Вступление человечества в XXI век является знаковым, рубежным событием, предвещающим огромные перемены цивилизационного порядка. Стержневым элементом этих тектонических сдвигов служат новые тенденции в сложившихся реалиях мировой экономики и валютно-финансовой системе, которая окончательно оформилась как глобальная структура после разрушения СССР и расслоения сферы его политико-экономического влияния. Надвигающиеся изменения активно исследуются в различных странах и мировых валютно-финансовых центрах, хотя зачастую они, эти исследования, носят весьма закрытый характер. Сами же "кризисные срывы" в мировой валютной системе (1990, 1992, 1994, 1998 и 2000-01 гг.) объективно толкают политические и научные элиты различных стран к подобным дискуссиям и исследованиям. Сюда входят: анализ новых факторов научно-технического прогресса и их влияния на мировую экономику; противоборство традиционных промышленных отраслей и нового технолого-информационного уклада как вероятного носителя дальнейшего цивилизационного развития; изучение взаимодействия развитых промышленных регионов и традиционных развивающихся мегарегионов, соотношения силовых и финансово-экономических рычагов управления мировыми процессами.
Конечно, важно осознать, скажем, как промышленное освоение клонирования или сверхпроводимости изменит экономику XXI века, и в конечном итоге поможет определить базовый цивилизационный вектор — будет ли, например, биоробот новым носителем цивилизации. Ведь именно об этом совсем недавно говорил на своей лекции в Белом Доме английский физик и философ С.Хоукинг. Но сейчас нет более давящей проблемы, чем анализ хрупкого равновесия глобальных финансовых рынков и их воздействия на отдельные страны, целые континенты и в целом на мировое сообщество наций.
Лидером пропагандистских и аналитических усилий в пользу доллара, несомненно, выступают Соединенные Штаты Америки, которые в последнее десятилетие несут по устоявшимся стереотипам бремя и статус единственной сверхдержавы, доминирующей как по военно-политическим, так и по финансово-экономическим параметрам. Соответственно, Вашингтон берется за проблему будущего цивилизации в целом, не замечая собственного структурного кризиса и бурного развития других мировых геополитических центров.
Между тем глобальные процессы развиваются во все возрастающей степени автономно, не поддаваясь тотальному манипулированию США, как это было в период "холодной войны" и в последнее десятилетие прошедшего века. Ведущие промышленно развитые государства: Германия, Франция, Италия, а также Япония и во все возрастающей мере КНР, — приходят к осознанию собственных фундаментальных экономических, финансовых и политических интересов.
Как следствие — ширятся требования о создании новой, более сбалансированной и справедливой мировой валютной системы. Так, 19 октября 2000 года более 30 членов Сената Италии во главе с Риккардо Педрици выдвинули стратегическую инициативу о воссоздании нового Бреттон-Вудского соглашения. Эта группа парламентариев, представляющих преимущественно правые оппозиционные партии, призвала парламент Италии и других европейских стран срочно осознать приближающуюся валютно-финансовую катастрофу и принять адекватную программу с возвратом к стабилизационной системе, не привязанной к доллару. В документе говорится, что гигантский спекулятивный пузырь, созданный США при помощи МВФ, достиг размера 300 трлн. долл. при всемирном производстве не более 40 трлн. долл., что обуславливает неизбежность тотального срыва долларовой системы. В этой связи сенаторы обратились к парламентам Европы и Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) с предложением о совместных акциях. Вспомним, что уничтожение в два этапа золотого номинала Соединенными Штатами соответственно в 1962 и 1972 годах и фактически полный демонтаж Бреттон-Вудской системы привели к возникновению промежуточного состояния мировых финансов, когда доллар сам по себе функционировал в течение 30 лет как номинал, обеспечивая супервыгодное экономическое положение Соединенных Штатов. Но объективное развитие мировой экономики предопределило движение Европы к собственной единой денежной единице евро, которая войдет в наличный оборот в январе 2002 года. Эти же тенденции стали все объемнее проявляться в позициях стран тихоокеанского региона, прежде всего со стороны государств АСЕАН и флагманов АТР, Японии и КНР, которые в конце 1999-начале 2000 годов выдвинули инициативу "три плюс пять", предполагая открытый диалог о введении "общеазиатской расчетной денежной единицы". Подобные явления, наряду с крупномасштабными переменами в самих США свидетельствуют об усилении вероятности глобального финансового кризиса. Тем более, что все большее число субъектов мирового сообщества приходит в прямое противоречие с созданной США финансово-экономической системой, которая через ряд международных финансовых институтов предполагает использование доллара как главной и единственной мировой расчетной единицы без всякого ее обеспечения и, более того, без контроля со стороны иных участников мировой экономики за осуществляемой Вашингтоном эмиссией. Понимание "хрупкости" собственных позиций заставляет американский истеблишмент скрытно искать пути выхода из надвигающегося кризиса, создавать компенсаторные механизмы и вырабатывать новые методики руководства мировой хозяйственной системой. В то же время в информационный век США, как никогда раньше, вынуждены продолжать информационную игру, утверждая, что "все замечательно" и "монетаризм" является единственным путем к эффективному развитию.
Все вышеперечисленные моменты обусловили растущий интерес многих ведущих экспертов и ученых, в том числе и отечественных, к проблеме дестабилизации доллара, хотя ни правительственные организации Российской Федерации, ни соответствующие академические институты, что весьма странно, не выпустили ни одного целенаправленного труда по данной теме. Между тем, данной проблематикой затрагиваются самые фундаментальные стратегические интересы России.
Во-первых, сама российская экономика, выстроенная за последнее десятилетие, базируется на долларовом номинале. В 1992 году Российская Федерация приняла финансово-экономическую модель Международного валютного фонда (МВФ), приведя денежную массу к объемам, равных экспортному потенциалу страны, исчисленному в долларах, с параллельной ориентацией на увеличение зависимости РФ от массированных кредитных линий, прежде всего от международных финансовых институтов. С тех пор доллар превратился в основополагающий фактор функционирования отечественной экономики. Укоренение доллара в качестве второй (а возможно, и первой) валюты страны на раннем этапе явилось причиной ухода львиной доли экономики "в тень", подрывая тем самым наполнение федерального бюджета, а также финансирование федеральных и местных правительственных программ. Но одновременно в 1992–1993 гг. данная схема имела и некоторую позитивность, поскольку в известной мере содействовала (наряду с бартером) спасению части обрабатывающей и наукоемкой промышленности. Так, к концу десятилетия доллар оказался важнейшей составляющей экономической системы РФ.
Во-вторых, будущее России (как военно-политическое, так и геостратегическое, связано прежде всего с ближним зарубежьем и сопредельными странами) в решающей мере зависит от того, какую роль будет играть доллар в мировой экономике. Принято считать-и это огромное заблуждение — что доллар цементирует экономические национальные системы. Между тем, его сохранение в нынешнем статусе обуславливает ослабление нашей страны и увязание ее в долговых обязательствах, что ведет к усилению внутренних дезинтеграционных тенденций. Между тем, если бы была сделана правильная оценка глобальных финансовых изменений и осуществлена подготовка к приближающимся кризисам, то автоматически произошло бы укрепление российского ядра и усиления всех видов влияния Российской Федерации в сопредельных регионах.
В-третьих, тенденции укрепления или ослабления, вплоть до распада, мировой долларовой системы влияют и на расстановку сил среди ведущих держав и географических центров мира. Если Европа и АТР обретут на базе распада доллара новые силовые характеристики, то изменится и статус России. На первом этапе он может значительно повыситься, но затем возможны и серьезные осложнения, если не будет применен "активный подход" к надвигающимся событиям.
Одним словом, внешние и внутренние реалии ставят перед Российской Федерацией новые фундаментальные вопросы. И, естественно, российскому государству надо заранее выявить созревающие тенденции, чтобы не быть застигнутым, как всегда, врасплох. Отсюда и важность вопросов, рассмотренных в этой книге.
России чрезвычайно важно точно рассчитать, какова реальная обеспеченность доллара, точно спрогнозировать, устоит ли он вместе с американской экономикой в ближайшей и среднесрочной перспективе, и наконец, надо определить то, что каждый из сценариев будет означать для России, ее экономики и непосредственного геополитического положения и для российских граждан, задействованных в различных секторах нашей экономики. Следует сказать, что эта книга появилась в качестве ответа на сделанный двумя экономистами (бывшими сотрудниками экономического управления Администрации Президента) весьма сенсационный прогноз относительно неизбежности в достаточно близкой перспективе "краха доллара". М.Хазин и О.Григорьев осуществили разработку своей модели в конце 1998-начале 1999 года. Их прогнозы и оценки в значительной мере нашли свое подтверждение в апрельском (1999 года) "схлопывании" американского фондового рынка высокотехнологических корпораций NASDAQ и впоследствии летом-осенью 2000 года, когда произошел неудержимый рост мировых нефтяных цен. К концу года наблюдалось мощное раскачивание американского фондового рынка, демпфированное "массированными" вливаниями долларов, которые осуществлялись действовавшей в тот период администрацией Клинтона-Гора в целях поддержания экономических и финансовых показателей как свидетельства стабильности на период выборной борьбы с республиканцем Бушем. Едва игра была проиграна, последовал небывалый декабрьский спад фондовых показателей. Наконец, сам приход Буша в Белый дом был отмечен усиливающимся понижением фондовых рынков (апрель-май 2001 г.).
Естественно, подобные события и удавшиеся хотя бы частично прогнозы не могут не вызывать живейшей дискуссии среди научной и политической общественности, тем более что по времени эти выкладки совпадали с формированием новой президентской вертикали в России и беспрецедентным ходом президентской избирательной кампании в США, которая, по нашему мнению, также обнажила надвигающиеся фундаментальные изменения как в экономической, так и в политической жизни Америки.
На рубеже столетий Соединенные Штаты запутались в проблемах, чреватых острейшим разломом, что и проявилось в данной избирательной кампании. Это целый ряд кризисов-от политико-морального, философски-идеологического и вплоть до финансово-экономического, что и дает в совокупности весьма пессимистические сценарии.
Начнем с простого. Резко выросшая масса некоренных национальностей Америки и растущая численность нетрадиционных групп населения (гомосексуалисты, составляющие в некоторых регионах уже до 10 % жителей, сектанты и др.) ломали устоявшийся демографический баланс в пользу демократической партии, которая традиционно выступала защитницей "новых ценностей и новой морали" в противовес традиционалистам-республиканцам. Это должно было дать электоральное преобладание демократам. Их руководящие круги явно считали подобную систему наиболее отвечающей своим стратегическим целям. Они ставили во главу угла "слом" традиционных моральных ценностей, что, в свою очередь, подразумевало и изменение роли США как "суверенного государства" в традиционном его понимании. Такая эволюция представлялась необходимой для ускоренного формирования нового мирового порядка и всемирного правительства. Контроль ТВ-экрана (при помощи агломерата Левина "Time-Wamer" и др.) с финансовыми подпорками крупнейших финансовых империй ("Merryl Linch", "Salomon Brothers", "Goldman & Sachs") должны были обеспечить Гору-Клинтону трудную, но гарантированную победу, поскольку в технотронный век "все решает экран". И действительно, телевизионная агитация подняла число проголосовавших избирателей до небывалого для США уровня — более 60 %, причем в подавляющем большинстве из числа беднейших слоев, нацменьшинств и молодежи, тяготевшим к демократам.
Республиканская элита, отдававшая себе отчет о грозном, почти подавляющем отношении сил (Белый дом плюс крупнейшие финансовые системы, которые контролируют практически всю телевизионную сеть как в США, так и в Израиле, где голосовали лица с двойным гражданством), сумела разработать свою весьма эффективную контрстратегию. В идеологическом плане она опиралась на традиционные американские ценности с опорой на англосаксонское протестантское население с их известными стереотипами. В плане политико-экономическом республиканцы использовали традиционные позиции семьи Бушей в спецслужбах, а также свои связи с энергетическими властителями мира (газово-нефтяным комплексом США и их арабскими партнерами-шейхами). Кроме того, система Буша вбирала в себя и значительную часть ВПК, а также всех "униженных и оскорбленных" администрацией Клинтона-Гора, прежде всего информационно-технологических гигантов Западного побережья, включая "Microsoft", "American Telephone & Telegraph" и других. И эта контрдеятельность развернулась отнюдь не в ТВ-студии. Республиканцы, по всей видимости, закулисно сумели достичь соглашения с арабами о резкой активизации палестино-израильского кризиса, а также о росте базовых мировых цен на нефть, чтобы потребитель в США "ощутил, за кого надо голосовать". И это дало свой эффект. Буш с огромным трудом сравнялся с Гором по результатам социологических опросов, а затем немного вырвался вперед с расчетом на победу именно в глубинных штатах, а также во Флориде, поскольку не мог рассчитывать на гомосексуальную Калифорнию, равно как и на Нью-Йорк с сильнейшим влиянием нацменьшинств и еврейской общины. Дальнейшее все видели. К концу ночи 7 ноября Буш выиграл Флориду и выборы, но Белый дом дал команду прокурору штата, и тот дезавуировал итоги выборов во Флориде под предлогом дополнительного пересчета голосов, который затянулся не на день, а на недели.
Попутно вспоминаются нравоучения Вашингтона относительно медленного подсчета голосов в Югославии, где это заняло всего два дня, да и то вброс бюллетеней делался не Милошевичем, а проамериканской оппозицией.
То, что Гор-Клинтон цеплялись за власть на виду всего мира, невзирая на потерю собственного лица и негативные последствия для реноме американской демократии и всей американской государственности, имело свои причины. Дело не в том, что сложилась подобная раскладка голосов, а финансирование обоих кандидатов шло из весьма близких источников: 75 % избирательных затрат Гора, если верить американскому "Wall Street Journal", было оплачено еврейским капиталом, а у Буша эта доля достигала 30–50 %. Израильтяне с двойным гражданством голосовали преимущественно за Буша, а еврейская община в США подавляюще "двигала" Гора. Здесь проявилась удивительно диалектическая схема, когда внешние характеристики, предназначенные "для низов", в своем нынешнем развитии трансформировались в сущностные внутренние факторы. Традиционные различия основных политических партий США, а также их кандидатов, ранее служившие лишь для предвыборного маскарада (традиционный акцент демократов на права нацменьшинств, а республиканцев — на англосаксонские традиции), наложились на противоречия глубинного идеологического характера, выплеснувшиеся в острейший цивилизационный кризис сверхимперского государства.
Положенная в основу идеологической базы деятельности демократов доктрина "вседозволенности", "неограниченной свободы индивидуума" привела к тому, что американское общество шло на медленное самоуничтожение, отвергая традиционные библейские и другие моральные постулаты. Эта трансформация виделась необходимой для создания виртуального будущего мира с центром в Вашингтоне. Отсюда и непримиримое соперничество между двумя партиями. "Демократической" перспективе создания мирового технотронно-финансового сообщества во главе с Вашингтоном при ускоренном упразднении национально-государственных суверенитетов других стран, которые США будут контролировать через финансовые и информационные поля (заметьте — включая и Израиль), противостояла иная модель (конечно же, "республиканская"). Имелось в виду сохранение геополитических балансов в различных регионах при возврате к силовой стратегии американского глобального лидерства через военно-стратегическое превосходство. А это требовало нового технологического и промышленного рывка с диаметрально противоположными "демократической" доктрине бюджетно-финансовыми приоритетами, с опорой на "традиционные англосаксонские принципы" и на некоторый "изоляционизм". Последнее подразумевало также укрепление суверенных границ, включая и границы США (проблема эмиграции).
Идеологические различия автоматически проникали в финансово-экономическую сферу. Каждый из претендентов опирался на "свои" промышленно-финансовые группы, которые и делили бы бюджетный пирог стоимостью по крайней мере в 500 млрд. долл. в случае победы "своего" кандидата.
Из вышеизложенных контуров победившей республиканской платформы следует в первую очередь идеологическая корректировка. Она идет по линии свертывания схемы (официальной и неофициальной) "вседозволенности" и "политкорректности" в пользу борьбы администрации Буша за сохранение "базовых" американских ценностных устоев. И это отнюдь не поверхностный выбор.
Наконец, третьим — но, вероятно, самым главным по значению кризисом, предопределяющим неизбежность катастрофы, является финансово-экономическая пучина, в которую погружается Америка, благодаря линии своего руководства за весь послевоенный период. Еще при Рузвельте была найдена и затем укрепилась схема решения базовых экономических противоречий США за счет превращения доллара в мировую расчетную единицы и сброса инфляционной массы в третьи страны. Последовательная реализация этой схемы привела к парадоксальной ситуации, когда Америка сумела поддерживать собственное высокое потребление всего производимого в мире за счет долговых обязательств и массированной манипуляции фондовыми рынками с планомерным захватом контроля над финансовыми системами других стран мира. Данная стратегия на стыке веков подошла к своим естественным пределам, когда обеспеченность доллара сократилась до 5 %, а дополнительных территориальных ресурсов для сброса новых долларов после операции по развалу СССР не осталось (кроме КНР, что является отдельным случаем). Перегрев американских фондовых рынков (как минимум втрое) и фактический переход экономики (под диктовку финансовых воротил Уолл-стрита) на рельсы направленной деиндустриализации собственной страны довели всю систему практически до точки неконтролируемого взрыва. Разные группы "элиты" и граждане США в целом были вынуждены решать: либо двигаться далее по пути Клинтона-Гора с опорой на провоцирование в глобальном масштабе силовых и военно-политических кризисов, которые, возможно, отдалят "момент истины и краха", либо выбрать стратегию перекачки финансовых бюджетных средств в программу ПРО, которая должна вновь раскрутить маховик американской экономики. Но в конечном счете и республиканцам не уйти от принятия радикальной программы "среза долларового навеса" и, соответственно, демонтажа — хотя бы частичного — американских финансовых "сверхолигархов" в пользу реального, производящего действительные блага сектора экономики. Читатель может спросить: а что нам Америка? Но будет неправ. Происходящее сегодня в США чрезвычайно важно не только для американцев, но и для нас, граждан России, поскольку, повторим, именно модели МВФ начиная с 1992 года определяют нашу экономическую жизнь и в конечном итоге разрушают основы российской государственности через контроль над сердцем экономики — финансово-эмиссионной системой страны. В свете этого российское общество должно точно знать и понимать, что происходит в стане "заокеанского хозяина" и что нам готовит этот подход в перспективе. Попытаемся суммировать сказанное и выделить следствия происходящего.
Первое. Процесс хаотизации американской системы достиг нового, небывалого уровня, а обострение противоречий в правящем классе развивается и будет развиваться быстрыми темпами, расшатывая нынешнюю американскую политико-идеологическую государственную систему. Буш не пойдет на внутреннюю договоренность с Гором о "сокрытии тайн предыдущего правления", что обусловит новые витки политической и другой напряженности внутри США. Приближающийся финансово-экономический коллапс окажется ведущим, формирующим мотивом как действий администрации Буша-младшего, так и разрешения внутриамериканских расхождений.
Второе. Сложившаяся ситуация в ходе выборов и смены элит подорвала претензии Вашингтона на идеологическое и политическое лидерство. Вследствие этого политические элиты Европы, Азии и Африки впервые убедились в необоснованности американских претензий на глобальное превосходство. Их представители теперь все чаще говорят о необходимости выработки и проведения курса, более соответствующего интересам собственных стран и отличного от курса на строительство однополюсного мира с единым мировым правительством. В этих условиях внешний мир-КНР, в первую очередь Евросоюз и мусульманские страны, будет стремиться к созданию более независимой от США системы экономических и финансовых отношений. Одновременно мы можем констатировать, что единственной страной, имеющей действительно стратегическое видение перспектив мирового развития, на сегодня является КНР. Ее руководство в полной мере готово к кризису и способно эффективно оперировать своей централизованной мощью. Именно это проявлялось в апреле 2001 года в инциденте с американским самолетом-шпионом, посаженным ВВС КНР на острове Хайнань. Китай все явственнее проявляет себя новым гигантом двадцать первого века.
Третье. Мировая экономика демонстрирует растущее фундаментальное противоречие между США, присвоившими себе функции всемирного эмиссионного центра с одной стороны, и практически всем остальным миром, объективно выступающим за перераспределение финансовых полномочий и коллективное руководство в финансово-эмиссионной сфере. В связи с переменами в США и новой республиканской администрацией возрастают шансы на то, что Буш и его окружение сделают ставку на компенсирование шаткости финансовых общемировых позиций путем стремительного технологического рывка, недоступного Европе, Японии и КНР. Это предполагает развертывание гонки технологий, что маскируется системой ПРО.
Четвертое. Нынешняя ситуация в США будет формироваться и развиваться независимо от субъективных желаний тех или иных группировок в Российской Федерации и попыток проамериканской агентуры в российских верхах скрыть реальную суть вещей от нашего общества. Влиятельные фигуры в Кремле должны будут так или иначе осознать опасность грозящей финансовой катастрофы и предпринять некие шаги, готовящие страну к этому периоду.
Пятое. Россия получает выгоднейшую позицию для исторического маневра, осуществление которого может привести (как это было, например, в послекрымский горчаковский период) к восстановлению позиций после намеренного развала СССР как в традиционной зоне влияния, так и в мире в целом. Однако этот маневр, несомненно, может состояться только при одном условии: "вычищение" американской прогоровской агентуры из государственного финансово-эмиссионного сектора.
Шестое. Диаметрально противоположны и конкретные варианты ближайших перспектив при Горе и Буше. При Горе, который так и не стал президентом США, возникло бы своего рода продолжение клинтоновского курса, за которым стоят воротилы американского финансового мира. Тогда мы вправе были бы ожидать сохранения технологий глобального контроля в прежнем виде и их функционирования на финансовом, информационном и конфликтно-политическом уровнях. Отсюда и высокая вероятность новых региональных конфликтов по типу косовской проблемы, которые были бы предназначены для демпфирования финансовых трудностей США.
Буш должен пойти по совсем иному пути. Он обязался дать Америке "новый технологический рывок" посредством ПРО. И он даст его. Но для этого необходима идеологическая и пропагандистская основа, т. е. правдоподобный "образ врага". В этом смысле Бушу, вероятнее всего (да и легче всего), остановить свой выбор на "коррупционном Кремле и России", которые втянули в свои сети администрацию Клинтона-Гора. Отсюда и вероятность развертывания в период 2001–2003 гг. антикоррупционных дел. Дать команду Минюсту и ФБР вскрыть всю подноготную связей прежнего американского и нынешнего российского руководства — не столь трудное дело. Здесь сразу и просвечивается идея "разоблачения международного криминального сообщества" в составе Гор-Саммерс-Рубин-Чубайс-Черномырдин с соответствующими делами в Швейцарии и других странах. Это, вполне возможно, завершится красочными процессами, которые не только добьют демократов в рамках ближайших двух избирательных циклов, но и создадут необходимую внешнюю угрозу со стороны привычной "империи зла", ныне явленную через коррупцию и криминал.
Седьмое. В ближайшие два-три года в международном экономическом сообществе усилятся импульсы к введению альтернативных доллару расчетных единиц. Наиболее вероятными сдвигами в этом направлении является появление бумажного "евро" и повышающаяся вероятность китайско-японского валютного союза, который обозначает новую кредитно-денежную ситуацию в тихоокеанской Азии.
Все это способно обеспечить идеологический фундамент для общей структурной, чтобы не сказать коренной, реорганизации мировой валютной системы и существующих международных финансовых институтов. США будут противостоять этому всеми доступными им средствами: провоцированном региональных конфликтов, переворотами в различных государствах, взбадриванием собственных рынков и игрой на понижение главных соперничающих валют, искусственным занижением цен на сырьевые виды продукции. Соответственно, цены на нефть могут обрушиться в перспективе 2002–2003 гг. практически мгновенно и вплоть до нижнего уровня рентабельности (8–9 долларов за баррель). Кроме того, как уже отмечалось выше, от Буша можно ожидать и некоторого внешнего "неоизоляционизма" с опорой на энергетические ресурсы Латинской Америки и собственных компаний. В последующем будет осуществлен и срез долларовой массы, который должен быть сделан, вероятнее всего, при помощи "дезавуирования долларовых накоплений в странах и банках противников".
Нетрудно представить, что имеющиеся в России 28 млрд. долл. в официальных резервах и порядка 100 млрд. долл. на руках частных владельцев рассматриваются как самая удобная мишень. Конечно, еще привлекательнее нанести удар по авуарам Китая и Ближнего Востока с параллельным демонтажем евро. Но арабы уже в кармане нефтяных гигантов, поэтому остается коммунистический Китай, который, впрочем, с успехом отбил атаку на свою сферу влияния в период 1997–1998 гг. и показал себя полностью неуязвимым в апреле 2001 г., когда Буш публично извинился перед Пекином. Понятно, что столь объемная стратегия не может не включать в себя взвинчивание глобальной напряженности и недопущение глобальных антиамериканских стратегических союзов, прежде всего КНР и России.
В свете подобных сценариев Российская Федерация должна действовать в рамках эры Буша превентивными методами: выработать собственный подход к глобальной финансовой реорганизации и максимально отринуть подготовленную для нее роль "криминально-коррумпированной империи", где блокируется разоблачение аферы Саммерса-Чубайса по дефолту 1998 года и другим сверхкрупным махинациям. Путину придется в ближайшее время принять сложнейшее решение — либо превентивно развернуть антикоррупционную кампанию с зачисткой Чубайса и группы, а также семейного ельцинского клана, либо превратиться в нового лидера "империи зла".
Следует также ожидать усиленного давления по периметру наших границ, нового витка гонки вооружений, но при любом варианте будет созревать пересмотр нынешней долларовой системы. А здесь надо обдумывать нестандартные решения — например, введение собственного золотого стандарта, который и оторвет экономику страны от существующего прокрустова ложа МВФ и клинтон-горовского наследия.
* * *
Вот, в первом приближении, круг проблем, обозначение которых определяет актуальность и специфику проделанной работы.
Следует одновременно отметить, что перед читателем — не научная монография с единой концепцией. Это всего лишь сборник статей, которые объединены только общим предметом исследования. Подобный принцип формирования, на наш взгляд, придает данному изданию особую ценность, поскольку в нем оказались отражены если и не все бытующие в российском научно-политическом спектре подходы, то, во всяком случае, подавляющая их часть. Сделанные на их основе различные оценки ситуации, кратко- и среднесрочные политические и экономические прогнозы плюс соответствующие рекомендации российским властям уже в самое ближайшее время позволят с высокой долей уверенности судить об адекватности представленных подходов.
В этой разноплановости и заключается наиболее сильная сторона книги. "Позитив" для читателя, чем бы он ни занимался и каких бы взглядов ни придерживался, состоит в том, что ему предоставляется право самостоятельно сравнить приводимую аргументацию, выделенные факты и тенденции, наконец, силу и глубину анализа каждого из авторов. Свой итоговый вывод читатель будет соотносить и с перспективами России.
Несомненно, подобный труд поможет российскому обществу лучше уяснить, в каком тупике оно оказалось, преследуя химерические цели все последние годы, когда внешний мир продолжал уходить в длительный научно-технический и финансово-экономический отрыв. А Россия, по сути, занималась перераспределением собственности, уничтожением своего научного потенциала и воровством. Итоги выглядят особенно впечатляюще на нынешнем стыке веков и эпох.
Интересно, что все авторы констатируют экономическое и технологическое отставание России за годы "реформ" от передовых стран мира в геометрической прогрессии. И при всей разности идеологических ориентации авторов хочется каждого спросить: а когда же Россия сумела вырваться на второе место в мире практически по всем силовым, экономическим и научно-политическим параметрам? Поразительно, но факт: в конце 80-х гг. СССР стоял на пороге нового технологического рывка. Однако отсутствие навыков по информационно-психологическому моделированию общественного сознания, в первую очередь сознания элит, разновекторность личных и общегосударственных интересов плюс удивительное слабоволие высшего политического руководства привели к хаотичным политическим реформам и разрыву территориального, технологического и информационного единства страны.
На данный момент аналогичные признаки все сильнее проявляются и в положении России, в действиях его высшего руководства. Именно к нему адресуются авторы, полагая, что воля и разум должны победить в этот поворотный момент отечественной истории.
Наконец, книга интересна и в плане чисто политическом, поскольку ставит и анализирует наиболее насущные проблемы современности.
Во-первых, раскрывается комплекс разноплановых факторов в механизме влияния США на современный экономический и политический порядок, их стремления окончательно установить свою гегемонию с формированием единой пирамиды глобальной политической и экономической власти, которая должна свести все типы человеческих цивилизаций с их многовековой историей в рамки пресловутого "мира по-американски", "Pax Americana". Такой подход позволяет чрезвычайно рельефно и на конкретных примерах показать, как Вашингтон добивается желаемых стратегических результатов, используя средства, которые до последнего времени не имели вроде бы никакого отношения к внешнеполитической деятельности, а именно: оперирование негосударственными рычагами стратегии, где доминируют информационно-технотронные и финансово-экономические системы манипуляции сознанием: общественным и личным. Именно они, находясь формально за пределами государственных структур США, выполняют главнейшую роль в формировании "нового мирового порядка", в первую очередь через унификацию информационно-психологических стереотипов международных элит.
Во-вторых, уходя от вопроса, рухнет доллар или нет, книга выводит на новый уровень понимания того, каким образом США и политико-информационный истеблишмент Америки успешно справляется с объективными тенденциями негативного порядка. Соответственно, это ведет к ответу на вопрос, каким образом происходит успешная манипуляция как индустриально развитыми, так и развивающимися странами, в числе которых за последние годы фактически оказалась и Россия, хотя ее уместнее выделить в особый разряд деградирующих стран.
В-третьих, анализ с разных позиций широкого круга вопросов современного положения мировой экономики и руководящей роли в ней США очерчивает также и контуры "русского ответа", который должен быть неординарным и сбалансированным, исходящим из потребности перехода на качественно более высокий технологический уровень, причем по всему спектру развития, в том числе психологической устойчивости, информационном обеспечении, способности видеть и использовать слабые места в структурах "соперников-партнеров".
Несомненно, что выводы, которые будут сделаны читателем совместно с каждым из авторов, зависят во многом от системы ценностей, которую исповедует тот или иной человек. И если аналитики демократической и реформаторской ориентации подчеркивают необходимость дальнейшего ускоренного встраивания в сложившийся мировой порядок на условиях, которые указываются Западом и, главным образом, США, то консервативно-патриотическое крыло обосновывает приоритет внутреннего развития и внутреннего рынка с "упором на временную автаркию", которая должна дать возможность "консолидироваться", накопить силы и средства с тем, чтобы сделать (как это уже неоднократно происходило в истории России) рывок вдогонку, а возможно, и найти выход на следующий качественный уровень, который бы уравнял нашу страну с наиболее передовыми странами мира. Сравнение данных подходов — при том, что каждый из экспертов вводит в научный оборот новые данные и новые соображения — позволит читателю более объемно взглянуть на складывающиеся реалии современного мира, отказавшись от многих стереотипных установок и заблуждений, которые господствовали последнее десятилетие как в СМИ, так и в научной среде.
Более того, исполнительная власть, прежде всего Президент Российской Федерации должны сделать в ближайшие месяцы свой окончательный выбор. Этот выбор определит, куда будет двигаться Россия, исходя из своих задач, возможностей и внешних вызовов.