Рано или поздно каждая социально и сексуально активная женщина находит себе альфонса…
Как правило, при этих словах наши социальные стереотипы, подкрепленные классическим романом Дюма и голливудскими фильмами, рисуют вполне однозначную картину — богатая молодящаяся бабуля в короткой блестящей юбке и с парой килограммов грима на морщинистом лице гордо держит под ручку молодого красавца, по возрасту годящегося ей как минимум в сыновья, а то и во внуки. Что ж, образ яркий и иногда правдивый, хотя альфонс — понятие гораздо более многогранное, чем принято думать.
И совсем не обязательно быть наследницей состояния или влиятельной особой в мире шоу — бизнеса — угодить в сети альфонса может практически любая женщина.
Есть такая категория мужчин, которые предпочитают особо не морочиться по жизни, перекладывая все заботы о себе любимом на окружающих их представительниц слабого пола. Копнув чуть глубже, я обнаружила, что многие альфонсы выросли без отца или в окружении толпы матушек, бабушек, тетушек и старших сестричек. Иногда и то и другое вместе. Например, обиженная жизнью мать — одиночка постоянно науськивает своего сына, что жениться надо на москвичке с большой квартирой и влиятельными родителями. И удивляется потом, почему у нее такой безответственный сынок вырос. А откуда взяться ответственности, если не объяснили с детства мальчику, что из себя представляет настоящий мужчина. Зато дали понять, что все его насущные проблемы могут решиться за чужой счет.
Моего альфонса звали Антон…
Был ли это мускулистый красавец-мачо в красных стрингах? Нет. И если бы при первой встрече кто-нибудь сказал мне, что этот мужчина — альфонс, я бы точно не поверила.
Мы познакомились на открытии выставки в одной известной художественной галерее. Я ждала подругу — она безнадежно застряла в пробке на Садовом кольце. Знакомых в толпе я не заметила, поэтому просто прохаживалась от картины к картине с бокалом белого вина. В этот момент ко мне подошел невысокий блондин: джинсы, черная водолазка, отлично сшитый пиджак, модная стрижка, острый взгляд умных глаз, не красавец, но очень интересный и стильный мужчина из категории свободных художников.
— Нравится выставка? — спросил он, улыбаясь.
— Бывает веселее, — ответила я, улыбаясь в ответ.
— А как вам вот эта картина? — и он указал на то, что я без зазрения совести назвала бы бездарной мазней — много холста, много масляной краски, много кругов и кружочков. Но мое внутреннее чутье подсказывало — не стоит быть слишком откровенной.
— Интересная работа… не очень понятно, правда, что именно хотел выразить автор данного произведения… о чем думал в момент создания…
— Автор хотел выразить цикличность всего сущего на этой бренной планете, а в момент создания думал о женской груди… — сказал мой собеседник без тени иронии.
— А вы откуда знаете?!
— А я и есть автор, — ответил он все так же серьезно, а потом заулыбался.
— Правда? — спросила я, мысленно хваля себя за сдержанность.
— Правда. А вообще, это одна из моих самых ужасных картин. Даже не знаю, почему именно ее выбрал галерист. Приглядитесь повнимательнее! Это же самая настоящая бездарная мазня!
Меня порадовала схожесть наших суждений, и я уже стала размышлять, совпадение это, или мой собеседник умеет читать мысли, но в этот момент к нам подошла моя долгожданная подруга Лара. Глянув на обсуждаемую картину, она со всей своей прямотой спросила:
— И что вы разглядываете эту мазню? Там уже фуршет давно начался!
Мы с автором «мазни» переглянулись и расхохотались.
— Лара, позволь тебе представить…
— Антон, — подсказал мне художник.
— Лара, позволь тебе представить Антона — автора сей «мазни». Антон, это моя подруга Лара.
Лара, ни на секунду не смутившись, пожала протянутую им руку:
— А вы разве не согласны, что эта картина не лучшее украшение стены?
— Лара, у вас очень тонкий художественный вкус! — кокетливо улыбаясь, произнес Антон. — Вы, случайно, не критик?
— Случайно нет, — растаяла моя подруга, — но после ваших слов я подумаю, не сменить ли специальность.
Антон резко повернулся ко мне:
— Очаровательная незнакомка, позвольте поблагодарить вас за то, что вы пощадили самолюбие художника и не сказали вслух все, что подумали о моем творчестве, — с этими словами он взял мою руку и поцеловал ее, глядя мне прямо в глаза. — И давайте уже наконец познакомимся!
— Екатерина, — представилась я, а мое сердце отчаянно забилось.
Мы все вместе отправились на фуршет. Антон был очарователен, сыпал веселыми шутками, знакомил с присутствующими. Мы пили вино, закусывали невкусными тарталетками, много смеялись. Потом Антон взял нас с Ларой под руки:
— Девушки, я здесь обязательную программу уже выполнил, а у меня дома друзья готовят небольшую вечеринку. Так сказать, по случаю выставки. Как насчет того, чтобы всем вместе отправиться ко мне в гости и продолжить знакомство?
— Антон, а тебе не кажется, что в первый день знакомства ехать к мужчине в гости — это неприлично? — спросила я, пока мы пробирались через толпу к выходу.
Художник посмотрел на меня долгим выразительным взглядом и ничего не ответил.
Антон жил в хорошем доме на набережной в центре города. Вечер обещал быть занятным, и я в предвкушении ожидала продолжения.
В квартире тусовалось человек десять друзей Антона — и мужчин, и девушек. Все абсолютно разные и уже пьяные. Мы втроем после фуршета тоже были не совсем трезвы. Пытались было познакомиться, но я сразу забыла, как кого зовут, и кто с кем. Но кое-что я успела заметить. Одна из девушек — полноватая шатенка с очень красивыми и правильными чертами лица — весь вечер бросала на Антона слишком уж недобрые взгляды. «Наверное, бывшая, — подумала я, — или претендентка на тело».
Через пару часов мы с Ларой поехали по домам. Антон проводил нас до такси. Перед тем как сесть в машину, мы с ним обменялись телефонами.
— Видный мальчик, — резюмировала Лара, когда такси отъехало, — только я не поняла, чего это та девица на него весь вечер пялилась.
— Ты тоже заметила?
— Ну, с тобой ей не сравниться. Расслабься. Он та-а-ак на тебя смотрел…
На следующий день ближе к вечеру Антон позвонил и пригласил на предпремьерный показ какого-то заумного кино не для всех. Предложил заехать за мной на работу. Я с радостью приняла все предложения.
В семь часов вечера меня ожидал настоящий сюрприз. Улыбающийся Антон с букетом белых тюльпанов ждал меня около… ярко-желтой малолитражки.
— Это твоя машина? — с большим удивлением спросила я.
— Да. Правда, прикольная? — Антон поцеловал меня в щеку, вручил букет и галантно открыл дверцу.
— Знаешь, — сказала я, когда мы поехали, — я всегда думала, что такие машины для девочек или для голубых.
— Дорогая, надо быть выше предрассудков, — серьезно сказал Антон, и мне стало неудобно из-за своих слов.
— Да, ты, наверное, прав… Какое кино будем смотреть? — перевела я разговор на другую тему. К обсуждению его машины мы больше не возвращались.
После кино Антон отвез меня домой, целомудренно поцеловал в щеку и предложил сходить через несколько дней в театр. Я, конечно же, согласилась. Приблизительно по такому же сценарию у нас прошло несколько свиданий.
Сначала Антон поразил меня своей эрудированностью. Он отлично разбирался практически во всем, о чем мы начинали говорить, сыпал цитатами и крылатыми выражениями. Потом я, правда, заметила, что он предпочитает не углубляться в детали. А еще позже цитаты стали повторяться… Но это было позже. А пока наш роман только начинался.
Во время первых свиданий мы много гуляли и рассказывали друг другу о себе. Оказалось, что Антону все время не везло с работой. При его личностных достоинствах и таком энциклопедичном уме жить в офисных рамках, подчиняясь корпоративной культуре, было невозможно. И на художественном поприще все тоже оказалось не столь гладко. Антон был очень вспыльчив, постоянно ругался с галеристами, причем так, что большую часть этих достаточно сдержанных людей при одном только упоминании имени моего мальчика начинало явственно трясти.
В общем, Антон, как и все талантливые люди, был натурой очень сложной. И если уж с кем-то не соглашался, то высказывал оппоненту все свои соображения прямо в лицо.
— Представляешь, — жаловался он мне, когда мы пили латте в «Кофемании», — мне этот придурок-галерист говорит, что его клиент хочет купить мою картину, но нужно поменять раму. Она, видите ли, к цвету обоев в его столовой не подходит. И просит меня как автора картины подобрать подходящую.
— Да ты что? — восклицаю я, не понимая, что может быть криминального в смене рамы. — А ты?
— Послал этого галериста вместе с его клиентом. Я им что, мальчик на побегушках, чтобы за рамами в магазин бегать?
Впоследствии я слышала эту историю от Антона еще несколько раз в различных вариациях — то требовалось дать картине другое название, то дорисовать цветочек в углу и так далее. Итог был одинаков — Антон ругался с мифическим галеристом и с не менее мифическим клиентом. То есть они признавали его талант и готовы были за него платить, но Антон был не готов продавать свои гениальные творения столь непонимающим людям. Это и объясняло вечное отсутствие у него денег.
В конце первой недели ухаживаний мы стали целоваться на прощание, а еще через неделю дело дошло до постели. Антон оказался приятным партнером — нежным и чувственным. Так что к концу месяца нашего с ним романа я точно знала, что влюблена всерьез и, вполне вероятно, надолго.
Одно обстоятельство поначалу не давало мне покоя — Антон всегда оставался ночевать у меня. На мой вопрос, почему мы не ездим к нему, он как-то ответил, что снимает однокомнатную квартиру пополам с другом. Из чего следовало, что всем будет комфортнее, если мы продолжим шуметь у меня. Никаких подозрений это объяснение у меня почему-то не вызвало…
Так и продолжался наш роман. Я была влюблена и ничего не замечала. Денег у моего бедного художника почти никогда не было, но меня это интересовало мало.
Мы встречались два-три раза в неделю. Иногда проводили вместе выходные. Чаще всего у меня дома вдвоем. Я готовила ужин, и мы смотрели какой-нибудь фильм. Иногда отправлялись в гости или на какую-нибудь выставку. Но мне так хотелось остаться с Антоном вдвоем, что гости и выставки были только в тягость.
Я почти всегда заправляла его машину и покупала нам еду на ужин, но в тот момент мне все это казалось вполне логичным… «Если любишь человека, — думала я, — при чем здесь деньги? И какая разница, кто зарабатывает на еду?»
Периодически Антон стрелял у меня по пятьдесят-сто долларов, а однажды занял более крупную сумму на аренду своей квартиры, но он всегда записывал, сколько мне должен, и периодически сам напоминал о своем долге. Правда, деньги не возвращал, но и не забывал о взятой сумме.
Так продолжалось около четырех месяцев, пока однажды Антон не забыл у меня на столике в прихожей документы на машину. Это было солнечное летнее субботнее утро. Я взяла документы и без всякого любопытства их просмотрела. Я даже не подозревала, какой меня ждет сюрприз. Оказалось, что на самом деле ярко-желтая машинка принадлежит какой-то Силиницкой Ирине. А Антон был просто вписан в страховку. Не долго думая, я быстренько собралась и поехала к Антону домой. Честно говоря, увидев документы, я сразу поняла, что увижу у Антона дома… Дверь мне открыла та самая полноватая шатенка с красивыми чертами лица, в тренировочных штанах и заляпанной, явно домашней майке. Я молча отдала ей документы на машину, развернулась и ушла.
А на следующий день я позвонила Антону и попросила вернуть долг. Он долго пытался выкрутиться, помириться, что-то наврать. Но я была непреклонна. К этому времени я уже полностью владела информацией о сложившейся ситуации. Навестив пару наших с Антоном общих знакомых, я узнала, что с шатенкой Ириной он живет уже лет пять. Она хорошо зарабатывает, снимает квартиру на набережной, кормит и одевает Антона в брендовые вещи… А он… Ну что взять с непризнанного гения?!
Как ни стыдно было себе признаться, но я тоже пополнила гардероб Антона дорогими свитерами и футболками, да еще и откормила его на пару килограммов. Хорошо хоть прошло всего четыре месяца и он особо не успел обнаглеть… Правда, уже предлагал мне поехать вместе понырять в дайв-сафари на Красное море… Представляю, во что бы встала эта поездочка!
В общем, долг мне Антон так до конца и не отдал. Выплачивал раз в два месяца по сто-двести долларов, пока у меня не лопнуло терпение и я не послала его со всеми его выкрутасами куда подальше. После этого жить стало приятнее и веселее.
А нырять на Красное море я все-таки поехала. С моим психоаналитиком.
— Вот объясни мне, — спросила я ее. Яхта покачивалась на волнах в открытом море. Мы лежали на верхней палубе и смотрели на мириады ярких звезд на абсолютно черном небе. — Почему женщины западают на альфонсов? Ведь Антон — классический альфонс, так?
— Альфонс, — согласилась мой психоаналитик.
— Ну почему из всех возможных мужиков я прицепилась именно к этому неудачнику?
— Дорогая моя, женщина заводит себе мужчину-альфонса, когда подсознательно хочет, но не готова завести ребенка. Вспомни, ты о нем заботилась, кормила его, красиво одевала. В общем, спроецировала на него свои нереализованные материнские чувства.
Я поразмыслила над ее словами и не согласилась.
— Но я пока не хочу детей!
— Разумом не хочешь. Твои мозги сообщают: своей квартиры нет, стабильной зарплаты нет, и самое главное — желаемого отца ребенка нет. То есть заводить ребенка время еще не пришло. Но инстинкт дает о себе знать, вылезая в такой причудливой форме. Не ты первая, не ты последняя.
На это мне уже нечего было возразить. С инстинктами действительно сложно спорить.
А роман с Антоном стал для меня хорошей прививкой. С тех пор, как хорошая гончая утку, я чую альфонса за километр. По тому, как он многообещающе смотрит, как преподносит себя, словно бесценный дар, обладать которым — невероятное наслаждение. По тому, как и что он говорит. С того времени прошло уже много лет, но до сих пор, если я замечаю в мужчине хотя бы малейшие признаки альфонса, закрываю перед его носом двери своей жизни навсегда. После чего с интересом заглядываю внутрь себя, пытаясь понять, шевельнулся ли где-нибудь в глубине моей души материнский инстинкт или нет.