Большую часть воскресенья я потратила, стараясь восстановить внутреннее равновесие после того, как далеко не идеально прошел мой день рождения. Но прежде чем я успела это осознать, наступило утро понедельника - мой первый рабочий день в «Бастиан Креатив». Мой желудок скручивается в узел, пока я готовлюсь к рабочему дню. Я уже была взбудоражена тем фактом, что получила работу своей мечты, но прошедший уик-энд только усилил напряжение. Мне придется покинуть мое тепленькое, бесплатное жилье, поэтому необходимо, чтобы первая неделя в «Бастиан» прошла успешно. Мне еще предстоит небольшой испытательный срок, после которого Купер имеет полное право меня уволить, если не подойду «Бастиан». Так что, думаю, мой единственный выход - это стать образцовым сотрудником, даже если моей подготовкой будет заниматься мой бывший сводный брат и потенциальный любовник.
Конечно. Без проблем.
Кстати говоря, Эмерсон даже не пытался со мной связаться после субботнего вечера, который был похож на американские горки. После наших страстных поцелуев, спора по поводу денег и ужасного поведения моих бабушки и дедушки я не уверена, где мы теперь находимся. И после всего нам предстоит провести целую неделю в компании друг друга, пока я буду изучать основы моей новой должности. Будет интересно, это точно.
Я приезжаю в офис «Бастиан» как раз вовремя, одетая в мой лучший, «профессиональный хипстер», офисный наряд. Но когда выхожу из лифта, готовая сразу же начать обучение, я удивлена, что нахожусь в одиночестве в общем рабочем кабинете. Из дюжины других сотрудников никого, кажется, нет на месте.
- Эй? - зову я, оглядываясь вокруг, чтобы найти хоть кого-нибудь из коллег. Я проверяю время на своем телефоне и вижу, что сейчас ровно 10 утра. Начало рабочего дня. Что происходит? Чтобы чем-нибудь себя занять, я направляюсь к хорошо укомплектованному бару и снек-корзине, где модная, блестящая эспрессо-машина стоит наготове. Когда я приступаю к приготовлению отличной чашки кофе, то слышу шаги за спиной. Обернувшись, сталкиваюсь лицом к лицу с человеком, о котором не переставала думать в течение последних двух дней.
- Ох, Эбби, не стоило беспокоиться! - дразнит Эмерсон, поглядывая на мою чашку эспрессо. – Это не входит в список твоих обязанностей - делать мне кофе по утрам.
- Как удобно! - щебечу я, немного с ним заигрывая, пока беру кружку. - Потому что это для меня.
- Тогда я просто присоединюсь к тебе, - улыбается Эмерсон, обходя меня, чтобы добраться до эспрессо-машины. – Если мы, конечно, не собираемся заниматься этой «давай не разговаривать» ерундой, которую я так сильно ненавижу.
- Вовсе нет, - отвечаю ему, мое сердце бешено колотится в груди. И совсем не от кофеина. - При условии, что ты не ненавидишь меня после субботнего вечера.
- Да ладно тебе, - смеется Эмерсон. - Я давно перестал обращаться внимание на то, что думают обо мне люди, Эбби. И я, конечно, не имею привычки в чем-то обвинять чью-либо семью. Мне жаль, что я сказал те дерьмовые вещи о твоих бабушке и дедушке. Я не имею права осуждать их, даже если они не испытывают подобных проблем в отношении меня.
- Чувак. Нельзя же быть настолько идеальным? - смеюсь, потягивая свой кофе.
- Что я могу сказать? Мой очаровательный нрав уже не настолько вспыльчив, как восемь лет назад, - отвечает он, поднимая свою кружку кофе. - Оказалось, что доставать людей не одобряется в индустрии высоких технологий. Кто знал? Так что ты скажешь? У нас все хорошо?
- У нас все хорошо , - улыбаюсь в ответ.
- Вижу, тебе понравился подарок, - замечает он, глядя на мою правую руку.
- Оу, да, - отвечаю, снова восхищаясь серебряным кольцом. Слава богу, я не забыла надеть его на правую руку, а не на левую. - Оно прекрасно, Эмерсон.
- Рад, что ты все еще так думаешь, после стольких лет, - говорит он. - Все та же старая Эбби, а?
- Более или менее, - пожимаю плечами. - Хотя, кажется, в наши дни стала оскорбительна пунктуальность. Где все?
- О, Купер обычно не появляется раньше полудня, а остальная часть офиса придерживается его графика, - говорит мне Эмерсон.
- Боже, - отвечаю ему, - я только начала думать, что эта работа не может стать еще лучше...
- Это очень милая, хорошая работа, - соглашается Эмерсон. – Здесь мы выкладываемся на все сто, но на наших собственных условиях. Ни в одной компании я не был настолько счастлив работать, как в этой. Так и думал, что стоит прийти пораньше, чтобы встретиться с тобой, как раз введу в курс дел, пока подтянутся остальные. Готова начать, протеже?
- В полной готовности, - говорю я, допив свой кофе. – Просвети меня! О, Мудрейший.
В течение дня Эмерсон объясняет мне все тонкости работы агентства. В основном мои обязанности будут заключаться в проработке новых идей методом «мозгового штурма» для маркетинга и брэндинга, прежде чем передать их различным клиентам. Я буду оформлять свои идеи с помощью первоклассного дизайнерского набора «Бастиан». Я даже предположить не могла, что получу работу, которая действительно будет мне так нравиться, тем более на столь раннем этапе карьеры. После того, как получила новую работу в «Бастиан», а также после того, как Эмерсон вновь появился в моей жизни, - 26-ой обещает стать самым прекрасным годом, действительно...
То есть, я думаю так до тех пор, пока не вспоминаю о бабушке и дедушке, отрекшихся от меня.
Мы с Эмерсон сидели в конце общего стола, когда коллеги начали появляться в офисе пару часов спустя. Все очень тепло встретили меня, я бы даже сказала, душевно. Но, эй, мы все-таки представители одного тысячелетия, так куда мы катимся? Как по мне, лучше бы они вели себя естественно, чем проявляли чрезмерный энтузиазм. С некоторыми я уже знакома после той ночи в баре: Брэдли, Тайлер и Эмили. Они вежливо улыбнулись мне и уселись за свои рабочие места, но я чувствовала их взгляды, направленные на нас с Эмерсоном.
Уверена, им интересно, что же мы делали вместе в баре, какова природа наших отношений, и все такое. Я почти рассмеялась, думая о том, как буду объяснять наши отношения: «О, вы знаете, в течение одного дня мы были сводными братом и сестрой, один раз переспали, не виделись почти десять лет, но…» Да, это подобно ледяному душу! Я принимаю решение не беспокоиться о том, кто и что может подумать, и сосредотачиваюсь на изучении основ. К концу моего первого дня я чувствую, что получила лишь небольшое представление о том, в чем состоит суть работы, и еще сильнее предвкушаю момент, когда смогу узнать больше. Оказывается, Эмерсон отличный учитель.
Купер появился после полудня, как Эмерсон и говорил. Он улыбается всем своим рабочим пчелкам и подходит, чтобы сказать «привет» мне и Эмерсону.
- Как проходит твой первый день, Эбби? - весело спрашивает он.
- Я пока еще ничего не испортила, - отвечаю ему. - Полагаю, что все хорошо!
- Она рождена для этого, - говорит Эмерсон Куперу.
Краем глаза я замечаю, как Тайлер толкнул Брэдли и стрельнул в его сторону понимающим взглядом. Надо будет напомнить Эмерсону, чтобы не хвалил меня слишком громко в присутствии остальных. Это может вызвать лишние пересуды. Может, даже вызовет легкую зависть по поводу моей дружбы с одним из начальников агентства. Шутка моего деда о том, что я могла бы сделать с Эмерсоном, чтобы получить эту работу, все еще причиняла мне боль. Не хочу, чтобы кто-то здесь думал так же. Хотя, оглядывая общий рабочий кабинет, могу предположить, что уже слишком поздно.
Я чувствую нарастающую тишину, пока тянется день, стесняясь, что мои коллеги могут подумать о моих весьма теплых отношениях с главой европейского отделения компании. К тому времени, когда мы все заканчиваем рабочий день и собираемся домой, моя челюсть напряженно сжата. Мое длительное молчание не ускользает и от Эмерсона.
- Знаю, что сегодня выдал слишком много информации, чтобы воспринять все сразу, - говорит он, когда мы заходим в лифт вместе с несколькими сотрудниками, - но ты действительно отлично справляешься. Ты великолепно подходишь на эту должность, Эбби. Я горжусь тобой.
Я прикусываю язык до тех пор, пока мы не достигаем первого этажа. Когда остальные сотрудники «Бастиан» уже разошлись, Эмерсон и я идем рядом по тротуару. Я чувствую, что могу свободно дышать впервые за несколько часов. Никогда не стоит недооценивать удушливую атмосферу, которая характерна для пассивной агрессии осуждающих коллег.
- Как ты можешь совершенно не беспокоиться о том, что окружающие явно сплетничают о нас? - спрашиваю Эмерсона, пока мы идем в сторону метро.
- О чем ты говоришь? - интересуется он, приподняв бровь.
- О наших коллегах, - поясняю ему. - Они, очевидно, знают, что что-то происходит между нами.
- Ну, что-то происходит, не так ли? - спрашивает он, скользя рукой вокруг моей талии в своей озорной манере.
- Серьезно, Эмерсон, - говорю, притормаживая около остановки рядом с входом в метро. - Тебя не беспокоит, что это может как-то повлиять на нашу работу?
- Нет, - коротко говорит он, глядя немного раздражено. - Меня не беспокоит тот факт, что дал повод для слухов, которые улягутся уже через неделю-другую. Это не школа, Эб. Сплетни не смогут причинить тебе вред.
- Это может быть нечто большее, - отвечаю с тревогой. - Я имею в виду, что, если Купер не одобрит наши...Чтобы там не было? Ладно, забудь.
- Как он может не одобрить наши «чтобы там не было», если мы сами еще даже не решили, кем являемся друг для друга? - интересуется Эмерсон.
- Уф. От этого у меня разболелась голова, - смеюсь я, напряжение целого дня развеялось, когда мы покинули стены офиса.
- Держу пари, у меня есть лекарство от недуга, что беспокоит тебя, - отвечает он, взяв меня за руку и потянув за собой в сторону квартала.
- Это моя станция, - информирую его, оглядываясь назад.
- Знаю, - говорит он. - Но моя квартира в этой стороне.
- Ты приглашаешь меня в гости? - спрашиваю я, следуя за ним.
- Очевидно, что так, - смеется он.
- Чего... Это? - спрашиваю, слегка притормаживая.
- В случае если ты забыла, напоминаю, я довольно приличный повар, - отвечает он. - Позволь мне приготовить для тебя ужин. Мы можем назвать это запоздалым празднованием двойного дня рождения, так как предыдущие попытки... Сошли с рельсов в эти выходные.
Ужин в квартире Эмерсона? Звучит, как безумно романтический вечер для меня. И хотя знаю, что разумнее было бы неторопливо развивать наши отношения, но я просто не могу устоять перед ним сегодня вечером. Кого я обманываю, когда это была в состоянии сопротивляться обаянию Эмерсона Сойера?
- Хорошо, - улыбаюсь я, - веди, «Железный шеф-повар»*.
* «Железный шеф-повар» – кулинарное реалити-шоу.
***
Мы заглядываем в модный, высококлассный продуктовый магазин по пути к квартире Эмерсона, чтобы он смог выбрать нужные ингредиенты. Я не могу сдержаться и улыбаюсь, глядя на него, но с тоской вспоминаю последний раз, когда он готовил для меня. Так много грусти и радости связано с теми недолгими неделями нашей юности, что одной короткой мысли достаточно, чтобы воспоминания взорвались мириадами ощущений. Конечно же, не похоже, что наше воссоединение прошло без эмоциональных моментов.
- Вот мы и пришли, - говорит Эмерсон, останавливаясь около великолепного жилищного комплекса с уютными кафе и стильными бутиками на нижнем этаже. Он ведет меня по каменным ступеням и отпирает дверь.
- Здесь ты и живешь? - вздыхаю, поглядывая через плечо на многоуровневое здание.
- Ага, - говорит он, придерживая для меня дверь.
Я ожидаю, что войду в холл жилого здания, на этаж, с которого можно попасть во множество различных помещений. Но когда Эмерсон открывает вторую дверь, и я прохожу внутрь, то чувствую, как меня накрывает шок. Все пространство представляет собой открытый, просторный лофт. Ему принадлежит весь этаж. Я смотрела немало выпусков реалити-шоу «Охотники за домами», чтобы осознавать многомиллионную стоимость недвижимости, и это далеко не единственная его квартира!
Невероятно высокий свод потолка над идеально продуманным интерьером. Просторная, сверкающая кухня, переходящая в гостиную, и огороженная от основного пространства спальня. Огромные, возвышающиеся окна занимают всю стену напротив нас и ведут на террасу. В основном интерьер выполнен в стиле минимализма: белые стены и деревянные полы, с целенаправленными штрихами природных материалов, таких как дерево и камень. Техника и декор - хитрая смесь современности и старины. Дом Эмерсона совершенно идеален. Он словно ожившая картинка, созданная с помощью «Pinterest»*. Удивительно, как похожи наши вкусы, хотя мы из совершенно разных слоев общества и прожили абсолютно разные жизни.
* Pinterest — это инструмент для наглядного представления и поиска интересных и полезных идей.
Я бы назвала это хорошим знаком.
Я удивленно вздыхаю, когда мне под ноги выкатывается декоративная подушка, но почти сразу же понимаю, что несущийся клубок белого меха – милый вест-хайленд-уайт-терьер. Крошечная собака тормозит у моих ног, виляя хвостом со скоростью миллион миль в час.
- Ты, должно быть, Рокси, - смеюсь я, присаживаясь, чтобы почесать вести за ушком.
- Ага. Это хозяйка дома, - улыбается Эмерсон.
- Дома? - выпаливаю я, встав на колени, чтобы лучше рассмотреть дружелюбную вести. - Больше похоже на дворец.
- Подбери свою челюсть с пола и скажи мне, какое вино ты предпочитаешь, - смеется он, ставя продукты на кухонный островок.
- Любое красное, - отвечаю, удивлено рассматривая безупречное пространство.
- Иди сюда, - говорит он, открывая незаметный миниатюрный винный погреб в островке. – Риоха* достаточно соблазнительно звучит?
* Риоха - элитный сорт испанского вина.
- Звучит... Замечательно, - говорю ему, устраиваясь на одном из деревянных табуретов перед столешницей. Рокси следует за мной на кухню и садится у моих ног, глядя с любезным, очаровательным любопытством.
- Ты ей нравишься, - отмечает Эмерсон, останавливаясь, чтобы дать Рокси возможность ткнуться в его ноги носиком.
- Ну. У нее прекрасный вкус, - подшучиваю я, театрально взмахивая своими светлыми волосами.
Он достает бокалы и щедро наливает вина.
- За наше двадцатишестилетие, - улыбается он, чокаясь со мной.
- За тебя, чтобы не притворялся слишком бедным, - отвечаю, делая глоток вкусного вина. - Я имею в виду, ты говорил мне, насколько замечательное создал приложение для упрощения работы, но, святое дерьмо... Этот лофт, Эмерсон...
- Я рад, что тебе нравится, - говорит он, пока возится с ингредиентами. – Если быть честным, то я предпочитаю свою квартиру в Лондоне. Но Купер решил, что больше всего нуждается во мне здесь, так что вот.
До меня буквально за секунду доходит смысл слов Эмерсона. Конечно. Он даже не базируется здесь, в Нью-Йорке, в офисе «Бастиан». Он работает в одном из филиалов в Европе. И это означает, что он, вероятнее всего, вернется туда в скором времени. Как скоро? Может, вообще в конце этой недели. Почему я не подумала об этом раньше?
- Ты в порядке? - спрашивает он, нагревая немного оливкового масла в чугунной сковороде.
- Ой. Да, - говорю, возвращая ему все свое внимание. - Я просто... Как бы забыла, что это все временно. Твое присутствие в Нью-Йорке.
- Ммм, - уклончиво бормочет он. - Это правда, я прилетел только для того, чтобы обучить новичка по просьбе Купера. Если бы я мог знать, что ты и есть тот самый новичок, то...
- То что? - спрашиваю, оперевшись локтями о столешницу.
Он оглядывается через плечо, улыбаясь.
- Может, я бы и не купил обратный билет.
Я разрываюсь между восторгом и трепетом. Лучше не форсировать события и не думать, что произойдет между нами, когда моя подготовка подойдет к концу, а сосредоточиться на этом моменте. Я смотрю, как Эмерсон поджаривает на гриле два восхитительных филе лосося, бланширует немного брокколи и готовит небольшую порцию пасты «Песто». Еда пахнет удивительно, вино фантастическое, и я рядом с одним из моих самых любимых людей на земле. Сегодняшний день, возможно, был немного беспокойным, но уверена, что завершится он наилучшим образом. И если я очень сильно постараюсь, то смогу сделать вид, что так моя жизнь проходит каждый день, и забыть, что это всего лишь мимолетная аномалия.
- А вот и мы, - с гордостью говорит Эмерсон, взяв тарелки и кивая на террасу. - Пойдем?
Я выхожу вслед за ним на уединенный дворик, а Рокси идет за мной по пятам. Мы располагаемся за столиком под навесом из гирлянд и заросшего плюща. Я знаю, что не должна привязываться к этому месту, этим чувствам, но ничего не могу с собой поделать. Это все так... Идеально. А я еще даже не пробовала наш ужин.
- О, боже мой... - бормочу, снимая первую пробу с идеально прожаренного лосося.
- Даже лучше, чем мое ризотто? - спрашивает Эмерсон, наслаждаясь своей порцией.
- Никогда бы не подумала, что это возможно, но, да, - восклицаю, смакуя вкус.
- Я не забросил это увлечение, - скромно говорит он. - Потратил какое-то время во Франции, чтобы улучшить свои кулинарные навыки.
- Ты жил во Франции? - спрашиваю, удивленно посмотрев на него.
- О, да, - кивает он. - Во Франции, Англии, Испании, даже некоторое время в Финляндии.
- Черт, - присвистываю я. - Я жила в одной и той же квартире с 18 лет.
- Нет ничего плохо в том, чтобы иметь корни, - отвечает он.
- Да... - бормочу я, думая об угрозах моих бабушки и дедушки вырвать эти корни прямо из-под моих ног.
Мы наслаждаемся нашей невероятной едой, хорошим вином, компанией друг друга и, конечно, восхитительным присутствием Рокси. Первый день на новой работе после всего случившегося обещает закончиться на довольно хорошей ноте, даже если это стало полной неожиданностью. Вечер продолжался, было выпито еще несколько бокалов вина, и Эмерсону даже удалось найти музыку, которая устроила нас обоих, - «Iron and Wine»*, наш старый фаворит. Мы возвращаемся обратно в лофт, и я брожу по квартире, разглядывая все мелкие детали, которые делают это место домом.
* «Iron and Wine» или Сэмюэл Бим (Samuel Beam, род. 26 июля 1974) — американский инди-фолк-музыкант, певец и автор песен, более известный под сценическим псевдонимом «Iron & Wine», который также применяется и по отношению к составу музыкантов, с которыми он гастролирует.
- Я бы предложил тебе грандиозную экскурсию, - говорит Эмерсон, глядя на меня из центра комнаты, - но это слишком.
- Что там? - спрашиваю, кивая на дверь в спальню.
- Пытаешься украдкой взглянуть на мою спальню, Роуэн? - спрашивает он, ухмыляясь.
- Может быть, Сойер, - пожимаю плечами. - Если ты не боишься, что найду твой тайник с Playboy, или что-то типа того.
- И это мне говорит девушка, которая всю юность хранила вибратор на расстоянии вытянутой руки, - смеется он, направляясь к своей комнате.
- У меня есть нужды, окей? - восклицаю, симулируя оборонительный тон.
- На самом деле? - его голос становится хриплым, он останавливается в дверном проеме своей спальни.
Восхитительное вино срывает все наши запреты, мое тело оживает, и я чувствую, как мы переходим к более... Чувственной части вечера. Мы не упоминали наш жаркий поцелуй в этот уик-энд, пока что, но, кажется, возвращаемся к тому мгновению, на котором остановились. Голубые глаза Эмерсона горят желанием, когда я подхожу к нему, положив руку на его твердую грудь.
- Ты знаешь о моих нуждах лучше, чем кто-либо другой, - тихо говорю я, путешествуя пальцами по его скульптурному торсу.
- Ммм... Мы просто должны посмотреть, что с этим можно сделать, - бормочет он, поймав мое запястье. Мои глаза расширяются, когда он подносит руку к своим полным губам и берет кончик моего пальца в рот. Я чувствую, как его язык касается кожи, напоминая, каково это - чувствовать его рот в других местах... И внезапно оказываюсь в его комнате, дрожа от волнения.
Это небольшая простая комната с высоким потолком и огромной королевской кроватью по центру. Гладкий комод и широкое окно завершают интерьер, а несколько памятных подарков, удачно расположенных, вызывают ощущение, будто находишься в священном месте. Я исследую пальцами комод, ставлю опустевший бокал вина. Я едва захмелела, но достигла того состояния, когда никакие заботы уже не волнуют.
Несколько рамок с фотографиями стоят на комоде, и мой желудок скручивается в узел, когда вижу старую свадебную фотографию. Это, конечно же, не нелепая церемония наших родителей, но я узнаю более молодую Деб. Это, должно быть, ее свадьба с отцом Эмерсона, с человеком, который замечательно выглядит, как и стоящий рядом со мной мужчина. Деб выглядит такой счастливой. Здоровой. Мое сердце разбивается, когда думаю о том, во что превратилась ее жизнь.
Я отрываю взгляд от старой фотокарточки и замечаю, что во второй рамке не фотография, а рисунок. Я трачу всего долю секунды, чтобы узнать его, и как только осознаю, то чувствую, как моя рука подлетает к губам. Там, на комоде Эмерсона, эскиз, который я нарисовала, когда мы еще были подростками, и подарила ему на восемнадцатилетние. На рисунке он изображен в полупрофиль, взгляд серьезный и уверенный. Я работала над ним на протяжении нескольких дней, прежде чем вручить в том приморском номере мотеля. Рисунок прекрасно сохранен, с любовью, и я слишком очарована, чтобы что-то произнести.
Сзади сильные руки обнимают меня за талию, пока я смотрю на портрет Эмерсона в подростковом возрасте, нарисованный моей собственной рукой. Я накрываю его руки, покоящиеся на моем теле, позволяя голове прислониться к его груди.
- Ты сохранил его, - шепчу, поворачиваясь к нему лицом.
- Конечно, - бормочет он, прижимаясь щекой к моей макушке. - Этот рисунок путешествует со мной по всему миру. Я брал его с собой всюду, где мне приходилось жить, начиная с маленькой квартирки в Филадельфии и заканчивая той, что в Лондоне. Каждый раз, когда начинаю думать, что не заслуживаю успеха, что я просто какой-то сопляк, который обманывает остальной мир, тогда достаточно всего лишь посмотреть на этот рисунок. Он всегда напоминает мне, что в этом мире есть человек, который считает меня сильным и достойным. Человек, который любил меня, однажды.
- Любит тебя, - шепчу, поворачиваясь к нему лицом. - Не любил. Любит. В настоящем времени.
- Предполагалось, что это я должен стать твоим учителем на этой неделе, - бормочет он, проводя руками вдоль моего тела. - Что ты делаешь, даешь мне урок грамматики?
- О, я думаю, нам обоим еще многому предстоит научиться друг у друга, Эмерсон, - говорю, взяв его обросшее, скульптурное лицо в руки.
- Тогда, ты имеешь в виду?.. - спрашивает он, хватая меня за стройные бедра. - Ты... Ты все еще?..
- Я люблю тебя, Эмерсон, - шепчу, позволяя этим голубым глазам поглотить меня целиком. - Всегда любила. И всегда буду.
- Спасибо, Господи, - улыбается он, притягивая меня к себе. – «Безответно» был бы не самый лучший вариант для меня.
- Значит, ты... - вздыхаю я.
- Я тоже люблю тебя, Эбби, - говорит он. - Но сейчас ты слишком нужна мне, не хочу тратить больше ни секунды на разговоры об этом.
- Мне подходит, - бормочу я.
Я обнимаю Эмерсона за плечи, когда он прикасается своими губами к моим. Он, страстно целуя, приподнимает меня на руках. Лодыжками обхватываю его за талию, и он удерживает меня, словно я ничего не вешу. Его язык скользит по моему, ласкает, пока он разворачивается со мной, чтобы положить на свою ровную кровать королевских размеров. Он опускается на меня сверху своим ошеломляющим телом, окружая, поглощая. Я чувствую каждый его мускул, когда мы движемся вместе, - клубок из рук, ног и похоти. Я зарываюсь пальцами в его волосы, позволяя своему языку касаться его, пока руки Эмерсона скользят по всему моему телу.
На вкус он точно такой же, только с нотками великолепного красного вина. Наши тела с легкостью подстраиваются друг под друга, появилось еще больше уверенности и изящества в наших движениях. В Эмерсоне и раньше присутствовала вся эта грубая сила, а теперь? Ему абсолютно комфортно в своем теле, он уверенный и опытный. Каждый его мускул - это туго сжатая пружина власти и изящества. Я жаждала его прикосновений в течение восьми лет, но никогда не могла даже предположить, насколько это чудесное чувство - ощущать их снова.
Сейчас больше ничего не имеет значения, кроме нашего желания. Нет необходимости делать все медленно и красиво. Мы просто нуждаемся друг в друге, в самом грубом и порочном смысле. Мы срываем друг с друга одежду, слой за слоем, и разбрасываем ее по всей комнате. Я провожу ногтями по выступающим рельефам его тела: скульптурной спине, четко очерченному торсу, - тем временем он ласкает мое тело. В считанные минуты наши голые тела плотно прижаты друг к другу на его двуспальной кровати, наша кожа покраснела от желания, а рты ненасытны.
- Я едва не забыла ее, - шепчу, скользя взглядом по очертаниям его татуировки в виде воробья, пока он стоит надо мной на коленях. Его член тверд, как скала, пульсирующий, во всем своем великолепии. Я жадно тянусь руками к этой возбужденной длине, дрожа от восторга, и обхватываю пальцами у основания. Его глаза закрываются, когда я провожу рукой по всей его длине, пальцами прослеживая линию его набухшей головки. - Чуть не забыла и это тоже, - улыбаюсь я.
- Да? - рычит он, ловя мои запястья и поднимая над головой. - Ну, позволь напомнить тебе несколько вещей, пока мы находимся на этой стадии.
Его глаза пожирают мое обнаженное тело. Моя спина выгибается, так осязаемо ласкает кожу его взгляд. Позволяю коленям раскрыться, когда он прикасается губами к впадинке у основания шеи, оставляя обжигающие поцелуи на моей коже. Он опускается на меня, продолжая путешествие своего рта по моему телу, позволяя почувствовать его конец, задевающий мою мокрую щелку.
- Ты такая готовая для меня, - рычит он, едва прижимаясь своим членом, поглаживая мою грудь умелыми руками. Он сжимает мои соски достаточно сильно, и я кричу, когда первая сокрушительная волна удовольствия накрывает меня.
- Господи, - выдыхаю, зрачки расширились от удовольствия. - Ты точно знаешь, как надо прикасаться ко мне.
В ответ его губы приближаются к моему соску. Не отводя от меня взгляда, он берет твердую вершинку в рот, потирая ее кончиком языка. Я задыхаюсь, когда руками он проводит по моему стройному телу и находит мою мокрую, ноющую киску. Посасывая и покусывая мою грудь, пальцами ласкает гладкий участок, двигаясь дальше, прежде чем, наконец, дотрагивается до моего твердого, пульсирующего клитора.
Я откидываю голову на подушки, когда он, покусывая сосок, выводит энергичные, быстрые круги по нежному комочку между моих ног. Я цепляюсь за простыню, заставляя себя дышать, когда он с каждым разом все быстрее и сильнее перекатывает между пальцами мой клитор. Мои колени начинают дрожать, и тогда я вонзаю ногти в его спину, держась изо всех сил.
- Именно там, - произношу со стоном, пока он слегка ударяет и массирует пульсирующий комочек. - Господи, так хорошо.
- Ты думаешь, это хорошо? - рычит он, беря в руку мои светлые волосы и поворачивая к себе лицом. Внезапный, сильный толчок в сочетании с его умелым прикосновением между ног почти заставляет меня кончить в тот же миг. - Просто подожди...
Он быстро, жестко целует, открывая мой рот и позволяя глубоко проникнуть своему языку. Я обнимаю его за шею, содрогаясь в шаге от оргазма, а он надавливает на мой клитор.
- Я так близко, - шепчу ему.
- Насколько близко, - рычит он, разводя мои колени еще шире.
- Очень... Очень, - задыхаюсь, закрывая глаза от блаженства. Я балансирую на краю, готовая рухнуть в пропасть.
Но комната вращается, Эмерсон хватает меня за бедра, грубо переворачивая на живот. Шок и запретное возбуждение смешиваются во мне, когда я смотрю на него через плечо. Дикий голод горит в его голубых глазах, когда он стоит на коленях позади меня, позволяя мне почувствовать его огромный член у моего тесного, запрещенного отверстия задницы. На мгновение мне кажется, что знаю, к чему все идет, но он снова удивляет меня.
Заставив меня опереться на локти и колени, Эмерсон проводит пальцами по моей упругой, торчащей попке. Я выгибаю спину, зная, как сильно ему нравится видеть меня дикой от желания. С низким, гортанным рычанием он тянет меня к себе назад, опуская рот на мою киску. Мой рот открывается в изумлении, когда он давит на мою плоть, поставив меня перед собой. Запретное возбуждение все усиливается, и этого более чем достаточно, чтобы совершенно свести меня с ума.
Я наслаждаюсь ощущением его языка, порхающего вдоль моей киски, облизывающего меня сзади. В следующий момент я чувствую кончик языка на моем набухшем, чувствительном клиторе. Я пытаюсь ему сопротивляться, когда он насыщается мной, слизывая каждую каплю моего желания, пока порхает над твердым бутоном. Меня уносит за край блаженства, ослепляя его силой. Мои крики эхом разносятся по небольшой комнате, в то время как Эмерсон в последний раз сильно втягивает мой клитор губами.
Я готова.
Удовлетворенно крича, я мощно кончаю в его жаждущий рот. Мое тело содрогается от силы дикого оргазма, который обрушивается на меня, наполняя жизнью каждое нервное окончание, и заканчивается невероятными ощущениями. Эмерсон пьет меня, не в состоянии насытиться, пока я совсем не выдыхаюсь. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, ошеломленная и восхищенная. Все еще вздрагивая от блаженства, я могу думать только об одном.
- Мне нужно, чтобы ты трахнул меня, - выдыхаю, опираясь на локти и колени перед ним. - Мне нужно почувствовать тебя внутри. Сейчас же.
- Как будто я смог бы ждать еще хоть мгновение, - рычит он, берет меня за подбородок и глубоко целует. Я пробую свой вкус на его языке и содрогаюсь от желания.
Не разрывая поцелуя, он приподнимает мое тело и прижимает к деревянному изголовью. Я крепко хватаюсь, когда он движется позади меня, удерживая у твердой поверхности. У меня достаточно времени, чтобы перевести дыхание, пока он берет с тумбочки презерватив, разрывает зубами пакетик и раскатывает его по всей длине. Я концентрируюсь, приподнимаю задницу к Эмерсону, когда чувствую, что он устраивается позади меня, его твердая грудь вздымается в предвкушении.
Наши голоса сливаются в единый громкий стон, когда Эмерсон вводит свой член в мое ожидающее, нетерпеливое тело. Мои пальцы впиваются в изголовье, когда он раскрывает меня, добираясь до самой сердцевины. Я никогда не чувствовала его таким образом прежде, никогда даже не мечтала, что кто-то сможет добраться до меня так глубоко, так наполнить. Я встречаю каждый его толчок, пропуская так далеко, как могу. Моя голова повисает между рук, пока Эмерсон врезается в меня, его пальцы впиваются в мои бедра, а сильный нажимает на анус – такое острое чувство недозволенности, оно сводит меня с ума.
С каждым движением я чувствую его все сильнее. Клянусь, с каждой секундой он становится больше, цепляюсь за спинку кровати, врезаясь в него изо всех сил. Его хватка усиливается, когда он подталкивает себя к краю. Я падаю грудью на кровать, поскольку его темп становится все быстрее, а движения бедрами интенсивнее. Я знаю, что вот-вот он потеряет контроль.
- Кончай, - стону, поворачиваясь, чтобы встретиться с его мерцающими голубыми глазами. - Я хочу, чтобы ты…
Он поднимает голову и входит в меня последним, захватывающим дух толчком. Мы кричим в унисон, когда он изливается внутри меня. По нашим телам проходят стремительные ощущения, и мы вместе ловим сокрушающую волну. Вместе достигаем пика и падаем в изнеможении, образуя единый клубок из переплетённых тел. Мы часто дышим, как сумасшедшие, а я сворачиваюсь у Эмерсона под боком.
Он притягивает меня к себе ближе, обнимая, пока наше дыхание медленно выравнивается. Музыкальная дорожка, наконец, заканчивается, и мы лежим в постели Эмерсона вместе. В теплой, легкой тишине, наконец, возвращаемся в реальность, глядя друг на друга в полумраке.
- Не могу поверить, что провела без этого почти целое десятилетие, - тихо смеюсь, проводя рукой по его коротким, каштановым волосам.
- Я тоже, - усмехается он, целуя мою ладонь. - Давай больше не будем этого делать, ладно? Я имею в виду – находиться порознь.
- Звучит отлично, - счастливо вздыхаю, прислонившись щекой к его груди. - Не смогу смириться, если снова это потеряю.
- И не нужно, - говорит он, его голос серьезен. – Что бы ни случилось, Эбби, я ничему не позволю это разрушить.
Когда мир вокруг нас восстанавливается, придирчивая реальность вторгается в мои мысли. Я хочу верить, что ничто не сможет нас разлучить, что в конечном итоге мы будем счастливы. Но что насчет моей семьи? Наших родителей? Нашей истории? Что насчет нашей карьеры и того факта, что мы живем на разных континентах?
Но как только Эмерсон целует мою обеспокоенную складку между бровями, все эти вопросы исчезают. Есть только я и он, сейчас. Одни в этой прекрасной квартире в Сохо* с еще одной бутылкой вина, только и ожидающей момента, когда ее откроют, и клубком белого меха, запрыгнувшим на кровать, чтобы прижаться к нашим ногам.
* Сохо - жилой район, расположенный в районе Манхэттен в Нью-Йорке, занимает территорию от Хаустон-стрит на севере до Канал-стрит на юге и от Лафайетт-стрит на востоке до Варик-стрит на западе. Известен своими зданиями XIX века с чугунными элементами, наличием множества галерей, магазинов, кафе, ресторанов и отелей, популярен среди туристов.
Интересно, было бы все так же, если бы мы не провели в разлуке все эти годы. Смогли ли бы мы остаться парой и оказаться здесь, в конце концов? Или же нам было необходимо пожить вдали друг от друга, чтобы стать личностями, прежде чем смогли бы быть вместе? Невозможно узнать ответы на эти вопросы, конечно же. Но все-таки спокойнее думать, что вся боль, которую нам пришлось вынести, по отдельности и вместе, не была напрасной. Что вся наша жизнь вела к чему-то прекрасному, чем мы теперь можем поделиться.
- Идем, - говорит Эмерсон, выманивая меня из кровати и протягивая футболку. - Мы еще даже не попробовали десерт.
- Ты идеален, знаешь это? - вздыхаю, одеваясь.
- Ага. Знаю, - дразнит он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.
Полуодетые мы направляемся обратно в лофт, открываем бутылку Pinot Grigio и захватываем пару пинт мороженого Tahitian: мята для меня, черешня для него. Устроившись на просторном, воздушном диване, мы разговариваем до поздней ночи, периодически обращая внимание на какую-то слащавую, романтическую комедию, которую показывают по телевизору, и наслаждаемся игрой в «совместную жизнь». И я почти не замечаю, как начинаю уплывать в глубокий, счастливый сон. Мои аппетиты, все вместе и каждый по отдельности, еще никогда не были так удовлетворены, как сегодня.