На темной улице не было ни души. Прохладный влажный ветер трепал порыжевшие деревья, в воздухе повсюду кружились сухие листья.
За шторами Кейн увидел свет. Окна были закрыты. На этот раз криков никто не услышит…
Он привязал коня сбоку от дома, перед пристройкой, где, скорее всего, стояла повозка. Конь остался стоять среди густых кустов, и его невозможно было увидеть ни с улицы, ни из окна.
Он обошел дом; мокрая трава липла к сапогам. Еще раз оглядев напоследок улицу, он дернул, отпустил шнур и услышал звук колокольчика в прихожей.
Ответа не было.
Он снова дернул шнур.
Где-то внутри послышался скрип открываемой двери, и приглушенный женский голос обеспокоенно спросил:
— Кто здесь?
— Меня зовут Стивенсон, — отчетливо сказал Кейн. — Мне нужен мистер Нэш, директор банка.
— Его нет, он сейчас в Далласе.
— Можно мне с вами поговорить? — сказал он. — Это очень важно.
— Уже поздно, мистер Стивенсон. Не могли бы вы зайти завтра утром?
— Нет. Речь идет… о жизни вашего отца. Щелкнул засов, и не успела тяжелая входная дверь
отвориться полностью, как Кейн по-кошачьи скользнул
в дом и захлопнул ее за собой.
— Но позвольте, что же…
— Вы одна? — спросил Кейн.
— Да. Что вам нужно?
Кейн прислонился к двери. Он надеялся застать их обоих, но так, пожалуй, было даже лучше. В ярком свете нескольких ламп перед ним стояла Стелла Нэш — девушка, за которую Чарли поплатился жизнью.
Ей было около двадцати пяти лет. Узко посаженные зеленые глаза, рыжие волосы, высокая стройная фигура. Пухлые чувственные губы были выпячены в недовольной гримаске. Простое домашнее платье слегка открывало выпуклую грудь.
— Мисс Нэш, — неторопливо начал Кейн, — я собираюсь побеседовать с вами об одном деле.
— Ни о чем я беседовать не стану, — высокомерно возразила она. — В этом городе все чтят закон, мистер Стивенсон, и я требую, чтобы вы удалились. Вы воспользовались именем моего отца и хитростью проникли в дом. Поэтому я…
— Стелла, — сказал Кейн, и глаза его блеснули. — Я решил тебя изнасиловать.
— Что? — задохнулась она.
— Ты красивая женщина. В тебе столько прелести и очарования, что ни один мужчина не в силах перед тобой устоять. Да, пожалуй, я тебя изнасилую…
В ее широко открытых зеленых глазах промелькнула тень паники. Но Кейн заметил в них и другое: зарождающуюся догадку.
Он схватил ее за руку, втащил в комнату и мгновенно понял: это та самая комната. Под окном, напротив входа, стоял широкий диван с подушками. Не отпуская ее руки, он на секунду обернулся и посмотрел на дверной проем. Наличник с правой стороны был свежевыкрашен.
— Уходите! — воскликнула она. — Сейчас же уйдите прочь, не то я позову на помощь!
По улице пронесся такой порыв ветра, что затрещал весь дом. По стеклам забарабанил дождь,
Кейн зло улыбнулся.
— Можешь орать сколько хочешь, — сказал он. — На этот раз Ван Барен вряд ли тебя услышит,
Ее начинавшаяся было истерика тут же прекратилась. Она замерла и смерила его взглядом.
— Кто вы? — спросила она совершенно ровным голосом.
— Меня зовут Кейн.
Она медленно склонила голову.
— Мне следовало догадаться раньше. Вас ищут за убийство. Вы это знаете?
Кейн кивнул. Глаза его быстро обшарили комнату:
мебель, двери, возможные укрытия. Рядом с креслом стоял низкий стол, накрытый белой вязаной скатертью. На нем был поднос с чашкой чая и сахарницей.
— Вы и есть друг Чарли Катца, не так ли? Глаза его сделались ледяными.
— Да.
— Чего вы все-таки добиваетесь? — она по-прежнему сохраняла видимое спокойствие, но ее грудь под платьем порывисто вздымалась.
— Я ездил в Хондо, — медленно сказал он. — Мне известно все об этих мошенниках. Как же вы с отцом попали в их компанию, Стелла? Ваш отец что, финансирует Ван Барена?
— Чепуха! — вскинулась она. — Что вы можете знать? Вы лжец и убийца!
Он стал приближаться к ней. Она попыталась увернуться, но он ухватил ее за плечо и толкнул к дивану. Стелла оглянулась назад, затем в смятении повернулась к нему.
— Что вам нужно?! — закричала она. Кейн снял куртку, и его резко очерченные губы растянулись в жестокой ухмылке.
— Я хочу узнать, много ли удовольствия Чарли получил в обмен на две пули в животе…
Его рука мгновенно ухватила ее за платье, и в следующее мгновение оно оказалось разодранным до пояса. Она инстинктивно прикрыла голую грудь руками, и у Кейна зазвенело в ушах от ее пронзительного вопля. Он ударил ее по щеке и повалил на диван. Она кричала не переставая, но он невозмутимо срывал с нее одежду, пока она не осталась в одной нижней юбке. Она вся съежилась от страха.
Кейн дал ей новую пощечину, пожирая ее своими маленькими глазками.
— У тебя ещё есть шанс, — сказал он. — Говори… Иначе…
Глаза ее закатывались от страха. Кейн схватил ее за запястья и развел руки в стороны. Она лежала, не в силах пошевелиться, поневоле выставив напоказ обнаженную грудь, беззащитная и жалкая.
Кейн навалился на нее. Увидев, как затуманились ее глаза, он понял, что она вот-вот лишится чувств. Он с трудом проглотил слюну, борясь с подступившей к горлу тошнотой: ему вдруг представилось, как на этом диване, истекая кровью и хрипя, лежал Чарли с двумя кусками свинца в животе.
— Говори! — прошипел он, срывая с нее юбку. Она всхлипнула и застонала, побелев от ужаса.
— Хорошо, — выдохнула она, — я расскажу. Ради Бога, перестаньте…
Он приподнялся, схватил разорванное платье и бросил ей на живот, но по-прежнему не отпускал ее.
— Я слушаю.
— Это… Ван Барен заставил нас! Он… Она разразилась слезами. Кейн бесцеремонно потряс ее, понимая, что время не ждет.
— Скорее!
— Отец переписал часть банковских денег на себя. Ван Барен узнал об этом и заставил его украсть еще большую сумму. На эти деньги он и основал свою компанию…
Кейн опять встряхнул ее:
— Дальше!
— Он обещал расплатиться. Обещал, но так и не сделал этого! Наоборот, он связал нас еще сильнее…
Ее душили слезы.
Кейн поднялся. Злость его понемногу отступала. Он посмотрел вокруг, взял с кресла плед и накинул ей на плечи. Она словно не заметила этого.
Вдруг она принялась быстро-быстро говорить:
— Папа хотел его разоблачить! Но он об этом догадался, и людей, которых папа отправил в Хондо, повесили! Кейн вспомнил виселицу в Хондо и рассказы о казни.
— Ван Барен держал нас в руках! Папа не осмеливался предпринять что-нибудь еще: он знал, что если недостачу обнаружат, то Ван Барен выйдет из воды сухим! Вот тогда и приехал Чарли Катц…
Кейн сосредоточился:
— И что?
— Бухгалтер отца заметил, что денег не хватает… И отец… убил его! — Последние слова Стелла почти прокричала. — Ему была невыносима мысль о тюрьме! Ван Барен хорошо усвоил это и использовал для нажима. Вдова бухгалтера стала пить. Чарли Катц повстречал ее в каком-то баре, и она призналась ему в своих подозрениях. Катц стал доискиваться… правды. Ван Барену сообщили об этом, а заодно и о том, что Чарли — техасский рейнджер. Тогда он запаниковал… И приказал, чтобы мы… чтобы мы…
— Все, — крикнул Кейн. — Хватит! Она, рыдая, встала; плед упал на пол, но она не обратила на это внимания.
— Нет, — воскликнула она, — это не все! Ван Барен привез сюда умирающего Чарли, уложил его на диван, сорвал с меня одежду и ударил по лицу. А потом… повернулся и выстрелил в своего помощника из револьвера Чарли, который оказался у него в кармане. Потом выстрелил еще два раза — в дверь. Это было как в страшном сне… Я не могла понять, в чем дело… Он заставил меня сказать, что… что…
— Хватит, — негромко сказал Кейн.
Подойдя к небольшому красивому секретеру, он порылся в нем, нашел лист бумаги, карандаш и принялся писать. Она безостановочно плакала.
Через минуту он протянул ей бумагу:
— Подпиши!
Она взяла карандаш. На листок упали слезы. Она подписала, он сложил его и сунул в карман, покосившись на нее.
Он понимал ее слабость, ее стремление считаться респектабельной девушкой, принадлежать к высшим светским кругам Форт-Уорта.
Неужели она зашла так далеко лишь из боязни бесчестья и разорения? Или же эта история была примером того, как можно вызвать катастрофу, используя чужую мелкую оплошность?
— Что ваш отец делает в Далласе? — спросил он.
— Он хочет взять там ссуду, чтобы восполнить недостачу. Он во что бы то ни стало хочет оправдаться и разоблачить Ван Барена!
«А убийство Чарли и ни в чем не повинного служащего, выходит — пустяки по сравнению с папиной бедой?» — с горечью подумал Кейн.
Его снова охватили ненависть и отвращение. Она закуталась в плед.
— Что же будет теперь? — прошептала она, дрожа.
Он ответил:
— Игра окончена. Теперь настал черед Ван Барена. Не пытайся встать у меня поперек дороги, не то я тебя раздавлю. Тебе остается одно: играть роль безвинно пострадавшей девушки. Обычно судьям это нравится.
В ее глазах блеснул расчетливый огонек. Кейн ожидал вопроса о шансах ее отца, но она спросила о другом:
— Ты так считаешь? Я смогу на тебя рассчитывать на процессе?
— На процессе меня не будет, Стелла. Ты уже доказала, что ты хорошая актриса. Так что справишься и сама…
Он взял свою куртку; на дворе вовсю лил дождь. Он услышал, что она встает, и обернулся. Плед сполз ей на бедра, полная грудь напряженно вздрагивала.
— Я сделаю всё для тебя, если ты мне поможешь, — сказала она вполголоса.
Он вспомнил Чарли и содрогнулся от отвращения, глядя на нее.
— Я не лег бы с тобой в постель и за все золото Хондо!
Он вышел на крыльцо и остановился под козырьком. Дождь лил как из ведра. Кейн посмотрел на здание компании. Все окна и двери были закрыты. Что делать теперь? Найти Ван Барена и заставить его говорить?
Говорить?..
Он дотронулся до рукоятки кольта. Нет, разговоров с него довольно. В нем постепенно нарастало напряжение. Ван Барен и шериф Хьюитт были здесь, в городе. Может быть, в сотне метров от него! И Кейн знал, что с наступлением ночи заговорят револьверы и кто-то найдет свою смерть.
Он шел, держась поближе к стенам домов. Улицы были безлюдны, дождевые капли стучали по фонарям, качавшимся от порывов ветра.
После недолгих колебаний он спросил какого-то запоздалого прохожего, где живет Ван Барен. Тот ответил, втянув голову в плечи и едва замедлив шаг:
— У него ранчо за городом. В нескольких милях к востоку.
Кейн вернулся к тому месту, где стоял его конь. Выехав из города, он оказался в совершенной темноте;
одежда на нем промокла насквозь. Часа через два он увидел свет. Вскоре дорога привела его к воротам.
Внезапно дождь прекратился, тучи на небе стали расходиться. При тусклом свете звезд он увидел висевшую на воротах табличку: «Ранчо „Ван Барен"“.
Кейн открыл ворота, вошел, ведя коня за собой, и тщательно затворил их. До освещенных окон было метров пятьсот. Выставил ли Ван Барен охрану? В такую погоду — вряд ли… Однако, он решил не искушать судьбу и ступал осторожно, не выпуская уздечки из рук.
Вскоре он различал в двух сотнях шагов перед собой большой одноэтажный дом из камня и дерева. По небу стремительно проносились облака, то и дело задевая рваными краями лунный серп.
Шагая вдоль быстрого узкого ручья, он добрался до нескольких пристроек и неподвижно постоял там, напрягая слух. Все было тихо, если не считать ветра, который шелестел кустами и посвистывал в дымоходах.
Он сделал еще несколько шагов, и тут услышал голоса.
Он двинулся вперед, дрожа от холода и волнения. В лужах воды отражались три освещенных окна. Он, пригнувшись, прошел мимо двух первых окон и заглянул в последнее.
Он увидел просторную комнату с высоким потолком. Ее тускло освещали две лампы и огонь в камине. Это была типичная для ранчо гостиная: стены из тесаного камня, толстые балки, подпирающие потолок, шкуры и ковры на полу, массивная мебель.
В глубоких креслах у камина сидели трое. Перед ними стоял столик со стаканами и бутылками. Два человека сидели к Кейну спиной, третьего он видел в профиль. Кейн тут же понял, что это и есть Ван Барен.
Несмотря на то, что он сидел, в нем сразу угадывалась недюжинная физическая сила: широкие плечи, бычья шея, круглая голова с короткими седеющими волосами; сплюснутый боксерский нос, решительный волевой подбородок, черные густые брови. Он что-то неторопливо говорил остальным; те изредка кивали головами.
Вдруг Кейн напрягся: до него донесся запах табачного дыма. Он мгновенно принял решение и пригнулся.
В ту же секунду темноту разрезало оранжевое пламя, и пуля ударила в стену над самой его головой.
Охранник находился в пристройке, подумал Кейн и прыгнул влево. Его кольт разразился громом, и в ответ в темноте послышался сдавленный крик. Кейн бросился под покров темноты, но дверь со скрипом распахнулась, и на дворе стало светлее.
Раздались выстрелы из двух револьверов; его обрызгало грязью и осыпало земляными крошками. Кейн развернулся, сделал два ответных выстрела — по одному в каждый силуэт — и увидел, что оба угодили в цель.
В этот момент он услышал, как где-то в доме хлопнула дверь; затем раздался стук копыт.
Черный ход!
Кейн добежал до угла дома и успел заметить стремительно удаляющегося всадника. Он повернул обратно, заряжая на ходу револьвер.
Недавние собеседники Ван Барена лежали без движения на том же месте. Кейн вернулся в дом. Там было пусто. Казалось, сюда никогда не приезжали надолго. Он обошел все комнаты, затем спустился, взяв фонарь, и посмотрел на охранника. Тот лежал, уставившись мертвыми глазами в облачное небо: пуля вошла ему в рот.
Кейн погасил фонарь. Итак, Ван Барен ушел. Но куда?
Ну, конечно же…
Ван Барен отправился прямо к шерифу Хьюитту, чтобы собрать людей.
И теперь по его следам пойдет сам закон…