон. Механизм культурного самосохранения привел к тому, что эти школы стали по разному "пользовать" обычных прихожан и адептов высшего уровня. Передача "истинного учения", то есть самой сути буддизма, давалась только узкому кругу посвященных в ходе специальных тайных ритуалов. А вот для рядовых прихожан открывались лишь формы обычных ритуальных служений и простейшие теоретические догматы. Таким образом, сама духовная истина, стоящая вне словесных догматов, замыкалась лишь в крайне небольшой школе "носителей истины".

Число странствующих монахов, исповедовавших эзотерический буддизм, отнюдь не ограничивалось ямабуси. Например, в ХVI в. существовало некое воинское монашеское братство Коя-хидзири - "отшельники с горы Коя". Эти люди считались не только отменными бойцами, хранившими традиции древних ямабуси, но и прекрасными врачевателями, бродившими по Японии и лечившими при помощи трав, заклинаний и различных способов массажа. Но вскоре Коя-хидзири косвенно оказались замешаны в междоусобную войну, и их общины были разгромлены.

Общая канва тех событий такова. Крупнейшим центром буддийской секты Сингон считался монастырь Коясан, представлявший по сути мощную крепость. В нем шло активное обучение буддийской премудрости, воспитывались проповедники, переписывались философские труды, работали учебные заведения, что делало Коясан к тому же и крупным культурным центром. Но самого главное заключалось в том, что при монастыре состояла огромная армия монахов-воинов, которые надежно защищали монастырь от нападок тогдашнего военного правителя Японии Оды Нобунаги, поведшего решительную борьбу с рядом буддийских общин. Но однажды в 1574 г. в монастыре Коясан укрылись несколько сторонников князя Араки Мурсигэ, войска которого недавно разгромил Ода Нобунага. Это переполнило чащу терпения последнего и он отдал жесткий приказ не только разгромить монашескую армию Коясан, но к тому же начать преследование странствующих монахов-воинов, в результате чего погибло едва ли не несколько тысяч монахов. Так был разрушен один из крупнейших центров монахов-воинов Японии.

Монахи-бойцы: святые или наемники?

Помимо мистиков-ямабуси, которых иногда даже ошибочно называют предшественниками самураев, немалую славу снискали себе монахи-бойцы (сохэй). Образ японских монахов-бойцов оказался сильно идеализирован в западной литературе, и у нас еще будет возможность убедиться в этом. Нередко в книгах о боевых искусствах они выступают как благородные поборники справедливости, которые гармонично сочетали в себе буддийскую мудрость и кротость с отменным боевым мастерством. В реальности же это были достаточно жестокие люди, которые в своем большинстве быстро переродились в наемников или бандитов, сблизившись по своему характеру с ниндзя.

Возникновение особого слоя монахов-воинов сохэев было первоначально связано с чисто догматическими спорами между различными буддийскими течениями. Толчком к этому послужили разногласия в крупнейшей школе японского буддизма Тэндай, обещавшей своим последователям спасение в "чистой земле" В середине Х в. главным идеологом Тэндай становиться талантливый проповедник Рёгэн, который стал обладателем высшего монашеского ранга "дайсодзё", пожалованного ему самим императором. В своей проповеди Рёгэн утверждал положение о том, что любое живое существо, будь то человек или собака может достичь состояния будды.

В ту эпоху в Тэндай существовало несколько разных направлений, которые хотя и не сильно различались между собой, но, тем не менее, находил немало поводов для споров. Практически все школы Тэндай находились в горах Хиэй, где позже и возникли общины монахов-воинов. Долгое время между направлениями было примерное равновесие, но как только Рёгэн поднялся на высшую ступень тэндайской иерархии, но стал активно опекать крыло, возглавляемое патриархом Эннином, в то время как приверженцев другой школы Энсю-монто стали заметным образом игнорировать, не приглашали на общие собрания.

И вот в школах Энсю-монто стали постепенно возникать отряды вооруженных монахов, который сразу же после смерти Рёгэна в 993 г. разрушили павильон сторонников Эннина, а те в ответ разгромили несколько храмов своих соперников и изгнали их со священных гор Хиэй. Теперь последователи Энсю-монто, нашедшие себе пристанище в храмах провинции Оми, стали называться "храмовым течением" (дзимон), а их победители - секта Эннин-монто, оставшаяся в горах Хиэй с центром в монастыре Энрякудзи "горным течением" (саммон).

Но соперничество на этом не закончилось, обе секты готовились не только к доктринальным диспутам, но и к неприкрытым военным действием. А для этого необходимо было иметь свою армию. Так в горах Хиэй появляются первые монахи-бойцы (сохэй). Из числа приверженцев буддизма, наименее способных к религиозной практике, специально готовили настоящих воинов, которые по своему мастерству не уступали самураям. К тому же они изучали теорию и практику ведения шпионажа, тайного штурма крепостей, слежения за своими соперниками. Так монахи-сохэи стали превращаться еще в одну категорию ниндзя.

Обе враждующих стороны имели своих сохэев, а позже практически во всех общинах Тэндай стали воспитываться монахи-воины.

Не лишне будет отметить, что монахи-воины существовали и в Китае, в частности, до сих пор послушники Шаолиньского монастыря сдают специальный экзамен на звание монаха-бойца (усэн). Однако по своему характеру традиция китайских усэнов и японских сохэев значительно различалась. Китайские усэны являлись, прежде всего, буддийскими монахами, то есть вся их жизнь была подчинена религиозной и духовной практике. Большинство из них жило в монастырях или принадлежало к какой-нибудь конкретной общине-сангхе. Они проходили те же этапы посвящения, что и обычные монахи (хэшэн), но в их повседневный распорядок входили тренировки в боевых искусствах. Например, в современном Шаолиньсы монахи посвящают тренировкам около четырех часов в день и около трех часов отводится на изучение теории ушу, остальное время занято буддийской практикой и изучением канонических текстов.

В отличие от своих китайских собратьев японские сохэи, хотя формально и принадлежали к буддийскому братству и даже ходили в буддийских одеждах, религиозной практикой почти не занимались. Они много тренировались, нередко выполняли функции наемников, а часто просто становились бандитами. В принципе если в Х-ХI вв. мы видим перед собой бритого буддийского монаха, который готов одним лишь посохом сражаться за догматы своей школы, то через пару веков перед нами предстоит уже готовый наемник, отличный боец, который традиционно именует себя "монахом". Сохэи быстро утрачивали свою связь с буддийскими общинами, к тому же практически не понимали теории школ эзотерического буддизма, типа Тэндай и Сингон, хотя продолжали формально принадлежать к ним.

Вооруженные и блестяще подготовленные монахи чаще всего становились наемниками. Теперь их называли по-разному - ямабуси, сохэй, коя-хидзири ("отшельники с горы Коя"). И хотя изначально они принадлежали к абсолютно разным буддийским школам, теперь большой разницы между ними не существовало. Португальский миссионер Гаспар Вилела, прибывший в Японию в начале ХVI в., был поражен образом жизни монахов-воинов, что принадлежали к общине монастыря Нэгородзи секты Сингон. Их души нимало не занимала религиозная практика, зато все дни они проводили в праздности, разврате и пьянстве. Эти сохэи нередко шли в наемники и отличались особой изобретательностью и жестокостью в бою, что сильно смутило христианского миссионера. В конце концов, их деятельностью был обеспокоен сам сёгун Тоэтоми Хидэёси, который вообще с подозрительностью относился к ряду буддийских общин. В 1585 г. он отдал приказ о начале военного похода против боевой общины монастыря Нэгородзи, сжег монастырь дотла и уничтожил сотни монахов.

Естественно, все это не могло не отразиться на общем отношении к секте Тэндай, к которой формально принадлежали сохэи. Например, хроники ХII-ХIV вв., в частности, "Тайхэйки" рисуют тэндайских монахов не в виде молчаливых аскетов, ищущих спасения, а в виде бритоголовых воинов угрожающего вида с тяжелыми посохами, луками и мечами. В отличие от китайских усэнов, которых народ любил и стремился обучаться у них, в поздний период сохэев недолюбливали и боялись. Многие буддийские общины отказывались от своих собратьев-головорезов, что еще больше увеличивало количество бандитов на дорогах.

Возвращение горных воинов

Рассказы о монахах-воителеях, в основном о ямабуси важны для нас еще с одной точки зрения. Дело в том, что именно с ямабуси, а точнее с учением секты Сюгэндо, связывается происхождение идеологии знаменитых лазутчиков и наемников ниндзя. Более того, существует утверждение, правда, ничем не подкрепленное, что основатель этого отшельнического и аскетического движения Эн-но Гёдзя (VII в.), о котором мы уже говорили, и был первым ниндзя. Якобы именно за тайную воинскую деятельность, схожую с тактикой ниндзя, ямабуси и были объявлены вне закона. Считается также, что ямабуси были отменными бойцами и стратегами, что делает их еще больше схожими с ниндзя. В других работах мы встречаем еще более прямые указания на связь ямабуси и ниндзя: "Независимые и восставшие ямабуси ("монахи-воины") были вновь потревожены правительственными войсками и сочли необходимым совершенствоваться в искусстве боя и использовать свое искусство ниндзюцу".

Итак, из этого изложения вывод напрашивается сам собой: обиженные на правительство ямабуси превратились в ниндзя.

Как ни кажутся привлекательными все эти утверждения, они грешат явной путаницей. Прежде всего, отметим, что ямабуси и монахи-воины (сохэй) являются абсолютно разными людьми. Сохэи с Х в. создавали свои армии для обороны буддийских общин в областях Нара и Киото и действительно были неплохими бойцами, сочетающими воинские искусства с эзотерической практикой. Сама история возникновения таких необычных монахов бойцов (ведь буддийский закон запрещает причинять вред живым существам и тем более убивать их) тесно связана с китайскими монахами-бойцами (усэн), центром которых стал Шаолиньский монастырь. Усэны появляются уже в VIII в., а несколькими столетиями позже китайские монахи-бойцы активно участвовали в крупномасштабных сражениях с корейцами и японцами и считались наиболее грозной силой китайской армии.

Но почему же легенды столь настойчиво пытаются увязать в единый клубок горных странников ямабуси и "ночных воинов"? Прежде всего, самим ниндзя было выгодно, что бы их традицию связывали с традицией ямабуси, которых народ почитали и боялся за их магическое искусство. К тому же, мы еще неоднократно столкнемся с тем, что ниндзя не раз маскировались под странствующих ямабуси и даже одна из семи классических "масок" или "ролей" ниндзя так и именовала - ямабуси. Хотя в разные периоды и в разных регионах ямабуси порой объявлялись вне закона, в основном же их не трогали и почитали, а значит и такая "смена лица" позволяла ниндзя спокойно преодолевать заставы и уходить от облав. Кстати, напомним, что существуют утверждения, будто бы и ямабуси иногда использовались как шпионы некоторыми даймё.

И все же связь между ниндзя и ямабуси существовала, хотя не была столь явной, как зачастую склонны представлять это популярные авторы. Во всяком случае, никакого "перерождения" ямабуси в ниндзя не было. Тем не менее, основные районы деятельности крупнейших школ ниндзя - провинции Ига и Кога (именно здесь сложились самые знаменитые школы Ига-рю и Кога-рю) были одновременно и местами отшельнических скитов многих ямабуси. В горных районах Касаги и Ёсино, где когда-то шло знаменитое восстание ниндзя против Оды Нобунаги, еще в течение долгих столетий бродили ямабуси. Легенды об отшельников из секты Сюгэндо переплетались с рассказами о подвигах ниндзя, формируя некий единый образ "святого воина". Это же отразилось и на особой магической практике, которая приписывалась ниндзя и о которой у нас еще будет отдельный разговор.

Странствия ямабуси может быть продолжались бы еще очень долго, если бы их бродячий образ жизни стал вызывать особое подозрение у токугавского режима. Сначала правительство-бакуфу предприняло вполне корректную попытку как-то поставить под контроль этих вечных странников- воинов, романтиков, отшельников. Для этого даже был издан особый свод правил "Сюгэндо хатто". Но договоренность не удалась - бродячим воинам трудно было объяснить хотя бы какие-то земные правила. И в конце концов, в 1873 г. после начала реформ Мэйдзи 1868 г., когда произошла реставрация императорской власти и все привилегии самурайства были отменены, секта Сюгэндо была запрещена. Хотя никакой реальной опасности ямабуси не представляли, своим характером они никак не вписывались в строгую социальную структуру Японии. Многие ямабуси тогда подались в синтоистские священники, но в наши дни Сюгэндо стало вновь возрождаться. Может быть в наш мир вернутся знаменитые маги, отшельники и воины ямабуси?