Не дожидаясь ответа и не прощаясь, Карло повернулся и пошел в дом, шикнув на мопсов, попытавшихся было выскочить ко мне. Я покинула двор через боковые ворота, чтобы не выглядеть дурой, снова перелезая через забор. Здесь все как будто в безопасности, и если Карло последует моим наставлениям, он останется в безопасности, под защитой Гордо или же без нее.

Я села в машину, прикинула. Казалось более логичным, если убийца пытается заставить меня молчать, но мужа трогать не собирается. Пока я ищу Коулмен и выясняю, кто пытался убить меня, мое отсутствие отведет беду от дома. Даже если все остальные думают, что я или сумасшедшая, или бандитка, я больше чем когда-либо уверена, что эти две вещи — покушения на мою жизнь и исчезновение Коулмен — связаны между собой.

Невидящим взглядом я смотрела на улицу, впервые не в силах отогнать мысль: нет причины предполагать, что Коулмен все еще жива. То есть если пытались убить меня, а почему не могли убить и ее? Мысли, бежавшие в этом направлении, уже были в финальной точке, как вдруг меня страшно напугало лицо в окне машины.

— Блин! — взвизгнула я, цапнула рукой по пассажирскому сиденью, где должен был лежать пистолет, но схватила фонарик.

Я щелкнула кнопкой и нацелила его на окно в надежде хотя бы ослепить нападавшего.

Там стоял Макс, часто-часто моргая.

— Это я, — долетел его приглушенный стеклом голос.

Я опустила окно и, не заботясь о соседях или Карло, заорала:

— Ты что, хочешь, чтоб тебя застрелили?

— Не думаю, что фонарик заряжен. — Пытаясь сохранять неизменное выражение лица крутого парня, но не в силах подавить едва заметную улыбку, Макс обошел машину спереди и попытался войти с пассажирской стороны, однако дверь была закрыта.

Он ждал. Выбора не было: я потянулась и отщелкнула замок.

— Почему ты следишь за собственным домом? — спросил он, когда устроился поудобнее.

То ли шок еще не прошел, то ли я начинала чувствовать, что сыта по горло. Ну а еще темнота что-то делает с нашей искренностью.

— А почему ты обсуждаешь мое прошлое с Карло?

— Я думал, он все знает, и был удивлен, что это не так. Такими вещами супруги делятся.

— Делись такими вещами со своей супругой. Макс, кто-то пытается убить меня, и я волнуюсь за безопасность Карло, потому что думаю, что Лауру Коулмен похитили.

— А, ну да… — протянул он.

Вот и вся искренность. Но в тот момент я словно услышала себя со стороны. Собственные слова показались мне дикостью, будто я все выдумываю, а моя ложь шита белыми нитками. И Макс не спросил, почему я сообщаю это только сейчас, но повторил так же буднично:

— Ты не ответила, зачем ты здесь.

— Приехала присмотреть за ним. Мы расходимся.

— Жаль. Он сказал, что ты вчера вдруг неожиданно сорвалась куда-то, но я не знал, что это… надолго. Почему ты ушла?

— Почему ты здесь?

— Ты не ответила на мой звонок. Я подъехал и увидел, что ты сидишь и наблюдаешь за домом, и решил понаблюдать за тобой, гадал, надолго ли ты останешься. За исключением того момента, когда ты выходила из машины, ты пробыла здесь долго.

— Чем могу помочь?

— Джеральд Песил.

— Кто? — Кое-как я все же соображала после шока.

— Не прикидывайся, что не знаешь, о ком речь. — Макс нетерпеливо дернул головой. — Пока я ждал результатов анализа ДНК, сравнил тем временем пальчики, которые там удалось найти, с твоими — из базы данных Бюро.

— И?

— Твои не совпали ни с одними.

— Кто бы сомневался! — Я с хрустом свернула пробку последней бутылки воды, выигрывая драгоценные секунды. — Будешь?

Он сделал большой глоток и поставил емкость в держатель между нами. Прямо как лев и газель у водопоя.

— В общем, съездили мы по адресу, где он обитал. Нашли доказательства сексуальных преступлений: несомненно — изнасилования, предположительно — убийства. Как минимум три. Туда отправят поисковых собак на случай, если он прятал тела поблизости, в карьерах шахтных отвалов или еще где. Мы нашли предметы одежды, так что у собак есть с чего брать след.

— Это хорошие новости?

— То, что он предположительно был серийным убийцей, или то, что он мертв?

— Скажи, — попросила я.

— Нет, это ты скажи. В голове у меня по-прежнему только одна причина, почему ты не доложила обо всем.

Я отпила из бутылки. От напряженности беседы у нас обоих пересохло во рту, а мы оба притворялись, что просто мучимы жаждой.

— Говорила уже. Собралась звонить тебе, и позвонила бы, но испугалась. — Я знала, что за этим последует, и думала, что мне делать.

— Испугалась. Ты. Бриджид, ты убила его?

Вот оно.

— Не я.

— Предположим, ты.

— Давай просто предположим.

— Ну а как бы…

— А, это из классики ведения допроса. Ты и впрямь думаешь, что я собираюсь отвечать на эти «что было бы, если бы»?

— Попытаться стоило.

Это была ночь нескончаемой откровенности.

— Макс, ты когда-нибудь работал по убийству на сексуальной почве?

— Да.

— Случайное, в состоянии аффекта или действительно зверское?

— Ты знаешь ответ. Кто-то выходит из себя, кто-то умирает. Кто-то душит, чтобы испытать оргазм…

Я кивнула в темноте:

— Но никогда не работал по серийным убийствам на сексуальной почве с расчленением. Большинство проходит через всю карьеру, так и не увидев этого. А увидев такое, будешь помнить всю жизнь.

— О, опять начинается. Великая Бриджид-Куинн-Которая-Видела-Все. А я просто ничтожный провинциальный помощник шерифа из глухомани, где не происходит ничего, кроме отдельных случаев угона скота. Хватит заливать.

— Что ж, я могу сказать тебе, что женские груди смотрятся намного более привлекательно, когда они не отделены от тела.

— Господи боже, Бриджид, у тебя шутки на все темы? — Макса передернуло.

— Да какие шутки! Извини, но иногда мне просто не видна разница. — Я сделала еще один глоток воды и протянула бутылку Максу, но он не обратил внимания. — Значит, теперь у вас есть Джеральд Песил. Настоящий серийный убийца… по твоим словам.

— И надо же, какое совпадение в этом маленьком городке, где за весь последний год всего-то тридцать пять убийств на двоих — Джеральда Песила и Флойда Линча, а?

— Да, совпадение довольно крупное.

— Можно и так. Но поскольку в нашем маленьком городе только за прошлый год произошло тридцать пять убийств, я стал задумываться кое о чем. Я стал размышлять об этих наших… точечках. — Макс протянул руку и пальцем-сосиской начал ставить точки в ряд на приборной панели в такт перечислениям. — Ты не сообщаешь о фургоне в старом русле. Джеральд Песил — серийный убийца. Флойд Линч — тоже серийный убийца. Потом я начал думать о тех волосах, что мы нашли в квартире Песила. Они сплетены в косичку, но, похоже, принадлежали трем женщинам: все с разными оттенками седины. Видишь, еще одна точка. Затем я подумал о цвете волос. Седых вокруг, конечно, много, но это, может, и не совпадение, что Песил нападал на пожилых женщин, и ты ведь тоже пожилая. Получается, что в одной местности как будто орудуют два серийных убийцы. И ты как-то с ними связана. — Он провел невидимую линию, соединяющую воображаемые точки. — Затем я вспомнил о том, как патологоанатом обнаружил, что артерия Песила была перерезана, а у тебя трость с лезвием на конце. Карло сказал, ты потеряла ее.

— Она сломалась.

— И что ты с ней сделала?

— Выбросила… — Я помедлила. Макс молчал. — На помойку.

Я повернулась и увидела, как в глазах Койота отразился лунный свет. Если умеешь держать себя в руках, как умел, например, мой отец, ты привыкаешь к грубостям и крику. Но ничто не выводит из себя так, как спокойствие выдержанных людей.

Макс не отвел взгляда. Я чувствовала, он смотрел на того, кого считал беспринципным, потерявшим контроль агентом, и бесполезно было сейчас пытаться изменить его мнение.

— Разумеется, на данный момент точек у меня хватает. Но я знаю о твоей связи с Линчем — дело «Шоссе-66». Дальше по плану — выяснить, как ты связана с Песилом. Может, Линч и ни при чем. Возможно, ты случайно пересеклась с Песилом. Или пыталась обезвредить его, но ситуация вышла из-под контроля. Ты не хотела резать ему артерию. Бриджид, вовсе нет нужды называть это убийством. Мы можем называть это самообороной.

Всячески стараясь показать, будто в глубине души он заботится только о моих интересах, Макс пытался выудить информацию. Но тут я кое-что сообразила: хоть Карло открыто дал понять, что больше не знает и не любит меня, но он не рассказал Максу о найденной в стиральной машине окровавленной одежде. Если б он это сделал, мы бы сейчас разговаривали в участке. Перспектива ареста меня уже больше не волновала, вот только Коулмен уже будет не спасти. И мысль о ней напомнила, что я теряю бесценное время. Пора выходить из этого разговора.

— Ты называешь это самообороной? Макс, мы оба знаем: нет у нас с тобой достаточно власти, чтобы договориться. Случись все так, как ты предлагаешь, окружной прокурор, если только обвиняемому повезет, будет трактовать это скорее как неумышленное убийство. Да к тому же с последующим сокрытием. Нет, уверена, прокурор будет настаивать по меньшей мере на убийстве второй степени. Вот только я этого не делала. — Я старалась, чтобы голос мой звучал ровно, мягко, неагрессивно.

Мне ни в коем случае нельзя было злить его. Просто выпроводить из машины.

— Если ты сейчас меня задержишь, единственное, чего добьешься, — перспективы строчить до утра очень длинный рапорт. У тебя ни свидетеля, ни данных судебной экспертизы. Нет даже орудия убийства.

Макс наклонился ко мне настолько близко, что я почувствовала влажное дыхание и запашок гамбургера, который он ел на обед. Я не вздрогнула и не отпрянула назад. Таким же ровным тоном, с каким он рассказал бы про облако в небе, он произнес:

— Карло — хороший человек. Вот почему я хочу быть уверенным на сто процентов, прежде чем сделаю что-либо, что разрушит его жизнь.